Глава 2

Марселу продолжал кипеть и вернувшись на работу. Он никак не мог успокоиться, представляя себе Эдуарду с Сезаром. У того было такое просветленное лицо. И как только оно возникало у него перед глазами, Марселу хотелось измолотить его кулаками. Никто не имел права так смотреть на его жену!
Арналду попытался вразумить сына. Он вел себя неприлично, как глупый мальчишка-подросток, задиристый петушок. Им нужно было сразу уйти, и если бы не Лаура…
– Ты хочешь сказать, что мне теперь нельзя посещать места, где бывает эта потаскуха?! – разъярился Марселу.
Атилиу, который стал невольным свидетелем перебранки отца и сына, прекрасно понял, что речь идет об Эдуарде, которую они только что повстречали в ресторане. Не вмешаться он не мог.
– Интересно, кого это ты так называешь? – грозно спросил он.
Марселу был счастлив, что может на ком-нибудь отвести душу. На ком, ему было все равно.
– Не твое дело! Я никому не позволю кричать у нас в фирме, тем более что ты тут подчиненный, а я хозяин.
– А я никому не позволю говорить в таком тоне о людях моего круга! – с той же угрозой в голосе продолжал Атилиу.
– Мне придется выгнать тебя вон, чтобы ты не лез, куда не следует, – истерически заорал Марселу.
– Ты превратил свою ссору с Эдуардой в ад для нас всех. Опомнись, Марселу, ты ведешь себя недостойно, – попытался образумить его Атилиу, чувствуя, что парня понесло всерьез.
– Пока Эдуарда носит мою фамилию, я буду обращаться с ней, как считаю нужным! – орал Марселу. – Она на глазах у всех встречается с Сезаром, она стыд потеряла, она – потаскуха.
Атилиу подошел и дал пощечину зарвавшемуся мальчишке. Иного способа прекратить неприличную истерику он не видел.
Атилиу вышел, а Арналду схватился за голову. Теперь ему нужно было улаживать конфликт между сыном и Атилиу. Лучше бы, ей-богу, Марселу подрался с Сезаром!
Марселу держался за щеку, и по его глазам было видно, что прощать «подчиненного» он не собирается.
Тяжело вздохнув, Арналду принялся урезонивать сына. Про себя же он думал только об одном: как бы побыстрее улететь в Буэнос-Айрес, уж там-то он отдохнет!
– Ты понимаешь, что значит для нашей фирмы Атилиу? – занудным тоном говорил он. – Если тебя не останавливает его возраст, то подумай о делах. Как скажется на них его уход?
– Наплевать мне на дела! Или я, или он! – Марселу набычился.
– А мне не наплевать, – повысил голос Арналду, – у нас тут не какая-нибудь лавчонка, сегодня закрыл, завтра открыл, у нас серьезная фирма! На каждом контракте, заключенном нашей фирмой, стоит подпись Атилиу. Если он уйдет, мы не сможем работать. Перерыв в работе грозит банкротством. Ты этого добиваешься?
– А ты добиваешься, чтобы я после пощечины говорил с ним как ни в чем не бывало?
– Можешь вообще с ним не говорить. Ходите на работу по очереди, не встречайтесь, а там пройдет время и все забудется!
Предложение отца было разумным, но Марселу не был сейчас способен внять голосу разума.
Он прекрасно знал и без отцовских нотаций, что Атилиу получает гораздо более выгодные предложения от других фирм и если не уходит от них, то лишь по старой дружбе.
Однако сознание собственной неправоты – плохой помощник в деле. Марселу непременно хотелось найти виноватого и доказать, что он, несмотря ни на что, прав. И такая возможность ему очень скоро представилась: в офис пожаловала Лаура.
Она жаждала убедиться, что не зря потащила всех в японский ресторан, что Марселу наконец всерьез поверил в связь Эдуарды и Сезара, что развод его – дело решенное, и вполне возможно, им предстоит чудесный вечерок вместе.
Она была полна радужных планов и предвкушала, как встретит ее Марселу. Должен же был он в конце концов оценить ее постоянство!
Марселу встретил ее сумрачным взглядом. Но она не придала ему значения. Ясное дело, ему радоваться нечего. Что хорошего, если твоя жена открыто отдает предпочтение другому?
– Забудь о них, Марселу, – ласково сказала она. – Расслабься. Ты же теперь свободен. Скоро
разведешься. Будешь навещать сынка два раза в неделю, и никаких проблем! Давай-ка я сделаю
тебе массажик, какой ты любишь. И тебе сразу станет легче.
Лучше бы она не упоминала про массажик! Ох уж этот массажик! С него все и началось. Марселу наконец нашел виноватого и набросился на Лауру с кулаками.
На шум прибежал Арналду и насилу оттеснил Марселу. Скандал, который грозовой тучей целый день висел в воздухе, все-таки разразился. Дрались главные любители скандалов.
Арналду вытолкал Лауру из кабинета и сделал внушение Марселу, который сидел в углу и тяжело дышал.
– Ромеу отвезет тебя домой, – сказал Арналду. – Самому тебе ни в коем случае нельзя сейчас
садиться за руль. И оставаться здесь тоже. Я боюсь, что ты разнесешь вдребезги всю нашу фирму,
если еще хоть на полчаса останешься здесь.
Марселу не возражал. Ему самому хотелось закатиться куда подальше. Все ему осточертели. Он никого и видеть не хотел.
Отправив Марселу домой, Арналду вздохнул посвободнее. Он мечтал о Буэнос-Айресе, где
он позабудет обо всем, что творится тут. Унылая дождливая зима всегда действовала на него угнетающе, а в этом году особенно. Им владело чувство надвигающейся катастрофы. И было отчего.
Дела фирмы шли все хуже и хуже. Если она развалится, разбирательства с Бранкой не миновать.
Но, желая угодить Изабел, он соглашался на одну авантюру за другой и чувствовал: скоро наступит расплата, но остановиться не мог. Наоборот, хотел насладиться всем сполна, чтобы было за что потом расплачиваться. А в том, что расплата неизбежна, он уже не сомневался.
Но пока все еще разыгрывал хозяина положения и не собирался, пока возможно, уходить за кулисы.
Единственное, что он должен был уладить перед отъездом, это отношения с Атилиу. Он позвонил ему и договорился о встрече в ресторане, где они привыкли решать важнейшие дела.
Мужской разговор за рюмкой коньяка всегда приносил положительные результаты.
Встреча не обманула ожидания Арналду: Атилиу не был обижен и не собирался ссориться. Он честно и напрямик сказал:
– Имей в виду, старик, никаких скидок Марселу не будет. В следующий раз спущу штаны и дам дюжину шлепков по голой заднице. Тоже мне, вице-президент!
Арналду рассмеялся:
– Пощади его самолюбие. Ты же знаешь, он – парень хороший, но у каждого бывают срывы.
– У Марселу они бывают чаще, чем у других. Поэтому позаботься, чтобы он оставил меня в покое. И перестал оскорблять Элену и Эдуарду, иначе плохо будет и ему, и фирме.
– Я это понимаю лучше всех, – со вздохом согласился Арналду, – ты уж не уходи от нас. Твой уход может потопить нашу посудину. Она и так еле держится.
– Выправится. Вспомни, мы и не из таких переделок выбирались! – Атилиу похлопал Арналду по плечу: прожитая бок о бок жизнь кое-что значила!
Арналду с благодарностью похлопал в ответ по плечу Атилиу. Они понимали друг друга, и это было главное.
Занятый мыслями о Буэнос-Айресе и совсем неделовыми мыслями, Арналду не вникал в смысл той суеты, какая царила у них в доме.
Будь он повнимательнее, он бы заметил, что дом будто разделился на два лагеря, и каждый из них к чему-то готовился. И Милена, и Бранка говорили по телефону полунамеками, обе время от времени счастливо смеялись, радуясь каким-то полученным вестям. День ото дня они становились доброжелательнее друг к другу, приветливее, любезнее. Но зависело это доброжелательство от успешности, с какой продвигались их тайные, никому не ведомые дела, где-то там вдалеке.
Милена была счастлива оттого, что день ее свадьбы приближался. Что Орестес нашел им квартиру, что Лидия, хоть и скрепя сердце, но подписала поручительство. Милена понимала, что будущая свекровь не доверяет ей, считает ее любовь к сыну прихотью балованной девчонки, но не обижалась. У них с Нанду впереди была целая жизнь, и она была уверена, что сумеет переубедить
Лидию. Обе они так любили Нанду, что рано или поздно непременно должны были стать друзьями, иначе и быть не могло! Зато Орестес уже в Милене души не чаял, и ее очень трогала его привязанность. Если честно сказать, ей очень недоставало в жизни людей, которые бы ее любили.
Пребывая в состоянии блаженства, Милена не сомневалась, что сумела передать его частичку и матери. Ей казалось, что Бранка наконец разделила ее душевное состояние и поэтому стала так тепла с ней.
Бранка и впрямь потеплела к дочери. Она искренне сочувствовала маленькой дурочке, глупому слепому котенку, которого намеревалась извлечь из разверзшейся перед ним пучины бедствий. Она всегда становилась щедрее, теплее, благожелательнее, когда забирала все бразды правления в свои руки, а сейчас именно это она и делала.
Бранка убедилась: стоит отпустить вожжи, как все в доме идет наперекосяк. Больше она не желала потворствовать опасному и губительному своеволию, которое грозило разрушить как ее семейное благополучие, так и созданную ее трудами фирму.
Делами Арналду она собиралась заняться во вторую очередь. Пока пусть он съездит в командировку, где за ним присмотрит Изабел и не даст ему наделать особых глупостей. Она, Бранка, сумеет воспользоваться его отсутствием. Оно развяжет ей руки, и она многое успеет выяснить.
А пока, до отъезда Арналду, на первом плане у нее была Милена. Тут все обстояло наилучшим образом. Роза, можно сказать, просто носом землю рыла. Бранка не ошиблась в помощнице,
на нее можно было положиться. На нее, на Олаву. И по мере того как задуманная операция про-
двигалась к успешному концу, все щедрее становилась Бранка на улыбки и все искреннее была
расположена к окружающим – ведь ради них и только ради них она старалась, не жалея сил.
Она съездила посмотреть магазин Милены. Название «Милена – мужчинам» несколько покоробило ее: не слишком ли вызывающе? Но Милена, смеясь, успокоила ее:
– Ты что, шуток не понимаешь? Такие шутки в моем стиле. Разве нет?
Что рискованные шутки в стиле Милены, Бранка успела убедиться на примере ее желания выйти замуж за Нанду. Сама она не любила рискованных шуток, а любила обдуманные действия.
В остальном магазин ей понравился – помещение, место, эскизы оформления. Со временем может
получиться недурной бизнес. Но лучше всего то, что дел тут невпроворот, а когда человек занят, у
него остается куда меньше времени на переживания.
Арналду наконец улетел в Буэнос-Айрес. Все дни накануне отъезда он являлся домой во-
время и клялся жене в верности. Бранку это насторожило. На следующий же день за завтраком,
пока за столом не было ни Леу, ни Милены, она попросила Марселу хорошенько проверить счета.
– Да у нас все в порядке, мамочка, – уверил ее сын. – Просто отец – человек несобранный,
можно подумать, ты его не знаешь? И потом, ты же веришь Изабел, а счетами занимается она.
– Я ее упустила после того, как кончился ее роман с Атилиу, – задумчиво сказала Бранка. –
Хотела бы я знать…
Она не докончила своей мысли.
– Вот от кого бы я хотел избавиться, так это от Атилиу, – сразу же закипел Марселу. Бранка с изумлением посмотрела на сына: с каких это пор они стали врагами? Да, во многом ей предстояло разобраться. Вот только помощников было маловато, ведь и Марселу не слишком-то рвался ей помочь.

Глава 4

Бранка сидела с Миленой, Лаурой и Натальей в японском ресторанчике по соседству с магазином дочери. Она решила пообедать с молодежью, потому что день был такой волнующий, что усидеть дома в одиночестве она не могла. Сегодня с особой нежностью она смотрела на Милену. Дети не понимают родительской заботы, но со временем они ее оценят. Запиликал мобильный.
– Операция прошла на отлично, – услышала она веселый голос Розы. – Подробности при встрече.
– Очень рада, – отозвалась Бранка, – значит, до встречи!
Будто камень свалился у нее с души. Главное было сделано – оставались сущие пустяки, вроде второй половины обещанной суммы Фаусту, который со всей семьей отправлялся на месяц в Пантанал. Хорошо бы их всех там ягуар загрыз, тогда бы Бранке совсем было спокойно. Значит, Фернанду арестовали. А там по накатанному: суд, приговор, срок. И все под контролем. Недаром инспектор – старинный друг Олаву. Он и не такое мог устроить.
Глаза Бранки счастливо заискрились – она вновь взялась за руль своего семейного корабля и
надеялась провести его между мелями и подводными рифами к всеобщему благополучию.
– За процветание и успех! – провозгласила она и, оглядев недоуменные лица молодежи, спросила: – А что тут пьют?
– Саке! – хором ответили ей.
– Тогда всем саке! Я угощаю.
Обед закончился весело. После него Бранка отправилась домой, а Милена к Лауре и Наталье.
– По-моему, тебе самое время все рассказать матери, – принялась уговаривать Милену Наталья. – Ты видишь, в каком она замечательном настроении и как ласково на тебя смотрит. Я бы непременно ей все рассказала.
– А я не расскажу, – ответила Милена. – У моей матери настроение меняется по сто раз на дню. И когда оно особенно лучезарное, то жди подвоха. Так меня с детства приучили. Я ей не доверяю.
– Ну тогда скажи хотя бы отцу, – продолжала настаивать Наталья. Она опасалась, что обида родителей омрачит медовый месяц Милены.
– Отец, слава Богу, в отъезде. А скажи я ему раньше матери, она бы его загрызла. Нет уж, пусть все остается как есть, тем более что и ждать-то недолго осталось, а через три дня все тайное станет явным! Господи, Леу! Почему у тебя такой похоронный вид? – Милена смеялась, глядя на своего и так всегда серьезного братца, который сейчас был еще серьезнее, чем всегда.
– Нанду арестовали. У него в сумке нашли наркотики, – сказал он.
– Доигрался, голубчик, – протянула Лаура. – Но как не вовремя!
– Да что ты городишь? – возмутилась Милена. – Какое отношение имеет Нанду к наркотикам? Бред какой-то! Поехали! Я должна сейчас же с ним увидеться!
– Подумаешь, трагедия! Да кто из нас не перебывал в участке из-за наркотиков! – зевнула Лаура.
– Он без права выкупа, – тихо сказал Леу, – за распространение, так что влип он серьезно. Нужен хороший адвокат.
– У Тражану есть даже какие-то знакомые в полиции, он им позвонит, – вмешалась в разговор молодежи Мег. – Конечно, нельзя оставить парня в беде. Тем более что Милена за него ручается.
– Пошли, Леу. Сначала домой, потом к Нанду! – Милена стояла у порога, собираясь с мыслями и готовясь действовать.
Леу простился со всеми и вышел вместе с сестрой. Когда они приехали домой, Бранка названивала по телефону.
– Милена! – окликнула она дочь. – Как ты могла не сказать мне, что выходишь замуж? И к тому же за этого самого Нанду, который сегодня оказался в тюрьме?
Милена остолбенела, но мать говорила вполне миролюбиво, а это настораживало еще больше.
– Кто напел? – спросила она.
– Сеньора Лидия Гонзаго, его мать. Она только что была у меня, и Ромеу повез ее домой, бедняжку. Мы с ней так хорошо поговорили. Конечно, я ее поняла. – Она так страдает из-за сына. Матери всегда поймут друг друга. Я позвонила Олаву, он обещал помочь. Она мне все сказала про вашу свадьбу. Она была не согласна с тем, чтобы вы все от меня скрывали. И честно тебе окажу, я не знаю, что ее больше беспокоило: ваша свадьба или арест Нанду.
– Ладно, отрицать не буду, мы собирались пожениться, – мрачно сказала Милена. – Что дальше?
– Как что? – Бранка уже не улыбалась. – А то, что тебя нужно запереть в психушку за твои дурацкие планы, вот что! Ты видишь, кого ты собиралась притащить в наш дом?!
– Хватит, мама! Теперь ты все знаешь, имеешь полное право сердиться, но сейчас мне не до семейных ссор. Я еду к Нанду и разве ты сама не звонила Олаву, желая ему помочь? Или я ослышалась?
– Да, звонила. – Бранка мгновенно взяла себя в руки. Не хватало еще, чтобы все, что она задумала и осуществила, вдруг рухнуло. Всегда лучше играть роль благодетельницы. И она замолчала.
Милене было не до ролей. Она мчалась в полицейский участок. По дороге сообразила, что лучше всего связаться с Альсиу. Матери она особо не доверяла. От нее можно было всего ждать. А Олаву будет плясать под ее дудку.
Милена приехала к Нанду если не с хорошими новостями, то хотя бы с готовым планом действий, что уже было неплохо. Что касается свадьбы, они особо не горевали, что тайное стало явным. Может, оно и к лучшему? Уговаривали друг друга держаться. Сидели, обнявшись, и не могли расстаться.
– Мм, у нас тут не отель, – заглянув, вежливо сказал полицейский.
– У нас через три дня свадьба, – улыбнулась Милена.
– Где? В тюрьме? – поинтересовался полицейский.
– Почему? – Милена недоумевающе посмотрела на Нанду. – Да он выйдет…
– Через месяц только к судье отправится, барышня. А там что судья скажет. – Полицейский
сочувственно поглядел на прыткую красотку.
– Месяц, так месяц, – беспечно сказала она, но голос у нее предательски дрогнул. – Знаешь, Нанду, если бы я знала, что мы с тобой будем в одной камере, я бы тоже села в тюрьму, – прибавила она мрачно.
– Не отчаивайся ты так, – попросил со вздохом Фернанду. – Ты же понимаешь, все очень скоро уладится.
Ему было вдвойне тяжело: мало того, что он попал в дурацкую историю, которая неведомо чем кончится, еще и Милене, и матери столько переживаний…
Они с трудом оторвались друг от друга.
– Жди добрых вестей! – пообещала с порога Милена и вышла.
За это время Леу уже связался с адвокатом Альсиу, и тот обещал заняться делом Фернанду немедленно. Вот и появилась уже одна хорошая новость. Зато вторая была откровенно плохой:
знакомого Тражану, на которого Милена так рассчитывала, перевели куда-то в другой департамент, так что Тражану ничем не мог помочь.
Эх, если бы отец был здесь! Уж он-то помог бы своей любимой дочке!
Милена съездила в Нитерой и забрала из мэрии их заявление. Домой она приехала в самом мрачном настроении.
Зато Лидия после разговора с Бранкой почувствовала себя гораздо увереннее. Она не ошиблась адресом, теперь у Нанду была мощная поддержка, и к ней вернулась надежда на добрый исход.
– А мне кажется, что ты, Лидия, не права, – печально сказал жене Орестес. – Рассказав о свадьбе, ты совершила предательство.
– Ты не можешь меня осуждать, я пошла на это ради любви к моему сыну! – пылко возразила Лидия. – И я не сделала ничего дурного, никому не причинила вреда! Наоборот! Когда адвокат Бранки поможет Нанду, ты убедишься, что я поступила правильно.
– Пойдем заберем Сандринью, – примирительно сказал Орестес. – Ты прекрасная мать, с этим я никогда не спорил.
Они отправились к Кате, у которой оставили Сандру. Она там играла со своей подружкой Сесили. Им повезло, что Сесили и Сандра так дружат. Да и взрослые подружились благодаря девчонкам. Во всяком случае, уже не считали себя чужими. Катя, видя, как взволнована Лидия, так участливо ее расспрашивала, что Лидия поделилась своей бедой. Рассказала, что Нанду в тюрьме. А чего ей было стыдиться? Вины на Нанду не было, на него обрушилось несчастье.
– Как только мой муж вернется, я все ему расскажу. Он что-нибудь да посоветует. Он же адвокат! А вы не знали? Нет, Лидия не знала.
– Спасибо, Катя. Сейчас я готова принять любую помощь, и думаю, ты меня понимаешь.
Дорогой Сандра только и расспрашивала, что о Нанду, надрывая сердце Лидии: когда братик
вернется? У него все в порядке? Он привезет Сандре подарок?
– Он тебе напишет письмо. Или позвонит, – пообещала Лидия. – Но скорее всего сам приедет.
Она не сомневалась, что говорит дочери чистую правду. Она надеялась, что так оно и будет.

* * *
Бранка не надеялась, она твердо знала, что с одной из опасностей, грозящей ее семье, она покончила. И приготовилась покончить со второй. Она отправилась в офис фирмы с тем, чтобы самолично проверить все документы. В рабочей комнате за компьютером сидел Леу. Похоже, что
и он занимался тем же. Бранка поинтересовалась результатами.
– Тут все перепутано, мама, – сказал Леу. – Ты все равно ничего не поймешь. Как только я во всем разберусь, тут же покажу тебе.
– С каких это пор ты разбираешься в делах лучше меня? – Бранка снисходительно посмотрела на сына. – Мне кажется, отец приготовился открыть ювелирный магазин – тут сплошные чеки от ювелиров. Когда он вернется, мне придется поговорить с ним тет-а-тет. Думаю, мне будет что ему сказать.
Видя, что Леу приоткрыл рот и готов ей сказать что-то уже сейчас, она усмехнулась:
– Не пытайся обмануть меня, сынок. Я всегда предпочитала глядеть на мир открытыми глазами. И не разыгрывай из себя доброго самаритянина, который всем поможет и всех примирит, ладно? Леу промолчал. Он совсем не хотел всех примирять, но ему хотелось всерьез разобраться в причинах, из-за которых дела фирмы пошатнулись. Он не хотел делать скоропалительных выводов. И конечно, ранить мать ему тоже не хотелось.
Бранка вышла. Он посмотрел ей вслед. Как бы ему хотелось поговорить с ней, объяснить, что и он тоже любит жить с открытыми глазами, только смотреть хочет совсем на другое. Хочет видеть людей, мир. Недаром они подружились с Атилиу – Атилиу повидал столько стран и так интересно о них рассказывает. Италия, Англия… Леу хотел бы отправиться вместе с ним в путешествие, и, конечно, когда-нибудь так и будет.
Открытыми глазами смотрел Леу и на людей. Возможно, окружающим он казался простодушным дурачком, но он ведь старался понять их и не обидеть. Ему бы стало неловко самому, если бы он вдруг кому-то дал понять, что видит, как его пытаются использовать, обмануть, обвести вокруг пальца. Поэтому он и отходил так часто в сторону, не желая ни обманываться, ни обманывать.
Но когда доходило до дела, он занимался всем добросовестно и всерьез – счетами фирмы, арестом Фернанду. Он не мог позволить, чтобы засудили невинного. Хотел найти виновного, из-за которого страдала их фирма. В работе ему очень мешало самолюбие Марселу, с его старшим братом было совершенно невозможно разговаривать. Домашние считали, что на Марселу дурно повлияла ссора с Эдуардой, но Леу прекрасно видел, какой неуравновешенный характер у Марселу и как достойно ведет себя Эдуарда. В своих поступках она по крайней мере была последовательна, предсказуема, а от Марселу в каждую следующую секунду не знаешь, чего и ждать. Настроение сменялось настроением, решение решением. Разве мог такой человек благополучно руководить таким сложным организмом, каким была их строительная фирма?
Со всех сторон наваливались на Леу проблемы, требующие решения, но он вовсе не был настолько самонадеян, что считал, будто именно он и способен их решить. Он считал, что его долг и обязанность оказать посильную помощь. И еще считал, что оказать ему помощь может только Атилиу.

Отредактировано Laurita (02.11.2010 17:49)

Глава 6

Мег и Тражану готовились отпраздновать день рождения Лауры. Мег снова ждала корреспондентов, и поэтому чего только не придумала для пышного празднества – развесила по деревьям цветные лампочки, пустила по бассейну маленькие лодочки с фонариками, для гостей приготовила смешные шапочки, колпачки, конфетти и хлопушки с сюрпризами. А угощение! Больше всего на свете Лаура любила омаров, поэтому главным блюдом и были омары. Но конечно же, и балычок, и икорка, и креветки. А для тех, кто не любит рыбного стола, было приготовлено мясо под острым соусом. От соленого всегда хочется пить, так что напитков было вдосталь. А на десерт – фрукты, сласти, мороженое.
– Когда я устраиваю праздник, то втрое большую сумму перевожу в благотворительное общество для тех, кто не может так весело попировать, – вот что скажет Мег корреспонденту. И это была чистая правда. – Я не кичусь этим, но считаю, что, если бы так поступали все, в нашей стране жизнь была бы намного лучше.
Мег все это рассказывала Розе, а та ее с жадностью слушала. Они с Олаву еще не заняли такого прочного положения в обществе, о них не публиковали статей в светских журналах, но она не
теряла надежды, что рано или поздно они будут не хуже Бранки и Мег.
Дело было за гостями. А гости были делом Лауры. Она села на телефон и принялась обзванивать друзей и подружек.
– Главное, чтобы пришел Марселу, без него мне праздник не в праздник, – заявила она и покосилась на мать, надеясь, что та не услышала. Запрет на интимные встречи с Марселу продолжал действовать, а Лауре вовсе не хотелось никуда уезжать. Звонок Марселу она оставила напоследок как самый важный, а для начала позвонила Милене.
– Нет, нет, я никуда не пойду, – сразу же отказалась Милена. – Я езжу только к Нанду, а все
остальное время лежу без сил. Я даже есть не могу, и спать тоже.
– Ну ты даешь! Тогда тебе тем более нужно встряхнуться! Мы же друзья, должны друг другу
помогать. Приходи, потанцуешь, поклюешь чего-нибудь вкусненького, выпьешь, взбодришься!
Нельзя же загонять себя в гроб! Ты с ума сошла!
– Спасибо, Лаура. Я ценю твою заботу, но прийти не могу, не обижайся.
– Ну смотри! Я бы на твоем месте пришла. Чего себя хоронить! Мало ли что там с Нанду, а тебе нужно себя поддержать – ты же у нас красавица!
– Спасибо, Лаура. Вот Нанду выйдет, тогда и отпразднуем!
Больше Лаура не настаивала, она знала Милену: если уж она упрется, с места ее не сдвинешь. Марселу – другое дело, он поддается. Но и Марселу отказался наотрез.
– К тебе ни ногой! – заявил он.
– У меня же день рождения! – обиженно протянула Лаура. – Не приедешь, обижусь на всю жизнь! Никогда больше не подойду.
– Это единственное, о чем я мечтаю, – отозвался Марселу и хлопнул трубкой.
Лаура расстроилась, но не слишком. Марселу был из непредсказуемых, а значит, в конце концов делал то, чего сам не хотел, а хотели от него другие.
В конце дня Марселу взглянул на себя в зеркало – от фонаря не осталось и следа, молодец мамочка! Постаралась!
Настроение у него было отвратное. Домой идти не хотелось. Эдуарда там развлекается, ходит по ресторанам с Сезаром, а он сидит как сыч. Вполне возможно, что она и к Лауре отправится.
Лаура сказала, что непременно ее позовет. Вот и повод для встречи.
В общем, взглянув еще разок на себя в зеркало, Марселу поехал домой, скоренько переоделся и отправился к Лауре. Как только он вошел, он тут же сообразил, что Эдуарды тут быть не может ни при какой погоде, что все эти дни она сидела с малышом, вспомнил, что она его очень обидела. Зря, очень зря она отказалась с ним поужинать! Он увидел знакомую компанию, вечные фонарики, колпачки, и ему сразу стало скучно. Да и обида на Эдуарду вспыхнула с новой силой.
Он было решил сразу же уйти, но к нему подбежала сияющая Лаура с бокалом шампанского. За ее
здоровье один, потом второй, потом третий. Перед глазами все поплыло, в голове зашумело, Марселу стало весело, он уже хохотал дурацким шуткам, пил еще и еще. Лаура его подначивала и шептала, что никогда его не оставит. Марселу не обращал на нее внимания, пусть болтает что хочет, лишь бы не мешала веселиться.
Мег добродушно улыбалась, радуясь за молодежь, которая так разошлась – плясала, пела, резвилась в бассейне, ну и флиртовала, конечно. Похоже, что не разойдутся до утра. Праздник удался на славу. Сама она чувствовала себя усталой и решила, что им с Тражану можно уже и на покой. Никаких чрезвычайных происшествий не предвиделось. Правда, Марселу перебрал немного, но драться ему здесь было не с кем. И, попросив Наталью поддерживать порядок, Мег отправилась спать.
Лаура такой удачи и не ожидала. Она подмигнула сестре и шепнула:
– Мне кажется, что нашему Марселу давно пора бай-бай. Я его отвезу. Если что, завтра меня
подстрахуешь.
– Зря ты это затеваешь, – вяло возразила сестра. – Но если что…
– Вот именно. А зря или не зря, там видно будет… Надо сказать, что Лауре пришлось помучиться, пока она дотащила полубесчувственного Марселу до дому. У него все же хватило соображения ехать не к матери, а к себе на квартиру, но как только он до нее добрался, он заявил что вот тут у порога и ляжет спать и больше просит его не беспокоить.
– Лестницу мне не преодолеть, – заплетающимся языком сказал он.
Но Лаура не была бы Лаурой, если бы не доволокла его до постели. Она и раздела его, и простынкой накрыла…
Марселу проснулся поутру, ощущая страшную сухость во рту и не понимая, где он, собственно, проснулся… Шторы задвинуты, а рядом… Неужели Лаура? Она-то откуда здесь взялась? Одного ее присутствия было достаточно, чтобы он сел на кровати. Черт! Голова закружилась и подташнивает.
– Давай поспим еще, любимый, – томно проворковала Лаура. – Я так устала…
– От чего? – сердито спросил Марселу, которому спать сразу же расхотелось, но голова – ох голова! – и медный противный привкус во рту напоминали, что он вчера крепко перепил.
– От чего? – переспросила Лаура. – От твоей страсти. Я до сих пор в себя прийти не могу. Как же ты по мне стосковался!..
– Я? – вытаращил глаза Марселу. – Да откуда ты взялась в моей спальне? В моей кровати? – Теперь уже Марселу сообразил, что находится у себя дома, что, очевидно, он вчера выпил лишнего и Лаура привезла его домой. А что дальше? Откуда ему знать? Больше он ничего не помнил. Даже дороги домой он не помнил… Может, он и трахнул ее с пьяных глаз. Но скорее всего она врет.
– Не верю я, что между нами что-то было. Не в том я был настрое, – глухо пробормотал он, сидя на кровати и маясь от головной боли, противного вкуса во рту и этой идиотки рядом.
– Любовь моя! Сладкая моя любовь! Сейчас я тебе все напомню! Мы вошли в твою спальню, жарко целуясь, и слились здесь в такой неистовой страсти, что это было что-то запредельное. Так хорошо мне еще никогда не было. Я видела звезды на потолке твоей спальни и в твоих глазах.
– По-моему, тебя нужно отправить в психушку, – решил он. Если бы Лаура говорила не так красиво, он бы, может, еще и поверил бы ей. Но всякие там звезды – нет уж, увольте!
– Как же ты любишь меня! Я самая счастливая женщина на свете! – Лаура свернулась под простыней и, похоже, не собиралась покидать кровати, которую оккупировала этой несчастной ночью. Марселу встал и прошлепал в душ. Только ледяной душ мог привести его в порядок и дать возможность сообразить, как ему выйти из этой дурацкой ситуации с наименьшими потерями. Какая дрянь! Устроить ему такую подлянку накануне развода! Эдуарда опять взовьется, и сына поминай как звали!
Из душа он услышал истошный женский крик и выглянул из-за двери. Служанка Вера улепетывала, будто увидела самого дьявола. Этого еще не хватало! Ну теперь огласки не миновать. В былые времена он бы не стал церемониться и отколошматил как следует гадючку. Но сейчас ему не хотелось устраивать скандала в собственном доме.
Надев свежую рубашку, пригладив волосы, он спустился вниз. Расхаживая по гостиной, где Вера накрывала на стол, он стал втолковывать ей, что они с Лаурой – друзья детства, что их отношения сама невинность, и поэтому совершенно не стоит, чтобы Эдуарда знала об этой досадной случайности. Она мнительна, может подумать невесть что.
Вера согласно кивала головой в такт каждому слову хозяина. Она и сама ничего не собиралась говорить, она не сплетница какая-то, да и местом своим дорожит.
– В постели ты неподражаем, моя радость! – На пороге стояла совершенно голая Лаура и посылала Марселу воздушный поцелуй. – Я тебя обожаю.
Тут покраснела не только Вера, но и Марселу.
Через пять минут Лаура уже в платье спешила к выходу.
– Скоро увидимся, счастье мое! – крикнула она на бегу.
Она спешила домой. Матушка поутру будет всех окликать как на поверке: Тражану! – Здесь!
Наталья! – Здесь! Лаура! – Отсутствует. Скандала ей не хотелось.
Лаура почти что успела к завтраку. Соврала, что с утра отправилась в клуб, поиграть в теннис.
– Ты? – Мег широко открыла глаза. – И в таком чудесном настроении после тенниса? Да ни за что не поверю!
– Люди меняются, я тоже, – буркнула Лаура, отдав должное материнской интуиции.
Но Мег не собиралась так легко ее отпускать, она повела ее к себе в спальню и устроила настоящую выволочку.
– Ты была сегодня ночью у Марселу и спала с ним! Не надейся обмануть кого-то своими теннисными штучками, не на дураков напала!
– Успокойся, кругом люди! – попробовала утихомирить рассерженную мать Лаура.
– И пусть слышат! Ты все делаешь на глазах, нам скрывать нечего! Подростком ты дружила с ребятами, которые курили «травку» и брала тайком ключи от машины, рискуя не только своей жизнью, но и жизнью других людей! – Мег решила наконец высказать дочери все, что накипело у
нее на душе за долгие годы, и помощи Лауре было ждать неоткуда. – Потом стала встречаться с
Марселу, думала выйти за него замуж, но он предпочел Эдуарду, и тогда ты стала самой доступной девушкой в вашей компании, всегда готовой предложить свои услуги. Все эти твои массажики, расслабухи, выпивоны! Долго это будет продолжаться? Долго ты будешь путаться с женатым
человеком, который тебя не любит?
– Он меня любит, – упрямо заявила Лаура. – Только сам об этом не знает.
– Он любит Эдуарду и делает все, чтобы сохранить свой брак. И если бы ты не бегала от правды как черт от ладана, ты давно бы это поняла! Я же хочу тебе добра, дочка! – Мег сменила тон. – Разве можно так унижать себя? Что с тобой будет дальше?
– Я выйду замуж за Марселу! Он и сейчас уже в разводе. Вот увидишь, он будет моим! Обязательно будет!
– Лаура, мне кажется, тебе стоит всерьез заняться своими нервами. Ты больна, и мы с папой сделаем все, чтобы тебя вылечить. В общем, можешь собирать чемоданы. В ближайшее время мы подыщем в Штатах колледж для девушек твоего возраста.
В спальню заглянула Наталья:
– Что тут у вас?
– Я всегда говорила, что у лжи жизнь короткая, – устало сказала Мег. – Вы обе на днях уезжаете в Штаты.
– Но папа сказал, что я больше туда не поеду.
– Поедешь. Мы с папой хотим, чтобы вы пожили некоторое время вдали от Рио-де-Жанейро!
Может, тогда мы будем спать спокойно.
– Ах вот как? – возмутилась Лаура. – А ты будешь выдавать замуж свою обожаемую Инес, сюсюкать с так называемыми родителями жениха и думать забудешь о наших с Натальей проблемах. Так, да?
– Нет, не так, дочка. Я искренне хочу, чтобы ваша жизнь наладилась и не вижу иного способа. Может, я вас, своих дорогих любимых дочек, и упустила. Вы родились одна за другой, забот
было много, денег мало. Мы тогда их только наживали. И вообще, при чем тут? Да, я ее обожаю,
мою дорогую крошку, и счастлива, что нашла жениха, который ее достоин. Ты же должна понимать, что в собаках самое важное – порода. Жених у Инес – еще мальчик, он из очень хорошей семьи. Хозяева у него знаменитые писатели. Дом культурный, интеллигентный. Благодаря моей обожаемой собачке мы сразу войдем в очень хороший благородный круг. А вам, мои дорогие доченьки, пора обеим браться за ум. Особенно тебе, Лаура!

Глава 8

Когда Изабел и Арналду вошли в офис, Паула про себя ахнула. Каких то десять дней, а выглядят так, будто побывали на курорте.
– Сразу видно, что переговоры прошли удачно, – сказала она с легкой завистью.
– Ты всегда выглядела великолепно, но сейчас у тебя появился чисто аргентинский шарм, – сделал комплимент Изабел и Атилиу.
Польщенными почувствовали себя и Изабел, и Арналду. После тех безумств, которые он там себе позволил, Арналду ощутил себя молодым и способным на многое. Если его любовницу оценил даже Атилиу, то это было, несомненно, заслугой Арналду.
– Позвони моей жене, – обратился он к Пауле, – скажи, что я приехал, что решаю неотложные дела, приеду к вечеру, пусть меня ждет.
Он чувствовал себя королем, которому все подвластно и чьи приказания все рады исполнять.
Марселу усмехнулся: что то новое появилось в поведении отца, ишь распетушился, хвост распустил!
– Да мама тебя давно ждет, – сказал он с нажимом. – Не беспокойся, уходить она никуда не собирается.
Арналду мгновенно отреагировал на пущенную стрелу.
– Что нибудь случилось? – спросил он.
– Да нет, ничего, она просто знает, что ты сегодня приедешь, и ждет тебя, – спокойно ответил сын. Предупреждать заранее о предстоящем разбирательстве, пожалуй, не стоило, и он постарался снять напряжение.
Но Арналду был слишком опытным в семейных делах человеком, чтобы не насторожиться. Но ничего, он чувствовал себя в форме и готов был выиграть любую битву, если Бранка собиралась пойти на него в атаку. Сколько у них уже битв позади!
Атилиу позвонил Элене. Он хотел пойти с ней пообедать.
– Я бы рада, но… – начала она.
– Дела тебя не отпускают? – закончил он с невольным вздохом. – Ну ничего, увидимся вечером. Целую. Пока.
– Почему бы нам не пообедать вместе, Изабел? – обратился он к своей бывшей любовнице, и ответом ему была ослепительная улыбка.
– Кстати, я привезла тебе подарок, – сказала она. – Диск с лучшими песнями Гарделя. Ты же обожаешь этого певца. Видишь, я не забыла твой вкус.
– Спасибо, Изабел, я очень тронут. А почему бы нам не пригласить и Арналду?
– Ну нет! – Изабел энергично тряхнула головой. – Хоть ты и считаешь, что у меня вместо сердца калькулятор, но даже я не способна двадцать четыре часа в сутки быть на работе.
Атилиу в свое приглашение не вкладывал ровно никаких чувств. Он был рад, что обида Изабел прошла, что они вновь в прекрасных отношениях, что он был прав, когда настоял на разрыве. В результате они оба выиграли. Но вместе с тем он всегда считал, что у одиноко обедающего в ресторане мужчины – жалкий вид. И если уж у тебя нет подходящей компании, то лучше пообедать бутербродом на работе.
У Изабел были свои планы и виды на Атилиу. Она расценила его внимание по иному, но пока не стала ни намекать, ни заигрывать. Да она вполне могла обойтись и без кокетства – они столько лет были вместе, что Атилиу не мог позабыть, как им бывало хорошо вместе.
Жизнь наконец то решила побаловать Изабел – она наслаждалась всеми благами жизни. В Буэнос Айресе они жили в номере с садом и бассейном. Деловые встречи? Их было всего две. Все остальное время они ездили по самым дорогим магазинам, где Изабел выбирала себе самые модные туалеты. Ей пришлось купить два лишних чемодана, чтобы привезти все свои покупки. Гардероб она обновила полностью. Натуральный шелк, кружева – наконец то она могла удовлетворить свою страсть к роскоши. И если вспомнить, что это ей ничего не стоило, то нужно ли удивляться, что ее расчетливое сердце билось довольно и радостно.
Арналду поощрял все ее прихоти. В нем проснулась фантазия – он сумел придумать такие удовольствия, которые не пришли бы в расчетливую голову Изабел, но вспоминала она о них с удовольствием. Например, Арналду зафрахтовал на ночь яхту. Когда Изабел поднялась на нее, экипаж приветствовал ее как настоящую королеву. Да и сама прогулка по ночному океану была незабываемой – светящиеся летающие рыбы, огромные звезды. А рассвет! Она искупалась в расплавленном океанском золоте, почувствовала себя заново родившейся, ей казалось, что она теперь готова прожить не одну жизнь. Но она хотела, чтобы в новой жизни с ней рядом был Атилиу. И что же? Стоило ей приехать, как он пригласил ее обедать! Воистину капризная богиня счастья Фортуна повернулась к ней лицом, и нужно было не упустить этой минуты!

Из волшебной страны лени, праздности и удовольствий, которыми Арналду наслаждался так недолго, что они не успели ему приесться, он возвращался под подкованный железом каблучок Бранки, и возвращался с неохотой и тоской.
Он вошел в свой красивый, убранный цветами дом, холодный и безразличный, как гостиница, увидел свою моложавую жену, закованную будто в броню в отлично сидящее платье с декольте, увенчанную вместо шлема прической от парикмахера, – и ничего, кроме привычной пустоты в сердце, не почувствовал. Изабел не была ему ближе Бранки, но с ней он жил по своей воле и фантазии, и его радовало, что у него еще есть и фантазии, и причуды.
– Была настоящая битва, но контракта я все таки добился, – сообщил он. – Еще полгода мы на плаву. Не бог весть что, но все таки… – Он с порога начал говорить о делах. – Я так по тебе соскучился, дорогая, – все таки не преминул он произнести дежурную фразу и потянулся с поцелуем к жене.
Бранка позволила себя поцеловать.
– А где Милена? Леу? – Арналду почувствовал, как соскучился по детям.
– Скоро появятся, – пообещала жена. – Ты, кажется, собрался в душ? Иди, иди, смой с себя всю грязь. Мы с Марселу подождем тебя!
Арналду кивнул и отправился в душ.
– Зачем ты его еще и в душ отправила? – недоумевал Марселу. – Почему не вывалила все сразу, чтобы он не успел подготовиться. Сейчас ты его уже напугала, и он…
– Он слабак, сынок. Я его знаю. И пугать тоже надо умеючи. Редко когда случается, чтобы все документики тебе подали на подносе, а тут такая прелесть! Надо его наказать покрепче. Представляешь, как он сейчас там мучается. С ума сходит! Соображает, что же мне известно о его тайных делишках? Он учуял грозу в воздухе и места себе не находит.
– Но и тебя он знает! И место свое знает. Разве нет? – возразил Марселу.
– Он знает, какой я ему могу устроить душ, – угрожающе произнесла Бранка. – Ему ничего не останется, как признаться, кто же эта дама, которая нас обокрала! Но действовать нужно всегда с умом.
– Его тебе не занимать! – с удовлетворением похвалил Марселу, и Бранка почувствовала себя польщенной.
Арналду вошел, улыбаясь, загорелый, в свежей рубашке. Он продолжал разыгрывать счастливого семьянина, вернувшегося к уютному домашнему очагу.
– А знаешь, сколько ни было у меня совещаний, каждый раз в перерывах я покупал тебе подарочек, – сказал он, поглаживая жене руку. – Тебе угодить трудно, вкус у тебя тонкий, но я покупал от души!
– Ах ты, моя лапонька! До чего же ты трогателен! Подарочки мне от души покупал, – проговорила Бранка таким тоном, от которого в прежнее время Арналду покрылся бы холодным потом, но теперь он вызвал у него только тоскливую скуку: буря была неминуема, но он приготовился ее выстоять.
– Ну, посмотри мне в глаза при сыне и скажи, как зовут твою любовницу! – тихо и угрожающе произнесла Бранка.
– Не смеши меня, Бранка! – мгновенно ощетинился вальяжный Арналду. – Вижу, пока я сидел на переговорах, ты тут передачи про Клинтона смотрела, тебе остренького захотелось! То то как я только вошел, почувствовал грозу в воздухе!
– Мама сидит дома, а ты пускаешь на ветер наши денежки с какой то гнилью! – вступил в разговор Марселу. – Мы оба требуем у тебя отчета!
– И ты туда же! У тебя нос не дорос! Прав был Атилиу, когда говорил, что тебя драть нужно! – возмутился Арналду. – Не смей дерзить отцу!
– Отцу, который нанес в дом столько грязи? – поддержала сына Бранка. – Безответственному отцу, который того и гляди детей по миру пустит из за какой то проходимки? Который предпочел своим детям какую то шлюху?!
– Опомнись, Бранка! Что ты такое говоришь?! Из за своей дурацкой ревности ты вокруг себя ничего не видишь. Посмотри, я твой муж, преданный тебе Арналду. Я привез нужный фирме договор! Перестань меня ревновать, Бранка! – Арналду старался говорить как можно убедительнее, он искренне хотел как можно скорее покончить с разгоревшимся скандалом.
– О какой ревности ты говоришь, Арналду? – изумилась Бранка. – Молодая глупая романтика выветривается через семь лет совместной жизни, а мы с тобой прожили уже тридцать! Ты всегда бегал за юбками, и я знаю, что верных мужчин не бывает. Пока ты спал с девками задаром, я устраивала тебе выволочки, но терпела. Но спать с какой то шлюхой за деньги я тебе не позволю! У меня болит не сердце, а карман, Арналду! И это гораздо серьезнее.
Арналду вытер пот со лба: если дело дошло до кармана, то дело и впрямь обстоит серьезнее, чем он думал.
– Я провела ревизию в твоем столе, – продолжала Бранка, – и чего там только не обнаружила: квитанции из ювелирных магазинов, чеки, счета из за рубежа. Ты вколачиваешь наше состояние в молоденькую шлюшку, и мы с Марселу этого не допустим.
– Так бы сразу и сказала, Бранка! – Арналду снова вытер со лба пот. – Ты просто ничего не смыслишь в делах. Всегда бывает вторая касса…
– Не вторая касса, а вторая жизнь и другая женщина! – разъярилась Бранка. – Ты не увильнешь от ответа! Ты скажешь мне правду. Я добьюсь от тебя, кто она такая, эта шлюха!
Но вот правду говорить Арналду не желал ни в коем случае. Да, у него была вторая жизнь, и он очень дорожил ею. Впрочем, как и первой. Он не хотел терять ни ту, ни другую, хотел выйти сухим из воды, а для этого был один единственный способ.
– Раз меня тут не уважают, не ценят, – заявил он, – я уезжаю в гостиницу. Я работал не щадя сил, а вы мне такой прием устроили! Вернусь, когда вы оба возьметесь за ум и оцените мои усилия по заслугам!
Арналду подхватил чемодан, который и собирать то не надо было, и хлопнул дверью.
Честно говоря, Бранка ждала несколько другого результата своей атаки, но горевать не стала.
– Завтра вернется, поджав хвост. Он слабак. Не нужно забывать об этом. Ушел, потому что сказать нечего, – сказала она.
– Я и подумать не мог, что отец – такой лицемер, – негодующе заявил Марселу.
– Ладно, не думай о нем. На крайний случай нам нужно будет с тобой позаботиться о разделе имущества. Спасении нашего семейного достояния. Иначе все рухнет!

Глава 10

Атилиу не скрывал от Элены, что обедал в ресторане с Изабел. Элена подходила к телефону, когда Атилиу звонила Бранка, и говорила своим самым чарующим голосом.
– Тебя соблазнительница обольстительница, – звала она мужа, а он смеялся.
Невольно вспоминала Элена и недовольство Тадиньи. «Эта ваша Флавия, – ворчала служанка, – положила глаз на вашего мужа. Никогда ей не прощу, что в ваше отсутствие она ему банки с консервами открывала и виски с содовой подавала, а смотрела при этом так, что сеньор Атилиу не знал, куда ему деваться».
Словом, вокруг Атилиу по прежнему вился женский хоровод, и Элена прекрасно понимала, что, если она и в дальнейшем будет отказываться от приглашений мужа пообедать или провести в ресторане вечерок, у него всегда будет какая нибудь компания и рано или поздно появится и ощутимый результат этих вечеров.
Когда Атилиу вновь пригласил ее вечером в ресторан, она ответила, что пойдет с удовольствием.
Атилиу так по детски обрадовался, что Элене сделалось даже стыдно, что она обделяет мужа столькими радостями. Обделяет и в большом, и в малом. Но все таки она верила в их любовь, которая преодолеет любые трудности.
На радостях Атилиу пригласил с ними и Эдуарду, и Леу, а где Леу, там и Катарина. Леу позвал еще и Милену, так что в ресторан отправилась целая компания, собираясь отлично повеселиться.
Как только Атилиу вошел в прохладный уютный зал, Элена сразу поняла – он здесь завсегдатай: к нему сразу же подошел метрдотель, удобно разместил их, понимающе покивал насчет меню.
– Видно, ты часто бывал здесь раньше, – сказала она, опустившись на атласный диванчик и любуясь изысканным букетом на столе.
– Я и сейчас здесь часто бываю, – отозвался Атилиу, – мы с Арналду решаем тут все самые важные вопросы. Народу не слишком много, кухня изысканная, и всегда можно послушать хорошую музыку.
И действительно, оркестр заиграл необыкновенно приятную мелодию. Элена с благодарностью посмотрела на мужа – как она была не права, когда усталостью и головной болью отговаривалась от таких приятных вечеров!..
– Я опять и опять отдаю должное твоему вкусу, – ласково сказала она.
– Ты его оценишь по достоинству только тогда, когда попробуешь те блюда, которые я для вас закажу, и особенно вина.
И Атилиу пошел с метрдотелем выбирать бутылки собственноручно.
Анита, которая пришла с Сезаром отпраздновать в этот ресторан годовщину их знакомства, повернула голову и увидела шагающего по ковровой дорожке Атилиу, а позади него, в углу, профиль Эдуарды. Настроение у нее сразу испортилось.
– По моему, мы уже достаточно посидели, – сказала она Сезару, – может, нам пора домой?
Праздник у них не слишком удался. Обоим было невесело. Накануне Сезар предложил Аните расписаться, а она? Она совсем не обрадовалась.
– Неужели ты думаешь, что я с тобой столько времени рядом для того, чтобы мы пошли и расписались в мэрии? – обиделась она. – Нет, я хочу настоящую свадьбу, хочу обвенчаться в церкви, в белом платье с фатой, все как у людей.
Сезар попробовал уговорить ее, ведь они еще год назад договорились пожениться, теперь как раз прошел год…
– И ты оплачиваешь долговое обязательство? – насмешливо улыбнулась Анита. – Я ничего от тебя не требую. Давай лучше съездим в отпуск, отдохнем как следует, а там посмотрим – может, и о свадьбе поговорим! Больше всего на свете меня волнует твоя головка. Что то творится с ней неладное. Я ведь стала невестой врача и замуж хочу выйти тоже за врача!
Анита была настроена весьма боевито, она собиралась бороться за своего Сезара. Настроение его ей не нравилось. За праздничным ужином он явно выпил лишнее, больше пил, чем ел. А тут еще Эдуарда, Элена. Она вообще была настроена враждебно к этому семейству, а к Эдуарде особенно. И ее можно было понять. Своих друзей заметил и Сезар.
– Сейчас я произнесу общий тост, – заявил он. – За этику и материнскую любовь! Или нет! Представляешь, я сейчас выйду на середину зала и все расскажу.
– Что расскажешь? – заинтересовалась Анита.
– Все! – пьяным голосом произнес Сезар. – Выйду на середину зала и крикну: «Друзья! Самая громкая сенсация века!»
– Не позорь себя, – стала удерживать его Анита. – Ты слишком много выпил. Пойдем ка лучше домой.
Но разве можно остановить одержимого? Сезар направился к столу Элены, за которым собравшиеся только только осушили первый бокал. Они пили за то, чтобы в следующий раз Нанду был вместе с ними.
– Эдуарда! – раздался голос за спиной Элены. Она обернулась и увидела откровенно пьяного Сезара. – Я хочу открыть тебе свое сердце.
При этих его словах побледнела не только Анита, но и Элена, и, честно говоря, у Элены было больше оснований для испуга.
– Элена! – Теперь Сезар обращался к ней. – Давай откроем свои сердца. Атилиу все поймет! Он поймет, почему я должен бросить эту чертову медицину! И почему мне больше невозможно жить! Во всяком случае, я так жить не могу!
Анита попробовала позвать Сезара.
– Я ухожу домой! – сообщила она. – Сезар, ты меня слышишь?
– Элена! Мы должны признаться. Мне и Виржиния советовала, и отец… – продолжал уговаривать Элену Сезар.
Первый шок у Элены прошел, она снова стала матерью львицей, она должна была защищать своего детеныша! Поднявшись из за стола, она увидела направляющуюся к выходу Аниту и, взяв Сезара за руку, потащила его за собой.
– Анита! – окликнула она девушку. – Подожди немного! Сейчас я приведу его в порядок, и вы поедете вместе. Я ведь знаю его с детства, я уверена, я ему помогу. Извините, я на несколько мнут вас покину, – извинилась она перед всеми, кто сидел за столом, избегая взгляда Атилиу.
Сезар говорил не слишком внятно, не слишком громко, поэтому ни Эдуарда, которая болтала с Катариной, ни Атилиу, разговаривающий с Леу, особенно не вникали, о чем идет речь, на чем настаивает, чего хочет Сезар. Все, безусловно, поняли одно: бедный мальчик пьян и Элена взялась привести его в порядок. Однако Атилиу прекрасно расслышал фразу: «Атилиу нас простит», «Давай откроем нашу тайну».
Больше ему сомневаться было не в чем. У Элены тайна была. Элена ее хранила. Тайна касалась смерти их ребенка.
Но раз Элена решила что то скрывать от него, то смешно и нелепо было бы пытаться именно у нее выяснять правду…
Не обида, не горечь, а печаль безысходности проникла в сердце Атилиу – печаль о том, что неведомая тайна становится стеной, отделяет его от женщины, которую он любит, которая стала его судьбой. Но ему очень хотелось верить во всемогущество любви, в то, что она сумеет преодолеть все препятствия.
Элена тем временем судорожно пыталась образумить Сезара, который беспрестанно твердил, что настало время все сказать Атилиу и Эдуарде – из за Элены он стал клятвопреступником, потому что клялся использовать свои познания на пользу людям и нарушил клятву, так что ему мешает нарушить обещание, данное Элене?
– Я не могу больше лгать! Лучше я пойду и скажу им всем правду, – твердил он с лихорадочно блестящими глазами.
– И убьешь Эдуарду, которую любишь, – жестко выговорила Элена. – Ее удерживает в жизни только ребенок. Поздно думать, правильно или неправильно мы поступили. Мы это сделали, и теперь должны забыть о том, что сделали, и жить так, словно это и есть правда и никакой другой правды нет!
– Но Эдуарда развелась с мужем! Ей будет легче, если она будет знать эту правду! Я не могу жить и чувствовать себя преступником!
Элена умывала его холодной водой, он был маленький мальчик и должен был подчиниться ее материнской воле:
– Ты ни в чем не виноват, – повторяла она. – При чем тут ты? Я имела право поменять детей. Я сама разберусь с мужем и сама отвечу перед Богом, если Он сочтет мой поступок грехом! Поезжай домой, забудь обо всем, что было. Помни одно: благодаря тебе Эдуарда стала счастливее.
Элена все лила и лила воду на раскисшего Сезара, продолжая твердить ему про Эдуарду, и ее материнская власть оказалась опять так велика, что он вновь подчинился ей.
Леу и Атилиу все же вышли в холл посмотреть, как чувствует себя Сезар, а главное Элена, и убедились, что молодой человек был уже вполне готов отправиться домой. Леу помог Аните посадить Сезара в машину, и все они помахали молодой паре, прощаясь.
– Молодежь совершенно не умеет пить, – с улыбкой сказала Элена. – Вполне мог бы испортить нам вечер, но, к счастью, не испортил.
В этот вечер она пила и смеялась, может быть, больше, чем ей хотелось. По настоящему весело было молодежи, натужное веселье оставляет горький осадок.
Придя домой, Элена узнала, что приехал Педру. Ему пришлось оставить свой чемодан у Сирлеи, потому что дома никого не было. Тадинья тоже отпросилась, когда узнала, что хозяева уходят.
– У тебя такой элегантный брат, такой умный, обходительный, – сказала на следующее утро Сирлея своей соседке, а Элена заметила, что впервые за много дней Сирлея подкрасила глаза и губы.
«Что ж, все может быть, – подумала она со вздохом, – Сирлея развелась с Нестором, Педру тоже развелся. Может, они и приглянутся друг другу».
Атилиу пообещал брату Элены, который управлял в Сан Паулу сетью супермаркетов, познакомить его со своим давним другом Тражану.
– Он вполне может помочь тебе с работой, у него самого здесь сеть супермаркетов, так что, думаю, вы отлично поймете друг друга, – пообещал Атилиу.
С Тражану они должны были увидеться на днях: Мег пригласила их всех на костюмированный вечер, который собиралась устроить во время карнавала.
Элена скрепя сердце дала согласие прийти на этот бал. После их выхода в ресторан она лишний раз убедилась, что ей сейчас совсем не хочется бывать на людях, а тем более «общаться». Правда, для нее было большим облегчением узнать, что Сезар с Анитой улетели отдыхать в Европу. Облегчение было бы еще большим, если бы она узнала и то, что перед отъездом Сезар сумел отговорить Антенора от его намерения незамедлительно все рассказать Атилиу.
– Разрешение наших проблем мы перенесем на возвращение после отдыха, – пообещал Сезар отцу, и тот со вздохом согласился.
Элена не смогла отказать Мег, потому что ни друзья, ни брат ее бы не поняли, но мягко, осторожно она все же попробовала отвести от себя нежеланное мероприятие.
– Карнавал, костюмированные вечера – это развлечение для молодежи, – сказала она.
– А мы и есть молодежь! – дурашливо откликнулся Атилиу. – Разве нет?
И она не смогла ответить «нет» своему мужу, который возлагал столько надежд на их совместную жизнь и благодаря которому эта жизнь началась так трогательно, так красиво…
На карнавал надумала пойти даже Эдуарда и готовила себе костюм, который должен был оказаться для всех сюрпризом.
Кати, Леу – все были вовлечены в водоворот праздничной подготовки и ожидания всевозможных чудес.
Они готовили друг другу сюрпризы, хохотали, встречаясь, им заранее было весело.
В канун карнавала к Элене приехала Виржиния, и Атилиу невольно подслушал разговор двух сестер.
– Мне кажется, что карнавал – прекрасная возможность, чтобы ты наконец покончила со своей тайной, – говорила Виржиния. – Скажи все в маске, посмотри на реакцию и сообрази, как вести себя дальше.
– Виржиния! Оставь эту тему! Забудь про нее, как забыла я. У меня нет больше никаких тайн, поняла?
– Но ты могла бы облегчить жизнь своей дочери! Она же сейчас разводится!
– Я лучше понимаю, что нужно моей дочери. Как никак она моя дочь! – Элена повысила голос.
– Дочь – да, но не собственность. Почему ты не хочешь признать, что ошиблась? Что ты не Господь Бог и не имеешь права вмешиваться в чужую судьбу?
– Не надо меня учить, что хорошо и что плохо! Ты забываешь, у меня просто нет возможности вернуться назад!
Атилиу почувствовал, что еще немного, и Элена расплачется.
– Но ты можешь вернуться по собственным следам, – мягко проговорила Виржиния, и Атилиу даже представил себе выражение ее больших темных глаз – сострадательное, настойчивое.
– Не могу! – Это был крик отчаяния.
– Можешь! – твердо выговорила Виржиния. – Скажи правду, пока этого не сделал кто нибудь другой, иначе ты потеряешь и мужа, и дочь!
– Оставь меня! Оставь! Ты не имеешь права меня так мучить!
– Ты мучаешь себя сама, я тут ни при чем, – возразила Виржиния, но разговор прекратился.
Больше Атилиу не мог оставаться в стороне. Его мучило вовсе не любопытство, а состояние Элены, она была на грани срыва. Их брак, их счастье находились под угрозой.
Как мужчина он должен был вмешаться и взять на себя то, что оказалось не под силу слабой женщине.
И тут же самый простой, самый естественный вариант пришел ему в голову. Почему же он раньше о нем не подумал? Все разрешалось так просто, так естественно.
Атилиу взял трубку и набрал номер клиники Моретти.
– Я хотел бы поговорить с доктором Сезаром Андраду, – сказал он.
– Доктор Андраду в отпуске, – ответил женский голос. – Когда вернется, неизвестно. Чем я могу вам помочь?
Атилиу говорил, очевидно, с секретарем.
– Говорит Атилиу Новелли, муж вашей пациентки Элены Треку.
– Я вас помню, сеньор. – Голос потеплел. – Записать вашу жену на прием к доктору Моретти?
– А доктор Моретти сейчас здесь? – Атилиу вполне мог задать все интересующие его вопросы и Моретти. Наверняка старый врач прекрасно знал все, что касается его пациентов. К тому же он давний знакомый Элены, он поймет, почему муж волнуется за ее здоровье, и что то ему посоветует.
– К сожалению, нет. Он уехал сегодня пораньше, так как у него срочная операция в Тересополисе. Он вернется через несколько дней. У вас что то экстренное?
– Нет, нет, через несколько дней я ему перезвоню. Атилиу повесил трубку и вспомнил, как в самом начале их знакомства увез Элену в Тересополис.
Вспомнил, какой счастливый день они там провели и как он любил туда ездить, пока не был женат…
Он не жалел о своей свободе, он и тогда не был счастлив. Он хотел, чтобы свободу обрела наконец Элена и они оба вновь почувствовали себя счастливыми, какими были когда то…

Глава 12

Лидия жила как во сне. Она причесывала своих клиенток, готовила завтраки и ужины, заботилась об Орестесе и Сандре, но оживала только тогда, когда приходило время ехать к Нанду. Суд был назначен на следующую неделю. Она ждала его с надеждой и страхом. Адвокат, которого наняла Милена, уже не раз говорил с ней, но говорил не слишком обнадеживающе. А адвоката Бранки она и в глаза не видела, а беспокоить и дальше сеньору Моту не решалась, считая, что раз уж она попросила помочь сыну Лидии своих друзей, то они и помогают ему, а докучать им всем лишний раз своими просьбами не стоит.
Лидия каждый вечер ходила в церковь и молилась Пресвятой Деве Марии, прося сохранить ей сына.
– Ты – мать, – твердила она со слезами, – ты сама знаешь, каково это, потерять ребенка! Помоги невинному! Вызволи его!
Но в доме было и еще одно сердечко, которое страдало не меньше материнского, – сердечко Сандры. Сначала она просто скучала без старшего брата и поджидала его, спрашивая, когда же он вернется и почему так затянулась его командировка. Потом решила, что Фернанду за что то на нее рассердился и не едет поэтому.
Когда Лидия рассказала сыну о переживаниях сестренки, Нанду расстроился. Он очень любил Сандринью – веселую, искреннюю, добрую. Она была в их доме озорным солнечным зайчиком, чья лукавая мордашка вызывала у всех ответную улыбку. Как же мрачно сделалось в доме, если и Сандринья загрустила.
– Я напишу ей письмо, мама, – пообещал он. – А ты опусти его в ящик, и я думаю, она успокоится.

«Милая моя сестренка! – писал Фернанду. – У меня очень много работы, не дают даже денечка, чтобы приехать домой и тебя обнять, а заодно и маму, и Орестеса. Но справляться с трудностями помогает мне моя маленькая сестренка. Я смотрю на твою фотографию, и мне становится веселее. Веди себя хорошо, слушайся маму, и тогда я привезу тебе подарок. Но будет это еще не скоро, так что наберись терпения.
Крепко тебя целую,
твой брат Фернанду».

Фернанду утешал сестру, а у самого на душе было ох как невесело. Он переходил от надежды к отчаянию, а от отчаяния к гневу. При одной мысли, что его, ни в чем не повинного, лишили свободы, отняли любимую девушку, у него сжимались кулаки. В эти моменты ему хотелось крушить все вокруг, и, попадись ему тот, кто так его подставил, он бы смел его с лица земли.
Но, видя отчаяние матери, Милены, он понимал, что и тут, в тюрьме, должен быть опорой для слабых женщин, что не имеет права поддаваться ни своему гневу, ни чувству безнадежности. Он должен был взять на себя всю тяжесть выпавшего на его долю горя и нести его достойно, тогда станет легче и его близким, за которых он болел всем сердцем.
Сандринья, получив письмо, была счастлива. Она показывала его всем клиенткам Лидии, объясняя, что скоро приедет ее братик и привезет ей подарок.
Но время тянется для маленького ребенка слишком медленно, ему трудно понять, почему надо так долго ждать, и Сандра вновь затосковала, осунулась, потеряла аппетит. Милена добилась, чтобы Нанду разрешили позвонить сестренке.
– Когда ты приедешь? Когда? – закричала обрадованная Сандра, услышав голос Нанду. – Ты помнишь, что у тебя скоро день рождения? Ты же не можешь отпраздновать его без нас! Мы тебя так любим!
– Понимаешь, дорогая, обстоятельства могут сложиться так, что я не смогу приехать. Поверь, я приложу все усилия, чтобы быть с вами, дома, но не все от меня зависит.
– Я не верю тебе, Нанду! Ты что то от меня скрываешь!
Маленькая женщина, Сандринья своим чутким сердцем уловила беду, она не знала, что это за беда, но она ее чувствовала.
– Успокойся, Сандринья! Я тебя очень люблю, и если не приеду на свой день рождения, то, значит, нахожусь в полете. Не смей огорчаться, слышишь?
Лучше бы он этого не говорил. Сандра и представить себе не могла, что ее брат не приедет даже на свой день рождения.
Каждый вечер перед сном она читала молитву: «С именем Господа каждый день я ложусь и встаю. Ангел хранитель, прошу, от напастей убереги мою семью! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь!» А потом к привычным словам жарким шепотом прибавляла:
– Боженька! Скажи Нанду, чтобы он приехал к нам на свой день рождения. Я сама испеку пирог, и он задует свечки. А если Нанду все таки не сможет приехать, сделай так, чтобы мама с папой отвезли меня в Сан Паулу. Каждый вечер я прошу Тебя об одном и том же, и если Ты меня не услышишь, я больше молиться не буду.
Однажды молитву Сандры услышала Лидия и со вздохом сказала:
– Не забывай, дочка, что Боженьке приходится исполнять просьбы и других людей.
– Но у меня же особый случай, – возразила Сандра. – День рождения у человека бывает только раз в году.
– У других детей тоже могут быть особые случаи, – пыталась как то смягчить настойчивость Сандры Лидия.
– Все равно! Вот обижусь на Него, будет знать! Нанду снится мне каждую ночь! Это же несправедливо!
– Конечно, дочка, несправедливо, – с этим не могла не согласиться и Лидия.
Сандра не говорила матери, но была уверена, что Нанду заболел, и от сочувствия к нему заболела сама. К вечеру у нее поднялась температура. Она лежала в жару и звала:
– Нанду! Нанду!
Орестес сидел возле постели и менял холодные примочки. Он рассказывал ей бесконечную сказку о рыцаре Черном Соколе, но сказка мало помогала.
Лидия вызвала врача, но, кроме жаропонижающего, он ничего не прописал, а как только лекарство переставало действовать, температура поднималась вновь.
– Ну придумай же хоть что нибудь раз в жизни! – требовала Лидия у Орестеса. – Мы же не можем допустить, чтобы наша Сандра умерла!
– Да что ты такое говоришь?! – перепугался Орестес.
Ничего другого, как позвонить Милене и все ей рассказать, он придумать не мог. Но как оказалось, он выбрал действенного помощника.
Милена тут же приехала навестить больную. Было уже довольно поздно, так что ничего, кроме коробки конфет, Милена не могла купить дорогой малышке. Когда она посмотрела на осунувшееся личико девочки, у нее защемило сердце.
– Знаешь, мне никто ничего не рассказывает, но мне кажется, что Нанду тяжело заболел, – доверила свою тревогу девочка Милене, которая осталась с ней посидеть и старалась как то развлечь ее. – И как только я об этом думаю, у меня начинает болеть голова.
– А я уверена, что он здоров, только очень много летает, – принялась успокаивать ее Милена.
– Нет, когда он много летал, он звонил нам каждый день. Ты хорошая, Милена, но я тебе не верю.
– Неужели я стала бы тебя обманывать? – обиженно спросила Милена. Уж в чем в чем, а в том, что Нанду, слава Богу, здоров, она могла поручиться.
– А если он не болен, привези его! – потребовала Сандра, и глаза у нее засветились радостью. Она даже привстала, но тут же опять откинулась на подушки.
– Хорошо, я тебе его привезу! – решительно пообещала Милена. – Сандра! Я тебе клянусь, скоро ты увидишь своего брата!
Она наскоро расцеловала девочку и вышла. Простилась с Лидией, с Орестесом и пообещала вскоре еще зайти и навестить больную.
– Если получится, привезу ей лекарство, – сказала она с усмешкой.
Милена ехала быстро, все время прибавляя скорость, а в голове ее была одна неотвязная мысль: они должны его отпустить на день рождения! Он приедет на свой день рождения домой, даже если для этого мне придется поднять вооруженное восстание в тюрьме и перебить всех охранников!
Она вспомнила, что и у Леу в детстве поднималась температура, стоило ему понервничать – и у него была такая же тонкая нервная организация, как у Сандры.
Для начала она позвонила Альсиу.
– Первый раз о таком слышу, – сказал он. – Но тем не менее я подам просьбу в комиссариат. Посмотрим, что они нам ответят.
– Только имейте в виду, что осталось всего навсего три дня, а девочка очень и очень больна!
– Я могу действовать только путями, предусмотренными законами, дорогая Милена. Я сделаю все, что в моих силах, в этом вы можете не сомневаться!
Милена и не сомневалась. И обратилась к Арналду, который мог действовать и в обход закона. Арналду не особенно обнадежил дочку, не так велики были его связи, чтобы он без труда мог устроить такой подарок ее волосатику. И не такой это был великий повод, чтобы пускать в ход связи крупные.
– Постарайся что нибудь придумать! – настаивала Милена. – Сандра может умереть!
– Не преувеличивай, – отозвался Арналду. – Потерпи сутки, и что нибудь придумается.
Два дня прошли в хлопотах, настал день рождения Нанду, а решение все еще не было принято.
Арналду, Альсиу, Милена ждали в приемной решения судьи.
– В моей практике не было такого, чтобы арестованного отпустили, – заговорил адвокат, желая подготовить Милену к наиболее естественному ходу событий.
«Я их всех тут взорву!» – нервно думала Милена, и Арналду держал ее за руку, желая успокоить.
Но вот – чудо из чудес! – судья разрешил отвезти Нанду домой! На радостях Милена расцеловала и отца, и адвоката и полетела с разрешением в тюрьму.
Когда Нанду вошел в столовую, вся семья сидела за столом. Лидия с Орестесом утешали Сандру.
– Мы будем думать, что Фернанду с нами, – твердили они ей.
Они специально пригласили Сесили с Катей, чтобы девочке было повеселее, и вот в тот миг, когда они поставили на стол пирог со свечками, вошел Нанду.
Что сделалось с Сандрой! Щеки вспыхнули, глаза засияли.
– Я знала, что ты придешь! Знала! – закричала она, бросаясь брату на шею. – Ангел не мог меня обмануть!
Утром ко мне пришел сверкающий ангел и сказал, что ты придешь!
Обнимать сына бросилась и Лидия. У всех глаза были на мокром месте.
Милена пока стояла в сторонке, но чувствовала себя счастливее всех.
Нанду везли под конвоем два полицейских, Милена ехала на своей машине, поэтому пока не сумела ему сказать, что Леу сам полетит в Пантанал и проверит, вернулся ли Фаусту оттуда или еще там. Если он еще там, то Леу приложит все усилия, чтобы привезти его к судебному заседанию в Рио. Им еще есть на что надеяться.
Как же счастлив был Фернанду, видя вокруг родные любимые лица! Как ему хотелось, чтобы так было всегда!
– Ну ка давайте делить мой деньрожденный пирог! – весело воскликнул он и решительно взялся за нож. Ну и кусище он отрезал! Он с трудом удерживал его. – Как вы думаете, кому я его отдам?
– Мне! – радостно выкрикнула Сандра.
– И откуда ты все знаешь, бандитка? – рассмеялся Нанду и положил кусок на тарелку. – А следующий я положу доне Лидии, которая почему то у нас грустит.
– Нет, нет, я совсем не грущу! – ответила Лидия, вытирая слезы, которые все набегали и набегали ей на глаза.
– Ну а третий – моей дорогой и любимой Милене! Получили свои куски и Орестес, и Леу, но что удивительного, если взрослым кусок не шел в горло. И все же все они были так рады возможности посидеть рядом, в тесном семейном кругу.
– Ты теперь останешься с нами, Нанду? – спросила Сандра перед тем, как отправиться спать.
– Нет, я скоро поеду. Понимаешь, я – пилот, поэтому я то в Сан Паулу, то в Бразилиа, то в Байе…
– А ты поженишься с Миленой? – Сандра прижалась головой к плечу Милены, а та крепко обняла ее.
– Непременно! Только чуть попозже, потому что я – там, она – здесь. И пока она будет ждать меня точно так же, как ты, и, пожалуйста, ходите почаще вместе на пляж или в кино, ладно?
– Ладно, – согласилась Милена. – Пойдем, Сандра, я уложу тебя. Мы с тобой не будем выходить на улицу, а то Нанду будет тяжело прощаться.
Нанду поцеловал обеих и вышел. Провожать его пошла Лидия – хоть минутку она хотела побыть с сыном наедине. Она знала, что за углом его ждет машина с двумя полицейскими.
– Ты самая лучшая мама на свете! – Фернанду обнял мать на их крылечке.
– Что мне для тебя сделать, Нанду?
– Жди моего возвращения так же, как жду его я! – ответил Нанду.
– Иногда мне кажется, что это страшный сон и надо только проснуться, – целуя сына, сказала Лидия.
– Нет, мамочка, это вполне реальный кошмар, и его нужно пережить до конца с открытыми глазами! – ответил сын и, помахав матери рукой, спустился с крыльца.

Глава 14

Вечер продолжался, гости веселились, а несчастная Бранка с трудом приходила в себя, отпаиваемая верной Розой, которая вовремя оказалась рядом и помогла подруге как то доковылять до ближайшей пустой комнаты.
Когда Бранка немного оправилась от шока, Роза буквально засыпала ее вопросами:
– Что случилось? Ты едва не упала в обморок! Если бы я тебя не подхватила…
– Изабел! Воровка! Предательница!.. – хрипло исторгла из себя Бранка.
– Я ничего не понимаю. Выпей еще воды и расскажи все толком, – попросила Роза.
Бранка послушно отхлебнула из предложенного ей стакана и продолжила:
– Да что тут рассказывать? Я – дура! Сама пригрела Изабел, а она спуталась с Арналду и разорила меня! Ты видела, какое на ней ожерелье? То то же! Вот куда уплыли денежки фирмы!
– Невероятно! – воскликнула ошеломленная Роза. – Изабел всегда была вне подозрений…
– Это происходило только потому, что я считала себя самой умной женщиной на свете, – самокритично пояснила Бранка. – А Изабел втайне смеялась надо мной! Вот какова ее благодарность. Ведь она была никем! Я сама ввела ее в дом, устроила работать в нашу фирму… Я даже познакомила ее с Атилиу и позволила ему спать с ней!..
– Но кто ж мог подумать, что она окажется такой гадиной? – как могла успокаивала подругу Роза.
– Да, ты права, она – гадина, змея, которую я пригрела у себя в доме, – подхватила Бранка. – И вот она меня теперь ужалила. Смертельно ужалила! Украла у меня все, что можно было украсть!.. Нет, я не имею в виду Арналду. Пусть она им подавится! Мне жалко нашего фамильного состояния!..
– Но может, все не так и страшно, как тебе показалось? Ты сейчас просто возбуждена. А когда успокоишься…
– Нет, я не успокоюсь! Я убью ее, мерзавку! Если бы мне не стало плохо там, в гостиной, я бы сразу же содрала с нее то ожерелье!
– Слава Богу, что ты этого не сделала, – сказала Роза. – Тебе надо успокоиться и затем хладнокровно поставить нахалку на место. Только так ты сможешь взять над ней верх.
– Да над кем я сейчас могу взять верх? – криво усмехнулась Бранка. – Ты посмотри на меня получше. Я раздавлена, уничтожена.
– И все равно ты должна собраться, – настойчиво произнесла Роза. – В таком состоянии тебя вижу только я, но это останется между нами. Приободрись и выйди к гостям как ни в чем не бывало. Ты ведь хочешь вернуть свои драгоценности?
Это был единственно верный ход, к которому могла прибегнуть Роза. Бранка впервые посмотрела на нее не обезумевшим, а уже вполне осмысленным взглядом:
– Ты думаешь, еще можно все вернуть?
– Конечно! Если ты уверена, что все это куплено на деньги фирмы, то надо просто схватить за руку воровку.
– Да, ты права, – оживилась Бранка. – Я не буду ничего доказывать, а просто заберу свое!
– У тебя возникла какая то идея? – не поняла ее Роза.
– Да, возникла. Только мне надо ее как следует обдумать. Но это я успею сделать потом. А сейчас мы пойдем к гостям. Спасибо тебе, Роза, что поддержала меня в трудную минуту!

Спустя некоторое время Бранка уже мило беседовала с Эленой, расспрашивая ее о Марселинью и о перспективах примирения Марселу с Эдуардой. Потом в присутствии Розы и Виржинии стала изо всех сил нахваливать Изабел:
– Ты хорошеешь не по дням, а по часам. Сразу видно, что твой таинственный возлюбленный в тебе души не чает. Роза, ты посмотри, какое у Изабел потрясающее ожерелье! Она, похоже, вознамерилась всех нас затмить!
– Перестань, Бранка, ты вгоняешь меня в краску, – изобразила смущение Изабел. – Я же говорила тебе, что все мои драгоценности – не настоящие, а поддельные.
– Нет, наверно, не все, – возразила Бранка. – Я помню, как ты говорила, что вкладываешь свой капитал в золото.
– Я шутила! Какой там у меня капитал?..
– А я люблю настоящее золото, бриллианты, жемчуг, – мечтательно произнесла Бранка, уже полностью овладев собой и расставляя силки для Изабел. – Жаль только, что их приходится хранить в банке. Бывает, захочется надеть что нибудь приличное, а в банк не всякий раз побежишь. Поэтому и ношу в основном то, что попроще. Не считая, конечно, этого кольца.
Она поднесла руку чуть ли не к носу Изабел, чтоб та могла увидеть то кольцо, которое Бранка чудом у нее перехватила.
– Да, кольцо замечательное, – вынуждена была отреагировать Изабел, а Бранка продолжала в том же духе:
– Ты тоже хранишь в банке свои лучшие украшения?
– Нет, я не боюсь воров, – отрицательно покачала головой Изабел. – Все держу дома, в шкафу. Так удобнее. Все мои побрякушки должны быть у меня под рукой. Ведь никогда не знаешь, что тебе захочется надеть в тот или иной момент.
– Да, ты права, – поддержала ее Бранка. – Это для меня урок. Я теперь поняла, отчего ты всегда так прекрасно выглядишь. Просто надо хранить драгоценности дома и надевать их, когда идешь в гости.
– Но они ведь для того и существуют, чтобы их носить, – сухо ответила Изабел.
– Да, ты молодец, не трясешься над своими сокровищами, как я, – не унималась Бранка. – Наверно, и Камиле даешь их иногда поносить? Кстати, а где Камила? Что то я давненько ее не видела.
– Она в отъезде, – пояснила Изабел. – Вернется только на следующей неделе.
– Ну пусть обязательно приходит к нам в гости. Я буду рада ее видеть! – совсем уже весело промолвила Бранка и озорно подмигнула Розе.
Та, ничего не поняв, ответила вопросительным взглядом: дескать, что ты задумала?
Бранка, тоже взглядом, просигналила ей: потом расскажу!
Чуть позже она вновь уединилась с Розой и объяснила ей суть своей идеи:
– Надеюсь, ты заметила, что я выведала у Изабел две очень важные подробности? Во первых, она хранит драгоценности дома, а во вторых, ее сестра в отъезде!
– И что это значит? – испуганно спросила Роза. – Ты проберешься в квартиру Изабел и украдешь драгоценности?
– Не украду, а лишь возьму то, что мне принадлежит по праву! – парировала Бранка. – А ты мне в этом, надеюсь, поможешь.

Возвращаясь из гостей, Атилиу вновь завел нелицеприятный разговор с Эленой.
– Ты весь вечер была напряжена. Это заметили все. И Бранка, и Изабел спрашивали у меня, что с тобой происходит.
– И что ты им ответил?
– Ты издеваешься надо мной? – обиделся Атилиу. – Что я мог им ответить, если сам ничего не знаю! Хотя чувствую, что это касается прежде всего меня.
– У тебя просто мания какая то. Ты стал чересчур мнительным, Атилиу, – как всегда защищалась Элена. – Нет никакой тайны, она тебе просто мерещится.
– Нет, если бы мне это лишь мерещилось, ты бы так не нервничала. И не убегала бы чуть свет из дома, чтобы лишний раз не поговорить со мной.
– Но ты так часто заводишь речь об этой несуществующей тайне, что я невольно начинаю нервничать. Более того, меня это уже просто пугает. Я не заслужила такого недоверия!
– Однако всем своим поведением ты доказываешь обратное. Мое недоверие к тебе только усиливается. А моя любовь к тебе сильно поколеблена. Признаюсь, я даже звонил Сезару, хотел с ним поговорить, но он уехал за границу. Доктора Моретти тоже не оказалось в Рио. Поначалу меня это огорчило, а потом я опомнился. Мне надо не у посторонних людей спрашивать, что произошло в ту злосчастную ночь, а у тебя – моей жены! Ты, и никто другой, должна мне рассказать все!
Элена сделала вид, что обиделась, и попросту перестала разговаривать с Атилиу. Он тоже вскоре умолк. Так они и уснули – молча.
А утром, едва рассвело, Элена ушла из дома и бродила по пляжу до тех пор, пока Атилиу не уехал в офис.
Затем поднялась в свою квартиру, понянчилась какое то время с Марселинью, поговорила с Эдуардой и медленно поплелась в студию.
А к Эдуарде вскоре приехал Марселу – без какого либо предупреждения.
– Прости, что не позвонил, – сказал он виновато. – Я боялся, что ты не разрешишь мне приехать. А так я уже здесь, и, надеюсь, ты меня не выставишь за дверь?
– Нет, конечно, – улыбнулась Эдуарда. – Пойдем, посмотришь на нашего сыночка.
– Я сначала помою руки. А то ведь прямо с улицы! Ты разрешишь мне взять его на руки?
– Но ты же – отец!
– Тогда я мигом! – обрадовался Марселу.
Потом он осторожно, бережно держал малыша на руках, боясь ненароком сделать ему больно. И все вглядывался в него, отыскивая не сходство с собой, как это бывало прежде, а, впервые по настоящему знакомясь с ним.
– По моему, у него умненькие глазки. Ты не находишь?
– Доктор Жайме говорит, что он очень наблюдательный мальчик, – с гордостью доложила Эдуарда.
– Как это – наблюдательный? – не понял Марселу.
– Ну, бывают дети рассеянные, а наш, наоборот, все фиксирует, мотает на ус. Вот мы сейчас с тобой разговариваем, а он смотрит так, будто понимает, что речь идет о нем.
– Сын, я тобой горжусь! – восторженно произнес Марселу.
– А еще Жайме сказал, что Марселинью начнет говорить раньше положенного срока!
– Да? А ну ка, Марселинью, скажи: папа! Па па!
– Ты слишком многого от него хочешь, – рассмеялась Эдуарда. – Потерпи еще некоторое время.
– Ладно, потерплю. А давай свозим его в зоопарк, раз он такой наблюдательный! Наверно, ему будет интересно посмотреть на животных.
– Нет, еще слишком рано, – возразила Эдуарда. – Он может испугаться.
– Не думаю. Ты же смелый парень, Марселинью? Ой, смотри, он ко мне обернулся и встретился со мной взглядом!
– Да, это наш сынуля уже умеет делать, – подтвердила Эдуарда, а Марселу сокрушенно покачал головой:
– Сколько же я всего пропустил! Мой сын растет вдали от меня. Так не может больше продолжаться, не должно!.. Ты обдумала мое предложение?
– Пока я не готова дать тебе ответ, – честно призналась Эдуарда.
– Но ты можешь хотя бы вернуться в свою квартиру? Там мы сможем чаще встречаться и нам будет легче снова поверить друг другу.
– Я подумаю и над этим, – пообещала она.
В офис Марселу приехал, ощущая себя самым счастливым человеком на свете, о чем и поспешил сообщить встретившемуся ему Атилиу:
– Перед тобой – счастливый отец, который только что нянчил своего сына!
– Ты был у Эдуарды? – заинтересовался Атилиу. – Она тебе ничего не говорила о нашей с ней беседе?
– Нет, а в чем дело? – насторожился Марселу, полагая, что Эдуарда делилась с Атилиу своими соображениями насчет возможного примирения.
– Да понимаешь, я и сам толком ничего не знаю… Скажи, в ту ночь, когда родились наши дети и мы с тобой были в роддоме, ты не заметил чего либо странного, необычного? Может, что то привлекло твое внимание?
– Нет, я ведь приехал туда позже всех. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Потому что в ту ночь там случилось что то ужасное. Я в этом, уверен.
Марселу посмотрел на Атилиу с испугом, опасаясь, то тот сошел с ума от горя.
– Прости, Атилиу, что напоминаю, но в ту ночь… умер твой сын.
– Я не это имел в виду. Там произошло еще что то, чего мы не знаем – ни я, ни ты, ни Эдуарда. От нас это скрывают!
– Кто?
– Элена, Виржиния, Сезар. Не исключено, что в этой компании находится и Моретти.
– В таком случае речь наверняка может идти о врачебных ошибках, из за которых умер твой сын, а Эдуарда стала бесплодной, – высказал предположение Марселу.
Атилиу на секунду задумался и тотчас же отверг это предположение:
– Но какой смысл делать из этого тайну? Зачем Элене осложнять отношения с дочерью и мужем ради двух бездарных врачей? Нет, там случилось что то другое! Я понял это по обрывочным фразам Сезара и Виржинии, по странному поведению Элены. Видимо, ей есть что скрывать. И ключ к разгадке – в Элене!
– Ты говоришь какие то страшные вещи, Атилиу! – не удержался от замечания Марселу. – Даже не верится, что все это может быть правдой.
– Я не хочу тебя пугать, просто делюсь своими сомнениями, – ответил Атилиу. – Потому что случившееся в ту ночь имеет какое то отношение ко мне, к тебе и к Эдуарде. Если от нас что то скрывают, значит, мы и есть главные заинтересованные лица.

Весь следующий день после своего печального открытия Бранка ломала голову над тем, как проникнуть в квартиру Изабел, а потом решила действовать не мудрствуя лукаво. Подкупила консьержа, у которого хранились запасные ключи от всех квартир того дома, где жила Изабел, и – путь к драгоценностям был открыт.
Верная, надежная Роза была рядом, не менее надежной Ромеу ждал в машине за углом, и теперь Бранке оставалось только провести завершающий этап операции.
Ключ, с виду замысловатый, легко вошел в скважину замка, тяжелая дверь отворилась без шума.
Бранка вошла в квартиру соперницы решительно, подогреваемая азартом, свойственным всем кладоискателям. А Роза, наоборот, дрожала от страха, и сердце у нее билось так гулко, что она то и дело принимала его удары за чьи то шаги на лестнице или в прихожей.
Бранка подбадривала ее: мол, не дрейфь, мы сюда пришли не воровать, а восстанавливать попранную справедливость. Но Розе вдруг пришло в голову, что Изабел могла установить камеру слежения. Бранку же и это не смутило. Повернувшись во все стороны, она приветливо помахала рукой гипотетическому наблюдателю:
– Ау! Где тут камера? Изабел, это мы! Привет, дорогая!
– Ну и самообладание у тебя! – восторженно заметила Роза, и ее страх тоже понемногу стал развеиваться.
А Бранку обуял настоящий кураж.
– Я считаю, мы должны насладиться каждой минутой нашего пребывания здесь, – заявила она. – Давай посмеемся над этой аферисткой, ведь она наверняка надо мной смеялась! Ха ха ха!.. Изабел, ты слышишь?.. Роза, ты тоже посмейся!
Роза, однако, сумела вымучить из себя лишь некое подобие улыбки, сказав:
– Я никогда не любила Изабел! Потому что она смотрела на меня свысока.
– Ну так воспользуйся случаем и посмейся! – поощрила ее старания Бранка. – Давай похохочем над ней, чтобы наш смех отпечатался на стенах, а потом долгими страшными ночами отдавался эхом в ушах Изабел!
Совсем расшалившись, она плюхнулась на кровать Изабел и с удивлением отметила:
– Надо же, какой мягкий матрас! Ты сядь, Роза, сама убедись!
– По моему, ничего особенного, – заключила та, присев на краешек кровати.
– А ты знаешь, какой матрас у меня и Арналду? Твердый как камень! Я ненавижу наш матрас, а этот мне нравится. Прелесть!
– Извини, но тогда зачем вы его покупали? – задала резонный вопрос Роза.
– Из за Арналду! У него, видите ли, проблемы с позвоночником! Возраст такой – тут болит, там болит!
– И у вас ортопедический матрас?
– Я бы сказала: дважды ортопедический. У меня по утрам все тело ломит! Ты можешь представить, какие муки я зря терпела из за этого старого кобеля? А здесь, в логове волчицы, у него, значит, позвоночник не болит, если он нежится на таком мягком матрасе. Может, она его вылечила? Будь ты проклята, Изабел! Чтоб у тебя нос вырос, как у попугая!
Бранка была так перевозбуждена, что Розе подумалось, не забыла ли ее подруга, зачем сюда пришла.
– Прости, но не пора ли нам заняться делом? – напомнила ей Роза.
– Да да, – очнулась Бранка. – Пора!
Поиск драгоценностей они начали с платяного шкафа. Причем Бранка вынимала оттуда одно платье за другим, ощупывала его и обратно не вешала, а бросала тут же, на пол.
– Зачем ты это делаешь? Нам же потом трудно будет все развесить по своим местам, – сказала Роза, на что Бранка снова расхохоталась:
– А мы не будем ничего убирать! Пусть она сама повозится в этом разоре! Чем больший беспорядок мы устроим, тем лучше.
От платяного шкафа они перешли к бельевому, затем – к секретеру, безжалостно вытряхивая содержимое ящичков на пол.
Но никаких украшений там не было. Такая же участь постигла и книжный шкаф – с тем же результатом.
В квартире уже все было перевернуто вверх дном, а искомые сокровища все не находились.
– Неужели эта гадюка и тут меня обманула? – высказала сомнение Бранка. – Говорила, что хранит свои цапки в шкафу, а их там нет! Может, их нет и вообще в квартире?
– Мы еще не обследовали кухню. Пойдем туда, – подала идею Роза.
– Думаешь, надо искать в холодильнике?
– А чем черт не шутит!
Но в холодильнике хранилось то, чему и должно там храниться, – продукты.
Перелопатив все на кухне, разбив пару чашек и не найдя драгоценностей, кладоискательницы вернулись в спальню.
Бранка вновь уселась на кровать, посетовав:
– А это, оказывается, нелегкое занятие – рыться в чужих вещах. Я ни разу в жизни так не уставала, как сейчас. Теперь буду с сочувствием относиться к квартирным ворам.
– Ты забываешь, что у них есть своя эффективная технология. Уж они то знают, где искать! – заметила Роза.
– Но мы ведь, кажется, обыскали все? Или нет?.. Разве что в матрасе не рылись…
Произнеся это, Бранка резво вскочила с кровати и принялась разбрасывать подушки, одеяло, матрас…
– Есть! Нашла! – воскликнула она, извлекая из под матраса увесистую дамскую сумочку. – Тяжелая! Много же эта гадина успела награбить!
– Ты сначала посмотри, что там в сумке, – посоветовала Роза.
– Да я не могу ее открыть. Она заперта на ключ. Ладно, дома откроем. Пойдем, теперь нам здесь больше нечего делать.
– Хоть бы никто не увидел, как мы отсюда будем выходить, – дрожащим голосом произнесла Роза, которую опять охватил страх.
– Нашла о чем беспокоиться! – беспечно ответила Бранка. – Я ничего не украла и не собираюсь прятаться. Даже напишу сейчас записку!
Отыскав чистый лист бумаги, она размашисто написала на нем:
«Я взяла свое.
Бранка».
– Нет, ты все же сумасшедшая! – выразила изумление Роза. – Это же прямое вещественное доказательство для полиции! Что, если Изабел пойдет туда? Ведь, по сути, она не украла эти драгоценности, а получила их в подарок от Арналду.
– По брачному контракту я имею такие же права на владение всем нашим имуществом, как и он. Так что тут не все так просто, – пояснила Бранка. – И вообще, пусть Арналду сам с ней объясняется!
Квартиру Изабел она покинула с легким сердцем, а когда, наконец, добравшись домой, вскрыла сумку, то ахнула:
– С ума сойти! Это же целое сокровище! Я и предположить не могла, что Арналду настолько глуп. Ни один мужчина не выложил бы ради Изабел такие деньги! Хорошо хоть нашел себе любовницу под боком, а то представляешь, Роза, чего я могла навсегда лишиться?
Ошеломленная Роза не могла вымолвить и слова только глядела во все глаза на это сверкающее великолепие. А Бранка в отличие от нее тараторила без умолку:
– Если тут есть ее личные украшения, то я их верну. Но это сомнительно, потому что я прекрасно помню, какую дешевку она носила до того, как накинулась на моего идиота.
– А вдруг Изабел и вправду сунется в полицию? – вновь обрела дар речи Роза. – Ведь потеряв такое богатство, можно пойти на все, чтобы его вернуть.
– Да, она не оставит эту пропажу без внимания, – согласилась Бранка. – Но зачем ей идти в полицию, если она знает, где искать? Уверяю тебя: она примчится сюда! И потеряет не только драгоценности, но и работу. А любовника пусть оставит себе, я возражать не стану.

Часть вторая

Глава 16

Как ни занята была Элена своими проблемами, которые в любой момент могли закончиться полным разрывом с Атилиу, тем не менее у нее оставались еще душевные силы на то, чтобы посочувствовать лучшей подруге.
– Меня беспокоит внезапный отъезд Флавии, – сказала она Марсии. – С ней происходит что то неладное.
– А меня беспокоит совсем другое: как она могла бросить все дела? Ведь обещала же мне помочь с подготовкой выставки в Сан Паулу, – выразила недовольство Марсия, не открывая, впрочем, его истинной причины перед Эленой.
– Вот и я говорю: у Флавии наверняка какие то большие неприятности. Ей несвойственна безответственность, ты же знаешь. Но раз она уехала, значит, случилось что то из ряда вон выходящее.
– Да, тут я с тобой согласна, – сказала Марсия, подразумевая то, о чем знала она, но не догадывалась Элена.
– И почему она не поделилась с нами? Мы бы ее поддержали, – продолжила между тем Элена. – Знаешь, я чувствую себя виноватой перед ней: ушла в свои семейные проблемы и не заметила, что подруга страдает.
– Не казни себя понапрасну, – посоветовала ей Марсия. – Уж кто кто, а ты ни в коей мере не повинна в бедах Флавии. Ей бы надо самой хорошенько подумать, что она творит.
– А тебе что то известно? – догадалась Элена. – Флавию опять бросил какой нибудь молодой мальчик?
– Нет, мне ничего не известно, – уклонилась от ответа Марсия и поспешила перевести разговор на другую тему.
Сама же Флавия пробыла в отъезде всего два дня, больше не выдержала – чувство ответственности за работу погнало ее обратно в Рио, перевесив собой чувство вины. Правда, Флавия дала себе слово впредь никогда не допускать ничего подобного в отношениях с Атилиу. Но прямого контакта с Эленой все же избегала, и та по прежнему беспокоилась о душевном состоянии Флавии.
Поэтому и пригласила ее к себе на ужин.
Флавии было неловко туда идти, но еще сложнее оказалось придумать веский повод для того, чтобы отвергнуть это приглашение. И она пошла к Элене.
Встретил ее Атилиу.
– Рад тебя видеть! Я слышал, ты куда то уезжала?
– Будь моя воля, я бы исчезла навсегда! – ответила Флавия.
– Перестань! Из за нескольких поцелуев?..
– Но они оставляют следы. И могут завести куда угодно.
– Отлично! – дерзко улыбнулся Атилиу. – Я готов: куда угодно и когда угодно!
Флавия и без того была как на иголках, а от этих его слов совсем растерялась, смутилась. Ей захотелось тотчас же повернуть обратно, убежать. Но в гостиную уже вошла Элена, и отступать было поздно.
Боясь выдать свое смятение и пытаясь отвлечь внимание Элены, Флавия прибегла к нехитрой уловке:
– Элена, как поживает твой замечательный внук? Я его сто лет не видела. Где он?
– Спит. Хочешь посмотреть на него? Пойдем в детскую, – с готовностью откликнулась Элена, не заметив ничего странного в поведении подруги.
Так Марселинью, сам того не ведая, помог Флавии, а заодно и Атилиу, снять возникшую напряженность.
Потом пришла Эдуарда, и все семейство вместе с гостьей расположилось за щедро накрытым столом.
Присутствие Эдуарды оказалось как нельзя кстати: беседа сразу приобрела непринужденный характер, и внешне все выглядело так же, как в былые времена.
Флавия, правда, оставалась чуть чуть скованной, но Элена объясняла это какими то личными неприятностями подруги и всячески пыталась ее развлечь. Что же касается Атилиу, то он держался спокойно и уверенно, а к концу ужина даже счел возможным посвятить дам в свои планы:
– Мне сегодня сделали прекрасное предложение. Теперь я смогу быть в свободном плавании и не зависеть ни от компании, ни от дома.
– То есть как – от дома? – спросила обескураженная Элена.
– Хочу снять помещение под собственную мастерскую, – пояснил он.
– И ты уйдешь из компании?
– Да. Как только закончу проект торгового центра.
– Но почему? Тебе ведь там всегда нравилось работать. Может, не стоит порывать с компанией полностью? – высказала свое мнение Эдуарда.
– Нет, пора, – твердо произнес Атилиу. – Там я не принадлежу себе. А мне всегда хотелось уделять побольше внимания творчеству и… личной жизни.
– Ты мог бы работать и дома, – робко вымолвила Элена.
– Нет. Мне нужна мастерская. Может, со временем я возьму себе помощника.
– А ты помнишь тот пустой дом, что рядом с нашей мастерской? – обратилась к Атилиу Флавия. – Его не то сдают, не то продают. Надо выяснить.
– Будь добра, выясни, – подхватил он. – Сможешь это сделать завтра?
– Я могу сходить туда и посмотреть, – вызвалась Элена, но Атилиу отказался от ее услуги:
– Нет, пусть этим займется Флавия. Насколько мне известно, ей такие переговоры удаются лучше, чем тебе.
Элена молча стерпела обиду, и вообще в тот вечер больше не перемолвилась и словом с Атилиу.

А утром, как всегда в последнее время, проснулась рано и долго бродила вдоль берега, пережидая, пока Атилиу отправится на работу.
Когда же она вернулась домой, то ее встретила Тадинья и доложила, что Эдуарда ушла гулять с Марселинью, а Атилиу, похоже, и не собирается ехать в офис.
Элена хотела выскользнуть из дома незамеченной, но Атилиу решительно преградил ей дорогу. В руках у него был дневник Элены, и, увидев это, она похолодела.
– Ты… прочитал?..
– Нет. Но решил, что нам надо серьезно поговорить. Может, в последний раз.
– А зачем ты взял мой дневник? Зачем рылся в моем столе?
– Затем, что намерен наконец узнать твою тайну. Я не собираюсь читать дневник тайком от тебя, а просто требую, чтобы ты сама прочла его вслух. Иначе нашему браку конец.
– Нельзя же ставить наш брак в зависимость от твоего каприза.
– Каприза?! – возмутился Атилиу. – Ты скрываешь от меня что то важное, постоянно лжешь мне, а я, выходит, капризничаю? Нет, Элена, сегодня ты откроешь мне правду. Или сегодня же мы расстанемся навсегда.
– Я не узнаю тебя, Атилиу. Ты же говорил, что любишь меня! – в отчаянии воскликнула Элена.
– Брак зависит не только от любви, – возразил он. – Чтобы выжить, ему нужны доверие, честность, откровенность. Чего между нами нет. И поэтому наш брак агонизирует. Так же, впрочем, как и наша любовь.
– Ты не прав. Постарайся понять меня, – взмолилась Элена.
– Да разве можно найти более терпеливого человека, чем я? Но всему есть предел, и такой предел для меня наступил. Я даю тебе последнюю возможность исправить положение. Ты должна рассказать правду, которой так боишься! Я уже говорил с Эдуардой, Марселу, Виржинией. Пытался у них выведать какую то информацию. А теперь решил: хватит! Сегодня ты расскажешь мне сама все, о чем я имею право знать!
– Мне нечего тебе сказать… Ты должен поверить…
– Все, Элена, больше не могу. Прекрати! – вышел из себя Атилиу. – Каждый твой отказ я воспринимаю как оскорбление. Потому что ты держишь меня за недоумка. Возьми свой дневник и утешайся им. Только не забудь написать на последней странице: «Конец семье». Потому что между нами все кончено! Я ухожу!
Он отшвырнул в сторону ее дневник и быстрым шагом направился к выходу.
Элена бросилась за ним. Вцепилась в его руку, упала перед ним на колени.
– Подожди, Атилиу! Выслушай меня, умоляю!
– Встань, пожалуйста. Это ни к чему. Ты плохая актриса, Элена.
– Хорошо, я встану, только пообещай, что выслушаешь меня.
– Ладно. Что ты хочешь мне сказать?
– Допустим, что у меня и в самом деле есть… тайна, – с трудом начала она. – Что то произошло в моей жизни, о чем я умалчиваю. Но пойми: я молчу только потому, что не имею права открыть это тебе!
– Значит, мужу ты сказать не можешь, а Сезару и Виржинии – можешь?
– Они ничего не знают!
– Перестань, Элена! Я больше не могу выносить твоей лжи! Это переходит все границы! Виржиния была близка к тому, чтобы все мне рассказать. Здесь, вот в этой комнате. Когда увидела меня с Марселинью на руках. Но тут вошла ты и – перепугалась! О, как ты перепугалась, что Виржиния тебя выдаст!
– Да что она могла тебе рассказать?!
– Помолчи! Я еще не все сказал. Помнишь, как повел себя Сезар? Там, в баре? Думаешь, я ничего не понял? Считаешь меня полным идиотом? Говори, что ты от меня скрываешь!
Он подступил к Элене так близко и смотрел на нее так пристально, что она невольно попятилась.
– Я ни в чем не виновата… Поверь мне…
Атилиу это разозлило окончательно. Он даже занес руку для удара, но вовремя опомнился, отступил на шаг.
– Не вынуждай меня делать то, что мне несвойственно, – произнес он глухо. – Давай лучше разойдемся. Иначе я могу дать волю рукам. А это не в моих привычках.
Элена, действительно не видевшая его никогда в таком гневе, испугалась, но продолжала отчаянно защищаться, выбрав для этого не самый лучший способ.
– Ты перепутал меня со своими прежними женщинами, которые тебя обманывали. Они не отстали от тебя до сих пор и хотят нас развести!
Такой упрек задел за живое Атилиу, и он принялся страстно опровергать утверждение Элены.
– Если ты имеешь в виду Изабел и Бранку, то я должен сказать, что при всех их недостатках они никогда не обманывали меня так, как это делаешь ты! А если говорить об Алисии, то она вообще была женщиной достойной. Мне не в чем было ее упрекнуть за всю нашу жизнь! И когда я встретил тебя, мне показалось, что ты – такая же чистая и благородная женщина, как моя первая жена. Но я жестоко ошибся. Из всех вас четверых ты меньше всего заслуживаешь моей любви! Прощай!
Он снова решительно направился к выходу, и Элена остановила его уже на пороге. Дальнейший их разговор происходил при открытой двери и стал достоянием ошеломленной Ленор.
Элена рыдала, умоляя Атилиу не бросать ее, а он порывался уйти, говоря, что между ними все кончено. Однако Элена вцепилась изо всех сил в его руку и не отступала.
– Прости меня, – упрашивала она. – Я согласна, что перестала следить за собой, за домом, за тобой. Но у нас еще все наладится. Давай снова поедем в Италию, в Венецию… Вновь обретем друг друга… Мы ведь редко бывали одни… А сейчас у Эдуарды опять налаживаются отношения с Марселу…
– Эдуарда нам никогда не мешала, – возразил Атилиу. – А Марселинью тем более! Даже наоборот – благодаря им здесь появилась хоть какая то атмосфера семьи.
– Я сделаю все, чтобы наша семья стала полноценной, – подхватила Элена, но Атилиу оборвал ее:
– Нет, ты уже ни на что, как я вижу, не способна. У тебя сегодня был последний шанс все исправить. Но ты пренебрегла им. Да и я вряд ли смогу жить с тобой, потому что не верю тебе! Давай разойдемся сейчас и сохраним хотя бы чуточку уважения друг к другу!
Он резко отдернул руку и стремительно, почти бегом, стал спускаться по лестнице. Элена же продолжала кричать ему вслед:
– Вернись, Атилиу!.. Дай мне еще один шанс!.. Я люблю тебя!..
Тадинья и Ленор подхватили ее под руки и увели в квартиру.
– Вы только не говорите Эдуарде о том, что тут произошло, – попросила их Элена. – Пусть она пока не знает. А я… Мне сейчас так плохо!.. Я поеду к Виржинии.

Направляясь к сестре, Элена не надеялась найти там решение. Просто она нуждалась в человеке, которому не надо было объяснять причину разрыва с Атилиу и от которого можно было получить хоть какой то совет.
Виржиния не удивилась случившемуся – она считала, что Атилиу и так терпел слишком долго. Поэтому и совет дала единственно возможный в такой ситуации:
– Что ж, снимай кольцо. Привыкай к тому, что ты не замужем.
– Это жестоко, Виржиния! – укорила ее Элена.
– Прости. Но у тебя, по моему, нет иного выхода.
– К сожалению, нет, – согласилась Элена. – Я потеряла Атилиу потому, что не рассказала ему правды. Но если расскажу, то все равно его потеряю: он меня не сможет простить.
– Но в этом случае хотя бы твоя совесть будет чиста!
– Да Бог с ней, с совестью! – махнула рукой Элена. – Раз уж Атилиу ушел, то мне нужно хотя бы дочку спасти. Я ничего ему не скажу, даже под страхом смерти! Эдуарда сейчас помирилась с Марселу. Завтра они поедут в Ангру, вместе с Марселинью… Нет, Атилиу ничего от меня не узнает!
– Он рано или поздно узнает от Сезара или от Антенора, или как нибудь еще. Это может произойти в любой момент, и тогда Атилиу потребует назад ребенка. А чем старше будет Марселинью, тем больнее будет Эдуарде. И вряд ли она сможет тебя простить.
– Я буду молить Бога, чтобы Атилиу никогда не узнал правды!
– Ты сейчас говоришь и сама себе не веришь, – укоризненно покачала головой Виржиния. – Я бы врагу не пожелала оказаться в таком тупике, в какой ты себя загнала. Сейчас против тебя только один Атилиу, а завтра к нему присоединятся Эдуарда, Марселу и, вполне возможно, твой собственный сын, Элена!

В офисе Атилиу появился мрачнее тучи, и Паула сразу догадалась, что с ним случилось нечто такое, о чем даже не следует спрашивать. Сказала только, что ему несколько раз звонила Флавия.
За это известие он ухватился как за соломинку – лицо его просветлело, в глазах сверкнула слабая искорка надежды.
Позвонив Флавии, Атилиу узнал, что дом, о котором вчера шла речь, сдается внаем.
– Я уже была там, – бойко докладывала Флавия. – Совсем небольшой ремонт сможет превратить этот дом в рай! Приедешь посмотреть?
– Да я уже и не знаю, стоит ли это делать…
– Почему? – огорчилась его нерешительности Флавия.
– Потому что я сегодня разошелся с женой, – ошарашил ее таким сообщением Атилиу. Флавия в растерянности молчала, а он продолжил: – И если открою свою контору под боком у Элены, это может быть воспринято как провокация.
– А может, наоборот – так вам легче будет помириться? – обрела дар речи Флавия.
– Я не подросток, чтобы бегать туда сюда.
– Конечно, я понимаю. Но что мне сказать хозяину дома?
Атилиу несколько секунд подумал и ответил:
– Ладно, я тут разберусь с делами и заеду, сам посмотрю.
– Отлично! Буду ждать тебя! – с нескрываемой радостью воскликнула Флавия.
Пообещав ей приехать, Атилиу вовсе не был уверен, что снимет тот дом под свою мастерскую. Единственное, в чем он сейчас не сомневался, – это в желании видеть Флавию. Только с ней – открытой, искренней в своих чувствах – можно было хоть немного отдохнуть душой. Ведь Флавия вся как на ладони. Атилиу понятны и ее страстная любовь к нему, и ее угрызения совести. А это дорогого стоит!
Он уже собрался покинуть кабинет, но туда неожиданно вошла… Элена.
– Что тебе здесь нужно? – грубо встретил ее Атилиу.
– Я не могу с тобой так расстаться…
– А я не могу тебя больше видеть!
– Но неужели мы не сможем понять друг друга?
– Я тебя прекрасно понял! Надеюсь, и ты понимаешь, почему нам пришлось расстаться.
– Да, понимаю… Но давай попробуем начать все сначала! Поедем в Венецию!..
– Я наперед знаю все, что ты можешь мне сказать, – прервал ее Атилиу. – И не хочу больше этого слышать! Никакой Венеции не будет! Никогда!
Давая понять Элене, что их разговор окончен, он вызвал к себе Паулу и жестко распорядился:
– Я на два дня уеду в Сан Паулу, а ты перевези материалы по торговому центру с квартиры Элены в мою собственную. Договорились?
– Хорошо, – пообещала растерянная Паула. Элена восприняла это как оскорбление.
– Вызови, пожалуйста, для меня такси, – дрожащим голосом обратилась она к Атилиу. – Я сейчас не смогу вести машину.
– Ты можешь поехать со мной, – сказал он. – Я как раз собирался к Флавии. Посмотрю тот дом, и потом мы вместе с тобой поедем к Эдуарде. Полагаю, ей надо знать, почему из нашего брака не вышло ничего хорошего. Не хочу, чтобы она считала меня подлецом.
– Не впутывай в это Эдуарду, прошу тебя! – взмолилась Элена, но Атилиу был тверд в своем решении:
– Нет, это ты не впутывай меня в свою ложь! Эдуарда для меня не чужая, и я просто обязан проститься с ней по человечески.
Элена не смогла на это что либо возразить, и вдвоем с Атилиу они поехали в ее мастерскую.
Увидев их вместе, Флавия с трудом сумела скрыть свое огорчение. Неужели они так быстро помирились? А она то, глупая, размечталась! Ей уже виделась счастливая совместная жизнь с Атилиу!..
– Ну что, пойдем смотреть дом? – обратился к ней Атилиу.
– Да да, сейчас, – встрепенулась Флавия и лишь у самого выхода сообразила, что Элена с ними почему то не идет.
– А ты? – обернулась к ней Флавия. – Не хочешь посмотреть?
– Нет. Я подожду вас здесь, – натужно вымолвила Элена.
Флавия поняла, что примирение супругов ей только почудилось, и ее душа вновь возликовала.
А Элена после их ухода сразу же позвонила Эдуарде:
– Доченька, я должна сообщить тебе неприятную новость. Мы с Атилиу временно расстаемся…
– Почему? Что случилось? – испуганно воскликнула Эдуарда.
– Атилиу сам тебе все объяснит. Он хочет с тобой повидаться. Не уходи, пожалуйста, никуда из дома. Мы скоро приедем.
Когда же они приехали и Атилиу увидел заплаканное лицо Эдуарды, от его решимости сообщить ей истинную причину разрыва не осталось и следа. Особенно же его тронуло то, что встревоженная Эдуарда бросилась не к матери, а к нему. Обняла его и, глядя прямо в глаза, спросила:
– Почему, Атилиу? Объясни!..
В глазах ее была такая боль! И Атилиу понял, что не может причинить еще большие страдания этой девочке, к которой успел привязаться всей душой. Поэтому ответил уклончиво, но твердо:
– Мне очень жаль, Эдуарда, что все так вышло. Но мы с твоей мамой действительно расстаемся. А почему – пусть она сама тебе объяснит. Как сочтет нужным. Я же, соглашусь на любую ее версию.
Потом он поцеловал на прощание Марселинью, пожелал счастья Эдуарде и, взяв кое что из вещей, ушел. А Эдуарда набросилась с расспросами на мать:
– Признайся, вы расстались из за того, о чем мне намекал Атилиу? Ты что то от него скрывала? А теперь он все выяснил и не смог с тобой жить?
– Нет! Нет! – закричала в отчаянии Элена.
– Но он не мог уйти без веской причины, – стояла на своем Эдуарда. – Мамочка, скажи, в ту ночь действительно случилось что то ужасное?
– Нет, доченька. Успокойся. Ничего тогда не случилось, и вообще никакой тайны не существует. Просто Атилиу оказался человеком чересчур мнительным. Но расстались мы вовсе не из за его мнительности. Наша любовь не выдержала испытания браком. Так бывает, ты теперь сама это знаешь.
– Да, знаю. Но мне теперь известно и другое: любовью надо дорожить, ее надо беречь, мама! Нельзя ссориться по любому поводу, обижать друг друга. Тогда гораздо труднее будет вновь помириться.
– Именно поэтому мы с Атилиу и решили на время разъехаться – чтобы не наговорить друг другу лишнего, чего потом нельзя будет простить. Так что ты за нас не волнуйся. Я уверена, что между нами все наладится. А ты поезжай в Ангру и постарайся там окончательно помириться с Марселу.
– Да, мамочка, я постараюсь… Но все же мне за тебя очень тревожно…

Орестес возвращался из следственного изолятора, в котором продолжал находиться Фернанду. Настроение у него было скверным, потому что во время свидания Фернанду поделился с ним своими тревогами в связи с приближающимся судом, исход которого должен был во многом зависеть от искусства адвоката. А как можно быть уверенным в том, что адвокат, пусть и самый искусный, сумеет убедить судей в невиновности Фернанду!
Разумеется, Орестес всячески подбадривал его, но сам был удручен и не хотел возвращаться в таком печальном настроении домой, чтобы не огорчать Лидию. Он решил немного прогуляться по городу, собраться с мыслями, а затем уже предстать перед Лидией.
Но улица, как нарочно, пестрела вывесками ресторанов и баров, искушая Орестеса зайти и пропустить рюмочку. Поэтому во избежание соблазна он надумал зайти домой к Элене – навестить Эдуарду и внука.
Однако благополучно миновать бар ему в тот день все таки не удалось, так как по пути к Элене он встретил старого приятеля Камаргу, который на радостях угостил его парой рюмок крепкого напитка.
Таким образом из бара Орестес вышел уже в сумерках. Но показываться на глаза Лидии в таком состоянии вообще не стоило, и Орестес, осознав это, вновь продолжил свой путь к Элене.
Он не знал, что хозяев не было дома: Эдуарда вместе с Марселинью уехала в Ангру, Элена ушла к Виржинии, а Атилиу вообще теперь жил в другом месте.
Встретила Орестеса только Тадинья, сказав, что Элена скоро должна вернуться и он может ее подождать.
Орестес так и поступил.
Сначала он дожидался Элену в гостиной, затем от скуки заглянул в ее комнату, зажег свет, устало опустился на стул. Рассеянно взял в руки лежавшую на столе тетрадь, открыл ее и прочитал:
«Сегодня Эдуарде исполнилось пять лет. У нас было очень весело. Ей подарили много подарков. Но отец так и не пришел. Эдуарда легла спать со слезами на глазах».
Прочитав такое, Орестес тоже прослезился, ощутив горькое раскаяние за свои прошлые ошибки. Но несмотря на это, дневник в сторону не отложил, а продолжил листать его, останавливаясь на отдельных страницах и плача, оттого что лишил себя возможности видеть, как росла дочь, и еще больше – оттого, что причинил ей столько страданий.
Так, страница за страницей, он и добрался до той самой записи, которую так и не решился прочитать Атилиу:
«У меня ребенок родился нормальным, а ребенок Эдуарды умер. Даже не знаю, как это получилось, но я поменяла детей с помощью Сезара. Вместо ребенка Эдуарды я отдала ей своего…»
В первый момент Орестес подумал, что из за выпитого виски он неверно понял смысл прочитанного. Но, перечитав то же самое несколько раз, пришел в ужас. Как же Элена могла решиться на такое?! И как же она, бедняга, живет сейчас, скрывая в себе эту страшную тайну?
Несколько минут он сидел ошеломленный, раздавленный, не зная, что ему теперь делать с этой ненароком открывшейся тайной.
Но тут за дверью послышался шум, и Орестес, поспешно закрыв тетрадь, вышел, полагая, что это вернулась домой Элена. Однако увидел не ее, а Атилиу.
Тот хмуро поздоровался с Орестесом и сказал, что зашел сюда на минуту – только взять понадобившийся чертеж.
– Что, срочная работа? Приходится трудиться даже по ночам? – сочувственно произнес Орестес.
– Нет, почему по ночам? – не понял его Атилиу.
– Но ты же собираешься возвращаться обратно в офис?
Атилиу лишь теперь сообразил, что Орестесу ничего не известно об их разрыве с Эленой, и пояснил:
– К сожалению, дела у нас обстоят гораздо хуже, чем ты думаешь. Если бы это была всего лишь срочная работа, то я был бы счастлив. А так… В общем, мы с Эленой разошлись, и я теперь здесь не живу.
Это было уже второе потрясение за сегодняшний вечер, справиться с которым подвыпивший Орестес должным образом не сумел. Он только испытал острый приступ жалости к Атилиу, к Элене, к Эдуарде, но тут его сознание дало явный сбой. Орестесу вдруг показалось, что он случайно овладел истиной, которая может разом осчастливить всех.
И тогда он выпалил вдогонку уходящему Атилиу:
– Постой! Я должен рассказать тебе что то важное… Твой сын жив!..
Но Атилиу был настолько занят своими мрачными мыслями, что захлопнул за собой дверь, так и не услышав Орестеса.

Глава 18

Элена стоически переносила свой разрыв с Атилиу, безропотно принимая случившееся как вполне заслуженное наказание за содеянный грех. По сути, она давно сделала выбор между мужем и дочерью, а теперь только пожинала горькие плоды этого не самого удачного решения. Потому и переживала все терпеливо и молча.
Для ее коллег уже не было секретом, что она разошлась с Атилиу и он уехал в Сан Паулу вместе с Флавией. Анинья и Марсия не жалели осуждающих слов в адрес Флавии, очень удивляясь тому, что Элена ее при этом защищала.
Эдуарда каждый день звонила матери из Ангры, подбадривая ее и всякий раз высказывая надежду, что Атилиу скоро вернется, поскольку теперь на собственном опыте убедилась, что двое любящих людей не могут долго находиться в разлуке. Элена в ответ поддакивала, не желая огорчать дочь, но сама прекрасно понимала, что к прежнему счастью с Атилиу ей теперь возврата нет.
Днем она забывалась в работе, а вечером сидела дома одна или к ней на огонек заходила Сирлея. Соседки пили чай и жаловались друг другу на горькую женскую долю. Правда, Элена говорила об этом скупо, а Сирлея тараторила без умолку, выкладывая все новые подробности своей семейной жизни. Говорила, что Нестор по ней скучает, часто звонит, утверждая, будто жизнь без нее потеряла для него всякий смысл. А она, Сирлея, не может ему поверить снова, после такого страшного обмана.
Элена вздыхала, думая о том, что и Атилиу тоже ей больше никогда не поверит и не сможет ее простить.
А Сирлея тем временем уже говорила о Катарине, которая так увлеклась съемками, что ее, похоже, перестал интересовать Родригу. Парень звонит, приглашает ее на свидания, а ей все некогда. Зато к отцу она по прежнему питает устойчивое чувство ненависти. Сирлею это даже пугает, но она ничего не может поделать с дочерью. Недавно Нестор позвал Катарину на день рождения его сына и получил такой отпор, что Сирлее даже стало жаль бывшего мужа.
– Я думаю, Катарина простила бы его только в том случае, если бы Нестор снова к нам вернулся.
– А он этого хочет?
– Да. Но я уже не знаю, нужно ли это мне, – грустно произнесла Сирлея. – А что ты посоветуешь?
– Из меня плохой советчик, – не менее грустно промолвила Элена. – Я в своей жизни не всегда могу разобраться. Так что поступай, как тебе подскажет сердце.
То же самое она посоветовала и Виржинии, у которой неожиданно возник разлад с Рафаэлем.
– Поначалу я думала, что его замкнутость и отчуждение объясняются отсутствием работы, – говорила Виржиния сестре. – После продажи клиники Рафаэль чувствовал себя неуютно, и это можно было понять. Но потом он, совсем как Арналду, зачастил в какой то клуб и стал пропадать там вечерами. А теперь вдруг заявил, что ему нужно уехать на пару недель из Рио – якобы собраться с мыслями. Я отпустила его, но сердце подсказывает мне, что дело тут не в отсутствии работы, а… в наличии другой женщины!
– Ты не пробовала с ним поговорить об этом прямо? – спросила Элена.
– Нет. Только намекала… Но он уходит от такого разговора. Видимо, еще не настало время для откровенности. А когда настанет – я могу лишиться мужа… Я очень рассчитываю на Педру: может, он сумеет поговорить с Рафаэлем по мужски?
Приезда Педру ожидала не только Виржиния, но и Сирлея.
Элена знала об этом и, когда брат приехал, устроила у себя ужин, позвав на него сестру и соседку.
Педру, огорченный семейными неурядицами сестер и воодушевленный присутствием Сирлеи, пообещал, что поговорит не только с Рафаэлем, но и с Атилиу и попытается все уладить.
Элена не стала разочаровывать брата, хотя не сомневалась в бессмысленности его беседы с Атилиу. Зато Виржиния несколько воспрянула духом и в таком, приподнятом, настроении уехала домой.
А Педру вышел проводить Сирлею до двери ее квартиры, да так и застрял там. Элена уснула, не дождавшись возвращения брата…

Прочитав дневник Элены, Орестес оказался в сложном положении. Как ей сказать об этом? Как объяснить, почему он стал читать чужой дневник? Но самое главное – что посоветовать Элене?
Не придумав ничего дельного, он решил попросту поговорить с ней, узнать, что она сама собирается делать. Ведь жить с такой страшной тайной в душе долго нельзя – в этом Орестес был убежден.
Однако выбраться к Элене ему все никак не удавалось, потому что он должен был поддерживать своим участием Лидию. Близившийся суд над Нанду совсем лишил ее покоя. Она не верила в благополучный исход дела, и на то у нее имелись основания: кто подбросил наркотики, по прежнему не было ясно, а Фаусту, от чьих показаний во многом зависела судьба Нанду, продолжал где то скрываться. Поэтому Лидию мучили дурные предчувствия, и Орестес, не имея возможности облегчить участь Нанду, старался хотя бы поддержать Лидию.
Милена тоже в последние дни чувствовала себя не лучше Лидии. Все валилось у нее из рук, в фирме она работала через силу, а мысли ее были заняты только Нанду и предстоящим судом над ним. Опереться же в те трудные дни ей было не на кого. Правда, оставался Леонарду. Он взвалил на себя все заботы об их совместном предприятии, успевая при этом не оставлять без внимания и Милену. В частности, он строго следил за тем, чтобы она не садилась в таком состоянии за руль, и сам отвозил ее в офис и обратно.
Однажды, когда они вместе ехали на работу, Милена увидела Фаусту. Он как раз подъехал к бензозаправке и вышел из машины. Леонарду последовал за ним. Но стоило Милене только окликнуть Фаусту, как он вскочил обратно в машину и помчался прочь на предельной скорости.
Леонарду и Милена едва не попали в аварию, преследуя его. Но догнать Фаусту им так и не удалось.
Тогда они отправились в аэропорт – в надежде, что он появится там. Однако Валтер сказал, что Фаусту все еще числится в отпуске и потому здесь не бывает.
Леонарду в какой то момент даже усомнился, действительно ли они видели Фаусту.
– Может, ты обозналась? – сказал он сестре. Но Милена, в прежние времена так часто летавшая в Ангру и много раз видевшая Фаусту, не сомневалась, что это был именно он.
– Я теперь абсолютно уверена: это Фаусту подставил Нанду! Не просто оговорил его, но сам подбросил наркотики, – заключила она. – Иначе зачем бы ему понадобилось убегать от нас, даже не заправив машины? Ведь он же приехал туда, чтобы заправиться. Но вдруг почему то передумал!
– Видимо, он прячется от всех – от нас, от наших адвокатов, от полиции. Боится, что его прижмут как следует и он из свидетеля быстро превратится в обвиняемого.
– Да, Леу, ты прав. Фаусту боится! И его надо как следует прижать! Но мы с тобой не сможем это сделать без посторонней помощи.
– Может, возьмем с собой Тражану? Помнишь, он обещал нам помочь?
– Да, я думаю, Тражану согласится поехать с нами к этому типу, – согласилась Милена. – Адрес мы знаем, так что все теперь в наших руках.
Спустя час они втроем подкараулили Фаусту возле его дома. Он был сильно напуган и не хотел с ними разговаривать.
– Почему вы меня преследуете? Я ни в чем не виноват! Кто вам дал право врываться ко мне без разрешения?
– А ты вызови полицейских и объясни им, почему мы тебя преследуем и почему ты от нас убегаешь, – посоветовала Милена.
– Я не собираюсь никому ничего объяснять, – стоял на своем Фаусту. – А говорить о твоем зарвавшемся выскочке буду только в суде!
– Там тебя уж точно выведут на чистую воду! – злорадно подхватила Милена, но Леонарду попросил ее быть сдержаннее и сам обратился к Фаусту:
– Мы ведь не угрожаем тебе, а только просим помочь Нанду. Он ни в чем не виноват. Кто то специально подстроил для него эту ловушку. Может, ты видел что то подозрительное в тот день?
– Я ничего не видел и ничего не знаю. А кто это с вами? – указал он на Тражану.
– Это друг нашей семьи.
До сих пор молчавший Тражану обратился к Фаусту, пристально глядя тому в глаза:
– Я тоже хотел бы знать, почему ты бежал от Милены и Леонарду.
– Я просто испугался! Я боюсь этого суда! Мне надо будет делать там какое то заявление. А моя жизнь уже сейчас превратилась в ад! Жена от всех этих неприятностей нервничает, младший сын заболел…
– Даже младший сын в курсе твоих грязных делишек? – вставила свое слово Милена. – Бедный ребенок! Я ему не завидую. Иметь такого подлого папашу!..
Тражану выразительным жестом попросил ее помолчать. А Фаусту пригрозил ей, что если она и дальше будет издеваться, то он и вправду вызовет полицию.
Тражану посоветовал ему успокоиться и вновь задал тот же вопрос, который уже задавал Леонарду:
– Вспомни, пожалуйста, не заметил ли ты чего то особенного тогда в аэропорту. Может, видел кого нибудь, кого там давно не было? Может, кто то вел себя странно?
– Я уже сказал, – раздраженно ответил Фаусту, – ничего не видел, ничего не знаю. Ко мне это не имеет никакого отношения!
– Если ты ничего не видел и не знаешь, то по какому же праву ты заявил комиссару, что Нанду может быть замешан в торговле наркотиками? – строго спросил Тражану.
– Он поинтересовался моим мнением, я его и высказал.
– Сволочь! – не смогла промолчать Милена. – Он же все врет, неужели вы не видите?
– Если ты врешь, то тебе же будет хуже, – сказал Леонарду, и Фаусту визгливо вскрикнул:
– Это что, угроза? Вы мне угрожаете?
– Понимай как хочешь. Но я с тебя просто шкуру спущу, и ты мне за все заплатишь! – ответила вместо брата Милена.
– А ты бы лучше подумала о своей шкуре! – неожиданно показал зубы Фаусту. – Связалась с бандитом! По твоему Нанду уже давно тюрьма плакала, вот он там наконец и очутился!
– Я убью тебя, сволочь! – бросилась на него с кулаками Милена, но ее вовремя удержали Тражану и Леу. Она вынуждена была повиноваться, однако пообещала Фаусту: – И все равно я засажу тебя за решетку, подонок! Это ты подбросил наркотики!
Лицо Фаусту перекосилось от страха, но он быстро взял себя в руки и злобно рассмеялся:
– Если ты такая могущественная, то почему же не вытащишь из тюрьмы своего ненаглядного? Не потому ли, что он – далеко не невинная овечка?
Тут уже не выдержал Тражану и заговорил тоном, не предвещающим ничего хорошего:
– Послушай, парень, мне надоела вся эта комедия, которую ты тут перед нами ломаешь. Теперь мне придется взяться за тебя по другому!
– Вы ничего не сможете со мной сделать! – в испуге воскликнул Фаусту. – А я – смогу! Если я расскажу судье, как вы мне угрожали, то положение вашего Фернанду еще более ухудшится!
– Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – все в том же тоне продолжил Тражану. – О твоих показаниях. Советую тебе тщательно продумать то, что ты собираешься сказать в суде. Будь поосторожней со словами!
– Я скажу что знаю!
– Ты скажешь правду, – с нажимом на последнем слове произнес Тражану.
– А если не стану говорить? Что будет тогда? Вы изобьете меня?
– Нет, в дерьмо я ступаю только по невнимательности, – грозно промолвил Тражану и, видя, что Фаусту дрожит от страха, но пытается скрыть это, продолжал нагнетать угрозы: – У меня есть другие методы. Перед тобой не какой то там карасик, перед тобой – акула! Мои люди уже разбираются в твоих бумагах. И я почему то уверен, что они обязательно раскопают что то интересное. В общем, если я узнаю, что это ты подставил Нанду подножку, то тебе будет очень несладко в жизни! Тогда я тебя из под земли достану! Ты у меня попляшешь!
С тем они и расстались.
Подойдя к машине, Тражану сказал Милене и Леонарду:
– Я ведь не просто блефовал. Сейчас я вызову сюда по сотовому телефону двух частных детективов, и пусть они все время маячат у него перед глазами, не скрывая, что следят за ним. Этот Фаусту долго не выдержит. У него обязательно сдадут нервы, и, возможно, он выведет нас на верный след.

Еще до того, как Фаусту случайно попался на глаза Милене, он успел позвонить Розе, и теперь она, сидя в гостях у Бранки, докладывала:
– Фаусту вернулся в Рио и сразу же позвонил мне. Требовал еще денег. Я сказала, что денег у меня нет, но, возможно, что нибудь и достану потом – в зависимости от его поведения на суде. Я правильно сделала? – спросила она в надежде на одобрение Бранки.
– Правильно, – сказала та. – Но только он больше ничего не получит.
Розе такая беспечность показалась неоправданной.
– Я должна тебе сказать: Фаусту очень боится, что адвокат Фернанду может его запутать на суде. В общем, он боится, как бы его не обвинили в организации этого преступления.
– Какого преступления? О чем ты говоришь, Роза? Забудь о нем! – раздраженно произнесла Бранка. – Меня сейчас гораздо больше занимает Изабел. Я должна с ней поквитаться! Не успокоюсь, пока не отберу у нее драгоценности, квартиру, работу и… жизнь!
– Что ты задумала, Бранка? – испугалась Роза. – Тебе мало того, что мы сфальсифицировали дело Фернанду, так ты еще хочешь ввязаться в убийство?!
– Кто тебе сказал про убийство, Роза? – укоризненно воззрилась на нее Бранка. – Я думала всего лишь о несчастном случае!
– Ты с ума сошла! Представляешь, к чему это может привести? Я просто боюсь за тебя!
– Перестань! Несчастных случаев каждый день бывает огромное количество. Посмотри телевизор, почитай криминальную хронику! Почему Изабел не может попасть, скажем, в какую нибудь аварию?
– Нет, я не позволю тебе этого сделать! – решительно заявила Роза. – И уж точно не стану в этом участвовать.
Бранка хотела ей что то возразить, но тут вошла Зила и сообщила, что звонит «сеньор Фаусту, которому срочно надо поговорить с доной Бранкой или с доной Розой».
– Скажи ему, что мы сейчас очень заняты, – распорядилась Бранка. – Пусть оставит свой номер телефона, мы потом ему позвоним.
Зила отправилась выполнять указание, но сразу же вернулась:
– Он просил, чтобы вы перезвонили ему срочно!
– Какая наглость! – возмутилась Бранка.
– Я же говорю: он требует свое и нас в покое не оставит, – сказала Роза, а Бранка, заметив любопытство на лице Зилы, грубо прикрикнула на служанку:
– А ты чего здесь стоишь? Уши развесила! Доложила и убирайся вон!
Зила обидевшись ушла. И в сердцах сказала Ромеу:
– Я не сомневаюсь, что арест Нанду – это дело рук доны Розы, а может, и доны Бранки!
– С чего ты взяла? – насторожился Ромеу.
– Да я уже давно их подозреваю. Знаешь, то одно услышишь, то другое… Может, мне поговорить с Миленой? Или с Леу?..
– Надо бы, если наша госпожа так жестоко обошлась с парнем, – поддержал ее Ромеу.
– Все так, но я боюсь потерять работу, – вздохнула Зила.
– А ты поговори с Миленой. Она тебе до конца жизни будет благодарна.
– А дона Бранка до конца жизни будет меня преследовать!
– Эх ты, Зила! – укорил ее Ромеу. – Нанду незаслуженно томится в тюрьме, Милена страдает, а ты дрожишь за свое место в этом доме. Наберись смелости!
Зила задумалась, но ненадолго: вновь позвонил Фаусту, и она пошла докладывать о его звонке Бранке.
– Какой же надоедливый тип! Это уже переходит все границы! – рассвирепела та. – Скажи ему, Зила, что я не желаю с ним разговаривать и пусть он не смеет больше сюда звонить!
Когда Зила вышла, Бранка продолжила, уже обращаясь к Розе:
– Почему он сюда звонит? Это не входило в мои планы!
– Я же тебе говорила, что он требует денег!
– Если так, то я буду вынуждена принять решительные меры. Не позволю, чтобы меня шантажировал какой то нищий! Мне достаточно и Изабел!
Поговорив с Розой еще какое то время о том о сем, Бранка вполне успокоилась, но тут ее внимание привлек странный шум, доносившийся со двора. Она даже не успела толком прислушаться, как в гостиную ворвался Фаусту – собственной персоной. Вслед за ним вбежал запыхавшийся Ромеу.
– Я не пускал его, дона Бранка. Но он меня оттолкнул и прорвался…
– Ладно, иди, Ромеу. Я выясню, что нужно этому человеку, – сказала Бранка, понимая, что так просто Фаусту теперь отсюда не уйдет.
Зила же притаилась за дверью и максимально напрягла слух.
Слышно было не очень хорошо, но все же она поняла главное: гость до смерти напуган, к нему домой приходили Милена и Леонарду в сопровождении детектива, угрожали разоблачением, и если дело принимает такой оборот, то ему, Фаусту, нет резона покрывать всю компанию.
К тому времени Милена и Леонарду уже вернулись домой, и Бранка, испугавшись, что они могут увидеть здесь Фаусту, спешно пригласила его в кабинет.
Дальнейшего разговора Зила не смогла услышать, но ей и так уже все было ясно.
А Фаусту, войдя в кабинет, продолжал твердить то же самое: кто то его выдал, иначе бы им не заинтересовались детективы.
– Этот тип, который ко мне приходил, прямо сказал, что его люди ведут самостоятельное расследование и обязательно докопаются до истины, – повторял он слова Тражану. – А я не собираюсь сидеть в тюрьме один!
– Ты думай что несешь! – одернула его Бранка. – За риск тебе хорошо заплатили! Так что эти деньги все равно останутся в твоей семье, даже если тебе придется сесть в тюрьму.
– У меня серьезно болен сын. На его лечение нужны огромные деньги!
– Ладно, я оплачу это лечение, – пообещала Бранка. – А ты успокойся и не смей больше сюда звонить и уж тем более приходить. Так ты навлечешь подозрение на всех.
– Но мне нужны большие деньги! Вы это поняли? – добивался своего Фаусту.
– Поняла. Я очень хорошо тебя поняла! – с нескрываемым презрением взглянула на него Бранка. – Роза, проводи его, пожалуйста, через черный ход. А завтра отдашь ему деньги. Мне ведь еще надо их получить в банке.
Розе повезло: она проводила Фаусту к воротам, не столкнувшись ни с кем из членов семьи Моту. Однако этот маневр не укрылся от глаз Ромеу, о чем он и рассказал Зиле.
– Ну, теперь ты убедился, что тут не все чисто? – взволнованно подхватила она. – Они очень боялись, как бы этого Фаусту никто здесь не увидел. И я знаю, почему боялись! Господи, помоги бедному Нанду освободиться, чтобы мне не пришлось обо всем рассказывать сеньорите Милене!