Двести сорок первая серия

Ребенка рожает от Саида, замуж выходит за Зейна, живет у Лео, а любит  Лукаса… Догадались о чем я? Да-да…
К Жади пришел очередной поклонник ее несравненных талантов (мы же не будем отрицать, что таланты у нашей восточной красавицы не  только лицо, но и на другие части тела J.) На сей раз это был Зейн, Лола встретила его и пошла звать вожделенный объект обожания.
Албиери повсюду искал Эдну, но не мог найти ее следов, Эдна тем временем пришла к главному председателю совета по этике и заявила, что хочет подать жалобу.

Доктор вошел в приемную, где сидели родители Мел и Шанди, он сообщил им, что состояние ребенка критическое и нужно быть готовым ко всему. Шанди тут же пустил скупую мужскую слезу, и с женской грацией(когда он расстраивался, в нем видимо начинали каким-то необъяснимым механизмом вырабатываться женские гормоны), опустившись на диван закусил губу. Лица Лукаса и Маизы, которая крепко удержала руку мужа, на своем плече выражали печальную прострацию.
Шанди подошел к окошку инкубатора, где обычно стоял, но своего ребенка в кувезе не увидел. Не стану описывать, какой огромной трагедией это стало для Шанди, поберегу ваши нервы J. Я сама еле удержалась, чтобы не переключить на другой канал.
Эдна, тем временем, сдала Албиери с потрохами. Она сообщила профессору Вилева, что заявление Симоне на ее мужа, не было ложным и показала ему фотографию молодого Лукаса и Лео.
Эдна жила у Аниты, но та не хотела говорить об этом Албиери. Жулиу сказал, своей сотруднице, что она, похоже, не понимает масштабов трагедии:
- Мужчины бывают плохими, но по-настоящему жестоки бывают женщины! – многозначительно заметил он (глядя, на некоторых женщин Клона просто невозможно с этим не согласиться!)
- Чепуха! Разве Эдна способна на жестокий поступок? Только на словах! – отвергла его утверждение Анита.
Вилева позвонил Албиери и позвал его к себе, на дружескую беседу, по делам Совета. Но этот хитрож… хитрый дядька, с чудаковатой улыбкой скрыл от Албиери истинную цель приглашения.

Не понимаю, почему если какой-нибудь герой сериала приходит в больницу, его практически магнитом притягивает скромная больничная церквушка. Так и Шандик, стоял на коленях перед алтарем больничной церкви, сложив руки в молитве. Все бы было ничего, но когда он заговорил гундосным голосом, полным неизбывной грусти, моя рука самонепроизвольно потянулась к кнопке выключить. И все же, я дослушала до конца его обещания Господу Богу, что если его ребенок останется в живых, то он проползет на коленях по лестнице Пенья (п.а. помню, я не в одном дешевом сериале герои так же сопливо и занудно обещали проползти по самым разным лестницам, но не ожидала, что кто-нибудь в Клоне до такого опустится! L). Зрелище опять-таки не для слабонервных, коей я являюсь, поэтому смотрела практически на последнем издыхании. Ребята, прошу вас, в следующий раз, МОЛИТЕСЬ ПРО СЕБЯ!
И все таки был в его пламенной молитве, которую услышали миллионы телезрителей, был один позитивный момент (если бы нам его еще показали): ведь он будет обязан проползти по этой лестнице… Представили себе эту картину? Yes!
Но дальше было еще смешнее. В церковь пришла Маиза, она села за спиной у Шанди. Шанди, опять-таки, с женской грацией, поднялся с колен на стул и обернувшись к Маизе, нежно заключил ее руку в свою.
- Дона Маиза, - ласково прошептал он и поднес ее руку к своим губам (п.а. видимо, в этот самый момент, у Жайме рождались нездоровые мысли сделать Марсело Новаеса и Даниелу Эскобар любовной парой, в своем новом сериале), - Надо верить, Господь поможет, - под конец они обнялись и дружно завздыхали, заплакали…
Почему Шандик не предложил своей теще проползти по лестнице на пару?!?

Жади спустилась в гостиную, но следов платка на ее больной головке замечено не было (наверное, потому что Лола сказала ей, что к ней пришел мужчина…)
- Жади, Саид сказал мне… - говорил Зейн, захлебываясь от счастья и расплываясь в радостной улыбке.
- Как ты нашел меня? – удивленно спросила Жади, которая явно была не особо вдохновлена этой встречей (конечно, она и так уже запуталась до нельзя…)
- Мы всегда находим людей, которых мы хотим видеть, а я очень хотел тебя видеть, - вдохновенно отрапортовал Зейн.
- Меня бросили, Зейн, - изрекла Жади (п.а. интересно только, кого она имела ввиду? Саида, от которого ушла или Лукаса, который целую ночь провалялся под ее окнами? Или просто Глория Перез так оторвалась на дискотеке, что с бодуна, уже забыла кто кого бросил в ее сериале?!?)
- Нет, - Зейн взял ее руку, - Я здесь Жади, я люблю тебя. Ты для меня вовсе не минутное увлечение, я люблю тебя. Я пришел спросить еще раз, ты выйдешь за меня? – проникновенно спросил он, но внезапно опомнился.
«Она скажет «нет», я поторопился», - решил про себя он, не дав Жади ответить.
- Я знаю, ты сейчас в замешательстве, я понимаю. Я дам тебе время. Две недели, хорошо? – Жади кивнула, Зейн лобзнул ее руку на прощание и ушел. Жади зачем-то помахала ему рукой и ногой (хорошо еще, что честь не отдала), а когда дверь за Зейном захлопнулась, села на диван и погрузилась в свои мысли. В гостиную влетела ворчащая Деуза.
- Жади, что это за безобразие! – обратилась она к гостье. Жади вздрогнула от неожиданности и все ее мысли полетели в черную дыру, - Что этот Лукас вообразил себе! Он считает, что может избить моего сына и ему за это ничего не будет?!? Ты видела, что он сделал? Я либо сама его побью, либо в полицию заявлю! Он меня еще не знает!
- Деуза… - попыталась вставить что-то Жади .
- Жади, я буду откровенна с тобой, Жади, - Деуза села напротив нее, - Я не против того, что ты старше моего Лео, что у тебя есть дочь и целая жизнь за плечами, меня все это не волнует. Но скажи честно, я хочу знать, ты любишь моего сына? Ты собираешься жить с ним? Я не хочу видеть, как мой сын страдает и дерется из-за женщины, которой он не нужен! Ты останешься с ним? – спросила Деуза. Умом я понимала, что определенного ответа на подобный вопрос Жади не даст, и мои опасения оправдались:
- Деуза, я в замешательстве. Я никак не могу разобраться в своих чувствах, не получается.
- Жади… - вздохнула Деуза, - Так говорят, когда не любят. Влюбленные уверены в своих чувствах.
- Неужели ты не понимаешь, Деуза? Они оба – один человек! Лукас и Лео – это один и тот же человек! Мне приходится выбирать между Лукасом, которого я знала 20 лет назад и тем, какой он сейчас. По-твоему, это легко?
- Но… - попыталась возразить Деуза.
- Я целых 20 лет мечтала о Лукасе! 20 лет считала, что могла бы быть счастливой, будь он со мной, ты представляешь каково это?
- Еще как представляю, потому что я точно также мечтала о появлении Лео, - ответила Деуза (п.а. да, любить кого-то или любить свою мечту…)
- Мне ничто было ни мило, - горько улыбалась Жади, - ничто не радовало меня, потому что не было его… И вдруг, я снова встречаю его и ничего того, о чем я мечтала все эти годы не произошло!
- А чего ты ждала? – с улыбкой спросила Деуза.
- Что он прибежит за мной, Деуза! Что он бросит все, пойдет за мной без оглядки, как я за ним, - (п.а. Жади надо было купить собачку и назвать ее Лукас, он бы за ней бежал, а она бы радовалась).
- Жади, ты говорила мне, что не ушла к нему из-за своей новорожденной дочери, а хотела, чтобы он бросил свою, - не понимала Деуза.
- Деуза, моя была совсем маленькая!
- Легко просить кого-то пожертвовать всем, но ты же этого не делаешь, Жади!
- Ты не понимаешь, каково это, Деуза?
- Жади, ты думаешь Эдвалду никогда меня не подводил? Вся эта история, которая кончилась судом произошла именно из-за Эдвалду! Не будь он таким невеждой, и не сочти он тогда изменой искусственное оплодотворение, вряд ли бы доктор решился проделать такое со мной. Так что все бывало…
- Деуза…
- Пойми, - улыбнулась Деуза, - Жади, если я люблю его, хочу быть с ним, я должна простить его. Что толку тосковать по Эдвалду, которого я знала когда-то? Я и сама изменилась, я стала другой, а почему он должен остаться прежним?
- Я знаю. Мой дядя Али говорил, что мечты могут скорее разрушить нашу жизнь, чем реальность. Со мной так и было, - вздохнула Жади (вот уже и Деуза учит ее прощать, а она все вспоминает слова дядюшки Али… Может дело в том, что в исламе Аллах не прощает людям грехов, а наш Бог сам прощал и нам велел?.. Не знаю, но дело ясное, что дело темное).
- Так что насчет моего сына? – спросила Деуза.
- Одно я решила точно. Я возвращаюсь в Фес, - сказала Жади, - Аллах помог мне…

Маиза пришла в палату Мел и рассказала ей, что у ее ребенка проблемы с легкими. Мел чувствовала свою вину, она пообещала Шанди, что никогда больше лучше умрет, но никогда не притронется к наркотикам, если с ее ребенком все будет хорошо.
Одетти давала показания в суде по делу Тавиньу. Она придумала целую историю о том, как Тавиньу приходил к ним в дом, знакомится с ней.
Когда Самира вернулась домой, Мохаммед устроил дочери скандал и пообещал отправить ее в Фес, чтобы она никогда больше не встречалась с Зе Роберту.
Роже показал Алисинье бумаги, которые ему дала Кларисси и спросил, как это понимать, что она отняла квартиру у ее бывшего мужа. Алисинья сказала Роже, что она не видит в своем поступке ничего дурного, так как Эскобар подарил ей эту квартиру, ведь если бы Зейн переписал клуб на имя Роже, а потом потребовал вернуть его обратно, то Роже бы не согласился на это. Роже нечего было возразить.
Эскобар осознавал, что ошибся и жалел, что ушел от Кларисси. Жулиу посоветовал ему обратить внимание на Аниту, потому что они с его бывшей женой похожи.
Леонидас пришел на работу и предупредил секретаршу, чтобы та пустила к нему в кабинет Алисинью, которая должна скоро прийти. Кларисси не могла просто выполнить приказ, она считала, что Ивети тоже должна знать о визите Алисиньи на работу к ее мужу…

Двести сорок третья серия

- Жить вечно – это, пожалуй, самая древняя мечта человека. Наука может перенести эту мечту из сферы мифологии в нашу реальную жизнь, - говорил с трибуны суда Албиери, - это и было моим мотивом, - Лукас и Лео переглянулись.
- Деуза была моей маникюршей, - начала давать показания Эдна, - Это я привела ее в клинику, но я никогда не думала, что Албиери, - женщина покосилась на мужа, сидящего в зале суда, - мог так поступить с ней из тщеславия, ради собственной славы. Он обманул всех нас, - Леонидас посмотрел на Албиери и покачал головой.
- Когда я увидела мальчика, я сразу, в ту же минуту, поняла что речь идет о реинкарнации, другого и быть не может, ведь они похожи как две капли воды, - говорила на суде Далва. Лукас во время ее речи смущенно почесывал нос, - Для реинкарнации достаточно иметь одну и ту же душу, но в данном случае он получил и то же самое тело.
Сесеу и Телминья собрались идти на концерт Маркуса Вианы (я бы с удовольствием пошла с ними ), а Лидиани уже вовсю праздновала победу Тавиньу в суде, уверенная в том, что у ее мужа не могло быть ничего общего с Карлой и с ее матерью.
В кабинет Лукаса, где были все, кроме самого Лукаса внесли букет цветов для Кларисси. Женщина было обрадовалась, думая, что подарок от Роже, но ее ждал сюрприз.
- Я пригласил ее на ужин, - радостно сообщил Эскобар Аните, - Я написал, что заеду за ней в девять, - в приемной раздался звонок, Анита потянулась к трубке, - Если это она, то меня нет, - предупредил ее Эскобар.
Глядя на Эскобара, Анита отрапортовала Кларисси, что он уже ушел. Наш простак был уверен, что при встрече женщину будет проще уломать провести вечер с ним.
Лидиани и Тавиньу проводили романтический вечер у себя в гостиной за бокалом вина и припасенной Лидиани провизией. Впрочем, разговоры супругов были далеки от романтики: Лидиани никак не могла дождаться, когда позвонит Лобату и сообщит им о результатах анализа ДНК.
- Сеньор Леонидас! Вы снова станете отцом?!? – всплеснула руками Далва.
- Здорово, да, Далва? Я прошла курс лечения у Албиери, очень эффективный, мы держали это в строжайшей тайне! – радостно поведала свой секрет Ивети.
- Ивети, и давно ты стала лечиться у Албиери? – искренне удивился будущий папаша, а про себя понадеялся, что на этот раз Чокнутый профессор хотя бы не решил клонировать себя…
- Задолго до нашей свадьбы, - Ивети загадочно улыбнулась «львеночку» и щелкнула пальцами в воздухе. В этот момент в дом вошли Лукас и Маиза.
- Лукас, Маиза, идите сюда, у нас здесь такая новость! – воскликнула Далва, - Сеньор Леонидас снова станет отцом!
- Нет! – глаза Маизы заметно расширились от удивления.
- Папа, мне казалось, что мы уже все о тебе знаем, а оказалось далеко не все, - улыбнулся Лукас. На этой радостной ноте Леонидас вскочил с кресла:
- Шампанского Далва! Шампанского!
Тавиньу откупорил бутылку шампанского. Лидиани взяла бокал:
- Я вставлю бланк анализа в рамку и повешу у себя в комнате! – заявила она.
- Мама, это уже слишком, - рассмеялась Телминья, уже вернувшаяся вместе с Сесеу с благословенного концерта.
- Видите, что значит быть замужем за красивым мужчиной, - утвердительно закивала Лидиани, протягивая по бокалу детям. В этот самый момент прозвенел телефонный звонок. Трубку взяла Телминья.
- Алло, Лобату, вы уже получили результат? – с улыбкой спросила она, но через считанные мгновения от веселья на ее лице не осталось и следа, - Что? Минутку… - все взгляды обратились на Телминью, - результат положительный, - констатировала она.
Лидиани со слезами на глазах посмотрела на мужа, а потом, по уже сложившейся традиции потеряла сознание.
Эскобар пришел к жене с очередным роскошным букетом оранжевых лилий, как настоящий кавалер он преподнес букет бывшей супруге.
- Я не понимаю, Эскобар, - на лице Кларисси не было ничего, кроме легкого недоумения.
- Я виноват, это так, я очень виноват… Мы оба виноваты… Но, по-моему, нам есть что сказать друг другу, - произнес стандартную фразу Эскобар. Кларисси отложила букет в сторону и смущенно поправила волосы.
- Эскобар, я… Разве ты не знаешь, что у меня роман?
- Я знаю, что ты встречаешься с Роже, - опустил глаза Эскобар, стараясь придать этому факту как можно меньше значимости.
- Нет, я не просто встречаюсь с Роже, я влюблена в Роже: серьезно влюблена. Эскобар, я пережила наш развод…
- Я знаю, что ты обижена на меня и у тебя есть на то причины, просто… хотел поговорить с тобой обо всем этом… Давай поговорим, Кларисси, забудем все обиды, расскажем друг другу о своих чувствах…
- Что ты предлагаешь? Обсудить наши отношения, да?
- Я просто хочу поговорить с тобой…
- Я пыталась сделать это все годы, что мы были вместе, а ты избегал этого, - сказала ему на это Кларисси, - А теперь, когда мы расстались, ты хочешь обсудить наши отношения, я правильно поняла? – Эскобар кивнул, - Какие отношения? Какие? - усмехнулась Кларисси, - Между нами больше ничего нет! Все кончено. – Кларисси ответила на телефонный звонок. Эскобару оставалось лишь буравить взглядом пол.
- Алло, Роже, - с улыбкой отвечала Кларисси, - Да, я готова, дорогой. Хорошо… И я тебя… - на этой трогательной ноте, она положила трубку и вздохнув вновь обратилась к Эскобару, - Ладно, тебе пора идти. – Эскобар подошел к Кларисси и провел рукой по ее лицу, а затем ушел.
-  Чего только в жизни не бывает, - подытожила эту ситуацию Кларисси.

На утро, Нанду как обычно ошивался в «дыре». Режининья спросила у «главного», как им можно было бы достать денег, чтобы расплатится. «Главный» протянул парню револьвер и велел действовать.
- У нашего поколения были кумиры, великие люди, с которых можно было брать пример. Например, Эрнесто Че Гевара, - говорил Лобату (Че был адреналиновым наркоманом), - прекрасные спортсмены, такие как Пеле или великолепный Гаринче. У меня глаза загорались, когда я глядел на наших чудесных футболистов! Они все были великолепны! Возьмите хоть, Пауло Понте или Франческо Гуарнине, Вианиньу, Артуро Фильу – чемпионы мира. Режиссеры, например Роджер Роше, Мариу Ларгу… Как нам не хватает сейчас Мариу Ларгу… Как мы читали в газетах о его достижениях, как мы хотели совершить что-то великое, как мы верили, что это возможно! Я спрашиваю себя, на кого равняться нынешнему поколению! Ни на кого! Преступники, взяточники! Они совершают ужасные преступления, разгуливая на свободе без зазрения совести! Где вы видите Даниэле Иполито? Гимнастка, которая завоевала три золотые медали для своей страны, - под страстные речи Лобату, его верный психоаналитик потихоньку начинал клевать одним глазом, - О ней пишут слишком мало, чтобы она превратилась в кумира для молодежи! Где она? Где Даниэле Иполито?
- Вот теперь я чувствую себя уверенно! – радостно сказал Нанду, пряча пистолет под одежду.
- Теперь мы расплатимся с этим парнем и еще кое-что останется, - поддерживала своего друга Режининья.
- Джон Ленон был прав, - продолжал говорить Лобату, - Сон прошел… сон прошел…
- Так проснитесь Лобату, - потихоньку открывая левый глаз сказал себе психолог.
- Я встречусь со своей семьей, я узнал где они живут, я решил встретится с ними.
- Когда? – психоаналитик окончательно очнулся от сладкой дремоты.
- Как только закончится этот процесс, возможно, на следующей неделе, - ответил Лобату.
- А причем здесь процесс? Почему вы не хотите навестить свою семью до окончания процесса? – спросил психолог.
- Чтобы меня ничто не отвлекало. Как вы считаете, может сначала прислать им письмо или открытку? – растерянно спросил Лобату.
- Зачем?
- Чтобы подготовить их, чтобы сказать, что я в порядке… Чтобы они знали о моем выздоровлении… чтобы они не ждали от меня чего-то плохого… чтобы избавить от лишних волнений их и себя, чтобы наша встреча прошла нормально…
- Лобату, вы же возвращаетесь ни к фотографиям, вы возвращаетесь к живым людям: к людям, которые испытывают в отношении вас противоречивые чувства, также как и вы испытываете в отношении них противоречивые чувства. Вам предстоит ближе узнать друг друга.
- Конечно, - нервно закивал Лобату, - я знаю, это длительный процесс, но я готов, теперь я знаю, что готов. – (Лобату всегда готовенький ).

- Нет, нет, Мохаммед не изменит принятого решения, - заявил Мохаммед.
- Дядя Али, - Латиффа умоляюще посмотрела на дядю Али, желая услышать слова поддержки.
- Помнишь, твой дядя Али, всегда говорил тебе: «Если не можешь избежать беды, то смирись с ней», - высказался дядюшка.
- Сид Али, вы ни за что не хотите простить Жади, ни за что не примите ее в своем доме? – спросила Зорайде.
- Даже если Аллах обрушит на мою голову все семь небес и лампаду, которая отражается в них… Зорайде, а что это она попросила тебя замолвить за нее словечко?
- Нет, я сама решила спросить, я сама…
Амин побежал наверх, чтобы позвать сестру. Но в спальне, под одеялом, вместо Самиры он обнаружил только кучу подушек и записку. Девочка сбежала.

- Я поеду с тобой, если ты уедешь, я поеду с тобой, - сказал Лео.
- Лукас… - тихо остановила его Жади.
- Я не Лукас, я Лео, - напомнил ей парень.
- Прости…
- Я пойду за тобой куда угодно, я готов жить с тобой в развалинах… - начал Лео, в комнату вошла Деуза, которой слова сына вряд ли могли понравиться.
- Ты не поедешь! А ты Жади, перестань морочить голову моему Лео!
- Она не звала меня, я сам решил поехать! – перечил матери Лео.
- Он еще совсем мальчик, Жади, а ты хочешь получить с него то, что тебе должен другой! – продолжала Деуза.
- Ты сама не знаешь, что говоришь, - начала было оправдываться Жади.
- Я хочу женится на ней! – заявил Лео.
- Тебе еще рано женится, Лео! На что ты будешь жить, если женишься? Лео, то что у тебя нет головы на плечах меня не удивляет, - (п.а. издержки воспитания), - но Жади!
- Не смей так говорить, она не виновата, мама!
- Лео, я прекрасно вижу, что она с тобой делает, - прыгала на месте от волнения Деуза.
- Ты несправедлива ко мне, Деуза, - сказала Жади. Деуза продолжала кричать и топать ногами, Мосинья аккуратно вывела дочь из спальни. Лео и Жади вновь остались наедине, в последний раз.
- Жади, не обращай на нее внимания и на других тоже. Я женюсь на тебе и мы будем счастливы, - говорил Лео. В голове Жади эхом прозвучал голос Лукаса: «Меня никто не удержит, никто не помешает, я люблю тебя и мы будем вместе…». – Верь мне, нас не разлучит никто и ничто, - продолжал Лео. По щеке Жади скатилась слеза. - Почему ты плачешь? – Лео коснулся ее лица.
- Ты говоришь то, что я мечтала услышать всю свою жизнь, - ответила Жади на его вопрос.
- И теперь ты слышишь это, - улыбнулся Лео.
- Увы, поздно… Слишком поздно… Я встретилась с Лукасом не в том месте, а с тобой не в том времени, - изрекла Жади довольно таки расплывчатую фразу.
- Мы всегда будем в одном времени, - вздохнул Лео.  Жади обняла его и они дружненько заплакали.
Лео спустился вниз и вышел из дома в неизвестном направлении. Деуза решила подняться наверх, чтобы поговорить с Жади.
Жади закрыла чемодан, который собрала и еще раз огляделась вокруг. В комнату вошла Жади:
- Деуза, не волнуйся…
- Поверь Жади, я тоже мать и мне очень жалко тебя, но пойми и ты меня…
- Я понимаю, конечно понимаю, - спокойно отвечала Жади.
- Я боюсь, что Лео снова уйдет из дома за тобой, - высказалась Деуза.
- Он не будет знать, где найти меня, - улыбнулась Жади, - Я уезжаю.
- Куда?
- Я не могу тебе сказать, - сделала Жади загадочный вид. Она сняла со своей шеи кулон и вложила его в ладонь Деузы.
- Это для Лео, - сказала она, старясь спрятать слезы за улыбку, - На память обо мне, так и скажи.
- Это же твой талисман, - удивилась Деуза.
- Это была самая прекрасная встреча в моей жизни, Деуза… Благодаря ей, я поняла, что моя жизнь прожита не зря. Наш роман с Лукасом был так прекрасен… Ради этого стоило пережить все невзгоды.
- Жади…
- Да, стоило, стоило, - закивала головой Жади. – Она взяла с кровати сиреневый платок и с радостной улыбкой отдала его Деуза, - А это тебе, - сказала она. Деуза приняла подарок и обняла Жади, - Спасибо за все, спасибо за то, что приютила меня.
- Жади, я вовсе не выгоняю тебя, что ты? Боже упаси! – растрогалась Деуза.
- Я знаю, - заверила ее Жади, - Я ухожу, потому что настал момент.
- Если тебе понадобится помощь, любая помощь, ты знаешь где меня найти, - сказала Деуза. Жади взяла подушку Лео с кровати и после крепких объятий с ней положила на место.
- Чао, - попрощалась она с Деузой.
После этого  Жади взяла чемодан и потихоньку вышла из комнаты.

- Она погибла! Вы видите! Она боится лампады Аллаха! Она бежит от лампады Аллаха! – взволнованно восклицал дядюшка Абдул.
- Изобретательна с рождения, - отметил Али. Тут в гостиную прибежала Назира.
- Моя племянница! Что вы с ней сделали! Мохаммед – это ты виноват! Ты виноват! – кинулась она к брату. Ты хотел отправить Самиру в ад! Посылал ее жить у дяди Абдула!
- Религия – это, по твоему ад? Наши обычаи это тоже ад? – возмутился ее словам дядя Абдул, - Я больше ни на секунду не останусь в той стране, где все женщины пропащие! Пропащие!
- Это ты позволила Мохаммеду издеваться над ребенком, - упрекнула Назира Латиффу. Последняя постоянно плакала и хваталась руками за голову, – Это ведь ты собрала чемодан, чтобы она летела с дядей Абдулом.
- А я не хотел говорить с ней, не хотел даже смотреть на нее, хотел отправить Самиру подальше отсюда, - начал убиваться Мохаммед.

Али решает, что нужно разыскать Самиру и обращается к Журе за помощью. Та говорит, что если девочка сбежала, то здесь замешан парень. Али смеется над этим предположением и говорит, что в их стране не принято гулять с парнями до свадьбы (после свадьбы, как показал пример Жади это можно делать, сколько влезет). Жура зовет Базилиу и он говорит, что видел как Самира рано утром уезжала на автобусе с каким-то парнем.
Назира тем временем прибежала на пляж, решив, что ее племянница могла пойти туда. Назира заметила в воде купающуюся девушку, со спины похожую на Самиру и кинулась за ней в воду. Течение стало сносить Назиру и женщина стала тонуть. Миру, который в это время сидел на пляже с Бетой увидел это и кинулся спасать свою надоедливую знакомую. Когда Миру выносил ее из воды, Назира не удержалась и страстно поцеловала своего спасителя, на радость многочисленным зевакам, которые обступили экстравагантную парочку и радостно захлопали в ладоши.
- Как я рада, что стану матерью, - восторженно восклицала Ивети, - Я всегда мечтала иметь ребенка! Львеночку тоже нравится быть отцом, в этом его призвание, он готов быть отцом даже чужим детям! – (п.а. очевидно, Ивети намекала на свое будущее потомство). Лауринда и Санинья которые составляли будущей маме компанию радостно рассмеялись. К Феррашам пришел Лео, он хотел поговорить с Леонидасом, сами понимаете о чем:
- Папа, ты сказал, что сделаешь, все, что я попрошу, - начал парень.
- Да, и что ты хочешь? Проси.
- Деньги на билет до Марокко, - сказал Лео.
- Марокко… И что ты там будешь делать? – спросил Леонидас.
- Мне там нравится, - дал Лео пространный ответ.
- Ох уж эти сыновья, - засмеялся Леонидас и обнял Лео. В гостиную вошел Лукас. - Лукас, смотри кто пришел.
- Я вижу, - без энтузиазма посмотрел на гостя Лукас.
- Он хочет лететь в Марокко… Мои сыновья буквально влюблены в эту страну… На днях Албиери говорил мне об этом. Вы же знаете, что у близнецов наблюдается сходство привычек, вкусов, это очень интересно, да? – сказал Леонидас. Лео с ухмылкой посмотрел на Лукаса (если бы они были влюблены в страну…) – Ты поедешь! – сказал Леонидас. Жади выбрала очень хорошее место, чтобы спрятаться, а главное какое оригинальное! Ума не приложу! В мире множество стран, но бежать в Марокко – это гениально! Разве кто-то еще додумается искать ее именно там, а не, например, в Австралии или в Южной Корее?

Наша гениальность, тем временем, с загадочной полуулыбкой закатила свой чемодан в апартаменты Зейна. Она сняла с головы вожделенный предмет фетишизма, в виде платка и настроила свой взгляд на зачаровывающую волну.
- Ты говорил, что я могу прийти к тебе? Я пришла…
- Я слушаю, - сказал Зейн.
- Завтра утром я улетаю, Зейн, я на одну ночь, - обозначила она свою решительность.
- Ты уверена? – с недоверием спросил ее Зейн.
- Завтра я улетаю, что будет потом известно лишь Аллаху, только у него есть ключи от всех секретов.

Двести сорок четвёртая серия

Тавиньу пытался доказать, что он никогда не видел ни Карлу, ни ее мать. Но ни его дети, ни сама Лидиани уже не верили ему, так как положительный результат анализа ДНК говорил об обратном. Тавиньу сказал, что сделает еще один анализ и  докажет, что это была ошибка. Телминья призналась брату, что ее интуиция подсказывает ей: что-то здесь не так.
- У дедушки будет еще один ребенок? – удивленно переспросила Мел у матери.
- Да, - улыбнулась Маиза.
- И кем он будет приходиться моему Шандиньу? – оживилась Мел.
- Дай подумать… Твой сын – правнук сеньора Леонидаса, значит – дедом!
- Или прадедушкой? – задумалась Мел (п.а. и вправду, наркотики неблаготворно влияют на мышление).
- Не знаю, я уже запуталась, - рассмеялась Маиза.
- Мама, а Ивети сможет кормить своего ребенка? – вдруг стала серьезной Мел.
- А что будет когда мы вернемся домой? Кто будет кормить его, мама?
- Ничего, дочка, он будет пить из бутылочки – через соску.
- Это не то же самое!
- Да, это не то же самое, но ничего дочка. Счастье, что он вообще выжил! Он мог умереть или родится больным…
- Хватит, я не могу этого слышать, - Мел отвернулась от матери. В этот момент медсестра занесла в палату ребенка.
- Пойдем, водитель уже ждет, - сказала Маиза. Пришло время возвращаться из роддома домой.
- А Шанди? – спросила Мел.
- Он пошел выполнять данный обед…

И моя мечта сбылась… Конечно, это была сомнительная мечта, так как видеть Шандика с праведной мордой, ползущего по ступеням на пути к собору Пенья сложно назвать удовольствием. Но он все-таки полз! Точнее, шел на коленях, держась за поручень одной рукой и держа чудовищный муляж ребенка в другой (видимо, надеялся, что Бог поверит, что это настоящий младенец). А еще удивительней то, что Марсело Новаес действительно прополз всю эту длинную лестницу, несмотря на удивление съемочной группы, которая, поняв, что жарится на солнце им придется гораздо больше запланированных на фальшивые съемки 15-ти минут тихо и дружно материлась. Но Марсело Новаеса, отчаянно вжившегося в роль своего честного героя считал своим долгом исполнить его обещание и даже загадать желание (свое собственное).
В едином благочестивом порыве с Шанди, Жура тоже решила молить Бога о чтобы ее внук рос здоровым и хорошим мальчиком. И, несмотря на то, что поклялась, что ноги ее не будет в доме Феррашей, вновь намылилась пойти туда.
Мел и Маиза вернулись домой с ребенком. Мишель и Далва бросились сюсюкать с малышом, который едва приоткрывал свои полуслепые глазки.
- Они уже уехали, Далва? – спросила Маиза.
- Они все уехали на этот суд. Даже Лео был здесь, жаль что он не видел своего племянника, - (п.а. внучатого) воодушевленно отозвалась Далва.
- Я хочу скорее уложить его, - сказала Мел. Они с Мишель отправились наверх.
- Маиза, теперь все будет хорошо, - оптимистично сказала служанка.
- Как знать, Далва? – с сомнением ответила на это Маиза.
- Ты видела, как она привязана к нему! Сомневаюсь, что Мел снова будет вести себя, как раньше, - была уверена Далва.
- Еще рано судить об этом, слишком рано…
- Неужели ты не видишь, как она изменилась!
- У нее ремиссия, Далва, но она еще не вылечилась. Об этом можно будет судить, когда она изменит образ жизни, а пока еще рано судить, надо подождать, - авторитетно заявила Маиза.
- Но мы должны надеется на лучшее! – всплеснула руками Далва и тоже была права: под конец сериала нужно иметь извращенную фантазию, чтобы надеется на что-то другое.
- Я устала надеется Далва, - сказала Маиза, чем дала понять, что фантазия у нее вполне нормальная… Просто ее все достали.
Далва сообщила Маизе о том, что дона Жура приезжает к Мел. Маиза сказала, что не будет препятствовать этому, но попросила служанку саму принять гостью. Сама Маиза благополучно ушла, как сказала, чтобы собраться с силами.
Маиза пришла в группу поддержки, где собрались родители наркоманов. Каждый рассказывал свою историю. Маиза села в стороне и стала слушать эти истории, каждая из которых была так похожа на ее собственную…
Мел наблюдала за тем, как Далва сюсюкает с ее сыном и дает ему соску. Она отошла от кроватки.
-  Я не хочу смотреть, Далва, - Мел занервничала, вышла из комнаты, спустилась вниз, села на лестнице и заплакала. Очередная проблема стала для нее непреодолимым препятствием. Переживать и решать ее было очень сложно и практически невозможно, так как Мел всегда уходила от проблем, эта девочка упорно избегала столкновения с жизнью лицом к лицу…

- Меня зовут Маиза. Моя дочь наркоманка, - начала Маиза свою исповедь в группе поддержке, - Я… я вижу все здесь пережили то же, что и я: смятение, страх, унижение, чувство стыда, бессилие, чувство беспомощности перед этой болезнью. То же самое. Я пришла за помощью, я прошу у вас помощи, потому что не знаю, как мне справится со всем этим. Моя дочь больна, моя дочь больна, но я чувствую, что тоже схожу с ума вместе с ней. Я прошу ее посмотреть на себя: до чего она докатилась, но когда я смотрю на себя, я понимаю, что от меня прежней ничего не осталось. Я прекрасно понимаю, что использую положение своей дочери, - (п.а. бегу к коллекции носовых платков! Срочно), - как предлог, чтобы оправдать свои личные неудачи. В ее болезни, я ищу оправдание собственной беспомощности, неспособности наладить свою собственную жизнь, - (п.а. начинаю потихоньку всхлипывать), - Помогите мне! Помогите мне, пожалуйста, - убедительно попросила Маиза (п.а. я бы с удовольствием ей помогла).

- Слово предоставляется адвокату истца, - сказала судья. Тавиньу встал и вышел в зал.
- Ваша честь, господин судья, уважаемые члены суда, мои дорогие коллеги, мы рассматриваем довольно необычное дело. Никогда еще, нигде в мире не было ничего подобного. Мой клиент требует, чтобы его признали отцом человека, рожденного в результате клонирования, то есть клона.
- Негодяй, - не удержалась от комментария Деуза, она держала руку сына в своей.
- Речь идет о беспрецедентном случае, о конфликте, который не укладывается в рамки закона. Но ведь именно конкретные факты, конкретные случаи заставляют нас писать новые законы, - продолжал Тавиньу.
- Тавиньу хорошо выступает, - шепнула адвокат Деузы Лобату. Тот самодовольно улыбнулся:
- Спасибо.
- За что? – удивилась его коллега.
- Факт в том, что родился человек. Он имеет право на семью и на защиту закона.
- Как будто у Лео нет семьи! Негодяй! – возмутилась Деуза и нервно погладила сидящего рядом Лео по плечу. Парень встал и подошел к доктору, сидящему в зале:
- Ты же пообещал, не говорить, что я – клон, - напомнил он профессору и вновь сел на свое место.
- Сеньор Лео – человек. И как любой человек он имеет право занять место в семье, в соответствии со своим генетическим происхождением. У нас не должно быть никаких сомнений, относительно того, кого считать родителями. Это мужчина и женщина, соединившие сперматозоид и яйцеклетку, для зачатия ребенка. В данном случае, как показывает анализ ДНК родителями является сеньор Леонидас и его супруга Селина Ферраш. Таким образом, в свидетельстве о рождении сеньора Лео в качестве матери, вместо ответчицы Деузы, должна фигурировать ныне покойная жена сеньора Леонидаса – Селина Ферраш. Господин судья, я прошу пригласить сюда сеньора Лукаса и сеньора Лео, - попросил Тавиньу, в заключение своей речи. Судья вызвал Лео и моего любимца. Мальчики стеснительно опуская глаза вышли на середину зала. И стесняться было чего: их заставили повернуться к  залу задом и продемонстрировать судье свои… генетические особенности (в виде родимых пятен на спине).
Дона Жура пришла к Мел. Та сюсюкала с ребенком на кровати.
- Смотрите, дона Жура, на кого он похож? – обратилась девушка к свекрови.
- Он похож на новорожденную Мел, - опередила ее ответ Далва.
- Посмотрим, - Жура села на кровать и критическим взглядом обвела ребенка, а потом улыбнувшись сказала, - глазки у него, как у Шанди.
- Он на обоих похож, - заключила Далва, тем самым проявив чудеса политкорректности.
- Итак, Мел, что дальше? – Жура строго смотрела на Мел.
- Теперь все будет хорошо, - сказала Мел, но Журу этот ответ явно не удовлетворил.
- Я пришла предложить тебе жить у меня, - сказала она.
- Почему?!? – охнула Далва.
- Так я буду спокойна за ребенка, там ему будет хорошо… а здесь не знаю… - говорила Жура, сверля глазами бедняжку Мел, которая не знала, чем ей ответить на этот пронзительный взгляд.
- А что может быть для ребенка лучше, чем жить в таком комфортабельном доме? – недовольно недоумевала Далва.
- Ребенку нужен не красивый дом, дона Далва, а материнская забота, - авторитетно заявила Жура, обратившись к женщине, которую всю свою жизнь только и делала, что проявляла материнскую заботу об отпрысках Феррашей.
- Послушайте, дона Жура, я вырастила Мел, я очень хорошо за ней ухаживала, так же как и ее мать. Она подтвердит это, да? – даже ребенок на этом месте возмущенно заплакал. А Мел не могла вымолвить ни словечка, в защиту своей няньки, видимо посчитав, что ее пеленки в свое время стирали недостаточно тщательно.
- Я не хотела вас обидеть, но раз уж вы начали критиковать мой дом… - оскорбилась в свою очередь Жура.
- Я ни критикую ничей дом! Я просто имею ввиду, что Мел не бездомная, она имеет право жить в собственном доме, - говорила Далва. Жура тем временем уже схватила орущего малыша на руки.
- Я тебя пригласила Мел. Если хочешь – переезжай ко мне. Если нет – имей ввиду, я буду глядеть в оба и защищать интересы своего внука.
- Хорошо дона Жура, - выдохнула Мел.

Кларисси продолжали приходить букеты от Эскобара:
- Ты говоришь ему: «все кончено, Эскобар», а до него не доходит. Он по-прежнему не слушает… А еще говорит, что он изменился… стал лучше… Нет! Это все тот же мужчина, который не слушал меня! – сделала для себя вывод Кларисси.
Лобату вернулся в офис вечером и на нервах. Карол спросила его о причине волнения, но он сказал, что все отлично и он решил наконец-то встретиться со своей семьей.
Жади звонила Кадиже из дома Зейна.
- Смотри, чтобы они не заподозрили, Кадижа, не проболтайся и не делай ничего, что могло бы вызвать подозрения, - наставляла она дочку. Девочка стояла посреди гостиной отцовского дома и радостным визгливым голосом отвечала матери.
- Никто не узнает, мама. Я собрала маленькую сумочку и сказала, что это для куклы, что возьму ее с собой в школу, - на самом интересном месте с кухни в гостиную вышла Рания и естественно осталась на месте, чтобы подслушать с кем так громко секретничает ее маленькая соперница.
- Молодец! Молодец, моя принцесса! – не переставала нахваливать Жади дочь (п.а. за пятерки в школе она ее и то вряд ли так хвалила).
- А куда мы едем?.. В Фес! – девочка радостно взвизгнула, а Рания пулей вновь влетела из гостиной на кухню.
- Амина, Жади хочет сбежать с Кадижей!
- Надо сказать Саиду, - мудро решила сестра.
- Молчи, я не буду ничего говорить! Амина, эта малявка мешает нам с Саидом жить мирно, я буду счастлива, если она уедет!
- Будь осторожна.
- Ей будет хорошо, она будет с матерью, - радовалась Рания, - и мне тоже будет хорошо с Саидом без нее. Я ничего ему не скажу. – В этот момент на кухню весьма кстати зашел Саид. Рания бросилась обнимать мужа.

- Поцелуй меня, - потянулся Миру к Назире.
- Нет Миру, только после свадьбы! – жестом остановила его она. За всей этой картиной, происходящей в кафе, разинув рот, наблюдала Бета.
- А как же тогда в воде?
- Тогда Назира думала, что погибнет и не хотела умирать ни разу не поцеловав мужчину, а теперь Назира поняла, что не умрет… Я не хочу гореть в гиене огненной. Знаешь, что мы сделаем? Мы поженимся и вместе уедем в Марокко, - выдвинула Назира гениальную идею.
- Согласен! – без колебаний воскликнул принц Миру. Назира ушла, ее место рядом с принцем заняла Бета, челюсть которой уже не доставала до пола всего каких-то полсантиметра. – Бета, я чувствую, это моя судьба! Меня влечет к этой женщине, - пояснил он.
Назира вернулась домой томно вздыхая, чем заставила всю свою семью уставится на нее.
- Лара Назира, вы нашли мою Самиру? – обеспокоено спросила Латиффа.
- Нет, я не нашла Самиру, но я нашла мужа… - Назира ушла в спальню. Дядюшка Али и Мохаммед многозначительно переглянулись.
В Нефертити все было спокойно. Зейн подошел к Алисинье и сказал ей, чтобы она напомнила ему, что нужно купить подарок для Ивети, потому что та беременна.
- Ну и хитра, - сделала вывод Алисинья. Тете подошла к подруге и сообщила ей, что в клуб звонил некий Аурелиу Собрейра и спрашивал ее. Алисинья насторожилась и приказала Тете в следующий раз сказать ему, что она в клубе уже не работает. Тете ничего не поняла, но согласилась.
Тем временем, Нанду на улице поймал полицейский. Обыскав парня, служитель порядка нашел у него пистолет на который не было выдано разрешения и задержал.
- Уехала?!? Жади уехала?!? – недоумевал Лео.
- Твоя бабушка сказала, что она ушла с чемоданами, - оторвался Эдвалду от чтения газеты.
- Но куда она поехала? – спросил парень.
- Откуда мне знать, Эд, - пожал плечами портной. Лео кинулся в свою комнату, где копошились его мать и бабка.
- Куда она уехала? Куда?
- Она не сказала. Попрощалась с нами и уехала, - ответила Мосинья. Деуза опустила взгляд.
- Лео, вот сынок, она оставила это тебе, на память, - Деуза протянула ему медальон Жади (осталось только выгравировать: «на вечную память»). В глазах Лео застыли слезы.
Кларисси наряжалась для очередного ужина с Роже, когда в ее квартире раздался звонок. Женщина была трубку, но услышала вовсе не голос своего ухажера, а голос непутевого сына, звонящего из полицейского участка.

Под вечер, Лукас выезжал из дома на своем джипе. Навстречу машине выбежал Лео, но Лукас увидев своего клона даже и не подумал останавливаться и с решительным видом объехал его стороной. Что же привело Лео к дому Феррашей, в столь поздний час? Думаю, это и так ясно. А вот куда опять поперло Лукаса? Это очень интересно… С трех раз не угадаете!

Кларисси пришла в полицейский участок и кинулась к Нанду. Участковый сообщил, что утром ему нужно будет явиться на встречу с прокурором и что его дело будет рассматривать уголовный суд.
Мел доставала из ящиков все препараты, которые она могла бы принять.
- Я справлюсь, я должна справиться, - как сумасшедшая бегала она по комнате. Далва в это время укачивала малыша, - Мне не нужно это, я выброшу все это!.. Выброшу!.. Я больше никогда в жизни не хочу видеть наркотики! Никогда!
- Бог поможет тебе дочка, поможет, - уверенно говорила ей Далва.
- Далва, не позволяй мне браться за старое! – говорила Мел, которой явно было паршиво, - Оттаскай меня за волосы, поругай хорошенько, но не разрешай!
- Мел, детка, - пыталась успокоить ее нянька.
- Помоги мне пожалуйста, Далва, помоги мне…
- Детка, не нервничай так. Мел, все хорошо, ты выбросила всю эту дрянь. Теперь все будет хорошо, Мел, поверь мне.
- Нет, Далва, теперь начнутся мои мучения!..
- Мел, не говори так, мне даже страшно…
- Далва, чтобы ни случилось не выпускай меня. Забери моего ребенка, оберегай его и даже если я буду кричать и ломать здесь все, не выпускай меня! – умоляла Мел.

У Журы кипели свои страсти. Базилиу заложил хозяйке бара сеньора Тиау, сказав, что он флиртует на площади с какой-то блондинкой. Жура застукала своего благоверного и без лишних церемоний выпихнула из своего заведения и из своей жизни.

Лео подошел к забору спросил у охранника, в каком часу вернется Лукас. Охранник не знал, что ответить и предложил ему подождать его в доме, но Лео остался на улице.
Лукас пришел в клуб Нефертити. Алисинья с приветливой улыбкой встретила гостя (а как еще можно встретить подобного гостя… пожалуй, можно еще броситься на шею и крепко обнять…*мечты*):
- Привет, Лукас, как дела?
- Все в порядке, - ответил полуулыбкой Лукас.
- Сколько вас? – спросила Алисинья (и думаю, в контексте данной истории лучшего вопроса и придумать нельзя).
- Я один, - ответил Лукас.
- Ты сядешь там, где повеселее? – спросила Алисинья.
- Неееет, - ответил Лукас (а я другого и не ожидала ), - я пришел подумать, поговорить с самим собой… я посижу у стойки… - Алисинья проводила его (блин, это похоже на меня: никогда бы не села там, где повеселее… скорее там, где можно позависать и дать пообщаться своему левому и правому полушарью мозга)… Да, а если при этом над тобой постоянно взмахивают платочком, то вообще можно проболтать так с собой до конца жизни… Бедный Лео, долго же ему пришлось ждать…

А Лукаса тем временем узрел Зейн.
- Сеньор Лукас кого-нибудь спрашивал? – забеспокоился было Зейн.
- Нет, по-моему, он не в настроении с кем-то разговаривать, - констатировала состояние больного Алисинья. Зейн посмотрел на Лукаса, тот тоже посмотрел на него, а потом снова на колышущийся над своей головой платок. Видимо последний увлекал его куда больше.
У Зейна появилась почва для размышлений… Раз взмах платка, два взмах платка… Мысли Лукаса были как никогда, то есть как обычно, невинны… Как впрочем и ангельское выражение лица и руки аккуратно сложенные на коленях, как у нежного первоклассника… Три взмах платка… Ах, как прекрасны те его воспоминания…

Маиза коротала вечер в одиночестве, в своей постели. К ней пришла как всегда веселая Ивети.
- А где Лукас? – спросила она.
- Я не знаю, - пожала плечами Маиза, - Как обычно… - Ивети достала из коробочки новую драгоценность, купленную ею.
- Я хотела показать тебе. Смотри, что подарил мне львеночек сегодня! Правда, красивая?
- Очень Ивети, - Маиза не смогла сдержать улыбки, глядя на экстравагантную особу.
- Смотри, а это тебе, - Ивети присела на кровать рядом с Маизой и протянула ей еще одну бархатную коробочку с ожерельем.
- Это правда мне?
- Да, тебе, а почему бы нет?! – воскликнула Ивети, которая всегда любила делать подарки, особенно за чужой счет. – Давай посмотрим, - она приложила ожерелье к шее Маизы. Та явно оживилась. – Тебе нужно носить украшения, Маиза. Ты такая красивая! Тебе нельзя ставить на себе крест!
- Я сегодня смотрела на себя и думала как раз об этом. Я давно уже не обращаю внимания на себя: на свою внешность, на свои чувства… Мне кажется я постарела на десять лет…
- Тогда срочно помолодей! В наше время нет ничего проще чем помолодеть: в наши дни не нужна ни пластическая операция, ничего. Тебе надо немного радости и ты помолодеешь! Там, за окном, кипит жизнь. Жизнь – это праздник, неужели ты пропустишь его?
- Ивети…
- Знаешь, где я представляю тебя себе. Ты на корабле: ты красива, шикарно одета, сидишь с чашечкой чая в шезлонге, в шляпке, которые показывают в кинофильмах… - Маиза рассмеялась.

Лукас наконец-то вернулся с небес на землю, то есть от летающих платочков домой. Навстречу ему шел Лео.
- Где она? – спросил парень, - Где она, отвечай? Куда ты увез Жади?
- Разве она не у тебя дома? – спросил Лукас.
- Нет, она собрала вещи и уехала, - ответил Лео.
- Где же тогда она?!? Где?!?

Рано утром наша диверсантка поджидала свою дочь в такси, у школы…

Двести сорок пятая серия

Перед тем, как идти в школу, Кадижа необычно крепко и без лишних слов обняла отца.
- Папа, я очень тебя люблю, - девочка грустно смотрела на Саида.
- Я тоже очень тебя люблю, - мужчина ласково погладил дочь по щеке и взглянул на ее небольшую, но довольно увесистую для обычных занятий сумку.
- Ты пойдешь в школу с сумкой? – поинтересовался он.
- Да, в ней одежда. Я покажу одежду для куклы Эмме, - все так же грустно отозвалась Кадижа. В этот момент в гостиную зашла Рания: она застала идиллическую картину – дочка сидит на руках у папы, гладя его по лицу. Саид с восхищением и любовью смотрит на свою маленькую хитрющую девчонку. На этот раз, у Рании эта картина не вызвала прежней ревности: ведь она знала причину такой необычно нежной и трогательной атмосферы, воцарившейся в доме.
- Эмме она понравится, - с улыбкой отозвалась молодая жена, на ложь своей падчерицы.
- Покажи, что ты там собрала, - попросил Саид. Кадижа встрепенулась, на ее лице застыло смятение, но Рания быстро выправила ситуацию, так как это было выгодно ей.
- Хабиби, она так тщательно все собирала. Если сейчас вытащить одежду, то она помнется.
- Да, все помнется, - без энтузиазма поддакнула Кадижа и еще раз, на прощание обняла отца, смахнув с лица нечаянно выступившую слезу.
- Мислам, Рания, - попрощалась она с юной мачехой. Та расплылась в, как никогда, доброжелательной  улыбке.
- Когда ты вернешься, погуляем с Муниром, - сказал дочери, ничего не подозревающий Саид.
- Ваха, - Кадижа кивнула отцу и ушла. Рания заняла свое вожделенное место, рядом с мужем.

В семье Мохаммеда, как и полагалось, по случаю пропажи Самиры, настроение стояло самое мрачное. Разве что Назира разгоняла тоску, выдвигая своей снохе и брату все более нелепые упреки и безумные угрозы. Все закончилось тем, что Назира пообещала, что если она жениться на Миру, то исчезнет вслед за своей племянницей.
- Господи, Назира все говорит, говорит… Да Миру никогда не жениться на ней! – улыбнулась сквозь слезы Латиффа.
- Я женюсь и буду работать в Марокко, - заявил Миру Бете, когда они сидели на пляже.
- Но ты же не любишь ее! – воскликнула Бета.
- Но могу полюбить! Да, я могу ее полюбить… - сказал Миру самому себе.
- Господи, всего один поцелуй!
- Они не верят, Зорайде, не верят, - говорила Назира, окуривая дом благовониями, - Они не знают, на что способна Назира! Но я им покажу! Они поймут! Аллах меня поймет! Аллах сделал меня женщиной, значит он не хотел, чтобы я была верблюдом на земле. Если бы он хотел, чтобы я была ковриком, то сделал бы меня ковриком, - сделала она вывод, с которым, в принципе, спорить было невозможно.
- Да, очень печальна жизнь женщины без мужа. Лара Назира еще найдет себе мужа, но Зорайде… Зорайде умрет без мужа. У каждого своя судьба. Если так решил Аллах, то что поделаешь. Аллах Акбар! Он распоряжается нашими судьбами! - обреченно вздохнула Зорайде. Али, который в это время, стоял у нее за спиной, явно заинтересовали эти слова. Раньше ему и в голову не приходило, что его вечная спутница – Зорайде, по сути своей обычная женщина, которой ни раз в своей жизни приходили мысли о замужестве и обустройстве личного счастья.
В этот драматический момент в двери гостиной вбежал оживленный Амин. Он сообщил всем, что Самира нашлась и побежал наверх, чтобы сообщить об этом родителям.
- Папа, там один мальчик хочет поговорить с тобой, - сказал Амин.
- Амин, твой папа совершенно разбит, - сказал Мохаммед, который пристроился на теплом Латиффином плече.
- Я знаю… Но думаю, что это от Самиры.
Реакция родителей была незамедлительная. Они вскочили с кровати  и опрометью, почти наперегонки бросились на улицу.
У магазина Мохаммед встретил Зе Роберту. Объяснение было коротким, но действенным. После слов, в стиле: «Я Зе Роберту – парень вашей дочери и я поменяю религию…» Мохаммед немедленно завалился в обморок. И это еще что, хуже бы было, если бы он был девушкой его дочери и вместо религии, изъявил бы желание поменять пол… Но несчастному Мохаммеду и парня вполне хватило, ни то что трансвестита.
Вскоре рядом с телом Мохаммеда сбежались все его родственники. Али с оправданным подозрением взглянул на стоящего рядом подростка.

Кадижа вышла из машины и направилась к школе. Неподалеку в такси, пригнувшись сидела Жади. Как только машина, на которой приехала ее дочь, отъехала от здания, она вышла на встречу девочке. Кадижа бросилась на шею матери.
Мечтая, накануне вечером в клубе Нефертити, Лукас был совершенно безобиден. Но теперь, когда он пришел в клуб днем его намерения, по отношению к хозяину, приобрели самый решительный характер (заметили какая тавтология: Лукас – решительный характер )
- Зейн, - обратился он к хозяину, разбирающему бумаги за стойкой, - Где она? – Зейн подошел к Лукасу и поставив рядом с его 176 свои без малого 2 метра роста нагло ответил, что не знает, - Я знаю, что ты знаешь, - настаивал Лукас. – Зейн, я знаю, что она сказала тебе!
- Если бы она хотела, чтоб ты знал, она сказала бы тебе, - безапелляционно и холодно ответил Зейн. Лукасу захотелось, в кое-то веки разбить стену, которая перед ним стояла и, когда Зейн было, снова собрался к своим вожделенным бумагам, мой герой хорошенько врезал этому бородатому так, что он отлетел и ударился о барную стойку. Ну вот, теперь мы знаем, как выводить ангелов из себя…
Не успел Зейн в ответ замахнуться на Лукаса, как в дверях появился еще один… Почти как самоклонирование демона, в Зачарованных…
- Ты не уехал с ней? – опешил Зейн. - Было два билета.
А Жади, тем временем направлялась на такси в аэропорт. В объятиях она сжимала   главное свое сокровище – Кадижу.
- Вы что, не можете видеть друг друга! Сразу цепляетесь! – Далва  размахивала руками перед Лео. Тот отвечал ей невинной улыбочкой.
- Я знаю, где она, но не скажу ему.
- Но ты же сказал, что не знаешь! – охнула Далва.
- Да, но я собрал вместе множество мелочей, о которых она упоминала… но, ты не говори ему, - предупредил Лео. А мелочи эти, зачастую были размером со слона, так что конспирация излишня.
- Зачем? Я не собираюсь ввязываться в ваши отношения! Этта женщина просто крест в жизни этой семьи, - (п.а. чем больше я слушала высказывания Далвы о Жади, тем более правдоподобными они мне казались), - Ты не знал ее когда был Диогу, так надо было вам познакомиться! Черт побери! И ты туда же! – в конце-концов, служанка махнула на стоявшего в полном столбняке парня и ушла. Но Лео ни остался один, Далву сменил вездесущий сеньор Леонидас.
- Лео, пошли, заседание скоро начнется, - окликнул он Лео.
- Ты уже купил мне билет? – нетерпеливо спросил парень.
- Да-да-да, я уже сказал секретарю. Зайди к ней. Но скажи мне, с кем ты поедешь?
- Один, конечно, - пожал плечами Лео.
- Нет, найди еще кого-нибудь, один ты не поедешь…
Тут в гостиную спустилась Ивети, она потянула Леонидаса за рукав и вдохновенно затараторила:
- Львеночек, у меня есть одно желание!
- Что ты хочешь? – не менее вдохновенно откликнулся Львеночек.
- Я присмотрела один браслет в торговом центре… Он будет очень хорошо смотреться на мне, - Ивети поднесла к лицу свою руку и указала то место, куда ей хотелось бы пристроить новую побрякушку.
А вот с лестницы спустился и Шанди, осторожно неся на руках малыша. Далва, будто носом это учуяв, вышла из кухни.
- Далва, он хочет есть, - Шанди поднес ребенка к няньке. Лео с любопытством заглянул ему за спину:
- Дай посмотреть, дай, - папаша охотно передал кроху, на руки Лео.
- Это твой племянник! – радостно воскликнула Далва. Леонидас и Ивети моментально повернули свои головы, в сторону Лео, - Держи его осторожней.
В этот момент, в дом зашли Маиза и Лукас, как всегда чем-то серьезно озабоченные.
- Я видела чемоданы в твоей комнате. Ты куда-то уезжаешь? – спросила она его на пороге.
- Не знаю, Маиза, - Лукас тяжело вздохнул и уперся взглядом в стенку.
- В Фес, - подытожила Маиза, дав тем самым понять, что ее это уже не слишком трогает.
В гостиной, Лукас нос к носу, столкнулся с трогательной картиной, образовавшейся пару минут назад. Лео все также держал на руках малютку, а все остальные домочадцы так же пристально и с умилением наблюдали за Лео.
Увидев вытянутое лицо Лукаса, его молодой клон, не преминул подлить масло в огонь: он приподнял брови в усмешливой улыбке и чуть наклонил сверток с младенцем так, чтобы его личико мог увидеть дедушка… А потом  Лео и вовсе залился далеко не доброжелательным смехом, в сторону Лукаса.

- Почему Деуза да Силва является ответчицей на этом процессе? Это же процесс по установлению отцовства. Но, однако, подавший заявление, требует лишить ее самого дорогого в жизни: права быть матерью своего сына, - говорила адвокат Деузы. Маникюрша в ответ на ее слова согласно кивала, Леонидас явно напрягся, а Лео сидел все с тем же непрошибаемым и почти безразличным выражением лица, что и обычно. Нет люди, это еще не означает, что ему все было по барабану. Просто это была своеобразная форма защитной реакции на все происходящее, вокруг его персоны, - Мы не будем говорить о справедливом протесте, - продолжала свою речь адвокат, - который предприняла сеньора Деуза, но надо подчеркнуть, что претензии сеньора Леонидаса не только заслуживают всеобщего осуждения, но еще и являются чудовищным прецедентом. Даже если имело место клонирование, нет никакого законного способа позволить сеньору Леонидасу отнять у Деузы то, что было дано ей Богом и природой…
- Я сдал еще один анализ сегодня утром, - обратился Тавиньу к своему соседу, который в отличии от него, кажется, вслушивался в речь выступающей, - слышишь Лобату! Конечно это была ошибка, нет никаких сомнений… А какой процент ошибок, в таких делах?
- Минимальный, - ответил Лобату.
- Значит, тогда я попал в этот минимум, - заключил Тавиньу. Леонидас знаком подозвал его к себе.
- Деуза не была, как считает сеньор Леонидас, всего лишь механизмом для вынашивания его сына: она его родила, воспитала, дала ему дом и семью. Она была матерью Лео все это время, до родов и после родов. Она всегда была и будет матерью Лео, хочет или не хочет этого сеньор Леонидас в своем бесконечном высокомерии, - продолжала Сисилия свое выступление.
- Кто эта женщина! Кто дал ей право так говорить обо мне! – высказал Леонидас свое крайнее возмущение.
- Она адвокат Деузы, - ответил Тавиньу, - ты хочешь, чтобы она тебя хвалила?
- Настоящая и подлинная наука помимо всего прочего еще не имела возможности оценить все перспективы и возможности, связанные с клонированием. Выполнить требование сеньора Леонидаса, означало бы подтвердить тезис, еще не нашедший своего места в научных кругах. Максимум на что может претендовать сеньор Леонидас – это отцовство. И даже это можно поставить под вопрос. Даже если было клонирование, то почему сеньор Лео, сын Леонидаса Ферраша, а не Лукаса Ферраша? – (п.а. «сыночек, помахай папе ручкой, он будет очень рад… свернуть эту ручку» - говорило в ответ на эти слова лицо Лукаса), - Просто у нас нет ответов на все эти и другие вопросы. А раз нет, было бы преждевременным создавать судебный прецедент. Единственное доказательство в деле – это беременность Деузы.
- Бред! Полный бред! – бесился Леонидас.
- Скажу больше, даже если говорить о биологическом родстве истца, оно не должно быть подтверждено судом. Этот иск, такой бесчеловечный, что его автор, сеньор Леонидас Ферраш, должен быть подвергнут наказанию, полагающемуся недобросовестным истцам, - завершила свою речь Сисилия Леал. Леонидаса от всего происходящего, едва не перекосило, в то время как Деуза радостно аплодировала своему адвокату. Впрочем, судья быстро пресек ее радостные выкрики с места.

Мохаммед очнулся от обморока счастливым, так как его дочь нашлась. Дело было за малым, притащить малолетнюю развратницу домой, и оттаскать ее за уши. Но что-то подсказывало мне, что в финале будет больше мела, чем драмы… А я так надеялась…
Зе Роберту проводил дядюшку Али к дому подруги Самиры, где она пряталась. Из дверного проема на улицы высунулась сперва голова подруги, а затем и буйная головушка самой «виновницы торжества».
- Пойдем домой Самира, и решим все там, - ласково заговорил Али, - Бегством проблем не решить, пойдем. Зе Роберту кивнул и Самира вышла. Дядюшка Али взял под руки мальчика и девочку.
- Я люблю Зе Роберту, - призналась девочка.
- Я сменю религию, как только сеньор Мохаммед попросит, - заявил «жених». Дядюшка Али расплылся в добродушной улыбке.
- Почему вы смеетесь? – опешила Самира.
- Потому что я уже пережил нечто подобное, - ответил Али, - И теперь я думаю: что же Аллах хочет мне сказать, давая пережить это снова?… - вот так дядюшка Али, решил исправить свой старый промах, допустив новый… Нет, я, конечно, все понимаю, любовь-морковь, но на сей раз дело как никогда попахивало уголовщиной. Мохаммеду оставалось лишь приютить этого новообращенца рядом со своей дочерью и не более, чем через 9 месяцев, его милая 12-летняя дочурка уже одарит его внуками… Может, так у них и принято, но уголовщину никуда не денешь!
А вот еще одна приятная альтернатива: даже если киндер-сюрприза не случиться, годам к 18-ти Самира может неожиданно для себя понять, что есть парни гораздо и гораздо удалее ее прежнего избранника… И тогда всей этой истории грозит рецидив…
Да, я против ранних браков вообще… А уж ТАКИХ ранних и подавно!

- Латиффа, я выцарапаю Самире глаза! Я сдеру кожу с Самиры! Я порву ее на кусочки, как бумагу! – наконец-то окончательно очнулся Мохаммед.
- В него точно вселился злой дух, - покосилась Зорайде.
- Знаешь, что она сделала? Она опозорила мое имя на весь Фес! Она обрушила стены моего дома! Знаешь, что я сделаю, - Мохаммед взял с дивана подушку стал тереть ее о стол, показывая то, что он собирается сделать с дочерью, - Я возьму Самиру и вымажу ее лицо грязью! Я сверну ей шею и выцарапаю ей глаза! – с этими словами он отшвырнул подушку и обернулся. - Самира! - В дверях появилась сама Самира, а так же в будущем новообращенный мусульманин Зе Роберту и дядюшка Али. После театральной паузы, Мохаммед в слезах кинулся на дочь… обнял ее и расцеловал, - Самира, ты чуть не убила своего отца. - Латиффа и все остальные домашние поспешили последовать примеру Мохаммеда и принялись радостно тискать Самиру, не забывая, как бы между прочим, причитать и плакать.
Али самодовольно улыбался, глядя со стороны на маленькое чудо, которое сотворил силами своего великодушия.
- Саид, Саид! – Мариам с дикими воплями вбежала в гостиную, где ворковали хозяин и его молодая жена, - Кадижа сбежала из школы! – Саид и Рания вскочили со своих мест. – Мы не знаем как, нам сказали, что она там не появлялась!
- Она не появлялась в школе?!?
- Нам так сказали! – в отчаянии развела руками служанка.
- Успокойся, дорогой, успокойся, - весьма некстати кинулась к мужу Рания, но он ее порыва даже не заметил, - Амина, Кадижа сбежала, - сообщила она, выбежавшей на шум сестре.
- Мириам, ты оставила ее у двери?!? Ты видела, как она вошла, говори! – допытывал служанку Саид. Рания испуганно переглядывалась с Аминой, они обе знали, что подобный исход можно было предотвратить.
- Сид Саид, я не виновата, я поступила, как всегда поступаю, я не виновата, - искренне оправдывалась служанка, которая была готова просто расплакаться.

- Леонидас Ферраш доказывает, что клон его сына - тоже его сын, - начал свое выступление в зале заседания Лобату, - И настаивает на безоговорочном признании биологического родства между ним, Леонидасом Феррашем, и Лео. Однако, это родство вовсе не безоговорочно. Под каким углом его не рассматривать, мы сразу увидим ошибку, - развел руками адвокат.
- Выпил, - шепнул Леонидас Тавиньу.
- Здесь доказано генетическое единство, но не родство, - продолжал Лобату, - не родственная связь. Несмотря на то, что клон и тот, чей генетический материал послужил для клонирования, с точки зрения биологии являются абсолютными близнецами, мы не можем делать вывод о родстве, не можем…
- И что ты думаешь? – Леонидас повернулся к Албиери, кинув в его сторону самый критический взгляд.
- Сильный аргумент, - констатировал профессор.
- Да, против меня Лобату всегда силен, - фыркнул Леонидас.
- Биологическое родство предполагает, что близнецы родились от одних и тех же родителей. Это не тот случай – Лео не рожден от Леонидаса Ферраша, потому что клонируемый исходный материал, взятый для зачатия принадлежит Лукасу. Одно это, сеньор судья, является несокрушимым аргументом, чтобы отвести претензии Леонидаса Ферраша на родство с Лео, - на этих словах Лобату, Деуза заметно оживилась и заулыбалась, - Раз нет общих родителей у Лео и Лукаса, они не могут считаться братьями. А если они не братья, они не могут считаться сыновьями одного отца, - Деуза и Сисилия довольно переглянулись.
Тавиньу, казалось уже спал, облокотившись на стол и грустно взирая, в какой-то темный угол зала, но тут раздался тревожный звонок сотового у него под ухом и он немедленно встрепенулся.
- Ты будешь говорить по телефону, в такую минуту? – с удивлением и не без раздражения спросил Леонидас. Тавиньу извинился и вышел из зала суда. По телефону он несколько минут успокаивал Лидиани, пытаясь убедить ее в том, что в клинике произошла ошибка. После чего вернулся на свое место.
- Лукас пострадал от чудовищного насилия, так как была использована его генетическая индивидуальность, - продолжал свою речь Лобату, - Признать родство Лео с Леонидасом Феррашем, означает признать оправданным то насилие, которое испытал на себе мой клиент. Представим себе, что генетический материал, хранящийся десятилетиями используется, чтобы создать человека. Мог бы этот человек, который рождается сегодня быть назван сестрой или братом, дочерью или сыном, обладателю генетического материала? – Деуза отрицательно замотала головой и беззвучно произнесла “no”, - Не существует никакого родства между этими людьми, а если бы и существовало, то это был бы первый случай среди нас. Речь идет о родстве совершенно нового типа, не определенного ни обществом, ни законом. Предположим, что такой же способ будет использован для создания сорока клонов одного миллионера, отца единственного сына, который пойдет на обычный анализ в лабораторию, и его генетическая индивидуальность будет использована без его согласия и как у моего клиента у него заберут клетки, - (умножаем 250 серий клона Х на 40 клонов = и получаем 10 000 серий! Мне бы лет до 60-ти хватило!). – Годы спустя эти сорок клонов придут в эту семью, к этому миллионеру, докажут свое родство, выстроятся и все вместе скажут: «Па-па! Мы пришли сюда отстаивать наши права». Вы представляете количество исков, беспомощность общества и юриспруденции, свидетелями которой будем мы все?!? Представляете, что начнется, - Леонидас более чем многозначительно воздел глаза к небу, а Лобату продолжал свою пламенную речь, - Хотя это не предусмотрено законодательством! Но Лео существует - это факт, это непреложно, это так. У него есть полное право, чтобы его приняли в семью. Но представьте у него уже есть семья! Она здесь – его мать Деуза, - он указал рукой на негритянку, - женщина, которая его родила, воспитала и очень любит. А отец, если придерживаться такой терминологии, - Албиери. – Лобату указал рукой на профессора, сидящего в глубине зала. Взгляды всей присутствующих незамедлительно направились за рукой. Албиери выглядел бесстрастным.
- Как это? Врач, который принимал роды стал отцом? – Леонидас смотрел на ученого с негодованием.
- Кстати, сеньор судья, сеньор Албиери всегда занимал место настоящего отца для Лео! – заявил Лобату. Лео опустил глаза, - Лео всегда называл Албиери отцом.

- Ты заметила, что с тех пор, как Лобату взялся за это дело, он стал уважать себя. Он уверен в самом себе, он полон энергии, - сплетничали тем временем Кларисси и Карол.
- Конечно, подруга, я уверена, что именно этого ему и не хватало. Как только Лобату преодолеет этот страх, страх вновь увидеть своих детей, проделает это препятствие, как бы там ни было, это будет другой Лобату, - согласилась Карол.
- И как давно он не видел своих детей? – заинтересовалась Кларисси.
- Очень давно. Когда он ушел, они были маленькими, а сейчас им лет 19-20.
- Ладно, позвоню Эскобару. Комиссар сказал, что он тоже должен прийти, - вздохнула Кларисси. Скоро должен был состояться суд над Нанду. Это обстоятельство, нависшее над парнем, как дамоклов меч, кажется, напугало его и пошло ему на пользу. Теперь он, взялся за ум и стал неукоснительно слушаться советов своей матери..
Как говорится горбатого могила исправит… Это я об Эскобаре. В чем, на собственном опыте вновь убедилась Кларисси. Несмотря на то, что в суд Нанду должен был явиться с обоими родителями, Эскобар сослался на неотложные дела в клинике. Да, такие уж они мужики… В большинстве своем бегут от проблем, особенно, когда они касаются детей… На этом месте можно поставить памятник Лукасу. Нет, не потому что он чем-то помог Мел… А просто потому что всем сердцем хотел ей помочь.

В тот самый момент, когда Саид уже почти был готов удушить несчастную служанку, недоглядевшую за Кадижей, охранник передал хозяину дому роскошный букет белых роз. Саид схватил карточку.
- Жади, - сквозь зубы прошипел он.
«Прости Саид. Несправедливо, что я не могу даже встречаться со своей дочерью. Кадижа и моя дочь». (п.а. «вау, она даже писать не разучилась!» - воскликнула я про себя.)
Саид со злостью смял бумажку в руке и изрек пару малопонятных арабских ругательств. Рания исподлобья взглянула на мужа испуганным взглядом. В действительности ей было чего бояться.
Вот Жади… Ей было нечего боятся! Она уехала в Фес, где ее никто не найдет… ну кроме конечно трех-четырех особей мужского пола, озабоченных… ее судьбою. Одному она, как игривый намек, подарила букет белых роз… Саид оценил это по достоинству, что и говорить… То есть если он, допустим, был бы бомбой замедленного действия, то в ту же секунду в гостиной раздался взрыв неимоверной силы, который разнес бы сам дом и несколько соседних кварталов в придачу.
Девочки, если вы такие умные и скрываетесь там, где вас никто не найдет, то хотя бы цветы своим мальчикам не посылайте. Ну не любят они этих телячьих нежностей!

Эдна неустанно следовала за Албиери. Когда он зашел в ресторан, она зашла следом и стала наблюдать из-за угла.
Вот профессор присаживается к столику, за которым его ждет Амалия, предварительно целуя даме ручки.
- Итак, что будет сегодня? – трепетала от предвкушения Амалия.
- Сегодня, мы поговорим… - весь залоснился доктор
- Ах, Албиери, - томно вздохнула Амалия, будто речь зашла о чем-то глубоко интимном, - Ты меня обманываешь, - журналистка гладила морщинистую руку профессора. Глаза Эдны, наблюдавшей за всем этим расширились до неимоверных размеров и заняли около 70% лица и это был явно не предел, - Почему ты не рассказываешь? Я уже знаю, что ты создал клона. Осталось узнать как.
- Ты думаешь, я был способен создать клона? 20 лет назад, – в тоне своеобразного заигрывания поинтересовался Албиери. Да это был флирт… Весьма странный флирт, но все же…
- Только ты и способен.
- Ты думаешь? А почему ты так думаешь? – с лица Албиери не слезала  восторженная улыбка (только восторгался он не собеседницей, а самим собой).
- Албиери… Потому что ты, человек, признающий новое. Очень умный, отважный, способный, только ты мог создать клон Албиери, - профессор буквально пожирал, все высказывания Амалии на свой счет. Эдна не выдержала наблюдать это предательство и убежала, - И немного тщеславный, - заметила журналистка. Они с Албиери рассмеялись.
Эдна набрала номер сотового.
- Этот счет, нелегальный счет за границей. Жулиу, кто его контролирует?...
«Ты увидишь, Албиери, ты увидишь», - говорила себе Эдна, давясь от слез.

Дело Нанду имело своеобразный и очень неожиданный поворот. Своеобразный, потому что Эскобар все-таки явился на суд в положенное время (все случилось не просто так, а после долгих увещеваний Аниты о том, что ему стоило бы задуматься над тем, что Кларисси не одна родила Нанду).
- …Я был им должен, если бы я не отдал, они убили бы меня, - говорил Нанду прокурору.
- Сколько времени вы принимаете наркотики? – спросил служитель Фемиды.
- Где-то четыре года, - отвечал парень. У Кларисси и Эскобара это вызвало немалое удивление, - Вначале баловался марихуаной, курили в школе, потом перешел на кокаин.
- Он хороший мальчик, очень хороший, и всегда был хорошим, - оправдывала сына Кларисси, - это друзья его втянули в это.
- Всегда виноваты друзья, - покачал головой прокурор. Как говориться остальное все сопли…
А вот в чем неожиданность: прокурор сказал, что Нанду грозит тюрьма, но заметил, что в некоторых судах Бразилии, в том числе и в этом, проводится программа юридической поддержки лечения наркоманов, совершивших мелкие преступления. Поэтому, ему дан шанс выбрать: либо идти под суд и отсиживать положенный срок в тюрьме, либо дать согласие на лечение под наблюдением правоохранительных органов. Естественно, Нанду сделал однозначный выбор в пользу лечения.

Албиери пришел в клинику растерянный. На него заявили по поводу старого счета за границей, где было немного денег, еще с тех времен, когда профессор работал там. Не было никаких сомнений, что это Эдна, но Албиери никак не мог понять, чего она добивается и каков ее план.
Лобату сиял, собираясь на встречу с детьми. Он не мог скрыть волнения, зато одел новый костюм и надушился шикарным одеколоном.
- Что ты им подаришь? – спросила Карол.
- Шоколад, шоколад все любят. Я не знаю своих детей, я не знаю какие они, не знаю, что они любят… Я не видел, как они росли. Сколько раз, я мог столкнуться с ними на улице и не узнать! – воскликнул Лобату. Карол пообещала ему, что все будет хорошо и предложила пойти с ним. Но Лобату отказался даже, чтобы она его подвозила. Он доехал на автобусе и, наконец, оказался один на один с тем самым домом, где когда-то жил…

- Мама, а если они нас найдут? – с опаской спросила Кадижа у матери, когда они уже ехали в такси, по дорогам Феса.
- Легче найти иголку в стогу сена, чем человека спрятавшегося в Фесе, - заявила Жади, и она навряд ли хоть на секунду сомневалась в свих собственных словах. Впрочем, одно происшествие, случившееся чуть позже слегка развеяло такую самоуверенность.
- А где мы будем жить? – спросила девочка.
- Я сняла для нас дом, - улыбнулась Жади.
- Он красивый?
- Любое место в мире покажется мне красивым, когда ты рядом со мной, моя принцесса! – малышка прижалась к матери.
А теперь о происшествии. Не успели Кадижа и Жади дойти до своего нового пристанища, как уже едва не столкнулись нос к носу с Абдулом. Благо тот, на последнем повороте свернул в сторону, противоположную той, где прятались беглянки. Ну нет, естественно, не будем разочаровывать Жади… Лучшего места, чтобы спрятаться она все равно не смогла бы найти… Она географическую карту-то в глаза не видела! То, что есть Фес и Рио – это понятно, а другие города и страны под вопросом… Нет, конечно, Саид еще возил ее в Египет и она слышала по телевизору про какую-то Италию-Венецию – что-то из прошлой жизни тянуло ее именно туда, но она не была уверена до конца, что Италия существует.

Неказистый дом, без лишней обстановки, билет до Марокко - неплохо отработала Жади… И это всего лишь за одну ночь! Впрочем, ей тоже понравилось. К тому же, это было еще не все. Было нечто гораздо более ценное, что она приобрела…
«Она могла сбежать только в Фес. Единственное  место, которое она знает в мире – это Фес», - после недолгих раздумий заключил Саид. – «Я еду в Фес. Я переверну его, но найду ее! И на этот раз, она получит удары плетьми!» - на этот раз он не шутил.
Вот так, постепенно и, что особенно удивительно, незаметно для себя, Жади стала окончательно избавляться от своих ухажеров:   Зейну она подарила одну ночь и большего ему было не надо ни от одной женщины, Саиду она подарила букет цветов и больше ему от Жади тоже не было надо.
Так молниеносно очаровать и так разочаровать мужчин, пожалуй, ни мог никто, кроме нее…

Двести сорок шестая серия

Лобату щегольской походкой подошел к калитке дома. На встречу ему вышел портье. Он спросил, живет ли еще по этому адресу такая-то такая-то. Ответ был положительным. Лобату спросил, дома ли хозяйка. Портье вновь утвердительно закивал.
- А ее дети тоже живут с ней? – задал еще один вопрос Лобату. Портье уже не без подозрения во взгляде, оценил внешность незнакомца и вновь дал положительный ответ.
- Да живут, а в чем дело?
- Дело в том, что я дальний родственник, - мягко заговорил Лобату, нервно поглядывая на окна, - Хотел сделать им сюрприз, - Лобату заминался, портье смотрел на него все с большим недоверием. Вдруг, на лице Лобату образовалась какая-то простецкая улыбочка и пытаясь не придавать своим словам значимости он затараторил что-то про то, что забыл купить сигареты. Пообещав вскоре вернуться, он быстрой поступью стал удаляться от дома. Его решительность, при встрече с портье, его утвердительных ответах и подозрительном взгляде вдруг куда-то улетучилась.
Крепко держа под мышкой две больших упаковки шоколада, он направился в бар… за допингом.
- Налейте мне порцию водки, - попросил он бармена. Щедрая рука наполнила стакан прозрачной жидкостью примерно до половины. Лобату одним жадным глотком, опрокинул содержимое стакана к себе в рот и знаком указал «щедрой руке» повторить заказ…
- …Я чувствую, что дело пошло на лад, понимаешь? Он правильно сделал, что принял это решение, - Карол обсуждала с Кларисси поступок Лобату, - Да еще Нанду лечиться… Как он там?
- Он дома, говорит с Эскобаром, - сказала Кларисси.
- А Эскобар?
- Чувствует свою вину. Пытается говорить по-отцовски.
- Ты сделал сынок правильные выводы, - говорил Эскобар, сидя на табуретке, напротив сына, - Если бы ты не выбрал лечение, тебя бы осудили – это точно. И на тебя бы завели дело. Представляешь, Нанду? Начинать жизнь, имея уголовное дело?
- Я знаю, папа, знаю, - говорил Нанду. Его болезненные, опухшие глаза светились темным безразличием, к стандартным фразам отца. Эти слова не могли смягчить его боль, а лишь стучали барабанчиками в затуманенном мозгу .
- Если бы ни эта благословенная программа, то сейчас, вместо того, чтобы одеваться и идти к врачу, ты сидел бы в тюрьме, понимаешь? - с упреком говорил Эскобар.
- Папа, ты думаешь, меня там оставят? – вдруг со звериным страхом спросил Нанду.
- Сынок, это будут решать врачи. Кто знает, может это и к лучшему, сынок? Чтобы открыть дверь на выход, на выход из ада, в который ты попал! – Нанду горько улыбнулся. Отец говорил вдохновенные слова, но не мог почувствовать и понять той боли, которую он испытывал. Он вообще не мог его понять. Возвращаться из ада? Но куда именно возвращаться?
- Ты думаешь, это просто?.. А если у меня не получиться?.. Ты думаешь, я не пытался?.. Ты думаешь это легко, когда я вижу себя в зеркале… Когда я вижу, что в моей музыкальной группе все хорошо, а меня там нет, - голос Нанду срывался на слезы. Эскобар смотрел на метаморфозы, происходящие с сыном с откровенным ужасом, - Это не просто, когда я об этом думаю! Когда мне хочется умереть! – Нанду замолчал и его тело ритмично затряслось, в такт рыданиям.
- Не говори так, сынок, - Эскобар был в явной растерянности. Он мог лишь пожать плечами и отвернуться, чтобы не наблюдать эту жалкую картину. – Где Кларисси? Твоей маме нужно с тобой поговорить, сынок, - Нанду спустился со своего места и стал сползать на пол. Он стоял на коленях и беспомощно плакал, - Она должна тебе получше объяснить, она разобралась в этой программе, - говорил Эскобар, не понимая, что тут словами делу не поможешь. Он потянулся за сотовым в карман и трясущимися руками стал набирать номер. Кларисси доходчиво объяснила экс-супругу, что такие приступы истерики у их сына, отнюдь не редкость… Странно, что он этого как-то раньше не замечал… Трубка была повешена.
Эскобар обернулся и увидел, что Нанду в отчаянии протягивал к нему руки, будто маленький ребенок.
- Не надо плакать, сынок, - говорил он, предпочитая оставаться от сынка на почтительном расстоянии. Через какое-то время, намек Нанду, прочем все-таки был понят. Он подошел к сыну, опустился перед ним на колени и крепко обнял.
- Нанду, я люблю тебя, - говорил он, плача уже сам, - Извини, сынок, но твой отец не знает, что делать.
Лобату, наконец, закончил с допингом и расплатившись со «щедрой рукой» из своего бумажника, вразвалочку направился к вожделенному дому. Внезапно, не доходя до места назначения, его осенила мысль. В комплект с коробками шоколада он приобрел букетик ярко-малиновых цветов.
Завидев прежнего незнакомца невдалеке от дома, портье передал по домофону сообщение для Моник, чтобы их ищет какой-то странный тип. А тип становился все более странным…
Второй раз, Лобату лишь издали взглянул на дом, не решившись подойти ближе. Теперь его с новой силой потянуло в заветный бар, где он твердо, стукнув кулаком по столу сделал новый заказ «щедрой руке».
- Все нормально, - говорил Лобату Карол, когда та позвонила. Он стоял у зеркала в баре и смотрел на свое веселое, подвыпившее, но еще довольно уверенно стоящее на ногах отражение. Голос сохранял трезвую бодрость, язык заплетался самую чуточку, - Я еще не дошел, потому что решил по дороге купить цветы. Пришлось сделать большой круг: я немного подышал, но все нормально. Я чувствую себя очень уверенно. Чувствую себя сильным, но волнуюсь, немного волнуюсь. Я с тобой прощаюсь, целую дорогая.
Из белого дома тем временем вышла молоденькая девушка, нервно оглядываясь по сторонам, она подошла к портье и осведомилась о незнакомце. Моник попросила никого к ним не пускать.
Ну раз уж такая пьянка пошла, то можно и еще по одной. Лобату стакан за стаканом поглощал водку в баре и уже ничто не могло оторвать его от этого увлекательного занятия. Почувствовав, что наклюкался уже вдоволь, Лобату обтер рот салфеткой и подумал о том, что теперь ему как никогда нужен косячок…
- Я был потрясен выступлением Лобату. Он не мог написать такое, не мог, - говорил Леонидас Тавиньу, - Красноречие – да, он всегда был таким, но рассуждение – нет! Он не мог написать это. – Тавиньу отрицательно фыркнул, - Кто-то здесь, в компании, поработал на него. Это ты, Тавиньу? Он показал тебе защитную речь и спросил твое мнение, - проницательно заметил Леонидас (интересно, как при таком уникальном чутье на людей, он смог стать во главе крупной компании, которая оборачивала миллионами?.. но это явно не сериальный вопрос, здесь главное характер героя, а подобное предположение полностью вписывалось в образ Леонидаса Ферраша).
- Конечно, это был Лобату, - развел руками Тавиньу, - Лобату, только трезвый Лобату.
- Лобату? Лобату не бывает трезвым! Лобату пьяный без выпивки! Тавиньу, тебе не показалось, что он склонил судью на свою сторону?
- Послушай, Леонидас, я не могу читать мысли судьи, - многозначительно сказал Тавиньу.
- Не увиливай.
- Ты считаешь, что я могу знать все на свете?
В двери кабинета зашел гость – Лео. Леонидас, вмиг размякший и расплывшийся в улыбке, обнял парня. Лео сказал, что пришел за билетом и едет он с экскурсией. Леонидас одобрил эту идею и отправил его к Кларисси.
- Я провожу тебя, - сказал Леонидас.
- Нет, я уже всех здесь запомнил, - с веселой улыбочкой отмахнулся Лео.
- Ты видишь, какой он ловкий, внимательный, - вновь проявив чудеса проницательности, восхитился Леонидас, - совсем не похож на Лукаса. Албиери говорит, что основы характера и темперамента наследуются, а я сомневаюсь. Ты посмотри на одного и на другого – разница, как между водой и вином!
- Конечно, Леонидас, они были воспитаны в совершенно разных условиях, - заметил Тавиньу.
- Ты что, хочешь сказать, что это моя вина?
- Я тебе не сказал, что ты виноват!
- Ты мне прямо сказал, что я виноват, - стал припираться Леонидас…

Лобату дочапал до «дыры» и приобрел там вожделенное курево.

«Положительный. Опять», - Лидиани сидела на диване, своей гостиной, бесцельно-бессмысленным взглядом созерцая пустоту.
- И судья объявил, что папа – отец ребенка, - закончил Сесеу. Телминья взволнованно посмотрела на брата. Где-то в отдалении всю эту картину наблюдала перепуганная прислуга - Креуза и еще одна горничная.
- А папа уже знает? – спросила Телминья.
- Только что узнал. Кларисси говорит, что он в отчаянии.
- Значит, больше нет сомнений, - безэмоционально констатировала Лидиани, все так же глядя в никуда. Сесеу присел рядом с сестрой.
- Думаю, что нет, мама. Он сдал дважды, в разных лабораториях. Не могли дважды ошибиться.
- Значит, у твоего отца есть внебрачный ребенок, да?
- Да, - сказал Сесеу, Телминья беззвучно кивнула. Через несколько секунд из горла Лидиани вырвались нечеловеческие звуки и тело затрясло от сдавленных рыданий. Дети кинулись обнимать маму.
Креуза, глядя на эту сцену задергалась, все более нервно пережевывая свою жвачку.
На работу к Тавиньу Лидиани ворвалась бомбардировочной ракетой. Кларисси непонимающе обернулась в сторону, пронесшейся мимо нее женщины и Сесеу, следующего за матерью: только свист в ушах стоял.
Лидиани залетела в зал заседаний. По счастью, Тавиньу сидел там совершенно один, с тяжелым, грустным взглядом.
- Развод, и не смей появляться в нашем доме, - безапелляционно кинула она ему, - Я пришлю все твои вещи сюда, на работу. Не смей больше появляться в моем доме, - сказала, как отрезала и вылетела на той же астрономической скорости.

Маиза вошла в распахнутую дверь спальни. На кровати лежал большой черный чемодан. Она не сводила с этого предмета, своего печального и пристального взгляда. Подошла. Открыла. Чемодан был девственно пуст. Маиза подняла глаза.
У нее за спиной, появилась фигура Лукаса. Он также неспешно, как и она пару секунд назад, вошел в спальню и тем же самым печальным взглядом обратился к чемодану. Маиза повернулась лицом к мужу.
- Ты все еще не собрал чемодан? – Лукас смотрел на нее, взглядом, преисполненным мучительной грустью сомнений. Этот взгляд не требовал пояснений, - Трудно принять решение, да? Уехать - это перевернуть страницу… - в глазах Маизы невольно появились слезы.
- Да, трудно… - вздохнул Лукас, уголки его губ приподнялись в горькой улыбке. Нерешительная улыбка – насмешка над собственной нерешительностью.
- Не вини себя за Мел, Лукас. Может быть мы виноваты, а может быть – нет. Как бы то ни было, мы этого не хотели, - Маиза утерла свои слезы, - Мы хотели лучшего для нее, мы желали ей всего самого лучшего… – Лукас опустил взгляд. В его глазах тоже стояли слезы, - Только все это было слишком… ничтожно…
- Почему ты так говоришь?
- Потому что я взглянула на себя, - горько улыбаясь призналась Маиза, - После долгих лет, я взглянула на себя… Думаю, и тебе нужно посмотреть на себя.
- Я смотрю на себя, Маиза, - она отрицательно покачала головой.
- Это тебе кажется. Я тоже думала, что смотрю на себя. Я настолько забыла себя, что видела себя во всем, что ни имело ко мне отношения. Я смотрела на тебя и думала, что вижу себя. Я смотрела на Мел и думала, что вижу себя…
- Маиза…
- Ты тоже, Лукас! Ты смотришь на отца и думаешь, что видишь себя. Ты смотрел на Диогу так, как сейчас смотришь на Лео и думаешь, что видишь себя… Ты забыл, кто ты Лукас, - Маиза с лаской смотрела на него, - Я тоже это забыла.
- Может быть.
- Мы оба не живем своей жизнью. Мы проживаем чужие жизни, а своей у нас нет… Я поняла это в группе поддержки. Когда меня спросили - кто я, мне стало страшно. Я не знала, что сказать. Я знала, что я – мать Мел, жена Лукаса, невестка сеньора Леонидаса Ферраша, но я не знала, кто я. Я поняла, что существую только относительно вас…
В комнату вошла взволнованная Далва.
- Маиза, там Мел зовет тебя. Подойди к ней, пожалуйста, мне кажется у нее кризис. - Маиза обменялась с Лукасом красноречивым взглядом и ушла вместе с Далвой.
Лукас печально созерцал открытый пустой чемодан на своей супружеской постели.
- Что случилось, дочка, что ты чувствуешь? – Маиза подошла к дочери и та схватила ее за руки.
- Мама, мне очень больно, меня тошнит, мне нужен наркотик! Я чувствую, что нужен! Я в отчаянии, мама, - тараторила заплаканная, растрепанная Мел, единственным украшением которой теперь стали большие темные круги под глазами.
- Ты выдержишь, Мел, ты выдержишь! – старалась подбодрить ее Маиза. Мел попросила унести ее ребенка, запереть дверь и оставить ее одну. – Я останусь с тобой, - настаивала Маиза.
- Я боюсь умереть, - призналась Мел.
- Ты не умрешь Мел, ты не умрешь!
- Маиза, я позову Шанди, - испуганно спохватилась Далва. Но Мел умоляла только забрать ребенка и оставить ее.
Маиза забрала Шандиньу и ушла вместе с Далвой. Мел нервно расхаживала по комнате.
«У меня получиться, у меня получиться…» - трясущимся голосом повторяла она.
- Далва, я умру, так и не поняв, почему это произошло с нами… - вздохнула Маиза, сидя с ребенком в гостиной.
Мадам Ивети, во всей этой давящей атмосфере была как всегда кстати. Пришла она с кучей покупок.
- У вас опять появилось новое желание, да, дона Ивети, - критическим взглядом обрисовала ее силуэт Далва.
- Беременность такая странная штука, - со всей серьезностью заговорила Ивети, - У меня все время появляются новые желания! И надо купить. Если не купишь, ребенок родиться неудачником! – Маиза не смогла сдержать улыбки. Далва скептически заворчала.
- Я видела женщин, которые хотели есть фрукты, что-то необычное - даже мел и землю! Но женщину, которая жаждет драгоценных камней, я вижу в первый раз!
- Я помешана на красном! – рассмеялась Ивети, - Я не могу видеть рубины! Я схожу с ума!..

В сторону Креузы, с открытой дорожной сумкой летели предметы одежды Тавиньу. Самому Тавиньу заочно доставался бесконечный поток оскорблений и обвинений. Лидиани в гневе была еще страшнее, чем любая блондинка утром, перед нанесением макияжа.
- Лобату сегодня не будет, он пошел навещать семью, - сказала Карол Тавиньу, который в панике искал поддержки опытного юриста.
- Он давно забыл о них и именно сегодня вспомнил! – в негодовании рвал связки Тавиньу, - Я не знаком с этой женщиной, Кларисси, пожалуйста! Господи, пожалуйста, поверьте мне я здесь не причем! – Тавиньу бессильно оперся на спинку стула. Служащий компании доставил ему чемоданы, собранные Лидиани.

Во дворе дядюшки Али, как обычно царили праздничные настроения, в связи с возвращением хозяина и Зорайде. Горничная бросилась обнимать Самиру. Али смачно расцеловал, встречающего его у дверей дядюшку Абдула. Вслед за этим начались танцы.
- Через низкую стену легко перескочить! Через низкую стену легко перебраться, - увещевал дядя Абдул своего коллегу, когда они вошли в дом, - Саид построил слишком низкую стену и Жади сбежала.
- Если сбежала, значит это грех и для того, кто сбежал и для того, кто не удержал от побега. Если моя семья виновата, значит и твоя тоже, - занудил Али, налепив на свою физиономию стандартную полупридурковатую улыбочку.
- Саид опозорил себя и хочет опозорить и меня. Если он не отправит эту женщину на площадь, вся наша семья покроется позором!
- Жади совсем обезумела! – вздохнул Али, - Только сумасшедший человек может совершить такую глупость, - «вот-вот,» - подумала я… - «А в начале у девочки были зачатки мозгов! Кто в сорок лет сделал из нее безмозглую расфуфыренную курицу?!? Вы, дорогой дядя Али, да ваш правоверный муженек!», - Гораздо проще было бы жить рядом с Саидом, даже не выходя замуж и быть рядом с дочкой, - (на этом месте, я и вовсе полезла за тухлыми яйцами в холодильник: а вы бы, дядя, попробовали жить рядом с голодным крокодилом?).
- Они не хотят зажигать в доме Лампаду Аллаха. У кого не зажжена в доме Лампада Аллаха, тот отходит от обычаев и религии. В темноте дома происходит что угодно, но никто не видит что! – произнес сакраментальную фразу мой обожаемый дядюшка Абдул. И покончим на этом.
Жади, тем временем, куковала с дочкой в своем скромном жилище.
О господи, наша принцесса кажется, чем-то занята! Неужели чем-то общественно-полезным?
Оказалось, она раскладывает свои украшения для продажи. Что ж, и на том спасибо. После n-ого количества лет безделья, даже такое дело – уже непосильный труд.
- У нас уже есть свои клиенты, с помощью Аллаха их будет больше, - сказала Жади. (Впрочем, в том, что у Жади есть свои клиенты, а то и еще найдутся, я ни на секунду не сомневалась).
- И мы откроем магазин, - радостно подытожила Кадижа.
- Тогда мы уедем в другое место. Далеко, очень далеко. Где нас никто, никогда не найдет, - улыбнулась Жади. Но Кадижа отчего-то загрустила и опустила глазки. – Ты скучаешь по Бразилии? – спросила ее мать.
- Только по папе. По Рании и Амине нет… Мама, я больше не увижу папу?
- Кадижа, если мы встретим Саида, если окажемся по близости, если он узнает где мы, он больше не позволит мне видеть тебя, - говорила Жади, гладя дочь по щеке. – Никогда, - с этими словами она крепко обняла девочку. (Господи, когда эти горе-родители перестанут мучить ребенка, заботясь лишь о своих личных интересах!)
Вот и Саид уже приехал в Фес, чтобы разыскать Жади и забить ее до смерти. Даже если последняя этого и заслуживает, то для Кадижи явно не лучшее будущее – остаться без матери.

- Нет, Самира! Нет! С платком… с платком Мохаммед согласился, согласился, что потом, когда Самира проникнется религией, то попросит надеть на нее платок, как поступают все благочестивые женщины, - говорил Мохаммед дочери.
- Я тоже благочестивая, папа! Я тоже! – заорала Самира на отца (такими темпами, благочестия ей надолго не хватит).
- Это Мохаммед проглотил. Но Самира – невеста бразильца! Нет, Латиффа! Нет! – замахал он руками.
- Папа, я вовсе не невеста, я - знакомая Зе Роберту, - (п.а. да, вот от таких знакомств все нежелательные беременности в купе с венерическими заболеваниями).
- Слышала, она - знакомая! – чуть не разрыдался Мохаммед.
- Дочка, мы хорошо знакомы с семьей отличного жениха, которого нашел дядя Абдул, - сказала Латиффа, видя состояние мужа.
- Мама, я не люблю этого придурка! Не люблю!
- Любовь рождается от совместной жизни, дорогая! Я тоже не любила Мохаммеда, а Мохаммед не любил Латиффу, - пожала плечами и растерянно улыбнулась Латиффа.
- А сейчас Мохаммед не может без Латиффы, А Латиффа не может без Мохаммеда!
- Я тоже люблю Зе Роберту! Я люблю, - с гордо поднятой головой  твердила несчастным родителям Самира.
- Послушай, она тоже любит Зе Роберту… Знаешь, что я сделаю с Зе Роберту?!? Я разорву его на части!
- Оставь Зе Роберту в покое, папа!
Разводила отца и дочь Латиффа. Как только буря худо-бедно улеглась, она с больной головой поднялась наверх и увидела там свою золовку:
- Лара Назира, Мохаммед и Самира… - начала было стонать она, но мгновенно замолчала, увидев, что Назира пакует чемодан со своими вещами. – Лара Назира, а что вы делаете? Куда вы собрались?
- Я еду в Фес. С Миру! И никто меня не остановит! Назира больше не будет верблюдом в семье и не умрет бесплодной и без мужа! Послушай, особенно теперь, когда Назира… Когда Назира узнала, что такое поцелуй. – Назира в истоме закрыла глаза и вытянула губы, - Назира целовалась Латиффа.
- Лара Назира! Лара Назира… С кем вы целовались?
- С кем Латиффа?!? С принцем Миру!
- Кто влюблен в Назиру?
- Миру! – выпалила Бета, на вопрос Питоку.
- Ущипни меня, чтобы я проснулся!
Весьма кстати, к Миру, Бете и Питоку на пляже подошли Санинья и Лауринда. Они стали поздравлять Миру с назначением на пост тренера марокканского шейха…

- И каковы последствия?!? Моральные последствия после этого обвинения?!? Обвинить меня в том, что у меня есть счет за границей и это в то время, когда меня пригласили во главу оппозиции в Совете по Этике! – возмущался Албиери, - Я всегда хотел этого! Ты знаешь, я всегда мечтал об этом.
- А что если тебе встретиться с Эдной, - предложил Жулиу.
- Я уже пытался. Не получается. Никто не может найти Эдну! Ее переполняет злость и негодование! Она возненавидела меня!
- Берегись! Потому что, судя по всему, все, что она может сделать против тебя она сделает! – предостерег его Жулиу, - Все, что она может использовать – она использует.
- Она не может понять, что я отказался рассказывать всем о своем опыте, Жулиу. Я променял восхищение мира на восхищение Амалии. Я довольствуюсь аплодисментами Амалии, когда мне мог бы аплодировать весь мир! Эдна должна была это понять! Хоть что-то она должна была мне позволить!
- Но Албиери, это тот самый аргумент, который совершенно не доходит до женщин, - заметил Жулиу. – Поезжай в совет по этике, принимай это предложение! Получи это место! Действуй!
- И поеду! – сорвался с места Албиери.
- Тебе не кажется, что ты зашла слишком далеко? Подумай хоть немного, прежде чем продолжать крестовый поход на Албиери, - пыталась остудить пыл Эдны Анита.
- Он должен был подумать, прежде, чем просить у меня все Анита, - не собиралась успокаиваться Эдна, - Если он не хотел мне ничего давать, то зачем просил? А теперь он говорит, что задыхается! Что хочет быть свободным! Он просил, чтобы я жила для него, потому что он не хочет жить независимо! Албиери не может жить самостоятельно, Албиери обязательно нужно чье-то восхищение. А теперь он хочет сменить зрителя, обновить портер: убирает Эдну и сажает Амалию, - кипела она от ненависти.
- И ты борешься за это место, Эдна? – недоумевала Анита, - За место в портере?..
- Вы знаете, - говорил Вилева, провожая Албиери в свой кабинет, где находились и другие ученые, - сеньор Симонетти - удивительный человек! Он яростный противник Антинори.
- Конечно, нельзя клонировать человека, - с радостной улыбочкой отозвался Симонетти.
- Конечно нет, конечно, - ответил Вилева своей маниакальной улыбкой. Все это, благодаря таким милым гримасам собравшихся, напоминало скорее сумасшедший дом, чем ученый совет.
- Конечно, нельзя применить известную теорию на человеке. Нельзя. Это бравада, ложь, эти люди хотят быть заметными любой ценой, поэтому добиваются всего обманом, - продолжал Симонетти, глядя на Албиери. Тот попытался изобразить на лице некоторое подобие улыбки, вроде той, что украшала лица присутствующих, но уголки его губ лишь слегка приподнялись.
- Вы знаете, я всегда придерживался этой точки зрения, - активно поддерживал беседу Вилева, - Я всегда говорю это генетикам, которые приходят сюда и говорят, что создадут клона, что уже создали! - хитрющие глаза Вилевы в  конце фразы едва заметно коснулись Албиери.
- Чего не скажешь, ради минутной славы, - подхватил эту плодотворнейшую мысль еще один ученый муж из собравшихся.
- Я призываю любого показать мне эти результаты. Нет никаких сомнений, дорогие коллеги, что подобный опыт не может дать хороших результатов, - сказал Симонетти и взглядом обратился к Албиери. Профессору казалось, что другие ученые собрались лишь за тем, чтобы поглумиться над его великим достижением.
- Не сомневаюсь, я думаю, что все мы согласны с доктором Симонетти. Кроме того, я хотел бы извиниться, Албиери, но я уже уступил день вашего выступления сеньору Симонетти, - сказал Вилева, по дружески положив руку на плечу Албиери. – Я думаю вы поймете, потому что, в конце-концов, сеньору Симонетти есть что рассказать нам о клонировании человека. Сейчас мы тоже много разговариваем на эту тему, в своем кругу.
- Я понимаю, - сказал Албиери, - Ему действительно есть, что сказать. – Терпение профессора переполнило чашу, он вышел из кабинета хлопнув дверью и принялся набирать телефон Амалии на своем сотовом.
Он пригласил журналистку к себе домой и пообещал ей рассказать, как он создал клона.

Прошлое темной лошадки Алисиньи наконец-то стало приобретать более четкие и даже знакомые очертания. Крепкий мужчина, по имени Аурелиу, во всей своей красе, явился в клуб Нефертити и заявил о своем желании поговорить с Алиси. Та отвела его в сторону и попросив больше не появляться в заведении дала свою визитку, с адресом квартиры.

В третий раз, Лобату вернулся к белому дому совершенно другим человеком. Поверх брюк, моталась измятая расстегнутая рубашка. Он быстро подбежал к дому, с остервенением швырнул подарочный цветочный горшок в парадную дверь и убежал. Из дома за ним выбежали двое – молоденькая девушка, которую мы уже видели раньше - Моник и за ней парень.
Лобату выбежал на проезжую часть, потом за какое-то ограждение, где свалился без чувств и без всяких признаков жизни. К нему бросились спасатели, по стечению обстоятельств, оказавшиеся рядом.
Моник и парень удивленно переглянулись, рассматривая отключившегося мужчину, и решили поехать за ним в больницу.

Двести сорок восьмая серия

Жади и Кадижа кинулись бежать. Жади привела дочь в развалины. Хотя, при попытках побега, ее уже несколько раз находили именно там, надежда все же была. Лишь развалины, являлись местом, где они могут затеряться бесчисленном лабиринте комнат.
- Мама, они нашли нас!
- Нет не нашли и не найдут! Мы уйдем в пустыню, пристроимся к каравану. Они нас не найдут. Мы исчезнем в пустыне!

Аурелиу пришел к Алисинье. Вначале, она по привычке корчила из себя святую невинность, но Аурелиу напомнил ей, что они знакомы очень давно и с ним рассказы про «бедную сироту» никак не пройдут. Они вместе проворачивали дела, пока Аурелиу не проигрался в карты, а Алисинья не воспользовалась моментом и не забрала у него при разводе остатки имущества. К тому же, он уже составил опись ее имущества и теперь требует его полного раздела.

В компании Феррашей, в кабинете Лукаса тем временем велись сплетенные разговоры Кларисси и Карол. Они мечтали, как Алисинья получит по заслугам, полагаясь на божью справедливость. Кларисси вспомнила, что ей нужно к сыну, так как у них в клинике родительское собрание.
В довершении всего, как черт из табакерки из дверного проема вылез Лобату. Он был весел, сказал Карол, что у него много дел. Ему надо писать обжалование. На вопрос видел ли он своих детей, ответ был положительный. И все же от подробностей Лобату предусмотрительно воздержался.

В квартиру Лобату позвонили. Он открыл. На пороге стояла Моник.
- Можно войти, - слегка улыбнулась она. Лобату улыбнулся и кивнул в ответ. – Значит, ты живешь здесь? – Моник осмотрела интерьер холостяцкой квартиры. Она взяла с тумбочки белый мраморный шар, -  Я помню этот  шар, он уже был, когда ты жил с нами.
- Да, - подтвердил Лобату.
- Однажды я уронила его на ногу Педру, - широко улыбнулась девушка. Лобату рассмеялся, скорее от волнения, нежели от того, что его позабавил тот случай. Моник подняла взгляд от безделушки. В ее глазах блеснули слезы, - Ты рассказывал, что нашел его на пиратском корабле, помнишь? – Она положила шар обратно, - Я помню, что ты рассказывал нам сказки, чтобы мы уснули.
- Я редко это делал, - пожал плечами Лобату.
- Но я помню. – Они смотри друг на друга еще несколько секунд. Моник бросилась в объятья отца. По щекам Лобату потекли слезы…
Мел вышла из своей комнаты, испуганно оглядываясь по сторонам. Она стала звать родителей. Потом спешно спустилась по лестнице, где сидели все родные.
- Я больше не могу, не могу, - прижалась она к Лукасу.
- Я с тобой.
- Я хочу в клинику, мама. Пожалуйста, одна я не справлюсь, - обратилась она к Маизе.
- Я позвоню врачу, - кивнула она и пошла к телефону. Лукас гладил дочь по волосам.
- Мы с тобой, дочка. Ты держись, а мы тебе поможем, договорились? – по лицу Мел текли слезы.

Жади и Кадижа сидели в развалинах.
- Мама, - вдруг всхлипнула девочка, - Ты никогда меня не бросишь? Нет?
- Никогда, моя принцесса, - пообещала Жади.
- Ни за что на свете? – надула губки Кадижа, готовясь расплакаться.
- Ни за что на свете, - ответила дочери Жади.
- Даже если появиться мужчина, которого ты так сильно любишь?
- Никогда, - пообещала Жади.
- А почему ты загрустила? – удивленно спросила Кадижа. Хотя после ее вопросов, загрустил бы даже мертвый.
- Потому что вспомнила мужчину, который бросил меня, чтобы остаться с дочкой. Я не понимала этого. Я думала, что он бросил, просто потому что разлюбил меня, - Жади улыбнулась собственным мыслям, - Но сейчас мы с тобой здесь, посреди этих развалин. И я понимаю, что никогда бы не бросила тебя в беде. Никогда бы не бросила тебя, чтобы уйти к кому-то, - как говориться, до кого-то просто очень долго доходит.
- А где сейчас этот человек, - спросила Кадижа у матери.
- Он ушел. Жизнь забрала его… - (п.а. он не ушел и забрала… его ушли и забрали…)

- Мы не воспитываем чувство ответственности. Мы не воспитываем наших детей самостоятельными. Мы проявляем свою любовь к ним, желая чтобы они навсегда оставались детьми. Так исчезает чувство ответственности, - говорил психолог на родительском собрании. Рядом с ним сидела Кларисси.
- Есть вопрос, который меня очень мучает, - обратилась она к врачу, - Мой сын увлекся наркотиками как раз в тот момент, когда я разводилась с мужем, - Маиза с Лукасом на задних креслах недвусмысленно переглянулись, Я все время спрашиваю, что было бы, если бы я сохранила семью, не разводилась бы с мужем… Не знаю…
- Послушайте, очень часто дети заболевают, пытаясь соединить родителей, - сказал психолог, - но их мало интересует отношения мужа и жены. Им просто нужны родители, воспитатели. Вместе они или раздельно – не имеет значения. Главное, чтобы они продолжали считать себя матерью и отцом, - Лукас обнял Маизу, сидящую справа от него. Она держала его руку на своем плече.
- Я умираю. Я пытаюсь остановиться, но не могу. Я уже не верю в то, что говорю. В то, что хочу, - говорила Мел экс-наркоманка, теперь работавшей в клинике и ведшей беседы с больными. И по внешности больше напоминала бабу-ягу. Темные, как воронье крыло волосы. Истощенное, испещренное морщинами, щербатое и бледное лицо. А на нем сухие тонкие губы, тонкий нос, тонкие выщипанные брови, обведенные темной помадой и большие черные бездонные глаза, с темной обводкой.
- А что ты хочешь? – спросила ее немолодая женщина, морщины на лице столько являлись не только отражением пожилого возраста, сколько образа жизни, который она некогда вела.
- Жить с ребенком. С моим парнем. Иметь семью. Вернуть то, что я потеряла. – ответила Мел.
- За все надо платить, Мел, за все, - сказала женщина, - До этого ты жила, чтобы получать удовольствие. Чтобы слепо следовать своим порывам, ни за что не отвечая, - взгляд Мел устремлялся в бесконечную невидимую даль, - Ты хотела пережить каждое мгновение, как последнее. И сейчас ты платишь за сделанный выбор. Это твой выбор – больше ничей. И также сейчас, если ты мечтаешь о семье – за это придется платить и немало. Никто не может иметь все. Никто, - с этими словами женщина наставительно подняла палец вверх.
- Я хотела иметь все. По крайней мере, я думала, что могу иметь все, - с болью говорила Мел. Женщина гладила ее по голове своей морщинистой ладонью.

Наутро, Жура проснулась под звуки серенады, а если быть точной, от этих самых назойливых, так некстати лезших в уши и прерывавших сладкий эротический сон звуки. (А во сне том, Журе всенепременно виделся могучий и непобедимый, как скала дядюшка Абдул, совершенно без одежды, представший, так сказать, в своей истинной мужественной красе. Вот, он, вожделенный, стоит перед ней и наглядно демонстрирует, кто в доме верблюд, а кто бедуин…).
И вот Журе пришлось отрываться от этого умопомрочительнешего сна, чтоб тащиться на улицу прямо в ночнушке и наброшенном на нее халате и лицезреть жалкое, по своей сути и содержанию зрелище. А картина была следующая: на улице распевалась какая-то чернокожая и видимо, в свое время, снискавшая популярность на бразильской эстраде группа. Впереди нее вышагивал преклонных лет солист, а за его спиной пригнувшись следовал Тиау с букетом цветов для своей ненаглядной Журиньи.
Последний вместе с цветами и всеми остальным потрохами был-таки, в результате своего героического поступка, полностью реабилитирован. Конечно, не весь какой фрукт! Арабским мачо из Журиных снов и не пахло, но тоже сойдет…

- Ивети, неужели ты все это купила?!? – у Лауринды отвисла челюсть, когда она увидела драгоценности, разложенные ее подругой на журнальном столике.
- Это меньше половины, - закатила глаза Ивети. – Странно, если меня не тошнит – значит у меня появилось желания, - подруги Ивети – Санинья и Лауринда расхохотались.
- В этом году у львеночка появиться двое детей – Лео и мой!
- Господи, а как же Деуза, - задумалась Лауринда.
- Да, - недвусмысленно вздохнула Ивети, - Но Сисилия сказала, что обжалует приговор.
- Получиться ли у нее, Ивети? – не успела Лауринда задаться этим вопросом, как в гостиную спустилась Маиза с Далвой и охранником, несущим за ней чемодан. Ивети кинулась к ней.
- Маиза, отправляешься в путешествие?
- Я переезжаю, - сказала Маиза, с легкой улыбкой, украшающей ее лицо.
- Но почему? Что случилось? – удивилась Ивети.
- В этом доме… - Маиза обвела взглядом пространство гостиной, - В этом доме, я задыхаюсь. Так всегда было.
- Такой красивый дом! – воскликнула Ивети. Маиза усмехнулась ее словам.
- Не просто дом, Ивети. Жизнь, которую я прожила здесь, уже закончилась. Проще всего начать жизнь, переехав.
- Но как раз сейчас, когда все наладилось… Мел пошла на поправку. Все хорошо…
- Это я и сказала, дона Ивети, - за спиной Ивети стояла заплаканная и несчастная Далва.
- Мне нужны силы, чтобы сделать что-то и для себя, - глядя на Далву, Маиза тоже едва не расплакалась, - Если я не сделаю сейчас, я никогда не сделаю.
- А как же Мел, Маиза? Она ведь только начала поправляться?
- Именно ради нее я это и делаю, Далва. Если ей понадобиться моя помощь, то измученная, несчастная, не нашедшая своего места мать не сможет ей помочь!
- А Лукас уже знает? – поинтересовалась Ивети.
- Узнает, когда приедет, - Маиза обняла Ивети и отблагодарила ее за все, что она сделала.
- Я вам позвоню, - пообещала она и улыбнулась Ивети. Потом она перевела взгляд на набычившуюся Далву и протянула ей руку, - Далва, я уезжаю не на северный полюс. Пойдем, проводишь меня до ворот, - сказала она, выходя со служанкой.
- Да что же это такое твориться! – не могла успокоиться Далва.
- Хватит плакать… Заботься о моем внуке…
Ивети вернулась на свое место.
Она позвонила Леонидасу, сообщив, что Маиза уехала. Лукас, услышав эту новость лишь потупил взгляд.

- Сеньор Судья тоже не знает, кто мои настоящие родители. Забавно, раньше мне никто не мог сказать, кто мой отец. А теперь уже  никто не знает, кто моя мать, - усмехнулся Лео.
- Я, я твоя мать! – стала бить себя в грудь. Она рассматривала судебные бумаги с адвокатом.
- Сеньор Албиери так все запутал, что даже судья не разобрался, - пробрюзжала себе под нос Мосинья.
- Только он знает, бабушка, - сказал Лео и отошел в сторону от родственников.
- А я боюсь этого человека, - высказалась, в свою очередь Лола.
- Я только жду результата анализа, который заказала в Кампинасе. Мы не проиграем это дело, - обнадеживающе сказала Сисилия Деузе.
- Я все равно чувствую себя так, как будто от меня оторвали кусок плоти, - сказала Деуза. Лео в это время расхаживал по комнате, отстранившись от общего разговора. Сисилия была уверена в своей правоте и убеждала Деузу поверить, что она в силах доказать ее материнство.
Албиери передал Амалию кипу своих папок. Она с жадностью смотрела на накопленный профессором материал. Амалия пообещала, что книга, которую она напишет о его эксперименте выйдет раньше всех плановых изданий.
Албиери проводил молодую журналистку и остался один, наедине со своими мыслями. В его голове свежо звучали голоса доктора Молины и доктора Браун, выражающие противоположные взгляды, по отношению к клонированию…
Эдна продолжала мучить себя, одержимая местью к Албиери. Она хотела, чтобы он понес заслуженное наказание. И раз совет по этике, до этих пор закрывал глаза на его действия, то она решила обратиться в прессу, чтобы они были вынуждены принять меры.

- Ты решил жениться, да, Али! – Абдул хлопнул Али по плечу.
- Да и на этот раз на подходящей женщине, - радостно рассмеялся Али.
- Вы всегда так говорите, Сид Али, - не без сарказма заметила, стоящая в гостиной Зорайде.
- Как повелел пророк Магомет… - улыбнулся Али, смерив своим взглядом женщин – Ранию, Амину и Зорайде.
- Поддерживай в доме свет Аллаха и поярче! – забористым тоном продолжил Абдул.
«Амина, мне кажется это ты!» - шепнула Рания на ушко сестре.
«Мне тоже так кажется!» - расплывалась в улыбке Амина. Как говориться, на реке и дядя Али – рыба…
- Она будет моей спутницей, моей подругой. Она очень религиозна, - говорил Али. Зорайде в это время недоверчиво покачивала головой, - А почему нет? Она красива, очень красива!
- А можно узнать, кто же эта невеста? – с раздражением спросила Зорайде, не выдержав столь красочного и лестного описания. Али встал с дивана и с улыбкой посмотрев на собравшихся, остановил свой взгляд на своей избраннице.
- Это ты Зорайде. Я хочу жениться на тебе, - с улыбкой обратился он к горничной. Лицо Зорайде сразу изменилось: побледнело и вытянулось. Глаза в ужасе расширились, а нижняя губа отвисла, - Ты не хочешь выйти за меня? – в глазах Али появился уже ответный испуг.
Вместо ответа Зорайде пошатнулась и приготовилась упасть в обморок, чтобы, но ее вовремя подхватили Рания и Амина. Но служанка все-таки благополучно отключилась.
Саид со своими людьми пришел в развалины. Жади встрепенулась. Она с Кадижей побежала, но убежать в лабиринте совершенно одинаковых комнат было делом сомнительным. Так что, Саид очень скоро вышел ей прямо на встречу. Встретившись с ним лицом к лицу, Жади покрепче прижала к себе дочку.
- Хватайте ее! – отдал Саид приказ слугам. Слуги не спешили этого делать, выдерживая театральную паузу, - Хватайте ее! Тащите на площадь!
- Нет, - заступилась Кадижа за мать, - Никто не дотронется до моей мамы.
- Кадижа, иди, - Саид протянул дочери руку.
- Нет! Если ты выпорешь ее я больше не буду считать тебя отцом! – решительно заявила девочка. Саид замолчал, - Клянусь Пророком, папа. Клянусь бородой Пророка. Я не хочу чтобы мою маму наказывали.
- Кадижа, подойди, - сказал Саид.   Жади отпустила дочь, трясущимися от волнения руками подтолкнув ее к отцу. – Моя принцесса, - прошептал он, гладя по голове Кадижу. Потом поднял свой беспощадный взгляд на Жади, - Я не сделаю так, как велит обычай, только потому что так просит моя дочь. Она и так настрадалась от твоих безумств!
- Саид, - говорила Жади дрожащим голосом. По ее лицу вновь полились слезы раскаяния, а может быть отчаяния… Словом, это было отчаянное раскаяние.
- Всему приходит конец, - говорил Саид, - Так и моя любовь иссякла. Лампа гаснет, когда заканчивается масло. А ты никогда не подпитывала мою любовь к тебе.
- Я носила ее девять месяцев в своем животе! – воскликнула Жади, - Я родила ее! Несправедливо!.. Несправедливо, что ты отбираешь у меня Кадижу, как будто я посторонняя!
- Ты знаешь, что она тебе не принадлежит, - говорил Саид, прижимая к дочь к себе, - Дети принадлежат отцу!
- Это неправильно! – закричала Жади.
- Таков обычай,  - бесстрастно произнес Саид.
- Саид, пожалуйста, позволь мне хотя бы видеть Кадижу, - взмолилась Жади, протягивая руки к уходящему с их дочерью Саиду, - Прими меня обратно! Пожалуйста, прими меня обратно! – но любому бы стало тошно, услышь он эти слова в десятый раз, - Кадижа… - уже в пустоту простонала Жади, - Я никому не хотела причинить боль… Кадижа… - В истерике Жади сползла по стене на пол.
- Папа, мама осталась одна. Кто теперь будет заботиться о ней? – спросила Кадижа отца, по пути к дому Али. Саид опустился перед дочерью на колени.
- Это ее выбор. Она так решила, - произнес он.

- Представь. Такой мужчина, как Сид Али, принц – жениться на Зорайде. Нет! – отмахнулась от себя горничная.
- Жади нашли, - сказала ей Сумайа. На кухню прибежала заплаканная Кадижа и бросилась к Зорайде.
- Кадижа, - выглянула из за спины горничной Сумайа, - А ты знаешь, что Зорайде выходит замуж за дядю Али. Кадижа подняла свою заплаканную головку с колен Зорайде.
- Зорайде, ты любишь дядю Али? – спросила она.
- Всегда любила. С детства. – ответила Зорайде.
Солнце шло к закату. Жади сидела в развалинах, созерцая бесконечность старых и одиноких, как она сама, стен.

Лукас и Мел прогуливались по огромному парковому саду, при клинике. Вот тут медсестры выводили на прогулки своих пациентов. А где-то здесь с безучастным взглядом сидел Нанду. Все текло своим размеренным чередом, в прозрачной, как водная гладь пруда, тишине и безоблачном, как чистое небо, спокойствии.
- Я стараюсь, папа, очень стараюсь, - говорила Мел отцу.
- Я знаю, дочка. Я тебя поддерживаю. Если захочешь… если тебе надо… Я буду все время рядом, - пообещал Лукас.
- Я прошу тебя только об одном, - Мел остановилась и посмотрела Лукасу в глаза, - Никогда больше не жертвуй своей жизнью ради меня. Это ужасно, чувствовать, что ты мешаешь жить другим.
- Ты никогда не мешала мне жить, дочка…
- Нет, папа, я знаю, что мешала, - настаивала Мел.
- Никогда, дочка…
- Папа, ты не развелся, потому что я родилась. Потом ты не развелся, потому что я заболела. Я знаю, что ты не был счастлив в браке, - Лукас вздохнул, подняв глаза к небесам, - Папа, не жертвуй собой ради меня.
- Дело не в тебе, Мел. Я думал, что в тебе. Но теперь я понимаю то, чего не понимал раньше. Я всегда боялся полной свободы. Я мечтал о свободе, но и боялся ее, - признался Лукас дочери, - Я чувствовал себя связанным, но так и не смог уйти из этого дома. Выйти из-под влияния отца. Дочка, очень тяжело осознавать, что ты не можешь, - (п.а. для мужчины это и вправду ужасно) Мел смахнула со щеки, скользнувшую по ней слезу, - что ты боишься. Тогда ты начинаешь искать оправдание. Я нашел много оправданий, чтобы не открывать дверь клетки. Я не могу уйти отсюда, потому что погиб мой брат Диогу. Я не могу уйти, потому что у меня родился ребенок. Я не могу уйти потому что моя дочь больна… - он опустил глаза и закусил губу, - Послушай, дочка, если твой отец не был счастлив – это не твоя вина.
- И с каких пор ты так думаешь? – поинтересовалась Мел.
- Твоя мать ушла из дома, - сказал Лукас, - поставила мне мат.
- Я знаю.
- И теперь я не могу найти никаких оправданий. Папа счастлив… Ты выздоравливаешь. У тебя есть любимый. У тебя есть сын. И сейчас, я больше не нахожу оправданий… (п.а. да, все хорошо. Теперь самое время идти к Жади – она устроит как раз так, чтобы жизнь медом не казалась ). – Я никому не нужен. Ты здесь. Борешься за свою свободу.
- Будь счастлив, ради бога! – умоляющим тоном сказала Мел (п.а. изящный способ послать родителей куда подальше), - Я уже сказала это маме. Если ты хочешь мне помочь, то будь счастлив. Сними с меня этот груз.
- Я попробую, - пообещал Лукас и обнял дочь.
Жади побрела в свое теперешнее жилище. На кровати она нашла оставленную дочерью куклу и стала разглядывать ее.

Сообщение Жулиу о том, что Эдна дает пресс-конференцию, в которой намерена рассказать о его опыте застала профессора врасплох. Он тут же вернулся из клиники домой и заказал себе билет на рейс Сан-Пауло-Париж-Касабланка.
В дверь позвонили. На пороге, небрежно отперевшись об дверной косяк, стоял Лео.
- Это я заставила его почувствовать себя великим! А теперь он хочет выбросить меня! Хорошо. Я уйду. Но я заберу то, что дала ему. Это все мое, мое, - как заведенная повторяла Эдна Аните.
- Никто не может сказать ни кто я, ни откуда. Только ты, папа, - говорил Лео профессору. В его глазах блестели слезы. – Даже судья не знает где ты.
- Мне… мне сейчас придется уехать, - протараторил доктор.
- Я поеду с тобой, - немедленно вызвался Лео.
- Нет.
- Я поеду с тобой, куда бы ты не ехал, - заплакал Лео, - Я не хочу расставаться с тобой, пока ты не найдешь мое место в мире, папа.

- Сеньор Мохаммед, я продал две дюжины платков, - похвастался Зе Роберту своему будущему тестю.
- Он будет работать у нас, папа? – удивился Амин.
- Да, а что?
- Мохаммед, мальчик молодец! Талантливый коммерсант – как ошпаренный, с дикими воплями в поддержку Зе Роберту выбежал из магазина Мустафа. Самира недвусмысленно помахала ручкой своему жениху, с балкона своей спальни.
Креуза прибежала к Одетти и Карле и сообщила им о своем разоблачении.
Тавиньу тем временем вернулся домой, обещая подвести воровок под несколько статей. Лидиани и Сесеу поддерживали пыл отца. Лишь Телминья оставалась спокойной и решила все обдумать

- О господи, Лукас куда ты уезжаешь! – воскликнула Далва, встретив Лукаса на выходе из дома с чемоданом, - похоже все бегут с корабля!
- Просто все научились управлять кораблем…
- А мы останемся здесь одни?! – возмутилась Далва.
- Вы ни одни. Это я один. – В дверь, как ни в чем ни бывало вошла Ивети и продемонстрировала присутствующим свои новые сережки – ее последнее желание, на сегодня, Лукас повернулся к ней и невольно улыбнулся.
- Смотрите, что делает Лукас! – Далва с недовольством указала Ивети на чемоданы.
- Я надеюсь, что приеду не слишком поздно, - сказал Лукас. – 20 лет – это большое опоздание.
- Поезжай Лукас, потому что Зейн уже уехал, - поторопила его Ивети.
- Я еду наобум, но я еду, - произнес он.
В итоге Лукас чуть не расплакался от чувств, когда Ивети вручила ему адрес Жади, который спросила у Зейна...
Я снова вспомнила о Бородатом и о том, что Лукас едет на пользованный им продукт… Придется еще долго настраиваться на позитивную волну. Получилось, что связь с Зейном – по сути, единственно, что я Жади простить не в силах… а понять тем более. Пожалуй, я успокоилась лишь в одном случае: если бы Жади стала бить себя в грудь орать.
- Да! Я люблю Лукаса! Я никому не хотела причинить боль! Я просто дура! Дура я просто, вот и все…
Мечты… мечты…

Двести сорок девятая серия

- Эта женщина вечно сбивает с пути детей сеньора Леонидаса. Только все успокаивается, как она приходит и будоражит их! – возмущенно размахивала руками Далва, после того, как Лукас покинул отчий дом (наконец-то! давно пора! взорви ракету, Лукас!)
- Хватит ворчать, Далва! – остановила служанку Ивети, - скоро в доме появиться ребенок, ты будешь нянчить его. Вы с Лауриндой будете крестными моего ребенка.
- Я буду его крестной? – лицо Далвы расцвело от неожиданно свалившегося счастья. Ивети кивнула, - Но сеньор Леонидас никогда не приглашал меня быть крестной его сыновей!
- А я приглашаю! Ты будешь крестной моего ребенка! – Далва даже пустила слезу от счастья, - Далвинья, я так устала, - вздохнула Ивети, - Я купила сережки с голубым камнем. Но у беременных такие странные желания. Теперь мне хочется с желтым. Пойду скажу львеночку, - с этими словами она поднималась наверх.
- Ох уж эта Дона Ивети, - ухмыльнулась ей вслед Далва.
- Вы уже привыкли к ней, дона Далва? – поинтересовалась Мишель.
- Она принесла свет в этот дом. Как только, она приходит кажется, что скоро начнется праздник с музыкой и оркестром! – радостно воскликнула Далва в ответ.
Алисинья сматывала удочки. То есть, собирала свои бумаги и увольнялась из Нефертити, попутно распродавая свое имущество. Машину, раньше принадлежащую Кларисси, решил выкупить у нее Роже.
На выходе Алисинью ждал неприятный сюрприз. Аурелиу. Он сообщил Алисинье, что по мимо всего прочего требует раздела ее банковского счета.
- Аурелиу, это уже грабеж! – возмутилась Алисинья.
- Если и так, то я ведь украл у вора, - заметил Аурелиу. Алисинья кинулась прочь.

Шанди принес подросшего малыша, навестить Мел в клинике. Она была в саду.
- Знаешь, он начал есть супчик, - сказал Шанди, в своей обычной манере, передав ребенка на руки матери.
- И ему нравиться? – спросила Мел. (п.а. если бы бедный ребенок мог бы говорить, то он бы сказал, что от супчика его уже тошнит, как и от мамы с папой… но до таких осознанных мыслей ему было еще далеко).
- Очень, - ответил Шанди, - Есть за обе щеки, - (ребенок тут же отметил про себя, что кроме паршивого супчика ему ничего не дают, а кушать все-таки хочется…)
- Я пропускаю столько интересного в его жизни, - печально произнесла Мел.
- Ты поправишься. И еще увидишь, как он растет, - обнадеживал ее Шанди.
- Ты правда так думаешь?
- Правда. Теперь ты этого хочешь. Теперь ты действительно хочешь, - сказал Шанди. Мел взглянула на личико своего сыночка.
- Из-за наркотиков я чуть не лишилась тебя. Чуть не лишилась его. Сколько хорошего я упустила в жизни…
Лобату подвез Моник к дому. Дочь уговорила его зайти к ней, боясь что он снова исчезнет.
- Извини. Здесь такой беспорядок. У меня завтра зачет, - с улыбкой поясняла она, разбирая книги на обеденном столе. Лобату огляделся вокруг, - Я учусь на медицинском.
- На медицинском? Ты не боишься крови? – удивился Лобату. Моник рассмеялась, - А на каком ты курсе?
- На четвертом. А Педриньу уже заканчивает экономический. Он собирается жениться после окончания, - вводила она отца в курс семейных событий. Лобату улыбался, в ответ на ее улыбку.
- Стол раньше стоял там, - он показал в угол, вспоминая картины из прошлой жизни, - Там вы обычно ели.
- А я не помню. Наверное, это было очень давно. Мне казалось, что он всегда стоял здесь. А это мамин муж, - Моник продемонстрировала Лобату фото со стеллажа.
- Она с ним счастлива? – спросил Лобату.
- Он очень хороший. Так ее слушается, - ответила Моник, будто муж – это собачка. Слушаться и лишний раз не лаять.
Из коридора вышел Педру.
- Он посмотрел на меня, как на чужого. Я и вправду был чужим. Даже для своей дочери, которая так тепло встретила меня я был чужим. Она искала во мне отца, которого ей так не хватало. Отца, которого она идеализировала. Меня ли? Я чувствовал себя слоном в посудной лавке, боялся сделать хоть один неверный шаг, который мог напомнить им о том, что я сделал с ними. Осколки нашей жизни все еще были там, - описывал Лобату свою встречу с детьми.
Моник пригласила брата к столу. Но тот отказался.
- … И больно ранили. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь исправить это. Но я попробую.

- Судья потребовал сделать анализ на ДНК. ДНК крови Лео и Лукаса совершенно идентичны. Но если сделать анализ плазмы на ДНК, - говорила Сисиля.
- Что такое плазма? – с недоверчивым страхом спросила Мосинья.
- Мосинья, не перебивай! – махнула на нее рукой Лола.
- Плазма – это элемент крови. Анализ плазмы на ДНК подтвердит наличие клетки плазмы – митохондрии, - продолжила адвокат свой рассказ, - Этак клетка наследуется лишь от матери, той, которая носила ребенка. Лео и Лукас имеют только одно различие – это. Но она в той клетке, которую ты передала Лео. – Деуза чуть не рыдала от радости, - Теперь у нас есть материал для обжалования, - говорила Сисилия, - Это меняет дело. Пусть с этой клеткой Лео не передались твои гены, но она доказывает, что ты – его мать.
- Господи, вы вернули меня к жизни! – воскликнула Деуза, - Я даже на танцы решила не ходить. Отменила свое выступление в Эштунтальтиньу. Мне не хотелось танцевать.
- Еще чего! Надевай свое платье и иди танцевать! – подначивала ее Сисилия. Деуза обняла своего адвоката.

Миру уехал в аэропорт на мотоцикле, даже не попрощавшись с Назирой. В честь этого знаменательного события Назира закатила грандиозный скандал Латиффе и своему брату. Весьма вовремя, Мохаммеду сообщили, что Али выходит замуж за Зорайде.
- Даже Зорайде выходит замуж, а я нет! – взвыла Назира от негодования, взобравшись на диван в гостиной.
- Я услышал твой зов, - сказал Зейн, стоя на пороге дома Жади. Хозяйка взглядом пригласила его войти. Как в пустом желудке за кадром протяжно заныла Наташа Атлас. «Может и мне завыть?» - подумала я. Но быстро пришла к выводу, что это того не стоит.
- Я потеряла все, - сказала Жади Зейну (это фразу она ему говорила в 101 раз).
- Нет, я с тобой, - Зейн протянул Жади свою ладонь. Она вложила в нее свою руку и уголки ее губ слегка приподнялись в загадочной истоме.
В это время, по узким улицам Феса уже пробирался Лукас.
- Я больше не хочу бороться со своей судьбой, Зейн! Я больше не хочу будоражить и терзать Кадижу. С нее хватит. Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Поэтому я уеду, - говорила Жади Зейну.
- Но куда ты уедешь? – осведомился Зейн.
- Туда, где меня не будут мучить воспоминания. Где никто не знает меня и не будет судить. На рассвете я уеду из Феса.
- А Лукас?
- Теперь я понимаю многое, чего не понимала раньше. Я думала, что за эти 20 лет Лукас много раз бросал меня лишь из трусости, не желая признаться, что нужно начать все сначала, но когда он… сказал мне правду, я ему не поверила…
- Ивети сказала мне, что с его дочерью действительно все плохо, - сказал Зейн.
- Если дьявол затуманил мой взор, что бы я не увидела то, что должна была увидеть, значит так было предрешено. Некому не дано изменить то, что предначертано Аллахом, - сказала Жади (п.а. два простых слова: «Я – дура» теперь чаще всего произносились столь сложной и запутанной метафорой).
- Ты все еще любишь Лукаса? – спросил Зейн.
- Люблю, - расплылась в улыбке Жади, - И всегда буду любить, Зейн. Но мы не будем вместе. Такова судьба.
- Идем со мной, - предложил Зейн, - Как знать, может нам суждено создать нечто прекрасное на развалинах прошлого? Идем со мной. Я готов рискнуть.
- Зейн, - покачала головой Жади (п.а. а ну да… прийти на ночь к Бородатому еще не подразумевает серьезные отношения… скорее конец отношений.)
- Я побуду на свадьбе и вернусь за тобой.
- После того, что ты услышал? Скоро ты раскаешься в том, что говорил мне.
- Если я раскаюсь, то не приду, - пообещал ей Зейн, - Тогда ты уедешь. Я вернусь как только закончится свадьба дяди Али.
- Свадьба. Дядя Али жениться? – недоумевала Жади.
- Ты не знала? На Зорайде, - улыбнулся Зейн. Жади чуть язык от удивления не проглотила. И это бы пошло ей на пользу, но увы… она всего лишь расплылась в своей коронной улыбке.

Роже пришел к Кларисси на работу. Прямо в коридоре компании он сделал ей предложение руки и сердце. Волевым решением Кларисси оно было принято и скреплено долгим поцелуем. Даже Леонидас, раздосадованный скоропалительным отъездом Лео в Марокко, расплылся в улыбке, невольно подсмотрев эту сцену.
- Анита, как женщина с такими проблемами как у Кларисси может думать о замужестве? В тот момент, когда она должна целиком посвятить себя сыну! – возмутился Эскобар решению бывшей жены.
- Эскобар, это же совершенно разные вещи, – сказала Анита.
- Нет. Не разные, - упирался  Эскобар.
- Эскобар, жизнь продолжается!
- Да, но поспеть за ней очень сложно, - вздохнул Эскобар.
- Ничего, может и ты встретишь достойную женщину, - кокетливо пожала плечиком Анита. – Все может быть.

Маиза босиком гуляла по пляжному берегу. В руках у нее были туфли и сумочка. Сотовый в сумочке зазвонил.
- Детка, как у тебя дела? – затрещал в трубке деловито-заботливый голос Далвы.
- Все хорошо Далва, - с улыбкой говорила Маиза, - А как малыш?.. Завтра я заеду за ним и мы съездим к Мел… Конечно, я езжу к ней каждый день, Далва… Как Лукас?
- Лукас улетел в этот свой Марокко! – недовольно проворчала Далва, - Я так надеюсь, что поправиться! Может и вы тогда…
- Нет, Далва, нет. Даже не думай об этом… Мне вовсе не одиноко! Честно. Мне хорошо. Сначала мне нужно научиться жить в мире с собой, а там видно будет… Ладно. Всего тебе хорошего… До встречи… Целую тебя. Чао, - Маиза остановилась и присела на песок, сложив ноги по-турецки. Она наблюдала за мальчуганом, резвящемся у воды. Ей показалось, что у них с этим маленьким мальчиком теперь много общего и в их душах происходит нечто схожее.
- Я точно заново родилась, - произнесла она, гордо расправив плечи. Мужчина, проходивший рядом снял очки и с любопытством посмотрел на изящную особу, которая сидела на песке и разговаривала сама с собой.
- Не понял…
- Извините, я просто думала вслух, - улыбнулась Маиза.
- Я тоже иногда сам с собой разговариваю, - мужчина пожал плечами, надел очки и пошел дальше, еще пару раз обернувшись на очаровательную и довольно странную незнакомку.
Лукас пришел к дому, адрес которого ему дала Ивети. Но местный житель, пожал плечами, сказав, что Жадей здесь не живет.
Лукас стал звонить Ивети.
- Неужели я неправильно записала! – воскликнула Ивети, - Неудивительно, я ведь такая растерянная!
- Ивети, ради бога, уточни скорее ее адрес, - попросил Лукас, - Я жду…

Праздник, по поводу свадьбы Зорайде и Али, был начат. Жених и невеста прошествовали в зал. Али был на голову выше Зорайде. «Он маленький, но юркЫй и долгодействующий, как энерджайзер», - почему-то крутилось у меня в голове… Какой бред! До чего я опускаюсь!
Впрочем, как и на любой марокканской тусовке, коих мы за отпущенный срок повидали нимало, здесь все шло все по строго запланированной схеме. Как только Мохаммед заговаривал, с кем-то из женщин. Латиффа тут же пресекала эти поползновения, бросаясь на мужа со страстными поцелуями, в лучших традициях целомудренного исламского мира.
Саиду же помешать выполнить свои матримониальные планы было куда сложнее. И вот, он уже расплылся, как блин на сковородке, лицезрев танец очаровательной Зулейки. Зоркий глаз дяди Али, не дал ему остаться в стороне от этого события.
- Саид, некоторым людям нравиться страдать, - обратился он к бывшему зятю, - Они так привыкают к скандалам, что уже не могут жить без них.
- Почему вы так говорите, дядя? – спросил Саид. Али через его плечо, бросил взгляд на Зулейку.
- Теперь я вижу, что ты не столько любил Жади, как страдания, которые она тебе причиняла. И теперь, ты ищешь их вновь. И найдешь, Саид.
Далее, Амина указала Рание на компанию ее мужа. Та подбежала к нему. Но наглости на страстный поцелуй у нее не хватило и она ограничилась лишь дружеским чмоком и ласковыми объятиями.
К Амине, через Абдула сосватался торговец коврами Салим. Жених был уже не молод, но Амина не могла упустить такой шанс и одарила его снисходительной улыбкой. Торговец многозначительно покрутил ус и провел пальцем своему длинному носу.
На свадьбу пришли и Албиери с Лео.
- Что с тобой? – спросил профессор парня.
- Я не знаю, - отвечал он, - Мне так тоскливо. Прямо сердце сжалось.
- Ни с того ни с сего? – удивился Албиери.
- Да, внезапно, - ответил Лео и отошел в сторону.
- Это он! Дьявол! – Зорайде с ужасом заметила на своей свадьбе Албиери. Али подошел, чтобы приветствовать строго приятеля. Он нежно расцеловал профессора. Зорайде грустно опустила глаза, не в силах лицезреть это.
Лео столкнулся с Назирой.
- Лукас, - обратилась к нему та. И была удивлена, когда парень, не обращая на нее внимания прошел мимо. Назира побежала сообщить о своей встрече брату, который в этот момент как раз вел светскую беседу с Зейном.
- Мохаммед, Лукас здесь.
- Лукас, - оглянулся Зейн, видимо надеясь, увидеть бедолагу прямо за своей спиной, с занесенным над его головой топором.
- Я видела, он такой молодой, как будто бы выпил волшебное зелье, он приехал за Жади и хочет позлить Саида, - тараторила Назира. А Зейн продолжал оглядывать зал, в поисках Лукаса с топором. Как жаль, он мог найти лишь Лео без причинного предмета…
- Тебе просто показалась Назира! – Мохаммед отнюдь не нежно схватил сестру за подбородок.
- Не показалось он здесь! – Назира прихлопнула брата по лицу.
- Назира, сестра… Ты такая красивая!
- Ты смеешься надо мной? – пока Назира и Мохаммед обменивались любезностями, Зейн все с большим волнением окидывал своим взором собравшихся. Самое время раскаиваться: сейчас раскаяться или завтра штамп в паспорте и хомут на всю оставшуюся жизнь!
Лукас же во время празднества бродил по ночным улицам Марокко, жалея, что не прихватил свой топор или хотя бы кухонный нож для харакири. Обидно… Для особо любопытствующих особ, не изучивших тонкую натуру моего мальчика… Да, он плакал. Шел и плакал. Плакал и шел. Слезы катились по его лицу.
Зейн взял ситуацию в руки и сам встал за спиной Лео. Растрепанная прическа парня, не навела его на мысль, что это никак не может быть Лукас
- Я склоняюсь перед судьбой, - произнес он, - Она живет в доме рядом с ювелирной лавкой Мустафы.
Так, Зейн вовремя и в весьма благородной форме отстранился от этой истории, ставшей уже изрядно попахивать, я бы даже сказала вонять семейной рутиной , дикими воплями любимой супруги и закакаными детскими памперсами, вдобавок.
Естественно, на чаше весов Жади с ее несомненными талантами уступала весу совокупности использованных памперсов и тяжелых чугунных сковородок по его душу. Арабский мачо такого не выдержит. Тем более, что основанная цель все-таки была достигнута, накануне отъезда Жади в Марокко. Собственно, зачем уж так стремиться возвращаться туда, где уже побывал?
Лео радостно поскакал по данным координатам. Лукас печально плелся по темным улицам. Лео остановился рядом со сводом стал вглядываться в зеленую нефритовую гладь талисамана Жади (особенно хорошо его можно было разглядеть в темноте: в комнате, при выключенном свете или на ночной улице. Лео полюбилось так тренировать свое зрение). Оторвав свой взгляд от кулона, Лео увидел на противоположном конце улице, кого?
Правильно, корову! То есть, как корову?!? Лукаса, конечно же. Тот решительным шагом двинулся навстречу ему.
- Где она? – спросил Лукас.
- Ни за что не скажу, - усмехнулся Лео.
- Не пытайся жить моей жизнью!
- А какая жизнь моя?!?
- Откуда я знаю? – Лео кинулся бежать. Лукас устремился за ним.
- Рания сказала, что ты не стала покупать золото, - упрекнул Али свою невесту.
- Это правда Сид, - призналась Зорайде.
- Разве так можно, Зорайде?!? Невеста должна получить свое золото! Если я не подарю тебе золото, завтра ты будешь кричать на весь город, что я не подарил тебе золото! Что Сид Али несправедлив! Что он не относиться одинаково к своим женам! Не дарит им все поровну, как велит Коран! Зорайде, я хочу видеть тебя нарядной. Красивая женщина должна быть нарядной. Завтра же иди и накупи себе золота. Выбирай, что хочешь.
- Сид, - с опаской обратилась к нему Зорайде, - а я могу вместо золота получить другой подарок?
- Конечно, невеста имеет право просить что хочет, - расплылся в улыбке Али. Зорайде взяла его за руку.
- Сид, вместо золота, я прошу, простите Жади, - улыбка сползла с лица Али, - Я прошу вас, Сид.
- Зорайде! Ты еще не вышла замуж, а уже плетешь интриги против мужа, - игриво возмутился Али.
- Так я получу свой подарок? – осведомилась Зорайде. Али погрузился в раздумья.
Зейн нашел Кадижу и подошел к весело танцующей девочке:
- Кадижа, - окликнул он ее. Девочка обернулась, - Ты ведь Кадижа – дочка Жади?
- Да, - улыбнулась девочка, - а вы знаете мою маму?
- Да. Она просила кое-что передать тебе. Она хочет видеть тебя счастливой, - (п.а. как оригинально для матери – желать счастья своему ребенку ), - Потому что и она счастлива.
- Моя мама счастлива? – обрадовалась Кадижа.
- Послушай, Кадижа, она уезжает. В сказочное путешествие. А когда она вернется все будет по другому.
- Она так сказала?
- Да. – Кадижа запрыгала от радости. Зейн достал из кармана медальон с арабской надписью и протянул девочке, - А это мой тебе подарок. Он принесет тебе удачу, - Зейн застегнул цепочку на шее девочки. Она поблагодарила мужчину за подарок и он ушел.
Жади тем временем уже приготовила чемодан и сидела в своем доме в ожидании: «Где же ты, Зейн?»

Танцовщица препроводила молодоженов к дверям спальни. Гости пока не собирались расходиться и праздник продолжался. Зейн печально взирал на все эти увеселения. «Возможно, - подумала я про себя, - Если сбрить с него бороду он был бы вовсе не плох. По-крайней мере, смотреть на него было бы не так противно».
Первая брачная ночь Зорайде и Али. Комментарии оставлю при себе. Здесь они просто излишни. Выше я и так уже много сказала. Привожу лишь весьма трогательный диалог.
- Я омою тебе ноги, Зорайде, - сказал Али, когда Зорайде вышла к нему из уборной.
- Сид, нет, - испуганно замотало головой Зорайде, - Вы мой господин.
- Отныне я не господин тебе. Я твой муж, Зорайде, - очевидно в глазах Али должна была читаться глубокая любовь и уважение. Вместо этого у актера получилось нечто вроде удивленного испуга.
- Для меня Сид Али навсегда останется Сидом Али, - помаргивала глазками Зорайде. В ее глазах смятение, смущение и страх читались по вполне понятным причинам.
- Тогда Сид Али омоет ноги Зорайде, - настоял Али.
- Нет весов, что могли бы взвесить мое сокровище, - говорил Али, - Свет из глаз моей возлюбленной точно дух, который поднялся из воды и сотворил небо и землю. Когда Аллах повелел. И сказал: «А теперь живи!». Аллах, благослови мой союз с этой женщиной. Пусть она полюбит меня и принесет мир и радость в мою жизнь, - с этими словами Али упал на колени Зорайде и, по всей видимости, уснул. Зорайде вздохнула, перекинула отключившегося с праздничного перепоя мужа через плечо и уложив мужа на кровать, усыпанную розовыми лепестками, легла рядом...

Двести сорок девятая серия

Двести пятидесятая серия