Глава 2
Чего только не передумал Шику, пока мчался в полицейский участок. Только теперь, когда Эзскиела взяли и вина Кабесона, за которую он поплатился жизнью, стала очевидной, он понял, как реальна была опасность, которой подвергалась Селена. А он-то еще уговаривал ее есть! Ту самую еду, за которой чаще всего ходил Кабесон! А кто знает, какие вообще были планы у преступников? Может, в то время, когда Шику с Азеведу ловили Ээекиела, кто-то проник в тюрьму и...
Шику уже представлял себе Селену, похожую на статую, неподвижно сидящую в углу на своей постели. Так сидела и Сонинья в гостиной Зе Паулу.
Или Селена лежит распростертая на полу, и черной лужи крови, которая натекла из крошечной пулевой ранки, сразу не заметишь...
Глухой стон вырывался у Шику, когда перед ним представали одно за другим ужасные видения.
— Селена! Селена! — звал он все громче и громче, сам не замечая, что произносит вслух имя любимой.
С этим именем на устах он влетел в участок.
— Что случилось. Шику? Ты жив? Ты не ранен? — услышал он в ответ на свой призыв.
Голос Шику был настолько душераздирающий, что Селена, услышав его, всерьез испугалась: что там случилось за стенами тюрьмы? Какую новую и страшную весть принес ей Шику?
Через секунду она была в его объятиях. Он прижимал се к себе, обнимал, целовал, не мог наглядеться.
— Жива! Жива! — повторял он про себя и целовал вновь и вновь.
— Да расскажи, что случилось. — требовала Селена между поцелуями.
А может, и не требовала, а изредка вспоминала, когда выплывала на поверхность из сладостного забытья любви.
Наконец влюбленные утолили свой голод, убедились, что в ближайшее время их никто не разлучит, и, усевшись на краешек кровати, держась за руки, принялись разговаривать.
Шику рассказал, что они взяли Эзекиела. Теперь их главная задача постараться выведать у него, кто убил Фриду. Шику не сомневался, что этот преступник, бежавший из тюрьмы, замешанный в сотне преступлений, имеет непосредственное отношение и к этому.
— Как только его вина будет доказана, тебя освободят, — сообщил Шику, и его темные глаза засияли.
Селена невольно вздохнула: как долго им еще ждать!
Шику будто прочитал се мысли. Да нет, не прочитал, он жил одними мыслями с ней.
— Вот увидишь, — сказал он и широко улыбнулся, — ждать нам осталось совсем недолго.
Селена молча прижалась к крепкому надежному плечу Шику. Она ни на что не жаловалась. Ей не на что было жаловаться. До тех пор пока она была рядом со своим возлюбленным, она готова была находиться где угодно. Даже ад показался бы ей раем рядом с Шику
Когда спустились сумерки, Селена отдыхала и грезила.
Может, это покажется странным, но и у нее этот день был утомительным и нелегким. После радостного часа, проведенного с Шику, она вместе с Лижией погрузилась в деловые хлопоты.
Сестры по-прежнему руководили делами фабрики, так как Адербал, несмотря на свои полномочия, мало что смыслил в производстве. Вот им и приходилось следить, как бы он не наделал глупостей, не заключил невыполнимых контрактов, не повесил на них лишних обязательств. Лижия регулярно привозила Селене все бумаги, и они внимательно их просматривали, консультируясь при необходимости с Артурзинью и Гуту.
Адербала, разумеется, очень нервировала такая постановка дел, поскольку он получал инструкции от Аманды, которая настаивала на том, чтобы никто, кроме него, не занимался фабрикой. Но что он мог поделать? Закон был в данном случае на стороне Лижии и Селены, а он был служителем закона.
В этот день было много платежных ведомостей, они требовали особого внимания, но девушки, попыхтев, благополучно с ними справились. Лижия повезла их на фабрику, а Селена, глядя на меркнущее зеленоватое небо, замечталась.
Она представляла себе равнину, широкую, словно это вечереющее небо, и себя, мчащейся по ней на своем Аризоне. И рядом Шику...
Камила рассказывала ей, как тосковал без нее Аризона. Поначалу даже отказывался есть, точно так же, как она в неволе. Мама даже собиралась привести его к тюрьме, так она боялась, что без Селены конь-красавец умрет. Но мало-помалу все обошлось, хотя, конечно, он по-прежнему очень без нее тоскует.
Мысли Селены незаметно перешли с Аризоны на полковника Эпоминондаса. Он помог Аризоне справится  с тоской, приезжал, сам его выгуливал. Полковник знает толк в лошадях, ему было бы жаль, если бы с таким конем что-то случилось.
А где полковник, там и Жоржинью. Селена стала думать о его свадьбе с Алнсиньей. Многое ей казалось и смешным, и странным в этой девушке. А что-то и трогательным. Хорошо, что Жоржинью нашел свое счастье, она была за него рада.
А вот ее свадьба, когда она будет?
Дверь камеры скрипнула. Селена вздрогнула, очнувшись от своих грез. Было уже совсем темно.
— Кто там? — спросила она испуганно.
— Санта-Клаус. — ответила темнота голосом Шику.
Свет зажегся, и Селена сразу зажмурила глаза. А когда их открыла, то увидела Шику, обвешанного пакетищами, пакетами и пакетиками. В руках у него был букет цветов. Он был похож и на рождественское деревце и на Сайта-Клауса.
Селена принялась хохотать. Давным-давно, а может быть, и вообще никогда не слышала эта камера такого беззаботного смеха.
Шику тем временем горой навалил пакеты и принялся их разворачивать.
Боже мой! Что увидела Селена! Подвенечное платье! Да какое!
— Да-да, самое красивое, какое было в магазине, — подтвердил Шику.
Белые туфельки. Кольца. Фата. Всевозможные лакомства.
— Шику? — Селена смотрела на него снизу вверх как зачарованная маленькая девочка.
Он присел возле нее, и теперь смотрел на нее снизу вверх.
— Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой, — очень серьезно сказал он. — Сегодня я понял, что мог бы потерять тебя. Кто знает, что ждет нас впереди? Мне хотелось бы, чтобы все, что будет, мы делили вместе. Ты согласна?
Селена молча и торжественно кивнула.
Шику вышел, а Селена стала надевать свой свадебный наряд, и переодевание было для нее священнодействием. А когда переоделась, обратилась с горячей молитвой к Божьей Матери Апаресиде, своей покровительнице.
Набожной Селена не была, но она была искренне верующей. С детства она знача, что нет у нее в мире иной защиты, кроме Пресвятой Девы Марии, и всегда вручала Ей попечение о своей судьбе.
Вот и сейчас она молилась горячо и истово, но не просила счастья или благосостояния, она просила твердости и кротости в испытаниях, без которых не обходится ни одна жизнь.
Когда Шику вошел, она была готова.
     Шику зажег свечи.
— Это венчальные. — сказал он.
Они встали рядом, потом посмотрели друг на друга.
— Шику, это похоже на сон, — прошептала Селена, вглядываясь в золотистую полумглу, дрожащую от мерцания свечей.
— Сон еще не начался, — тихо ответил он.
Потом поднял глаза к небу и торжественно проговорил:
— Я, Франсиску Карвалью, беру в жены Селену Ферейра и обещаю любить ее в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит нас.
Вслед за ним, вторя ему будто эхо, проговорила и Селена с той же торжественностью:
— Я, Селена Ферейра, беру в мужья Франсиску Карвалыю, и обещаю любить его в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит нас.
— Перед лицом единственного свидетеля, Господа Бога нашего, мы объявляем себя мужем и женой, — заключил Шику.
— На веки вечные, — прибавила Селена.
Шику надел на палец Селены кольцо, и Селена надела кольцо Шику. Они пригубили по капле вина из одного бокала.
У обоих стояли в глазах слезы, так глубоко они оба были потрясены этим безыскусным, но исполненным сакрального значения обрядом.
— Могу я поцеловать свою жену? — спросил Шику.
Да, мой муж, отныне я твоя навеки и навсегда, — ответила Селена
А потом была ночь, которая показалась обоим светлым днем, такой она была благодатной и радостной.
Шику был нежен и бережен, а Селена щедра и послушна, и обоих изумляло то мудрое понимание, с которым отвечали друг другу их тела.
«Ад и рай», — говорил Шику про свои ночи с Амандой, но разве можно было сравнить лихорадку страстного исступления с той полнотой блаженства, которую он узнал только сейчас, в объятиях Селены?
Аманда была любовницей, Селена — женой, и близость их была умиротворяющей и плодоносной.
Спали они немного, но встали отдохнувшими, и рука об руку вступили в новую для них жизнь.
Шику ждали хлопоты и обязанности, Азеведу, Эзекиел. Он простился со своей молодой женой поцелуем и уехал.
Селене оставалось только ждать.
Но жизнь — это всегда хорошо подготовленные сюрпризы. Свадебным подарком Селене стало возвращение Аманды.
Разве могла неистовая воительница усидеть на месте, узнав, что суд согласился на их с Шику развод? Разумеется, нет. Она тут же примчалась в Маримбу.
Въехав в помещение полиции на своей инвалидной коляске, она тут же принялась осыпать Селену оскорбительными упреками.
— Как ты смеешь встречаться с моим мужем? — кричала она. — Ты нарушила свое слово! Ты ведь обещала его забыть!
— Ты сделала все, Аманда, чтобы мы не просто встречались с Шику, а чтобы не разлучались с ним, — отвечала Селена. — Разве не ты посадила меня за решетку? Разве не ты стараешься, чтобы я оставалась здесь как можно дольше?
Селена была на удивление спокойна и благожелательна. Перемена, произошедшая в ее жизни, придавала ей несокрушимую уверенность в себе — она была защищена, она была любима.
— Дрянь! Выскочка! Деревенщина! — бушевала Аманда.
Но бушевать она могла сколько угодно. Селена оставалась недосягаемой для воли ее ярости.
— Имей в виду, что Шику всегда останется моим мужем, — злобно шипела Аманда. — Я никогда не отпущу его от себя.
— Он давно от тебя ушел, — спокойно ответила Селена. — Ушел, потому что разлюбил. Хотя из человеколюбия оставался с тобой какое-то время, жалел тебя за то, что ты стала инвалидом.
— Жалел? Меня? Он? Да я сама кого хочешь пожалею! — Аманда вскочила с кресла и. подбоченившись, прошла мимо Селены. — Теперь ты поняла, какой я инвалид? Да я еще всех вас за пояс заткну. Вы тут все у меня еще попляшете!
Перед подобным бесстыдством Селена на секунду онемела. Она плохо относилась к Аманде, очень плохо, но если это было возможно, стала относиться еще хуже. А может быть, лучше. Потому что эта молодая женщина, изрыгающая ругательства, пышущая злобой, показалась
ей вдруг бесноватой, от которой лучше держаться подальше, но с которой нечего спрашивать — она не в себе, она одержима бесами.
— Ненависть погубит тебя, Аманда, — сказала она. — Ты уже потеряла фабрику, потеряла мужа, можешь потерять и все остальное. Подумай об этом. Возмездие неизбежно. Вчера оно настигло Эзекиела, завтра может настигнуть тебя.
Аманда насторожилась. Что случилось с Эзекиелом? Что эта кретинка называет возмездием?
— Ну и какое же возмездие настигло этого, как его там, Эзекиела? — спросила она.
— Его арестовали, но сейчас он в больнице с пулевым ранением. — Селене нечего было скрывать: пусть все знают, что бывает с насильниками и убийцами.
Новость неприятно поразила Аманду. Неужели Эзекиел в руках полиции? Он может выдать и ее. С него станется. Чем-чем, а верностью он не отличался. Всегда был готов предать, чтобы спасти свою шкуру. Тадеу весь в него. Такой же предатель, как его папочка. Одна надежда, что разоблачительные признания не выгодны ему самому. Конечно, не выгодны. Ведь есть еще Силвейра. Эзекиел знает, что ему будет от Силвейры, если только он позволт-себе бросить хоть малейшую тень на Аманду.
Все эти мысли мгновенно прокрутились у Аманды в голове, и она успокоилась. Вошедшего Шику она встретила лучезарной улыбкой.
— Селене не на пользу заключение, — с кошачьей мягкостью сказала она. — Она и раньше была грубовата, а теперь стала законченной грубиянкой. Я приехала ее навестить, несмотря на боли в ногах, на усталость после дороги, надеялась, что она раскаялась, пожалела о том, что наделала, и посмотрел бы ты, каким ушатом грязи она меня облила! Меня, беспомощную калеку!
Шику не выразил ни сочувствия, ни возмущения. Он только вздохнул, потому что вновь он был между двух огней, потому что вновь возобновлялась борьба между соперницами. И будто в подтверждение его мыслям Селена сказала:
— Ты не устала врать, Аманда? Да ты только что плясала передо мной! У тебя ноги будут покрепче моих!
Неужели Аманда способна на такую бесстыдную ложь? Шику никак не мог в это поверить.
— А ну-ка встань! — скомандовал он. — Встань! Встань! Не меня же тебе стесняться.
— И ты ей поверил? — возмутилась Аманда. — Да она готова на все, лишь бы причинить мне боль — любую: душевную, физическую! Разве ты не видишь, Шику, как она меня ненавидит? Ей всего мало! Ее приняли в дом, выделили долю наследства, но она дол¬жна стереть меня с лица земли и заполучить все!
У Аманды начиналась истерика.
Шику столько раз был свидетелем, участником, утешителем жены во время этих ее истерик, что со¬всем не горел желанием стать зрителем еще одной
— Лучше встань, Аманда, — попросил он. — Мы все будем рады, если поездка пошла тебе на пользу и ты начала ходить.
Шику подошел к ней и попытался помочь ей встать — приподнял и хотел поставить на ноги, но едва он отпустил руки, как она рухнула как подкошенная. С извинениями он кинулся поднимать ее и снова сажать в кресло.
— Не держат. Совсем не держат, — простонала она. — И я так больно ушиблась...
Шику с упреком взглянул на Селену. Ревность никого до добра не доводит — вот что можно было прочитать в его взгляде. Даже разумная, выдержанная Селена и та, поддавшись нелепой ревности, способна наделать глупостей.
Шику проводил Аманду до дверей, передал с рук на руки служанке, с которой она приехала, и вернулся, чтобы сделать внушение Селене.
   — При Аманде я просто тебя не узнаю, — с грустью сказал он, беря ее за руку. — Зачем тебе эти наветы? Поддаваясь своей неприязни, ты делаешь хуже только себе.

Глава 4
Селена спала мало. С Шику они расстались только на рассвете. Но разве можно было тратить время на сон, когда так хотелось жить?
Она стосковалась по жизни вся целиком: глаза — они спешили наглядеться, руки торопились взяться за работу. Вот только нужно было понять, с какой начать. Ногам хотелось обежать всю округу.
Селена не долго выбирала и взялась за уборку двора. Понятное дело, все это время матери было не уборок.
Камила проснулась от грохота, с каким Селена двигала старые молочные бидоны.
— Что это я? — испугалась Камила. — Проспала?!
И тут же ее затопило блаженное тепло: дочка была дома, с ней рядом. Теперь наконец она могла успокоиться и вот даже поспала...
Камила всю ночь проворочалась и заснула тоже только на рассвете. Когда вечером к ним приехал Шику, она не стала, по своему обыкновению, сидеть с молодежью в гостиной и караулить их. Что туг укараулишь, когда дочка побывала даже в тюрьме? И кто знает, как далеко у них зашло в этой тюрьме дело с Шику?
Камила заметила на руке Селены колечко, но виду не подала и ни о чем не спросила. Вот только проворочалась полночи на кровати, думая, как лучше поступить да что делать, пока не успокоилась все на том же решении: в ближайшие дни она отправится к Божьей Матери Апаресиде, помолится Ей и попросит совета...
Потягиваясь, Камила вышла во двор, и тут же принялась давать дочери ценные указания — куда ставить бидоны, куда складывать дрова. А вот мусор надо бы...
— Свари кофе, ма! Очень соскучилась по твоему кофе, — распрямившись, добродушно попросила Селена, пропустив мимо ушей все распоряжения матери. — И еще яичницы хочется, и лепешек. Я успела проголодаться.
— Ладно, дочка, ладно! Сейчас накормлю, — проговорила довольная Камила. — Послушай, а почему бы тебе не поехать вместе со мной на поклонение к Божьей Матери? Мне кажется, тебе есть за что Ее поблагодарить. И наверное, попросить тоже.
— Может, и поеду, — согласилась Селена.
— Только не завтра, — раздался нежный голосок, и Лижия бросилась в объятия Селены.
— А что такое завтра? — осведомилась Селена, расцеловав сестренку.
— Завтра к нам на фабрику пожалует Аманда с инспекцией. Ты сама понимаешь, насколько это серьезно. Так что, будь любезна, приезжай и ты тоже. Все компаньоны должны быть в сборе.
— Конечно, приеду, — пообещала Селена, — а пока пойдем-ка попьем маминого кофейку.
Камила вмиг разлила по кружкам душистый кофе, пододвинула гостье гору поджаристых аппетитных лепешек и тоже взялась за кружку, по привычке взглянув за окно. Что-то там привлекло ее внимание.
— Не нравится мне, — сказала она, — будто кто-то шныряет у нас за изгородью. Как в старые времена, когда за каждым кустом сидело по покупателю и зарилось на нашу землю. Только и ждали, когда мы с Селеной налогов не заплатим.
— А ты их гнала колом куда подальше, — рассмеялась Селена.
— И сейчас выгоню, — воинственно заявила Камила, — а заодно и машину во двор загоню. Ты чего ее на дороге оставила? — с упреком обратилась она к Лижии.
— Да Селена вроде убиралась во дворе, тут не до машины, — принялась оправдываться Лижия.
— До машины, до машины! Она уже убралась, — сказала Камила и отправилась наводить порядок.
— А мы пока все-таки позавтракаем, — проговорила Селена и пододвинула кружку с кофе сестренке. При этом ее новое колечко так заблестело, что Лижия не могла не спросить:
— Это что. Шику тебе подарил? Обручились, да?
— Поженились. — торжественно ответила Селена.
Лижия бросилась ее целовать, поздравлять, а глаза у нее вдруг наполнились слезами.
— Ну рассказывай мне свое горе, — потребовала Селена, крепко обнимая сестру. — Что стряслось? Пошли посекретничаем.
Забрав кофе и лепешки, они расположились на скамейке под раскидистым деревом во дворе — самом подходящем месте для девичьих секретов
Горестей у Лижии было немало, и не только сердечных. Начала она с семейных.
После возвращения дона Илда не только не высвободилась из-под гнета Аманды, но, похоже, совсем потеряла собственную волю. Она даже доктору Орланду не позвонила. А когда он пришел к ним сам, сказала ему, что между ними все кончено. И это после того, как они собирались пожениться! А с чего, спрашивается? Без Аманды тут не обошлось. Она всегда была против того, чтобы мать снова выходила замуж.
— Я тебя буду ждать, Илда, — сказал на прощание доктор. — Я верю, рано или поздно ты одумаешься.
Доктор верил, а Лижия нет. Она и хотела бы, но не знала, как помочь матери. На ее взгляд, у Илды было что-то вроде затяжной болезни, от которой она не хотела лечиться, поэтому Лижия и сочувствовала ей, и злилась.
Совсем плохо пошли у них дела с Лукасом. Он и раньше был замкнутым, но на какое-то время приоткрылся, а теперь снова ушел в свою скорлупу. Разлад у них начался давно, и он все больше стал проводить времени в море со своим аквалангом. На Лижию времени у него почти не было. Стоило ей сказать то, что ему не нравилось, как он говорил:
— Ну я пошел. Мне дипломом нужно заниматься. Я провел еще не все исследования.
И исчезал под водой.
А главным предметом разногласий в последнее время для них стала Клара. Лижии казалось, что брат должен как-то повлиять на сестру, объяснить ей, что нужно считаться не только с собой, но и с чужими чувствами.
Дело в том, что любовь Клары и Гуту тоже раз¬ладилась, и Гуту очень страдает. Только не показывает этого. Он с головой ушел в работу и работает день и ночь. Вот и для них с Селеной составил новую компьютерную программу, более совершенную и удобную для работы, чем была у Аманды. Вот Лижия и решила поговорить с Лукасом. А Лукас заявил, чтобы она не вмешивалась не в свое дело. Клара сама со всем разберется.
А как она разбирается? К ним приехал погостить брат подруги Клары по пансиону, начинающий писатель. Его первая книга пользовалась бешеным успехом. и он приехал в это уединенное место писать вторую. Теперь они с Кларой не разлей вода и, похо¬же, прекрасно ладят и понимают друг друга. Липи, а его зовут Филипп, тоже немой … как Клара, и они целые дни проводят вместе. Им больше никто не нужен. Стоит на них издалека посмотреть, так видно, как они светятся!
А Гуту? Почему он должен мучиться и страдать? Лижия в последнее время много с ним общается по работе и все видит. А Лукас...
Селена вдруг рассмеялась и привлекла поближе к себе свою сестренку.
— А тебе не кажется, что страдает сейчас один Лукас, что он с головой ушел в работу и ищет свое счастье на дне моря со своим аквалангом? — спросила шутливо Селена.
Лижия недоуменно смотрела на сестру.
— Ну да, — продолжала старшая. — Ты же любишь Гуту. Вон как за него переживаешь, а он и не нуждается в твоих переживаниях, потому что вполне доволен тем, что может с тобой работать, что вы прекрасно понимаете друг друга. Видишь, даже новую программу для тебя составил.
Ротик Лижин приоткрылся, а глаза стали круглыми.
— Неужели? Ты так думаешь? Так это, на твой взгляд, выглядит? — спрашивала она.
— Ну конечно, глупышка, — смеялась Селена. — Если ты этого пока не заметила, то очень скоро поймешь, что так оно и есть. И Лукас сказал тебе вполне справедливо, что не стоит волноваться за Гуту и мешать счастью Клары.
Лижия сидела глубоко задумавшись. Ей было трудно согласиться с тем, что сказала старшая сестра. Она не была готова к этому.
С Гуту ей в самом деле было легко. Они с полуслова понимали друг друга. Лижия знала, что всегда может обратиться к нему за помощью, и от этого чувствовала себя увереннее и спокойнее. Собственно, он давно был какой-то ее частью, привычной, родной, неотъемлемой. Но неужели это и есть любовь?
Ведь с Лукасом все было по-другому. Она всегда волновалась, думая о нем. Минуты мучительной неуверенности сменялись проблесками ослепительного счастья, а потом вновь наступало непонимание, неуверенность и страстное желание их преодолеть.
Она была постоянно в напряжении, и это напряжение казалось ей силой чувства. Хотя временами, и чем дальше, тем чаще, она испытывала обиду, неудовлетворенность, смятение, а порой и раздражение, и злость...
Неужели Селена права?
— Ты меня озадачила, — честно сказала Лижия. — Я себе все представляла совсем по-другому. Но может быть, тебе виднее. Я еще ничего не поняла.
— Разберешься, поймешь, — весело ответила Селена.
Лижия прижалась к ней.
— Спасибо, — прошептала она. — Мне так не хватало тебя. Я так рада, что ты на свободе.
— Пообедай с нами, — пригласила Лижию Камила, которая давно уже гремела кастрюлями на кухне.
— Нет, я, пожалуй, поеду. Я и так у вас задержалась. А мы договорились с Гугу...
Она не выдержала и рассмеялась, и вслед за ней рассмеялись Селена и Камила.
— Значит, завтра встречаемся на фабрике, — сказала она Селене, салясь в машину.
— Да, прямо с утра, — подтвердила Селена.
— А может, с утра поедешь со мной, а потом уж на фабрику, — предложила Камила.
— Если хочешь вместе, то давай поедем не завтра, а послезавтра, — предложила Селена.
— Ну уж нет, — не согласилась Камила. — Ты же знаешь, какая я нетерпеливая, и если уж вбила себе что-то в голову...
— Я знаю, — кивнула Селена, — я сама такая.
Она открыла Лижии ворота, и ей показалось, что от них метнулась какая-то тень. Но она не обратила на нее внимания. Деньги у них теперь были, налоги они платили исправно, так что бояться было некого.
Проводив Лижию, она думала только о Шику — любимом, дорогом Шику, который должен был скоро приехать!
Наутро Селена вновь была полна сил и готова была помериться ими с Амандой.
Аманда же, которая приехала на фабрику, когда все уже были в сборе, была на удивление вежлива, мила и благодушна. В ушах у нее еще звучал голос Силвейры: «Скоро, Аманда, твоя фабрика покажется тебе игрушкой, потому что все мои сокровища будут принадлежать тебе...»
Однако она потребовала всю документацию и принялась внимательно ее изучать. Адербал сидел рядом, готовый дать необходимые пояснения. И с той же готовностью сидели Лижия, Селена и Артурзинью.
Аманда не выказывала никакого недовольства, и напряжение мало-помалу спало.
Узнав, что Селена сумела расширить сеть поставщиков, она похвалила ее за инициативу.
Продолжая изучать документы и обнаружив, что ее компаньонки не сократили число рабочих на фабрике, как она того требовала, Аманда, вместо того чтобы начать распекать их за нерадивость, подняла вопросительный взгляд на Селену.
— Мы сочли, что выгоднее предложить людям отпуск, — пояснила та.
— Может, вы и правы. — кротко признала Аманда.
Селена подсела к Аманде и принялась объяснять, какие меры они приняли, чтобы не только удержаться на прежнем уровне производства, но и расширить его.
Аманда внимательно ее слушала и задавала вопросы.
Артурзинью скоро наскучили эти мирные деловые переговоры. Не в его характере было сидеть и терпеливо выслушивать, как решаются производственные проблемы, которые очень мало его интересовали.
— А не пойти ли нам перекусить? — обратился он к Лижии. — Самое, по-моему, время.
Лижия тоже была не прочь проветриться, тем более что во второй половине дня у нее предстояла очередная деловая встреча с Гуту — они должны были определить, сколько сырья понадобится обувной фабрике на следующий месяц. У Гуту наметились трудности со сбытом, и он искал новых покупателей.
— Пойди с ними, Адербал. — предложила Аманда своему помощнику. — Мы тут прекрасно управимся вдвоем с Селеной.
Адербал вопросительно и недоуменно посмотрел на свою хозяйку. «Может, не стоит провоцировать опасную ситуацию?» — спрашивал его взгляд.
«Я ничего не боюсь! Иди! Я тебе приказываю!» — отвечал взгляд Аманды.
Адербал наклонил голову и вышел вслед за Лижией и Артурзинью.
Селена с Амандой продолжали работать.
Время летело незаметно. Прошел, наверное, час, а может, немного меньше — стопка непросмотренных контрактов резко уменьшилась, зато выросла другая — просмотренных.
Запищал сотовый. Аманда взялась за свой, но это оказался телефон Селены
— Вот это новость! Не для тюрьмы ли ты обзавелась сотовым? — не удержалась и съязвила Аманда.
Но Селена пропустила ее язвительность мимо ушей. Она не позволит больше Аманде провоцировать себя на резкие и необдуманные поступки. Пусть говорит, что хочет. Селена сумеет удержать себя в руках.
Звонила Камила. Она все надеялась, что Селена поедет с ней вместе, но терпение ее иссякло.
— У нас совещание, мама, — ответила Селена. — Хочешь ехать сейчас? Поезжай! Только будь осторожна. Пока! Целую!
Если бы Камила не нажала тут же на кнопку, Селена, возможно, услышала бы и то, что произошло вслед за телефонным звонком.
Когда Камила обернулась, за спиной у нес стояли трое здоровенных парней в масках.
— А ну давай собирайся быстрее, поедешь с нами, — сказал один из них.
Двое других приблизились на шаг к застывшей в недоумении Камиле. Каких только жутких историй не припомнила она в это ужасное мгновение. Ноги ее не слушались, голос отказал. Она стояла и только испуганно крестилась. Думала она об одном — о Селене.
— Я поеду куда угодно, — заговорила она, — только не трогайте мою дочь! Только мою дочь не трогайте!.. Вот только четки возьму...
Несколько минут она испуганно суетилась в комнате, не в силах сообразить, что же ей все-таки делать? Звонить? Кому? Шику?
Парни, похоже, не собирались больше ждать. Они готовы были схватить ее и тащить силой.
— Нет уж, я сама пойду. — торопливо сказала Камила и направилась к двери. — Только не трогай¬те мою дочь! Мою дочь не трогайте!
Но тут ее схватили, завязали глаза, заткнули рот, выволокли во двор и запихнули в машину.
Никто из соседей не обратил внимания, что из ворот фермы Бураку-Фунду выехал автомобиль. В последнее время к доне Камиле частенько приезжали гости.

Глава 6
- Ты понимаешь, что воспитала гения? Всемогущего гения? – спрашивала Аманда Илду, гордо откинувшись в своей инвалидной коляске.
- Ты имеешь ввиду себя? – уточнила насторожившаяся Илда.
Она знала, что подобные приступы мании величия у ее бедной девочки наступают либо после того, как она сделала очередную глупость, либо перед тем, как она собиралась ее сделать.
- Что за идиотский вопрос! Разве есть тут кто-нибудь умнее меня? – Аманда снисходительно посмотрела на мать. – Ты бы только посмотрела на нее, на эту деревенщину Селену! Да она готова была мне пятки лизать! Но я потребовала Шику. Он был и останется моим! На этот раз она это поняла. Больше она не будет стоять у меня поперек дороги.
Илда внимательно посмотрела на дочь, подошла, взяла ее за руку.
- Аманда, милая, а тебе не кажется, что ты находишься в состоянии бреда? Безумия? Я не знаю, каким образом ты добилась того, что Селена ушла с твоей дороги. Я просто боюсь думать об этом, потому что это наверняка что-то страшное. Но разве ты не понимаешь, что Шику к тебе никогда не вернется? Что бы ты не делала, Аманда, - поздно! Он ушел от тебя, и обратной дороги нет.
Аманда вырвала свою руку.
- Я не желаю слушать твои глупости. Шику – мой, и это должны зарубить себе на носу все: и он, и ты, и Селена! Если мне понадобится, я не остановлюсь ни перед чем. Так что моли Бога, чтобы все мне были послушны!
С этими словами Аманда выехала из комнаты, а Илда присела на диван, крепко сжимая виски руками. Из груди ее вырвалось рыдание. Она уткнулась лицом в диванную подушку и разрыдалась.
Она была в отчаянии. Она не знала, что ей делать.
После слез стало легче. Она лежала на диване, смотрела, как спускается куда-то за море алый солнечный шар, и вспомнила тот вечер, когда пришел Тиноку и положил ей на руки спеленатого ребенка.
— Нянчи! — сказал он ей.
Она никогда ни о чем не спрашивала мужа. Он не позволял ей этого. Не спросила она тогда, и откуда он взял девочку. Она просто прижала ее к груди ц назвала своей дочкой. С тех пор так оно и было — эта была ее дочь, ее любимое дитя. Она гордилась ее первыми шагами, словами, ее красотой.
Историю своей названой дочки она узнала много позже, когда Тиноку, напившись, пожелал с ней по¬откровенничать. Оказывается, он ее купил. Просто купил, как покупают в магазине куклу, потому что ему понравились ее светлые глазки. Мать ее была проституткой, а отец — сутенером и бандитом. Спу¬стя какое-то время отец счел, что продал дочь заде¬шево, и потребовал прибавки.
— Хорошо, что кто-то вовремя пришил обоих, — прибавил Тиноку. — Иначе боюсь, что игрушка обо¬шлась бы нам слишком дорого. А ты знаешь, Илда, я никогда не любил бросать деньги на ветер.
И тогда она не решилась додумать до конца, что же произошло на самом деле и кто виновник этой скоропостижной смерти. Но она чувствовала одно: она в ответе за эту девочку. Она должна сделать все, чтобы она росла нормальным, здоровым, веселым ре¬бенком. Чтобы выросла честным, трудолюбивым че¬ловеком.
Так оно и было бы. Аманда всегда была живой, умненькой, сообразительной.
Но Тиноку отравил и этот нежный росток, как отравлял все вокруг себя. Илда тогда ничего еще не понимала. Она только страдала и плакала. Тиноку сделал маленькую Аманду своей сообщницей во всех своих издевательствах над женой, а потом и над Лижией. Он потакал всем ее капризам, поощрял самые сумасбродные выходки.
— Тебе все позволено, — твердил он. — Это она — рабыня, а ты будешь госпожой.
Но Илда не сдавалась. Она верила в силу любви. Верила, что ее любовь, разумная, преданная, возьмет верх над безудержным эгоизмом Тиноку. Она стара¬лась привить девочке хорошие манеры и добрые жиз¬ненные правила. Манеры Аманда усвоила, а вот добрые правила... Усвоить их может только доброе сердце, а Тиноку поощрял в этом сердце только злую волю и безудержное себялюбие, которые есть в каждом и не требуют никаких усилий, чтобы проявиться. Добрые всходы прорастают медленно и нуждаются в непрес¬танных усилиях, чтобы выстоять и укрепиться. Колю¬чая сорная трава заполонила сердце Аманды. И вот теперь она все больше разрасталась, уничтожая все живое вокруг себя.
Илда до последнего надеялась, что ее присутствие ее влияние повернет Аманду в добрую сторону, но похоже, вновь появился могущественный противник который готов поощрять все безумства ее несчастной дочери.
Илда поднялась в спальню, взглянула на себя в зеркало, провела пуховкой по лицу и вышла.
Услышав стук в дверь, Орланду со вздохом поду¬мал, что болезни и роды не считаются со временем.
— Иду! Иду! — крикнул он. — Сейчас буду готов!
Он открыл дверь, и к груди его приникла Илда. Он крепко обнял ее и повел в комнату. Глаза ее были полны слез.
— Что случилось, моя девочка? Что с тобой, моя маленькая? — торопливо спрашивал он, прижимая к себе высокую взрослую женщину, которая в этот миг чувствовала себя и была маленькой девочкой, заблу¬дившейся в суровом лесу жизни.
В эту ночь они были вдвоем, они говорили о де¬тях, а потом и сами были детьми, счастливыми и на миг беззаботными.
- Я чувствую себя виноватой перед Амандой, - говорила Илда Орландую – Почему-то я кажусь себе сообщницей Тиноку, виновной в его преступлениях. Поэтому я постоянно с ней, я служу ей как рабыня.
- И в самом деле становишься сообщницей Тиноку в его черном дурном деле. Аманда больна, а ты позволяешь болезни завладеть ею целиком. Подумай об этом, Илда! И еще не забывай  обо мне. Я ведь тоже твой подопечный, твой пациент, которого ты так успешно лечила и вдруг забросила.
- Сейчас я – твой пациент, - со вздохом признала Илда.  – Но я хочу выздороветь, я неприменно хочу выздороветь!
Выздороветь хотел и Шику. Удар был так силен, что сшиб его с ног. Но вскоре он встал и вновь был готов бороться за свое счастье.
Для начала он подробно расспросил Лиану, как выглядела Селена, когда передавала письмо.
- Очень странно, - ответила озабоченная хозяйка пансиона. – Я никогда ее такой не видела. У нее на лице была печать отрешенности. И потом ты был рядом, а она передала письмо …
Шику поблагодарил, сел в машину и поехал к Билли. Он должен был повидать его и поговорить с ним.
Мысль о той ночи, которою Билли провел рядом с Селеной, не давала ему покоя. Нет, он точно знал, что Селена принадлежала только ему, что он – первый мужчина в ее жизни. Но, похоже, Билли больше не знал о Селене, чем он, Шику. Не случайно же именно он предупреждал его об опасности, которая грозит Селене в тюрьме. Он спас Селену, когда ее похитили. И Селена относилась к нему по-особенному, с особенной теплотой, с особым доверием, что временами больно задевало Шику. Но сейчас ему было не до обид. Он должен был найти Селену.
Дверь ему открыл Зека.
На вопро, может ли он увидеть Билли, мальчик ответил:
- А папы нет дома. Он уехал.
- Один? Надолго? С Селеной? – Шику торопливо задавал вопросы, уже во власти яда, которое влило в него письмо.
- Надолго или нет, не знаю, - ответил Зека. – Но что с Селеной, это точно. Я видел, как они выходили из дома.
- Спасибо, Зека.
- Не за что.
Зека постоял на пороге и посмотрел, как Шику сел в машину. Он ушел в дом только тогда, когда машина тронулась с места.
Шику никак не мог уразуметь, что все это значило. Если взять самый невероятный случай: Селена и Билли в самом деле решили начать новую жизнь, спрятаться от суда и следствия, уехать куда-нибудь в Европу, то как мог не знать об этом зека? Билли бросил его одного на берегу океана так же, как Селена бросила его, Шику? Нет,  такие дела не делаются с бухты-барахты. Они  основательно продумываются. Вот если бы Шику нашел дверь запертой, а дом пустым, он еще мог бы предположить, что Билли продумал план побега и Селена на него согласилась. А так … Что-то случилось. Но что именно?
Шику решил проведать Аманду. Она тоже вполне могла быть замешана в происходящем. Не случайно Билли одинаково опасался тогда для Селены и тюрьмы и свободы…
Шику подъехал и увидел темный дом. Горело только одно окошко – спальня Аманды. Может, оно и к лучшему, что он застанет ее одну.
Шику вошел и, не зажигая света, поднялся на второй этаж: здесь все ему было знакомо, он мог пройти  по этому дому с закрытыми глазами.
Аманда лежала на кровати с полузакрытыми глазами. После приступов истерической деятельности, когда она могла взять любого за горло, смести все преграды на своем пути, у нее наступало бессилие, она пребывала в прострации.
Победа над Селеной далась ей совсем не так легко, как она хотела изобразить. Можно было даже сказать, что победу одержала дона Камила. Но дело было сделано и теперь Аманда отдыхала. Появление Шику было достойным завершением задуманного, долгожданным плодом ее непрестанных усилий.
- Как ты мне нужен, Шику, - произнесла она едва слышно, и слабая улыбка тронула ее бледные ненакрашенные губы, - мне так страшно! Я совсем одна! Даже мать, моя собственная мать меня бросила. Никогда я не чувствовала себя такой слабой, такой беззащитной …
- Ты слабая? Ты беззащитная? Тебя ли я слышу Аманда? – Шику иронически поглядывал на распростертую на постели молодую женщину.
Подчеркивая свою слабость, Аманда приняла самую соблазнительную позу.
Но телесная страсть Шику давно перегорела. А душевная привязанность? Сочувствие?
За годы совместной жизни он узнал цену и этой слабости. Она наступила после припадков бешенства. Когда-то он жалел Аманду, - пугался чуть ли не до тошноты, до сердечной боли, но теперь знал: она его просто-напросто использовала, и не спешил бросаться на помощь. Если ему и было чего-то жаль, то совсем другого: он жалел, что столько лет он плясал под эту фальшивую дудку …
- Я совершила в жизни много ошибок, - так же тихо продолжала Аманда, - часто бывала несправедлива, опрометчива в поступках, но только по- тому, что любила и хотела помочь тебе, Шику. Все¬гда хотела тебе помочь, потому что я образованнее тебя, я больше училась... Ты меня не понял, Шику. Ты ушел к другой женщине, а она меня ненавидит. Ее ненависть я чувствую повсюду. Она окружает меня как ледяное кольцо, перед этой ненавистью я и чув¬ствую себя беззащитной.
- Ты преувеличиваешь, Аманда, силу заинте¬ресованности во мне этой женщины и силу ее ненави¬сти. Не далее как сегодня она уехала с Билли.
Глаза Аманды блеснули, и Шику не оставил хищ¬ный блеск без внимания. Он был на верном пути — Аманда что-то знала об этой истории.
- Бросила? Тебя? Но ты такой добрый, такой хороший! Ты же любил ее всем сердцем!
Шику было неприятно выслушивать фальшивое сочувствие Аманды, и он прервал ее:
- Давай займемся твоими страхами. Я поставлю возле дома полицейского. В дом никто не войдет.
- Лучше посиди со мной, Шику. Дай мне мою маленькую подушечку в цветочек, она из детства, без нее я никогда не засыпала,
Аманда была похожа на ласковую кошечку, ко¬торая так уютно, так призывно свернулась на по¬стели...
- Первый раз слышу про детскую подушечку, — хмыкнул Шику. — Если хочешь уснуть, я принесу тебе теплого молока, а еще лучше — воды для снотворного.
- Нет, лучшее снотворное — это ты, — при¬зывно сказала Аманда, но почувствовав, что призыв остался без отклика, тут же прибавила: — если ты посидишь возле меня в кресле и почитаешь книжку. Я обещаю, что очень скоро усну.
- Со снотворным будет еще вернее, — устало сказал Шику и отправился за водой.
Из соседней комнаты он позвонил в участок и распорядился, чтобы прислали полицейского после¬дить за домом семейства Дус-Кампус. Он хотел знать, какие посетители навещают этот дом.
- В первую очередь меня интересует человек по имени Силвейра, — подчеркнул он. — О нем сооб¬щайте немедленно.
С этой минуты Аманда стала подследственной, он не собирался больше выпускать ее из виду.
- Ну вот, теперь все в порядке, — сказал он, вернувшись. — Ты под охраной. Сейчас выпьешь снотворное и заснешь.
Снотворное лежало, как всегда, на тумбочке. Он протянул Аманде две таблетки, ее обычную дозу, и она покорно их проглотила.
Шику еще немного посидел в соседней комнате, пока она уснет.
Ему нужно было продумать, что он будет делать дальше. Как вести себя с Амандой.
Лежащий на столе листок бумаги привлек его вни¬мание. Он подошел, взял его в руки. Характерный острый почерк Аманды.
«Шику! Я играла с тобой. Я люблю другого. Бил¬ли...» Зачеркнуто. Начато с новой строки: «Я знаю, мне нельзя уезжать, потому что я нахожусь под следствием и скоро суд. Но я решила плюнуть на все...»
Ошибиться было невозможно. Письмо Селены за¬печатлелось у него в мозгу огненными буквами. А здесь перед ним был его черновик, написанный Амандой.
Шику не спеша взял его и положил в карман. Он не сомневался, что Аманда причастна к происходяще¬му. Но что же произошло? Как она заставила напи¬сать письмо Селену? И почему Селена все-таки уехала с Билли?

Глава 8
В день похищения — день, столь богатый собы¬тиями, Силвейра не стал тревожить Аманду. Он по¬нимал, что ей нужно успокоиться и расслабиться.
Зато на следующий день он позвонил ей с утра и пригласил в полдень на завтрак к себе в студию.
Он любил побаловать Аманду всякими лакомства¬ми, но на этот раз приготовил ей еще и сюрприз.
Аманда прекрасно проспала ночь благодаря снот¬ворному и тому, что его дал ей Шику, выглядела беззаботной и очаровательной.
- Ни одна женщина не волновала меня так, как ты, принцесса, — со свойственной ему медлительно¬стью проговорил Силвейра, глядя на свою гостью так, словно дегустировал редкое вино. — Ты довольна вчерашним днем?
-  Да, — ответила она. — Шику уже приходил пожелать мне спокойной ночи. Вчерашним днем я до¬вольна, но тревожусь о завтрашнем: а что, если Бил¬ля не пожелает ехать с Селеной? Зачем ему нужна эта деревенщина? И тогда все рухнет...
- Мы ведь вместе задумывали этот план, прин¬цесса, — великодушно поделился своей интеллекту¬альной собственностью Силвейра. — Значит, у нас были основания для того, чтобы не сомневаться в его исполнимости. Будь спокойна, Билли немедленно подхватит Селену и пробудет с ней на краю света ровно столько, сколько нам понадобится, —
уверенно проговорил Силвейра.
Аманде была приятна эта уверенность. Значит, этот наглец, который не раз пугал ее своими внезап¬ными появлениями, который осмеливался ей грозить, тоже во власти этого необыкновенного человека? Она почувствовала себя еще более могущественной, чем прежде. Ведь тот, кто властвовал надо всеми, при¬знавал над собой ее власть!
- Посмотри, что я тебе приготовил, — продол¬жал Силвейра.
Он протянул Аманде кольцо. Но какое! В жизни она не видела таких великолепных, таких изумитель¬ных камней!
- Как раз на твою ручку, — проговорил Сил¬вейра, надевая его ей на палец.
Аманда застыла, не в силах отвести от него глаз.
- Это царский подарок, — наконец сказала она, подняв на Силвейру сияющие глаза.
- Царский, я с тобой согласен, — ответил он. — А ты, принцесса, согласна выйти за меня замуж и при¬нять это кольцо в знак нашего обручения?
- Аманда застыла, может быть впервые не зная, что ответить.
- Вы — человек незаурядный, Силвейра, — наконец проговорила она. — Мне с вами всегда интересно. Никто не понимал меня так, как вы. Сейчас вы сказали «принцесса» точь-в-точь так, как говорил мой отец. С той же интонацией, чест¬ное слово! В вас меня все удивляет. Как бы я хоте¬ла познакомиться с вами раньше, до встречи с Шику. Он простой человек, плохо воспитан, часто бывает грубым.
- Выбор такого человека в мужья не делает тебе чести, принцесса! Ты достойна лучшего! И потом, я не верю, что ты с твоей утонченностью, с твоей не¬рвной натурой можешь удовлетвориться близостью с подобным человеком! Она для тебя унизительна!
Силвейра пристально смотрел на Аманду, словно бы гипнотизируя ее. Его взгляд приковывал к себе, и она чувствовала себя маленькой девочкой, от которой учитель добивается правильного ответа любой ценой. Даже ценой подсказки. Но она не нуждалась в под¬сказках.
- Да, он бывает грубым, — повторила она, — но есть вещи, которые невозможно объяснить. Их чувствуешь, и все. Мы с Шику прожили много лет, мы друг друга так хорошо знаем... Но мне искренне жаль, что мы не встретились раньше... Понимаете?
Маленькая девочка ответила с похвальной смело¬стью и искренностью, но от нее требовали не искрен¬ности, а правильного ответа. Губы Силвейры растянулись в ядовитой усмешке.
- Я-то понимаю, а вот ты, мне кажется, нет. Ты хоть представляешь себе, чем я для тебя каждый день жертвую? Сколько выгодных предложений отклонил, сколько дел пустил на самотек, пытаясь разлучить этого никчемного комиссара с его возлюбленной? А сколько своего драгоценного времени я потратил, по¬такая твоим капризам?
Обычно бесстрастный, спокойный Силвейра по¬высил голос.
- На что ты надеешься, Аманда? Ты считаешь, что я способен пощадить соперника в обмен на улыб¬ку и вежливый отказ?
Аманде был предъявлен счет, от нее ждали опла¬ты. Не ждали — требовали, и немедленно.
Но Аманда не признавала никаких счетов. Не так была воспитана. Она чувствовала себя настоящей на¬следной принцессой и если знала о благодарности, то понаслышке.
- Я ни на что не надеялась, Силвейра! И не в моих привычках что-то считать! — ответила надмен¬но Аманда и, сняв кольцо, положила его на стол. Она уже встала, собираясь уйти.
И этого было достаточно, чтобы образумить за¬бывшегося было хозяина, который привык иметь дело только с рабами.
- Я погорячился, Аманда, прости меня, — ска¬зал он. — Оставь у себя кольцо, мне будет приятно думать, что оно у тебя. Но имей в виду, я человек решительный и не привык отступать. Не было еще на свете женщины, которая влекла бы меня к себе так, как ты.
Аманда снисходительно улыбнулась и взяла со сто¬ла кольцо. Эгоистичная, избалованная, она не пони¬мала, с каким играет огнем. Она была уверена, что всегда и всюду будет хозяйкой.
Антониу Карлус, молодой полицейский, которого Шику поставил охранять дом Аманды, отметил, ког¬да она вернулась от Силвейры, и сообщил об этом комиссару. Через несколько минут Шику появился у Аманды.
Она встретила его благожелательной улыбкой, он протянул ей черновик письма и холодно осведомился:
- Объясни, что это такое?
У Аманды хватило самообладания протянуть руку, взять листок, хотя она мгновенно догадалась, что это такое.
Когда она протянула руку, Шику обратил внима¬ние на кольцо. «Музейная редкость из сокровищни¬цы царской семьи, — сообразил он. —Ворованная! Господи! Она и в это впуталась!»
Аманда тем временем делала вид, будто читает впервые увиденный листок.
- Это не я, — отперлась она совершенно по- детски.
Можешь говорить это кому угодно, но только не мне, — окончательно разъярился Шику. - - Ты сдела¬ла это из ненависти ко мне и к Селене! Ты хочешь отомстить нам обоим и разрушить наше счастье!
- Нет, Шику! Нет!
Аманда бросилась к нему. Она хотела прижаться к его груди, прильнуть, приникнуть и страстным по¬целуем заставить забыть обо всем на свете, как зас¬тавляла забывать когда-то.
Но Шику оттолкнул ее. Он стоял потрясенный, бледный от гнева.
- Так ты ходйшь? — выговорил Он трясущими¬ся тубами. — Ходишь?! И тут обман! Значит, все это время ты притворялась?
- Шику! Погоди! Я все объясню! Я делала все это только для того, чтобы вернуть тебя, потому что я тебя люблю! У меня не было другого средства, по¬нимаешь?
- Ты считаешь, что такими средствами можно кого-то вернуть? — спросил пораженный Шику. — Тебе кажется, что тобой движет любовь? Нет, это болезнь, Аманда, серьезная болезнь! А это что та¬кое? — Он показал на кольцо. — Кто тебе дал его? Эзекиел? Тиноку? А где остальные драгоцен¬ности? Может, ты и есть главарь той банды, кото¬рую ищут по всему миру? Теперь я думаю, что и Фрида — твоих рук дело! Какой же я был слепец! Какой слепец!
Шику надвигался на Аманду, она отступала шаг за шагом. Еще секунда, и он...
Кто знает, что было бы спустя секунду. Может быть, он вцепился бы ей в горло и вытряс из нее признание. Или придушил бы ее и обрек себя на долгое тюремное заключение. - --- Или...
Но Шику упал как подкошенный. Упал ничком прямо у ног Аманды. Она подняла глаза и увидела Силвейру. Он стоял и с улыбкой смотрел на нее.
- Я, кажется, опять вовремя, — спросил он с улыбкой. — Ты не находишь?
Но потрясенная Аманда не в силах была улыбать¬ся и уж тем более шутить.
- Ты убил его? — спросила она шепотом. — Убил? Ты убил мою любовь? Моего Шику?
Силвейра вздохнул. Меньше всего на свете он лю¬бил женские истерики.
- Пойдем отсюда, Аманда, — спокойно сказал он. — Тебе здесь делать нечего.
Силвейра не случайно поселился в студии Зе Па¬улу. Оттуда ему было удобно наблюдать за домом Аманды. За ней следил не только комиссар Шику, но и Силвейра. Разница была только в том, что ко¬миссар следил за ней со вчерашнего дня, а Силвейра со дня своего приезда в Маримбу.
Он видел, как Шику вошел в дом. Он не со¬мневался, что последует объяснение. Ему равно не¬приятно было бы и согласие Аманды с Шику, и разногласие. Он счел, что его присутствие необхо¬димо.
В парке его остановил молодой полицейский. Он стал допытываться, как его имя.
- Я друг семьи, все домашние меня знают, — спокойно ответил Силвейра, — у меня есть даже ключи. Но мне хотелось бы знать, что случилось с доной Амандой и какими событиями вызвано ваше присутствие здесь.
- Таков приказ комиссара Карвалью, — отве¬тил полицейский. — К сожалению, я не могу вас пропустить, дон...
- Адербал. Я — адвокат доны Аманды.
- Я не могу пропустить и адвоката.
- Что ж, не буду спорить, — сказал Силвейра. — Передайте в таком случае доне Аманде ключи.
Полицейский повернулся к нему, чуть наклонился и получил удар ножом прямо в сердце. Путь был свободен. Силвейра прошел по аллее к дому, не обер¬нувшись. В комнату Аманды он вошел, когда Шику угрожающе надвигался на Аманду, но вот теперь и он лежал в луже крови, а глупышка Аманда упиралась и не желала уходить.
- Я его не брошу! — бормотала она сквозь ры¬дания. — Куда ты меня зовешь? За собой в ад? Ты дьявол! Дьявол! Ты убил мою любовь!
- Я спас тебе жизнь, Аманда. — Силвейра взял ее за руку и попытался привести в чувство. — А сейчас хочу спасти ее во второй раз. Постарайся ус¬покоиться. Сядь и выслушай.
Он силой усадил ее на край кровати и сам сел рядом. Но Аманда отодвинулась от него как от за¬чумленного.
- Еще пять минут, и твой горе-комиссар пота¬щил бы тебя в наручниках в участок, как тащил однажды свою вторую возлюбленную. Потом бы тебя судили и дали немалый срок за убийство Фриды и похищение Камилы. Как тебе такая перспектива? Выйти старухой из тюрьмы?
- Пусть! Пусть! — рыдала Аманда. — Без Шику все потеряло для меня смысл. Пусть меня су¬дят, пусть приговорят к смертной казни! Я хочу уме¬реть! Я хочу умереть!
- Аманда! Прекрати истерику! — прикрикнул на нее Силвейра. — Не хватало портить себе жизнь из-за этого ничтожества.
Он хотел сказать «падали», но сдержался. Аманда встала на колени возле Шику и звала его:
- Мой любимый! Очнись! Я люблю тебя! Шику! Шику!
- Отойди! Отпусти его. Придушишь, и точно помрет, — говорил насмешливо Силвейра. — Пока он, как я вижу, дышит. Так что мне остается только пожалеть о том, что ударил я его не так сильно и оставил жизнь этому ничтожному служителю закона.
- Но тебя я здесь не оставлю, Аманда! Ты уйдешь со мной, хочешь ты того или нет!
Силвейра предъявил ей с утра счет, и этот счет должен был быть оплачен. Он больше не намерен был терпеть ее капризы и фокусы. Аманда должна была понять: единственная оставшаяся ей роль — это украшение его жизни.
- Аманда! — резко окликнул он распростертую на полу молодую женщину. — Я приказываю тебе идти со мной!
- Сама я не уйду! Можешь убить меня! — крик¬нула в ответ Аманда.
Как ни был уверен в себе и своем могуществе Силвейра, но оставаться с двумя трупами в доме, куда вот-вот могли вернуться Илда или Лижия — впрочем, Лижия, кажется, вновь жила в отеле Лиа¬ны, — было безумием. Силвейра был кем угодно, но только не безумцем.
- Если другого способа вытащить тебя нет, то убью, не сомневайся, -—• пригрозил он, наклоняясь над ней.
- Убери руки! Сейчас же убери руки! — тороп¬ливо проговорила Аманда.
Но Силвейра не убрал рук. Он хладнокровно дал ей одну пощечину, потом другую, и она покор¬но встала.
- Я был уверен, что тебе такое обращение по¬нравится, — сказал он, —— но не думал, что это произойдет так быстро.
Аманда больше не сопротивлялась. После истери¬ческого прилива сил у нее вновь наступило бессилие.
Орланду провожал Илду домой. Вот уже не¬сколько дней они вновь были счастливы. Виделись каждый день, но Орланду пока не заговаривал о браке, желая, чтобы Илда немного успокоилась. А она была в шоке еще и от того, что обнаружила обман Аманды оказывается, она прекрасно мог¬ла ходить!
- Но ты представить себе не можешь, что она мне сказала, — рассказывала Илда, дрожа. - «Даже новорожденный кролик не такой кретин, как ты», представляешь? «Я обманула всех — кретин¬ку физиотерапевта, врачей, весь город! Я умнее всех! Вы все мне неровня!» У нее мания величия. Она шизофреничка.
- И вдобавок социально опасна, — печально прибавил Орланду.
- Еще неделю тому назад я бы на тебя набро¬силась за такие слова, но теперь я думаю, что ты прав, — точно так же грустно отвечала Илда.
Пройдя еще несколько шагов, она чуть не упала, споткнувшись.
- Боже мой! Что это? — испуганно воскликну¬ла она.
Это был мертвый полицейский. В темном доме горело единственное окно Аманды.
- Что-то случилось! Скорее к ней, к Аманде! А потом позвонить в полицию, — торопливо говорила она, ускоряя шаги, чтобы поспеть за бегущим к дому Орланду.
Орланду первым увидел лежащего на полу в луже крови Шику. Больше никого в спальне не было. Он приложил ухо к груди — сердце еще билось, но сколько оно еще будет биться, сказать было трудно.
- Мертв? Скажи правду, Шику мертв? — спрашивала Илда, стоя на пороге комнаты и не реша¬ясь войти. Она любила своего зятя, всегда сочувство¬вала ему, и вот теперь он умер в доме, куда вошел с надеждой на счастье, но не нашел его.
Крупные слезы катились по лицу Илды, но она даже не старалась вытереть их — все ей было без¬различно, кроме Шику.
- Жив, но в очень тяжелом состоянии, — вер¬нул ее на грешную землю Орланду. — Звони скорее в «Скорую». Надеяться нужно до последнего.

Глава 10
Сколько бед свалилось на Лижию! Мать лежала в нервной горячке. Аманда исчезла. Из-за этого исчезновения уже не только Лижия, но и многие другие в Маримбе считали, что именно она едва не убила Шику. Сервулу так и говорил:
- Она — убийца моего сына. Эта ведьма не могла простить ему, что он добрее, лучше, великодушнее ее.
- Хорошо еще, что ни Азеведу, ни Диана так не считали.
- Там был кто-то третий, — убеждали они несчастного отца, который проводил дни и ночи в клинике. — Какой бы ведьмой ни была Аманда, но убить ножом полицейского и так ранить Шику она не могла. Это сделал профессионал, прекрасно владеющий холодным оружием.
С этим доводом Сервулу не мог не согласиться. Он и сам когда-то неплохо владел холодным оружием, так что знал, что это такое.
- Хорошо, что вы наделили сына отличным здоровьем. Не так-то легко с ним справиться, с вашим Шику! Считайте, что он уже выкарабкался из ямы, которая любому другому послужила бы могилой, — говорили Сервулу врачи.
Лижия радовалась за своего бывшего зятя. Она всегда относилась к Шику с большой симпатией, а с тех пор как он полюбил Селену и они даже тайно поженились, она считала его самым близким своим родственником.
А вот как только она думала о Селене, у нее начинало болеть сердце.
Любимая сестра лежала без сознания в далекой клинике Рио-де-Жанейро. Но и ее Бог не обидел здоровьем, у нее было хорошее сердце, и врачи делали все, чтобы вывести ее из комы. Однако ждать, что Селена скоро вернется и вновь приступит к делам, было невозможно. Приходилось рассчитывать только на себя.
Лижия осталась один на один со всеми проблемами — и домашними, и фабричными. Ничего не было удивительного, если бы она растерялась, впала в отчаяние.
Так оно бы и было, если бы не Гуту. В эти трудные времена он стал самым верным помощником Лижии. Ее советчиком, ее опорой. Все дела обеих фабрик они решали вместе, и дела эти шли на удивление хорошо.
- Именно об этом и мечтал отец, — сказал как-то Лижии Гуту. —Он мечтал, чтобы наши фабрики объединились.
Гуту не решался сказать, что мечтает не столько об объединении фабрик, сколько о Лижии. Он понял, что любит ее всерьез, и хотел, чтобы она стала его женой. Они понимали друг друга с полуслова, прекрасно ладили, но он опасался, что она все еще не остыла к Лукасу и боялся услышать отказ, после которого ему было трудно вернуться к этому разговору.
Лижия истолковала слова Гуту совсем по-другому.
Она тоже поняла, что любит Гуту, что только о нем и думает, но, чувствуя себя виноватой из-за Лукаса, решила, что Гуту пока не простил ей ее увлечения, да и сам еще чувствует себя задетым изменой Клары. Но она готова была ждать сколько угодно ради того, чтобы они были наконец вместе...
Днем Лижия всегда была очень занята и ей было не до печальных мыслей. Зато вечером она частенько приходила на пляж, сидела, слушала неумолчный шум океанских волн и смотрела на звезды, которые когда-то подарил ей Гуту и которые прижались друг к другу так тесно, что казались одной звездой.
Но однажды к ней рядом появилась какая-то тень. Гуту присел возле нее.
- Лижия, — услышала она его взволнованный голос. — Я не могу больше молчать, я должен выговориться. Поверь, что я ни на что не претендую, если ты по-прежнему любишь Лукаса. Но ты снишься мне каждую ночь, а утром я как безумный мчусь на работу, мечтая провести с тобой рядом день. Я люблю тебя, Лижия! Я должен был тебе сказать об этом. Мне уйти?
Лижия подняла на Лукаса счастливые глаза и ответила:
- А я каждый вечер любуюсь на подаренные тобой звезды...
Больше ничего им не нужно было говорить, они были вместе и были счастливы. Но они не могли быть счастливыми и не делиться своим счастьем.
- Знаешь, что я давно хотел тебе сказать? — начал Гуту. — Ты ведь слышала, что Нанду ищет себе спонсора, так вот мы с тобой могли бы взять на себя расходы на его тренера. Представляешь, наши фабрики помогают знаменитому спортсмену? Здорово, а?
- Здорово! Неужели мы можем себе такое позволить? — восхитилась Лижия.
- Конечно, я уже все посчитал!
Так этим звездным теплым вечером на земле стало гораздо больше счастливых людей.
Лукас знакомился с совсем другим счастьем — счастьем риска, погони, щекочущим ощущением хождения по острию ножа.
Жулиу предложил ему искать сокровища вместе.
- Я ищу драгоценности, потерянные одним немцем, для одного подонка, который пообещал мне за них кучу бабок, — сказал он Лукасу. — Но я решил забрать их себе, поэтому приглашаю тебя в долю. Вместе мы скорее управимся, а прибыль поделим пополам.
Сердце Лукаса радостно забилось, но виду он не показал.
- Твой шеф меня смущает. Он местный? Небось всех тут знает. Наймет кого-нибудь, будет за нами следить, и мы с тобой погорим ярким пламенем, — сказал он.
- Глупости! —отрезал Жулиу. — Он не местный. На дне моря за нами следить некому. Как только мы находим сокровища, мы мгновенно их реализовываем, и только нас и видели.
Лукас задал еще несколько вопросов в надежде, что Жулиу назовет имя своего шефа, но тот не проговорился. В конце концов Лукас дал согласие, и они ударили по рукам.
Очень довольный, Лукас пришел сообщить о заключенной сделке Азеведу.
- Жулиу считает, что мне очень хочется полчить свою часть сокровищ, — закончил он свой рассказ.
- Ты ввязался в опасную игру, мой мальчик.
- Мне бы не хотелось, чтобы ты так собой рисковал, — вздохнул умудренный годами и опытом следователь. — За Жулиу стоит очень могущественный человек, на счету которого не одна жертва.
- Я не хочу упускать шанс вам помочь, — ответил Лукас. — А что касается риска, то ведь я и так рискую. Я понял, что должен выйти на зказчика, так?
- Да. Внимательно прислушивайся к разговорам, если всплывут имена Сйлвейры и Эзекиела, сразу сигналь. Нам нужны доказательства.
- Запомнил. Буду действовать. — Лукас улыбнулся.
- Удачи тебе, парень! — от души пожелал Азеведу. — Я восхищен твоей смелостью
Азеведу смотрел вслед стройному сильному молодому человеку и вздыхал: он должен был предупредить его об опасности и не мог отказаться от его предложения. События последних дней до крайности накалили обстановку.
Шику пошел на поправку, и у Азеведу отлегло от сердца. Он принялся работать с Тадеу, добиваясь от него признания, кто поручил ему украсть дону Камилу. Но тот впал в тяжелую депрессию и вообще не способен был отвечать ни на какие вопросы.
Жуди преданно выхаживала его, успокаивая, утешая, обещая свою любовь и преданность. Азеведу до поры до времени оставил их в покое.
Любовная терапия должна была принести свои результаты. Кроме того, он собирался пустить в ход «тяжелую артиллерию» — Лиану, которая должна была поговорить с Тадеу и воззвать к его совести, как только он будет способен прислушаться к голосу разума.
Еще он задумал провести очную ставку отца и сына и сообщил Эзекиелу о том, что Тадеу арестован. Эзекиел понял, что больше ему не на кого рассчитывать. Тадеу как был, так и остался жалким слизняком. Он не сумел постоять ни за себя, ни за отца. На следующий же день этот, казалось бы, дышащий на ладан старикашка ухитрился укокошить обоих охранников, которые следили за ним в больнице, и сбежал. Нет, он не собирался кончать свои дни на больничной койке. Кончил он их в тюрьме, куда явился освобождать сына. Разумеется, освободить его ему не удалось, но зато умер он так, как хотел, — с пистолетом в руке, затеяв очередную грозящую выстрелами и кровью перепалку.
- Этот Эзекиел — настоящее чудовище, — вынес свой приговор доктор Орланду, освидетельствовав покойника. — Ума не приложу, как в таком состоянии он сумел убить еще двоих человек. Он давно уже сам был живым трупом.
Со смертью Эзекиела оборвалась еще одна нить, ведущая к сокровищам, поэтому для Азеведу и была так важна помощь Лукаса. Может, этот отважный юноша не только поможет им выйти на главаря шайки, но и в самом деле отыщет сокровища?
С ворохом новостей, дурных и хороших, Азеведу пришел в больницу к Шику. Комиссар уже готовился к выписке.
Азеведу хотел его порадовать: у них появился шанс отыскать и бандитов, и драгоценности. Но он не узнал Шику. Отрешенный, углубленный в себя, он, казалось, и не слышал коллегу.
- Эй! — окликнул его следователь. — Ты где там странствуешь?
Шику тряхнул головой, будто отгонял навязчивую мысль. Мысль у него была одна:  -   Селена.
- Где Селена? Что с Селеной?
Дона Камила, которая приходила его навестить, сказала, что она расшибла себе голову, несколько дней пролежала без сознания, но теперь ей лучше. Она пришла в себя, и Билли ходит за ней как преданная нянька.
Шику поднял голову и посмотрел на Азеведу. — Без Селены все для меня лишилось смысла, — сказал он. — Я виноват в том, что она сейчас далеко,- больна и с Билли. Я не сумел защитить ее от Аманды. Я продолжал верить этой коварной и лживой змее, а не честной и чистой Селене. Какой из меня комиссар? Я отказываюсь от своей должности.
- Не говори глупостей, Шику, — замахал руками Азеведу. — Мало ли что случается в жизни! Тебе не в чем себя упрекнуть. Ты поступал по закону.
- А надо по совести, — сурово отрезал Шику. — Я ухожу с должности, Азеведу. Я уже написал рапорт в Кампу-Линду.
- Не Маримба, а сказки Тысячи и одной ночи! — рассердился Азеведу. — Да как ты смеешь бросать расследование на полдороге?
- А если бы меня прикончили, ты заставлял бы работать мой труп? — Шику невесело усмехнулся.
- Работай с Билли, Азеведу. У него мозги крутятся лучше моих. Это мое последнее решение.
Азеведу с досады только рукой махнул. Но не в его привычках было уговаривать комиссаров, которые строили из себя кисейных барышень. Да, он будет работать с Билли и с Дианой, и он доведет это дело до конца!
Через несколько дней из Кампу-Линду пришел ответ на рапорт. Комиссару Карвалью в связи с ранением предоставляли длительный отпуск
Шику простился с отцом и доной Изабел и поехал... Куда? В Бураку-Фунду.
Камила долго не могла поверить своим ушам, когда услышала, о чем ее просит Шику.
- По-моему, ты говоришь что-то несуразное, Шику, — сказала она, отставляя в растерянности кружку с горячим кофе. — Ты будешь жить здесь, со мной? Что за безумная идея?
- Почему же безумная? — переспросил Шику. — Разрешите мне пожить здесь с вами, дона Камила!
- Я буду помогать вам по хозяйству. У вас будет защита против нежеланных гостей, если они, не дай Бог, пожалуют. И потом, вам не будет так грустно.
- Тут ты, конечно, прав. Одной-то мне очень тоскливо. Просто ужас, до чет не хватает Селены.
- И мне ее не хватает. А так мы будем вместе, я буду помогать вам, вы — мне, и нам обоим будет легче.
Камила смотрела на осунувшееся лицо Шику, его грустные глаза и понимала, что он мучительно страдает.
- Я могу спать где угодно, хоть в хлеву, дона Камила, где скажете, там и лягу, — продолжал уговаривать ее комиссар.
- А твои обязанности? Комиссар Карвалью сидит в забытой Богом глуши? Нет, так не годится, Шику!
- Это мне решать, как годится, как не годится. — Шику упрямо набычился, — Я уже арестовывал Селену, уже держал ее в тюрьме, больше не хочу! Я буду просто ждать, когда она вернется. Буду жить в доме, где она жила, рядом с ее вещами, ухаживать за ее конем. Без Селены моя жизнь утратила всякий смысл! Лучше умереть, чем жить без Селены.
- Грешно так говорить, Шику! — Камила всплеснула руками и едва не опрокинула кружку с кофе. — Никогда я еще не встречала такую большую любовь. И Селена всегда говорила: лучше умереть, чем жить без Шику. И все-таки это грех. Никогда не годится опускать руки. Взбодрись! Возвращайся на свой участок! Где тот отважный комиссар, которого полюбила моя дочь?
- Она полюбила человека. Комиссар арестовывал ее и должен будет арестовать опять, когда она вернется. А я, свободный человек, дождусь ее здесь. Не прогоняйте меня, дона Камила!
Перед такой отчаянной просьбой Камила не могла устоять. Что поделать? Эта парочка в самом деле подходила друг другу — оба упрямые как ослы. Упрутся, не сдвинешь с места!
- Ну что ж, оставайся] — решила Камила. — Будем вдвоем ждать мою Селену. И она к нам сюда вернется! Непременно вернется! Даже если мне придется ее за уши притащить!

Глава 12
Просыпаясь ранним утром, Шику мысленным взором окидывал долгий день, который сулил ему бесконечную череду забот, и радовался им. Чем больше выпадало ему дел, тем счастливее он себя чувствовал. Ему казалось, что он уже строит семейную жизнь с Селеной, обустраивает гнездо, в которое она должна вот-вот вернуться.
Стоило ему открыть глаза, как он думал: а что, если сегодня? И сердце у него радостно замирало.
- Камила не привыкла, что у нее во дворе хозяйничает мужчина, и с удовольствием видела, как быстро и споро достраивается сарай, как растет поленница наколотых дров, как ровно ложатся в амбар мешки с овсом для Аризоны.
Даже Аризона повеселел с появлением в доме Шику. Он позволил гостю седлать себя, и вечерами
Шику уезжал часа на два, на три, прогуливая по окрестным равнинам застоявшегося коня.
Перед сном Камила приходила пожелать спокойной ночи Аризоне и говорила ему:
- Я прекрасно знаю, что я не святая и не понимаю, что ты говоришь. Но может быть, ты меня понимаешь? Тогда помолись святому Георгию, своему лошадиному покровителю, чтобы Селена побыстрее выздоровела и вернулась домой. Мы ее ждем. Хорошо, Аризона?
Потом Камила пила успокоительный чай. Одну чашку, две, три, и долго еще ворочалась с боку на бок, вздыхая и приговаривая:
- Разболелось у меня сердце, жаль мне бедного парня, такой он хороший и так мою Селену любит. Тоже небось не спит, мучается, о ней думает. Господи! Сохрани мою Селену, убереги ее! Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Бывало, что, несмотря на успокоительные чаи, проворочается она всю ночь и только к рассвету уснет.
Вот и в этот вечер Камила все пила чай и молилась, а когда собралась улечься спать, вдруг услышала урчание мотора у ворот.
- Кто это к нам пожаловал в такую поздноту? — проговорила она, вздохнув. — Доченька! — вскрикнула она в следующую секунду и кинулась обнимать Селену, явившуюся на пороге.
- Ну вот, дочь я вам доставил, уже поздно, завтра приеду и поговорим, — говорил между тем Билли, здороваясь и прощаясь одновременно.
- Погоди, не спеши, попей кофейку, — уговаривала его Камила, не выпуская из объятий свою ненаглядную дочку.
Шику стоял у двери в комнату, дожидаясь, когда до него дойдет очередь, когда Селена обнаружит приготовленный ей сюрприз. Сам он глаз от нее не мог оторвать — выглядела она прекрасно, еще больше похорошела.
- Как я по тебе соскучилась, мамочка! — говорила, целуя мать, Селена.
- А ты посмотри, кто там еще без тебя места не находит! — сказала Камила, показывая на Шику.
- Кто? — Селена посмотрела в сторону Шику и вопросительно перевела глаза на мать, потом на Билли.
- Я же тебе говорил, Шику, комиссар Шику, — зашептал он ей на ухо.
- Мама, ты извини, но после больницы у меня провалы в памяти. Билли мне много чего рассказал, но сама я ничего не помню. А комиссара ты к себе вызвала, чтобы он тебе тут помогал? Ты кого-то боишься? — Селена с беспокойством посмотрела на мать, а у той мурашки поползли по коже от ужаса — Селена! Что сделалось с ее Селеной?
Шику тоже окаменел от неожиданности, от нелепости происходящего. Он был словно в дурном сне, словно в пригрезившемся ночью кошмаре.
Улыбающаяся Селена в нарядном платье уговаривала Билли, явно не желая его отпускать:
- Останься. Не спеши! Куда тебе спешить? Побудь с нами!
В глазах ее, обращенных на Билли, светилась такая неприкрытая нежность, если не сказать больше, что Шику почувствовал настоящую боль в сердце.
А Билли было явно не по себе.
- Я поеду, — настойчиво повторял он, — я очень соскучился по сыну.
- Можно тебя на минутку? — Шику вышел из полутьмы и подошел к Билли. Тот кивнул, и они направились было к двери, но Камила провела их в гостиную — Здесь вам будет удобнее, — сказала она, прикрыла дверь и вернулась к Селене.
- Если бы ты видела, мама, — слышался мелодичный восторженный голос, — какие Билли устраивал мне прогулки! А платье? Это он мне подарил такую красивую обнову! Шику страдальчески смотрел на Билли.
- Объясни, что с ней. Я не понимаю. Неужели от того, что ударишься головой, может разом отшибить всю память?
- Я долго говорил с врачом Селены, — сказал Билли. — Он сказал, что состояние у нее сложное: от удара возникла посттравматическая лакунарная амнезия, а говоря человеческим языком, — провалы в памяти. Иными словами какие-то дни, какие-то события напрочь исчезли, и она не может их вспомнить.
- Дни! — горестно воскликнул Шику. — Если бы дни! У нее выпали целые месяцы!
- Так оно и есть, — признал Билли. — Беда именно в этом. Как объяснил врач, физическая травма обернулась психологической. Селена забыла о самых тяжелых минутах своей жизни. У нее в мозгу будто что-то отключилось, словно защитный механизм сработал и — заблокировал все воспоминания, которые причиняли ей боль. Понимаешь?
- Воспоминания обо мне в первую очередь, мрачно сказал Шику.
- Но согласись, что в последнее время Селене приходилось совсем несладко — тюрьма, обвинение в убийстве, угрозы Аманды.
- Я знаю. — Шику понурил голову.
Она столько страдала. Она не показывала этого — но нервное напряжение было очень велико. И вот результат! Но что будет дальше, никто сказать не может. Она может все вспомнить завтра, а может, через месяц или через полгода, а может, и никогда...
- И обо мне тоже может никогда не вспомнить? — Шику крепился изо всех сил, чтобы не показать, какой удар на него обрушился.
- Шику! Я просто пытался тебе объяснить, в каком состоянии находится Селена. — Билли и сам не понимал, почему чувствует себя виноватым.
- А тебя это состояние устраивает, разве не так? — взорвался Шику.
- Что устраивает? — возмутился Билли. — Когда Селена вышла из комы, я был первым, кого она увидела. Я пытался сделать все, чтобы она вспомнила о прошлом, о том, что случилось... Рассказал о том, что пришлось ей перенести, о травме... Но она так ничего и не вспомнила. Улыбалась вежливо, и все.
- А за время... — Шику было трудно задать тот вопрос, который он собирался задать, но остаться без ответа на этот вопрос было еще труднее. — За то время, что она была рядом с тобой... между вами что-то было?
- Знаешь, Шику, я сделаю вид, что ты не задавал мне этого вопроса. — Билли скривил губы в иронической усмешке. — Вполне возможно, что я циник, но я не негодяй. Разве я могу обидеть Селену?
Шику стало стыдно.
- Извини... — устало сказал он. — Спасибо за откровенность. Спасибо за все, что ты сделал.
- Не благодари раньше времени, — вскинулся Билли, — я-то пока не потерял память и Селену люблю по-прежнему. Но воспользоваться положением — такого я себе никогда не позволю... Однако я всего-навсего человек и - не знаю, сколько еще выстою.
- Объявляешь войну? — прищурился Шику.
- Да какую там войну! - махнул рукой Билли. — Я был на настоящей, ничего там нет интересного. Называй как хочешь, но борись за ее любовь, пока можешь, потому что имей в виду — долго я не выдержу!
Билли трудно было сдерживать свои чувства, но он считал, что не имеет права воспользоваться привязанностью Селены, которая так доверчиво тянулась к нему.
- Я люблю тебя, Билли, — говорила она. — Поцелуй меня...
Но он отшучивался, он не хотел, чтобы потом, когда она все вспомнит, она смотрела на него как на подлеца, который воспользовался ее болезнью. Он не сомневался, что увидев Шику, она вспомнит свою любовь. Нет, не вспомнила. Так, может, у него и в самом деле есть надежда?
От надежды не собирался отказываться и Шику, хотя радость, которой он с таким нетерпением дожидался, оказалась совсем нерадостной. Он видел, что Селена влюбилась в Билли. Ну и что из того? Он попрежнему любил ее.
- Аманда своего добилась, — горько сказал он сам себе, — она все-таки нас разлучила.
Но он собирался по-прежнему охранять Селену, которая стала еще беззащитнее. Аманда могла убить ее в любое время...
Зека радостно встретил отца, но потом за холостяцким ужином сказал ему:
- А мне очень жаль, что от нас уехала Диана. Она нас с тобой любит, нам было хорошо вместе.
- Спасибо ей, она и вправду замечательная, — согласился Билли, - Но что дальше будет с нами, я, честное слово, не знаю, сынок.
На следующий день Билли отправился в полицейский участок, куда пригласил его Азеведу, и с большим удивлением обнаружил там Диану.
- Что ты тут делаешь? — спросил он после теплых радостных приветствий.
-То же, что и ты, - с улыбкой ответила она.
- Карты на стол! — шутливо рявкнул Азеведу. - Все мы находимся на государственной службе и занимаемся одним делом, которое движется к концу. После смерти Эзекиела надежда у нас на Силвейру, который только что снова появился в городе. На Жулиу и Лукаса. И на Тадеу, для которого, к слову сказать, Силвейра нанял Адербала в качестве адвоката.
- А где Аманда? — спросил Билли.
- Исчезла. Но зато Селена свободна. С нее сняли все подозрения, и теперь в убийстве Фриды подозревают Аманду. К тому же, как только она появится, ей придется объяснять, откуда у нее колье, принадлежавшее немцу Мюллеру.
Дав Силвейре несколько дней на то, чтобы расслабиться, Азеведу отправился навестить его.
Первый вопрос его был о доне Аманде.
- С доной Амандой я был едва знаком, — спокойно заявил Силвейра. — Она дочь моего покойного друга Тиноку, так что неудивительно, что я нанес ей визит. Но мы держались на расстоянии, да и что могло нас связывать? Но дона Аманда такая красивая женщина, что я полагаю, что ее похитили.
- И кто же? — осведомился Азеведу.
- Понятия не имею, — ответил Силвейра.
Ему было приятно морочить голову этой старой полицейской ищейке, которая давным-давно взяла верный след и только благодаря матерости волка никак не могла его схватить. Он с удовольствием думал об Аманде, которая уютно устроилась в тайнике Зе Паулу, где он втайне от Изабел, чтобы не возбуждать ее ревности, принимал молоденьких девочек. В этот тайник не могла проникнуть ни одна полицейская ищейка, и Силвейра, чувствуя свою безнаказанность, наслаждался своей недосягаемостью и неуязвимостью.
С той же непринужденностью он ответил на вопрос Азеведу, почему он нанял адвоката для Тадеу.
- Эзекиел был много лет адвокатом моего друга Тиноку. И когда я приехал в Маримбу и узнал, что он сидит в тюрьме, я пришел и предложил свою помощь. Эзекиел всегда был гордецом, он отказался. Когда я познакомился с его сыном, Тадеу, то понял, что этот несчастный пошел по стопам отца. Теперь, когда он остался сиротой, я пытаюсь поставить его на путь истинный. У вас есть какие-нибудь возражения — сеньор Азеведу?
- Нет, никаких, — развел руками старый следователь и откланялся.
Он чувствовал, что цепочка уже готова замкнуться, что вот-вот должно появиться звено, которое ее замкнет...

Глава 14
Прошло несколько дней с той поры, как Аманда тайно поселилась в бывшей студии Зе Паулу, которую теперь снимал Силвейра. Поначалу ей здесь очень понравилось, потому что Силвейра готовил для нее изысканные блюда, выставлял перед ней редкие коллекционные вина и вообще сдувал с нее пылинки.
Аманду тешила вся эта роскошь и то поклонение, которое всячески демонстрировал ей Силвейра. В какой-то момент она даже сказала ему:
- Знаешь, я лишь сейчас поняла, насколько ты был прав относительно Селены. Не стоило мне так рисковать из-за нее. На эту ничтожную плебейку даже пулю тратить жалко!
- Я был уверен, что рано или поздно ты сама это поймешь, — обрадовался Силвейра. — Забудь о ней. Жулиу обшарил уже почти все подводные пещеры и скоро — я не сомневаюсь,— найдет наши сокровища. Тогда мы с тобой уедем из Бразилии в наш нескончаемый медовый месяц!
- Да, поскорей бы отсюда выбраться! — мечтательно произнесла Аманда. — А то ты меня закормишь здесь деликатесами, я растолстею и перестану тебе нравиться.
- Нет! Я никогда не разлюблю тебя! Ни при каких обстоятельствах, клятвенно заверил ее Силвейра.
Его страстные речи льстили самолюбию Аманды, но вынужденное бездействие и необходимость жить взаперти очень скоро наскучили ей, а потом и вовсе стали раздражать.
И однажды, когда Силвейра отправился в следственный изолятор на свидание с Тадеу, Аманда надела парик, темные очки и тайком от своего покровителя выскользнула из дома.
Однако оказавшись на воле, за пределами того убежища, в котором прятал ее Силвейра, она вдруг поняла, что идти ей, в общем, некуда. Никому она здесь не нужна, никто ее не ждет, кроме, разумеется, полиции, да еще — матери. Вот кто, вне всяких сомнений, волнуется о судьбе Аманды и наверняка ждет хоть какой-то весточки от нее! Вспомнив с теплотой о матери, Аманда едва не прослезилась. Ей захотелось припасть к Илде, обнять ее, рассказать, что скоро все треволнения закончатся, что Силвейра увезет Аманду туда, где их не сможет отыскать никакая полиция.
И привыкшая во всем потакать своим желаниям, Аманда пренебрегла опасностью — вошла в собственный дом, рискуя встретить там некстати Орланду, Лижию или кого-нибудь из друзей сестры.
Но видимо, судьба в тот день была благосклонна к Аманде: ее риск оказался оправданным, так как в доме никого, кроме Илды, не было. Хотя встреча матери и дочери вышла вовсе не такой радостной, как представляла себе Аманда. Илда просто оцепенела от ужаса, увидев перед собой Аманду, выросшую как из-под земли.
- Мама, ты меня не поцелуешь, не обнимешь? — с болью и обидой произнесла Аманда. - - Я по тебе так Соскучилась!
Она сама обняла мать, прижалась к ней, а Илда не сделала в ответ ни малейшего движения, все еще пребывая в шоке.
- Ты боишься меня?! — изумилась Аманда. — Боишься! Да, я вижу. Твои глаза не умеют лгать. Мама, неужели я тебе внушаю страх?!
- Нет-нет, — с трудом вымолвила Илда. — Просто я не ожидала тебя здесь увидеть... Тебе что- то нужно?
- Почему ты со мной так разговариваешь? Разве я не могу войти в собственный дом?
- В последний раз, когда ты была здесь, Шику едва не погиб. Я уже не говорю о его помощнике... Что тогда произошло, Аманда? Кто ранил Шику, кто убил того человека? Силвейра?
Напор, с каким Илда задавала эти неприятные вопросы, заставил Аманду перейти к обороне.
- Скажешь тоже! — нервно засмеялась она. — Да Силвейра же инвалид, хромой. Он едва держится на ногах! И потом, он — тонкий интеллектуал! Как ты могла о нем такое подумать? Это тебя Шику так настроил?
- Дочка, тебя разыскивает полиция!
- Вот как ты меня встречаешь? — горько усмехнулась  Аманда. — Я соскучилась, примчалась к тебе, а ты говоришь со мной как с преступницей!
- Но против тебя выдвигаются очень серьезные обвинения...
- Да, жизнь обошлась со мной сурово!.. Сначала меня выкрадывают в младенческом возрасте, убивают моих родителей. Потом мой приемный отец погибает страшной смертью. А спустя какое-то время появлется незаконнорожденная самозванка и отбирает у меня все — мужа, фабрику, состояние...
- И ты обвиняешь в этом меня? Разве я была тебе плохой матерью?
- Ты не дала мне договорить. Я хотела сказать, что после всех этих испытаний имею право на месть! И не успокоюсь, пока не уничтожу своих врагов!
- Господи! Дочка, что ты говоришь! — в отчаянии воскликнула Илда. — Я боюсь не тебя, а — за тебя! За твою душу и твою жизнь!
- Не бойся, Мама. Я сумею о себе позаботиться. Ты не говори никому, что я была здесь, ладно? Мне просто очень хотелось тебя повидать.
Она резко повернулась и вышла, оставив Илду один на один с ее материнским горем.
Отважившись рассказать Кларе всю правду о смерти ее матери, Орланду окончательно сбросил с себя тяжкий груз прошлого. Дочь поняла его и простила. После того откровенного разговора они стали еще большими друзьями, чем прежде. Клара помогала отцу в клинике, они все дни проводили вместе. Только она продолжала изъясняться жестами — из солидарности с Филипи, но Орланду это не беспокоило.
- Со временем пройдет, — говорил он Лукасу, которого пугала такая чрезмерная зависимость Клары от ее нового друга. — Мне кажется, ей просто привычнее и легче общаться с помощью жестов. Но постепенно она поймет, насколько точнее и легче можно выражать свои мысли в слове.
Отношения с сыном у Орланду тоже в последнее время стали вполне дружескими. Между ними не было теперь никаких запретных тем. Иногда они даже делились друг с другом своими любовными переживаниями. Лукас настоятельно советовал отцу жениться на Илде.
- Вы ведь любите друг друга! Я знаю. Будь по настойчивее! Мое исследование подходит к концу, и, прежде чем уехать в Рио для защиты диссертации, я хотел бы погулять на вашей свадьбе.
Орланду объяснял, что Илде сейчас не до замужества — Аманда просто выбила ее из колеи, и, в свою очередь, сочувственно спрашивал у сына:
- А ты все еще любишь Лижию?
- Нет. Мы с ней очень разные люди, — отвечал Лукас. — У нас бы все равно ничего не сложилось... Поначалу мне, конечно, — было тяжело после нашего разрыва, но потом я понял, что это неизбежный исход. У меня очень трудный характер...
- Дело не в характере. Просто ты еще не встретил свою истинную любовь, — уверял его Орланду.
- Но ты же, к счастью, встретил. Так борись за нее!
- Да-да. Илда сейчас, может, как никогда нуждается в моей поддержке, — соглашался Орланду. — И я стараюсь по возможности быть рядом с ней.
В тот день, когда Илду тайком посетила Аманда, Орланду испытывал какое-то особое беспокойство. Позвонив Илде с работы, он услышал растерянный, словно испуганный голос и встревожился еще больше.
- Что-то случилось? Ты заболела?
- Нет, просто мне плохо...
- Я сейчас приду к тебе!
Когда он вошел к ней, то сразу же нашел подтверждение своей догадке, увидев в глазах Илды явный испуг.
- Тебе кто-то угрожал? — спросил он, прижав ее к себе.
- Нет. Но мне страшно, Орланду. Обними меня покрепче, защити!
- От кого? Ты расскажи все, не таись. Тебе кто-то звонил? Это как-то связано с Амандой?
- Нет! — вскрикнула Илда. —Нет... Хотя, наверное, я так разволновалась из-за нее. Судьба Аманды не дает мне покоя...
Орланду предложил ей поехать куда-нибудь вместе — в Буэнос-Айрес, в Париж, в любое другое место, но Илда не захотела об этом даже слышать.
- Куда же я поеду, когда Аманда находится в розыске? Разве это будет отдых?
- Ну тогда я переселюсь к тебе, чтобы ты не боялась хотя бы по ночам.
Такое предложение тем более не устроило Илду; она знала, что Аманда придет сюда еще не раз, и не хотела, чтобы дочка встретилась здесь с Орланду.
Вернувшись от Тадеу и не застав дома Аманды, Силвейра поначалу испугался за нее: уж не попала ли она в лапы полицейских? Но, не обнаружив никаких следов обыска, рассердился. Можно ли так рисковать?! Какая непростительная беспечность! И зачем ей понадобилось выходить из дома? К кому она побежала — неужели к своему ненаглядному и незабвенному Шику?!
Ревность, захлестнувшая Силвейру мощной волной, вытеснила все остальные чувства, и, когда Аманда наконец вернулась, он в ярости обрушился на нее:
- Где ты была? У своего любовника?
- Помилуй, о ком ты говоришь? — изумилась Аманда. — Мой любовник — ты!
- Я не просто твой любовник. Я люблю тебя! Или ты — не видишь разницы между мной и этим мужланом-комиссаром?
- Ах, вот в чем дело! — рассмеялась Аманда. — Речь идет о Шику! Я и не подозревала, насколько ты ревнив!
- Ответь, где ты была!
- У матери.
- Что?! Ты рискнула пойти туда, не подумав, что подвергаешь опасности не только себя, но и меня?
- Мама никому ничего не скажет. Она не способна выдать свою дочь.
- Ты в этом уверена? Думаешь, она тебя так любит?
- По крайней мере любила прежде. А теперь она меня боится. Да, я видела это собственными глазами. Она всего боится. И поэтому будет молчать.
Потом, когда Силвейра немного успокоился, Аманда призналась, что ей надоело сидеть взаперти.
- Я чувствую себя пленницей прекрасного тюремщика, - сказала она в шутку, но Силвейре это не понравилось.
- К счастью, ты не знаешь, что такое настоящая тюрьма, — промолвил он нахмурившись. - А я как раз оттуда приехал. Побывал у Тадеу.
- Ну и что? Вы о чем-то договорились?
- В общем, да. Знаешь, в его глазах я увидел некий специфический блеск, отражающий жажду власти и денег. А это как раз то, что нам и нужно.
- Ты сказал ему обо мне?
- Конечно же, нет! Его надо как следует проверить. Он должен поглубже увязнуть в наших делах, чтобы ему не пришло в голову донести на нас.
- Будь с ним, пожалуйста, поосторожнее, — предостерегла Силвейру Аманда. — Я не слишком доверяю Тадеу.
Звонок в дверь прервал их разговор. Аманда поспешно спряталась в своем укрытии за стеной и напрягла слух. Поняв, что это пришел Жулиу, успокоилась, но продолжала слушать его беседу с Силвейрой.
Жулиу доложил боссу, что ему удалось подрядить Лукаса в качестве ныряльщика.
- Я наплел ему небылиц про золото пиратов, — самодовольно похвалялся Жулиу. — И теперь он ищет «пиратский» клад вместе со мной! Так у нас быстрее пойдут дела. Лукас — высококлассный аквалангист. Второго такого найти трудно.
- А что, если ему удастся найти сокровища раньше тебя? — строго спросил Силвейра.   -  Он же не идиот! Сразу сообразит, что это никакой не пиратский клад.
- Пусть сначала найдет! — засмеялся Жулиу. — А потом вы сами решите, что делать и с кладом, и с Лукасом.
- Да ты, похоже, не настолько туп, как кажешься на первый взгляд, — грубовато похвалил его Силвейра, одобрив таким образом инициативу Жулиу. — А теперь расскажи, что новенького произошло в городе.
Жулиу поведал ему новость, которую на все лады обсуждали завсегдатаи пляжа: о комиссаре, уволившемся из полиции, а также о Селене, потерявшей память в результате несчастного случая.
Силвейру очень заинтересовало это сообщение.
- Ну-ка, расскажи подробнее, — попросил он.
- О ком? Об этой Селене?
-Да.
- Ну, о ней много чего говорят. Прямо страсти какие-то! Будто бы комиссар из-за нее ушел сначала от жены, а потом — из полиции. Представляете? А она, потеряв память, напрочь его разлюбила и теперь мечтает только о супермене Билли. Похоже на сказку, не правда ли?
- А ты выясни, что там произошло на самом деле, — требовательно произнес Силвейра. - Это мое поручение.
- Господи, еще одно?
- Да. Мне нужно точно знать, действительно ли комиссар уволился или только притворяется? Узнай, может, он занят каким-то другим расследованием. И собери как можно больше сведений о Селене. Как обстоят дела с ее здоровьем, чем она сейчас занимается, с кем общается, ну и так далее.
- Ладно, - пожал плечами удивленный Жулиу.
Когда он ушел, рассерженная Аманда учинила допрос Силвейре:
- Как это понять? Ты беспокоишься о здоровье Селены – почему? Скажи мне наконец правду, почему эта жалкая скотница так интересует тебя! Сколько раз я просила: убей ее! Но ты всегда находил какую то отговорку, чтобы защитить Селену. Признайся, что тебя с ней связывает!
- Меня? С ней? Неужели я удостоился твоей ревности, Аманда? – улыбнулся в ответ Силвейра, но она грубо одернула его:
- Перестань ломать комедию! И не пытайся уйти от ответа. Я прекрасно знаю, что Селена интересует тебя вовсе не как женщина.
- Верно, - согласился он. – Она занимает меня только в связи с тобой. И это мне хотелось бы понять, почему ты так жаждешь ее смерти. Не потому ли, что по-прежнему ревнуешь ее к Шику? Даже сейчас, когда она, по слухам, влюблена в Билли?
- Ты опять изворачиваешься и пытаешься выгородить Селену, отвести от нее опасность!
- Нет, я пытаюсь обезопасить  себя и тебя! – возразил Силвейра. – Мне кажется странным, что комиссар вдруг оставил свою должность, а Селена потеряла память. Ведь это люди, противостоящие нам. И я обязан знать, что они на самом деле замышляют. Теперь ты, надеюсь успокоилась?
- Да, - ответила Аманда, а про себя подумала мстительно: ты меня недооцениваешь, Силвейра, я все равно докопаюсь до истинной причины твоего интереса к Селене!

Уехав из дома Селены и поселившись в гостинице Лианы, Шику не смог там долго оставаться. И вообще не смог оставаться в Маримбе, где его знал каждый и где на каждом шагу к нему подходил кто-нибудь со словами сочувствия и утешения. При этом все начинали разговор с того, что Шику следует непременно вернуться обратно в полицию, а заканчивали напоминанием о Селене: дескать, не горюй, ее память когда-нибудь восстановится, и вы опять будете вместе.
Для Шику было пыткой выслушивать подобные речи, и он решился на очередной шаг, вызвавший недоумение у жителей Маримбы: подрядился в работники к Эпоминондасу, где стал ухаживать за скотом.
Справедливости ради надо сказать, что Эпоминондас был шокирован просьбой отставного комиссара и предложил ему другой вариант:
- Я понимаю, вы ищите уединения, хотите пожить какое-то время вдали от шума, от людей. Так я выделю вам одну из своих пристроек. Живите там, сколько сочтете нужным. Будете просто моим гостем.
- Спасибо, полковник, - ответил ему Шику. – Но я потому и приехал к вам, что мне нужно забыться в тяжелой физической работе. Такой работе, чтобы к вечеру я падал от усталости и сразу же засыпал.
- Да – да, конечно, - сочувственно закивал головой Эпоминондас. – Это все из-за любви к Селене?
- Ради Бога, полковник, не затрагивайте эту тему! – взмолился Шику. – Я здесь именно затем, чтобы забыть Селену и все, что с ней связано.
Эпоминондас извинился за бестактичность и посоветовал новому работнику для начала накосить травы телятам.
Весть о том, что бывший комиссар стал подсобным работником у Эпоминондаса, быстро докатилась до Маримбы, и Сервулу, обеспокоенный состоянием сына, поспешил к нему в Бураку-Фунду.
- Я не стал перечить тебе, когда ты ушел из полиции, - сказал он Шику. – Хотя и считаю это неверным шагом. Мне было понятно, почему ты переехал на ферму к Камиле. Но работать пастухом у Эпоминондаса? … Такое не могло привидеться мне даже в дурацком сне!
- Прости, отец, - тупо глядя перед собой, пробормотал Шику, - но здесь мне спокойнее.
Сервулу посоветовал ему открыть какое-нибудь дело, предложил для этого деньги и свою помощь. Шику же твердил лишь одно: «Мне ничего не нужно».
Точно так же он ответил и на предложение отца поехать в путешествие за границу. И огорченный Сервулу бросил ему в сердцах:
- Не ожидал, что ты окажешься таким слабым! Из-за неудачи в любви потерять всякий интерес к жизни? Да если бы я позволил себе вот так же раскиснуть, как ты сейчас, то никогда бы не добился своей цели и не женился на женщине, которую безответно любил долгие годы.
- У меня тоже цель, к которой я стремлюсь, - мрачно промолвил Шику, забыть Селену!
Сервулу уехал домой глубоко разочарованный.

Не меньшее разочарование дочерью испытывала в те дни и Камила.
Поссорившись одновременно и с Шику, и с Билли, Селена стала просто невыносимой. Грубила матери, отказывалась от еды, хозяйством занималась спустя рукава, что до недавних пор было ей не свойственно.
Камила возлагала большие надежды на то, что дочка вновь будет заниматься делами на кожевенной фабрике вместе с Лижией и постепенно войдет в прежнюю колею. Но и этого не произошло. Приехавшую к ней Лижию Селена встретила холодно, отчужденно:
- Мама говорит, что ты моя сестра, а я тебя не знаю и не помню. Поэтому — извини. Могу предложить тебе кофе, но о какой-то там фабрике и слышать н ехочу!
- Селена! Это ужасно! Я не хочу тебя терять! - едва не плача заговорила Лижия. - Мы ведь с тобой столько всего пережили вместе! .. Поедем на фабрику! Возможно, там ты вспомнишь все. А если не вспомнишь, то начнешь все заново. Это же наше общее дело. Мне трудно тащить все на себе. Помоги мне, Селена!
- Нет, не могу. Ты извини, но твоя фабрика мне совсем не нужна. Я выросла тут, на ферме. Мое дело — коровы  да лошади. Хотя, честно говоря, я и в них не очень нуждаюсь ..
- Это последствия травмы, Селена — не отступала Лижия. - Ты многое забыла, но твоя жизнь ведь на этом не кончилась. Я помогу тебе начать все заново. Мы будем вместе работать, и твоя память восстановится, я уверена!
- Нет, - твердо ответила Селена. - Я не хочу вспоминать свою прежнюю жизнь! И оставь меня, пожалуйста, в покое.

Глава 16
Убийство бывшего дантиста Тиноку не могло не привлечь внимания Азеведу. И хотя следствие при¬шло к заключению, что налетчиками, вломившимися в клинику, были обычные наркоманы, а доктора Рубенса, оказавшегося там в неурочный час, они убили, чтобы он не смог их потом опознать, — у Азеведу на сей счет имелись сомнения.
- Версия о наркоманах возникла у наших коллег из Кампу-Линду только потому, что были украдены медикаменты, предназначавшиеся для анестезии, то есть наркотики, —сказал он Диане. — Но не кажется ли тебе, что эти грабители вели себя слишком осторожно и грамотно для обычных юнцов, вздумавших поживиться наркотиками в зубоврачебном кабинете? Орудовали в перчатках и не оставили следствию ни одной улики! Но если доктор появился там внезапно и оказал им сопротивление, то неопытные воры в испуге, в суматохе обязательно должны были хоть как-то наследить. Так бывает всегда. А тут уж слишком чисто все! Такое впечатление, что убийство было тщательно подготовлено и замаскировано под ограбление, чтобы направить полицию по ложному следу.
- В твоих рассуждениях есть логика, — согласилась Диана. — И кому же, по-твоему, понадобилось убивать доктора?
- Тому, кто уговорил его подтвердить, будто останки, найденные Лукасом, принадлежали Тиноку.
- Ты опять возвращаешься к своей гипотезе?
- Ну да, мои подозрения выглядят гипотетическими и не тянут даже на версию. Я могу только предполагать, что Рубенс солгал, подтверждая смерть Тиноку.
- Но с тех пор прошло уже достаточно много времени. Скелет похоронили, наследство Тиноку поделили... — стала размышлять вслух Диана. — Зачем же надо было убирать дантиста именно теперь?
- Если мои подозрения верны, то Рубенса, конечно же, в свое время подкупили. Он сделал ложное врачебное заключение, а потом, как это часто бывает, либо кому-то проболтался о подлоге, либо вздумал шантажировать заказчика, требуя от него дополнительной платы за молчание.
- Что ж, вполне возможно, — приняла его доводы Диана. — Значит, снова будем искать Тиноку?
- Да. И поиск этот надо вести параллельно с поиском сокровищ. Я уверен, что именно они выведут нас на Тиноку.
После того неудачного ужина в ресторане, прерванного внезапным появлением Селены, Диана не виделась с Билли. Зато продолжала по-дружески, по- матерински общаться с Зекой. Парень сам тянулся к ней, нуждаясь в материнском тепле, и каждый день улучал свободную минуту, чтобы навестить Диану в гостинице или даже в полицейском участке.
От Зеки она узнавала и новости о его отце. В частности, Диане стало известно, что Билли пытался помириться с Селеной, получил от ворот поворот, но все еще не утратил надежды добиться ее расположения.
Зеку это огорчало: он считал, что лучшей мачехи, чем Диана, отец для него никогда не сможет найти. Но отец выбирал прежде всего жену для себя, и с этим приходилось мириться.
Диана же смирилась с выбором Билли еще раньше. Он предпочел ей Селену. Это печально, однако вполне объяснимо: сердцу не прикажешь! А вот как объяснить то, что Билли отказался от дела, которое,
в общем, составляло суть его жизни? Неужели и вправду из-за Селены? Что ж это за любовь такая и что это за женщина, из-за которой сломались двое не самых слабых мужчин?!
Размышляя таким образом, Диана всякий раз ловила себя на том, что ей попросту жаль Билли, угодившего в эту любовную западню. Надо бы ему как-то помочь, поддержать его психологически. Пусть любит кого угодно, только пусть не теряет себя!
Надеясь вызвать в Билли новый интерес к делу о сокровищах, Диана решила обсудить с ним версию Азеведу. И не обманулась в своих предположениях: Билли активно включился в разговор.
- Допустим, что Азеведу прав, — начал рассуждать он. — Смерть Тиноку была мнимой. На самом деле он жив и, конечно же, ищет сокровища. А они, как известно, хранятся здесь, в Маримбе. Значит, и Тиноку должен находиться где-то поблизости. Но до сих пор его никто здесь не видел.
- Азеведу полагает, что Тиноку мог изменить внешность. Пластическая операция, контактные линзы, меняющие цвет глаз, краска для волос...
- Да, приемы известные, — согласился Билли. — Человек изменился до неузнаваемости и спокойно ходит среди нас, рядом со своей женой и дочками...
- Вот именно! — подхватила Диана. — Кажет¬ся, ты пришел к тому же выводу, что и мы.
- А вы, насколько я понял, предполагаете, что Тиноку появился здесь в облике Силвейры?
- Других подозреваемых у нас нет, — подтвердила Диана.
- В этом случае становится понятной и его связь с Амандой — любимой дочерью. Наверняка он знает, где она скрывается.
- Мы тоже так думаем.
- И что вы намерены делать с Силвейрой?
- Азеведу рассчитывает подобраться к нему через Тадеу, который согласился помогать следствию. А я, как и прежде, возлагаю большие надежды на тебя.
- Нет. Я вышел из игры! Попросил руководство отстранить меня от дела и сейчас нахожусь в отпуске, — твердо ответил Билли.
По решению суда Тадеу вскоре был освобожден из-под стражи, но его обязали дать подписку о невыезде.
Силвейра устроил по этому поводу роскошный ужин в ресторане Лианы, куда пригласил Тадеу вместе с Жуди.
Лиана, искренне обрадовавшаяся возвращению Тадеу на работу, сама хлопотала возле дорогих гостей.
Силвейра в ответ рассыпался перед ней в любезностях и не забывал одаривать комплиментами Жуди. Та терпеливо принимала их, чувствуя себя обязанной Силвейре - вытащившему Тадеу из тюрьмы. Но сам Силвейра не вызывал у нее симпатии.
- Какой-то он липкий. Я таких не люблю,  шепнула Жуди Тадеу, пока Силвейра благодарил Лиану за прекрасно приготовленных омаров.
Когда ужин близился к концу, Силвейра вдруг заметно погрустнел и посетовал на свое одиночество.
- Единственный друг у меня здесь — Тадеу, — добавил он растроганно. — Теперь, я надеюсь, ты будешь заходить ко мне почаще, Тадеу? И ты, Жуди, тоже заходи. Я очень рад за вас. Вы такая прекрасная пара!
Тадеу ответил согласием, Жуди же лишь вежливо улыбнулась.
Она уже не могла дождаться, когда Силвейра уйдет и они с Тадеу останутся наконец вдвоем.
Жуди заранее позвонила матери и сказала, что проведет остаток дня и ночь вместе с Тадеу. Она не спрашивала разрешения на это, а всего лишь ставила мать в известность, но Изабел не стала возражать. Кто может запретить взрослой дочери проводить время с любимым человеком, даже если он выпущен из тюрьмы условно?
Таким образом, в тот вечер Изабел окружали за столом одни мужчины: муж, сыновья, двое внуков и Ренату, лишь формально числившийся ее зятем, потому что его брак с Лаис фактически давно уже распался.
Лаис теперь жила в Сан-Паулу, занималась там бизнесом и даже не приезжала в Маримбу, объясняя это большой занятостью.
Крис переносил разлуку с матерью мужественно, а Дука очень скучал по Лаис и частенько украдкой плакал.
Ренату обещал свозить мальчиков к матери и договаривался об этом с Лаис по телефону. Но она как раз открывала еще один магазин по продаже обуви и просила их повременить с приездом.
Однажды Ренату все же не вытерпел и съездил в Сан-Паулу без предварительной договоренности с Лаис. Он намеревался помириться с ней на любых условиях, а вместо этого выяснил, что безнадежно опоздал со своим предложением, так как Лаис уже успела влюбиться в другого мужчину — некоего Милтона — и, в свою очередь, потребовала от Ренату развода.
В Маримбу он вернулся поникшим и, с трудом сдерживая слезы, вручил Дуке письмо от матери, в котором было написано:
«Дука, мы с папой разводимся, но в этом никто не виноват — так получилось. Давай пожелаем ему, чтобы он нашел себе хорошую женщину, которая полюбит тебя и Криса».
Дуку, прочитавшего это письмо, потом долго успокаивали всей семьей.
Не меньше усилий потребовалось и для успокоения самого Ренату, который утверждал, что теперь ему остается только одно: поселиться уединенно где-нибудь в горах Тибета и, возможно, там обрести душевный покой.
Но так или иначе страсти постепенно улеглись, Ренату продолжал хлопотать в «Гроте Будды», опекать сыновей и отвлекаться от грустных мыслей с помощью виндсерфинга.
Однажды Дука познакомил его с двумя своими подружками-близнецами Аной и Ланой, а затем и с их матерью Деборой.
- Ты знаешь, — сказал он отцу, — мама Ланы и Аны тоже одно время сильно увлекалась буддизмом и даже уезжала надолго в Индию. А девочки оставались тут с няней, доной Мазиньей.
- Я знаком с ней. Она, кажется, живет в том небольшом домике на берегу? — припомнил Ренату. — И девочек этих я видел, но думал, что они — дочери доны Мазиньи.
- Так многие думали. Но теперь мама Ланы и Аны вернулась к ним навсегда... Может, наша мама тоже к нам вернется?
- Может, — не слишком уверенно ответил Ренату, но не стал объяснять сыну, что Лаис теперь увлекается бизнесом и Милтоном, а вовсе не учением Будды.
- Прежде мы жили в Сан-Паулу, — сказала между тем Дебора, обращаясь к Ренату. — А потом, когда я уехала надолго, Мазинья перевезла девочек сюда, где она родилась и выросла. Мне тоже здесь понравилось. Правда, я еще нигде, кроме этого пляжа, не была...
- Так пойдемте, я покажу вам все здешние достопримечательности! — вызвался Ренату, и с той поры между ним и Деборой установилось некое подобие дружбы.
Дука не усматривал в этом ничего плохого, а Лана и Ана стали изо всех сил нахваливать матери Ренату, мечтая о том, чтобы она вышла за него замуж и им не пришлось уезжать из Маримбы.
Как ни странно, подобная мысль пришла в голову и Крису. Правда, его отнюдь не обрадовала перспектива обрести мачеху.
- Не понимаю, — сказал он своему приятелю Зеке, — как ты можешь расстраиваться из-за того, что твой отец не захотел жениться на этой Диане? Лично мне вовсе не нужна мачеха!
- Мне тоже не всякая нужна, — горестно вздохнул Зека. — Видишь ли, Диану я полюбил почти как мать. И она меня любит как сына. А вот Селена... Мне кажется, с ней и у отца ничего путного не может получиться. Он сделает большую ошибку, если женится на ней. Но я, конечно, не стану ему мешать в таких делах.
Билли прекрасно знал, что сын не одобряет его выбора, но в данном случае предпочитал слушать собственное сердце, а не советы Зеки.
В очередной раз приехав в Бураку-Фунду, он вынужден был в основном общаться с Камилой, которая встретила его на удивление радушно,
угостив не только кофе, но и ликером. Селена в это время спала, и Камила не стала ее будить.
- Пусть поспит, — сказала она Билли. — Селена сейчас такая слабая! Ее постоянно клонит в сон. Я хотела вызвать врача, но она и слышать об этом не хочет. Ты же знаешь мою дочку! Лучше бы она не память потеряла, а эту свою дурацкую строптивость!
- К сожалению, это последствие травмы, — развел руками Билли. — Врач предупреждал меня,
что Селена еще долго будет чувствовать недомогание, и советовал ей побольше спать и бывать на воздухе.
- Вот потому я и не бужу ее. Пусть спит. А свежего воздуха у нас тут хоть отбавляй, — несколько успокоившись, произнесла Камила. — Давай выпьем за здоровье Селены!
Так, мирно беседуя, они просидели за столом около получаса, а потом к ним присоединилась и проснувшаяся Селена.
Когда Камила ненадолго отлучилась на кухню, Билли решительно заявил Селене:
- Нам с тобой надо определиться, как жить дальше. Тянуть больше нельзя — я уже на пределе тер¬пения. Обещаю, что это будет окончательный разговор.
Селена взглянула на него с удивлением:
- Что это значит?
- Окончательный разговор о нашем будущем, — уточнил он. — Только не здесь же нам говорить, в присутствии доны Камилы.
- А где?
- Например, в ресторане у Лианы. Сможешь приехать туда сегодня под вечер?
- Ладно, приеду, — пообещала Селена и тем заронила новую надежду в сердце Билли.
В предвкушении многообещающей встречи он уехал, а Селена после его отъезда тоже заметно приободрилась — к большой радости Камилы.
- Я вижу, Билли действует на тебя лучше всякого врача. Неужели ты в него и правда влюблена? — спросила она дочку.
Селене хотелось сказать, что сегодня Билли предложит ей стать его женой, и она, вероятнее всего, ответит согласием. Но, встретившись со строгим взглядом матери, Селена передумала с ней откровенничать.
- Какая разница, отчего у меня поднялось настроение, — произнесла она уклончиво. — Главное, что я чувствую себя гораздо лучше. Даже хочу немного поразмяться верхом на Аризоне!
Конь, однако, вдруг показал свой крутой норов: помчался вскачь, не разбирая дороги и не слушаясь Селены. Какое-то время она держалась в седле, пытаясь обуздать вышедшего из повиновения жеребца, но он все-таки сбросил ее наземь.
Испуганная Камила кинулась на помощь дочери. К счастью, Селена отделалась довольно легко, угодив в небольшой стожок свежескошенной травы.
Потом они вдвоем с матерью загнали Аризону обратно в конюшню. Когда тот уже стоял в стойле, Камила принялась отчитывать Аризону:
- Ишь, чего удумал! Сбросил хозяйку, мерзавец! Забыл, как она спасла тебе жизнь на родео?
Аризона смотрел на нее невинными глазами и недовольно фыркал.
- Ну что ты вытаращился? Что ты хочешь мне сказать? — встревожено спросила Камила. — Не¬ужели?.. Нет, я и думать об этом не хочу!
Селена догадалась, о чем не хотела думать Камила и что ее так встревожило. Народное поверье о лошадях и девственницах! Оно было широко распространено в здешних местах, Селена знала о нем еще с детства, и оно не выпало из ее памяти в результате травмы.
Согласно этому поверью, лошади умеют разговаривать с девственницами и те их прекрасно понимают. А если лошадь ненароком понесет девушку или, того хуже, сбросит ее, значит, наездница потеряла девственность!
Селена, повидавшая на своем не таком уж долгом веку достаточно много самых разных лошадей, знала, что этому поверью не стоит доверять абсолютно. Она сама, будучи еще подростком, едва не упала с коня — у нее попросту не хватило сил удержать поводья. Знала о том, конечно же, и Камила. Однако ж вот
усомнилась сейчас в невинности Селены!
- Мама, перестань нести эту чушь! — одернула ее Селена. — Я потеряла только память! А девственность моя осталась при мне.
- Но как ты объяснишь то, что Аризона тебя сбросил?
- Может, он обиделся на меня. Я ведь несколько дней к нему не подходила.
- Дочка, ты забыла многое из того, что с тобой случилось. А вдруг ты и это забыла? — не унималась Камила.
- О таком бы я не смогла забыть, — уверенно заявила Селена. — Ты просто чересчур подозрительна и к тому же всегда не доверяешь Билли! А между нами ничего не было! Поверь. Если хочешь знать, то Билли даже боится моей любви.
- Допустим, что так, — согласилась Камила. — А Шику? Может, у тебя с ним что-то было?
- Этого я не помню, мама, — растерянно произнесла Селена. — Ты же знаешь, я и Шику не помню. Мне пришлось заново с ним знакомиться. Но если бы что-то и было, то он бы, наверное, сказал мне об этом? Как ты думаешь?
- Да, Шику — человек честный, порядочный. Он бы не смог воспользоваться твоим несчастьем. К тому же он тебя любит по-настоящему...
- Мама, хватит говорить о Шику! — прервала ее Селена. Мне даже представить страшно, что я могла
бы отдаться мужчине, которого вообще не помню!
- Да, ты права. Не будем переливать из пустого в порожнее, — сказала Камила, думая о том, что говорить надо не с Селеной, а с Билли, которому еще не отшибло память, и значит, с него можно спросить по всей строгости. —Я тут с этим Аризоной совсем забыла, что собиралась съездить к полковнику. Он обещал мне растолковать новый закон о налогах на скот.
Разумеется, Эпоминондаса она приплела только затем, чтобы под благовидным предлогом уйти из дома. А на самом деле Камила намеревалась учинить допрос Билли.
Неожиданный визит Камилы напугал Билли.
- Что-то случилось с Селеной? — спросил он встревожено.
- Это я как раз и хотела выяснить у тебя! — ответила она угрожающим тоном. — Говори как на духу: что у вас было с Селеной?
- Когда? Сегодня? — не понял он. — Мы договорились о встрече. Но что в этом предосудительного?
- Ты, пожалуйста, не увиливай. Я говорю совсем о другом.
- Я действительно не понимаю, что вы имеете в виду.
На сей раз Камила ему поверила и попыталась задать свой вопрос поточнее:
- Ты провел несколько дней наедине с Селеной... Она девушка красивая, а ты — взрослый мужчина... Ну, теперь понимаешь, о чем я спрашиваю? Скажи честно, глядя мне в глаза: ты ничего с ней не сделал?
До Билли наконец дошло, в чем его подозревают, и он буквально задохнулся от возмущения:
- Да как вам могло прийти такое в голову? Разве я дал хоть малейший повод думать обо мне так дурно? Я не прикасался к Селене, когда она сутки спала в моем доме. И потом, во всех других ситуациях, не позволял себе ничего лишнего, потому что я люблю и уважаю вашу дочь! А уж после того как она потеряла память, домогаться ее было бы вообще преступлением!
- Ну ладно, прости меня, — повинилась Камила. — Я женщина прямая и горячая. Мне вдруг по¬мерещилось, что недомогание Селены связано не только с травмой...
- Но теперь вы, надеюсь, успокоились?
- Да как сказать?.. — замялась Камила. — В общем, я тебе поверила. Но раз уж у нас пошел такой
откровенный разговор, то скажу прямо: ничего у тебя с Селеной не получится! Поэтому не морочь ей зря голову, она у нее и так сейчас не в порядке.
- Почему вы против меня настроены?
- Да я ничего против тебя не имею. Судя по всему, ты неплохой парень. Только вот Селене нужен Шику. Это ее судьба! Селена и Шику родились друг для друга!
- Это вам так кажется. А я люблю Селену и хочу на ней жениться! — парировал Билли,
- И готов жить с нами на ферме? Пасти скот, убирать из-под него навоз? Или ты собираешься увезти Селену подальше отсюда — туда, где она будет несчастной, потому что привыкла совсем к другой жизни?
- Мы поступим так, как захочет Селена!
- Вот этого я и боюсь, — печально промолвила Камила. — Ты слыхал такую поговорку: перекладывать с больной головы на здоровую? Так вот у тебя получается прямо наоборот! Вместо того чтобы само¬му подумать как следует, ты решил переложить всю ответственность на больную беспамятную Селену. Молодец! И ты еще спрашиваешь, почему я не хочу видеть тебя своим затем?!
- Простите, я не хотел вас расстроить...
- Нет, это ты меня прости, — поднялась с места Камила. — Я, пожалуй, пойду... Будь здоров!
После ее ухода Билли долго не мог успокоиться. Камила отчитала его как мальчишку, и, в сущности, она была права. Билли и в самом деле не доставлял себе труда задуматься о будущем, представить в конкретных деталях совместную жизнь с Селеной. А ведь он уже сегодня собирался предложить ей руку и сердце! Ему казалось, что этого достаточно. А Камила, как женщина мудрая и трезвомыслящая, рассудила иначе: выбирая в жены Селену, Билли просто обязан был решить, кому из них двоих придется радикально изменить свой образ жизни. Впрочем, Камила выразилась еще точнее и жестче. Она прямо спросила, готов ли Билли принять тот образ жизни, к которому привыкла Селена?
Сейчас, наедине с собой, он попытался с предельной честностью ответить на этот вопрос и — не смог. Не отважился. Потому что ответ напрашивался, увы, отрицательный.
А ведь до назначенной встречи с Селеной оставалось меньше двух часов, и в это короткое время надо было на что-то решиться!
Чтобы сбросить с себя излишнее напряжение и сосредоточиться на главном, Билли прилег на кровать, расслабился и стал представлять себя живущим на ферме вместе с Селеной.
А потом к нему незаметно подкрался сон. И уже во сне Билли услышал голос Селены:
- Садись обедать, дорогой. Я приготовила козью требуху! Тебе должно понравиться это блюдо! Только ее надо есть горячей, потому что в остывшем виде она приобретает ужасный вкус!
И Билли, превозмогая отвращение, стал запихивать в себя нечто омерзительное, именуемое «блюдом».
К счастью, в тот момент домой пришел Зека и растолкал отца.
- Папа, проснись! Ну же, давай, просыпайся!..
Когда Билли наконец открыл глаза и увидел перед собой Зеку, тот спросил его:
- Тебе, наверное, снился какой-то кошмар? Ты метался по кровати, стонал и так тяжело дышал, что я испугался. Ты запросто мог задохнуться!
- Спасибо, сын. Ты действительно избавил меня от кошмара! — сказал Билли. Потом он взглянул на часы и
вскрикнул: — Какой ужас! Я безнадежно проспал... Селена уже битый час ждет меня в ресторане Лианы... Если, конечно, не ушла...
- Ну так беги к ней! Вдруг она еще там?
- Нет, я не могу! Не готов. Помоги мне, сынок! Пойди к Селене и скажи, что я заболел, что у меня жар... Ну что ты на меня так смотришь? Беги!
Зека выполнил просьбу отца, но Селена не поверила в эту отговорку. Ведь она же видела сегодня Билли — он был вполне здоров!
- Пойдем! Я хочу навестить больного! — сказала она Зеке, а когда тот принялся отговаривать ее, добавила еще более жестко; — Хочу увидеть его бесстыжие глаза!
Бедный Зека готов был провалиться сквозь землю. А ведь он еще не знал того, что к Билли, как нарочно, в тот вечер заглянула Диана — всего за несколько минут до появления там Селены!
Увидев их вдвоем, Селена высказала Билли все, что о нем думала, не скупясь при этом на крепкие выражения, и, хлопнув дверью, помчалась прочь из его дома.

Глава 18
Шику по-прежнему работал на фазенде Эпоминондаса, постепенно привыкая к тяжелому физическому труду и уже не уставая от него так, как это было в самом начале. Даже переворотив за день горы сена и навоза, он теперь не засыпал как убитый, а долго ворочался в постели, вспоминая Селену и размышляя о своем нескладном житье-бытье.
Душевная боль, сковавшая его изнутри, хоть и стала немного глуше, но не отступила, продолжая мучить Шику даже во сне. Стоило ему только смежить веки, как на него наваливались тревожные, изнуряющие сны. Они были похожи друг на друга так же, как бесконечно долгие дни, тянувшиеся сплошной унылой вереницей, в которой не было даже проблеска надежды.
Каждую ночь Шику снилось примерно одно и то же: его нескончаемые блуждания — в глухом
лесу, или в ночном, словно вымершем, городе, где не у кого было спросить дорогу к дому, в котором нашлось бы место для ночлега. Бывало также, что Шику, наоборот, снилась плотная людская толпа, среди которой он метался как в лабиринте, не находя выхода и вообще не зная, куда он направляется и зачем.
После нескольких таких снов Шику понял, что выход из этого чудовищного лабиринта надо искать не во сне, а наяву, поскольку ночные кошмары всего лишь отражали то реальное положение, в каком он сейчас оказался.
Итак, где же выход? Куда следует идти и что нужно искать? Размышляя таким образом, Шику точно так же, как во сне, двигался в неведомом ему направлении, пока не увидел, что ноги сами привели его к дому Селены.
Камила, хлопотавшая по хозяйству, обрадовалась Шику, как родному сыну, и, прежде чем пригласить его в дом, поделилась с ним своей тревогой о здоровье Селены.
- Она никак не оправится от той проклятой травмы! У нее все время кружится голова, ее постоянно тошнит, поэтому она и не ест ничего. Только спит и спит... Стала такой слабой! Сил совсем нет... Зато упрямства — хоть отбавляй. Со всеми перессорилась, замкнулась в себе. Я тебя попрошу: если Селена сейчас станет грубить тебе, ты не обижайся на нее и не уходи. Ладно? Попробуй вытащить ее из той скорлупы, в какую она себя замуровала.
К немалому изумлению Камилы, Селена встретила Шику приветливо и даже улыбнулась ему. Правда, эта улыбка выглядела болезненной и виноватой.
- Я собиралась поехать к тебе, попросить прощения за свою грубость и несдержанность. Но все откладывала, потому что мне нездоровится.
- Тебе не в чем винить себя. Это я должен перед тобой извиниться! Ты ведь пришла тогда с миром и предложила мне все, на что способна сейчас, — дружбу. А я воспринял это чуть ли не как оскорбление. Обиделся на тебя. Но теперь понял, что был не прав! Прости меня, Селена!
- Ладно, чего уж там!.. —смущенно пробормотала она. — Садись к столу, будем пить кофе. Я тебя прекрасно понимаю. Если бы мне вот так же дали отставку, я бы тоже обиделась и разозлилась.
- Нет, я же должен был понять, что ты не властна над собой, — горячо возразил Шику. — Так распорядилась судьба, и твоей вины тут нет.
- Да, судьба, похоже, к нам уж слишком несправедлива, — поддержала его Селена.
- Поэтому мы и должны быть более внимательными друг к другу. Скажи, я еще могу рассчитывать на твою... дружбу?
- Ну конечно, Шику! Я хоть и ничего не помню, но по рассказам мамы знаю, какой ты замечательный человек. И буду гордиться тем, что у меня есть такой друг.
Потом они еще долго беседовали как добрые приятели, стараясь, правда, не касаться болезненных тем, связанных с их совместным прошлым и совместным будущим.
Перед уходом Шику попросил разрешения зайти в конюшню:
- Надо бы повидаться с Аризоной. Я к нему очень привязался.
- Только будь с ним поосторожнее. Аризона одичал! Я боюсь на него садиться, — призналась Селена. — Не знаю, что со мной происходит.
- Это вполне объяснимо: ты болеешь, у тебя сейчас мало сил, — сочувственно промолвил Шику. — Если хочешь, я могу на нем немного проехаться, а то он совсем одичает.
- Да? Спасибо! А ты с ним управишься?
- Еще как! Мы с Аризоной большие друзья!
- Ну ладно. Можешь приезжать сюда хоть каждый день и кататься на нем, — великодушно предложила Селена.
Шику просиял от счастья, но во избежание недоразумений спросил:
- А как на это посмотрит... твой парень? Будет, наверное, ревновать?
- Да нет у меня никакого парня!
- А Билли?
- С ним у меня уже все кончено, — сказала без особого сожаления Селена.
Шику едва сдержался, чтобы не расцеловать ее. Вскочив на Аризону, он поскакал на нем к дальним лугам, приговаривая:
- Ты слышал, что она сказала? Слышал?!
Билли тоже провел несколько не самых лучших дней в своей жизни, переживая разрыв с Селеной.
Проще всего было бы поехать к ней честно рассказать; что он сначала проспал, а потом испугался как мальчишка и послал вместо себя Зеку. Разумеется, такое признание не порадовало бы Селену, но пусть бы она лучше считала его нелепым, несерьезным человеком, чем циничным обманщиком, способным морочить головы сразу двум женщинам.
Несколько раз Билли даже садился в машину и ехал по направлению к Бураку-Фунду, но где-нибудь на полпути начинал замедлять скорость, потом останавливался и в конце концов поворачивал обратно.
Останавливало его всегда одно и то же: он вспоминал свой неприятный разговор с Камилой и тот жесткий вопрос, который она ему задала и на который у него по прежнему не было ответа. Когда Билли пытался примерить на себя роль хозяина фазенды, то в его воображении сразу же всплывал образ Жоржинью. Это было и смешно, и ужасно. И главное — это весьма ярко и выпукло демонстрировало Билли всю несостоятельность и даже абсурдность подобной идеи.
Гораздо легче ему было представить Селену, живущую с ним в каком-нибудь крупном городе вроде
Рио-де-Жанейро или Нью-Йорка. Вот она, статная, в строгом деловом костюме, командует подчиненны¬ми у себя в офисе, и это нисколько не противоречит ее сильному мужественному характеру. Некое подобие такого воплощения Селены Билли уже видел в реальности. Это было еще до травмы, когда Селена активно занималась кожевенным производством.
Так почему же Камила уверена, что ее дочь не создана для городской жизни, а Билли способен только сломать Селену и даже погубить?
«Потому, что ты любишь себя, а не Селену!» — вспоминал он упрек, брошенный ему строгой Камилой.
Согласиться с этим Билли не мог, но не мог также найти и веских аргументов, способных убедить Камилу в обратном.
Промаявшись так в нерешительности несколько дней, он совсем затосковал по Селене и однажды не выдержал, поехал к ней, мечтая лишь о том, чтобы увидеть ее, а там — будь что будет!
К счастью для него, Селену он встретил неподалеку от дома, на лугу. Там между ними и состоялся долгий непростой разговор, закончившийся взаимными извинениями и... нежным поцелуем,
О таком успехе Билли не мог даже и мечтать, отправляясь в Бураку-Фунду. Однако все сложилось как нельзя лучше. Селена призналась, что любит его, а он не стал пока предлагать ей руку и сердце.
В отличие от Билли Шику в тот день довелось испытать настоящее горе, потому что он подъехал к ферме как раз в ту злосчастную минуту, когда Селена прощалась с Билли. Издали увидев их целующимися на лугу, Шику не смог сдержать горьких слез и поспешил уйти.
А Камила, вернувшись домой, обнаружила дочь лежащей посреди двора в неудобной позе и не подающей никаких признаков жизни.
- Боже мой! Убили! — истошно закричала Камила, но в этот момент Селена с трудом раздвинула веки и слабым голосом спросила:
- Что со мной?
- Похоже, ты упала в обморок, — переведя дух, пояснила Камила.
Потом она помогла Селене дойти до дома, уложила ее в постель и заявила решительно:
- Все, с меня хватит! Сегодня, так и быть, отлежись. Но завтра прямо с утра поедем к гинекологу! А то ты, чего доброго, и родишь, а я все буду слушать россказни о твоей девственности.
- Мама, опять ты за свое? — обиделась Селена. — Сколько раз тебе говорить, что с Билли у нас ничего такого не было! Даже сегодня... Знаешь, он сегодня приезжал, и мы с ним помирились. Даже поцеловались... Но и только!
- Так ты хочешь сказать, что потеряла сознание от того поцелуя? — язвительно спросила Камила.
- Нет, конечно. Это сказывается травма.
- А я уверена, что тут вовсю сказывается беременность! Эти головокружения, обмороки!.. А тошнота? А запахи, которые тебя раздражают? Ты ведь сейчас воротишь нос от любой пищи, какую бы я ни приготовила. Один ее вид вызывает у тебя рвоту.
- Но так бывает при черепно-мозговой травме.
- Нет, моя дорогая, так бывает, когда женщина беременна! Ты со своей дырявой памятью вполне могла забыть, с кем и когда переспала.
- Перестань меня оскорблять! — рассердилась Селена. — Ты говоришь обо мне, как о какой-то хулящей девке!
- Ну что ты, я не хотела тебя обидеть. Просто возле тебя все время крутились эти двое — Шику и Билли. Их-то я и имела в виду.
- У меня ничего с ними не было! — в который раз повторила Селена.
- Ну, тогда выходит, что ты зачала от Святого Духа!
- Мама, ты меня просто изводишь своими подозрениями!
- Ладно, больше не буду, — пообещала Камила, но тут же нарушила свое обещание: — Значит, если это не Святой Дух, тогда остается только Шику! Попробуй вспомнить, что там было в камере. Ты же тогда любила его. Может, кой-чего и позволила?
- Я ничего не помню! —- истерично закричала Селена. — Хватит меня мучить!
- Успокойся, никто тебя тут не мучает, — строго произнесла Камила. — А с Шику мне придется самой поговорить.
- Нет! Только не это! — испугалась Селена. — Лучше я съезжу к врачу.
- Вот и молодец. Давно бы так, — ласково улыбнулась ей Камила.
Наутро Селена стала собираться к врачу, и ее обуял страх. Прежде она никогда не бывала на приеме у гинеколога, но представляла процедуру осмотра как некое ужасное насилие. Кроме того, она с некоторых пор стала бояться боли, а это, вероятно, должно быть очень больно.
И вообще, что она скажет врачу? Проверьте, мол, не потеряла ли я случайно девственность, а то сама я этого не помню... Позор, стыдоба!
А если еще выяснится, что она и в самом деле девственница, то ее и вовсе сочтут сумасшедшей!
Нет, соваться к врачу с такой идиотской просьбой нельзя ни в коем случае!
- Ты что, раздумала ехать? — заметив нерешительность дочери, строго спросила Камила. — Тогда я сама тебя повезу.
- Не надо, я не маленькая. К тому же это, наверное, будет очень смешно, если ты приведешь меня за ручку к гинекологу.
- Ну смотри не передумай по дороге!
С горем пополам Селена все-таки нашла в себе силы выйти из дома. Но ехать она решила не к врачу, а к Шику. Пусть ей и придется немного покраснеть, но надо расспросить его о том, что было между ними после того символического венчания, о котором она напрочь забыла. Неужели за ним последовала еще и брачная ночь? Не дай Бог! Просто ужас какой-то!
Шику, не ожидавший приезда Селены, особенно после того, что ему довелось увидеть вчера, был хмур и растерян. Он никак не мог взять в толк, что ей нужно от него.
А Селена, заикаясь от смущения и путаясь в словах, говорила что-то про свою травму, про потерю памяти, не отваживаясь заговорить о главном, ради чего сюда и приехала.
- Понимаешь, я решила тренировать свою память... То есть не тренировать, а восстанавливать... Ну, в общем, ты рассказывай мне, что с нами было раньше, а я попробую это припомнить...
- Я уже тебе много рассказывал. И все — напрасно. Чтобы восстановить память, нужен какой-то другой, более эффективный метод, — ответил Шику, не понимая, к чему она клонит.
- Ну все равно, давай попробуем... — проявила настойчивость Селена, у которой просто не было другого выхода, как расспросить Шику о столь деликатном моменте в ее жизни.
- Ладно, — недоуменно пожал плечами Шику. — С чего же начать? Наверное, с того, как мы с тобой познакомились?
- Нет, про это я уже слыхала! Ты расскажи про то, как я попала в тюрьму и что было потом.
- Я не хотел бы сейчас об этом вспоминать, неожиданно для Селены воспротивился Шику. — Тебе будет больно слышать подобные вещи. Надо начинать с приятных воспоминаний.
- А там было что-то неприятное? — испуганно спросила она.
- Еще бы! Тебя несправедливо обвинили в убийстве, арестовали, упрятали за решетку. Что ж в этом приятного?
- Но ты говорил, будто мы там... вроде как поженились...
- Ах, вот ты о чем! Ну разумеется, это было приятное событие. Хотя во многом и печальное.
- Почему?
- Потому что все это происходило в камере и с тебя еще не было снято подозрение...
- А что конкретно было там, в камере? Ну ты меня понимаешь?
- Да я же тебе рассказывал, когда ты приходила в участок.
- Я помню. Но сейчас расскажи более подробно, как это все происходило.
- Что? Наша символическая свадьба? -Да.
- Ну, я купил тебе подвенечное платье, ты надела его, и сразу же все вокруг преобразилось. Твоя ослепительная красота озарила своим светом даже мрачную тюремную камеру.
- Ты говоришь прямо как поэт, — изумилась Селена.
- Но это же был, возможно, самый счастливый момент в нашей жизни! Да-да, я не оговорился: именно в нашей. Потому что ты любила меня в то время так же сильно, как и я тебя. У меня в голове не укладывается, как можно забыть такое!
- Я же не виновата, — обиделась Селена.
- Прости, я не хотел тебя обидеть. Мне действительно непонятно, как можно забыть не действие, не событие, а чувство? Существует ведь еще память чувств! Ты дотронься до меня! Почувствуй кожей мою руку. Чувствуешь что-нибудь? Раньше ты говорила, что она теплая и надежная.
- Да? Неужели я такое могла придумать?
- Ты ничего не придумывала, а всего лишь облекала в слова свои ощущения.
- Может быть... Но ты продолжай!
- Что? Ты просишь... обнять тебя?
- Нет. С чего ты взял?
- Я подумал, что тебе захотелось проверить свои ощущения.
Селена в испуге отдернула руку.
- Нет! Я имела в виду другое... Продолжай рассказывать, что было потом.
- Потом мы обменялись обручальными кольцами, которые я купил накануне, и — поцеловались.
Он взглянул на нее с робкой надеждой — а вдруг ей все же припомнится этот важный момент, но увидел в ее глазах только непонятный ему, какой-то болезненный интерес, вызванный не самим Шику, а его рассказом.
- Ну а что было потом? — снова спросила она, и голос ее дрогнул от волнения.
- Потом мы выпили шампанского и снова поцеловались...
- И все? — не выдержав этой бесконечной пытки, напрямую спросила Селена.
Шику растерялся. Что она хочет услышать? И как, какими словами рассказать ей о той безумной ночи любви на тюремном топчане?!
- Понимаешь, об этом невозможно рассказать. Это можно только почувствовать и запомнить. На всю жизнь.
- А я вот ничего не помню! — с укором произнесла Селена. — Поэтому и спрашиваю тебя: если мы, как ты говоришь, поженились, то и спать легли вместе? Как муж и жена?..
- Ну конечно! Мы ведь не просто обменялись кольцами, а в тот момент соединили свои жизни в одну — общую!
- Боже мой! Я ничего этого не помню... Какой ужас!..
Закрыв лицо руками, она медленно, чуть пошатываясь, пошла прочь.
Сердце Шику разрывалось от боли, но он верно почувствовал, что не должен сейчас ни догонять ее, ни останавливать.
Спустя какое-то время Селена на негнущихся, одеревеневших ногах обреченно вошла в кабинет Орланду, уже почти не сомневаясь, что он подтвердит диагноз, поставленный матерью.
И Орланду действительно подтвердил ее худшие опасения.
- Ну что ж, поздравляю! — сказал он, широко улыбаясь. — У тебя будет ребенок!
Селена заплакала.
-Да ты, похоже, этому не рада? Напрасно! Когда успокоишься, то поймешь, что была не права.
- Простите, я не хотела... Они сами полились... — сказала она, вытирая слезы. — Спасибо вам. Я пойду.
Но стоило ей выйти за дверь поликлиники, как она увидела перед собой Билли.
- Селена! Ты была у врача? Что случилось? — спросил он с тревогой.
- Ничего. Ты же знаешь, что после травмы мне надо периодически здесь появляться.
- Но у тебя глаза заплаканные! Возникли какие- то осложнения?
- Нет, не беспокойся. Все в порядке.
- Пойдем к Лиане! Пообедаем, поговорим...
- Извини, Билли, но мне надо ехать домой. Я очень устала. До свидания.
И Билли, точно так же, как недавно Шику, не стал ее задерживать и лишь растерянно смотрел ей вслед.
Потом, уже придя домой, он вспомнил тот допрос, который ему устроила Камила, сопоставил это с недомоганием Селены, и его внезапно пронзила догадка: Селена беременна!
У него даже дыхание перехватило. Вот это сюрприз! И отец будущего ребенка, конечно же, Шику. Ну да, кто же еще? Теперь Шику уж точно женится на Селене, а Билли придется убраться восвояси.
Сокрушаясь над своей горькой судьбой и завидуя более удачливому сопернику, Билли и предположить не мог, что он находится в гораздо более выигрышном положении, чем Шику, которому сейчас можно было только посочувствовать.
Но сочувствовала ему пока лишь одна Камила, поскольку Селена строго-настрого запретила ей
сообщать Шику о том, что он вскоре станет отцом.
- Но почему, почему? — никак не могла взять в толк Камила и сердилась на дочку. — Он имеет право это знать! А ты просто обязана ему сказать правду.
- Нет, — упрямо твердила Селена. — Это будет только мой ребенок и больше ничей!
- Это ты была только моим ребенком, потому что подлец Тиноку от тебя отказался. А Шику будет счастлив, если ты родишь ему сына или дочку! Он ведь любит тебя, Селена!
- А я люблю Билли! Поэтому и не хочу ничего говорить Шику. Он тогда мне проходу не даст!
- А Билли ты скажешь, что беременна?
- Нет!
- Ну, с тобой все ясно! — с горькой иронией произнесла Камила. — Это называется: головка бо-бо.
- Мама, оставь свои дурацкие прибаутки! — вышла из себя Селена. — Мне и так тошно.
- Хорошо, я умолкаю. Только скажи, что ты будешь делать, когда у тебя вырастет живот? Как объяснишь
это людям?.
- Я не стану никому ничего объяснять. Просто рожу, и все!