Данилу Мескита – Миру

Отредактировано Ant Antova (11.01.2021 02:17)

    «До чего же поганая деревушка!» – думал Макс, разглядывая окрестности через окно такси, на котором он приехал сюда из аэропорта. Убогие домишки, пустые улицы. Кое-где, правда, можно было увидеть людей – неряшливых, в каком-то рванье. И, судя по тому, с каким недоумённым видом они смотрели на его такси, цивилизация навещала их тут крайне редко. Что ж, типичный посёлок при заводе, с соответствующим контингентом…
    Велев таксисту ждать его, Макс остановился возле нужного ему домика и постучал в дверь.
    Послышался топот, кашель, а затем грубый мужской голос рявкнул:
    – Вы кто? Чего надо?
    – Здравствуйте. Меня зовут Максвелл Дуарте, я адвокат…
    Договорить Макс не успел – его тут же перебили:
    – Не по адресу припёрлись – у нас изувеченных нет, с заводом судиться никто не собирается.
    – Да я не из таких адвокатов! – резко ответил Макс, оскорблённый тем, что его, такого респектабельного, могли принять за одного из этих стервятников, презираемых даже их коллегами. – Я душеприказчик, выполняю волю моего покойного клиента и друга Лукаса Моты.
    Он остановился, надеясь, что это имя вызовет у хозяина домика какие-то воспоминания. Но напрасно надеялся…
    – Ну и зачем этот Лукас Мота послал вас сюда? Никогда о таком не слышал.
    – Вы о нём, конечно же, слышали, – медленно, призывая на помощь всё своё терпение, произнёс Макс. – Три года назад к вам сюда уже приходил человек от него – Брага, частный детектив. И самое главное, вы наверняка слышали о нём от вашей жены, Карен Жункейры.
    – От Карен? – переспросил голос. – Да-да-да… Чёрт, так бы сразу и сказали! Это её бывший, да?
    – Да, Лукас был женат на Карен до того, как она вышла замуж за вас, – подтвердил Макс. – И лично я тоже знал Карен.
    Голос хихикнул:
    – И тоже с ней спали?
    – Разумеется, нет! Я был другом её мужа, – возмущённо сказал Макс.
    – А, знал я эту блядину, на всех кидалась. Ладно, не спали так не спали – херу в убыток, зато сердце целее. Проходите, чего уж…
    Дверь открылась, и Макс вошёл.
    Внутри всё выглядело так же убого, как и снаружи – старая потрескавшаяся мебель, дешёвые вещи, всюду пыль. И хозяин был под стать обстановке – лохматый, весь заросший седой щетиной, в мятой грязной майке, со слипшимися глазами. Дорого бы Макс дал, чтобы избежать общения с этим субъектом. Но долг есть долг…
    – Вы Эрсон Фигейра? – вопрос был задан для формы – Макс, конечно же, знал, что перед ним не кто иной как Эрсон Фигейра, второй муж Карен и отчим её сына.
    – Я, я, – проворчал Эрсон, просовывая руку под майку, чтобы почесать живот. – Давайте быстрее уже, чего надо?
    – Три года назад, ещё при жизни моего друга, к вам приезжал по его поручению частный детектив, Эриберту Брага, – напомнил Макс. – Брага пытался найти вашу жену и вашего пасынка, но выяснилось, что Карен умерла, а её сын Валдомиру ушёл из дома и вы не знаете, где он. Собственно, я приехал с той же целью – разыскать Валдомиру. Теперь это особенно важно, поскольку Лукас умер, а Валдомиру является одним из наследников. Я предполагал, что за эти три года Валдомиру мог вернуться к вам, или хотя бы сообщить вам о своём местонахождении.
    Эрсон фыркнул:
    – Как же, дождёшься от этого сучонка!
    – То есть, вы по-прежнему ничем не можете помочь в его поисках? – уточнил Макс.
    – Ничем. Уже больше трёх лет его не видел. И ещё бы сто три не видел, будь моя воля! Гадёныш неблагодарный, совсем меня не уважал, да и с братом всё время цапался, – Эрсон с любопытством посмотрел на Макса. – Говорите, ваш друг что-то завещал этому ублюдку? Значит, он уверен, что парень его сын? Помнится, раньше у него были сомнения.
    – Согласно завещанию, Валдомиру получит свою часть наследства, если анализ ДНК подтвердит отцовство Лукаса, – ответил Макс.
    – Ну да, ну да, – пробормотал Эрсон. – Карен сообщила ему про сына, а он сразу припомнил ей того садовника. Не верил он ей, и правильно делал – той ещё сукой была. Слово для таких умное есть… Чёрт, забыл… Не нимфа, но что-то похожее… Нимфетка? Нет, это про малолетних…
    – Нимфоманка? – подсказал Макс.
    – Во-во, точно, нимфоманка! – закивал Эрсон. – Всё время искала, кто бы ей вставил. И находила легко – баба она была красивая. Ни дня без этого прожить не могла.
    Да, это было похоже на правду. Красивый, молодой и полный сил, Лукас, казалось бы, вполне удовлетворял Карен, но стоило ему оставить её на месяц (судебный процесс, в котором он тогда участвовал, проходил далеко за пределами Сан-Паулу), как она закрутила с садовником. Лукас застал их вместе, когда, бесконечно гордый своей победой в таком сложном процессе, вернулся домой. Паренёк тот был совсем зелёный, Лукас был его первым работодателем, первым, кто решился доверить ему свой сад. И вот что получил в ответ… Садовника Лукас, естественно, выгнал, а Карен чуть не убил. И, похоже, у Эрсона от Карен тоже остались горькие воспоминания, и теперь захотелось ими поделиться…
    – И года не прошло после нашей свадьбы, как изменила мне, тварь! Ох и отколошматил я её тогда. И потом тоже, бывало, ловил, и бил, всё пытался выбить из неё эту дурь. Но разве такое выбьешь. Манда кулака не боится, ей нужно ещё, и ещё, и ещё, и всех хуёв мира мало будет. В конце концов, я вообще запретил ей выходить куда-то без меня. И она вроде присмирела. Ну, думал, слава Богу, с блядством покончено навек. Куда там! В последний год её жизни у меня были проблемы… ну, знаете, эти, по мужской части. Ну что ж поделать, любое оборудование когда-нибудь изнашивается. Я и не расстраивался особо, думал, ей это всё равно уже давно не нужно. А потом она умерла, и знаете, от чего? – Эрсон ткнул в Макса пальцем. – ОТ АБОРТА! То есть, она как-то умудрилась тайком от меня дорваться до чьего-то хера, да ещё и залететь! Сука! А я её так любил, так заботился о ней. Она ведь очень боялась вашего друга – сама мне говорила, что до сих пор помнит его руки на её шее, как он её душил. Карен долго думала, сообщать ему про сына или нет, и даже когда решила сообщить, то не сама к нему с ребёнком поехала, а только письмо написала – вон как сильно боялась. Написала ему про сына и попросила денег. Так вот, когда он ей в ответ написал, что пацан должен будет пройти анализы, я сам уговорил её отказаться – мол, не верит и не надо, без него обойдёмся. Невыносимо мне было, что моя жена станет получать деньги от какого-то другого мужика. Думал, сам смогу обеспечивать её всем нужным, и будем жить счастливой семьёй. Меня же тогда бригадиром назначили, и перспектив было выше крыши. Но нет, рухнуло всё. И на работе рухнуло, и в семье. Какое может быть семейное счастье со шлюхой…
    Слушая всё это и глядя на нового супруга Карен во всей его «красе», Макс подумал, что Лукас мог бы вдоволь позлорадствовать – судьба наказала Карен сильнее, чем если бы он убил её тогда. Сменить успешного мужа на неудачника, годами терпеть от него побои, бедность, жить под «домашним арестом» и в итоге умереть от аборта. Жуть! Но, даже если для самой Карен такое наказание выглядело вполне заслуженным, плохо, что её сыну тоже пришлось жить в этом аду. Это ведь мог быть сын Лукаса…
    – Значит, после смерти Карен Валдомиру не подавал о себе никаких вестей? – спросил Макс.
    – Ни после, ни до. Он, наверно, и не знает, что она умерла. Ещё при её жизни из дома ушёл, щенок паршивый, родную мать бросил. Кажется, это было как раз незадолго до её смерти… – Эрсон наморщил лоб, вспоминая. – Ну да, точно, тогда это и было. Она сама не своя по дому ходила – руки тряслись, и плакала всё время, и я думал, что это она из-за его ухода переживает, а оказалось, из-за залёта… Глотку промочить хотите?
    – Нет, спасибо, – ответил Макс, несколько растерянный столь неожиданным переходом. Но неожиданно это было только для него, а у алкоголиков все мысли крутятся вокруг выпивки…
    – Ну, а я, пожалуй, выпью.
    Эрсон прошёл на кухню к холодильнику, открыл дверцу… и тут же, выругавшись, бросился в закрытую комнату. Оттуда Макс услышал его истошные вопли:
    – АХ ТЫ, СВОЛОЧЬ! ТЫ ЧТО ЖЕ, МОЮ КАШАСУ СПЁР И ВСЮ ВЫЖРАЛ?! ВОТ ЖЕ ОНА У ТЕБЯ ТУТ СТОИТ, ПУСТАЯ, ДАЖЕ НА ДОНЫШКЕ НИЧЕГО НЕ ОСТАВИЛ!
    В ответ послышалось чьё-то невнятное ворчание. Максу это было совсем неинтересно, и он уже хотел уходить, но услышанное имя вновь приковало его внимание:
    – Какая же ты паскуда, Валду!
    Валду? Макс быстро прошёл в комнату.
    На кровати в одних трусах лежал парень. Он переругивался с нависшим над ним Эрсоном:
    – Ну чего пристал? У меня выходной, имею право!
    – А у отца воровать тоже имеешь право? Себе купить не мог?
    – Ну уж извини, я не так много зарабатываю, чтобы лишний раз тратиться!
    – Правильно, потому что ленишься! Я в твои годы пахал, как вол! Меня, между прочим, бригадиром назначали!
    – Ну и чем это закончилось?
    Смазливое нахальное лицо парня было слегка помято, и, увидев пустую бутылку на тумбочке, каждый легко мог догадаться, что выглядел он так не только из-за того, что его внезапно разбудили, но и из-за злоупотребления спиртными напитками. Злоупотребления эти, однако, пока ещё не зашли так далеко, как у Эрсона – парень казался довольно мощным. Чувствовалось, что он, пусть и не очень усердно, но постоянно работает на свежем воздухе – загорелое тело, крепкая мускулатура.
    – А это ещё что за хер? – воскликнул парень, увидев Макса.
    Самое смешное, что аналогичный вопрос был и у Макса:
    – Валду? Вы сказали, его зовут Валду? Что же вы мне говорите, что он ушёл из дома и три года не появлялся?
    – Это не он, – ответил Эрсон.
    – Как это «не он»? Валду это же сокращение от Валдомиру! Хватит морочить мне голову! – крикнул Макс. – В конце концов, это глупо – вашему пасынку оставили наследство, а вы его зачем-то прячете!
    – Наследство? – парень приподнялся с кровати. – Какое ещё наследство?
    – Лукас Мота, бывший муж вашей матери, который предположительно является вашим отцом, умер и назначил вас одним из своих наследников, при условии, что будет получено медицинское подтверждение его отцовства, – сообщил Макс.
    Парень задумался…
    – Да не он это, повторяю для идиотов! – рявкнул Эрсон. – Да, его полное имя Валдомиру, но это другой Валдомиру, не тот, который вам нужен! Это мой сын, от первой жены, а тот сын Карен, неизвестно от кого!
    Макс вспомнил, как Эрсон ранее упоминал про брата Валдомиру, что он с ним «цапался». Но неужели этого брата тоже зовут Валдомиру?
    – Хотите сказать, что у вас и у Карен были сыновья с одинаковыми именами?
    – Ну да! Мы же с ней через это и познакомились – оба выкрикнули на детской площадке «Валдомиру», и пацаны запутались, куда бежать. Ну, посмеялись, разговорились, а дальше пошло-поехало – она мать-одиночка с маленьким сыном, я тоже один и с маленьким сыном, всем полная семья нужна, да и нравились мы вроде друг другу. Вот и поженились… – Эрсон вздохнул. – Вон оно как бывает – хотели полную семью, а получилась полная жопа.
    – Значит, Миру наследство получил… – Валду выругался. – Вот же везёт уроду!
    – Сына Карен вы называете Миру? – уточнил Макс.
    – Да, обоих зовут Валдомиру, и фамилия у обоих моя – Фигейра, но мы всегда звали их по-разному – этого Валду, того Миру. Что тут непонятного? – раздражённо сказал Эрсон.
    И действительно, Максу всё стало понятно. Здесь ему больше делать нечего – тот Валдомиру Фигейра, который ему нужен, находится где-то далеко, и никто из этой мерзкой парочки не знает, где, потому что как раз от них он и сбежал. Видать, сильно достали парня отчим со сводным братом, если он даже мать бросил, только бы больше их не видеть. Что ж, Макс вполне мог понять Миру – ему и получасового общения с Эрсоном за глаза хватило, а Валду, судя по всему, шёл нога в ногу за папашей. Исчез парень от них в никуда, и придётся теперь его искать… Макс знал, что три года назад тот частный детектив, Брага, тоже пытался по поручению Лукаса разыскать Валдомиру, но поиски ни к чему не привели, а потом Лукас увлёкся Валерией и окончательно утратил интерес к розыску сына Карен, который, возможно, вообще был от садовника. Однако в завещании его всё же упомянул, так что никуда не деться, придётся искать…
    На всякий случай Макс оставил Эрсону и Валду свою визитную карточку, пообещав хорошо заплатить за любые новые сведения о местонахождении Миру, и удалился.
    Уже покидая домик, он снова услышал вопль Валду, наполненный самой искренней, первобытной злобой:
    – ВОТ ЖЕ ВЕЗЁТ УРОДУ!!!

    Поскольку добиться от Олимпии сведений о местонахождении Валерии не удалось, Алина решила ей позвонить. Глэдис стояла на улице рядом с дочерью и напряжённо вслушивалась в их разговор.
    Валерия долго не отвечала, но в конце концов упорство Алины принесло плоды:
    – Да?!
    – Подруга, ты где? – спросила Алина.
    – Не твоё дело! Чего тебе? – раздражённо спросила Валерия.
    – Где бы ты ни была, скажи, я туда сейчас же подъеду! – заявила Алина.
    – Ну надо же, какая заботливость, – протянула Валерия. – Что ж, я сейчас на кладбище, иду к могиле твоего папаши. Очень хочется сказать ему всё, что я думаю о нём и его завещании.
    – Ой, туда я подъеду тем более! Сейчас же вызову такси! – от охватившего её энтузиазма у Алины даже глаза загорелись. – Плюнем на могилу этого козла вместе! Нам вообще сейчас нужно держаться вместе.
    – Не понимаю, с какой стати? – осведомилась Валерия.
    – Ну как же… – от холодного тона подруги Алина растерялась, энтузиазм резко пошёл на убыль. – Нас обеих унизили этим завещанием, мы не получили того, что заслужили. И вдобавок ко всему твой брат бросил меня. Ты должна мне помочь, должна объяснить ему, что так нельзя. Он же всегда тебя слушал.
    Валерия вздохнула:
    – Что верно, то верно – слушал. Это я уговорила его начать с тобой встречаться.
    – Ну правильно, мы же подруги… – пролепетала Алина.
    – Ой, ради Бога, прекрати! «Подруги»! – передразнила её Валерия. – Кто с интеллектом выше среднего стал бы дружить с такой тупой швалью.
    – ЧТО?! – Алину потрясло не столько даже само это слово, сколько то пренебрежение, с каким оно было произнесено. Она всегда ощущала себя ниже Валерии, и, в общем-то, воспринимала это нормально – идеал на то и идеал, чтобы возвышаться над тобой. Но только сейчас Алина поняла, до какой степени презирала её сама Валерия…
    – Ну да, ты же полное ничтожество. Ни мозгов, ни стиля, – продолжала Валерия добивать её, – и никогда тебе этого не приобрести. На самом деле ты должна спасибо Лукасу сказать за то, что он не позволял тебе вступить в наш круг при жизни и не позволил после смерти – если бы он завещал тебе что-то существенное и ты смогла бы появляться в свете, тебя бы там обсмеял каждый встречный. Только вот Апарисиу жалко – угробил на тебя столько времени, и всё зря. А ему ведь было так трудно, так тяжко каждый раз перебарывать отвращение, которое ты ему внушала.
    – Неправда! – вскричала Алина. – Он любил меня!
    – Любил, тебя? – в голосе Валерии послышалось искреннее любопытство. – Неужели и такой мужчина может найтись? Но в любом случае, это точно не мой брат. Он видел твою ограниченность так же, как видела я, и, так же как и я, закатывал глаза от тебя, когда ты отворачивалась. Только ему ещё и спать с тобой приходилось, – Валерия вздохнула. – Бедный Апарисиу! Он говорил мне, что ты просто животное, тупая похотливая самка. Конечно, ему не привыкать, у него бывали такие и до тебя, но всё равно жалко его, и очень стыдно перед ним, что столкнула его в твою грязь. Да, он всегда нуждался в деньгах, а Лукас не хотел ему помогать. Но как мне только могло прийти в голову, что он сможет добраться до денег Лукаса через тебя? Вот честно, всё думаю об этом и никак понять не могу. Прямо затмение какое-то на меня тогда нашло. Очевидно же было, что для Лукаса ты никогда ничего не значила…
    – А ты для него много значила? Подстилка прикроватная! – крикнула Алина. – Говоришь, Апарисиу тебе всякие гадости про меня рассказывал? Ты тоже наверняка много гадкого могла бы ему рассказать, про себя и папу!
    – Нет. Теперь я ненавижу твоего отца всей душой, но, когда мы были вместе, он не был мне гадок, – ответила Валерия. – Я не любила его, но уважала, потому что всегда видела в нём Личность. Увы, Апарисиу с тобой этим утешиться не мог – ты же просто мелкая вздорная шваль.
    – Ты заплатишь мне, Валерия, – проговорила Алина, тяжело дыша. – За каждое из этих слов заплатишь…
    – Надо же, сказала прямо как в сериалах, – фыркнула Валерия. – Но опять мимо. Видишь ли, такие угрозы звучат пугающе только от сильных натур, а у тебя выходит просто шавкин лай – громко, но совсем не страшно. И вообще, что-то заболтались мы с тобой. Прощай, счастливо тебе прожить на семнадцать тысяч реалов в месяц.
    – А тебе хорошо отоспаться на твоём наследстве! Сука!
    Увы, Валерия отключилась так резко, что, скорее всего, даже не услышала последних слов Алины.
    – Ну что, всё стало ясно или ещё какие-то сомнения остались? – едко спросила Глэдис, и постучала дочери по голове. – Сколько я тебе говорила, что этой змее нельзя доверять, как и её братцу! Теперь-то усвоила?
    – Они все мне заплатят, мама. И Валерия своё получит, и Апарисиу. Но прежде всего Марина, – лицо Алины было неподвижно, глаза уставились в какую-то одну точку – так, будто она прямо сейчас видела перед собой ту, кого ненавидела сильнее всех. – Всё это из-за неё. Эта тварь явилась неизвестно откуда, втёрлась к папе и убедила его отдать ей всё то, что он должен был отдать мне. Если бы не она, все остальные до сих пор бы мне ноги целовали. Она не просто присвоила мои деньги – она украла мою жизнь…
    – Да подлог это был, – упрямо повторяла Глэдис. – Она снюхалась с этой сволочью Дуарте, и он настрочил такое завещание, какое было выгодно ей, а настоящее либо порвал, либо спрятал где-то.
    Алина и рада была бы согласиться с матерью и принять версию об «адвокатском заговоре», но поверить в это полностью никак не получалось, потому что она не могла не признать, что по крайней мере в одном Валерия была права – для Лукаса она никогда ничего не значила, а раз так, то он вполне мог и в самом деле написать именно такое завещание, оставив всё другой дочери. И от этого её ненависть к Марине становилась ещё сильнее…

    В коридоре Марина увидела, что Апарисиу ждёт её не один – компанию ему составила Олимпия.
    – Всё в порядке? – Апарисиу улыбнулся. – Макс такую секретность вокруг вашего разговора развёл, что я забеспокоился.
    – Да, всё нормально. Скажем так, он просто передал мне устное пожелание от Лукаса… Но где же Валерия? – спросила Марина Олимпию. – Вы с ней вроде вместе вышли.
    – Села в свою машину и уехала, – ответила Олимпия. – Наверно, ей сейчас нужно побыть одной. А для чего она тебе? Если ты хотела озвучить, в какие сроки она должна освободить твой новый дом, можешь нам сказать.
    Голос Олимпии, как она ни старалась, звучал неприязненно. Что ж, Марина могла её понять…
    – Наоборот, я хотела попросить её, чтобы она осталась в этом доме, – сказала Марина.
    – Осталась? – переспросила Олимпия.
    Марина кивнула:
    – Порядочный человек обязан заботиться о своей жене не только при своей жизни, но и после своей смерти. К сожалению, Лукас, похоже, вообще не знал, что это такое – быть порядочным человеком. Я с детства слышала о том, как его шашни довели маму до смерти, а теперь узнала, что плохим мужем он был не только для неё. То, как он поступил с Валерией, как опозорил её в этом завещании – омерзительно и недопустимо, ни одна женщина не заслуживает такой пошлой циничной шутки, и я рада, что в моей власти это исправить. К сожалению, сейчас я очень занята – у меня важный процесс, но, обещаю, как только освобожусь, подготовлю все необходимые документы для передачи права собственности. Ваша дочь останется в этом доме, потому что это её дом.
    По растерянному лицу Олимпии было видно, что она совсем не ожидала такой щедрости.
    – Не знаю даже, что и сказать, – произнесла она.
    – Правильно, не знаешь, потому что нечего здесь сказать! Никаких слов не хватит, чтобы выразить нашу благодарность! – пылко воскликнул Апарисиу.
    – Простого «спасибо» будет вполне достаточно, – сказала Марина, чувствуя себя немного неловко от столь восторженной реакции на поступок, который с её точки зрения был не только совершенно естественным, но и единственно возможным.
    – Ну конечно же, спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо! – говоря это, Апарисиу наклонился к руке Марины и расчмокал ей всё запястье в такт каждому из своих «спасибо». Затем он посмотрел ей в глаза – таким проникновенным, «щенячьим» взглядом. – Знаешь, ещё тогда, на кладбище, когда мы только познакомились, я ощутил притяжение между нами. Как же я рад, что не ошибся!
    Марина не очень поняла, о каком таком «притяжении» он говорит, но улыбнулась – его манеры забавляли её...
    Вместе Марина, Апарисиу и Олимпия спустились вниз. Пока они ехали в лифте, Апарисиу болтал, острил, и вообще был очень весел (если не сказать развязен). Но когда они вышли из здания, что-то изменилось…
    – Апарисиу! – мужчина мощного телосложения встал со скамейки и направился к ним.
    – Привет… – промямлил Апарисиу. Прямо на глазах у Марины он изменился, стал каким-то щуплым и жалким, и даже его улыбка выглядела наигранно, как неумелая попытка скрыть растерянность. – Марина, это Давиде, мой… мой друг.
    – Да уж, друзья навек, до гробовой доски. До его гробовой доски, само собой, – произнёс качок, улыбаясь.
    – А это Марина, старшая дочь Лукаса, – торопливо продолжал Апарисиу.
    – Очень приятно… – Марина сказала так из вежливости, на автомате, однако на самом деле ей совсем не было приятно. Она видела, что Апарисиу вовсе не рад появлению этого своего «друга», чувствовала его неловкость. Главное же, этот Давиде не нравился ей самой. Она понимала, что многие нашли бы его привлекательным, но ей становилось не по себе от его взгляда – холодного, оценивающего. Да и в его улыбке было что-то очень неприятное, какая-то жестокость. Марине сразу вспомнились мужья некоторых её клиенток, которые колотили своих жён, а она потом выступала против них в судах, с переменным успехом пытаясь призвать к ответу за бытовое насилие. Все эти истории начинались одинаково: «Он был такой красавчик, кто бы мог подумать…».
    – Я был одним из первых, кто узнал о смерти вашего отца. Сожалею. Я знал его мало (мы познакомились незадолго до его кончины), но он был смелым человеком, я его уважал.
    Слова эти Давиде сказал очень искренне, что называется, «от души». Однако Марина совсем не была расположена выслушивать дифирамбы Лукасу.
    – Похоже, вы знали его лучше, чем я, – сухо ответила она.
    – Наверно… Апарисиу, нам нужно поговорить. Надеюсь, ты про меня не забыл? – спросил Давиде с нажимом. – Я-то про тебя не забыл точно.
    – Нет-нет, конечно, я помню… – проговорил Апарисиу, лихорадочно озираясь по сторонам.
    – Ну вот и отлично. Мы договорились тут встретиться после оглашения завещания, – пояснил Давиде Марине.
    – Так это был ты! – воскликнула вдруг Олимпия, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Ты Буйвол!
    И снова этот холодный оценивающий взгляд…
    – Да, так меня тоже называют. Вы, значит, обо мне слышали?
    – Это моя мать, Олимпия, – сказал Апарисиу.
    – Так вот кому я зажигалку спас. Надо же, как тесен мир… – протянул Буйвол, и улыбнулся Олимпии. – Я тоже кое-что о вас слышал. Интересно… Ладно, Апарисиу, пошли в мою машину. Всем пока, увидимся!
    Сказав это, Буйвол обхватил Апарисиу за шею своей огромной ручищей и подтолкнул в сторону машины…

    Олимпия стояла на улице в одиночестве – Марина только что с ней распрощалась. Она наблюдала за тем, как Апарисиу и Буйвол садятся в машину, когда услышала у себя за спиной взволнованный голос:
    – Вы же его мама, да?
    От неожиданности Олимпия вздрогнула. Обернувшись, она увидела молодую рыжеволосую девушку.
    – Я видела вас на кладбище, рядом с ним и Валерией, – пояснила девушка.
    Услышав про кладбище, Олимпия сразу поняла, кто перед ней. Любовница Лукаса, с которой Валерия тогда поскандалила, та самая девчонка, которой так некстати увлёкся Апарисиу…
    – Да, я Олимпия Альбукерке, мать Апарисиу и Валерии, и я знаю, кто ты, – сухо сказала она. – Что ты здесь делаешь?
    – Апарисиу говорил, что задолжал большие деньги серьёзным людям, и что вся его надежда только на завещание Лукаса. Вот я и решила приехать сюда, к офису доктора Дуарте, чтобы узнать, как у него дела. Но не только я приехала, – Палома кивнула в сторону машины. – Я сразу его узнала – это он вчера убил того старика возле моего дома.
    – Тише ты! – Олимпия с опаской посмотрела в противоположную сторону, куда только что удалилась Марина. Но та уже садилась в свою машину и не слышала их разговора.
    – Это же ему Апарисиу должен, правильно? И он приехал сюда… Смотрите, они уезжают! – воскликнула вдруг Палома.
    И действительно, машина с Буйволом и Апарисиу пронеслась мимо них.
    – Почему они уехали вместе? – не могла понять Палома. – Разве Апарисиу с ним не расплатился?
    – Не расплатился. Нечем платить, – ответила Олимпия.
    – Как «нечем»? – Палома была в шоке. – Лукас же был благородным человеком, он должен был что-то завещать жене!
    Олимпия с горечью усмехнулась:
    – Что-то Лукас ей завещал, да. Расщедрился на целую кровать из их спальни.
    По растерянному лицу Паломы она поняла, что на самом деле эта девушка знала Лукаса ещё хуже, чем они. Да уж, любовь слепа. Впрочем, жадность тоже бывает слепа – вон как они обломались…
    – Но это же… Они же тогда убьют его… – прошептала Палома.
    Олимпия не успела ничего ответить – на её мобильник позвонили.
    Это был Макс.
    – Ты сейчас далеко? Я нашёл деньги для Апарисиу! – сообщил он.
    Олимпия с облегчением вздохнула:
    – Ой, Макс, ты и не представляешь, как это вовремя! Я у здания, бегу к тебе!
    Тут Олимпия увидела, что Палома на своём мобильнике торопливо набирает цифры.
    – Ты куда это звонишь? – спросила она, сразу почувствовав недоброе. И не ошиблась…
    – В полицию!
    – Стой! С ума сошла? – Олимпия отняла у неё мобильник. – Хочешь, чтобы его убили? Этот человек не шутит! Сама же видела тот труп.
    – Но должны же мы что-то делать! – в отчаянии вскричала Палома.
    – Всё будет в порядке. За мной! – велела Олимпия, и направилась в здание. Палома поплелась следом…

    В холле Олимпия вытащила мобильник и позвонила Апарисиу. Тишина…
    – Вы сейчас Арналду звоните? – спросила Палома, наблюдая за ней.
    – Кому-кому? – Олимпия недоумённо уставилась на Палому. Вот уж от этой девчонки она никак не ожидала услышать имя своего первого мужа спустя двадцать лет после того как он сбежал от неё со всеми деньгами. Ох и позвонила бы она этой гниде, ох и высказала бы ему всё, если бы знала номер…
    – Ой, я хотела сказать, Апарисиу, – поправилась Палома.
    – Да. Но он не берёт трубку, – ответила Олимпия.
    – Господи… – Палома закрыла глаза.
    – Ладно, поехали ко мне домой, – заявила Олимпия (под словами «ко мне домой» она, конечно же, подразумевала дом Лукаса, в котором жила сейчас вместе с детьми).
    – ДОМОЙ?! – Палома с ужасом посмотрела на Олимпию. – С Апарисиу сейчас неизвестно что, а вы хотите просто поехать домой?!
    – А у тебя есть варианты получше? – огрызнулась Олимпия. – Всё, что нам остаётся – это ждать, пока Буйвол позвонит и выложит свои требования. Он точно позвонит – с Апарисиу ему взять нечего. Вот и подождём – у нас есть что ему ответить!
    При этих словах она посмотрела на чемодан в своей руке и вздохнула. Есть-то есть, но до чего же не хочется с этим расставаться…

    Апарисиу ожидал, что они поедут к Буйволу домой (адрес он знал – именно там они обсуждали убийство Лукаса). Но Буйвол заставил его вести машину совсем в другом направлении – к трущобам. Это напугало Апарисиу ещё сильнее. Пока они ехали, ему несколько раз звонили – как догадывался Апарисиу, либо Олимпия, либо Валерия. Но Буйвол запретил ему брать трубку.
    Припарковав машину, они вышли и направились к старому обветшалому дому в несколько этажей. Людей по пути им попадалось немного, и все как один неряшливые, с измождёнными, испитыми лицами. Они вошли внутри и пешком поднялись на седьмой этаж (то ли Буйвол заранее знал, что лифт не работает, то ли никакого лифта в этой халупени не было в принципе). Всё это время Буйвол заставлял Апарисиу идти впереди, и ни на минуту не давал забыть о пистолете у себя за поясом.
    Наконец они дошли до нужной квартиры. Буйвол открыл дверь и втолкнул Апарисиу внутрь. Здесь было так же убого, как и везде вокруг – узкое пространство (даже при том, что мебели в комнате было мало – кровать да тумбочка – и много пустого места, создавалось ощущение тесноты), грязный пол, грязные, облупившиеся стены.
    Апарисиу хотел повернуться к Буйволу и спросить, что дальше, но не успел – Буйвол вдруг обхватил сзади его шею своей огромной лапищей и приложил головой о дверной косяк – один раз, другой, третий…
    Очнулся Апарисиу на кровати, прикованный наручниками к основаниям по рукам и ногам. Буйвол стоял рядом и с усмешкой смотрел на него.
    – Сволочь, – проговорил Апарисиу, пытаясь привстать на кровати и морщась от страшной боли в голове. – У меня из-за тебя сотрясение мозга будет.
    – Мозга? – Буйвол покачал головой. – Нет, это тебе точно не грозит.
    Апарисиу весь напрягся и попытался освободиться от наручников. Напрасные усилия…
    – Хорошие наручники, да? Крепкие. Дома-то я их не держу – моё жильё храм, – а тут вот иногда расслабляюсь. Для твоих коллег держу, – сообщил Буйвол.
    – Коллег? – хоть Апарисиу и был очень напуган, на минуту страх вытеснило изумление. Какие у него могли быть «коллеги», если он ни дня в своей жизни не работал?
    – Ну, для проституток – продажных тварей, готовых за деньги лечь под кого угодно и терпеть что угодно, – пояснил Буйвол. – Тебе же это знакомо… – склонившись над Апарисиу, он подёргал наручники, проверяя надёжность крепления, и улыбнулся. – Всё-таки есть в этих штуковинах какая-то магия – даже самая потасканная шалава становится желанной, когда видишь её прикованной.
    – Слушай, ну для чего это всё?! – вскричал Апарисиу. – Чего ты хочешь добиться?
    – Странный вопрос, – ответил Буйвол, пожав плечами. – Миллиона, который ты мне обещал, чего же ещё. Я уже понял, что ты пустое трепло, но у тебя же ещё сестра есть, и мамочка, и ты что-то для них значишь – вон как обзвонились тебе, – он кивнул в сторону мобильника, который он вытащил из кармана Апарисиу, пока тот был без сознания, и положил на тумбочку. – когда позвонят в следующий раз, я разрешу тебе ответить, и уж постарайся, чтобы они поняли, насколько всё серьёзно. Если вы не хотите отдать мне миллион за мою работу, отдадите за твою жизнь.
    – Ну нет у нас миллиона, нет! Не оставил нам Лукас ничего!
    Буйвол схватил Апарисиу ладонью за шею и придавил к кровати. Апарисиу захрипел и задёргался.
    – На ваши проблемы с наследством мне насрать, понял? – сказал Буйвол, сжимая ему шею всё сильнее. – Раз обещали деньги, должны расплатиться!
    – Рас… расплатимся, конечно, – проговорил Апарисиу, пытаясь поймать ртом воздух. – Просто нужно подождать… Марина…
    Решив, что пока достаточно, Буйвол отпустил Апарисиу, но напоследок залепил ему оплеуху.   
    – Когда ты подбивал меня завалить твоего родственника, про «подождать» ничего не было, а теперь, значит, «нужно подождать»? Что ж, ладно, я подожду, – Буйвол ткнул Апарисиу пальцем в грудь. – Но ты будешь ждать вместе со мной, здесь! Если твоя сестра и правда ничего не получила по завещанию, пусть добывает деньги где хочет, хоть на панели, вместе с мамочкой.
    – Но до ночи они точно ничего достать не смогут, – пробормотал Апарисиу.
    – Я подожду, – повторил Буйвол, усаживаясь на пол рядом с кроватью. – Вернее сказать, мы подождём. Один день, два, три – сколько нужно, столько пускай и добывают деньги на твоё вызволение. А ты всё это время пролежишь здесь, в этих чудесных наручниках. Ты же вроде к этому стремился – ни хрена не делать, и чтобы тебя кормили-поили задарма? Ну, вот так у нас с тобой и будет. С голода не помрёшь, не бойся – мой старик очень любил Ролли.
    – При чём тут твой старик, и кто такой Ролли?! – вскричал Апарисиу.
    – Да псина его. Поводок же тот от него как раз остался. Они раньше тут и жили вдвоём – папаша мой и Ролли, ко мне эта квартира уже после его смерти перешла. Умер он как раз когда закупал корм для Ролли – приступ накрыл прямо в очереди у кассы, – рассказывал Буйвол, растягиваясь на полу. – Псину-то я в окно выбросил, а про жрачку совсем забыл – как-то на глаза не попадалась. Оно и к лучшему – будет чем тебя кормить. При экономном рационе хватит недели на две, не меньше.
    Несколько секунд Апарисиу ошалело смотрел на Буйвола, а затем заорал:
    – Помогите! Помогите!
    Вместо того, чтобы заткнуть ему рот, Буйвол ухмыльнулся и заревел вдвое сильнее:
    – ПОМОГИТЕ! НАСИЛУЮТ!
    Единственной реакцией на эти вопли стал грубый мужской хохот за стенкой.
    – Эй, Буйвол, ты чего, на парней перешёл? – спросил кто-то. Голос был очень хриплый, прокуренный. – Между прочим, я видел его в глазок, когда вы заходили. Ничего так, фигуристый. Правда, видел я его только сзади, но опытному глазу и этого хватает. Сунули как-то нам в камеру одного хлыща – булки прямо один в один с этим твоим. Жену богатую ради наследства убил и думал выкрутиться, но попался, и Господь его наказал – нами. Не раз, наверно, объятия жёнушки вспомнил…
    – Это наркуши, живут здесь, – пояснил Буйвол Апарисиу, а своему соседу крикнул:
    – Да нет, у меня с ним просто дела!
    – Ну, как скажешь, – хрипатый хихикнул. – Если всё же решишь перейти с деловых отношений на личные, не забудь про нас – Господь велел делиться с ближними!
    – Хорошо, хорошо! – Буйвол повернулся к вконец обалдевшему Апарисиу и, усмехаясь, мотнул головой в сторону стены. – Слыхал, как грамотно болтает? Все зовут его Падре – очень он любит Бога поминать. Сейчас-то он бичара бичарой, но, говорят, когда-то «белой костью» был, вроде тебя. Может, и правда отдать тебя ему? Вы с ним найдёте общий язык – то есть, говорить в основном будет Падре, но и твоему языку тоже применение найдётся… Конечно, другие тут не такие отмороженные, как он, но и от них ты тоже помощи не жди – здесь каждый занят своими делами и не лезет в чужие. Закон трущоб!
    – Господи, ну за что мне это всё?! – простонал Апарисиу. В отчаянии он откинул голову назад и закрыл глаза. По щеке скатилась слеза.
    – Какое же ты ничтожество, – произнёс Буйвол, скривив губы. – Вот я вспоминаю твоего зятя, этого Лукаса. Он точно знал, что я его убью, но держался молодцом. Смотрел я тогда на него, а сейчас смотрю на тебя, и прямо жалко становится, что это ты заказал мне его, а не наоборот. Он был больше достоин жизни, чем ты.
    Открыв глаза, Апарисиу бросил на Буйвола взгляд, полный самой яростной злобы – злобы от бессилия (со злобой ведь всегда так – чем ты слабее, тем сильнее это пламя растёт и раздувается):
    – Да просто он уже пожил всласть, ни в чём себе не отказывал! Конечно, чего бы не помереть, когда взял от жизни всё! А у меня всё было только впереди, и я не успел получить и половины из того, чем владел он! И хотел-то всего ничего – крутые тачки, модные шмотки, регулярные перечисления на карту, уверенность в завтрашнем дне, и не зависеть от всяких мерзотных старух! И всё это должен был дать мне ОН! Я же был братом его жены, и даже за его дочкой ухаживать начал! Он должен был помогать мне, и он мог, ему бы это ничего не стоило! Но нет, куда там! Молодцом он был, говоришь? Сволочью он был! Паскуда, гнида, урод! И я сейчас из-за него терплю…
    Теперь уже не одна, а десятки, сотни слёз катились из глаз Апарисиу, и всё его тело сотрясалось на кровати от рыданий. Приподнявшись на полу, Буйвол наблюдал за этой истерикой со смесью любопытства и брезгливости…