Глава 2

    В старинном  особняке  дель  Вильяров  и  порядки  царили  старинные.  К
завтраку в обшитой деревом столовой собиралась вся семья. Дон Густаво вдовел
уже много лет, так что за стол садились он  сам,  дочь  Лорена  и  сын  Хуан
Карлос. Взрослые дети в  последнее  время  доставляли  дону  Густаво  немало
забот. У Лорены на  глазах  портился  характер,  все  ее  подруги  были  уже
замужем,  и  она,  тяготясь  одиночеством,  злилась  и  брюзжала.  Все  свое
недовольство на несправедливость судьбы она вымещала на младшем брате. По ее
мнению, он не только незаслуженно пользовался, он просто злоупотреблял  всем
тем, чем жизнь обделила ее, Лорену: свободой, знакомствами,  удовольствиями,
праздниками. Она не могла простить брату его беззаботной жизни,  подозревала
в постыдном, на ее взгляд, пренебрежении занятиями и  каждый  день  делилась
своими подозрениями с отцом. В конце концов и дон Густаво стал замечать, как
поздно возвращается домой Хуан Карлос, как редко бывает  он  дома.  А  когда
дону Густаво из-за сердечного приступа понадобилось сделать кардиограмму, то
в поликлинику  его  сопровождал  не  сын-медик,  а  Лорена.  Однако  на  все
расспросы отца за завтраком - единственном  времени  дня,  когда  вся  семья
непременно собиралась вместе, Хуан Карлос неизменно отвечал, что дела у него
идут наилучшим образом. И искренне считал, что так  оно  и  есть.  Он  давно
забросил  учебники,  перестал  сдавать  экзамены  и  наслаждался  всем,  чем
соглашалась его порадовать жизнь: с увлечением играл  в  поло,  ухаживал  за
хорошенькими девушками, танцевал. Не отставал от него и его  друг  Альберто,
но экзамены Альберто все же сдавал: он был  обручен,  Бренда,  его  невеста,
ждала окончания учебы, и он не мог обмануть ожиданий  девушки.  Однако  Хуан
Карлос отговаривал друга от женитьбы, не видя в ней большого  проку.  Сейчас
он был без ума от красотки-смугляночки, с которой познакомился в парке.
     - Чудо  природы,  -  твердил  он  Альберто.  -  Открытая,   доверчивая,
искренняя. Представляешь, даже целоваться не  умеет...  Будет  забавно...  И
глаза... красивее на свете нет...
     - Глаза действительно красивые, - соглашался Альберто, - но вот  насчет
остального... Ее подружка, скажем прямо, очень даже себе  на  уме,  и  очень
скоро ты убедишься, что и твоя Мария тоже.
     - Да что ты! Она само простодушие, сама естественность! С ней я  просто
отдыхаю душой.
    И Хуан Карлос действительно  просто  отдыхал  с  Марией.  Вырос  он  без
матери, и хотя отец никогда не был особенно суров с сыном, он  видел  в  нем
прежде  всего  наследника  дель  Вильяров,  а  значит,   заботился   о   его
образовании, воспитании, был часто  очень  требователен,  придирчив.  Лорена
тоже ни на секунду не забывала, что  она  -  дель  Вильяр.  Она  страстно  и
неукоснительно соблюдала все тонкости правил хорошего тона, только в  них  и
видела смысл жизни, и оценивала все только с этих позиций. Дома Хуан  Карлос
чувствовал себя зачастую чужим и одиноким. Зато Мария расцветала  от  одного
только его взгляда, и как была при этом хороша! Рядом с  ней  он  чувствовал
себя всемогущим: он все знал, все мог, все умел. Мария дарила  ему  душевный
покой и счастье. И он хотел только одного - быть с ней.
     - Неужели я и вправду нравлюсь тебе, Хуан Карлос? - спрашивала  она.  -
Неужели вправду кажусь красивой?
     - Ты красивее всех на свете! - пылко отвечал он ей. - Меня сводят с ума
твои волосы, глаза, губы... Я теряю рассудок, сам не знаю, что  говорю,  что
делаю... Только ты не сердись на меня...
     - А почему я должна на тебя сердиться?
     - Поверь, я не хочу тебя обидеть, я люблю тебя от всего сердца, можно я
тебя поцелую?
     - Что ты! Вокруг столько народу, нас могут увидеть...  Предчувствие  не
обмануло Марию: их увидела Лорена, проезжающая мимо на машине.
     - Давай найдем место, где мы будем с тобой вдвоем, только ты и я,  и  я
буду целовать тебя, твои волосы, чудесную смуглую кожу, лучистые глаза...
     - Погоди, Хуан Карлос, когда ты говоришь так, мне становится страшно.
    И они бродили по городу, танцевали в дискотеках, перекусывали в кафе,  а
потом Хуан Карлос возвращался домой, и его встречала язвительной репликой  с
порога Лорена:
     - Возвращение блудного сына! - саркастически изрекала она.
     - Я предупреждал, что к ужину ты должен быть дома, -  поддерживал  дочь
дон Густаво, - а сейчас уже десять.
     - У него в голове одна анатомия, папочка, он забывает и про сон, и  про
еду!
     - Не  будь  такой  злюкой,  дочка.  Мужчина  может  себе  позволить   и
поразвлечься.
     - Только  образованная  и  порядочная  девушка  не  может  себе  ничего
позволить! А мужчина может позволить все! Даже  нарушать  правила  приличия,
хороший тон... Я ведь видела  тебя,  Хуан  Карлос,  вместе  с  дамой  твоего
сердца!.. Как элегантна, изысканна! Какая утонченность манер!..
     - Замолчи, Лорена!
     - Но тебе же стыдно! Тебе должно быть стыдно, Хуан Карлос!
    Густаво дель Вильяр,  слушая  перепалку  своих  детей,  решил,  наконец,
разобраться сам, чему его сын посвящает так много времени.

    Глава 3

    В этом дворике жили небогатые люди, зарабатывая на жизнь кто чем  мог  и
помогая друг другу в трудную минуту. Дон Куко, дон Чема, Рене, его помощник,
донья Мати, которая одна растила четверых детей. Старший  ее  сын  -  Виктор
выучился и стал учителем. Днем Виктор  работал  в  школе,  учил  детишек,  а
вечерами в той же школе учил взрослых - тех, кому жизнь не дала  возможности
обучиться  грамоте.  Ходила  к  нему  на  занятия  и  Рита,  но  не  слишком
аккуратно - развлечения занимали ее куда больше учения. Как-то раз, гуляя  с
Марией, Рита повстречала Виктора и стала извиняться за пропуски, ссылаясь на
недостаток времени. Так  Мария  узнала,  что  есть  школа,  где  она  сможет
научиться читать и писать. Дома ей некогда было ходить в школу, там она была
за старшую, на ней было и хозяйство, и младшие  дети.  Теперь  дом  вела  ее
подросшая сестренка, а Мария помогала  им  из  своего  заработка,  регулярно
посылая деньги. Возможность научиться читать и писать обрадовала Марию - как
ей было стыдно, когда пришлось признаться Хуану Карлосу, что  она  не  может
прочесть даже вывеску.
    Но ей опять повезло - ей представилась возможность учиться. Глаза  Марии
лучились счастьем. Но Рите счастье Марии стало внушать тревогу и опасения.
     - Ты встречаешься с Хуаном Карлосом?
     - Да. А ты с Альберто?
     - Нет. Он из богачей, а они считают девушек забавой, и  только.  Я  уже
разного навидалась и не хочу себе никакой беды. Имей  в  виду:  Хуан  Карлос
того же поля ягода, будь с ним поосторожнее!
     - У нас совсем другое, Рита. Мы с Хуаном Карлосом любим друг друга.
     - Потому я и говорю: смотри в оба.
     - Я и так вижу: у нас любовь.
     - Дело твое, но помни, я тебя предупредила!
    Но что были для Марии все предупреждения  на  свете,  если  Хуан  Карлос
говорил ей, что любит, что она - единственная в целом мире, и глаза его  при
этом светились нежностью?! Той же  нежностью  светились  и  глаза  Марии,  и
несомненность ее собственной любви убеждала ее  в  подлинности  любви  Хуана
Карлоса. Юность доверчива, ей сладостно жить чувствами, и ничем  другим  она
не желает жить. Мария с Хуаном Карлосом встречались теперь на тихой улочке в
маленькой комнатке и, расставаясь, ждали новой  счастливой  встречи.  Ничего
другого, лучшего, Мария для себя не хотела, она просто не могла  представить
себе ничего лучшего. Они любили друг друга, для нее этим было  все  сказано.
Ходила Мария и в школу к маэстро Виктору. Жизнь  ее  была  полна  до  краев.
Наверное, даже слишком полна,  потому  что  Мария  вдруг  стала  чувствовать
странную усталость. Она уже не вскакивала на заре, как веселый жаворонок, ей
хотелось подольше полежать в постели. Раз-другой она  заспалась,  и  сеньора
Уркиага обеспокоилась.
     - Ты побледнела, осунулась. Я еще никого не заморила домашней  работой.
Завтра же отведу тебя к врачу.
     - Не беспокойтесь, сеньора, все пройдет само собой,  -  успокаивала  ее
Мария.
    Но вечером на занятиях у маэстро ей  вдруг  стало  совсем  худо,  и  она
потеряла сознание. Ее привели в чувство. Маэстро Виктор отвел ее домой.
    Рита клятвенно обещала, что завтра непременно сходит с Марией к врачу...
    Страшный скандал разразился в благородном семействе дель  Вильяров.  Мог
ли  предположить  дон  Густаво,  что  его  сын,  его  наследник  может   его
обманывать?! Но, однако,  тот  его  обманывал.  Сегодня  в  университете  он
выяснил, что Хуан  Карлос  не  сдал  за  последние  четыре  года  ни  одного
экзамена. Лорена была права: Хуан Карлос  злоупотребил  предоставленной  ему
свободой. Он швырял на ветер отцовские  деньги.  А  время?  Сколько  лет  он
потратил впустую!
    Дон Густаво поднялся по лестнице  в  библиотеку  и  увидел:  сын  сидит,
развалившись в кресле с телефонной трубкой  в  руках.  Вальяжная  поза  сына
взбесила дель Вильяра-старшего  еще  больше.  Но  дон  Густаво  как  человек
воспитанный и разумный вовсе не собирался кричать на сына и  топать  ногами.
Ему было очень горько, что сын у него оказался безответственным шалопаем. Но
тем не менее, как отец, он считал  себя  обязанным  наставить  его  на  путь
истинный и заставить во что бы  то  ни  стало  завершить  учебу  и  получить
профессию. Он объявил Хуану Карлосу, что состояние его  дел  в  университете
для него не тайна, что он, отец, ставит  ему  ультиматум:  либо  он  всерьез
берется за учебу, либо пусть не рассчитывает ни на какую денежную помощь.  И
дон Густаво хлопнул дверью. Хуан Карлос поднялся с кресла  и  сел  за  стол,
положив перед собой учебник. Но видел он перед собой не  текст,  а  чудесную
девушку с лучистыми глазами.
     - Глазам своим не верю: ты - и вдруг за письменным столом?! - На пороге
стоял пораженный Альберто.
     - Что поделаешь! Старик побывал на факультете, и там ему сообщили,  что
я не только не заканчиваю, но даже не все экзамены за второй курс сдал.
     - Представляю себе его состояние!
     - Такого даже ты представить себе не можешь.
     - Ну что ж, придется тебе приналечь,  способности  у  тебя  есть,  дело
только в усидчивости. Не будешь больше бегать за юбками,  будешь  сидеть  за
книгами. Кстати, как та смугляночка? Ты еще о ней вспоминаешь?
     - Что значит вспоминаешь? Я встречаюсь с  ней,  и  никакие  занятия  не
помешают нашим встречам!
     - Воистину день сюрпризов! Ты усидчив, ты постоянен! Да ты ли это, Хуан
Карлос? - Альберто удобно устроился в кресле и закурил.
     - Перестань,  прошу  тебя.  Нам  в  самом  деле  хорошо  вместе.  Такой
преданности я еще не встречал. Она ничего  от  меня  не  требует,  она  меня
просто любит.
     - Но ты понимаешь, что между вами пропасть?
     - Если бы не понимал, давно бы пригласил тебя на свадьбу.
     - Слава Богу!
    Дверь отворилась, и вошла Лорена. Она принесла молодым людям кофе.
     - Как приятно иметь такую сестру-красавицу!
     - Хуан Карлос любит совсем другое, - отвечала Лорена. -  Чтобы  сделать
ему приятное, я разыгрываю служанку.
     - Лорена!
     - Что, Хуан Карлос? Ты чем-то недоволен? Чем же?
     - Не чем, а кем. Тобой!
     - Я давно заметила, что девушки нашего круга тебе не по вкусу,  но  чем
мы тебе не угодили - не могу понять.
     - Спесью, тщеславием и страстью к красивым тряпкам.
     - Ты предпочитаешь некрасивые, это я тоже заметила.
     - Лорена!
     - Что, Хуан Карлос?
    Брат с сестрой рассорились бы всерьез, если бы внизу не зазвонил телефон
и Лорена не спустилась вниз. Женский голос попросил Хуана Карлоса.  Ядовитая
улыбка зазмеилась на тонких губах Лорены. Пассия Хуана Карлоса и говорить-то
как следует не умеет, какие вульгарные у нее интонации! Однако  она  позвала
брата, и Хуан Карлос взял трубку. Звонила Мария. Она спрашивала, во  сколько
они сегодня встретятся. Хуан Карлос принялся объяснять, что сегодня он никак
не может, у него на днях экзамен, он должен непременно  его  сдать,  времени
осталось очень мало. Но Мария вопреки своему обыкновению настаивала,  обещая
сообщить что-то необыкновенно важное, и Хуан Карлос сдался. Буркнув, что  он
отлучится совсем ненадолго, он подхватил Альберто,  который  все  это  время
мило болтал с Лореной, отдавая дань ее острому злому язычку, и вышел  с  ним
вместе на улицу. На углу он распрощался с приятелем  и  зашагал  к  кафе,  в
котором они обыкновенно встречались с Марией. Она была уже  там,  сидела  за
столиком и ждала его.
     - Как хорошо, что ты пришел, - радостно сказала она.
     - Что случилось?
     - Поцелуй меня!
     - При всех? Видно, и впрямь случилось что-то необычайное, не так  давно
ты стеснялась даже идти со мной под Руку.
     - Да, случилось, и все стало совсем другим.
     - А мне ты сообщишь эту сногсшибательную новость?
     - Да... Только  знаешь,  вот  так,  сразу...  В  общем,  сеньоре  очень
хотелось...
     - Чего же хотелось сеньоре?
     - Посоветоваться насчет меня с врачом.
     - Господи! Ты заболела?
     - Мне как-то нездоровилось... И она все настаивала...
     - Когда же ты идешь?
     - Уже была вместе с Ритой.
     - Что он сказал? Больна? Опасно?
     - Не  опасно.  Да  ты  посмотри  на  меня  повнимательнее,  неужели  не
понимаешь?
     - Нет, Мария, медик я никудышный, ничего не могу понять.
     - Тогда подумай. Ты видишь, как я счастлива?
     - Вижу. И что же?
     - А то, что такого счастья я не могла ждать так скоро, но добрый  Иисус
и Пресвятая Дева Мария помогли нам.
     - Ты хочешь сказать, что ты...
     - Да, Хуан Карлос, да! У нас с тобой будет ребенок!
    Хуану Карлосу не в чем было себя упрекнуть,  но  на  душе  у  него  было
муторно. Ему казалось: все, что он говорит,  понятно  без  лишних  слов,  но
Мария так и  не  поняла  его.  А  говорил  он  только  о  вещах  само  собой
разумеющихся. Сказал, что иметь сейчас ребенка - роскошь, которую ни он,  ни
она не могут себе позволить. Она - потому что слишком молода,  он  -  потому
что должен закончить учебу. Говорил и о  том,  что  жениться  он  сможет  не
раньше чем получит диплом врача, что сейчас живет  на  отцовские  деньги,  а
отец требует от него, чтобы он получил профессию. Ситуация была так понятна,
что и говорить о ней не стоило, но Мария смотрела  на  него  так,  будто  он
свалился с Луны и несет несусветную ахинею, и вывод она сделала самый что ни
на есть примитивный и глупый: он, мол,  ее  не  любит,  потому  и  не  хочет
жениться и работать ради нее и ребенка. При чем тут любовь? Любовь  любовью,
но мир-то держится совсем на другом! Кончилось тем, что Мария  заявила,  что
ребенок - ее личное дело, и он, Хуан Карлос, тут ни при чем. Он  возмутился:
как это ни при чем? Если уж она так хочет  ребенка,  он  будет  помогать  ей
деньгами. Но Мария  от  денег  отказалась  наотрез.  Тогда  Хуан  Карлос  не
удержался и сказал:
     - Да как ты вообще смеешь думать о ребенке? Ты что, собираешься таскать
его из дома в дом, чтобы все  на  него  кричали,  всем  он  мешал,  а  когда
подрастет, стал прислугой, вроде тебя?
     - Забудь обо мне, - ответила ему на это Мария. - Мне казалось, для тебя
я была не прислугой, а чем-то другим. И  поэтому  верила  тебе.  А  прислуге
действительно  нет  места  рядом  с  тобой.  -  Мария  поднялась  и   быстро
направилась к выходу.
    Хуан Карлос еще некоторое время сидел за  столиком,  помешивая  остывший
кофе. Молниеносность произошедшего сразила его, но как ни печален был разрыв
с Марией, в сложившихся обстоятельствах он счел это лучшим выходом.
    Он поднялся, не спеша расплатился и вышел из кафе...
    Мария безутешно рыдала в маленькой темной комнатке, лежа ничком на узкой
кровати.

Глава 6

    Мария живет теперь у других хозяев. Квартира большая, обставлена богато,
а у нее крошечная каморка, где еле умещается кровать, на  которой  она  спит
вместе с сыном. Но Мария  довольна:  у  нее  есть  работа,  есть  крыша  над
головой. Осталось только узнать, когда ей дадут выходной.
     - В  воскресенье  после  завтрака  ты  свободна,  -  ответила  хозяйка,
просверлив Марию маленькими, близко посаженными глазками.
    Оглядела и Мария свою  хозяйку  -  высокая,  остроносая,  тонкогубая,  с
волосами, собранными на затылке в небольшой пучок.
     - Мне некуда выходить по воскресеньям, так что  если  позволите,  я  бы
ходила по вторникам и четвергам после обеда в мастерскую учиться шить.
     - Я не люблю служанок, которые ставят мне условия.
     - Мои условия  работе  не  повредят,  я  буду  работать  всю  неделю  и
ненадолго выходить по вторникам и четвергам.
    Хосе Игнасио это не понравилось, и  он  заплакал.  Мария  принялась  его
укачивать.
     - А ребенок? Где будет в это время ребенок?
     - Я буду брать его с собой. И возвращаться буду рано. Работа для  Марии
была привычной, и нисколько не тяготила ее, у  сеньоры  Уркиаги  она  прошла
хорошую школу и была ей  благодарна.  Беспокоил  ее  Хосе  Игнасио.  Он  был
пухленький, здоровенький, но такой беспомощный, и помочь  ему  могла  только
она,  ее  он  и  звал  громким  плачем.  Но  у  сеньоры-хозяйки  работа   не
переводилась. И вместо того, чтобы со всех ног бежать к  Хосе  Игнасио,  она
бежала  на  кухню,  приносила  хозяйке  в  спальню  завтрак,  затем   бежала
подогревать кофе, потому что недостаточно горяч,  затем  подсушивала  тосты,
потому что недостаточно подсушены, и выслушивала выговор за то, что  ребенок
слишком часто и громко плачет, не дает спокойно позавтракать. После  хозяйки
наступал черед распоряжаться ее дочке Эсперансе,  вялой  бесцветной  девице,
которая никак не могла решить, это она хочет или то, сейчас ей принести  или
потом. А Хосе Игнасио все плакал и плакал.
    Забежала Рита, хотела узнать, прижилась ли Мария на новом  месте.  Мария
толком и сказать-то ей ничего  не  успела,  Рита  сама  услышала  плач  Хосе
Игнасио и громкие упреки хозяйки:  "Ну  и  служанка,  только  и  знает,  что
болтать с соседками!" - и поспешила уйти.
    Мария похудела, глаза еще больше выделялись на осунувшемся  лице,  но  в
них светилась радость: ей давалось шитье, и оно было ей  по  душе.  Зато  не
очень по душе хозяйка, ее вечные капризы. Но что она могла поделать?  Только
терпеть. Терпеть щемящую боль за своего беспомощного мальчика, который  звал
ее и так долго не мог дозваться...
    Рита забежала к донье Мати и поделилась тем,  что  видела  в  доме,  где
работала Мария. Донья Мати покачала головой: беда, беда,  но  на  что  можно
надеяться? Не так-то много желающих держать служанку с  маленьким  ребенком.
Пока лежит в кровати - еще туда-сюда, а как ходить начнет?
    Жителей маленького дворика взволновала судьба Марии. Дон Чема  предложил
у себя в комнатенке положить матрац,  он  будет  спать  на  нем,  а  Перлита
поможет присмотреть за ребенком...
     - Ах, дон Чема, все мы знаем  ваше  золотое  сердце,  -  сказала  донья
Мати. - Но Мария так горда, никому не захочет быть в тягость...  Пусть  хотя
бы в гости пришла, если выберется свободная минутка.
    Виктор заглянул к Марии, пригласил ее в гости.
     - Ухажеров завела, только этого еще не  хватало!  -  услышал  он  голос
хозяйки. - Не вздумай подарить своему крикуну братишку!
    Но минутка все-таки выдалась: хозяйка в четверг собирала гостей, и Мария
была вынуждена пропустить занятия, поэтому воскресенье у  нее  освободилось,
и, принарядив своего смугленького черноглазого  малыша,  она  отправилась  в
гости. Все обрадовались Марии, ее малышу, нашли,  что  Мария  похорошела,  а
платье ей чудо как к лицу.
     - Сама сшила, - сказала Мария, - теперь шью  хозяйке,  рада,  что  могу
попрактиковаться.
     - Гроши платит, и шить еще  заставляет!  -  возмутилась  Рита,  сверкая
глазами.
    Мария смотрела на нее со спокойной улыбкой.
     - Для меня самое главное - научиться шить. Вот увидишь: придет время, и
все заговорят о модельере Марии Лопес.
    Рита рассмеялась, а Виктор, покачав головой, посетовал:
     - Тебе бы в школу ходить! Я понять не могу,  как  можно  бросить  учебу
из-за шитья!
     - Мне нужна профессия, маэстро. В ней мое  спасение  и  спасение  сына.
Буду портнихой и не буду зависеть ни от каких хозяев. И ради  этого  я  пока
согласна терпеть любые прихоти, раз мне дают возможность учиться.
     - Мария права, - поддержала  ее  донья  Мати.  -  Ей  нужно  кормиться,
одеваться, и, конечно, лучше всего будет, если она научится шить...
    Мария ушла. Виктор, задумавшись, сидел у обеденного стола.  Донья  Мати,
хлопоча по  хозяйству,  сочувственно  поглядывала  на  своего  первенца.  Уж
кто-кто, а она понимала, что с ним творится: его тревожила судьба Марии, она
была ему по душе. Вдруг лицо доньи Мати просветлело.
     - Сынок! - окликнула она Виктора, - а что если  мы  освободим  комнату,
которая выходит во двор и служит нам кладовкой? Она довольно большая, вполне
подойдет Марии, да и что  ей  особенно  нужно?  Люлька,  швейная  машинка  и
кровать.
    Озарилось радостью и лицо Виктора.
     - Машинку я ей дам, - продолжала донья Мати, ласково глядя на  сына.  -
Она будет шить, у нее появятся заказчики.  У  нас  и  матрац  есть.  Старый,
правда, но еще послужит. И кроватка детская,  та,  в  которой  спал  Герман.
Подновить - и сгодится. Чего еще не хватает?  Стола  и  стульев,  так  ведь,
сынок?
     - Загляну завтра к Марии и предложу это. - Если согласится,  -  комнату
освободим, побелим... Пока-то она вряд ли пригодна для житья...
    Виктор позвонил в дверь и ждал, пока откроют.  Открыла  Мария,  лицо  ее
озарилось радостной улыбкой.
     - Добрый день, Мария, - начал Виктор, отвечая улыбкой на улыбку. - Я на
секунду, сказать, что маме пришла
    в голову великолепная мысль: у нас есть комната, ее нужно побелить, и ты
можешь в ней поселиться. Мама даст тебе машинку...
     - Мне пока нечем платить!
     - Об этом не волнуйся!
    Раздраженный  голос  хозяйки  звал  Марию,  спрашивал,  кто  там.  Мария
объяснила, что пришли к ней, и хозяйка разразилась упреками. Но Мария  будто
не слышала их: так заворожило ее предложение Виктора.
     - Загляни к нам, посмотри. Если комната тебя устроит, мы ее приведем  в
божеский вид.
     - Вы дарите мне новую жизнь, маэстро.
     - В  моем  доме  никаких  шашен!  -  возмущенная  хозяйка  вылетела   в
прихожую. - Я не позволю приводить ухажеров в мой дом!
     - Я пришел по делу, сеньора, и у вашей прислуги могут быть дела.
     - Все ее дела я прекрасно знаю и требую одного - уважения  к  семейному
дому.
     - Я настаиваю, сеньора, мой визит носит чисто деловой  характер.  Всего
доброго!
     - Во вторник забегу к  вам,  маэстро.  И  поблагодарите  вашу  маму,  -
сказала Мария, сияя улыбкой. Слов хозяйки она будто бы и не слышала.
    Виктор раскланялся и ушел.
     - Ну и наглость! Скоро, я чувствую, по всему моему дому  будут  ползать
младенцы!
     - Не беспокойтесь, сеньора, в конце месяца я от вас уйду!
     - Ах, вот как! Ну, это даже больше, чем наглость! Переманили на большее
жалованье?
     - Дело не в жалованье! - Мария крепко сжала руки и умоляюще смотрела на
злобно цедящую слова хозяйку. Марии так  хотелось,  чтобы  они  поняли  друг
друга, тем более, что все так удачно складывалось. - Мать господина  учителя
хочет помочь мне и предлагает комнату.
     - Святая простота! Да она  ищет  дурочку  вроде  тебя  для  развлечений
своего сыночка!
     - Как вы можете так говорить! Мне дают возможность работать  портнихой.
Я больше не буду жить в прислугах.
     - Эсперанса! Ты слышала  новость?  Мария  переезжает  к  учителю.  Дело
кончится еще одним ублюдком!
     - Что вы говорите, сеньора?!
     - Правду!  А  разве  нет?  Ты  хочешь  выйти  в  люди?  Понадеялась  на
богатенького, а он  поиграл  тобой  да  бросил.  Теперь  делаешь  ставку  на
учителя. Но имей в виду, он тоже на  тебе  не  женится.  Жизнь  есть  жизнь.
Каждому в ней свое место. Ищи себе такую же деревенщину. Может слушать  меня
тебе неприятно, но я говорю то, что есть, и говорю для твоего же блага. Я не
хотела бы, чтобы ты пошла по рукам - от одного к другому, как последняя...
     - Вы совсем не знаете меня, сеньора...
     - Знаю, прекрасно знаю. Вижу тебя насквозь. Ты же  все  мои  слова  уже
пропустила мимо ушей! И надеешься, что  своего  добьешься!  Ты  же  все-таки
уходишь?
     - Да, сеньора, ухожу, и надеюсь, что добьюсь своего.
     - Тогда и ждать тебе нечего! Таким в моем доме не место.  Собирай  свои
вещички и марш отсюда! Только я сперва проверю,  чего  ты  добилась  в  моем
доме. Может, и тут чего-нибудь прихватила...
    Мария просто  онемела  от  неожиданности,  но  потом,  покачав  головой,
направилась к себе в каморку и принялась укладывать свои  нехитрые  пожитки.
Вот она уже стоит на пороге, ребенок  на  руках  и  еще  картонная  коробка.
Сеньора распорядилась развязать коробку, брезгливо  поморщившись;  запретила
положить малыша в кресло  -  нет-нет,  он  все  испачкает!  -  проверила  и,
насмешливо пожелав счастливого пути, громко захлопнула дверь.
    Мария постояла, еще раз покачала головой, но затем гордо  подняла  ее  и
решительно зашагала по знакомой улице, к знакомому дворику, крепко прижав  к
себе малыша.
    Сеньора Мати удивленно подняла голову, услышав приветствие Марии.
     - Вот приятный сюрприз! А Виктор  сказал,  что  ты  зайдешь  к  нам  во
вторник.
     - Мне отказали от места.
     - Как так?
     - Я  предупредила,  что  скоро  уйду,  хозяйка  рассердилась  и  велела
убираться немедленно.
     - Давай-ка мне малыша. Он спит?
     - Спит.
     - Тогда неси его в дом, положи на мою кровать.
     - Не думайте обо мне плохо, донья Мати, но мне больше некуда пойти.
     - А больше никуда  ходить  и  не  надо.  Только  знаешь,  какая  у  нас
незадача? В твоей комнате пока полным-полно старого хлама...
    Прибежавшая Рита затараторила.
     - Да мы сейчас, в  одну  минуту,  в  четыре  руки...  Моя  хозяйка  как
услышала, что случилось, так меня и отпустила... Я свободна, я  помогу...  А
твоя-то ведьма так кричала, так кричала!.. Весь дом знает, какая она злющая.
Дочку никак с рук не сбудет, вот и ненавидит всех на свете...
     - Ничего, девушки, все к лучшему.
    Девушки принялись за уборку. Вернулись с работы Виктор, потом дон  Чема,
дон Куко. Узнав о перемене в жизни Марии, каждый предлагал свою  помощь.  Во
дворе закипела работа, нашлась  краска,  нашлись  кисти.  Мужчины  принялись
белить и красить. Маркое куда-то бегал, потом суетился  со  старыми  вещами,
потом поволок куда-то старый матрац... Как была благодарна Мария  всем  этим
людям! Она не находила слов, да и можно ли только словами  отблагодарить  за
доброту и душевную щедрость? Про себя Мария тихонько молилась за тех, кто ей
помогает и кому хотела быть в помощь она сама. Ночевала Мария у  дона  Чемы,
донья Мати возилась с ее малышом.
    Прошло несколько дней, краска  высохла,  и  Мария  переселилась  в  свою
собственную комнату. До чего же чудесной показалась она Марии -  просторная,
чистая, светлая, с веселыми розовыми  занавесками!  Какой  хорошенькой  была
кроватка для малыша,  каким  удобным  стол!  А  матрац!  Новехонький!  Мария
смотрела на него и не могла насмотреться. Матрац был и вправду новый. Маркое
ухитрился продать старьевщику старый  матрац  и  еще  кое-что  из  вещей,  а
недостающие деньги собрали обитатели двора - всем хотелось порадовать Марию.
И Мария радовалась, но ей было и неловко, и  стыдно  отягощать  всех  своими
бедами и заботами. Ей хотелось  расплатиться  со  всеми.  Ну  пока  хотя  бы
деньгами, - как-никак она получила плату за два месяца и могла  отдать  хотя
бы часть долга.
     - Ты нашла семью, Мария, и она тебя удочерила, - остановил ее Виктор.
     - Что это значит?
     - Значит, что все готовы тебе помогать, не  требуя  ничего  взамен.  Ты
боишься оказаться в зависимости, ты перестала доверять людям. Но мне хочется
вылечить тебя от недоверия. Разреши мне помогать тебе, Мария.
    Мария  улыбнулась,  но  глаза  ее  оставались  серьезными.  Она  всерьез
приготовилась к новой жизни и хотела сама отвечать за свою судьбу.
    Теперь Мария шила с утра до ночи. Донья Мати помогала ей с малышом.  Все
любили смуглого упитанного здоровячка, и любовь  окружающих  к  сыну  делала
Марию счастливой. Виктор написал для Марии красивую вывеску: "Портниха Мария
Лопес". Ритина хозяйка согласилась продать Марии свой старый платяной шкаф с
зеркалом, в которое могли бы смотреться ее клиентки при примерках. И Рита же
сообщила Марии, что Хуан Карлос ищет ее.
     - Он бежал за мной, но я спряталась, - сказала она. - Я так  удивилась,
увидев его здесь, поблизости от нас. Похоже, он тебя все-таки найдет...
    Мария закусила губу, глаза ее потемнели. Зачем он опять вторгается в  ее
жизнь? Как он смеет?

    Глава 7

    Мысль о Марии преследовала Хуана  Карлоса  как  наваждение.  О  Марии  и
ребенке. Подумать только: где-то в городе существует ребенок, плоть от плоти
и кровь от крови его. Он не мог смириться, что без него обошлись, вычеркнули
его из жизни. То и дело он заговаривал о Марии с Альберто.  Но  Альберто  не
мог или не хотел его понять. Он считал, что Хуан Карлос добился именно того,
чего хотел, и теперь должен быть  доволен.  Считал,  что  Мария  ведет  себя
весьма  порядочно,  и  это  тоже  должно  радовать  Хуана  Карлоса.   Удобно
расположившись в кресле, положив нога на ногу, покуривая сигарету,  Альберто
гладко и красиво рассуждал о том, как Хуану  Карлосу  повезло.  Хуан  Карлос
слушал вполуха, томясь тревогой и беспокойством. Слушая Альберто, он  пришел
к выводу, что беседовать с ним на эти темы бессмысленно и нашел себе  нового
собеседника - сеньору Уркиагу. В первый раз, когда он позвонил  ей,  она  до
крайности возмутилась и попросила больше ей не звонить. Но он позвонил еще и
умолял сказать ему, где найти Марию, объясняя, что хочет  увидеть  и  ее,  и
ребенка... В ответ сеньора весьма сухо сообщила, что  знать  о  Марии  может
только учитель, в последнее время он ей помогал. Это было уже кое-что!  Хуан
Карлос не сомневался - Марию он разыщет.
    Особняк дель  Вильяров  ярко  светился,  в  нем  ждали  гостей.  Сегодня
праздновался день рождения Лорены, и королеву праздника можно  было  угадать
сразу - Лорена была  очень  хороша:  золотые  волосы,  темные  глаза,  лицо,
озаренное улыбкой. Молодые люди то и дело  повторяли  Хуану  Карлосу  фразу,
сказанную когда-то Альберто:
     - Какая у тебя сестра-красавица!
    Хуан Карлос рассеянно кивал  в  ответ.  Наконец,  пришел  и  Альберто  с
Брендой  и,  наверное,  еще  с  подругой  Бренды  -   изящной   светлоглазой
блондинкой.
     - Наталия Пресиадо, - представили Хуану Карлосу блондинку. Хуан  Карлос
рассеянно кивнул.
    Когда начали танцевать, блондинка оказалась рядом с Хуаном Карлосом.
     - Потанцуем? - предложил он. - Сто лет не танцевал.
     - Сразу видно, много занимаешься и никуда  не  выходишь.  Я  знаю  всех
друзей Альберте", но тебя не видела ни разу-
     - Умышленно прячусь.
     - Чтобы произвести впечатление?
     - Причем потрясающее. Верно?
     - Верно.
     - Ну вот видишь, - рассмеялся Хуан Карлос. Разговор он вел в  небрежном
тоне, так, чтобы отделаться. Наталия несомненно была хороша собой,  но  мало
ли на свете красоток? Зато он явно заинтересовал блондинку: подвижное  лицо,
глубокий взгляд темных глаз, небрежная манера шутить...  Она  задела  ее  за
живое, и ей хотелось тоже задеть его и расшевелить...
    На вечеринке повеселились от  души,  разошлись  поздно.  Поутру  Наталия
позвонила Хуану Карлосу,  но  тот  еще  спал,  и  она  передала  Томасу,  их
дворецкому, что звонила Наталия Пресиадо. Ответного звонка  не  последовало.
Молчание еще больше ее раззадорило, и она решила непременно добиться своего.
Она  знала,  что  хороша  собой,  не  сомневалась,  что  умна.   Чего   еще,
спрашивается, нужно даже самому интересному молодому человеку?
    Наталия звонила, часто  навещала  Лорену,  болтала  с  Хуаном  Карлосом.
Встреч он не избегал, но был рассеян и равнодушен. Он ничего не хотел  брать
на себя. Вялость Хуана Карлоса делала Наталию все решительнее и смелее.  Она
уже поняла: о женитьбе он и не думает, но ей хотелось разжечь, воспламенить,
взбудоражить его...
    Мария решилась попросить  Виктора  быть  крестным  отцом  Хосе  Игнасио.
Крестной матерью хотела быть Рита.
     - Я мечтала для своего сына о  таком  крестном  -  человеке  уважаемом,
серьезном, трудолюбивом. Но нисколько не обижусь, если вы откажетесь.
     - А почему я могу отказаться?
     - У моего сына нет отца, и крестному придется... защищать его... учить,
предостерегать от ошибок...
     - Спасибо за доверие, Мария, я с радостью буду крестным Хосе Игнасио. -
Виктор взглянул на часы и заторопился: ему пора  на  занятия.  -  Зови  меня
просто Виктор, - крикнул он, помахав на ходу рукой.
    Мария поглядела ему вслед, потом перевела взгляд на сына, который  мирно
спал у нее на руках.
     - Видишь,  мой  маленький,  отец  у  тебя  никудышный,  зато   крестный
замечательный...
    Положив малыша в кроватку, она села за машинку, принялась шить. Дверь за
ее спиной скрипнула.
     - Входите, входите, - негромко, чтобы не разбудить сына, сказала  Мария
и обернулась. - Ты?.. Что тебе здесь нужно?
    На пороге стоял Хуан Карлос - побледневшее лицо, темные глаза, тревожный
взгляд,  устремленный  на  Марию.  Мария  невольно  встала  навстречу  этому
взгляду.
     - Ты и мой сын. Я так долго искал вас и вот нашел.
     - Твоего сына здесь нет, - отвечала Мария, гордо закинув голову.
     - Есть, и ты не вправе запретить мне его увидеть.
     - Здесь только мой сын.
    Хуан Карлос наклонился над кроваткой и взял на руки малыша, на его  лице
было изумление, нежность.
     - Да он просто чудо, Мария! Как ты назвала его?
     - Хосе Игнасио - в честь моего отца.
     - Давай поговорим, Мария. - Глаза Хуана Карлоса умоляюще смотрели ей  в
лицо. Но лицо Марии стало еще жестче.
     - Нам не о чем разговаривать, - сурово сказала  она,  забирая  у  Хуана
Карлоса ребенка. - Ты видишь, как ты напугал  его!  Иди  к  маме,  иди,  мой
маленький!
     - Сколько я искал вас, куда только не обращался!..
     - Что поделаешь, судьба служанки - таскаться из дома в дом...
    Лицо Марии стало каменным.
     - Давай поговорим о нашем сыне.
     - Можешь посмотреть метрику, у него есть только мать.
     - Ты оскорблена, ты сердишься, я понимаю, но ведь я не подлец, и я...
     - Мне недосуг разбирать, кто ты.
     - Я не обманывал... я был от тебя без ума...
     - Зато обо всем остальном ты рассудил очень умно.
     - Ты так изменилась, Мария! Стала уверенней в себе... и жестокой...
     - Я стала матерью, и у меня есть сын, я за него отвечаю.
     - У тебя очень уютно, и сама ты очень красивая, и платье тебе идет...
    Хуан Карлос искренне залюбовался  стройной  фигуркой  Марии  в  простом,
складном платьице.
     - Я сама все шью, работаю портнихой, беру заказы.
     - Говорят, комнату тебе сдает учитель, - Хуан Карлос впился взглядом  в
лицо Марии, но ни тени смущения или смятения не мелькнуло на нем.
     - Да, учитель, и его мать. Учитель научил меня читать и писать, устроил
меня в больницу, а теперь они дали мне комнату и обстановку...
     - Странная, однако, доброта...
     - Да, Хуан Карлос, странная, а тебе было не странно причинить мне зло?!
     - Даже самый закоренелый преступник имеет право на помилование!
     - Но не ты! Уходи! Мне не нужны ни помощь, ни деньги!
     - Только не говори потом, что я отказался от ребенка.., бросил  тебя...
Я пришел, но ты сама меня оттолкнула!
    Побледнев, Хуан Карлос торопливо вышел за порог.
    Возвращаясь домой, Виктор  увидел  у  ворот  спортивный  автомобиль.  "К
Марии", - догадался он, и тут же почувствовал щемящую боль и глухую  ярость.
Хотя при чем тут, собственно, он? Решать все Марии. Виктор вошел в их уютную
столовую с большим гостеприимным столом, донья Матильда бросилась к сыну.
     - Знаешь, сынок...
     - Знаю, мама.
     - Как ты думаешь, зачем он пришел?
     - Понятия не имею.
     - Пойду  поговорю  с  Марией,  -  донья  Мати   принялась   развязывать
передник. - Ей нужен добрый совет.
     - Только если она попросит, мамочка. А так она вправе принимать у  себя
кого хочет, а тем более отца  своего  ребенка,  -  ответил  Виктор,  ласково
обнимая взволнованную донью Матильду.
     - Вправе-то вправе, но я не хочу, чтобы она страдала.
     - Я тоже, но и страдать - ее право.
    Донья Мати  печально  покачала  головой:  Виктор  -  умница,  с  ним  не
поспоришь.
    Не прошло и пяти минут, как к ним в столовую вошла взволнованная Мария.
     - Что, доченька? - бросилась к ней навстречу донья Мати.
     - Вы видели, да, прошел по двору? - г И что же?
     - Это отец Хосе Игнасио.
     - Мы так и подумали, Мария, - ласково глядя на нее, сказал Виктор. -  И
что же он хочет?
     - Сказал, что повсюду искал меня,  и  сюда  его  направила  моя  бывшая
хозяйка, вот он нас и нашел.
     - А зачем  искал,  Мария?  -  донья  Матильда  прижала  руки  к  груди,
выжидательно глядя на взволнованную девушку.
     - Хотел повидать нас.
     - А ты?
     - Я - нет! Ему стыдно на мне жениться, а мне стыдно быть на содержании.
Стыдно, больно, обидно! - на глазах у Марии показались слезы.
     - Но у вас ребенок, и он же не отказывается быть отцом?
     - Думаю, что я неплохая мать. И буду ему  хорошей  матерью,  зачем  мне
становиться плохой, такой, на каких не женятся? - Слезы текли по лицу Марии,
и она их не вытирала.
     - Ты любила его, - сказал Виктор.
     - Оказывается, я не так понимала,  что  это  слово  значит,  лучше  мне
больше не повторять его.
     - Помни только одно, - Виктор говорил очень ласково, ему очень хотелось
ее утешить, - ты в своем доме - хозяйка и можешь поступать так, как считаешь
нужным.
    Только теперь  Хуан  Карлос  понял,  что  он  потерял.  Какой  красивой,
уверенной и вместе с тем беззащитной показалась ему Мария у  кроватки  сына!
Как мужественно и достойно она ведет себя! Она вызывает чувство  восхищения,
уважения. А он, Хуан  Карлос?  Стоило  ему  повстречаться  с  Марией  и  все
понятное запутывалось, становилось непонятным... И  снова  Хуан  Карлос  вел
долгие разговоры с Альберто, а  тот,  развалившись  в  кресле,  посмеиваясь,
снова  убеждал  его  в  справедливости  происходящего:  половина  портних  в
Мехико - из служанок; согласись Мария на его помощь,  Хуан  Карлос  окажется
связанным по рукам и ногам. Разве может дель Вильяр  жениться  на  портнихе?
Нет. Стало быть, прекрасно, что она это понимает и не связывает его.
    Хуан Карлос думал так же, как Альберто, но что-то бунтовало  в  нем,  не
соглашаясь с привычным ходом мыслей.
    Хуан Карлос стремился  завоевать  и  понять  Марию,  Наталия  стремилась
завоевать его. Она звонила по телефону,  навещала  его  дома,  приглашала  к
себе.
     - Неужели ты ждешь,  Наталия,  что  я  растаю  от  твоей  любви?  -  не
выдержав, спросил ее как-то Хуан Карлос.
    В ответ она рассмеялась, показав прелестные острые зубки и проникновенно
глядя ему в глаза чудесными голубыми глазами. ,
     - Хочешь услышать, что и я тебя люблю?
     - Нет, не хочу,  любовный  лепет  не  в  моде.  Скажи  мне  другое:  мы
встречаемся уже не один месяц, все встречаемся, а почему, Хуан Карлос?
     - Влечение, увлечение...
     - И только? - лицо Наталии разочарованно вытянулось.
     - А что еще? Это не любовь, и жениться я не собираюсь.  Я  же  говорил,
что никогда не женюсь на девушке из вашего с Лореной круга,  которые  только
что и мечтают о замужестве.
     - И даже на Марии Лопес не собираешься? Она  ведь  о  замужестве  и  не
мечтает!
    Глаза Хуана Карлоса сузились от негодования. Он не думал, что Лорена еще
и сплетничает.
     - Что тебе известно о Марии?
     - Что у нее от тебя ребенок и ты иногда навещаешь ее.
    Наталия не ждала, что всегда  рассеянный  или  насмешливый  Хуан  Карлос
способен так рассвирепеть. Но в гневе Хуан Карлос понравился ей еще больше.
     - И почему ты все-таки встречаешься со мной?  -  недобро  спросил  Хуан
Карлос.
     - Да потому, что на ней ты не женишься. Ты не  свяжешь  свою  судьбу  с
женщиной ниже себя - для этого ты слишком умен.
     - Она достойнее и тебя, и Лорены!
     - Может  быть,  но  несмотря  на   свои   достоинства   она   останется
матерью-одиночкой. А ты найдешь себе другую и женишься на  ней.  Потому  что
служанке и суждено быть служанкой!
    Дон Густаво, Альберто, Лорена, Наталия - каждый по-своему были озабочены
душевным неблагополучием Хуана Карлоса. Главная беда  была  в  том,  что  он
опять пропускал занятия, собирался бросить университет, опять рисковал своим
будущим,  карьерой,  положением  в  обществе.   Никто   не   собирался   ему
потворствовать в его постыдном малодушии. Альберто сделал ставку на Наталию.
Кто, как не она, должна помочь Хуану Карлосу и  вывести  его  из  депрессии?
Кто, как не она, заинтересована в  его  учебе,  если  всерьез  увлечена  им?
Лорена может распекать брата, дон Густаво увещевать  и  грозить.  Но  только
Наталия может оказаться всемогущей; вспыхнет любовь,  и  человек  преодолеет
любые трудности. Наталия согласилась попробовать. Ей самой  хотелось  видеть
Хуана Карлоса совсем другим. Но  сначала  она  должна  была  увидеть  своими
глазами Марию.
    Все от души повеселились на крестинах. Донья  Матильда  чего  только  не
напекла и не настряпала. Пригласили и гостей - Альмиру с матерью, и они тоже
принесли сладкий румяный пирог. Поднимали тосты за крепыша Хосе Игнасио,  за
Марию,  желали  им  счастья,  благополучия.  Виктор  сиял,   гордясь   своим
крестником. Хмурилась одна Альмира: она не могла простить Виктору счастливой
улыбки, ревновала его к Марии и готова была чернить ее: нет, не  была  Мария
порядочной,  и  случается  такое  лишь  с  непорядочными,  ну  разве   можно
предположить, что такое случилось бы, например, с ней, с Альмирой?  Говорить
Альмира могла что угодно, и ревновать могла сколько угодно, однако  крестины
шли своим чередом и жизнь тоже. И когда Виктор попросил Альмиру  заказать  у
Марии платье, то Альмира скрепя сердце заказала, хотя снова чего  только  не
говорила и заранее была недовольна платьем.  Но  платье  вышло  на  славу  и
понравилось даже ревнивой Альмире, а это было  уже  кое-что.  Маленькая,  но
победа.
    Дело у Марии ладилось, появились заказчицы. Шила Мария хорошо и  быстро.
Заказчицы уходили от нее похорошевшие и довольные. Рекомендовали Марию своим
приятельницам. Мария теперь кое-что  зарабатывала  и  опять  могла  посылать
домой деньги. Подрастал и ее малыш, ему исполнилось уже пять месяцев, он так
мило улыбался и был такой забавный и  трогательный!  Все  любили  и  его,  и
Марию. И все-таки она как-то призналась Рите: все так добры  к  ней,  а  она
все-таки чувствует себя одинокой. Оставаясь одна, она часто грустила, но  на
людях всегда была спокойной, серьезной, уверенной. Зачем кому-то знать,  что
у нее на душе?
    Как-то Мария, взяв Хосе Игнасио на руки, предупредила донью Мати: они  с
Ритой  идут  на  почту.  Донья  Матильда,  улыбаясь,  помахала   им   рукой:
"Счастливого пути, детки! Счастливого пути!"
    Но не прошло и получаса, как во двор вбежала Рита, на ней лица не было:
     - Марию с малышом сбила машина!
    Донья Мати в ужасе застыла. Виктор привстал.
     - Нет-нет, все живы! Мария  закрыла  собой  малыша,  и  вот  теперь  ее
отвезли в больницу.
     - В какую? - Виктор вскочил. - Пойдем, Рита, узнаем, что с Марией,  что
с малышом?
    Строгая сестра в больнице сообщила, что ребенок не пострадал, его  можно
забрать, зато мать нуждается в небольшой операции:  у  нее  сложный  перелом
ноги, и ходить она не сможет довольно долго.
    Мария лежала в жару, в полузабытьи,  ей  чудилось:  над  ней  склоняется
любимое и любящее лицо Хуана Карлоса, даря покой и облегчение ее израненному
сердцу...
     - Простите, сеньора, за вынужденное опоздание, - Хуан Карлос  склонился
к руке доньи Флоренсии Амолинар.
    Дон Густаво пригласил на ужин свою  старинную  знакомую  и  настоятельно
просил сына быть дома к шести часам. Лорена  и  дон  Густаво  неодобрительно
смотрели на Хуана Карлоса.
     - Молодые вправе располагать своим временем, - улыбнулась  Флоренсия  -
она выглядела бы совсем молодой, если бы не седина.
    Хуан Карлос занял свое место за красиво  накрытым  столом  в  просторной
столовой.
    Ужин прошел необыкновенно приятно. Дон Густаво сиял: Флоренсия была  его
первой любовью, и глядя на нее после многих лет разлуки, он понимал:  любовь
не стареет. Утонченной внешностью, умом и тактом Флоренсия очень понравилась
Лорене, которой не так-то просто было угодить. Но Флоренсия ушла  рано,  она
торопилась домой, к дочери. У ее обожаемой Фернанды было  хрупкое  здоровье,
больное сердце, она почти не выходила из дома, и мать никогда  не  оставляла
ее надолго одну. Прощаясь, Флоренсия пригласила Лорену приходить к  ним.  Ее
дочь так одинока, у нее совсем нет  подруг!  И  Лорена  пообещала  навестить
Фернанду, пообещала искренно, с явным душевным расположением.
    Понравилась Флоренсия и Хуану Карлосу, но душой и телом  он  сейчас  был
далеко отсюда. Телом он принадлежал Наталии, которая стала его любовницей, а
душой - Марии, о которой он никак не мог позабыть.
    Не могла позабыть о  Марии  и  Наталия,  и  не  могла  отказать  себе  в
удовольствии  удовлетворить  свое  любопытство.  Не  без  труда  нашла   она
маленький  дворик.  Появление  высокой  красивой  блондинки  с  распущенными
волосами не осталось в нем незамеченным. Комната показалась Наталии убогой -
стол, стул, шкаф, детская кроватка, на  большой  кровати  полулежала  Мария,
которая после несчастного случая все  еще  не  могла  ходить  и  работала  в
постели. Все это сильно изменило ее жизнь: Рита  ушла  от  своей  хозяйки  и
стала помогать ей и  крестнику.  Донья  Матильда  села  за  машинку  и  шила
скроенное  и  сметанное  Марией.  Наталия  сослалась  на  подругу,   которая
порекомендовала ей  Марию,  сказала,  что  хотела  бы  заказать  платье,  но
затрудняется с фасоном и не знает, сколько нужно материи.
     - Снимем мерку и узнаем насчет материи, - пообещала Мария.
    Вошла донья Мати с Хосе Игнасио на руках. Наталия защебетала, восхищаясь
ребенком: ах, лапочка! Ах, кисонька!
     - Как, должно быть, ваш  муж  гордится  таким  сыном!  -  сказала  она,
простодушно глядя на Марию.
     - Я не замужем, - спокойно отозвалась Мария.  -  Как  только  подберете
материю, приходите, я работаю каждый день без выходных.
    Наталия ушла, а Мария не  могла  не  поделиться  с  доньей  Мати  своими
впечатлениями  об  этой  даме.  Странная  дама,  явно   богатая,   красивая,
элегантная, но интересовалась она вовсе  не  заказом.  Как  внимательно  она
изучала малыша, как пристально смотрела на Марию! Впрочем,  какое  Марии  до
нее дело, у нее хватает и своих забот! После несчастного случая Хосе Игнасио
стал плохо спать, вот и сегодня не спал почти всю ночь. Мария места себе  не
могла найти от беспокойства. Донья Мати утешала ее, но  можно  ли  успокоить
ласковыми словами встревоженное материнское сердце?
    Пришел с работы Виктор. Мария  и  донья  Мати  поделились  с  ним  своей
тревогой о малыше.
     - Выясним, все выясним, - пообещал Виктор. -  Немедленно  отправимся  с
Хосе Игнасио к доктору в больницу.
    Он забрал малыша и ушел с ним. С какой благодарностью смотрела ему вслед
Мария!
    Все  время,  пока  Виктора  не  было,  Марию  не  оставляло  мучительное
беспокойство, но  она  принуждала  себя  шить,  стараясь  не  выдать  своего
волнения.
    Виктор вернулся. Наконец-то! С тревогой и ожиданием  взглянула  на  него
Мария. Виктор передал Хосе Игнасио донье Мати, которая смотрела  на  сына  с
той же тревогой и с тем же ожиданием.
     - Не волнуйтесь, - заговорил Виктор.  -  С  мальчиком  все  в  порядке;
конечно, он пережил нервный стресс, но доктор прописал ему успокоительное, и
сон у него теперь наладится. Доктор сделал еще и  энцефалограмму,  у  нашего
мальчика на головке гематома, но сказал, что  опасаться  нечего,  реакции  у
него нормальные.
    Но Мария все-таки опасалась. Да и какая мать на ее  месте  не  опасалась
бы?
     - Полюбовалась на твою пассию,  -  насмешливо  сообщила  Наталия  Хуану
Карлосу. - Простушка, темная, необразованная, но хорошенькая.
    Хуан Карлос побелел.
     - Зачем ты это сделала? - Что за невыносимый характер!
     - Зачем? И ты еще спрашиваешь? Я желаю знать,  кто  стоит  между  нами,
делает тебя таким невыносимым. Ты  же  помешался  на  ней!  Чувствуешь  себя
виноватым, отступником... Но виновата она. У нее все в порядке! А  тебя  она
замучила, отняла желание жить, радоваться, учиться... Все для тебя  лишилось
смысла!
     - Вот это истинная правда. Тебе не откажешь ни в проницательности, ни в
уме.
     - Ну слава Богу, и во мне нашлись достоинства! Но  не  ум  делает  меня
проницательной, а любовь! И поверь моей  проницательности:  эта  твоя  Мария
родилась на самой нижней ступеньке и обречена  остаться  там  навсегда.  Эти
дикарки отдают без стыда то, в  чем  нуждаются  все  мужчины,  -  любовь,  и
получают за это внебрачных детей и никуда уже не могут подняться с ними.  Их
судьба предопределена. И твоя тоже. Ей - вниз, тебе - наверх. Чем скорее  ты
поймешь это, тем будет лучше. Как она жалко выглядела  -  каморка,  постель,
гипс!
     - Какой еще гипс?
     - Да говорят, ее сбила машина, когда она шла с ребенком.
     - И ты молчишь!
     - Там есть кому о ней позаботиться, - красавчик учитель,  его  матушка,
да и вообще чуть ли не вся улица...
     - До чего же ты злая, Наталия!
     - Злая? Просто трезво смотрю на вещи.
    Хуан Карлос бросился  к  Марии.  Он  несся  сломя  голову,  но  картина,
представшая перед ним, неприятно его поразила: Мария действительно лежала  в
кровати, и возле нее действительно  сидел  смазливый  учителишка,  и  они  о
чем-то беседовали.
     - Не думай о плохом, Мария. Будем  верить  в  лучшее!  -  услышал  Хуан
Карлос последнюю фразу и поздоровался:
     - Добрый вечер!
    Невольное страдание отразилось на лице Марии, когда она узнала  в  госте
Хуана Карлоса.
     - Познакомьтесь,  маэстро,  это  -  Хуан  Карлос,  -  представила   она
нежданного гостя Виктору.
     - Благодарю, господин учитель, за помощь, которую вы оказываете Марии.
     - Не стоит. Мы живем одной семьей и очень привязались к малышу и Марии.
     - Что с тобой? Что с ребенком?
     - Хосе Игнасио сделали энцефалограмму, я заслонила его, когда нас сбила
машина, но он все-таки ушибся головкой. А у меня сломана нога.
     - Я заберу ребенка и покажу хорошему врачу.
     - Не надо. Завтра будет известен результат. Маэстро  уже  носил  его  к
врачу.
     - Значит, отцу ребенка ты не доверяешь, а доверяешь чужому дяде?
     - Я  доверяю  его  крестному,  а  доверять  тебе  у  меня  нет  никаких
оснований!
    Разговор превращался в выяснение отношений. Оставаться было  неловко,  и
Виктор собрался уходить, сославшись на уроки. Хуан  Карлос  чувствовал  себя
задетым и не скрывал обиды и раздражения. А Мария перепугалась: Хуан  Карлос
может отнять  у  нее  ребенка,  сейчас  возьмет  его,  унесет  -  и  все!  И
приготовилась защищать сына как разъяренная тигрица. Попыталась  удержать  и
Виктора, но он откланялся и ушел.
     - Ты не посмеешь отказаться от моей помощи, ребенок болен, ты не можешь
ходить!
     - Я не принимаю помощи от чужих!
     - Кто чужой? Я? Знаешь, Мария, я чувствую, мне  придется  обратиться  в
суд и получить официальное право на своего ребенка!
     - Забудь о нем! Ты не имеешь к нему никакого отношения!
    Возбужденная, охваченная страхом, Мария твердила  одно,  договориться  с
ней было невозможно. Хуан Карлос попытался объяснить донье Мати  и  Виктору,
что  хочет  взять  ребенка  совсем  ненадолго,  только   для   того,   чтобы
проконсультироваться с опытным врачом. Но и они не захотели  его  понять,  и
они ему не доверяли, он для них был только врагом. Что ж, враги так враги, а
с врагами борются!
    Дорогой к адвокату  Хуан  Карлос  кипел  от  гнева:  как  они  посмели?!
Схватить его за руки! Какой-то Рене! Какой-то  Бенито!  Друзья,  соседи!  Он
найдет управу на всех! Нельзя преступить волю матери, но  воля  отца  -  она
тоже существует.
    Адвокат Уртадо,  живой,  пузатый  энергичный  человечек,  охотно  взялся
помочь Хуану Карлосу, однако предупредил, что действовать через суд  -  дело
затяжное, есть  другие,  куда  более  быстродействующие  средства,  например
припугнуть, потребовать установить  над  ребенком  медицинский  контроль,  в
общем, ему нужен только адрес - и он ручается за успех  дела.  Раздраженный,
оскорбленный до глубины души Хуан Карлос выслушал его молча, назвал адрес, и
экспансивный толстячок незамедлительно отправился к Марии.
    Бедная комната, прикованная к постели молодая женщина, - адвокат  понял,
удача сама плывет к нему в руки, защитить интересы своего клиента ему  будет
совсем нетрудно, и он с порога начал запугивать Марию:
     - Обширные связи отца ребенка позволят ему забрать у вас сына.  Ребенок
болен, вы как временный инвалид не можете обеспечить ему уход.  Так  что  не
противьтесь и отдайте его отцу.
     - Пусть докажет свое отцовство, - побледнев, сказала Мария.
     - Закон найдет средство это доказать.
     - Тогда и приходите, - вступил в разговор разъяренный Виктор. Он  сидел
тут же в комнате, пришел с вестью, что с
    Хосе Игнасио все в порядке и даже собирался позвонить  Хуану  Карлосу  и
успокоить его, но приход адвоката,  его  угрозы  возмутили  его  до  глубины
души. - А до тех пор недостойно угрожать кормящей матери, которая  одна,  на
свои собственные средства содержит ребенка. Пока ваши действия  кажутся  мне
противозаконными, и обращаться в суд должны мы!
    Адвокат опешил. Как он  мог  не  заметить  этого  господина?!  Назваться
теперь представителем закона ему расхотелось.
     - Меня уполномочили поговорить с  сеньорой,  а  вас  я  прошу  покинуть
помещение, так как полагаю, ваши отношения с сеньорой неофициальны.
     - Еще и словесное оскорбление! Не лучше  ли  покинуть  помещение  вам?!
Все, что могли, вы уже сказали!
     - И повторю: сеньора рискует остаться без сына.  Привлеченные  громкими
голосами, в комнату заглянули
    Рене и Бенито. Они поняли, что Марии  грозят  самым  страшным  -  грозят
отнять сына. Допустить, чтобы издевались над несчастной больной женщиной они
не могли. Наглеца следовало поучить правилам вежливости. Э-э, да он беседует
с дамой, даже не сняв шляпы. Бенито взял на себя труд снять  с  него  шляпу.
Как раскричался лысый толстяк!
    Но молодые люди не стали долго  слушать  его  крик,  они  вытолкали  его
взашей из комнаты, а потом и за ворота. Пусть себе кричит, но не  у  них  во
дворе, они сумеют сберечь покой Марии и ее ребенка.
    Теперь от гнева и возмущения кипел адвокат Уртадо. Он готов  был  начать
процесс и в самом  деле  отобрать  ребенка.  Дикари  должны  были  заплатить
дорогую цену за свое дикарское поведение! Но Хуан Карлос вовсе не  собирался
отсуживать у Марии сына. Куда бы он с ним делся? Другое дело, что  он  хотел
бы навещать его на законных основаниях и немного приструнить тех,  кто,  мня
себя друзьями Марии, так враждебно относились к нему.
     - Они мне должны заплатить за все! - брызгая слюной, кричал толстячок.
     - Я вам заплачу, - пообещал Хуан Карлос.
     - Имейте в виду, заплатить придется немало.
     - Сколько скажете, сеньор адвокат.

Глава 9

    Благополучно  завершилось  венчание  в  церкви.  Взволнованные  жених  и
невеста стали счастливыми  мужем  и  женой.  Бренда  пыталась  проникнуть  в
церковь, но Альберто позаботился о  надежной  охране  -  ее  не  пустили.  И
Бренда, несчастная, доведенная до отчаяния  Бренда,  пулей,  предназначенной
для разлучницы, убила себя. Платье невесты все-таки было в крови. Но жених с
невестой не знали об этом, для них этот день был  не  омраченным  счастливым
днем...
    Домой после церкви пригласили только самых близких -
    Флоренсию,  Фернанду,  незваной  явилась  Наталия.   Хуан   Карлос   был
трогательно  внимателен  к  Фернанде:  ее  утонченная  красота,   хрупкость,
деликатность и такт не могли оставить его равнодушным. Ему  хотелось  помочь
ей, и он успел уже  переговорить  с  доктором  Валадесом  о  консультации  и
собирался порадовать этим Фернанду.  Наталия  ревнивым  чувством  влюбленной
женщины сразу  же  уловила  взаимную  симпатию  Хуана  Карлоса  и  Фернанды.
Услышав, как Хуан Карлос предлагает Фернанде осмотреть дом, она вмешалась  в
разговор.
     - Тактика одна, Хуан Карлос? И мне ты когда-то показывал дом. И я потом
ни в чем не могла тебе отказать.
     - Что ты такое говоришь, Наталия?
     - Правду, и почему бы Фернанде не знать ее?
     - В столовой, кажется, уже  накрыт  стол.  Пойду  посмотрю,  -  сказала
Фернанда, направляясь к дверям.
     - Тебе не интересно твое будущее, Фернанда? У Хуана Карлоса ведь всегда
одна тактика!
     - Я не хочу вам мешать  и  только!  -  ответила  Фернанда  и  вышла  из
комнаты.
     - Как я ненавижу тебя, Наталия!
     - Как я люблю тебя, Хуан Карлос! Сидя на кровати, Мария укачивала сына.
     - Господи! Дай мне сил! -  шептала  она.  -  Снова  мы  с  тобой  одни,
сыночек. Вернется, не вернется - не имеет значения... не мы  его  душа,  его
сердце... Он приходит к нам, если нет других дел... Он со своей семьей, а мы
с тобой одни на свете, сыночек!..
    Флоренсия  с  нежностью  оглядела  порозовевшую,  с  блестящими  глазами
Фернанду.
     - Я так рада, доченька! Праздничный день  такой  долгий,  но  глядя  на
тебя, не скажешь, что ты устала.
     - Благодаря Хуану Карлосу, мамочка.
    Высокий черноглазый парень стоял посреди двора, оглядываясь по сторонам.
Рита, проходя мимо, поглядела на него с любопытством.
     - Простите, если побеспокою, но  не  здесь  ли  живет  Мария  Лопес?  -
спросил он.
    Рита посмотрела на него с еще большим любопытством.
     - А кто ее спрашивает?
     - Роман - двоюродный брат.
    Рита кивнула и побежала к Марии. Мария никогда не говорила,  что  у  нее
есть брат, да еще такой красавец... Услышав новость, Мария обрадовалась:  ну
и ну! Сколько лет не виделись! Роман ведь уезжал на  заработки  за  границу,
интересно узнать, с чем вернулся?  Вернулся,  как  охазывается,  ни  с  чем.
Потому и пришлось Роману ехать в город, искать жилье, работу.  Он  надеялся,
что Мария ему поможет. Они сидели, говорили, перебивая  друг  друга.  Пришла
Рита, принесла малыша, тут настала очередь удивляться Роману: он понятия  не
имел, что Мария вышла замуж.  Что  ж,  ему  рассказали  не  слишком  веселую
историю. Роман побагровел от гнева. Он и сам натерпелся от богатых шалопаев,
но он-то мужчина, мог как-никак за себя постоять, а тут  так  подло  обидели
слабую, беспомощную девушку! Черные глаза Романа зажглись недобрым огнем. Он
обернулся на скрип двери: на пороге стоял невысокий стройный молодой человек
в элегантном летнем костюме.  Роману  не  нужно  было  долго  думать,  чтобы
понять, кто это. Мария подтвердила его догадку, сказав:
     - Познакомьтесь - Хуан Карлос, отец моего сына. Роман,  мой  двоюродный
брат.
    Молодой человек разжал губы и промямлил:
     - Очень приятно, Хуан Карлос дель Вильяр.
    И тут Роман со всего маху  влепил  ему  пощечину.  Рука  у  Романа  была
довольно тяжелая, щека у Хуана Карлоса запылала, глаз закрылся.
     - Ну и мразь! - веско  произнес  Роман.  -  Думал  и  постоять  за  нее
некому?! Выйди, Мария, мы найдем, о чем нам поговорить.
    Мария стояла между ними, умоляюще глядя то на одного, то на другого,  но
понимала: мужской разговор неизбежен, и больше не перечила - вышла.
     - Вы  обесчестили  мою  сестру,  -  Роман   угрожающе   надвинулся   на
побледневшего, с пылающей щекой молодого человека.
     - Подобные слова давно вышли из употребления, -  ответил  Хуан  Карлос,
надменно поджимая губы.
     - Слова сути дела не меняют.
     - Суть в том, что мы с Марией любим друг друга.
     - А почему тогда не женаты?
     - Мария хочет, чтобы я закончил образование.  Вскоре  я  получу  диплом
врача, наше будущее будет обеспечено. А пока она и слышать  не  хочет  ни  о
какой помощи от меня, потому что я живу на  деньги  отца.  Она  обеспечивает
себя и сына, а  я  прихожу  к  ней  как  гость  до  той  поры,  пока  мы  не
поженимся...
     - Больно складно, чтобы быть правдой.
     - Можете мне не верить. Я высказал все как на духу. Хуан  Карлос  резко
повернулся и вышел. На ходу он бросил Марии:
     - Зайду как-нибудь в другой раз!
    Роман испытующе смотрел на Марию - правду ли сказал этот хлыщ - и  Мария
поспешила подтвердить: да-да, она не хочет выходить замуж за Хуана Карл оса,
пока он не закончит образование. Ей говорят много всякого, но она ему верит!
Будущее покажет, кто прав:  она  со  своей  верой  или  разумники  со  своим
недоверием!
    Защищая Хуана Карлоса, Мария была так хороша, что Роман от души пожелал,
чтобы она в своей вере не обманулась, но сам он богатым хлыщам не доверял. К
ним подошел Рене, потом Бенито, познакомились. Бенито, узнав, что Роман  всю
жизнь сидит за баранкой, обрадовался: у  них  в  мастерской  как  раз  нужен
человек, который смыслит  в  моторах.  Похоже,  работа  наклевывалась.  Рене
предложил: пока суть да дело, пусть Роман поживет у него, а там видно будет.
В общем, Роману явно плыла удача в руки.
    И Рене не сомневался: повезет и ему. Поэтому  он  с  удвоенной  энергией
стал уговаривать Альмиру выйти за него замуж, ну, если не сразу  замуж,  так
хоть в кино сходить, а если не в кино, то поцеловаться-то можно!
     - Стоит только начать, Альмира! Попробуй, вот  увидишь,  понравится!  -
уговаривал Рене.
    Обида, ощущение собственной униженности, бессильная ярость душили  Хуана
Карлоса. Сейчас он не любил и Марию: из-за нее он попал в  среду  совершенно
чуждых ему людей, да не людей - дикарей, варваров, с которыми  он  не  желал
иметь ничего общего. Про себя он решил твердо: ноги его больше там не будет.
Отец, Альберто были безусловно правы, говоря, что ему там делать  нечего.  И
когда позвонила Мария, встревоженная, обеспокоенная его  отсутствием,  когда
просила извинить брата за  то,  что  тот  погорячился,  Хуан  Карлос  твердо
сказал: она должна  переменить  квартиру,  в  противном  случае  они  больше
никогда не увидятся. Он не сомневался, что  Мария  не  тронется  с  места  -
как-никак там сидели с ребенком, давая ей возможность зарабатывать  себе  на
жизнь, там вокруг нее увивался негодяй-учитель. Хуан Карлос прекрасно видел,
чего добивается благородный маэстро: он ведь по уши влюблен в Марию и  хочет
завоевать ее доверие, а потом заполучить ее. Хуана Карлоса душила  ревность.
Он хотел покончить разом и с унижениями, и с ревностью, и со всем  их  чужим
ему варварским миром. В этом мире на него смотрели только как  на  врага.  В
своем мире он был в первую очередь другом. Его хлопоты о Фернанде увенчались
успехом, доктор Валадес после консультации пообещал провести  дополнительные
исследования, а потом назначить лечение. Он считал, что  Фернанда,  соблюдая
некоторые предосторожности, сможет жить  нормальной  и  полноценной  жизнью,
перестав считать себя отверженной. Как бы там ни было, Хуан Карлос явственно
чувствовал свою общность с Фернандой: у каждого из них  был  свой  печальный
опыт одиночества и каждый теперь избавлялся от него...
    Но Хуан Карлос судил по себе и ошибся: Мария решилась переехать. Ей было
неловко, даже стыдно перед людьми, которые помогли ей в  самые  трудные  для
нее минуты, которые, не щадя себя, старались  облегчить  ее  тяготы,  стыдно
бросать их ради человека, который был причиной всех ее бед, и  все-таки  она
решилась. Свои небольшие сбережения она решила  потратить  на  квартиру.  На
весы легли чувство благодарности и  любовь,  любовь,  разумеется,  оказалась
весомее.
    Рита обошла новый квартал на окраине и отыскала подходящий домик,  очень
маленький, но уютный и светлый, где нашлось место и под  мастерскую.  Мария,
хотя ходить ей  было  пока  трудновато,  посмотрела  его  и  договорилась  с
хозяйкой  о  цене.  Теперь  только  оставалось  сообщить  о  переезде  донье
Матильде, Виктору и всем остальным, и это  было  самое  тягостное.  Виктору,
крестному Хосе Игнасио, к которому тот так привязался, Мария  сказать  прямо
так и не смогла, он догадался сам и спросил:
     - Уезжаешь?
     - Да, маэстро.
     - Из-за Хуана Карлоса?
     - Да. Но мне очень больно, что он плохо думает о вас, что я  так  и  не
смогла переубедить его. А мы с вами, мы ведь навсегда останемся друзьями?
     - Может, я попробую? Дай мне его телефон.
     - Не стоит, маэстро. Никто и ни в чем не может убедить Хуана Карлоса!
    Роман было собрался переехать  вместе  с  Марией,  ей  тогда  бы  меньше
пришлось платить. Но Хуан Карлос и слышать не захотел  о  соседстве  Романа.
Мария переехала одна. Что ж, она сделала свой выбор. Предпочтя любовь  Хуана
Карлоса, она пока мужественно смотрела в глаза одиночеству.
    Решимость Марии и порадовала, и нет Хуана Карлоса. С одной стороны,  она
безусловно свидетельствовала о ее любви, но с другой - его решение покончить
с отчуждением, с  положением  изгоя  опять  рассыпалось  в  прах.  Снова  он
оказывался между двух огней: он не принимал окружения Марии, а его окружение
не принимало Марию, и опять и там  и  здесь  недоброжелательно  косились  на
него. Хуан Карлос за это время успел  привязаться  к  мальчику,  но  он  был
недоволен, что нянчит его Рита. На его взгляд, она была простовата,  к  тому
же из стана врага, и ждать от нее хорошего  не  приходилось.  Врагом  был  и
Виктор Карено - он заявился к Хуану Карлосу в дом, сообщил, что любит Марию,
и требовал, чтобы Хуан  Карлос  прекратил  над  ней  издеваться  и  женился.
Каково? Хуан Карлос в жизни не видел подобного бесстыдства.  Врагом  была  и
Лорена, которая после их с Альберто медового месяца зашла навестить  родных.
Она пришла в ужас от одного только предположения, что  ее  брат  по-прежнему
встречается с этой деревенщиной. Стало быть, врагом становилась и Лорена.  И
стоило Хуану Карлосу примириться с одной враждебной средой,  как  враждебной
становилась другая. Но  самым  постоянным  и  неотвязным  его  врагом  стала
Наталия. Она поставила себе цель: во что бы то ни стало стать Наталией  дель
Вильяр и теперь всеми средствами  ее  добивалась.  Покоем  и  тишиной  веяло
только от Фернанды: никаких посягательств - одно  только  ровное  счастливое
доброжелательство. Доктор Валадес подтвердил свой диагноз, назначил лечение.
Обрадованный  Хуан  Карлос  пригласил  Фернанду   провести   вечер   вместе,
потанцевать. Фернанда смутилась - такого в ее жизни еще не  было,  но  после
долгих колебаний она  все-таки  приняла  приглашение.  И  не  пожалела:  она
провела волшебный вечер - Хуан Карлос изумительно танцевал, она плыла в  его
нежных объятиях под чудесную музыку и чувствовала себя в  раю.  А  потом  он
проводил ее домой и на прощание поцеловал.
    Для Фернанды и впрямь начиналась новая жизнь. И этой новой жизнью одарил
ее Хуан Карлос.
    Новая  жизнь  началась  и  для  Марии.  На  новом  месте   она   всерьез
почувствовала себя хозяйкой, не сразу, конечно, но дни бежали за днями,  она
много работала, неплохо зарабатывала и чувствовала, что все тверже и  тверже
стоит на ногах. Хуан Карлос приходил с утра, проводил  с  ними  целый  день,
занимался, зубрил, сдавал успешно экзамены. За трудами, заботами,  хлопотами
незаметно пролетели два года. Начито подрос, Хуан Карлос вскоре  должен  был
получить диплом. И вот настал этот долгожданный высокоторжественный день.
    Мария с Ритой хлопотали,  готовясь  к  празднику.  Нарядная  белоснежная
скатерть, тонкие тарелки, красивые бокалы,  цветы  -  все  говорило:  у  нас
праздник, мы счастливы. Рита  залюбовалась  столом,  потом  самой  Марией  в
выходном платье. Мария так и светилась. Еще бы! Скольких  трудов  ей  стоило
исполнение заветной мечты, и вот, наконец,  она  исполнилась.  С  минуты  на
минуту должен быть доктор Хуан  Карлос,  и  они  вчетвером  с  верной  Ритой
отпразднуют  в  семейном   кругу   торжественное   событие.   Рита   сегодня
постаралась, чего только не настряпала! Что-что, а готовить она умела.
     - Вот и отпразднуем сразу две свадьбы, Рита, - твою с Романом, и мою  с
Хуаном Карлосом,  -  говорила  Мария,  в  последний  раз  оглядывая  стол  и
проверяя, не забыла ли она чего. Но стол был безупречен.
     - Хорошо бы! Подумать только! Кажется, только-только выдали Альмиру  за
Рене, а смотри, время-то как бежит - у них уже девочка.  Да  и  наш  мальчик
совсем большой, все говорит, все понимает...
     - Как ты думаешь, Хуану Карлосу понравится?
     - Ну еще бы!
    Вот, наконец, и Хуан Карлос. Он на одну  минуточку.  Спешит.  Его  ждут.
Отец, сестра...
    Сколько было ожиданий, и  все  обмануты!  Праздник  состоялся  совсем  в
другом месте - в особняке дель Вильяров. Вокруг  праздничного  стола  сидели
дон Густаво, Лорена, Альберто, Флоренсия, Фернанда...
    А Мария с сыном и Ритой снова остались одни, они снова были  в  стороне,
на обочине. Семьей Хуана Карлоса были не они.  Мария  с  трудом  утихомирила
Начито, который никак не мог  взять  в  толк,  почему  папа  празднует  свой
праздник только с дедушкой, почему они с мамой  не  на  празднике?  В  конце
концов, она уложила его спать, а сама  не  спала  всю  ночь...  Сколько  дум
передумалось за эту долгую-долгую ночь - долгую, будто два года, которые она
прождала Хуана Карлоса. Что она должна сейчас  решить?  Она  -  добровольная
игрушка в руках человека с короткой  памятью,  безответственного?  Человека,
который  живет  наступившим  днем,  настроением,  состоянием,  человека,  на
которого ни в чем нельзя положиться?! Он ни за что никогда не умел отвечать.
Зато она отвечала и за себя,  и  за  сына,  потому  и  должна  была  принять
решение. Она и готовилась его принять, и решение это было  ничуть  не  менее
тяжким, чем согласие ждать.
    Хуан Карлос пришел на следующий день, был как-то неестественно  оживлен,
весел, спросил, по каким дням сможет видеть сына.
     - Ты меня оставляешь? - спросила Мария в ответ на этот странный для нее
вопрос.
    Хуан  Карлос  что-то  промямлил  о  необходимости   наладить   практику,
оборудовать кабинет, о необходимости просить деньги у отца.  Мария  смотрела
на него, не сводя глаз.
     - Если дело за деньгами, то у меня есть сбережения.
    Возьми их и оборудуй себе кабинет, встань, наконец, на собственные ноги,
почувствуй себя независимым, взрослым, семейным человеком.
     - Выходит, ты все уже за меня решила? Хочешь, чтобы  я  зависел  не  от
отца, а от тебя? Чтобы был всем обязан тебе?
     - Но раз мы с тобой семья, раз вместе идем по жизни, то речь идет не  о
зависимости, а о помощи. Разве нет? Купил же  ты  мне  машинку,  чтобы  дать
возможность работать, я же не отказалась!
     - Вот и я хочу сначала заработать деньги, а потом завести семью.
     - Но ты уже завел ее, Хуан Карлос!
     - Принуждаешь меня к женитьбе? Теперь мне  понятно,  чего  ты  от  меня
добиваешься!
    Мария  онемела.  Она  знала  характер  Хуана  Карлоса,  давно   уже   не
обольщалась на его счет, но услышать еще и такое?! После того как он  умолял
ее к нему вернуться, говорил, что хочет видеть ее своей женой, привязался  к
сыну?! Нет, ждать от этого человека больше нечего!
     - Уходи! - единственное, что нашла в  себе  силы  выговорить  Мария.  -
Уходи немедленно и навсегда!
     - Но я хочу видеть своего сына!
     - Ты не хочешь дать ему свое имя, ты стыдишься меня и  все-таки  хочешь
приходить к нам? Нет. Никогда.
     - Я имею на это право, права мои подтвердит закон.
     - Как только ты собираешься сделать что-то бесчестное,  так  зовешь  на
помощь закон. Уходи немедленно! Я не хочу  больше  ни  слышать  о  тебе,  ни
видеть тебя.
    За Хуаном Карлосом хлопнула дверь.
     - Папа! Папочка! - со слезами бросился к двери малыш  Хосе  Игнасио.  -
Когда я увижу моего папочку?
     - Не скоро, солнышко мое ненаглядное. У папы  дела,  он  должен  уехать
очень далеко, а когда приедет - неизвестно...
    Как давно не слышала Мария пения дона Куко, как давно  не  видела  доньи
Матильды, маэстро и всех-всех!.. Мария вошла  во  дворик,  и  сердце  у  нее
защемило. Господи! Все здесь было  на  прежних  местах.  Как  отрадно!  Хоть
где-то ничего не меняется! Но не менялись здесь только преданные  и  любящие
сердца, а жизнь текла и приносила с собой перемены. Ушла из дома Хулия.  При
одной только мысли о ней кровоточило сердце доньи Матильды. Хулия  влюбилась
в своего патрона, адвоката, доверилась ему, понадеялась выйти замуж,  а  он,
как выяснилось, и не думал на ней  жениться.  Адвокат  Пабло  дорожил  своим
общественным положением и не собирался просить развода у жены,  которой  был
обязан этим положением. Хулия осталась с ним, она продолжала надеяться, и ни
Виктор, ни донья Мати ничего  не  смогли  с  ней  поделать.  Появлялся  отец
Перлиты и пытался забрать ее с собой. Желая  уберечь  ее  от  этого,  Маркое
уговорил Перлиту бежать. Их нашли на вокзале, вернули,  и  больше  никто  не
пытался отнять Перлиту у дона  Чемы.  Вот  разве  что  Маркое,  который  был
всерьез влюблен в нее и ждал только ее совершеннолетия,  чтобы  жениться.  А
вот с Виктором не произошло никаких перемен, он  был  словно  олицетворением
постоянства - все такой же высокий, статный, с живыми красивыми глазами. Как
засветились они, увидев Марию!
     - Да какой же ты стала красавицей, доченька! - всплеснула руками  донья
Матильда, оглядывая Марию и любуясь ее красивым платьем.
    Мария улыбнулась, но улыбка вышла невеселая.
     - Красавицей не знаю, а вот пленницей перестала быть,  это  точно.  Мне
хочется продолжить мое образование. Вы не  могли  бы  мне  помочь,  маэстро?
Может, у вас найдется время приходить ко мне и давать уроки?
     - А что скажет Хуан Карлос?
     - Его нет, мы расстались, и на этот  раз  в  самом  деле  навсегда.  Он
раздумал жениться, предложил, чтобы все  осталось,  как  было.  Но  былое  -
только унижение и боль. Сколько их без ущерба может терпеть любовь?..
     - Не спрашивай, Мария, бесконечно долго терпит любовь, преодолевая годы
и расстояния.
     - Я справлюсь с любовью! Мне нужно работать и  работать.  Вот  увидите,
маэстро. Я стану знаменитым модельером! А пока на свои сбережения  я  хотела
бы купить квартиру. Вы поможете мне с оформлением документов? Я в них ничего
не понимаю.
     - Конечно, Мария, с радостью. И заниматься мы с тобой непременно будем!
    Вот какое решение приняла Мария. Она решила, что пойдет вперед, и пойдет
далеко. А Рита решила отложить свою свадьбу, она не могла оставить  Марию  с
Начито в  трудную  для  них  минуту.  Роман  огорчился.  Мария  все  поняла,
посмотрела на Риту, на Романа и предложила: а почему бы  нам  не  поселиться
всем вместе? Хуана Карлоса нет, разрешения спрашивать не надо.
    Однако Хуан Карлос вернулся, и вернулся не один -  с  адвокатом  Уртадо,
старым знакомцем Марии. Все повторялось,  повторялось  как  в  затянувшемся,
дурном сне. Разве уже не было этого в жизни  Марии?  Разве  не  грозили  ей?
Разве  не  пытались  лишить  сына?  Разве  не  уходила?   Разве   потом   не
возвращалась? Когда-то ей верилось,  что  она  отворила  дверь  в  волшебную
страну, что попала в чудесный сон, теперь же ее мучил один и тот же  кошмар.
Дурной сон длился и не кончался, ночью и днем, ночью и днем.
     - Я заставлю тебя отдать его! Есть правосудие! Есть закон,  -  услышала
она.
     - Если есть правосудие, то я убью тебя, Хуан Карлос, - внезапно сказала
она твердо и яростно. - Обещаю тебе, непременно убью!
    Да, и это было решением Марии, она  должна  была  убить  Хуана  Карлоса,
убить свою любовь к нему, убить его в себе, чтобы выжить, чтобы жить дальше,
чтобы жить ради сына...
     - А что если Хуан Карлос вернется, чтобы жениться на тебе и быть вместе
с Хосе Игнасио? - спросила Рита...
     - Я прошу тебя стать моей женой, - Хуан Карлос вопросительно смотрел на
Фернанду.
    Ее фарфоровое лицо чуть порозовело,  большие  ласковые  глаза  изумленно
раскрылись. Не ослышалась ли она? Неужели ей, смирившейся и отказавшейся  от
всех надежд на счастье, согласившейся на одиночество,  распахивали  двери  в
жизнь? Разве сможет она стать женой, подругой, другом этого лучшего  в  мире
мужчины, сильного и прекрасного?
     - Ты восхищаешь меня, Фернанда, я буду гордиться, если ты станешь  моей
женой!
     - Твои слова для меня неожиданность, Хуан Карлос, хотя я... я  полюбила
тебя с первой нашей встречи. Ты же  помнишь  нашу  первую  встречу:  я  была
пациенткой, ты врачом, и ты спас меня. Скажи, разве берут в жены больных?
     - Ты выздоровела, Фернанда.
     - Только благодаря тебе, Хуан Карлос!
     - Так значит, ты согласна? Скажи!
     - Не торопи меня с ответом. Сначала я должна посоветоваться с  доктором
Валадесом. Я не хочу доставлять тебе никаких огорчений, не  хочу  быть  тебе
обузой.
    С недавних пор доктор Валадес увлекся Наталией.  Красота,  решительность
ему очень импонировали. И она охотно проводила с ним  время.  А  почему  бы,
собственно, и нет? Он и сказал Наталии, что Хуан Карлос  сделал  предложение
Фернанде. Как врач, он не видел противопоказаний  для  замужества  Фернанды:
нежность и преданность  Хуана  Карлоса,  безусловно,  укрепят  ее  здоровье.
Другое дело, что им не придется иметь детей, но в целом у них много общего.
     - Еще бы! Больная - находка для доктора!
     - Наталия, нельзя же быть такой злюкой!
    Как это нельзя? Можно. Если можно жениться на этой  бледной  немочи,  на
пустом месте, на этой... этой... Но Хуан Карлос пожалеет!  Он  еще  вспомнит
Наталию! Она этого так не оставит!
     - Доктор Валадес сказал, что замуж выйти  мне  можно,  но  детей  иметь
нельзя, - Фернанда печально смотрела на Хуана Карлоса.
     - Об этом я знаю, Фернанда, - с нежностью улыбнулся Хуан Карлос.
     - Знаешь и, несмотря на это, хочешь, чтобы я стала твоей женой? Что это
значит, Хуан Карлос? Неужели ты и в самом деле любишь меня?
     - Да, Фернанда!
     - Ах, Хуан Карлос, день нашей свадьбы будет  самым  счастливым  днем  в
моей жизни!
     - Ты моя лучшая ученица, Мария, моя гордость! Только  послушайся  меня,
нельзя столько заниматься, это может плохо кончиться!
    Виктор и Мария сидели в небольшой гостиной  новой  квартиры  Марии.  Они
только закончили урок.
     - Но я же все успеваю!
     - Успеваешь, и все-таки нагрузка слишком велика!
     - Слишком много времени я потеряла понапрасну, но я его наверстаю.
     - Я тоже массу времени потерял понапрасну, не сказав  тебе,  что  люблю
тебя, Мария, люблю нежно, преданно, навеки.
     - Мне так странно это слышать от тебя, Виктор!
     - Только не говори, что это для тебя новость.
     - Не скажу. Конечно, я это чувствовала... Ах, если бы мы встретились  с
тобою раньше, Виктор! Теперь я пуста... пуста, как бесплодная сухая земля...
ничего не могу дать... Я хотела бы быть другой... но не могу... Может  быть,
не смогу никогда...
     - Я буду тебя ждать... Позволь  мне  ждать  здесь  рядом,  ждать  любя.
Ждать, пока ты примешь мою любовь...

Глава 11

    Побывав у доктора дель Вильяра и вернувшись к себе домой,  Мария  словно
вернулась из дурного сна. Подумать только,  этот  сон  казался  ей  когда-то
таким лучезарным, он сулил ей только ясные солнечные дни, а  принес  столько
горя и разочарований! Сны  всегда  разочаровывают.  Зато  не  разочаровывала
реальность - ее работа, ее сын. После  этого  визита  Мария  окончательно  и
навсегда смирилась с тем, что у ее ребенка нет и не будет отца, но чтобы  не
причинять горя детскому сердцу - Хосе Игнасио  скучал  об  отце,  спрашивал,
когда он приедет, - Мария, как и раньше, стала регулярно писать ему письма и
покупать в подарок красивые игрушки. Мальчугана, если честно признаться, все
вокруг баловали. Хосе Игнасио рос здоровым, веселым  ребенком,  его  круглая
мордашка с живыми глазами-вишнями сразу вызывала добрую улыбку.  Рита,  зная
его любовь к сладостям, то и дело подсовывала ему то пирожок,  то  пирожное.
Мария и  сердилась  на  нее  и  не  могла  всерьез  рассердиться,  глядя  на
счастливую, замурзанную кремом мордашку. Рита баловала крестника  тем  более
охотно, что своих детей у нее еще не было. Но пока она о них  и  не  думала,
баловала толстячка от души. Любил крестника и Виктор, охотно играл с ним  во
всякие игры, научил играть в футбол. К нему  Хосе  Игнасио  бежал  со  всеми
своими вопросами, бедами, недоразумениями,  и  Виктор  всегда  находил,  чем
помочь, как утешить. В доме Марии царили  приязнь  и  согласие.  Что  бы  ни
делала Мария, она делала тщательно и с любовью,  и  любовь  возвращалась  ей
сторицей. Ее любили близкие, любили в мастерской. А Мария любила заглядывать
в будущее. Каких только планов не теснилось у нее в голове! Вот  теперь  она
задумала открыть швейную фабрику и шить женскую  одежду  по  своим  моделям.
Дело трудное, но Мария  трудностей  не  боялась.  Дело  свое  она  знала  до
тонкости, работниц брала только квалифицированных и  видела,  какая  на  что
способна. За качество своей продукции она могла поручиться. А продавать ее и
решать всевозможные организационные вопросы она задумала поручить Виктору  -
своей правой руке, надежной  опоре.  Хорошенько  все  продумав,  она  с  ним
переговорила. Виктор взглянул на Марию с нескрываемым  восхищением:  год  от
года он все больше  и  больше  любил  эту  необыкновенную  женщину  -  такую
твердую, мужественную, самостоятельную... Ему радостно было,  что  он  ей  в
помощь, но сейчас предстояло дело, требующее большого размаха, а  времени  у
него было маловато, только вечера - днем он ведь  по-прежнему  преподавал  в
школе. Мария предложила ему место  администратора  и  жалованье  на  будущей
фабрике.
     - Я подумаю, Мария, - смеясь, ответил  Виктор,  ласково  поглядывая  на
нее. - А пока прими мои труды в подарок. Мне кажется, мы  справимся  с  тем,
что ты задумала.
    Расширяя мастерскую, Мария приняла в швеи и  Альми-ру.  За  нее  просила
донья Мати, а Мария не могла отказать ей ни в чем. Альмира уже  не  смотрела
на Марию свысока, да и где она, та робкая провинциальная девочка с  длинными
косами, которая так страшилась  шумной  городской  жизни?  Она  давно  стала
взрослой, стала хозяйкой положения. И в соответствии с  новым  самоощущением
изменился и ее облик - пышные волосы сколоты  на  затылке  в  тяжелый  узел,
всегда изысканно-элегантное платье, легкая дорогая  косметика.  Каждый,  кто
имел с ней дело, не мог не восхититься этой деловитой красавицей. Альмира  с
радостью поступила  работать  к  Марии.  Мария  хорошо  платила  и  вдобавок
внимательно относилась к работницам с маленькими  детьми,  так  что  Альмира
могла быть спокойна за свою малышку Ирис. Но  совсем  перемениться  Альмира,
конечно, не могла, она как и раньше, обожала посудачить, покопаться в  чужих
делах, сунуть нос, куда не следовало бы. Но Мария  не  сомневалась,  что  ее
девочки-швеи поладят, ссориться-то им не из-за чего: работу она распределяет
справедливо, платит хорошо, и дело интересное.
    Но насколько мирны были труды в одном доме, настолько  не  мирен,  полон
страдания и боли был  другой  дом  -  дом  дель  Вильяров.  Гнездо,  которое
готовилось принять  новую  жизнь  и  где  верили  в  будущее,  уничтожили  и
разорили. В нем уже никого не ждали. Всюду царило запустение и тишина.  И  в
этой гнетущей  тишине  невыносимо  громко  говорило  прошлое,  счастливое  и
несчастливое. Ужасна была потеря, но еще ужаснее было знать,  что  произошла
она по злой воле обезумевшей женщины, что потеря эта не была  неизбежной.  С
твердым намерением уничтожить зло собственными руками отправился Хуан Карлос
к Наталии. Он вошел, не стучась. Наталия полулежала на диване в своей уютной
комнате, она ждала этой встречи, она обрадовалась, бросилась навстречу. Хуан
Карлос взял ее за горло и принялся душить:
     - Убийца! Убийца моей жены! Моего сына!
    И все-таки не задушил. Не смог. Теряющую сознание, он  отшвырнул  ее  от
себя. Он ее ненавидел, но убить не мог. Наталия мало-помалу пришла в себя.
     - Я предупреждала тебя, и не раз, Хуан Карлос,  но  ты  не  желал  меня
слышать... Ты убивал меня каждый день...
     - Глупости! Что между нами было? Пустяк. Интрижка. Ты прекрасно  знала,
что любил я другую...
     - Прислугу? Деревенщину?
     - Посмотрела бы ты на нее теперь - элегантнейшая женщина Мехико!
     - А-а, ты и с ней успел повидаться? Только на меня у тебя нет  времени,
Хуан Карлос! Ты  пренебрегаешь  только  мной?  Но  ты  за  это  поплатишься!
Интрижка не кончена! Ведь так ты называешь наши отношения! Так вот, в запасе
у меня козырной туз! И мне кажется, пора пустить его в ход!
    Хуан Карлос уже даже не  испытывал  к  ней  ненависти.  В  душе  у  него
поселились странная пустота и безразличие. Ему казалось, что Наталия  просто
больна, и она  была  ему  неприятна  своей  истерикой,  криками,  выяснением
отношений. Оставаться здесь он больше не мог - встал и ушел. Наталия достала
из ящика пузырек с таблетками, посмотрела, сунула обратно, потом  подошла  и
взяла телефонную трубку:
     - Полиция? На улице Лос-Аркос, восемь, готовится убийство.
    Потом положила трубку на рычаг.
     - У тебя будет время пожалеть обо всем, что ты сделал, Хуан Карлос...
    Как не огорчиться: снова в мирный дом Марии -  улей,  наполненный  медом
трудов и усердия, ворвался ветер -  предвестник  бури.  В  этом  доме  снова
появился Хуан Карлос, который приходил и уходил, когда хотел.  Опять  пришел
он со своей пустотой, разладом, смутой.  Опять  искал  утешения,  надежды  и
покоя. Покоя, которого не умел найти сам, и поэтому крал у других. При  виде
его в душе Марии вспыхнул только гнев. Слишком много сил положила она на то,
чтобы выстроенный ею дом стоял  прочно,  и  отдать  его  на  произвол  этому
неуверенному в себе человеку она не могла.
     - У меня умерла жена, Мария. У нее было очень больное  сердце,  но  она
все-таки решилась иметь ребенка, и на седьмом месяце потеряла  его.  Наталия
сказала ей об этом, и Фернанда умерла...
     - Прими мои соболезнования, Хуан Карлос, твоя жена была умной,  доброй,
обаятельной женщиной...
     - Я виноват в ее смерти, виноват перед ней, виноват  перед  тобой...  Я
ведь струсил, Мария, поддался предрассудкам, знал, что  Фернанду  моя  семья
примет, увидел в ней свое спасение, а потом послужил невольной  причиной  ее
смерти...
     - Она любила тебя.
     - Да, и поэтому хотела подарить  мне  ребенка  даже  ценой  собственной
жизни... Но у меня остался только Хосе Игнасио, он мой единственный  сын.  Я
хочу повидаться с ним.
     - Не стоит. Он знает, что ты уехал, и уехал надолго. Тревожить  его  не
стоит.
     - Мне так плохо, а ты не позволяешь мне увидеться с сыном?
     - Я не хочу, чтобы и ему было плохо. Я хочу, чтобы он забыл тебя.
     - Но должна же быть в твоем сердце хоть капля сострадания ко мне?!
     - Ни мой сын, ни я не повинны в твоем горе, и не  стоит  расплачиваться
за него нашим покоем. Мой сын - не спасательный круг для взрослого мужчины.
     - Мария!
     - Ты найдешь еще свое счастье, Хуан Карлос!
    Дверь отворилась, и в комнату с радостным криком вбежал Хосе Игнасио.
     - Папа! Папочка! Ты приехал?
     - Папочка приехал повидать нас  и  снова  уезжает,  детка,  -  ответила
Мария.
     - Не уезжай, папа! Оставайся с нами! Хуан Карлос с укором посмотрел  на
Марию.
     - Папу ждут дела, детка, ему обязательно нужно ехать, - очень  ласково,
но твердо сказала Мария.
     - Я скоро вернусь, Начито, - пообещал Хуан Карлос.
     - Рита! Начито пора переодеваться, возьми его.
     - Поцелуй меня, Начито! Я тебя очень люблю!
     - И я очень, папочка!
    Рита взяла малыша за руку и увела из комнаты.
     - Иди и ты, Хуан Карлос. В этом доме тебе больше нечего делать.
     - Какая жестокость, Мария! Выгонять меня в минуту, когда  мы,  наконец,
могли бы быть счастливы!
     - Возможностей было  столько,  Хуан  Карлос,  что  наше  счастье  стало
невозможным!
    Кому, как не Альмире, было доподлинно известно, о чем говорили  Мария  с
Хуаном Карлосом? Она как  раз  проходила  мимо  комнаты,  кое-что  услышала,
остальное  додумала  и  рассказала  донье  Мати,  что  Хуан   Карлос   снова
возвращается к Марии, что они долго сидели, мирно разговаривали и чуть ли не
целовались. Донья Мати не слишком-то ей поверила. Не поверил  и  Виктор,  но
невольная тоска безнадежности защемила сердце - вновь и вновь  этот  человек
возникал на его пути, вновь и вновь чинил обиды  и  разрушения.  Целый  день
Виктор ходил с болезненной занозой в сердце, а вечером,  закончив  урок,  не
выдержал:
     - Похоже, нам пора прекратить занятия, - сказал он, собирая книги.
     - Ты устаешь? - забеспокоилась Мария. - Очень много работы?
     - Устаю ждать, - грустно ответил Виктор. - Ждать без малейшей  надежды.
Ты же возвращаешься к Хуану Карлосу, несмотря на то, что он женат...
     - Боже мой! Откуда ты это взял?
     - Альмира сказала маме.
     - О Господи! Похоже, она по-прежнему озабочена моим счастьем  с  Хуаном
Карлосом, чего не скажешь обо мне. У Хуана Карлоса умерла жена, и он  пришел
ко мне за утешением. Мы могли пожениться хоть сегодня. Но для чего,  Виктор?
Сердце во мне мертво, и умертвил его Хуан Карлос. Я  больше  уже  ничего  не
хочу. И если ты устал  ждать,  ты  прав,  Виктор.  Найди  себе  женщину  без
прошлого, без проблем, женщину, которая ответит на твою нежность  и  сделает
тебя счастливым.
     - Я люблю тебя... и не смогу хорошо относиться к Хуану Карлосу...  Тебя
я буду ждать сколько угодно...
     - Я не могу принять от тебя такую жертву, Виктор.
     - Разве ждать любимую - жертва?
    Дона Хуана Карлоса  дель  Вильяра  пригласили  в  полицию.  Хуан  Карлос
недоумевал: по какому, собственно, делу?  Инспектор  принялся  расспрашивать
его о Наталии: были ли знакомы, когда виделись?..
    Пожимая плечами, Хуан Карлос ответил, что и  знакомы  были,  и  виделись
недавно, даже поссорились, и крупно, но он не понимает, к чему эти вопросы.
     - Дело в том, что сеньора Наталия умерла,  -  сообщил  инспектор,  -  и
назвала вас как причину своей смерти.
    Хуан Карлос побледнел: он понял, какой козырь разыграла Наталия.
     - И что же? Вы тоже обвиняете меня?
     - Мы - нет, - улыбнулся инспектор. - Самоубийство есть самоубийство. Но
будь обстоятельства потемнее, вы бы получили лет десять, не меньше...
    Лоб Хуана Карлоса покрылся бисеринками пота, и он вытер их.
    Что ж, и с этой страницей в его жизни покончено, теперь  в  ней  нет  ни
света, ни тени. В ней вообще теперь ничего нет...

    Глава 12

    Рита, выйдя замуж за Романа, жила счастливо. Жили они ладно, дружно,  но
со временем появилась и у них своя печаль: детей все не было. Рита  невольно
чувствовала себя виноватой. Роман не упрекал ее, но  ожидание  час  от  часу
становилось  все  напряженнее.  Он  хмурился,  слыша  вопрос,  когда   ждать
прибавления семейства. А бойкая кокетливая  Рита  на  такие  вопросы  только
растерянно улыбалась и разводила руками. Однажды она пришла  и  попечалилась
Марии:
     - Знаешь, боюсь, как бы Роман от меня не ушел!
     - Да что ты, Рита! Он так тебя любит...
     - Любит. Но он хотел иметь семью, хотел ребенка, а детей у  нас  нет  и
нет.
     - А ты  сходи  к  врачу,  посоветуйся,  пройди  обследование.  Глядишь,
выпишут лекарство и все наладится.
    Рита  прислушалась  к  совету   Марии.   Она   сдала   анализы,   прошла
обследование, и врач сказал  ей,  что  обследование  должен  пройти  и  муж,
поскольку причина может быть и в нем.
    Роман поначалу удивился и идти не  хотел:  он-то,  ясное  дело,  здоров,
какие еще обследования? Но потом все-таки  пошел.  Не  хотел  огорчать  свою
Риту. А вышло так, что огорчил: выяснилось, что детей не может быть у  него,
а Рита совершенно здорова. Но как ни странно, Рита не так уж  и  огорчилась.
Она была счастлива, что причина не в ней, что Роман теперь от нее не уйдет и
не будет больше на нее сердиться. А дети?  Так  у  нее  же  есть  ребенок  -
крестник Хосе Игнасио. Сколько труда она вложила в его  воспитание,  сколько
души! Жили они все вместе, и Рита не  чувствовала  себя  ни  обделенной,  ни
одинокой.  Так  что  как  ни  удивительно,  но  даже  неблагополучный  исход
обернулся для дружной пары благополучием. Роман  стал  дорожить  еще  больше
своей преданной, верной Ритой, а пройденное испытание, сблизив  их,  помогло
еще лучше понимать друг друга.
    А  крестник  Риты,  Хосе  Игнасио,  вырос,  стал  уже  совсем   взрослым
мальчиком. И куда девался  прежний  толстячок  с  глазами-вишнями?  Стройный
высокий мальчик пытливо вглядывается в мир темными глазами, он уже  ходит  в
школу, делает успехи, он хочет, чтобы его отец, знаменитый хирург,  гордился
им, да отец им и гордится -  пишет  такие  замечательные  письма,  присылает
чудесные подарки.
     - От папы не было письма, мамочка? - спросил Хосе  Игнасио,  заканчивая
завтрак и торопясь в школу.
    Завтракают они в большой, красивой столовой за красиво накрытым  столом.
Теперь у Марии просторный дом - в нем всем хватает места: и Рите, и  Роману,
и гостям, когда те приходят. Приходит Виктор, приходят  донья  Мати,  старые
верные друзья. Иногда Мария вспоминает тесную комнатку  у  сеньоры  Уркиаги,
которая так радовала ее. А теперь у нее самой дом  куда  больше,  чем  у  ее
первой хозяйки. Ее радует большой дом, но, что важнее, у нее  большие  планы
на будущее. Сейчас, например, она решается на строительство швейной фабрики,
работающей по ее моделям. Фабрика не выходит у нее из головы и за завтраком.
Вопрос Хосе Игнасио переносит ее в другое  измерение.  Что  поделать?!  Этот
фантом - тоже ее творение. И уничтожить его,  причинив  боль  сыну,  она  не
может, потому и пишет по-прежнему письма и покупает от имени отца подарки.
     - Нет, родной... ты же только что получил письмо и даже подарок...
     - А ты написала папе, что этот год я закончу с медалью и мне вручит  ее
наш попечитель?
     - Ну а как же?
     - Ну вот я и подумал: а вдруг папа уже ответил?
     - А ты представляешь, какой подарок он пришлет тебе в конце года?  Я  -
нет.
     - И я нет.
     - Значит, нужно  кончать  болтать,  быстренько  заканчивать  завтрак  и
бежать со всех ног в школу!
    Мария со счастливой улыбкой смотрела на своего - такого уже  большого  -
сына. Он, помахав рукой на прощание,  убежал.  Мария  тоже  поднялась  из-за
стола - день сегодня предстоял напряженный. Среди дня Мария позвонила  донье
Мати, и та сообщила ей радостную весть: Виктора назначили директором  школы.
Мария порадовалась от души. Она еще не успела положить на рычаг трубку,  как
раздался звонок в дверь: Виктор пришел поделиться новостью.
     - Добрый день, Сеньор директор, - с улыбкой встретила его Мария.
     - Что? Неужели уже по радио сообщили?
     - Конечно! И я уверена, что твоя школа будет лучшей в городе!
     - Не преувеличивай моих возможностей!
     - Но я же знаю, что ты можешь все.  И  я  тебя  все-таки  очень  прошу:
возьми на себя обязанности администратора на фабрике.
     - Мне кажется, там больше подойдет бухгалтер, чем учитель.
     - Нет, Виктор! Мне нужны твои советы. Знаешь, куда я мечу? Высоко,  ох,
высоко: строительство швейной фабрики, шьющей по моделям Марии Лопес!
     - Да-а, Мария! Но для этого нужно безумное количество денег.
     - Если не хватит, возьму ссуду.
     - Все уже продумала, подсчитала?
     - Да, и для того, чтобы мечта стала реальностью, мне  недостает  только
тебя, Виктор.
     - Я с тобой.
     - Спасибо. Знаешь, я делаю это не для себя - для Хосг Игаасио.  У  него
должно быть все, чего не  было  у  меня.  Так  я  ему  пообещала,  когда  он
только-только родился...
    Разговор прервал телефонный звонок. Звонили из школы  Хосе  Игнасио,  он
подрался, и Марию срочно вызывали к директору.
    Мария страшно встревожилась: что там произошло? Хосе Игнасио никогда  не
был драчуном! Собралась и не медля ни секунды отправилась в школу.
    В кабинете директора, доброжелательной пожилой  дамы,  сидела  нервозная
крикливая сеньора, прижимая к груди своего сына и визгливо требуя немедленно
наказать Хосе Игнасио. Тут же стоял Хосе Игнасио и, набычившись,  смотрел  в
пол.
     - Он набросился на моего сына и должен немедленно попросить прощения! -
визжала белобрысая сеньора.
     - Что случилось, сыночек? Почему ты  вдруг  подрался?  -  присев  перед
сыном на корточки, стала допытываться Мария.
     - Он сказал, что у меня нет папы! Что папа нас давно бросил! Скажи  им,
мама, что это неправда, скажи! - Хосе Игнасио с рыданием повис  у  Марии  на
шее.
     - Да все до единого знают, что вы  мать-одиночка!  -  опять  взвизгнула
сеньора. - Я сама ходила в мэрию. Могу подтвердить. И теперь вижу, как  была
права, когда не  хотела,  чтобы  в  школу  принимали  неизвестно  кого!  Сын
порядочных людей оказался за одной партой с сыном какой-то портнихи!
     - Как вы можете  говорить  такое,  сеньора  Куэвас!  -  раздосадованная
директриса вступила в разговор.
     - Скажи им, что она лжет! Скажи, мама, скажи! - рыдал Хосе Игнасио.
     - Сеньора директор,  могу  я  поговорить  со  своим  сыном  наедине?  -
спросила Мария.
     - Безусловно, сеньора Лопес. Пойдемте со мной, сеньора Куэвас, нам тоже
найдется о чем поговорить.
    И директриса увела за собой белобрысую истеричную сеньору.
    Мария присела перед сыном и посмотрела на него снизу вверх.
     - Почему ты молчала, мама? Почему ничего не сказала им?
     - Я не хотела, чтобы  настала  эта  минута,  моя  любовь...  Я  боялась
причинить тебе боль... но все, что они сказали, правда.
     - Нет, мама, нет!
     - Понимаешь, сыночек, мы с папой очень любили друг друга, но пожениться
не могли, потому что папе  нужно  было  кончить  учиться...  Мы  откладывали
женитьбу до конца его учебы... а потом ему пришлось срочно уехать...
     - Поедем к нему! Будем жить вместе.
     - Это невозможно, Начито.
     - Почему?
     - Потому что три года тому назад... твой папа умер...
     - Нет, мама, нет! А письма? А подарки?
     - Я не могла сказать тебе правду... не могла причинить боль...
     - Ты меня обманула, мама! Ты меня обманула!
    Хосе Игнасио замкнулся, перестал разговаривать с матерью. Она  подходила
к нему, но он отворачивался. Как казнила себя Мария за то, что она наделала!
Но кто скажет, в чем она была не права? Она ведь оберегала  своего  мальчика
от боли! Не хотела, чтобы он дурно подумал об отце. Как она могла  поступить
иначе? Своей бедой она поделилась с Виктором  -  единственным  человеком  на
свете, который был с ней в ее самые черные минуты и умел ей  помочь.  Виктор
пообещал поговорить с Хосе Игнасио.
    Мальчик уже лежал в постели, но не спал, когда  Виктор  присел  на  край
кровати:
     - Ну рассказывай, что случилось, крестник.
    Хосе Игнасио было отвернулся, не желая говорить, но Виктор повернул  его
к себе, заглянул в глаза.
     - Давай-давай,  мы  же  друзья!  А  друзья  всегда   все   друг   другу
рассказывают.
     - Я больше не люблю маму, она меня всю жизнь обманывала... не  сказала,
что не женаты... что папа умер...
     - Та-ак... Беда у тебя большая,  но  давай  разберемся.  Мама  тебе  не
сказала, что она не замужем, но ведь это не тебя, а ее касается. Папа у тебя
всегда был, он писал тебе, радовал подарками. Трудно  было  маме,  она  жила
одна, без поддержки, на нее легли все заботы о тебе, но она их  на  тебя  не
перекладывала, никогда не жаловалась, что одна, так ведь или нет? Ведь  тебе
легко, хорошо жилось?
    Мальчик молчал, он пока был не в силах справиться с тем неблагополучием,
что обрушилось на него и которое он счел обидой.
     - С одним разобрались, пойдем дальше. Мама не сказала  тебе,  что  папы
больше нет. Но ты постарайся и тут ее понять - рядом с вами его все равно не
было, и получается, что она просто-напросто берегла твою память о нем.  Мама
ведь все трудности брала на себя, а тебе оставляла одни радости. Ты  за  это
ее упрекаешь? Поэтому разлюбил? Другое дело, если бы  она  подарки  от  папы
себе брала, а тебе говорила, что папы у тебя и в помине нет,  вот  тогда  бы
она тебя обманывала... А когда наоборот...
    Хосе Игнасио улыбнулся, ему стало смешно: мама  сидит  и  играет  в  его
машинки, а ему не дает.
     - Смешно, правда? А почему смешно? Да потому, что твоя  мама  только  о
тебе и заботилась: играла с тобой, гуляла, покупала одежду, игрушки.  А  ты,
узнав, что все для тебя делает она одна, на нее же еще и обиделся! Да, брат,
огорчил ты меня, повел себя как-то не  по-мужски.  Раз  мама  одна,  кто  ей
должен быть помощником и опорой? Кто должен ее защищать? Ты должен гордиться
такой мамой, которая одна  со  всем  справляется,  все  умеет,  которую  все
уважают. Тебе повезло, крестник, ни у кого больше  нет  такой  замечательной
мамы. Вот об этом ты и подумай.
    Виктор потрепал мальчика по щеке, пожелал спокойной ночи и ушел, а  Хосе
Игнасио еще некоторое время лежал, глядя в темноту широко открытыми глазами.
Ему и вправду стало легче. И что ему задело до чужих, мама у  него  в  самом
деле что надо! Ни у кого из его товарищей нет такой замечательной мамы!  Что
правда, то правда.
    Утром Хосе Игнасио бросился к Марии на шею.
     - Ты меня простишь, мамочка? Целуя его, Мария счастливо рассмеялась.
    А в конце года  лучшему  ученику  класса  Хосе  Игнасио  Лопесу  вручили
медаль. И вручил ее не кто иной, как попечитель колледжа  дон  Густаво  дель
Вильяр. Он пришел в восторг от живого умного мальчика, понравилась ему и его
красавица-мама. Покоем и надежностью  веяло  от  этой  статной  пышноволосой
женщины, она была исполнена уверенности и чувства собственного достоинства.

Глава 14

    И снова торопливо бежали дни в трудах и хлопотах, одним что-то принося и
забирая у других. Прошедшие годы забрали у дона  Густаво  здоровье,  и  хотя
внешне он мало  изменился,  сердце  у  него  пошаливало,  и  дело  дошло  до
серьезной операции.  Альберто,  работавший  в  кардиологическом  центре  под
руководством доктора Валадеса и сам  ценившийся  как  хороший  специалист  в
области  кардиологии,  настоятельно  советовал  ее  сделать:  без   операции
ручаться за жизнь дона Густаво было трудно. Флоренсия проводила целые дни  у
постели дона Густаво, преданно  ухаживая  за  больным,  ведь  только  это  и
скрашивало ее одиночество. После смерти Фернанды  она  так  до  конца  и  не
оправилась, хотя выглядела попрежнему  молодо.  И  жила  только  в  прошлом,
только воспоминаниями. Дон Густаво тоже жил с тяжелыми воспоминаниями -  жил
с постоянными думами о сыне, который так его и не простил.  Он  ждал  его  и
часто говорил о нем с Фло-ренсией. Хуан Карлос  хоть  и  изредка,  но  писал
Альберто: дела у него шли неплохо, он работал в одной из крупнейших  больниц
Флориды, удачно оперировал, был на хорошем счету. Домой его  не  тянуло.  Он
предпочитал экзотические путешествия,  побывал  в  Африке,  еще  где-то,  но
приезжать домой не собирался.
    Однако в связи с предстоящей операцией дона Густаво Альберто  с  Лореной
решили вызвать его во что бы то ни стало. Пришлось  Хуану  Карлосу  оставить
все свои  дела,  сообщить  Наде,  своей  теперешней  возлюбленной,  что  его
вызывают к больному отцу, сесть на самолет и прилететь в Мехико.
    Пожалуй, он был даже рад, что вернулся.  Оказалось,  что  он  соскучился
даже по просторным улицам родного города. Ему было приятно узнавать  старое,
отмечать  новое.  И  он  был   как-то   по-юношески   взволнован,   захвачен
воспоминаниями. Прошло много лет, но вспоминалось всегда одно и то же...
    Хуан Карлос не мог справиться с собой - ноги сами принесли  его  к  дому
Марии, и он позвонил у красивых резных дверей уютного дорогого  особняка.  И
вот Хуан Карлос стоит и дожидается в просторном холле, когда  моложавая,  но
уже не такая кокетливая, Рита сообщит о его  приходе  Марии,  как  вдруг  на
лестнице появилась сама  Мария.  Думал  ли  он,  что  увидит  ее  такой?!  В
изысканнейшем вечернем туалете, с высокой парадной прической она могла  быть
кем угодно - кинозвездой, знаменитой певицей, оперной дивой! Да она  и  была
знаменитостью ничуть не меньшей, чем любая дива - она была  самым  известным
модельером  города  Мехико  и  сейчас  отправлялась  на  показ  своей  новой
коллекции. С минуты на минуту за ней должен был зайти Виктор, который всегда
сопровождал ее. Она узнала Хуана Карлоса, доброжелательно  поздоровалась,  а
он вдруг смутился как мальчишка.
     - Все эти годы я прожил в Штатах, и только-только вернулся, потому  что
болен отец, - сказал он как бы извиняясь и за  свое  отсутствие,  и  еще  за
что-то.
     - Сожалею. И тяжело? - светским тоном осведомилась Мария.
     - Должны оперировать. Сердце. Как Хосе Игнасио?
     - Взрослый, учится на юридическом.
    Стройный молодой человек  в  белоснежном  костюме  сбежал  по  лестнице.
Смуглое лицо озарилось белозубой улыбкой, черные глаза радостно засветились.
     - Ну-ка, мамочка, покажись! Великолепно! Лучшая из моделей Марии Лопес.
    Засмеялась и Мария, с гордостью оглядывая  сына,  потом  сделала  легкий
кивок в сторону Хуана Карлоса.
     - Не знаю, помнишь ли ты сеньора... Хуан Карлос подошел поближе.
     - Я - Хуан Карлос дель...
     - Как же! Мой папочка! -  Черные  глаза  Хосе  Игнасио  сузились,  губы
презрительно сжались. - Чему обязаны?
     - У Хуана Карлоса очень болен отец, он приехал на операцию.
     - А при чем тут мы?
     - Я думаю, он тебе лучше все  объяснит.  А  мы  спешим,  того  и  гляди
опоздаем.
    Мария с улыбкой пошла навстречу Виктору, который с  порога  наблюдал  за
происходящим в холле. Он улыбнулся в ответ, отворил дверь,  и  вот  она  уже
захлопнулась за ними...
    Да, многие годы неустанного  труда  принесли  Марии  Лопес  богатство  и
известность.  Ее  швейная  фабрика  работала   великолепно.   Теперь   Мария
собиралась купить целую сеть магазинов. Даже Виктора смутил  ее  размах,  он
было попытался  предостеречь  ее,  просил  быть  осторожнее,  но  удостоился
оценки: трус, и только. Загоревшись новой идеей и встретив  сопротивление  в
ее  осуществлении,  Мария  иногда  бывала  довольно  резкой.  Но   тут   она
опомнилась, вечером же приехала к Виктору,  извинилась,  и  они  помирились.
Дело было в том, что идея, которой теперь жила Мария,  была  ей  чрезвычайно
дорога: она хотела красиво одеть всех без  исключения  женщин  Мехико  -  от
служанки до  госпожи.  Сеньор  Авалос,  у  которого  она  собиралась  купить
магазины, скептически отнесся к желанию красиво одевать служанок.  Но  Мария
возмутилась: в отношении женщин она не признает никаких социальных различий,
женщина - это прежде всего обаяние, красота,  элегантность  и  изящество,  а
изящной и элегантной может  быть  каждая.  Она  собирается  продавать  новые
красивые  модели  по  доступным  ценам.  Когда  Мария  хотела  убедить,  она
убеждала  -  улыбкой,  интонацией,  логикой.  И  сеньор   Авалос   стал   ее
сторонником. Вот об этом и рассказала Мария Виктору, когда  приехала  с  ним
мириться. А донья Матильда рассказала ей о своих бедах и  радостях.  Главной
радостью была  женитьба  Маркоса,  он,  наконец,  женился  на  Перлите,  они
только-только вернулись из свадебного путешествия. Донья  Мати  нарадоваться
не могла, глядя на своих счастливых голубков.  И  тут  же  на  глаза  у  нее
набегали слезы: бедная ее девочка, как-то она там? Что с  ней,  с  бедняжкой
Хулией? Она ведь так и не вернулась домой! А донья Мати ждет ее каждый Божий
день, ее или весточки о ней!
    Годы пролетели, но они не принесли Хулии ничего нового: она  по-прежнему
была секретаршей и подругой своего красавчика-адвоката. Но  теперь  она  все
отчетливее понимала, что рассчитывать ей особенно не на что. Хотя Пабло  был
очень привязан к ней, положение ее становилось все более тягостным, так  как
жена Пабло, Амелия, чувствовала, что Пабло изменяет  ей.  Хулия  нервничала,
мучилась, боялась, что Амелия все узнает об их отношениях, а Пабло малодушно
пережидал, что все уляжется само собой, как-то образуется, как-то устроится.
Но пока в душе у Хулии копились только усталость и обида.
    Жгучая обида вспыхнула и  у  Хосе  Игнасио  при  взгляде  на  этого  уже
немолодого человека. Если признаться откровенно,  он  его  ненавидел.  И  не
желал ничего знать. И так все в лицо ему и высказал:
     - Единственно, чем я вам обязан, так это драками с детских  лет,  чтобы
заставить уважать мою мать. Издевательствами, насмешками, презрением и  тем,
что меня называли ублюдком. Это имя выбрали для меня вы, сеньор!
     - Прости, Хосе Игнасио! Я...
     - Я не Господь Бог! Мне трудно прощать!
     - Твой дедушка болен и был бы очень рад, если бы ты навестил его...
     - Я  едва  знаком  с  сеньором,  вашим  отцом,  и   не   вижу   никакой
необходимости в визитах. И вашем к нам тоже.
    Хуан  Карлос  даже  не  попытался  ничего  возразить.  В   чем   убедишь
максималистски настроенную юность? Он невольно любовался сыном, его горящими
глазами, его бескомпромиссностью. Внешне он  мало  был  похож  на  него,  но
гордость в нем  была,  безусловно,  гордостью  дель  Вильяров.  Хуан  Карлос
простился и ушел. А Хосе Игнасио продолжал кипеть от негодования.
    Негодовал и Виктор: неужели Мария вновь  позволит  войти  в  свою  жизнь
этому человеку? А вместе с ним и  той  тревоге  и  нерешительности,  которые
постоянно сопутствовали ему? Если слепая юность всегда во власти обольщений,
то неужели со зрелостью не приходит ясность взглядов? Однако он считал,  что
не имеет права досаждать своим негодованием  Марии  и  высказал  свою  точку
зрения дорогой в нескольких словах, вскользь.
    Показ мод  прошел  великолепно.  Коллекция  новых  моделей  Марии  Лопес
восхитила публику. Ей аплодировали.  Мария  сияла.  Выглядела  она  поистине
королевой.
    Поздно вечером Марии позвонил Хуан Карлос  и  попросил  о  встрече.  Она
согласилась поужинать с ним завтра вечером, так как должна была  знать,  чем
кончился их разговор с Хосе Игнасио.
    Хосе Игнасио переживал  сложную  пору  юности.  Молодым  не  свойственно
искать какие-то оттенки, они делят все происходящее  в  жизни  на  черное  и
белое, и Хосе Игнасио также бескомпромиссно делил этот мир  с  присущим  ему
темпераментом и страстностью. Внешне он  казался  спокойным,  уравновешенным
молодым человеком, с располагающими манерами, но характер его  был  сложным.
Он  был  порывистым,  неуравновешенным,  болезненно  самолюбивым,  гордым  и
обидчивым  юношей.  Он  мог  вспыхнуть  от  случайно   брошенного   взгляда,
оброненного  слова.  При  этом  он  отличался  благородством,  великодушием,
прямотой. Ему и самому было нелегко справляться со  своими  эмоциями,  да  и
другим с ним тоже было совсем нелегко. И ко  всему  прочему  он  был  еще  и
влюблен.  Влюбился  он  в  трогательную  большеглазую  девочку,  с   которой
познакомился в кафе, где обедал со своим  другом  Луисом,  а  она  со  своей
подругой Ивон и где волею судеб они оказались за одним столиком. С  тех  пор
он несколько раз звонил ей, они встречались, и Хосе  Игнасио  понял:  в  его
жизнь впервые вошла настоящая любовь. Он не был обделен женским вниманием  -
спортсмен, член национальной команды по  поло  -  девчонки  просто  обрывали
телефон, особенно после того, как его показывали на телевидении. Но  сам  он
не слишком-то их жаловал своим вниманием.  И  тут  вдруг  Лаура.  С  первого
взгляда он поверил в ее искренность - она смотрела на мир  так  ясно  и  так
чисто, что и для Хосе Игнасио мир становился светлее и радостнее. В одну  из
встреч он сказал ей:
     - Я хотел бы, чтобы ты стала  моей  невестой,  Лаура.  И  Лаура,  очень
серьезно, глядя ему в глаза, ответила:
     - Я согласна, Хосе Игнасио.
    С этого дня Хосе Игнасио летал  как  на  крыльях.  И  тут  вдруг  в  его
солнечном мире появилась тень - тень прошлого, черная тень, которая омрачала
его детство, потом отрочество, а теперь намеревалась омрачить и юность. Нет,
он не позволит этой тени распоряжаться своим настоящим! Вот поэтому  он  так
решительно и отправил в прошлое Хуана Карлоса.  Он  не  желал  иметь  с  ним
ничего общего.
    А Хуан Карлос смотрел и  не  мог  насмотреться  на  Марию.  Кто  бы  мог
подумать, что та наивная простушка и эта светская красавица - одна и  та  же
Мария? Годы ничего не отняли у нее, наоборот, они щедро одарили  всем,  чего
женщина может только пожелать: умением держаться,  изысканностью,  красотой,
богатством. И Хуан Карлос вновь предложил Марии руку и сердце.
     - Я же знаю, ты не свободен, в Штатах тебя непременно кто-то ждет!
     - Одно твое "да" - и я никогда к ней не вернусь!
     - А одно "нет"?
     - Вернусь в Штаты.
     - И женишься?
     - Вполне возможно, раз тебе я не нужен...
    Тон  Хуана  Карлоса  был  уже  откровенно  вызывающим.  Мария   невесело
улыбнулась.
     - Всю свою жизнь я играла без запасных, а из твоей команды как запасной
игрок давно вышла.
     - Последний раз прошу... выходи за меня замуж. -  Глаза  Хуана  Карлоса
умоляюще смотрели на Марию.
     - Невозможно.
     - Почему?
     - Хосе Игнасио хочет носить фамилию Лопес.
     - Но если мы поженимся, он изменит свое мнение.
     - Свою фамилию не изменю и я, меня все знают под этой фамилией.
     - Но уговорить сына навестить дедушку ты хотя бы  можешь?  Он  в  очень
плохом состоянии, и визит Хосе Игнасио был бы для него лучшим лекарством.
     - Постараюсь, Хуан Карлос, но не обещаю.
     - Позволь проводить тебя.
     - Мой шофер прекрасно справится с этим, уверяю тебя.  Мария  улыбнулась
на прощание и пошла к выходу - стройная, уверенная в  себе  красавица.  Хуан
Карлос остался сидеть за столиком. Точно так же он сидел за  столиком  много
лет назад, а Мария, тоненькая девчонка с косами, ушла. Тогда он еще не знал,
что она навсегда ушла из его  жизни...  И  навсегда  осталась  в  ней...  Он
побежал за ней следом.
     - Нет, Мария, я отвезу тебя, и совсем не домой - в дом, куда ты  должна
была войти почти двадцать лет назад.
     - Я там лишняя.
     - Знаешь, я хочу, чтобы ты  посмотрела,  что  за  дом  не  открыл  тебе
дверей, когда ты была просто Марией... куда я побоялся привести тебя за руку
как свою жену, где должен был родиться наш сын...
     - Не казнись, я простила.
     - Но не забыла!
     - Забыть невозможно, я не могу забыть свою жизнь...  И  Мария  вошла  в
этот негостеприимный для нее дом, увидела обшитый деревянными панелями холл,
лестницу, ведущую на второй этаж, но что ей было  теперь  до  особняка  дель
Вильяров?
    С ней поздоровалась и очень ласково встретила Флорен-сия, восхитилась ее
красотой, ее славой, отметила, что видела ее портрет в газете. Но что было и
до этого Марии?
    Ее попросили подняться к  дону  Густаво,  он  уже  почти  не  встает,  и
единственная его отрада -  вырезанный  из  газеты  портрет  его  внука  Хосе
Игнасио. Мария извинилась: она очень спешит.
    Но дон Густаво, услыхав, что к ним в  гости  пришла  Мария,  вышел  сам.
Мария отметила, что дон Густаво  действительно  очень  постарел  и  выглядит
неважно - бледный, худой, с мешками под глазами. Он очень обрадовался  ей  и
очень просил привести внука, ему хотелось увидеть  его  в  первый,  а  может
быть, и в последний раз...
     - Не говорите так, не надо, - сказала Мария. - Я постараюсь, но обещать
ничего не могу.
    Домой она пришла усталой, если не сказать разбитой. Виктор, который  был
приглашен к ужину, сразу почувствовал, что Марии лучше побыть  одной.  Мария
благодарно кивнула.
     - Кто знает... иногда мы заблуждаемся, считая счастливыми тех,  кто,  в
сущности, несчастен, - сказала Мария.
     - А мне кажется, что рано или поздно даже замки рушатся.  Но  пока  они
стоят, то выглядят очень внушительно... - отозвался Виктор.
     - Вы говорите будто по-китайски, - вступил в разговор Хосе Игнасио, - я
ни слова не понял.
     - Это игра, и ее  понимаем  только  мы  с  твоей  мамой,  -  засмеялся,
впрочем, не слишком весело, Виктор. - Спокойной ночи, Мария.
    Донья Матильда хлопотала, кормя ужином своих детей - Маркоса с  Перлитой
и Германа. Виктор сегодня ужинал  у  Марии.  Донья  Мати  вздыхала:  похоже,
никогда ей не дождаться внука, похоже, никогда не женится  Виктор.  И  вдруг
Перлита, потупившись, сказала:
     - Раз вы так хотите иметь внука, мы с Маркосом сделаем вам подарок.
     - Перлита! - всплеснула руками донья Мати.
     - Да-да, - подтвердил Маркое, - Перлита ждет ребенка!
    Вот это был подарок - чудесный, замечательный! Ну что ж,  у  ее  молодых
все  пока  складывалось  удачно:  Маркое  открыл   мастерскую   по   ремонту
радиоприборов и пригласил к себе помощником Германа. С Перлитой  Маркое  жил
душа в душу, а теперь вот и ребенок!..  А  Виктора  все-таки  жаль,  как  бы
хорошо было, если бы он женился! Сколько лет он  любит  Марию,  столько  лет
помогает ей, но видно, не суждено ему счастья, видно, не судьба...
    Как защищал Виктора Хосе Игнасио! Только его он считал своим отцом.
     - Послушай меня, мама! Послушай меня, - твердил  он.  -  Ты  не  можешь
пренебречь человеком, который был с тобой в самые трудные годы! Он дал  тебе
кров, он учил тебя, он помог тебе стать знаменитой Марией Лопес  и  никогда,
ни одним намеком не дал  тебе  понять,  сколь  многим  ты  ему  обязана!  Он
бескорыстно помогал тебе, мама! А сколько он помогал мне!
     - Ты прав, сынок. Поверь, я ни о чем не забыла. Но сейчас речь совсем о
другом... дону Густаво грозит операция, и очень опасная...
     - Я не врач.
     - Но он очень хочет видеть тебя, и с этой точки зрения ты бы  мог  быть
если не врачом, то лекарством...
     - Не пожелав принять тебя в семью, он причинил нам много горя, и  я  не
понимаю, почему должен теперь исполнять его желания?!
     - Был один случай, сынок, когда дон Густаво много сделал и для тебя,  и
для меня. Может, ты забыл о нем, но я - нет.  Хуан  Карлос  хотел  разлучить
тебя со мной, но дон Густаво  понял  боль  материнского  сердца  и  поступил
милосердно. Если можешь, сынок, не отказывай ему в его просьбе...
    Хосе Игнасио нехотя кивнул.
     - Папа! У меня для тебя сюрприз! - крикнул Хуан Карлос, отворив входную
дверь: на пороге стояли Хосе Игнасио и Мария. - Проходите, прошу!
    Хосе Игнасио, скованный, чопорный, наклонил голову и вошел  в  холл.  Из
спальни второго этажа на галерею с трудом вышел дон Густаво.
     - Хосе Игнасио! Мой внук!
     - Как вы себя чувствуете, сеньор дель Вильяр? - спросил Хосе Игнасио.
     - Неважно, голубчик. Подойди, обними меня. Как я рад, что  ты  все-таки
пришел! А-а, Лаура!  Добрый  вечер,  деточка!  Познакомься,  мой  внук  Хосе
Игнасио!
     - Твой внук? - Я не знала, что у тебя есть внуки, кроме меня, дедушка!
    Лаура и Хосе Игнасио изумленно смотрели друг  на  друга.  Они  никак  не
ожидали, что могут встретиться здесь. Для Хосе  Игнасио  это  был  настоящий
удар - здесь он был  в  стане  врага,  и  к  стану  врага  принадлежала  его
возлюбленная. Для Лауры же это было просто неожиданностью.  Дон  Густаво  не
заметил ни их напряженности, ни неловкости. Он увел Хосе Игнасио  к  себе  в
спальню, говорил о себе, рассказывал, как хотел увидеть внука, как следил по
газетам за его успехами,  винил  себя  за  прошлое,  высказывал  надежду  на
будущее. Хосе Игнасио слушал его рассеянно, он  хотел,  чтобы  этот  человек
понял всю глубину и всю непоправимость совершенного. Ничего, кроме обиды,  в
данный момент он не испытывал, эти люди были врагами, и он не мог, да  и  не
хотел их простить. И сейчас у него было одно  желание  -  как  можно  скорее
покинуть этот дом. Чем дольше он здесь оставался, тем больше обиды  и  гнева
копилось в нем: на что рассчитывали  эти  дель  Вильяры?  Что  их  внезапное
расположение искупит годы боли, страданий, унижений? Они были  причиной  его
страданий, и как смели теперь рассчитывать на его любовь? В конце концов  он
сказал:
     - Дон Густаво, я желаю вам успешного исхода операции... Искренне желаю,
но болеть за вас душой и любить - не могу... Я люблю тех, кто меня вырастил,
кто был со мною рядом... а не чужих. Нет, сеньор  дель  Вильяр,  я  не  могу
любить ни вас, ни вашего сына...
    Он простился и  вышел  из  спальни  дона  Густаво,  где  на  тумбочке  в
изголовье стояла в рамке его фотография, вырезанная из газеты.  Но  что  она
значила? Что меняла?
    Хосе Игнасио хотел найти Марию и уйти  из  этого  неприятного  для  него
дома. Мария была в библиотеке,  разговаривала  с  Хуаном  Карлосом.  К  Хосе
Игнасио подошла Лаура.
     - Клянусь, я ничего не знала, - сказала она.
     - Зато мы оба теперь знаем обо всем.
     - Что это меняет между нами?
     - Все. Твоя семья пожелала, чтобы я вырос незаконнорожденным. Эту семью
я ненавижу и не принимаю!
     - При чем тут семья? Мы познакомились, мы полюбили друг друга, нам  нет
ни до кого из них дела.
     - Ты из дель Вильяров, а дель Вильяров я ненавижу!
     - Я - Ривера.
    Глаза Лауры наполнились слезами. Но что она могла  сказать?  Она  и  так
сказала слишком много.
    Хуан Карлос умоляюще смотрел на Марию, пытаясь удержать ее.
     - Неужели ты вот так и уйдешь из моей жизни? - спросил он с отчаянием в
голосе.
     - Я ушла из нее много-много лет назад. Прощай.
     - Хосе Игнасио! Ты что-нибудь мне скажешь?
     - В моей жизни вас никогда и не было.
     - Я не понимаю, мне кажется невероятным, что для тебя,  для  сына  меня
вообще не существует... - Хуан Карлос был очень бледен.
     - Вы сами  этого  пожелали,  доктор  дель  Вильяр.  Мама  обошлась  без
подвенечного платья, без благословения. Двери вашего дома не открылись перед
ней. Так почему же вы смеете входить в двери нашего?
     - Хватит,  Хосе  Игнасир,  хватит!  -  Лицо  Хуана  Карлоса  исказилось
страданием.
     - Я напомнил вам все это только для того,  чтобы  попросить  больше  не
беспокоить маму. Ни ей, ни мне - нам ничего от вас  не  надо!  Мы  не  хотим
иметь с вами дела. Мама! Пошли!
    И Хосе Игнасио,  попрощавшись  кивком  головы,  торопливо  направился  к
двери. Следом за ним вышла и Мария.
    Виктор не находил себе места. Почему его личная жизнь должна зависеть от
этого хлыща? Почему именно в этих ненадежных и жалких  руках  находится  его
счастье?
     - Когда свадьба? - задал он с порога вопрос Марии.
     - Никогда, Виктор.
     - Ты же по-прежнему любишь его!
     - Нет. Но на душе у меня пусто, и я не думаю,  что  когда-нибудь  смогу
полюбить...
    Мария была благодарна Виктору: все эти годы он был с нею рядом, и она не
чувствовала себя одинокой. Но все-таки в сердце у нее была пустота. От  боли
она отгородилась работой, и работала чудовищно много, торопясь вперед, чтобы
боль не настигла ее. И боль мало-помалу отступала. Мария даже как бы  обрела
покой. Но этот покой скорее был мертвым равнодушием. Мария свыклась с  этим,
равнодушие стало частью ее самой, и  она  уже  не  могла  себе  представить,
бывает ли иначе. Поэтому  ей  казался  странным  огонек,  который  временами
загорался в глазах Виктора, устремленных на  нее.  Но  она  не  любила  этот
огонек; Виктор должен был всегда  оставаться  совершенством,  почти  святым,
тогда ей было бы с ним спокойно.
     - Но я никогда не стремился к святости, Мария. Я - мужчина,  только  ты
не хочешь этого замечать...
    Хуан Карлос снова летел в Штаты. Операция прошла  успешно.  Дон  Густаво
был вне опасности. И Хуан Карлос возвращался в  уже  ставшую  ему  привычной
жизнь. Рад он был или не рад своему посещению прошлого? Он и  сам  не  знал.
Прошлое так и осталось для него прошлым, не сделавшись настоящим. А  значит,
по-прежнему сопутствовало ему, было его тяжелым багажом.  Он  возвращался  к
своей работе, к Наде - трезвой, практичной, разумной Наде, с которой никогда
и ничего не надо было выяснять. Но одно он знал  теперь  твердо:  больше  он
никогда не женится. И об этом он сказал Наде на следующий день по приезде.
     - Как хочешь, дарлинг, - с улыбкой ответила разумная Надя.

    Глава 15

    До чего интересно стало жить Ивон! Ее лучшая  подруга  Лаура  влюбилась.
Влюбилась она в смуглого красавчика Хосе Игнасио, а  он  оказался  с  ней  в
родстве, оказался незаконнорожденным сыном дяди Лауры, Хуана Карлоса.  Семья
дель Вильяр когда-то не  приняла  его  мать,  и  теперь  он  ненавидел  дель
Вильяров и Лауру тоже.
    Ивон обожала быть в центре событий. Ей и самой нравился Хосе Игнасио,  и
она не прочь была закрутить с ним роман. Но Хосе Игнасио до поры до  времени
не сводил глаз с Лауры. Теперь же у Ивон появлялся шанс, и она не собиралась
от него отказываться. А тут как раз подвернулся удобный  случай:  дядя  Ивон
Артуро д'Анхиле пригласил ее на парад мод, который должен был  состояться  в
одном из принадлежащих ему отелей. Ивон позвала с собой Лауру.
     - Пойдем, там  непременно  будет  Хосе  Игнасио,  раз  его  мать  будет
показывать свою коллекцию. И ты с ним сможешь поговорить.
     - Просто не знаю,  что  мне  делать,  Ивон,  -  со  вздохом  призналась
Лаура. - Поверь, я просто ничего не понимаю! Не понимаю, почему Хосе Игнасио
и Мария Лопес должны не любить меня?! Я же не сделала им ничего  плохого.  И
мне, например, очень нравится Мария. А моя мама терпеть ее не может. Все так
перемешалось! И от этой сумятицы мне очень тяжело.
     - Давай подождем, Лаура. Сходим на парад мод, а там будет видно.
    Лаура не стала говорить Ивон, что она успела побывать у  Марии.  Прямой,
бесхитростной Лауре невмоготу было то ложное положение, в каком она невольно
оказалась. И она отправилась в дом к Марии, чтобы выяснить для себя,  в  чем
причина такой нелюбви к ее семье и почему эта нелюбовь распространяется и на
нее. Мария удивилась приходу девочки, но  и  пожалела  ее:  Лаура  выглядела
такой взволнованной! Зато  Хосе  Игнасио  держался  очень  холодно  и  очень
натянуто.
     - Я вижу, вы, сеньора Мария, удивлены моим  приходом,  а  Хосе  Игнасио
молчит и терпит мое присутствие только из вежливости. Но почему?
     - Потому что между вашей семьей и нами не может быть ничего  общего,  -
отвечала Мария.
     - Но у нас с Хосе Игнасио общая кровь, и она куда важнее всех бумаг  на
свете!
     - Семья дель Вильяр никогда так не думала, - холодно сказала Мария.
     - Я, например, просто  восхищена  вами,  сеньора  Мария!  -  продолжала
Лаура. - Я бы очень гордилась, будь я вашей дочерью!
    Прямота и искренность девочки пришлись Марии по душе.  Но  Хосе  Игнасио
торопливо сказал:
     - Не стоит, Лаура... Прошлого для нас с мамой не существует,  и  мы  не
хотим никаких напоминаний о нем.
    С этим Лаура и ушла. А  теперь  Ивон  предлагает  ей  новую  возможность
поговорить с Хосе Игнасио. Лаура была не слишком уверена как в  возможности,
так и в результатах этого разговора. Но все-таки она решила, что надо  пойти
и попробовать: она слишком любила своего кузена, чтобы смириться  с  мыслью,
что им никогда не быть вместе.
    Лаура не знала, что ненависть Хосе Игнасио  была  скорее  желаемой,  чем
реальной. Хосе Игнасио страдал без нее,  мучился  и  очень  боялся,  что  не
выдержит этих страданий и полетит к ней, забыв обо всем на  свете...  Однако
уязвленное самолюбие и гордыня дель Вильяров удерживали  его,  и  он  только
крепче стискивал зубы и принимал все более холодный и равнодушный вид.
    Прошлое не было безразлично и Марии. Расставшись с Хуаном Карлосом,  она
не спала всю ночь. Любила она его? Не любила? Мария и сама этого  не  знала,
но одно она знала твердо: он в ее жизни был единственным. И если бы не  Хосе
Игнасио, который всерьез его ненавидел, кто знает, как решила  бы  она  свою
судьбу? Умом Мария понимала, что разрыв - самое верное из решений. Что  Хуан
Карлос из тех людей, которые никому не приносят счастья. Но  отказавшись  от
него теперь уже навсегда, ей стало безумно  жалко  себя,  жалко  несчастливо
прожитой жизни, которая вся ушла на преодоление трудностей,  на  залечивание
нанесенной раны.
    Словом, Марии было тяжело. Она внутренне металась, нервничала,  так  что
парад мод, где должны были показывать ее модели, пришелся как нельзя кстати.
Он должен был помочь ей встряхнуться,  почувствовать  себя  в  форме,  снять
ощущение напрасно прожитой жизни.
    Обычно на все презентации и показы она  ходила  вместе  с  Виктором,  но
сейчас решила взять с собой Хосе Игнасио. Как-никак, ее жизнью был  ее  сын.
Она гордилась своим взрослым сыном-красавцем, и ей хотелось, чтобы он оценил
ее работу.
    Показ  моделей  прошел  великолепно.  Приглашены  на  него  были  только
избранные.  Модели  были  высоко  оценены.  К  Марии   подходили,   выражали
восхищение, поздравляли. Подошла к ней и Лаура,  она  была  здесь  со  своей
подругой Ивон, и тоже поздравила Марию. Ивон представила Марии  своего  дядю
Артуро д'Анхиле, который был одним из организаторов показа моделей. Красавец
Артуро, знаток и ценитель женщин, не мог не  оценить  яркой  и  своеобразной
красоты Марии. Увидев, что  она  собирается  уходить,  он  постарался  всеми
силами ее удержать.
     - Я должен вас непременно познакомить со своими гостями, - сказал он.
     - Познакомлюсь с удовольствием, - ответила, улыбаясь, Мария. - Сейчас я
вернусь, Хосе Игнасио, - сказала она сыну и ушла вместе с Артуро.
    Ивон тут же подтолкнула Лауру.
     - Не упускай возможности, пока он один, и я прогуляюсь по салону...
     - Правда, правда...
    Лаура заторопилась к Хосе Игнасио.  Ивон  усмехнулась:  "Чем  больше  ты
будешь надоедать ему, тем скорее он тебя возненавидит", - подумала она.
    Да, ничего хорошего этот разговор Лауре не принес.
    Хосе Игнасио был крайне резок, и на  все  ее  попытки  напомнить  ему  о
прошлом, отвечал, что ни прошлое, ни она  сама  его  больше  не  интересуют.
Отвечал нарочито грубо, боясь не выдержать взятого тона, расчувствоваться, и
поэтому торопился обидеть дорогую его сердцу Лауру как можно больнее, с  тем
чтобы она как можно скорее оставила его в покое. Но  откуда  было  знать  об
этом Лауре? Конечно, она чувствовала, что Хосе Игнасио к  ней  неравнодушен,
но вместе с  тем  чувствовала  и  откровенное  желание  ее  обидеть,  и  оно
причиняло ей боль. Она отошла с тяжелым сердцем, и к  Хосе  Игнасио  тут  же
подскочила Ивон.
     - Да на тебе лица нет, пойдем-ка пройдемся! - защебетала она, кокетливо
хлопая голубыми глазками.  -  Лаура  просто  проходу  тебе  не  дает,  хочет
добиться своего! Она не привыкла, чтобы ей  отказывали.  Привыкла,  что  все
пляшут под ее дудку, и хочет заставить поплясать и тебя.
     - Что ж, значит, она - достойный представитель своей семьи.
     - Она пойдет на все, только бы ты в нее влюбился, чтобы потом  прогнать
тебя прочь. Она всегда так поступает. Самолюбива до  крайности.  Но  я  тебя
вовремя предупредила, и ты на ее удочку не попадешься.
    Хосе Игнасио внутренне поздравил себя: он прав,  не  доверяя  никому  из
дель Вильяров, все они одинаковы, и лучше с ними дела не иметь.
    Видя холодное и высокомерное выражение лица  Хосе  Игнасио,  появившееся
после ее слов, Ивон осталась очень довольна: Хосе Игнасио принял к  сведению
ее слова. Простившись с ним, Ивон подошла к своему дядюшке.
    Он только что распрощался с Марией, и Ивон поняла:  дядюшка  Артуро  под
большим впечатлением от Марии.
     - Ты не отходил от Марии Лопес ни на  шаг,  дядя  Артуро!  -  кокетливо
сказала она.
     - Не мог отойти, Ивон.  Ты  же  знаешь,  у  меня  слабость  к  красивым
женщинам. А тут еще и оригинальный ум!
     - А ты знаешь ее историю?
     - У нее еще есть и история? Рассказывай скорее!
     - Она женщина с прошлым, и даже весьма пикантным.
     - Не может быть!
     - Представь себе! Свою карьеру она начала, работая служанкой, влюбилась
в Хуана Карлоса дель Вильяра, дядю моей подруги Лауры, и даже родила от него
сына, вот этого самого Хосе Игнасио. Дель Вильяр, ясное дело, не женился  на
ней и сына не признал. Такая вышла история.
     - Очень забавная.
     - Тебе по вкусу мать, а мне - сын. Хосе Игнасио просто красавчик,  тебе
не кажется?
     - А как насчет прошлого его матушки?
     - Но я же не замуж за него собралась, дядюшка! Выйти за него? Да  такое
и представить себе невозможно! А так, провести приятно время, почему бы нет?
     - Что ж, ты права, племянница! Ивон весело рассмеялась.
    Что бы там ни говорили, но Мария была все же очень красивой женщиной.  А
Артуро д'Анхиле любил красивых и знал в них толк. Ее прошлое? Да Бог с  ним!
Мария ему нравилась, и он не сомневался, что сумеет  понравиться  и  ей.  На
следующее утро Мария получила чудесный  букет  цветов,  и  как  только  ушел
посыльный, зазвонил телефон  -  Артуро  осведомлялся  о  ее  самочувствии  и
спрашивал, не поужинает ли она с  ним  вечером.  Мария  секунду  подумала  и
согласилась. Артуро предложил заехать за ней, но  она  отказалась,  пообещав
приехать прямо в ресторан.
    Когда Мария вошла в полутемный зал ресторана, она  поняла,  что  ужинать
они будут только вдвоем: Артуро  снял  на  весь  вечер  этот  небольшой,  но
приятно обставленный зал. В отдалении  играли  музыканты,  на  столе  горели
свечи, стол был красиво сервирован, меню обещало быть не менее  продуманным.
Мария оценила внимание этого предупредительного, без навязчивости, человека.
Оно было ей приятно. Артуро держался просто и явно располагал к себе.  Мария
была ему благодарна за приятно проведенный вечер.
    Что-то переменилось в жизни  Марии  после  отъезда  Хуана  Карлоса.  Она
очнулась от бесстрастного безразличия, в котором жила уже  много  лет.  Хуан
Карлос вновь причинил ей страдание, но причинив его, сделал чувствительной к
окружающей действительности. Мария  вдруг  ощутила,  что  вокруг  нее  живут
мужчины, живут женщины, со своими отношениями,  притяжением,  равнодушием...
Ощущение показалось Марии и странным, и  новым.  Странным  и  новым  было  и
внимание Артуро. Впервые она не избегала знакомства и даже хотела продолжить
его...
    Хотел этого и Артуро. На прощание он сказал ей:
     - Я не дам тебе исчезнуть ни за что на свете, Мария!
    А Ивон продолжала интриговать, она шла к своей цели кружным путем, но не
сомневалась, что своего добьется. Простодушная Лаура тоже пыталась  добиться
своего, она пыталась разрушить разделившую их  с  Хосе  Игнасио  стену,  она
хотела, чтобы он посмотрел на мир ее глазами, увидел,  как  она  его  любит,
увидел  возможность  их  счастья  вдвоем  и  перестал  видеть  тени  давнего
безрадостного  прошлого,  давно  нажитые  обиды.  И  она   вновь   и   вновь
заговаривала с ним, надеясь, что он услышит ее,  но  самолюбивый,  обидчивый
Хосе Игнасио ни за что не хотел ее  слышать.  Он  боялся  расслышать  Лауру.
Боялся оказаться униженным, вняв сладостному голосу любви.
    И вот Лаура вновь подошла к нему в кафе, вновь заговорила с ним,  но  он
снова очень резко отказался говорить с ней. Луис, друг Хосе Игнасио, который
прекрасно знал, как он страдает и мучается, попытался его образумить, но тот
не пожелал выслушать и друга. Обиженную до слез Лауру  принялся  успокаивать
Педро Куэвас - тот пухлый мальчишка, с которым  когда-то  подрался  в  школе
Хосе  Игнасио.  Сейчас  это  был  высокий  худощавый  парень  с   неприятным
самоуверенным лицом. Педро и Хосе Игнасио  не  терпели  друг  друга  еще  со
школы. Теперь для взаимной ненависти  у  них  еще  одна  причина.  -  Лаура,
которая нравилась обоим.
     - Да как ты смеешь так разговаривать с  девушкой?  -  возмущенно  начал
Педро. - Хотя чего от тебя  ждать?  По-другому  ты  не  умеешь!  Порядочному
обращению с женщинами учатся с детства у своих отцов!
    Хосе Игнасио побледнел от бешенства, но в драку не полез. Педро он  знал
прекрасно и не собирался выяснять с ним отношения, они давно были  выяснены.
Лаура поблагодарила Педро за поддержку, Ивон взяла у него телефон, и девушки
ушли. Ивон собиралась пригласить к себе на день рождения и Хосе  Игнасио,  и
Педро, обещая в утешение Лауре, что для нее это будет еще одной возможностью
поговорить с Хосе Игнасио.
    А у Хосе Игнасио появилась еще одна причина для тревоги  и  раздражения.
Ему был крайне неприятен Артуро д'Анхиле, и он очень сердился, что его  мать
принимает его ухаживания. Всеми силами он старался отговорить ее от встреч с
этим избалованным снобом.
    Хосе Игнасио казалось, что  его  мать  во  что  бы  то  ни  стало  хочет
проникнуть в тот мир, который когда-то отверг ее, и он боялся, что по  своей
неопытности и прямодушию она заплатит за это  неприемлемую  для  себя  цену,
уронит свое достоинство, став любовницей  богатого  циника.  Он  поторопился
обратиться за поддержкой  к  Виктору,  но  тот,  сам  страдая  от  появления
соперника, постарался объяснить крестнику, что  Мария  вправе  распоряжаться
своей жизнью так, как считает нужным, и он никак не может вмешиваться во что
бы то ни было без ее согласия. Тогда  Хосе  Игнасио  в  очередном  разговоре
заявил матери, что в качестве близкого для нее человека он  согласен  только
на Виктора, одного Виктора, и никогда не примет никого другого!
    В одну из минут душевного неуюта и  смятения  ему  позвонила  Ивон.  Она
пригласила его на день  рождения,  пообещала,  что  они  прекрасно  проведут
время. Хосе Игнасио не обещал, что придет. Он и сам не знал, хочет он идти к
ней или нет... Потом Ивон произнесла весьма странную фразу:
     - Хорошо... если хочешь... мы можем встретиться и раньше.
    Хосе Игнасио не понял и переспросил:
     - Кто? Мы с тобой?
     - Конечно.
     - Ну что ж, давай попробуем, - не слишком уверенно ответил он.
     - Значит, ты меня приглашаешь? - переспросила в свою очередь Ивон. .
     - По-моему, это ты приглашаешь меня.
     - Но нам, пожалуй, все же не стоит встречаться.
     - Как хочешь, - ответил Хосе Игнасио и повесил  трубку.  А  Ивон,  тоже
повесив трубку, обернулась к Лауре, которая присутствовала при разговоре:
     - Теперь ты видишь, что все парни на свете одинаковы! Твой Хосе Игнасио
ничуть не лучше  других!  Ты  же  слышала,  что  он  приглашал  меня  с  ним
встретиться, да еще как настаивал! Но мы же с тобой подруги, нам  незачем  с
ним встречаться, правда?
    Лаура ничего не ответила и только пожала плечами. Стоило  ей  уйти,  как
Ивон тут же набрала номер Хосе Игнасио и сказала:
     - Послушай, Хосе Игнасио, давай все-таки встретимся. Скажи,  когда  мне
тебя ждать.
    Что ж, почему бы и нет? Хосе Игнасио встретится с Ивон, лучшей  подругой
Лауры, он поедет и к ней на день рождения, он сделает все, чтобы  Лаура  его
возненавидела, чтобы считала самым большим подлецом на свете!

Глава 17

    Новая страница открывалась, похоже, и в жизни Виктора.
    Не только у Марии появился поклонник, появилась поклонница и у маэстро -
шестнадцатилетняя Ирис, дочка Альмиры, его ученица. Ирис не сомневалась, что
Виктор - самый лучший человек на свете, что он все знает, все умеет,  что  у
него самое доброе сердце. Виктор знал Ирис в буквальном  смысле  с  пеленок,
она нравилась ему своей любознательностью.  Он  охотно  учил  ее,  а  она  с
удовольствием училась  и  читала  книги,  которые  он  ей  рекомендовал.  Со
временем она полюбила бывать у Виктора  дома  и  стала  пользоваться  каждым
удобным  случаем,  чтобы  отправиться  к  нему  в  гости.  Альмире  это   не
понравилось, настолько не понравилось, что она не пожалела  времени  и  сама
отправилась к Виктору, чтобы  с  ним  поговорить.  Виктор  высмеял  опасения
Альмиры:
     - Ты  что,  боишься,  что  я  увлекусь   Ирис   или   воспользуюсь   ее
неопытностью? - спросил он, грозно глядя на Альмиру.
     - В жизни все бывает, Виктор. Бывает, что мужчины в возрасте увлекаются
вдруг молоденькими,  -  встревоженно  ответила  Альмира,  глядя  на  Виктора
испуганными черными глазами.
     - Не говори, Альмира, глупостей.
     - Но ты ей все-таки объясни, что так вести себя не годится, что  ничего
хорошего из такого поведения не бывает, объясни, ты ведь учитель.
    Спустя месяц или два Виктор понял, что опасения Альмиры небеспочвенны  и
что с Ирис действительно придется поговорить: девчонка, долговязая  девчонка
с челочкой, вбила себе в голову, что всерьез влюблена в него. Ну это бы  еще
куда ни шло: романтически настроенные девочки частенько влюбляются  в  людей
старше себя, а потом эта любовь бесследно проходит. Гораздо  хуже  было  то,
что Ирис убедила себя, что непременно станет женою Виктора, что  сумеет  его
завоевать и что  счастлив  он  будет  только  с  ней.  И  она  приступила  к
выполнению задуманного. Она говорила о своей любви самому Виктору, и сколько
он ни убеждал ее, что она совсем еще молоденькая девочка и ей нужна компания
сверстников, Ирис ничего не желала  слушать.  Альмира  попробовала  было  ее
запирать, но ничего хорошего  из  этого  не  вышло.  Ирис  обвинила  мать  в
ревности и заявила ей:
     - И ты когда-то была влюблена в Виктора, у тебя ничего  не  вышло,  так
теперь ты и мне помешать хочешь?
    Альмира онемела  от  негодования:  услышать  такое  из  уст  собственной
дочери! Нет, Ирис в самом деле сошла с ума! Альмира решила посоветоваться  с
Марией, что делать с упрямой своенравной девчонкой, которая их с отцом ни  в
грош не ставит. Больше ей посоветоваться было  не  с  кем.  Их  отношения  с
Марией давно изменились, Альмира теперь искала себе в ней поддержку.
    И она забежала к Марии с утра перед работой.
    Мария внимательно ее выслушала.
    Альмира говорила обо  всех  своих  беспокойствах:  и  о  том,  что  Ирис
влюбилась в Виктора, и о том, что в жизни бывает всякое, и что надо бы  Ирис
пристроить к делу, она у них любит учиться, а денег на учение нет,  хотя  уж
как они с Рене бьются, ничего не жалея для единственной дочери!
     - А кем хочет стать Ирис? - спросила Мария.
     - Говорит, юристом, хочет защищать женские права.
     - Ну и молодец, пусть учится. В университете на юридическом, где учится
Хосе Игнасио, есть подготовительное отделение, Ирис может туда записаться, а
заплачу я, это будет мой подарок Ирис, я давно ей ничего не дарила.
     - Спасибо тебе, Мария, уж и не знаю, как тебя  благодарить!  -  сказала
Альмира растроганно.
    Если на душе у Альмиры и не стало совсем легко, то хоть какой-то свет да
забрезжил. Ушла она совсем с другим настроением.
    Зато на душе у Марии остался какой-то неприятный  осадок,  она  сама  не
отдавала себе отчета в нем, но осадок все-таки остался.
    В  последние  дни  Мария  явно  чувствовала  повышенную  нервозность   и
переутомление. Но работала ничуть не меньше, и, разумеется, усталость только
усиливалась. Но Мария не могла иначе. Сейчас был близок к  осуществлению  ее
очередной  замысел.  Осуществлялся  он  с  помощью   Рейнальдо   Сотомайера,
предпринимателя, с которым она когда-то познакомилась на показе мод в  отеле
Артуро д'Анхиле. Он тогда же предложил ей расширить  сеть  ее  магазинов  за
пределами Мексики и модернизировать их, создав новый единый стиль, который и
будет стилем Марии Лопес. С тех пор они  много  работали  и  над  внутренним
оформлением магазинов, и  над  униформой  продавщиц,  которая  должна  стать
визитной карточкой, и над отбором персонала. И вот теперь  эта  колоссальная
работа подходила к концу. Магазины должны были открыться разом в  нескольких
странах, а здесь, в Мехико, готовилась торжественная  презентация.  Так  что
ничего удивительного, что работы не становилось меньше, и нервы  Марии  были
до крайности напряжены. Сейчас она особенно нуждалась в поддержке Виктора, в
его умении спокойно, без суеты и спешки  улаживать  все  дела.  Может  быть,
из-за усталости, нервозности она вдруг стала смотреть на Виктора  совершенно
другими глазами, почувствовав, что спокойное ощущение  счастья  исходит  для
нее только от него, что только он способен сделать ее счастливой, что только
его любви, такой надежной и прочной, она может довериться.  И  привязанность
этой глупой девчонки, этой малышки Ирис, была ей почему-то очень  неприятна.
"Уж не ревную ли я? - подумала Мария. - Какой  эгоизм,  однако".  Но  ничего
поделать с собой не могла, чувствуя невольное раздражение.  И  поскольку  на
Виктора она смотрела теперь совершенно другими глазами, она заметила, что  к
Виктору неравнодушна и  Кармен,  ответственная  за  модели  на  ее  фабрике,
красивая рыжеволосая  женщина  с  большими  светлыми  глазами.  Кармен  была
талантливой художницей, Мария помогала ей себя проявить и ценила ее  работу,
но в последнее время она стала ее откровенно раздражать.
    А Кармен и в самом деле влюбилась в Виктора, но ее чувство не было столь
непосредственно, как у маленькой Ирис. Она прекрасно видела все  достоинства
Виктора и понимала, что лучшего человека ей  в  своей  жизни  не  встретить,
поэтому она должна сделать  все,  чтобы  остаться  с  ним  навсегда.  Кармен
видела, что он влюблен в Марию, что мучается ревностью,  и  старалась  стать
для него той надежной тихой пристанью,  где  его  всегда  поймут,  примут  с
радостью и оценят по заслугам. И Виктор понемногу стал отдавать  должное  ее
стараниям: по временам с ней обедая, частенько болтая, он однажды сказал ей,
что ему с ней хорошо и просто, и он ей за это благодарен. Кармен поняла, что
у нее появился шанс на успех и удвоила  усилия.  Влюбленная  Ирис  была  ей,
безусловно, очень кстати. Виктор просто растерялся перед этим бурным потоком
страсти. Ему было и смешно, и жаль девочку, и страшно ее обидеть. А с другой
стороны, он прекрасно понимал, что мягкость только внушает  глупой  девчонке
ложные надежды. Видя его растерянность, Кармен пришла ему на помощь.
     - Ты пригласишь меня к себе, представишь  своей  маме  как  невесту,  и
проблема будет улажена, вот увидишь, - предложила она.
    Виктор с благодарностью посмотрел на нее.
     - Ты меня очень выручишь, Кармен.
     - А я с удовольствием познакомлюсь с твоей мамой!  Не  сомневаюсь,  что
она такая же замечательная, как и ты.
    В тот же день Мария сказала Виктору:
     - Знаешь, Виктор, я, кажется, тебя ревную!
    Сердце Виктора сжалось в томительном предчувствии:  Боже  мой!  Неужели?
Неужели миг, которого он ждал столько лет, наконец настал?
     - Я ощутила  страх  при  мысли,  что  могу  лишиться  твоей  дружбы,  -
продолжала Мария.
     - Мария, этот страх зовется любовью, слышишь?
     - Нет, Виктор, нет! Любовь - это такая мука! Я больше никого  не  смогу
любить.
     - Любовь может быть и счастьем, только не гони  ее!  Виктор  привлек  к
себе эту девочку, робкую нежную девочку,  которая  так  настрадалась  и  так
напугана,  что  не  хочет  узнать,  как  сладка   и   упоительна   настоящая
неиссякаемая любовь, и нежно-нежно поцеловал ее.
     - Виктор! - изумленно раскрыла глаза Мария. - Виктор! Виктор!..
    А вечером Виктор привел домой Кармен и познакомил  с  доньей  Матильдой.
Донья Мати всплеснула руками: как же так?! Ее не предупредили  заранее!  Она
бы ради такого случая... Ну ничего, сейчас она нажарит вкусных пирожков!
    И она убежала хлопотать на кухне. Ирис  сидела  в  углу  и  смотрела  на
невесту - Кармен очень сумрачно.
     - Познакомься, Кармен, это Ирис, дочка Альмиры!
     - Очень приятно, - сказала Кармен, взглянув на  сумрачную  Ирис  своими
светлыми глазами. - Никогда бы не подумала,  что  у  Альмиры  такая  большая
дочь.
    Ирис ответила взглядом исподлобья, встала и  отправилась  на  кухню.  Ей
совсем не хотелось сидеть и любоваться, как Виктор беседует с этой рыжей. Да
как она вообще посмела сюда  прийти?!  Да  еще  назваться  невестой?!  Женой
Виктора будет она, Ирис! Только она сможет сделать Виктора счастливым!
    На кухне у доньи Мати была уже готова целая гора пирожков.
     - Бери пирожки и неси в столовую, - распорядилась донья Мати. -  Сейчас
будем ужинать.
    Ужинать? Как бы не так! Жирные горячие пирожки оказались  на  коленях  у
Кармен. Ирис извинилась:
     - Простите!  Я  просто  ужас  до  чего  неуклюжая!   Платье   испорчено
безнадежно? Донья Мати, сокрушаясь обо всем разом, принялась спасать платье.
Кармен улыбалась: ничего, ничего, все в жизни бывает!
    Однако ну и характер у этой Ирис! Ну и попался же им всем орешек!
    На следующее утро Ирис ворвалась к Виктору в кабинет.  Она  надела  свое
самое соблазнительное платье  -  Виктор  должен  увидеть,  что  она  уже  не
девчонка, она - женщина, она может быть его женой!  С  какой  страстью  Ирис
бросилась к Виктору на шею и стала целовать его! Так  и  увидела  их  Мария:
Ирис в объятиях Виктора, пылко отвечающая, очевидно, на его поцелуи.
    Замечательная сцена, особенно для служебного кабинета!
     - Виктор! Что это значит? - спросила ледяным тоном Мария.
    Ответила ей Ирис:
     - Я люблю его, люблю! А он любит меня. Скажи,  Виктор,  что  ты  любишь
меня, а вовсе не ту рыжую! Она врет, когда говорит, что  она  твоя  невеста!
Сейчас же брось ее, Виктор! Ты любишь меня, только меня!
     - Ирис! - Виктор был просто в отчаянии: Мария собралась  уходить  и  на
лице ее читалась откровенная брезгливость.
     - Мария, погоди! Сейчас мы во всем разберемся.
     - Твои похождения мне не интересны, Виктор.
    И Мария с окаменевшим лицом вышла из кабинета.
     - Что ты наделала, Ирис, что ты наделала?!
    Когда Мария обманулась в своих чувствах  в  первый  раз,  ей  еще  очень
хотелось жить, она только начинала тратить запас своих жизненных  сил,  и  у
нее был Хосе Игнасио, ради которого она должна была его тратить. Теперь  она
чувствовала только усталость. Что-то на секунду приоткрылось  ей,  поманило,
побрезжило, но дверь тут же захлопнулась, и  ее  обступила  серая  привычная
безнадежность. То, что она узнала сегодня о Викторе, она не хотела бы знать.
И пока эта тяжелая, давящая усталость была для  нее  просто  спасением.  Она
вообще ни о ком ничего не хотела знать.  Зачем  ей  знать,  что  благородный
человек, единственный, кому она в жизни верила,  оказался  мелким  искателем
приключений, который, дожив до седых волос, стал хвататься за  каждую  юбку?
Оказывается, он голубит всех, кто вешается ему на  шею!  Но  как  он  посмел
прикоснуться и к ней, к Марии?! Она ему на шею не вешалась!  Как  посмел  он
нарушить  ее  покой?!  Растравить  ей   душу   своим   поцелуем?!   Поцелуем
соблазнителя, искусителя!.. Все поплыло у нее перед глазами. Дальше она  уже
ничего не помнила. Когда Мария очнулась, то увидела свой кабинет,  но  возле
нее сидел Артуро д'Анхиле.
     - Что со мной?
     - Обморок. Мы немедленно едем к врачу.
     - Не надо, все уже прошло.
     - Это рядом. Врач - мой близкий друг, и врач он великолепный. Я  отвезу
тебя и привезу обратно.
    В приемной у доктора Торреса они встретили Лорену с Лаурой.
     - Добрый день, сеньора Мария, - поздоровалась Лаура. Лауре все  труднее
было любить и понимать свою маму.
    Но она жалела ее:  у  Лорены  мигрень  следовала  за  мигренью,  и  они,
наконец, собрались  пойти  к  доктору  Торресу.  Фернандо  Торрес,  довольно
молодой еще человек, был уже очень известным врачом.  Лорена  давно  у  него
лечилась, она  очень  ценила  и  его  профессионализм,  и  принадлежность  к
аристократическому кругу.
     - Вот неожиданность, Лаурита, добрый день, - отозвалась Мария.
    Боже мой! Что сделалось с Лореной! Она натянулась как  струна,  лицо  ее
исказила непримиримая ненависть.
     - Ольга! - обратилась она ледяным  тоном  к  секретарше.  -  Эта  особа
пришла к доктору Торресу?
     - Простите, сеньора Ривера, все здесь сидящие пришли к доктору Торресу.
     - Но таких не принимает Фернандо. Узнав,  кто  она,  он  не  станет  ее
консультировать! - громко произнесла Лорена.
     - Мама! - попробовала остановить ее Лаура.
     - Замолчи сейчас же! Не смей  вступаться  за  выскочек,  которые  лезут
туда, где их знать не хотят и где им совсем не место!
     - Я не намерена и  дальше  выслушивать  ваши  оскорбления,  сеньора!  -
заговорила, поднимаясь Мария.
    Доктор Фернандо - Артуро,  зайдя  к  нему,  успел  его  предупредить,  -
выглянул из кабинета:
     - Проходите, сеньора Мария, прошу вас.
     - Как ты можешь принимать ее, Фернандо? - закричала Лорена.  -  Она  же
пустое место! Никто! И вдобавок погубила моего брата!
     - Следом я непременно приму тебя, Лорена! У  тебя  явно  не  в  порядке
нервы. Не обращайте внимания, сеньора Мария.
     - Она окрутит и этого, вот увидите. Она окручивает  всех  эта  пролаза,
эта дрянь! - продолжала блажить Лорена.
    До чего  тяжело!  Целый  день  вокруг  бушевали  низкие,  отвратительные
страсти. Одни словно бы притягивали другие,  дурное  настоящее  притянуло  к
себе все дурное из прошлого... Доктор прописал ей лекарство, Артуро отвез ее
домой. Мария лежала у себя в спальне и никого-никого не хотела видеть...
    На фабрике уже все знали, что  с  Марией  случился  обморок.  Виктор  не
сомневался, что виноват он. И вечером после работы тут же отправился к  ней.
Мария была еще очень слаба, лежала в постели, возле нее сидел Хосе  Игнасио.
Почти сразу  же  раздался  телефонный  звонок,  звонила  Кармен,  спрашивала
Виктора. Виктор взял трубку.
     - А я у тебя дома, думала повидаться. Узнала про Марию. Как там она?
     - Сейчас получше.
     - Передай ей привет. Я пока побуду с твоей мамой.
     - Кармен передает тебе привет, - сказал Виктор, кладя трубку.
     - Спасибо. Значит, ты уходишь?
     - Нет, я хотел бы поговорить с тобой.
     - Говори, я тебя слушаю.
    Хосе Игнасио вышел из комнаты, пообещав принести чаю.
     - Мария, утром я не успел тебе объяснить...
     - Может, лучше объяснить это твоей невесте?
     - Кармен мне не невеста!
     - А кто, Ирис?
     - Мария,, все, что ты думаешь, обстоит совсем не так.
     - Ты понятия не имеешь, что я думаю!
     - Ты чувствуешь, что тебя обманули, предали...
     - Замолчи! Замолчи сейчас же! Я тебя ненавижу! Презираю!
     - Мария!
    Но Мария уже не могла остановиться. Вся обида, вся боль, что  накопились
в ней, теперь выливались в словах:
     - Наверстываешь упущенное! Все тебе хороши - женщины, девчонки! Ты хуже
всех, кого я только знала! А я идеализировала  тебя  столько  лет!  Не  смей
подходить ко мне! Не смей приближаться!
     - Выслушай меня, выслушай, прошу! - Виктор умоляюще смотрел на Марию.
     - Ты опять меня обманешь! Какой я  была  дурой!  Дурой!  Виктор  понял:
сейчас ему с этой обидой не сладить и ушел с тяжелым камнем на сердце.
    С утра Мария была уже на фабрике. Деньки стояли горячие,  она  не  могла
себе позволить болеть. Днем к ней в кабинет заглянул доктор Торрес.
     - Как здоровье? Как спали?
     - Спасибо, доктор, спала  прекрасно.  Но  мои  домашние  просто  голову
потеряли из-за этого обморока.
     - Артуро тоже. Велел следить за вами самым пристальным образом.
    Мария улыбнулась.
     - Один обморок не страшно, вот если бы один за другим...
     - Я смотрю, вы не новичок в медицине, -  улыбнулся  в  свою  очередь  и
Фернандо.
     - Но я же вам рассказывала...
     - Да-да, про доктора Хуана Карлоса дель Вильяра...
     - Недавно мне показалось, что и в моей жизни может что-то быть...  этот
человек был со мной рядом на протяжении многих лет, верил в меня, и я тоже в
него  поверила...  Но  оказалось   все   совсем   по-другому...   еще   одно
разочарование, и ничуть не более легкое. Сама не знаю, почему я все это  вам
рассказываю...
     - Потому что я заслуживаю вашего доверия.
    Доктор Фернандо действительно был прекрасным врачом.  После  его  визита
Марии стало гораздо легче. Все уже не  казалось  таким  безнадежно  мрачным.
Вокруг были люди, которые искренне заботились о ней. Работа шла  успешно,  и
вот-вот готова была осуществиться ее мечта: она поможет красиво и  элегантно
одеваться всем без исключения женщинам Мексики, и не только  Мексики,  но  и
Венесуэлы, Эквадора и других стран Латинской Америки! И еще у нее есть сын -
сын, которым она гордится.
    Мария решила заглянуть в цех, посмотреть, как идет подготовка моделей  к
презентации, и застала там небывалый, немыслимый  скандал:  Ирис  кричала  и
чуть ли не дралась с Кармен, а мастерицы разнимали их и пытались утихомирить
Ирис, которая продолжала кричать:
     - Он мой! Он мой!
    Прибежала Альмира, схватила за руку и потащила за собой  рыдающую  Ирис.
Бледный как полотно Виктор стоял на пороге.
    Мария, холодно взглянув на него, сказала:
     - Моя фабрика не место для  любовных  приключений.  Не  вынуждай  меня,
чтобы я тебя уволила...

Глава 19

    Жизнь идет, и у каждого в ней свои радости, свои печали. У каждого  свои
сложности - и у счастливых, и у несчастных. Но никто не обделен ни  тем,  ни
другим. Брат и сестра - Хулия  и  Маркое,  как  по-разному  складываются  их
судьбы! Трудно и не слишком радостно Хулии, Маркое счастлив,  но  и  у  него
счастье омрачено...
    Хулия все так же работала секретаршей у своего адвоката Пабло, и все так
же встречалась с ним, надеясь рано или поздно выйти за него  замуж,  завести
семью, детей. Но Пабло твердо стоял на своем: развода просить у Амелии он не
будет, и никогда не испортит своей безупречной репутации,  не  поставит  под
угрозу свое положение в обществе. Тем более, дочь его сейчас выходит  замуж.
Но дома Пабло почти не бывал, все свое свободное время он проводил с Хулией.
Амелия давно поняла, что в жизни Пабло  появилась  другая  женщина  и  очень
страдала от этого и мучалась. Пабло был моложе ее, что она могла поделать? С
годами она располнела,  и  стало  видно,  что  она  уже  немолода.  А  Пабло
по-прежнему красавчик - стройный спортивный блондин,  на  него  до  сих  пор
заглядываются женщины. Амелия не сомневалась, что после замужества дочери он
окончательно с ней расстанется. Она приготовилась к этому, хотя  ей  и  было
страшно; но все равно семьи нет, а  ложное  положение  вдвойне  тягостно.  И
все-таки ей хотелось бы знать, кто  она,  эта  женщина,  ее  соперница.  Она
обратилась за помощью к секретарше  своего  мужа,  Хулии,  девушка  была  ей
симпатична, всегда так мила, любезна. И видно по всему,  что  у  нее  доброе
сердце. К тому же кому, как не ей, знать, кто приходит к Пабло, кто  звонит.
Конечно, Хулию не порадовала просьба Амелии следить  за  женскими  голосами,
она попыталась уверить Амелию, что та волнуется  понапрасну,  но  увидев  ее
несчастное лицо, замолчала и согласилась. Амелия ей благодарна.  Теперь  они
иной раз вместе обедают. Пабло издевательски  фыркает:  не  хватало  только,
чтобы обе женщины стали ближайшими подругами! А положение  Хулии  стало  еще
сложнее. На все ее мольбы как-то помочь ей, принять какое-то  решение  Пабло
яростно отвечает, что все должно оставаться так, как есть.
    Так, как есть? Безнадежность и печаль завладели сердцем Хулии.  Человеку
можно жить только когда ему есть чего ждать. А если  ждать  нечего,  то  как
жить? Хулии невольно вспомнилась ее прошлая жизнь: все в ней было так  ясно,
так безмятежно, а  теперь?  Как-то  она  случайно  повстречала  Бе-нито,  он
по-прежнему работает в механической мастерской. По той радости, с  какой  он
смотрел на нее, она поняла, что любит он ее тоже по-прежнему.  И  сердце  ее
защемила тоска по этой прошлой, такой теплой, такой бесхитростной жизни! Она
даже дала Бенито адрес своей конторы, и он как-то навестил ее, чем привел  в
негодование Пабло. Он не мог перенести, чтобы у Хулии были еще и поклонники!
Он бушевал, высказывал недовольство. А Хулия никак не могла убедить его, что
Бенито - всего лишь друг детства, а детство для каждого - особая, счастливая
пора, с детством-то не расстанешься! Но она все-таки пообещала,  что  больше
не будет видеться с Бенито, если это так огорчает Пабло. Она любила Пабло, и
его покой был для нее всего дороже. И Пабло ведь тоже ее любил, она была его
ночным солнцем, его радостью, его сокровищем, и ему хотелось, чтобы так было
всегда-всегда... И пока Хулия со щемящим сердцем соглашалась на это  тайное,
укрытое покровом ночи счастье...
    Но ребенка от Пабло, которого так хотелось Хулии, у нее  никогда-никогда
не будет. Он так и сказал ей:
     - У тебя никогда не будет от меня ребенка!..
    Счастью Перлиты и Маркоса радовались все, а с тех пор, как Перлита стала
ждать малыша,  особенно.  Маркое  работал  в  своей  мастерской  по  ремонту
электроприборов, и ему помогал младший брат Герман. С некоторых  пор  Маркое
стал замечать какую-то странную слабость, сонливость, ему даже трудно бывало
иной раз пошевелить рукой. Он понимал, что должен пойти к врачу,  но  и  это
ему было трудно. А беспокоить своими жалобами Перлиту он не хотел.  Наконец,
он все-таки пересилил себя и отправился к доктору Рохасу, и тот направил его
на анализы, а потом велел прийти еще раз. Теперь из-за анализов и визитов  к
врачу Маркосу  приходилось  частенько  уходить  из  мастерской,  и  Перлита,
заглядывая туда днем, все чаще и чаще  его  не  заставала.  Отлучки  Маркоса
очень ее беспокоили,  хотя  Герман,  добродушный  толстяк  Герман,  всячески
успокаивал ее: чего волноваться, Маркое пошел за  деталями,  заказ  относит.
Герману и самому было неспокойно, и он очень сочувствовал Перлите, ведь  она
так любит Маркоса! Нет, Герман не мог допустить и мысли,  что  Маркое  ведет
двойную жизнь, что у него есть кто-то, кроме Перлиты! И  все-таки  он  решил
поговорить с  братом  начистоту.  Герман  не  мог  допустить,  чтобы  Маркое
обманывал Перлиту. Так он и сделал, в один прекрасный день высказав все свои
опасения. Лицо Маркоса страдальчески  исказилось:  неужели  же  такое  может
кому-то прийти в голову? Да он за Перлиту готов отдать  жизнь  до  последней
капли крови! Герман должен знать, что он, Маркое, никогда-никогда не обманет
Перлиту!
    Герман облегченно вздохнул: он, собственно, и не сомневался, и  все-таки
непонятно, куда это так часто уходит Маркое? Но даже Герману Маркое  не  мог
сказать, что после повторных анализов доктор Рохас поставил ему  диагноз:  у
него белокровие, болезнь очень  опасная,  ему  необходимо  срочное  лечение.
Однако лекарства очень дороги, и лучше  бы  ему  сообщить  о  своей  болезни
родным, чтобы они ему помогли. Но Маркое решил никому  ничего  не  говорить,
ему не хотелось никого тревожить, со своей бедой он  должен  был  справиться
сам. Сейчас Маркое проходил курс лечения и с нетерпением ждал результатов...
    Кроме милой трогательной Перлиты, в  мастерскую  заглядывала  Ирис.  Она
надеялась увидеть здесь Виктора. Герману нравилась эта  длинноногая  высокая
девчонка с челкой, так беззаветно влюбившаяся  в  его  старшего  брата.  Ему
хотелось помочь ей, а вернее,  завоевать.  Попытку  заговорить  с  ней  Ирис
встретила весьма враждебно:
     - Ты тоже начнешь меня воспитывать? Скажешь, что  я  ненормальная,  что
сошла с ума? Тоже скажешь, что я помешалась на Викторе?
     - Да нет, я тебя прекрасно понимаю, Виктор же мой брат, я  знаю,  какой
он замечательный, и ничуть не удивляюсь. Мне кажется, что  и  Виктор  должен
полюбить тебя.
     - Он считает, что я маленькая.
     - Какая же ты маленькая? Рост  у  тебя  дай  Бог.  А  вот  то,  что  ты
взрослая, ты должна доказать Виктору.
     - А как?
     - Для начала перестать за ним бегать. Взрослые девушки  никогда  ни  за
кем не бегают.
     - Но если я не приду к вам, он ко мне никогда не придет.
     - А ты откуда знаешь? Может быть, он заметит, что тебя давно  не  было,
забеспокоится, захочет узнать, что с тобой.
     - Да неужели? Ты и вправду так думаешь?
     - Да я не сомневаюсь, что ты его можешь завоевать, но для этого советую
тебе слушаться меня, ясно? Я в таких делах дока!
     - Спасибо тебе, Герман! Я так тебе благодарна!
    Глаза Ирис засветились радостью. Давным-давно никто не говорил с  ней  с
таким сочувствием. Теперь Ирис охотно виделась с Германом, теперь ей было  с
кем  обсудить  свои  проблемы,  она  даже  не  отказалась  сходить   с   ним
потанцевать. Герман сказал ей, что Виктор танцевать не умеет, и кому, как не
Ирис, научить его? В четверг Герман отпросился у Маркоса уйти  пораньше,  он
собирался пригласить Ирис в кино.
    Маркое засмеялся:
     - Ты что, влюбился, Герман?
     - Влюбился.
     - Но ведь Ирис влюблена в Виктора, ты же это и сам прекрасно знаешь!
     - Только говорит, что влюблена. Но любовь - штука  сложная.  Я  уверен,
что она его не любит...
     - Задача у тебя не из легких.
     - А мне так интереснее!
     Но пойти в этот вечер в кино не удалось  -  Ирис  с  подругой  Клаудией
сидели за учебниками, на следующий день они сдавали  зачет  по  Мексиканской
революции. И очень жалели, что кое-каких книг в библиотеке не оказалось.
     - Не беда, девушки, - засмеялся Герман. - Я  охотно  помогу  вам.  Меня
всегда интересовала Мексиканская революция, я очень  много  читал  об  этом.
Думаю, что сумею заменить вам книгу.
    Три головы склонились  над  столом,  углубившись  в  изучение  прошлого,
мечтая о счастливом будущем...
    Лаура не таила своего счастья; она сказала о нем всем-всем:  и  Ивон,  и
Педро, - да, да, да, они помирились с Хосе Игнасио!
    Ивон примирение не пришлось по душе. Но она знала,  что  вскоре  поможет
своему горю. Не по душе оно было  и  Педро,  Лаура  ему  нравилась,  а  Хосе
Игнасио он ненавидел. Педро даже сказал Ивон, что, мол, на свете есть разные
способы, чтобы девушка стала твоей.
     - Лучше не спеши, - ответила ему Ивон, томно прикрывая глаза. - Что  ты
можешь сделать? Вот я знаю, как разлучить  Лауру  с  Хосе  Игнасио...  И  ты
можешь на меня положиться... Сделать это могу только я...
    И она принялась за дело незамедлительно - пустилась  на  поиски  Лорены,
объезжая одну гостиницу за другой, и спрашивая, не  остановилась  ли  у  них
сеньора Ривера или сеньора дель  Вильяр.  Но  нет,  Лорены  нигде  не  было.
Усталая и разочарованная, Ивон выходила уже из пятой гостиницы и вдруг лицом
к лицу столкнулась с Лореной. Лорена с распущенными волосами,  в  шортах,  с
теннисной ракеткой, в сопровождении грубоватой внешности  красавчика  шла  к
себе в номер. Ивон радостно бросилась к ней:
     - Сеньора  Лорена,  добрый  день!  Мне  бы  очень   хотелось   с   вами
поговорить... Наедине.
     - Ну что ж, пожалуй... Я сейчас  спущусь,  Маурисио,  -  пообещала  она
красавчику.
    И они с Ивон поднялись в номер.
     - Простите мою смелость, сеньора, но я должна была вас найти.
     - Непонятно, зачем?
     - Сейчас вы все поймете. Вы знаете, как  я  привязана  к  Лауре,  я  ее
лучшая подруга и готова на все, лишь бы она была счастлива...
     - Она что, страдает из-за того, что я больше не живу дома? Но она же на
стороне отца!
     - Нет, в том-то и дело,  сеньора  Лорена,  что  она  не  страдает,  она
пользуется вашим отсутствием.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Лаура в  ваше  отсутствие  принимает  у  вас  дома  своего  друга.  Я
нисколько не сомневаюсь в Лауре, но о друге не могу сказать ничего хорошего.
     - Кто он, ты знаешь?
     - Сынок Марии Лопес - Хосе Игнасио!
     - Не может быть! - Лицо Лорены исказилось от гневного негодования.
     - Может, сеньора! И самое печальное, что он поиздевается над  Лаурой  и
бросит ее, вы же знаете их породу, - сказала Ивон и скромно потупилась.
    Как сладостно было время, наставшее для Лауры и Хосе Игнасио!  Они  друг
друга любили, пора обид и недоразумений миновала.  Их  любовь  справилась  с
внутренним  разладом,  и  они  не  сомневались:  она  преодолеет  и  внешние
препятствия. Лаура знала, что ее мать будет против Хосе Игнасио,  но  готова
была постоять за свою любовь. И то, что нужно  было  преодолевать  преграды,
еще больше сближало их. Хосе Игнасио звонил поутру, забегал проведать  Лауру
после обеда.
     - Я был не прав, я так грубо вел  себя,  Лаура!  Ты  простила  меня?  -
спрашивал Хосе Игнасио, нежно прижимая ее к себе.
     - Конечно, простила. Я же видела, что ты любишь меня, что всеми  силами
борешься и с собой, и со мной, но не в силах справиться...
     - Лаура! - Хосе Игнасио привлек ее к себе еще ближе.
     - Я всегда видела в твоих глазах любовь, одну только любовь,  -  подняв
лицо к Хосе Игнасио, Лаура смотрела ему  в  глаза  своими  большими  темными
глазами, тонула в глазах Хосе Игнасио, тянулась к нему, и  губы  их  наконец
слились в поцелуе...
     - Как ты смеешь целоваться с этим ублюдком?! Яростная Лорена в короткой
юбке, с разметавшимися по плечам волосами - олицетворение злобной  фурии,  -
стояла на пороге и  смотрела  на  нежное  объятие  юной  пары,  сидевшей  на
диванчике в просторном холле.
    Хосе Игнасио вскочил, залившись краской гнева и обиды.
     - Какие у вас причины для оскорблений, сеньора?
     - Я обязана защищать свою дочь от таких негодяев, как ты, -  выговорила
Лорена, и глаза ее при этом метали молнии.
     - Мама! Прошу  тебя!  Хосе  Игнасио  так  помог  мне,  я  так  за  тебя
беспокоилась!
     - И он тебя успокоил?
     - Лаура - моя невеста, и ее покой мне дороже всего на свете.
     - Лаура никогда не будет твоей невестой!
     - Дорожа ее покоем, я ухожу!
    Хосе Игнасио, который на этот раз держался с большим достоинством  и  не
позволил себе вспылить, откланялся и  ушел.  Зато  Лорена  рвала  и  метала:
подумать только, ее дочь с этим проходимцем! Она  роняет  честь  семьи  дель
Вильяр! Лорена этого не допустит! Она  сделает  все,  чтобы  прекратить  это
безобразие. Лаура - несовершеннолетняя и должна  будет  подчиниться  решению
матери!
    Для начала Лорена заперла Лауру, строго-настрого запретив ей видеться  с
Хосе Игнасио и поручив старой Чане следить за ней, пригрозив увольнением.
    Лорена собралась было устроить скандал Альберто за  попустительство,  за
то, что он, занимаясь своими шашнями, не видит,  что  творится  у  него  под
носом.
    Но Альберто резко ответил:
     - Я остался в этом аду, Лорена, только из-за Лауры, и не  позволю  тебе
превратить и ее жизнь в ад!
    Однако Лорена твердо решила, что Альберто и в дальнейшем будет пребывать
в том же аду. Маурисио, с которым  она  завела  за  эти  дни  роман,  вполне
устраивал ее для этой цели, и она  не  собиралась  с  ним  расставаться.  Но
сейчас речь шла не об Альберто - Лауре она тоже не собиралась потакать.  Она
позвонила дону Густаво и стала жаловаться на Альберто, на Лауру. Но и  отец,
и Флоренсия были на стороне молодых - они не видели ничего  дурного  даже  в
том, чтобы Лаура и Хосе Игнасио поженились.
     - Ты не против, потому что считаешь этого ублюдка дель Вильяром.  Но  я
так не считаю! Да! Да! Им никогда не проникнуть в нашу семью! Никогда!
    Недолго думая, Лорена отправилась к Марии. Увидев у себя в доме  Лорену,
Мария надменно подняла голову:
     - Чем обязана?
    Лорена посмотрела на Марию не менее надменно.
     - Я пришла сообщить вам, что ваши планы не осуществятся никогда!
     - Какие планы? - брови Марии недоуменно поползли вверх.
     - Вам не удастся использовать мою дочь как орудие мести! Она никогда не
достанется вашему сыну! Я не позволю этому ублюдку  к  ней  приблизиться,  я
найду средство ее защитить, так и знайте!
     - Каждый раз вы приходите только для того, чтобы оскорбить меня!  Много
лет я добиваюсь лишь одного: чтобы семейство дель  Вильяр  оставило  меня  в
покое! Как вы смеете переступать порог  моего  дома  и  вдобавок  оскорблять
меня?!
     - Я требую, чтобы ваш сын не переступал порог моего! Если он еще раз  у
меня появится, за последствия я не отвечаю!
    С этими словами Лорена хлопнула дверью.
    Мария    раздосадованная,    раздраженная,     обиженная     отправилась
посоветоваться с Ритой. Видит Бог, она ничего не понимала!  Как  она  знала,
Хосе Игнасио ненавидел семейство дель Вильяр куда больше, чем  она  сама,  и
вряд ли он захотел бы иметь с ними дело.  Она  прекрасно  помнила,  как  сын
отвернулся от Лауры, когда они навещали дона Густаво. А теперь Лорена  смела
утверждать, что видела собственными глазами, как  они  целовались  у  нее  в
доме, и была вне себя от ярости.
    С годами отношения с сыном у  Марии  усложнялись.  Он  был  вспыльчивым,
горячим, резким. Она баловала его, и он чувствовал себя  в  доме  главным  и
позволял себе распоряжаться даже ею. В  конце  концов,  окончательно  отверг
Хуана Карлоса именно он. Он счел его малоинтересным,  слабовольным.  Он  был
недоволен ее  дружбой  с  Артуро,  впрямую  осуждал  ее,  защищал  крестного
Виктора. Мнение Хосе Игнасио всегда было значимо для Марии. Сын был очень  к
ней привязан, и она понимала, что резкость и безапелляционность его суждений
вызвана в первую очередь тревогой за нее и желанием ей блага.  Другое  дело,
что по молодости лет он не всегда мог понять, в чем это благо. И вот  теперь
настала ее очередь высказать свое мнение  относительно  его  знакомств,  его
привязанностей...
    Пока Лорена была с визитом у Марии, Лаура  все-таки  повидалась  с  Хосе
Игнасио. Они встретились с ним в кафе. Он позвонил ей по телефону  и  вызвал
ее. Старушка Чана слезно умоляла ее никуда не ходить, но в то же время никак
не могла устоять перед такими же  слезными  мольбами  своей  любимицы.  Чана
видела, как страдает Лаура, ее деточка похудела,  осунулась,  была  сама  не
своя, и Чана, махнув на все рукой, отпустила ее - будь что будет!
    Как счастливы  были  влюбленные,  не  сводили  друг  с  друга  глаз,  не
разнимали рук!
     - Увези меня, Хосе Игнасио, - молила Лаура. - Я никогда не прощу  маме,
что она так тебя обидела, но ты должен забыть об этом и увезти меня!
     - Ты еще несовершеннолетняя, Лаура, - вступил в разговор Луис,  который
тоже пришел в кафе вместе с Хосе Игнасио. -  Твои  родители  отыщут  тебя  и
вернут домой.
     - Мы должны подождать, я закончу учебу и  тогда  заберу  тебя.  -  Хосе
Игнасио говорил очень твердо, по-мужски, для себя он уже все решил.
     - Я боюсь, что за  это  время  нас  сумеют  разлучить,  разрушить  нашу
любовь... Но я буду любить тебя всегда, всю свою жизнь...
     - Время пролетит быстро. Мы придумаем, как нам видеться.
     - Я даже не смогу звонить тебе, - чуть ли не со слезами сказала Лаура.
     - Ты будешь все передавать через Луиса, он будет у нас связным. ,
    Луис с улыбкой закивал головой - конечно будет, будет с радостью.
     - А сейчас, ребята, я должен уйти, - сказал  он,  -  я  забегу  к  тебе
попозже, Хосе Игнасио.
    Влюбленные остались наедине, но и им пора было расставаться -  последний
взгляд, поцелуй, пожатие руки.
     - Я люблю тебя!
     - Люблю тебя до безумия, Лаура!.. Прощаясь, Лаура сказала:
     - Мы сделаем, как ты говоришь, Хосе Игнасио... Я вернусь  домой,  чтобы
мама ни о чем не узнала., и буду ждать весточки от  тебя...  Я  люблю  тебя,
люблю на всю жизнь, Хосе Игнасио...
    Лаура вернулась домой, и старая Чана вздохнула с облегчением: все было в
порядке, с чистой совестью она могла сказать Лорене,  что  Лаура  никуда  не
выходила.
    Вернулся домой и Хосе Игнасио. Первое, что он заметил,  было  огорченное
лицо Марии.
     - Что случилось, мама? У тебя такое грустное лицо...
     - У меня была Лорена дель Вильяр.
     - И что сказала?
     - Кучу гадостей.
     - Ничего удивительного, она же сумасшедшая.
     - Думаю, что да. Знаешь, что она мне сказала? Сказала, что застала тебя
у них дома и что ты целовался с Лаурой.  Я  ей  не  поверила,  дель  Вильяры
постоянно лгут...
     - На этот раз Лорена сказала правду.
    На лице Марии появилось страдание - опять быть  в  зависимости  от  дель
Вильяров? Столько лет она шла к независимости - внутренней, внешней, наконец
добилась ее, и теперь отдать к ним в заложники сына,  позволить,  чтобы  они
распоряжались его судьбой?
     - Ты не можешь мне причинить эту боль, сынок...
     - Когда мы встретились с Лаурой, я не знал, что  она  дель  Вильяр,  мы
полюбили друг друга, потом узнав, я не хотел ее видеть, и мы расстались...
     - А что теперь изменилось?
     - Лаура очень одинока у себя в доме, ее родители в ссоре, я  больше  не
мог оставить ее без защиты, таить от нее свою любовь.
     - Ты не можешь ее любить, Хосе Игнасио.
     - Я люблю ее до безумия, мама!
     - Дель Вильяры не позволят  тебе  быть  счастливым.  Они  унизят  тебя,
заставят страдать, они растопчут твое счастье и твою душу. Пока  не  поздно,
смирись, оставь Лауру. Мои слова подтверждает вся моя прожитая жизнь. Во мне
говорит не месть, не желание причинить тебе боль, а жизненный опыт и  знание
этих людей. Со временем ты встретишь другую девушку, Хосе Игнасио,  и  Лаура
найдет себе человека, с которым сможет быть счастлива. Я прошу тебя,  сынок,
не встречайтесь! Сделай это ради меня, пообещай мне! Я тебя умоляю!
     - Хорошо, мама.
     - Спасибо, сынок.
    Мария с благодарностью посмотрела на Хосе Игнасио, положив ему на  плечи
руки. Она чувствовала себя счастливой, избавляя сына от дороги,  по  которой
он было направился и которая вела в тупик. Она понимала, что отказ  принесет
ему и боль, и душевные страдания, но такова иногда  бывает  цена  серьезного
решения. А решение было правильным, Мария это твердо знала.
    Хосе Игнасио нетрудно было дать обещание матери. Он знал, что все  равно
его не исполнит. Конечно, давая его, он чувствовал немалое душевное смущение
и предпочел бы обойтись без подобных обещаний, но при данных обстоятельствах
не мог поступить иначе. Открытая война сейчас ни к чему бы не привела,  Хосе
Игнасио полагался только на спасительное время, оно  одно  могло  помочь  им
соединиться с Лаурой. Он полагался на естественное течение  событий,  а  для
того чтобы события протекали естественно, никто не должен был этому мешать.
    Уладив неприятности с сыном, Мария принялась улаживать дела на  фабрике.
Приведя их в порядок, она собиралась немного отдохнуть,  поехать  к  отцу  и
сестрам на ранчо. Ранчо это она купила несколько лет назад для  всей  семьи.
Все эти годы она старалась, чтобы и сестры и  братья  получили  образование.
Научился читать и писать даже ее отец. Поначалу он говорил, что слишком стар
для того чтобы учиться, однако выучился и был очень благодарен своей старшей
дочери. Всю свою жизнь дон Начо  работал  не  покладая  рук,  точно  так  же
работал он и на ранчо, и ранчо процветало. Он очень любил своего внука  Хосе
Игнасио.  Когда-то  он  очень  болезненно  пережил  сломанную  судьбу  своей
любимицы Марии, но с годами смирился и перестал об этом  думать,  радуясь  и
успехам  старшей  дочери,  и  успехам   внука.   Радовали   его   и   другие
дочери-невесты. Их он надеялся хорошо выдать замуж. А дочки у него выросли и
впрямь на загляденье: спорые, умелые, а благодаря Марии и грамотные. Словом,
оглядывая просторный дом, в котором все они теперь жили,  оглядывая  поля  и
табуны лошадей, дон Хосе Игнасио-старший мог только  радоваться,  что  жизнь
свою он прожил не зря, что воспитал хороших детей.
    А  Марию  потянуло  навестить  родной  дом,  особенно  после  того,  как
Крисанта, ее подруга детства, которая жила теперь вместе  с  родными  Марии,
прислала к ней свою дочку Наса-рию. От хорошенькой смуглянки Насарии  так  и
веяло простодушной наивной молодостью. И Мария так явственно вспомнила себя,
приехавшую в огромный город и разыскивающую  подругу  Крисанту...  Глядя  на
готовность Насарии трудиться в доме не покладая рук, Мария также  вспоминала
себя. Трогали ее и тугие косички Насарии, и ее удивленно-счастливая  улыбка,
с какой она осматривала все  вокруг.  Мария  решила,  что  с  осени  Насария
непременно поступит учиться, а пока пусть немного поможет Рите по хозяйству.
И счастливая Насария с радостью всему училась у Риты.
    Администратором у себя на фабрике  Мария  решила  назначить  Романа.  Ей
предложили целый список очень опытных кандидатур, но на этом месте нужен был
человек прежде всего  преданный  ей.  А  кого  преданней  Романа  могла  она
выбрать? Рейнальдо ее выбор одобрил. В помощь Роману  нужен  будет  поначалу
опытный бухгалтер, а со временем он и сам со всем справится.  Роман  и  Рита
были польщены выбором Марии - это  ведь  не  только  повышение,  но  и  знак
особого доверия!
     - Вы - моя семья, - сказала им Мария, - мы всегда вместе справлялись со
всеми трудностями, справимся и с этой.
    Нашла она замену и Кармен, назначив  на  ее  место  Эльвиру,  с  которой
работала уже много лет, тоже человека проверенного  и  преданного.  Так  что
дело не стояло на месте, и работа  по-прежнему  кипела.  Вот  только  Виктор
должен был сделать и сдать бухгалтерский отчет. Как это  не  неприятно  было
Марии, она должна была ему об этом напомнить.
    Но Виктор и не забывал о  своих  обязанностях.  Он  уже  подготовил  все
бумаги и намеревался передать их с Кармен. Но донья Матильда его отговорила:
он никогда ни перед чем не отступал, всегда вел себя как кабальеро, и должен
вести себя так и дальше, несмотря ни на что.
     - Но Мария запретила мне появляться на фабрике, - Виктор стоял,  упрямо
набычившись.
     - Ах, сынок, сынок, чего только  не  скажет  обиженная  женщина!  Ты-то
почему должен обращать на ее слова внимание и обижаться? Поезжай, отдай  все
сам, чтобы не корить себя потом и не чувствовать стыда за  свое  собственное
малодушие.
    Виктор согласился с матерью: конечно, она было  права.  И  отправился  с
отчетом к Марии.
    Появление Виктора у нее в доме было большой  неожиданностью  для  Марии;
она пригласила его в свой рабочий кабинет.
     - Вот отчет, теперь все документы у тебя в порядке, - сказал Виктор.
    Все, казалось, было решено, но их  все-таки  тянуло  друг  к  другу,  им
хотелось выяснять и выяснять свои отношения, что-то внутри них не  смирялось
ни с их собственными решениями, ни с обстоятельствами.
    Но Мария пока еще слишком явственно помнила обиду. Поэтому  ей  хотелось
услышать слова  утешения,  она  хотела,  чтобы  развеяли  эту  ее  обиду,  и
обижаться стало бы не на что.
     - Идешь к Кармен? - ревниво спросила она.
     - Ты хотела спросить совсем не об этом. Знаешь, Кармен  предложила  мне
открыть модный магазин.
     - Что ж, прежде чем уйти, вы хорошо подготовили почву. Вы предали меня,
Виктор.
     - Ты  можешь  думать,  как  тебе  угодно,  Мария,  я  не   стану   тебя
разубеждать, это в конце концов унизительно...
     - Но ты же все это готовил и в то же  время  поцеловал  меня!..  И  это
подло! Подло! Как ты мог так измениться?!
     - Изменился не я, а ты, Мария. С годами твое  честолюбие  росло,  и  от
доверчивой простодушной девушки, которую я столько лет так безнадежно и  так
безумно любил, ничего не осталось.
     - Всего, чего я достигла, я достигла благодаря  честолюбию.  И  это  ты
ставишь мне в вину?
     - Не в вину, Мария. Просто мне не нравится твой теперешний образ жизни,
и я совсем не хочу быть тебе в нем помощником. Мне  почему-то  не  нравится,
что ты стала считать меня своим слугой...
     - Но я никогда не считала тебя слугой...
     - Ты обошлась со мной так, и я увидел, что ты  стала  другой,  не  той,
какую я любил.
     - Но какую Марию ты любил, Виктор? - Мария не могла отпустить  его,  он
был слишком ей дорог,  она  должна  была  выяснить  правду,  всю  правду  до
конца. - Их было много: крестьянка, служанка, портниха? Они были дороги тебе
все, кроме той, которая стоит сейчас перед тобою?
    Мария смотрела на Виктора, и лицо ее не скрывало чувства, которое она  к
нему питала. Ах, Виктор, Виктор! Посмотри, пойми, Мария не  изменилась,  она
по-прежнему не умеет ничего таить, она осталась  прямодушной  и  откровенной
по-старому. Но обида застилала глаза Виктору.
     - Та, что стоит передо мной, продолжает стремиться вверх, того, что она
достигла, ей кажется недостаточно.
     - И чего же она хочет?
     - Хочет выйти замуж за человека из высшего света!
     - Ты так думаешь? Артуро д'Анхиле сделал  мне  предложение,  но  я  ему
отказала.
    Так оно и было. Вернувшись  из  командировки,  Артуро  пришел  к  ней  и
предложил руку и сердце. Мария же ответила, что  гордится  его  дружбой,  но
женой его быть не сможет. Для Артуро это и было неожиданностью и не было ею.
Слишком неординарной личностью  была  Мария,  она  следовала  только  своему
внутреннему   чувству,   доверяла   только   себе,   и    никакие    внешние
обстоятельства - богатство, положение в обществе, роскошная удобная жизнь  -
для нее не имели значения. Получив отказ, Артуро приготовился  к  длительной
борьбе.
    Что ж, все-таки объяснение между  Виктором  и  Марией  произошло.  Можно
сказать, объяснение в любви, хотя о ней не было сказано  ни  слова.  Но  они
слишком давно знали друг друга, чтобы не понимать смысла, который таится  за
словами.  Обо  всем  сказанном  стоило  теперь  подумать.  Сейчас  они  пока
распрощались. Но похоже, что их ждет встреча. Очень похоже, но когда?
    Мария вышла из кабинета, Рита подошла и спросила мимоходом:
     - Маэстро уже ушел?
     - Да, только что, - задумчиво ответила Мария.
     - Вы все уладили?
     - К сожалению, друзьями мы быть уже не можем... У Виктора другие  планы
на будущее...
     - Какие же? - поинтересовался подошедший Хосе Игнасио.
    Мария  видела,  что  ее  домашние  волнуются.  Им  не  безразлично,  как
обернется ее ссора с Виктором, им не  терпится,  чтобы  они  помирились,  и,
чтобы раз и навсегда покончить с расспросами, сказала:
     - Прошу вас, никогда не произносите этого имени в моем присутствии.
    Со здоровьем у Марии было по-прежнему неважно.  Доктор  Торрес  проводил
обследование. Страшного ничего не  было,  но  организм  устал,  был  истощен
долгими годами непомерной работы, ему требовался отдых, а нервной системе  -
приятные расслабляющие эмоции. Фернандо посоветовал Марии заняться собой.
     - Тебе нужен отдых и... счастье.
    Теперь Мария довольно часто виделась с Фернандо, их встречи радовали ее,
у них установились дружеские, полные  взаимного  интереса  отношения.  Мария
очень ценила душевную тонкость Фернандо, его ум. С шапкой светлых  волос,  в
легком светлом костюме, высокий стройный Фернандо ничуть  не  был  похож  на
профессора университета, которого так любили студенты, он был, скорее, одним
из них. Глядя на его почти мальчишеское лицо, Мария спросила:
     - Ты, кажется, предлагаешь мне влюбиться? К сожалению, не могу...
     - Как врач, не вижу  никаких  препятствий,  -  пошутил  Фернандо.  -  И
предлагаю вместе поужинать.
     - Как врач, ты прописал мне  отдых,  и  я  думаю,  что  к  вечеру  буду
особенно в нем нуждаться, - также шутливо ответила Мария.
     - Знаешь, а давай все-таки поужинаем, - сказал уже серьезно Фернандо. -
Скоро вернется Артуро, и, честное слово, я  не  знаю,  как  буду  перед  ним
отчитываться.
     - А ты должен перед ним отчитываться?
     - За твое здоровье, безусловно. И не должен больше ничего говорить.  Ни
тебе, ни ему, но это так трудно, когда любишь, а я люблю тебя, Мария!
     - Впервые, Фернандо, ты ошибся в диагнозе!
     - Неужели? Тогда прости меня, больше я тебе никогда этого не скажу...
     - Надеюсь, Фернандо. Всего хорошего!
    Мария  улыбнулась  ему  на  прощание.  Фернандо  не   выглядел   слишком
огорченным. Собственному него и не было причин для огорчения:  он  любил,  и
это делало его счастливым. Другое дело Артуро, тот, полюбив,  поставил  себе
целью добиться ответной любви, она была ему необходима, он хотел жениться на
Марии, его страсть нуждалась во взаимности.
    По приезде Артуро тут же бросился к Марии,
     - Я соскучился, - сообщил он, заключая ее в объятия и страстно целуя.
    Мария с улыбкой высвободилась.
     - Не хочу выглядеть смешной, Артуро, но все-таки лучше  понять  меня...
этого я от тебя никак  не  ожидала.  Я  должна  любить,  чтобы  отвечать  на
поцелуи.
     - А что ты чувствуешь ко мне?
     - Дружбу, приязнь,  доверие,  симпатию,  но  не  любовь...  Я  когда-то
любила... и теперь ничего похожего...
     - Но в нашем возрасте любят по-другому! Позволь мне любить тебя,  и  ты
меня тоже полюбишь. Мы будем вместе, и ты согласишься стать моей женой.
     - Нет, Артуро, не стоит. Лет двадцать назад я могла бы еще влюбиться...
Но теперь мое счастье совсем не в любви...
     - Но я тебя завоюю!.. Я буду за тебя бороться!..
    На протяжении многих лет Виктор преданно любил  Марию,  то  надеясь,  то
теряя надежду на ответное чувство. Теперь он устал. И  решил  отказаться  от
борьбы. Мария имела  право  выбирать  любого,  кто  ей  по  сердцу.  Теперь,
отказавшись от надежды на счастье, Виктор  хотел  одного:  перестать  о  ней
думать. И хотя их последний разговор не шел у него из головы, он не  находил
в себе душевных сил довериться ему. Ему казалось, что куда  надежнее  начать
совсем новую жизнь и как-то с ней разобраться. Кармен очень  настойчиво  его
уговаривала принять участие в организации своего модного салона-магазина.  У
нее были клиенты, были мастерицы... Виктор спросил:
     - И те и другие старые знакомые с фабрики Марии?
     - Ну и что? - вызывающе ответила Кармен. - Мария не  обеднеет,  потеряв
небольшое количество клиентуры, а для нас это и необходимость, и спасение.
     - И. спасение, - согласился Виктор, глядя куда-то в пространство.
     - Вот именно! Ты увидишь: мы  тоже  разбогатеем,  и  для  нас  начнется
совсем новая жизнь! Я люблю тебя, Виктор! Ты меня слышишь? Люблю!  -  Кармен
смотрела так страстно, так преданно, а Виктор чувствовал только усталость.
    Новая жизнь представлялась ему ровной гладью  покоя,  который  не  будет
возмущен никем и ничем...
    Слухом земля полнится, тем более, что Кармен и не скрывала  ни  от  кого
своего намерения во что бы то ни стало выйти за Виктора замуж. Правда, у нее
был жених где-то в другом городе, но она и думать забыла о нем. Кармен  тоже
собралась бороться за свое счастье. Альмире она сказала прямо:
    - Я всегда добиваюсь своей цели. Следующая моя цель  -  выйти  замуж  за
Виктора.
    Альмира рассказала об этом Рене. Рассказ  услышала  Ирис  и  побежала  к
Виктору - пусть он расстанется с Кармен, его любовью может быть только  она,
Ирис! Но на этот раз Виктор просто-напросто выставил ее за дверь и  запретил
возвращаться. Его терпению в самом деле пришел конец. Он был  сыт  по  горло
дурацкими истериками, борьбой, выяснением отношений. Он не желал  их  больше
слышать. Хватит ему  носиться  с  дурью,  которой  забила  себе  голову  эта
девчонка! Баста! Свою новую жизнь он начнет по-своему. Виктор зашел в школу.
В школе сеньора учителя приняли с радостью. Так что Виктор  вновь  собирался
преподавать. Каждый в жизни должен быть на своем месте. Так решил  Виктор  и
не собирался отступать от своего решения.