ГЛАВА 1

Сидар-Уэллс, Аризона, 4 декабря 2006

- Вот же здоровенная дыра.   – Здоровенная дыра, – повторил Сэм.   – Я и говорю, чертовски здоровенная дыра. Туда еще и река как-то затесалась.   Сэм только печально покачал головой. Брат небрежно навалился на перила, вглядываясь в каньон. Лучи заходящего солнца окрашивали золотом розовые, желтовато-коричневые и красно-оранжевые горизонтальные слои сланца, известняка и песчаника. Иногда Сэм задумывался, а не уничтожил ли отец душу Дина окончательно.   – Дин, природа миллионы лет старалась, создавая Большой Каньон…и не река затесалась, а он как раз из-за Колорадо и возник.   Дин медленно повернулся и уставился на младшего брата. И очень знакомо ухмыльнулся.   – Знаешь, колледж-бой, то, что я не учился в Стэнфорде, еще не делает меня идиотом.   – Я не имел в виду… – Сэм запнулся.   Дин любил поддразнивать его почти-полученным-высшим-образованием (сам он в это время тянул на себе “семейное дело”).   – Слушай, Сэм, я знаю, как появился Большой Каньон. И про эрозию знаю. Я даже понял, почему ты решил здесь остановиться, когда мы…   – Мы просто как раз мимо проезжали.   – А я что говорю? Старик, ты меня вообще слушаешь?   Дина в таком настроении переспорить было невозможно. После лет, проведенных вдали от старшего брата, Сэму пришлось привыкать к его привычкам и закидонам заново. Сэм искренне верил, что за последние месяцы, в течение которых они разъезжали по стране в диновой драгоценной Импале, он притерпелся ко всем чертам брата – и хорошим, и не очень.   Что не мешало ему время от времени садиться в лужу.   – Довольно живописно, – заметил Сэм, пытаясь сменить тему.   Очередной взгляд показал, что игра светотени за какие-то минуты так изменила вид, будто братья перешли на другое место. Легкие запахи сосны и шалфея щекотали ноздри. Ветер шуршал в ветвях елей и можжевельника.   – Здорово, что мы сюда заехали.   – Точно, – согласился Дин.   Он взъерошил короткие каштановые волосы. В воздухе чувствовался холод. Кожаная куртка Дина была застегнута до горла, а слежавшийся снег под ботинками насчитывал неделю или даже больше.   – Просто офигенно.   – Для здоровенной дыры.   – А что, не так?   – Ну…не совсем так, – уклончиво отозвался Сэм.   – Ну так арестуй меня. А, постой, точно…ты же тут не главный. Ладно, срази меня занудством.   – Вряд ли получится, – и Сэм предложил: – Поехали дальше.   Только сказав это, он сообразил, что Дин может принять его слова за приказ. Они с Сэмом порядком с этим делом намучились: Дин был старше и остался с отцом, в то время как Сэм, можно сказать, ушел из семьи…по крайней мере, его решение поступить в колледж было воспринято именно так. Отец выгнал его, по сути, отрекся от него: слова “И не возвращайся!” прозвучали весьма недвусмысленно. Но теперь, когда Сэм вернулся к “семейному делу” и отец умер, нередко возникали трения. Они с Дином души друг в друге не чаяли, но Дин очень не любил, когда ему диктовали условия, и прямо заявлял об этом. Сэму было трудно смириться с таким положением дел: он долго прожил один и привык во всем поступать по-своему, Дин же, работая с отцом, привык получать приказы. Более того, Дина это вполне устраивало, будто отцу удалось сломать его врожденную неукротимость. В итоге вышло, что теперь Сэм, вольно или невольно, но пытался верховодить. Может, на самом деле оно было и не так, но именно так выглядело.   Дин сумрачно взглянул на брата, но промолчал и оттолкнулся от перил:   – Пошли уже.   На песочной площадке с самого начала стоял еще один автомобиль, но его хозяина поблизости не наблюдалось. Винчестеры молча возвращались к парковке, когда Сэм услышал какие-то звуки. Он резко остановился и жестом притормозил Дина.   – Чего еще? – прошипел Дин.   – Послушай-ка, – Сэм был твердо уверен, что это не просто шорох ветра в хвое. – Кто-то плачет.   – Брось, – отмахнулся Дин. – Это не наше дело.   – Откуда ты знаешь?   – Знаю, – огрызнулся Дин. – Мы сюда приехали, чтобы разобраться с убийствами, и это единственное, что нам нужно. Очень жаль, что кто-то там плачет, но мы жилетками не нанимались.   – А если ребенок? Или кто-то заблудился? Сходим да проверим, много времени не займет.   Дин закатил глаза, и Сэму показалось, что ему снова двенадцать: в то время подобная гримаса была чуть ли не универсальной реакцией на все подряд. Сэм тогда еще не сравнялся ростом со старшим братом (вот в шестнадцать – другое дело), но до того было недалеко. В любом случае Сэм смотрел на Дина с обожанием и нередко расстраивался, наткнувшись на такой вот ответ.   – А кто бы сомневался…   Дин ткнул пальцем в табличку “Пожалуйста, не сходите с тропы”, около которой они как раз остановились. Плач тем временем сделался куда громче, будто человек (Сэм решил, что это женщина – дети так не рыдают) перестал сдерживаться и разревелся в три ручья. Причем плакали среди деревьев, не на тропе, и Сэм отправился на звук.   Спустя пару минут он обошел разлапистую ель и увидел женщину, одетую в красную куртку на меху, джинсы и сапоги-угги [1]. Длинные темные волосы спадали по ее плечам тяжелыми локонами. Женщина сидела на плоском камне посреди небольшой полянки, снег на которой был потревожен только ее следами, и, закрыв лицо руками, плакала так, что ее спина и плечи вздрагивали.   – Миз? – неожиданно Сэму подумалось, что, возможно, не стоило сюда лезть: женщина была взрослая, и не похоже, что она заблудилась. – Вы в порядке?   Ему показалось, что она не расслышала. Сэм уже собирался предложить Дину, который отстал на пару шагов, вернуться к машине, но тут женщина опустила руки и медленно подняла голову. У нее были огромные карие, покрасневшие от плача глаза и прямой нос; лицо сердечком и подбородок с чуть заметной ямочкой. Она смотрела, чуть приоткрыв губы и дыша через рот. Потом выудила из рукава платок и громко высморкалась.   – Извините. Все…все нормально, спасибо. Я просто не думала, что меня так хорошо слышно.   – Да без проблем, – заявил подоспевший Дин.   Сэм не винил брата: если бы не заплаканное лицо, незнакомка была бы очень даже ничего.   – Мы просто хотели убедиться, что вы не поранились, не потерялись или еще что.   – Я… – она, очевидно, сомневалась, стоит ли раскрывать душу перед чужими парнями, которые вылезли невесть откуда. – Мой муж очень любил бывать здесь.   Видно, Винчестеры в ее глазах заслуживали доверия. Женщина окинула взглядом пейзаж, почти утонувший в темноте. По фиолетовому небу бесшумно скользил силуэт кондора.   – Ему здесь очень нравилось, и мы часто приезжали, чтобы…а, неважно, – румянец, вспыхнувший на ее щеках, мигом подсказал Сэму, зачем именно они приезжали в это уединенное местечко. – В общем, Росс умер, и я развеяла здесь его пепел… Вы знали, что за это берут плату? Я бываю здесь на его день рождения. Вот уже второй раз с тех пор, как он… – женщина осеклась и уперлась взглядом в землю.   – Наши соболезнования, – проговорил Дин.   Сэм немного беспокоился: никогда не знаешь, что в следующий момент ляпнет Дин. С него станется заявить, что они местные рейнджеры под прикрытием, которые как раз выбрались в рейд за теми, кто незаконно разбрасывается пеплом родственников.   – Спасибо.   – Меня зовут Дин, – представился брат.   Он не назвал фамилии, но, по крайней мере, не соврал и не отделался псевдонимом, что уже само по себе было редкостью. Может быть, тот факт, что женщина оказалась вдовой, дал ему надежду? Не на серьезные отношения, нет – у Дина не было к ним склонности, но хотя бы на небольшую интрижку.   – А это мой брат Сэм. Младшенький.   – Меня зовут Джульетт, – женщина утерлась и выдавила робкую улыбку. – Джульетт Монро.   – Приятно познакомиться, Джульетт, – вежливо сказал Сэм.   – Мы едем в Сидар-Уэллс, – вставил свои пять копеек Дин. – Вы живете где-то поблизости?   Джульетт кивнула:   – Да, неподалеку. У нас небольшое ранчо за городом. Это Росс вообще-то мечтал о нем, но я тоже втянулась: там так красиво. Я всегда была городской девчонкой, но Росс убедил меня, что будет неплохо сменить обстановку. Теперь я пытаюсь продать ранчо: мне одной там слишком одиноко, но предложений не густо, – она улыбнулась уже уверенней, и эта улыбка будто осветила ее лицо. – А вам, парни, дом не нужен? Скотину отдам за так.   – Нам? – Дин тайком ухмыльнулся Сэму. – Нет, нет, мы вроде как…путешествуем. Много путешествуем.   – Я так и думала, – заметила она. – Ранчо бы вас порядком стреножило.   – Это уж точно, – поддакнул Сэм. – Ладно, надо ехать, пока все хорошие комнаты не заняли.   Внезапно Джульетт рассмеялась.   – А что?   – Ну просто…понятия “Сидар-Уэллс” и “хорошие комнаты” как-то не сходятся. Это как если бы вы собрались подобрать на шоссе немного свежей дохлятинки на обед.   – Что, не самый подходящий городок? – поинтересовался Дин.   – Мягко говоря. Если только в понятие “подходящий” вы не вкладываете лото в церкви по пятницам или случайного бесхозного быка на главной улице.   – В смысле, настоящего быка? – переспросил Сэм. – Это не про актеров и политиков?   – Или про актеров, которые стали политиками, – усмехнулась Джульетт. – Нет, я про самого настоящего быка. Так что смотрите под ножки, когда будете искать хорошие комнаты.   – То есть, там вообще негде остановиться? – уточнил Дин.   – Есть, конечно. Просто будьте скромнее с подбором эпитетов. Например, мотель “Байд-А-Ви”…   – Звучит здорово, – перебил Сэм.   – Я слышала, якобы там иные тараканы покрупнее моих коров, – невозмутимо продолжала Джульетт.   – А еще что-нибудь?   – Я бы на вашем месте остановилась в “Трейлс Энд”.   – “Трейлс Энд”, значит. Поищем.   – Вы его не пропустите, – заверила женщина. – В Сидар-Уэллсе вообще ничего пропустить нельзя, если только вы не слепы. Там все по главной улице, а она не такая уж длинная.   – Это и правда главная улица? – удивился Сэм.   – Еще бы. А еще есть Гранд Авеню. Три квартала заасфальтировано, потом грязь.   – Это ли место не рай земной? Я в шоке…   – Говорю же, я урбанистка. Пока у меня был Росс, казалось терпимо…ему так нравилось. А я просто наслаждалась, видя радость в его глазах. Но когда нужно ехать во Флагстафф, чтобы выпить приличного мокачино [2] или поговорить о чем-нибудь другом, кроме погоды… – она вздохнула. – Со временем это начинает раздражать.   – Охотно верю, – подхватил Дин. – Не будем больше вам надоедать, Джульетт. И спасибо, что предупредили насчет гигантских тараканов.   – Спасибо, что беспокоились за меня, – поблагодарила женщина. – Если вы задержитесь надолго, возможно, мы встретимся в “Вагон Вил”.   – Где? – переспросил Сэм.   – Увидите.   – Она милая, – заметил Сэм, когда братья удалились настолько, что новая знакомая не могла их слышать.   – Горячая цыпочка.   – Ну естественно.   – Только не говори, что сам так не подумал.   – Это у нас по твоей части, Дин.   – Горячая цыпочка, – повторил Дин. – Уж поверь мне.   – Значит, все-таки мы не зря отвлеклись?   – И потратили кучу времени, которое бы пригодилось для настоящейработы, – немедленно парировал Дин. – Но я об этом не жалею.   Сэм понадеялся, что потраченное время не стоило чьей-нибудь жизни. Они приехали сюда из-за очередного всплеска смертей, о которых детектив Марина МакБейн поведала им еще в Нью-Йорке. Судя по газетной статье, каждые сорок лет это место становилось ареной необъяснимых убийств: в последний раз их насчитали двадцать девять. А когда здесь вырос городок, народу стало гораздо больше. Если верить расчетам, нынешнее пятое декабря должно стать началом очередного сорокалетнего цикла. Сегодня было четвертое. Но если в расчеты вкралась ошибка и, пока они прохлаждались, кого-то уже успели убить, не стоило так радоваться поездке на Каньон.   Сэм и Дин Винчестеры пошли по стопам отца, а их отец после ужасной смерти жены стал охотником, причем отнюдь не на зверей и птиц. Джон Винчестер охотился на чудовищ, призраков, демонов – на всех тех тварей, в которых люди если и верят, то глубоко в душе и поздно ночью, а при свете солнца только посмеиваются над своими страхами. Но даже днем люди иногда говорят о привидениях, хотя сами не понимают, о чем говорят.   Дин повернул ключ в зажигании, и мотор с готовностью взревел. Дав задний ход, Дин взглянул на брата.   – Это и правда здоровенная дыра, – сказал он. – Я был прав.   – Да, ты был прав, Дин. Этот каньон – одна чертовски здоровенная дыра.

ГЛАВА 3

Главная улица оказалась в точности такой, как описывала Джульетт Монро. “Не густо”, признал Дин. Дома были в основном деревянные, с заснеженными черепичными крышами и крытыми дорожками перед дверями. Некоторые, правда, были построены из кирпича, а потом Винчестеры проехали мимо банка, сложенного из большущих каменных блоков. В витринах уже появились рождественские украшения, а на фонарях красовались красные ленты. Сэм сразу заметил кафе “Вагон Вил”: рядом с раскрашенной деревянной вывеской висело колесо фургона, не досчитывающее двух спиц. Кафе смахивало на обычную маленькую закусочную – в последнее время братья часто в таких бывали, а бывало, из таких и вылетали. Сэм надеялся, что они встретят там Джульетт, потому что этой встречи определенно хотелось. Двумя дверями дальше только неоновые буквы “ОТКРЫТО” давали понять, что в салуне есть люди. Дин, правда, предположил, что там горстка выпивох плюс, может, какая обменивающаяся влюбленными взглядами в полутьме парочка да музыкальный автомат, под завязку набитый древними кантри-хитами. Дин представил, что уже слышит оттуда Шанайю Твейн [4], выводящую “Man, I Feel Like a Woman”, хотя из-за рока, ревущего в кассетнике Импалы, он бы ее не услышал, даже выскочи она на обочину со всей своей группой.   Дин потянулся и приглушил звук:   – Мотеля не видно?   – “Байд-А-Ви” уже проехали, – отозвался Сэм. – Он был с моей стороны, но я тебе не сказал, потому что мы вроде как договорились не делить номер с гигантскими насекомыми. Это я не про тебя.   – А тот, о котором говорила Джульетт?   – “Трейлс Энд”? Не было.   Дин прошелся взглядом по улице. У края дороги была припаркована пара грузовиков, но в поле зрения не попал ни один человек.   – Ты хоть одно живое существо видишь?   – Никого.   – Думаешь…   – Хочешь сказать, мы опоздали и кто-то уже вырезал все население? Но тогда, думаю, мы бы увидели тела или хотя бы кровь. Скорее всего, это просто маленький горный городок, и все уже сидят дома.   – Отлично, – согласился Дин. – Эта версия мне больше по душе.   У дороги показался магазин – Свонсонс Хай Кантри Маркет. Из витрины на парковку лился свет. Женщина в компании двоих детей толкала тележку к зеленому джипу.   – Видишь, – заметил Сэм. – И ничего зловещего. А если нам не понравится “Вагон Вил”, можно еду здесь покупать.   – Будем надеяться, так оно и останется, – отозвался Дин. – Я бы не прочь, чтоб мы хоть раз ошиблись, и тут была тишь да гладь. Подходящее местечко для каникул, если бы людишек не прибивали.   – За что я тебя люблю, Дин, – вздохнул Сэм, – так это за неизменный оптимизм.   Дин посмотрел на брата. Общего в их внешности было немного: у Сэма лицо казалось круглее, мягче; глаза скорее карие (а у Дина зеленые), волосы прикрывали уши и вились над воротником, от чего Сэм выглядел еще моложе. Сэм был на четыре года младше, и Дин представлял, что к тому времени, как Сэму стукнет двадцать семь (именно столько было сейчас Дину), все эти ямочки исчезнут, и мягкие черты станут жестче, грубее… Да, после всех волнений, неизбежных в борьбе с порождениями тьмы, скорее всего, именно так и случится. Если, конечно, они оба до этого доживут.   Дин не любил раздумывать над альтернативами, но прежде всего в этой бесконечной войне они были солдатами, хорошо тренированными с детства, а в случае Сэма – чуть ли не с рождения. Солдаты должны быть готовы к смерти хотя бы для того, чтобы попытаться ее избежать. С другой стороны все они – сам Дин, Сэм, отец – постоянно ходили по краю пропасти с того времени, как Дину исполнилось четыре, а демон убил его мать. Потом погиб отец, погиб достойно, как и хотел, а братья продолжили “семейное дело”. Папа бы не желал, чтобы все вышло по-другому. Дин все еще помнил маму – распластанную по потолку над кроваткой Сэма, объятую огнем. Отец приказал Дину вынести младшего брата на улицу, а сам выбежал позже, но – один. Дин стоял во дворе и смотрел, как пламя в считанные минуты окутывает дом. Сэму тогда едва исполнилось полгода, естественно, что он не помнил не только смерть мамы, но и как она вообще выглядела. Но потом точно такая же смерть постигла девушку Сэма, Джессику Мур. Вот это Сэм запомнил хорошо, именно тогда он бросил Стэнфорд и присоединился к Дину. Сэм безжалостно винил себя, потому что в своих снах он видел эту смерть за несколько дней, но не попытался ничего изменить. С другой стороны, он думал, что эти сны – обычные кошмары, и уж конечно, никакое предупреждение не спасло бы Джессику от неизвестного демона. Тут уж Дину было впору винить себя: отец пропал, и Дин подбил младшего брата на авантюру с розысками; возможно, именно вступление Сэма в игру как-то раззадорило демона, и он расправился с сэмовой девушкой так же, как некогда с мамой. Короче, поводов для депрессий у обоих накопилось более, чем достаточно. Единственным способом не погрязнуть окончательно в самобичевании, несмотря на все те жизни, которые не удалось уберечь, было продолжать бороться, спасти всех, кого можно, и надрать столько сверхъестественных задниц, сколько получится.   – Вот он! – возглас Сэма вернул Дина к бренной реальности. – “Трейлс Энд”. С твоей стороны, между прочим.   Теперь и Дин увидел табличку на обочине. Один из фонарей, призванных освещать ее, перегорел, но все-таки можно было разглядеть стилизованную под Дикий Запад надпись и знаменитое изображение изможденного индейца на не менее изможденной лошади. Розовые неоновые буквы “ЕСТЬ СВОБОДНЫЕ МЕСТА” мерцали чуть пониже лошадиного хвоста. Этот индеец всегда вгонял Дина в сон – старший Винчестер подавил зевок и свернул к мотелю.   Мотель состоял из россыпи глинобитных домиков, размещенных полумесяцем вокруг вымощенной площадки. В регистратуре, ближнем к дороге розовом коттедже, горел свет. Остальные здания были некрашеные, желтовато-коричневые, с номерами возле темных дверей. Добрую часть подъездной дороги занимал пустой бассейн, окруженный высокой оградой и тощей порослью. Местами стебли пробивались сквозь тротуар и подступали почти к самому краю бассейна.   – Слишком роскошно? – участливо поинтересовался Дин. – Не волнуйся, мы всегда можем вернуться в тараканий приют.   – Зря я не прихватил смокинг, – съехидничал Сэм. – Но думаю, они нас и так впустят.   Дин остановил автомобиль около розового домика.   – А теперь веди себя хорошо, – предупредил он. – Не отвлекай меня.   Внутри Дину пришлось позвонить дважды, прежде чем кто-то откликнулся. Наконец, дверь за стойкой открылась, и оттуда, опираясь на металлическую трость, навстречу Дину захромал дедуля, неплохо сохранившийся, наверное, со времен Эйзенхауэра [5].   – Чем могу помочь, мальчики?   У него были длинные редкие волосы, а морщины могли спокойно соперничать с недавно посещенным братьями каньоном.   Дин положил на прилавок фальшивое удостоверение из тех, что десятками хранились в бардачке Импалы.   – Дин Осборн, – отрекомендовался он.   Псевдонимы сделались его второй натурой. Дину так редко доводилось пользоваться своей настоящей фамилией, что порой приходилось на момент поднапрячься, чтобы ее вспомнить.   – Я из журнала “Нэшнл Джиографик”. Мы собираем материал для статьи о поселениях около национального парка. Сэм Батлер – фотограф. Не знаю, сколько времени это займет, поэтому мы хотели снять комнату на несколько дней.   – “Нэшнл Джиографик”, значит? – старик то ли улыбнулся, то ли ухмыльнулся, но выглядело это жутко при любом раскладе. – Как же, читал, когда был мальчишкой. Классные сиськи.   – Для этого сейчас есть интернет, – заметил Дин. – А мы больше интересуемся местной историей, легендами, ну и жителями, конечно. Вы наверняка знаете какие-нибудь интересные истории.   Старик так закивал большой, покрытой коричневыми пятнами головой, что Дину показалось, будто сейчас голова перевесит, и ее владелец рухнет.   – Истории? Как же, знаю! Есть пара забавных на примете.   – Мы их запишем, – пообещал Дин. – А Сэм здесь пофотографирует. Кстати, может, ему захочется и вашу грудь щелкнуть, так что смотрите в оба.   Старик придвинул ему листок для росписи:   – Девятая комната. Две кровати, телевизор не работает, зато есть маленький холодильник.   – Замечательно, – шутку Дина про грудь Сэм благополучно проигнорировал и быстро схватил со стойки ключ. – Спасибо.   Дин направился к машине, а Сэм через подмерзшую парковку – к номеру.   – Теперь я первый кровать выбираю, – сообщил он через плечо ледяным тоном.   Дин вытащил кассету “The Rush”, в голове почему-то засела песня “Paranoid” от “Блэк Сэбэс”, но он надеялся, что причиной тому стали исключительно названные в регистратуре фамилии [6].     Из глубокого сна Дина выдернуло завывание сирены. В городке царила такая тишина, что с таким же успехом можно было остановиться на ночлег милях эдак в ста от цивилизации. При этом контрасте сирена практически оглушала. Дин сел на кровати и протер глаза.   – Плохо дело, – Сэм выскользнул из постели и принялся одеваться.   – Ну да, сирена хорошие новости не приносит, – согласился Дин. – Только мы же не знаем, наш это случай или нет.   – Вот именно. И не узнаем, если будем тут разлеживаться.   – Намек понял, – вздохнул Дин.   Он любил спать. Особенно ночью. Но по иронии судьбы всякие зловещие вещи случались именно ночью, поэтому спать приходилось куда меньше, чем хотелось бы. Днем расследования, ночью охота… А он-то надеялся хоть здесь выспаться. “Счастье было так близко”, подумал Дин и, отпихнув одеяло, влез в джинсы.   Когда они добрались до старушки Импалы (хотя Дин недавно собрал ее практически с нуля), вой сирены затих вдали. Но братья отметили направление – машина явно двигалась туда, откуда они приехали, к Большому Каньону. Большая желтая луна едва не цепляла верхушки деревьев.   Дин гнал по максимуму, и буквально через пять минут снова послышалась сирена. Они выехали за город. Еще через пару минут среди деревьев замелькали огни спецсигнала, и Дин на узком грунтовом треке едва не прозевал поворот, но вовремя притормозил, развернулся и пристроил Импалу за белым внедорожником, украшенным надписью “Шериф округа Коконино”. Еще два внедорожника перегородили дорогу, а рядом приткнулся бело-голубой фургон парамедиков.   Винчестеры вышли из Импалы и направились к большому, выкрашенному белой краской сараю. Шагах в пятидесяти от него стоял маленький домик, одноэтажный, с тремя деревянными ступенями перед облупившейся парадной дверью. Его крыша, казалось, может провалиться в любой момент. Вокруг, мигая мощными фонарями, сновали копы.   На подъездной дороге был припаркован пикап, а рядом лежало тело, которое сейчас язык не поворачивался назвать человеческим. Дверь со стороны водителя была распахнута; кровь повсюду – на боку грузовика, на сиденье. Рука трупа все еще лежала на подножке, зато горло отсутствовало вместе с нижней частью лица, кроме того неизвестный убийца разворотил жертве грудную клетку. Возможно, какой-то хищник добирался до лакомых кусочков, но Дин был не в настроении пересчитывать органы. Он смотрел ровно столько, сколько требовалось, чтобы оценить состояние тела, а потом ему поплохело, и он отвернулся. К резне невозможно привыкнуть. Наверное. Дин боялся, что когда-нибудь все-таки привыкнет, и хотел, чтобы этот день не наступал подольше. Подобные зрелища придавали сил и злости, бросали в бой…   – Вам что-то нужно?   К ним, опустив фонарь, подошел мужчина в белой ковбойской шляпе и распахнутой кожаной куртке, под которой виднелись коричневая рубашка со значком и ремень кобуры. Ковбойские сапоги, густые усы и тяжелый испытующий взгляд позволили Дину понять все, что нужно: с этим парнем шутки плохи.   – Мы…   – А, вы те парни из журнала?   Дин, наверное, выглядел здорово ошарашенным, потому что мужчина пояснил:   – Не удивляйся, сынок. В таких городках слухи разлетаются мгновенно. Делрой позвонил нам, как только вы заселились. Может, он еще позвонил в салун или приберег новость, чтобы лично обмусолить ее за выпивкой… По-любому, вы, парни, уже почти знаменитости, тем более сейчас не сезон для туристов. – Он подцепил носком комок снега и отбросил его к деревьям. – Да, совсем не сезон. И слава богу. Еще не хватало, чтобы туристы прознали, что здесь творится.   – Вы правы, шериф, – поддакнул Сэм и протянул руку. – Сэм Батлер. А это Дин Осборн. Место неподходящее, но все равно очень приятно познакомиться.   – Меня зовут Джим Бекетт, – мужчина пожал руку сначала Сэму, потом Дину, и хватка у него была что надо. – Я тут шериф, местный представитель и иногда козел отпущения по совместительству. Участок небольшой, так что приходится совмещать должности.   Он уставился на Дина, и тому на несколько ужасных секунд показалось, что шериф узнал его из листовки “Разыскивается”, на которой его фоторобот оказался после того, как перевертыш в Сент-Луисе выбрал его облик для своих убийств.   – Моя фамилия пишется через два “т”, сынок.   – Э…да-да. Я помечу. Вы не расскажете, что здесь произошло?   – Что-то убило беднягу Ральфа МакКейга, – Бекетт кивнул на тело. – Пожалуй, прямо сейчас и сказать-то нечего. Наверное, какой-то зверь, но это все только догадки. Волк или медведь или…проклятье, понятия не имею! Бигфут? – он снова поймал взгляд Дина и предупредил: – Если прочту об этом в журнале, достану вас из-под земли.   – Нет проблем! – открестился Дин.   – И никаких фото, – теперь шериф повернулся к Сэму. – Нечего снимать этот бардак.   – Да я смотреть на него не могу, не то что фотографировать! – заверил Сэм.   – Ну и ладненько. Мои парни сами сфотографируют тело и место преступления, если, конечно, это преступление. Но я все-таки думаю, это зверь напал. Несчастный случай.   – Не выглядит случайностью, – усомнился Сэм.   – Со стороны зверя, конечно, нет, а вот со стороны Ральфа… Это случайность, и мне не хочется винить Ральфи.   – Значит, несчастный случай, – покивал Дин.   – Он самый.   – А на днях других…случайностей не происходило?   Шериф постучал пальцем по губам:   – Нет, вроде… В смысле, ничего похожего. Никаких смертей. Разве что рабочий пару дней назад упал с лестницы в новом торговом центре… Он сломал запястье, но ничего серьезного.   – А что за торговый центр? – поинтересовался Дин.   – Вы еще о нем не слышали? Он в пределах города, но немножко особняком… Вы, должно быть, ехали от парка, иначе бы его заметили.   – Как раз оттуда мы и ехали, – подтвердил Сэм.   – Если проедете еще минут пять-семь от мотеля, окажетесь прямо там. Открывается в субботу. Два универмага, три ресторана плюс фаст-фуд, кинотеатры, магазины. Даже чертова фирма детской одежды. Прямо городской центр какой-то. В смысле, не Сидар-Уэллс, но вы понимаете, о чем я.   – Точно.   – Население прибывает, – пояснил Бекетт. – Аризона – один из самых быстро растущих штатов в стране. Не всем же жить в Финиксе [7]. У нас тут много маленьких городков, но и те постепенно разрастаются. За торговым центром есть пару новостроек и, возможно, сюда будут даже приезжать из Невады и южной части Юты.   – Это… замечательно, – похвалил Дин. – Не будем вам мешать, но хотелось бы еще поговорить позже.   – Меня несложно найти.   Дин и Сэм вернулись к машине. Перед глазами Дина все еще стояло мертвое тело, вскрытое, как сверток с рождественским подарком.   – Торговый центр, – пробормотал Сэм. – Это плохо.   – А что? Надо же людям где-то всякую всячину покупать.   – Плохо, потому что чем больше людей, тем больше потенциальных жертв, и нам за всеми не уследить, – пояснил Сэм. – Сорок лет назад здесь было совсем мало народу, и что? Десять процентов населения как корова языком. Если соотношение останется тем же, погибнут сотни.   Дин открыл дверь и поверх крыши Импалы посмотрел на брата:   – Что ж, тогда нам лучше выяснить, что здесь творится. И поскорее.

ГЛАВА 5

Джульетт Монро мыла посуду и наблюдала в окно за Стью Хэнсеном. Он выглядел…трудно сказать, как именно. Грустный? Взволнованный? В любом случае, Стью был самым спокойным парнем из тех, что она знала, и видеть его в таком состоянии было в новинку. Стью числился на их с Россом маленьком ранчо единственным постоянным работником. Он служил здесь еще при предыдущих хозяевах. Джульетт помнила, как он, в надвигающуюся бурю, с полмили тянул на плечах теленка, как латал проволочные ограды в жуткую жару, как часами чинил грузовик, как возил сено и выгребал стойла. И никогда не жаловался, даже наоборот – широко улыбался и насвистывал под нос. Фермерство было у Стью в крови, и он искренне наслаждался своей работой.   Стью приблизился к дому, и стало видно, что его плечи поникли, а обветренное загорелое лицо осунулось, даже большие руки безвольно болтались и выглядели непривычно без животного или инструмента.   Джульетт кинулась к холодильнику, налила в высокий стакан лимонаду и бросила туда пару кубиков льда. Стью обожал лимонад абсолютно в любую погоду. К тому моменту, как его ботинки простучали у двери, женщина уже сидела у стола и ждала его.   Стью вошел и сразу будто бы внес за собой шлейф беспокойства, совсем как облачко пыли, которое постоянно преследовало Пигпена [8] в детском комиксе. Его взгляд остановился на стакане, потом переместился на Джульетт.   – Это тебе, Стью, – поспешила объяснить она.   – Спасибо, мэм, пока неохота, – он всегда называл Джульетт так, несмотря на ее усилия приучить его обращаться просто по имени.   – Что-то случилось, Стью?   – Странное дело, – пробормотал он. – Я только с пастбища. И там…   Обычно Стью носил соломенную шляпу, джинсовую рубашку, грязные джинсы и потертые ботинки. Он вытянул из-под стола стул, ногой развернул его и сел верхом.   – Что там?   – Скотина, мэм. Голов шесть, если не вру.   Джульетт не могла взять в толк, к чему он ведет. И почему было трудно сосчитать наверняка?   – Они…как бы зарезаны. Прямо там. Я подумал на волков, но что-то не похоже.   – Кто-то убил коров? – она все еще недоумевала.   Стью избегал ее взгляда, рассматривая то пол, то холодильник, то еще что-нибудь. Дому было шестьдесят лет, и Росс в свое время потратил немало сил и денег, чтобы привести его в надлежащий вид, оснастив стилизованными под сельский Запад мебелью и безделушками.   – Да, мэм. Притом кто-то достаточно сильный и злобный, чтобы растаскать их на клочки. Там… – он запнулся и прочистил горло. – Простите, мэм. Там такой кошмар… Там кровь везде и ошметки. Канюков и ворон налетело – страх.   – Но…кто мог это сделать?   Стью печально покачал головой:   – Кабы я знал. Никогда не видал, чтобы волки такое творили. Но это кто-то по меньшей мере на столько же большой и сильный. Я никого похожего не встречал и, скажу вам честно, встретить не хочу.   Джульетт никогда не давала имена своим коровам, хотя Росс и Стью наверняка сделали для парочки исключение. Она просто не хотела придавать хоть какую-то индивидуальность животным, которые все равно пойдут на убой. А тут еще хуже: убитые коровы уже не принесут пользы людям, они бесполезны и годны только на корм стервятникам. Эта бесполезностьшокировала Джульетт, и чем больше она об этом думала, тем больше ей становилось не по себе. Колени внезапно ослабели, и ей пришлось опереться на край стола:   – Боже, Стью… Я…я даже не знаю, что сказать.   – А тут и говорить нечего. Я просто подумал, что вы должны знать: деньги-то ваши. Я приберу, что смогу, но некоторые куски слишком маленькие.   – А может, просто пока отгоним коров с пастбища? – предложила Джульетт. – А падальщики сами обо всем позаботятся.   – Можно и так, – согласился Стью. – Там все равно останутся кости, но я их потом уберу.   – Думаю, это лучшее, что мы можем сделать.   – Так и сделаю.   Когда Стью решал, как лучше поступить, он всегда сообщал о своем решении Джульетт, причем не напрямую, потому что не хотел, чтобы это выглядело, как будто он давит на нее. И потому Джульетт сделала вывод, что именно так и собирался поступить он сам. Стью поднялся, и она увидела его карие глаза, затененные широкими полями шляпы, но только на момент, потом он перевернул стул и молча вышел. Нетронутый лимонад остался на столе. Джульетт решила выпить его сама и прикинула, чего бы туда намешать спиртного, чтобы вышло не очень мерзко. Она никогда не считала себя алкоголичкой, но, кажется, самое время пересмотреть ситуацию. Джульетт тяжело осела на освободившийся стул. Со дня смерти Росса ее не раз одолевали мысли продать ранчо или сбежать отсюда, а лучше всего, если бы она вообще никогда его не покупала. Однако просто сбежать духу не хватало, а для продажи требовался покупатель. Она оставляла объявления в журналах, в сети, в местных газетах – где только можно. Желающих откликнулось мало, хотя она предлагала цену ниже рыночной. Жаль, что те парни, Дин и Сэм, на ранчо тоже не позарились. А Джульетт так удивилась тогда встрече, что забыла спросить, зачем им вообще понадобилось завернуть в такой затрапезный городишко, как Сидар-Уэллс. Джульетт хотела встать, но тут в голову пришла такая дикая мысль, что похолодело в животе: а вдруг с убитым скотом как-то связаны Дин и Сэм..? Они ведь чужаки в городе, а она так с ними разоткровенничалась, назвала свое имя и призналась, что живет без мужа… Глупо, да? Хотя Стью сказал, что виноваты звери, а он в этом лучше разбирается. Джульетт решила посоветоваться с ним, не стоит ли известить шерифа, и, если Стью посчитает нужным, рассказать шерифу про приезжих. А пока не грех немного поберечься. Джульетт обошла дом, запирая двери. Из окна спальни она увидела, как Стью едет на фырчащем квадроцикле перегонять стадо. В глубине души Джульетт радовалась, что Росс не дожил до этого дня: зрелища безжалостно растерзанных коров он бы не перенес. Теперь есть еще одна причина убираться отсюда поскорее.

ГЛАВА 7

- Он что, в маскарадном костюме? – удивилась Карла.   Но прежде, чем кто-либо успел ответить (ответ наверняка бы оказался положительным), изображение мигнуло, и человек исчез. “То есть, – мысленно исправился Сэм, – не изображение мигнуло, а тот парень на экране”. Монитор показывал все как раньше – кусок стены и стоянку, но человека уже не было. Правда, через секунду он снова появился, на этот раз дальше, почти на краю экрана, и снова исчез. Охранник застучал по клавишам, выводя изображение с соседних камер, но парень в униформе словно сквозь землю провалился.   – Какого черта..?   – Если что-то с камерами, надо немедленно разобраться, – заявила Карла. – И починить.   – Не думаю, – возразила женщина-охранник. – Камеры работают как часы. И потом, разве так бывает, чтобы терялась деталь, а остальная картинка оставалась?   – Линетт, ты же сама сказала, что может случиться все, что угодно.   – Разумеется. Но только не то, что невозможно физически, – Линетт вернулась к столу и схватила микрофон. – Есть кто-нибудь в северо-западном секторе парковки или с его обзором?   – Буду через минуту, – донесся приглушенный помехами, но отчетливый голос.   – Отлично. Ищи парня в военной форме. Похож на солдата времен Гражданской войны или типа того.   “Скорее уже Индейских войн” [11], – подумал Сэм, но свое мнение оставил при себе.   – Уже иду, – доложил голос.   – Что, парни, – усмехнулась Карла, – не ожидали на такое нарваться?   – Никогда не знаешь наперед, – отозвался Дин. – Странные вещи тут творятся.   Динамики снова ожили:   – Я на месте. Никого не вижу.   Охранник за пультом вывел на экран новую картинку, и в шагающем через парковку человеке Винчестеры узнали парня, который не хотел пускать их в торговый центр. Он направлялся к деревьям, и экран показывал его силуэт на фоне черного, исчерченного белыми линиями асфальта. Но тут изображение опять мигнуло: позади охранника появился солдат. И он как раз вытаскивал саблю из ножен.   – Джонни! – закричала Линетт в микрофон. – Джонни, он прямо за тобой! Видишь его?!   Охранник, с прежним каменным лицом, принялся разворачиваться. Одновременно он опустил голову (очевидно, микрофон крепился к воротнику):   – Повторяю. Ничего не… А?   – Джонни, берегись! – взвизгнула Линетт.   Охранник еще что-то сказал, но его не было слышно, только губы двигались. В темной, пропахшей горелым кофе комнате, повисло молчание. Солдат все еще мельтешил, будто не мог полностью проявиться. Его сабля даже на вид казалась длинной и смертельно опасной.   – О господи, – слабо выдохнула Карла. – Быть этого не может…   “Ты бы удивилась, если б знала, чтобывает”, – мысленно возразил Сэм и хлопнул брата по спине:   – Погнали туда.   – Только после вас, – откликнулся Дин.   – Всем срочно в северо-западный сектор! – Линетт снова начала кричать в микрофон. – Предупреждаю, нарушитель вооружен и опасен!   Сэм и Дин рванули наружу, но тут же сообразили, что плохо знают здание и сами кратчайший путь к нужному месту не найдут. Пришлось притормозить и посмотреть, куда бегут охранники. Едва заметив нужную дверь, Винчестеры обогнали охрану: им хотелось попасть на место происшествия первыми.   Хотя Джонни было уже не спасти: перед тем, как выбежать из офиса, Сэм увидел на экране, как старый солдат вонзил саблю Джонни в живот, и парень – все еще с расширенными от ужаса глазами – мешком свалился к его ногам.   Шериф Джим Бекетт был одет так же, как в ночь смерти МакКейга, да и парамедики прибыли на том же самом фургоне (его огни казались особенно яркими на фоне тяжелых темных облаков); единственной новой деталью оказался Дональд Мильнер, мэр Сидар-Уэллса. Мэр носил черное пальто по колено, пиджак в черно-красно-белую клетку – как будто и правда ограбил агента по недвижимости – сильно помятые хаки и туфли с кисточками. Все они стояли около лужи крови – тело охранника уже убрали парамедики. К тому времени, как подоспели Винчестеры, солдат, естественно, уже ушел. Или снова стал невидимым. В любом случае, исчез из виду.   – Парни, вы же не напишете об этом прямо перед открытием? – волновался мэр. – Вы же не имеете отношения к местной прессе, так?   – Статья выйдет не скоро, так что не беспокойтесь, – заверил его Дин.   – Джим, тут журналистов больше нет?   Шериф огляделся:   – Похоже, нет.   – На вашем месте я бы потянул с открытием, – посоветовал Сэм.   Карла Круг побелела, а мэр Мильнер насупился и так сжал кулаки, будто приготовился надавать кое-кому пинков.   – Чертово открытие состоится вовремя! – заявил он. – Торговый центр откроется завтра, даже если камни с неба полетят! Слишком много затрат, не говоря уж о рекламе!   – Но сегодняшнее убийство плюс вчерашнее, – осторожно возразил Сэм. – Если это сорокалетний цикл, то…   – Какой к черту цикл! – зло оборвал мэр. – Это просто городская легенда! Приманка для туристов!   Сэм бросил взгляд на одинокое здание, окруженное густым лесом. Что ж, для “городская” сильно сказано. Дин повернулся к нему и пробормотал:   – Очешуеть. Вместо “Рассвета мертвецов” нас занесло в “Челюсти” [12].   – Причем тут акула? – рассеянно отозвался Сэм. – Я акул не вижу.   – В Сидар-Уэллсе уровень преступности нулевой, – продолжал Мильнер. – Правда, Джим? Вы же присмотрите за этим маньяком?   Бекетт поскреб свой выдающийся нос:   – Мои люди прочесывают лес и за дорогами приглядывают. Если кто-то в военной форме объявится, мы его живо скрутим, не сомневайся.   Сэма больше волновало, что место преступления пару раз сфотографировали, но тщательно не обыскивали. А здесь, между тем, могли оказаться улики.   – А если он переоденется? – полюбопытствовал Дин.   – Мы его найдем, сынок, – пообещал Бекетт. – Если где-то шатается псих с окровавленной саблей, его будет трудно не заметить. Вам, парни, повезло заиметь первоклассное алиби, а то ведь как вы приехали, уже двое погибли. Вы б могли оказаться подозреваемыми номер один. В смысле, номер один и номер два.   – То есть, вы не допускаете мысли, что убийца местный?   – Линетт тут всех наперечет знает, она бы распознала.   – Это точно, – подтвердила Линетт.   – То есть, у нас есть некто, предположительно на машине, рассекающий в древней униформе и с кавалерийской шашкой, – бесстрастно подытожил Сэм. – Мотели проверяли?   – А давайте вы не будете учить нас, как правильно делать нашу работу, – отчеканил шериф. – Может, вам мы и кажемся невеждами, но мы вообще-то профессионалы.   – Я и не сомневался, – торопливо проговорил Сэм.   – Сэмми у нас обожает копов, – выдал Дин. – Не было бы у него талантов, стал бы полицейским.   Бекетт покосился на Сэма с нечитаемым лицом, будто бы задумавшись, как отреагировать на подобное заявление. Сэм был в курсе, что брат частенько не ладит с законом, хоть и не всегда по своей вине. Но шериф все-таки решил пропустить замечание мимо ушей.   – В любом случае, мы начеку.   – Хорошо, – одобрил Мильнер и безапелляционным тоном добавил: – Торговый центр откроется по расписанию, возражения не принимаются.   Возможно, он был прав, но если все шло своим чередом, то это было только начало…

ГЛАВА 9

Миссис Франкел, седовласая библиотекарша, так благоухала парфюмом, что Дин немедленно решил, что она явно гуляет с кем-то на стороне. Братья вернулись в библиотеку уже с другой целью: в прошлый раз они искали информацию о необъяснимых убийствах в 1916 и 1966, а теперь решили проверить, не мог ли какой-нибудь солдат затаить злобу на местных жителей. Они прекрасно понимали: тот факт, что оба не настолько разбираются в военной униформе, чтобы сказать, откуда солдат, сильно затруднит расследование.   – Не ожидала, что ваши читатели так интересуются подробностями, – изумилась библиотекарша, услышав вопрос Дина.   – Наша аудитория жутко любопытна, – объяснил Сэм. – Чем больше интересных фактов мы впихнем в статью, чем больше она им понравится.   – Ну, у нас в Сидар-Уэллсе и округе Коконино своя порция “интересных фактов” имеется, – сказала миссис Франкел. – Тут оседало много психов и много мимо проезжало, но я навскидку не припомню ни одного, кто мог, как вы сказали, затаить обиду.   – Возможно, это никак не проявилось, – подсказал Дин. – Может, просто кто-то решил, что с ним несправедливо обошлись.   – Такие вещи постоянно случаются, – миссис Франкел медленно накручивала на указательный палец золотую цепочку.   На безымянном, кстати, не было кольца, хотя библиотекарша явственно представилась как “миссис”.   – Люди частенько думают, что местное правительство их игнорирует и не интересуется конкретно их бедами или нуждами. Некоторые жалобы, к слову, вполне обоснованы. Я могу назвать полдюжины таких, но это за последние годы. А тогда… Думаю, об этом должны были написать в газетах.   – Насколько старых? – уточнил Сэм. – Тот солдат выглядел на конец девятнадцатого века.   Миссис Франкел распутала цепочку и потерла подбородок:   – Не думаю, что тогда что-то издавалось. “Каньон Каунти Гэзет” открыли в двадцатых годах уже после основания национального парка. До этого здесь просто жило слишком мало народу, чтобы был смысл издавать газету.   – А можно где-нибудь узнать информацию о людях, которые здесь тогда жили? – полюбопытствовал Дин.   Библиотекарша просмотрела каталог:   – Есть несколько записей из лагеря “Валапай”. Это был местный военный пост в конце семидесятых – начале восьмидесятых позапрошлого века. Долго он не просуществовал, но кое-что от него осталось.   Дин и Сэм переглянулись. Похоже, что впереди большая куча долгой нудной работы. То есть, не так тяжело мучиться, когда наверняка знаешь, что что-нибудь да найдешь, а тут в самом деле предстояло искать иголку в стогу сена, причем, на участке какого фермера этот стог приткнулся, они тоже не знали. Сэм дернул плечами.   – Мы зайдем попозже, – немедленно сообщил Дин. – Но будем иметь в виду!   Не успели Винчестеры дойти до машины, как Сэм сгреб Дина за локоть:   – Понимаю, что тебе неохота всякое старье ворошить, но у тебя имеется идея получше? У нас время поджимает.   – Спрашиваешь! – возмутился брат.   Сэм отпустил его и принялся ждать динова откровения. Снег, слабый до этого, усилился, будто сами тучи рассыпались в конфетти. Так как на самом деле у Дина никакой идеи не было, он уставился в небо, будто ожидая, что умная мысля прилетит вместе со снегом.   – Ну, эта идея еще не совсем оформилась…   – Я так и думал, – безжалостно заявил Сэм. – К счастью, она оформилась у меня.   – Так бы сразу и сказал. Ну? Порази меня.   – Мы же ищем солдата, так? Причем он умер где-то здесь, и поэтому его дух бродит по окрестностям. Тогда нужно просто проверить местные кладбища. Обойдем их с ЭМП. Кроме того, могилы военных обычно как-то отмечают и, если мы поймем, что с какой-то из них не все в порядке, убьем двух зайцев – прямо там и раскопаем.   Дин улыбнулся. “Братишка снова жжет и палит”.   – Отличная идея, Сэмми, отличная. Здесь же не может быть много кладбищ, правильно?   Кладбищ оказалось всего три. На первом вообще не нашлось захоронений раньше 1954 года, что выяснилось после двадцати минут блуждания, наклонов и отскребания налипшего на плиты снега. Второе располагалось за католической церковью. Оттуда за братьями пристально наблюдал священник, и под его взглядом Дин и Сэм изо всех сил старались изобразить мировую скорбь. Было холодно, Сэму пришлось выправить из-под куртки капюшон толстовки, а Дин разыскал в карманах перчатки. Некоторые могилы датировались концом девятнадцатого века, но ни одна не выглядела последним пристанищем военного, не нашлось ничего подозрительного на вид, а ЭМП молчал.   – Последнее осталось, – вздохнул Сэм.   – Идея аховая, – пожаловался Дин. – Мы тут задницы поотмораживаем. И кстати, я вижу ууууумерших! [16]   – Чувак, мы как раз мертвеца и ищем.   – Сам знаю. Я просто… Мне снег не нравится, понял? В смысле, снег – это круто и все такое, но я его люблю издалека, когда сижу в теплом домике с горячим тодди [17] и огнем в камине.   – По-моему, я никогда не пробовал горячий тодди, – съехидничал Сэм. – По-моему, я даже не в курсе, из чего его делают.   – Я тоже, – отозвался Дин. – Но сама идея мне нравится гораздо больше, чем оставить в снегу пару пальцев.   – Дин, нас никто не заставляет терять пальцы.   Дорога на третье кладбище вела по городу, через кварталы, отдаленные от главной улицы. Домики тут были старые, в основном деревянные и кирпичные. Снег оседал на покосившихся крышах и забориках. В воздухе пахло дымом, серые клубы поднимались к небу. Снег лежал и на дороге, оставив чистые участки только там, где проезжали машины – получившиеся следы сами напоминали миниатюрные шоссе. Дину пришлось ехать медленнее, чем обычно: уж очень пыталась Импала поближе познакомиться с припаркованным грузовиком.   – Нужно быть придурком, чтобы надеяться, что у них тут есть снегоуборочные машины.   – Одна, может, и есть, – возразил Сэм. – Надо же как-то расчищать главную улицу и Гранд Авеню.   – Точняк. Все три квартала.   – Эй, не забывай, это маленький городок!   – Который станет еще меньше, если мы не найдем нашего призрака.   От такой возможности у Дина кулаки сжимались. Гнев уже бурлил на поверхности, но срываться на брате не хотелось. С другой стороны, зачем еще на свете существуют младшие братья, если нельзя им наподдать разок?   – Дин! – Сэм схватил его за рукав.   На мокром скользком тротуаре Импалу немедленно занесло вправо, и Дину пришлось изо всех сил вывернуть руль в другую сторону. Машина дернулась, но вернулась на прежний курс.   – Черт, Сэм, ты что творишь?!   – Дин, смотри!   Сэм показывал на дом с крытым крыльцом. На крыльце виднелось что-то большое и темное, слишком странной формы, чтобы быть человеком.   – Какого..?   Дин остановил Импалу посреди переулка и присмотрелся. За стеклянной дверью нюхал воздух черный медведь. Видимо, удовольствовавшись результатами обнюхивания, он толкнул дверь и, опустившись на четыре лапы, спустился по ступеням. Дверь была на пружинах и закрылась за ним сама. Подергивая хвостом, медведь пересек заснеженный двор и исчез за домом.   – Так. Из этого дома только что вышел медведь, – констатировал Дин.   – Ну, может, он здесь живет?   – Это как? Цирковой, что ли?   – Да шучу я. Пошли лучше осмотрим дом.   – Черт, ты же не думаешь..? – Дин быстро приткнул машину к обочине и поспешил на улицу.   Сэм вообще выскочил еще до того, как машина полностью остановилась; и брат нагнал его только у крыльца. Здесь пахло медведем…то есть, зверем. Потому что по-любому Дин не знал, как должен пахнуть медведь. Короче, пахло здесь посильнее, чем от миссис Франкел, но не так душно, как в зоопарке. Парадная дверь оказалась открыта, и они вошли.   – Хоть бы двери за собой закрывал, невежа, – посетовал Дин.   Сэм шутку не поддержал, но брат его за это ничуть не винил. Сэм подождал секунду и, задержавшись в дверном проеме, заглянул в комнату.   – Эй! Есть здесь кто?   Молчание. Тогда Сэм вошел в комнату, Дин держался рядом. Было видно, что медведь не церемонился: диван лежал перевернутый, по ковру рассыпались подушки, маленький столик не досчитывал трех ножек, а всю комнату украшали комья грязи и следы когтей.   – И почему я чувствую себя Златовлаской? [18] – спросил в пространство Сэм.   Теперь пришел черед Дина игнорировать шутки.   Они прошли через весь дом, смутно ощущая, что здесь должен кто-то находиться. В пустых домах есть какая-то своя особая тишина, но все же казалось, что в этом доме нет ни единой живой души.   Эта загадка разрешилась в кухне. Там лежала женщина лет пятидесяти, в зеленом махровом халате и пушистых розовых тапочках. Кажется, до встречи с медведем она принимала душ: светлые волосы выглядели влажными. Возможно, медведь только один раз ударил ее гигантской лапой, но удар пришелся на ключицу и почти оторвал голову – между шеей и туловищем осталось только несколько клочков кожи. Вокруг тела разлилась лужа крови – алое море с островками хряща и кости.   И дураку ясно, что ничего нового женщина уже не расскажет.   – Сэмми, – выговорил Дин внезапно севшим голосом. – Надо устроить приватную встречу с этим медведем.

ГЛАВА 11

Обойдя дом, медведь направился к лесу. Сэм и Дин быстро обследовали остальные комнаты, чтобы удостовериться в отсутствии других жертв, и вышли во двор. Следы зверя отчетливо виднелись на снегу. За домом возвышались деревья – много деревьев, и где-то среди них бродил медведь-людоед. Сэм протянул руку, не позволяя Дину рвануть в лес.   – Чего тебе?   – Там шатается здоровенная зверюга, – напомнил брат. – Нам бы вооружиться.   – А ну да.   И они вернулись к Импале, которую младший Винчестер иногда про себя величал передвижным оружейным складом. Если честно, Сэм бы сейчас не отказался от базуки, но пришлось удовольствоваться обрезом двустволки двенадцатого калибра. Сэм загнал в патронники два картечных патрона и взял про запас еще дюжину. Дин выбрал автоматический пистолет “Смит-и-Вессон”, очень похожий, а может, судя по истертой рукоятке, тот самый, с которым они тренировались в детстве. Несколько запасных магазинов Дин рассовал по карманам и отрапортовал:   – К охоте на медведя готов!   Лес встретил их невероятной, почти зловещей тишиной, снег нещадно глушил шаги. Сэм всегда считал, что то, что сыплется сверху, должно производить какие-то звуки, как дождь там или листья – хоть шелест какой, но нет, совершенно тихо. Если где-то и были птицы, то они затаились, опасаясь непогоды. К счастью, снег шел не так сильно, чтобы запорошить медвежьи следы – глубокие, отчетливо видны пять пальцев; отпечатки задних лап четче, чем передних. Странно, что не было слышно треска, с которым зверь по идее должен ломиться через кусты. Должно быть, медведь ориентировался в лесу куда лучше людей.   – И долго мы будем за ним гнаться? – не выдержал Сэм минут через двадцать.   – Пока не догоним. Если надоело – ты знаешь, где машина.   – Дин, я не говорил, что мне надоело, но мы не готовились к долгой охоте. Если наш медведь такой шустрый, мы за ним будем всю ночь бегать, а у нас для ночевки в зимнем лесу экипировка не та. Много мы наохотимся, если замерзнем насмерть?   – Тогда придется поторопиться, – не повелся Дин, лавируя между низкими кустами.   Сэм понимал, что происходит с братом. Больше всего Дина злили неудачи. Отец учил с самого детства: ваш провал почти наверняка означает чью-то смерть. Дин пошел еще дальше, полагая, что к смерти может привести малейшее промедление. Отец делал из сыновей солдат, и по Дину было ясно видно, насколько Джон преуспел. Дин выглядел бойцом не только внешне – армейская стрижка, плотное телосложение, широкие плечи, отличное владение оружием и боевыми приемами – но не меньше он был солдатом и в душе: так, например, ощущение “чуда” у него отсутствовало начисто. Каждый день Винчестеры сталкивались с вещами, которые другим могли разве в кошмарах привидеться, и видели то, что можно было определить как “невероятное”. Для Дина чудес не существовало, зато были враги. Его миссия и его охота. Здесь, в Сидар-Уэллсе, эти его тараканы в голове вымахали до приличных размеров, поэтому Сэм не мог винить брата, что тот принимает происходящее так близко к сердцу. Сэм тоже так делал, но в отличие от старшего брата он пытался искать во всем золотую середину и осознавал, что, загнав себя до смерти, много пользы они не принесут. А вот Дин, кажется, был не прочь, как говорят, сгореть в сиянии славы. Но уже через момент Сэм себя одернул: нет, Дин за славой не гонится, он гонится за результатом.   Чтобы поспеть за Дином, Сэму пришлось поднажать.   – Ну а когда мы его догоним, – выговорил он, сражаясь с легкой одышкой, – что мы с ним делать будем? Попытаемся остановить?   – Мы его прикончим, Сэмми.   – Но…   – Что “но”? Пожмешь ему лапу? Это тебе не Бен из “Хозяина горы”[1]. И не…не Йоги[2].   – Я в курсе. Просто обстоятельства изменились.   – Как они изменились?   – Мы уже не дух старого солдата ищем. Не с этим медведем. Надо вернуться к самому началу.   Дин резко остановился и заглянул ему в глаза.   – Хорошо подмечено, – бросил он и пошел дальше.   – Дин! – позвал Сэм. – Я тебе о том толкую, что мы думали, будто во всем замешан один призрак. А теперь? Духи животных?   В спешке Сэм набрал только обычных патронов, а начиненных солью не прихватил. Если медведь окажется призраком, об этом еще придется пожалеть.   – Животные-привидения сообща с привидениями-людьми, – пробормотал Дин. – Чего на свете не бывает. Или это медведь-оборотень.   – Средь бела дня?   – И снова хорошо подмечено.   – Я вообще все хорошо подмечаю.   – Тебе лишь бы подмечать.   – Дин, я понимаю, мы должны прикончить столько сверхъестественной дряни, сколько сумеем. Но надо же решить, что для нас на первом месте: найти медведя или выяснить, что стоит за убийствами. Лично я за второе.   – А у меня всегда были проблемы с расстановкой приоритетов, – отозвался Дин. – Так что я за то, чтобы всех замочить.   И он резко остановился. По его неловкой позе стало ясно, что что-то не так. Дин со вскинутыми руками застыл на краю небольшой полянки, уставившись в землю. Сэм моментально заподозрил худшее.   – Что?   – Это ты мне скажи.   Стряхнув снег с нависшей сосновой ветки, Сэм заглянул через плечо брата. Следы медведя, ясно различимые на свежем снегу, вели в центр поляны. И там исчезали. Из той точки добраться до кромки леса можно было только поистине олимпийским прыжком, а со способными выдержать вес медведя деревьями на полянах, как известно, туго. Следы просто-напросто обрывались. Медведь исчез.   – И где..?   – Самому интересно.   Поблизости закаркал, будто рассмеялся, ворон.   – Туша в пятьсот фунтов не может вот так вот взять и испариться, – проговорил Сэм.   – Скажи это медведю, – парировал Дин.   Ворон снова закричал. Сэм мог бы поклясться, что птица смотрит прямо на них с насмешливым выражением …на клюве? Затем ворон расправил угольно-черные крылья и снялся с ветки. Крича, он пару раз облетел поляну. Дин сразу же вскинул пистолет, будто собираясь подстрелить птицу.   – Это пернатое меня раздражает, – пожаловался он.   – Меня тоже.   Ворон громко хлопнул крыльями и вскоре исчез из виду.   – Ты же не думаешь..? – начал Сэм.   – Что? Что медведь и ворон – одно и то же? Зверь-перевертыш?   – Была у меня такая мысль, – признался Сэм. – Медведь превратился в птицу, поэтому следы и обрываются.   Дин метнул на него раздраженный взгляд:   – А раньше не мог сказать? Я бы в него пальнул.   – Когда я подумал, было уже поздно.   – В следующий раз думай побыстрее.   – Я попытаюсь, Дин.   – Я за тебя рад.   – И еще, Дин…   – Да?   – Что за хрень здесь творится?   Дин задумался, но через секунду просиял:   – Ты это и выясни, умник. Как надумаешь, свистни.

ГЛАВА 13

Спокойствие главной улицы пронзила сирена.   – Снова здорово, – сказал Сэм. – Погнали.   Дин бросил на столик деньги. Когда он натягивал куртку, Эйлин поймала его взгляд:   – Спасибо, парни.   – Еда замечательная, – похвалил Сэм.   Дин отметил, что брат успел расправиться только с половиной порции. Сам он заглотал чуть больше, но ведь он ел во время рассказа, а Сэм слушал. Они выскочили на улицу и метнулись к машине. Дин рванул дверь, когда Сэм еще только оббегал Импалу, добираясь до пассажирского сиденья, и, едва младший уселся, взревел двигатель. Сэма, все еще сражающегося с ремнем безопасности, вжало в спинку кресла. Но по пути сирена стихла.   – Где-то недалеко, – заметил Дин.   – Совсем недалеко, – Сэм указал влево. – По-моему, звук шел оттуда, может даже с параллельной улицы.   Дин свернул на углу. На указателе значилось “Скул-стрит”, а следующий предупреждал об ограничении скорости до пятнадцати миль[5] в час во время учебного года. Меньше, чем в квартале оттуда виднелся полицейский внедорожник с включенными огнями на крыше. Дин припарковал Импалу напротив полицейской машины, и, едва братья вылезли, завыла еще одна сирена. Винчестеры остались наблюдать: подъехал еще один автомобиль, и оттуда выпрыгнул Джим Бекетт. Шериф был мрачен, а два молодых помощника, встретившие его, выглядели так, будто их укачало, или они мучились похмельем, или всё вместе.   – Присоединимся, – бросил Дин и зашагал через улицу.   Шериф с помощниками стояли на подъездной дороге к двухэтажному дому с просторным двором. Во всех окнах горел свет. Та же картина наблюдалась и в доме напротив, где на крыльце толпились жильцы и соседи. Когда Винчестеры приблизились, их остановил разматывающий ограждающую ленту полицейский:   – Это место преступления, сюда нельзя.   – Мы из прессы, – возразил Дин.   – Все равно нельзя.   – Можете позвать шерифа Бекетта, – не сдавался Сэм. – Он нас знает.   – Шериф всех знает, – парировал полицейский.   – Простите.   Дин углядел, что около соседнего дома зевак прибавилось. Сэм проследил его взгляд:   – Стоит попробовать.   Они подошли и поднялись по ступеням, чуть ли не наступая на пятки новой партии любопытных.   – Кто-нибудь в курсе, что здесь стряслось? – спросил Дин, ни к кому в отдельности не обращаясь и надеясь, что в полутьме крытого крыльца никто не сообразит, что разговаривает с незнакомцем.   – Я слышала немного, – отозвалась какая-то женщина. – Но и это звучит ужасно.   – Что именно?   – Полицейские упоминали скальпы. А один распрощался с обедом на заднем дворике, где Кэл.   – Так жертва – это Кэл? – с ужасом уточнил Сэм.   – Одна из жертв, – поправила женщина. – Похоже, Лью и Билли Ричардсоны в доме, а Кэл снаружи.   – И всех скальпировали? – уточнил Дин.   – Я слышала и выстрелы, но мы пока не знаем, застрелили кого-то или нет.   – А я слышала, как шериф Бекетт спрашивал про старика с ружьем, – добавила другая женщина. – Но не уверена, кого он имеет в виду.   “Снова старик…”   – Они точно умерли? – переспросил Сэм.   – Они скальпированы, – проговорил кто-то.   – Можно снять скальп и не убить. Все дело в аккуратности.   – Как я слышал, так аккуратностью там и не пахло, – возразил мужской голос.   Хотел бы Дин видеть, с кем они разговаривают, но из-за освещения получалось разглядеть только силуэты. Тем более, если он их увидит, то и они увидят его, и тогда получится неудобно.   “Семь жертв. И это только те, о которых мы знаем. То ли еще будет…”   Причем двое погибли дома, а значит, убийца, получается, может проходить сквозь двери. Надо разыскать старика – единственная ясная зацепка. Кто бы еще здесь не бродил – солдаты, медведи, снежные люди – а дедуля пока одна общая деталь в двух происшествиях. Или даже в трех, если он и есть солдат.   – Кто-нибудь видел, куда делся старик? – поинтересовался Дин.   – Когда я услышал выстрелы, то подошел к окну, – сказал мужчина. – Но было уже поздно. Я увидел на земле только беднягу Кэла, хотя тогда не знал, что это именно он. Вот. Сирены уже приближались, поэтому мы не выходили, пока не приехала полиция.   – Мудрое решение, – похвалил кто-то.   – Вот и мы так подумали.   Сэм легонько подтолкнула Дина в плечо:   – Врядли мы узнаем больше. Пошли отсюда.   Дин кивнул, и они вернулись в Импалу.   – Я бы не отказался побеседовать с шерифом, – вздохнул старший Винчестер. – Но мы, похоже, добрались до точки убывающего эффекта: мы знаем о происходящем больше всех…но мы не знаем Джека[6].   – Ловко сказано, – рассмеялся Сэм. – Хорошо, когда в деле профессионалы.   – Разница в том, что если мы доберемся до сути, то сможем что-нибудь сделать, – продолжал Дин. – А если до сути доберется шериф Бекетт, то решит, что свихнулся, и не обратит внимания на очевидное, даже если оно цапнет его за задницу.   – В любом случае, они больше не могут притворяться, что ничего не происходит.   – Вот не знаю. Здешний мэр, кажется, здорово оторвался от реальности. Хотя до горожан все дойдет быстро.   – Думаешь, убийств станет меньше, если все будут отсиживаться за запертыми дверями?   – А Ричардсоны двери запирали? – ответил Дин вопросом на вопрос. – Оно не помешает, но поможет ли?   – Давай покатаемся по округе, – предложил Сэм. – Вдруг старик все еще где-то здесь, и мы его заметим.   За неимением лучшей идеи Дин завел машину.     Джим Бекетт взглянул на кровавую сцену в гостиной Ричардсонов и почувствовал себя так, будто проглотил шар для боулинга. Он знал Лью и Билли полжизни, и вот они лежат с полуголыми черепами – скальпы убийца даже не забрал с собой, а отодрал и кинул, словно ненужные тряпки. И Кэл Поленс снаружи в том же состоянии, но его скальп не успели отделить полностью. Шериф был знаком с Кэлом класса с шестого. Все судмедэксперты работали на износ: для маленького отдела семь убийств меньше, чем за сутки – это уж слишком. Для самого шерифа это было слишком. Он воспринимал все смерти близко к сердцу, а их случилось многовато. Честно говоря, страшно было тоже. Если сорокалетний цикл убийств действительно существует, люди будут гибнуть дальше. Если он существует…что это? Кто может убивать на протяжении восьмидесяти лет? Если Бриттани Гарднер и Кэл сообщали о старике, в 1926 году он должен был быть хотя бы подростком, а значит, сейчас ему за девяносто. Но подобные жестокие убийства требуют значительной силы. А если учесть, что два убийства явно совершены животными, то дело принимает и вовсе странный оборот. У шерифа появилось плохое предчувствие, что сами они не справятся. Придется звать парней из Аризонского Отдела общественной безопасности, ФБР, а то и Национальную гвардию[7]. Шериф решил пока не поддаваться этому импульсу.   Майор Мильнер прав насчет торгового центра. Если попросить помощи извне, обо всем разнюхают журналисты – причем не те местные, которых можно проконтролировать. Поднятая ими заварушка может не только уничтожить Сидар-Уэллс в считанные дни, но и повлиять на поток туристов к Большому Каньону. И тогда экономике округа конец. Шериф Бекетт не хотел терять человеческие жизни, но терять регион он тоже не хотел.   “Между молотом и наковальней… Неудивительно, что так щемит в груди”.

ГЛАВА 15

Совсем как прошлой ночью (всего-то прошлой ночью, а как много всего случилось!) город рано отошел ко сну. Когда братья возвращались от дома Ричардсонов, даже неоновая вывеска салуна уже погасла, а в кафе было темно и пусто. Кажется, слухи все же разлетелись и заставили местных жителей отсиживаться по домам. Только Сэм всерьез опасался, что у себя дома люди были не в меньшей опасности, чем посреди улицы. Если это существо выбрало тебя, то уже не отвертишься, неважно будь оно стариком, призраком или перевертышем.   Импала колесила по пустым темным улицам. Снег больше не падал, лишь изредка порывы ветра поднимали в воздух серебристую пыль. Главную улицу расчистили, но только ее одну, и под колесами машины шуршало. В кассетнике Боб Сигер[10] распевал “Turn the Page” – о холодной и одинокой дороге, и Сэм вполне его понимал. Дин слегка постукивал пальцами по рулю в такт музыке.   – Пустая затея, – не выдержал он минут через двадцать. – Тут вообще никого нет, не говоря уж о дедуле с ружьем.   – Убийца может бродить неподалеку, – возразил Сэм. – Просто мы его не видим.   – Точняк. И не увидим, если это призрак. Единственный способ его пришить, это застукать на месте преступления.   – Как с медведем, да?   – Ага, только тогда мы решили, что это самый обычный медведь. Теперь будем умнее.   – Давай тогда вернемся в мотель, – предложил Сэм. – Можно настроиться на волну полиции или поискать в сети. А вдруг мы что-то пропустили.   – Да уж наверняка пропустили, – и Дин развернул машину, направляясь к “Трейлс Энд”.   К тому времени, как Сэм повзрослел, он перевидал столько мотелей, что не мог понять, как это жить на одном месте день за днем и получать почту не от портье. Только в Стэнфорде он почувствовал, каково это быть “оседлым”, а квартира, которую он делил с Джесс, стала единственным домом, куда всегда хотелось вернуться в конце дня. Сэм гадал, как это, когда есть книжные полки, семейные фото или картины собственного изготовления на стенах, холодильник, забитый любимой едой… Наверное, он никогда этого не узнает. Люди с такой профессией на пенсию не уходят.   С наступлением вечера транспорта на стоянке прибавилось. “Трейлс Энд” был типичным мотелем – дешевым и безликим. Комната была обставлена в преувеличенно ковбойском стиле: покрывала с соответствующим рисунком, изношенные ковбойские сапоги на ножках кроватей, ручки на комоде исполнены в форме бычьих рогов, а на единственной тумбочке между кроватями – в форме миниатюрных лассо. На полке лежала Библия, а в ящике комода обнаружилась “Книга Мормона”[11]. Из благ цивилизации – разбитый телевизор, телефон и часы-радио. На дверце шкафа висело зеркало, а шесть вешалок крепились так, чтобы не утащили. На обоях тоже красовались сапоги, веревки и крупный рогатый скот. К счастью, в ванную ковбойские мотивы не проникли: на стойке помещались коробка с салфетками и штуковина вроде пепельницы, в которой лежали маленькие упаковки шампуня и ополаскивателя и кусочек мыла. Рядом стоял кофейник, а за ним в ведерке нашлись сахар, заменитель сливок и пластиковые палочки. Ну и естественно, в наличии имелись стандартный унитаз и ванна с белой занавеской.   В общем, прямо дом – милый дом, если за таковой считать “Супер-восемь” или “Мотель-шесть”[12]. И ведь приходилось же считать. Сэму казалось, что мотели завоевали сердца американцев именно благодаря низким ценам и некой “одинаковости”, то есть, приехал ты к Ниагарскому водопаду или на Скалистые горы или в Грейслэнд[13], обстановка будет точно такая же, если не считать стилизации под регион.   Когда братья селились в очередном мотеле, они всегда вывешивали бирку “Не беспокоить”, и стены номера быстро обрастали газетными вырезками и распечатками из Интернета с неудобоваримыми изображениями, которые бы наверняка довели до обморока любую горничную. Винчестеры возили с собой радио для прослушивания полицейских сообщений, пушки, ножи и еще кучу всякого оружия, детекторы электромагнитных частот, инфракрасные сканеры, лэптоп и принтер и еще тьму той всячины, которая позволила бы неопытному глазу заподозрить их в терроризме или черт знает какой фигне. Номер мотеля превращался в оперативный центр охотников за привидениями, и, когда свободные поверхности кончались, часть оборудования перемещалась на пол.   Эту комнату они еще как следует оприходовать не успели, поэтому, когда Сэм вошел и щелкнул выключателем, стены и мебель открылись перед ним в первозданном виде. Вещи, которые надо будет потом распределить по номеру, кучей валялись на полу. Сэм подсоединил к лэптопу принтер, а Дин настроил радио на волну местного полицейского участка. Под гудение, треск и скороговорку копов старший Винчестер занялся оружием: кое-что не мешало почистить и перезарядить. Сэм залез в базу данных Лексис-Нексис, где собирались новости из газет, радио, телевидения и всемирной паутины, и ввел запрос по Сидар-Уэллсу. Большинство новостей касались непосредственно Большого Каньона, хотя нашлось несколько статей о лесозаготовке и местном заводе, который выкупили и закрыли. Обнаружилась также горсточка заметок об убийствах – совершенно невероятные россказни. Если бы они с братом прочитали что-то подобное перед тем, как сюда ехать, то решили бы поискать что-нибудь более правдоподобное. Тем не менее, просмотрев несколько публикаций, Сэм обратил внимание на некоего Питера Панолли, который якобы выступил свидетелем одного из убийств в 1966 году. Статья была подписана 2002 годом.   – Дин, глянь телефонную книгу.   – Как скажешь, босс, – неохотно откликнулся Дин. – Что ищем?   – П-А-Н-О-Л-Л-И, – продиктовал Сэм. – Питер. Проверь, он все еще здесь живет?   Брат зашелестел страницами, а Сэм начал читать другие, большей частью абсолютно бесполезные статьи.   – Нашел, – встрял Дин. – Питер Панолли, д.м.н.[14]   – Он доктор?   – Здесь написано, что да.   Сэм взглянул на пресловутые часы-радио: половина десятого. В такое время звонить уже не вежливо, но случай особый. И потом, разве врачи не привычны к звонкам в любое время суток? Сэм развернулся к телефону, и Дин назвал номер.   – Алло?   Голос в трубке явно не принадлежал доктору – слишком юный для шестьдесят шестого года и слишком женский для человека с именем “Питер”.   – Добрый вечер, – поздоровался Сэм. – Извините за поздний звонок. Мне нужно поговорить с доктором Панолли.   – Секундочку.   Сэм услышал шум шагов и приглушенный крик: “Па-а-п!” Потом снова шум шагов, и глуховатый мужской голос сказал:   – Доктор Панолли у телефона.   – Питер Панолли?   – Да, это я.   – Звучит странно, доктор, но я только что прочел, что вы были свидетелем одного из местных убийств прошлой сорокалетки. Это правда?   В трубке повисла долгая пауза.   – Почему это вас интересует?   Сэм предвидел этот вопрос, но ответить все равно оказалось нелегко:   – Может, вы не слышали, но начался новый цикл. Прямо по расписанию, – честность в данном случае показалась лучшей политикой, так что Сэм глотнул воздуха и продолжил: – Мы с братом пытаемся остановить все это, не временно, а навсегда, но нам нужно понять, с чем мы столкнулись. Вы бы не могли уделить нам пару минут и рассказать о вашем опыте?   – Прямо сегодня?   – Доктор Панолли, люди гибнут.   Эта пауза была немного короче предыдущей.   – Ладно. Прямо сейчас можете?   – Уже выезжаем, – обрадовался младший Винчестер. – Спасибо.     Семья Панолли жила в большом белом доме на окраине. Участок окружала кованая ограда, но ворота оказались открытыми. Фонари освещали подъездную дорогу к тяжелой резной двери. Под огромным венком из сосновых лапок виднелось латунное кольцо, но не успели братья постучать им, как дверь распахнулась настежь. Наверное, девушка, открывшая дверь, и подняла трубку. Ей было лет девятнадцать-двадцать, одета в красный трикотажный свитер с северным оленем, застиранные джинсы и толстые фиолетовые носки. Девушка лучезарно улыбнулась:   – Привет. Я – Хизер.   – Меня зовут Сэм, а это Дин.   – Папа дома? – спросил Дин.   – Я его приведу.   Ее светлые волосы были подстрижены по плечи и распущены, так что, когда девушка резко развернулась, они взлетели вокруг ее головы, как юбка у танцовщицы кадрили.   – Милая, – пробормотал Сэм, когда Хизер уже не могла его услышать.   – Да. Для ребенка, – парировал брат.   Не успел младший Винчестер подыскать подходящий ответ, как из глубины большого дома послышались шаги, одни – тихая поступь Хизер, и еще другие, тяжелее, сопровождаемые странным постукиванием. Природа этого звука раскрылась, когда братья увидели доктора Панолли, высокого полного мужчину с внушительным брюшком, которое будто плыло перед ним, и деревянной тростью, конец которой и стучал о пол.   – Вы Дин? – он приблизился к Сэму и протянул ладонь.   – Нет, я Сэм. А он – Дин, – младший Винчестер быстро пожал предложенную руку.   Потом доктор поздоровался с Дином и предложил:   – Заходите. Очень рад вас видеть. Для кофе поздновато, но позвольте предложить по чашечке травяного чая. Или лучше горячий шоколад?   – Нет, спасибо, – отказался Дин. – Не хочется занимать ваше время.   – Тогда давайте хотя бы устроимся поудобнее, – не смутился доктор и указал на раздвижную дверь. – Вы не против?   Дин пошел первым, за ним Сэм, доктор Панолли и Хизер. Они оказались в гостиной, похожей на магазин из-за обилия антикварной мебели. Старший Винчестер прошествовал мимо столов, мимо ламп, мимо столов со встроенными лампами, протиснулся между матросским сундучком и огромной медной урной, обошел вычурный стульчик, который, казалось, мог сломаться от малейшего дуновения ветерка, не то что под весом доктора, и нашел вполне крепкий диванчик. Сэм примостился рядом. Доктор Панолли облюбовал большой стул по другую сторону кофейного столика со стеклянной столешницей, а Хизер устроилась на другом стуле, куда более непрочном на вид.   – Надеюсь, вы не зря сюда ехали, – начал Панолли.   У него были тяжелые веки, а еще брыли, как у бульдога, и толстые влажные губы. Обеими руками доктор то и дело проводил по вискам, будто пытаясь призвать к порядку гриву седеющих волос.   – Боюсь, я смогу мало рассказать, кроме того, что уже все знают и о чем писали в газетах. Мне тогда было примерно столько, сколько сейчас Хизер, или немного меньше. Шестьдесят шестой год, верно? Сейчас при взгляде на город и на меня не подумаешь, но тогда в Сидар-Уэллсе жили хиппи, и я был одним из них. Не уверен, что мы называли себя именно хиппи – это название пришло после Лета Любви[15] – но я тогда отрастил волосы длиннее, чем у Хизер сейчас, протестовал против войны во Вьетнаме и слушал рок-н-ролл и фолк. В том году вышла “Blonde on Blonde” Боба Дилана[16], и это было вроде откровения. Он еще тогда попал в автокатастрофу, и она изменила его судьбу и американскую музыку навечно…   Панолли смотрел сквозь Дина и Сэма, будто вглядываясь в собственное прошлое. На самом деле, так случается со многими, если позволить им рассказывать о себе достаточно долго. Доктора Панолли не нужно было уговаривать, ему достаточно было предоставить возможность.   – Какой же то был год для музыки! “Бич Бойз”[17] выпустили шедевр Брайана Уилсона “Pet Sounds”, “Битлз” записали альбом “Revolver” и отправились в турне, “The Byrds”[18] создали “Turn! Turn! Turn!”… Невероятное время! Мы с друзьями узнали о существовании наркотиков, конечно, психоделики и прочее… Но кому они нужны с такой роскошной музыкой?   – Совершенно с вами согласен, – не выдержал Дин. – Я, правда, сам больше по металлу, но…   Панолли расхохотался с таким сипением, что Сэм испугался, как бы не дошло до сердечного приступа.   – Вот мы и узнали, кто у нас нетерпеливый, – отсмеявшись, выговорил доктор. – Не волнуйтесь, Сэм, я уже подхожу к сути дела.   – Его зовут Дин, – поправил младший Винчестер. – А Сэм это я.    – Простите. Мне почему-то хочется называть Дином вас. Ладно, Сэм и Дин, ближе к делу. Мы тогда жили в загородном доме, сейчас бы его назвали коммуной. Нас было семеро парней и девчонок, – он поймал взгляд дочери. – Не следуй папиному примеру, Хизер. Времена сейчас не те.   – Я знаю, папочка, – сказала Хизер тоном подростка, которому на эту тему все уши прожужжали.    – Дело было в начале декабря…сорок лет с того дня исполняется сегодня или завтра…я тогда сидел наверху. Наверняка слушал пластинки, а может, читал что-нибудь Харлана Эллисона, Роджера Желязны или Сэмюэля Дилэни – этих гигантов научной фантастики, которым я тогда поклонялся, – он снова пригладил волосы, и стало ясно, что это просто давняя привычка. – Точно, “Вавилон-17″ Дилэни. Но это неважно. Дома мы были не все: кто-то отправился в Беркли[19] на концерт “Quicksilver Messenger Service”[20] и остался на шоу “Grateful Dead”[21] в “Винтерлэнде”[22]… Или в “Матрице”[23]? Короче, день клонился к вечеру, и все вокруг будто золотом залили. Я услышал крик и выглянул в окно, не откладывая книги, чтобы не потерять строчку. И когда я выглянул, то увидел Джанет. Мы ее прозвали “Марш Меллоу”, потому что она была самым мирным и мягким человеком[24], которого только можно встретить. Она тогда развешивала белье…да стыдно признать, но именно девушки по большей части стирали и готовили…и она там стояла, прижав простыню к груди, и мне в голову лезло только что-то из истории Дикого Запада, вроде как жена поселенца в беде.   – Почему именно история? – перебил Сэм.   – Да потому что неподалеку стоял индеец в полной боевой раскраске и с луком наготове. Сейчас таких называют коренными американцами или первыми американцами, но мы этих названий не знали. Это был просто индейский воин. И вот, пока я смотрел, он натянул тетиву и выстрелил в Джанет. Наверное, стрела попала ей прямо в сердце – это я понял позже – потому что она свалилась как подкошенная и больше не двигалась. Простыня все еще лежала на ее груди, и по ткани расползлось красное пятно. Я бросил книгу…кстати, так я ее и не дочитал…и побежал на улицу. Только Джанет уже была мертва. Я не знал, что делать, как помочь ей, и именно тогда решил стать врачом.   – Индеец, – бесцветно повторил Дин.   – Я так и сказал полиции и репортерам. Но никто мне не поверил. Но богом клянусь, именно индеец пустил стрелу в Марш Меллоу.

ГЛАВА 17

Хизер приехала на небольшом красном пикапе, на котором три раза в неделю добиралась до колледжа во Флагстаффе.   – Говорю, она втюрилась в тебя по уши, – тихо поддразнивал Дин, пока они с братом следовали за пикапом по пустым темным улицам.   – Ничего подобного, – возразил Сэм.   – А то я не вижу? Да она с тебя глаз не сводит!   – Ты спятил? Она на нас один-единственный раз взгляд подняла, а потом смотрела только на наш арсенал. Небось решила, что мы какие-нибудь киллеры.   Дин фыркнул:   – Я могу тебе прямо сейчас выдать три непристойных ответа, но неохота.   – Да ну? – вспылил Сэм. – Не поздно ли блистать манерами и хорошим вкусом?   – Я не про то. Просто ты так легко поддаешься, что это как ловить мартышек в бочке – сплошная легкотня и никакого удовольствия.   – А по-моему, рыбу, – отозвался Сэм.   Дин отвлекся от дороги и метнул на брата озадаченный взгляд:   – Какая, к черту, рыба?   – Ловить рыбу в бочке.[28]   – А что забавного в бочке с рыбой?   Сэм промолчал. У Дина хорошо получалось озадачивать младшего его же собственными логическими выводами, и в этих случаях Сэму приходилось сворачивать перепалку. Впрочем, внимание Дина уже приковало кое-что другое.   – Можешь посмотреть в зеркало заднего вида, но так, чтобы это выглядело естественно?   У Сэма не получилось.   – Ладно, слушай тогда меня. У нас на хвосте висят чужие фары, причем от самого мотеля.   – Нас кто-то преследует?   – Очень похоже на то.   – Не думаю, что наши призрачные друзья уселись за руль.   – А может, они в сговоре с людьми? Или подчиняются им?   – Или люди подчиняются призракам. С такой чертовщиной все возможно, – вздохнул Сэм.   – Мне попробовать оторваться?   – Но тогда мы потеряем Хизер, – возразил Сэм.   – Да уж, – согласился брат. – Но меня это нервирует.   Дальше Дин вел машину, распределяя внимание между пикапом впереди и светом фар позади. Один раз он специально притормозил, позволяя Хизер проехать дальше, и чужая машина тоже замедлила ход. Но когда до дома девушки осталось примерно полмили, автомобиль вдруг свернул на боковую дорогу.   – Вот те на, – хмыкнул Дин. – А сколько было шума.   – Что такое?   – Они уехали.   – Думаешь, нас никто и не думал преследовать?   – Вполне возможно. Городок-то маленький, и дорог не так уж много. Наверное, нам с той тачкой просто оказалось по пути.   – Ладно, – проговорил Сэм. – В любом случае мы на месте.   Хизер подъехала к воротам и через пару секунд исчезла во дворе. Когда ворота закрылись, Дин хотел завести Импалу, но Сэм остановил его:   – Погоди. Подождем еще минутку.   – Она уже дома.   – Пусть она войдет внутрь.   Дин пожал плечами: ясно же, что при здешних событиях дома не намного безопаснее. Но, может быть, Сэму все-таки приглянулась Хизер? Как и он ей.     Положение в Сидар-Уэллсе становилось все серьезнее.   Дэннис Глэдстоун крепко спал и видел во сне трех весьма дружелюбных и весьма блондинистых цыпочек, когда его разбудил странный едкий запах – так могла бы вонять смесь слежавшейся земли и несвежего воздуха. Дэннис сел на постели и включил ночник. Выяснилось, что воняло от ковбоя – воздух со свистом входил-выходил из его пробитого легкого. Не успел Дэннис и рта открыть, как пришелец выхватил револьвер и выстрелил Дэннису в грудь.   Мария Лима не могла уснуть. Наконец, она сдалась и, стараясь не разбудить мужа и маленькую дочку, спустилась в гостиную, где устроилась на диване с подушкой в обнимку и, приглушив звук, уставилась в телевизор. Внезапно словно из ниоткуда (диван стоял вплотную к стене) появились руки и ухватили Марию за горло. Теряя сознание, Мария увидела – потеряла из виду, увидела, снова потеряла – женщину в тканой ночной сорочке. Шея женщины оставалась открытой, и на коже темнели синяки. Больше Мария не видела уже вообще ничего.   Ларри Готтшалк работал в ночную смену в магазинчике при заправке на восточной окраине города. После полуночи заезжали одни лишь пьянчуги, которым на самом деле требовалась только выпивка. Некоторые были настолько поддатые, что парковались около шлангов, покупали упаковку пива или ящик вина, а потом уезжали, напрочь позабыв заправиться. Удовольствие снова видеть их, с пустыми канистрами, минут эдак через двадцать-тридцать было прямо-таки извращенным. Когда в очередной раз прозвенел колокольчик на дверях, Ларри оторвался от желтой газетки с описанием последних выходок Пэрис Хилтон, которые бы бросили в дрожь всякого, кто имел хоть каплю здравого смысла и самоуважения. В дверях стоял солдат такого вида, будто бы вышел из фильма про Индейские войны. Если так, то гримеры в команде были классные, потому что у посетителя весьма реалистично отсутствовал здоровенный кусок нижней челюсти. Со щеки свисал лоскут кожи, а потом только кость, верхние зубы – и все. Ларри почувствовал, как недавно съеденный буррито[29] зашевелился в желудке. А еще более странным выглядело то, что солдат держал индейское копье, украшенное волосами и перьями.   – Чувак…тебе бы в больницу, – промямлил Ларри.   А солдат поднял копье. Ларри хотел метнуться в сторону, но зацепился ногой о перекладину стула и замешкался. Он видел, как острие копья летит ему в челюсть, но увернуться не смог.   Гибсон Броуэр (обычно его называли просто Гиб) возился в гараже, устанавливая лебедку на свой джип “Виллис”. Он любил работать по ночам с открытой дверью даже зимой, просто включал обогреватель, радио и лампу. Эта работа успокаивала. Не надо было беспокоиться о телефонных звонках или забредших на огонек знакомых. Все соседи жили достаточно далеко, поэтому никто не жаловался на шум мотора и инструментов. Гибсон как раз лежал на спине под машиной, когда услышал хлопанье крыльев. Сперва он подумал, что в гараж влетела сова, но, выбравшись из-под джипа, распознал в птице краснохвостого канюка. Гибсон удивился: он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь видел этих хищников ночью, и уж тем более, чтобы они залетали в шумный гараж.   – Брысь отсюда! – прикрикнул он.   Гибсон сел, собираясь подняться и прогнать птицу, но та ринулась на него сверху, вытянув шею и лапы с острыми когтями. Когти вонзились жертве в шею и грудь, а клюв добрался до глазного яблока и вырвал его. Гибсон пытался отодрать от себя канюка, но вскоре силы его иссякли окончательно.   И так далее.   Джим Бекетт был в бешенстве. В нем мешались шок, горе и ярость, но приходилось заталкивать их обратно, чтобы сконцентрироваться на текущей работе, которая после каждого панического звонка в 911 казалось все более невыполнимой. Когда диспетчер Сюзанна подошла с листком бумаги с подробностями по вызову Уорда Берроуза, согласно которому неизвестные разбили голову его сыну Кайлу, Джим спрятал лицо в ладонях и чуть было не разрыдался.   – Все. Я звоню в Отдел общественной безопасности. Дьявол, да я уже готов президенту звонить! Мы не справимся сами.   Теперь Бекетт раскаивался, что не затребовал помощи раньше. Если бы он не строил из себя гордеца и поменьше думал об экономике, возможно, некоторые жизни получилось бы спасти. Он же не был ни мэром, ни членом окружной администрации – он был копом и прежде всего отвечал за безопасность жителей. Он совершил ошибку, а заплатили за нее – и продолжали платить – его люди. Сюзанна взглянула на шерифа. Ее лицо было осунувшимся, с темными мешками под глазами и морщинками на лбу и вокруг рта.   – Удачи, – сказала она невыразительно, безо всякой надежды.   Бекетт разглядывал телефонный номер столько раз за последние тридцать часов, что он впечатался в память. Он потянулся за миллионным стаканчиком кофе, прижал к уху трубку (весила она, казалось, фунтов[30] пятьдесят) и потыкал в кнопки. Но механический голос сообщил, что звонок не может быть осуществлен. Бекетт подумал, что нажал не туда, и попытался еще раз, но с тем же результатом. Решив, что усталость сыграла с ним злую шутку, он перепроверил номер и обнаружил, что набирает его абсолютно верно. И набрал снова, отлично понимая, что было бы безумством сто раз повторять одно и то же и ждать другого результата. Впрочем, иного результата Бекетт и не ожидал: после ужасов последних часов это было бы слишком хорошо. Пессимизм победил: в трубке прозвучало то же сообщение. Тогда шериф позвонил по другому номеру, но тоже безуспешно. Он порылся в визитках и отыскал номер мобильника знакомого детектива из ООБ. Глухо. В порядке эксперимента Бекетт нашел номер пиццерии в Финиксе и позвонил туда. И снова ничего.   – Кто-нибудь может позвонить? – спросил шериф в пространство.   – Я звонил где-то час назад, – отозвался кто-то.   – Звони, – приказал Бекетт. – Хочу понять, это что-то с моим телефоном, или меня сглазили, или еще что.   По всему участку защелкали кнопки.   – Не выходит.   – И у меня.   – Та же фигня.   Чудесно! Когда он все-таки собрался звать на помощь, отрубилась вся связь. Бекетт попытался пойти другим путем и отправил в ООБ электронное письмо. Через пару секунд оно вернулось обратно. Шериф отправил для проверки еще несколько сообщений – друзьям, семье – и все они вернулись. В конце концов он отправил е-мейл самому себе, потому что точно знал, что находится в сети и сможет его принять. Сообщение не отправлено.   Невероятно.