Двести двадцать четвёртая серия

Двести двадцать пятая серия

- Господи, Креуза! Родился! Тавинью-младший! Этот ребенок изменит всю нашу жизнь! – плакала от счастья Одетти, когда медсестра сообщила ей, что у нее родился внук.
А в это время у бара доны Журы собралась масса народа. Очередная бразильская знаменитость пришла понюхать всемирно известных Журиных пирожков и заодно спеть песню. Такими темпами Клон мог скоро превратится в Фабрику Звезд. Туда тоже приходили всякие занюханные звезды. Бет Карвальу, певица исполняющая песню 1800 Colinas, чем то напомнила мне бабушку отечественной эстрады, нашу примадонну – Аллу Борисовну Пугачеву. Нужно заметить, что основное сходство наблюдалась в хрипловатом голосе и весьма выдающейся фигуры.
Лукас, так не вовремя, оторвавшийся от только-только разгоравшихся в прошлой серии любовных утех, теперь был занят делами земными и насущными. Он поехал в наркопритон, чтобы забрать свою машину. Ему пришлось выкупить ее за 25 000 реалов, при этом выслушав целую лекцию от наркоторговца о том, что он лишь посредник. Вернувшись домой и плюхнувшись на диван, Лукас сделал, что никогда в жизни ему не приходилось так унижаться…
Мел, тем временем, обговаривала со своими «друзьями» и профессиональным вором детали предстоящего ограбления ее дома. Она сказала, что в доме будет меньше людей, когда ее дед женится и уедет в свадебное путешествие.
Затем, Мел пришла к бару Журы, в надежде встретится с Шанди. Но вместо этого ее встретила сама хозяйка бара.
- Я подожду его здесь, - промямлила Мел, словно невинная овечка.
- Нет! Конечно нет! Ты – такая красивая девочка с обеспеченным будущим, бродишь по улице в таком виде! Вся грязная! И тебе не стыдно?!? На месте твоей матери, я бы выпорола тебя и быстро привела в чувства! Уходи отсюда, Мел! И не стой тут! Это тебе не шутки! – как никогда серьезно, отчеканила Жура, презрительно глядя на маленькую грязную девочку, стоящую перед ней.
- Наркотики – это не болезнь. Это симптом. Наркотики – это зависимость. Все мы от чего-то зависим, в обществе в котором живем. Зависим от игры, от секса, от людей, от степени потребления. На самом деле, это фасады. Это проявление одной и той же болезни – зависимость. Я зависим. Я психологически зависим. Иногда, я чувствую себя 12-летним ребенком, который просит грудь. Но груди нет. Жизнь не предлагает грудь ни себе, ни остальным. Я понимаю это. Разумом, я понимаю это. Я достаточно развит, чтобы понять: жизнь никому сама не поможет, но моя душа протестует. Я отказываюсь принимать эту реальность! Я отказываюсь принимать эту нехватку расположения! Я отказываюсь понимать эту нехватку ласки, - говорил Сами Знаете Кто на приему у Того Кто Обычно Слушает Сами Знаете Кого, - Поэтому я чувствую себя ребенком 12-ти лет, который топает ногами и скандалит, плохо ведет себя, чтобы показать: «Я здесь! Я здесь! Посмотрите! Я есть!» Никто не смотрит… Никому нет дела…
Мел с обидой смотрела на веселящийся, на улице народ. Она подняла с тротуара булыжник и расчертила им по крылу стоящей рядом машине. Этого никто не заметил.

- Что случилось?!? Что произошло с моим братом?!? Что с ним?!? – засуетилась Назира, когда санитары ввезли в дом носилки с Мохаммедом, - Что ты с ним сделала?!? – обратилась она к Латиффе, которая довольно улыбалась, стоя в изголовье своего спящего мужа.
- Он в порядке, Назира! Успокойся, в полном порядке! – хлопал ее по плечу дядюшка Али. А кто перес***ся по настоящему, так это наша дорогая Самира.
- Мой папа заболел из-за меня?!? Из-за того, что я отказалась ходить в платке, да, дядя Али, - с ужасом в глазах обратилась она к своему родственнику.
- Нет, твой отец не болен. Это не из-за платка, - сказал он девочке.
- Слава Аллаху! – в один голос вздохнули Латиффа и Зорайде. Их веселые физиономии, с широкими улыбками, явно не соответствовали моменту практически воцарившейся всеобщей скорби.
- Невероятно! Он без сознания! Лежит на носилках, а ты смеешься! Ты радуешься, что ему плохо! – ужасалась Назира.
- Да. Я рада. Все в порядке. Теперь в нашей семье все в порядке, - заключила Латиффа. (п.а. да все мы хорошие, когда спим. А для мужа – крепкий беспробудный сон, это одно из лучших состояний, в глазах даже самой любящей жены, как оказалось.)
- Бедный мой брат… Бедный мой брат… Попал в руки этой одалиски, которая грузит его в самолет, будто это посылка, - причитала Назира над Мохаммедом, когда его уже перенесли в спальню.
- Аллах накажет вас за клевету, Лара Назира, - вознесла глаза к небесам Латиффа.
- Мохаммед не  заслужил такого обращения! Мохаммед просто золотой брат! Да! У меня никогда в жизни не было ни единого повода жаловаться на своего брата! Да я никогда и слезы не проронила из-за моего брата! – без тени иронии говорила Назира.
- Лара Назира, да вы все время говорите, что Мохаммед некудышний! Что он не ищет вам мужа, не помогает вам! – не смогла сдержать усмешки Латиффа.
- Я!!! – как резанная завизжала Назира, - Зорайде, да ты хоть когда-нибудь слышала, чтобы я хоть раз в жизни сказала что-то плохое о моих братьях?!? Ты слышала, чтобы я говорила о них плохо?!? Оба моих брата – золотые люди! Я знаю! Потому что я воспитала моих братьев! Я сделала их золотыми!
- Нельзя так громко говорить, в присутствии того, кто спит. Он может проснуться, испугаться, проглотить язык и остаться немым, - сказала Зорайде и сама больше всех присутствующих ужаснулась своему высказыванию.
- Отстаньте от меня! Вы все говорите неправду! Уходите от меня! – не желала Назира отходить от спящего Мохаммеда.

Жади вернулась домой и зашла в спальню, придерживая рукой шальную голову. Нет ничего удивительного, что Саид последовал за ней.
- Где ты была? Где? – задал он прямой вопрос. Виноватый вид Жади говорил сам за себя.
- Ходила гулять Саид… - после некоторого промедления выговорила она, - Я больше не могу выносить такого обращения! Я больше не позволю Рании издеваться надо мной!
- Ты все сделала своими руками, Жади. Ты отказалась от положения моей жены, променяла его на иллюзию, - говорил Саид. Рания, которая слушала их разговор в дверях согласно кивала.
- Прости меня, прости за все, что я сделала… - сказала Жади, но ее слова, в свете последних событий выглядели не то что неубедительно, а просто смешно. – Я снова хочу жить с тобой, как мы жили раньше. Я знаю, что ты по прежнему любишь меня. Ты этого не хочешь?
- Тот кого один раз укусила змея, больше не подойдет к ней близко, - вздохнул Саид. Но змея, в лице Жади, сама подошла к нему ближе.
- Нет, Саид, позволь тебе доказать, что я изменилась! Ради бога, позволь! – попросила она, касаясь его лица.
- Я не хочу поспешно решать… - сказал Саид и ушел. Не знаю, как у него там с любовью, но, видимо, он уже пожалел о том, что взял ее обратно: «Нести тяжело, а выбросить жалко…»
Жади опустилась на кровать. Ее взгляд встретился со взглядом Рании, которая возникла в дверях после ухода Саида.

Зейн встретился с Саидом в японском ресторане и сказал ему, что если он не больше не любит Жади и она ему больше не нужна, то он может отдать ее ему, потому что он хочет жениться. Саид ничего не ответил, но Зейн просил его подумать. Секонд-хэнд, если сказать другими словами…
Албиери, по иронии судьбы пришел на очередной разговор с Амалией в то же заведение. Журналистка изображала полную заинтересованность его рассказами об идеях создания трансгенных клонов, зародившихся еще в древнеегипетской культуре. Анита, которая тоже решила зайти отобедать суши, чуть язык не проглотила от неожиданности, увидев как профессор поглощает рыбные продукты в компании юной девушки. И решив не повторять прежних ошибок вызвала на подмогу Жулиу.
Мохаммед, ко всеобщей радости очнулся ото сна. Он сказал, что ему снился кошмар. Латиффа улыбнулась, сказав, что им обоим приснился кошмар. Оставшись наедине с женой, Мохаммед поблагодарил ее за спасение, прижался поближе к своей козочке и попросил не раскрывать детям то, что он хотел взять вторую жену, так как теперь считал это чуть ли не позорной ошибкой.
Но кошмар Мохаммеда не собирался отступать и следовал за ним. Зулейка, дядюшка Абдул, Сумайа и Карима уже высадились в аэропорту Рио-Де-Жанейро.

- Лобату, я устал. Я вымотался. Признаюсь, что иногда мне приходят в голову мысли, которые мне страшно повторить даже самому себе, - вздохнул Лукас.
- Не вини себя за это, - посоветовал ему Лобату.
- Лобату, иногда, я начинаю сожалеть, что Мел вообще родилась, - признался Лукас и вышел из кабинета, стараясь не показать проступивших на глазах слез.
Каково же было его удивление, когда выйдя из кабинета он встретил самого себя – Лео.
- Он пригласил меня познакомиться с компанией, вот я и пришел, - заявил парень, после того, как Малу Айрес пропела добрую часть Sob o Sol.
- Мой отец? – спросил Лукас. Лео кивнул, - Дона Кларисси, мой отец попросил его прийти сюда, - обратился он к секретарше, которая намертво прилипла к своему рабочему месту вместе с Карол.
- Лукас, пришел отчет. Прочитай, - попросил его Тавиньу на выходе.
- Пришел мой клон. Прочитай вместе с ним. Это ведь ты будешь выступать против меня в суде, - направился Лукас к лифту.
Ивети была недовольна, что Маиза заказала все декорации на ее свадьбу в постельных тонах и решила все поменять, добавив ярких красок.

Кларисси узнала, что соседи собираются вечером, чтобы решать вопрос о том, чтобы запретить Нанду входить в их дом, за аморальное поведение.
Кларисси рассказала об этом Лобату. Он сказал, что она не должна была зацикливаться на Нанду. Что он бросит наркотики, только когда сам поймет, что боль, которую он испытывает от их нехватки гораздо больше получаемого им удовольствие, но от нее это никак не зависит. Лобату посоветовал Кларисси, чтобы она наконец занялась собой и своей личной жизнью. А если ей сложно, то обратится за помощью в группу поддержки…

Двести двадцать шестая серия

Абдул и Зулейка пришли в дом Мохаммеда, чтобы увидеть его. Но их встретил Али и соврал, что Мохаммед в больнице (надеюсь, это зачтется дядюшке в Судный день и он будет жариться в пламене ада, как баран на вертеле и предложил Зулейке пойти в дом Мустафы, чтобы познакомиться с его женой.
Мохаммед валялся на коленях Латиффы и просил у нее прощения, в тот момент, когда в комнату вошла Зорайде и сказала, что в дом приходил Абдул и приводил с собой невесту.
Анита позвала Жулиу к дверям японского ресторана, где она собиралась пообедать, специально, чтобы он посмотрел на то, как Албиери поглощает суши в компании с Амалией. Жулиу мудро предложил своей сотруднице поесть в другом месте:
- Это же не твой муж! – с трудом уводил он ее от дверного прохода.
- Да, но Эдна моя подруга, - говорила Анита, сворачивая себе шею, в попытках уходя, хоть еще одним глазком взглянуть на чокнутого профессора и юную португальскую журналистку.
Эдна искала мужа по всей клинике, но так и не смогла найти. Зато в приемной она столкнулась с Нанду. Он  сказал, что хочет поговорить с отцом и что у мать забыла дать ему денег на еду. Эдна сказала, что его отца нет и спросила, сколько ему надо и дала небольшую сумму. Нанду поблагодарил ее и убежал.
Секретарша с ужасом посмотрела в след уходящему парню, Эдна тоже была поражена его внешним видом:
- Господи! Ты видела в каком он состоянии! Что происходит? Неужели Кларисси и Эскобар не видят этого? – высказала Эдна свои мысли. Вдруг она увидела Эскобара, пролетающего мимо по коридору. - Ты здесь? – удивилась она.
- Да, я был в лаборатории, - ответил бывший Тони-Лунатик (все-таки эта роль удалась Маркусу Фроте лучше всех последующих).
- Послушай, суда заходил сын. Что случилось с этим парнем? Он в ужасном состоянии!!
Эскобар решил позвонить Кларисси и сообщить ей о впечатлениях Эдны о Нанду. Кларисси, видевшей своего сыночка в натуре, не очень-то и интересно было слушать все это от своего непутевого муженька.
Одетти сообщила дочери, что привела к ней визажиста, чтобы он сделал ей правильный макияж, перед тем, как фотографироваться для прессы.

Жади рассматривала свой кулон, в тот момент, когда Мириам сказала, что к ней пришел Али.
- Дядя Али! Дядя Али! – кинулась она к нему, - Мне очень повезло! Вы мне были очень нужны, и вы пришли! – радостно воскликнула она.
- Люди всегда слышат призыв тех, кого они любят, - улыбнулся дядюшка.
- Дядя, я никак не могу завоевать Саида. Он больше не любит меня так, как раньше. Вы же говорили, что все имеет конец, вот и любовь Саида закончилась, - удрученно вздохнула Жади, будто любовь закончилась сама-собой, а она вовсе и не таскала в супружескую спальню любовника.
- А где он? – спросил дядя.
- Уехал в Фош-Игуасу. Дядя, я просила его забыть все, начать все сначала, забыть о прошлом!
- Легко забыть тому, кто обидел. Но тот, кого обидели чувствует боль и не забывают, - снова кидался заумными фразами дядюшка.
- Дядя, я обещала ему, что отныне все будет по другому, просила его снова жениться на мне. Но он такой далекий, такой холодный… Что мне делать, дядя Али? Что мне делать? – просила совета Жади.
- Мужчину не завоевать слезами. Мужчины не любят слез. Это женщины любят: женщины любят утешать страдающего мужчину, прижимать к груди страдающего мужчину, но мужчины не любят страдающих женщин – мужчины любят глазами, а женщины - ушами, понимаешь? – (п.а. дяде Али совет дать, что в туалет сходить .
- Поняла, - после минутной паузы сказала Жади и вновь заключила своего маленького, похожего на облезшего таракана дядюшку, в объятия. Как до нас долго все доходит…

Жади приняла руководство к действию и стала готовиться к обольщению своего бывшего в употреблении муженька. Для начала она пошла в торговый центр, чтобы прикупить все необходимое для операции и по иронии, прости господи, судьбы, встретила там Маизу.
Сначала, как это было заведено, все трое застыли на месте. Но Лидиани все же решилась поздороваться.
- Привет Жади, - сказала она.
- Привет. Как дела Маиза? – с демонстративной легкостью и доброжелательной улыбкой спросила Жади.
- Все отлично, лучше не бывает, - отчеканила Маиза.
- Отлично. У меня тоже, - продолжала улыбаться Жади.
- А как Латиффа, - поинтересовалась Лидиани.
- У Латиффы все хорошо. Они только что приехали из Феса, - открестилась общей фразой Жади, - Извините, меня ждет шофер, до свидания! – Жади направилась к выходу.
«У них все хорошо и она дала это понять», - подумала Жади, оглянувшись на Маизу. Та встретила ее взгляд.
- Наверное, они снова встречаются с Лукасом. Ты видела? Она дала мне понять, что у нее все отлично, видела? – спросила Маиза Лидиани.
- Видела, - вздохнула та в ответ.
Интересно, чего эти двое друг от друга ожидали, кроме фальши? Было бы конечно куда забавней, если бы Маиза и Жади, как давние подруги, в порыве чувств, со слезами бы стали обниматься и рассказывать о своей несчастной доле рядом с их общими мужчинами…

- Я не знаю, что случилось с Саидом, и почему он не женился на Жади, но это мой шанс! – говорил Зейн Рожеру.
- Ты думаешь это твой шанс?
- Возможно. Ивети говорит, что между Жади и Лукасом все кончено, - радовался Зейн (п.а. он видимо невнимательно смотрел первую часть сериала)… Словом, наше проклятье фараона решило поболтать по душам с Саидом и выяснить у него все, прежде чем встречаться с мечтой идиота.

Роже сказал Алисинье, что получил приглашение на свадьбу Ивети с Леонидасом Феррашем. Глаза аферистки загорелись потусторонним блеском, как только она услышала имя известного предпринимателя.
- Ты пойдешь с Роже или с Миру, - спросила ее Тэте.
- Ты прекрасно знаешь, что я люблю Миру, - потупила взгляд Алисинья, - Я даже не думала, что смогу так влюбиться… Но мне надо думать о том, что лучше для меня… А Миру для меня не лучший вариант.

В бар дону Журы пришла очередная, прости господи, знаменитость. Это был некий Жоржи Арагау. На вид это был пожилой мужчонок, либо афроамериканец азиатского происхождения, либо азиат с африканскими корнями. Весь Сан-Криштован дружно обступил почетного гостя. Развратницы, Назира и Самира стояли от него ближе всего. При этом Назира умудрилась пожать ему руку, а Самира так вообще поцеловалась в щеку. Это харам!
- Поцеловал – теперь женись! – выкрикнул кто-то сообразительный из толпы.

- Я Карла, буква «К» - представилась Карла, когда в ее палату вошли журналисты, приглашенные Одетти.
- Можете снимать. Дайте, я встану рядом, - пристроилась она около дочери, - Еще обязательно напишите в своих журналах, что мы очень счастливы, что родился ребенок. Он принесет свет в наш дом.

- Ну что, сынок? Как тебе жених? – спросил Леонидас, одергивая на себе свадебный костюм.
- Замечательно, - улыбнулся Лукас.
- Я так нервничаю. Мне кажется, сейчас я волнуюсь больше, чем перед свадьбой с твоей матерью, - улыбнулся старший Ферраш.
- Зная невесту, это немудрено, - проворчала Далва, которая тоже уже надела свой праздничный костюм.
- Далва…
- А Мел? – спросил Леонидас.
- Я скоро разбужу ее, - сказала служанка.
- Как хорошо украсили двор. Ты видел, сынок?
- Ваша невеста попросила заменить все, что заказала Маиза, - не унималась Далва, - Все сделано по ее указаниям.
- Пусть, Далва, пусть… - улыбнулся Леонидас.
- Пусть, Далва. Мне тоже казалось, что в доме не хватало цвета, - согласился Лукас с отцом. Тут вошла Маиза.
- Господи, моя невестка красавица! – воскликнул сеньор Леонидас. Темное платье, которое надело Маиза и вправду ей очень шло.
- А как одевается, да, сеньор Леонидас? Она бы могла поучить одеваться вашу невесту, - съязвила Далва.
- Далва не придирайся. Я тебе обещаю, что Ивети не станет оспаривать твое место у плиты, - пообещал Леонидас.
- Хорошо б, она в кухню не лезла. Не хочу, чтобы она и близко подходила к кухне, потому что все эти невесты, которые у вас были, хотели мне доказать, что знают больше меня! – высказала она свое возмущение.
Маиза попросила Лукаса поговорить с Мел, которая в уличной одежде, грязная, валялась на чистой простыни, в своей комнате.
- Я не собираюсь одеваться так, как вам нравится, - высказалась она, в ответ на претензии родителей.
- Ты хоть помылась бы! – не выдержала Маиза.
- Мел, как ты разговариваешь с матерью?!? И не создавай мне проблем, потому что я уже потерял терпение! Продав мою машину, ты перешла все границы! – повысил тон Лукас.
- Давайте не будем спорить сейчас, - сказала Маиза мужу.
- Вот и чао! Уходите из моей комнаты! – крикнула Мелзинья, в след родителям. Лукас громко хлопнул дверью.

- Ради бога, давай попытаемся не ругаться сегодня с ней! – говорила Маиза, спускаясь по лестнице в гостиную.
- Тогда не привлекай меня к этому! Я на грани, Маиза! – заявил Лукас.
- Сеньор Лукас, звукооператор просит вас выйти во двор, - сказала Мишель, Лукас вышел из дома.

Мел спустилась по лестнице.
- Ты видела, как украсили двор? – спросила ее Маиза, - Очень красиво.
- И что? – оторвалась Мел от грызки ногтей.
- Ты бы посмотрела. Ты всегда любила участвовать в украшении дома… - говорила Маиза. Мел устроилась на кресле с ногами, и демонстративно отвернулась от матери, - А на этот раз все по другому, потому что это невеста твоего деда. Нет! Опусти ноги, Мел! Ты испачкаешь! Здесь будут сидеть люди!
- А ты притворись, что не видишь: ты делаешь вид, что многого не замечаешь, - огрызнулась Мел.
- Мел, пожалуйста, убери ноги с кресла! – крикнула Маиза.
- А что, будет унизительно, если гости увидят твою дочь, с ногами сидящую на кресле? – продолжала язвить Мел.
- Этого ты добиваешься?!? Поэтому ты осталась дома сегодня?!? Чтобы унижать меня перед всеми?!? Что ты хочешь? Испортить мне жизнь?! Не трудись, ты уже испортила!
- Вы тоже продолжаете отравлять мне жизнь!
- Да что с тобой, скажи! Откуда такая ненависть ко мне?!? Объясни, что я сделала?
- Ты просто ангел, мама! Бедная ты бедная! Мне тебя жалко, ты такая несчастная, - иронично говорила Мел. Маиза не выдержала и подойдя к Мел, стала силой выгонять ее с кресла и бить по спине. Дело закончилось дракой. Шикарное праздничное платье Маизы было порвано и испорчено, а Далва едва смогла растащить дерущихся мать и дочь и отправить девчонку наверх.
- За что мне это все?!? Хватит… Я больше не могу! За что? – рыдала Маиза, оставшись на полу в гостиной, - Я не железная… Я больше не могу… Если хочет убить себя, пусть убивает… - Ивети, которая наблюдала эту сцену из-за двери вошла в дом и Маиза поднялась. Ивети рассказала ей, что у нее тоже был племянник, который бил ее и однажды даже сломал ей ногу, но сейчас он вылечился и даже называет ее мамой. Маиза обняла Ивети и поблагодарив за все ушла наверх переодеваться.
- Как вы страдали дона Ивети, - вздохнула Мишель, стоящая в гостиной, - а ваш племянник придет на свадьбу?
- Да какой еще племянник? – удивилась Ивети, - У меня нет никакого племянника. Я придумала эту историю, чтобы она успокоилась и поняла, что такие истории случаются со всеми.

- Не порть свадьбу своему деду. Он так любит тебя, все для тебя делает, - говорила Далва Мел. Маиза слышала их разговор в своей комнате.
- Делает! Все всё для меня делают, а я ничего не для кого не делаю?!? Я устала Далва! Я всю жизнь зарабатывала медали, чтобы они демонстрировали их своим друзьям! Это ничего не значит? Я сохранила брак отца и матери, только тем, что родилась на свет! Это пустяки?!? Даже сейчас, когда папа собирался уехать в Марокко и жениться на своей марокканке, почему он не уехал?!? Потому что я сумасшедшая! Из-за этого! И она говорит, что я для нее ничего не сделала?!? Если бы меня не было, он бы сейчас уехал в Марокко, а она сидела бы одна! Она должна благодарить меня, вместо того, чтобы преследовать, как она это делает! – Мел побежала вниз.
- Мел хватит! Мел подожди! – бежала за ней Далва, - Мел, куда ты? Подожди меня! Вернись в комнату? Мел, ты что с ума сошла?!?
- Перестань Далва, пусть лучше уходит, - спокойно сказал Лукас дочери.
- Мне тоже будет лучше подальше от вас! Гораздо лучше! – убежала Мел. Далва кинулась за ней.

Али сказал Мохаммеду и Латиффе, что пока Абдул и Зулейка думают, что Мохаммед будет лежать в больнице до конца недели, ему нужно решить хочет ли он стать женихом или придумывать способ, как избежать этого.

Кадижа рассказал отцу, Рании и Амине, что дядюшка Али приходил посмотреть на Мунира, когда их не было дома и стала уговаривать их поехать с ней, что бы показать мальчика дяде. Саид сказал, что у него много дел и он не сможет поехать, но они могут взять с собой Жади. Кадижа сказала, что ее мать выпила лекарство и будет спать до вечера. Рания не хотела оставлять мужа, наедине с бывшей женой, но Кадижа настояла, чтобы они все-таки поехали.
- Мама ты спала, ты приняла лекарство и спала, - гордо сообщила она матери, поднявшись в ее комнату.
- Я?!? – удивилась Жади.
- А разве ты не говорила, что хочешь остаться наедине с папой, чтобы завоевать его сердце? – улыбнулась девочка, - Так я все устроила. Все повезут показывать Мунира дяде Али, а папа останется! - Жади радостно обняла и поцеловала свою дочку. Кадижа ушла, а Жади загадочно улыбнулась самой себе.

Саид сидел за бумагами, уткнувшись в свой ноутбук, но ему пришлось оторваться от дел, когда в гостиной зазвучала веселая музыка и Жади, пританцовывая выбежала в гостиную. И неизвестно, что было круче: то что на ней было одето или то, что на ней не было одето почти ничего.
Жади увлекала Саида за собой и усадила его на диван. После она скинула со журнального столика уже повидавшую виду коробочку и стала танцевать прямо на нем. Саид вздохнул от неизбежности того, что его снова поймали в старую, как мир, ловушку.

- Я скажу, как говорят арабы: ты принесла свет в мой дом, - сказал Леонидас Ивети. Они поцеловались. В гостиную вошли Далва и Лукас.
- Только посмотри на сеньора Леонидаса! – воскликнула Далва, - Сейчас уже гости придут!
- Он прав, Далва. Наплевал на все, чтобы стать счастливым… Сделал то, на что я так и не решился, - вздохнул Лукас.

Пока Лукас философствовал, Жади довела Саида до спальни и танцевала для него уже там. Саид не подвал признаков каких-либо эмоций, положительных или отрицательных. Нельзя, конечно, сказать, что происходящее не производило на него впечатления… просто он уже видел это не раз. Любому мужчине рано или поздно надоест, ведь старые раза еще не сброшены, а новую пару, даже в придачу с такой красотой, получать не хочется. Жади приблизилась к Саиду, но остановила его попытку поцеловать ее.
«Нет, мы еще не женаты», - хитро улыбнулась Жади. Игра в невинность - это для Саида было уж слишком и в его воспоминаниях возник тот момент, когда Жади почти открытым текстом говорила ему, что ходила на свидание с Лукасом.
- Мы не женаты, - продолжала Жади танцевать. Она стащила с Саида пиджак и стала танцевать на кровати, а потом спрыгнула на пол и убежала.
«Я сведу его с ума», - подумала она. Но этого от нее уже не требовалось. Она давно свела Саида с ума своими выходками.

- Я так боюсь, дорогая, - Мохаммед прижимал к себе Латиффу.
- Мохаммед, но ты же не можешь до конца жизни сидеть в своей комнате! Нужно что-то сделать! – сказала Латиффа мужу.
- Папа, звонил дядя Абдул и сказал, что приедет к нам после ужина, - вошла в комнату Самира.
- Дочка, ты сказала, что папа дома? – ужаснулась Латиффа.
- Сказала. А что, нельзя было говорить? – не понимала девочка. Родители послали дочь читать книжку…

Двести двадцать шестая серия

Двести двадцать восьмая серия

Маиза, утром уже испытавшая на дочери свои силы, остановиться не могла и едва ли не ринулась в бой, когда Мел устроила очередное свое выступление, но Далва вовремя остановила прекрасный порыв души этой замечательной женщины.
Зато у Лукаса никаких порывов в его прекрасной душе не наблюдалось. Глядя на Мел, он видимо опять не удержался и вспомнил свою нефритовую шахидку, в результате чего произошло привычное зависание.
- Шайка наркоманов! Шайка наркоманов! Все здесь пьют спиртное! Прикладываются! Все наркоманы! Вы все наркоманы! – орала Мел, обводя взглядом нарядную толпу.
- Амалия, прошу тебя, не пиши об этом, - шепнул Сесеу своей девушке. Та послушала его и осторожным нажатием ядерной кнопки включила свой портативный диктофон.
- А потом будут говорить, что заварушки происходят только на праздниках для бедных! – обратился Эдвалду Деузе, даже не пытаясь скрыть какой экстаз, он получает от происходящего вокруг.
- Вы посмотрите на них! Они никогда не видели наркоманов! – усмехнулся Нанду.
- Они все здесь наркоманы! Но они не считают себя наркоманами! Это тонкий наркотик! – продолжала во всю глотку вопить Мел.
- Лукас почему ты терпишь подобные выходки, - упрекнул Леонидас сына. Кажется, слова отца пробудили его от забытья. И он увидел, что перед ним его обкуренная вусмерть дочь, а не обожаемая им женщина с чадрой и гранатой.
- Мел, прекрати это, пожалуйста, - вежливо и тихо обратился он к дочери.
- Что ты говоришь?!? Ты думаешь, я не вижу, что у тебя депрессия и ты все время принимаешь таблетки, чтобы заснуть, таблетки от депрессии! Ты – наркоман! Вы все здесь наркоманы! И моя мать тоже! Моя мать тоже не засыпает без снотворного! Но она считает, что она не наркоманка, потому что она принимает то, что продается в аптеке!
- Послушай, Мел, не вынуждай меня…
- Ты тоже наркоман! Здесь одни наркоманы! Все наркоманы! Ты и все здесь наркоманы! Что с вами?!? Что вы все на меня уставились?!? Ты сам такой! Оставь меня! Что вы на меня уставились?!? Вы все пьете, употребляете наркотики, но вы все не наркоманы, только потому что это скрытый наркотик! Спиртное – тоже наркотик! Ты тоже наркоман! Пьешь таблетки, каждую ночь! – стала повторяться Мел, - У тебя депрессия и ты тоже принимаешь наркотики! И не надо врать, что это не так! – Лукас мысленно унесся в Марокко, думая о том, как бы хорошо он мог бы там проводить время: молиться, не пить, снова молиться и снова не пить… покуривал бы себе кальян и смотрел бы, как выплясывает восточно-латиноамериканская красавица… эх… если б я был султан, что мне эта грязная зачуханная дочурка?!? Нет, это не мысли Лукаса и даже не мои… Это мой диалог со своим внутренним «Я».
- Привет, дорогая, - подошла Ивети к Мел. Она широко улыбнулась, создалось впечатление, что она всю жизнь только тем и занималась, что налаживала контакт с наркотой, - я невеста. Мы рады, что вы пришли. Мы счастливы видеть вас здесь. Хотите послушать хорошую музыку? Сейчас поставим танцевальную музыку, что нам стоит, - Ивети заказала ди-джею что-нибудь в стиле «техно». И если Мел и Режининья просто растерялись от нормального к ним обращения, то Нанду обрадовался и принял приглашение Ивети танцевать. И вот, Ивети вместе с обкуренным Нанду уже зажигали на танцполе (ручаюсь священной бородой пророка, этой женщине не впервой и такая компания).
- Я подавлен, Карол, - вздохнул Лобату, - Эта ярость, которую наркоманы копят в себе… Эта злость, эта глубокая обида… Мы оружие, Карол, которое направлено против нас самих и против остального мира. Мы хотим умереть! Мы хотим умереть! – разводил он тоску, а тем временем взгляд его не нарком опустился на аппетитный коктейль, который проносили мимо.
- Нет! Нет! Нет! – Карол первой схватила заветный бокал, - Ради себя, Лобату! Нет!
- Невыносимо думать об этом трезвым! – фыркнул Лобату. Но никто и не говорил, что будет легко. Нельзя же быть одновременно и умным, и трезвым, и веселым… приходится делать нелегкий выбор.
Лобату резким движением выбил бокал из рук Карол, и осколки полетели на пол.

Лидиани поднялась наверх, чтобы поддержать Маизу, которая сидела одна в спальне:
- Это трудный период, подруга. Эти друзья… Мел хочет спорить… - попыталась изобразить улыбку Маиза.
- Я понимаю, - была как никогда серьезна Лидиани.
- У нее все нормально. Все в порядке. Она снова учиться, вернулась домой. Но ты же знаешь подростков… они любят бессмысленные выступления.
- Конечно. Я понимаю, - была смущена Лидиани.
- Со мной все в порядке, все хорошо, - занималась бессмысленным аутотренингом Маиза. Подруга поняла, что правды от нее не добьется и потихоньку вышла.

- Зорайде, отведи Амина на кухню, накорми его рогаликами, - распорядилась Латиффа, принимая в гостиной Зулейку и дядю Абдула.
- Я не хочу, - отказался мальчик, успевший удобно устроится на диване и желающий понять, в чем же дело.
- Хочешь! – Зорайде настоятельно схватила галчонку за руку и потащила за собой.
- Не хочу! – отпирался тот.
- Пойди посмотри на них! Я только что испекла – горячие! – утащила-таки бедняжку злобная служанка.
Латиффа радостно рассмеялась в лицо Зулейке, когда ее сына насильно затащили на кухню, чтобы лицезреть заплесневелые рогалики.
Зулейка, с трудом осознавая ужас произошедшего, тоже нервно улыбнулась:
- Латиффа, мы будем с тобой, как сестры.
- Зулейка дорогого стоит. Религиозна, воспитана в наших традициях, - продолжал свою рекламную акцию дядя Абдул.

Режининья столкнулась с Лидиани в гостиной. Женщина посмотрела на девушку. У той был заплаканный вид. Лидиани поинтересовалась, что случилось. Режининья сказала, что вышла из дома, чтобы купить лекарства для своей больной матери, но оно оказалось слишком дорогим и у нее не хватило денег. По словам Режининьи, она была в таком отчаянии от мысли, что ее мать может быть уже мертва, когда она придет домой, что когда кто-то предложил ей принять наркотик, она согласилась. Лидиани спросила, сколько ей не хватает, чтобы купить лекарства для матери. Режининья сказала, что ей нужно 100 реалов. Тогда Лидиани, проникшись жалостью к «очаровательной» незнакомке протянула ей две сотенные бумажки и отправила в аптеку, взяв с нее обещание больше никогда не баловаться наркотиками. Режининья стала плакать и целовать доброй сеньоре ручки, а потом выбежала в сад, чтобы показать свою добычу Нанду.
- Пошли отсюда, - сказала она, - А где Мел?
- Не знаю, пошли! – побежал парень.
Мел разговаривала с Лео, а он трепал ее не мытые и нечесаные, вот уже который месяц волосы.
- Лукас, как она его любит! – умилялась Далва, лицезря эту трогательную картину.
- Давай сбежим! – предложил Леонидас своей невесте.
- Это самое лучшее, что ты мог предложить, - радостно рассмеялась она в ответ.
Так и был окончен этот праздник для наших престарелых молодоженов. Впрочем, большинство гостей и не собирались расходиться, ведь алкогольных и съестных запасов было еще навалом, и вечеринка обещала быть продолжительной.

- Зорайде, мой отец жених? – спросил Амин, подслушивая разговоры в гостиной с кухни.
- Грех! Грех! Аллах не любит мальчиков, которые подслушивают! Очень плохо подслушивать из-за занавески! И никому ничего не рассказывай иначе будешь гореть в пламени ада! – предупредила его Зорайде и вновь потащила вглубь кухни, чтобы повнимательней изучить клеточное строение плесени на рогаликах.

- Вы принесли свет и радость в этот дом, - после более чем длительной паузы поздоровался Мохаммед.
- Зулейка очень переживала! Молила Аллаха, чтобы ты поправился и вот – ты здоров! – радостно воскликнул Абдул, - Мы можем сыграть свадьбу здесь, в Рио. Так, Латиффа? – но не успела Латиффа выругаться арабским матом, как ее остановил дядюшка:
- Да, ты ведь можешь устроить этот праздник здесь. Так, Латиффа?
- Я очень бы хотела, чтобы праздник проходил здесь. Так я познакомлюсь с бразильскими друзьями моего мужа, а они познакомятся со мной, - в конец наглела Зулейка.
- А теперь я бы попросил разрешения, чтобы Мохаммед пошел наверх, он еще ни до конца выздоровел и ему прилечь, - сказал Али.
- Иди, Мохаммед. И засыпай счастливым, потому что теперь у тебя два драгоценных камня вместо одного, - залился веселым смехом Абдул. (п.а. если бы они еще и стоили по цене одного…)
- Я тоже очень рада, что у нас такой прекрасный муж, - улыбнулась Зулейка, когда Мохаммед удалился в опочивальню.
- Дядя Али, я сейчас вцеплюсь ей в волосы, - с натянутой улыбкой шепнула Латиффа дядюшке.
- Не торопись, не накличь беды…

А тем временем Мохаммед был наверху и общался с собственным отражением в зеркале:
- Что же ты натворил Мохаммед! Что ты натворил! Что?!? – с отвращением посмотрел он на себя, и его отражение ответило ему той же презрительной гримасой.
- Дядя Али, вы же уже знаете, что делать! Зачем вы меня так мучаете?!? Зачем?!? – спросила Латиффа у дяди, когда гости ушли.
- Для твоего же блага, я затягиваю этот процесс. Надо наказать Мохаммеда. Если его не наказать сейчас, то скоро он сделает то же самое! Его надо проучить и заодно решить проблему с Самирой, - заключил дядюшка. Все у них как в натуральном дурдоме: нельзя на нормальном языке все решить, нужно вылезать вон из кожи, сначала чтобы что-то наворотить, а потом с такими же обходными маневрами все это исправлять… ребятки, меня уже тошнит от всей этой ерунды.
- Мишалла! – была в восторге Латиффа.
- Из-за своих племянниц, в судный день, я предстану перед Аллахом грешником… и т.д. и т.п… Словом, ты должна спросить у нее только одну вещь, это ключ ко всему.
- Какую? – испугалась Латиффа.
Дядюшка Али шепнул ей на ухо.
- Дядя Али! Стыдно! Я не думала, что вы знаете такие слова!.. Но какой вы мудрый! – разинула она рот от удивления (п.а. надо же, а это все из первых серий, когда у Саида и Латиффы оказалась одна кормилица… мудрость далеко не уехала).
А дядюшка Али снова стал причитать, как он несчастен и что не светит ему заветная подушка в раю. Латиффа кинулась ему в ноги, поверив в искренность душевных терзаний. Но только мне и Аллаху известно, что все это не более, чем дешевая работа на камеру.

Миру пришел на пляж вместе с Телминьей и нежно чмокнул девушку. Бета удивилась такому развитию событий, хотя и предполагала его. Миру сказал, что еще не знает, что это такое – влюбленность или обида на Алисинью.
Сесеу и Амалия, в свою очередь, валялись на соседнем шезлонге. Сесеу сказал сестре, что увидев Мел и Нанду на вчерашнем празднике он отчетливо понял, что он мог бы тоже втянуться и быть с ними, а не сидеть сейчас на пляже и это его напугало.
Сотовый Амалии тем временем зазвонил и она отошла от своего парня, чтобы ответить на вызов.
- Нет, я тебя не видела, - сказала она Албиери.
- А я тебя видел, - весьма загадочным тоном произнес профессор. Я бы даже сказала влюбленным, чего я у него не слышала за всю историю «Клона».
- А почему ты ко мне не подошел, Албиери?
- Потому что ты была со своим парнем, я не хотел тебе мешать, - продолжал он разговор. Мимо дверей проходила Эдна. Она остановилась, почуяв нездоровый тон разговора своего мужа и его масленое, раскрасневшееся лицо.
- Мне очень нравится разговаривать с тобой. Какой будет следующая тема?
- В следующий раз, я расскажу тебе, как я бросил семинарию и стал генетиком, - (п.а. видимо он считал эту тему очень романтичной), - как я променял религию на науку. – Албиери заметил в кабинете свою жену, не на шутку перепугался и быстро закончил разговор.
Вот уж правду говорят: седина в бороду, бес в ребро.
Профессор посмотрел на жену виноватым взглядом. Было бы чего стыдиться: глубоко сомневаюсь, что престарелого доктора взволновали красота и ум юной португалки. Скорее, Албиери возбуждала ее заинтересованность в его величественной особе.
Впрочем, Амалии стоило серьезно задуматься, прежде чем продолжать разговоры с доктором. Сесеу узнав, что она снова назначила встречу Албиери, не на шутку вспылил и оставил ее на пляже в полном одиночестве.

- Это было зрелище, да Деуза! – никак не мог отойти от вчерашнего Эдвалду.
- Да уж, такое представление, в разгар праздника, - вздохнула она.
- Господи, такие воспитанные люди! – удивилась Мосинья.
- Воспитанные. Это не от природы, а от образования, - поделилась своими мыслями Лола, которая в своей жизни окончила не полные 3 класса школы для детей с отставанием в умственном развитии.
- Мел очень страдает, знаете? – спросил Лео, дожевывая за столом остатки утреннего бутерброда.
- Лео думает, что знает о Мел все, - прокомментировал Эдвалду.
- Да. Я понимаю. Понимаю, что она не находит себе места в мире, также, как я, - говорил Лео
- Сынок, не говори так, - снова испугалась Деуза. Создавалось впечатление, что ее пугало все, чтобы не сказал ее сын.
- Но это так, мама.
В момент этой беседы в дверь дома позвонили. Это был адвокат Деузы. Она сообщила своей подзащитной, что судья назначил анализ ДНК для нее, Лукаса и Лео. Деуза была рада этому, уверенная в том, что результаты анализа крови покажут, что Лео – ее родной сын. Адвокат же заметила, что главное, в этом судебном разбирательстве, чтобы ее имя не вычеркнули из свидетельства о рождении парня. Деуза не поняла, что имеет ввиду женщина и видимо ей еще только предстояло испытать основной шок, узнав, что все, что она считает выдумкой и клеветой – единственно возможная правда.
Лобату посоветовал Лукасу не отказываться сделать анализ ДНК, потому что в подобных процессах, где речь идет об установлении отцовства отказ от анализа суд расценивает, как согласие с обвинением.
Карол сказала Кларисси, что у Роже и Алисиньи роман в самом разгаре. Наверное, зря, потому что секретарша уже в который раз, оставив на рабочем месте свои стыд и совесть, убежала выяснять отношения с Роже, в то время как Карол занялась привычным делом: искала для своей подруги замену.
Алисинья попросила Тете собрать для нее все заметки о Леонидасе Ферраше, сказав, что у нее есть интересная идея.
Зейн отправился говорить с Саидом, на заветную тему: отдает ли он ему свой полудрагоценный камешек или нет.
Кстати о камешках… Если говорить о Кларисси, то она напоминает мне камень в почках.
Кларисси подошла к Роже, гордо выстукивая незамысловатый ритм на своей высокой платформе.
- Ты устала, дорогая? – спросил он, не отрываясь от бумаг и по звуку, распознав шаги Алисиньи.
- Вымотана, - ответила Кларисси. Роже недоуменно поднял голову.
Кларисси так ничего и не сказала, кроме того, что для нее их разрыва не было, а он-гад умудрился спутаться с потаскушкой, которая уже не в первый раз плетет против нее интриги. После чего ооочень страстно поцеловались.

- Саид примет меня обратно, Зорайде! Вчера я почувствовала это, когда танцевала для него! – проявляла чудеса самонадеянности наша вышеобозначенная Нефрит, нижеподписавшаяся на моем надгробии Жади.
- Ish Allah! – воскликнула служанка, развалившая свои прелести на кровати, - Сид Али очень мудр!
- Дядя Али дал мне хороший совет: мужчины не терпят слез, они любят глазами! – продолжала Жади радоваться своей глупости.
- Он очень мудр! – повторила Зорайде, в надежде, что Аллах услышит ее молитвы во славу Али и позволит ей хоть на старости лет выскочить за него замуж.
Тут в комнату забежали Эмми, Кадижа и Рания. Кадижа, как обычно, жаловалась на то, что Рания не дает ей ставить музыку для танцев, говоря, что она мешает спать МунДиру. Жади разрешила дочери поставить музыку в ее комнате.
- Я больше никогда не оставлю ее, Зорайде, - улыбнулась Жади, глядя, как ее дочь танцует вместе с подружкой.

- Я не собираюсь отказываться от ответственности за Мел. Я буду выполнять свой отцовский долг, но я хочу жить нормально, - продолжил детскую тему Лукас.
- Вот-вот, именно так, - поддержал его Лобату.
- Знаешь, вчера я наблюдал за своим отцом, во время свадьбы. Я был поражен его стремлением продолжать жить, несмотря на то, что происходит вокруг, - продолжал развивать свои мысли Лукас.
- Конечно, конечно! Сделай что-нибудь для себя Лукас и Маизе нужно сделать то же самое. Вы понадобитесь Мел и когда ей понадобится настоящая помощь вы будете не просто измотанными родителями, но и сможете ей помочь!
- Жизнь проходит для меня и для нее тоже, - вздохнул Лукас.

- Это ключ от входной двери. Можете заходить после дести. Все уже будут спать и будет спокойней, - проявляла Мел чудеса гостеприимства, договариваясь с налетчиками о посещении ее дома.
- Хорошо, а потом встретимся в баре и поделим деньги, - подытожила Режининья.
Грабитель со всем согласился и ушел. А ребята, поняв, что у них уже кончились деньги решили напасть на пассажиров автобуса. Каково же было удивление Мел, когда одним из пассажиров общественного транспорта оказался ее возлюбленный – Шанди. Встретившись с ним взглядом, она бросила все добытые сумки и деньги и вылетела на улицу. Шанди погнался за ней. Он в свою очередь, бросил на бегу все свои учебники и тетради для занятий, которые видимо были ему не слишком дороги и догнав Мел схватил ее за руку.
- Хватит! Остановись! Что ты делаешь со своей жизнью?!? Ответь мне! Что ты делаешь со своей жизнью?!? Остановись! – Мел кинулась в объятия Шанди.
- Я чувствовал себя виноватым. Мне было стыдно. Когда я приходил в себя, мне было становилось стыдно за себя. У меня создавалось такое ощущение, что когда у меня начиналась ломка, я превращался в другого человека. Это был не я, это был другой человек. Мне казалось, что внутри меня просыпается зверь. Зверь, который спит внутри. Потому что сразу исчезали все барьеры. Те, которые устанавливают человеческие чувства, биология и совесть, на приличном расстоянии между тобой и объектом желаний. Когда наступала ломка, все это рушилось, мне нужен был наркотик! Я шел к наркотику, круша и ломая, уничтожая все на своем пути, всех кто стоял на моем пути. Я начинал жить по законам звериного племени, - говорил Лобату своему психологу.
- Как мы могли жить, Мел! Но ведь все зависит от тебя… Что с тобой случилось?
- Я хочу быть счастливой, Шанди! Я хочу, чтобы все было, как вначале, только этого я и хочу! – Мел поцеловала Шанди.

Латиффа встретила Зулейку в торговом центре: «Когда ты разозлишься на нее, вспомни о чем-нибудь приятном и улыбайся», - вспомнила Латиффа слова дядюшки Али и улыбнулась невесте своего мужа.
Какой мудрый этот дядюшка Али! Можно подумать, у самой до этого мозги никак не могли доехать! Тупость, как и мудрость, это видимо не только данность природы, но и высокое призвание.

- Это грех, Самира! Это грех – не носить платок! Только публичные женщины не носят платок, - говорила Зорайде Самире.
- Зорайде, я не такая женщина, но я не хочу носить платок, - сказала Самира (п.а. значит она уже женщина! Куда катится мир?!?), - Зорайде, я – верующая, я соблюдаю все обычаи, я согласна с Пророком, но пророк не говорил, что женщина должна носить платок! Не говорил! – сверкнула она хитрым взглядом.
- Нет, говорил. Так Аллах сказал, а все, что сказал Аллах, записано в Священной Книге, - настаивала Зорайде, которая сама не читала священную книгу, потому что вообще не умела читать.
- Нет не говорил. Я искала, - Самира взяла Коран, поцеловала его и открыла (п.а. тут в голове пронеслась страшная мысль: а вдруг она предварительно руки не помыла?!? Гореть нам всем в адском пламени!), - Вот тут: женщине желательно носить платок! Желательно – не значит обязательно.
- Это правда, - расстроено согласилась Зорайде.
- Вот хитрюга! Похоже, я снова вижу Жади, Зорайде! – радостно воскликнул Али, как по мановению волшебной палочки, вылезший из подполья в гостиную.
- Разве это не так, дядя Али? Я заложила эту страницу специально, чтобы показать папе, - с гордостью заявила Самира. И вправду, за месяц заточения дома девочка успела совершить сразу несколько достойных истинной мусульманки поступков: выучить арабский по ускоренному курсу Каримы и прочитать Коран, который до этого она уже порядка 5-ти лет не доставала из-под кровати (п.а. заодно, нашла свои старые туфли и пару потерянных дисков с порнографией для самых маленьких).
В минуту, когда я снова занялась опорочиванием чести несчастных героев Клона, домой вернулась Латиффа. Она шепнула что-то неприличное дядюшке.
- Теперь я все смогу уладить, - заявил Али, в ответ на потоки нецензурной брани, обрушившимся на его ухо...

Двести двадцать девятая серия

- Я не могу понять… Мы были счастливы, но ты связалась с наркотиками и все испортила. Я не могу понять, - говорил Шанди Мел.
- Я тоже не могу, - отвечала она.
- Как ты могла променять ту жизнь, которая у нас была на то, чем ты живешь сейчас, объясни мне пожалуйста?
- Шанди, давай снова жить вместе…
- Чтобы ты снова все вынесла оттуда? Нет, не хочу. Это невозможно. Я не потяну.
- Они заморочили тебе голову?
- Это не они, это сделала ты, - вздохнул Шанди, - Посмотри на меня. Сколько времени ты не смотрелась в зеркало? Сколько времени?
- Я не знаю, Шанди, я боюсь на себя смотреть, - заплакала Мел.
- Девочка, Мелзинья… - Шанди утер ее слезы, - Ты помнишь, когда мы гуляли в первый раз, я купил тебе хот-дог?.. Их продают тут рядом, я куплю нам, ты хочешь? – Мел кивнула. Шанди направился к контейнеру с хот-догами, но когда он вернулся, то Мел уже не ушла.

- Послушайте, я буду просить 15-ть тысяч на содержание, - сообщила Одетти Ноэмии.
- 15-ть, Одетти?!? – удивилась Ноэмия.
- С 15-ти дойдем до 10-ти, а что? В чем дело, Ноэмия, тебе его жалко?

Кларисси пришла на работу «на рогах» (п.а. видимо на тех, что ей сперва подарил Эскобар, а потом нарастил Роже). Но, так или иначе, женщина была счастлива! Ну и что, что каждый день уходит с работы, когда другие вкалывают как проклятые?
Их послушать, так на фирме Феррашей все лоботрясы: Лукаса в детстве по голове учебником стукнули, Тавиньу – бестолковый бездельник, Лобату – бывший наркоман с опасностью рецидива… Решает ли что-нибудь в такой ситуации отсутствие секретаря? Судить вам.
- Ну, о многом нужно поговорить… многое нужно обсудить… но можно сказать, что начало положено! – радостно запрыгала Кларисси. Видимо, для кого-то начинать отношения с измены – нормально и даже радостно.
- Подруга, она позеленеет! – поддержала ее Карол.
- Я так и вижу, как она корчится от злости! – наивно воображала Кларисси, продолжая смеяться как дитя, - Представляю, что будет, когда она об этом узнает: представляю и с большим удовольствием, - как говорится, мечтать не вредно…
Ну, а у Алисиньи уже была поставлена новая цель – Леонидас. Тете по ее просьбе принесла ей все статьи о нем, но это были статьи о деловых сделках. Алисинья сказала, что ей интересны интервью, в которых предприниматель рассказывает о своей личной жизни.

- Пойду прогуляюсь, - сказал Лукас, уходя вечером из дома.
- Идите вместе, - предложила Далва ему и Маизе.
- Нет, я устала, - отмахнулась Маиза, - Я сейчас пойду спать.
- Чао! – попрощался Лукас, хотя для разнообразия пошло бы «Аревидерчи!» или «Адьос!»

- Не знаю, когда я теперь смогу пойти к нашим знакомым. Посмотреть в глаза людям, которые были на этой свадьбе, - вздохнула Маиза.
- Не надо, Маиза. То, что случилось с нами могло случиться и с ними, - сказала Далва.
- Да, но с ними не случилось. Это случилось с нами, - Маиза отправилась наверх, - Спокойной ночи.

«Спят усталые игрушки, мишки спят… Одеяла и подушки ждут ребят… За день мы устали очень… Скажем им: «Спокойной ночи»… Ты им пожелай: баю-бай», - пропела про себя Далва.
Но сдавалось мне, даже колыбельная из «Спокойной ночи, малыши» тут помочь не могла, потому что малышка Мел решила устроить своим родным долгую и незабываемую бессонную ночь.
К дому на мотоцикле подъехал парень, представившийся разносчиком пиццы:
- Я привез пиццу доне Далве, - сообщил он охраннику и тот его тут же пропустил (п.а. простите за долгую память, но когда к дому подъезжала Жади с дочкой, тот же охранник связывался с Далвой по рации, чтобы узнать, можно ли ее впустить… А что ему стоило связаться со служанкой и спросить, заказывала ли она еду?)
Так или иначе, бедолага охранник поплатился за свою халатность, и к его голове было приставлено сразу несколько пушек (в смысле, пистолетов, а не каких-нибудь там древних оборонительных оружий). «И поделом ему!», - возрадовалась я. Лучше бы его вообще застрелили… Не за то, что бандитов впустил - это он молодец, а за то, что Жади не дал войти (-: (Про себя) Жестокие дети пошли нынче… Ах, жестокие…
Для начала вор передал своему подельнику на улице какой-то уродливый светильник из гостиной и старался сделать это очень тихо. Нужно отметить его осторожность, ведь Маиза наверху немедленно вскочила с кровати со словами: «Что это за шум?!?»
Маиза спустилась с лестницы и на нее неожиданно напал бандит с пистолетом в руках. Он схватил ее за волосы и начал нежно и ласково водить по ее лицу огнестрельным оружием. На какое-то мгновение краски телевизора замелькали фиолетово-зелеными оттенками. Маизка принялась, сперва, что есть мочи кричать, но потом поняла, что лучше не возникать. А вот на Далву, которая выбежала в гостиную следом за хозяйкой с дикими воплями, увещевания бандита помолчать не действовали. Тогда он загнал ее в туалет и закрыл на ключ СНАРУЖИ (п.а. видимо, туалеты в доме Феррашей было принято иногда закрывать снаружи, как какой-то особый вид наказания за непослушание).
Маиза вору понравилась гораздо больше причитающей служанки. Орала она, конечно, по совокупности ничуть не меньше, но зато именно у нее грабитель решил выведать ответ на риторический вопрос: «А где деньги лежат?». Испуганная Маиза сразу сдала местоположение сейфа своего тестя, но Леонидас не лыком шит, и кому попало, тем более своей невестке шифра этого заветного ящичка не открывал.
Грабитель в свою очередь не охотно верил в предусмотрительность хозяина дома и поэтому, когда Маиза отказалась говорить ему код, чуть не вышиб-таки ей мозги (вот бы мы все сплясали на ее похоронах). Но тут позвонила Лидиани.
Неподходящий она выбрала момент, чтобы предлагать своей подруге развеется в путешествии по Парижу или, для начала, хотя бы излить ей душу. Маиза едва сдержалась, чтобы не послать Лидиани куда подальше, потому что понимала: еще минута разговора и вся ее роскошная шевелюра останется в руках воров и убийц.
Маиза сказала, что у нее много драгоценностей, и она может вполне ими поделится. Бандиты не стали брезговать таким предложением. Но теперь уже в спальне раздался телефонный звонок:
- Маиза! Маиза! Как ты там? Это – Леонидас! Мы здесь, в Фесе! В Марокко! – веселым голосом отозвалась телефонная трубка.
Следующим кадром, нам продемонстрировали Леонидаса, который вовсю подпрыгивал на стуле и разводил руками, в марокканском ресторане, пытаясь подстроится под ритм восточных мелодий. И получалось это у него настолько резво, что одним любовным напитком, в лице Ивети. здесь явно не обошлось… Были куда более крепкие аперитивы.
- Передай им привет, - дернула его за рукав Ивети.
- Вам привет от Ивети! Как у вас там дела?
- Все нормально, сеньор Леонидас, все нормально, - едва не срываясь на рыдания, отвечала Маиза, - Нет, Лукаса нет дома.
- А Далва? Позови к телефону Далву!
- Далва только что ушла в душ, мыться, - даже не соврала Маиза (п.а. Далва и вправду была в душе и ополоснуться ей бы не мешало).
- Здесь невероятные танцы! Танец с монетами на животе! Надежно, как в сейфе, - захохотал Леонидас, сравнение было точным, но не слишком удачным, - Послушай, Ивети накупила тебе кучу подарков!
- Дай мне поговорить, - выхватила сотовый Ивети, - Маиза, послушай, я накупила тебе массу драгоценностей, таких, как ты любишь.
- Я рада, спасибо! – отчаянно кричала Маиза, - Огромное спасибо. Мы с тобой потом еще поговорим.
- Заканчивай быстрее, - подгонял ее налетчик. Ивети, тем временем, неторопливо отхлебнула вина из своего стакана и продолжила приятное общение:
- Я еще хотела спросить насчет платков. Здесь просто потрясающие платки! Ты какой цвет любишь?.. Львеночек, хочет узнать, как Мел. Как она там?
- Мел в порядке, все в порядке. Все хорошо. Я целую, - Маиза бросила трубку.
- Тебе не показалось, что Маиза говорила сухо и холодно? – расстроился Леонидас.
- В твоем доме всем нужно время, чтобы привыкнуть ко мне, - успокаивала его Ивети.
- Ревность! Они все ревнуют! А Далва просто в ужасе! Она думает, что ты умеешь готовить и будешь соревноваться с ней, - рассмеялся Леонидас. Ивети чуть не поперхнулась красным вином:
- Кстати, о рецептах. Тут есть потрясающие приправы. Давай купим Далве, - предложила она, а сама подумала, что выходила за него замуж совсем не для того, чтобы готовить… а скорее чтобы начисто отбить все навыки в этом деле.

Слишком уж поздно налетчики поняли, что от Маизы ничего не добьешься и затолкнули ее в туалет, вместе с Далвой (п.а. туда им и дорога (- и вот джип Лукаса уже въехал в подъезд своего дома.
Увидев, что двери ворот распахнуты, а вокруг дома стоят малознакомые ему мужчины он тут же нажал на газ и как бы между прочим, сбив одного из бандитов и получив от него несколько пуль в бронированный джип уехал. Наверное подумал, что Маиза привела к себе орду любовников, и по случаю, как обычно, решил сбежать в Марокко…
И вообще, где он гулял? Интересно мне знать… Может девочек снимал… Хотя мое предположение и не в характере Лукаса, но подозрениям всегда есть место.
Странно, а вот и он! Да еще с кучу полицейских машин за собой притащил.
- Не подходите, здесь безопасней. Мы сами справимся, - предупредил его один из стражей закона.

Не повезло бандиту, который переоделся в разносчика пиццы и так долго таскал Маизу за волосы: он стал единственным, кто в тот вечер не успел скрыться от рук правосудия.
Лукас открыл туалет и как из киндер-сюрприза из унитаза на него посыпались темный шИколад, в виде Далвы и сборная игрушка, в образе Маизы с ее пылкими объятиями.

Миру представил Шанди девушку по имени, Дора. По словам Миру, если у его друга с ней и не будет ничего серьезного, то в ней Доре он найдет по крайней мере отличного собеседника. Начало было обнадеживающим: во-первых, роль Доры исполняла та же актриса, что и роль Марины в Воздушных замках (а по сюжету у нее с тамошним героем Марсело Новаеса был роман),  а во-вторых, Дора, как и Шанди, училась на ветеринара.
В баре доны Журы и во всем Сан-Криштоване жители активно готовились к конкурсу на лучшую улицу города. Конечно же, Журема хотела завоевать гран-при, поэтому собственноручно развешивала повсюду бразильские флаги.
- У тебя тут газета, за дворником, - заметил Лобату, подойдя к машине Тавинью, - Посмотрим, что тут: «Сын предпринимателя Атавиу Валверде». Атавиу Валверде – это ТЫ! Ты стал отцом, Тавиньу, - от души рассмеялся Лобату.
- Я? – удивленно посмотрел Тавиньу на статью с его именем, - По-началу, я подумал, что это я, но должно быть, это какой-нибудь другой Валверде.
- Но это же замечательно! Отнеси домой и разыграй Лидиани, - прибывал в отменном настроении духа Лобату.
- Хватит! Давай сюда! Выброси это! – настаивал Тавиньу, но Лобату не желал расставаться с газетой, - Ты же знаешь Лидиани! Она устроит мне допрос с пристрастием.
- Зачем?!? Это же жемчужина! Шедевр! Тавиньу, ты стал отцом! В Сан-Криштоване!
- Смешно! Очень смешно! Хотел бы посмотреть на шутника, который напечатал это! Подозреваю, что это ты!
- Я! Ты что?!? Я даже не подозревал о существовании этой газеты! Это Ночные новости! Ты ВАМПИР, Тавиньу! Ты родился ночью, – еще больше распалялся в иронии Лобату. Он так и не отдал газету адресату, сказав, что ее непременно должны видеть Карол и Кларисси.

Роже сказал Зейну, что никак не решается сказать Алисиньи, что он снова встречается с Кларисси, потому что считал, что женщина любит его и не мог сказать ей, что все кончено. Зейн сказал, что сказать о разрыве не сложнее, чем признаться в любви.
Мохаммед спрашивал у Латиффы разрешения идти в мечеть, чего раньше с ним никогда не происходило.
Али попросил Латиффу устроить роскошный праздник, в честь Зулейки. Латиффа не понимала, чего от нее хочет дядя, но ей пришлось согласиться.
Тавиньу получил телеграмму от Одетти на работу: «Поздравляю с рождением Тавиньу-младшего»
Маиза сказала, что бандиты, грабившие их дом накануне, были явно под действием наркотиков. Лукас сказал, что всех преступников задержат, так как один бандит сдал полиции всю банду.
- Пойду в больницу, чтобы сдать анализы, - сказал Лукас.
- Чтобы доказать то, что и так все видят! Что он – твой брат, - возмутилась Далва такому формализму, - Судья придумывает другим работу. Он считает, что нам больше делать нечего.
- Ладно, я скоро приду, - направился к выходу Лукас.
- Лукас! – окликнула его Маиза, - Лукас, я больше не могу оставаться надолго одна…
- Я скоро, - пообещал он.

- Я боюсь уколов, не люблю боли, - нервно улыбнулся Лео, отправляясь на сдачу анализа.
- Послушай, сынок, укол – это не больно, вот увидишь, - пообещала своему престарелому малышу мама Деуза.
И кровь из вен несчастный Лукаса и Лео полилась в злосчастные пробирки… «А я уколов не боюсь, если надо уколюсь… уколюсь!»

Двести тридцать первая серия

- Эта Салва, та самая кормилица, которая была у Мохаммеда? – спросил дядюшка Абдул.
- Та самая, дядя Абдул. Мне очень жаль… - после театральной паузы сказала Назира.
- Какая же я несчастная, - с горя завалилась на диван Зулейка. Все остальные стали радостно благодарить Аллаха, Латиффа кинулась в объятия Мохаммеда.
- Не повезло Мохаммеду, - вздохнул Абдул, - Женится на Зулейке все равно, что породниться с лампадой Аллаха.

Латиффа принялась благодарить Назиру и целовать ей руки:
- Если ты не сделаешь то, о чем я попрошу, я быстро вспомню, что это не та самая Салва, - предупредила Назира свою невестку. Мохаммед нежно чмокнул свою сестру в щеку.
- Латиффа очень расстроена, все мы очень расстроены, но мы останемся друзьями, - продолжал переть всякую ересь дядя Али, тогда, когда это вроде бы уже не требовалось. Ну что с него взять? Старикашка любит приврать… Знает, что это грех, но если начнет – не остановишь.
«Да простит мне Аллах этот обман!» - мысленно вздохнул Али, моргая своими лукавыми глазками.
Лукасу так и не отдали заявление по поводу нападения на их дом, но Мел они забрали домой. Нанду пустили в кабинет комиссара, на встречу матери. Кларисси стала рыдать и спрашивать, как он мог сделать такое, но парень был абсолютно безразличен. Карол сказала, что будет защищать обоих и взяв Лукаса и Кларисси под ручки вывела их из кабинета.
К комиссару привели Режининью.
- А где моя мать? – растерянно спросила девушка.
- Она уже ушла, - вздохнул комиссар.
- А Мел? Нанду? Всех отпустили?

- Дядя Абдул, а я могу поменять невесту? – спросил Амин, глядя на то, как танцует Эмми, - она уже сосватана?
- Нет-нет-нет! Не знаю, воспитана ли она в нашей религии и в наших традициях, не дай своим глазам обмануть тебя, не позволяй! Мужчина должен женится на добродетельной женщине. Если она будет красива, очень хорошо! Если нет, то ничего страшного! – ответил Абдул.
- Самира, я дам тебе еще время, чтобы ты прониклась нашей религией! И тогда ты захочешь надеть платок и захочешь его носить! – радостно сказал Мохаммед дочери. Самира кинулась обнимать отца (п.а. если у нее появятся вши и ей придется побриться на голо, то платок ей станет просто необходим и придется проникаться религией (-
Итак, праздник продолжался. Лишь одна Зулейка в тоске и печали так и осталась весь вечер сидеть на диване, посреди танцующей толпы.
Одетти пришла в компанию Феррашей, чтобы встретится с Тавиньу.
- Как вас представить, - осведомилась Кларисси у экстравагантной мадам.
- Я его теща, - заявила Одетти.
Кларисси вошла в кабинет Тавиньу, но он разговаривал по телефону и сказал, что для всех, он на совещании. Кларисси написала ему записку и положила на стол.

Адвокат Деузы, пришла к своей подзащитной, чтобы сказать, что готовы результаты анализа ДНК и они у судьи.
- Вы должны быть готовы ко всему, - предупредила женщина. Деуза, как обычно напыжилась, - Почему… Посмотрим результаты, а потом поговорим.
- Я хочу знать! Вы говорите так, как будто что-то знаете! – выпучивала глаза Деуза.
- Успокойся. Нет, я ничего не знаю, но мы должны учитывать все, иначе…
- Иначе, что, сеньора?!?
- Предположим, что действительно было клонирование…
- Сеньора! – чуть не набросилась на своего адвоката маникюрша.
- Я знаю, ты говоришь, что не было, но давайте все же предположим. Если все-таки было клонирование, то твоя ДНК не совпадет с ДНК Лео…
- Как не совпадет?!? – распалялась Деуза все больше.
- Если было клонирование, ДНК Лео совпадет с ДНК Лукаса, а он сын сеньора Леонидаса и его жены. Это значит, что судья удовлетворит просьбу Леонидаса убрать Деузу из свидетельства Лео, но это будет значить, что он, Лео… - Лео сел на лестницу, чтобы послушать разговор своей матери с адвокатом.
- Что Лео не мой сын?!? Это вы хотите сказать?!? Говорите прямо! – бесилась Деуза.
- Очень трудно говорить об этом случае, используя слова, не соответствующие ситуации. Честно, если будет признано клонирования, то я, адвокат Сесилия Леал, буду считать, что ты и только ты имеешь право назвать Лео своим сыном. Потому что ты единственная, кто выполнил свою функцию в этом деле: была беременность, роды, так что и Леонидас, и Лукас не подпадают под термин отца. – говорила адвокат. Лео поднялся к себе.

- Это она? – спросил Лукас у жены.
- Продолжает отвечать, что это не она, что она здесь не причем, - ответила Маиза.
- Маиза, и почему у меня не хватило сил оставить Мел в отделении полиции? Маиза, не лучше ли было позволить ей расхлебывать последствия того, что она натворила?!?
- И оставить Мел в полиции?!?
- Маиза, не обольщайся! Мы лишь оттянем на какое-то время этот момент. Человек, поступающий так, как поступает она, в своем доме и со своей семьей… Представляешь, что она может сделать с другими?
- А если это не она?!?
- Маиза хватит закрывать на все глаза! Я больше не могу… Я больше не могу врать себе самому! Мы сами врали всю жизнь и сейчас продолжаем врать, отрицая наличие проблемы у Мел! Мы променяли свою жизнь на вранье, понимаешь? – сказал Лукас.
- Я не думаю о своей жизни! Я не могу думать о себе, когда моя дочь в таком состоянии!
- А я думаю! – Лукас ушел из спальни. Маиза выбежала за ним, но остановилась у окна в коридоре и заплакала.

- Мелзинья, мы все хотим тебе добра, дочка. Ты видишь, до чего доводит то, что ты вытворяешь, - говорила с Мел Далва, - Тебя чуть не посадили в тюрьму.
- Я раскаиваюсь, Далва. Не знаю, что на меня нашло… Как будто бы это была не я, - вздохнула Мел. В ее глазах застыли слезы.
- Именно так и было, - согласилась Далва, - Это все шутки злых духов! Я всем говорю об этом, но никто не верит.
- Я хочу поговорить с Шанди, - Мел взяла с окна телефонный аппарат.
- Правильно, Мел! Правильно! Он действительно любит тебя! Послушай, Мел, пригласи его сюда, я испеку торт, который он любит, - поддержала ее нянька, - Пойду скажу Мишель, чтобы взбивала белки, - засуетилась она.
Мел стала набирать телефон.
Шанди сидел в баре своей матери рядом с Дорой. С ними в компании были Миру, Питоку, Лауринда и Санинья.
Жура смотрела на своего сына издалека и сделала вывод, что его новая девушка ему очень подходит.
В Бар пожаловали чемпион по бильярду Бразилии и чемпион по бильярду Рио-де-Жанейро. Они должны были соревноваться прямо на импровизированном бильярдном поле, которое вынесли на улицу.
Миру позвал Шанди отойти. Он сказал ему, что Мел арестовали.
Телефон Шанди зазвонил. На вызов ответила Дора.
- Кажется я не туда попала… Это телефон Шанди? Кто говорит? – смутилась мел, услышав женский голос в трубке.
- Это Дора, - представилась девушка.
- Ладно, я потом перезвоню, - Мел положила трубку.

Одетти сказала Креузе, что она не смогла поговорить с Тавиньу, потому что он был на совещании, но придет к нему на работу снова, через несколько дней.

«К тебе приходила твоя теща», - прочитал Тавиньу записку, оставленную Кларисси.
- Кларисси, моя теща приходила сюда и ты меня не позвала? – удивился Тавиньу.
- Я оставила записку и положила ее к тебе, - развела руками секретарша.
- Она живет в Порту Аллегри, может что-то случилось? – задумался Тавиньу, - позвони мне домой.
Телминья была в замешательстве, не зная, сказав, что к ним бабушка не приезжала. Лидиани пришла из торгового центра и когда Телминья переадресовала вопрос отца ей, то Лидиани сказала, что она только недавно звонила в Порту Аллегри и разговаривала с матерью.
Телминье позвонила Мел и позвала к себе. Та радостно откликнулась на приглашение подруги.
Далва прочла Мел открытку, которую им пришла от Леонидаса и Ивети из Марокко. Молодожены писали, что они счастливы и хотят продлить медовый месяц. В конце письма стояло мелкое примечание, что Ивети скупила все ювелирные магазины и они вот-вот будут на грани банкротства.
К Мел пришла Телминья и Далва оставила их наедине.
- Ты встречаешь Шанди? – спросила Мел.
- Иногда, на пляже, - ответила Телминья.
- Телминья, кто такая Дора?
- Дора… Дора – это девушка из пляжной компании… Она тоже учится на ветеринара.
- Да?
- Мел, они встречаются.
- Это любовь? – спросила Мел.
- Нет, насколько я знаю, нет. Но ведь всякое может случиться… Мел, не теряй Шанди! Все зависит только от тебя! Шанди любит тебя Мел, - убеждала Телминья подругу.
- Не похоже!
- Ты бросаешь его! Исчезаешь! Он днями и месяцами ничего не знает о тебе! Мел, а он должен устраивать свою жизнь. Дело кончится тем, что он найдет себе другую.
- Ты много знаешь о его жизни. Он приходит к тебе и рассказывает?
- Нет, не приходит, - Телминья улыбнулась, - просто я встречаюсь с Миру.
- С Миру? – удивилась Мел.
- Да, мы вместе. Мел, я так скучаю по тебе… По нашей дружбе… Возвращайся к нам, - сказала Телминья подруге.
- Ты думаешь я не хочу, - Мел была серьезна.
- Но если ты хочешь, значит ты вернешься! – обрадовалась Телминья.
- Телминья, я больше не могу жить без наркотиков! Я хочу остановиться, но не могу!
- Мел…
- Я мучаюсь, Телминья, иногда мне хочется даже умереть, - заплакала Мел.
- Перестань!
- Клянусь, мне хочется умереть, чтобы покончить с этим кошмаром! Я устала, ужасно устала… Организм не выдерживает, но потребность так велика, что я все равно иду за порошком – буквально тащусь, но иду, - призналась Мел.
- Лечись Мел, ради бога, лечись!
- Я вспоминаю, что все это началось с шутки. Из любопытства. Я хотела испытать что-то новое, новое состояние…
- Я тебя предупреждала, - вздохнула Телминья.
- Но это было здорово! Это было замечательно! Такое потрясающее, неповторимое ощущение! Это была любовь! Я влюбилась в кокаин, это была любовь с первой дозы, - говорила Мел.
- Хватит Мел! Хватит! Ты говоришь о нем, как о человеке! Перестань! – остановила ее Телминья.
- Для меня он превратился в человека, вот что странно. Для меня он стал человеком, а все остальные люди превратились в вещи! Понимаешь, я чувствовала себя суперженщиной, интересной, уверенной, которая может общаться, говорить с кем угодно! С ним я была такой!
- Ты думала, что ты такая, а это другое!
- Я знаю. Знаю, что это был обман. Наркотик обманывает людей, но я поверила. Сначала, я вдыхала порцию и все это чувствовала. Потом мне приходилось вдыхать три, чтобы все это почувствовать это. Потом увеличиваешь дозу и уже ничего не чувствуешь!
- Мел… - заплакала Телминья.
- А теперь только боль, Телминья, только страдания! Наркотик больше не доставляет мне удовольствия, никакого, но я не могу остановиться!
- Мел, ты должна лечиться!
- Хуже всего, что ты иногда приходишь в себя, - продолжала Мел, - И начинаешь понимать, что ты потеряла, на что ты была способна. Такое ужасное чувство вины! И мне снова приходится принимать наркотики, чтобы не думать, не вспоминать… Я хочу завязать, но не могу… У меня не получается… не получается…
- Я знаю, как тебе помочь, ты только скажи, попроси помощи! Одной тебе трудно, одна ты не сможешь!
- Помоги мне, Телминья! Помоги! – взмолилась Мел. Подруга обняла ее.
- Я с тобой, я помогу тебе…

Поединок двух титанов бильярда, в баре Журы подходил к концу. Последний шар попросили запустить в лунку саму Журему и она сделала это с 25-го дубля. Откровенно говоря, какой из чемпионов победил я так и не поняла, но это были не шутки…
Шанди рассказал Доре о Мел и о том, что именно ее заслуга в том, что он вернулся к учебе.

Жади наводила красоту у зеркала, в тот момент, когда Рания зашла в ее комнату и спросила, танцевала ли она для ее мужа. Жади сказала, что танцевала и дело, как обычно закончилось дракой. Саид со служанкой с трудом разняли дерущихся женщин.
Рания заявила мужу и Жади, что не собирается больше терпеть издевательства служанки в своем доме и потребовала вызвать шейха или созвать семейный совет. Амина скрипя сердцем согласилась позвонить дядюшке Абдулу. Она не была уверена, в правоте своей сестры.
Мохаммед сообщил дядюшке Али, что Рания потребовала созвать семейный совет. Али чуть не поперхнулся дымом от кальяна, которым как раз пытался удушить Латиффу.
- Мама, а что теперь будет, - спросила Кадижа у Жади.
- Соберутся старейшины семьи и будут решать, кто прав, - ответила Жади, гладя дочь по голове, она была подозрительно спокойна.
- Но мы же правы? – спросила девочка.
- Не знаю, моя принцесса, не знаю, - задумалась Жади, а стоит заметить делала она это крайне редко и как правило после приходила к самым неожиданным выводам.
- Это ты была замужем за моим папой, а она появилась позже…

Двести тридцать третья серия

- Мне кажется, я еще не готов к новым отношениям, - замялся Шанди, освобождаясь от руки Доры на своем плече, - С моей стороны, это было бы даже непорядочно, я был бы не искренен в своих чувствах.
- Нет, это не так Шанди. Ты прямо говоришь о своих чувствах, ты никого не обманываешь, ты не обманываешь меня.
- Я знаю, знаю, в этом плане, да. Но в каком-то смысле, Дора, я бы стал избегать и тебя, и себя самого, - тяжело выдавил из себя Шанди. Дора схватила его за веревку на шее, где видимо находился какой-то медальон, и попыталась притянуть к себе. Шанди изо всех сил уперся ногами в землю, и так и не сдвинулся с места.
- Но жизнь продолжается, Шанди, - с едва заметным упреком сказала ему девушка.
- Да… Но давай не будем торопить события, Дора…
- Я буду ждать тебя, - мило улыбнулась она. (п.а. конечно, в сериалах мужчины часто «ждут» девушек… но чтобы женщины «ждали» сорокалетних мужиков…)
- Ты молодец, не знаю, чтобы я без тебя делал, - Шанди, явно без удовольствия, обнял Дору.

Мел шла по улице, вспоминая, как они с Шанди начинали встречаться.
- Я зол, я полон злобы и в этом опасность, потому что возникает желание забыться с помощью наркотика, - говорил Лобату своему психоаналитику. И вдруг голос прорезался и у самого светила современной психологии (!).
- Но такова жизнь, Лобату: нельзя быть без потрясений, без волнений. Не испытывая ни разочарований, ни страданий, ни наслаждения, ни злости, ни радости. Жить – значит чувствовать.
- Да, умом я это понимаю. Но я слишком слаб духом, чтобы не уходить от реальности. Я не могу с этим примириться.
- Лобату, все проблема состоит в вашем нежелании жить реальной жизнью, - продолжал радовать нас психоаналитик, - Реальность влияет на нас, а мы влияем на нее. Это своего рода игра. Жизнь и есть это взаимодействие, процесс приспособления к действительности, растворения в ней.
- Но я не могу, я уже играл в эту игру и проиграл, - с волнением начал Лобату, - Я проиграл. Помню, когда я был ребенком, произошла такая история: по соседству с нами жила богатая семья и, однажды, Рикардиньу залез на забор и спросил, не хочу ли я поменяться игрушками. Я согласился, я показал ему свою игрушку, он показал мне свою, а потом мы решили просунуть друг другу игрушки через дырку в заборе. Я так и сделал, просунул свою игрушку и отдал ему, а он, вместо того, чтобы отдать мне в руки, бросил через забор и попал прямо в грязь, - (п.а. я живо представила себе эту картину: трудное детство было у Лобату… а какая глубина трагедии! J).
- Лобату… - попытался успокоить его психолог.
- Я проиграл! Проиграл! Проиграл! – чуть ли не задыхаясь продолжил Лобату, - И вот эти ощущения…
- Лобату, вы просто бежите в мир иллюзий…
- Я не могу смириться проигрышем! Не могу!
- В этом мире ничто не противоречит вам, в этом мире все по вашему, так как вам хотелось бы – это примитивный механизм, Лобату, это примитивный механизм, свойственный ребенку, который чувствует свою неспособность реализовать свои желания на яву и делает это, в своем воображении. Лобату, все дело в вашей инфантильности, - заключил психоаналитик.
- Да, быть может поэтому, я всегда проигрываю…
- Конечно, ведь как поет Элисс: «Мы не всегда выигрываем, но и не всегда проигрываем. Мы учимся играть».
- Но я не играю. Я избегаю этого. Избегаю, я глушу себя, чтобы забыться… - сказал Лобату (п.а. да… «чтобы научиться играть на флейте нужно играть на флейте»… Татьяна Алимовна, разве можно забыть эту вашу фразу?)
Мел подбежала к своим приятелем и сказала Режининье, что ей срочно нужна доза.

Лукас сказал отцу о том, что Мел устроила ограбление в их доме и теперь ей грозит суд и тюрьма. Он также сказал, что ее сообщником был Нанду, сын их секретарши и теперь, он думает, что она не должна больше работать с важными бумагами. Леонидас поддержал сына, в этом решении, сказав, что они должны срочно подыскать ей замену. Лукас, почесывая голову, неторопливо направился из кабинета к рабочему месту Кларисси.
- Кларисси, я хотел бы, чтобы со следующего дня вы работали только со мной. Мне понадобится личный секретарь, я вам полностью доверяю, вы прекрасно знакомы с работой нашей компании. Не беспокойтесь, зарплата не уменьшится.
Кларисси расстроилась, поняв, что ее понизили, и главное, поняв из-за чего! Это дискриминация! О ужас!

Если вы пропустили эту серию, то вы навряд ли когда-нибудь увидите выступление знаменитого бразильского свистуна… Это было просто потрясающе, когда этот красавец пришел в бар доны Журы и стал свистеть! Я в него влюбилась с первого взгляда!

Одетти позвонила домой Тавиньу и сообщила Лидиани, что ее дочь родила сына от ее мужа. Лидиани потеряла сознание от ужаса услышанного.
Ивети демонстрировала своим подругам вещи, привезенные из Марокко. В гостиной возникла Далва:
- Что приготовить на ужин?!? – громко спросила она. Ивети в раздумье, постучала накладными ногтями по своему подбородку.
- Может макароны… с фасолью, - после долгой паузы предложила она, - Точно! Макароны с фасолью!
- Да нет! Вы что! Так не делают! Макароны не едят с фасолью! – Далва отскочила от Ивети, как от бабайки.
- Почему? Все любят макароны с фасолью, - не понимала Ивети возмущения служанки.
- Первый раз слышу. Макароны не принято есть с фасолью, макароны обычно едят с соусом…
- Но раз ты не хочешь по моему, тогда зачем спрашивать?
- У нас есть соус томатный, соевый, сырный, мясной, кисло-сладкий, какой угодно! Какой вы предпочитаете? – продолжала Далва обескураживать Ивети и ее компанию своими кулинарными познаниями.
- Мне все равно! На твое усмотрение! – махнула рукой Ивети (п.а. это она еще рекламу соусов Кальве не видела), - Вот достала! – фыркнула Ивети, после того, как Далва.

- Какое неуважение! Критиковать меня! – вбежала раздосадованная Далва в кабинет.
- Что случилось, Далва, - недоумевала Маиза.
- Эта самая Ивети! – зазвонил телефон. Маиза подняла трубку.
- Алло… Мел!
- Мама, я опять беременна, - говорила Мел из телефона-автомата на пляже.
- Что? Нет… Нет… - не выказала особой радости Маиза.
- Пока еще не заметно, но я уже на четвертом месяце…
- Алло, Мел? Мел? Дочка? – Мел уже положила трубку.
- Что случилось Маиза? – спросила Далва.
- Она опять беременна, Далва, - чуть не плача сообщила Маиза, - Снова начинается этот кошмар! – (п.а. и главное, когда успела?)

Тавиньу вбежал в свою гостиную. На диване лежала, не подававшая признаков жизни, Лидиани. Тавиньу оживил свою спящую, пусть далеко не красавицу, жену слезливыми признаниями в любви и вечной верности. Лидиани поверила словам мужа, в то, что это не более чем чей-то злой розыгрыш и сказала, что она бы умерла, будь это правдой.

- Мел опять беременна, Лобату. Я не знаю, что делать. У меня почва уходит из-под ног, - говорил Лукас Лобату.
- Лукас, я говорил тебе, каков выход. Запишитесь на групповую терапию: ваша проблема не станет достоянием гласности, все эти общества анонимны.
- Да, ты об этом говорил.
- Или обратись к моему психологу. Я договорюсь с ним, если ты хочешь. Он отличный специалист, прекрасный человек, поговори с ним. Даже если ты не хочешь туда идти, поговори с ним и спроси, как быть, - посоветовал Лобату.
- Лобату, я чувствую, что с каждым днем, я все дальше от своих планов, от своей мечты, от своей жизни. Я стал жить жизнью Мел. Жить, это не то слово. Наоборот, я не живу. Я превратился в боксерскую грушу. В какую-то стену, которая амортизирует последствия безумий Мел, - говорил Лукас.
- А жизнь проходит. Оглянуться не успеешь, как она пройдет, - поддержал его мысль Лобату, - Помни: мы можем изменить лишь свою жизнь. Не повторяй ошибок своего отца, который хотел держать вас с братом под контролем. Это невозможно! Мы не можем контролировать чужую жизнь, даже жизнь наших детей, не можем.
- Как там сейчас Жади? – неожиданно сменил Лукас тему… хотя, для него, это было вполне ожидаемо.

Жади вертела в руках свой кулон и пристально смотрела на него. Я бы даже сказала, столь пристально смотрела, что дело могло закончиться косоглазием.
- Сид Али считает, что Саид попросил время на раздумье, потому что хочет жениться на тебе. Ты снова станешь женой Саида, - говорила ей Зорайде. Но по отстраненному взгляду Жади было понятно, что на Саида она уже наложила.
- Зорайде, почему на свете не бывает полного счастья? – задумчиво спросила Жади (п.а. а больше она ничего не хочет?), - Я уже было совсем разочаровалась в Лукасе, почти смирилась с тем, что Лукас в прошлом и тут Аллах послал мне встречу с копией Лукаса… похоже, он хочет испытать меня…
Лео перебирал складки платка, висящего в его комнате. Вошла Деуза:
- Лео, что с тобой сынок. Иди ко мне, поговори со мной. Мне больно видеть тебя таким подавленным, ты же не такой, - говорила она. Лео подошел к матери.
- Я вспоминал о ней, мама…
- Забудь об этой Жади. Кругом столько красивых девушек: Санинья – она без ума от тебя, а ты вдруг раздумал встречаться с ней, - говорила Деуза. Лео лишь загадочно улыбнулась.
- Я думал, что нравлюсь ей. Жади так смотрела на меня. Так целовала меня, что мне казалось… Но она видела  во мне его, только его… Как мне жить? Как мама? Он уже прожил мою жизнь за меня! Он пришел первым и лишил меня всего!
- Нет, Лео! Нет! Нет, Лео, это неправда! У тебя есть своя жизнь, Лео! У тебя есть мать, своя семья, хватит сравнивать себя с этим Лукасом! Хватит.
- Мама, как я могу забыть о нем, когда глядя на меня все видят его?!? Мне это надоело! Никто не хочет видеть, каков я! Все знают какой я, все говорят мне, какой я, только потому что знают его! – говорил Лео.
- Лео, когда я вижу тебя таким, я так злюсь на доктора Албиери.
- Я не для кого не существую… Знаешь, кто я для людей? Я его фотография в молодости, которая к тому же ходит и говорит, - тяжело вздохнул Лео, улыбаясь сквозь слезы, - Никто не считает меня за человека, никто.
- Лео, поверь, скоро все это закончиться, этому придет конец! Я верю в Бога, в Иисуса Христа, Пресвятую Деву! Я уверена, что судья услышит и Бога-отца, и Иисуса, и Пресвятую Деву и поставит точку во всей этой истории. Я люблю тебя, сынок! – Деуза обняла Лео.
- Скорей бы начался этот суд, мама, - вздохнул Лео.

И Бог услышал их молитвы. Время летело незаметно. Мел гуляла по пляжу и ее живот рос даже не по часам, а по секундам. А вот Мел идет в наркопритоне со своей компанией. Да, в компании прибавление: Мелзинья придерживает своими маленькими ручками свой большой накладной живот, чтобы не упал (п.а. а то один раз уже потеряла, теперь нужно крепче держать).
- Хватит Мел, прекрати!
- Это ты прекрати лезть в мою жизнь! – Мел схватила с тумбочки какую-то коробку и привычным жестом кинула в мать, - Это моя жизнь и я делаю с ней все, что хочу! – Далва схватила разбушевавшуюся беременную наркоманку. Мел вырвалась и убежала наверх, Маиза схватила с тумбочки рамку с фотографией и бросилась за дочерью. Ивети остановила ее и усадила на лестницу:
- Оставь эти попытки переделать ее! Ты хочешь погибнуть вместе с ней?!?
- Я хочу помочь ей! Помочь своей дочери, пока еще не поздно, пока она еще не умерла или не оказалась в тюрьме! Я хочу помочь своей дочери!
- Ты считаешь, что можешь кому-то помочь, Маиза? Тогда ты еще более безумна чем она. Ты должна прийти в себя, заняться собой, ты не можешь дать ей то, чего нет у тебя. Если ты сама не спокойна, как ты можешь дать душевное спокойствие Мел? – Маиза заплакала, прижимаясь к груди Ивети.
- Мел, посмотри, что ты делаешь, - говорила Далва Мел, которая сидела в кресле, в своей комнате.
- Не учи меня Далва! – озлобленно отвечала девушка, даже не глядя на Далву.
- Ты делаешь плохо ребенку!
- Уходи Далва! Уходи! – Мел вскочила и стала выгонять служанку, Далва убежала, - Вон из моей комнаты! Дай мне умереть, Господи! – Мел опустилась на колени у кровати и заплакала, - Я больше не могу так жить… Дай мне умереть… - (п.а. вполне реалистично, я как-то обращалась с такой просьбой…)

- Я не хочу принимать наркотики, - говорила Мел, с трудом идя по улице, за руку с Режининьей.
- Хорошо, тогда отдай свою долю мне.
- Я не могу от них отказаться… У меня не получается…

Одетти сказала Карле, что Тавиньу со дня на день получит повестку в суд.
Албиери вернулся домой под вечер. Он сказал, что ходил в магазин и купил много хороших книг. Эдна заметила, что раньше он всегда брал ее с собой в книжный магазин…

Двести тридцать пятаяя серия