Рон с восхищением посмотрел на Скарлетт: – Я преклоняюсь перед Вами. Вы сильная жен-щина, удивительная женщина. Теперь я понимаю, почему Ретт так любил вас.
Салли встретила их тревожным взглядом.
– Моя мама умерла и у Фрэдди тоже, и теперь тетя наша мама. – Девочка, очевидно, сразу решила определить свое и Фрэдди место в новом обществе. Она ухватилась за руку Скарлетт, пока они стояли в ожидании багажа. Ее отчаявшийся голосок как удар колокола обрушился на Рона.
– Я знаю, – тихо ответил Рон, чувствуя, как остальные затаили дыхание, в ожидании, что еще может сказать Салли. – Мне очень больно от этого. – Хантер посмотрел на лицо Скарлетт, бледность которого не могла скрыть и вуаль.
Рон хорошо понимал их состояние. Сам он пережил потерю жены и сына при землетрясении некоторое время назад. Это событие разбило ему сердце. Рон до сих пор не мог оправиться от него и не женился вновь.
Рон говорил всю дорогу, чтобы хоть как-то отвлечь Скарлетт от горестных мыслей, а ос-тальные хранили напряженное молчание, хотя думали об одном и том же: каким пустым сейчас окажется их дом. Но все оказалось еще тяжелей, чем предполагала Скарлетт. Все вещи оставались на своих местах. И даже любимая серая шляпа Ретта висела, как обычно, в прихожей.
– Пошли в дом, – мягко сказала Скарлетт, видя, что все в нерешительности остановились у порога. Казалось, у них дрожат ноги, хотя Рон старался разговорами отвлечь их, облегчить их первые шаги по опустевшему дому. Кроме него ни у кого не было желания разговаривать. Все вошли в дом, остановились глядя по сторонам, как будто это был не их очаг, и они были здесь чужими. Даже Скарлетт поймала себя на мысли, что прислушивается и ждет звуков, которых ей больше никогда не суждено услышать… шагов Ретта, запаха его трубки, тихого приветливого голоса Эллы Лорины… Непроницаемая тишина. Кэт показалось, что она слышит голоса. Она напряглась, стараясь расслышать их. Но это говорили только ее несбыточные желания, и все понимали, что девочка ничего не может слышать. Напряжение стало невыносимым, Скарлетт казалось, что все чего-то ждут, а Фрэдди потянул ее за рукав с любопытством в глазах.
– Мама? – спросил он, как будто ожидая основательных объяснений. Малыш видел свою мать в последний раз на корабле, и все поняли, что он всю дорогу сохранял надежду где-нибудь встретить ее снова.
– Ее здесь нет, Фрэдди, – нагнулась к мальчику Скарлетт, чтобы хоть что-то объяснить ре-бенку.
– Бай-бай?
– Конечно, – кивнула Скарлетт, снимая шляпу и кидая ее на стол в холле. Без шляпы она вновь казалась моложе. Скарлетт стояла, не зная, что еще сказать Фредди, просто держала его ру-ку в своей, с тоской глядя на остальных.
– Тяжело возвратиться сюда. Правда? – голос женщины звучал сдавленно. Уэйд только кив-нул в ответ, а Кэт медленно побрела наверх. Скарлетт знала, куда пошла дочь и очень хотела, что-бы девочка не ходила туда. Она направилась в комнату отца. А, может быть, это и к лучшему? Может быть, там ей будет легче перенести горе? Уэйд вопросительно взглянул на мать, но она только покачала головой: «Пусть идет… Ей уже лучше». Всем детям было очень горько, но здесь, по крайней мере, они были в безопасности.
В дом внесли оставшиеся сумки, и следом вошла миссис Барнис, их старая экономка, выти-рая о фартук руки. Это была простая, добрая женщина, боготворившая Ретта. И сейчас миссис Барнис горько разрыдалась, обнимая Скарлетт.
Через полчаса Рон ушел, Скарлетт проводила его до двери, и он попросил ее дать ему знать, когда она будет готова поговорить с ним о делах.
– Как быстро надо это сделать, – озабоченно поинтересовалась Скарлетт.
– Как только появится возможность. Вам придется принять много решений.
– По поводу чего? – ей было необходимо это знать. Эти мысли уже неделю заботили Скар-летт. Она последнее время отошла от дел, всем занимался Ретт, и она не знала, как сейчас обстоят дела, достаточно ли у них денег, чтобы содержать дом и воспитывать детей. Тем более, что сейчас в ее семье появились еще и новые малыши.
– Денег достаточно. Дела у Ретта всегда шли хорошо. Он умел этим заниматься, – успокоил ее Рон.
– Мы обсудим дела на этой неделе. Но единственное я хочу сказать прямо сейчас, Рон. Я ни-куда не собираюсь уезжать. Я не собираюсь ничего продавать. Я хочу сохранить все так, как есть сейчас.
– Но на ваши плечи ложится слишком большая ответственность.
– Пусть. Я намерена сохранить все, как есть, чтобы, когда Ретт вернется, он нашел здесь все в полном порядке.
Рон подумал, что ослышался, потом решил, что, пожалуй, она права, убеждая себя в этих на-деждах. Так легче пережить трагедию. Он восхищался настойчивостью Скарлетт и страстно же-лал, чтобы у нее в жизни все наладилось.
Скарлетт закрыла за Роном дверь, оглянулась вокруг и вздохнула. Дом напоминал забро-шенное место, откуда все давным-давно уехали. Не стояли цветы в вазах, по дому не распростра-нялись никакие запахи, не было слышно радостных голосов, никакого признака заботливой чело-веческой руки, Скарлетт поняла, как много ей предстоит сделать. Но сначала нужно проверить детей. Скарлетт слышала голоса Фрэдди и Салли. Они играли в кухне с миссис Барнис. Наверху Бо и Уэйд вели ожесточенный спор, чья это была теннисная ракетка, которую Бо сломал перед отъездом. А в комнате Кэт никого не было. Не трудно догадаться, почему. И минуя свою собст-венную комнату, Скарлетт медленно пошла наверх, туда, где прежде был кабинет Ретта.
Горестно было подниматься по лестнице сейчас, зная, что в нем ее никто не ждет. В комнате было жарко и душно, уже несколько месяцев не открывались в ней окна. Но солнце, по-прежнему, заливало ее лучами, и из окна открывался удивительный вид.
– Кэт! – тихо позвала Скарлетт, уверенная, что девочка здесь. – Детка! Где ты? Пойдем вниз. Мы уже соскучились по тебе. – Но Кэт еще больше скучала по отцу. И Скарлетт знала это. Она знала также, где именно находилась дочь, поэтому с замиранием сердца вошла в комнату мужа, отделанную темно-синей драпировкой, с книжными шкафами и большим рабочим столом с мас-сивным чернильным прибором. Скарлетт была еще не готова войти сюда, она и не хотела этого делать, если бы не Кэт.
– Кэтти! Выходи. Пойдем вниз. – Но вокруг стояла тишина, и только ярко светило солнце, и витал запах табака Ретта.
– Кэтти! – но голос Скарлетт оборвался на полуслове, когда она обнаружила дочь, крепко обнимавшую любимую куклу, тихо плачущую и сидящую в кресле отца. Кэт держала отцовскую рубашку, вдыхала ее запах, одинокая и жалкая посреди майского солнечного света. Скарлетт мед-ленно подошла к родному созданию, опустилась на колени, взяла лицо девочки в ладони, целовала глаза, щеки, лоб, и ее слезы смешались со слезами дочери.
– Я люблю тебя, родная моя… Я люблю тебя безмерно… может быть, иначе, чем любил тебя папа… но я осталась жить ради тебя, Кэт… Поверь мне, – Скарлетт говорила с трудом.
Невыносимо было находиться в этой комнате сейчас, когда Ретта больше нет. А через дверь в соседнюю комнату Скарлетт увидела висящий костюм мужа.
– Хочу к папе, – заплакала Кэт, уткнувшись в плечо Скарлетт.
– И я, – вторила ей мать, затем снова и снова целовала дочку, – но папа ушел, малышка… он ушел… а я здесь… и обещаю, что никогда не покину тебя.
– Но ведь он же покинул… он ушел.
– Но он не хотел этого. Ничего нельзя было сделать. Так случилось. – Скарлетт уже не раз думала об этом. Там, на «Альпах» она встретила немало мужчин, которые сумели спастись. Скар-летт понимала, что была несправедлива к мужу. Он никогда бы не стал делать так, как некоторые из этих мужчин, которые тайком, кто-то даже в женской одежде, пробирались в лодки. А почему Элла не пошла в лодку? Скарлетт не могла снова и снова не думать об этом. Чересчур жестоко поступила с ней жизнь и уже не в первый раз. Почему же это всегда с ней происходит?
Но она не могла говорить об этом вслух со своей маленькой дочкой.
– Не знаю почему, Кэт. Но так случилось. И сейчас мы должны еще больше заботиться друг о друге.
Кэт колебалась еще какое-то время, но потом позволила матери поднять ее. И Скарлетт ос-торожно повела девочку вниз, в ее собственную комнату. А ночью она тихо положила часы Ретта на ночной столик дочери.