Палома с беспокойством посмотрела на Олимпию:
    – Вы и правда собираетесь ехать к этому бандиту? Может, всё-таки лучше полицию вызвать?
    Олимпия устало вздохнула. Опять эта идиотка заговорила про полицию! Прямо страшно оставлять её здесь одну – вдруг сообщит им. Но и взять Палому с собой на встречу с Буйволом она не могла…
    Положение спас приход Валерии.
    – Мама, нам нужно поговорить – нам с тобой и Апарисиу, – протараторила она, проходя в гостиную. – Где он?
    Тут Валерия увидела Палому и осеклась. Её лицо исказилось от ярости.
    – ЧТО ЭТА ШЛЮХА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ?! – заорала она.
    Палома вся сжалась, как от удара.
    Олимпия поморщилась:
    – Ой, ну вот совсем не до ваших склок сейчас! Спрашиваешь, где Апарисиу? В руках у Буйвола!
    – ЧТО?! – ахнула Валерия. Потрясённая, она упала на диван.
    – Да, и Буйвол требует за него миллион!   
    – Миллион? – Валерия беспомощно захлопала глазами. – Но как же… У нас же нет миллиона… Что же делать, Господи… Может, эту проклятую кровать продать…
    – Ну да, поищи дурака, который тебе миллион за неё выложит, – съязвила Олимпия.
    – Но есть же ещё драгоценности…
    Любой, кто хорошо знал Валерию, по этим словам о драгоценностях, её драгоценностях, понял бы, как сильно она хочет спасти Апарисиу, и умилился бы такой великой сестринской любви. Но Олимпию чужие чувства никогда не волновали и не восхищали:
    – Хватит болтать глупости! Времени совсем нет – я только что договорилась с Буйволом о встрече! Сейчас я выезжаю к нему, а ты… – она заставила Валерию встать с дивана и потащила в кабинет. – Надо кое-что обсудить. Палома, подожди нас и ничего не делай, слышишь?
    Палома кивнула. Её лицо, обычно такое румяное, полнокровное, сейчас было бледным, как мел…

    – Я всё понял! – воскликнул Апарисиу, взволнованный своим внезапным озарением. – Мама сказала Марине, что мне нужны деньги! Конечно же, Марина раскошелилась – она же без ума от меня!
    – Если от тебя, значит, точно совсем без ума, – согласился Буйвол. – Ладно…
    Он вышел из квартиры, и Апарисиу услышал его голос за стеной:
    – Эй, Падре, вставай, помощь нужна!
    От мысли, что Буйвол сейчас приведёт сюда этого любителя «булок», Апарисиу покрылся холодным потом.
    Но встречи с жутким Падре удалось избежать – тот ничего не ответил Буйволу.
    – А, чёрт! – выругался Буйвол. – Что, Дракула, совсем твой дружок обкололся?
    – Ага… – послышался чей-то вялый голос.
    – Ладно, тогда давай ты. Пошли, денег на новые дозы заработаешь!
    – Ага…
    Назад Буйвол вернулся в компании очень тощего небритого мужика.
    – Видишь его, Дракула? – спросил Буйвол, указывая на Апарисиу.
    – Ага… – проговорил Дракула, глядя на парня совершенно прозрачными пустыми глазами.
    Буйвол открыл тумбочку и вытащил нож.
    – Держи! И это тоже! – Буйвол протянул Дракуле тесак и свои ручные часы. – Посидишь тут с ним, и, если через два часа… – он ткнул пальцем в часы, – то есть, если стрелка будет вот здесь, а меня всё ещё не будет, перережешь ему глотку, понял? Вот тебе деньги за работу.
    – Ага… – Дракула взял деньги, сунул, не считая, в карман и сел на стул.
    – Он наверняка будет сулить тебе ещё больше денег, если ты его выпустишь, – продолжал Буйвол, – но ты же понимаешь, куда я засуну тебе эти деньги, даже если они у него и найдутся?
    – Ага…
    Этот ответ, произнесённый так же безразлично, как и все предыдущие, не очень убедил Буйвола, поэтому он решил подстраховаться и, достав из тумбочки кляп (держал для секса, вместе с наручниками и ножом), сунул Апарисиу в рот.
    – Это чтобы тебя, как говорит Падре, «не вводили в искушение», – с усмешкой пояснил он Дракуле…
    После ухода Буйвола Дракула какое-то время вертел в руках нож, рассматривая со всех сторон, а затем вдруг кольнул себя в руку. Из ранки побежала кровь. Дракула тут же припал к ней носом, на губах появилась блаженная улыбка. От этого зрелища Апарисиу замутило. Нет, нельзя ему на такое смотреть – если его вырвет, то с кляпом во рту он захлебнётся собственной блевотиной. Но и закрывать глаза тоже нельзя, когда ты наедине с таким психом…

    Спустя полчаса…
    Дверь в квартиру Буйвола была приоткрыта.
    – Эй, ты где? Давиде! – крикнула Олимпия, проходя внутрь.
    Тишина. Тогда Олимпия решила обойти комнаты.
    Обход занял немного времени – квартира состояла только из спальни, кухни, туалета и балкона. По спортивным принадлежностям (гантели, гири, штанга, боксёрская груша) Олимпия поняла, что это не какое-то «левое» жилище, арендованное Буйволом специально для их встречи, а место его постоянного жительства. Обстановка была, что называется, «спартанской» – никаких понтов, только необходимое. «Для чего же он тогда такими делами занимается – бои, убийства за деньги? – недоумевала Олимпия. – На старость, что ли, копит?». Ей, помешанной на роскоши, было не понять, что Буйвола лишние вещи просто-напросто раздражали (и даже лишние живые существа, если вспомнить печальную судьбу отцовской собаки), ассоциировались с мусором. В квартире царили идеальная чистота и порядок, и у любой, даже самой придирчивой женщины создалось бы впечатление, что тут живёт мужчина во всех отношениях положительный, настоящее сокровище среди холостяков, и нужно брать его как можно скорее, пока не опередили. Но этим женщинам стоило бы увидеть его вторую квартиру – грязную, обшарпанную, настоящий притон, где проявлялась другая сторона Буйвола. Если бы увидели, не исключено, что самые образованные из них вспомнили бы историю про доктора Джекилла и мистера Хайда…
    В спальне Олимпия увидела огромную кровать. У неё перехватило дыхание. Ну да, конечно, у ТАКОГО мужчины должна быть именно ТАКАЯ кровать. Олимпия медленно провела рукой по покрывалу, представляя, что он сейчас тут, лежит голый, со своими накачанными ногами, и призывно смотрит на неё…

    А Буйвол и в самом деле был тут, только не голый, а в одежде, и не на кровати перед ней, а у неё за спиной. Какое-то время он с усмешкой наблюдал за её движениями, а затем топнул ногой.
    Олимпия резко обернулась.
    – Ой, как ты меня напугал… – пробормотала она.
    Буйвол хмыкнул:
    – Вот уж никак не думал, что вы из пугливых.
    Он стоял перед ней в дверном проёме – в футболке и джинсах, с обнажёнными мускулистыми руками и с пистолетом за поясом. Весь его облик воплощал силу и опасность – сочетание, от которого у Олимпии бежали мурашки по коже…
    – Чего же ты так долго не выходил? – спросила она.
    – Хотел убедиться, что вы тут одна, – ответил Буйвол.
    – Что ж, я одна, – она с улыбкой посмотрела на него. – Точнее, нас теперь двое, и я очень рада тебя видеть, Давиде…
    – Эй, у нас тут что, светская тусовка? – огрызнулся он. – Начнём с того, что я Буйвол, и уж поверьте, заслужил это прозвище. И давайте ближе к делу – где деньги? – он кивнул на маленькую дамскую сумочку у неё на плече. – Туда бы вы такую сумму никак не запихнули.
    – А нет денег. У нас нет миллиона, – Олимпия произнесла это спокойным безмятежным тоном, будто и в самом деле вела пустую светскую беседу.
    Зрачки Буйвола угрожающе сузились.
    – Вы что, за идиота меня держите?! На что вы вообще рассчитывали, когда ехали сюда без денег? Или… – тут его осенила догадка. – Порешить меня думали, да? Как ваших мужей? – он быстро вытащил из-за пояса пистолет, взвёл курок и направил на Олимпию. – А ну-ка покажите, что у вас в сумке!
    Олимпия расхохоталась. Сейчас, даже находясь под дулом его пистолета, она чувствовала себя прекрасно, потому что ясно видела – инициатива перешла к ней, и этот шикарный самец будет играть по её правилам. Она чётко знала, что должна сказать и что сделать…
    – Интересует моя сумка, значит? Думаешь, я там оружие припрятала? Что ж, смотри, – она вытряхнула содержимое сумки на кровать. – Как видишь, ни пистолета, ни ножа, ни шприца с ядом. Я даже больше тебе скажу – на мне тоже ничего нет. И, чтобы ты в этом не сомневался… – одним рывком она скинула с себя платье. – Видишь, абсолютно ничего. Моё единственное оружие – это моё тело.
    И это было мощное оружие. Теперь настал черёд Буйвола пускать слюни. Для сорокапятилетней женщины, дважды перенесшей роды, Олимпия выглядела великолепно – высокая, фигуристая, с длинными ногами и плоским животом. Чёрное кружевное бельё выгодно подчёркивало белизну тела. А ведь это бельё она надевала, когда собиралась на оглашение завещания и никакого интима у неё в планах не было. Но в выборе своих туалетов Олимпия с юных лет следовала принципу «Всегда будь готова раздеться»…
    – А миллиона у нас нет, – Олимпия подошла к Буйволу поближе (так, что его пистолет касался её груди), поднесла руки к его лицу, сцепила их одна об другую, а затем разжала и, словно фокусник ребёнку, продемонстрировала ему пустоту. – Оп! Чисто физически его нет, понимаешь? Сейчас тебе его из нас не выбить, что бы ты ни сделал.
    – Что бы я ни сделал, значит? – задумчиво повторил Буйвол. – Даже если ногу вашему сынку отрублю и язык отрежу?
    Олимпия улыбнулась и покачала головой:
    – Если ты отрубишь ему ногу и отрежешь язык, то себе же и навредишь – одноногим и немым ему будет гораздо сложнее обхаживать Марину и добывать твой миллион.
    – Марину? Да, он говорил мне про неё. Так это что, правда, она и в самом деле течёт от него? – спросил Буйвол.
    Олимпия рассмеялась:
    – Он прямо так и сказал? Ох уж эти мужчины… Что ж, так глубоко я в неё не вглядывалась, но одно могу сказать точно – она на нашей стороне, сочувствует нам. А если мужчина и женщина на одной стороне, есть шанс, что они могут оказаться в одной постели, – она лукаво глянула на Буйвола. – Между прочим, мы с тобой тоже на одной стороне…
    – Да неужели? – фыркнул Буйвол. – Я хочу получить свой миллион, а вы не хотите мне его дать. Где же тут «одна сторона»?
    – Не «не хочу», а «не могу». Но дело даже не в этом – дело в тебе… – тут Олимпия поморщилась и похлопала рукой по пистолету (при этом словно ненароком задев пальцы Буйвола). – Ой, да убери уже эту гадость – мешает!
    Буйвол повиновался и сунул пистолет обратно за пояс.
    Не сводя с него горящих глаз, Олимпия обняла его обеими руками за шею.
    – Да, дело в тебе, в том, чего ты хочешь, – прошептала она, проводя языком по губам. – Ты уверен, что сейчас, именно сейчас, больше всего хочешь получить миллион? Я же чувствую, на самом деле тебе нужно совсем другое. И мне тоже. А значит, как я и сказала, мы с тобой на одной стороне – на стороне страсти. Так отдадимся же ей!
    Буйвола трудно было смутить, но от такого явного, бесстыдного напора он совсем растерялся.
    – Я никогда тут этого не делал… – пробормотал он, пытаясь оторвать от неё взгляд (но ничего не получалось – её тело манило). – Моё жильё храм…
    – Ну, а я богиня, достойная этого храма. Разве нет? – Олимпия отпустила его и, немного отойдя назад, повертелась перед ним, давая как следует полюбоваться ею. – Кому в этом разбираться, как не тебе – ты же и сам настоящий греческий бог. Аполлон… – она вновь подошла к нему, положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. – Мы с тобой принадлежим к одному виду, Буйвол – мы оба над обычными смертными. Нам плевать на чужие жизни, мы легко переступаем через них. Люди просто куклы, в которые мы играемся, а на самом деле вокруг нас пустыня. Но от одиночества устаёшь. Какое это счастье, правда – вдруг встретить РАВНОГО…
    Обняв его за шею, она прижалась к нему и с силой впилась в губы.
    И крепость пала – обхватив Олимпию обеими руками, Буйвол потащил её к кровати…

    – Ну, как я тебе? – проговорила Олимпия. Язык её еле ворочался – ни дать, ни взять наркоманка после приёма сильной дозы. Что ж, секс тоже может стать наркотиком, она всегда это знала. Правда, раньше она выступала только в роли наркодиллера, «подсаживала» мужчин на себя. Но ТАКОГО мужчины у неё не было никогда…
    – Неплохо, но бывало и получше, – ответил Буйвол. Он растянулся на кровати рядом с Олимпией, положив обе руки себе под голову.
    – Ну ты хам… – она царапнула его по щеке.
    Он улыбнулся:
    – Ладно, не обижайся, в моём списке ты не на последнем месте. Своё дело ты знаешь не хуже тех проституток, которых я нанимаю постоянно.
    – Нанимаешь? – переспросила Олимпия, не в силах поверить, что за доступ к такому великолепию кто-то ещё и деньги имеет наглость брать.
    – Да. Но сюда я их не вожу, в этом смысле ты точно первая, – добавил Буйвол.
    – Вот как? Обычно ты, значит, с девками в мотелях встречаешься? – уточнила Олимпия.
    – Нет, у меня для этого есть специальное место, – ответил Буйвол.
    – Специальное место для свиданий? – Олимпия улыбнулась. – Наверно, там очень романтично.
    – Да, очень… – Буйвол с усмешкой взглянул на неё. – Надо будет как-нибудь сводить тебя туда. У меня там много интересных вещей…
    – С тобой я и в ад пойду, – прошептала она, целуя его в сосок и с наслаждением вдыхая его запах.
    – О, какие фантазии. Тогда тебе там точно понравится…
    Неожиданно Буйвол схватил её за волосы и дёрнул на себя. От боли Олимпия вскрикнула.
    – Ты только не забери себе в голову, что из-за наших весёлых потрахушек я забуду про свой миллион, подруга, – проговорил он, наматывая её волосы на кулак и глядя ей в глаза. – Вы мне всё ещё должны, учти это. Просто я дал вам отсрочку, чтобы твой сынок смог обработать эту богачку.
    – Конечно, конечно, – Олимпия погладила его по щеке. – Не волнуйся, красавчик, никто не собирается тебя кидать. В конце концов, я всегда буду у тебя под рукой.
    – Под рукой? – переспросил Буйвол, и тут же схватил рукой её за грудь.
    – Под рукой, – повторила Олимпия, и схватила его за яйца.
    Они улыбнулись друг другу – два равных партнёра. И для него, и для неё это было необычно…

    Сообщив Валерии последние новости, Олимпия отправилась на вокзал, чтобы вернуть чемодан с деньгами обратно в машину. С Буйволом она к тому времени уже рассталась – он уехал на свою вторую квартиру, освобождать Апарисиу (Олимпия не забыла попросить его не рассказывать Апарисиу об их сексе).
    И вот, Апарисиу благополучно вернулся к сестре и матери и лежал в своей спальне, приходя в себя от пережитого стресса. Валерия сидела на кровати с ним рядом, а Олимпия устроилась на стуле.
    – Всё-таки интересно, как ты заставила этого головореза забыть про деньги и отпустить его? – спросила Валерия.
    Олимпия быстро глянула на дочь. Раз Валерия об этом спрашивает, значит, Палома ничего не говорила ей про чемодан с деньгами. И это очень хорошо…
    – Ничего он не забыл. Просто я объяснила ему, что большинство денег Лукаса унаследовала Марина, и уговорила его подождать, пока Апарисиу её окрутит, – ответила она.
    Валерия тяжело вздохнула:
    – Хорошо, конечно, что он повёлся на такую чушь, но что мы будем делать, когда он поймёт, что этого никогда не произойдёт?
    – Чушь? Не произойдёт? – Апарисиу приподнялся на кровати и приложил ладонь ко рту наподобие рупора. – Земля вызывает Валерию, приём! Алло, сестрёнка, ты всё ещё здесь, в этом доме! Дом теперь принадлежит Марине, но она не выселяет тебя. Ни на какие мысли не наводит? Она меня ХОЧЕТ, и поэтому подмазывается к тебе, – он откинул голову на подушку. – Готовься, скоро у тебя появится новая «лучшая подруга». Ты будешь её мостиком ко МНЕ.
     – Ну, даже не знаю, – проговорила Валерия. – Не все же такие дурочки, как Алина.
    – То, что она в меня влюбилась, совсем не значит, что она дурочка, – ответил Апарисиу оскорблённым тоном.
    Валерия фыркнула:
    – Вот прямо таки и влюбилась? Ты так уверен в своей неотразимости?
    – Я уверен в том, что ты всё ещё в этом доме, её доме, – отрезал Апарисиу. – Это неоспоримый факт. А теперь ответь, чем, кроме страсти ко мне, можно объяснить, что она не спешит выставить тебя за дверь и заселиться сюда самой?
    Валерия задумалась, но так и не смогла ничего придумать (она в принципе не могла представить, что могло заставить кого-то отказаться от собственного дома – каждый же судит по себе, а в её семье от халявных особняков не отказывались).
    – Смешно, если это действительно так, – произнесла она.
    – Это не смешно, это ЖИЗНЬ – женщины теряют голову из-за красивых мужчин, – Апарисиу улыбнулся. – Обратное тоже бывает, но тут бедняжка опоздала – рыжевласая принцесса покорила меня. Впрочем, и Марина тоже по-своему привлекательна. Думаю, я неплохо устроюсь – и физически, и финансово. Выманю у неё этот паршивый миллион и отдам Буйволу, а всё остальное МОЁ…
    – С Буйволом больше вообще не встречайся, все дальнейшие контакты только через меня, – заявила Олимпия.
    – Да с удовольствием! – Апарисиу поёжился. – Близко больше не подойду к этому животному.
    Валерия удивлённо посмотрела на мать:
    – Собираешься общаться с ним сама? А ты уверена, что это безопасно? Этот Буйвол жуткий тип.
    – Если у тебя когда-нибудь будут свои дети, ты поймёшь, на что способна МАТЬ, – с пафосом изрекла Олимпия.
    – Хорошо. Но мне нужно вам ещё кое-что рассказать… – и Валерия поведала им о своём столкновении с Фелисией на кладбище.
    Это произвело эффект разорвавшейся бомбы – Апарисиу и Олимпия разом вскочили с мест.
    – Почему же ты до сих пор молчала?! – простонал Апарисиу, хватаясь за голову.
    – Да потому что дебилка она! Дегенератка, тварь слабоумная! – орала Олимпия. – Это же надо было додуматься – выбалтывать такое на открытой местности, где любой может услышать!
     – Я не могла держать это в себе после того, как он меня так унизил! – крикнула Валерия. – Мне нужно было выговориться, высказать ему всё!
    – Кому высказать – мертвецу? Идиотка!
    Олимпия замахнулась, чтобы ударить дочь, но Апарисиу перехватил её руку.
    – Ладно, хватит! Всё решаемо, нужно снова связаться с Буйволом.
    – Что?! – Валерия была потрясена. – Ты только вырвался из его лап и снова к нему хочешь?
    – Я? Нет, конечно. Ты же слышала, что сказала мама – все контакты с ним теперь только через неё. Вот пусть и передаст ему, чтобы он решил для нас проблему с этой тёткой, – пояснил Апарисиу.
    – Совсем спятил?! – вскричала Валерия.
    – С чем именно ты не согласна? – осведомился Апарисиу. Теперь, увидев быстрое решение проблемы, он был абсолютно спокоен.
    – И ты ещё спрашиваешь?! Мы же собирались убить только Лукаса, и больше никого! А что в итоге? – Валерия начала загибать пальцы. – Я подговариваю Рамиру убить Боржеса в тюрьме, и мы передаём ему для этого нож. Буйвол убивает отца Боржеса. А теперь ты говоришь, что он должен ещё и тётку убить! Сколько это будет продолжаться?
    – Столько, сколько нужно, чтобы мы остались на свободе, – ответил Апарисиу, вновь растягиваясь на кровати.
    – Апарисиу прав, – произнесла Олимпия. – Нельзя допустить, чтобы тётка Боржеса начала болтать. Сейчас же еду к Буйволу.
    – Да вы что, думаете, её болтовня многого стоит? Ну так слушайте же!
    Валерия настроила свой мобильник на громкую связь и выбрала нужный номер.
    – Да? – послышался в трубке мужской голос.
    – Густаву, извини, что я звоню тебе вот так неожиданно, но мне очень, очень нужно с тобой поговорить, – пролепетала она.
    – Да, конечно, я тебя слушаю!
    – Мне очень нужна твоя помощь. Я… я совсем запуталась, – проговорила Валерия дрожащим голосом.
    – Скажи, где ты, и я приеду! – заявил Густаву.
    – Нет-нет, что ты! Нам же нельзя встречаться, пока не закончится дело, и я ни за что не наврежу твоей карьере, – Валерия вздохнула. – Но как раз с делом и могут возникнуть проблемы. Понимаешь, сегодня состоялось оглашение завещания Лукаса, и он… Боже, как мне трудно это говорить, тем более тебе... – она замолкла, будто бы не в силах продолжать.
    – Мне ты можешь сказать всё, что угодно, – ласково проговорил Густаву.
    – Спасибо, милый, для меня это очень важно… В общем, он завещал мне кровать из нашей спальни. Только кровать и ничего больше, ты можешь себя представить? – Валерия всхлипнула. – Ладно бы просто ничего не завещал – меня это не волновало, я же не за деньги его замуж выходила, а потому, что любила его…
    Апарисиу не выдержал и расхохотался. Валерия быстро закрыла ему рот свободной рукой.
    – Но такой подачкой он ясно показал, как ко мне относился – как к проститутке, к женщине для удовольствий! И его адвокат огласил это, при свидетелях. Я готова была умереть от стыда!
    – Это не тебе, а ему должно быть стыдно, что он такой примитивный, думал только о сексе и не смог разглядеть тебя по-настоящему! – с негодованием воскликнул Густаву. – Просто в голове не укладывается, что он мог так тебя оскорбить после того как ты отдала ему всю себя – свою красоту, свою молодость, свою любовь. Он не заслуживал тебя!
    – Да, теперь я это понимаю, – согласилась Валерия (Апарисиу тем временем давился от смеха под её ладонью). – И знаешь, что самое страшное? Я жалею, что не я его убила.
    – Ещё бы! Ты не должна корить себя за такие мысли, Валерия – на твоём месте про этого мерзавца так бы подумала любая, – заявил Густаву.
    – Да, но я не просто это подумала – я это сказала. Сразу после оглашения я поехала на кладбище, чтобы высказать ему всё, что думаю о нём, и сказала это вслух, прямо у его могилы – как мне жаль, что я не убила его лично. И меня услышали... – Валерия снова всхлипнула. – Это было ужасно – откуда ни возьмись вдруг появилась эта женщина и налетела на меня с обвинениями! И всё из-за каких-то глупых слов.
    – Женщина? – переспросил Густаву. – Какая женщина?
    – Она сказала, что её зовут Фелисия Боржес и что она тётка Антониу Боржеса, – ответила Валерия.
    – Да-да, я видел её.
    – А я вот увидела её впервые, и это… – Валерия вздохнула, – это было ужасно, Густаву. Такое ощущение, что она сошла с ума! Она угрожала мне, говорила, что это из-за меня её племянник в тюрьме и что она упрячет меня за решётку.
    – Не бойся её, Валерия. Мы живём в правовом демократическом государстве, и любое обвинение должно быть подкреплено доказательствами, – сказал Густаву. – Понятно, что бедная женщина тронулась умом от отчаяния, а твои неосторожные слова пробудили в ней надежду, и она что угодно готова нафантазировать, лишь бы вытащить своего племянника-подонка из тюрьмы. Но никто не станет принимать всерьёз её бред.
    – Правда? Это действительно так, Густаву, ты говоришь это не просто чтобы утешить меня? – допытывалась Валерия.
    – Конечно. Слава Богу, в Бразилии давно прошли те тёмные времена, когда полицейские участки были переполнены доносами и сажали за одни только слова, – заявил Густаву.
    – Спасибо. Мне важно было услышать это от тебя, Густаву. Она же наверняка придёт к тебе, и я бы не перенесла, если бы ты ей поверил, для меня это было бы страшнее любого суда, – с чувством сказала Валерия.
    – Никто не сможет заставить меня думать о тебе плохо. Я никому не позволю запачкать тебя ложными обвинениями, – пообещал Густаву.
    – Как же мне повезло, что я повстречала тебя, – проговорила Валерия с нежностью. – Поговорила бы с тобой ещё, но меня мама зовёт. Созвонимся завтра в наше обычное время. Спокойной ночи.
    – С тех пор, как мы познакомились, у меня не было ни одной спокойной ночи – каждую ночь я провожу с тобой, ты снишься мне, – признался Густаву. – Но я только рад, и жду этих снов. До завтра!
    Валерия закрыла мобильник и торжествующе посмотрела на Олимпию, а затем перевела взгляд на Апарисиу:
    – Ну что, паникёры, успокоились теперь?
    – Мммм! – Апарисиу чмокнул её в ладонь. – Ты была великолепна, сестрёнка. Ей-Богу, иногда я жалею, что сам не родился женщиной.
    – Вот и пускай теперь эта тётушка попробует начать свою бездоказательную болтовню. Только в смешном свете себя выставит. А знаете, что смешнее всего? – проговорила Валерия, зевая и потягиваясь. – Там, на кладбище, она с кулаками меня бросалась, а я тут ей жизнь спасаю. И ведь даже если сказать ей об этом, всё равно не оценит…
    – Да ей уже ничего не поможет. Сам Бог против её семейки и за нашу, если расследовать убийство выпало такому недоумку, – с усмешкой произнёс Апарисиу.
    Валерия легонько хлопнула его по щеке:
    – Не называй его так! Он серьёзный достойный человек, ты и мизинца его не стоишь, бездельник! Ты вообще думаешь заняться чем-нибудь по жизни? Это мы с мамой женщины и можем не работать, а ты всё-таки мужчина.
    Как и любого принципиального паразита, Апарисиу это предложение возмутило до глубины души.
    – Это самый настоящий дремучий сексизм – по умолчанию воспринимать мужчину как рабочую лошадку! – воскликнул он. – С теми деньгами, которые достались Марине, можно вообще не работать – достаточно вложиться куда-нибудь повыгоднее и жить на барыши. Конечно, вряд ли она сразу с этим согласится и уйдёт со своей работы – от старых привычек трудно отказываться, особенно от вредных. Ну и пусть себе работает, а я буду наслаждаться жизнью и радовать её.
    – Ага, пока в один прекрасный день она не застукает тебя с Паломой. То-то порадуется, – съязвила Валерия.
    – Точно, точно. Твои отношения с этой девчонкой могут быть опасны… – произнесла Олимпия.
    – Да бросьте вы, – отмахнулся Апарисиу. – Палома же не какая-нибудь стерва и скандалистка.
    – Стерва-не стерва, но брак разрушить может отлично – посмотри на меня, – буркнула Валерия. – А ты ещё даже не женился на Марине.
    – Ничего Палома не разрушала, – возразил Апарисиу. – Это всё от Лукаса шло, это он решил тебя бросить. А если бы не решил, Палома бы это приняла. Она совсем не требовательная.
    – Ладно, тебя всё равно не переубедить! Будем надеяться, что она и правда знает твоё место. Кстати! – вспомнила Валерия. – Я обещала, что ты ей перезвонишь.
    – Ага, сейчас, – Апарисиу потянулся к мобильнику. Но Олимпия его остановила:
    – Ой, да спит она уже давно! Не беспокой её больше сегодня, дай отдохнуть – бедняжка столько волнений перенесла…

    Вернувшись в свою спальню, Олимпия тут же позвонила Максу.
    – С Апарисиу всё в порядке, он дома, – сообщила она.
    – Слава Богу! Больше эти люди его не побеспокоят, ты отдала им весь долг? – уточнил Макс.
    – Да. И я хотела тебя ещё кое о чём попросить… – Олимпия сделала паузу – сейчас она перешла к самому главному, к тому, для чего на самом деле звонила ему. – Не говори Апарисиу, что Марина заплатила за его спасение. Во-первых, она сама хотела сохранить анонимность, а во-вторых, она ему нравится, и есть шанс, что она хорошо на него повлияет, заставит изменить свою жизнь к лучшему, но, если он узнает, что она потратила на него столько денег, это может оттолкнуть его от неё, – Олимпия вздохнула. – Он такой гордый, такой самолюбивый – настоящий мужчина, со всеми вашими достоинствами и недостатками. Никогда бы он не взял денег у женщины, и если узнает, что такое случилось помимо его воли, то совсем изведёт и себя, и её.
    – Да-да, конечно, я понимаю. Многие отношения рушатся из-за того, что мужчина чувствует себя слабее женщины, и чаще всего как раз из-за финансовой стороны, – заметил Макс.
    – То-то и оно… Но даже если бы я просто сказала ему про деньги, без упоминания Марины, у него обязательно возник бы вопрос, откуда я могла взять целый миллион – он же знает, что положение у нас бедственное и никаких источников нет, – продолжала Олимпия. – То есть, мне всё равно пришлось бы рассказать ему про Марину. Вот почему, чтобы избежать лишних вопросов, я умолчала про деньги и сказала, что просто разжалобила тех бандитов.
    – И что же, он поверил, что бандиты такие жалостливые? – удивлённо спросил Макс.
    – Да, поверил. Я была убедительна. Для меня это было очень тяжело – лгать своему ребёнку, – проговорила Олимпия с надрывом, – но я пошла на это ради него же. Ты и не представляешь, на что способна МАТЬ. И пусть для него это так и останется, пусть вообще ничего не знает о деньгах. Ты можешь мне это пообещать?
     – Клянусь, от меня Апарисиу не узнает ничего, – заявил Макс.
    – И Валерия тоже, Макс, – добавила Олимпия. – А Марина пусть никогда не узнает, что Апарисиу и есть тот человек, которого она спасла. Вообще никто не должен знать, что ты передавал мне деньги для Апарисиу, понимаешь? Это должно быть только нашей тайной, тайной двоих – благородного мужчины и благодарной женщины.
    – Никто не узнает, – твёрдо сказал Макс. – Я умею хранить тайны.
    – Спасибо, милый. Ты мой ангел-хранитель…
    Закончив разговор с Максом, Олимпия задумалась…

    Следующим утром…
    Олимпия осторожно приоткрыла дверь в спальню Апарисиу. Как она и ожидала, он спал. Очень-очень тихо она прокралась в комнату и, то и дело озираясь на спящего сына, взяла с тумбочки его мобильник и начала просматривать список контактов. Где-то здесь должен быть номер Паломы. Ага, вот. Так и написано: «Палома»…
    Повторяя про себя этот номер, Олимпия положил мобильник на место и вышла из спальни Апарисиу. Далее её путь лежал в спальню Валерии. Та тоже спала (какое же счастье, что она вырастила таких лежебок – половина одиннадцатого, а оба дрыхнут беспробудно…). По-прежнему соблюдая осторожность и стараясь не шуметь, Олимпия вытащила из верхнего ящика тумбочки ключи от машины Валерии…

    Олимпия специально за весь разговор ни разу не сказала имени своего сына – понимала, что после того, что она собиралась сделать, начнётся расследование и будут проверять последние звонки на телефон жертвы, а значит, нужно избегать любой конкретики, которая могла бы вывести на неё. По этой же причина она звонила Паломе не со своего мобильника, а с «левого», который только что купила и который после разговора тут же разобрала на части, вышла из машины и выбросила останки в урну, в лучших традициях героев «Во вся тяжкие» (сама Олимпия не жаловала сериалы, но тут глянула несколько серий по совету Лукаса, который начал смотреть этот сериал ради линии одного второстепенного персонажа, своего коллеги).
    Покончив с мобильником, Олимпия вернулась в машину. Не в свою – для предстоящей операции она выбрала машину Валерии. Конечно, в идеале всё должно произойти очень быстро и никто не запомнит номер машины, которая собьёт девушку и тут же унесётся прочь (и камеры номер тоже не зафиксируют – Олимпия специально выбрала для встречи с Паломой неблагополучный район, где местные вандалы избавились от «электронных глаз») , но кто знает, вдруг на месте окажется кто-нибудь шибко наблюдательный – например, какая-нибудь бабка, которой больше нечем заняться. На этот случай требовалось заранее подстраховаться, и Олимпия подстраховалась. Собственно, уже после убийства последнего мужа, когда она чуть не угодила за решётку, ей стало абсолютно ясно, что в таких делах обязательно нужен кто-то, кого можно будет скормить правосудию. Этому она научилась сама, этому же учила своих детей. В прошлый раз Олимпия, Апарисиу и Валерия выбрали на «убой» Антониу Боржеса. Теперь наступил черёд Валерии. Выглядеть будет очень правдоподобно – жена убивает любовницу мужа, из-за которой их брак фактически распался. Даже Апарисиу на это купится, тем более что Валерия и его отношения с Паломой, мягко говоря, не одобряла. Если же всё пойдёт совсем уж плохо – что ж, она просто смоется от этой парочки недоразвитых и от полиции за границу вместе со своим миллионом и с новыми документами (поддельный паспорт Олимпия приобрела, ещё когда они планировали убийство Лукаса, втайне от своих детей-сообщников. Ради этого ей пришлось продать обручальное кольцо, оставшееся у неё от последнего мужа. Ей всегда было очень тяжело расставаться с драгоценностями, но ничего не поделаешь – как говорится, «не жалко колец, лишь бы пальцы сберечь»). Впрочем, Олимпия была настроена оптимистично и считала, что всё это не понадобится. Никто не успеет запомнить номер машины, а Палома просто отойдёт в мир иной, и никто не расскажет Апарисиу про миллион, и он будет обхаживать богатую наследницу и увеличивать их общее благосостояние, не отвлекаясь на всякие рыжевласые глупости…

    С освобождением Тони, однако, всё было совсем не так просто…
    – Как это «нет оснований»?! – вскричала Фелисия. – Вы это серьёзно?
    – В этом кабинете я серьёзен всегда, – холодно сказал Густаву.
    – То есть, я вам сообщаю, что другой человек признался в убийстве, в котором обвиняют моего племянника, а вы мне говорите, что нет оснований для его освобождения? Да как это так?! – Фелисия была вне себя от гнева. – Что вы за полицейский такой, если игнорируете признание в убийстве?
    – Вообще-то вы близкая родственница единственного подозреваемого, то есть, заинтересованное лицо, так что я мог бы усомниться, что вы и правда слышали это так называемое признание, – увидев, что Фелисия рвётся снова что-то сказать, Густаву поднял ладонь, призывая дать ему закончить. – Заметьте, я даже не пытаюсь идти этим путём, я готов поверить вам! Да, вы слышали, как жена Лукаса Моты говорила на его могиле о том, как ей жаль, что не она его убила. Но ответьте мне, пожалуйста, где в этих словах признание в убийстве? Скорее уж прямо противоположное – из её слов можно сделать вывод, что она не убивала.
    – Не убивала лично, но причастна к этому! Она так и сказала там, на кладбище – что хотела его убить, но мать её отговорила! – настаивала Фелисия.
    «Мать? Валерия не говорила мне, что упоминала мать». Что ж, для Густаву это означало только одно – тётка Боржеса хватается за чужие глупые слова как за соломинку, задним числом добавляет к ним всякие новые подробности вроде «матери» и сама себя убеждает, что слышала именно это. Типичная женская черта, механизм распространения сплетен. Но тут, конечно, не сплетни, тут всё куда серьёзнее – бедная женщина совсем помешалась от горя, выдаёт желаемое за действительное. И это она ещё не знает, что её брата убили тоже по приказу её племянника, о котором она так печётся…
    – Всё это не-до-ка-зу-емо, – произнёс Густаву по слогам, призвав на помощь всё своё терпение. – Вы и ваш брат годами твердили о том, как ненавидите Лукаса Моту и желаете ему смерти, но это не делает вас убийцами. Так почему же вы считаете основанием для обвинения аналогичные слова его жены? Между прочим, у Валерии для гнева причин было побольше, чем у вас.
    – Побольше причин?! – Фелисия чуть не задохнулась от возмущения. – Да как у вас язык повернулся такое сказать?! Нам Лукас Мота всю жизнь исковеркал!
    – Но вам не пришлось жить с ним под одной крышей, как пришлось ей, и терпеть унижения от него даже после его смерти! – резко (при таком кощунственном сравнении уже никакое сочувствие не срабатывало) ответил Густаву. – Да, в приступе вполне понятного гнева Валерия могла сказать то, что вы слышали, но это всего лишь слова.
    – Простите, детектив, но, как я понимаю, обвинения против Тони тоже построены только на словах, – вмешался спутник Фелисии.
    Густаву смерил его неприязненным взглядом:
    – А вы, собственно, кто?
    – Нестор Руис, друг семьи. Да мы же с вами уже виделись – это из моей квартиры вы Тони забирали, – напомнил Нестор.
    А, да, точно, хозяин цветочного магазина, работодатель этого выродка…
    – Что ж, сеньор Руис, отвечаю на ваш вопрос: в случае с Антониу Боржесом это не «только слова», а диктофонная запись, обнаруженная у убитого, на которой убийца, не знавший о диктофоне, называет своё имя и подробно объясняет свои мотивы. Имя совпадает, мотивы тоже, а алиби на момент убийства у него крайне недостоверное. И, на случай, если вам неизвестно, ордер на арест выписываю не я – я только привожу доводы. Высшей инстанцией было решено, что имеющегося в наличии материала достаточно для предъявления обвинения и ареста, – Густаву выжидающе посмотрел на Нестора и Фелисию. – Ещё вопросы?
    У Фелисии имелся один вопрос:
    – Я вас правильно поняла, если бы я догадалась записать на мобильник всё, что эта тварь сказала на кладбище, вы бы сейчас уже ехали её арестовывать?
    Надо было видеть, КАК Густаву возмутило подобное предположение.
    – Конечно же нет!
    – А почему? Почему в одном случае запись считается достаточным основанием, а в другом нет? – допытывалась Фелисия.
    – Во-первых, никакой записи у вас в наличии нет, а во-вторых, я не обязан консультировать вас по юридическим вопросам, – раздражённо ответил Густаву. Он уже жалел, что уделил им столько времени – ясно же, что не в коня корм. И ещё пришлось выслушивать оскорбления в адрес Валерии! «Тварь», надо же… – Государство предоставило вам адвоката – у него и спрашивайте.
    – Представьте себе, не глупее вас! – огрызнулась Фелисия. – Мы сразу же, как только проснулись, поехали к адвокату, к этому Ногейре, но на работе его не было, а когда мы приехали к нему домой, он сказал заглянуть завтра – сегодня, мол, он приболел.
    Фелисия умолчала о том, что адвокат даже показаться им на глаза не осмелился – разговаривал с ними из-за двери, и что его дрожащий заикающийся голос подозрительно напомнил ей Феликса наутро после запоев. Государственный адвокат – лучшее, что они могли себе позволить…
    – Ну, значит, завтра с ним всё и обсудите. И, кстати… – внутренний голос так и кричал Густаву, что надо бы сдержаться, но новые слова лились из него самопроизвольно, – заодно можете поинтересоваться у вашего адвоката, какое наказание полагается за словесные оскорбления и распространение клеветы – это для вас тоже может стать актуально.
    Фелисия пристально посмотрела на него:
    – Это вы про юную вдовушку, надо полагать? Вас так сильно задевает, что я что-то сказала против этой суки?
    Провокация удалась – Густаву весь побагровел и грохнул кулаком по столу:
    – Я не позволю оскорблять женщину в моём кабинете!
    – Ну зачем же вы так отстранённо – «женщину», – протянула Фелисия, поняв, что её догадка подтвердилась. – Называйте её по имени, как уже назвали несколько раз – Валерия. Да-да, именно так вы её называли – не «сеньора Мота», даже не «донна Валерия», а просто «Валерия»…
    – Да, люди, которые принадлежат к одному обществу, могут называть друг друга просто по именам. Вы же вашего соседа тоже, наверно, не сеньором Руисом зовёте,
– буркнул Густаву, жалея о своей вспышке. Хорошо, что эта особа не знакома с Селиной, а то вполне могла бы присоединиться к её гнусному доносу. Нервы совсем ни к чёрту стали. А всё из-за тоски по ней. Уже третий день пошёл, как он не видел Валерию, одни только телефонные разговоры. И он не имеет права с ней видеться. Поскорее бы уже закончилось это проклятое расследование…
    – Ну да, ну да – у вас своё общество, у нас своё, – пробормотала Фелисия. – И всё-таки интересно, вы за всех из своего общества так трясётесь или только за эту красотку?
    – Я веду расследование сообразно своим должностным обязанностям, а разговоры с родственниками подследственного на отстранённые темы в мои обязанности не входят, – отчеканил Густаву. – Если больше по существу дела вам сказать нечего, не смею задерживать.
    И он демонстративно раскрыл перед собой папку и уставился в напечатанный текст.
    – Что ж, всё с вами ясно… – вздохнув, Фелисия поднялась со стула. – Я хочу повидаться со своим племянником. Хоть в этом, надеюсь, вы мне не откажете?