Глава 1

Ракель  Саманьего  никогда  не  испытывала  ничего  подобного.  Вот  уже
несколько дней душа ее была полна необыкновенным чувством, которое  простыми
словами объяснить было невозможно. Наверное, думала она, это и есть то самое
счастье, о котором мечтает каждая женщина на земле.  Она  ходила  по  улицам
своей родной Гвадалахары, словно во сне, и все мысли ее были только о нем. В
какие-то минуты девушку охватывало чувство страха: а ведь  они  могли  и  не
встретиться. Три месяца назад он зашел бы в  другой  магазин,  за  прилавком
которого стояла еще более очаровательная сеньорита, у которой глаза были еще
больше и выразительнее, чем у нее, и кожа более эластичная  и  загорелая,  и
талия более тонкая, и волосы еще длиннее и красивее... Но вот  же  случилось
так, что он прошел мимо тех и выбрал именно ее. И теперь, завтра, - когда же
наступит это завтра? - она станет его женой...
    Дверь открыла Марта. Да, конечно, Ракель купила свадебное платье,  может
быть, не такое шикарное, как ожидала ее  сестра,  но  она  просто  не  могла
позволить себе взять у Антонио больше денег. С какой  стати?  Ракель  видела
осуждающий взгляд Марты - глупо отказываться от щедрот жениха! Что ж, они  с
сестрой часто не находили общего языка, вот как и теперь.  Ракель  неумолимо
стояла на своем: Антонио совсем не так богат, но нашел возможность  оплатить
ее свадебный туалет, и туфли, и драздник, который должен  был  состояться  в
честь их гражданского бракосочетания.
    Марта ощутила необычное волнение сестры. Но не удивилась  ему:  в  такие
дни это простительно, - на месте Ракель она была бы тоже не в своей тарелке:
такого парня  отхватить!  Мужественного,  интересного,  решительного.  Марта
усмехнулась. До полного  совершенства  ему  не  хватает  только  миллионного
состояния. Конечно, - думала расчетливая,  прагматичная  Марта,  -  Антонио,
может, и неподходящая партия  для  ее  красавицы  сестры,  рядовой  служащий
строительной компании; но как он сам говорит, начальство  его  ценит,  и  он
надеется на скорое повышение. Хотя, если вдуматься, он и  сейчас  не  беден:
снял вполне комфортабельную квартиру в Гвадалахаре, они  с  Ракель  посещают
дорогие рестораны,  и  Ажтонио  хочет,  чтобы  жена  после  свадьбы  бросила
работу... Но все же она,  Марта,  вела  бы  себя  по-иному  -  не  стала  бы
постоянно, как Ракель, твердить всем и каждому о том, как она безумно  любит
своего будущего мужа...
    А вот и он, легок на помине, звонит из  Акапулько:  там  он  у  каких-то
заказчиков,  -  уж  не  мог  накануне  бракосочетания  отложить  дела,  -  с
неудовольствием думала Марта. Но Ракель, Ракель!.. Она даже лицом  меняется,
когда подходит к телефону, берет трубку...
     - Да, дорогой, купила... Очень красивое! Надеюсь, тебе понравится... Не
опоздаешь? А самолет не может задержаться? Придет судья,  а  экениха  нет...
Завтра первым рейсом? Антонио, я люблю тебя... Люблю...
    Ракель почувствовала,  что  Марте  пришелся  не  по  душе  отказ  жениха
отпраздновать, как подобает, это событие вместе с друзьями: ведь те ни  сном
ни духом не ведают, за кого она выходит замуж, будут только два каких-то  не
известных никому свидетеля - близких у жениха здесь нет  никого.  А  вот  уж
после венчания - непременно пир горой! Так решил Антонио. И Ракель не  могла
не согласиться с ним, несмотря на  недовольство  Марты  и  отца.  Ну,  Марта
понятно: она остается вдвоем с  отцом,  и  ей  скорее  всего  придется  идти
работать, чтобы содержать дом. На отца-добряка и любителя пропустить рюмочку
надежды плохие. Конечно, Ракель  не  оставит  их  после  замужества,  будет,
насколько позволят ей средства, помогать им... Но как все  сложится,  одному
Богу известно. Как-то отнесется ко всему  будущий  муж.  Бездельница-сестра,
отец, который даже накануне свадьбы неизвестно где обитает - "Наверное,  уже
празднует свадьбу своей любимой дочери!" - не без ехидства  заметила  Марта.
"Ревнует, как всегда", - подумала Ракель, спокойно поглядев на сестру, и  не
могла удержаться от переполнявших ее чувств:
     - Ах, Марта! Завтра моя свадьба. Просто не верится... И  медовый  месяц
мы проведем в Кан-Куне...
    Вилла семьи Ломбардо утопала в зелени. Стоящая  в  отдалении  от  центра
знаменитого курорта, на самом берегу океана, она была  похожа  на  сказочный
белоснежный дворец. Тщательно обрабатываемая садовниками почва щедро платила
дань обитателям райского уголка: невиданных оттенков и форм  цветы  радовали
глаз, сочная густая зелень вековых хвойных великанов охраняла покой и тишину
этого благословенного уголка  земли.  Между  белоснежным  домом  причудливой
архитектуры и необозримым океаном прихотливой рукой зодчего  в  изумрудность
лесов был вписан бассейн замысловатой формы, а наверху совмещался с солярием
другой бассейн, окаймленный петельчатым  кружевом  белой  балюстрады.  Много
знойных часов проводили обитатели дома и их частые гости  под  разноцветными
зонтиками рядом с небесно-голубой гладью бассейна: встречались  с  друзьями,
загорали, читали и просто ничего не делали. С  солярия  открывался  чудесный
вид на океан, неустанно кативший свои волны,  и  берег  Акапулько,  радостно
встречающий их. Глаза обитателей дома привыкли к этой вечной красоте, она не
казалась  никому  из  них  чем-то  необыкновенным   и   воспринималась   как
данность, - по-иному они не мыслили  своего  существования,  -  так  же  как
бедняк, выросший в нищете, привык созерцать убогие стены убогого жилья.  Но,
как говорится, каждому свое...
    Кого  нельзя  было  представить  лениво  нежившимся  долгие  часы  около
бассейна,  так  это  хозяина  виллы  Ломбардо,  молодого  сеньора   Антонио.
Нескончаемые дела строительной фирмы заставляли его колесить  по  стране,  и
редко когда удавалось застать  Антонио  в  конторе  или  домашнем  кабинете.
Наследник своего отца, умершего несколько лет назад, он с детства не  привык
к праздности, хотя состояние и позволяло  ему  вести  жизнь  легкомысленного
повесы - жизнь, которую вели люди его круга, дети богатых  семей  Акапулько.
Правда, иногда и он, отрешившись от дел, любил  поехать  на  вечеринку,  где
собиралось привычное общество. Он нравился женщинам, привлекая их и умом,  и
богатством, и мужественной красотой.  Да  и  ему  не  были  чужды  увлечения
прекрасным полом. Но он не терял головы и со всей страстью энергичной натуры
отдавался  целиком  лишь  делам  своей  фирмы,  заключая  новые   контракты,
обдумывая очередной проект, всеми силами стремясь воплотить его в жизнь.  Он
легко взвалил на свои плечи груз дел фирмы, и никто из его семьи  не  спешил
разделить с ним эту ношу. А сводный брат Максимилиано, сын Виктории,  второй
жены покойного отца, нередко просто мешал ему.
    Сколько помнил себя Антонио,  мачеха  искренне  любила  его,  ничуть  не
меньше собственного сына, не делая никогда различия между ними. И он  платит
ей тем  же,  -  не  было  женщины,  к  которой  он  относился  бы  столь  же
трогательно, как к Виктории, считался с ее мнением, был откровенен с  ней  и
ласков.
    Родная сестра  Антонио  -  Камила,  человек  по  натуре  холодный,  была
сдержанна в проявлениях чувств, хотя в душе любила брата и гордилась им.
    Ладу же между сводными братьями никогда  не  было.  Антонио  терпел  все
выходки Максимилиане только из-за Виктории и нередко прощал ему многое  лишь
бы не рас-. строить мать. Хотя Макс раздражал и возмущал Антонио. Ну, ладно,
Максимилиано нечист на руку - Антонио не раз ловил его на этом, -  но  чтобы
самовольно, не посоветовавшись с  ним,  разрешить  строительство  на  горном
участке в Сан-Фелипе, где такое высокое содержание песка в грунте!.. Да, что
Максу эксперты! У Антонио сложилось твердое убеждение,  что  брат  постоянно
вредит ему, старается  скомпрометировать  не  только  его,  но  и  фирму.  В
последнем разговоре Антонио был  очень  резок  с  ним,  называя  все  своими
именами.
    Конечно, Максимилиано такое обращение взбесило. Вылетев  из  кабинета  и
столкнувшись в гостиной с матерью, он не стал сдерживать  свое  негодование.
Да, да, Антонио назвал его только что идиотом! И в который раз! Зачем только
его мать вышла замуж за его отца - это же несчастный случай. Никакой он  ему
не брат, вечно хочет казаться честным и порядочным, а на самом  деле  просто
ненавидит его, Макса. Впрочем, так же, как и Макс  его,  что  скрывать!  Они
квиты...
    На лице Виктории отразилась душевная боль. В который раз слышит  она  от
родного сына это признание и упреки. Разве виновата она,  что  покойный  муж
Альберто ничего не оставил ни ей, ни сыну Максу. Все ее доводы  о  том,  что
они с Максом ни в чем не нуждаются, были напрасны: не  иначе  как  проклятым
стариком Макс отчима не называл. И это было  больно  слышать  Виктории,  она
боготворила своего мужа и никогда не жалела о том, что вышла за него. Почему
же так ненавидят друг друга дети?.. Что предпринять?  И  эта  угроза  Макса,
который зло бросил, уходя: "Скоро все это кончится... Должно  кончиться".  О
чем это? Что он имел в виду? И этот его непредвиденный отпуск, о котором  он
сообщил им всем за обедом? Куда он собрался ехать завтра утром?..
    Оставшись наедине  с  Антонио,  Виктория  попыталась  смягчить  грубость
родного сына: он постоянно чувствует себя униженным от того, что всем обязан
сводному брату. "Так что же, - не выдержал Антонио своего  обычного  ровного
тона с мачехой, - мне следует отказаться от наследства отца? Так?"  Впервые,
пожалуй, пасынок был резок с мачехой, говорил, что Макс ненавидел его давно,
с самых первых дней их совместного житья в этом доме и что, если  он  терпит
его выходки, то только ради нее.
    Антонио нежно поцеловал руку мачехи и это немного  сгладило  впечатление
от столь тяжкого  для  нее  объяснения.  Вряд  ли  ей  удастся  когда-нибудь
примирить братьев. Во всяком случае, она будет  стараться  это  делать,  как
делала  всегда.  Но  оба  завтра  с  утра,  улетают:  Антонио  просил  Луиса
подготовить его персональный самолет, чтобы отправиться на  плотину  -  там,
похоже,  возникли  какие-то  осложнения.  Другой...  Другой   вообще   летит
непонятно куда. Много странностей в поведении  Макса  замечала  в  последнее
время Виктория. Вот, скажем, вчера. Она застала Макса в комнате за  странным
занятием.  Хотя  он  старался  спрятать  незаметно  между  книгами  какие-то
листочки из блокнота, на которых что-то писал, когда  она  постучала  в  его
комнату и вошла. Но один, покружившись в воздухе,  спланировал  прямо  к  ее
ногам. Сердце  Виктории  отчего-то  сжалось  в  недобром  предчувствии:  она
разглядела на листке подпись Антонио - так он всегда расписывался на деловых
бумагах...
    В ушах Ракель все еще стояли слова жениха, только что произнесенные им в
доме дона Даниэля: "Я так люблю тебя... Что бы ни случилось, всегда помни об
этом. Обещаешь?" Эти слова удивили  ее  и,  когда  она  осторожно  спросила,
почему он так говорит, он ответил еще более непонятно: "Потому что  я  очень
счастлив".
    Все прошло, как он хотел: свидетели с его стороны, никого  из  гостей...
Да разве Ракель были не безразличны эти пустяковые мелочи? И  то,  что  даже
судья не поднял бокала вместе со всеми? Бог с ним, он  спешил  еще  на  одно
бракосочетание. Отец чуть не прослезился от счастья, поздравляя молодых,  но
был трезв, как стеклышко. А когда они очутились вдвоем в квартире, снятой ее
женихом, выпили шампанского, и он  стал  с  неистовой  страстью  обнимать  и
целовать  девушку,  называя  своей  королевой,   вдруг   внезапно   зазвонил
телефон. - Да, Луис... Молодец! Отлично, он сейчас  же,  ближайшим  вечерним
рейсом, возвращается в Акапулько... Что же тут  решать:  он  давно  все  уже
решил. Да, это и  в  самом  деле  подходящий  момент  для  осуществления  их
планов... Кстати, авиабилет на Гвадалахару - он должен  быть  положен,  куда
они условились накануне. Луис все сделал? Да? Ну и прекрасно!..
    Ракель почти ничего не поняла из невнятных  реплик  жениха,  ясно  стало
одно: он, едва женившись, покидает ее. И должен принять какое-то решение.  И
улетает немедленно. Когда вернется? Ему еще неясно... Сейчас он проводит  ее
обратно домой к отцу. Вот  уж  представится  подходящий  повод  поиздеваться
сестрице Марте! И порасспросить о несостоявшейся брачной ночи... Ну, сколько
можно объяснять ей, что ночь эта  будет  только  после  венчания!  Наверное,
Ракель и в самом деле очень несовременна в этом смысле, даже  стыдно  бывает
порой за свои такие допотопные взгляды на отношения между молодыми людьми. А
Марта любит еще и поиронизировать, и порассуждать о ее целомудрии  -  Ракель
после таких разговоров бывает тошно и она подолгу сердится на сестру. Ракель
удивляется иногда, как они не похожи с Мартой, хотя рождены в  одной  семье.
Марта может беззастенчиво допытываться, было ли у Ракель что-то с женихом до
свадьбы или нет. Не верит, что ничего не было, а довод один: столько раз они
оставались наедине... Но неужели Ракель так ничего и  не  хотелось,  неужели
жених ей не нравится? И разве он не предлагал ей?.. Тут Ракель  бросалась  к
сестре, зажимала ей рукой рот, и та, шутя, отбивалась  от  нападок.  К  чему
спешить, вот теперь они муж и жена, рано или поздно это случится... И в кого
она только такая, Марта? Бросается то к одному, то к другому, мечтает  выйти
замуж только за богатого... О любви же никогда ни слова. Ракель, конечно, от
души желает ей счастья с таким мужем, но не может согласиться с сестрой. Да,
очень они разные...

Глава 3

Старый  дон  Даниэль,  проводив  дочерей,  удобно   расположился   перед
телевизором и потягивал  свое  любимое  пиво.  Временами  на  него  нападала
дремота, и он с удовольствием отдавался во власть сна. Когда же  просыпался,
с удивлением отмечал, что по телевизору идет все тот же фильм  и  что  герои
никак не могут выяснить свои отношения... Слава Богу, подумал  дон  Даниэль,
что у них в семье все постепенно налаживается. Вышла замуж старшая дочь, дай
Бог, и младшая не задержится...
    Его приятные размышления прервал  неожиданный  стук  в  дверь.  О,  это,
оказывается, дон Антонио Ломбарде!.. Но как же так? Девушки уехали к нему  в
Акапулько!..
    Дон Даниэль был поражен непривычной резкостью движений зятя, его  грубым
тоном. Прежде всего, не спросив разрешения, тот выключил  телевизор  и,  сев
напротив старика, сказал, что им надо поговорить,  никак  не  объяснив  свое
появление здесь в этот час. Дон  Даниэль  даже  испугался.  Но  каково  было
изумление старика, когда Антонио, не спуская с него своих сверлящих недобрых
глаз, будто припечатывал его к стенке словами; ему известно, как дон Даниэль
и  его  кум  Франсиско  Гонсалес  торгуют   краденым...   У   Антонио   есть
неопровержимые доказательства, не надо отпираться: бесполезно!.. Речь идет о
группе поставщиков, профессиональных воров, которые поставляют  краденое,  в
том числе и ему, дону Саманьего. И он, отец Ракель,  сбывает  этот  краденый
товар... Но пусть дон Даниэль не беспокоится: муж Ракель его не выдаст.
     - Ах, дорогой зять, вы же знаете, что из-за своей  больной  ноги  я  не
могу найти работу! Но ведь я не мог позволить, чтобы Ракель  одна  содержала
нас с Мартой. А теперь, когда она вышла замуж, тем более...
     - Теперь... Теперь, когда Ракель вдова Антонио  Ломбардо,  вам  незачем
беспокоиться о своем будущем! - бесцеремонно перебил  дона  Даниэля  молодой
человек.
     - Вдова?! - изумлению Саманьего не было границ.
     - Дон Даниэль! Антонио  Ломбарде,  муж  вашей  дочери,  один  из  самых
богатых людей Мексики!
     - Но ведь Антонио Ломбарде - это вы?!
     - Выслушайте меня! Антонио Ломбарде - мой сводный  брат.  То  есть  моя
мать вышла замуж за отца Антонио. А меня зовут Максимилиано Альбенис.
     - Но вы обманули мою дочь, обманули нас всех! - запричитал дон Даниэль.
     - И вы должны мне быть благодарны за это,  -  оборвал  его  Макс.  -  Я
сделал вас миллионерами. У вас теперь будет столько денег, сколько вам и  не
снилось. Вас это не радует, дон Даниэль?
     - Да, но... Откуда вы знали, что этот  человек  погибнет?  Я  говорю  о
настоящем Антонио Ломбардо.
     - У него было полно врагов, дон Даниэль! Так что, рано или поздно,  они
бы все равно его убили. Я только воспользовался обстоятельствами...
     - Но каков случай, что его убивают в самый подходящий момент!
     - Да нет! Его смерть была несколько скоропостижной.
     - Ну, хорошо... Максимилиано, а если кто-нибудь узнает об этом?
     - Никто ничего не узнает! Моя семья убеждена, что Ракель вышла замуж за
Антонио.
     - А она сама уже знает?
     - Еще нет. Но я сумею ее убедить, поверьте! А вы должны  быть  на  моей
стороне. Идет, дон Даниэль?
     - Нет, нет... Вы предлагаете мне поступить нечестно...
     - Вот уже несколько лет вы поступаете так  ради  нескольких  песо.  Так
попробуйте еще раз, но ради миллионов. Мы теряем время...  Выбирайте...  Или
жить, как  крез,  или  провести  остаток  дней  хуже  крысы.  Не  забывайте,
достаточно мне шепнуть полиции, и, уверяю вас, остаток жизни вы проведете  в
тюрьме.
     - В-вы мне угрожаете, Максимилиано? Ну... Ладно. Я согласен.
     - Отлично, дон Даниэль. Я знал, что вы согласитесь. Вот деньги  -  это,
чтобы вы уже могли начать жить как тесть Антонио Ломбардо. Вы позволите  мне
произвести еще одну операцию? На этой фотографии ваша дочь и Антонио...
     - Но послушайте... Когда моя дочь успела сняться с ним?
     - Это фотомонтаж, дон Даниэль. Постарайтесь,  чтобы  фотографию  увидел
каждый, кто зайдет в ваш дом. Особенно журналисты, которые вот-вот появятся.
Итак, сейчас мы с вами договоримся о том, что вы скажете любому, кто спросит
о браке вашей дочери. Согласны, дон Даниэль? Присядем!..
    ...Последнее, что ощутил Антонио, это молниеносный  штопор,  и  огненный
смерч,  в  который  превратился  самолет  со   всеми   летящими   на   борту
немногочисленными пассажирами... И  все.  Он  не  мог  вспомнить,  что  было
дальше, как очутился на мягкой лесной траве  под  раскидистым  кустом.  Этот
куст, очевидно, и смягчил его приземление, сохранив тем самым ему жизнь.  Но
все эти мысли пришли после.  Первое  же  ощущение  -  полная  неподвижность,
невозможность пошевелить ни рукой, и ногой. Он увидал человека, бродившего в
зарослях, но окликнуть его Антонио как ни старался  не  мог.  От  усилий  он
снова потерял сознание. И  очнулся  от  звуков  молодого  голоса,  ругавшего
запропостившуюся куда-то козу. Потом в голосе прозвучал неподдельный  испуг,
обращенный  к  какому-то  дяде  Чучо:  "Мертвец,  это  мертвец!"  -  Антонио
почувствовал, что над  ним  склонились  и  услышал  незнакомые  голоса.  Они
заметили, что "мертвец" еще дышит. Антонио понял: его  не  бросят.  Ощущение
легкого покачивания не  причинило  боли,  а  когда  оно  кончилось,  раненый
догадался, что его куда-то перенесли. Первое, с трудом  произнесенное  слово
было: "Воды!" Два голоса  над  ним  продолжали  обмениваться  впечатлениями,
совещаться...  Он  прислушался  к  их  словам:  "Ни  одной  монетки...   Его
ограбили... А почему часы не сняли?.. Вроде, очухался!.. Надо за доктором...
Нет, лучше бы мы  его  там  оставили...  Это  ты,  Фелипе,  виноват,  иди  к
дороге... Нам еще горшки продавать... Часы я спрятал, Фелипе, зачем они ему,
если умрет?"
    Он открыл, наконец, глаза. Болело все тело, с трудом  ворочался  во  рту
язык, и все же он сумел объяснить им, что  упал  из  самолета,  потерпевшего
аварию  где-то  поблизости.   Просил   немедленно   врача.   Обещал   щедрое
вознаграждение. Был крайне удивлен, когда эти двое сообщили ему, что никого,
кроме него, в горах не обнаружили.
    Ладно, пусть этот нескладный толстый человечек по имени Чучо оставит его
золотые часы себе, только бы его племянник поскорее привез из Игуалы  врача.
Антонио  попытался  шевельнуть  ногой,  но  это  вызвало  дикую   боль.   Он
застонал... Значит, самолет упал... А что было потом, он не помнит, - сильно
ударился головой... И тут Антонио снова впал в забытье.  Очнувшись,  увидел,
что рядом с ним все тот же... как его... да... Чучо. Говорит, шоссе  в  трех
километрах от его хижины. Почему же так долго  нет  племянника?  Пусть  Чучо
идет к шоссе и  остановит  любую  машину.  Пусть  отдаст  часы...  Если  они
отправят его в больницу, он свяжется оттуда со своей семьей в Акапулько и те
дадут  деньги,  сколько  нужно.  Только  скорее...  Ну,  наконец-то,  сигнал
клаксона...
     - Это вернулся Фелипе, сеньор, - извещает Чучо, - с машиной...
    Ракель и Марту после похорон проводили в комнату, отведенную  для  вдовы
сеньора Антонио. Ракель оглядела  большую  солнечную  комнату,  обставленную
светлой мебелью,  потрогала  яркое  полосатое  покрывало,  дорогую  вазу  на
антикварном столике. Антонио миллионер! А потом, упав на подушки,  зарыдала:
она больше никогда не  увидит  его,  любимого,  желанного.  Что  за  ужасная
судьба,  даже  поженившись,  они  так  и  не  смогли  побыть  вместе,  стать
настоящими мужем и женой...
    Вечером Виктория поднялась к ней, осведомилась о самочувствии,  и,  видя
состояние девушки, умолила не вставать с постели. А потом начала неназойливо
расспрашивать, когда и как они познакомились с ее сыном, есть  ли  у  них  с
Мартой родственники?
    Ракель почувствовала искреннее к ней расположение и, как могла, ответила
Виктории на ее вопросы.
     - Отдыхай, Ракель. День у тебя был тяжелый! -  сочувственно  пожала  ей
руку Виктория. - Завтра решим, когда тебе возвращаться в  Гвадалахару.  Есть
еще много такого, о чем тебе необходимо знать... Из-за  нашего  положения...
нашей семье приходится заботиться о многом... Отдыхай.  Скоро  вернется  мой
сын Макс и наверняка захочет познакомиться и поговорить с тобой.
    Ракель  только  что  заснула,  утомленная  событиями  дня,   похоронами,
слезами, своими собственными переживаниями, впечатлениями  от  знакомства  с
родственниками мужа. Но сон ее был поверхностен, она слышала,  как  в  доме,
сначала далеко, потом ближе к ее комнате, кто-то ходил, поскрипывала  дверь.
Она улавливала шум океанских волн, доносившийся из открытой балконной двери,
назойливую монотонную перекличку ночных птиц. Все это тревожило,  не  давало
окончательно погрузиться в спасительную дремоту. И вдруг она скорее ощутила,
чем услышала какое-то движение  недалеко  от  своей  постели,  еле  уловимый
шорох. И в ту же минуту край кровати прогнулся под тяжестью чьего-то тела.
     - Тс-с-с, Ракель... Ракель, это я!..
     - Кто здесь? - в испуге приподнялась на кровати девушка.
     - Тише! Пожалуйста, не кричи! - успокаивал знакомый голос.
     - О, Антонио! Любимый! Антонио!.. Что произошло? Мы все думали, что  ты
погиб! - она жарко прильнула к нему, обняла за шею.
     - Я потом объясню тебе, дорогая, потом!..
     - Не могу поверить! Твои родственники уже знают?
     - Нет, еще нет, тише!
     - Ах! Дорогой мой, это было так ужасно, когда мы узнали!
     - Да, любимая!.. Я понимаю и прошу, прости меня. Я  тебе  все  объясню.
Так было нужно.
     - Да, но... почему ты обманул меня? Почему не  сказал,  что  живешь  со
своей семьей и что ты богат?
     - Прежде всего, я хочу, чтобы ты знала и помнила всегда: я люблю  тебя.
Люблю по-настоящему...
     - Я тоже тебя люблю. Но я ничего не понимаю, Антонио!
     - Где твой халат? Вот он, надень.
     - Но куда мы идем?
     - Туда, где сможем спокойно поговорить. Я не хочу,  чтобы  твоя  сестра
помешала нам.
     - В чем дело? Что-нибудь случилось?
     - Ракель, идем в сад! Мне нужно многое сказать тебе, а здесь нам  могут
помешать.
    Они вышли из дома и спустились  в  сад.  Ночь  была  бурной.  Волновался
океан, с грохотом  опрокидывая  волны  на  берег;  яростный  ветер,  налетая
порывами, шумно гулял средь густой листвы сада. Поежившись,  Ракель  плотнее
запахнула халат.
     - Сядь, пожалуйста. - Максимилиано указал на скамью. - Ты знаешь, что у
меня... есть брат? Правда, не совсем брат...
     - Знаю. Сеньора Виктория мне сказала, что вышла замуж за твоего отца  и
что у нее есть сын от первого брака. Но при чем тут это?
     - Все верно... С того момента, как я узнал его... когда мы оба были еще
мальчишками... он никогда не скрывал, что ненавидит меня. Он  был  настоящим
деспотом, пользовался любой возможностью,  чтобы  унизить  меня,  оскорбить,
выставить идиотом перед другими. Он украл у меня любовь отца и матери...
     - Твоего отца и сеньоры Виктории? Но почему?
     - Откуда я знаю? Потому что он был негодяем, наверное...
     - Был? - вздохнула Ракель, все еще не понимая, к чему клонит Макс.
     - Дай объяснить тебе. Старик любил Антонио и, умирая, оставил все  ему.
Ни мне, ни Камиле не досталось ни гроша. Мы, конечно, продолжали жить в этом
доме, но только на его подачки. А несколько месяцев назад он  самым  грязным
образом разорил  одного  человека  и  тот  поклялся  убить  его,  предпринял
несколько попыток... Об этом никто не знал, кроме его и меня. Я знал, что он
не остановится, пока не достигнет своей цели. И тогда мне пришло в голову...
Ракель! Антонио Ломбарде, действительно, погиб. А я, Максимилиано  Альбенис,
его сводный брат.
     - Что ты такое говоришь?..
     - Ты должна помочь мне, Ракель! Все должны по-прежнему думать, что ты -
вдова Антонио.
     - Ты сошел с ума! - в ужасе попятилась от него девушка и заплакала.
     - Нет, Ракель! Послушай! Антонио рано или поздно должен был  погибнуть.
Слишком много людей его ненавидели. И тогда  все  досталось  бы  его  родной
сестре Камиле, чтобы ее идиот-муженек пустил все  по  ветру...  Любовь  моя,
успокойся! Ты теперь вдова. Понимаешь? Мы  с  тобой...  Мы  выждем  какое-то
время, а потом поженимся.
     - Как ты мог подумать, что я соглашусь на такое? Ты  обманул  меня,  ты
все время врал, насмехался надо мной!.. Это ты его убил! Ты! - в исступлении
закричала Ракель, не выдержав.
     - Клянусь тебе, я не убивал? Пойми же!
     - Не верю! Отойди от меня! Мне противно твое прикосновение!
     - Ладно, успокойся. Послушай внимательно, - Макс пытался взять рыдающую
Ракель за руку, обнять. - Этот тип не имел права жить. Я уже  говорил  тебе,
его несколько раз пытались убить, и, рано или поздно, это случилось бы. Я на
сей раз сумел все предвидеть и воспользовался случаем...
     - Ты воспользовался моей любовью! Как ты мог? Как? Не  верю  ни  одному
твоему слову!..
     - Ракель, Ракель! Я хотел, чтобы мы были вместе всегда... Всю жизнь!..
     - Почему  ты  обманул  меня?  Всех  обманул?  Если  ты  знал,  что  его
собираются убить, ты должен был предупредить его, а не оправдывать убийц.
     - Может, это был просто несчастный случай!
     - Очень удобный для тебя случай! А если бы он не погиб?  Что  бы  было?
Скажи мне!
     - Но ведь он погиб! И мы теперь все  замешаны  в  этом  убийстве.  Надо
как-то выбираться из этой ситуации, понимаешь?
     - Нет! Я не стану делать того, что ты  хочешь!  Я  скажу  правду  твоей
матери и всем!
     - Тогда ты и твоя сестра окажетесь в тюрьме вместе с вашим отцом!
     - В тюрьме? - опешила Ракель. - Но за что?
     - Да, в тюрьме! Я в состоянии убедить всех, что это вы все так задумали
вместе с одним из ваших сообщников... Хоть кто-нибудь из твоих друзей сможет
меня опознать? Ну, скажи?
    Девушка подняла к нему умоляющие глаза, но, прочитав в лице  Макса  лишь
злую решимость, бросилась к дому и, упав на постель, дала волю слезам.
    Утром  семья  собралась  за  завтраком.  Ракель,  сославшись  на  плохое
самочувствие, осталась в постели. Марта же заняла отведенное  ей  за  столом
место, но сидела молча, с интересом прислушиваясь  к  общему  разговору.  На
нее, казалось, никто не обращал внимания, говорили свободно, не делая скидку
на ее присутствие. На недоброжелательную реплику Камилы о том, что она не  в
состоянии понять, как брат мог жениться на такой простолюдинке, как  Ракель,
Виктория тотчас отреагировала однозначно: нет, она понимает  Антонио,  выбор
которого пал именно  на  нее.  Сеньора  Саманьего  очень  красивая  и  милая
женщина. Марте были неприятны злые слова Камилы об их  бедности  и  простоте
нарядов. Однако, слушая заступничество Виктории, она понимала, что в ее лице
они с Ракель обрели союзника. И когда она забежала после завтрака к  сестре,
чтобы сообщить ей эту приятную новость, та ее буквально огорошила едва ли не
с порога:
     - Марта, слушай!... Антонио не умер!.. Нет, я хочу  сказать...  что  он
погиб, но... я вышла замуж не за Антонио, а за другого человека...  За  сына
сеньоры  Виктории  -  Максимилиано.  Меня  обманули,  Марта!  Подло  и   зло
надсмеялись надо мной и моей  любовью!..  Я  не  знаю,  что  теперь  делать.
Максимилиано просто мошенник... Я не могу и не  хочу  лгать  далее.  Он  уже
грозил нам с тобой и отцу тюрьмой,  если  я  не  соглашусь  на  его  гнусное
предложение, но я уверена, что можно найти выход... Говоришь, у них  деньги,
связи, власть, а у нас ничего? Что же, по-твоему, мы должны согласиться?  Но
ведь это преступление, Марта! Ты видишь, как сеньора Виктория добра к нам...
    Марта с грустью посмотрела на Ракель.
     - Но если ты, сестренка, расскажешь сеньоре, что все это было  выдумкой
ее сына, она станет хуже зверя. Ракель! Мы  бессильны.  Я  не  хочу  идти  в
тюрьму, да еще не по своей вине... Если ты признаешься сеньоре  Виктории  во
всем, я скажу, что ты просто сошла с ума и никогда раньше  не  видела  этого
Максимилиано. Я не хочу в тюрьму... Это ведь ты связалась с Антонио, или как
его там... а я ни в чем не виновата, и папа тоже...
    Виктория страшно обрадовалась, увидев в гостиной возвратившегося  Макса.
Сын тотчас осведомился,  приехала  ли  девушка  из  Гвадалахары  и  как  она
показалась матери? - Красива, похоже, и в самом деле  искренне  принимает  к
сердцу потерю Антонио... Виктория вздохнула: на похоронах  она  была  словно
рыба, вытащенная из воды. И, конечно, всем сказано,  что  ее  знали  тут,  в
доме, и прежде... Что удалось узнать в Гвадалахаре Максу? Там все по закону;
он нашел ее дом, познакомился с отцом. И, конечно, в гостиной дома обнаружил
на видном месте фотографию Ракель с Антонио.  Так  что  сомнений  этот  брак
вызывать ни у кого не может... Она и в самом деле вдова Антонио Ломбардо...
    Ракель никогда не думала, что наглость Макса дойдет  до  такой  степени:
утром он снова без стука ворвался к ней в  комнату.  По  какому  праву?  Она
неприязненно смотрела на него. Мало того, что он обманул всех, выдав себя за
другого человека, так теперь хочет сделать  ее  своей  сообщницей.  Снова  и
снова  говорил  он  о  том,  как  любит  ее,  какие  блестящие   перспективы
открываются  перед  ними,  если  она  по  прошествии  времени,   унаследовав
состояние Антонио, выйдет за него... Похоже, он умело  расставил  ей  силки,
где только мог, и она, куда бы ни кидалась, не находила  выхода.  В  газетах
напечатана ее фотография... Виктория и Камила всем сказали, что знают  ее...
И что окончательно убило Ракель, так это сообщение Макса о том, что  и  отец
ее, дон Даниэль, осведомлен обо всем и согласен сохранять тайну... Нет,  нет
и нет! Она никогда не выйдет за него замуж, никогда. Она  ему  прямо  так  и
заявила. И никакой тюрьмой ее не запугать!.. Недаром говорится, от любви  до
ненависти один шаг... И если бы Ракель еще три дня назад кто-то сказал,  что
она будет ненавидеть человека, женой которого согласилась добровольно стать,
она бы ни за что и никогда этому не поверила. Но теперь она  совсем  другими
глазами смотрела на этот великолепный дом, принадлежавший покойному  Антонио
Ломбардо. Она прошлась по комнате и вышла в  коридор,  неслышно  по  мягкому
голубому ковру мимо вазонов с невиданными букетами цветов. Она оказалась  на
площадке перед широкой  лестницей,  устланной  тем  же  голубым  ковром.  На
площадке  в  просторной  нише  -  барельефное  изображение  солнца.   Ракель
спустилась  вниз,  обошла  гостиную,   центром   которой   были   роскошные,
бледно-голубые диван и кресла, мраморный столик. Она по-особому оценила  все
великолепие и удобство этого богатого дома, хозяйкой которого она  могла  бы
стать... Но девушка, легко вздохнув, вышла на террасу, а оттуда к  бассейну.
Возле бассейна она увидала Эсекьеля, приветливо поздоровавшегося с нею.  Она
попросила его, как человека с детства знающего Антонио, рассказать немного о
нем. Здесь оказывается, все любили покойного,  услышала  она  слова  верного
слуги, он был очень хороший хозяин. Добрый. С характером, правда, но человек
благородный.
     - Нет ли его фотографии в кабинете? - Ракель с надеждой  посмотрела  на
дворецкого.
     - Да, сеньора, дон Антонио не очень любил сниматься. Но здесь есть  его
последний снимок, и он с радостью покажет его...
    Темные, с затаенной улыбкой, глаза.  Небольшие  усы  над  волевым  ртом.
Курчавые темные волосы. Казалось, он знает что-то очень важное. И так сильно
было это ощущение,  что  Ракель  поспешно  поставила  фотографию  на  место,
поблагодарив Эсекьеля. Она вернулась  в  комнату  и  достав  чемодан,  стала
быстро кидать туда свои вещи.
    Неплохо все придумал Максимилиано, думала Марта.  Конечно,  не  очень-то
красиво она выглядела перед родной сестрой, уговаривая ее  молчать.  Но  ей,
конечно, есть прямой смысл не ссориться с Максом - он ей так прямо и сказал,
что ценит за покладистость. И еще признался, что не хочет  причинять  никому
из ее семьи вреда, наоборот... Но если не будет выхода,  ничего  другого  не
останется. Слишком щепетильна Ракель, - недовольно добавил он,  сморщившись.
Не все ли равно, погиб Антонио случайно или это кем-то  подстроено...  Важно
воспользоваться моментом. Теперь все его состояние достанется Ракель, ему  и
конечно, ей как сестре. Многое перепадет... И тут же предложил Марте  -  она
ушам своим не поверила! - прокатиться за покупками в Нью-Йорк...
    Но, кажется, ее сестрица и в самом деле закусила удила. Марта  поднялась
после разговора с Максом к ней и обнаружила на туалетном столе  записку:  "Я
возвращаюсь домой. Можешь сказать, что я сошла с ума. Ракель".
    Макс пришел в негодование, сказал, что она и в самом  деле  сумасшедшая,
забил тревогу, отчитал портье у ворот - зачем, мол, выпустил без разрешения,
а Марте строго-настрого приказал никому  не  говорить  о  внезапном  отъезде
сестры - никто не должен об этом знать, даже Виктория, пусть думают, что она
отдыхает или спит... Так Марта и должна всем говорить, а  он,  Макс,  срочно
полетит за ней в Гвадалахару...
    Виктория, спустившись в гостиную, попросила Эсекьеля  узнать,  как  себя
чувствует Ракель. Дворецкий постучал в комнату Ракель, и  тут  же  навстречу
ему вышла Марта, прикрыв за собой дверь и,  выслушав  дворецкого,  ответила,
что Ракель плохо спала ночью и сейчас еще отдыхает, а ей, Марте,  ничего  не
нужно. Эсекьель доложил обо всем хозяйке, прибавив к докладу и свой  рассказ
об утреннем разговоре  с  Ракель.  Упомянул  он  и  о  фотографии.  Виктория
растрогалась. Какая она хорошая девушка! Бедный мой сын... И сеньора  тяжело
вздохнула. Как раз в этот момент раздался пронзительный  телефонный  звонок.
Сообщили,  что  говорит  доктор  Хименес  из  отделения  Красного  Креста  в
Игуале...
    Виктория побледнела, потом, чтобы удержаться на ногах, присела  рядом  с
телефонным аппаратом на диван.
     - Повторите, что вы сказали? - голос ее  срывался.  -  Да,  я  Виктория
Ломбардо... Сеньор Антонио у вас?! Его доставили сегодня  утром?!  Не  может
быть! - Виктория не в силах была  поверить  в  услышанное.  -  Но  ведь  его
самолет  развалился  на  куски...  взорвался...  Конечно!  Да,  да!   Ничего
опасного, доктор? Спасибо, спасибо, доктор. Мы немедленно едем к вам!..
    Положив трубку, сеньора Ломбардо срывающимся от радости голосом позвала:
     - Камила, Клаудио, Маура! Скорее к нам! Антонио жив!
    Первой сбежала по лестнице Марта. Лицо ее было растерянным, но  Виктория
ничего не замечала, сквозь слезы повторяя:
     - Антонио жив, жив... Что-то спасло его!.. Какие-то  крестьяне  сегодня
утром привезли его в отделение Красного Креста в Игуале. К  счастью,  ничего
серьезного! Скажи  Ракель...  пожалуйста!  А  я  постараюсь  найти  Макса  и
отправить его с Пабло за Антонио.
    Каково же было изумление Виктории, когда по  прошествии  часа,  она,  не
дождавшись девушек, поднялась в комнату Ракель и  обнаружила  ее  пустой,  а
портье сообщил по телефону, что и сеньор Максимилиано  только  что  уехал  в
аэропорт.

Глава 5

На утро Антонио вызвал к себе Пабло Мартинеса. Потом должен был зайти их
семейный врач доктор Пласенсиа - Антонио уже условился с ним. Встретив внизу
Макса, Антонио глядя пристально на брата, еще раз поинтересовался, где  Макс
нашел брачное свидетельство и билет на самолет в Гвадалахару, - единственные
доказательства, как подумал про себя Антонио... Он еще и еще  раз  спрашивал
Макса, что тот выяснил в Гвадалахаре, кто был свидетелем на его  свадьбе,  в
самом ли деле под документом стояла его подпись... Ответ  Макса  был  тверд:
подпись, без сомнения, Ломбарде
     - Без сомнения? - переспросил Антонио. - Я, действительно,  кое-что  не
помню из последних событий. Но... если я женился  на  ней,  значит  я  любил
ее... А когда я ее увидел, она мне была совершенно безразлична. Кроме  того,
предполагается, что я ее знаю в течение нескольких недель,  даже  месяцев...
Почему же я совершенно не помню ее лица? И лица ее сестры тоже, и ее отца? У
нее ведь есть отец?
     - Да, есть, - подтвердил Максимилиано.
     - И что он за человек? - снова пристально посмотрел Антонио на Макса.
     - Да, старый черт. Может, была какая-то причина, по  которой  ты  забыл
все с ней связанное? Послушай, я тебе советую никому  не  говорить  о  твоих
сомнениях.
     - Почему?
     - Ну, прежде всего, чтобы избавить от страданий твою жену. Потом,  если
это станет известным, может произойти скандал. Многие  наши  друзья  уже  ее
знают, мы представили ее как твою супругу...  и  сказали,  что  знали  ее  и
раньше. Так что, если  ты  теперь  ничего  к  ней  не  чувствуешь,  потребуй
развода. Не думаю, что тебе стоит жить с женщиной, которая  тебе  совершенно
безразлична.
     - Хорошо, я подумаю над тем, что ты сказал. А сейчас позови Ракель...
    Боже, как устала Ракель от  советов  и  наставлений  Макса!  Еще  только
начался день, а он уже тут, у нее в комнате, говорил, что Антонио  хочет  ее
видеть. И тут же, жарко дышал ей в затылок -  она  сидела  около  туалетного
стола - умалял не выдавать  его,  предвидел,  что  Антонио  попросит  у  нее
развод.
     - Прости меня, жизнь моя! - молил он. -  Все  будет  хорошо!  Послушай,
когда  он  начнет  расспрашивать  тебя,  расскажи  ему,  как  мы   с   тобой
познакомились, но так, словно это  был  не  я,  а  он.  Постарайся  говорить
спокойно, чтобы он ничего не заподозрил. И не забывай,  что  я  люблю  тебя,
Ракель.
     - Никогда больше не говори мне об этом! Ясно? Никогда! Я не желаю этого
слышать.
     - Но это правда! Я люблю  тебя!  Не  дай  Антонио  обмануть  тебя,  он,
конечно, постарается выглядеть любезным, но он негодяй и  ни  перед  чем  не
остановится, чтобы добиться своего.
     - Так же, как и ты, между прочим!
     - Нет, не так! Во мне есть хоть что-то хорошее - это моя любовь к тебе.
     - Я хочу, чтобы ты знал раз и навсегда, если я и делаю это, играю в эти
игры, то только потому, что хочу спасти моего отца и мою сестру от тюрьмы, а
не для того, чтобы защитить тебя!
    Когда  Ракель  вошла  в  комнату  Антонио,  он  предупредительно  встал,
пододвинул ей банкетку. Она терялась, как вести  себя,  что  говорить.  Одно
дело, если он и в самом деле ничего не помнит о каких-то событиях, связанных
с последними неделями  его  жизни.  Тогда  она  не  будет  лгать,  а  просто
расскажет, как советовал Макс, об их знакомстве, свадьбе, своей семье...  Не
глядя ему в глаза, это было бы слишком рискованно... Но Ракель сразу -  едва
она увидела Антонио в первый раз - почувствовала, что он, непонятно по каким
причинам, включился в эту  рискованную  дурную  игру,  затеянную  Максом.  И
каждый раз, когда Антонио ее о чем-нибудь спрашивал, она боялась встретиться
с ним взглядом - в его глазах она улавливала неподдельный интерес к себе и в
то же время ее не покидало ощущение, что он упорно загоняет ее в угол.
    Вот и сейчас он встретил ее словами, которые тотчас озадачили,  смутили,
поколебали ее решимость.
     - Мы ведем себя друг с другом, как чужие, хотя предполагается, что  это
не так. Правда?
     - Правда, - едва слышно согласилась Ракель.
     - Что ж, мне придется заново знакомиться с твоими привычками. Ты всегда
так молчалива? Не хочешь отвечать? Мне  бы  хотелось,  чтобы  ты  что-нибудь
сказала и помогла мне кое-что вспомнить.  К  сожалению,  Ракель,  совершенно
вылетело из головы, как ты вела себя со мной до этой аварии. Думаю, ты  была
другой, не так ли?
     - Да, другой, - согласилась девушка.
     - Что же случилось? Предполагается, что я такой же, как и раньше. Или я
изменился? Ракель,  я  понимаю  нелепость  этой  ситуации...  Сколько  я  ни
пытаюсь, ничего не могу о тебе вспомнить... прости, что  я  говорю  тебе  об
этом... но ты ведешь себя как  чужая,  и,  главное,  вчера,  когда  ты  меня
увидела, ты не проявила никакой радости, не было с твоей стороны и намека на
любовь.
     - Это было так неожиданно. Я думала, что ты умер...
     - Ты вышла за меня по любви? Ты сама этого хотела?
     - Я... я бы теперь хотела... развестись.
     - Развестись? Уже второй раз за сегодняшнее утро мне говорят о разводе.
А  почему  ты  хочешь  развестись?  Скажи...  Ответь...  Почему  ты   хочешь
развестись?
     - Потому что... потому что я не должна была выходить за  тебя  замуж...
Не знаю... Это было ошибкой. Мы разные люди. Я поняла.
     - Что ты этим хочешь сказать?
     - Когда я сюда приехала, я поняла...
     - ...что у меня много денег? Так что с того? Первый  раз  слышу,  чтобы
женщина хотела развестись только потому, что ее муж богат.
     - Нет, дело не в этом... Дело в том, что... я не люблю тебя.
     - Не слишком-то приятно  это  слышать.  Но,  полагаю,  раньше  ты  меня
любила? Что заставило тебя переменить свое отношение? Я  чем-то  разочаровал
тебя? Может, в нашу брачную ночь?..
     - Не было никакой брачной ночи! - сердито посмотрела на Антонио Ракель.
     - Ты хочешь сказать, что мы с тобой?..
     - Да, да, никогда...
     - Что за странный брак? А... почему?
     - Потому что ты вернулся в Акапулько сразу после  свадьбы  и...  потому
что я тебя не люблю, дай мне развод, вот и все!
     - И приличное содержание, конечно?
     - Меня не интересуют твои деньги! Единственное, чего я хочу, это уехать
отсюда! Дай мне уехать, Антонио, пожалуйста... Если ты  ничего  не  помнишь,
если ты меня не знаешь, для чего мне здесь оставаться?..
     - Для чего? Я хочу знать, почему женился на тебе. Ты красива,  это  да.
Но я сомневаюсь, что это была единственная причина. У  тебя  должны  быть  и
другие достоинства, и мне бы хотелось открыть их для себя. Если я  не  найду
их достаточно привлекательными, тогда, может быть, мы и разведемся.
     - И ты думаешь, я останусь тут в твоем распоряжении, пока ты не изучишь
меня, как следует? Я не вещь и не раба! Ты не  можешь  мне  запретить  выйти
отсюда, когда я захочу.
     - Почему же?.. Могу! Если не веришь, попытайся... Уверяю  тебя,  ты  не
уйдешь дальше садовых ворот.
     - Ты что, будешь держать меня тут как пленницу?
     - Нет. Я только хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ты должна  была  мне
очень понравиться, если я попросил тебя выйти за меня замуж.  Мне  интересно
знать - чем же... Ты очень странная, Ракель. Ты  плохо  ко  мне  относишься.
Почему? Я ведь твой муж, а ты не девочка, которую воспитывали в монастыре...
Привыкай...  Шутки  в  обществе  иногда  бывают  некорректны.   Надо   уметь
парировать...
     - Я же сказала тебе, что не люблю тебя и ни к чему привыкать не хочу.
     - Послушай, я знаю, твое отношение ко мне  изменилось,  но...  разве  я
тебе противен?
     - Дело не в этом, Антонио...
     - А в чем же?  Если  хочешь  развестись,  пожалуйста.  Но  прежде  надо
проверить, может, мы устроим друг друга, как муж и жена?..
    Луис видел, как Хозяин нервничает.  Еще  бы!  Отхватил  такую  красотку,
продумал до мелочей весь замысловатый план, и теперь, возвращение Ломбарде -
уж поистине с того света - поставило под угрозу все. К тому же, Луис  видел,
Хозяин бешено ревновал свою красавицу к сводному брату. Это явно мешало  ему
сосредоточиться на деталях, а, как известно, именно  детали  в  таких  делах
порой решают все. У Луиса с Хозяином давняя дружба, они понимают друг  друга
с полуслова.  Да,  помимо  всего  прочего,  очень  похожи:  оба  коренастые,
смуглолицые, ширококостные, темноволосые - со спины порой и не  отличишь.  В
их деле похожесть помогала осуществлять планы - и это-то Хозяин продумал  до
мелочей. Скажем, возникни необходимость, никто  не  смог  бы  точно  описать
человека, появлявшегося в Гвадалахаре последние три месяца -  ни  квартирная
хозяйка, где Луис снимал квартиру для Хозяина, ни  судья,  которому  в  день
бракосочетания  была  вручена  кругленькая  сумма  с   условием   немедленно
отправиться на другой конец земного шара попутешествовать...  И  так  всюду,
где Луис представлял своего Хозяина.
    Вот и вчера вечером они решили, что Луису надо немедленно  посетить  это
проклятое Сиуатанехо, где пребывал накануне аварии Антонио. Хозяин  приказал
дать денег сторожу имения "Паломар" - единственному,  кто  видел  Антонио  в
Сиуатанехо, чтобы он немедленно убрался... И навсегда. Да, любовь, наверное,
и в самом деле почище всякого наркотика, думал Луис.  Вон  как  его  Хозяин,
рискуя головой, бегает то и дело к этой девице из Гвадалахары, Ракель. Ну  и
есть   за   что   дрожать:    а    вдруг    Антонио    Ломбарде,    везучему
красавчику-миллионеру и в самом деле приглянется эта  кареглазая  пташка,  и
ему взбредет в голову оставить ее при себе? Готовая жена-красотка! Не  беда,
что нищенка, у него хватит на всех... Вот почему Хозяин последние дни  рычит
как лев на всех - боится, уведут... А женщина - что... она и есть женщина: у
кого деньги, с тем и она. Так что,  видимо,  не  очень-то  хороши  дела  его
Хозяина... Он-то  ее  и  лаской,  и  словами  всякими,  -  Луис  каждый  раз
удивляется, откуда только нежностей таких понабрался - а она смотрит на него
разъяренной кошкой, ни на что не соглашается. А как Хозяин ненавидит  своего
брата! И кошечке своей в порыве ревности только наговаривает  на  Антонио!..
Что и негодяй-то он, и бабник, и чего только  не  придумает,  чтобы  та,  не
приведи Господи, не решила, что Антонио лучше! Да, дела любовные... Пожалуй,
сестрица Ракель - Марта - будет посговорчивей, она Луису нравится больше.  И
веселее, чуть что - хохочет... Не то, что жена Ломбардо - ходит  насупленная
и озабоченная,  какие-то  все  проблемы  создает  на  ровном  месте  себе  и
другим... Особенно его Хозяину... Вот он и мечется, мечется.  Как  все  было
хорошо там, в Гвадалахаре, а теперь его и не узнать... словно подменили...
    ...Пабло Мартинес - правая рука  Антонио  и  в  офисе,  и  дома.  Иногда
Ломбардо только подумает о чем-то, а Мартинес уже предлагает ему то или иное
решение. Вот и теперь, Антонио поразился, как верно мыслит Пабло, как  четко
выполняет намеченное. Он уже успел дать опровержение  в  газетах  по  поводу
ошибочного сообщения о смерти  сеньора.  Антонио  в  ответ  попросил  срочно
подготовить список всех дел за неделю, предшествовавшую аварии,  -  встречи,
поездки, телефонные разговоры. Короче -  все,  включая  Сиуатанехо.  И  еще:
Пабло необходимо тщательно проследить за экспертизой останков самолета.
    Да, еще Маура... Ну, об этом с Пабло говорить нечего, тут  он  справится
как-нибудь и сам... А она настойчива! Все пытается своими вопросами  смутить
его, загнать в  угол.  То,  что  было  между  ними,  безусловно,  не  лишено
приятности, но ведь он никогда не обещал жениться. Интимная связь  вовсе  не
означает обещания вступить в брак. Иначе, усмехнулся про себя Антонио, Маура
давно была бы замужем. И не за ним!.. Его несколько коробило ее  откровенное
поведение - поцелуи на людях в губы, объятия ненароком...  Что  и  говорить,
она хороша, элегантна, светскости ей  не  занимать.  Но  эти  ее  замечания,
которые она, не стесняясь, делает в присутствии Ракель относительно скудости
ее туалетов, отсутствия надлежащих манер... Нет, этому надо положить  конец.
Вчера он попытался это сделать, так прямо  ей  и  сказал,  что  понимает  ее
антипатию к Ракель, но ведь достаточно просто не приходить в дом Ломбардо  -
и проблема будет решена! Ракель - его жена  и  к  ней  нужно  соответственно
относиться.
    Последнее, что намечено на сегодняшнее утро - это встреча с их  семейным
врачом Оскаром Пласенсио. Едва войдя, врач сообщил, что последний рентген не
выявил никаких аномалий. Но в любом случае Пласенсио настаивал на  детальном
обследовании.
    От Оскара у Ломбардо не было никаких секретов и тайн. Вот уже много  лет
он лечил членов всей семьи, его  любили  тут  в  доме.  Ведь  известно,  что
болезнь всегда легче предупредить, а назначение  такого  семейного  врача  -
именно предупредить надвигающуюся болезнь. Пласенсио  наблюдал  долгие  годы
старого сеньора Ломбардо, сын доктора рос вместе с Антонио, и они до сих пор
сохраняли добрые дружеские отношения. Была тут и маленькая тайна.  С  первым
появлением второй жены старого Ломбарде, Оскар безнадежно влюбился в молодую
красивую сеньору Викторию. Бросил из-за этой любви свою  жену,  заслужил  на
всю жизнь немилость единственного сына, который не  мог  простить  ему  этой
прихоти. Доктор выдержал все потери за счастье  каждый  день  на  протяжении
многих лет приходить в этот дом и видеть  Викторию.  После  кончины  старого
сеньора мало что изменилось. Разве что Оскар стал  гораздо  ближе  Виктории,
вызывая неизменно ее уважение, но, увы, не любовь. Оскар привык быть  нужным
этой семье, привык видеть обожаемую Викторию и  без  этого  не  мыслил  себе
своей  жизни.  К  Антонио  и  Максу  относился  с  отцовской  заботливостью,
наверное, и потому, что собственный сын не питал особенных сыновьих чувств к
Пласенсио, виня его в несчастьях своей семьи, одиночестве матери...
    Антонио, как всегда, был откровенен с Оскаром. Для того Пласенсио  являл
собою тип настоящего мужчины, преданного делу и любимой  женщине  и,  честно
говоря, он не всегда понимал, почему мать  так  настойчиво  отказывается  от
своего счастья.
     - Меня удивляет, - задумчиво  говорил  Антонио  в  то  утро,  -  что  я
совершенно ничего не помню об этой женщине, Ракель. Что я делал за  день  до
случившегося. Саму катастрофу. То, как я спасся - понятно, что  я  этого  не
помню... Но как я мог забыть то, что произошло три месяца назад? Если  бы  я
совсем потерял память, тогда понятно. Но ведь это не так. Недавно  приходила
Маура, и я не только сразу узнал ее, но и вспомнил все, что было между  нами
раньше. То же и с другими - со слугами, работниками  компании...  Почему  же
тогда  я  не  могу  вспомнить   ничего,   относящегося   к   Ракель   и   ее
родственникам?..
     - Поэтому я и настаиваю на полном  обследовании,  дорогой  Антонио!  Не
знаю, может быть, дело в какой-то психологической травме, связанной с  твоей
женой, а удар, который пришелся в голову, только спровоцировал реакцию.
     - Знаешь,  что  меня  еще  удивляет,  Оскар?  Судя  по  тому,  что  мне
рассказала Ракель, мое поведение с ней до катастрофы было довольно странным,
просто необъяснимым.
     - В каком смысле, Антонио?
     - Зачем,  скажем,  мне  понадобилось  скрывать  от  нее  свое  истинное
положение? Зачем я женился тайком, ничего не сказав близким, словно стыдился
этой связи? Ты же знаешь, это не в моем характере. Ракель  простая  девушка,
она бедна, но... если бы я был в нее влюблен, это для меня ничего не значило
бы.
     - Ты хочешь сказать, что у тебя нет к жене  никаких  чувств?  Абсолютно
никаких?
     - Какие могут быть чувства, если она мне совсем чужая,  если  я  только
узнал ее...
     - Но, Антонио... Это значит, дело может быть гораздо серьезнее, чем  мы
думали...
     - Может быть... Может, тут дело совсем в другом.
     - Что ты хочешь сказать?
    Звонок телефона прервал их беседу. Антонио внимательно слушал  несколько
минут, потом положил трубку и посмотрел на Оскара.
     - Звонил Пабло. Он контролирует  ход  экспертизы.  Похоже,  сказал  он,
катастрофа произошла не из-за технических неполадок  в  самолете:  все  было
специально подстроено.

Глава 7

Пока отсутствовали Ракель и Антонио, Максимилиано почти  не  отходил  от
Марты и уже порядком ей надоел своими расспросами о том,  как  она,  сестра,
допустила, чтобы эти двое отправились в ресторан, - ведь все уже наготове: и
катер, и самолет. Сколько же  можно  ждать,  ведь  уже  второй  час  ночи...
Какое-то время Макс отсутствовал, и девушку развлекал муж  Камилы,  Клаудио,
приглашал следующим  вечером  пойти  поужинать,  заглянуть  на  дискотеку  -
свободного времени у него было  более  чем  достаточно,  ведь  он  нигде  не
служил. На вопрос хорошенькой, прикидывающейся, когда  было  нужно,  наивной
Марты насчет жены, Клаудио искренне рассмеялся и сказал что-то насчет  их  с
Ракель простодушия: в их кругу, здесь, в  Акапулько,  подобное  считается  в
порядке вещей и вообще он не прочь бы стать... учителем Марты.
    Они не успели обсудить этого животрепещущего вопроса, Клаудио  удалился,
завидев нервного, взбудораженного Максимилиано:  Ракель  с  Антонио  еще  не
вернулись.  Марта  невинно  заметила:  наверное,  зашли   еще   куда-нибудь,
потанцевать... Макс ревнует? О, его брат настоящий красавец!..
     - Не болтай!  -  совсем  разъярился  Макс.  -  Как  только  приедете  в
Гвадалахару, пусть твоя сестра немедленно наймет  хорошего  адвоката,  чтобы
добиться развода. О деньгах не беспокойтесь.
     - А потом ты хочешь жениться  на  Ракель  по-настоящему?  -  наивничала
Марта.
     - Да, да, по-настоящему! - выходил из себя Макс. - И у меня  достаточно
для этого средств!
     - Но не так много, как у твоего брата! - не унималась Марта.
    В это мгновение они услышали, как в  дом  вошли  Ломбардо  и  Ракель;  и
Максимилиано поторопил девушку - пусть она поднимется следом за  Ракель:  он
ждет их на молу...
    Марта вернулась подозрительно  быстро,  сказав,  что  Ракель  не  желает
спускаться к молу, говорит, что очень устала и хочет спать...
    Наутро  Ракель,  поднявшись  очень  рано,  решила  пойти  искупаться   в
бассейне, надеясь, что будет одна, однако ожидания ее не оправдались: там ее
уже поджидал злой, невыспавшийся  Максимилиано  и  закатил  сцену  ревности,
достойную мужа со стажем,  осыпая  упреками  по  поводу  вчерашнего  вечера:
зачем-де  согласилась  отправиться  в  ресторан,  зачем  не  отказалась   от
приглашения зайти в комнату Антонио - Марта  все  ему  рассказала.  Зачем...
Ракель уже не слышала,  что  он  говорил  дальше,  для  нее  было  полнейшей
неожиданностью, что Макс ждал ее минувшей ночью на молу, чтобы переправить в
Гвадалахару... - Так... Значит, Марта ей ничего не сказала.  Она  уже  давно
поняла намерения своей сестрицы - слишком  ей  нравилась  богатая  жизнь  на
вилле Ломбарде, чтобы так просто она  рассталась  с  ней.  Когда  же  Ракель
спросила у Марты, почему та ей ничего не сказала, она, глядя как ни в чем не
бывало в глаза Ракель, ответила: "Я думала, ты переменила решение и намерена
остаться здесь. Ведь не может быть, чтобы после всех неприятностей,  которые
доставил тебе Макс, ты все еще любишь его!"
     - Дело не в этом, Марта, пойми! -  Ракель  будто  раздумывала,  сказать
сестре то, что ее волновало, не давало спокойно жить. - Дело в  том,  что  я
боюсь Макса... И Антонио тоже...
    Единственный человек, чье доброе расположение  постоянно  чувствовала  к
себе Ракель Саманьего, была Виктория. Она не раз повторяла девушке,  что  та
должна чувствовать себя у Ломбардо, как дома, - это и есть  ее  дом,  и  нет
оснований  быть  такой  робкой  и  нерешительной.   Виктория   не   одобряла
агрессивного поведения Камилы, осуждающей ее за теплое отношение  к  простой
девушке, затесавшейся, по мнению Камилы, не по праву в их  родовитую  семью.
Они с мужем  постоянно  обсуждали  каждый  шаг  Ракели,  отмечая  повышенный
интерес Макса к жене брата. А Клаудио даже слышал, как они спорили на днях о
чем-то. Макс хватал Ракель за руку, что-то выговаривал ей.
    Единственное, что уловил вездесущий Клаудио, в этом бурном разговоре  не
единожды упоминалось имя брата Камилы. С чего бы это?.. Камила возмущалась и
отношением Антонио к Ракель, но, опасаясь гнева  брата,  -  тот  не  терпел,
когда родственники вмешивались в его  дела,  молчала.  Однако  не  преминула
сделать выговор Ракель, когда они остались наедине.
     - Ты влезла туда, где не место таким, как ты! Насколько  я  знаю,  брат
подарил тебе несколько платьев, но ты, вижу, предпочитаешь ходить одетой как
прислуга, тебе так больше нравится?
     - Да! - гневно выпалила Ракель, ненавидяще глядя на сестру  Антонио.  -
Не лезь не в свои дела! Это моя одежда, я заработала ее своим трудом!
     - Уж не на улице ли? - ехидно посмотрела Камила. -  Ты  ведь  там  и  с
Антонио познакомилась...
    Этого Ракель уже не стерпела. Звонкая пощечина была ответом  на  гнусное
оскорбление. Теперь, конечно, она все расскажет брату, в  этом  Ракель  была
абсолютно уверена. Но не предполагала, какие темные  силы  разбудила  она  в
душе миловидной женщины, какие неприятности и потрясения  навлекла  на  свою
голову этой пощечиной.
    Но разве всегда суждено нам предположить, к чему приведет тот  или  иной
наш поступок, совершенный в порыве гнева или отчаяния? Да если бы мы даже  и
догадывались, остановило бы нас внутреннее  предчувствие?..  Наверное,  нет.
Потому что в эти роковые минуты натурами сильными и эмоциональными, какой  и
была Ракель, всегда руководит чувство.
    Камила не  успела  выплеснуть  Антонио  все,  накопившееся  за  эти  дни
негодование:  внезапно  Ракель  и  Антонио   улетели   утренним   рейсом   в
Гвадалахару - гостиница была заказана за пять минут  до  отъезда.  Никто  не
знал, какие обстоятельства вызвали  столь  поспешный  отъезд  -  ни  сеньора
Ломбарде, ни Макс, ни Марта. Только  видела  Виктория,  как  потемнело  лицо
Макса, когда он расспрашивал ее, чем вызван столь поспешный вояж, какие  там
дела у брата. Она, в свою  очередь  пыталась  узнать,  чем  встревожил  этот
отъезд Макса, такого нервного,  вспыльчивого  в  последнее  время.  Но  сын,
небрежно ответив, что с ним все в порядке, вышел из дома.
    Когда они вошли в  квартиру  сеньора  Даниэля  Саманьего,  их  встретила
тишина: хозяин отсутствовал. Это встревожило Ракель,  но  она  старалась  не
подать вида, мало ли куда мог выйти отец... Первое, что  бросилось  в  глаза
Антонио, фотография его и Ракель.
     - Когда это мы снимались, ты не помнишь? - Он пристально  посмотрел  на
жену.
     - Нет, Антонио, не помню, - спокойно ответила Ракель.
     - А еще у тебя есть такой снимок?
     - Нет, Антонио... не знаю...
     - Значит, это единственный? Как же не помнишь? Ты  что,  тоже  потеряла
память?
    ...Ракель заплакала, когда Антонио еще раз спросил, есть ли у нее  такой
же снимок, который стоит в доме ее отца... Но открылась дверь  и  вошел  дои
Даниэль, живой и невредимый.  Дочь  бросилась  ему  навстречу,  и  принялась
неуклюже объяснять, что она приехала...  с  Антонио.  Что  он  после  аварии
потерял память и скорее всего... не сразу узнает, припомнит дона Даниэля...
     - Он ничего не помнит, дочка? - радостно  спросил  он  ее,  но,  быстро
одумавшись, виновато посмотрел на новоявленного зятя со  скорбным  лицом:  -
Невероятно! Садитесь, пожалуйста! Думаю, надо поднять  бокал  вина  за  ваше
спасение...
    Антонио тактично отказался, сославшись на то, что у него  в  Гвадалахаре
назначено на этот день немало дел.
    От  Ломбарде  не  укрылась  чрезмерная   суетливость   дона   Саманьего,
пытавшегося оживленным разговором скрыть свое замешательство, но как всякому
мягкому, непривыкшему обманывать, человеку, игра ему не удавалась, и Антонио
сразу почувствовал в нем какую-то неестественность.
    Даниэль говорил, как он скучал по дочерям, - поэтому-то и  вынужден  был
от тоски временно пожить у своего  кума.  Поэтому-то  и  Ракель,  пытавшаяся
несколько раз звонить из Акапулько, не заставала его здесь.
    Когда Антонио ушел, Даниэль дал волю своей искренней  радости  -  приезд
дочери был для него праздником. Он вспоминал за чашкой чая, как они  однажды
с матерью Ракель провели лето в Веракрусе у друзей - с тех пор он всей душою
полюбил море и с  удовольствием  бы  навсегда  поселился  около  него.  Увы,
неосуществимая мечта... Он  с  детской  непосредственностью  расспрашивал  о
доме, в котором жила дочь, заранее восхищался красотой  парка,  бассейнов  и
океана. Конечно, он с удовольствием бы  побывал  там,  у  них,  погрел  свои
старые косточки на солнышке, подлечил больные ноги...
    Ракель слушала отца и думала, что она  очень  соскучилась,  ведь  они  с
Мартой  никогда  и  никуда  не  уезжали  из  дома  надолго.  Отец  видел  ее
озабоченность, расспрашивал, понимая в какое двусмысленное положение  попала
его  любимица  из-за  преступной  выдумки  Максимилиане.   Наверное,   стоит
посоветоваться с адвокатом, вздыхала Ракель, и зсе-все  рассказать  Антонио.
Ведь он что-то подозревает, она это чувствует, все время задает вопросы. И в
Гвадалахару  приехал  неспроста,   хочет   разузнать   "подробности"   своей
женитьбы...
    Она не в состоянии более обманывать Антонио, скрывая истинное  положение
вещей, она расскажет, как его брат втянул ее в коварную авантюру, а  теперь,
угрожая, заставляет скрывать все.  Но  кто  же  поверит  теперь,  сокрушался
Даниэль, - он и сам только что, к своему великому стыду, притворялся,  будто
знает Антонио... А весь ужас в том, что  Макс  может  свалить  всю  вину  за
происшедшее на них. Ему, Даниэлю, правда, и тюрьма  не  страшна,  он  молчит
ради них, ради Ракель и Марты, ведь они, его девочки, только жить  начинают,
за что же им такое выпало...
    Старик весь так и просиял, когда вернувшись вечером, Ломбарде  пригласил
его вместе с Ракель в ресторан, сказав, что рассчитывая на их согласие,  уже
заказал столик. Пока дон Даниэль  переодевался  к  ужину,  Антонио  попросил
Ракель  на  следующий  день  обязательно  пройтись   по   лучшим   магазинам
Гвадалахары и купить себе элегантные и модные туалеты. Девушка  усмотрела  в
этом что-то оскорбительное для себя, решив, что Камила,  очевидно,  все-таки
поговорила с братом перед их отъездом, -  ведь  она  только  нынешним  утром
сказала, что Ракель одевается точно прислуга... Но ведь она не так богата...
На глаза Ракель навернулись слезы, Антонио нежно взял ее за РУКУ-
     - Камила...просто глупая девчонка! Если бы она жила  на  доходы  своего
мужа, то одевалась бы много хуже, уверяю тебя. И то, что ты не богата,  тоже
неверно. Ты же моя жена...
    В ресторане  дон  Даниэль  был  разговорчив,  не  спускал  восторженного
взгляда с Ракель и Антонио: в душе он считал этого  молодого  человека  куда
более  достойной  партией  своей  дочери,  чем  Максимилиане  Вино   ударило
Саманьего в голову, он разоткровенничался.
     - Я женился, знаете ли, уже в солидном возрасте. Елена,  она  была  еще
совсем девчонка. Я - намного старше ее. Она была просто ангел. Поэтому  Бог,
наверное, и призвал ее к себе довольно  скоро...  Елена  оставила  мне  двух
дочерей... таких хороших и красивых.  Правда  же  они  красивые,  сеньор?  -
Взгляд его  обратился  к  Антонио,  и  тот  с  улыбкой  кивнул,  подтверждая
справедливость сказанного. - Конечно, все родители гордятся  своими  детьми,
но мои дети - это моя радость, - ласковые, добрые. Особенно  Ракель.  Она  к
тому же, сеньор, очень серьезна и трудолюбива... О!  Замечательное  мясо!  Я
уже давно не пробовал ничего подобного... Тебе нравится, дочка? Да ты ничего
не пьешь. Давай-ка, попробуй хоть  немного...  Это  французское...  Спасибо,
сеньор, своим приглашением сюда вы доставили мне истинную радость.  Когда  я
расскажу об этом куму, он просто не поверит!..
     - Не бойся, Ракель! - успокаивал ее Антонио, когда они,  проводив  дона
Даниэля, вернулись в гостиницу. - Не бойся... Я отлично знаю, почему ты  так
хотела остаться в доме отца. Тебе не о чем беспокоиться! Просто я  не  хотел
подвергать свою семейную жизнь риску, - вдруг тебе  опять  придет  в  голову
сумасбродная идея...
     - Сумасбродная идея? - засмеялась Ракель.
     - Ну, да, например, сбежать. Как бы там ни было, хочу, чтобы ты  знала:
когда я оставил тебя с отцом, шофер все равно следил за вашим домом...  Тебе
понравился сегодняшний вечер?
     - Да, спасибо, Антонио, Особенно за папу...
     - Знаешь... Твой отец не такой, каким я себе его представлял.
     - Да, мы простые люди, самые обычные... Мой папа, он... -  у  Ракель  в
который раз за вечер навернулись на глаза слезы.
     - Он очень хороший человек, и  мне  понравился,  а  значит,  и  ты  мне
нравишься теперь еще больше...
     - Антонио! Я не понимаю тебя...
     - Разве я тебе не говорил еще сегодня, что ты очень красивая?  Нет,  не
говорил?..
    Девушка была не в состоянии отвести руки Антонио, обвившиеся  вокруг  ее
талии, но он сам являл  воплощение  корректности:,  чувствуя  ее  внутреннее
сопротивление, он разжал руки, отпустил ее и тихо спросил, какую  комнату  в
их номере  она  предпочитает,  главную  или  другую.  Она  выбрала  ту,  что
поменьше...
    Утром  они  позавтракали  втроем  в  гостиничном   ресторане.   Ломбардо
отправился, как он сказал, по своим делам. Ракель с отцом  -  по  магазинам,
уступив просьбам Антонио. Когда же вернулись  в  гостиницу,  дон  Даниэль  с
удовольствием рассматривал покупки Ракель - клетчатый элегантный костюм  для
улицы  в  желто-коричневых  тонах,  серебристое,  обтягивающее  платье   для
коктейля, туфли...  Сокрушенно  вздыхая,  спрашивал  дочь,  нравится  ли  ей
красиво одеваться и сожалел, что был не в состоянии купить своим хорошеньким
дочерям ничего  подобного,  потому  что  всегда  был  беден,  как  церковная
крыса...
     - Но ты дал нам свою любовь, папа, а это гораздо важнее.
     - Да, конечно, дочка, я понимаю, это важно, но и остальное тоже  важно!
Этот вчерашний ужин, этот роскошный отель... Эта одежда... не знаю,  но  мне
кажется, он тебя любит.
     - Ну, папа, он же думает, что я его жена.  И  старается  быть  со  мною
любезным, не более того.
     - Это значит - он благородный человек.
     - Ах, папа, ты знаешь  его  только  с  хорошей  стороны!  Но  когда  он
сердится...  я  его  просто  боюсь!  -  Ракель  замолчала,  припоминая   все
пережитое:
     - Папа, папа!.. Если бы ты не ввязался в это  дело  с  кумом...  Может,
Антонио поверил бы, что мы порядочные люди? А?
     - Мы порядочные люди, дочка.
     - Тот, кто скупает краденое, папа, не  может  считаться  порядочным.  И
хуже всего, что Максимилиано об этом знает. Если  я  стану  обвинять  его  в
присутствии Антонио, он от всего откажется  и  всю  вину  свалит  на  нас...
Наверняка он все уже так и рассчитал... А я не хочу в  тюрьму,  папа!  И  не
хочу, чтобы вас посадили в  тюрьму!  Это  несправедливо.  Мы  ни  в  чем  не
виноваты!
     - Я тебе об этом и толкую, дочка. Он хороший человек и  любит  тебя,  и
если ты будешь к нему внимательна, клянусь тебе памятью твоей матери,  я  не
смог бы пожелать тебе лучшего мужа!
     - Папочка, ты так говоришь, потому что он богат.
     - Нет,  не  только  поэтому.  Он  хорошо  воспитан.  Тот,  кто  уважает
старость, благородный человек. Что тебе  еще  нужно,  дочка?  Он  образован,
порядочен, с положением... Наконец, он красив...
     - Ах, папа, я хочу любить своего мужа, пойми! Я не хочу,  чтобы  у  нас
что-то было, если... я не люблю его.
     - Да, дочка, ты права. Не надо жертвовать  собой  ради  меня  или  ради
кого-то другого.
     - Папочка, папочка, как же нам быть?
     - Если хочешь, дочка, когда Антонио вернется, мы скажем ему всю правду.
Хочешь? Ты не должна беспокоиться, я всю вину возьму на себя, скажу, что это
я  тебя  заставил,  что  это  был  мой  план,  против  этого...  как  его...
Максимилиано.
    Четырехчасовым самолетом они вылетели в Акапулько. Перед самым  отъездом
Антонио пригласил дона Даниэля погостить у  них  на  вилле,  и  Саманьего  в
восторге от этого предложения, с радостью согласился: он увидит море!  Какое
это было счастье!..
    Пребывая  в  полном  неведении  относительно  целей  поездки  Антонио  в
Гвадалахару, обитатели виллы на берегу океана продолжали тем не менее  вести
привычный им образ жизни.
    Виктория,  отдав  распоряжения  на  кухне,  зашла  к  Максимилиано:  сын
тревожил ее с каждым днем все более. Она видела, с ним что-то происходит, но
его маловразумительные ответы походили на небрежные отговорки. Он доходил до
дерзостей, что очень обижало Викторию, ревновал ее к Антонио,  говорил,  что
если бы она и в самом деле тревожилась о нем, то перед смертью уговорила  бы
старика завещать что-нибудь и ему... Но нет,  все  досталось  этому  негодяю
Антонио!.. И тот отпускает ему  средства  на  содержание!  Унизительно,  как
милостыня!..  Нет,  Виктория  была  не  согласна:  разве  Макс  роняет  свое
достоинство, работая в строительной фирме брата? Ведь Антонио такой добрый и
щедрый... Он - лицемер - настаивал сын, - разве она не видит, что  он  Макса
ненавидит? Если Антонио и терпит его, то только ради Виктории  -  это  разве
для нее новость?..
    Еще больше  страсти  вокруг  отсутствующего  Антонио  кипели  у  Камилы,
которую почти каждый  день  навещала  Маура,  считавшая  себя  уязвленной  и
обиженной Ломбарде: как он мог предпочесть ей такую женщину,  как  Ракель...
Камила, в свою очередь, не могла забыть пощечину и желала во что  бы  то  ни
стало отомстить этой наглой девке.
    Обе женщины сошлись  единодушно  во  мнении,  что  Антонио  ревнует  эту
невоспитанную простушку к брату, вообще ведет себя  по  отношению  к  ней  в
высшей  мере  странно.  Как  всем  кажется,  еще  более  странным   и   этот
таинственный брак...  Ох,  как  хотелось  им  насолить  этой  гвадалахарской
выскочке! Может быть, в их заговоре примет участие и Максимилиано, тем более
и он, как заметила Маура, не в своей тарелке... Уходя от Камилы, она увидела
сидевшего в шезлонге около бассейна  Макса,  он  только  что  выкупался,  но
купание не помогло ему стать менее мрачным  и  раздражительным.  Поэтому  он
тотчас нагрубил подсевшей к нему Мауре, которая, не разобравшись в  причинах
его плохого настроения, шутя пригласила его  в  сообщники,  чтобы  отомстить
Антонио. Почему бы Максу не влюбить в себя эту Ракель?.. Скорее всего, она и
не влюбится,  но,  может,  удастся  ее  как-то  скомпрометировать  в  глазах
Ломбарде?.. А почему это Ракель не может в него  влюбиться?  -  Максимилиано
стал похож на рассерженного льва и это забавляло Мауру. - Что, кроме Антонио
разве нет других мужчин? Если она, Маура,  от  него  без  ума,  это  еще  не
значит, что все другие женщины тоже.
    Маура уже жалела, что затеяла разговор, но, решив довести дело до конца,
равнодушно  бросила  ему,  уходя:  ну,  если  Макс  так   уверен   в   своей
привлекательности, пусть покажет, на  что  способен:  случай  подвертывается
подходящий...
    Но Маура  не  успокоилась  на  этом.  В  тот  же  вечер  она,  к  своему
удовольствию, перемыла косточки Ракель и  с  сестрой  Карлой,  которая  жену
Антонио и в глаза не видела - только обратила внимание на  ее  фотографию  в
газете. Ах, с точки зрения Мауры,  она  дурнушка?  Одета  как  секретарша  в
праздничный день? И Ракель дала пощечину Камиле? О, это уже интересно, ей бы
очень хотелось познакомиться с нею, она завтра же  зайдет  к  Ломбардо,  тем
более, что давно к ним не заглядывала. Маура задумалась, - а что если  Карле
подружиться с Ракель, стать ее доверенным лицом.  Карла  видела,  что  обида
переполняет ее сестру: Антонио оставил ее, женившись на простой девчонке  из
Гвадалахары... Что ж, Карла постарается помочь сестре.

Глава 9

Антонио очень беспокоила Виктория. Все эти передряги действовали на  нее
не лучшим образом. Мачеха нервничала, принимая близко к  сердцу  возникавшие
между детьми постоянные конфликты, видела, как не находит себе места мрачный
Максимилиано. Ей бы так хотелось, чтобы Антонио тепло  поговорил  с  братом,
постарался помочь. Антонио был неумолим. Чем он  может  помочь?  Если  не  в
состоянии преодолеть свои комплексы по отношению к нему, то пусть  обратится
к врачу. Во всяком случае ему, Антонио, не в чем себя упрекнуть, и  Виктория
знает: он всегда старался,  чтобы  у  них  с  Максимилиано  были  нормальные
отношения...
    Единственное, чем мог Антонио помочь мачехе, то  это  молчать  про  свои
крепнущие подозрения. Он берег ее, щадил самолюбие, считаясь с  ее  чувством
матери. Но ведь и Виктория, любя своего пасынка,  приютила  в  доме  Ракель,
заботясь о ней так же, как заботилась о своих взрослых  детях.  Может  быть,
Виктории и не понравилось, что он привез дона  Саманьего.  Он  понимал,  что
простоватые  манеры  отца  Ракель,  одежда  неприхотливого  к  моде  бедного
горожанина, страсть к баночному пиву, шокировали изысканный  вкус  Виктории.
Но она была тактична и сдержанна во всем, всегда считалась с мнением  своих,
таких разных детей. И на прямой вопрос о ее отношении к приезду отца Ракель,
Антонио услышал то, что ожидал услышать: "Сынок, ради Бога, это твой дом, ты
волен приглашать сюда, кого захочешь". И когда он напомнил  ей  в  очередной
раз, что она - хозяйка дома, Виктория спокойно заметила, что теперь  хозяйка
дома - его жена. И тут же озабоченно осведомилась: он все  еще  думает,  что
Ракель не та, за которую выдает себя? Ему что-нибудь удалось выяснить  новое
в Гвадалахаре? Вспомнил ли он, как все это произошло?.. -  Антонио  успокоил
ее:  пусть  она  не  беспокоится,  он  кое-что  вспомнил,  никаких  проблем.
Расследование авиакатастрофы? Да, идет, и полиция уже не  так  уверена,  что
это было покушение: вроде, какой-то дефект в моторе.
    Это известие сильно порадовало Викторию, она  почувствовала,  что  стало
даже легче дышать. Разговаривая с нею, Антонио не сообщил ей ничего,  нового
и тревожащего, как и об этом недавнем звонке Пабло. Опасения
    Антонио оправдались: Пабло  не  удалось  выяснить,  был  ли  Ломбардо  в
Сиутанехо накануне аварии, так как  единственный  человек,  который  мог  бы
подтвердить это, сторож, внезапно исчез из тех мест. Так же, впрочем, как  и
вся его семья, уехавшая куда-то на север...
    Ужинали в  тот  вечер  поздно.  И  едва  все  встали  из-за  стола,  как
Максимилиано  подошел  к  Ракель  и  тихо  прошептал:  им  немедленно   надо
поговорить. Нет, нет, отмахнулась девушка, теперь не время, она хочет спать.
К тому же Антонио дома... Макс умолял, не отставая от нее.  Ракель  ускорила
шаг, Максимилиано не отставал, преследуя ее, и  вдруг  неожиданно  открылась
дверь и из кабинета вышел Антонио.
     - Это что - погоня? - он пристально смотрел на брата.
     - Я собирался идти спать!..
     - Нет, подожди...
     - Что тебе нужно от  меня?  -  Максимилиано,  отвернувшись,  с  досадой
глядел на скрывавшихся за поворотом лестницы Ракель и Марту.
     - Мне нужно, - в негодовании, медленно, отделяя одно слово от  другого,
тихо сказал Антонио, - чтобы ты рассказал мне все, что  есть  и  было  между
тобой и Ракель. И не вздумай лгать, потому что мне уже многое известно.
     - Мне нечего тебе сказать.
     - Твоя мать беспокоится о тебе, думает, у тебя проблемы... Я готов быть
терпимым к тебе, уважая ее. Могу отправить тебя за границу,  чтобы  избежать
скандала, но я хочу знать правду.
     - О чем ты говоришь? Мне не понятно...
     - Не испытывай моего терпения, Максимилиано, я  хочу  знать,  когда  ты
познакомился с Ракель, как вы задумали это дело, какое она в этом  принимала
участие...
     - Ты сошел с ума, Антонио!
     - Нет, я не сошел с ума. И я не ...,  представь  себе...  Признаю,  в
какой-то момент ты заронил сомнение, но если бы она действительно была  моей
женой, она бы не отказалась жить со мной в одной комнате.
     - Так вот, что тебя расстраивает! Первый раз попалась женщина,  которая
тебе отказала, и ты ищешь оправдания, не можешь признать свое поражение.
     - Насчет поражения еще увидим, Максимилиано!
     - Она никогда не обратит на тебя внимания, никогда! - с  каким-то  злым
упоением хрипло пригрозил Макс.
     - Почему? Ты ей запретишь? Она что, твоя любовница?
     - Какая любовница... если мы только что познакомились?
     - Вы познакомились, я знаю, больше трех месяцев назад в Гвадалахаре. Ты
поселился в квартире, которую снял на мое имя. Подкупил судью, который потом
странно исчез, так же как исчезли и другие люди, замешанные в этом деле.  Ты
получил брачное свидетельство на мое имя и имя  Ракель,  а  потом  подстроил
аварию самолета, в которой я, к счастью, не погиб, но в которой погибло  три
других человека, мои коллеги.
     - Ты не можешь обвинять  меня  в  этом!  Полиция  заявила,  что  авария
самолета не была подстроена.
     - Ты ошибаешься! Там все  выяснили,  просто  не  стали  предавать  дело
гласности, потому что я просил об этом, но я всегда тебя подозревал.
     - Не имею к этому никакого отношения! У тебя нет  доказательств,  чтобы
обвинять меня.
     - Согласен, доказательств у меня нет, потому что ты позаботился,  чтобы
пропала и регистрационная книга, где наверняка подделал мою подпись. Но  это
не значит, что я не уверен.
     - Просто вместе с памятью ты потерял и рассудок. А  сейчас  хочешь  мне
навредить, потому что ненавидишь меня. Ищешь способ от меня отделаться!  Так
ведь?
     - Ты хотел убить меня! - глаза Антонио метали молнии.
     - Хорошо бы, хорошо бы это было так, ничего бы  я  так  не  хотел,  как
видеть тебя, действительно, мертвым! - остервенело закричал Максимилиано  и,
пулей вылетев в дверь кабинета, отправился разыскивать Ракель.
    В  дверях  он  столкнулся  с  Викторией,  которая,  отпрянув  от  Макса,
натолкнувшись взглядом на  его  перекошенное  лицо,  воскликнула:  "Что  тут
происходит? Из-за чего вы спорите?" Несмотря на предупреждение Антонио:  "Не
вздумай сказать ни слова", Макс в бешенстве прорычал:
     - Он ревнует, потому что Ракель не обращает на него внимания, и думает,
что я к этому имею какое-то отношение. Но  я  не  виноват,  мама,  что  даже
собственной жене он пришелся не по вкусу!..
     - Сынок, Антонио. Скажи, что происходит? - Виктория вошла в  кабинет  и
умоляюще смотрела на сына.
     - Я хочу, чтобы он уехал и немедленно, - ответил  Антонио.  -  Он  стал
просто невыносим, лучше будет, если на какое-то время он уедет.
    Пулей взлетев на второй этаж,  Макс  бросился  к  комнате  Ракель,  стал
барабанить в дверь обеими руками, и она под ударами его кулаков открылась. -
Ракель, Ракель! Это срочно! - он не давал вымолвить ни  слова  недоумевающей
девушке. - Если Ломбарде спросит  обо  мне,  говори,  что  мы  познакомились
здесь, в Акапулько, а об остальном - ни слова!.. Слышишь, в Акапулько!
     - Ему стало что-то известно? - спросила, наконец, Ракель.
     - Нет, нет,  это  всего  лишь  его  подозрения.  Доказательств  у  него
никаких! Ты поняла? Слушай, как бы он ни настаивал, ни  давил  на  тебя,  ни
угрожал, - не говори ему ничего. Делай так, иначе окажешься в тюрьме  вместе
с отцом и сестрой. Поняла?
    Ракель  чувствовала,  что  ее  нервы  не  выдерживают  этих   постоянных
стрессовых ситуаций. Она поняла, что  между  братьями  что-то  произошло,  и
теперь с волнением и страхом ожидала прихода  Антонио,  которому,  очевидно,
понадобятся новые объяснения.
    Так оно и  вышло.  Он  начал  разговор,  едва  закрыв  за  собой  дверь,
буквально с порога. И опять  угрозы!..  Как  они  оба  не  понимают,  что  с
женщиной не следует говорить в таком тоне, особенно, если оба  хотят,  чтобы
она относилась к ним с любовью и нежностью. А ведь  это,  сердце  Ракель  не
обманывало, именно так.
     - Ты понимаешь! - глаза Антонио, как и пять минут  назад,  побелели  от
бешенства. - Я могу отправить тебя в тюрьму до  конца  жизни!  И  не  только
тебя, но и твоего отца и твою сестру... Но если  ты  все  мне  расскажешь  с
самого начала, может быть, я отнесусь  с  пониманием...  Когда  Максимилиано
предложил тебе этот план? Как уговорил выдать себя за мою жену?
    Антонио больно схватил ее за руку. Она вырвалась, бросилась к двери и  с
быстротой молнии преодолев коридор, сбежала в гостиную. Он следовал по пятам
и настиг ее около кабинета.
     - Ну, не молчи! Как он уговорил тебя притвориться моей женой?
     - Отпусти меня, Антонио! Клянусь, я ничего не знала!..
    Взяв ее за руки, Антонио локтем открыл дверь в кабинет. Пропустив Ракель
впереди себя, сел за письменный стол, ей подвинул кресло.
    Ракель почувствовала вдруг, что  внезапно  успокоилась.  То  ли  на  нее
умиротворяюще подействовала  обстановка  библиотеки,  то  ли  Антонио  вдруг
посмотрел на нее совершенно иными глазами, нежели пять минут  назад,  когда,
преследуя ее, забыв о всяком приличии, грубо хватал ее  за  руки  в  желании
добиться своего. И когда он, ни слова не говоря, выжидательно поднял на  нее
глаза,  девушка  почувствовала,  что  именно  сейчас  она  скажет  ему,  что
собиралась сделать уже несколько дней подряд.
    Она говорила спокойно, изредка гордо откидывая назад голову,  и  тяжелые
каштановые волосы крупной волной струились по спине. Антонио изредка задавал
вопросы  и,  получив  объяснение,  снова  весь  превращался   во   внимание.
Приблизительно так он себе все и представлял, Ракель лишь подтвердила  своим
рассказом его догадки.
     - Скажи мне одну вещь, Ракель. Макс... влюблен в тебя?
     - Он говорит, что да. Но я не верю ему,  -  она  смотрела  на  Антонио,
впервые почувствовав, что ей  нет  необходимости  отводить  глаза,  -  когда
любят, разве поступают так как он?
     - А ты влюблена в него?..
     - Я его очень любила, Антонио, но теперь нет.
     - Вы с ним были близки? Отвечай! - Антонио не сводил глаз с Ракель.
     - Нет, не были.
     - Смотри на меня... Даже после свадьбы?
     - Нет, ничего не  было...  Ты  заявишь  на  меня  в  полицию,  Антонио?
Пожалуйста, не надо, мой папа и сестра, они тут совершенно ни при чем... Это
я струсила.
    Антонио не двигался с места, замер на лице Ракель и его взгляд.
     - Нет, не буду заявлять. Если ты все сделаешь так, как я говорю. Прежде
всего, никому ничего не рассказывай  об  этом  -  ни  отцу,  ни  сестре,  ни
Максимилиано, ни, уж тем более, Виктории. Я тем временем решу, что делать.
     - Теперь ты думаешь обо мне очень плохо, Антонио, после всего,  что  ты
услышал?
     - Тебе это важно, Ракель?
    Когда они оба вышли из кабинета,  то  натолкнулись  на  Максимилиано;  у
обоих мелькнула догадка: уж не подслушивал ли он под  дверьми?..  Во  всяком
случае,  Макс  видел,  что  Ракель  и  Антонио  шли,  держась  за  руки.  На
непроницаемом лице девушки было невозможно прочитать,  что  произошло  между
ними в кабинете. Она молча, равнодушно взглянула поверх его головы,  Антонио
же не преминул поставить брата в известность о происшедших в его  настроении
переменах.
     - Знаешь, я думал много по поводу нашего объяснения  и  решил,  что  по
правде сказать,  должен  быть  тебе  благодарен.  Ты  сэкономил  мне  немало
труда... Мне очень нравится жена, которую ты мне выбрал, и я решил  остаться
с ней...
    Ракель не знала, что думать. Как понимать Антонио? Еще вчера он говорил,
что согласится на развод, только просил немного подождать. А сегодня уже все
по-другому, - она устраивает его как жена... Вот и пойди  разберись  с  этой
мужской логикой. Но ее отец, несмотря  на  все  счастливые  перемены  в  его
жизни, понимал и не скрывал от Ракель,  что  поддерживает  ее  в  стремлении
развестись, если, конечно, сеньор Ломбардо ей по-прежнему безразличен.  Хотя
ему этот симпатичный, обходительный сеньор очень по  душе,  как  по  душе  и
жизнь  в  уютном  бунгало  на  теплом  океанском  берегу.   С   их   мнением
категорически не соглашалась Марта  -  любую  цену,  видела  Ракель,  сестра
готова заплатить за возможность продолжать жить так, как  она  жила  теперь,
беззаботно пользуясь всеми  благами  богатого  дома  Ломбардо,  щедростью  и
широтой Антонио. Аппетиты ее росли, и она желала приобрести  новые  туалеты,
считая, что ей,  как  родной  сестре  жены  богатого  сеньора,  не  пристало
одеваться плохо. Сколько ни пыталась Ракель внушать Марте, что она не  имеет
на такие претензии никаких прав, та  продолжала  просить  у  нее  деньги  на
тряпки и мелочи. Но Ракель считала неудобным ставить об этом  в  известность
Антонио, а потому, чтобы избежать объяснений с  сестрой,  отдавала  ей  свои
платья, туфли, украшения - натура у девушки была щедрая, ей ничего  не  было
жаль для Марты. Но в душе она негодовала - получалось так, что и члены семьи
Саманьего превращались в таких же нахлебников, как сестра Антонио  Камила  и
ее муж Клаудио... Не нравилось Ракель и поведение  Марты,  уж  очень  сестра
была непритязательна... Последние дни ее развлекал Клаудио, ходил  с  ней  в
клуб, на дискотеку, в рестораны. Не хватало, чтобы  Камила  предъявила  счет
Ракель за недостойное  поведение  ее  сестры,  мало  того,  что  и  так  она
относилась к ней не слишком-то по-родственному, до сих пор  не  простила  ей
злополучной пощечины и унижения  за  то,  что  должна  была  приносить  свои
извинения в присутствии Антонио.
    Странным показалось Ракели и появление в доме Ломбардо  сестры  Мауры  -
Карлы Франко. Вот уж кого Ракель меньше всего  предполагала  иметь  в  своих
подругах!.. Но эта хорошенькая  маленькая  брюнетка  столь  уверенно  решила
стать ею, что Ракель не нашла доводов, чтобы отказать ей в этом. Тем  более,
что наивно-откровенная Карла, сходу поставила Ракель в известность,  заявив,
что ее сестра Маура считалась невестой Антонио. Правда, они никогда не  были
официально помолвлены, но пусть Ракель не думает, что за это Карла не  будет
любить ее, ведь никто не виноват в том, что у сестры ничего не получилось...
    Непринужденно болтая о том и о сем, Карла пригласила Ракель с Мартой  на
вечеринку, посоветовав не слишком-то позволять Антонио  распоряжаться:  если
он не захочет идти, пусть занимается  своими  делами  -  не  стоит  приучать
мужчин к покорности жены, и спрашивать у них разрешения по всякому поводу...
    Ракель не была уверена, что последует совету этой  миленькой,  но  такой
настойчивой девушки - поехать танцевать без разрешения Аитонио.  Тем  более,
что она все еще ощущала собственную скованность,  неуверенность,  не  знала,
как себя вести в доме Ломбардо из-за  двусмысленного  положения,  в  которое
попала не по своей воле. Порой она не знала как держать себя и с  Викторией,
хотя понимала, что это  единственный  искренний  человек,  который  с  самых
первых минут пребывания в доме  Ломбардо  старался  помочь  ей  освоиться  и
утвердиться достойно в новой роли хозяйки дома... Но ведь Виктория  даже  не
подозревала, как Ракель попала в этот дом... Это тоже создавало неудобства в
их отношениях, тем более, что и Антонио, и Макс, каждый по-своему и  каждый,
преследуя свои цели, настоятельно советовали не посвящать  сеньору  Ломбардо
ни в какие перипетии их отношений.

Глава 11

Сколько жизнь будет бросать ее из огня да в полымя?..
    Сомнения начали одолевать Ракель еще на  злополучной  вечеринке.  Она  с
четкостью сейсмографа отметила изящный маневр  Мауры,  приторную  любезность
Карлы, точное появление Максимилиано именно в ту,  единственно  удобную  для
бегства минуту. Она колебалась до последнего, но  оказавшись  в  одиночестве
средь блестящего круга хорошо знакомых людей, устало сникла под любопытными,
оценивающими взглядами... А тут и Макс сообщил, что отец ждет ее  в  машине.
Отыскав Марту, они вышли из дома.
    И  вот  Мехико.  После  Акапулько,  конечно,  все  кажется   бледным   и
невыразительным,  голые  стены  маленького  гостиничного  номера,  где   они
устроились с Мартой, крохотная прихожая... И негодующая сестра: для чего они
согласились ехать?! Им  было  плохо  там,  на  океанском  побережье  в  доме
Ломбардо?.. - Ракель устало принялась объяснять, что у  них  не  было  иного
выхода, ей невмоготу быть  орудием  мщения  в  руках  братьев,  и  опасность
оказаться в тюрьме все время висела над ними. - Почему  же  в  таком  случае
Антонио не обратился в полицию сразу? - Да потому, что  не  хотел  скандала,
ему невыносимо от одной мысли, что он заставит страдать Викторию...  Значит,
он не собирался отправлять их в тюрьму? - Нет, сказал, что нет.
    Когда же  он  собирался  окончательно  выгнать  семейство  Саманьего  из
Акапулько? - насмешничала Марта.
    Честно говоря, Антонио хотел, чтобы  они  по-прежнему  делали  вид,  что
женаты...
    Тут уж  ее  хорошенькая  сестричка,  топнув  ногой,  с  досады  чуть  не
заплакала:
     - Так какого же черта  мы  сбежали,  если  не  было  абсолютно  никаких
проблем?!
     - Для тебя, Марта, может, и не было,  а  для  меня  были.  Ты  что,  не
поняла, что он хочет? С чего это вдруг столько подарков и внимания, зачем он
приглашал меня в рестораны? Он хотел воспользоваться мной.  Более  того:  он
сам нагло сказал мне об этом.
     - Сказал, чего он хочет?
     - Ну, да!
     - Это значит, ты ему нравишься, нравишься, Ракель!
     - Нравлюсь! Но в качестве кого? Как девушка на одну ночь? Чтобы  как-то
отомстить Максимилиано?.. Я больше не хочу быть безвольной куклой.
     - А кто тебе сказал, что он не может в тебя влюбиться по-настоящему?
     - Ну, уж, конечно!..
     - Ракель, ради Бога! Не будь глупой! У тебя было все. Даже если бы он и
не полюбил тебя, вы потом могли бы мирно развестись, и, поскольку Антонио не
хочет скандала, он бы обеспечил тебе приличное содержание. У  тебя  были  бы
деньги!
     - Ты не представляешь, Марта, что такое порядочность...
     - А ты просто закомплексованная лицемерка! Какого черта? Что мы  станем
делать в этой Америке? Тебя-то будет содержать Максимилиано! А мы с папой?..
Что нам прикажешь делать?
    Когда  Ракель  вышла  в  ванную,  чтобы  принять  душ,   Марта   заметно
повеселела, встала и решительно подняла телефонную трубку.
     - Сеньорита, соедините меня, пожалуйста, с Акапулько. Да... с  сеньором
Антонио Ломбарде... Да, да, минут через десять? Хорошо, я жду.
    Когда в кабинет вошла Виктория, Антонио без обиняков спросил ее, не  она
ли рассказала Камиле о случившемся. Нет, нет, ни в коем случае! Тогда откуда
же она все знает о вчерашнем?
    Ломбардо обернулся к сестре, еще не успевшей уйти, больно схватил ее  за
руки. Будет еще больней, если она не скажет правды... На  Виктории  не  было
лица, она побледнела, дрожащие губы выдавали неподдельное волнение,  скорбь.
"Антонио, возьми себя в руки, сынок", -  в  каком-то  исступлении  повторяла
она. Антонио тем временем не отпускал Камилу. Будет ли она говорить?  -  Да,
Макс и Ракель договорились уехать во время вечеринки... Она не  знает,  куда
они отправились, она только слышала, как Макс  говорил,  что  они  уедут.  -
Почему Камила не предупредила Антонио? Она не хотела, чтобы ее  родной  брат
унижался из-за этой женщины, которая его не стоит  и  обманывает  всех.  Она
видела, как целовались однажды Ракель и Макс...
    Марта так убедительно говорила, что дон Даниэль, как и  она,  пожалел  о
совершенном. -  Ведь  никакой  опасности  не  было,  они  могли  остаться  в
Акапулько навсегда!.. Какое было  бы  счастье!..  -  Если  Ракель  не  хочет
верить, что Антонио влюблен в нее, то это еще ничего не значит,  хотя  любая
нормальная женщина на ее месте... Сеньор Ломбардо не заслужил, чтобы  с  ним
так поступили! Разве он плохо обращался с нею или с доном Даниэлем?.. А  все
потому, что он понял: Саманьего не виноваты ни в чем! Настоящий  виновник  -
его брат...
    Дон Даниэль одобрил поступок  Марты,  нашедшей  выход  из  положения:  с
минуты на минуту должны дать Акапулько, она  попросит  Антонио  приехать  за
ними! Она скажет, что это Макс вынудил их...
    Нервы Марты были напряжены, и когда, наконец, прозвучал  длинный  звонок
междугородней связи, она бросилась к телефону... Как назло, Ракель,  услышав
звонок, вышла из ванны. Как же быть...
    Решение пришло мгновенно.  А...  Это  Максимилиано?  -  схватила  трубку
Марта. Откуда он звонит? А, тебе нужен адрес нашей гостиницы?.. Ну, посмотри
в проспекте, он есть в каждом номере!.. У тебя его нет?.. Я помню  наизусть,
слушай: проспект Революции, пятнадцать...
    И тут же Марта изобразила на лице недоумение: кто говорит, что за шутки,
кто это?.. Это оказался не Максимилиано... ей показалось... Бывает...
    Для Камилы явилось ударом сообщение, которым встретила ее  на  следующее
утро Виктория: Антонио нашел  Ракель  в  Мехико  и  поехал  за  ней.  Камила
поняла, - что все рушится, все надежды были напрасны.
     - Убеди  Антонио,  открой  ему  глаза,  -  умоляла  она  мать.  -   Это
возмутительно, навязывать нам ее присутствие после того, что случилось!  Кем
же нужно быть, чтобы за несколько дней так  окрутить  Макса,  заставить  его
пойти на такое!... А за  Максом,  уверена,  настанет  очередь  Клаудио...  и
вообще любого мужчины, который тут появится...
    Виктория уловила в словах дочери спасительную мысль:  во  всем  виновата
только Ракель!
     - Ты права, Камила. Я ошибалась в ней. Из-за нее Макс потерял голову  и
смог решиться на бегство. Это она его окрутила, уговорила.
     - Ну, конечно же... Ах, Виктория, как хорошо, что ты со мной  согласна!
Мы должны выкинуть ее отсюда со всеми  ее  родственниками!  Нужно  добиться,
даже если Антонио не захочет, это нужно для нашего спокойствия.
    Ракель рассеянно слушала  Максимилиано.  Они  опустились  в  гостиничный
ресторан. Несмотря на ее сопротивление, Макс  настоял  и  теперь,  ища  себе
оправдания, изливал душу... Ракель спокойно, открыто, не боясь, обвиняла его
в убийстве: авария самолета  была  подстроена  и,  хотя  не  погиб  Антонио,
разбились насмерть трое других, ни  в  чем  неповинных  людей.  Полиция  все
подтвердила, Антонио так и сказал ей, и она с ним согласна.
    Максимилиано возмутился: неужели она еще верит ему!.. По  крайней  мере,
он сам никогда не прибегал к таким ухищрениям, чтобы заставить понравившуюся
женщину отдаться... Он посмотрел  на  Ракель:  неужели  она  рассказала  все
Антонио, - о том, что они были женихом и невестой, что  она  вышла  за  него
замуж, не зная его истинного имени?..
    Да, рассказала, и он твердо пообещал не выдавать семью Саманьего...  Да,
она просила отпустить ее добровольно, но он категорически отказал.
    И что же, - иронизировал Макс, - Антонио собрался держать  Ракель  возле
себя всю жизнь?
     - Нет, только до тех пор, пока не убедится, что она не вернется  к  его
сводному брату...
    Он собирался влюбить Ракель в себя? Напыщенный негодяй! Думает, ни  одна
женщина не устоит перед ним, но на этот раз Антонио ошибся.  -  Максимилиано
зло сверкнул глазами, сжал кулаки будто перед невидимым врагом.
    Ракель с отвращением смотрела на это, искаженное злобой, лицо.  И  когда
они пришли к ней в номер, и  он  поднял  на  нее  глаза,  то  ощутил  только
холодность презрения, но спохватился, пообещал, что уже завтра  они  получат
загранпаспорта и сразу же начнут оформление въездных виз в Америку.
     - Ракель, дорогая, я люблю  тебя,  как  прежде,  поверь!  Ты  давно  не
целовала меня... Я  раскаиваюсь  во  всем,  прости,  только  не  будь  такой
холодной. - Руки его потянулись к ней, чтобы обнять. - Ты не  представляешь,
сколько я пережил, видя как этот  негодяй  пользуется  всякой  возможностью,
чтобы прикоснуться к тебе, делая вид, что у него есть на это право...  Когда
на самом деле ты моя, и только моя...
    Ракель оттолкнула Макса.
     - Запомни, пожалуйста, Максимилиано, я не твоя и  вообще  ничья!  Между
нами все кончено. Если я приняла твою помощь, то только потому, что  у  меня
не было иного выхода. Но как только мы приедем в  Америку,  я  начну  искать
работу...
     - Тебе будет трудно найти ее без разрешения  властей!..  Но  о  чем  ты
беспокоишься? У тебя все будет, мы же вместе, Ракель!..
     - Не трогай меня! Не прикасайся!
     - Антонио было можно...
    Максимилиано замер на полуслове, потому что в проеме открывшейся входной
двери он увидел Антонио Ломбардо. Тот сделал несколько шагов по  направлению
к Ракель, не выпуская из поля зрения Макса. Лицо его было  спокойно,  только
глаза выдавали чрезмерное волнение.
     - Ракель, собирайся и едем, - приказал он жестко.
     - Она никуда с тобой не поедет! - Максимилиано попытался  встать  перед
девушкой, закрыв ее собой.
     - Она моя жена, и поедет туда, куда я скажу! - повысил голос Ломбарде
     - Она тебе не жена! - Макс сделал еще шаг, продвинувшись по комнате.
     - Антонио, пожалуйста, не надо! -  молила  Ракель,  еще  не  зная,  что
предпримет в следующую минуту Антонио.
     - Я говорил тебе, что ты можешь уехать,  если  только  не  вернешься  к
этому... - Ломбарде небрежно кивнул на Макса.
     - Она уже вернулась к "этому" и, если ты хочешь увезти ее, сначала тебе
придется убить меня, - прорычал Макс, замахиваясь на противника.
     - Ради Бога, вы что, с ума посходили?!  Макс,  Антонио!  Я  уже  устала
повторять вам, что я не предмет, который можно увезти куда угодно без  моего
желания.
     - Согласен. Ты вольна выбирать: или немедленно возвращаешься со мной  в
Акапулько, или отправляешься в тюрьму. И ты вместе с ней! -  снова  кивок  в
сторону брата.
     - Не верь ему, он запугивает тебя, Ракель, и не посмеет, слишком боится
скандала...
    Реакция Максимилиано была мгновенной. Он собрался броситься на  Антонио,
поэтому молниеносно, с быстротой кошки приблизился к ненавистному брату. Тот
мгновенно выхватил пистолет из кармана.
     - Еще  шаг,  и  я  убью  тебя,  Максимилиано!  Не   собираюсь   драться
врукопашную в присутствии женщины. В другой раз...  пожалуйста...  Если  сам
захочешь...
    Держа Макса под прицелом  пистолета,  Антонио  снял  телефонную  трубку:
пусть кто-нибудь  из  службы  безопасности  срочно  поднимется  в  девятьсот
шестнадцатый номер...
     - Антонио, я поеду с тобой, клянусь, я поеду! -  бросилась  к  Ломбарде
Ракель.
    И когда  в  дверь  вошли  двое  в  форме,  и  корректно  поздоровавшись,
спросили: "Что здесь происходит?", Антонио нашелся сразу:
     - Моя жена подумала, что у нее украли  драгоценности,  но  мы  уже  все
нашли, извините.

Глава 13

Луис не ожидал, что это  путешествие  в  Мехико  закончится  так  скоро.
Хозяин вернулся на следующий день после Антонио. Интересно, как это Ломбарде
удалось разузнать, куда они все отправились. Альбенис,  подозрительно  глядя
на своего помощника, спросил, не он ли сообщил брату маршрут  поездки.  Нет,
он, Луис, не сумасшедший, чтобы это делать. Интересно, что теперь предпримет
сеньор Максимилиано, ведь брат, считай, выгнал его из  дома.  Но  куда  там,
Максимилиано стал ершиться, говорить, что никто его  не  вправе  выгнать  из
родного дома, он сам будет все решать, в том числе - и где жить ему  дальше.
Но Луис считал своим долгом посоветовать Максу, что лучше не  нарываться  на
новую неприятность, коли сеньор Антонио остался  жив,  не  замышлять  новых,
кровавых планов. Ох, что тут было с Альбенисом; ну, прямо как  черт  в  него
вселился: и бегал-то из угла в угол по комнате,  и  за  голову  хватался,  и
время от времени рычал: "Не отдам ее, не отдам!" Луис  удивленно-непонимающе
смотрел на хозяина: так из-за баб переживать! Альбенис все равно уже  ничего
не может предотвратить, помешать Антонио. Да  кроме  того,  мало  ли  кругом
других, не менее привлекательных женщин. Вот взять  хотя  бы  ту  же  Марту,
сестру сеньоры...  "Ты  ничего  не  понимаешь!  -  закричал  что  было  мочи
Максимилиано. - Лучше помолчи!.." И  совсем  уж  неожиданно  добавил:  "Надо
попытаться еще раз... убить его!" - Луис невозмутимо смотрел на хозяина...
    ...Ракель видела, как все трое следили за ней, когда она шла к бассейну,
исподтишка наблюдали за каждым ее шагом: не  совершит  ли  она  какую-нибудь
оплошность, чтобы потом перемыть ей косточки и упрекнуть лишний раз Антонио,
зачем  взял  в  жены  такую  простушку...  Потом  от   компании   отделилась
новоиспеченная подруга Карла и пришла приглашать ее к ним:  Камила  и  Маура
будут рады ее видеть. Ракель поблагодарила, но не приняла предложения.
     - Никакая это не любезность, - объяснила она дону Даниэлю, корившему ее
за отказ, - простое женское любопытство  и  желание  посмеяться  надо  мной,
только и всего.
    "Как три гадюки", - с неприязнью подумала Ракель. Нет, она в эти игры не
играет... Неужели отец не видит, что они  так  и  пышут  ненавистью  к  ней,
особенно Маура, которая до самого их появления здесь метила в жены Антонио.
     - Жаль, конечно, что сеньор Антонио  расстался  с  этой  сеньоритой  по
твоей вине, Ракель. Но, если он так поступил, значит, его чувство к ней было
не таким уж сильным, а тебя он любит сильней, чем любил ее.
     - Но с чего ты взял, папа, что Антонио меня любит?
     - Послушай, дочка, если бы он не любил тебя, то вел бы себя  совершенно
по-другому.
     - То, что он не выдал нас полиции, - понизила голос Ракель, - это не из
симпатии к нам. А чтобы  избежать  скандала,  потому  что  Максимилиано  его
сводный брат...
     - Да, дочка, конечно, - согласился Саманьего. - Но есть что-то,  помимо
этого. Ты думаешь, я не заметил, как он на тебя  смотрит?  Как  он  нежен  с
тобой?  Это  идет  из  глубины  души...  Я  знаю,  что  говорю...  И  ты  не
представляешь, как я рад этому, потому что он действительно хороший человек.
     - Ах, папа, знала бы я, что Антонио нас уважает, - вздохнула девушка.
    А Маура, не насладившись унижением Ракель, вечером попыталась  атаковать
Антонио. Поцелуй в губы при встрече, откровенные  признания  своей  любви  к
нему, - ей нечего было терять. Антонио, еще более решительно, чем в  прошлый
раз, дал понять, что у него есть жена и он не намерен компрометировать ее  в
обществе своей бывшей возлюбленной. Что ж, Мауре пришлось стерпеть и  это...
Тогда она пригласила  Антонио  поужинать  в  одном  маленьком  ресторанчике,
недавно открытом их компанией, -  прелестное  местечко,  говорила  она,  где
можно отдохнуть, потанцевать... Антонио согласился, сказав,  что  о  времени
пусть Маура договорится с Ракель.
    В планы бывшей возлюбленной вовсе не входил ужин в обществе  Ракель.  Но
делать было нечего. Антонио уже позвал жену.
     - Завтра вечером тебя устроит? - Маура следила  за  Ракель  прищуренным
взглядом.
     - Когда угодно, - равнодушно согласилась девушка.
     - Это очень изысканное место! Шикарное! - подчеркнула Маура.
     - Что ж, - иронично заметила Ракель, - повешу на себя все камни,  какие
только у меня есть, включая точильные... из кухни.
     - Не сомневаюсь, - парировала Маура. И тут же, желая  доставить  Ракель
неприятное. - А как Макс поживает?
     - Честно говоря, я его не видела...
     - Очень привлекательный мужчина, не правда ли?
     - Да, но тебе ведь больше нравится Антонио? - теперь Ракель откровенно,
не таясь, ждала ответа, разглядывая Мауру.
     - А тебе?
     - Естественно, Антонио. Я же вышла замуж за него!
     - Да, для всех это было неожиданностью, - протянула Маура. - Мы никогда
не думали, что он может жениться на такой девушке... как ты.
     - Что ты имеешь в виду? - насторожилась Ракель.
     - А то, что Антонио - человек светский, элегантный, с тонким вкусом...
     - Очевидно, ему нравятся контрасты, - засмеялась Ракель. - Иначе почему
он не женился на такой женщине, как ты? Прости, я не хотела тебя  обидеть...
Мне говорили, вы встречались?..
     - Да, встречались, но без излишних формальностей. Мы  никогда  не  были
всерьез помолвлены.
     - Что ж, очень рада. Мне бы не хотелось, чтобы ты думала, что я  отбила
его у тебя.
     - Ты? Отбила? - деланно возмутилась Маура.  -  Какая  глупость!  Мы  не
придавали особого значения нашим отношениям. Никто из нас по-настоящему и не
стремился сделать их официальными. Во всяком случае, я.
    Когда они прощались, Ракель с неудовольствием  отвернулась,  потому  что
видела, как Маура, должно быть, ей назло, опять прижалась к  губам  Антонио.
Она не выдержала:
     - Так у вас принято прощаться? Да? Потому что вы очень близко знакомы?
     - Ты ревнуешь? - не пытаясь скрыть, что  его  радует  реакция  девушки,
спросил Ломбардо.
    Конечно, Ракель ответила отрицательно, но спустя минуту,  после  долгого
раздумья вымолвила:
     - Все ведь думают, что мы с  тобой  муж  и  жена.  И  мне  не  нравится
выглядеть смешной...
     - Разве я не выглядел смешным, - посмотрел ей в глаза Антонио, -  когда
ты сбежала с Максом? Надеюсь, что это больше не повторится?..
    Они вместе поднялись наверх и разошлись по своим комнатам. Но сон пришел
к ним не сразу. Ракель вспоминала допрос, который  учинила  ей  Виктория.  И
опять ей пришлось изворачиваться, ведь Антонио просил не волновать мачеху  и
держать в тайне все, что связано с Максом.
    А Антонио, в свою очередь, пытался понять,  зачем  Камила  выдумала  эту
ложь о Максе и Ракель, будто она сама  была  свидетельницей  их  поцелуев  в
укромном уголке сада?  Наверняка,  какая-то  цель  у  нее  была,  но  какая?
Единственное, в чем он уверен, это в том, что  не  позволит  своей  сестрице
разговаривать   с   ним   тоном,   какой    она    позволяла    со    своими
идиотками-подружками и муженьком! И клеветы на жену он больше  не  допустит.
Антонио вспомнил, как бездельник Клаудио, проигравшись в карты, снова просил
у него денег, сверх месячного пособия.  Как  ему  это  надоело  -  содержать
бездельников, которые к тому же еще позволяют унижать его жену.
    Он все-таки дал деньги Клаудио, предупредив, что это  в  последний  раз:
если не хватает, то можно и поработать...
    Они стояли друг  напротив  друга.  Антонио  с  неудовольствием  проводил
взглядом подвыпившего Клаудио.
    Он устал содержать иждивенцев, молодых, полных сил. Камилу  и  ее  мужа,
особенно - его... Ракель тотчас приняла эти слова на свой счет и сказала  об
этом Антонио. Нет, она другое дело - она его супруга,  дон  Даниэль  старый,
больной человек, Марта еще очень  молода...  совсем  другое  дело  здоровый,
полный сил мужчина, не способный обеспечить собственной жены...  Ну,  Бог  с
ними, Антонио интересует только она, Ракель. Почему они так мало  говорят  о
себе, ведь это главное для них обоих. Может быть, она как  раз  та  женщина,
которую он искал всю свою жизнь. Он смеется над  Ракель?  Да?  -  и  девушка
посмотрела на него проникновенным взглядом своих темных выразительных  глаз,
под которым Антонио совершенно терялся.
     - Почему ты думаешь, что я все время притворяюсь? - ответил он на  этот
взгляд.
     - Я не могу поверить, Антонио, что ты говоришь искренне. Этого не может
быть. Однажды ты вернулся домой и встретил женщину, которая сказала, что она
твоя жена. Ты не выбирал ее, не любил ее, никогда  раньше  ее  не  видел.  А
теперь вдруг говоришь мне все эти вещи. Если бы мы  встретились  при  других
обстоятельствах...
     - Обстоятельства необычные, согласен, Ракель. Но мы уже  познакомились,
мы много дней вместе, я уже знаю твой характер,  ты  говорила  мне  о  своих
проблемах... Так почему же, скажи, я не могу что-то почувствовать к тебе?
     - Я, я... не знаю! - честно призналась она и не в состоянии противиться
рукам и губам Антонио, ответила на его жаркий поцелуй.

Глава 15

Ракель была необыкновенно привлекательной в зыбком,  колеблющемся  свете
стоящих на  столе  свечей.  Этот  свет  придавал  особый  блеск  ее  глазам,
выразительность - чувственному рту, - Антонио не удержался  и  тихо  сказал,
что она прекрасна. Но тут же все испортил, омрачил настроение.  Едва  отошел
официант, принесший вино, Ломбардо спросил,  почему  она  уверяла  его,  что
между нею и Максом ничего не было. "Тебе решать, Антонио, верь или мне,  или
ему... Знаешь, я решила не волноваться по поводу того, что будет. Я в  твоих
руках,  и,  как  бы  ни  сопротивлялась,  ты  все   равно   ведь   поступишь
по-своему?.."4Поздно ночью  они  возвратились  домой  и,  держась  за  руки,
поднялись наверх. Антонио, иронично улыбнувшись, спросил, закрыть дверь  или
оставить открытой. И ответил сам себе: "Ладно, в конце  концов,  мы  женаты,
можно и закрыть..."
     - Но наш брак недействителен, - возразила, смеясь, Ракель.
     - Теперь уже действителен, - Антонио был серьезен, как никогда.
     - Почему? - удивилась она.
     - Потому что прошло больше тридцати дней с тех пор, как мы  оба  узнали
об обмане, и никто из нас ничего не сказал, не заявил, куда следует. И живем
мы вместе, а это значит, что мы признали наш брак,  и  он  теперь  считается
вполне законным... Спроси любого адвоката, если, конечно, хочешь. Теперь  ты
не одинокая женщина. Ты замужем. И замужем за мной.
     - И когда же ты дашь мне развод Антонио? - будто не слыша всего  этого,
спросила Ракель.
     - Когда хочешь, - Антонио был шокирован. - Но прежде  мне  бы  хотелось
сказать тебе кое о чем.
     - О чем же?
     - Я люблю тебя, Ракель. Тебе это все равно?
     - Не знаю, Антонио, теперь уже не знаю...
     - Не знаешь - что?
     - Правда ли, что ты говоришь.
     - А если правда, что бы ты мне ответила? Дала бы мне развод или дала бы
шанс?
     - Если бы это была правда, я бы сказала все же, что нет, не хочу.
     - Почему? Из-за всех этих глупостей, что наговорил тебе мой брат?
     - Нет. Не только. Просто ты с самого первого дня только  и  делал,  что
пытался добиться своего. А теперь, когда не получилось, пытаешься  уговорить
меня, говоря, что любишь. Ну-ка, опровергни, что это не так!
     - Не буду отрицать. Но я подумал,  что  поскольку  сам  переменил  свое
мнение о тебе, то же произошло и с тобой. Но, видно, я  ошибся...  Спокойной
ночи... - и он распахнул дверь.
    Как  всегда,   разговор   Клаудио   с   женой   начался   с   обсуждения
животрепещущего вопроса, где взять денег, чтобы оплатить очередной карточный
долг. Не идти же, в самом деле, работать, как советует ее  братец.  В  конце
концов, хоть и унизительно, придется попросить у Виктории, и  она,  конечно,
даст. А лучше, чтоб Камила перестала задевать Ракель, - Антонио не  потерпит
этого и вообще перестанет содержать их. Надо сделать из нее союзницу,  а  не
враждовать с нею. Если уж Антонио простил ей это бегство в Мехико с  Максом,
значит, он и впрямь без ума от нее. Клаудио  завел  глаза,  -  Ракель  очень
красива. Он вчера ей прямо так и сказал,  что  Антонио  не  мог  бы  сделать
лучшего выбора. Ну, нет, Камила считает  ее  мошенницей,  каким-то  способом
опутавшей брата. Разве может мужчина быть настолько  влюбленным  в  женщину,
чтобы прощать ей все? На что муж ответил: а разве он ведет себя  по-другому,
тоже прощая ей все?.. И все же Камилу удивляет поведение Антонио. Его  связь
с Ракель с самого начала была странной. Он же ей никогда  не  рассказывал  о
том, какое положение  занимает,  не  говорил,  что  у  него  есть  семья.  И
поженились они тайно от всех. А теперь это  ее  бегство  с  Максом.  Он  все
терпит. Нет, нет, это непохоже на Антонио. И потом, как он мог  жениться  на
такой женщине? Породниться  с  такими  людьми?  Они  сегодня  отправились  в
ресторан, словно любящая  парочка,  хотя  всего  несколько  дней  назад  она
сбежала от него. Нет, нет, все это невероятно...
    Это заметили и  Маура,  и  красавчик  Родриго  Тонелли,  которого  Маура
привела с собой в ресторан, наверное, чтобы  вызвать  ревность  Антонио.  Но
номер не прошел, он и внимания никакого не обратил, с кем  была  его  бывшая
пассия.  А  Тонелли  жена  Ломбардо  понравилась,  хотя  Маура,  он   видел,
придиралась ко всему, что касалось девушки: и танцует-то не слишком  хорошо,
и туалет не тот, и держится  не  так...  словом  -  заурядна...  Ну,  это  и
понятно - оскорбленное самолюбие говорит в его приятельнице...
    Однако утром на следующий  день  всем  обитателям  дома  Ломбарде  стало
известно, что Антонио уехал с Маурой на яхте и вернется только к вечеру...
    Вот уже  несколько  дней  Луис  Трехо  ловил  себя  на  мыслях  о  Марте
Саманьего. Однажды он застал ее очень расстроенной - оказалось, ее не  взяли
в ресторан. Он, конечно, предложил ей  прогуляться  и  развеять  печаль,  но
девушка отказалась.
    Другой раз он встретил ее на берегу. Она сидела одна, перебирая  влажные
блестящие камешки после прилива. Она снова  в  одиночестве,  вслух  удивился
Луис. Да нет, только что ушел отец. А он, Луис, что - шофер Максимилиано?  И
шофер тоже,  пошутил  Луис:  он  работает  на  него  и  выполняет  поручения
хозяина... И тут же, неожиданно для самого себя, предложил Марте  покататься
на лодке. Поблагодарив, девушка согласилась, заметив, что  и  в  самом  деле
скучает. Практики вождения катера, правда, у  него  маловато  -  все  больше
автомобиля, пошутил Луис. Марта тут же, ухватившись за эту мысль,  спросила,
не научит ли он и ее водить машину, это, оказывается, ее мечта.  -  Конечно,
насколько сможет, пообещал он.
    Откуда ни возьмись, именно в этот момент на пляже появился Максимилиано.
Увидев Луиса в обществе Марты, напомнил, что она сестра Ракель,  и  прогулку
пришлось отложить.  Хозяин,  бросив  подозрительный  взгляд  на  удаляющуюся
Марту, как бы продолжил начатый разговор: еще одна авария  может  показаться
подозрительной. Луис, поразмыслив над  словами  хозяина,  не  разжимая  губ,
предложил:
     - Надо сделать так, чтобы вина пала на другого.
     - На кого же? - оживился Альбенис. - Я придумал: на старика! Созрел тут
у меня один план. Нужно напоить этого Даниэля как следует. А потом...  Потом
прикончим Антонио и всю вину свалим на него!
     - Всем будем говорить, что он это сделал из страха перед разоблачением:
ведь у нас в руках все доказательства, что старик скупал краденое...
    Луис считал, что его хозяин близок к умопомрачению, потому что последнее
время у них только и было разговоров, что об Антонио, о том, как  избавиться
от него.
     - И вы отправите в  тюрьму  отца  девушек?  -  в  тоне  Луиса  сквозило
сомнение.
    И Макс уверенно пообещал:
     - Конечно, нет, но ведь это единственный  способ  оказать  давление  на
Ракель.
     - Чтобы она вернулась к вам? - в голосе шофера звучало мало уверенности
в успехе этого предприятия. Но Максимилиано самоуверенно отчеканил:
     - Да, а то этот негодяй уже заморочил ей голову.
     - И вы собираетесь убедить сеньору Ракель, что ее отец  убийца?  -  еле
слышно спросил Луис, и тут же добавил. - Но ведь старик не способен  и  мухи
обидеть...
     - Ладно,  Луис,  не  слишком-то  задумывайся  над  всем  этим.  Поверит
Ракель - хорошо, не поверит - не так уж и важно! Пьяный человек  никогда  не
помнит, что делает...
    Чучо Акунья решил, что ему сможет  помочь  только  сам  сеньор  Ломбарде
Часы, которые оказались у него как плата за спасение, не удалось  превратить
в песо. В какой бы магазин, какую бы лавочку бедняк ни обращался,  никто  не
хотел купить их, всюду его спрашивали одно и то же, где взял  такие  дорогие
часы, сохранилась ли квитанция, выданная при покупке... Он говорил, что часы
подарены, и все начинали смотреть на него с подозрением: не украл ли?  Когда
же Чучо проявлял нетерпение, говоря, что бедняку не  нужна  такая  роскошная
вещь, грозились вызвать полицию.  И  он  пошел  к  сеньору  Ломбарде,  чтобы
вернуть эти часы и получить вместо них денежное вознаграждение.
    Его долго не пускали у ворот, пока он смущенно, переминаясь  с  ноги  на
ногу, не объяснил стражу, что он тот самый человек,  который  нашел  сеньора
Ломбардо после аварии самолета и вместе с племянником доставил  в  больницу.
Для пущей убедительности добавил: "Если бы не я, он бы,  наверное,  умер..."
Довод подействовал, и Марселино открыл ворота  усадьбы,  подумав  про  себя:
"Экий нескладный тип. Коротышка, квадратный весь  какой-то...  Сеньор  может
быть недоволен, что я пропустил его... Хотя глаза у него очень добрые, такой
вряд ли солжет. Да и простоват слишком, чтобы придумать такое..."
    Рамон не терпел посторонних в доме, и, когда Чучо Появился на  кухне,  -
сеньора Ломбардо распорядилась  покормить  толстяка,  -  дворецкий  всячески
старался подчеркнуть свое презрение к чумазому коротышке, пристающему к нему
с недостойными вопросами. Но тот, видя, что Рамон остался к нему равнодушен,
переключился на служанок: Рехину и Анхелу, с любопытством  расспрашивая  про
двух хорошеньких сеньорит, попавшихся ему по дороге в дом,  и  про  крепкого
невысокого парня с рассерженным, злым лицом, который рявкнул на Чучо,  когда
тот спросил его, как найти сеньора Антонио...
     - Какая вам  разница,  кто  есть  кто?  -  на  выдержал  рассвирепевший
дворецкий, выходя из кухни. -  Не  ваше  это  дело!  Вам  нужен  хозяин?  Он
вернулся...
    Но Чучо трудно  было  остановить.  Похоже,  ему  очень  приглянулся  дом
Ломбардо, и недовольство этого "главного над прислугой" -  как  он  мысленно
определил должность Рамона - он оставил без внимания.
    Ракель весь день, не выходя, просидела у себя в  комнате,  только  утром
искупалась в бассейне - по  дороге  оттуда  с  нею  и  Мартой  и  столкнулся
неуклюжий Чучо, едва не сбив их с ног. Ракель даже себе боялась  признаться,
как задела ее эта морская прогулка Антонио вдвоем с Маурой. Он появился  под
вечер и, как ни в чем не бывало, заглянул к ней  и  пригласил  спуститься  в
столовую ужинать, она отказалась.
     - Ты хорошо провел время? - грустно спросила она, не глядя на Ломбардо.
     - Нет, прости меня, неважно. Я не знал... не думал, что  это  тебя  так
расстроит. Поскольку наше вчерашнее свидание после ресторана... ты  была  со
мной... холодна... - он не договорил.
     - Я не расстроена, нет, - возразила Ракель. -  Но  ты  же  сам  не  раз
утверждал, что мы женаты... Что в доме обо мне подумают?.. Камила, Виктория,
отец?..
     - Это единственная причина? - разочарованно  констатировал  Антонио.  -
Или есть что-то еще? Тебе и в самом деле все равно? Я это  спрашиваю  не  из
любопытства, а потому что мне небезразлично, если  бы...  если  бы...  ты  с
кем-то каталась на яхте... Ракель! - вдруг потянулся он к ней. -  Ракель,  я
люблю тебя. Разве ты этого все еще не понимаешь?
    Ракель больше не  могла  и  не  хотела  сопротивляться.  Антонио  прижал
девушку к себе.
    ...Придя после ужина в  гостиную  и  удобно  расположившись  в  креслах,
Камила и Клаудио выразили Виктории недоумение: за  ужином  не  появились  ни
Ракель, ни Антонио. Рамон доложил, что сеньор Ломбарде просил подал ужин  на
двоих к себе в комнату.
    Положительно, он не в себе: целый день в обществе другой женщины, теперь
они вместе ужинали... Виктория терялась в догадках. А может быть,  он  хотел
заставить ее ревновать?.. После того, как она сбежала с Максом!.. Как бы там
ни было, все это неприятно. Антонио так изменился, говорил  ужасные  вещи  о
Максе... о других... Если ее сын и помог Ракель, то только потому,  что  она
сама просила  об  этом.  Виктория  уверена,  она  с  самого  своего  приезда
провоцировала Макса, поощряла его ухаживания... Вот только для чего?..
    Не в силах справиться со своими сомнениями, сеньора  Ломбардо  открылась
дочери и зятю. И хоть предполагала, что ничего путного из этого  не  выйдет,
все же это  близкие  ей  люди,  ее  семья.  Камила,  конечно,  не  преминула
напомнить Виктории о своих предупреждениях, ведь  с  первого  дня  появления
здесь этой женщины она требовала не допустить, чтобы она осталась в их доме.
Они должны приложить к этому все  усилия.  Виктория  надеялась  на  разговор
Оскара с Антонио. Нет, Оскар не  думает,  что  нынешнее  поведение  Ломбардо
как-то  связано  с  аварией  самолета...  Эта  потеря   памяти...   Виктория
склоняется к мысли, что тут еще есть  какая-то  причина.  Потеря  памяти?  -
ухватилась за эти слова Камила. - Но им с Клаудио никто ничего не говорил...
Как же так? Почему Виктория скрыла от них? Ведь речь идет о ее брате, и  она
имеет право знать правду...
    Виктория спохватилась, что откровенность ее зашла слишком  далеко:  ведь
Антонио просил никого, даже родственников,  не  посвящать  в  это.  Но  было
поздно, дотошность Камилы не имела границ, она хотела знать все подробности.
Хорошо, Виктория расскажет, но только, чтоб никому... Когда его привезли  из
Игуалы, Антонио не мог вспомнить, что произошло за несколько дней до аварии.
И Ракель он тоже не помнил... и стал подозревать, что она авантюристка  и...
только притворяется его женой: он ездил в Гвадалахару и  убедился,  что  был
неправ... Это у него что-то вроде мании преследования,  заключила  Виктория.
Сначала он думал, что Ракель его обманывает, а потом сказал мне, что  кто-то
хотел убить его...
     - Убить? Когда? - всполошились Камила и Клаудио одновременно.
     - Он считал,  что  авария  самолета  подстроена,  -  грустно  заключила
сеньора Ломбардо. - А потом сказал, что нет... Теперь же он обвиняет Макса в
ужасных вещах, даже грозил ему пистолетом. Поэтому я и думаю, что  он  не  в
себе. Может, удар, полученный при падении в голову, теперь сказывается?..
    Максимилиано пережил тяжелые минуты, когда, идя по коридору, увидел, как
распахнулась дверь комнаты Ракель и оттуда вышел босой, счастливый Антонио и
приказал Району накрыть ужин на  двоих  в  комнате  Антонио.  На  всю  жизнь
запомнит Макс улыбку Антонио, которой  он  одарил  его:  неотразимая  улыбка
победителя.
    Макс еле досидел до  конца  ужина,  бешенство  заслонило  от  него  все:
приличия, страх... Он бросился наверх и принялся колотить руками и ногами  в
дверь комнаты Антонио, но никто не открыл ему. Максу только послышался голос
Ракель, звавший Антонио. Макс резко повернулся и сбил с  ног  Рамона,  чинно
шествовавшего с подносом. Не обращая внимания, Макс кинулся к двери  Ракель.
Заперта! Рамон слышал, как он распахнул дверь, ведущую в  сад.  Тут,  подняв
голову от разбитой посуды, Рамон увидел вышедшего из комнаты Антонио.
     - Что случилось? Я слышал стук в дверь?
    Потрясенный Рамон только покачал отрицательно головой. - Не видел ли  он
сеньоры Ракель? - Он опять покачал головой. Антонио с подозрением  посмотрел
на Рамона и вернулся  к  себе.  Ракель  неподвижно  сидела  в  кресле  возле
туалетного  столика,  лицо  расстроенное,  покрасневшие  веки.  Она   нервно
вздрогнула, когда увидела перед собой Антонио.
     - Ты плакала? Почему? Только не говори, что  раскаиваешься!  Не  говори
ничего.  Когда  я  увидел  тебя  первый  раз,  признаюсь,  ты   мне   только
понравилась. Но теперь все иначе. Я  люблю  тебя  гораздо  сильнее,  чем  ты
думаешь. И я хочу, чтоб ты знала, мне не стыдно признаться,  что  я  впервые
чувствую к женщине такое... И  я  уже  не  в  том  возрасте,  Ракель,  чтобы
спокойно пережить разочарование. Подумай об этом, прошу...
     - Я боюсь, - вдруг ни с того ни с сего прошептала Ракель.
     - Чего ты боишься? Или кого? - склонился над нею Антонио.
     - Максимилиано.
     - Ты думаешь, я позволю ему причинить тебе хоть какой-то вред? Особенно
теперь. Тебя у меня никто не отнимет теперь. Верь мне. Чего ты пугаешься? Ты
же моя жена. Ведь так?
     - Мне нужно привыкнуть к этому, Антонио...
    Она ничего не сказала Антонио, что у ее страха есть причины. Пока он был
в душе, к ним в комнату рвался Макс.  Она,  не  докричавшись  до  Антонио  и
боясь, что Макс вот-вот выломает дверь, выскочила через балкон  в  сад,  где
затаилась в кустах и где встретил ее смешной коротышка. Нет, никогда  ей  не
будет здесь покоя!..
     - Антонио, позволь мне уйти к себе...
    Он печально проводил ее до двери. Но войти  в  свою  комнату  Ракель  не
успела, ее втолкнул туда Макс.
    Никогда еще Ракель не видела Максимилиано  таким  -  с  перекошенным  от
злобы лицом, заикающегося в сильном волнении или приливе желчи.
     - Где он? Где он? Г-г-где?..
     - Кто? Кого ты ищешь?
     - Антонио!
     - Он у себя в комнате. А что случилось?  -  Ракель  старалась  говорить
спокойно, хотя ее охватил озноб.
     - Недавно  он  был  здесь,   -   констатировал   прокурорским   голосом
Максимилиано.
     - Да, он был здесь. И что из этого следует?
     - Ты думаешь, я не видел, как он выглядывал из твоей комнаты раздетый?
     - Тебе-то какое дело? Какое право... - Ракель не договорила, он перебил
ее.
     - Ты идиотка! Шлюха! Шлюха!
     - Он мой муж, - собрав остатки мужества, прямо посмотрела ему  в  глаза
Ракель. - Я замужем за ним, и по твоей вине.
     - Что ж... если ты это сделала с ним...
    В этот  момент  Ракель  увидела  врывающегося  Антонио,  на  которого  с
кулаками набросился Макс.
     - Ради Бога! Нет! - закричала Ракель. - Пожалуйста, Антонио!  Макс!  Не
надо, пожалуйста, не надо!
    Но драка началась. Антонио, схватив Макса за грудки, бил его головой  об
стену. Макс ударом отбросил Антонио, и тот упал, повалив столик с  вазой.  А
Макс, сорвав абажур, уже кидал в него лампой. Ракель  зажмурилась  и  сквозь
свой раздирающий крик: "Антонио!" услышала  грохот  разлетающегося  оконного
стекла. Когда она открыла глаза, Антонио душил Макса.
     - Макс! Антонио!  Вы  сошли  с  ума!  -  Виктория,  влетев  в  комнату,
разнимала дерущихся. - Макс! Вы хотите убить друг друга?
     - А теперь убирайся из этого дома, или я засажу тебя в тюрьму до  конца
твоих дней! - Ломбарде потер саднившую руку.
     - Вы что, разума лишились окончательно? - голос  сеньоры  Ломбарде  был
еле слышен от волнения.
     - Если ты посадишь меня в тюрьму, Ракель сядет вместе со  мной!  Так  и
знай! - из-за плеча матери грозился Максимилиано.
     - Бога ради! Почему вы говорите  о  тюрьме,  Антонио,  Максимилиано?  -
металась между мужчинами Виктория.
    Но тут услышала она голос Ракель:
     - Хватит, Антонио, я уезжаю! Ломбардо бросился к ней, схватил за руку.
     - С ним - никогда! Ты поняла меня - никогда...
     - Вот как! И как же ты этому помешаешь? - криво улыбнулся  перекошенным
ртом Макс.
     - Как?.. - Антонио не успел ответить, как Максимилиано вновь набросился
на него.
     - Макс! Пожалуйста, - взмолилась Виктория. - Как ты  смеешь!  Ракель  -
жена Антонио!..
     - Даю тебе последний шанс. Или ты уберешься сейчас же или я  заявляю  в
полицию! - прокричал в лицо брату Антонио, крепко схватив того за обе руки и
не давая двинуться.
     - И что же ты скажешь в полиции? - не унимался Макс.
     - Не беспокойся!.. То, что мы оба хорошо знаем...
     - Что мы с твоей женой заранее были в сговоре, так?
     - Это неправда! - воскликнула  успокоившаяся  было  на  миг  Ракель.  -
Неправда!
     - Конечно, неправда! Ты была в сговоре Бог знает с  кем  еще!..  Мне-то
известно, это Виктория и Ломбард" ты можешь морочить голову...
     - Нет, и это неправда! Антонио, поверь!..  -  поникла  головой  Ракель,
видя, что оправдываться просто не в состоянии.
     - Максимилиано,  пожалуйста,  перестань!  -  Виктория  пыталась  как-то
остановить поток его слов.
     - Это неправда, Максимилиано, неправда, - твердила Ракель.
     - Ты уверена, что это неправда? - не унимался тот. - Уверена?
     - Я требую, чтобы мне, наконец, сказали, что здесь происходит. Антонио,
сынок, умоляю, не молчи, скажи, что тут происходит?!
     - Спроси у своего сына, Виктория. Он тебе лучше все объяснит.
     - Нет, это неправда, Антонио. - Словно в  бреду  восклицала  Ракель.  -
Клянусь тебе. Верь мне, прошу. Я не вынесу, если ты  будешь  думать,  что  я
обманула тебя. Не вынесу... Что ты собираешься делать, Антонио?
     - Не знаю, - Ломбарде молча пошел к двери. Ракель едва дождалась, когда
уйдут, наконец, и  Макс  с  Викторией.  Бешеный  Максимилиаио.  Не  желающий
уступать ему, Антонио... Встревоженная скандалом Виктория... Ракель без  сил
опустилась  на  кровать,  легла,  закрыла  глаза.  В  голове  гудело,  мысли
разбегались, она не в состоянии была сосредоточиться.
    Неслышно проскользнула в комнату Марта.
     - Ты уже знаешь? - не отрывая глаз, спросила Ракель.
     - О чем? - не поняла сестра.
     - О том, что Макс с Антонио подрались? Страшно было смотреть...
     - Что ты говоришь? А из-за чего?
     - Из-за меня.
     - Но что-то случилось, раз дело дошло до драки?
     - Не знаю, Марта... Я влюбилась, как последняя ....
     - Давно пора! И из-за этого они и подрались? Ты сказала Максу?
     - Макс сам догадался, что мы с Антонио... - не договорила Ракель.
     - Любите друг друга, - закончила догадливая Марта.
     - Да. Но речь не об этом.
     - Что-то ты темнишь, сестренка! Почему не скажешь мне все, как было?  -
любопытствовала Марта.
     - Дело в том... что мы были у меня в комнате, вместе... Понимаешь?
     - Ты хочешь сказать, что уже? - в восхищении вскочила Марта.  -  Ну,  и
как тебе показалось?..
     - Ради Бога,  Марта,  ты  ведешь  себя  неприлично!..  Я  не  собираюсь
делиться... - Ракель мучительно подбирала слова, - ...своим  первым  опытом.
Просто случившееся страшно все усложнило.
     - Ну, хорошо, хорошо, согласна! Молчу! Но что тебе сказал  Антонио?  Он
будет заявлять на Макса в полицию?
     - Не знаю, Марта. Он не захотел говорить. Просто ушел, и  я  боюсь,  он
может подумать, что я была и в самом деле в сговоре с Максом. Клянусь  тебе,
Марта, меня не столько страшит тюрьма, сколько то, что он  подумает,  что  я
его обманула...

Глава 17

Антонио решил во что бы то  ни  стало  раздобыть  доказательства  обмана
Макса. Он сам  не  смог  получить  их,  может  быть,  Пабло  окажется  более
удачливым, чем он. Нашли подходящую фотографию Макса,  Антонио  снабдил  его
всем  необходимым:  адреса  консьержки,  адвоката,   хозяина   меблированных
комнат... Всем им  Пабло  покажет  фотографию  брата.  И  они  должны  будут
засвидетельствовать,  что  именно  этот  человек  выдавал  себя  за  Антонио
Ломбардо.
    Эти доказательства нужны ему, Антонио, чтобы быть до конца  уверенным  в
своих предположениях насчет Макса; они нужны, чтобы раз и навсегда  положить
конец подозрениям относительно Ракель. Он верит ей, но как убедить  в  своей
правоте Викторию, Оскара, Камилу...
    Доктор Пласенсиа  решил  выслушать  и  третью  сторону  -  Максимилиано,
стараясь быть объективным в оценке событий, происшедших  в  семье  Ломбардо.
Конечно, он никогда бы не стал докапываться до сути, если  бы  не  Виктория,
которая возлагала на него все свои надежды, постоянно чувствуя его поддержку
и безмолвную многолетнюю любовь. Едва они остались вдвоем в кабинете,  Макс,
насупившись, на все  вопросы  Оскара  лишь  отрицательно  качал  головой,  с
остервенением повторяя:
     - Это неправда. Это все выдумки Антонио. Говорю тебе, Оскар, он сошел с
ума! Это неправда!..
     - Но Ракель мне это подтвердила, - осторожно прорвался Пласенсиа сквозь
поток брани и проклятий.
     - Что она тебе подтвердила? Что?..
     - Что ты и она задумали это дело. Вернее, что ты  это  сделал,  но  она
тоже была обманута.
     - Она лжет, - возмущался Макс. - Наверняка, она все это задумала вместе
с кем-то еще. Но не со мной, нет, нет!..
     - Твой брат в это не верит, Максимилиано. И знаешь, что хуже всего? Что
он, похоже, всерьез влюблен в эту женщину, утверждает, что она ему нравится,
что его влечет к ней. Но, мне кажется, тут дело гораздо серьезней. Иначе чем
объяснить его стремление защитить ее? И его ревность к тебе? Ты ведь тоже  в
нее влюблен? - неожиданно задал вопрос Оскар.
     - Я? Что ты!.. Она... просила меня помочь ей,  потому  что  не  выносит
Антонио, - смешался Альбенис.
     - Все это очень сложно, потому что мне Ракель  призналась,  что  и  она
любит его. А что ты можешь сказать об аварии самолета?
     - Насколько я знаю, там была какая-то неисправность в моторе... А  если
это не так и кто-то действительно пытался убить Ломбардо,  то  это  не  я...
Клянусь матерью!
    Снова  бессонная  ночь...  И  снова  все  мысли  Ракель   о   том,   как
несправедливо она наказана за свою любовь.  Снова  горькое  признание  самой
себе: только ее уход из этого дома решит все ее  проблемы.  Антонио  добился
желаемого, он отомстил Максимилиано. Но разве стала она женой Антонио?  Нет,
она узница своей любви, не войти, не выйти. Это слово все чаще  приходит  на
ум вконец выбившейся из  колеи  Ракель.  Чего  добивается  Антонио?..  Чтобы
Виктория окончательно возненавидела ее, как разрушительницу семьи  Ломбардо?
Уже и так ей никто не верит, ни единому ее слову... Антонио, нежно глядя  на
нее, твердит в ответ на все ее тревоги и опасения: "Для меня  важно  только,
любишь ты меня или нет... Это самое главное..."
    Окончательно потеряла покой  и  Виктория:  почему  Антонио  приказал  не
пускать ее сына в дом? И все из-за интриг этой женщины - ей  неприятно  даже
произносить теперь вслух ее имя. Она обманулась - Ракель оказалась вовсе  не
той, за которую себя выдавала...
     - Нет,  Ракель  ни  в  чем  не  виновата,  Виктория.  И  чтобы  ты   не
сомневалась, я скажу тебе всю правду... Максимилиано обманул  Ракель,  выдав
себя за меня. И женился на ней под моим именем.
     - Это неправда, неправда, сынок!
     - Нет, это правда. Макс подстроил аварию самолета, чтобы убить  меня  и
завладеть моим состоянием...
     - О, Антонио! Это ложь! Ложь! Чьи-то глупые выдумки! Кто тебе  об  этом
сказал? Она?
     - Да, Ракель. И ее отец. И самому мне удалось кое-что выяснить.
     - Я не верю... не верю... - рыдала Виктория. - Нет... нет...  этого  не
может быть! Мой сын не мог так поступить. Это ужасно, ужасно!..
     - Пожалуйста, Виктория, не плачь... Зная, как ты близко все  принимаешь
к сердцу, я тебе ничего не говорил... Чтобы не причинять тебе этой боли.
     - Просто это... это неправда! Ты ошибаешься, Антонио. Макс даже не  был
с ней знаком до ее  приезда  сюда.  Скажи  мне,  что  это  неправда,  сынок,
пожалуйста...
    Виктория бросилась навстречу к Максимилиано, когда тот  в  самый  разгар
объяснения ее с Антонио появился вместе с Оскаром Пласенсиа.
     - Макс! Скажи, что все это  неправда!  Что  все  не  так,  как  говорит
Антонио... Скажи мне!
     - Что ты  ей  наговорил  тут?  -  недовольно  хмыкнул  Альбенис,  увидя
растерянное лицо матери.
     - Я всего лишь сказал ей правду. Что ты  женился  на  Ракель  под  моим
именем... И что хотел убить меня.
     - Да как ты смеешь?! - Макс готов был броситься на Антонио.
     - А ну-ка успокойтесь! - вынужден был оборвать  спор  Оскар.  -  Ведите
себя разумно. Для того мы и здесь,  чтобы  все  окончательно  выяснить!  Ну,
Макс, начинай!..
    Но Максу, оказывается, нечего было сказать. Он так об этом и заявил  при
всех. Тогда Оскар попросил Антонио повторить все, что тот сказал ему при  их
недавней встрече.  И  Антонио  подробно,  не  упуская  деталей,  вернулся  к
событиям минувших четырех месяцев, подчеркнув, какую роковую роль сыграл  во
всех них его  брат,  Максимилиано:  о  свадьбе  Макса,  назвавшегося  именем
Ломбарде, о том, как тот утаил свое  положение,  выдавая  себя  за  простого
служащего; как снял в  Гвадалахаре  квартиру  на  его  имя,  как  специально
подстроил аварию самолета, чтобы после его смерти  все  наследство  получила
Ракель, а Макс спустя какое-то время женился на сеньоре Ломбардо...
    Выслушав все это, Максимилиано, повернувшись к Виктории и посмотрев ей в
глаза, с недоумением спросил:
     - Мама, и ты веришь во все эти выдумки?!
     - Антонио! - лицо сеньоры Ломбардо дышало негодованием. - Но  кто  тебе
сказал, что человек, задумавший этот дьявольский план, - Максимилиано?
     - Ракель, ее отец и он сам,  -  в  который  раз  за  эти  дни  повторил
Антонио.
     - Я?  Когда  это  я  говорил  тебе  об  этом,  когда?   -   всполошился
Максимилиано.
     - Ты не говорил об этом прямо, но давал мне понять, что это так.
     - Ты понимаешь все так, Ломбардо, как тебе хочется, потому что ты  меня
ненавидишь и хочешь уничтожить меня любыми средствами.  Мама!  Я  ничего  не
сделал из того, что он говорит, а если Ракель действительно замешана в  этой
истории, то она это сделала, вероятно, в компании с кем-то  еще.  Но  не  со
мной!
     - Может, Макс прав, сынок, - хваталась за эту версию Виктория. - Как ты
можешь больше доверять этой женщине, которая, как ты сам говоришь,  выдавала
себя за твою жену, чем Максу.
     - Я согласен с Викторией. Думаю, Антонио,  ты  позволил  ей  заморочить
тебе голову, - принял Оскар сторону Макса.
     - Но Макс же сам все признал, когда сказал, что я могу взять себе  все,
кроме Ракель!..
     - Одну минуту! Ракель мне действительно нравится, она  мне  симпатична,
но не более того. Просто ты, Ломбардо, стал ей противен так же, как  и  мне.
Поэтому я и помог ей бежать.
     - Разве ты не говорил мне, что любишь ее, Максимилиано?
     - Да ты сошел с ума, Антонио!
     - Антонио, пожалуйста, я уверена, что ты ошибаешься,  сынок.  Если  она
это все задумала, может, она обвиняет Максимилиано,  чтобы  самой  спастись,
потому что понимает, что ты никогда не выдашь полиции никого из твоей семьи?
     - Именно так, мама, именно так! - закивал Макс,  и  Антонио  в  сердцах
бросил ему:
     - Какой же ты трус!
     - А ты сумасшедший! - парировал довольный Макс.
     - Ради Бога, умоляю вас! Не надо оскорблять друг друга. Антонио, скажи,
у тебя есть доказательства тому, что ты говоришь, кроме  слов  Ракель  и  ее
отца? - успокаивал Оскар.
     - У меня будут доказательства, может быть, уже сегодня вечером, - видя,
что дальнейшие споры бесполезны, заявил Антонио. - Но как бы  там  ни  было,
это мой дом, и я не хочу, чтобы здесь жил кто-то, кто пытался убить меня.
     - Ты  никого  не  можешь  обвинять  в  этом,  потому  что  у  тебя  нет
доказательств, - отрезал Оскар. - И я не допущу, чтобы ты заставлял страдать
Викторию только потому, что увлекся  этой  женщиной,  которая  действительно
является преступницей. В этом-то ни у кого нет сомнений.
     - Ракель не преступница! Я никому не позволю плохо с ней обращаться или
оскорблять ее, даже тебе, Оскар, человеку, которого я  до  сегодняшнего  дня
уважал.
    Как Ракель после этого разговора посмотрит всем членам семьи Ломбарде  в
лицо?! Антонио рассказал ей, как в присутствии Оскара и Виктории Макс  нагло
все отрицал, и, естественно, и Оскар, и Виктория были в недоумении - Антонио
не убедил их в своей правоте. И просил  Ракель  пережить  несколько  трудных
недель, может быть, дней,  до  той  поры,  когда  все  прояснится,  -  Пабло
обязательно привезет из Гвадалахары доказательства правоты Ракель,  и  тогда
подонку Максу не отвертеться.
    Антонио взял Ракель за руки:
     - Ракель, ты должна быть спокойной и гордой, уверенной в себе -  только
так можно убедить сомневающихся в том, что ты ни в  чем  не  виновата.  И  я
люблю тебя. Я верю тебе и это главное...