ГЛАВА 21

Полицейский внедорожник стоял у обочины с распахнутой со стороны водительского кресла дверью. Фары выключены, внутри темно. Кто-то предположил, что кончился бензин и сел аккумулятор, но машина простояла здесь всего пару часов, так что реальное объяснение окажется, наверняка, посложнее. О происшествии Винчестеры узнали из радиосообщений вскоре после памятного путешествия а-ля “Хизер. Туда и обратно”. К тому времени, как они прибыли на место, тело помощника шерифа уже увезли. Сэм подслушал что-то про насекомых, но не придал значения: ничего оригинальнее комнатной мухи они в городе не видели.   Уже начало светать. Желтая лента с большими черными буквами “НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ” огораживала автомобиль и терялась в зарослях. Внутри сновали люди в форме: что-то фотографировали и измеряли. Другие собрались маленькими мрачными группками и тихо разговаривали. На Сэма и Дина никто не обращал внимания, пока от одной группки не отделился шериф Бекетт. И выглядел он отнюдь не приветливо.   – Ну хватит, парни, – сказал он. – Хорош мне вешать лапшу на уши насчет всей вашей журналистики. Вы только и делаете, что катаетесь по местам преступлений, и что-то я ни разу не видел, что бы вы что-то в округе снимали или записывали. У меня здесь только что убили помощника и друга, так что мне не до шуток. Или вы сейчас все как на духу выкладываете или я вас арестую для профилактики.   – Мы здесь с самыми добрыми намерениями, – заверил Сэм.   – Я не об этом спросил.   Дин покопался в кармане и вынул кожаный футляр, которого Сэм раньше не замечал.   – Мы тут вроде как инкогнито, – старший Винчестер заговорщицки понизил голос и продемонстрировал удостоверение. – Отдел Национальной безопасности.   Шериф завладел карточкой и внимательно ее изучил:   – Хорошо сработано. Почти как настоящее. Будь я немного понаивнее, я бы поверил, – он перевел взгляд на Сэма. – У тебя тоже такое есть? Или ты из Министерства сельского хозяйства?   – Не купился, – пробормотал Сэм.   – Похоже на то.   – Говорю тебе, надо правду сказать.   – Ну хорошо, – вздохнул Дин. – Мы из Управления по борьбе с наркотиками. С очень секретным заданием.   Шериф Бекетт потянулся к наручникам.   – Все-все! Мы здесь из-за цикла убийств! – поспешно проговорил Сэм.   Шериф, сунув палец за ремень, замер.   – Мы расследуем подобные вещи. Всякую паранормальщину, особенно если из-за нее страдают люди. Охотимся за чудовищами из фольклора и мифов. Предоставить доказательства не могу, но послужной список, так сказать, у нас приличный. Вам придется признать, что происходящее здесь выходит далеко за рамки обычного.   – То есть, вы вроде охотников за привидениями?   – Вроде, – согласился Сэм. – Только мы, в отличие от них, настоящие.   Взгляд шерифа метался с одного брата на другого и обратно:   – Я уже не знаю, какая история абсурднее.   – Ну вы же сами хотели правду и только правду, – пожал плечами Дин. – Получите и распишитесь.   – Все верно, – подтвердил Сэм. – Вам нужна наша помощь, а мы бы воспользовались вашей.   – В общем, мы приехали из-за убийств, – начал старший Винчестер. – Они здесь происходят каждые сорок лет. Точно, как по часам. Неожиданные способы, вплоть до нападений животных. Вы можете дать более разумное объяснение?   – Более разумное, чем какое? – поинтересовался Бекетт. – Вашу версию я пока не услышал. Вы только описали, что здесь творится.   – Ну, по правде говоря, над этой частью мы еще работаем.   – Ясненько, – протянул шериф. – И чего, собственно говоря, вы добились?   – По крайней мере, мы не носимся задрав хвост, притворяясь, что все можно решить обычными методами…   – Сынок, – устало перебил Бекетт. – Я уже часов тридцать, если не больше, не притворяюсь, что могу что-то там решить. Я просто пытаюсь уберечь от смерти оставшихся людей. Что решать-то? Черт, я хочу, чтобы сейчас весь город с ума не сошел, а через сорок лет это уже будет не моя головная боль.   – Но можно остановить это насовсем! – воскликнул Сэм.   – Ну и как же?   Младший Винчестер прочистил горло:   – Хм… А вот это пока не ясно. Зависит от того, с чем мы столкнулись. Но мы разберемся! Мы действительно неплохи в своем деле.   Шериф медленно покачал головой:   – Сам себе не верю, но все-таки слушайте сюда. Если думаете, что можете как-то помочь… Торговый центр открывается в полдень. Сейчас… – он взглянул на наручные часы, – десять минут восьмого. Вы сами слышали, как мэр сказал, что не отложит открытие, даже если камни с неба посыплются.   – Но если много народу соберется в одном месте, они станут заманчивой целью для убийцы, – вмешался Сэм.   – Совершенно верно. Если люди дотуда доберутся, – шериф кивнул на внедорожник. – Мы не можем уехать. Именно это и пытался сделать Трейс, он хотел доехать до Флагстаффа и привезти подмогу. Не получается ни позвонить, ни отправить е-мейл. Но если жители все-таки соберутся на открытие, то станут легкой поживой. В общем, так. Времени вам до одиннадцати. В полдень я буду в торговом центре. Если я там вас увижу безо всяких результатов, то задержу как свидетелей по делу. Действующие ордера на арест имеются?   Братья переглянулись и заинтересовались пейзажем.   – Ну а вдруг, – заметил шериф. – В общем, у вас на все про все пять часов. Если вы и правда такие профессионалы, то времени полно.   – Будем стараться, как можем, шериф, – пообещал Сэм. – Честное слово.   – Язык не поворачивается это говорить, но я на вас, парни, рассчитываю.   Бекетт развернулся к своей машине, но тут ожили рации. После коротких переговоров один из полицейских позвал:   – Шериф! Джоди Риггинс сообщает, что наш старик идет вниз по Второй.   – Еду! – отозвался Бекетт.   – Постойте! – Сэм поймал его за локоть. – Давайте мы первые поедем. Если правда нам доверяете, дайте нам всего пять минут. Там же никого не убили, правильно? Мы думаем, что разгадка кроется именно в этом старике. А если вы поедете с сиреной, то спугнете его, и он снова исчезнет.   На лице Бекетта появилось выражение, будто он сильно пожалел о собственных словах.   – Три минуты, – все-таки сказал он. – Вы выезжаете, а я через три минуты за вами. Так что двигайте задницами.   Сэм первым добежал до Импалы и сел за руль, Дин, удержавшись от комментариев, скользнул на соседнее сиденье. Сэм нажал на газ еще до того, как брат успел закрыть дверь. По пути старший Винчестер достал из бардачка никелированный сорок пятый и проверил магазин.   – Что ты там делаешь? – поинтересовался Сэм.   – Смотрю, как у нас с оружием, – Дин перегнулся к задним сиденьям и достал дробовик “Ремингтон”. – На всякий пожарный.   – Мы хотим с ним поговорить, а не убивать, – возразил младший Винчестер.   – А это пока бабушка надвое сказала. Мы знаем только, что он солдат. Или индеец. Или то и другое одновременно.   – Вот если увидим, то узнаем.   – Когда.   – Хорошо, когда увидим. Но если он не монстр, то может быть свидетелем. Вдруг он что-нибудь знает? Вдруг он вообще охотник?   – Что-то не похож он на охотника, – не согласился Дин.   – Только потому, что мало кто доживает до старости. Но если учесть, что его постоянно видят рядом с местами нападений… По мне, так очень даже похоже на охотника. Причем более опытного, чем мы.   – Хорошо, Сэм, убедил. Мы не будем начинать знакомство со стрельбы.   Если учесть, что лед на дорогах начал подтаивать, затрудняя езду, они успевали неплохо. За выделенный шерифом срок братья добрались до Второй улицы и ехали по ней, пока не заметили почтовый ящик с надписью “Риггинс”.   – Так, где-то здесь, – проговорил Дин.   Сэм сбросил скорость. Он осматривал дома по левую сторону улицы, а Дин – по правую. Квартала через два старший Винчестер вскрикнул:   – Вон там!   Сэм ударил по тормозам:   – Где?   Брат указал на проем между одноэтажным бунгало и большим деревянным домом с двускатной крышей, построенным годах в семидесятых.   – Был прямо там, за этим подобием лыжной базы. Старик со своим ружьем, наверное, в один год родился. У него еще за поясом нож или топорик, но я точно не разглядел.   – Ты беги за ним, а я зайду с другой стороны, – велел Сэм. – Постараемся его окружить. И если придется стрелять, не дай ему завлечь нас под перекрестный огонь.   – А я думал, ты не собираешься стрелять.   – Я и не собираюсь. Я сказал…”если придется”.   – Никакого перекрестного огня, – повторил старший брат.   Он вылез из машины и потрусил к деревянному дому, а Сэм побежал вокруг. За домом деревья росли гуще, и сначала Сэм не увидел никого, кроме Дина во дворе. “Опять упустили!” – подумал он с нарастающим разочарованием. Но тут старший Винчестер крикнул и указал на старика, пытающегося скрыться среди деревьев. Братья рванули к нему, перескакивая через низкий колючий кустарник и увертываясь от свисающих веток. Старик тоже побежал, но его ноги были уже не те, да и длинное ружье порядочно мешало, цепляясь за еловые лапы. Через пару минут Винчестеры догнали его, но старик тут же прицелился Дину в живот. Вдали завыла сирена.   – Если кто-то из вас, ублюдки, дернется, разворочу тебя, как банку с тунцом.   По блеску прищуренных глаз Сэм понял, что именно так старик и сделает.     Ванда Шеффилд расстроилась, когда заметила, что к утру снегопад закончился. Накануне, свернувшись под одеялом, она надеялась, что за ночь белое покрывало окутает землю и деревья, создавая то ощущение зимнего волшебства, которое всегда приводило ее в рождественское настроение. Ванда обожала Рождество: музыку, украшения и всеобщее праздничное оживление. Ее даже не смущал шопинг в переполненных торговых центрах, потому что каждый отдел был принаряжен. Ванда надевала яркую одежду в красных и зеленых тонах, а уж улыбалась, можно не сомневаться, как счастливая идиотка.   В этом году рождественское настроение пока еще не пришло, но оно обязательно вернется – это наверняка. Просто еще рано. А хороший снегопад мог бы вполне исправить ситуацию.   Ванда решила, что разочарование нужно как-то заглушить. Для начала она поставила на плиту турку с отличным французским кофе и положила в духовку парочку купленных на днях круассанов, достала из холодильника банку джема из бойзеновых ягод[1] и сливки. Если уж баловать себя, то полумерами тут не обойдешься. Из шкафа она достала фарфоровую чашку из тех, что идут вместе с блюдцем, и насыпала в нее полную ложку сахара.   Ванда не любила беспорядка, поэтому дом еще не украшала, хотя и собиралась. Кстати, дом свой – деревянный, с двускатной крышей – она содержала в чистоте, после готовки, например, всегда складывала кухонные принадлежности в раковину и включала воду тонкой струйкой. После завтрака Ванда ополоснула посуду и загрузила ее в посудомоечную машину. Выпрямившись, она боковым зрением заметила в окне тень. Ванда подошла к окну, из которого открывался вид на четверть акра[2] двора и деревья за ним. Несколько птиц – Ванда, не знающая, как они называются, обходилась нейтральным МСП (Маленькие Серые Пичужки) – сновали по вчерашнему снегу, пытаясь выудить сквозь него то ли жучков, то ли семена. Трава пробивалась из-под белой пелены пучками, а тощий куст вроде тростника склонил прибитые снегом и льдом ветви к земле, предлагая птичкам убежище. Но никто из зимних гостей не выглядел достаточно большим, чтобы бросить на окно такую тень. Ванда прижалась к холодному стеклу лицом и начала смотреть сквозь него под разными углами, оставляя на стекле запотевший участок и стараясь отыскать кого-нибудь побольше птиц. Это мог быть ястреб или даже более редкий гость вроде того черного медведя, увиденного Вандой в городе давным-давно. Хотя медведи зимой вроде в спячке, так? Она пожала плечами. Наверное, тучка на солнце набежала…или точнее солнце проглянуло сквозь тучи, и не было никакой тени. Отвернувшись от окна, Ванда еще раз оглядела комнату: все на месте, крошек от круассанов на столе нет, брызг на ободе раковины тоже. Убедившись, что все в порядке, она пошла наверх, чтобы принять жемчужную ванну[3]. Ванда работала кассиром в супермаркете (не слишком оригинально, но на жизнь хватает), однако сегодня у нее был выходной, и, кроме открытия торгового центра в полдень, на повестке дня стояла лишь одна задача – хорошенько отдохнуть. Из зоны отдыха открывался вид на кухню и гостиную, здесь стояли уютные мягкие кресла, лампа и этажерка с книжными новинками. После ванны можно будет углубиться в детектив Лауры Липман[4].Дальше располагались спальня – угловая комната с мансардными окнами, самая светлая в доме – и ванная. Ванда зашла в ванную и включила воду, вытряхнув на дно ванны немного ароматизированных воздушных хлопьев. Она достала из антикварного шкафчика толстое белое полотенце и, аккуратно сложив, оставила его на шкафчике. Вдруг сквозь плеск воды Ванде почудился какой-то звук на первом этаже – стук или удар – на который она бы не обратила внимания, если бы не была уверена, что домашних животных в доме нет, гостей не ожидается, а телевизор и радио точно выключены. Может, в окёно залетела птица? Ванда подошла к двери и замерла, прислушиваясь. Тишина. Но вот что еще странно: воздух значительно посвежел, над ступенями гулял сквознячок, а запах сосновой хвои перебивал цветочный аромат хлопьев для ванны.   Кто-то вошел через заднюю дверь. Телефон был в спальне, и Ванда, стараясь не шлепать босыми ногами, поспешила туда. И тут она услышала шаги на лестнице.

ГЛАВА 23

Сэм послушно дожидался внизу и даже умудрился удержать рядом с собой Байрда.   – Ну что там было, Дин? – нетерпеливо поинтересовался он.   – Еще один солдат, – отозвался брат. – Совсем мальчишка. У него горло перерезано, и он пытался сотворить то же с хозяйкой дома. Но старик прав: если в них выстрелить, они исчезают. Этот мигнул пару раз – и пуф! Будто телепортом зацепило.   – Если стрелять не абы чем, – поправил Сэм. – А сейчас надо увезти мистера Байрда, пока никто не прибежал на выстрел.   – Я думаю о том же, – Дин вернулся к женщине, которая все еще не осмеливалась покинуть спальню. – Мэм, мы сваливаем. Возле дома Риггинсов вы можете найти полицейского и попросить, чтобы он побыл рядом, пока вам не починят дверь.   Женщина не ответила: едва ли она была способна сейчас вести осмысленную беседу. Но Дин думал, что она оправится, раз не окочурилась на месте при виде мертвяка (причем не в лучшей форме), жаждущего ее прикончить. Пожав плечами, старший Винчестер поспешил к машине, Сэм и Байрд – следом. Полицейская машина все еще стояла около коттеджа Риггинсов. Вторая улица в очередной раз оказалась позади, а из дома так никто и не вышел.     В то лето, когда Дину было четырнадцать, а Сэму десять, отец повез их в Скалистые горы. Они сняли домик в Колорадо на неделю, и это место показалось Дину почти что раем. Голубое небо, быстрая речушка с форелью, а на той стороне, за грубоватым деревянным мостиком – огромный луг, заросший дикими цветами. Тем самым “почти” было то, что в свои четырнадцать Дин предпочел бы бегать на свидания, играть в подвижные игры и дрыхнуть до полудня, а не выматываться на бесконечных тренировках в духе лагеря для новобранцев.   Однажды они с папой, нагрузившись тяжеленными рюкзаками с пайком и всем тем, что может пригодится для трехдневной остановки вдали от цивилизации, отправились в путь. Джон сам собрал рюкзаки и сообщил, что динов весит восемьдесят фунтов, а Сэма – шестьдесят. С этим весьма приличным грузом они уходили все выше и выше в горы. За все утро они остановились только раз, чтобы перекусить изюмом и бутербродами с арахисовым маслом. Вскоре луг кончился, лиственные деревья остались позади. Теперь на каменистых склонах там-сям попадались только хвойные. Воздух здесь был разреженный и холодный. Большую часть пути отец не замолкал, пытаясь передать сыновья те знания, которые он получил во время военной службы или уже после смерти Мэри, на охотничьих вылазках. Он рассказывал про лугару[12] и маниту[13], ассирийских экимму[14], греческих кер[15], про мумии, големов, зомби и многих-многих других. Он расписывал способы проверки, ловушки, традиции, на которые в один прекрасный день можно будет положиться. Джон, конечно, уже несколько раз брал своих мальчиков на охоту, но пообещал, что когда-нибудь они отправятся туда без него. Наконец, день подошел к концу, и склон горы укрыла густая тень. По команде отца братья сняли рюкзаки и сели, но сам он остался стоять и рюкзака не снял.   – Я хочу, чтобы вы вынесли из этого дня главное, – проговорил Джон. – Никогда никому не доверяйте. Даже мне. Всегда проверяйте, что вам говорят. Лучше потерять несколько минут на проверку в начале, чем несколько часов потом. Это может спасти вам жизнь.   – Зачем ты это нам говоришь, папа? – спросил Дин.   Какое-то неприятное понимание уже начало оформляться у него в сознании, и Дин сообразил, что не очень-то обращал внимание на дорогу, надеясь, что отец уж точно вспомнит обратный путь.   – Затем, что вы не проверили свои рюкзаки перед выходом. Вы просто поверили, что я положил туда все нужное.   – Нужное? – переспросил Сэм.   – Вы просидите здесь час, – продолжил отец. – К тому времени уже станет почти темно, и вам придется устроиться на ночлег. А завтра пойдете обратно…если найдете дорогу, конечно. Не думаю, что мы увидимся раньше, чем послезавтра. А может, и через пару дней.   – Но… – Дин настроился протестовать, однако догадался и придержал язык.   Испытание, вот что это было; папа учил их и решил устроить экзамен, причем первую его часть они благополучно завалили. А начать ныть – только ухудшить положение.   – Пап, не на… – начал Сэм.   – Заткнись, Сэмми, – оборвал его Дин. – Справимся.   Сэмми заткнулся, и Джон зашагал вниз. Дин подумал, что путь можно будет поискать по следам, если папа, конечно, не постарается их уничтожить. А он мог.   Когда Джон исчез из виду, мальчики открыли рюкзаки. Сверху все выглядело прилично: свернутый брезент, который на беглый взгляд мог сойти за палатку, но под ним в рюкзаке Дина нашлись: коробка бейсбольных карточек[16], несколько банок свинины с бобами (без открывалки), пару кирпичей, пакет скомканных бумажек и еще куча всякой всячины, которая никоим образом не могла сгодиться в этой патовой ситуации. Сэм был “экипирован” примерно так же. Мальчики остались без спичек, без спальных мешков или палатки, без компаса и доступной еды. Хорошо хоть фляжки с водой крепились отдельно на поясе, так что смерть от жажды не грозила. Между тем, быстро темнело, а это значит, скоро захочется есть и спать.   – И что нам делать? – поинтересовался Сэм.   Братишке всего десять, и поэтому ему многое можно простить. Но если мелюзга начнет хныкать, Дин отправит его полетать с ближайшего же утеса.   – Лично я спущусь, – ответил Дин. – Постараюсь пройти как можно дальше до темноты, а там под деревьями будет теплее и можно будет поискать ягод или кролика.   – Но мы должны ждать час! – возразил младший.   – Это папа сказал. А еще он сказал, что у нас в рюкзаках еда и все, что надо, на три дня. Предпочтешь и дальше ему слепо верить или лучше поужинаешь сегодня?   – Наверное, поужинаю.   – Пошли тогда.   В конце концов они вернулись к своему домику уже вечером следующего дня – голодные, усталые и злые. Но надо признать, папа преподал им ценный урок.     Вот и сейчас, слушая Хармона Байрда, Дин вспоминал, чему тогда учил отец. Старик точно был прав в двух вещах: он знал, на кого нападет монстр, и что этого монстра можно застрелить. Дин сам убедился в его правоте, войдя в деревянный дом и столкнувшись с юным солдатом. А теперь, сидя на кровати Сэма, он слушал совсем уж невероятный рассказ. Если бы он не сталкивался с подобным сам – и вообще, и в Сидар-Уэллсе в частности – он бы не поверил ни единому слову.   – Мне девяносто один, – начал Байрд после того, как братья включили в номере обогреватель и принесли рассказчику банку “Доктора Пеппера”[17] из автомата.   Байрд снял шапку, и оказалось, что он почти лыс: только пару клочков волос торчали на глянцевой розовой коже.   – Я уже пережил два, как вы их называете, цикла убийств. Я зову это “сорок лет”.   – Сорок лет чего? – удивился Сэм.   – А ничего. Просто Сорок Лет. Я же никому про это не говорю, а когда думаю, то понимаю, что я имею в виду, правильно?   – Не поспоришь.   – Черт с ним. Так вот, я о том, что это мой третий раз. В первый я еще был совсем зеленый, но уже видел, как все происходило. Папу убили томагавком. Тетку застрелили в спину. Но хуже всего вышло с соседом…его привязали к лошади и волочили лицом вниз, пока с него вся шкура не сошла.   – Жееесть, – протянул Дин.   – Да, жестоко, юноша, – согласился Байрд. – Но впечатляюще, я тебе скажу.   – Охотно верю.   – Через сорок лет все началось заново. Но тогда я уже понимал, что происходит, потому что видел это раньше. Индейцы и солдаты в старой одежде. Люди, которые то появляются, то исчезают, не успеешь и глазом моргнуть. Звери, которые превращаются в других зверей. Люди становятся зверями, а звери – людьми. Все так знакомо, и так ужасно, что все началось опять.   – И что вы делали? – поторопил Сэм.   – Что я делал? Бился с ними, вот что я делал. В первый раз по мою душу никто не явился, иначе я бы тут с вами не сидел сейчас. А во второй… Они приходили девять раз. Я стрелял из ружья и пистолета, отбивался топором и даже горящим суком один раз. Я же видел, что они могут сделать, и не хотел, чтобы они сделали это со мной. Некоторых я убил, если можно так выразиться, других просто прогнал. Должно быть, связавшись со мной, они отправились искать добычу послабее, – старик почесал глаз так ожесточенно, будто хотел выцарапать его из глазницы, потом поскреб кончик носа, оставив на нем красные следы. – Я к тому времени женился, а они прикончили мою милашку Бетти. Я ее на чуть-чуть одну оставил, только прокатиться в город за оружием и припасами. И ружье ей отдал. Но они все равно распластали ее от ключицы до груди. Я зарыл мою Бетти на заднем дворе и отправился искать тварь, которая с ней расправилась. Но, конечно, их нельзя выследить.   – Почему? – полюбопытствовал Дин. – Не остается следов?   – Порой есть, порой нету. Иногда следы никуда не ведут. Иногда меняются. Они приходят из ниоткуда, понимаете? Они…как это теперь говорят… – Байрд с сухим звуком прищелкнул пальцами, вспоминая. – Они материализуются, вот. Да, материализуются из ниоткуда, творят свои грязные делишки и исчезают.   – Вы видели?   – После гибели Бетти я не вернулся домой. Я похоронил ее и ушел в лес, потому что видел, как они выходят оттуда. Я жил там, как дикий зверь, пытаясь понять, откуда они берутся, есть ли у них главный и все такое, понимаете? И все, что я выяснил, это то, что они есть, а потом их нет, и нет никакого знака, по которому можно было бы рассчитать, когда и где они материализуются. Однажды один появился аккурат передо мной, чуть ли не на мне. И мне стало интересно, а если бы он возник точно там, где стоял я, а не дюймом дальше? Я, конечно, не спрашивал, а просто снес ему башку топором. Похоже, это работает так же хорошо, как пули. Они не такие уж неубиваемые, вот в чем дело. Они сильные, но мертвые, так пусть на тот свет и катятся.   – Значит, мы на верном пути, – обрадовался Сэм. – Они и вправду ожившие покойники.   – Осталось только выяснить, кто их оживляет, – добавил Дин. – И зачем. А потом свернуть эту лавочку.   – Это не то, с чего мы начали, но где-то рядом, – и Сэм обратился к старику: – Мистер Байрд, вы не знаете, кто бы мог затаить злобу на этот город и натравить на него чудовищ?   Байрд постучал указательным пальцем по мелким желтым зубам:   – После вторых сорока лет я уехал. В шестьдесят шестом, точнее. Не мог оставаться здесь без Бетти. Но я недалеко забрался – миль на пятнадцать по прямой, по дорогам чуть дальше. И продолжал следить за временем на случай, если все случится снова. Я был уже готов и знал, что надо делать. Теперь вот пришлось вернуться и стараться остановить их.   – Чем вы и занимаетесь сейчас, – поддакнул Сэм. – Поэтому вас видят на местах нападений. Но нам интересно, не знаете ли вы, кто может быть виновен во всем? Должен быть кто-то, кто начинает эти сорокалетки. И если мы найдем его, то сможем остановить убийства навсегда.   – А, я вам еще не сказал, – вспомнил Байрд. – В первый раз…в двадцать шестом, что ли…мы жили и работали на большом ранчо. Вот там и погибли папаша, тетка и сосед. Мать потом утверждала, что тут ранчо замешано. Что-то там такое случилось, что притянуло зло. Она настояла на переезде в город, хоть я и твердил ей, что там тоже убивают, так что ранчо в этом смысле не одиноко.   – А сейчас вы ей верите? Думаете, в ранчо дело?   Байрд ухмыльнулся, навеяв Дину мысли о мультяшном стервятнике, нацелившемся на особо лакомый кусочек:   – Черт возьми, парни, без понятия. Мне как-то мало дела до ранчо и до города и вообще до всего. Единственная причина, почему я вернулся, в том, что я этих призраков ненавижу больше всего на свете. Но я все думал, думал, и может быть, именно на том ранчо все и началось.   – Можете проводить нас туда? – попросил Сэм.   – О, его давным-давно продали. Разобрали на участки, настроили домов, еще что-нибудь. Все, что здесь было, скорее всего распахали, снесли или заасфальтировали.

ГЛАВА 25

Когда Сэм открыл глаза, свет показался невыносимо ярким. Младший Винчестер тут же крепко зажмурился, но и это простенькое движение отозвалось болью. Не открывая глаз, Сэм провел ладонью по лицу. Мокро. Липко. Рискнув приоткрыть глаза, он удостоверился, что пальцы измазаны красным.   – Ты все-таки жив. Замечательно, – констатировал Дин.   – Я еще не решил, так ли это замечательно, – простонал Сэм. – Но что-то мне подсказывает, что не очень.   – Он нехило тебе вмазал.   – Рад, что выглядело впечатляюще, – съязвил Сэм. – Кто это был?   – Мужик какой-то, – пожал плечами Дин. – Ковбой или лесоруб, фиг поймешь. Бородатый такой, рубашка фланелевая, подтяжки.   – О да, судя по удару – вылитый Поль Баньян[24], – тут Сэм понял, что валяется на спине и попытался приподняться, опираясь на валун. К горлу тут же подступила тошнота, и он пожалел, что вообще начал двигаться. – Ох, плохая это была идея…   Брат помог ему сесть, но не слишком ласково:   – Скоро придешь в норму, хотя шишка здоровая. Завтра у тебя весь лоб будет замечательного фиолетового цвета.   – Ну хоть кто-то из нас наслаждается ситуацией, Дин, – Сэм снова потрогал лоб: к ссадине прилипли волосы. – Ну и что там с лесорубом?   – Я его подстрелил.   – И?   – Все случилось, как с тем солдатиком. Его размазало на пол-леса, а потом он исчез. Туда, надеюсь, откуда явился. Я позаимствовал у тебя сканер, но он ничего не показал.   – А койот?   – Его я оставил на Хармона.   – Ты отпустил старика одного?   – А что? До встречи с нами он неплохо и сам справлялся. Еще и получше нас. И потом, не оставлять же тебя здесь в Рип Ван Винкля[25] играться. А уж таскать твою тушку я тем более не нанимался. В следующий раз смотри, куда прешь.   – Но раньше-то его здесь не было. Сколько я валялся в отключке?   – Минуту, максимум две.   Сэм попытался оттолкнуться от камня и сгрести ноги в кучку:   – Помоги встать, Дин. Надо идти за Хармоном.   Дин подхватил младшего под мышки и дернул вверх:   – Да, лучше поспешить.   Сэма покачивало, дрожали колени. Он думал, что сейчас завалится обратно, но сумел удержаться.   – Ух ты, – оскалился Дин. – Зеленая морда классно смотрится с фиолетовым. После такого ты просто обязан основать новый тренд.   – Куда? – последнее замечание Сэм стойко проигнорировал.   Удар по голове не прошел для него легко, но Сэм не хотел, чтобы Байрд с койотом успели далеко уйти. Сэм решил, что если он будет стоять, то точно свалится, а в движении, может быть, станет легче. Ну, или он хотя бы упадет в верном направлении.   Дин указал в сторону города.   – Логично, – Сэм сделал пару шагов и приятно удивился, обнаружив, что вполне способен передвигаться. – Ты там идешь?     Джульетт как раз готовила тост, когда отрубилось электричество. Примерно минуту внутри тостера горел привычный красный свет, и знакомый запах жареного хлеба начал расползаться по кухне, а потом что-то щелкнуло, и воцарилась та особенная тишина, которая бывает при отключении электроэнергии – когда внезапно замолкают все те приборы (холодильник, лампочки), на тихое гудение которых не обращаешь внимания.   “Волк”, – обреченно подумала она. Явно, что не в линии или предохранителе дело: наверняка у соседей (если зверь не нацелился и на них заодно), все замечательно работает. Это случилось только в ее доме, и это сделал волк.   Джульетт выудила тост вручную и намазала его маргарином. Вода успела нагреться, поэтому зверю не удалось испоганить завтрак полностью. И хорошо, потому что, не поужинав накануне, Джульетт просто умирала с голоду. Но все же перед тем как приняться за еду, она выкопала в ящике стола, где держала батарейки и запасные лампочки, фонарик и отправилась в прачечную. Там Джульетт открыла электрощиток и придирчиво изучила пробки. Они были в полном порядке. Похоже, как и с телефоном, волк умудрился оборвать провод снаружи. Джульетт закрыла щиток и вернулась в кухню, чтобы приступить к завтраку, но тут в голову пришла еще одна мысль. Как может волк оборвать провод? Скорее всего, зубами. Но там же высокое напряжение, и зверя должно неминуемо убить током! Джульетт прошлась по кухне и поднялась в спальню, которая обычно служила Россу кабинетом и откуда был виден столб электропередачи. Если под ним валяется хорошо прожаренный волк, она с удовольствием станцует на его трупе.   С тех пор, как умер Росс, Джульетт редко заходила в эту комнату. Тут остались его стол, компьютер, сертификаты, дипломы и даже дурацкий календарь с электроинструментами, на страницах которого юные цыпочки в куцых одежках демонстрировали инструменты, которые в реальности едва бы от земли оторвали. Большую часть одежды Джульетт раздала в благотворительные фонды, оставила только белье (как это ни странно, но все еще казалось, что однажды Росс придет домой, будет холодно, и ему понадобятся теплые подштанники), кое-что из ювелирных изделий, пару книг и все журналы, которые он собирал. Джульетт забрала в свое распоряжение тумбочку и шкаф, но в целом комната оставалась практически нетронутой.   Теперь она прошла через спальню к окну, косясь на календарь, который устарел уже на два года. Его, кстати, подарил приятель-брокер и, сколько бы Росс не восхищался девицами и инструментами, у него не было особого опыта в обращении ни с теми, ни с другими. Столб и правда был виден, разве немного правее, и, поднявшись на цыпочки, Джульетт могла видеть его основание. Конец кабеля – без сомнения оборванного – лежал на земле.   Но разве он не должен искрить? Разве так выглядят оборванные провода под напряжением? Нет, они прыгают, сыплют искрами, и к ним опасно приближаться. Но этот кабель выглядел абсолютно безжизненно. Мертвый кабель. Джульетт понятия не имела, как волк все это проделал – не только перегрыз провод, но и позаботился, чтобы его не стукнуло током. И снова она подумала, что ее мучитель – не простой волк: то, что он делал, выходило далеко за рамки животных инстинктов.   Джульетт уже собиралась отойти от окна, когда ее внимание привлекло какое-то движение вдалеке. Свет? Свет, отраженный от стекла! Джульетт присмотрелась, потом распахнула окно и прислушалась. Утреннюю тишину нарушило урчание мотора, которое с каждой секундой становилось громче. Джульетт быстро закрыла окно. Именно этого она ждала каждую секунду! Кого-то, кто на работающей машине проедет по грунтовой подъездной дороге прямо к дому! И нечего давать волку шанс просунуть лапу в неплотно закрытое окно и втиснуться в комнату – теперь, когда спасение так близко.   Джульетт стояла и смотрела на приближающийся автомобиль. И через пару минут она его узнала: этот красный Гранд Чероки (не новый, но мощный, с ровным ходом) водил Говард Патрик. Говард как-то объяснял, что много ездит и поэтому хочет ездить с комфортом. Вскоре Джульетт смогла разглядеть и водителя, прищурившего от солнца глаза. Когда джип въехал в отгороженное колючей проволокой пространство, которое они с Россом величали “двор”, Джульетт развернулась было бежать навстречу, но что-то заставило ее остановиться. Сначала она не поняла – что именно, но, приглядевшись, сообразила: причина кралась среди высокой травы вдоль ограды, и ее шкура почти сливалась с сухими стеблями так, что темные отметины казались тенями, но Джульетт заметила блеск золотистых глаз и розовый язык. Волк следил за Говардом. Надо заставить Говарда подъехать прямо к парадной двери – через участок двора, где все еще таял снег и лежало тело Стью.   Ну, по крайней мере волк не караулит под окном. Джульетт снова толкнула раму и высунулась наружу:   – Говард! Сюда! – она замахала руками.   Говард вытащил ключ из зажигания и приготовился выйти.   – Нет! – завопила Джульетт. – Подъедь ближе!   Теперь он ее заметил. Неуверенно помахал в ответ и улыбнулся. Естественно, он не слышал, что она кричит и не понимал, что она пытается показать. Тогда Джульетт попыталась еще раз, активно изображая жест “ко мне”. Говард указал на нее, и она бешено закивала:   – Да-да! Ближе!   Он все еще не слышал – приложил ладонь к уху, потом потянулся опустить стекло, но без ключа в зажигании не смог.   – Нет! – закричала Джульетт, а потом сообразила, что, не запустив двигатель, он ближе не подъедет, и снова закивала: – Да! Езжай сюда!   Зверь на брюхе прополз под нижним рядом проволоки, и теперь его и джип разделяло футов десять, а то и меньше. Говард со своего места не видел зверя, зато ясно видела Джульетт: и мышцы, перекатывающиеся под лоснящимся мехом, и клыки в приоткрытой пасти.   – К двери! – Джульетт указала на дверь.   Говард послушно последовал, куда она указала. Джульетт могла ясно назвать момент, когда он заметил труп Стью, потому что его темное лицо стало пепельным, а челюсть поехала вниз. А потом он открыл дверцу и вышел наружу.   – Нееееет! – завопила Джульетт.   И тогда волк бросился – быстрее, чем мог уловить человеческий глаз: вот он был там, а теперь здесь, безо всякого перерыва между. Времени у Говарда осталось только на короткий крик. То, что произошло потом, от взгляда Джульетт милосердно скрыл джип. Но волка было частично видно, он двигался, как щенок, играющий с тряпичной куклой, и это было хуже всего. Несколько долгих минут волчица (Джульетт почему-то решила, что это самка, хотя предпочла обобщающее “чудовище”) возилась с Говардом, а Джульетт стояла у окна, не в силах отвернуться, и по ее щекам бежали слезы. Наконец, зверь вышел из-за машины с перепачканной мордой, посмотрел прямо на окно и дважды мигнул. Джульетт ясно почувствовала, что чудовище просто тянет время, играя с ней.   “Оно точно знает, где я, – мысленно сказала она. – Знает”.

ГЛАВА 27

- Мы ни за чтоне отложим открытие, – повторил мэр Мильнер, который уже давно говорил на повышенных тонах и теперь был готов заорать так, чтобы стекла вылетели. На щеках мэра расцвел неровный румянец, и он нервно дергал узел галстука, будто тот его душил.   – Дональд, ты же понимаешь, что я делаю все возможное, чтобы нам не пришлось так поступить, – отозвался Джим Бекетт.   Он сидел в удобном кожаном кресле в офисе мэра, украшенном образцами искусства Навахо и Хопи (причем Бекетт был уверен, что некоторые из поделок попали сюда путями далекими от легальных) и от всего сердца желал оказаться в любой точке планеты, но не здесь.   – Я просто не знаю, что делать.   – В Национальную безопасность звонили? А губернатору?   – Ты сам знаешь, что нет связи, – устало сказал шериф.   Он прекрасно понимал Мильнера, но мэр, кажется, достиг точки, когда реальность уже не воспринимается как она есть. Он хотел, чтобы все было по его, и никто не мог его переубедить.   – И уехать не получается. Трейс пытался и погиб.   – Хочешь сказать, вокруг города стоит какой-то магический барьер? Это же смешно! Клянусь, час назад видел почтовый грузовик. Должен же он был откуда-то приехать.   – Правильно, – подтвердил Бекетт. – Мы перехватили водителя и сказали, что он должен остаться здесь, пока не поступят дальнейшие распоряжения. Парень был не в восторге, но попытался связаться с грузоотправителем. Безуспешно. В общем, пока что он с нами.   Мильнер схватил с края стола маленький глиняный горшочек, творение индейцев-пуэбло[26], и повертел в руках:   – Предлагаешь развешать на подъезде к городу предупреждения “Оставь надежду всяк сюда входящий”? Представляешь, что станет с туристическим бизнесом? А с продажами?   – А по мне нечестно умалчивать об этом, – парировал Бекетт. – Да, это скажется на репутации города и может даже выставить нас посмешищем, но разве лучше, если люди застрянут здесь и погибнут?   – Джим, ни в коем случае нельзя давать этому огласку, понимаешь? Открытие рекламировали неделями. Даже если бы мы оповестили местные радиостанции, о новости узнали бы только те, кто просматривает рекламу и объявления и слушает радио и телевизор. А в Сидар-Уэллсе нет своей станции, так что у нас не выйдет даже этого. Единственное, что можно сделать – расставить на дорогах патрули, чтобы они разворачивали подъезжающие автомобили, – он резко опустил горшочек на место, злясь на себя, Бекетта и весь мир. – Звучит просто тупо. Ты веришь, что мы вообще подобные вещи обсуждаем?   – Хотел бы я не верить, Дональд.   – Спутниковые телефоны пробовал? А коротковолновый радиоприемник?   – Я разве что дымовые сигналы не пробовал.   На самом деле Бекетт и о таких мерах подумывал, но решил, что вряд ли найдется тот, кто эти сигналы сможет прочитать. Еще шериф размышлял над тем, чтобы развести огромный костер в лесу и ждать пожарников из лесной инспекции, но побоялся, что пожарники тоже застрянут.   – Ну почему такое счастье не обрушилось на нас, когда мэром была Джейни Дженнингс? Хотел бы я посмотреть, как она запрыгает. А то легко отделалась.   – Дональд, сорок лет. Оно продолжается несколько дней, потом заканчивается. Возможно, уже к понедельнику все придет в норму.   Мильнер оттянул воротник рубашки:   – К понедельнику? И сколько народу мы успеем потерять? Сколько жизней разрушатся? И сможет центр после такого открытия привлечь покупателей?   – Кто его знает, – вздохнул шериф. – Меня, честно говоря, не это сейчас волнует.   – И что же, черт возьми, тебя волнует?   – Спасти столько жизней, сколько возможно. Единственный способ пока – подкараулить и пристрелить убийц до того, как они нападут на жертву.   Бекетт не стал уточнять, что стрелять нужно каменной солью, которая, кстати, уже успела стать дефицитом. Дело в том, что те парни, Винчестеры, позвонили ему и рассказали про соль, а шериф передал своим помощникам. И теперь, кажется, каждая упаковка стала на вес золота.   – То есть, как ни крути, а людей убивать придется.   Бекетт покачал головой, поражаясь способности мэра совершенно не въезжать в ситуацию.   – Дональд, они не люди. Они…не знаю, призраки, что ли. Но они могут убивать, и их тоже можно убить.   Мильнер спрятал красное лицо в ладонях. Его толстые пальцы живо напомнили Бекетту сосиски из хотдогов, и, вспомнив рекламу “Они пухнут, когда ты готовишь их!”, шериф едва сумел подавить истерический смешок.   – Ужасно, – голос мэра, приглушенный ладонями, прозвучал не очень внятно. – Хочешь, чтобы мы расставили на дорогах знаки “Въезд запрещен из-за нашествия призраков”?   – Можно ведь и не уточнять, – возразил Бекетт. – Придумаем что-нибудь более правдоподобное: какой-нибудь выброс, утечка химикатов… Просто чтобы люди решили пока держаться подальше, а потом мы бы объявили, что опасность миновала.   – Ага. Если кто-нибудь доживет.   – Дональд, это произошло. И к несчастью угроза вполне реальна. Мы не знаем наверняка, сколько такое положение продержится и есть ли у них лимит по жертвам.   – Господи, пусть и меня прикончат! – взмолился Мильнер, роняя руки. – Тогда все это станет чужой заботой.   “Бойтесь своих желаний, – вспомнилось Бекетту. – Иногда они исполняются”.     Дин еще раз окинул взглядом нагромождение валунов, которое чудики выбрали своей позицией. Не осталось ни намека на их недавнее присутствие. Снег, правда, был потревожен, но только солью – ни следов, ни трупов.   – Призраки, конечно, – заключил старший Винчестер. – Просто не похожие на тех, с которыми мы встречались раньше, – он осторожно потрогал разодранную щеку. – И мне совсем не по душе, что они покусились на мою привлекательную физиономию.   – Точно, призраки, – поддакнул Сэм. – И все-таки остается большой и жирный вопрос, откуда они взялись и как их остановить. Хармон, вы не вспомнили больше ничего про ранчо?   – О, я много чего помню, – отозвался Байрд. – Но к делу это не относится.   – Например? – потребовал Дин. – Нам что угодно может пригодиться, даже если факт на первый взгляд совершенно посторонний.   – Давайте по дороге к машине поговорим, – перебил Сэм. – И будем держать ушки на макушке на всякий случай.   И они побрели по снегу обратно к дороге.   – Ранчо звалось “Медный Колокол”, – пустился в воспоминания старик. – Около дома был здоровенный колокол, сделанный из меди, добытой в Шахте Сирот, что на Южном склоне.   – В национальном парке? – уточнил Сэм.   – Именно.   – Не знал, что в парке есть шахты.   – Были. Там добывали медь, потом – уран.   – Национальный Радиоактивный парк Гранд-Каньон, – сухо усмехнулся Дин. – Прикольно.   – Были, – повторил Байрд. – Шахтеры поднимались после смены и выпивали в пивнушке “Светлый Ангел” вместе с туристами. От некоторых из них, небось, счетчик Гейгера[27] бы разорался. По-любому я не помню, как называлось ранчо при прежних владельцах, или может быть, оно все время звалось “Медный Колокол”… Но шахта начала работать не раньше тысяча восемьсот девяностого или в том районе, а ранчо стояло еще лет за сорок до того.   – То есть, поселенцы здесь появились в тысяча восемьсот пятидесятом? – уточнил Сэм.   – Да, жили здесь люди. Но немного. Вот почему первому владельцу удалось захапать такой здоровенный участок. Позже подтянулся народ, и стало тяжелее присматривать за всеми владениями. Так что кусок купила семья Мерфи – это при них мои родичи там работали. Двенадцать тысяч акров, и это только малая часть.   – То есть, первый цикл убийств, в двадцать шестом, случился, когда ранчо владели Мерфи и вы на них работали?   – Именно так, Сэм.   – А из более раннего ничего не помните? Чего-нибудь, что могло бы вывести кого-то из себя, заставить его возненавидеть город и его жителей? – вмешался Дин.   – Я пытаюсь, – ответил Байрд. – Все впустую.   Они подошли к Импале. Дин открыл перед Байрдом заднюю дверь, а Сэм забрался на место рядом с водительским и поинтересовался:   – А почему ваша мать считала, что ранчо связано с убийствами?   – По этой части совсем не уверен, – сдал Байрд. – Вроде, кто-то мне что-то говорил…то ли в двадцать шестом, то ли в шестьдесят шестом… Но будь я проклят, если могу вспомнить что именно.   Дин завел машину и с удовольствием прислушался к ровному гулу двигателя. Когда остальное катится ко всем чертям, так хорошо, что есть кто-то, кто никогда не подведет.   – Люди иногда пишут истории про всякие большие старые ранчо, – осенило Сэма. – Может, они и не печатались официально, но, возможно, существуют в виде самиздата. Надо в библиотеке глянуть.   – Не думаю, – ожил Байрд.   – Почему это?   – Он ее не закончил.   – Кто? – резко спросил Дин. – Кто-то начинал такую историю? Что с ним случилось? Кто это?   – Его звали Невилл Стайн. Я вчера о нем вспомнил.   – Он еще жив? Может с нами поговорить?   – Не будет он говорить, – уверенно изрек Байрд.   – Почему?   – А я его как раз вчера пристрелил. Тогда его имя и вспомнил. В смысле, он уже мертвый был…умер еще до первых сорока лет, в двадцать третьем или двадцать четвертом. Он был учителем, а некоторые парни учителей тогда не шибко уважали. Его последней ошибкой было то, что он пригласил на свидание сестрицу одного ковбоя, на пикник, что ли. Ну, ковбой и пальнул ему в лицо. Ровно то же самое я проделал вчера. Так что нет, говорить он не будет.

ГЛАВА 29

- Думаю, копать надо, – решил Дин. – Полцарства за костюм химической защиты.   Он выключил фонарик и сунул его в карман, потому что для разбирания каракулей давно почившего учителя света было бы мало, а для ручной работы – вполне достаточно. Дин только надеялся, что в процессе не наткнется на крысиную нору. Он ненавидел крыс. Всей душой.   Сэм тоже спрятал фонарик. Через минуту они уже продирались через многолетние залежи всякой дряни, копаясь голыми руками в холодной грязи, перегнившей древесине, фекалиях и всякого рода мелких трупиках. Руки потом придется мыть в семи водах, чтобы не подцепить сюрприз из широкого выбора кишечных инфекций. Что и говорить, работенка была мерзкая, но через некоторое время они откопали деревянный сундук, который в точности подходил под описание старика. Петли и запор проржавели, но все еще различались. Дин пнул старый замок, и тот рассыпался в пыль.   – Думаешь, то, что внутри, все еще читабельно?   Сэм пожал плечами:   – Не узнаем, пока не взглянем поближе.   Он открыл сундук, и Дин, снова вооружившись фонариком, посветил внутрь. Верхний слой бумаги и вправду превратился в труху, но он защитил другие записи: ниже лежали старые журналы с именами учеников, тщательно выведенными на обложках, а еще ниже – те самые тетради, в коже и почти нетронутые, разве что насекомые подточили края. Дин осторожно вытащил один и перевернул хрупкие пожелтевшие страницы, заполненные тем же аккуратным почерком.   – Бинго, – сказал он.   – Похоже, это те, – подтвердил Байрд.   – Здесь их штук двадцать, – добавил Сэм. – Много же преданий он собрал.   – Много бредней, – напомнил старик.   – Но хоть капля правды там будет, надеюсь.   – Не обещаю.   – Прямо здесь читать будем? – чтение не значилось среди любимых занятий Дина, а потом этот забавный почерк…   – Если попытаемся их перенести, можем повредить, – вздохнул младший Винчестер. – Плюс дело-то срочное…   – Значит, здесь. Рекомендую начать, – и Дин плюхнулся прямо в грязь, здраво рассудив, что одежду беречь уже поздно.   Все тетради были на одно лицо, и старший Винчестер взял наугад, причем быстро понял, что не ту: записи повествовали о каком-то особо жарком лете, когда сохла трава, бушевали пожары, а скотина дохла от голода. Неприятные события, но ничего, хоть отдаленно напоминающего сверхъестественное. А красноватый на желтом фоне старомодный почерк, хоть и красивый, было трудно разбирать даже с фонариком. Дин пробегал глазами страницы, силясь найти упоминания о ведьме или происшествии, которое могло бы вызвать у кого-то враждебное отношение к городу. Нет, мелких стычек было полно: вылазки за продовольствием, вылившиеся в драку, или кого-то обсчитали и все такое, но даже Дин, который наверняка знал, как мелочны иногда бывают люди, сомневался, что подобное могло вылиться в массовые убийства.   Он досмотрел первую тетрадь и взял вторую. Сэм листал страницы так же быстро, а вот Байрд сидел с открытым томом на коленях, но взгляд его блуждал вокруг, будто в классной комнате все еще сидели его школьные приятели. Дин даже усомнился, что старик полностью осознает, чем они тут вообще занимаются. С другой стороны, Байрд вооружился и стал на защиту жителей города, к которому больше не испытывал ровным счетом ничего. В конце концов, никто не сделал для прекращения убийств больше, чем он.   И все же Дин чувствовал, как бегут драгоценные минуты, так ясно, будто от каждой на руке оставалась насечка.   Когда он боролся с третьей тетрадью, рядом тихо присвистнул Сэм.   – Что?   – Кажется, что-то нашел. Подожди.   Сэм продолжил чтение, водя пальцем под строчками, а Дин забросил собственный том и следил, как младший брат неуклонно мрачнеет. Еще через несколько минут Сэм поднял глаза:   – Похоже, то, что нужно. Хармон, вы когда-нибудь слышали о женщине по имени Элизабет Клэр Марбро?   – Семье Марбро это ранчо принадлежало до Мерфи, – Байрд щелкнул пальцами. – В жизни бы не вспомнил.   – Ну а что насчет этой женщины? Имя ничего не говорит?   – Не особо, – не порадовал его Байрд. – Дженс Марбро, вроде, был первым владельцем. Мои предки работали на него за поколение до моего рождения, ну а потом он продал ранчо Мерфи.   – А что за леди Марбро? – нетерпеливо спросил Дин.   – Если верить девушке, которая тогда работала служанкой и прачкой на ранчо, Элизабет Клэр Марбро была ведьмой, – ответил Сэм. – Она приехала откуда-то из восточной части страны, и истории о ней гуляли еще до ее прибытия, а потом стали еще страшнее. Эта девушка, Мэри Бет Гибсон, утверждала, будто видела, как Элизабет превратила лошадь, скинувшую ее внука, в ящерицу.   – Похоже на страшилки, которые так любят в Салеме[28], – заметил Дин.   – Но мы то знаем, что не все страшилки – выдумка. Не то чтобы ведьмовство обязательно приносит хаос, но люди, которые используют колдовство для приобретения и накопления силы, просто счастливы обратить его во вред.   – Некоторые ведьмы так вообще зло в чистом виде, – поддакнул Дин. – А то, что творится в Сидар-Уэллсе, явно работа злодея. Там есть что-нибудь про проклятие или в том духе?   – Пока нет.   Дин вернулся к собственной тетради:   – Что ж, надо нарыть побольше про эту Элизабет как-ее-там.   – Элизабет Клэр Марбро, – подсказал Сэм. – И да, ты прав. Надо.   Пролистав еще несколько томов (а часики-то тикают!), они сложили более или менее общее представление об истории Элизабет Клэр Марбро. По крайней мере, если верить тому, что записал учитель Невилл Стайн со слов бесконечной череды слуг и родственников за двенадцать лет. Эти истории были рассказаны спустя многие годы после Элизабет, и в большинстве случаев людьми, которые сами их от кого-то услышали. Такие сказанные-пересказанные истории имеют обыкновение обрастать подробностями, как снежный ком, и эти, Дин подозревал, не были исключением.   Несколько свидетельств даже на первый взгляд смотрелись чистой воды выдумкой. Элизабет, рассекающая над ранчо на метле. Элизабет, наложившая дальнобойное смертельное проклятие на шамана апачей Джеронимо[29], хотя, как вспомнил Сэм, Джеронимо умер от пневмонии в Форт-Силл, Оклахома, а не от того – как утверждалось в записях – что его голова вдруг взорвалась прямо за обеденным столом. Элизабет, отжигающая с многочисленными котами-оборотнями в их человеческом обличье. Хотя насчет последнего Дин был готов поспорить: он сам слыхал несколько будоражащих воображение историй про ведьмочек. Но даже если отмести подобные бредни, картина сделалась яснее.   Элизабет приходилась матерью Дженсу Марбро, первому владельцу ранчо. До некоего скандала, вынудившего ее покинуть дом, она жила то ли в Нью-Йорке, то ли в Новой Англии. Дженс, хотя и не слишком охотно, принял ее к себе. В те дни держать ранчо в Аризоне было сродни борьбе за выживание: то и дело налетали индейцы, юридическое право действовало слабо, так что Дженсу приходилось самому разбираться с воровством, кражей скота и прочим в том же духе. Тем более солдаты в погоне за индейцами действовали не менее разрушительно, прошибая ограды и вытаптывая поля. Большой Каньон еще не стал национальным парком, так что народу здесь жило мало, но Дженс изо всех сил старался быть добрым соседом и хорошим старостой. Со злобной мстительной матерью под боком выполнять свои обязанности стало сложнее. Ее периодические вылазки в город стоили сыну связей, которые он налаживал годами. Наконец, Элизабет уморила какого-то работника по имени Бачигалупи за то, что он недостаточно низко поклонился, когда однажды утром встретил ее между домом и конюшнями. В тот день он был здоров как бык, а к концу недели выглядел так, будто изнуряющая болезнь грызла его месяцами, и очень быстро скончался. Для Дженса этот случай стал последней каплей. Он сказал матери, что делает это ради ее собственной безопасности и спокойствия, и переселил ее в уединенную хижину в каньоне, далеко от основных строений ранчо. Едва узнав о плане сына, Элизабет отчаянно протестовала, но после еще нескольких стычек с местными ее изгнали из общины, которая позже вырастет в город Сидар-Уэллс, и Дженс перенес все ее пожитки в хижину. Когда он вернулся за самой Элизабет, разгорелась ужасная ссора. Вообще-то Элизабет не хотелось обращать колдовскую силу против собственной семьи, и свидетели утверждали, что только этот факт поумерил ее гнев. Говорили, что никто не видел ее настолько обозленной и что для этой женщины ярость была первым ответом на малейшую провокацию. Второго ответа для нее не существовало. Тем не менее, она согласилась, и Дженс перевез ее в хижину. Там, судя по всему, она и жила, копя и пестуя месть ранчо и растущему неподалеку новому городу.   – В одном отрывке сказано, во что вылилась эта месть, – сказал Сэм, неуклюже пристроившись на бывшей парте, а ныне смутно партообразной груде грязи и обломков. – И выглядит подозрительно знакомо.   – Рожай уже, Сэмми, – не вытерпел Дин. – Сгораем от любопытства.   – Якобы у этой Элизабет нашлись сочувствующие – жена одного работника, которая посещала ее, когда остальные и не думали. Вроде Элизабет рассказала ей, что наложила проклятие, которое поднимет каждого, кто умер в окрестностях ранчо насильственной смертью, будь то человек или зверь.   – Звучит и правда знакомо, – ухмыльнулся Дин. – А там не сказано, что эта сучка им приказала делать?   – Сказано, – вздохнул Сэм. – Каждые сорок лет они будут нападать, убивая тем способом, которым сами умерли. Некоторые будут в собственном облике, некоторые смогут принимать облик зверя по желанию.   – Сорок лет, – проговорил Байрд, и в его голосе мелькнуло что-то вроде благоговения.   – Сорок лет, – согласился Сэм.   – Не думаю, что там приложено расписание, – проговорил Дин. – Когда эта штуковина закончится?   Младший Винчестер покачал головой:   – Тут сказано, Элизабет Клэр Марбро умерла в тысяча восемьсот восемьдесят шестом. Цикл должен был начаться после ее смерти. Получается, восемьдесят шестой, двадцать шестой, шестьдесят шестой и две тысячи шестой. Но если та девица и узнала, когда цикл заканчивается, то не сказала.   – А было бы неплохо узнать, – заметил Дин. – Потому что если это не кончится побыстрее, то мы имеем все шансы насладиться резней на открытии торгового центра.

ГЛАВА 31

- Ты говорил, Элизабет Клэр Марбро? – уточнил Дин.   – Если верить учителю, – тщательно выведенные заглавные буквы все еще стояли перед глазами Сэма. – А что?   Дин шумно листал страницы отцовского дневника:   – А то, что папа о ней писал.   – Да ну? Если б мы заметили раньше, было бы куда меньше возни.   – Не сказал бы, – возразил Дин. – Здесь есть упоминание, но до того, как она уехала из Нью-Йорка.   – И что там написано?   Старший Винчестер вгляделся в строчки:   – Кажется, именно после этой заварушки наша ведьма удрала в Аризону. В окрестностях городка, где она жила, пропало несколько девочек. Одна вернулась и рассказала, что сбежала от старушки Элизабет и что видела у нее остальных пропавших в сильно разобранном состоянии.   – Техасская резня бензопилой местного разлива?[1]   – Только что без бензопилы, – усмехнулся Дин. – Местные отправились к домику Элизабет выяснять отношения, но в живых осталось только двое, причем один из этих двоих свихнулся. Скорее всего, она успела сесть на ближайший поезд, прежде чем прибыло подкрепление.   – Легко понять, почему Дженс не спешил встречать дорогую мамочку с распростертыми объятиями, – проговорил Сэм, переварив услышанное.   – Кроме шуток. Папа писал, что ее подозревали в более чем семидесяти исчезновениях людей в возрасте от трех до восьмидесяти. После ее отъезда исчезновения прекратились.   – А вдруг она в самом деле пыталась исправиться? – предположил Сэм. – Ведь нету никаких сообщений о пропавших людях в здешних местах. То есть, да, она была грубая и противная, и вообще ходячая проблема, и может, даже кокнула достаточно народу, но после отъезда из Нью-Йорка ничего подобного не было.   – Или к ней особо не приближались, – парировал Дин. – Или здесь люди расселялись по большей территории и исчезновения не так бросались в глаза.   – В любом случае, когда она снова заделалась плохой тетей, то по полной программе.   – Зришь в корень, Сэмми. По очень полной программе. И нам надо как-то это остановить.   – Папа пишет что-нибудь?   – Да, здесь есть контрзаклинание, но сдается мне, в комплекте со старым добрым “посолить и сжечь” оно сработает лучше.   – Классика всегда в моде. А где ее могли похоронить?   Хармон Байрд тем временем стоял у дороги и покачивался, будто на сильном ветру.   – Может, Элмер Фадд знает? – взглянул на него Дин.   – Мистер Байрд, – позвал младший Винчестер. – Вы не знаете, где стоял дом Элизабет Марбро? Или где еще ее могли похоронить?   – Дом? – старик встрепенулся, будто Сэм его разбудил. – Дальше по Ущелью Ведьмы, почти что в Каньоне. Думаю, парень хотел отселить ее куда подальше, раз уж в реку сбросить нехорошо.   Дин схватил спортивную сумку с оружием из багажника Импалы и сунул туда складную лопату:   – Погнали.   – Идите без меня, – выдал младший Винчестер фразу, над которой раздумывал по пути и с которой тянул до последнего момента. – А мне надо в торговый центр, если вы вдруг не успеете с контрзаклинанием или оно не сработает. Тогда я постараюсь там хоть как-то помочь.   – Как знаешь, – бросил Дин.   Его тон чуть изменился, кто-то бы мог и не расслышать. Но Сэм не был “кто-то”, он был единственным человеком, за исключением отца, конечно, по-настоящему близким с Дином: не зря они за последний год провели уйму времени вместе. Но старший Винчестер не любил раскрываться перед людьми и не привык, что кто-то может читать его как открытую книгу. А Сэм мог и теперь прекрасно понимал, что хоть Дин и прикидывается равнодушным, на самом деле он немного расстроен.   – Лично я предпочту гущу событий, – добавил Дин. – Не терпится прищучить эту ведьму на веки вечные, аминь.   Сэму тоже не терпелось, но он занимался семейным делом не только чтобы кого-то щучить (хотя этот пунктик числился обязательным приложением), а чтобы защищать и спасать людей.   – Придется мне пропустить веселье, – хмыкнул он. – Если все пойдет по-плохому, там начнется реальная паника, ведь люди не будут знать, что делать.   Дин мелко кивнул, все еще не встречаясь с братом взглядом:   – Думаю, ты прав.   Сэм сам это знал. А еще он знал, что Дину такая идея в голову бы не пришла: брат был охотником до мозга костей. Нет, ничего такого – миру нужны охотники, но младший Винчестер не собирался к ним присоединяться. Все верно, он тоже шагал по этой дороге, но ему повезло попробовать обычной жизни, и Сэм не собирался забрасывать этот опыт. Не полностью, по крайней мере. Не как отец. А вот у Дина никогда не было шанса стать кем-то другим, а не тем, кого воспитал из него Джон. В этом и состояла разница между братьями – глубокая, как Большой Каньон: старший знал только одну сторону жизни, и это отделило его от мира, который он так силился защитить; младший, познав прелести обычной жизни и любовь Джессики, влился в охотничьи будни на какое-то время, и часть души, шепчущая “на время”, останется, наверное, с ним навсегда.   Сэм набил карманы патронами с солью и патронами для своего сорок пятого.   – Я с тобой, Дин, – сказал Байрд. – Не хочу упустить такое событие.   – Круто, – отозвался Дин.   Он паковал вооружение одновременно с Сэмом, и они столкнулись плечами над багажником Импалы.   – Поосторожнее с моей машиной, – предупредил Дин. – И заскочи за нами на обратном пути, а то что-то не хочется тащиться в город пешкодралом.   – Не бойся, на произвол судьбы не брошу.   Дин закончил свои дела и зашагал по направлению к Большому Каньону. Байрд пару раз оглянулся на Сэма, будто интересуясь, не передумает ли тот, и поспешил следом. Сэм прекрасно понимал, что каждый раз, когда они с братом действуют поодиночке, может оказаться последним. Вместе они по крайней мере прикрывали друг другу спины, а битва на одного вполне могла закончиться плачевно для каждого из них. Сэм смотрел, пока Дин и Байрд не скрылись из виду, а потом завел машину и поехал к городу.     Джульетт снова зависла у окна. Джип Говарда Патрика был все еще на ходу, ключи – если, конечно, эта чертова псина-переросток не сожрала их – валялись на снегу или остались в руке мертвеца. Волк мог вывести авто из строя, как уже проделал два раза, но Джульетт не видела ни выломанных деталей, ни луж бензина. А это значит, что в каких-то пятидесяти футах стоит средство спасения. В тридцати. В двадцати пяти даже. Она пыталась предупредить Говарда, но он просто подъезжал ближе. Джульетт жалела, что не смогла выразиться яснее. Но как яснее? Написать на листе бумаги и показать через стекло? Он бы не разглядел на таком расстоянии. И позвонить на мобильник никакой возможности. Если раньше Джульетт надеялась, что кто-нибудь проедет мимо, теперь дело обстояло ровно наоборот: не хотелось, чтобы еще кто-то погиб – двоих более чем достаточно. Женщина внимательно осмотрела местность, надеясь заметить зверя. Если волк окажется достаточно далеко и будет, скажем, охотиться на случайную корову или птиц, можно будет добежать до джипа. Как далеко, чтобы было достаточно? А с этим сложнее. Волк может двигаться в разы быстрее ее, но сможет он, например, махнуть на сто ярдов за то время, пока она доберется до машины? На двести ярдов? Не забыть, что ключи еще отыскать надо. Если они завалились под машину, потребуется дополнительное время. Джульетт содрогнулась, представив, как ползает под джипом, нашаривая ключи, а волк нападает сзади… Усилием воли она развеяла возникшую в воображении картинку. Такие мысли до добра не доведут. Короче, если зверюга будет держаться на приличном расстоянии, надо будет попытаться. На весьма приличном расстоянии, потому что, если ключа не обнаружится, надо будет успеть убежать в дом. Запираться в джипе бессмысленно: волк разобьет стекло, едва завидев ее внутри. А от телефона Говарда сейчас не больше пользы, чем от ее собственного. И вряд ли он возит с собой ружье, но если все-таки возит – это станет главным преимуществом джипа, если ключей все же не окажется. Главным и единственным.   Но как ни крути, лучше отсюда убраться.   Джульетт снова потопала по лестнице и начала обходить окна, выискивая зверя. На западе чисто, на юге – тоже. Она было решила, что заметила его на востоке, но это оказался всего лишь кактус-бобровый хвост[2], подрагивающий на ветру. Джульетт вернулась в комнату мужа, еще раз всмотрелась вдаль, а потом опустила взгляд и увидела…Говарда. Он стоял перед джипом и смотрел на дом. Живой! Джульетт хотела распахнуть окно и окликнуть его, но замерла: а вдруг волк снова забрался на крышу и только того и ждет, что добыча высунет голову? А потом она поняла еще кое-что: Говард стоял с развороченной грудью, со свисающими кишками… Разве можно быть живым в таком состоянии?   И потом, вон же его труп, все еще лежит за джипом. Как раз позади этого, первого. Два Говарда. Два мертвых Говарда. Джульетт подумала, что сейчас разрыдается, но слезы не шли. Она не плакала, не переживала шок по поводу созерцания Говарда, который одновременно стоит перед домом и лежит холодным трупом. Она оцепенела. А может, наплевать на все да открыть окно? Если волк не сожрет ее, можно будет сигануть ласточкой (Джульетт любила прыгать с вышек) с крыши. Если удар не убьет ее, волк завершит дело. Какой смысл продолжать трепыхаться, когда никто не отзовется? Разве она уже не мертва?   Джульетт потянулась было к раме, но тут заметила Стью – тоже с зияющими свежими ранами. И еще одного Стью позади – алое пятно на подтаявшем снегу. Тем временем Говард, шатаясь, неуверенно тащился к дому, с разинутым ртом и западающей к правому плечу головой. Неуверенно – но все же он шел. И Стью тоже шел. Кажется, к волку прибыло подкрепление.

ГЛАВА 33

- Дружище, вы же точно знаете, где эта хижина? – уточнил Дин.   Здание школы давным-давно скрылось из виду. Снег здесь лежал глубокий, так что диновы ботинки и штанины внизу промокли насквозь.   – Естественно, – отозвался Хармон Байрд. – Мы старались держаться от нее подальше, хотя ведьма умерла задолго до моего рождения. Иногда старшие мальчишки подстрекали нас зайти внутрь, я, вот, однажды зашел шага на три, но мигом выскочил обратно. Хорошо хоть штаны не намочил порядка ради.   – И это лучший путь?   – Дьявол, единственное, что я знаю: есть дорога прямиком дотуда. Небось, там тоже какую-нибудь высотку поставили. Я туда не заходил с тех пор, как был мальчишкой. Не очень-то и хотелось.   Дин не ответил. Ему не хотелось изображать вежливость: Байрд был стар, как мир, конечно, но вполне вменяемый, так что мешало ему упомянуть дом ведьмы раньше, когда они только заговорили о сверхъестественном? Пока Байрд ныкался по лесам, изображая Одинокого Рейнджера[4], пока скрывался от него и Сэма, гибли люди. От осознания этого Дина тошнило физически. Быть охотником-любителем тоже неплохо, если подходишь к делу серьезно, но позволять людям умирать из-за своей рассеянности – никуда не годится.   А вокруг было очень красиво – не поспоришь. Любование видами не числилось среди хобби Дина, а вот Сэм заценил бы. Желтовато-белые склоны каньона вздымались все выше по мере того, как оседала долина. На заснеженных полях пробивалась коричневая трава, а кое-где и тощее скрюченное деревце, склонившее ветви под тяжестью налипшего снега. Пейзаж в целом казался необыкновенно мирным, но чем дальше они пробирались, тем больше живности встречали на пути. Вороны и горлицы с серыми спинками, испещренными черными пятнами, устроившись на ветвях или просто на земле, наблюдали за ними. Серые белки с довольно-таки облезлыми хвостами присоединились к птицам. Бурые койоты, похожие на неопрятных собак, благополучно соседствовали со зверьками, которых бы в другое время спокойно съели. Чуть позже появились два оленя, один из которых был самцом с впечатляющими рогами. С каменистых склонов грациозно спустились три снежных барана. Из-под снега выползли крысы, мыши и змеи (зимой!). В скором времени за людьми наблюдало тварей пятьдесят, а то и больше.   Странно было видеть, как животные смотрят на людей, но совершенно их не боятся. Еще страннее было то, что животные двигались следом, будто зрители на турнире по гольфу.   – Видели когда-нибудь такую фигню? – не выдержал Дин.   – Всех видел, – отозвался Байрд. – Но не всех разом. Будто на праздник с танцами явились.   – Этого-то я и боюсь. Думаете, они настоящие или тоже ведьма постаралась?   – Я думал, ведьмы держат черных кошек.   – Ведьмы еще много чего делают, – огрызнулся Дин, все еще обиженный на старика. – Если они нападут, мы на них всю амуницию израсходуем и к дому ведьмы с пустыми руками явимся. Далеко еще?   – Не очень, – сказал Байрд. – Мне так кажется.   – Кажется? Спасибочки. Теперь мне намного легче.   – А ты бы позаимствовал карту у мистера Рэнда МакНелли[5], – парировал старик.   Мягкие волосы у Дина на загривке встали дыбом: под взглядом всех этих маленьких глазок возникло четкое ощущение слежки, тем более что глазки принадлежали отнюдь не людям. Здесь угадывалось влияние чьей-то воли: обычные дикие звери удирают при виде людей и не изображают встречу старых друзей. А еще звери издают хоть какие-то звуки, эти же – молчали.   Дин знал, что его ружье заряжено, и подавил порыв проверить его еще раз. В воздухе витала угроза, будто нападение являлось лишь вопросом времени. Старшему Винчестеру не хотелось ни на секунду отвлекаться от этого кошмарненького контактного зоопарка[6].   – Можно пальнуть, – предложил Байрд через несколько минут. – Посмотрим, получится ли пугнуть их.   – Еще кто кого пугнет, – отозвался Дин.   Он продолжал надеяться, что причиной массового выхода зверей стало надвигающееся землетрясение или еще какая-нибудь природная бяка. Дин буквально набил карманы патронами с солью, но наверняка придется столкнуться с ведьмой и ее помощниками, а больше боеприпасов взять негде: машина-то у Сэма.   Птицы набросились первыми.   Вот они спокойно стояли на снегу, а вот – Дин заметил, безо всякого сигнала – захлопали крыльями и, разевая клювы в безмолвном крике, метнулись к чужакам. Старший Винчестер выхватил из кармана пару патронов, открыл их и насыпал линию соли вокруг себя и старика. У него с собой был еще пакет соли, но его следовало поберечь для костей ведьмы.   – Что бы ни случилось, – сказал он Байрду. – Стойте внутри.   Дин вскрыл еще один патрон и продолжил сыпать. Соль разъедала снежную корочку, но ему все же удалось соорудить приличный круг фута три в диаметре. И вовремя: вороны добрались первыми, растопырив когти и нацелив острые клювы. Но стоило птицам достичь солевой границы, как их словно отбросило, и им пришлось молотить крыльями изо всех сил, чтобы удержаться в воздухе. Через несколько секунд подоспели горлицы (“Не гении”, злорадно отметил Дин), и с ними случилось то же самое. К тому времени, однако, подтянулись и другие животные: олени, снежные бараны, а следом скунсы, еноты, кольцехвостые кускусы[7], и уж совсем позади крысы, мыши и змеи. Первым до границы круга добрался олень. Он опустил рога и прыгнул, но, словно натолкнувшись на невидимую стену под напряжением, отпрянул, вспыхнул черным, замигал и упал на снег в облике работника ранчо примерно эпохи Хармона Байрда. Затем он снова превратился в оленя и припустил обратно, пошатываясь, словно пьяный.   – А он не глуп, – заметил Дин. – Сообразил, что больше лезть не надо.   – Неудивительно, – отозвался Байрд. – Это мой папаша.   – Ваш отец погиб на ранчо? – удивился Дин.   – Я же рассказывал.   – А, точно, – Дину стало стыдно: эту информацию старик ради разнообразия не утаил, это просто сам Дин запамятовал.   – Мне надо к нему, – заявил Байрд. – С ним неважно.   Дин успел схватить старика за пальто, прежде чем тот нарушил солевую дорожку. Старик начал вырываться с неожиданной силой, но старший Винчестер удерживал его, пока тот не обмяк.   – Это не ваш отец, – настойчиво проговорил Дин. – Больше не он, поверьте. Я понимаю, каково вам сейчас, но он умер давным-давно. Чем, вы сказали, его приложило? Томагавком?   – Спину надвое развалило.   – Вот видите, это не он, это призрак его форму принимает. Он под заклинанием ведьмы. Мы справимся с ведьмой, и тогда ваш отец обретет покой. А если вы уничтожите границу, звери разорвут нас обоих, и мы не сможем ничего сделать.   Кажется, он не полностью убедил Байрда, но взгляд того смягчился и из груди вырвался вздох.   – И как нам добраться до ведьмы?   Животные окружили их, иногда пробуя невидимую преграду на прочность. Птицы наворачивали круги сверху. Застарелая вонь перебивала свежий запах снега.   – Да, вот этого я пока не решил.   – Тебе бы лучше решить поскорее.   – Да знаю я! – рявкнул Дин. – Люди гибнут, мой брат тоже в том торговом центре, тоже в опасности. Я не идиот вообще-то.   Байрд улыбнулся и кивнул на землю:   – Я не про то. Соль растворяет снег. Ты сделал хороший круг, но снег тает, и скоро круг будет не таким хорошим. И что тогда?   – О, – ухмыльнулся Дин. – Простите. Тогда, надо думать, Бэмби[8] и сотоварищи нас сожрут.

ГЛАВА 35

- Что нам совсем не к спеху, – спокойно проговорил Дин, – так это растратить все боеприпасы.   – И то верно, – подтвердил Байрд.   – Но можно попробовать пробить себе дорожку. Правда, зверье так сгрудилось вокруг нас, что с ружьем…   – Понял, – Байрд тряхнул ружьем. – Могу прикрыть тебе спину, но эта штуковина нескольких за раз не вынесет.   – Не помешает, – Дин пожалел, что у старика стародревнее ружье и самодельные пули, а не дробовик. – Просто экономьте пули.   – Сынок, я умею так беречь монету, что Томас Джефферсон[10] бы обрыдался. Не нужно учить меня экономности.   – Тогда вперед, – дробовик Дина был уже заряжен.   Звери топтались вокруг, то там, то здесь проверяя соляную преграду на прочность. Они и правда сгрудились в кучу, но сложность состояла в том, что на разных уровнях: грызуны и рептилии у самой земли, олени и бараны повыше, а птицы и вовсе в воздухе. Придется действовать очень быстро: топтание доконает защитный круг еще быстрее, чем таяние снега.   Так, минус восемь патронов с солью – осталось еще шестнадцать. С другой стороны, вполне возможно, что этот зоопарк – лишь часть армии, а у дома ведьмы будут поджидать остальные… Тогда шестнадцати патронов не хватит. Черт, тогда и сотни патронов не хватит!   По-любому, пока не попробуешь, не узнаешь.   – Вперед! – заорал Дин и вскинул дробовик, рассчитывая первым выстрелом проредить стаю птиц.   Грянул выстрел, и воздух в мгновение ока наполнился перьями и ошметками плоти. Упав на снег, они замерцали черным и исчезли, а некоторые растворились еще в воздухе. Звери, кажется, опешили: кто-то застыл на месте, кто-то полез прятаться за более крупных товарищей. Дину только это и надо было: чем плотнее они собьются, тем больше попадет под выстрел. Были бы они чуть подальше, радиус поражения стал бы шире, но выбирать не приходилось. Дин опустил дробовик и пальнул понизу, рассчитывая, что крупные животные тоже исчезнут, даже если попадет по ногам. Расчет не оправдался, зато у крыс, мышей, бурундуков и скунсов не осталось ни малейших шансов. Причем скунсы, странное дело, даже успели оставить свой неповторимый “аромат”. Койоты, еноты, олени и один баран, попавшие под выстрел, вопреки диновым ожиданиям не исчезли, но повалились в снег, испуская беззвучные вопли. Некоторые просто мигали, другие принимали попеременно то человеческий, то звериный облик. Один олень снова превратился в отца Байрда.   – Па! – крикнул старик и, прежде, чем Дин успел его остановить, наступил на дорожку соли.   – Дерьмо! – рявкнул старший Винчестер и, крутнувшись на месте, выстрелил в другую сторону, чтобы оттянуть нападение с тыла.   Духи явственно замешкались: теперь они могли беспрепятственно атаковать, но количество погибших от трех выстрелов их смутило, и они будто бы решали, что теперь делать.   “Ну естественно, нападать”, – подумал Дин.   Он загнал в ствол еще один патрон, выстрелил. Байрд тем временем бросился к отцу, а тот уже успел превратиться обратно в крупного оленя. Животное попыталось подняться на ноги и по широкой дуге мотнуло головой, украшенной угрожающего вида рогами, в сторону старика. Дин едва подоспел, чтобы его оттолкнуть, а сам поднырнул под удар, почувствовав, как голову обдало ветерком. И всадил заряд прямиком оленю в морду.   “Пятый. Еще трое на очереди.”   Но теперь их с Байрдом ничего не защищало, а призрачные звери перегруппировались. Птицы набирали высоту, чтобы ринуться оттуда, а из-под сугробов ползли змеи и крысы.   “Господи, ненавижу крыс!” – Дин снова выстрелил в снег, прикончив дюжину ползущих, карабкающихся, извивающихся тварей. Услышав громкий хлопок, старший Винчестер оглянулся и увидел Байрда, опустившегося на колено и поднявшего свое старое ружье. Он только что застрелил барана, а потом – второго оленя. Дин прицелился в самое большое скопление духов и тоже выстрелил. От енотов, скунсов и белок только шерсть полетела, последний снежный баран тоже исчез. И тут на Дина, оскалив пасть, кинулся койот. Старший Винчестер ни за что бы не успел справиться с дробовиком, но тут снова грохнуло ружье Байрда. Не успел Дин приготовиться к неминуемому укусу, как зверь исчез, и все, что почувствовал Дин – лишь движение воздуха.   Вот и все. Оставшиеся звери разбежались, разлетелись и расползлись. Дин и Байрд дружно сели в снег, встретились взглядами, улыбнулись, а затем и расхохотались.   – Показали мы им, а? – проговорил старик между приступами веселья. – Видал, как они поджали хвосты и кинулись наутек?   – О да, – задыхаясь, согласился Дин. – Да, черт возьми.   Посмеялись и хватит. Это был еще не конец, далеко не конец – всего лишь стражи, предназначение которых состояло в том, чтобы убить чужаков или хотя бы задержать их. Положительный момент: если есть стража, значит, есть что охранять. Теперь Дин был еще тверже убежден, что разгадка убийств кроется в доме Элизабет Клэр Марбро. Если бы оказалось, что ведьма зарыта где-нибудь в другом месте – на одном из осмотренных ими с Сэмом кладбищ, например – сегодняшняя прогулка стала бы пустой тратой времени. Так что на самом деле ожесточенная драка с животными-призраками – это лучшее, что произошло за последнее время, потому что она дала Дину надежду на то, что они двигаются в верном направлении.   – Подъем, – он встал и подал Байрду руку, за которую тот тут же ухватился твердой натруженной ладонью. – Пойдемте поджарим ведьму.   Байрд, из которого еще не выветрилось подстегнутое адреналином веселье, хохотнул:   – Это лучшее приглашение, которое я услышал за всю неделю. Дьявол, а то и за месяц!     Джульетт Монро колотило словно в лихорадке. Такого ужаса она себе и представить не могла. Она смотрела хоррор, она читала страшилки, она была свидетелем аварии, при которой чье-то тело размазало мало что не по всей улице, а кровавые следы держались неделями… Но ничто не ужаснуло ее так сильно, как зрелище двух знакомых, стоящих над собственными трупами.   Джульетт постаралась дышать медленно и глубоко, чтобы успокоить сердцебиение и трясущиеся руки. Но каждый раз перед глазами вставал образ Говарда Патрика, ковыляющего к дому, и тут же дыхание становилось частым и поверхностным, а каждый мускул мелко дрожал. По вискам и лбу тек пот. Но, несмотря на потливость – или из-за нее? – Джульетт совсем замерзла и решила включить обогреватель на большую мощность, если, конечно, он сработает без электричества. Но для этого надо было спуститься, а значит, оказаться ближе к не-Говарду и не-Стью. Если же она увидит кого-то из них в окно, то начнет вопить и остановиться уже не сможет. Но чем дольше Джульетт думала об этом, тем холоднее становилось в комнате – буквально с каждой секундой. Что-то с отоплением? Тогда в любом случае придется спускаться к термостату. В доме было темно, потому что Джульетт сама задернула все занавески. Тогда она щелкнула выключателем над лестницей – бесполезно. Она попробовала еще пару раз – туда-сюда, туда-сюда, но нет, электричество не подключилось волшебным образом. Джульетт побежала вниз по ступеням, стараясь одновременно и смотреть и не смотреть в окно гостиной, где задернутые занавески не сходились до конца. Получалось с трудом, поэтому весть путь до стены с термостатом Джульетт то оглядывалась, то отворачивалась. Термостат был старого образца, из тех, где надо двигать маленький рычажок в нужном направлении. Женщина подвинула его к отметке “Теплее” и приготовилась услышать характерный звук, но – тишина. Итак, что имеется в доме? В гостиной есть камин и несколько полешек, но остальные в поленнице, а до нее не добраться. Есть переносные обогреватели, но они бесполезны без электричества. Есть свечи и спички, фонарики и одеяла, даже радио на батарейках. Ни в одном доме в стране со снежной зимой не обойтись без таких вещей, хотя снег никогда не выпадал настолько глубокий, чтобы оторвать дом от внешнего мира надолго. В сарае даже стоит бензиновый генератор, но идти к сараю, когда вокруг дома бродит волк… Не говоря уж о его некогда живых союзниках.   Джульетт не собиралась оставаться внизу надолго. Нет, она будет жить наверху, откуда можно будет приглядывать за волком, Стью и Говардом, и где они не смогут приглядывать за ней. Джульетт собрала вещи, которые могут пригодиться: спички, мощный фонарь и портативное радио. В радио, правда, не было батареек, но несколько штук она как-то засунула в банку из-под кофе на буфетной полке и сейчас выудила их оттуда и выложила на стол.   Джульетт как раз направлялась к лестнице, когда в дверь постучали.   Она замерла. Дверь отсюда хорошо просматривалась видна, а значит, кто бы ни был на крыльце, он может сделать пяток шагов в сторону, заглянуть в щелочку между занавесками и увидеть ее. Дверная ручка повернулась насколько позволил запор. Джульетт тогда и щеколду задвинула. Когда она проделывала это все, то чувствовала себя под какой-никакой, но защитой. Но теперь, когда стало ясно, что волк умудрился отрубить электричество и телефонную линию, когда стало ясно, что волк – не обычный зверь, а какое-то чудовище, способное поднимать мертвых, больше не казалось, что два механических приспособления смогут помочь.   Дверь содрогнулась совершенно явственно. Какая-то часть сознания все еще надеялась, что Стью и Говард – не те мертвецы, которых волк оставил на снегу – своего рода фикция, не имеющая материальной формы. Но волк бы не смог повернуть ручку или трясти за нее дверь. Такое значило только одно: союзники волка находились в человеческих телах и имели человеческие свойства: материальность, возможно, разум. Голосов, правда, пока слышно не было, но может, и они не за горами.   Пока этого не случилось, Джульетт побежала наверх. Ощущение безопасности улетучилось: комнаты в доме запирались, но двери были непрочные. Но все же в такой момент даже иллюзорная защита ценилась на вес золота. Джульетт юркнула в спальню, заперла за собой дверь и привалилась к ней спиной, сжимая в охапке все принесенные вещи. Фонарик она включила, несмотря на то, что из окна лилось достаточно света. Джульетт нравилось ощущать спиной нечто твердое, хотя она понимала, что дверь вовсе не толстая и не прочная: под когтями волка, наверное, не устояла бы, да и один хороший пинок запросто вышибет ее. Но дверь была своеобразным барьером и обеспечила маломальское душевное спокойствие. Джульетт с удивлением заметила, что дрожь отпустила. Видно, если не только принимать происходящее, но и как-то действовать, взять себя в руки становится куда легче.   Джульетт позволила себе слабо улыбнуться, когда в гостиной брызнуло осколками оконное стекло.

ГЛАВА 37

Над ними иногда пролетали вороны, но не чаще, чем в любой другой день. И все же Дин продолжал подозревать, что на самом деле птицы шпионят – смотрят, насколько они с Байрдом продвинулись. Даже если так – черт с ними, ведьминские выходки не смогут больше помешать.   Умирать на пути к цели никто не собирается!   После схватки с духами, Байрду пришлось ускориться, от чего он быстро запыхался и вспотел. Дин только отчаянно надеялся, что старика не хватит сердечный приступ, прежде чем они доберутся до хижины. По мере того, как они приближались к месту, где, по словам Байрда, Ущелье Ведьмы переходило в Большой Каньон, стены его расходились все шире и, наконец, местность стала напоминать долину с пологими холмами. Примерно милей дальше виднелись грунтовая дорога, дом, сарай, загон и еще какие-то хозяйственные постройки.   – Там кто-то живет, – озадаченно проговорил Дин. – Уверены, что мы правильно идем?   Байрд тянул с ответом, и Дина это обнадежило: если бы старик незамедлительно выдал “да”, то почти наверняка бы соврал.   – Видишь старую сосну сбоку дома? – наконец отозвался Байрд.   – И что?   – Тогда она была совсем молоденьким деревцем.   – Дружище, восемьдесят лет прошло. Вы уверены, что это то же дерево?   – Не скажу наверняка, но судя по его расположению относительно склона – готов поспорить, что да.   Сосна росла в доброй полумиле от склона, так что Дин засомневался, можно ли здесь судить о какой-то относительности.   – Ну не знаю… – начал он.   – Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Дин. Ты думаешь, что я – старый дурак с провалами в памяти, и что я тяну тебя сам не знаю куда в то время, как твой брат в опасности. Но ты не прав. Вспомни зверье: они бы на нас не напали, если б мы не двигались в правильном направлении…   – Да я сам так и подумал…   – И моя память, может, уже не так хороша, как когда-то, но некоторые вещи…как например, дом ведьмы…я помню превосходно. Это место пугало меня до дрожи, и, пока я жив, я его не забуду.   – Так где же он?   – Нету! – Байрд уставился на Дина маленькими черными глазками. – Я тебе о том и толкую! Кто-то его снес и построил поверх ранчо.   – Плохая была идея.   В наше время, кажется, все уже знают, что нехорошо разворачивать строительство на индейских могильниках, но строить дома на останках старых ведьм тоже никуда не годится. Если дом в буквальном смысле стоит на костях, придется выдирать половые доски, а то и долбить фундамент, в то время как угроза для Сэмми и всех жителей города долго терпеть не будет.   – Ладненько, – выдохнул Дин. – Пойдемте к дому, там разберемся что к чему.   И они направились к ранчо. Подойдя поближе, Дин разглядел несколько автомобилей: грузовик около дома, красный внедорожник на подъездной дороге и белый – под навесом.   “Значит, там кто-то есть. Тогда домишко так просто не разберешь…”   Дом был двухэтажный, с аккуратно прибранным огороженным двором. Вдали на пастбище ходили коровы. Картинка в целом выходила очень мирная, почти идиллическая. Если бы не машины, можно было бы решить, что ты вдруг перенесся лет эдак на сто назад.   Дин в эту идиллию не поверил ни на секунду. Он достал из кармана сканер электромагнитных частот и включил его. Примерно за четверть мили от дома сканер будто взбесился, начал пищать, гудеть и мигать красными огоньками.   – Это еще что? – изумился Байрд. – Одна из этих электронных штуковин?   – Сканер ЭМП, – отозвался Дин. – Здесь только что появились аномалии в электромагнитных частотах.   – И что это значит?   – Паранормальная активность – не единственная причина сбоев, но самая частая. И потом, я ничего такого, что сбило бы сигнал, поблизости не вижу.   – Выходит, здесь привидения?   – Да, скорее всего, какие-то духи.   Так, разговаривая на ходу, они вошли во двор через ворота.   Дин увидел разбитое окно и услышал отчаянный женский визг совершенно одновременно.     Когда прогремел звон осыпающегося стекла, снова воцарилась тишина. Джульетт не знала, что теперь делать. Если это Стью или Говард колотились в дверь, значит, у них есть вполне материальные тела, хотя изувеченные трупы преспокойно лежали в снегу и никуда не делись. Джульетт не могла представить, что кто-то из них бросился о стекло и сейчас ходит по усыпанной осколками гостиной абсолютно бесшумно. Получается, в дом забрался волк. Времени на разработку плана действий не было, подходящего оружия – тоже. Однако кое-что Джульетт все-таки припасла и теперь твердо вознамерилась использовать все, что имелось в распоряжении, прежде чем запереться в ванной и ждать конца.   Возможно, настал день присоединиться к Россу, но Джульетт решила, что без боя не уйдет   Женщина схватила с полки жидкость для снятия лака. “Легко воспламеняется, – гласила этикетка. – Содержимое и пары могут загореться”. Звучит неплохо. Джульетт опустошила флакончик в пластиковую коробку с ватными дисками и плотно ее закрыла. Диски приобрели голубоватый цвет, коробка потяжелела. Еще нашелся лак для волос, но Джульетт была почти уверена, что взрыв затронет и ее саму, поэтому решила приберечь лак на крайний случай. Потом она сняла перекладину для душевой занавески – освободила один конец стержня, уронила его, позволив занавеске сползти в ванну, а потом выдернула его совсем. И перекладину, и занавеску она отнесла на кровать – пригодятся обе. В спальне Джульетт заметила еще одну полезную вещь – карниз, который служил деталью так обожаемого Россом “деревенского” интерьера. Карниз представлял собой железный витой стержень с наконечниками в виде острия стрелы на обоих концах. Карниз был короче перекладины из ванной, но куда крепче. Его удерживали в стене скобы, а занавеска крепилась на железные крючочки. Джульетт подтянула к окну массивную дубовую тумбочку, залезла на нее и дергала карниз, пока скобы не вылетели из стены.   Женщина еще раз выглянула в окно. Трупы лежали на прежних местах, но их двойники куда-то делись. Правда, если они забрались на крытое крыльцо, их, разумеется, отсюда не разглядишь. Потом Джульетт поискала взглядом волка, но безуспешно, зато она заметила двоих мужчин за оградой. Кажется, они несли ружья. Если они окажутся реальными, а не невесть кем, вроде Стью и Говарда, то есть отличный шанс вырваться из этого затянувшегося кошмара. Если, конечно, гости доберутся до нее живыми. И главное, никак не подать им знак с такого расстояния! Хотя, вдруг сработает старый добрый способ? Все равно ведь терять нечего. Джульетт распахнула окно и выдала самый пронзительный (и вполне подходящий для второсортного ужастика) визг, на который только были способны ее легкие. Едва она захлопнула окно, дверь дрогнула под ударом.   – Ладно, ублюдок, – проговорила Джульетт, сжав кулаки и приготовившись к прыжку. – Сейчас ты у меня получишь…   Дверь тряслась. “Человек или зверь? А кто его знает…”   Но тут дверь дрогнула еще раз, и в центральную панель вломилась лапа и проехалась дюймов на восемь вниз так легко, будто дверь была бумажная.   “Значит, волк. Великолепно”.   Тратить время на его помощников не хотелось.   Зверь снова сунулся в дверь, расширив проход. Теперь стала видна его серебристая голова и пристальные золотые глаза. Джульетт притаилась за кроватью, надеясь, что волк не разгадает ее намерения. Или, учитывая все остальные умения, не прочтет мысли. Но тут за волком шевельнулся еще кто-то, и человеческая рука – наверняка Стью – показалась в проделанной зверем дыре и повернула ручку.   Джульетт зажгла спичку. Дверь распахнулась. В проеме стоял волк – огромные клыки в приоткрытой пасти, клиновидная голова, подрагивающие треугольные уши торчком, глаза неотрывно смотрят на горящую спичку в руках Джульетт. Чуть позади стояли Стью и Говард. То, что оба они были мертвы, явственно указывали располосованные клыками и когтями зверя тела. Их взгляды не выражали ровным счетом ни-че-го.   Джульетт ткнула горящей спичкой в коробку, и пламя расплавило пластик. Когда женщина швырнула коробку, ватные диски вспыхнули. Коробка ударила волка в правое плечо и взорвалась, разбрызгивая пламя ему на спину и голову. Затем Джульетт схватила занавеску и, метнувшись вперед, набросила ее на волка, не чтобы потушить пламя, естественно, а чтобы удержать пылающий ком ваты на его теле. Если удастся ошарашить зверя, будет просто здорово.   Вышло и то, и другое. Волк рвал занавеску лапами, тряс тяжелой головой, но не мог ничего поделать. Наверное, он рычал, но из-под занавески не доносилось ни звука. От жара клеенчатая занавеска начала съеживаться и расползаться на шерсти. Судя по тому, как зверь бился, ему было больно. Джульетт позволила себе ухмыльнуться.   Просто болью его, однако, не убить. Пока волк корчился в проходе, Говард и Стью не могли войти, но надо было что-то делать и с ними. Джульетт схватила перекладину из ванной и, хоть и сомневалась в ее прочности, принялась колотить по прикрытой занавеской морде, надеясь угодить в глаз. Однако в последний момент зверь мотнул головой, а потом открыл пасть и схватил конец перекладины, которая под напором его зубов треснула. Волк снова мотнул головой и с невероятной силой вырвал из рук Джульетт ее оружие.   Второй стержень, короткий, зато куда более тяжелый, ждал своей очереди на кровати. Но внезапно уверенность Джульетт в его надежности растаяла, как и уверенность в себе.   Она правда собиралась выжить. В один момент – особенно когда выяснилось, что волк чувствует боль – она решила, что сможет.   Кажется, она ошиблась.