Перейти на сайт

« Сайт Telenovelas Com Amor


Правила форума »

LP №03 (622)



Скачать

"Telenovelas Com Amor" - форум сайта по новостям, теленовеллам, музыке и сериалам латиноамериканской культуры

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Бразильские народные сказки

Сообщений 1 страница 20 из 37

1

Решила создать на форуме такую тему, потому что с удивлением обнаружила что их много в интернете на русском языке. Думаю что раздел о сказках Бразилии здесь тоже имеет право быть и будет многим интересен.

0

2

Амао (каманао)

В незапамятные времена объявилась среди живых существ красавица, еще не знавшая мужчины, имя девушки было Амао, а некоторые называли ее Каманао.
Как-то раз вечером вышла Амао на берег реки и присела на землю. Сидела она, сидела и вдруг видит: плывет мимо стайка рыбешек с яркой, сверкающей чешуей. Так понравились рыбки салмлеры Амао, что опустила она руку в воду и поймала одного. Схватила, а салмлер у нее в руках стал расти, расти и сделался большим и сильным, овладел девушкой, а потом бросился в воду и исчез.
С тех пор у Амао начал расти живот, и, когда пришло время, родила она мальчонку. И вот однажды – ребенку тогда было два месяца – отправилась Амао вверх по реке на рыбную ловлю, а сына оставила на камне.
Вернулась Амао в полдень и тут увидела, что мальчик умер. Перенесла она тело ребенка в свое жилище и проплакала над ним всю ночь. А на рассвете услышала его голос:
– Посмотри, мама, как смеются над нами звери и птицы. Это они напугали меня до смерти. Чтоб неповадно им было издеваться над тобой, окури их древесной смолой, и они превратятся в камень.
Больше ничего мальчик не сказал.
Днем Амао похоронила сына, а к полуночи все звери обратились в камень.
Сказывают, что к утру окаменели и жаба, и птица кужубин, и выдра. Только змея, рыба скат, лесная свинка и тапир избежали общей участи, потому что отправились на охоту к истокам реки.
Но Амао поднялась к верховьям и нашла там спящих под большим камнем тапира и свинку. Убила она зверей, а потом разорвала их на кусочки и выбросила в реку; оставила только бедро тапира и ляжку свиньи, положила их на большой камень, и вскоре они тоже обрагились в камень.
Змея и скат охотились в глубине реки, потому Амао и поставила сети. А ночью слышит: кто-то бьется в сетях. Пошла она на берег и увидела, что скат и змея попались в ловушку.
Кинула Амао в них кусок смолы, и они тут же окаменели.
Потом Амао возвратилась к своему народу, чтобы обучить его всяким поделкам. Она села у очага и стала показывать, как печь лепешки, делать муку и многое, многое другое.
Обучив всему, Амао исчезла, и никто не знал, куда она ушла.

Отредактировано Маррина (29.03.2014 23:24)

0

3

Аре и птичка саракура

В стародавние времена землю залил потоп. Спасся от него только один человек по имени Аре. А спасся он так: когда все уже было затоплено и над водой виднелись только верхушки высоких пальм, Аре подплыл к одной из таких верхушек и уцепился за ветку, но ветка была сухая и обломилась; тогда Аре поплыл дальше, держась за ветку, которая служила ему чем-то вроде лодки или челнока, подплыл к верхушке другой пальмы, ухватился за зеленую ветвь, поднялся по ней и расположился на ветвях. Там он провел много дней, питаясь плодами пальмы. Однажды на ветку пальмы села птичка саракура и сказала Аре:
– Земля близко; почему бы тебе не спуститься на землю?
– Не могу: я слишком слаб; если я слезу с пальмы, я погибну.
Тогда саракура сказала:
– Я буду искать землю.
Саракуры принялись летать, держа в клювах корзинки с землей, и разбрасывать землю по воде; земля падала в воду, и вода убывала. Так вода высохла, и Аре спустился с пальмы. Но жил он один-одинешенек среди животных и питался лишь плодами и кореньями.
Однажды саракура сказала ему:
– Почему ты не найдешь себе подругу? На озерном заливе есть мостки; сделай себе плот, а я прикажу уткам отвезти тебя туда, где живут другие люди.
На другой день спозаранку утки взяли плот Аре на буксир и повезли его туда, где жили люди.
У берега озера купалось много девушек; девушки увидели плот и в испуге бросились на берег. Но одна из них бросилась в воду и поплыла к плоту; Аре схватил ее на руки, а утки отвезли плот к его жилью. Другие девушки рассказали людям о том, что произошло, и те пустились в погоню за беглецами, но догнать их не смогли. Аре женился на этой девушке, и у них родилось много детей.

0

4

Броненосец тату-мулита

Если броненосец тату-мулита
Малышей своих рожает,
То брата у сестер и сестры у братьев
Никогда не бывает:
Или мальчики одни рождаются,
Или только девочки получаются.
А повелось так с той поры, когда царь иудейский учинил избиение двух тысяч младенцев, и дева Мария, чтобы спасти младенца Иисуса, отправилась в Египет в повозке, запряженной маленьким осликом.
И вдруг нагнала их царская стража. Царь велел стражникам убить младенца Иисуса, а родителей его заковать в кандалы. Но дева Мария своими слезными мольбами смягчила сердце начальника стражи и, чтобы умилостивить его, подарила ему ослика.
Пришлось деве Марии и святому Иосифу самим тащить повозку, в которой сладко спал младенец Иисус. Тяжко им было, но они шли и шли вперед...
Тем временем стража собралась поворачивать назад, но ослик возьми и заупрямься! Как только начальник стражи ни пытался образумить упрямца - и хлыстом его стегал, и древком копья бил, и ножнами колотил,- а ослик уперся, и ни в какую!
Уже все стражники вместе за него принялись, а ослик все ни с места!
Разозлился тогда начальник стражи, решил, что обманула его дева Мария, подсунув такое скверное животное, и велел догнать и схватить беглецов.
Дева Мария и святой Иосиф не знали, что происходит позади них, они только слышали ругань начальника и крики солдат, которые пытались усмирить ослика.
Родители младенца Иисуса испугались этого шума и изо всех сил стали тянуть повозку побыстрее. Тут проснулся младенец Иисус, он хотел есть, и его надо было накормить, но от горя и усталости у девы Марии пропало молоко...
Откуда ни возьмись, появилась мулита, дева Мария и говорит ей:
- Мулита, детьми твоими заклинаю, дай мне капельку молока для моего мальчика!
Мулита дала капельку молока, но этого оказалось мало, и младенец Иисус по-прежнему плакал от голода. Дева Мария залилась слезами и говорит:
- Мулита, позови своих дочерей, пусть каждая даст по капельке молока, чтобы накормить моего сына!
- Сеньора дева Мария,- ответила ей мулита,- детей-то у меня много, но дочерей мало...
Позвала она своих дочерей, каждая дала по капельке молока, чтобы накормить младенца Иисуса, он насытился и перестал плакать. Тогда все дочери мулиты отправились своей дорогой в пустыню, осталась с девой Марией только мулита-мать.
Когда они ушли уже далеко, они увидели вдруг, что их нагоняет стража, а во главе скачет разъяренный начальник!
Вскричала тогда в страхе дева Мария:
- Мулита, помоги мне тянуть повозку! Мулита помогла, но у мулиты сил маловато, и повозка почти не продвигалась вперед.
А стража-то все ближе и ближе!
Заплакала дева Мария и говорит:
- Мулита, позови своих сыновей, пусть они помогут тащить повозку!
- Сеньора дева Мария,- ответила ей мулита,- детей-то у меня много, но сыновей мало.
Позвала она своих сыновей, которые потащили повозку бегом.
А стража-то все ближе и ближе!
Конечно, теперь, когда повозку тащили сыновья мулиты, она катилась быстрее, но лошади куда сильнее мулит и бегают резво... и вот преследователи уже близко... совсем близко! Но тут поднялась страшная песчаная буря, и как ни ругались стражники и их начальник, пришлось им все-таки отступить.
Когда младенец Иисус оказался в безопасности, сыновья мулиты ушли своей дорогой в пустыню, осталась с девой Марией только их мать. И сказала дева
Мария:
- Мулита, в благодарность за молоко твоих дочерей и силу твоих сыновей, отныне ты будешь рожать либо только дочерей, либо только сыновей.
Мулита ответила:
- Все в вашей воле, сеньора дева Мария! Только я попрошу у вас такой же милости для своей кумы, жены броненосца тату.
- Быть по сему,- сказала дева Мария.
Тогда мулита побежала в пустыню поделиться новостью со своей кумой. То-то радости было у жены броненосца тату!..

0

5

В стародавние времена

В давным-давно минувшие времена была одна такая долгая ночь, что людям казалось, будто они уже никогда не увидят дневного света.
Ночь была черной как смоль, не было ни звездочки в небе, ни ветерка, ни дождичка, ни единого звука на земле, не благоухали луга и лесные цветы.
Люди пришли в глубокое уныние и пали духом; они не могли приготовить себе шурраско:
[Шурраско – поджаренное на углях мясо.]
Ведь в их очагах не плясали языки пламени, и люди довольствовались безвкусной кашей из кукурузной муки; красные угольки, тлеющие в очагах, потухали, и приходилось беречь головешки...
Глазам так опротивела тьма, что они часами смотрели на красные головешки, от которых не сыпались радующие взор искры: человеческие уста не могли раздуть огня.
В такой кромешной тьме ни один смельчак не отважился бы пуститься в путь по полям, ни один красавец конь не пришел бы на родное пастбище – ему не сослужили бы службу ни слух, ни нюх, ни зрение; даже лиса сбилась бы со своего собственного следа.
А древняя ночь все не уходила... все не уходила...
Но во тьме и мертвой тишине время от времени раздавался чей-то резкий, пронзительный голос: то была неугомонная птица теу-теу, которая не спала с тех пор, как в последний раз взошло солнце, и которая все время поджидала его возвращения: солнце не могло не вернуться, но оно так сильно запаздывало!..
Да, только теу-теу пела время от времени; ее керо-керо, такое чистое, доносившееся из самой черной черноты, поддерживало надежду в людях, собравшихся около все еще красневших головешек.
Но, кроме этой песни, ничто не нарушало тишины; все замерло и притаилось.
И в последний солнечный день, когда солнце уже садилось там, где жило индейское племя минуанов и где восходит звезда зари, хлынул страшный ливень: это был водяной смерч, потоп, который продолжался бесконечно, он все лил... все лил...
Поля были затоплены, озера вышли из берегов, разлились, и ручьи змеями заскользили по земле, покрытой муравейниками, по болотам, сливаясь в один поток; русла ширились, и вся эта масса воды потекла к речкам, от речек к плещущим ручьям по полям; она затопляла равнины и доходила до вершин холмов. Там было убежище для всякого зверья; от страха все звери смешались: телята и пумы, стада быков и жеребят, куропатки и красные волки; страх заставил их стать друзьями. Не то было прежде!..
На верхушках пальм нашли себе пристанище скопища муравьев; змеи обвивали ветви деревьев, а в гати из ветвей кустарника поселились крысы и прочая мелкота.
Вода, затопившая все норы, не пощадила и нору огромной змеи мбойгуасу, которая спокойно спала, свернувшись в клубок. Тут она проснулась и, извиваясь, выползла из норы.
Потом начался падеж животных, и мбойгуасу приохотилась к падали. Но она пожирала только глаза и ничего, ничего другого не желала.
А вода убывала, падали становилось все больше и больше, и огромная змея наедалась глазами до отвала.

0

6

Вечное объятие

Один кабокло поселился с женой на берегу озера в глинобитной хижине, крытой соломой. Жизнь семьи была счастливой, без особых забот и тревог; щедрая природа, окружавшая их, давала все необходимое. Оставалось только взять то, что предлагалось.
Муж охотился, рыбачил и сажал маниоку, а жена готовила вкусные кушанья из маниоковой муки. Вокруг хижины росли целебные травы - они всегда помогали, если кто занеможет.
Так проходили дни, похожие друг на друга и одинаково счастливые. По утрам муж отправлялся на лов рыбы, а когда вечером возвращался, хлопотавшая по хозяйству жена встречала его тёплой улыбкой и лаской.
Часто он подумывал о том, как бы взять подругу с собой на рыбалку: и ей развлечение, да и ему приятно иметь спутника, который поможет развеять скуку и скоротать долгие часы терпеливого ожидания. Он даже пообещал жене взять её с собой, только не сказал, когда это будет.
Однажды проснувшись на рассвете, услышал муж песню тукана, а это было хорошее предзнаменование, и вот он решил, что самое время взять жену с собой на рыбалку.
- Тукан поёт. Это добрый знак. Сегодня пойдём на лов вместе.
- Как хорошо! - обрадовалась жена.- Пойду приготовлю, что нужно.
Хотя слова мужа застали её врасплох, кабокла быстро напекла лепешек, чтобы было чем перекусить, и вскоре они отправились на рыбалку.
Первые лучи солнца застали рыбаков уже в каноэ посередине озера, они направлялись к местам лова.
Оба были так счастливы и увлечены рыбалкой, что не заметили, как вдруг изменилась погода. Небо потемнело, подул сильный ветер. Кабокло уже не мог забросить сеть: на озере поднялись большие волны и легкое каноэ бросало из стороны в сторону. Сначала женщина пыталась скрыть охвативший ее страх и притворялась спокойной. Старалась не мешать мужу работать, но, почувствовав неминуемую опасность, стала просить:
- Давай пристанем к берегу и переждем непогоду! Однако о спасении думать было поздно: бушевала страшная буря, слепящие молнии вспарывали небо, порывы ветра вздымали на озере огромные волны.
Прижавшись к мужу в хрупком каноэ, отважно боровшемся с гигантскими валами, кабокла молила богов смягчить свой гнев.
Вдруг небеса разверзлись и изрыгнули пламя, которое охватило рыбака и его жену и превратило их в растения. Она стала масличной пальмой урикури, а он - фикусом.
Но, и став растениями, они не разжали своих объятий. С рождения до смерти фикус обвивает гибкими ветвями ствол урикури.

0

7

Глаза ягуара

Окуамаато и Икуаман собрали однажды всех зверей и рыб, чтобы вместе попировать и побеседовать. Случилось так, что рыбы Жежу и Матриншан, когда их спрашивали, ничего путного сказать не могли, а болтали только одни глупости.
Сын Икуамана - он был очень смышленым мальчиком - принялся передразнивать Жежу и Матриншана и забавлять этим гостей.
Видя, что ребенок выставляет их на всеобщее посмешище, Жежу и Матриншан очень обиделись и, чтобы погубить его, навели на мальчика порчу. Вернувшись с пира, он заболел и после долгих мучений умер.
Икуаман над телом сына поклялся отомстить за него.
- Я знаю, это Жежу и Матриншан убили моего сына. Я их отравлю!
Отправился он в лес и нарвал там много ядовитых растений тимбо, чтобы месть удалась наверняка. Потом послал за Окуамаато и рассказал ему, что собирается делать:
- Я убью Жежу и Матриншана в отместку за смерть сына.
Созвал Икуаман всех людей и зверей, чтобы они помогли ему, но предупредил, что беременные не смеют коснуться ядовитых растений, иначе те потеряют свою силу.
И вот стал Икуаман ломать связки тимбо, и вскоре ядовитый сок растения покрыл всю поверхность реки, где жили Жежу и Матриншан. Отравленная рыба всплыла кверху брюхом.
А люди, завидев ее, закричали:
- Смотрите: рыба дохнет! Рыба дохнет! Все принялись собирать всплывшую рыбу с поверхности воды. Причем люди выбирали только большие рыбины, а мелочь склевывали птицы.
Увидев такое изобилие еды, ягуар и ягуариха тоже бросились в воду. Самка забыла, что она в тягости. Ядовитый сок потерял свою силу, и снулая рыба всплывать перестала.
Разгневавшись, что его не послушались, Икуаман убил ягуара, а его глаза посадил в землю в заколдованном саду своей сестры Онхиамуасабе. Из глаз ягуара вырос каштан, за которым Онхиамуасабе ухаживала, как за самым дорогим своим детищем.

0

8

Девочка и кибунго

В далекие времена, когда кибунго на всех страх наводил, дети по вечерам не смели выходить из дому. Кибунго рыскал возле деревни и страшно завывал: у-у-у, а когда видел ребенка, то хватал его и съедал.
Жила-была одна женщина, и была у неё дочка. Не сиделось девочке дома по вечерам - то к соседям забежит, то родных навестит. Мать ей говорила:
- Не ходи из дому, дочка, поймает тебя кибунго и съест! Но упрямая, непослушная девчонка пропускала её слова мимо ушей. И вот однажды ночью кибунго схватил её посадил в мешок и понёс в лес. Девочка запела:
- Схватил меня кибунго,
Тащит меня в лес,
Помоги мне, мама,
Кибунго меня съест.
А мать ей отвечает:
- Говорила тебе мать,
По ночам не смей гулять!
Услышала это девочка, и давай и давай других родных на помощь звать, но никто не вышел, все отвечали ей то же самое. Плачет девочка, а кибунго её всё дальше тащит. Проносил он её мимо домов, где другие её родственники жили, но никто не стал ей помогать. Тут её бабушка услыхала, как люди кричат:
- Кибунго схватил девочку!.. Тащит её в лес!.. Старушка кинулась со всех ног к очагу, поставила на огонь горшок и раскалила вертел в углях. Когда кибунго проходил мимо её дома, девочка запела:
- Схватил меня кибунго,
Тащит меня в лес,
Помоги, бабуля,
Кибунго меня съест.
Но и бабушка ответила ей, как все остальные. Кибунго обрадовался и пошёл дальше своей дорогой. А бабушка тем временем схватила горшок с кипятком, бросилась на улицу и плеснула кипятку кибунго на пятки. Кибунго так и подскочил, и мешок с девочкой выронил. Тогда бабушка выхватила из огня раскалённый докрасна вертел и воткнула его кибунго в загривок. Он и сдох. Бабушка взяла внучку к себе и никогда больше не пускала её к родителям. А у девочки пропала охота бегать по соседям, когда стемнеет.

0

9

Дерево умбу в горах Кавера

Всякий, кто путешествовал в горах Кавера, должно быть, замечал, что через каждые пять легуа встречается дерево умбу. Умбу – старые деревья, выстоявшие не один век на этой земле.
Старики, живущие в горах, говорят, что деревья эти посадили священники – посадили, чтобы те служили им вехами на пути.
По дороге из Касеки в Алегрете эти деревья, благодаря тому, что стоят они на равнине, особенно хорошо видны. Так же хорошо видны они и по дороге из Касеки в Розарио и из Розарио в Карай; идя в этом направлении, ты все время их встречаешь.
Одно такое огромное дерево, которое растет неподалеку от реки Ибикуи, я знаю. Сидя на его корнях и глядя вправо, можно видеть весь Розарио; посмотри налево – и ты увидишь синеющий на горизонте прекрасный горный хребет Кавера. А глядя прямо на гору, увидим другое умбу, которое стоит у раншо, получившего название «Умбу».
Вот так, следуя через горы Кавера, мы встречаем на своем пути умбу; пастухи говорят, что дерево умбу встречается на всем пути до самого Монтевидео.
Умбу – крепкая порода деревьев. Оно не боится прямых лучей солнца. Чем сильнее засуха, тем зеленее листва умбу. Чем сильнее холод, тем пышнее оно цветет.
Некоторые умбу – свидетели исторических событий: под сенью их обсуждались дела огромного значения. В имении «Каменный двор» растет такое могучее умбу, что десять человек, взявшись за руки, не могут обхватить его, в тени его не раз готовил себе шурраско оратор Силвейра Мартинс. А другое дерево горделиво возвышается над Поншо Верде, как символ минувших веков, свидетельствуя о том, что оно видало вождя восстания оборванцев Канабарро, споривших о том, должны ли они умереть или сдать оружие императорскому правительству.
В тени его ветвей укрывались неукротимые воины: сначала те, кто защищал родину от иноземных захватчиков, потом гаушо-монархисты, защищавшие своего монарха и Империю, наконец, сыны этих гаушо, защищавшие свои идеи, которые они считали более благородными. И все они умерли; камень жизни катится то по бесконечно вращающемуся земному шару, а солнце сегодня освещает черные волосы юноши, завтра высвечивает серебряные нити в тех же волосах, а послезавтра уже не видит этого человека, ибо он заснул вечным сном. В тени умбу мы резвимся детьми и укрываемся от палящего солнца в старости. А умбу остается вечнозеленым, сильным и радостным!
Одно из таких умбу, затерявшихся в горном массиве Кавера, имеет свою историю, достойную внимания. Мне ее рассказали, и, движимый любопытством, я отправился к этому дереву – доброму другу.
Это старое умбу, кора его сморщилась от долголетия и пережитых бурь, от которых ему негде было укрыться.
Поблизости от него находятся печальные развалины покинутого раншо.
Некогда здесь жила супружеская чета, которая на закате дней и в крайней бедности взяла к себе внучку, оставшуюся круглой сиротой.
Однажды старушка увидела, что девочку бьет смертельная лихорадка, и предложила дереву стать крестной матерью этого ангела, который иначе умрет некрещеным.
Девочка осталась в живых; она выросла, превратилась в прекрасную девушку, и ее стали домогаться парни, проходившие мимо раншо. Дедушка к этому времени умер, и бабушка с внучкой остались в полном одиночестве в этой обширной, пустынной местности.
Обрабатывать землю было некому, в двери дома стучалась нищета; и вот однажды глубокой ночью банда разбойников прискакала на раншо, чтобы похитить девушку.
Старушка на коленях молилась божьей матери, когда в ветхую дверь стали стучаться бандиты, требуя, чтобы им отворили, и угрожая, что иначе они ее выломают!
Девушка плакала и дрожала от страха, но тут оконце, и которое видно было умбу, распахнулось, девушка выскочила и нашла убежище в темных ветвях своей крестной матери.
Уже будучи у ворот раншо, бандиты заметили девушку и попытались схватить ее, но, пока она пряталась в зеленой листве крестной матери, из-под корней дерева выползла змея с горящими глазами и высунула язык.
Пораженные похитители остановились, потом взялись за оружие и открыли неистовую пальбу по разъяренному пресмыкающемуся, но оно бесстрашно защищалось, извивалось, затем скользнуло под корень дерева. Уставшие сражаться и истощившие боеприпасы злодеи увидели в лучах утренней зари огромную, тяжеловесную, сильную, наводящую ужас гадину, по-прежнему готовую охранять девушку, дрожавшую в ветвях дерева-защитника. Наступил день, а с ним и мир; нападающие, подгоняемые стыдом, удрали, оставив свое преступное намерение.
Благодаря этой легенде благородное умбу стало всеми почитаемым деревом, и мало найдется путников, которые, проезжая мимо него, не сняли бы шляпу.
То, что тихо и молча сделало дерево, вполне могли бы сделать и люди, только, в отличие от дерева, они должны сделать своим орудием не змею, а добро.

0

10

Договор с ящерицей

За неким подобием занавеса, словно сотканного из чешуек золотой макрели, находилось большое, залитое светом подземелье. На прозрачной скамеечке, меча разноцветные молнии, сидела древняя старуха, морщинистая и сгорбленная!
В руках ее была белая палочка, которую она то так, то сяк поворачивала, словно играя ею: связывала то, что развязалось, скручивала то, что раскрутилось, словом пряла свою пряжу.
– Хозяйка, – сказала сопровождавшая гаушо тень, – вот кто к вам пожаловал!
– Ну раз ты пожаловал, ты явился, так проси чего хочешь, – отвечала она.
Иссохшая старуха встала, выпрямилась, и суставы ее захрустели; она подняла свою палочку, и тотчас же волшебная палочка излила на нее целый дождь лучей, так в бурю из тяжелых туч льет дождь.
– Ты прошел все семь испытаний в пещере Жарау, а потому я разрешаю тебе из семи радостей выбрать одну, – сказала старуха. – Выбирай! Хочешь быть счастливым в игре, например, в карты, которые тасуют руками, в кости, которыми правит судьба, на скачках, в лотерее... хочешь?
– Нет, – отвечал гаушо, мгновенно изменившись в лице – его взгляд стал походить на взгляд лунатика, который видит то, чего не видят другие... или на взгляд кошки, которая провожает глазами что-то, незримо проносящееся в воздухе...
– Может, ты хочешь играть на гитаре и петь, очаровывая женщин, которые будут тебя слушать... и мечтать о тебе, и идти на твой зов, так же покорно, как птицы, зачарованные взглядом змеи, и отдаваться твоим поцелуям, твоим желаниям, млея в твоих объятиях?
– Нет, – произнесли губы в ответ на это.
– Может, ты хочешь узнать тайну трав, корней, соков растений? Узнав эту тайну, сможешь врачевать недуги тех, кого любишь, или насылать болезни на тех, кого ненавидишь... сможешь одаривать людей сновидениями, сводить с ума, утолять голод, унимать кровь, покрывать трещинами кожу, разрушать кости... соединять разлученных, находить пропажи, обнаруживать зависть... хочешь?
– Нет!
– А может, ты хочешь, чтобы твой враг не избежал твоего ружья, копья или ножа, не избежал даже в темноте или на далеком расстоянии, даже если он очень проворен или если он предупрежден, даже если он сильнее или хитрее тебя?
– Нет!
– Хочешь повелевать в своем краю, чтобы все безропотно тебе повиновались?.. Или ты хочешь узнать чужие языки, чтобы тебя понимали все чужестранцы?
– Нет!
– А может, ты хочешь стать богачом, получить земли и скот, табуны лошадей и стада коров?
– Нет!
– А может, займешься живописью, будешь писать звучные стихи, повести о страданиях, смешные пьесы или услаждающую слух музыку, чеканить изделия из золота, высекать статуи из мрамора?
– Нет!
– Ну, раз ты ничего не хочешь, раз ты ничего не выбрал из того, что я тебе предложила, разговор окончен, ты свободен. Ступай!
Сетуя в глубине души на себя, гаушо не двинулся с места; он думал о том, чего хотел просить, но не мог.
– Я хочу получить тебя, волшебная ящерица, ибо ты – это все!.. Ты – все то, чего я не знаю, хотя я и догадываюсь, что оно существует вне меня, вокруг меня и надо мной... Я хочу получить тебя, волшебная ящерица!
Тут кромешная тьма, не сравнимая даже с самой темной ночью, опустилась на все вокруг, на воцарившуюся тишину, и какая-то сила толкнула пришельца в стену.
Гаушо сделал шаг, другой, третий и вдруг пошел назад; он поворачивал то направо, то налево, поднимался и спускался и наконец вышел к входу в пещеру, через который вошел.
Он увидел, что конь его спокойно стоит, привязанный к дереву; вокруг те же заросли, вдали – те же открытые пространства, на которых с одной стороны пасся скот: быки, коровы; с другой – меж кустарников текли серебристо-белые воды ручья.
Он вспомнил, что только что не видел, не слышал, не говорил: он спал, но страх не лишил его сознания.
Вспомнил то, что ему предлагали, но он не выбрал ничего, потому что хотел получить все... и в порыве слепой ярости решился снова попытать счастья...
Он вернулся к тому месту, где был вход в пещеру... но наткнулся на стену, а вернее, гору. Твердая земля, непроходимый лес, высокая трава... и ни щели, ни трещины, ни дыры, ни пещеры, ни подземелья, ни грота – здесь не мог бы спрятаться и ребенок – где уж было пройти взрослому мужчине!
Опечаленный и удрученный, гаушо отвязал лошадь, вскочил в седло, на, когда он тронул поводья, ему показалось, что там, где была привязана лошадь, он видит ризничего, видит его грустное бледное лицо, протянутую руку и слышит его слова:
– Ты не пожелал ничего, ты силен духом и чист сердцем, это правда; но ты не умеешь управлять мыслью и удерживать язык!.. Не скажу тебе, хорошо ты поступил или плохо. Но так как ты беден, а бедность это бремя, прими от меня подарок. Этой золотой монеты коснулась волшебная палочка, теперь она даст тебе столько монет, сколько ты пожелаешь, но проси только по одной, никак не больше, и храни ее на память обо мне!
И зачарованный ризничий растворился в тени деревьев. Гаушо опустил монету в карман своего пояса гуайаки (Гуайака – широкий лакированный пояс с карманами для денег, оружия и т. д., который носили бразильцы ) и тронул поводья.
Солнце уже клонилось к закату, и гора Жарау отбрасывала длинную тень, ложившуюся на болотистый луг и заросли у ее подножия.
По дороге домой гаушо проехал мимо небольшого раншо, стоявшего на пологом берегу; дверь дома заменяла шкура; гаушо спешился и вошел в лавку, в которой окрестные жители в обмен на одежду, шкуру или домашний скот покупали крепкие напитки, а так как глотка у гаушо пересохла, а в голове шумело, он приказал подать ему вина.
Он напился, вытащил из гуайаки монету и расплатился; расход был столь невелик, а сдачи так много, что он удивился: он не привык видеть столько денег, да еще своих... Он высыпал деньги в гуайаку, почувствовав их тяжесть и услышав их глухое звяканье, молча вскочил на коня и поехал дальше.
По дороге он думал о том, что ему нужно купить. Думал о сбруе, оружии, одежде, платках, сапогах, о новой лошади, о шпорах и о разных украшениях, он думал, как он будет объезжать окрестности, раздавать щедрой рукой золотые крузадо, и спрашивал себя, может ли волшебная монета одарить его кучей денег, на которые он сможет купить все, что пожелает...
Он приехал в свое селение и, как человек осторожный, никому не сказал ни где был, ни что сегодня делал, сказал только, что потерял бурого быка, которого пас; а на следующий день, ни свет ни заря, выехал, желая проверить, исполнится ли обещание.
Он купил у торговца щегольской костюм, да еще кинжал, да еще подшивку для брюк с серебряными кольцами, да еще плеть на большом кольце.
И все покупки обошлись ему в три монеты.
Кровь застучала у него в висках; он до боли стиснул зубы, заморгал глазами, у него даже дыхание перехватило: все еще не веря самому себе, он сунул руку в свою гуайаку под заплатанным пончо... в нее упала монета, потом другая, потом третья, потом четвертая... Ровно четыре монеты !
Но падали они не по две, не по три и не по четыре, а одна за другой, и всякий раз по одной...
На раншо гаушо вернулся с битком набитым чемоданом, но, как человек благоразумный, никому не рассказал о случившемся.
На следующий день гаушо поехал по другой дороге к другому, более крупному торговцу, у которого было больше разных товаров. На сей раз он сделал список всего, что нужно было купить, и требовал нужные ему вещи по порядку, следя за тем, чтобы надо было платить по одной монете и чтобы успеть вернуть покупку, если вещь будет стоить дороже одной монеты. Это конечно неловко, что правда, то правда, но зато не придется платить лишнее. Всего он заплатил пятнадцать монет.
И опять он сунул руку в гуайаку под своим заплатанным пончо, и тотчас в нее упала монета... другая... третья... четвертая... пятая и шестая... и так, по одной, все пятнадцать монет!
Торговец брал монеты и клал их на прилавок по мере того, как получал их из рук покупателя; когда же тот расплатился, он сказал, насмешливо и подозрительно:
– Ну и ну! Каждая ваша монета – что твой кедровый орешек: с нее надо ногтями скорлупки очищать!
На третий день по дороге гнали табун лошадей; гаушо остановил его, облюбовал партию, договорился с табунщиком о продаже коней, и, так как не торговался, сделка состоялась.
Вдвоем с погонщиком они вошли в середину табуна – только так они смогли отобрать лошадей; гаушо выбирал то одну, у которой ему нравилась голова, то другую, у которой ему нравились глаза или уши; он вращал тонкое лассо с небольшой скользящей петлей на конце и набрасывал ее на приглянувшегося ему жеребца; если у какой-нибудь лошади ему нравились копыта и она была без изъянов, он отводил в свой загон для скота и ее.
Наметанный глаз пастуха ни разу не ошибся, и тридцать великолепных лошадей были выведены из табуна, за них следовало заплатить сорок пять монет.
И вот пока лошади пили и щипали зеленую траву, гаушо и табунщик отошли в тень фиговой пальмы, что росла на краю дороги.
Не до конца уверовав в чудо, гаушо сунул руку в гуайаку под своим заплатанным пончо... и тотчас в нее посыпались одна монета за другой: одна, три, шесть, десять, восемнадцать, двадцать пять, сорок, сорок пять!..
Удивленный столь необычно медленным способом расплаты, торговец лошадьми не удержался и заметил:
– Друг, твои монеты что орехи жерива: падают по одному!..
Подвергнув таким образом волшебную монету испытаниям, гаушо наконец в нее поверил.
Тогда он арендовал поле и купил десять тысяч голов скота.
Эта покупка стоила ему больше трех тысяч монет наличными.
Целый день потратил бедняга, доставая их одну за другой из гуайаки.
У него болела рука, ныло тело; никто его и пальцем не тронул, а он чувствовал себя так, словно его избили; ни разу в его гуайаку не упали две монеты одновременно.
В ожидании, пока гаушо соберет требуемую сумму, торговец вышел, выпил мате и перекусил; когда же, поздно вечером, он вернулся под навес, гаушо все еще выкладывал монету за монетой!..
Деньги были уплачены, когда уже стемнело.
Заговорили о богатстве гаушо в народе. Всех поражало, что еще вчера он был чуть ли не нищим, ходил в жалких лохмотьях, которые заставляли богатых людей отворачиваться, а сегодня... Заговорили и о его странной манере расплачиваться: ведь он всегда вытаскивал из кармана одну монету, и никогда, никогда не платил даже двух монет сразу.
Случалось, что ему предлагали купить что-либо и по недорогой цене, однако всякий раз повторялось то же самое. Чудеса, да и только!
Чудом это было и для него самого... он был богат... очень богат... но получал только по одной монете: они сыпались, как орехи с дерева жерива – по одному... Так по одному вылущивают и кедровые орехи...
Чудо, настоящее чудо и для него... он... богат... очень богат... Но все деньги, которые он получал, выручая их при сделках или от продажи чего-либо, исчезали из железного сундука, где он их хранил, исчезали, словно растворяясь в воздухе...
Он был богат... очень богат, и у него всегда хватало денег, чтобы купить то, что ему нравилось: достаточно было сунуть руку в гуайаку, и монеты начинали сыпаться... но никогда ни одна монета не оставалась в его кармане или в сундуке, они испарялись, словно вода на раскаленном кирпиче...
И вот поползли слухи... люди стали говорить, что гаушо заключил договор с дьяволом, что его деньги прокляты, потому что те, кто с ним имел дело, и тот, кто получал от него деньги, впоследствии заключали невыгодные сделки и теряли ровно столько, сколько получили из его рук.
Он покупал и расплачивался у всех на виду, что верно, то верно, торговец предъявлял ему счет и получал деньги, это так, но предпринимаемая сделка заведомо была убыточной.
Сам он тоже продавал и получал деньги, и это верно; но деньги, которые он складывал и хранил, словно уносил ветер, нет, их никто не крал и гаушо не терял их, но они исчезали, словно унесенные ветром.
А слухи все ползли и ползли; теперь уже говорили о том, что тут, конечно, не обошлось без колдовства в пещере Жарау, куда гаушо частенько наведывался, и что там-то, видно, он и продал душу за эти деньги...
И вот заспешили к пещере Жарау: горячие головы на рассвете, кто похитрее – с наступлением темноты, ну а смельчаки – либо в полночь, либо с первыми петухами.
А так как в этот путь люди пускались тайком, они, как тени, рыскали в тени деревьев, но так и не находили ни входа в пещеру, ни преграждающей путь стены, и громко взывали к святым...
Гаушо, однако, все стали сторониться, как бешеного быка.
Ему даже не с кем было поговорить: в одиночестве он ел жареное мясо, в одиночестве пил мате, и компанию ему составляли разве что собаки, которые выли то поодиночке, то все вместе.
Поденщики уходили от него и нанимались на работу к другим; торговцы отказывались как покупать у него, так продавать ему, а прохожие обходили стороной, только чтобы миновать его навес.
Призадумался тут гаушо, и крепко, о причине своего одиночества, которое его стало терзать и повергать в уныние.
Сел он на лошадь и поехал в горы. А подъехав к горе Жарау, услышал шум и с болотистого луга, и из зарослей на берегу реки, но, подумав, что это, должно быть, дикие лошади, начал подниматься на гору. Но то не были ни потревоженные дикие лошади, ни убегающий волк, ни рыскающий в гоpax броненосец; то были люди, люди, прятавшиеся друг от друга и от него.
Подъехал он к так хорошо ему знакомым и памятным деревьям, а подъехав, увидел бледное грустное лицо зачарованного ризничего. И первым, как и надлежало, заговорил, а сказал то же, что и в прошлый раз:
– Благословен господь бог наш!
– И ныне, и присно, и во веки веков, аминь! – ответил печальный ризничий.
Тут гаушо, не сходя с лошади, бросил к его ногам золотую монету и сказал:
– Возьми ее! Я предпочитаю бедность тому богатству, что принесла мне эта монета; она неразменна, это правда, но сдается мне, что на ней лежит проклятье, ибо она всегда одна, и тот, кому она достается, обречен на одиночество!.. Прощай! Храни тебя, бог ризничий!
– Слава богу! – сказал ризничий и, упав на колени, сложил руки, как на молитве. – В третий раз ты призвал имя господне, друг мой! Оно разрушило чары!.. Спасибо тебе! Спасибо! Спасибо!
И в тот же миг, когда в третий раз прозвучало имя господне, гаушо услышал грохот, страшный грохот, огласивший всю округу; гора Жарау содрогнулась, содрогнулась сверху донизу. И тотчас в вышине, на вершине горы вспыхнул, взвился, засверкал и погас высокий, как сосна, язык пламени, а когда он погас, из горы повалил черный дым, который ветер уносил вдаль, уносил во все стороны широкой равнины; дым клубился, клубы его носились в воздухе, словно одичалое стадо животных, которые не разбирают дороги, потом расслаивался, расползался, рассеивался.
Ризничий сказал, что это горят скрытые в пещере сокровища.
Шум и грохот стоял над рухнувшей горой: то шумели гнездившиеся в подземелье злые силы, шумели и разбегались, как перепуганные птенцы куропатки.
Теперь гаушо видел гору насквозь, точно она была прозрачной. Он видел все, что происходило в ее недрах; ее обитатели: борцы, ягуары, скелеты, карлики, прекрасные девушки, гремучая змея – все сплелись в один глубок, все кружились, все извивались в красном пламени, которое вспыхивало и гасло во всех подземных коридорах, из которых шел дым, шел все гуще и гуще; рев, крики, визг, вой, стоны сливались в гул, который стоял над гребнем горы.
Морщинистая старуха превратилась в ящерицу, ящерица – в мавританскую принцессу, мавританская принцесса – в прекрасную индианку из племени тапуйяс. И тотчас бледное и грустное лицо стало лицом ризничего из церкви святого Фомы, а ризничий, в свою очередь, превратился в бесстрашного жителя Рио-Гранде...
И вот, когда были разрушены чары, которые висели над людьми былых времен, из дальних краев, эта пара, соединенная самой Судьбой и ставшая ее игралищем, – Судьбой, которая распоряжается всеми нами, эта пара, взявшись за руки, подобно влюбленным, отвернулась от места своего заточения и спустилась на равнину, на чистый, ровный, согретый ясным солнцем, зеленый луг, весь усыпанный желтыми маргаритками, фиолетовыми ирисами, белыми ноготками, приглашающий ступить на путь счастья, удачи, покоя...
Гаушо тоже не захотел видеть, что будет дальше; он осенил широким крестом сперва себя, потом лошадь, затем тронул поводья и потихоньку с легким сердцем и поющей душой спустился по склону горы.
И хотя он снова стал бедняком, теперь он со спокойной совестью ел мясо, пил мате, отдыхал после обеда, – словом, со спокойной совестью жил!
Таков был конец пещеры в горе Жарау, которая просуществовала двести лет, – она возникла в одно время с Семью селениями; тогда-то и началась вся эта история.
Злого духа Аньянга-питана с тех пор тоже больше никто не видел. Говорят, что он скрывается от злости, ведь к нему не перешла сила ящерицы, которая оказалась женщиной.

0

11

Дом наказаний для женщин

Сказывают, что на реке Уанауа жили в давние времена девушки, хранившие символы и талисманы Журупари, злого духа племени тупи. И вот как-то раз одна из этих девушек убежала из деревни, чтобы найти себе мужа.
Когда стемнело, она оказалась в лесу и устроилась на ночлег прямо под открытым небом. А проснувшись на рассвете, расплакалась от страха. Но вдруг послышались мужские голоса.
Один говорил:
– Жениться я не собираюсь, ну разве что встречу раскрасавицу.
Тут-то мужчины и повстречали сбежавшую из деревни девушку, и тот, кто говорил про женитьбу, нашел, что она хороша собой. Надо сказать, и он ей пришелся по душе.
Молодой охотник спросил:
– Хочешь стать моей женой?
Девушка ответила:
– Да, хочу.
И он увел ее с собой.
А был он из племени, происходившего от птиц жакамин.
Старики справили брачный обряд, а потом молодые пошли искупаться в ручье. На берегу его росла трава жакамин и они натерлись ею перед тем, как окунуться в воду.
И тут же превратились в птиц.
Через некоторое время самка-жакамин почувствовала, что в ней зародились яйца, живот ее рос и рос и наконец стал таким большим, что она уже не могла ходить.
– Сдается мне, что не яйца я вынашиваю, – подумала самка, – верно, это ребенок.
Прошло несколько месяцев, и родила она двух детей: мальчика и девочку.
Они быстро росли.
Сильный и ловкий мальчик любил охотиться с луком и стрелами, поэтому мать предупредила его однажды:
– Сынок, никогда не убивай птицу жакамин.
Шло время, а мать еще ни разу не видела своих детей, когда они спали. Но вот как-то ночью она решилась пойти взглянуть на них и была страшно испугана, потому что увидела у девочки семь звезд на лбу, а голову мальчика как бы обвивала целая змея из звезд.
Отец тоже пришел посмотреть на детей и тоже испугался:
– Сам я птица, почему же у меня человеческие дети?
Он отправился к колдунам-паже и спросил их:
– Как могло случиться, что сам я птица, а дети мои – люди?
И колдуны ответили ему:
– Не сомневайся, это твои дети. Когда ты лежал со своей женой, она смотрела на небо, поэтому на их телах и запечатлелись звезды.
Пока отец беседовал с ведунами, мать пошла погулять. А сын схватил лук и стрелы и отправился на охоту.
Бродя по лесу, он увидел птиц жакамин и перестрелял их всех. Потом охотник вернулся домой.
Когда же пришла мать, он ей сразу сказал:
– Мама, я убил всех жакамин! Хочешь посмотреть? Они пошли туда, где охотился мальчик, и мать увидела, что он убил отца и всех ведунов. Она запричитала:
– Сынок, ты убил отца и ведунов. Кто теперь нам поможет? Как мы жить-то будем?! Но мальчик возразил:
– Не печалься, мама, я добуду все, что нам потребуется. После этого мать с детьми решили идти на землю своих предков. По дороге мать сказала мальчику:
– Сын мой, что я скажу моему племени? Когда я уходила оттуда, я была девушкой, а сейчас возвращаюсь с детьми; ваш дед прикажет запереть меня в доме для наказаний, чтоб мне никогда больше не видеть мужчины.
– Успокойся, мать. Я покончу с такими обычаями. И они отправились дальше. Когда же они пришли в деревню, где жило родное племя матери, мальчик схватил огромный камень, швырнул его в дом для наказаний и тот развалился, а все женщины, которые были там заперты, разбежались. Камень был так тяжел, что весь ушел в землю и увлек за собой развалины дома. Увидев это, дед испугался мальчика. И все люди той земли стали бояться его. И тогда дед сказал:
– Я всегда вас уважал, но сделайте так, чтобы все было как раньше, восстановите то, что разрушено. Мальчик ответил своему деду-вождю:
– Я тоже хотел бы, чтобы все было на своем месте.
Он поднял камень и положил его туда, где он лежал раньше. С тех пор они хорошо зажили вместе со своими сородичами.
Но через некоторое время дочь той женщины заболела, потому что у нее все еще не было мужа.
Тогда ее брат сказал матери:
– Разреши мне полечить сестру. Я один могу вылечить ее, потому что только я знаю, где искать лекарство от ее болезни.
Мать согласилась, и юноша увел сестру на небо, ведь он вовсе не хотел, чтобы она выздоровела. Это ее видим мы теперь на небе и называем созвездием Семи звезд (Плеяды).
Через некоторое время мать, видя, что дети долго не возвращаются, отправилась на поиски. Когда она проходила мимо ручья, ее проглотила огромная змея. Вернувшись домой, сын не нашел матери и в свою очередь отправился искать ее. Везде, где он проходил, оставались после него его дети. Наконец он нашел свою мать и тоже взял ее на небо.
Она стала созвездием, которое мы называем Пинон, или Большая Змея.
И все это случилось во времена наших предков.

0

12

Дона Элена

Жила-была девушка, и ходила она каждый день по воду к источнику. И вот однажды шла она туда и увидела льва, который лежал в зарослях возле родника. Перепугалась она и кинулась бежать, но дома ни словом не обмолвилась. На следующий день она снова увидела льва на том же месте, второпях набрала воды и бросилась домой. И так продолжалось много дней - лев по-прежнему лежал в зарослях. Наконец девушка сообразила: неспроста лев не двигается с места, верно, он болен. И однажды она сказала себе:
- Бедняга, должно быть, умирает с голоду. За ужином она тайком припрятала немного еды со своей тарелки. Когда на следующий день она собралась к источнику, она завернула еду в банановый лист и спрятала за пазуху. У источника она поставила кувшин наземь и отправилась в заросли, где лежал лев. Близко она не подошла, а бросила ему еду издали. Так она делала изо дня в день и привыкла ко льву, перестала его бояться. Долго ли, коротко ли, а они крепко подружились. Она называла его дон Лев, а он её - дона Элена.
Однажды лев сказал ей, чтобы она не носила ему еду в заросли, пусть, мол, просто покличет его, и он сам выйдет к источнику. И дона Элена звала его песенкой:
Выходи, дон Лев, ко мне,
Пришла твоя подружка,
Выходи, дон Лев, ко мне,
Тебе поесть ведь нужно.
А лев отвечал:
Дона Элена, иду-иду,
Спасибо, Элена, тебе за еду.
С тех пор как Элена стала кормить льва, она уже никого не брала с собой по воду. Бывало, только рассветет, она схватит кувшин и бежит к источнику. А уж сколько времени она там проводила! И вот однажды ее сестра, дона Анинья, и говорит:
- Что такое приключилось с доной Эленой? Почему она никого не берет с собой к источнику? Прежде она всегда звала меня, а теперь все одна и одна! И что только она там делает так долго?
И когда дона Элена опять пошла к источнику, дона Анинья потихоньку отправилась вслед за ней. Возле источника она спряталась в зарослях и стала наблюдать за сестрой. Дона Элена поставила кувшин на землю и запела свою песенку, а лев отвечал ей из лесу. Скоро он и сам появился, огромный такой. Дона Элена обрадовалась, заулыбалась и достала еду, которую принесла за пазухой. Когда лев поел, она пригладила ему гриву, вытащила из нее сухие листья, вычесала блох. Все это заняло немало времени. Когда лев ушел в лес, дона Злена набрала воды и поспешила домой.
- Ах, вот почему ты ходишь одна! - сказала себе дона Анинья.- Ну я тебе покажу!
На другой день она поднялась чуть свет, раньше доны Элены, взяла большой острый нож и побежала к источнику. Там она спела песенку Элены. Лев ответил ей и вышел из зарослей. Тут дона Анинья бросилась на него с ножом, пырнула в загривок, и лев упал. Злая девчонка все резала его и резала, пока руки у нее не устали. Тогда она пошла домой и никому ничего не сказала. Дона Элена, бедняжка, как раз собиралась идти за водой и нести еду дону Льву.
А лев, весь израненный, окровавленный, кое-как добрался до того места, где дона Элена увидела его впервые. Она пришла к источнику и позвала его своей песенкой, но ответа не получила. Она снова запела, и снова никто не ответил. И в третий раз повторила она песенку, и опять нет ей ответа. И сказала дона Элена:
- Ах, боже мой, дон Лев умер...
И заплакала горючими слезами. Дону Льву, который слышал, как она его звала и как слезами заливалась, стало жалко дону Элену, он собрался с силами и слабым голосом ответил ей. Кинулась к нему дона Элена, продираясь сквозь густые заросли. А когда нашла его, израненного, окровавленного, то зарыдала так, что сердце у нее чуть не разорвалось. Дон Лев сказал ей:
- Не надо, не плачь. Я понравлюсь. Это твоя сестра так меня изранила. Она пришла к источнику и запела, я и подумал, что это ты. Тут она бросилась на меня с ножом, чуть не до смерти убила. Но ничего. Ты пойди домой и принеси мне большую миску золы.
Так она и сделала. Пришла домой, потихоньку взяла большую миску, набрала в нее золы и побежала к дону Льву. Она помогла ему натереться золой, и с тех пор дона Элена каждый день ходила поглядеть на него и покормить его. Когда дон Лев выздоровел и начал ходить, он сказал ей:
- Завтра уже не приходи сюда. Позови меня от источника, и я сам выйду к тебе.
Назавтра так и было, он сам вышел к доне Элене, а когда поел, долго разговаривал с девушкой, и потом сказал ей:
- Больше не приноси мне еды, меня уже здесь не будет. Иди домой и готовься к свадьбе. Мне тоже надо приготовиться. Меня околдовали, но сегодня чарам конец.
Он велел ей все свадебное угощенье стряпать своими руками, и чтоб никто, ни одна живая душа, ни к чему не прикасалась. И назначил день свадьбы. Полетела дона Элена домой, от радости ног иод собой не чуяла и, таясь от всех, принялась за свое приданое. Накануне дня, назначенного доном Львом, она не выходила из кухни и наготовила такую уйму еды, что все удивлялись и спрашивали, зачем она это делает. А дона Элена знай себе помалкивает. И вот в дверь постучал прекрасный принц. Дона Анинья помчалась к себе в комнату, нарядилась-надушилась и вся сияя пошла в гостиную. Но прекрасный принц сказал:
- С вами, сеньора, я и разговаривать не желаю. Не вы ли меня изранили у источника? Я пришел за доной Эленой, я женюсь на ней.
Дона Анинья убежала прочь, сгорая от стыда и зависти к сестре, которая выходила замуж за такого прекрасного принца. Дона Элена вошла в гостиную растрепанная, вся в саже, с засученными рукавами и босая. И тут она поняла, кто такой был дон Лев. Принц попросил руки доны Элены у родителей, а раз всё было готово, то свадьбу сыграли на следующий же день. Ну и веселились же все, ели-пили до отвала, а потом молодые поехали в свой прекрасный дворец, где и прожили много лет в счастье и довольстве.

0

13

Дядюшка Коати

В середине прошлого века прелюбопытнейшие происшествия привлекли к себе внимание жителей Баньядоса, селения, находящегося в округе Санта-Мария.
Дело было вот в чем: время от времени то в одном, то в другом поместье стали попадаться где совсем новая циновка, где такая же новая плетеная корзина – чьи-то невидимые руки по ночам оставляли эти предметы на таком месте, чтобы утром, в начале трудового дня, их заметили.
Откуда появлялись эти предметы? Кто их приносил? Об этом никто не мог догадаться. Поистине, то были удивительные происшествия.
Но была и оборотная сторона медали. При этом всякий раз исчезал то нож, то топор, то ножовка, оставшиеся под открытым небом, порой насаженный на палку кусок вяленого мяса или рыбы или овечка...
«Это невероятно», – говорили все. И так как раскрыть эту тайну было невозможно, народная фантазия с наслаждением сплетала вокруг этих происшествий причудливые легенды, в которых неизменно фигурировал дьявол.
Сначала люди, главным образом женщины, не прикасались к предметам, найденным таким образом, считая, что все это козни дьявола или что это, по малой мере, колдовство, в котором были весьма искусны черные рабы, привезенные с берегов Африки.
Но с течением времени, убедившись, что ни циновки, ни корзинки никому не приносят зла, и наоборот, приносят яв-ную пользу, предубеждение исчезло, и дело дошло до того, что иные нарочно оставляли на ветке дерева или у порога до-ма ножи, ножницы, веревки или кур со связанными лапка-ми в надежде получить в обмен циновку или корзинку.
С течением лет подобные обмены стали в том краю явлением самым заурядным; они утратили отпечаток чудесного и превратились в обыкновенные сделки.
Однажды рабы, которые пошли за медом в девственный лес, находившийся километрах в двух от помещичьего дома, заметили, что в чаще спиралью поднимается ввысь легкое облачко белого дыма. Они удивились; стремясь разгадать эту загадку, один из негров вскарабкался на вершину гигантского дерева и, посмотрев в ту сторону, откуда клубами шел дым, обнаружил в густой чаще леса огонь, на котором жарил мясо страшилище негр.
Раб слез с дерева и рассказал своим товарищам о том, что он увидел; решено было схватить этого негра, который несомненно был беглым.
Вооружившись до зубов, рабы окружили незнакомца и, осторожно продвигаясь вперед, бросились на него и схватили, невзирая на упорное сопротивление своей жертвы.
Это был уродливо сложенный негр; вид его наводил ужас: у него были спутанная грива, лицо обросло густой щетиной, глаза сверкали как угли. На нем было одеяние из шкуры коати – хищного животного из семейства енотовых, сшитое с помощью лиан, и нечто вроде набедренной повязки из шкуры того же зверька.
Когда в поместье был приведен этот новый образчик местной фауны – впоследствии его прозвали Дядюшка Коати за его одеяние, – то сначала никто ни о чем не мог расспросить его, ибо неизвестный не знал португальского языка.
Тогда позвали негров, родившихся на африканском побережье, чтобы они поговорили с Дядюшкой Коати, и один из них в конце концов его понял. Они оказались земляками.
Наконец-то загадка циновок и корзинок была разгадана!
Дело было так: предназначенная на продажу с аукциона партия негров, в которой находился и вышеупомянутый Дядюшка Коати, прибыла в Рио-Парде; оттуда ему удалось бежать; пробираясь по сертанам, болотам, гиблым местам, отбиваясь от хищных зверей, страдая от непогоды, он здравым и невредимым добрался до округа Санта-Мария, и там, в девственном лесу, построил себе хижину и наконец-то отдохнул.
Добрый по натуре, инстинктивно честный, он не хотел красть необходимые ему инструменты или мясо, если у него не было добычи. Он отлично плел циновки и Козины: полжизни он занимался этим у себя на родине, и здесь он снова взялся за это ремесло и добросовестно трудился, чтобы ночью, тайком, отнести свою работу в то или другое поместье и обменять ее на то, что попадется в руки и что могло бы ему пригодиться.
Короче говоря, трогательная история Дядюшки Коати переходила из уст в уста и под конец обошла всю округу.
Все любили его и восхищались им.
Черную голову Дядюшки Коати окружал теперь ореол славы, который вознаградил беднягу за его горькую жизнь. Свободный и уверенный в том, что не станет объектом купли-продажи, Дядюшка Коати начал работать то тут, то там, но никогда он не оставался в каком-либо поместье насовсем: нередко он бросал все и снова уходил в лес: ему хотелось пожить в лесу и поохотиться на коати.

0

14

Жена индейского повстанца

Говоришь ты, кабоклинья,
Что, едва настанет ночь,
Чья-то тень вблизи стенает
Так, что вынести невмочь.
Но, чуть кто из дома выйдет,
Тень стремглав уходит прочь:
То ли оборотень бродит
По темнеющим полям?
То ль, не находя покоя,
Чей-то дух стенает там?
Вся семья твоя гадает,
Кто там бродит по ночам…
Сразу видно: вы недавно
Поселились здесь, у нас,
А иначе бы слыхали
Здешних стариков рассказ
О пещере, чья загадка
Скрыта от досужих глаз.
И пещера та, о коей
Мы ведем тут разговор,
Возле твоего же дома,
Через твой проходит двор…
Так послушай же легенду,
Что известна с давних пор.
Стариком одним, повстанцем,-
Он в былые времена
Здесь сражался за свободу -
Мне поведана она;
Может, кто иначе помнит,
Но, ручаюсь, суть верна.
В той таинственной пещере,
Где в тиши журчит родник,
Жили муж с женой, индейцы,-
Так рассказывал старик,-
Жили мирно, прославляя
Каждый час и каждый миг.
Но как начали испанцы
С португальцами сгонять
Пастухов с земель исконных,-
Сепе, касик, поднял рать.
И ушел, с женой простившись,
Муж с врагами воевать.
Но повстанцев разгромили,
В битве пал их вождь Сепе…
Горестно притихла селва,
Опечалились ипе,
Провожая вдаль индейцев
По глухой лесной тропе.
Умирал от ран индеец
И молил его к жене
Отнести скорей в пещеру:
Там, в прохладной тишине,
Средь нетесаного камня
Он почиет в смертном сне.
Отнесли его в пещеру:
Там, издав последний стон,
Под печальное журчанье
Родника скончался он,
И Пулкерией, женою,
Был в пещере погребен.
Времена те миновали,
И теперь вокруг живет
Не индейский, как когда-то,
А совсем другой народ,
Но Пулкерия в пещере
Бродит ночи напролет.
Разнеслась по всей округе
О Пулкерии молва;
Пастухи, бродяги, слуги
Подтвердят мои слова:
Стережет могилу мужа
Безутешная вдова.
Если ж у тебя доверья
К моему рассказу нет,
Ночью подойди к пещере
И, когда блеснет рассвет,
На песке сама увидишь
Индианки ясный след.
В детстве пастухи пугали
Индианкою меня:
Мол, прикладывали ухо
К камню, спешившись с коня,
И шаги вдовы слыхали
Даже среди бела дня.
Говорят, другой пещеры
В целом мире нет такой:
Но от стен ее могучих
Веет страхом и тоской…
Не смутил никто доселе
Мертвеца святой покой.
Днем вблизи пещеры ходят
Табуны. Пасется скот,
Пенье птичье проникает
Трелями под темный свод.
Из людей же к той пещере
И смельчак не подойдет…
А зимой, в ночи безмолвной,
Когда воздух сыр и мглист,
Раздается из пещеры
Заунывный страшный свист:
Улетают в страхе птицы,
Падает дрожащий лист…
За сподвижниками мужа
В ночь выходит, говорят,
Бедная вдова и бродит
Там, где бился их отряд…
Но, увы, где их отыщешь -
Павших двести лет назад?
А когда зима минует,
Лето разожжет костер
И расстелет по равнинам
Расцветающий ковер,-
В ночь безлунную Пулкерья
Вновь выходит на простор…
Ноготки рвет и люцерну,
Рвет чертополоха цвет:
Собирает она за ночь
Преогромнейший букет
И несет к могиле мужа
В час, когда блеснет рассвет.
На гулянье или в лавке
Слышать не пришлось тебе
О погибшем здесь индейце,
Что в неравной пал борьбе,
О Пулкерии, о вдовьей,
Горестной ее судьбе?..
Тень Пулкерии завидев,
Все в округе в тот же миг
Исчезают, опасаясь,
Чтоб их призрак не настиг.
По ночам не слышен даже
В пампе керу-керу крик…
Видишь свет, что из пещеры
Пробивается едва?
То у мужниной могилы
Вновь свечу зажгла вдова…
Двести лет уж, как погиб он,
А любовь ее жива.

0

15

Женерозо

Когда Ангуера был язычником, он носил это имя; это был высокий, сильный и храбрый индеец, но был он печальным, угрюмым и молчаливым.
Когда священники-иезуиты пришли в горную глушь и сбились с пути, не кто иной, как Ангуера, стал их проводником и безошибочно вывел их на дорогу; когда же они остановились отдохнуть, он крестился.
Крестным отцом его был касике Мбороре – вождь индейского племени, ставший другом иезуитов. И язычнику Ангуере было дано христианское имя Женерозо, что означает: «Великодушный». Вот так, расставшись со своим прежним именем, как змея с кожей, печальный и угрюмый Ангуера стал веселым и жизнерадостным. Он помогал закладывать фундамент всех церквей в Семи селениях. Так он прожил свою жизнь!.. И всегда он смеялся и пел.
Однажды он позвал священника и исповедался ему; тот помазал его елеем, и Женерозо скончался.
Женерозо, видимо, скончался счастливым, потому что на лице его застыла улыбка; все оплакивали его, ибо он снискал всеобщее уважение, будучи человеком жизнерадостным и веселым.
Поскольку душа его отлетела весело, она незримо посещала знакомые дома, гуляла по комнатам и залам и, шутки ради, заставляла потрескивать потолочные балки и доски полов, а также новую мебель и корзинки, сплетенные из толстых ивовых прутьев; если ей попадалась висевшая на стене гитара, она заставляла звенеть струны, чтобы усладить себя воспоминанием о песнях, что пел Женерозо, когда был жив.
Иной раз она принималась насвистывать у дверей и окон этих домов, наблюдая за их жильцами; когда же они собирались у огня, где рисовали или резвились детишки, женщины шили или плели сети, Женерозо, вернее, его душа – тихонько дул на огонь, заставляя его вздрагивать и колебаться, отчего начинали шевелиться отбрасываемые предметами тени.
И долго еще – вплоть до восстания оборванцев – «фарраупильяс», – когда танцевали фанданго в богатых имениях бразильских скотоводов или народный танец шимарриту на бедных раншо, Женерозо незримо при сем присутствовал и отбивал чечетку, ритм которой чувствовался в аккордах гитары. А когда на вечеринках случалось быть хорошему певцу, да с хорошим слухом, он вслед за Женерозо повторял куплет, который стал гимном тех времен:

В Пирапо мой дом родной,
Женерозо меня звать.
Я люблю принарядиться,
С девушками поплясать

0

16

Жены Вайтсауэ

Вайтсауэ заподозрил, что жены ему изменяют. Целыми днями они пекли лепешки из мелко размолотой муки, а мужу доставались только простые кушанья из грубой муки и маниоковой шелухи. И вот Вайтсауэ стал следить за женами, чтобы разузнать, для кого готовится лучшая еда. Как-то раз сказал он, что идет охотиться, а сам спрятался неподалеку от хижины в яме.
Напекли женщины лепешек из тонкой муки и, прихватив их, направились к роще. Они и не подозревали, что муж крадется вслед за ними. В роще женщины принялись звать:
– Найтека! Найтека! Найтека!
Они кричали так, пока не появился большой крокодил.
Женщины досыта накормили его лепешками и сладкой маниоковой кашей. А потом принялись ласкать и целовать.
Спрятавшись, Вайтсауэ все видел и тут же придумал, как убить любовника своих жен.
Соорудил он помост на том самом дереве, под которым женщины встречались с крокодилом, нарезал крепких ветвей пальмы бурити и вернулся домой. Там он принялся мастерить из дерева древки для стрел. Жены спросили его:
– Для чего ты все это делаешь?
– Чтобы убить крокодила, – ответил Вайтсауэ. На следующий день Вайтсауэ отправился прямехонько к тому дереву, на котором сделал помост, забрался на него, притаился и стал ждать появления своих жен. А они, решив, что муж ушел на охоту, спозаранку отправились в рощу. И как всегда, принялись выкликать крокодила:
– Найтека! Найтека! Приходи есть печенье! Звали, звали, наконец их любимый услышал и пришел. Как всегда, он съел лепешки, вылакал всю кашу, а потом повел женщин под дерево, чтобы ласкать и обнимать их, он ведь не знал, что наверху притаился Вайтсауэ. А тот выстрелил и убил соперника. От неожиданности женщины растерялись и не смогли помешать ему. Вайтсауэ спустился на землю и отлупил неверных жен. Потом он вернулся в деревню, а женщины остались в роще рядом с телом своего возлюбленного.
Вечером Вайтсауэ пришел за женами, но они отказались следовать за ним и остались оплакивать мертвого.
Когда стемнело, женщины запалили большой костер и положили на него тело крокодила, долго оно горело, пока не превратилось в пепел. Женщины собрали пепел и золу и ни за что не хотели покидать рощу. Слуги Вайтсауэ, видя, что жены его не возвращаются в деревню, построили им хижину невдалеке от того места, где был сожжен крокодил. Женщины жили в роще и каждый день приходили к кучке пепла – это было все, что осталось от их возлюбленного. Пришла пора дождей, и на влажном пепелище поднялось невиданное раньше растение. На следующий день там появились еще два неизвестных ростка.
Через некоторое время Солнце и Месяц пришли в ту деревню, и женщины повели их к странным растениям, возникшим из пепла крокодила, чтобы узнать, как они называются. Солнце и Месяц взглянули на растения и сразу узнали их:
– Это стручковый перец, – сказало Солнце.
– А это тыква, – сказал Месяц.
– А вот это что? – спросила одна из женщин, указывая на третий росток.
– Это дерево пеки. Как только оно вырастет, на нем появятся цветы. А когда они опадут, созреют плоды, – объяснил Месяц.
Так и случилось. Дерево выросло, отцвело, и на нем появилось множество плодов. Прежде, чем они созрели, Солнце и Месяц собрались в свою деревню, но предупредили женщин:
– Мы вернемся раньше, чем начнут падать плоды с пеки. Женщины ждали возвращения Солнца и Месяца, чтобы те рассказали, как дальше быть с плодами пеки.
Когда плоды стали падать, Солнце и Месяц, как было обещано, возвратились.
– Вы уже отведали фруктов? – спросил женщин Месяц.
– Нет, даже не попробовали.
Солнце приблизилось к дереву и, подобрав с земли плод и вынув из него косточку, понюхало его. Но у плода совершенно не было запаха.
– Пеки совсем не пахнет. Давайте сделаем его ароматным.
Солнце очистило несколько плодов и сделало так, что они стали хорошо пахнуть.
– Вот теперь, – велел Месяц, – соберите побольше плодов и сделайте сладкую кашу.
– Только не вздумайте лакомиться плодами, – предупредило Солнце. – А то заболеете.
Конечно, сказано это было только для того, чтобы женщины не стали есть плоды и не забросили готовку. Пока жены Вайтсауэ работали, очищали фрукты, вынимали из них косточки и варили из их мякоти вкусные кушанья, довольные Солнце и Месяц играли на губных гармошках беримбау и пели вместе со всеми мужчинами деревни. Они ждали, когда приготовят новую еду.
Когда каша сварилась, женщины положили ее в тыквенные миски и вместе с лепешками отнесли Солнцу, а уж Солнце распределяло еду между всеми людьми и пело, чтобы отвести болезни. Мужчины отведали каши, и очень она им понравилась.
Но плоды продолжали падать, и женщины снова пришли к Солнцу и спросили:
– На земле лежит столько плодов пеки! Что нам с ними делать?
– Соберите их, истолките и подержите под водой. Они положили искрошенные плоды в длинные корзины и опустили их в воду. Через несколько дней Солнце сказало:
– Попробуйте-ка сварить кашу из той пеки, что вы держали в воде.
Женщины приготовили еду, и она им тоже понравилась. А плоды все падали и падали, и женщины только и делали, что измельчали их и набивали корзины, которые стояли в воде.
– Сделайте напиток тукумайю, – посоветовало Солнце.
Женщины послушались его и нашли, что напиток превкусный. Чтобы вволю порадоваться новому напитку Солнце и Месяц, танцуя и наигрывая на беримбау, обошли все дома в деревне. И люди встречали их с радостью.
Только в доме Вайтсауэ было печально. Брошенный своими женами воин не мог радоваться гостям.
И вот, когда праздник закончился, Солнце и Месяц пришли к женам Вайтсауэ и велели им помириться с мужем.
– Мы не любим Вайтсауэ, – ответили женщины. – Пусть лучше он оставит нас в покое.
– Но вы должны снова полюбить мужа. Дурно жить одним, как вы, – предостерег их Месяц. – С мужем гораздо лучше.
А Солнце отправилось к Вайтсауэ и посоветовало ему попробовать самому помириться с женами. И вот Вайтсауэ надел ожерелья, серьги, браслеты и отправился к женщинам. Увидев его, жены принялись плакать и жаловаться, что не любят его.
– Мне не нравится, как вы ведете себя, – сказал Месяц. – Вы все делаете не так. Приготовьте-ка угощенье для мужа. Поговорите с ним. Вот как надо поступать.
Женщины приготовили кашу, как велел им Месяц, но положили туда шелуху от пеки. Солнце увидало это и сказало, что из шелухи кашу готовить нельзя:
– От такого угощенья только заболеешь и вовек не излечишься от хвори.
Тогда женщины приготовили насоящую еду из мякоти пеки. Сварили и угостили мужа.
– Вот это хорошо, – похвалило их Солнце. Когда Вайтсауэ все съел, женщины заговорили с ним. А плоды пеки все падали и падали, и женщины снова пришли к Солнцу и Месяцу, а те нарадоваться не могли, как ловко им удалось помирить Вайтсауэ с женами. Женщины пожаловались, что они устали и сыты по горло плодами пеки. Тогда Солнце и Месяц взобрались на дерево, потрясли ветки, и все плоды упали на землю. Спустившись вниз, Солнце сказало женщинам:
– Это дерево снова даст плоды только к следующему сезону дождей. И так будет всегда. Если б оно давало плоды круглый год, люди и смотреть бы на них не могли.
Потом Солнце и Месяц распрощались с Вайтсауэ и его женами.
– Мы вернемся, когда созреет пеки. А вы смотрите, хорошенько помогайте мужу и никогда больше не ссорьтесь.
И они ушли.

0

17

Журупари

Сказывают, что однажды старейшины племени собрались, чтобы попить настой из листьев ипаду – листьев коки, заглушающих голод. И вот, когда они собрались уходить, подошла к ним девушка.
– Зачем ты пришла? – спросили старики.
– Как зачем? Я хочу вместе с вами попить ипаду.
Ничего не ответив ей, старики отправились в лес, а девушка осталась в том доме, откуда они ушли.
После этого она забеременела, хотя и была все время одна.
Дважды старейшины пытались помочь ей разродиться, но ребенок, видно, не хотел покидать материнской утробы. Отчаявшись, ее оставили в покое.
И вот однажды, когда беременная переходила вброд реку, ее укусила в живот рыба траира, и женщина тут же родила сына.
Сказывают, что старейшины сразу же отняли ребенка у матери и отнесли его далеко в лес, чтобы та не проведала, где он, и не смогла найти сына.
И мальчик вырос в лесу. А став взрослым, иногда выходил к людям. Лица его видно не было, а от тела, рук и головы исходил огонь и раздавался страшный грохот.
Слыша его, старейшины говорили:
– Женщины, отвернитесь, не смотрите на него!
Так появился злой дух Журупари.

0

18

Журупари и девушки

Примечания: Легенда, рассказанная индианкой Мундуруку

Сказывают, что у одной старухи было трое дочерей. Как-то раз сговорились девушки со своим дядей идти собирать плоды пальмы мирити. Но Журупари проведал об их уговоре, убил по дороге дядю и на рассвете сам пришел в условленное место в его образе.
Не заметили девушки обмана и отправились с ним в лес. Шли они довольно долго, когда одна из сестер спросила, далеко ли еще до пальмовой рощи. Журупари ответил, что она уже совсем близко.
Но рощи видно не было, а они все шли да шли, тогда другая девушка спросила, долго ли еще идти, и Журупари снова ответил, что роща уже неподалеку.
Когда совсем рассвело, они подошли к пещере, где и жил Журупари, и тут одна из девушек, взглянув на ноги дяди, вскрикнула:
– Это сам Журупари! Это Журупари! Но убежать сестры уже не могли. Когда вошли они в дом Журупари, он и говорит:
– Вот мы и на месте.
Сказал и ушел, оставив попугая стеречь пленниц, чтобы они не сбежали.
Вернулся Журупари к ночи и велел старшей сестре принести ему огня в гамак, где он спал. Она принесла огонь, а злой дух схватил девушку и принялся сосать из нее кровь, прямо как вампир. На рассвете Журупари снова ушел в лес.
Только он за дверь, девушки бросились к гамаку – посмотреть, что стало с их сестрой, которая провела ночь с Журупари, но нашли там только обглоданные кости.
На следующую ночь Журупари приказал средней сестре принести огня и тоже сожрал ее.
Когда поутру он опять ушел в лес, младшая сестра заглянула в гамак, но лишь обглоданные кости и нашла. Плача, легла она в гамак рядом с останками сестер и тут увидела девушка пролетавшего мимо фламинго гуарауна и крикнула ему:
– Ах, Гуарауна! Если б ты был человеком, то наверняка бы помог мне вернуться домой!
Спустя какое-то время подошел к ней обернувшийся юношей Гуарауна и велел побыстрее собираться да прихватить с собой кости сестер, пепла и соли немного. Еще велел он ей украсть милонгу – амулет Журупари.
Девушка взяла все, что он сказал, и отправились они в путь-дорогу. Но не успели выйти из пещеры, как попугай принялся кричать:
– Хозяин, твой ужин похитил фламинго! Услышав это, Журупари бросился в погоню, крича:
– Фламинго! Верни украденное!
Когда беглецы увидели, что Журупари нагоняет их, юноша-птица велел младшей сестре бросить за спину кости, и сразу же за ними встала стена из дыма, она отгородила их от Журупари, и тот поотстал немного.
Они бежали уже довольно долго, когда снова услышали:
– Фламинго! Верни мой амулет!
Тогда фламинго велел девушке сжечь пепел и соль, тут же за их спинами вырос высоченный колючий кустарник. Пока Журупари продирался сквозь колючки, они снова успели намного опередить его. Только когда беглецы были уже совсем рядом с домом девушки, они снова услышали:
– Фламинго! Отдай мой амулет!
Тогда юноша приказал сжечь вместе соль, пепел и остатки костей. И за их спинами разлилась широкая река, которую Журупари не смог перейти. Так они и добрались домой, мать была очень рада, что хоть одна из дочерей жива, ведь она-то решила, что они все погибли.
[В этой легенде перепутан дух Журупари с Курупира, у которого вывернутые ноги, и поэтому он не может перейти реку.]

0

19

Золоторогий бык

Друг! Сейчас я расскажу тебе историю, которую мне рассказали дедушка и бабушка.
Это произошло в те времена, когда границы нашего штата Рио-Гранде еще не были определены и у него не было ни конца ни края, как не было и хозяина. Хозяином становился тот, кто строил себе небольшое раншо на вершине холма и кто верхом на коне и с быстролетным копьем в руках защищал клочок земли, который считал своим.
Вот в эти-то времена из селения в селение стала переходить история о загадочном быке по кличке Избранник, который прятался в пещерах Каапорана на краю света - туда еще не ступала нога белого человека. У быка были золотые рога, и, по словам индейцев, тот, кто стал бы владельцем этого быка, стал бы властелином Счастья.
Само собой, нашлось немало охотников - и метисов, и индейцев, и белых,- которые отправлялись в те края и рыскали по лесу в поисках быка Избранника. Однако немногие из них вернулись домой, а те, кому удалось вернуться, рассказывали всякие ужасные истории о том лесе, но это еще сильнее подстрекало честолюбие других. Нашелся даже один ловкач, которому удалось заарканить быка, но бык обладал никому не ведомой силой, и крепчайший аркан не выдержал его рывка. Нашелся даже один хитроумный человек, который собрал целую компанию, чтобы обложить этого быка, но тот каким-то волшебством скрылся в пещерах Каапорана. И каждый раз разочарованные люди возвращались, отказавшись от борьбы и утратив всякую надежду на поимку золоторогого быка, которого индейцы называли быком Счастья.
Однажды слухи о золоторогом быке дошли до одного очень богатого помещика. Будучи человеком уже весьма преклонного возраста, он, однако, так и не нашел счастья в богатстве, которым обладал. Его злая судьба - вот ужас! - предназначила ему провести молодость в нищете и обрекла его душу на одиночество. Воспоминания - они уходили все дальше и дальше - были печальны и удручали его. В молодости радость домашнего очага была единственной радостью в его трудной, полной горечи жизни, но очень рано бог взял у него жену, которая горячо его любила, и, словно этого несчастья было мало, смерть тут же унесла и его единственную дочурку. В те времена долины Рио-Гранде, на которых паслись стада диких животных, были для людей большим соблазном, и слава о них прошла по окрестным провинциям; постоянно приходили туда группы людей в поисках откормленного, крупного рогатого скота, и в одной из таких групп был и этот человек. Он появился здесь не потому, что его соблазнил блеск богатства, но потому, что среди опасностей, подстерегающих людей при сгоне скота, он надеялся встретить желанный конец своих горестей и страданий. Так протекли годы. И в конце концов, как бы завершением тяжелой борьбы с индейцами, с испанцами, с хищниками и диким рогатым скотом, явилось его имение, тянувшееся, покуда хватало глаз, и его бесчисленные стада; но в его печальной душе гнездились горечь и разочарования, которыми в былые времена столь щедро одарила его Судьба.
Однако, услышав рассказы о загадочном быке, в рогах которого заключалось сокровище Счастья, наш помещик взыграл духом: а что, если господь поможет ему в этой последней попытке обрести радость и мир?.. Однако, когда прошли первые мгновенья - мгновенья вновь вспыхнувшей надежды, старый помещик вернулся к суровой действительности: если воинственные люди во цвете лет тщетно пытались поймать быка из Каапорана, то где же ему, старому и слабому, тешить себя надеждой на то, что заведомо обречено на неудачу?
И его усталые глаза снова наполнились слезами.
Друг! Есть люди, которые думают, что их судьба находится в их руках и что сильнее всех тот, кто легко повалит с ног быка в бое быков, кто укротит дикого коня в бешеной скачке или победит врага в яростной борьбе. Но это не так: сильнее всех тот, кто умеет использовать свой разум, который господь даровал ему в отличие от животных. Человек, просвященный светом божиим, может быть спокоен: он и глубокой ночью не собьется с пути. Господу угодно было помочь нашему помещику в его последней борьбе за счастье. Господь внушил ему, что он должен делать, дабы поймать неуловимого быка: не надо пускать в ход силу, ибо бык обладает силой, неведомой людям; не надо пускать в ход аркан, ибо и крепчайший аркан во всем поместье не выдержит его рывка; нет, человек должен положиться на свой разум.
Помещик продал свое поместье, тянувшееся, покуда хватало глаз, и свой скот - лучший скот в округе. Он присоединился к пастухам. Накупил множество рабов. И все они направились к долинам Каапорана. Прибыв на место, он прежде всего позаботился о жилище для рабов, а сам вместе с пастухами отправился на поиски Избранника.
И вот однажды, оцепив место, где находился этот волшебный бык, они издали увидели его: он капризно покачивался на вершине горы, а его золотые рога сверкали на солнце. Пастухи хотели было двинуться вперед и сузить кольцо облавы; многие гаушо принялись отвязывать арканы и разматывать их. Помещик, однако, приказал всем спешиться, поставить навес и следить за быком, стараясь не спугнуть его, чтобы он не убежал; затем он вернулся в жилище рабов, ни словом не обмолвившись пастухам о том, что он намеревается делать.
В последующие дни гаушо весело проводили время под своим навесом, плясали и рассказывали разные истории. А между тем на вершине горы по-прежнему возвышалось царственное, непокорное животное; порою оно отходило попастись, но тут же снова принимало выжидательную позу и стояло терпеливо и спокойно, хотя непонятное бездействие противника вызывало у него явное недоверие.
В один прекрасный день появился помещик, и поденщики побежали к нему навстречу; все они были довольны, что свое дело они сделали хорошо: бык Избранник по-прежнему стоял на вершине холма, и его силуэт вырисовывался на небе, которое затянулось большими белыми облаками.
Расплатившись с поденщиками, хозяин сказал:
- Больше не нужно следить за быком с золотыми рогами. Кто хочет вернуться домой, тот может уходить хоть сегодня. Многие рабы тоже уйдут: я всем им дал свободу.
И так как никто не понимал, что происходит, он пояснил:
- На том месте, где было жилище рабов, сегодня стоит большой дом моего нового поместья. А вокруг этих гор я воздвиг крепкую каменную ограду, которую не сможет пробить никакой бык. Теперь все здесь принадлежит мне: земля, пастбище, лес, загон для скота... И моим будет также и бык Счастья: он ведь не сможет уйти отсюда...
Друг! Человек всегда становится таким, каким хотят его видеть другие. Никто в этом мире не родится злодеем, но он становится злым, потому что сталкивается со злом, которое сеют на его пути другие. Точно так же не может не стать добрым тот, кто с детских лет окружен любовью: сердце такого человека преисполнено великодушия. Когда все считают нас злыми, мы становимся злыми. Когда все считают нас добрыми, мы становимся добрыми. Когда все смотрят на нас с жалостью и считают, что наша жизнь лишена присутствия господа, мы глубоко несчастны. Но когда все, все считают, что мы - дар счастья, это делает нас счастливыми.
Из селения в селение переходила весть о том, что бык Избранник попался. И тысячи людей пошли по дорогам, ведущим в долины Каапорана, чтобы посмотреть на волшебного быка с золотыми рогами. Прибыв на место, они издали увидели его на вершине холма, а возвращались назад, завидуя помещику, который стал властелином Счастья.
А помещик впервые в жизни был счастлив, беспредельно счастлив...
После того как в Каапоране поселился счастливый помещик, туда стали стекаться люди; сперва они приходили туда из чистого любопытства, но потом оставались в разных уголках, где еще не было хозяина. Они создавали там поместья, прокладывали дороги, открывали лавки с товарами на перекрестках.
Помещик испугался за судьбу быка Избранника, ибо в такой громадной массе людей наверняка нашелся бы человек, который либо из зависти, либо от злости попытался бы украсть, убить или же спугнуть быка, в чьих рогах хранилось Счастье. Опасаясь этого, помещик решил, что ему необходим человек, который стерег бы его сокровище. Родных у нашего помещика не было, а если и был кто-нибудь в его родном краю, то он ничего об этом не знал; поэтому он решил объявить своей округе, что свое поместье и свои богатства он оставит в наследство тому, кто будет добросовестно заботиться о золоторогом быке.
К помещику потекли толпы людей!
Но ни один гаушо не соглашался заключить этот договор, потому что помещик требовал, чтобы желающий прошел три испытания, а из таких испытаний выйти победителем не мог никто. Испытания же были таковы:
Индеец должен был показать себя храбрецом: для этого он должен был сыграть в примейро-санге. Примейро-санге, то есть "первая кровь",- это вид спорта, некогда распространенный на Рио-Гранде и представлявший собой дуэль с холодным оружием; победителем считался тот, кто первым пускал кровь противнику; так вот, индеец должен был сыграть в примейро-санге с тремя противниками, не получив при этом и царапины; индеец должен был показать себя хорошим наездником: для этого он должен был в течение недели укротить трех коней, которых еще никто не смог укротить; он должен был не уметь лгать.
Если бы какой-нибудь юноша вышел победителем из этих трех испытаний, помещик смог бы вздохнуть свободно. Ибо этот юноша, будучи храбрецом, смог бы противостоять злодеям, которые пробрались бы в долину, где жил Избранник. Будучи хорошим наездником, он смог бы справиться с животным и не выпустить его за рубеж зимнего пастбища. Наконец, если бы он всегда говорил только правду, он не стал бы обманывать хозяина, если бы в один прекрасный день бык удрал, погиб или исчез, унося с собою Счастье, которое достается с таким трудом.
Как-то раз на усталой лошадке в поместье приехал гаушо, молодой - совсем еще подросток - и красивый, но очень бедно одетый. Этот юный индеец приехал сюда затем, чтобы пройти три испытания, но все только плечами пожимали, потому что лошадь у него была никудышная, да и сбруя никуда не годилась; мальчик, однако, стоял на своем и уверял, что приехал издалека, заморив свою единственную лошадь, только для того, чтобы пройти три испытания. Наконец помещик приказал ему спешиться и позвал трех воинственных парней, прославившихся в примейро-санге.
В тени деревьев умбу собралась вся молодежь поместья и окружила участников примейро-санге, чтобы иметь возможность судить игру. С одной стороны встали трое богатырей: косматый испанец в костюме гаушо с короткой, посеребренной шпагой; креол со зверской физиономией, у которого был большой нож с зазубренным концом, и одноглазый индеец из племени шарруа, вооруженный острым кривым ножом - этот нож лихо вспарывал живот противника. И в четырех шагах от них совершенно спокойно стоял молоденький индеец; левую руку он обернул своим стареньким заплатанным пончо, а в правой держал нож длиной в две пяди.
Было на что посмотреть, когда хозяин приказал начать игру! Молоденький индеец сделал такой прыжок, какого не сделали бы ни кот, ни конь, скрестил свой нож с ножом креола и разрубил его, затем отскочил назад и, сохраняя свое обычное хладнокровие, занял прежнюю позицию. Индеец шарруа и испанец, обуреваемые ужасом,- подобной легкости им видеть не доводилось! - не успели даже стать в позицию и думали только о том, чтобы противник не помешал им свободно двигаться. Но при таком противнике, как этот злодей индеец, двигаться осторожно и осмотрительно было не так-то просто. Что же касается креола, то на правой руке его появилась красная полоска - первая кровь!- и ему осталось только удалиться с ноля боя и присоединиться к судьям.
Никто не поверит рассказу о дальнейших событиях! Косматый испанец и индеец шарруа разошлись, чтобы напасть на юношу с двух сторон, и, по знаку одного из них, бросились на него; в ту же минуту завязалась неистовая схватка. Истина же заключается в том, что малое время спустя шарруа был ранен в лоб, и из раны обильно потекла кровь. Испанец сделал было выпад, но, атакуя незнакомца, растерялся и был освистан. Молодежь едва не задушила юного индейца в объятиях - этот забавный малый вызвал у всех присутствовавших единодушный восторг. И даже сам старик хозяин, все время державшийся в стороне, с широкой улыбкой подошел к юноше, вышедшему из борьбы победителем и не получившему ни единой царапины, и от души пожал ему руку. И юный индеец заслужил это рукопожатие! Но юноша по-прежнему сохранял хладнокровие, озираясь по сторонам... И вот настал день следующего испытания!
Из дальней долины пригнали табун диких лошадей. От табуна отделили трех жеребцов, которых можно было бы назвать четвероногими дьяволами: не нашлось еще индейца, который удержался бы на спине этих демонов. Был среди них один, гнедой с белой звездочкой на лбу; у него был такой злобный нрав, что он постоянно лягался! А если бы и нашелся смельчак, который вздумал бы к нему приблизиться, он уже заранее мог бы приглашать друзей к себе на похороны!
- Это те самые дикие кони, юноша...- сказал хозяин, почти уверенный, что индейцу придется туго в бешеной скачке.
Но юный индеец, такой же спокойный, спросил только:
- Кто будет моим помощником?
Косматый испанец, храбрый и неунывающий малый, который вчера вечером преподнес юноше в качестве приза бутыль тростниковой водки, вызвался первым.
И началась потеха!
Я не сумею описать тебе ее, друг! Лучше всего будет, если я скажу тебе кратко: к концу недели юноша сломил упорство трех непокорных жеребцов! И довольный хозяин подарил ему гнедого с белой звездочкой на лбу - красавца, которому равных не было!..
В тот же вечер помещик велел позвать к себе юного индейца и сказал ему:
- Ты доказал, что редкий человек может сразиться с тобой и что как всадник ты не имеешь себе равных. Теперь ты должен был бы пройти последнее и самое трудное испытание. Но я только спрошу тебя - я хочу поверить тебе на слово,- способен ли ты солгать?
- Клянусь вам, хозяин,- отвечал юноша,- клянусь вам светом, который я вижу, что ни разу в жизни не обманул ни одного человека. Никогда я не мог солгать.
- Что ж, прекрасно! Отныне ты будешь стражем в Инвернада-до-Фундо; я вверяю тебе свои владения, а вместе с ними и быка Избранника. От того, будет ли он жив, зависит мое счастье, а потому, пока я жив, ты должен будешь охранять его жизнь и следить, чтобы он не ушел из Инвернады. Ты можешь построить себе дом в любом месте и взять столько голов скота, сколько захочешь, ибо, если наш договор вступает в силу, земля и скот в течение целого дня будут принадлежать тебе.
- Хорошо, хозяин.
- Можешь идти. Но я хочу, чтобы каждый день в час заката ты приходил сюда, под навес, и рассказывал о том, что происходит в Инвернада-до-Фундо, и о том, жив ли бык Избранник. Таким образом я буду знать, что Счастье еще со мной...
На следующий же день, когда солнце коснулось линии горизонта, в долине послышался топот копыт, и вскоре новый страж остановил своего гнедого с белой звездочкой на лбу перед навесом, где поджидал его хозяин. Юный индеец почтительно снял шляпу и приветствовал хозяина такими словами:
Вот уже заходит солнце,
Вам я кланяюсь в сей миг,
Новостей покуда нету,
Жив-здоров волшебный бык.
Сказавши это, он тотчас вскочил на коня, слегка пришпорил его и галопом поскакал туда, где ждали его заботы.
Так было каждый день. Перед заходом солнца юноша стремительно подъезжал к навесу, останавливал коня и, прежде чем ускакать снова, говорил хозяину:
Вот уже заходит солнце,
Вам я кланяюсь в сей миг,
Новостей покуда нету,
Жив здоров волшебный бык.
А время все текло и текло, сплетая свою бесконечную нить. Чувство счастья не покидало помещика, хотя он клонился все ниже под грузом прожитых лет. Он заметил, что жизнь его медленно уходит, но каждый час и каждую минуту он жил в блаженстве и покое.
И для того чтобы счастье его достигло предела, произошло нечто совершенно неожиданное. Ибо к помещику, который давным-давно потерял жену и дочь и остался один на белом свете, приехали четверо племянников, о которых он никогда и не вспоминал: городской парень, изящный и хорошо воспитанный, и его сестры, три столь очаровательные девушки, что молодые люди, едва увидев их, теряли головы. Приехали они издалека - из тех самых краев, откуда много лет назад уехал некий юноша, объятый скорбью,- они добровольно отправились в нелегкий путь по сертанам, чтобы повидать дядю, который, как им было известно, жил среди полей один-одинешенек. После долгого пути они собрались под навесом, подробно рассказывая дяде о почти забытых родственниках, повествуя о разных происшествиях и украшая беседу мелодичным молодым смехом, которого старик давно не слыхал. Даже его воспоминания о скорбных событиях прилетели теперь к нему как привет из прошлого, без горечи и без печали. Очарованный старик просил, чуть ли не умолял молодежь пожить у его и усладить лаской последние дни его жизни. Когда же племянники приняли его приглашение, старик, будучи не в силах сдерживать свои чувства, заплакал на радостях и нежно поцеловал смуглую щечку самой юной из своих племянниц, и его иссохшие, дрожащие руки с благодарностью ощутили сладость ласки.
В порыве нежности старый помещик не обратил внимания на индейца, который галопом скакал но направлению к дому. Он заметил всадника лишь тогда, когда тот остановил коня и проговорил:
Вот уже заходит солнце,
Вам я кланяюсь в сей миг,
Новостей покуда нету,
Жив-здоров. Волшебный Бык.
Друг! Видел ли ты когда-нибудь грифов, окруживших издыхающее животное? Вот один из них нетерпеливо прыгает рядом и, уже не сдерживая хищных инстинктов, бросается на слабую и беззащитную жертву и выклевывает у нее глаза, приглашая таким образом своих собратьев на кровавый пир. Таким нетерпеливым грифом оказался городской парень, а жертвой - его дядя. Едва приехав в эстансию (Эстансия - скотоводческое помещичье хозяйство.) , он уже неотступно ходил за стариком, льстя ему, как угодливая индианка, сидящая на коленях у богатого погонщика скота. Юноша, чья голова была полна дурных мыслей и чья черная душа была отравлена злыми чувствами, делал все, от него зависящее, чтобы стать наследником обширных земель и тысяч голов скота эстансии быка Избранника. Поэтому он не уезжал отсюда; поэтому он не побоялся этого отдаленного сертана, где опасности подстерегали человека на каждом шагу. И если бы не история быка Избранника, которая обошла весь мир, прославляя имя счастливого помещика, разве мог бы он убедить своих сестер пуститься вместе с ним в этот опасный путь?.. Впрочем, как бы то ни было, добрались они до эстансии здравыми и невредимыми, и теперь каждая на свой лад должна была помогать брату, чтобы его злодейский замысел увенчался успехом.
Старшая сестра - женщина, которая жила в больших городах и которой были знакомы все хитрости,- с самого начала поняла намерения брата. Тело ее было красивым, но сердце злым. Ей было очень легко понравиться дяде; ей ничего не стоило быть с ним ласковой ради денег...
Средняя сестра... пожалуй, во всем мире не было такой очаровательной женщины!.. Сколько мужчин перессорились из-за нее - в их сердцах она зажигала пламя любви - и сколькие приходили в отчаяние, ибо никому не отдавала она ни своего тела, ни своей любви! И вот сейчас она была здесь и - правда без злого умысла - очаровывала всех и каждого своими теплыми руками, своей белоснежной грудью, которая вздымалась так, как будто ей не хватало воздуха, не хватало жизни; она зажигала в душах пламя любви и возбуждала уже угасшие чувства. Грешные руки, грудь, полная сумасбродных желаний...
Друг! Ты, конечно, не раз бывал на охоте или укрощал необъезженную лошадь, ты скакал по каменистым горным склонам, которые служат убежищем хищному зверю. Эти склоны загромождены черными острыми камнями, и трава там не растет, растет там только колючий кустарник. Но человек, который внимательно посмотрит по сторонам, в какой-нибудь скрытой от глаз расселине увидит, словно символ присутствия божия, в том месте, где все представляется делом рук дьявола, маленький кактус - самый прелестный цветок из всех цветов, насажденных природой. Я говорю сейчас о самой красивой и самой младшей из трех девушек, которая, если это возможно, была прекраснейшей из сестер. Все лучшее, что есть в душе христианина, люди видели в этой смуглой бразильянке, которая так непохожа была на своего негодяя брата и которая искренне полюбила старика дядю, всю жизнь страдавшего от несчастий и лишенного поддержки. Казалось, что Счастье захотело подарить помещику в последние дни его жизни несравненную радость в образе нежной и невинной девушки.
О брате и сестрах я и поведу теперь мой рассказ.
Однажды вечером случилось так, что, когда дядя и племянник сидели под навесом и беседовали, прискакал, как обычно, страж эстансии и принес известие о волшебном быке:
Вот уже заходит солнце,
Вам я кланяюсь в сей миг,
Новостей покуда нету,
Жив здоров волшебный бык.
Завидев его издалека, злой юноша повернулся к дяде и спросил:
- Дядюшка! Правда ли, что вы обещали оставить свои владения в наследство этому стражу?
- Да, сын мой... Я не знал тогда о существовании моих родственников, и мне некому было оставить дом, скот, эстансию. Если бы я знал, что у меня есть племянники, которые будут так добры ко мне, я, конечно, не отдал бы мои владения незнакомцу. А сейчас уже поздно: я дал слово этому юноше.
- А почему,- не отставал злодей,- вы выбрали именно его?
- Потому что нет здесь ни такого храбреца, ни такого наездника, как этот юный индеец. И еще потому, что он не умеет лгать...
- Так я и поверил, что он не умеет лгать! - издевательски расхохотался злодей.- Ах, дядюшка! На всем свете нет человека, который не был бы лгуном!..
Старик, казалось, понял, к чему он клонит, и устремил на него пристальный, вопрошающий взгляд. А юноша продолжал:
- Я ведь точно знаю, что он не прошел испытание правдой, самое трудное испытание. Вы поверили ему на слово... а он может оказаться таким же лживым, как и любой другой человек.
Несколько минут дядя и племянник молча глядели друг на друга. И если бы даже старик и хотел заговорить, он не смог бы, ибо в это мгновенье он задумался о том, как он поступил с юным индейцем, и голос рассудка заставил другой голос замолчать и замереть. "Не слишком ли я доверял слабой человеческой природе? - спрашивал самого себя помещик, и сердце его сжималось.- Может быть, юный индеец жестоко обманул оказанное ему доверие? Что, если было ошибкой отдать эстансию, земли и скот незнакомцу, который, быть может, впоследствии использует все эти богатства как завесу, прикрывающую зло и преступление? Правильно ли я сделал, поверив человеку, который только и умеет, что укрощать жеребцов да лихо играть в примейро-санге?.. Боже мой! Быть может, десница господня привела в мой дом забытых мною родственников, чтобы они исправили мою ошибку и загладили несправедливость?"
Молчание становилось мучительным. Юноша, не в силах долее выносить его, решил рискнуть и спросил дядю:
- Ну, а если... если он солгал?..
И старик, поняв его мысль, закончил фразу:
- ...тогда наследник- ты!
В тот же вечер юноша позвал к себе старшую сестру - ту самую, которая была со стариком ласковой ради денег, и приказал ей:
- Садись на лошадь и поезжай в долину. Призови на помощь всю свою хитрость и обольсти пастуха, который стережет быка Избранника. Скажи ему, чтобы в награду за твои поцелуи и ласки он убил волшебного быка и подарил тебе золотые рога, в которых заключено Счастье. Он знает, что хозяин уже стар и что он уже никогда не пойдет в долину, чтобы своими глазами увидеть золоторогого быка; таким образом, он поддастся искушению и завтра, как всегда, придет и скажет, что бык Избранник жив и здоров. За эту ложь он лишится наследства, а мы станем богачами!
Чтобы соблазн был сильнее, девушка обрызгала волосы душистой водой, напоенной ароматом греха.
- А теперь поезжай!
С восходом солнца беглянка возвратилась. В глазах ее была скорбь разочарования.
- Я нашла юного индейца подле быка Избранника. Все очарование тела и глаз ни к чему не привели: он не обратил на меня внимания,- сказала она.
В следующую ночь злой юноша заговорил о наследстве со средней сестрой, чья грудь, которой не хватало воздуха и жизни, бурно вздымалась. Отравленная ядом тщеславия, она охотно отправилась в путь, чтобы впервые в жизни отдать мужчине жар своего тела, из-за которого перессорилось так много мужчин; впрочем, жертва была бы для нее не так уж тяжела, если бы в награду она получила золотые рога Счастья. С восходом солнца она возвратилась.
- Я нашла юного индейца подле быка Избранника. Все очарование тела и глаз ни к чему не привели; он не обратил на меня внимания.
Тогда злой юноша позвал к себе младшую сестру - чистый цветок кактуса среди камней греха. И так как девушка горько, горько плакала, умоляя бездушного брата, чтобы он не заставлял ее пятнать позором душу и тело, злодей схватил плеть и отхлестал бедняжку до крови.
- Кровь за кровь! Ты уже вся в крови. Теперь ступай и ценой крови принеси мне богатство!
И девушка отправилась в путь; путеводной звездой в этой страшной ночи служил ей свет ее чистой души.
С восходом солнца она вернулась в эстансию. Она уже не плакала. Ее стройное тело клонилось к земле; она едва держалась на ногах, которые много часов несли ее в черной как смоль ночи. Бледная и прекрасная - прекраснее, чем когда бы то ни было, она смиренно припала к ногам брата. И протянула ему золотые рога Счастья, еще окрашенные теплой кровью...
Друг! Когда день стал клониться к вечеру, счастливый помещик, как всегда, поджидал приезда юного индейца. С ним был и злой юноша, глаза которого сияли победоносным блеском: страж солжет, и эстансия будет принадлежать ему!
Внезапно вдали послышался топот копыт. Злой юноша встал и, словно его толкнула чья-то невидимая рука, сделал два шага вперед и замер на месте; сердце его лихорадочно билось; он превратился в слух, ожидая, что скажет юный индеец. Накрапывал дождик, и, когда гнедой конь остановился, на мокрой земле отпечатались две борозды. А юный индеец сказал:
Вот уже заходит солнце,
Вам я кланяюсь в сей миг,
И прошу, сеньор, прощенья:
Мной убит волшебный бык.
На следующий день по дорогам Каапорана навсегда ушли в те края, откуда пришли, злой юноша и его сестры. Но его сопровождали только две сестры: младшая предпочла остаться с дядей и стала жить в новом селении, возникшем на том месте, где пасся бык Избранник. Счастье, наполнявшее душу помещика и заключавшееся в Иллюзии, покинуло его со смертью быка Избранника. Но другое счастье, подлинное и долговременное, осиянное спокойствием чистой совести, пришло к нему в конце жизни.
И когда воздух стал уходить из его старых, изношенных легких, у него хватило сил, чтобы соединить руки двух существ, которые искренне почитали его:
...нежную ручку смуглой бразильянки, этого чистого цветка среди камней греха...
...и мозолистую руку юного индейца, который победил трех смельчаков в примейро-санге и который укротил трех самых упрямых жеребцов во всей округе; ту самую руку, которая черной ночью принесла волшебного быка в жертву не греху, а любви,- быка, которого тысячи людей видели издали на фоне белых облаков.
Глаза старого помещика закрылись. Но когда он смежил их навсегда, он увидел что-то необычное; этот предмет освещал стены большого деревенского дома эстансии. То были золотые рога, забытые в углу, но все еще волшебной силой светившие тем светом, который заставляет людей чувствовать, что жизнь - это дар Счастья...

0

20

Иара - мать вод

Сказывают, что Иара лежит на белом песчаном дне реки и играет с рыбешками матупирис, которые проплывают поверх её тела, наполовину скрытого потоком, убегающим к затопленным лесам игапо.
Иара - прекрасная индианка, она поёт под сенью пальм расчёсывая свои чёрные волосы, такие же жгуче-чёрные, как и её большие чудные глаза.
Лоб её венчает гирлянда лиловых цветов, а тонкие алые губы улыбаются так обольстительно и влекуще. Поёт Иара а лесное эхо вторит её песне.
Когда наступает ночь, голос Матери Вод звенит и льётся над исполинской рекой.
Гаснет последний луч солнца. Распускаются, тянутся к небу алые розы и золотистые бутоны жасмина. А Иара всё поёт и поёт. И юноша-индеец страшится подняться к истокам реки. Он дрожит, потрясённый пением Иары, и бежит, чтобы не слышать её голоса, и шепчет:
- О, Иара!... Она прекрасна... но она несёт смерть!
Однажды стая рыб увлекла юношу далеко от дома и ночь застала его на озере...
Оно было так огромно, множество речных притоков впадало в него, и юноша пытался удержать свою лодку на воде, то налегая твердой рукой на вёсла, то отталкиваясь от берега, чтобы не наткнуться на затонувшее дерево; так он плыл мимо прибрежных зарослей, пальмовых рощ, затопленных лесов.
Но вдруг он услышал песню и увидел, как из воды поднимается головка Иары. Улыбка, взгляд и красота её ослепили юношу. Выскользнули вёсла из его рук, и забыл он всё: и родной дом, и семью, онемел и оглох, слыша только биение своего собственного сердца; забылся рыбак, и каноэ его само поплыло по течению. Когда же юноша очнулся, в лицо ему дул свежий ветер с бескрайних просторов Амазонки.
А на другой день он проснулся поздно и сразу понял, что все радости жизни для него претворились в печаль; мукой было ему находиться под родной крышей, заботы близких обременяли, и только река влекла его. Пустынные края у её истоков притягивали юношу.
- Околдовала его Иара! - говорили люди. Каждое утро, едва солнце вставало над горизонтом, а птицы в рощах приветствовали его дружным хором, легкое каноэ под темным, окрашенным пальмовым соком парусом уже скользило по реке, и юноша-тапуйо жаждал услышать вечернюю песню птицы аранкуа.
Однажды, чтобы скоротать время, решил он поохотиться на морских черепах. Но стрелы выпали у него из рук и лук опустился.
Шло время, а он, погружённый в раздумье, плыл по течению, отдавшись на волю волн.
Вот уже в гнёзда вернулись цапли и гнезда побелели от множества птиц, но аранкуа ещё не запела. Юноша чувствовал, как уходит его печаль и возвращается радость: солнце опускалось за деревья, берега Амазонки погружались в темноту, наступал час Иары!
Очнувшись, стал влюблённый потихоньку грести. Выглянув из зарослей тростника, испугал его грызун капивара, вспорхнул с плавучего островка бекас, плеснула рыба в реке - и сердце юноши сжалось в мучительной надежде.
В лесу среди зыбких обманчивых теней вдруг послышалась страстная, чарующая песня. Это Иара жаловалась на холодность юноши. А у него выпали из рук вёсла, и нет сил отвести глаза от прекрасной Иары, сегодня она как никогда хороша. Рвётся из груди его сердце, но на память приходят слова матери:
- Сынок, не дай Иаре околдовать себя! Беги от неё, потому что гибельны её объятия.
Аранкуа уже не поёт. Из лесу доносится только резкий смех ночной птицы урутау.
Ночь уже вступила в свои права. Темнота окутала берега, и юноша грустнее обычного возвращался домой, разрываясь между влечением сердца и наставлениями матери.
Так идут дни за днями. Индеец давно забросил рыбную ловлю, он избегает друзей и родных.
И вот однажды увидели люди, как плывёт по реке его опустевшая лодка. С тех пор никогда уже не вышел рыбак на лов рыбы: увлекла и околдовала его Иара.
Сказывают, что несколько дней спустя нашли на тростниковом островке тело юноши, губы его ещё кровоточили от поцелуев Иары.

0