3
   — Сюда, — сказала Элен.
   Элен и Стивен свернули налево. Затем через аркады Лувра и мост Карусель вышли на набережную Вольтера. Зашагали вдоль Сены, мимо букинистических лавчонок.
   Возле одной из них Элен остановилась, рядом послушно остановился и Стивен, Элен осмотрела прилавок, взяла одну из старых потрепанных книг. Она любила старые книги. От них приятно пахло временем, пожелтевшей бумагой и даже литературными героями давно минувших лет. С тех пор, как эти герои вышли «погулять» на страницы книг, многое изменилось в мире. Изменился сам мир, изменились и его герои. Не только литературные, но и самые настоящие, И, честно говоря, Элен нравилось это. Ей нравилось, что мир изменяется, обновляется, совершенствуется. Она не верила в Апокалипсис. Во всяком случае, ей не хотелось в него верить. Однако в том, что она любила некоторые из старых книг, не было никаких противоречий. Ведь она любила не все старые книги подряд, а только те, которые считала лучшими, которые можно было с удовольствием читать и сегодня. Вот одну из таких книг Элен в взяла в руки.
   — Что это за книга? — спросил Стивен. Глаза его уже стали живыми и заинтересованными. Тоска испарилась. Ему снова хотелось жить и повсюду совать свой нос. — Я ее знаю?
   — Возможно, — отвечала Элен. — Во всяком случае, должен знать.
   — Я никому ничего не должен, — хмыкнул Стивен Корнуэлл. Но тем не менее спросил: — Кто автор?
   — Марсель Пруст, — ответила Элен. — Это его роман «По направлению к Свану», — добавила она.
   — Первая книга его пятнадцатитомного романа «В поисках утраченного времени», — уточнил Стивен к удивлению Элен. Она не могла предположить, что он, оказывается, знаком с творчеством Пруста. Это было приятно.
   — Но мы-то с тобой, я думаю, не будем терять время, а? — заулыбался Стивен Корнуэлл. — Зачем нам его тратить впустую? Ведь я — не Пруст, а ты, извини, не пру стиха…
   Он с удовольствием засмеялся своей неожиданной шутке. Элен тоже улыбнулась. Она была искренне рада, что настроение у Стивена поднимается…
   — Ладно-ладно, — ответила Элен. — Конечно, же будем… Давай я тебе прочту небольшой отрывок из Пруста… Наугад…
   — Спорим, что он будет о любви, — внезапно оживился Стивен.
   — Зачем мне спорить? — удивилась Элен. — Я и сама уверена, что он будет о любви… Просто нутром чую…
   Она действительно раскрыла книгу наугад. На первой попавшейся странице. А Стивен, не глядя, ткнул пальцем в какой-то абзац:
   — Читай!
   И Элен начала читать:
   — Недолговечный плющ, непрочное, вьющееся растение! По мнению многих, самое невзрачное, самое унылое из всех, что умеют ползать по стене и украшать окно, и ставшее моим любимым с того дня, когда оно появилось у нас на балконе, как тень самой Гильберты, которая, быть может, уже играла сейчас на Елисейских полях и история, когда я туда приду, скажет: «Давайте скорей играть в догонялки, вы в моей партии»; нестойкое, колеблемое ветром и вместе с тем зависящее не от времени года, но от часа, обещание близкого счастья, в котором день откажет или которым он наградит, то есть счастья действительно близкого, счастья любви; растение, которое на камне кажется еще нежнее, еще теплее, чем даже мох; живучее растение, которому нужен только один солнечный луч для того, чтобы оно родилось и от избытка радости расцвело даже в середине зимы!»
   — Хватит! — Стивен решительно закрыл страницу ладонью, взял из рук Элен книгу и вернул на прилавок.
   Парнишка-продавец с улыбкой наблюдал за этой сценой. Ему очень нравились эти влюбленные. Но если бы его вдруг спросили, чем конкретно они ему нравятся, он не смог бы объяснить. Есть на свете также вещи, которые нельзя объяснить словами.
   — Ты прав, — согласилась Элен. — Мы продолжим свой путь. Два путника на милых парижских улицах… И Элен со Стивеном двинулись дальше. Теперь они шагали мимо небольшого моста О-Дубль. Потом свернули налево я миновали Нотр-Дам. Вышли на правый берег Сены по Аркольскому мосту к площади Отель де Виль. И опять зашагали вдоль красавицы-Сены. Только теперь уже не против течения, а по ее течению… Вот и величественный, неповторимый Лувр… Теперь надо свернуть направо…
   — Сейчас — по рю-Риволи, — сказала Элен. — и скоро, скоро мы уже окажемся в том милом кафе.
   — Скорей бы, — вздохнул Стивен Корнуэлл. — А то у меня уже ноги гудят.
   — И как же они гудят? — с улыбкой поинтересовалась Элен.
   — А вот так, — ответил Стивен и скорчил смешную рожицу: — Уууууууу— Элен рассмеялась. Стивен тут же сжал ее в своих объятиях и поцеловал в губы.
   — Пусти, медведь американский… Ты прямо, как гризли, стала вырываться из его объятий Элен. Наконец, это ей удалось. — Так мы никогда не доплетемся до места назначения, — сказала она, отдышавшись. — Ты все время тискаешь меня.
   — Разве? — сделал невинные глаза Стивен.
   — А то нет… — произнесла Элен по-студенчески непосредственно. Фраза эта была довольно расхожей в студенческом кругу.
   — Тебе ведь это нравится, — сказал Стив. — Ты ведь не станешь отрицать?
   — Нет. Не стану, — сказала Элен.
   — Вот и молодчина! — воодушевился Стив, — Значит, нужно повторить…
   — Не сейчас, — терпеливо повторяла Элен. — Иначе мы так и не дойдем до этого кафе.
   — А что? — сказал Стив. — Это так важно — дойти до кафе? Чем оно знаменито? В нем собираются ребята с Блошиного рынка?
   — Нет, — сказала Элен. — Ребята с Блошиного рынка в нем не собираются… Кстати, а откуда ты знаешь о нашем Блошином рынке?
   Блошиный рынок существовал в северо-западном районе Парижа. Он напоминал старинные толкучки. Только, разумеется, теми древними толкучками там и не пахло. Просто там была тьма маленьких улочек с тьмой же разнообразных павильончиков, лавчонок, магазинчиков и прочая, прочая, прочая… Да и продавцы были люди постоянные, серьезные, хорошо знающие свое дело. Тут можно было купить все, фактически, от иголки до автомобиля… А то, что вы хотели бы приобрести, но в данный момент «того самого» здесь не было… Короче, можно было договориться. Приходите завтра. Приходите послезавтра. Приходите через неделю. Вам все доставят в лучшем виде. Европа есть Европа. Богатые культурные и торговые традиции. Тут работают серьезные люди и по-серьезному.
   — Я знаю о Блошином рынке по своей телепередаче, — пояснил Стивен. — Как-никак, еще иногда заглядываю одним глазком в телевизионный ящик… и, кроме того, об этом рынке мне рассказывал Джон… Он купил там для себя уйму всяких необходимых вещей…
   — Джон, конечно, хорошо знает Париж, — сказала Элен. — Можно сказать, как свои пять пальцев…
   — Как я хорошо знаю то, что у тебя под платьем нет трусиков, — вдруг сказал Стив с легкой улыбкой, и Элен неожиданно для себя покраснела. Оказывается, она еще не разучилась краснеть.
   — Ты можешь еще о чем-нибудь подумать, милый мой? — спросила Элен ласковым голосом. Ей было приятно, что Стив заговорил о ее трусиках. О ней самой. О том, что она обнажена. И не только телом, которое прикрывает одно лишь легкое полупрозрачное платье. Но и — всей душой. — Ты можешь еще о чем-либо думать, кроме того, что я — без трусиков?
   — Нет, — честно признался Стивен. — Даже если я и говорю о чем-то другом, все равно очень значительная часть моего сознания только и думает о том, что у тебя под платьем нет трусиков.
   — Мы уже подходим к кафе, — нежно проворковала Элен, меняя тему разговора. — Пойдем туда, милый мой, пойдем…
   И она потянула Стивена за рукав. Он послушно шагнул за ней.

5
   Через три дня у Элен был экзамен, а поэтому все эти дни она просидела над учебниками, даже не звонила Стиву. Они обо всем договорились заранее. Стив сказал, что за эти дни он тоже поработает: «почистит» записи, которые они сделали тогда в студии, Уберет лишние шумы, может, где-то наложит еще разные звуки: например, пение птиц, свист ветра, рокот морских волн, шумы большого города… Словом, работы ему тоже хватало.
   И все-таки, не смотря на занятость, Элен чувствовала себя дискомфортно. Она знала, почему это с ней происходит. Ей было плохо без Стива. Ей бешено не хватало его. Без него она не могла нормально спать по ночам.
   И хотя Элен сдала экзамен без проблем, все равно она была собой страшно недовольна. Она считала, что эти дни были для нее потеряны, скомканы, словно неудачный эскиз у художника. Хоть выбрасывай их в корзину для мусора.
   Элен чувствовала себя так, будто бы все это время она лежала где-то на пляже в ожидании любви. Она лежала долго. Текли годы. Проходили столетия. Мелькали тысячелетия. Мимо нее беспрерывно проносились какие-то люди, много людей: мужчины, женщины, дети. Никто даже и краешком глаза не взглянул на Элен. Никому из них она и даром не была нужна. Все они были какие-то холодные, равнодушные, чужие. Элен лежала на спине, слегка раздвинув ноги в стороны, глаза ее были закрыты, но не до конца. Сквозь ресницы она видела людей. Все они куда-то бестолково бежали. Кто — куда. Каждый — по своим делам. Но Элен никто даже не замечал. Словно вместо нее здесь было пустое место.
   В тот день, когда Элен сдала экзамен, сразу после него она позвонила Стивену. В студию.
   Он тотчас снял трубку.
   — Я слушаю, — сказал он.
   — Привет! — обрадованно выкрикнула Элен. — Очень рада слышать твой голос!
   — Привет, дорогая! — тоже воскликнул Стивен. — И я очень рад. Чрезвычайно рад.
   — Чрезвычайным бывает только положение в стране, — засмеялась Элен.
   — Не согласен, — по привычке возразил Стивен. — Наша с тобой любовь — тоже чрезвычайная.
   — Пусть так, — согласилась Элен. Она уже знала, что Стивену это нравится. Ей хотелось нравиться Стиву. Он был таким славным! — Скажи, как твои дела…
   — Сначала ты скажи, сдала ли свой экзамен, — произнес Стив. — А потом я скажу о своих делах.
   — Сдала, — ответила Элен. — Все хорошо.
   — У меня тоже все в норме, — сказал Стив. — Правда, пришлось порядком поработать над альбомом. Но зато, думаю, он стал намного лучше… Кстати, тебе не мешало бы сделать еще несколько дублей двух песен. Я хочу, чтобы они получились лучше. В первую песню добавим шум городских улиц. Во вторую — звуки летнего леса. Не помешает. Ну и в одной песне надо бы дважды повторить пару-тройку строчек, чтобы лучше звучало… Я тебе объясню, какие… А во второй — припев спеть более протяжно. Потому что у тебя там получается сплошной речитатив. Кое-где ты даже жу ешь слова, проглатываешь окончания, неправильно ставишь ударения…
   — Я догадалась, о каких песнях ты говоришь, — сообразила Элен.
   — Это песни на мои слова. Они называются «Иду к тебе» и «Сексуальная девчонка».
   — Верно! — восхищенно произнес Стивен. Эти нотки в его голосе Элен уловила даже по телефону.
   — Так я специально там выпевала слова скороговоркой, бубнила их, проглатывала окончания… Как Мик Джаггер из «Роллингов». Он тоже в некоторых песнях так делает… Да ты и сам это должен знать…
   — Я знаю, — ответил Стивен. — Я очень люблю Мика Джаггера, И «Роллинг Стоунз», конечно! Но, дорогая, такое мне и в голову не пришло! Зачем же тебе кому-то подражать? Ты хочешь быть одной из певиц — безликих манекенов, или же у тебя появится что-то свое? Где твоя индивидуальность? Где твое собственное, неповторимое лицо?
   — Ты, наверное, прав, — вздохнула Элен. — Надо перезаписать эти песни. Я сейчас приеду.
   — Приезжай. Я тебя жду, — сказал Стивен и повесил трубку.
   Элен быстро приняла душ, переоделась, бросила в сумочку упаковку противозачаточных таблеток, которые с недавних пор таскала с собой на все свидания и в будущем тоже решила не расставаться с ними…
   Немного подумала, постояла на пороге. Может, написать девчонкам записку? Мол, я у Стивена, в студии звукозаписи. Возможно, вернусь домой только денька через три-четыре… Мы с ним активно занимаемся любовью…
   Да ведь они ничего даже не знают о Стивене! Они о нем и слыхом не слыхивали!
   Сначала Элен с головой захватило это всепоглощающее, всеобъемлющее чувство любви, и ей было просто ни до девчонок. Потом — этот экзамен. Нужно было к нему готовиться, а не лясы точить. Теперь вот
   — надо срочно бежать в студию.
   Девчонок тоже дома почти не бывает. Ни Лоли, ни Аделины. Лето на дворе. Все шастают по своим делам. На ночь, и то не всегда приходят. Жозе, Себастьян, Е-е, Кристофер — уехали в Италию. Под мудрым руководством Николя и его новой симпатии Рози. Телеграммы они так и не дали, Еще бы! Им сейчас не до Элен, не до Аделины, не до Лоли. Наверняка, за каждым из них увиваются толпы чернооких соблазнительных итальянских красавиц. И наверняка ребятки там неплохо забавляются… Думаю, что не отстает от итальяночек и шустрая Рози… Да ладно… Бог с ними со всеми…
   У нее есть Стивен Корнуэлл. Этот американец стоит их всех вместе взятых.
   Еще некоторое время Элен раздумывала: может быть, оставить подругам записку? Но, взвесив все хорошенько, пришла к правильному решению: они могут только помешать ее счастливой любви. Могут позавидовать. Могут расстроить их отношения со Стивеном. А как раз этого-то Элен и не хотела.
   «Не буду я оставлять никакой записки», — твердо решила Элен и выскочила за дверь.
   На улице какая-то машина посигналила ей, хотя Элен шагала по тротуару, а вовсе не по проезжей части.
   Элен обернулась и увидела знакомый синий «Рено». Она сразу вспомнила, что «Рено» принадлежит режиссеру Мезону. Тому самому Мезону, который раньше неоднократно пытался затащить Элен к себе в постель. Но у него ничего не вышло!
   Молодец Элен, что не стала тогда спать с Мезоном! Зачем он ей? Она теперь спит со Стивеном. Она любит по-настоящему только Стивена Корнуэлла, только его одного.
   Отношения с Николя тоже нельзя назвать настоящей любовью. Какая это к черту, любовь? Так, какие-то приятельские отношения, причем прокисшие…
   Только Стивен открыл ей глаза на настоящую любовь. Только благодаря ему Элен познала, что такая любовь на самом деле существует, и пусть любовь эта в чем-то безумная, в чем-то ненормальная, в чем-то психованная… Тем не менее только она одна может называться истинной любовью, это как франки — есть настоящие, есть поддельные. Только с любовью все наоборот. Денег-то в обороте больше настоящих, чем фальшивых. А вот что касается чувств людей, их взаимоотношений, особенно показных, то уж тут куда больше фальши и лицемерия, чем искренности и порядочности. Ничего не поделаешь. Таков мир.
   Но все-таки есть, есть в нем место подлинной любви.
   Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Элен, как только она увидела Мезона. Весь он был каким-то фальшивым. Ненатуральным. Поддельным.
   — Как я рад видеть тебя, Элен! — заорал Мезон, услужливо распахивая перед Элен правую дверцу.
   — Я тоже, — вежливо сказала Элен. Какой бы ни был человек этот Мезон, а все-таки обижать его Элен не хотела. В конце концов, он ничего плохого Элен не делал. А то, что он хотел с ней переспать… Ну что ж… Что в том плохого? Этого хотят многие мужчины, но Элен не желает спать со всеми подряд. Пока, во всяком случае.
   — Куда ты направляешься? — поинтересовался Мезон.
   — Надо пройтись по магазинам, — соврала Элен. Сначала у нее мелькнула было мысль, что можно и сказать Мезону, мол, тороплюсь в студию звукозаписи, записывать альбом рок-группы Николя, да и сама там пою все песни… Исполняю с блеском, так сказать… Но почти сразу же Элен поняла, что это будет обычным ребячеством. Мезон, в лучшем случае, посмеется над ней. А то и может немного разозлиться… Ведь с Томасом Фовой она больше не работает. С Мезоном тоже не хочет работать. Ребята Николя также разорвали с Фовой всякие отношения.
   Для Фовьена поют какие-то туповатые «рыжеволосые красотки».
   Словом, делиться всем этим с Мезоном нет никакого смысла. Ведь Мезон, наверняка, был бы не против, чтобы и Элен стала одним из звеньев цепочки Мезон-Фова-Фовьен… Только Элен этого не хотела. Как не хотела рассказывать и про Стивена Корнуэлла. Зачем о нем знать посторонним?
   — Я тебя подброшу, — предложил Мезон.
   — Да я лучше автобусом… — попыталась возразить Элен.
   — К черту автобусы, — решительно заявил Мезон. — Будет останавливаться у каждого столба… Садись в машину!
   Элен послушно последовала этому разумному совету. В конце концов, за проезд на автобусе, или на такси, нужно платить. А Мезон подвезет ее бесплатно. Для нее, студентки, проживающей в общежитии, лишний франк никогда не помешает. К тому же, этот франк вовсе не лишний…
   Проехав буквально с минуту, Мезон предложил:
   — Может, заглянем в какой-нибудь бар? Ты глотнешь винишка, а я выпью черного кофе? Угощу шоколадкой…
   — Нет, — ответила Элен.
   — Тогда давай заедем ко мне домой? — продолжал гнуть свою линию Мезон. Очень уж его привлекала соблазнительная Элен. — Послушаем музыку, посмотрим видеокассету… У меня есть первоклассный американский эротический фильм… Как раз недавно свеженький привезли…
   — Нет, — снова повторила Элен.
   — Почему — нет? — удивился Мезон, Он не привык, чтобы девушки ему отказывали. Все-таки он был потрясающий мастер по изготовлению музыкальных видеоклипов а в самом деле являлся гордостью отечественной шоу-индустрии. Элен, разумеется, не отрицала этого.
   Но все же она считала себя как раз той девушкой, которая может отказать даже мэтру.
   — Я очень спешу, — ответила Элен.
   — Спешишь растратить все свои деньги в магазинах? — усмехнулся Мезон. — Полагаю, в таких вещах спешка не нужна.
   — Может, и не нужна, — согласилась Элен. Но сразу добавила: — Однако я как раз люблю иногда делать то, что не нужно. То есть, кто-то считает это не нужным, а я — совсем наоборот. Я считаю, что это в какую-то определенную минуту как раз необходимо.
   — Возможно, и так, — неожиданно для Элен согласился Мезон. Все-таки он был далеко не глуп. — Возможно, — повторил он. — Но у меня свои правила.
   — А у меня — свои, — с улыбкой ответила Элен. — Поэтому не обижайтесь.
   — Я не обижаюсь, — сказал Мезон. — Обижаются только круглые идиоты. Я только могу разозлиться.
   — Тогда разозлитесь, — улыбнулась Элен.
   — Вот еще! — воскликнул Мезон. — Да я этого просто не хочу!
   — Вы молодец, — искренне сказала Элен.
   — Ты действительно так считаешь? — обрадовался Мезон.
   — Да.
   — Никто никогда не говорил мне такие слова, — признался Мезон.
   — Почему?
   — Потому что так сказать может только тот человек, который с тобой на равных.
   — А все ваши знакомые ставят вас выше себя? — усмехнулась Элен.
   — Разумеется, — ответил Мезон. — Я ведь все-таки величина! Что-то значу в этом мире…
   — Я этого не отрицаю, — сказала Элен. — Но, вместе с тем, все люди что-то значат в этим мире. У каждого своя роль.
   — Ты права, — вздохнул Мезон. — Ты искренняя девушка. К тому же, умная, красивая… Мне было приятно сегодня пообщаться с тобой,
   — откровенно сказал Мезон.
   — Вы как-то сказали, что хотели бы меня хорошо узнать, — Элен перестала смотреть на дорогу и повернулась к Мезону. — Помните?
   — Конечно, помню, — ответил Мезон. — Я еще предлагал тебе сделать карьеру актрисы. Ведь ты — человек артистичный, Среди твоих достоинств не только голос…
   — С этим я согласна.
   — Поэтому я и хотел для начала попробовать тебя в рекламе, потом
   — в телесериалах, а позже и в более серьезных фильмах. Типа «Унесенных ветром» или «Поющих в терновнике».
   — Конечно, было бы неплохо сняться в подобном фильме, — сказала Элен. — Но я думаю, что мое время еще просто-напросто не пришло.
   — Оно никогда не придет, если ты будешь сидеть, сложа руки, — усмехнулся Мезон. — Надо много работать, очень много, чтобы достичь даже самых небольших результатов.
   — С чего вы взяли, что я сижу, сложа руки? — обиделась Элен, но вовремя спохватилась, остановила себя и прикусила язычок.
   — А разве ты работаешь в какой-нибудь творческой мастерской? — сразу оживился Мезон.
   — Я не то имела в виду, — попробовала выкрутиться Элен. — На данном этапе, главное для меня — учеба… Моя учеба — это моя работа… Поэтому я и сказала, что не сижу, сложа руки…
   — Ну, если в этом смысле, — пробормотал Мезон, — Ну тогда, конечно…
   — Мы уже приехали, — сказала Элен. — Как раз сюда я собиралась… Устрою себе поход по магазинам…
   — Ты что, на Блошиный рынок хочешь заглянуть? — поинтересовался Мезон, останавливая машину. — Он-то совсем рядом… Не только ведь по этим вот магазинчикам поход устроишь…
   — Вполне возможно, — уклончиво ответила Элен.
   — Тогда тебе обязательно нужен провожатый, — сказал Мезон. Я могу быть таким провожатым…
   — Зачем?
   — Ну, знаешь ли, на Блошином рынке встречаются очень крутые парни… Тебя запросто могут обидеть.
   — Не беспокойтесь, — усмехнулась Элен. Потом сказала твердым голосом — Пусть только кто-нибудь попробует… Я сама умею за себя постоять!
   — Как знаешь, — разочарованно вздохнул Мезон.
   — Спасибо, что подвезли, — поблагодарила Элен.
   — Не за что, — ответил Мезон. — Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, то позвони. Ты не забыла еще мой телефон?
   — У меня есть ваша визитка, — сказала Элен. — До свидания!
   — До встречи! — обнадежил сам себя Мезон.
   Элен вышла из салона «Рено», аккуратно захлопнула дверцу.
   Автомобиль резко рванул с места, шины засвистели по асфальту, из выхлопной трубы вырвалось маленькое облачко светло-сизого дыма и растаяло в воздухе. «Рено» скрылся за поворотом, Мезон лихачески повернул направо на красный сигнал светофора. Благо, полицейских рядом не оказалось.
   Элен торопливо зацокала каблучками по асфальту. Студия звукозаписи была недалеко, метрах в пятистах впереди. Элен специально попросила Мезона остановить автомобиль чуть раньше. Ей не хотелось, чтобы Мезон знал, куда она на самом деле направляется.

7
   Что он делает? Элен поняла, что Стивен взял настольную лампу, приблизил к ней, направил яркий свет прямо ей в лицо.
   Белая пелена в ее голове — за белой повязкой, за белым полотенцем — внезапно взорвалась ярко-красным цветом, Элен подумала, уж не свихнулся ли Стивен. Но нет. Не может быть. Не могут те, кто любят друг друга, играть в палача и жертву. Она отогнала от себя мрачные мысли. Неожиданно Элен почувствовала на своей коже острый кончик вилки. Стивен осторожно проводил вилкой по ее подбородку и нежному горлу. Взад-вперед, взад-вперед.
   Элен вспомнила картину Сальвадора Дали. Правда, она видела не подлинник, а репродукцию. Однажды Аделина притащила альбом Дали из библиотеки. Элен с Лоли внимательно рассмотрели все репродукции. Им понравилось. Особенно — одна. Как же называлась та картина? Что-то такое типа — «Влюбленные, пожирающие друг друга». За точность названия Элен не могла поручиться. Впрочем, не в названии дело… Влюбленные и на самом деле пожирали друг Друга. С вилками и ножами. Все, как положено. И при этом, кажется, смеялись и радовались. Или нет. Не смеялись. Ну да ладно. Не в этом дело. Так чего же все-таки хочет от нее Стивен? Потом Стивен убрал вилку.
   «Сейчас он возьмет в руки нож, — неожиданно подумала Элен. — И тогда…»
   Она на секунду представила, что тогда с ней может произойти, я чуть не задохнулась от обуревавших ее противоречивых чувств.
   — Стивен, сволочь ты этакая, — внезапно сказала Элен. — Что ты там, мой мерзавец, делаешь?
   Стивен только хрипло засмеялся ей в ответ. И, разумеется, не ответил.
   Некоторое время Элен сидела молча, раздумывая, как ей теперь поступить. Она не знала, что ей делать. Расстроиться? Разозлиться? Рассмеяться? Ни на что не обращать внимания? Продолжать сидеть спокойно и ждать развития событий? Пусть все будет так, как предначертано самой судьбой?
   Немного поразмыслив, Элен выбрала последнее. Она решила, что этот выбор — самый правильный.
   Вскоре она услышала, как открывается дверца холодильника. Затем услыхала позвякивание кубиков льда о стекло стакана. Нечто холодное и влажное — она сразу не сообразила, что это оказался просто-напросто кубик льда, — скользнуло по ее груди и покатилось ниже, ниже… Стивен касался ледышкой ее груди, сосков, медленно водил ледышкой по коже. Ледышка постепенно таяла и капли воды щекотали Элен. Она непроизвольно сжала свои кулачки, тело ее напряглось.
   — Ну, что ты вытворяешь? — сказала Элен.
   Стивен звонко и раскатисто рассмеялся, и от звуков его голоса, от его смеха, непосредственного, как у проказника-ребенка, напряжение мгновенно покинуло Элен. И она рассмеялась Стивену в ответ.
   — Ты… — пробормотала Элен. — Я не знаю даже, как тебя назвать…
   — Как хочешь, так и называй, — сказал Стивен.
   — Неужели тебе все равно?
   — Кто сказал, что мне все равно?
   — Ты. Ты сказал.
   — Вот он, настоящей женский «испорченный телефон», — со вздохом произнес Стивен. — Я сказал — «как хочешь, так и называй», — повторил Стивен.
   — А разве это не одно и то же?
   — Нет. Совсем разные вещи.
   — Ладно… Пускай разные, — согласилась Элен.
   — Молодец, что ты это все-таки поняла, — похвалил ее Стивен.
   — Значит, ты разрешаешь мне называть тебя так, как я захочу? — вдруг уточнила Элен.
   — Да, — подтвердил Стивен.
   — Ты хорошо подумал?
   — Да.
   — В таком случае, знаешь, кто ты?
   — Ну?..
   — Ты — негодяй и мерзавец. Ты — дрянь и подлец. Ты — свинья и гнусный хам. Ты мучаешь меня…
   — Хватит, дорогая, — неожиданно произнес Стивен и закрыл ей рот долгим, жарким поцелуем.
   Элен переполнил сильный восторг. Ей было приятно целоваться со Стивеном. Причем намного приятнее, еще и потому, что у нее были завязаны глаза.
   Наконец Стивен отстранился от Элен. Она представила себе его наглую, смеющуюся, неотразимую, милую морду.
   — Знаешь, как меня называли соседи, когда я был еще мальчишкой? — вдруг спросил Стивен.
   — Как?
   — Злобным карликом…
   — Вот это да!
   — Можешь себе представить…
   — Они только тебя одного так называли?
   — Вообще-то, не только меня. Я жил в рабочем районе. Среди работяг. Все они вкалывали по-черному. Домой возвращались истерзанные, злые. Постоянно ругались между собой. Ссорились. Дрались. Устраивали друг другу разные пакости. И там, у нас, всех детей всегда называли злобными карликами. Однажды сосед увидел меня во дворе и сказал: «Иди сюда, злобный карлик. Я дам тебе пинка под зад».
   — За что?
   — Ни за что. Просто так.
   — Просто так?
   — Да. У него было скверное настроение. Его жена только что сбежала от него. С любовником.
   — Ну, и как?
   — Что — как? — не понял Стивен. — Ты о том любовнике?..
   — Нет, — сказала Элен. Ей нравилось вести этот разговор. С завязанными глазами. На кухне. Рядом со Стивеном. Вместе с ним. — Я не о любовнике. Я спрашиваю — дал он тебе пинка под зад или нет?
   — Не дал, — ответил Стивен. — Напротив, я несколько раз пукнул, повернувшись к нему спиной.
   — Пукнул? — расхохоталась Элен.
   — Ну да. Причем не просто пукнул, а пропукал весьма старательно целую мелодию…
   — Какую мелодию?
   — «Все в порядке, мама». Песню, которую исполнял Элвис Пресли. Знаешь ее?
   — Еще бы! Ее все знают… А ты что, всю песню пропукал?
   — Разумеется, нет… Всю песню не пропукаешь… Это довольно сложно…
   — Ну и смешной ты…
   — Разве?
   — Ты не знаешь, что это дурно: отвечать вопросом на вопрос? — заявила Элен.
   — Знаю, конечно, — ответил Стивен. — Но мне, понимаешь ли, нравится поступать дурно.
   — Все время?
   — Нет. Не все время. Только иногда.
   — И что произошло потом, когда ты пропукал часть этой мелодии?
   — Этот идиот даже не догадался, что я «исполнял» песню Пресли… Он хотел догнать меня и отдубасить.
   — А ты?
   — Как же я мог его отдубасить? Я — мальчишка, а он взрослый мужчина!
   — Да нет… Это понятно… Что ты сделал, я спрашиваю?
   — Я срочно «завязал» с Пресли и убежал. Другого выхода у меня просто не было.
   — А почему ты решил пропукать именно Пресли? Почему не песню какого-нибудь другого певца?
   — Я очень люблю Пресли, — ответил Стивен. — Это, на мой взгляд, самый легендарный исполнитель в истории рок-н-ролла…
   — Я тоже люблю Пресли, — просто сказала Элен.
   — Я буду рассказывать тебе, — сказал Стивен. — Я буду разговаривать с тобой… А ты. — Ты будешь есть, ничего не видя… Ты будешь есть с закрытыми глазами. С завязанными глазами. Ведь ты голодна. Очень голодна. Тебе очень-очень хочется кушать? — участливо поинтересовался Стивен.
   — Да, — ответила Элен.
   — Вот и кушай, — сказал Стивен. — Кушай на здоровье… Эта игра одновременно и забавляла, и пугала Элен, и тем самым особенно обостряла ее чувства. Ей нравилось играть в эту игру. В игру, которую придумал Стивен.
   — Спасибо, — сказала Элен.
   Вдруг она почувствовала во рту ягоду. Удивительно! Он что — думает накормить ее ягодами? До отвала? Чтобы она почувствовала в желудке сытость, вместо этого ноющего сосания под ложечкой?
   Но все же хотелось бы чего-нибудь поосновательнее… Может, ка-кую-нибудь котлету…
   Элен раскусила ягоду: маслина, соленая маслина! Вот так со Стивеном всегда, постоянно, ежечасно… Все в нем — иллюзии, вранье, обман… Мой ласковый и нежный лжец… Мой наглый и бессовестный повелитель… Как я все-таки обожаю его!
   Она вспомнила, как впервые, давным-давно, в полузабытом теперь детстве она выплюнула маслину, из-за такого вот разочарования.
   Соленая ягода? Разве ягода может быть соленой? Так подумала тогда Элен.
   Оказалось, что ягоды бывают солеными. До этого Элен считала что все они бывают лишь сладкими. Для нее было открытием, что сладкое вдруг оказалось соленым! Она расценивала это именно так!
   Так она впервые поняла, что окружающий ее мир далеко не однозначен. Что в какую-то минуту черное может оказаться белым, холодное — горячим, сладкое — соленым.
   Теперь же, разумеется, Элен очень любила маслины. Для нее это были самые вкусные ягоды. И Стивена она тоже любила.
   Секунду она размышляла над нелепой мыслью, вдруг явившейся ей: что или кого она любит больше? — Стивена либо маслины?
   Элен вздохнула. Она не собиралась искать ответ на этот странный вопрос.
   — Дай мне еще маслинку, — жалобно попросила она.
   — Ну очень даже все вкусно, — как-то неопределенно ответил Стивен и провел по ее губам еще одной маслинкой. Но он не положил эту маслинку в рот Элен. Вместо этого он положил ей в рот клубничку. Элен с удовольствием проглотила ее. Эти ягоды были совсем разные на вкус, маслина и клубничка, клубника и маслинка… Что-то они напоминали Элен. Что-то из того времени, когда ей было то ли пятнадцать, то ли шестнадцать, то ли восемнадцать… Сейчас она точно не помнит, сколько лет ей тогда было.
   Зато помнит, хорошо помнит свою подругу того времени — Монику. Прелестную Монику, которая обожала экстравагантные выходки.
   Вместе с Моникой они отправились в кино. Элен не помнит названия кинофильма, который они тогда смотрели. Да это и неважно. Зато Элен хорошо помнит, что справа от Моники сидел какой-то паренек. Элен старалась рассмотреть его лицо в полутьме… Нет, он не был красавцем. Какой же это красавец? Толстые губы, грубые черты лица, низковатый лоб, чуть скошенный подбородок… Вместе с тем чувствовалось в этом парне, сидящем с ними рядом, с Моникой и Элен, какое-то внутреннее обаяние, притягательное, неодолимое, властное. Перехватив любопытные взгляды девиц, парень вдруг оторвал свой взгляд от экрана и принялся изучать девушек.
   — Ну? — вдруг хрипло произнес он и криво улыбнулся. Да, улыбка его была кривой и некрасивой, но в то же время неотразимо обаятельной. Элен по-другому не могла объяснить…
   — Сейчас, сейчас, — вдруг забормотала экстравагантная Моника и…
   И неожиданно нагнулась к брюкам парня — не слишком-то чистоплотного парня, потому что даже сидевшая возле Моники Элен явственно ощутила запах пота и еще чего то, резкого и соленого, исходивший от того. Этот запах ударил ей в ноздри, и она с большим трудом удержалась, чтобы не чихнуть.
   Тем временем Моника расстегнула ширинку на брюках парня, приблизила туда свои губы и начала что-то такое делать в темноте. Вскоре Элен увидела, как парень закатил глаза и тихо застонал, потом вцепился обеими руками в подлокотники кресла. Голова Моники была словно зажата между колен парня, Вскоре голова Моники начала совершать вращения, колебания, еще всякие движения, наконец, послышался чмокающий звук.
   «Какой отвратительный! — подумала в тот момент Элен. — Что это такое? Нет, нет, никогда… Я не хочу, не хочу…».
   Но в то же время она с любопытством ожидала, пока все кончится и пока Моника не поднимет голову.
   А когда Моника с горящими даже во тьме кинозала глазами, довольная, уселась на свое место, Элен попросила ее:
   — Давай поменяемся с тобой местами!
   Моника все сразу поняла. Она уступила свое место Элен.
   И потом уже Элен наклонялась к брюкам того парня… Она вспомнила тот пряный солоноватый привкус… Вот о чем напомнили ей маслинка с клубничкой…
   — Тебе нравится вкус? — поинтересовался Стивен.
   — Очень нравится, — сказала Элен и тихо засмеялась.
   — Ты чему смеешься? — удивится Стив.
   — Просто так, — ответила Элен.
   — Хороший ответ, — неожиданно похвалил ее Стивен. — Так вот, — сказал он сразу после этих слов. — Я хочу продолжить о Пресли… Он снова положил ей в рот маслинку. Потом продолжал:
   — Знаешь, как все у него началось?.. В одна тысяча девятьсот пятьдесят третьем, году Элвис как-то заглянул в небольшую, очень небольшую студию Сэма Филлипса. Незадолго до этого Сэм организовал фирму грамзаписи «Сан». Элвис Пресли заплатил четыре доллара и записал в единственном экземпляре пластинку. Пластинка предназначалась в качестве подарка его матери, А еще через год Пресли опять заявился к Сэму. Он решил попробовать свои силы в качестве певца. Тут его, разумеется, вспомнили. Вспомнили прежде всего потому, что у Элвиса был необычный голос. Будто у какого-нибудь чернокожего певца. Вот тогда-то Пресли и начал работать, упорно и настойчиво, не сразу у него все получилось. Однако получилось же, в конце-то концов! Он нашел свою манеру, свой стиль, свое лицо!
   — Мне тоже нравится Элвис, — повторила Элен. — Я люблю его.
   — Какие песни тебе особенно близки? _ вкрадчивым голосом спросил Стивен Корнуэлл. Ему нравилось забавляться со своей возлюбленной. Он получал от этих игр несказанное удовольствие.
   — Многие, — отвечала Элен. — Почти все.
   — Ну, а все-таки, — настаивал Стивен. — Если конкретно…
   — Если конкретно, — Элен немного подумала. Потом произнесла: — «Синие замшевые туфли», «Люби меня», «Тюремный рок», «Я хочу тебя, ты нужна мне, я люблю тебя»…
   — Прекрасные песни, — похвалил вкус Элен Стивен Корнуэлл. Просто великолепные. Я от них тоже в восторге. Помню, когда я только начинал свою карьеру звукорежиссера, то слушал их неоднократно…
   Стивен положил в рот Элен смородину.
   Она с удовольствием разжевала и проглотила ягодку.
   Затем последовали — клубничка, маслинка, опять смородинка.
   А потом… Потом…
   Острое, жгучее, болезненное, скользкое, противное… Словно та рыбина на прилавке… И тело Элен тоже выгнулось, будто бы тело той рыбы…
   Элен вспомнила, как продавец, вооруженный длинным острым ножом, разделывал рыбину на прилавке.
   Продавец брал крупную живую рыбу и какое-то время глядел на то, как она бьется. Видимо, так и надо было. Надо было подождать какое-то время и посмотреть, как бьется эта рыба. Рыба билась вяло, обреченно и даже как-то лениво. Ее жабры слегка шевелились. Но не столь часто, как это было тогда, когда она жила в своей стихии, в воде, это была странная и уродливая агония. Не та, которая существует в природе, а та, которая была придумана человеком. Искусственная агония. Вызванная насильно. Вызванная насилием вопреки желаниям рыбины. Рыбина же, естественно, желала возвратиться в свою стихию. Но ее лишили этой возможности. Ей можно было только биться о прилавок головой и хвостом. Рыба выгибалась в руках продавца. Нечто почти эротическое и еще более обреченное читалось в движениях рыбины, бьющейся в руках продавца. Крупные руки продавца хватали рыбину, тискали ее, сжимали, прижимали к прилавку, давили на нее. Потом продавец резко схватил рыбину и отсек ей голову. Затем принялся чистить.
   Черт с ней, с рыбиной…
   Перец? То был скользкий, влажный, острый, горячий, обжигающий красный перец? Стивен угостил ее перцем! Он запихал в рот Элен здоровенный кусище этого перца! Так, во всяком случае, представлялось Элен — ведь глаза ее все еще сжимала повязка, это чертово полотенце! Хотя и от маленького кусочка душистого красного перца в желудке любого человека мог начаться самый настоящий пожар.
   Сначала, разумеется, во рту, ну, а после этого уже и в желудке!
   «Мир полон психов, — вдруг подумала Элен. — Почему судьба всегда сводит меня только с психами? Может, потому, что я и сама — сумасшедшая, безумная, психопатка?»
   Рот обожгло, Элен поперхнулась, проглотила кусочек перца… Мерзавец, негодяй, подонок! Он опять что-то поднес к ее губам, опять такой же, точно такой перец… Жжет, жжет, жжет… Пламя во рту, пламя в желудке, пламя, кажется, во всем животе… Она так верила Стивену, а он, оказывается, жестоко потешается над ней, развлекается, наслаждается ее мучениями… Садист, самый настоящий садист… Как это ее угораздило влюбиться в садиста… И действительно, любовь зла… Ему доставляют удовольствия ее мучения? Нет, нет, не может быть!
   Пожар внезапно стал стихать. Стивен щедро вливал в рот Элен ко-ка-колу. Кока-кола была сладкой и приятной на вкус. От нее ничего не горело. Кока-кола — это было как раз то, что нужно. Что нужно в данную минуту Элен.
   Кока-кола стекала на грудь Элен, на живот, на ноги… После кока-колы Стивен протянул ей на ложке клубничного сиропа… Потом — минеральной воды… Потом — снова кока-колу… Потом на ее лицо полилась минеральная вода из бутыли…
   — Ой, Стивен! — задрыгала ногами Элен. Она уже смеялась. Контрасты уже не раздражали ее. Она продолжала играть в игру, которую придумал Стивен. — Что ты делаешь? Перестань сейчас же! Ах ты, негодник этакий…
   — Я только прошу, — произнес Стивен Корнуэлл, — не открывай пока еще глаза… Не открывай их еще какое-то время… Не срывай полотенце… Потерпи еще немного… Все будет хорошо, вот увидишь, все будет хорошо…
   Элен дико смеялась, по-сумасшедшему трясла головой, сжимала кулачки и тут же разжимала их, пыталась уцепиться за невидимого Стивена…
   «Ладно, Стивен, — радостно думала Элен. — Ладно, мой хороший, мой интересный, мой неповторимый. Будь по-твоему. Делай со мной, что хочешь. Я полностью в твоей власти. Я и хочу быть в твоей власти целиком. Хочу принадлежать тебе вся. Тебе. Только тебе одному. Никому больше. Ты мой повелитель. Хозяин. Только ты можешь любить и можешь убить. Тебе дозволено все. Делай со мной все, что угодно, мой уродливый, мой великолепнейший, мой любимый, мой ласковый, заботливый, жестокий и милый зверь! Мой Стивен!.. Представляю, какой хаос сейчас на этой кухне… Что тут творится на полу… Какой разгром учинил тут Стивен — и все это ради меня, ради меня одной!»
   Элен почувствовала, как некая первобытная гордость и неуемная восторженность переполняют ее; словно потоки воды, сдерживаемые ранее, с бешеной скоростью хлынули в шлюзы канала…
   — Высунь язык! — приказал Стивен. — Быстро! Не раздумывая!
   Элен послушно высунула язык. Он затрепетал, задрожал в ожидании подарка.
   Сладкая тягучая капля упала на него сверху.
   Что это? Мед? Или… или…
   Нет. Это не «или». Абсолютно точно. У Элен хороший вкус. У нее хорошо развиты вкусовые рецепторы. Она хорошо во всем разбирается. Она не ошибается.
   Это мед. Натуральный пчелиный мед. Сладкий и тягучий. Пахнущий цветами и травами. Впитавший в себя соки земли. Аромат лугов, тепло солнца, дыхание ветра, влагу дождей. Самый настоящий мед. Прекрасный, сладкий, восхитительный, сытный…
   Стивен Корнуэлл кормил Элен медом. Ложка за ложкой. Ложка за ложкой… Элен, должно быть, проглотила ложек десять этого меда. Если не больше. Она не считала. Ей не хотелось заниматься арифметикой.
   Наконец, она почувствовала себя насытившейся.
   Теперь Стивен поил ее чаем из чашки. Приблизив чашку к ее губам, прижав к ее подбородку, изредка наклоняя эту чашку.
   Прекрасный чай! Восхитительный! Изумительный! Самый лучший! Это был любимый чай Элен. Цветочный, ароматный, нежный чай. Чай «Липтон». Элен любила чай «Липтон». Она обожала его. Только от чая «Липтон» она получала всегда самое настоящее удовольствие. Она предпочитала этот чай любому другому.
   Боже мой, какое блаженство, какое счастье! Как ей хорошо! Как ей хорошо со Стивеном! Необычно, чудесно, вкусно!
   Стивен разматывал полотенце, снимал с ее головы, заглядывал в ее глаза… Элен щурилась от яркого света. Стивен смеялся.
   — Салют, Элен! Салют, дорогая! Я этого ждал!
   Да, безусловно, он ждал этого. Он ждал, чтобы она перестала бояться его. Его, не более ненормального, чем все остальные люди. Он ждал, чтобы она перестала пугаться, сомневаться, и он желал, чтобы она вошла в игру. В его игру. Разумеется, Элен должна была войти в эту игру не на равных: правилами игры это предусмотрено не было. Она должна была подчиниться Стивену, подчиниться полностью и бесповоротно, стать его куклой, его верной помощницей, его безмолвной тенью.
   Элен должна была позволить ему вытворять с ней все, что только ему вздумается. И она позволила ему сделать это.
   И ничуть не жалела об этом.
   Мир заиграл перед ней новыми, яркими, веселыми, неожиданными, отчаянными красками.
   Стивен приблизил свое лицо к лицу Элен. Она с радостью заглянула в его счастливые глаза. Она почувствовала горячее, пахнущее терпким красным вином дыхание Стивена.
   «Когда это он успел глотнуть винца? — подумала Элен. И сама же себе ответила: — Это когда я сидела тут с завязанными глазами».
   Стивен лизнул ее в щеку, словно какая-нибудь собака. Потом он дотронулся до ее губ своими губами. Принялся облизывать их. Элен обняла Стивена за шею. Крепко-крепко. Нежно-нежно. Страстно-страстно.
   Руки Стивена скользили по бедрам Элен. Его губы не отрывались от ее губ, и этот поцелуй показался Элен продолжительнее всех предыдущих. Пальцы Стивена немного задержались на ключицах Элен, затем спустились к ее бедрам, потом начали ласкать низ ее живота.
   Элен напряглась в предвкушении блаженства.
   И она не ошиблась в своих ожиданиях.
   На этот раз блаженство оказалось намного ярче и куда сильнее того, которое она — теперь уже неоднократно — испытывала до этого. Вместе со Стивеном. И благодаря Стивену, разумеется.
   Мед тек по жилам Элен и Стивена. Да, безусловно. Это была не кровь. Не красная, не голубая, не какая она еще там бывает…
   Элен прижималась к Стивену всем телом. Он прикасался к ней нежно, осторожно словно боясь причинить ей боль.
   Они любили друг друга среди раздавленных ягод, пролитой кока-колы, лужиц от растаявшего льда…
   Элен нравилось заниматься этим со Стивеном на кухне.
   Стивен слегка поддерживал Элен на весу. Его губы двигались от ключицы — к животу, от середины живота — к самому его визу. Потом губы его вновь впивались в губы Элен. Стивен дразнил сам себя. Дразнил Элен. Он то покидал Элен на некоторое время, и тогда все ее внутренности дрожали в предвкушении дикого, первобытного, нечеловеческого восторга.
   Элен всем телом ощущала то сильное напряжение, которое возникало и росло, росло, росло в теле Стивена. Все его мышцы были напряжены. И Элен это было страшно приятно. Она слушала музыку мышц Стивена всем своим телом. Слушала ее и наслаждалась ею.
   Стивен весь дрожал… Он обнимал Элен, он замкнул ее в своих руках, сильных руках, он будто защищал ее от кого-то своим плотным телом…
   Наконец он замер. Но лишь на мгновение,
   — Пойдем, — выдохнул Стивен.
   — Куда? — шепнула Элен.
   — Сначала — в ванную, — сказал Стивен.
   — В ванную?
   — Да.
   — Ты плюхнешься туда вместе со мной?
   — Разумеется.
   — И тебе не будет стыдно? Нисколечко?
   — Ничуть, — сказал Стивен.
   — Но ты же будешь там совсем голый! — игриво заулыбалась Элен.
   — Я там буду совсем голый, — подтвердил Стивен.
   — Но ведь и я там буду голой, — сказала Элен
   — Ну, и что? — деловито сказал Стивен. — Разве тебе это не понравится?
   — Ты меня не понял, — ласково сказала Элен. — Хороший мой… Да я просто счастлива буду принять с тобой одну ванну.
   — Одну на двоих, — уточнил Стивен.
   — Одну на двоих, — эхом откликнулась Элен.
   — А потом мы направимся в спальню, — сказал Стивен,
   — В спальню?
   — Ну в комнату отдыха, — конкретизировал он. — Там такая чистая кроватка…
   — Ах, дурачок, — нежно произнесла Элен. — Тебе все меня мало?
   — Да, мало, — честно признался Стив.
   — Ты все еще голоден?
   — Голоден. Голоден неимоверно.
   — Ну что ж, — сказала Элен, — если ты голоден, то должна же я тебя накормить!
   — Разумеется, — ответил Стивен. — Ведь я тебя сегодня накормил до отвала!
   — Уж это точно, — согласилась Элен — Я такого вкусного меда никогда раньше не пробовала.
   — В жизни есть еще немало такого, чего ты никогда не пробовала, — задумчиво сказал Стивен Корнуэлл.
   — Правда? — удивилась Элен.
   — Правда, — сказал Стивен.
   — А ты мне покажешь все это?
   — Обязательно, — сказал Стивен.
   — Все-все? — наивно спросила Элен.
   — Все или не все, я точно не могу сказать, — произнес Стивен Корнуэлл. — Но, во всяком случае, постараюсь показать тебе то, что знакомо мне самому.
   — А многое тебе знакомо?
   — Ну не то, чтобы очень многое, — сказал Стивен. — Но я знаю немало любопытных вещиц…
   — И с ними интереснее жить, да, Стив? — Элен заглянула ему в глаза. Теперь глаза Стивена были чистыми, спокойными, умиротворенными. Как всегда бывает у человека, который удовлетворил свои желания. В особенности, если желания эти необузданны, нестандартны и страстны.
   — Намного интереснее, — сказал Стивен.
   — Объясни, пожалуйста, — попросила Элен.
   — Трудно объяснить, — Стив вздохнул. — Но я попробую… Скажем, всю жизнь ты ела пресную селедку, пресную рыбу… А потом вдруг открыла, что ее можно поперчить, засолить, посыпать лавровым листом, полить кетчупом…
   — Селедку не поливают кетчупом, — надула губки Элен.
   — Ну это я просто так сказал, — улыбнулся Стивен. — Чтобы была яснее моя мысль… Ты поняла?..
   — Вообще-то, я поняла, — призналась Элен.
   — Ах ты, плутовка! — воскликнул Стивен, — Значит, я тут перед тобой распинаюсь, а ты просто-напросто дразнишь меня?
   — Да, дразню, — честно сказала Элен.
   — Зачем?
   — Да просто так, — на этот раз «объяснила» Элен.
   — Не может быть, — сказал Стив. — С чего бы тебе вдруг просто так дразнить своего повелителя и обожателя?
   — Так ты полагаешь, что ты мой повелитель и обожатель?
   — А кто же еще?
   — И долго мы будем так разговаривать?
   — Как?
   — Долго мы будем задавать друг другу вопросы, не отвечая на них?
   — А почему бы и нет? Почему бы нам так не поиграть?
   — Ах, Стив! — воскликнула Элен. — Я так люблю тебя! Ты открыл для меня новый мир.
   — Я знаю.
   — Раньше я даже не подозревала о его существовании.
   — А теперь подозреваешь?
   — А теперь просто знаю, что он существует.
   — Кто существует? Я, ты, мы?
   — Все. Все существуем. И я, и ты, и мы! И этот странный удивительный мир… Мир настоящей любви. Безумной, сумасшедшей, восхитительной… Он тоже существует.
   — Существует, да еще как, — в шутку сказал Стивен.
   — Ах, Стив, — снова сказала Элен. — У тебя на уме одни только смешочки…
   — Смешинки, — поправил Стив.
   — И это ты, американец, поправляешь меня, француженку? — Элен сделала вид, что дуется на Стива.
   — Не кривляйся, — сказал Стивен. Он сразу «раскусил», что Элен просто играет с ним. Как кошка с мышкой. Или — как иногда бывает — словно мышка с кошкой.
   — А мне теперь нравится кривляться, — сказала Элен.
   — Это еще почему? — буркнул Стивен.
   — Потому что ты научил меня этому, — просто сказала Элен. — Я, знаешь ли, способная ученица.
   Стивен Корнуэлл посмотрел на Элен долгим изучающим взглядом. Потом сказал:
   — Это я вынужден признать. И я этому рад.
   — Я тоже этому рада.
   Стивен слегка наклонился вперед, Элен почувствовала, как его рука гладит ее колени, бедра, живот…
   — Что ты там ищешь, хотела бы я знать?
   — Постигаю бесконечность, — ответил Стив. — Разве это занятие из разряда запрещенных?
   — С какой стати ты стал таким любознательным? — поинтересовалась Элен.
   — С юных лет, — невпопад ответил Стивен, продолжая заниматься своим делом.
   — Оставь бесконечность в покое! — воскликнула Элен.
   — Благодари меня, — сказал Стивен, — что я на данном этапе постигаю ее разумом, а не ощущениями…
   — Ах ты, старый развратник! Теперь же твои ощущения будут ущемлены… В особенности, главные три из них…
   Элен ласково и осторожно погладила Стивена своими нежными женскими пальчиками.
   Стивену безумно понравился этот смелый, как он считал, поступок Элен.
   — Какой ты милый! — произнесла Элен. — Ненаглядный мой!
   — Что ты такое говоришь, Элен?.. Ты совсем вскружила мне голову!
   Оба дурачились и шутили в тон друг другу, понимая, что это — игра, прекрасная любовная игра, понятная только им двоим.
   — Быть может, именно этого я и добиваюсь, милый мой, — сказала Элен с обворожительной улыбкой. Ей хотелось Стивена еще. Еще и еще. Она не скрывала этого.
   И Стивен Корнуэлл, разумеется, также все понял. Чтобы это донять, ведь вовсе не нужно быть гением, не так ли?
   Стивен любил эту женщину. Он любил Элен всем сердцем. Всем телом. Всеми своими чувствами. Любил, как умел. Любил всем своим существом.
   Ему нравились эти робкие, застенчивые ласки. Ему нравились эти легкие женские руки. Ему нравились объятия Элен, когда он ощущал прикосновения ее грудей к своей груди, ее живота — к своему животу…
   — Когда я тебя лишь вижу, и только, — сказал Стивен, — то чувство мое неимоверно возрастает!
   — Чудесно, — прошептала Элен.
   — Элен, дорогая, — тоже зашептал ей на ухо Стивен, — давай все-таки сначала примем ванну… А потом уже оккупируем спальню…
   — Но, Стивен, дорогой!
   — Никаких «но»! Мы сначала примем ванну… Вдвоем…
   — А как же закон Архимеда? — хитро прищурилась Элен. — Вдруг из ванны выльется вся вода?
   — Не выльется, — заявил Стивен Корнуэлл.
   — Ты уверен?
   — Да.
   — Почему?
   — Ты требуешь, чтобы я объяснил?
   — Нет.
   — Что «нет»?
   — Не требую. Я просто прошу, — сказала Элен.
   — Если просишь, то это совсем другое дело, — сказал Стивен Корнуэлл. — Я объясняю только тогда, когда меня просят.
   — Хороший мальчик! — похвалила Элен.
   — Сам знаю.
   — Ты отклонился от темы, — напомнила Элен.
   — Это ты меня сбила.
   — Хорошо, — тотчас послушно согласилась Элен. — Это я тебя сбила… Так объясни мне, почему не выльется вода? Ведь тут явное противоречие с законом Архимеда…
   — Какая ты умная, Элен… Я иногда просто поражаюсь…
   — Ну! Так я жду.
   — Я отсутствовал на тех уроках, когда проходили закон Архимеда, — наконец-то высказался Стивен.
   Элен расхохоталась:
   — С тобой не соскучишься?
   — Я это знаю, — самодовольно заявил Стив. — Впрочем, хватит болтать… Мы направляемся на экскурсию…
   — Куда?
   — Как это — куда? Я тебе уже сто раз говорил: в ванную комнату!
   — Ну хорошо. Уговорил, — сказала Элен с нежной улыбкой.
   И Элен со Стивеном направились в ванную.

9
   Они проснулись поздно. Зато счастливые и весьма довольные собой. Ночь любви была просто первоклассной. Потом Элен и Стивен отправились позавтракать в ресторан при отеле.
   Официант — молодой парнишка — буквально шокировал Стивена и Элен, как только они уселись за столом. Возможно, он был не меньшим оригиналом, чем Стивен.
   — Между прочим, — сказал он после того, как принял заказ, — вы сидите на очень почетном месте. Он многозначительно посмотрел на Стивена.
   — Да? — лениво процедил сквозь зубы Стивен Корнуэлл.
   — Да, — отвечал официант. — Именно; на этом месте ровно год назад сидел широко известный в наших краях гангстер Крошка Жак. Вы знаете, кто это такой?
   — Я иногда читаю газеты, — сказал Стивен. И милостиво разрешил: — Продолжай, гарсон!
   — Это была личность во всех отношениях замечательная, — снова заговорил официант. — Одних баб у него было штук двадцать. Это только в нашем городке… А уж по всей стране…
   — Не отвлекайся, — строго посмотрел на него Стив.
   — Да-да, — поддакнула Элен. — Пожалуйста, рассказывайте. Очень интересно.
   — Так вот. Сидел, понимаете ли, тут, и жрал себе все подряд. Все, что приносил ему официант. То есть я. Мне как раз выпала честь обслуживать его в тот самый раз… А ел он все то же, что и вы… Ну, точь-в-точь такой же заказ сделал. И его совесть, которая была отягощена сотнями садистских убийств — все знали это — была чиста и спокойна. Словно у новорожденного. Вот честное слово, не сойти мне с этого места… Крошка док был гангстер без комплексов. Он прекрасно спал по ночам. Ему никогда не снились кошмары. По свидетельствам женщин, знавших его близко, он был весьма хорош в постели. И у него всегда был отменный аппетит. Он никогда не жаловался на его отсутствие.
   Официант сделал небольшую передышку и позволил себе мило улыбнуться. И Стивен с Элен тоже улыбнулись ему в ответ.
   — Значит, сидел он тут, жевал себе, смаковал белое винишко, и в этот самый момент, представьте себе, ему вышибли мозги! Напрочь! Разнесли всю черепушку, из крупнокалиберного пистолета, как сейчас помню. Крошка док ужасно удивился и даже чуть не подавился, это в нашем-то ресторане, где готовятся такие прекрасные и изысканные блюда, что ими подавиться просто невозможно!
   Выпалив все это, официант круто повернулся на каблуках и быстро исчез.
   — Ну малый, дает! — восхищенно воскликнул Стивен. — Какую историйку сочинил!
   — Может, и не сочинил, — сказала Элен, Она также была удивлена этим необычным рассказом. — Может, такое и на самом деле было.
   — Может, и было, — согласился Стивен. — Но все равно этот малый рассказывает это лишь в рекламных целях.
   — Разумеется, и в рекламных тоже, — Элен специально сделала ударение на слове «тоже», желая дать понять Стивену, что хоть в такой мелочи она может позволить себе чуток не согласиться со Стивеном. Не в целом, нет, но в незначительных частностях.
   — Он ведь в конце подчеркнул, что в этом ресторане — замечательная кухня, и тут ничем нельзя подавиться… — упрямо гнул свое Стив. — Это просто реклама.
   — Ладно, это просто реклама, — вдруг согласилась Элен, Ей расхотелось спорить со Стивеном. На пустой желудок обычно спорить никому не хочется. Сначала надо хорошенько поесть. Тогда можно спорить хоть часами.
   — Если бы он рассказывал это как отсебятину, — сказал Стивен, — то парнишку уже давно бы вышвырнули из ресторана…
   — Ты прав, любимый мой, — обрадованно заявила Элен, потому что увидела официанта, спешащего к ним с подносом, на котором дымились разные вкусные блюда…
   Завтрак прошел в молчании. Голод любви был удовлетворен ночью. Израсходовано множество энергии. Теперь нужно было утолить свой зверский аппетит. Восполнить потери, вызванные любовью.
   Когда Элен и Стивен вышли из ресторана, часы показывали обеденное время.
   — Не пообедать ли нам? — засмеялся Стив.
   — Надо потерпеть! — засмеялась и Элен. Прижалась к Стиву, чмокнула его в щеку, спросила: — А теперь? Что мы будем делать теперь?
   Ей опять отчего-то вспомнилась рыба. Рыба, которая билась на прилавке под мягкими, но безжалостными руками. Кто из них эта рыба? Она или Стивен? Или они принадлежат к этому рыбьему племени? В конце концов, некоторые утверждают, что все мы вышли из воды, из океана… Что все мы когда-то были рыбами…
   «А некоторые, вероятно, так и остались ими, остались навсегда», — подумала Элен.
   — Что мы будем делать теперь? — переспросил Стивен и на несколько секунд задумался. — Можно было бы покататься на лыжах…
   Он посмотрел на величественные снежные вершины гор, величаво раскинувшихся перед ними. Спокойных, гордых, непоколебимых. Шли века. Протекали тысячелетия. Горы все так же величаво и торжественно, как и много раньше, молчаливо выполняли одну им только известную миссию на этой земле. Миссию всеобщего очищения от фальши и скверны.
   — Но для этого мы слишком плотно позавтракали, — окончила за него мысль Элен.
   — Поэтому прогулку на лыжах отложим до следующего раза, — сказал Стивен. — А сейчас мы просто пройдемся по городу.
   — Хорошо, — согласилась Элен. Стивен щелкнул пальцами, и швейцар, мгновенно поняв этот жест, остановил проезжавшее мимо такси.
   Стивен дал швейцару «на чай», и они с Элен уселись на заднем сидении.
   Волосы Элен были растрепаны ветром. Она не стала поправлять прическу. Она должна нравиться Стивену разной, какой бывает в разные часы, разные дни, разные ночи, разное время. Элен протянула руки и обняла Стивена за шею. Он и не пытался уклониться. Напротив, с удовольствием прижался к ней.
   Целовал до боли, кусал ей губы до крови, облизывал щеки. Вот его рука скользнула по ее телу и начала нежить его.
   Элен вторила Стивену, ответными ласками. Рука ее коснулась его горячего, возбужденного тела. Она оплела его руками и ногами — живыми, нерасторжимыми узами.
   Вспышка жестокой, яростной и безумной любви настигла их одновременно. Всхлипывая, Элен прижалась мокрым от слез и нота Лицом к остро пахнущей зеленым луком и душистым перцем груди Стивена. Возможно, все эти запахи придумала сама Элен. Может быть, из-за того, что любовь к Стивену была такой же острой и такой же естественной, как эти дети природы — лук и перец.
   Стивен теперь мягко поглаживал Элен по голове.
   Таксист профессионально делал вид, что ничего не замечает.
   Машина остановилась у центрального магазина. Влюбленные вышли из салона и направились в магазин. Тут Стивен Корнуэлл начал выбирать для Элен платье. Он выбирал его медленно и вдумчиво, неторопливо и деликатно. Элен не могла скрыть своего восхищения, когда наблюдала за тем, как Стивен выбирает для нее платье. Придирчиво и со знанием дела. Будто бы он всю жизнь только и делал, что выбирал женщинам платья. Будто бы его отец был знаменитым кутюрье и передал сыну свою непревзойденную манеру выбирать платья для женщин. Стивен выбирал платье со знанием, изобличавшим богатый опыт.
   Это немного не понравилось Элен. Она смотрела на Стивена с легкой грустью. Продавщица наблюдала за манипуляциями Стивена Корнуэлла с вежливым недоумением. Однако, кажется, и на нее подействовали его непреодолимое обаяние, его постоянная полуулыбка, его хитрое лицо, его лукавые глаза, как бы говорящие: «Вот он, я, перед вами, но попробуй-ка пойми меня, догадайся, что у меня на уме».
   Что-то в нем было не таким, как у тех людей, с которыми Элен привыкла общаться до знакомства со Стивеном. Чем-то он был не похож на всех остальных людей, и вовсе не тем, что не принимал фальшь этого мира и боролся с ней, как только мог. Что-то было в нем еще, неясное для Элен.
   Но вот что именно? Этого она никак не могла понять. Возможно, и не поймет никогда. Никто не может знать заранее, что ему будет дано понять в этой жизни, а что — так и останется навсегда, непонятным, неразгаданным, неясным, тайной за семью печатями.
   «Нет, — внезапно подумала Элен. Ее словно озарил луч света в кромешной тьме. Именно с такой картинкой могла сравнить Элен неожиданно возникшее в ней чувство. — Нет-нет, они со Стивеном вряд ли смогут навсегда остаться вместе. Несмотря на всю их любовь, несмотря на таинство их отношений, несмотря на их безудержную сексуальную тягу друг к другу, несмотря на то, что они любят друг друга фактически постоянно и беспрерывно, и при этом все никак не могут насытиться друг другом… Как ни напоминал себе, что я ему полностью сдалась, сдалась и отдалась, и сердцем, и душой, и телом, полностью и окончательно, и принадлежу ему вся без остатка, а он-то никогда не будет принадлежать мне весь. До конца. Так, как я ему. Он рассматривает меня просто как вещь. Вот! Может, это и есть то самое, что отличает его от всех других людей, которых я знала до него? Вещь… Подумать только! Я — вещь. Обыкновенная вещь. Которую можно поставить на полку. Которой можно любоваться некоторое время. Которую можно выкинуть на помойку. Потому что вещь эта безраздельно принадлежит лишь одному человеку. Лишь ему одному, и больше никому в этом ужасном, прекрасном, здоровом, больном мире! У меня на Стивена нет ни малейших прав, У него на меня есть все права. Я — его собственность. А собственность есть собственность. Это ясно каждому. Даже круглый идиот хорошо знает, что означает волшебное слово «мое»! Как это ансамбль «Битлз» назвал одну из своих самых популярных песен? «Я, мне, мое…». Я точно вспомнила. Какие они все-таки были молодцы! А Огивен Корнуэлл… Стивен владеет ею полностью. Безраздельно. Он — хозяин и господин. А она — бесправная рабыня. Он владеет ею так, как она никогда не смогла бы владеть ни собой, ни кем-либо другим. Это ей теперь стало совершенно ясно! Но сколько же времени понадобилось, чтобы это понять! И, самое интересное в том, что, несмотря на все эти рассуждения, несмотря на все эти доводы разума, я продолжаю любить его! Я продолжаю любить моего Стивена! Чувства мои побеждают в борьбе с доводами разума. Не знаю… Ничего не знаю… Может, так не должно быть… А может, и должно…»
   — Примерь вот это платье, — сказал Стивен. — Я уверен, это именно то, что тебе нужно.
   Элен послушно направилась в кабинку. Осмотрела себя в зеркалах. Зеркала подарили ей еще трех Элен. Теперь их стало целых четыре. Четыре… Или четверо? Как правильно говорить?.. Неважно.
   Четверо — или четыре — Элен, молодые женщины по имени Элен, в одинаковых платьях, с одинаковыми выражениями лиц, с одинаковыми ногами и одинаковыми растрепанными волосами стояли в примерочной кабинке. Словно женщины на распутье, им предстояло выбрать дальнейший путь. Каждой предстояло выбрать свою дорогу.
   «Одна пойдет налево, вторая — прямо, третья — направо, а четвертая — назад… Да. Назад… куда же еще? Больше некуда!» — подумала Элен. И вздохнула.
   — Ты вздыхаешь? — сказал Стивен Корнуэлл и вошел в кабинку. — Не вздыхай, дорогая, Это великолепное платье! Лучшего и в Париже не сыскать! Элен с явным удовольствием продемонстрировала Стивену синяк на своем локте.
   — Тебе это ни о чем не говорит? — поинтересовалась она.
   — О чем мне это может говорить? — удивился Стив.
   — О сегодняшней бурной ночи в отеле, — сказала Элен.
   — О вчерашней, — поправил ее Стивен.
   — Ну хорошо, — согласилась Элен. — О вчерашней ночи. Ты столь бурно любил меня, что никак не мог обойтись без этого синяка.
   — Подумаешь, синяк! — воскликнул Стивен. — Чепуха!
   — Если так и дальше пойдет, — задумчиво произнесла Элен, то тогда я вся буду пестреть такими синяками… А в одно прекрасное время вообще могу превратиться в один гигантский лиловый синяк!
   — Можешь, — не стал разубеждать ее Стив. — Но ведь любовь требует жертв, не так ли?
   — Может, и требует, — сказала Элен. — Но я не хочу, чтобы жертвы эти наблюдались только с одной стороны…
   — То есть… — сделал вид, что чего-то не понимает, Стивен Корнуэлл.
   — Я не хочу быть только жертвой, — сказала Элен. — Я не хочу только приносить себя в жертву. Иногда я хочу, чтобы жертвами были и другие…
   — Но не я, — быстро сказал Стивен. — И не надейся. Со мной этот номер не пройдет.
   По всему было видно, что он обиделся.
   Но Элен понимала, что рано или поздно она должна была начать этот разговор. В конце концов, в отношениях между влюбленными наступает момент, когда надо выяснить все начистоту. Сказать другому всю правду. Все, что думаешь на самом деле. И о себе, и о своем партнере. Только так. Иначе поступать нельзя. Да иначе не получится.
   У влюбленных могут быть тайны друг от друга совершенно в иных вещах. Но только не в самой любви! Любовь не может стоять на месте. Она должна постоянно развиваться, Если же она застывает, то это не любовь. Тогда это лишь иллюзия. Обман.
   — Ладно, — вздохнула Элен. — Я тебя поняла…
   Стивен не стал углубляться в тему разговора. Не стал выяснять отношений. Не стал говорить о жертвенности. О надеждах. Ну и о многом другом, о чем мог бы сказать. Или не сказать. Он предпочитал не говорить сейчас о таких вещах.
   — Примерь мое искупление за твой синяк, — сказал Стивен Корнуэлл. — И будь счастлива…
   Платье выглядело прекрасно, розовое, нежное, с миниатюрными звездочками. У Элен никогда раньше не было такого красивого платья. В этом Стивен был прав: подобного платья не сыскать и в Париже.
   — Я попробую, — ответила Элен.
   — Тебе нравится платье?
   — Да.
   — Оно хорошее.
   — Оно просто замечательное. Оно просто не может не нравиться. Это я должна сказать честно.
   — Мы возьмем его, — сказал Стивен. Они вышли из примерочной кабинки.
   — Заверните, — бросил Стивен Корнуэлл продавщице. — Упакуйте. Застегните. Положите в чемодан.
   Продавщица округлила глаза и недоуменно воззрилась на Стивена. Она не сразу сообразила, что происходит. Впрочем, ведь нельзя слишком многого требовать от обыкновенной продавщицы…
   — Это он так шутит, — пояснила продавщице Элен.
   — Ага, — мило, по-деревенски ответила девушка и даже постаралась улыбнуться. Но улыбка получилась у нее натянутой. Видимо, продавщица не привыкла к столь оригинальным клиентам. Провинция есть провинция. Это же не столица Франции…
   — Интересно… — сказала Элен, когда они со Стивеном покинули магазин. Каблучки туфелек Элен звонко цокали по бетонным плитам тротуара. Цок-цок-цок выбивали они свой нехитрый ритм.
   — Что тебе интересно, дорогая? — Стивен повернул к ней голову, его лицо озаряла лукавая улыбка. В глазах вспыхивали и гасли звездочки обаяния. Словно кто-то невидимый нажимал на клавиши необычного инструмента: свет-тьма, день-ночь, свет-тьма..
   — Интересно, ты о других женщинах заботился точно так же, как и обо мне? Или нет?
   — Или нет, — незамедлительно ответил Стивен. — Или да. Или опять нет, или снова да…
   — Ну скажи, — просила Элен.
   — Не скажу, — отвечал Стивен.
   — Почему?
   — А какая разница?
   — Есть, есть разница! — настаивала Элен.
   — Для тебя может и есть, — сказал Стивен. — А для меня — нет Внезапно он остановился посреди улицы и щелкнул Элен по лбу. Потом еще и еще. Он «подарил» Элен три щелбана. Прохожие удивленно оглядывались на странную парочку.
   Элен глупо улыбалась. Она стояла на тротуаре и глупо улыбалась. Вид у нее был растерянный. Она не знала, как ей поступить. Но сердце подсказало ей правильный ответ. Она не стала кричать, плакать и топать ногами. Она не стала закатывать истерику. Она только тихо сказала Стивену:
   — Ты псих, Стив. Форменный псих. Теперь-то я это знаю точно. Но я прощаю тебя. Я прощаю тебя, потому что я тоже психованная. Иначе я не была бы сейчас рядом с тобой, иначе я давно бы от тебя ушла.
   Она шагнула к нему навстречу. И Стивен заключил ее в свои объятия. Он поцеловал ее долгим, нежным поцелуем. Очень и очень деликатным. Как в тот, первый, самый первый их счастливый день.
   Элен целовала Стивена совсем другим поцелуем. Она целовала его так, как целовала тогда, когда простила его за грубую шутку с колесом обозрения.
   Стивен и Элен наконец разжали объятия. Отстранились друг от друга, переводя жаркое дыхание.
   Элен машинально поглядела направо, и Стивен перехватил ее взгляд. Оба они смотрели на ратушу. На ратушу, у которой они остановились. Эта ратуша, хоть и была старой, но выглядела необычайно притягательно. Элен задрала голову вверх. И Стивен тоже задрал голову. Они увидели часы. Там, на ратуше, на самой ее верхушке.
   — Пойдем? — Стивен потянул ее за руку.
   — Куда? — удивилась Элен.
   Она не знала, куда он ее приглашает. Сначала не могла этого понять. Просто стояла и смотрела на красивую ратушу.
   — Ты никогда не хотела оказаться внутри часов? — поинтересовался Стивен. — Никогда не мечтала об этом?
   — Мечтала, — призналась Элен. — Особенно, когда была маленькой…
   — Это очень важно — оказаться внутри часов, — с серьезным видом заявил Стивен. — Можно будет всему миру диктовать свое время… Так пойдем же… Я тебе покажу что-то интересное.
   — Что ты мне покажешь, Стив? — Элен послушно следовала за ним. Стивен настойчиво тянул ее за руку. — Что покажешь?
   — Сама знаешь, что, — деловито отвечал Стивен. — Много чего интересного внутри… и в этой башне с часами, да и вообще… Вообще внутри…
   Они торопливо поднимались по крутой винтовой лестнице. Элен слегка задыхалась. Стивен тоже немного задыхался. Стены, казалось, нависали над ними, крутились в нескончаемом хороводе, завораживали однообразием.
   «Наверное, это очень жутко — быть замурованной, — подумала Элен. — Я не хотела бы быть замурованной. Не завидую тем, кто через это проходит».
   Наконец безумные влюбленные оказались на небольшой запыленной площадке. Тут было не очень светло. Точнее, царил полумрак.
   — Стив! — воскликнула Элен. — Стив! — повторила она, потому что он сразу не ответил.
   — Да, дорогая, — наконец, сказал Стивен.
   — Мне страшно…
   — Страшно?
   — Да.
   — Это хорошо, — сказал Стивен. — Человек должен иногда испытывать страх, иначе он позабудет о том, что он — человек.
   Вовсю работали, стучали, скрипели, звенели, скрежетали громадные шестерни. Стонали, словно живые существа, в наказание за какую-то провинность замурованные в этом страшном месте, навеки. Часы жили своей жизнью. Обособленной, замкнутой, полностью отделенной своим ритмом от всего остального мира. Словно невидимой пульсирующей стеной. Каждая шестерня занималась своим делом.
   — Что напоминает тебе эта картина?
   — Бег времени, — ответила Элен. — А тебе?
   — То, как мы любим друг друга, — улыбнулся он. Улыбка у него была какой-то дикой, первобытной, необузданной. В глазах зажглись бешеные желтые огоньки. Ноздри раздувались, словно из легких Стивена вырывался неизвестно каким образом проникший туда и поселившийся там ветер.
   — Ясно, — сказала Элен.
   — Мне нравится, как эти шестерни входят в зацепление, — добавил Стивен. Элен моментально поняла Стивена.
   Стивен подхватил стремительно и бешено Элен, прижал к себе. Они целовались во время своей неповторимой любви. Любви горячей, страстной и неуправляемой. Эта любовь не подчинялась никаким часам на свете. Элен и Стивен с какой-то первозданной жадностью торопливо насыщались друг другом. Они напоминали двух загнанных лошадей, у которых «на все-про все» оставалось весьма мало времени. Время не принадлежало им. Они воровали его по кусочкам и потом тайком или на виду у всех или еще никто не знает как — наслаждались ворованным!
   Мысли кружились, мешались. Сознание померкло…
   «Возможно, так надо, — неожиданно подумала Элен. — Выждать некоторое время. Чтобы рыба оказалась на крючке. Наша любовь — это рыба… Рыба на крючке…
   Она начала усиленно отгонять от себя это сравнение. Но оно с удивительной, невероятной назойливостью все лезло и лезло в голову. Стивен и Элен разняли объятия. Выпустили друг друга на волю, на свободу. Они не говорили друг другу ни единого слова,
   Стивен начал торопливо одеваться, Элен последовала его примеру. Она оделась быстрее, чем он. Он никак не мог попасть ногой в штанину. И, видимо, из-за этого страшно разозлился. Пришел просто в неописуемое бешенство. Таким Элен еще никогда его не видела!
   Стивену все-таки удалось натянуть брюки. Но лицо его перекосила гримаса дикой злобы, губы выгнулись, словно та злополучная рыбина на прилавке, в глазах вспыхнул настоящий пожар…
   Элен не успела сообразить, что же все-таки происходит, а Стивен, вытащив брючный ремень, изо всех сил уже лупил Элен. Он старался, чтобы все удары достигли цели, но смог достать до нее только дважды. Вдруг, неудачно размахнувшись, он зацепился за какую-то металлическую деталь этих гигантских часов, оступился и… И полетел вниз. Вниз — с ратуши. На землю. Домой.
   Элен вся дрожала. Все произошло так быстро, так стремительно, так неожиданно! Боже мой?.. Стив… Ее Стив… Ее любимый Стив разбился… Разбился насмерть…
   Элен в эту минуту не думала о том, что Стив только что в припадке безотчетной ярости избивал ее. И вполне мог бы убить. Да. Могло произойти и такое.
   Но вмешалась сама судьба. Она спасла Элен. Правда, Элен сейчас не думала об этом.
   Она чуть ли не кубарем скатилась с винтовой лестницы вниз, едва не переломав себе ноги. Надеялась на чудо… А вдруг… А может быть…
   Но чуда не произошло. Стивен Корнуэлл был мертв. Его тело лежало на асфальте.
   Элен старалась не смотреть в ту сторону.
   Появился полицейский. Он спрашивал, как все случилось.
   Никто не мог сказать ничего определенного. Просто человек разбился — вот и все. Такое бывает.
   Элен медленно, будто на ватных ногах, добрела прочь. Прощаться со Стивеном Корнуэллом теперь не имело смысла, это было бы, словно прощание со статуей — не более того.
   В отеле они были записаны под вымышленными именами. Стивен сам так захотел.
   Не заходя в отель, Элен села на ближайший автобус и отправилась в Париж.
   По дороге ее одолевали разные невеселые мысли, но что она могла с ними поделать?
   В конце концов, подумала она, Стивен сам разрушил эту любовь. Хотя, если б он только захотел, он мог бы ее сохранить. Впрочем, точно этого никто не знает. Может, и не мог бы. Может, если б он жил как все, серым и незаметным, а не на сплошном надрыве, то такой сильной и безумной любви и не было бы. Никто этого определенно не знает. Теперь можно только предполагать и строить всякие версии.
   И все-таки Стивен очень многому научил Элен. Ясно одно: его уроков она не забудет никогда.
   В Париже ее ожидали подруги — Аделина, Лоли, другие девушки. Ее ждали товарищи-студенты. Ее ждали всякие ее иные знакомые.
   Наверное, Николя вместе со своей рок-группой уже вернулся из Италии. Возможно, возвратился из Америки Джон. Она объяснит ему, как погиб Стивен Корнуэлл. Скажет, откуда должны забрать его тело, чтобы похоронить на родине, в Соединенных Штатах. А может, оставить во Франции…
   Все все поймут. В этом Элен не сомневалась.
   Кроме, разумеется, безумной любви.
   Никто не поверит, что такая любовь на свете существует.
   Их отношения со Стивеном сочтут просто дружбой. Просто деловыми отношениями. Ведь они же со Стивеном Корнуэллом все-таки записали великолепный альбом!
   Возможно, этот альбом станет событием в музыкальной жизни Франции. Элен очень хотелось бы в это верить. Вера помогает человеку жить.
   Элен уютнее устроилась в кресле. Автобус мчался сквозь пространство и время.
   Элен возвращалась к своей пресной любви, к своим пресным делам, в свой пресный мир.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

2
   Элен простояла на парижском шоссе до темноты, но Майкл так и не приехал. Девушка не знала, что и подумать. Возвратившись в дом, она попыталась дозвониться до жениха, но в его маленькой квартирке никто не брал трубку. Элен была уверена, что у Майкла нашлась достаточно серьезная причина для того, чтобы отложить визит.
   «Но почему он не позвонил? — думала Элен. — Разве трудно было снять телефонную трубку, набрать мой номер и сообщить, что не приедет?»
   Девушка бродила по огромному пустому дому и с сожалением вспоминала свой неудачный разговор с родителями. Несмотря на тревогу по поводу странной задержки Майкла, Элен не могла не думать о ссоре с отцом и матерью.
   «И мама, и папа обиделись на меня, — тяжело вздохнула она, выглядывая в окно. — А иначе почему их до сих пор нет дома?.. Мама, скорее всего, осталась ночевать в городской квартире, а отец отправился в свой клуб... Боже, какая я глупая, что послушалась Майкла и рассказала родителям обо всем. Лучше бы поставила их перед фактом, и они бы рано или поздно смирились. А эта ссора только настроила отца и мать против него».
   Когда большие часы в гостиной пробили восемь раз, Элен решила, что больше ждать нет смысла.
   «Чем сидеть одной в пустом доме, лучше поехать в Париж и все разузнать, — решила она. — По-видимому, у Майкла испортился телефон. А родители пусть дуются! Все равно я выйду за Майкла замуж. И никто не сможет помешать этому!»
   Сев за руль «Опеля», Элен медленно выехала из усадьбы и свернула на шоссе. За окном машины свирепствовал ветер, дождь то утихал, то усиливался. Поеживаясь от холода, Элен напряженно вглядывалась в темноту. Вдруг впереди показался яркий свет, и девушка увидела, что дорогу загородила полицейская машина. Сквозь залитое дождем стекло Элен удалось разглядеть, что на шоссе собралось довольно много народа: полицейские, пожарные и еще какие-то люди.
   Когда автомобиль поравнялся с полицейским, девушка опустила стекло и спросила:
   — Что случилось?
   — Авария, мадемуазель, — услужливо ответил -тот. — Водитель не справился с управлением.
   На какое-то мгновение Элен охватило оцепенение. Она сидела, судорожно сжимая руль, и смотрела прямо перед собой. Потом медленно открыла дверь и вышла из машины. Борясь со слабостью, охватившей все тело, девушка сделала несколько неверных шагов в сторону толпы и вдруг увидела на обочине разбитый автомобиль Майкла.
   — Что с водителем? — прошептала она.
   Однако никто даже не обернулся, чтобы ответить на этот вопрос. При свете двух прожекторов несколько пожарных пытались открыть дверцу машины Майкла. Элен бросилась в толпу и, расталкивая людей локтями, попыталась пробиться поближе к полицейским. Неожиданно один из них загородил девушке путь и строго спросил:
   — Что вам угодно, мадемуазель?
   — Там, в машине, мой жених! — выдохнула Элен.
   Полицейский отвел глаза и крепко взял девушку за плечо.
   — Давайте отойдем в сторону, — медленно предложил он.
   — Что с Майклом?! — Элен почти кричала. — Он жив?
   — К сожалению, мадемуазель, у меня для вас неприятные известия...
   — полицейский кашлянул. — Ваш жених мертв.
   — Что?
   — Он не справился с управлением, — торопливо продолжил полицейский, оттесняя Элен на противоположный конец обочины. — Скользкое шоссе, а он ехал с огромной скоростью... По-видимому, куда-то торопился...
   Элен смотрела прямо перед собой и с трудом понимала, что происходит.
   «Только что этот мужчина сказал мне, что Майкл погиб, — она закусила губу и пошатнулась. — Но это же несправедливо! Почему он?! Почему?»
   Невыносимое отчаяние охватило девушку. Она с трудом сдерживала лихорадочную дрожь и слезы.
   — Мадемуазель, вам плохо? — заботливый голос полицейского заставил Элен посмотреть в его сторону.
   — Нет, все в порядке, — отозвалась она и поежилась от порыва холодного ветра.
   Элен все еще не могла поверить, что больше никогда не увидит Майкла, не услышит его звонкого смеха, не сможет поцеловать его красивые, чувственные губы.
   — Я хочу увидеть Майкла! — вдруг решительно заявила она.
   Полицейский попытался схватить девушку за рукав куртки, но Элен рванулась вперед и выскользнула из его крепких пальцев.
   «Я должна убедиться, что это Майкл! — в голове проносились самые разнообразные предположения, одно фантастичнее другого. — А вдруг он одолжил свою машину кому-нибудь другому?..»
   Вдохновленная этой бредовой идеей, Элен попыталась прорваться сквозь толпу, но явно переоценила свои силы. Сделав несколько шагов, почувствовала, что теряет сознание. Последним, что ей удалось запомнить, был свет прожекторов, направленных на искореженную машину Майкла...
   Очнулась Элен от какого-то резкого, неприятного запаха, бившего прямо в нос. Открыла глаза и увидела склонившееся над ней полное женское лицо.
   — Мадемуазель, с вами все в порядке? — участливо спросила незнакомка.
   Элен попыталась сесть, и когда ей это удалось, с удивлением огляделась.
   — Где я? — слабым голосом спросила она.
   — В моей машине, — ответила незнакомка. — Вам стало плохо, и полицейские перенесли вас в салон моего автомобиля. К счастью, у меня всегда с собой нашатырь.
   «Боже мой, Майкл!» — Элен вдруг вспомнила все и громко зарыдала.
   Женщина участливо погладила ее по руке и тяжело вздохнула.
   — Давайте я отвезу вас домой, — предложила она. — Где вы живете?
   — Нет-нет, — слабо запротестовала Элен. — Я на машине и вполне могу добраться сама.
   — Думаю, вам не стоит садиться за руль в таком состоянии, — возразила незнакомка.
   — Со мной все в порядке! — заупрямилась Элен. — И я поеду сама.
   Неожиданно дверца автомобиля распахнулась, и в салон просунулась голова в фуражке. Полицейский окинул Элен сочувствующим взглядом и осторожно поинтересовался:
   — С вами все в порядке, мадемуазель?
   — Да, — быстро ответила та.
   — Вы не могли бы пройти со мной?.. Это займет несколько минут, — на лице стража порядка появилось смущение. — Нам необходима ваша помощь...
   — Вы хотите, чтобы я опознала тело? — голос девушки дрогнул, но в ее глазах появилась решимость.
   — Да, но...
   — Со мной все в порядке, — заверила Элен. — Не волнуйтесь, я не грохнусь в обморок и не устрою истерику.
   Она выбралась из автомобиля и быстро пошла за полицейским. Стараясь не смотреть на искореженную машину Майкла, девушка принялась шептать молитву. И хотя она сказала полицейскому, что вполне сможет справиться со своими чувствами, в глубине души сама не верила в это.
   Тело погибшего водителя, завернутое в целлофан, лежало на носилках метрах в трех от пожарной машины. Элен стиснула кулаки и шагнула к носилкам.
   — Мужчина очень сильно обгорел, — предупредил пожарный. — Лицо обуглено, так что мадемуазель вряд ли сумеет его опознать. Но некоторые вещи покойного целы, например часы, портмоне...
   Сказав это, пожарный протянул девушке прозрачный мешочек. Элен машинально взяла его и сразу же увидела знакомые предметы. Не удержавшись, громко вскрикнула.
   — К сожалению, все документы тоже сгорели, — пожарник внимательно наблюдал за реакцией девушки.
   — Да, это его часы, — едва слышно прошептала та. — И его запонки...
   — Имя, фамилия и адрес пострадавшего, — полицейский достал из кармана куртки блокнот и принялся что-то быстро записывать.
   — Майкл Корн, преподаватель Сорбоннского университета, улица Сент-Оноре, дом пять, — с трудом выдавила из себя Элен, все еще не веря, что никогда больше не увидит Майкла.

4
   Это пасмурное утро началось как обычно. Элен проснулась от тревожного предчувствия, которое в последнее время стало ее обычным состоянием.
   «Опять дождь, — посмотрев в окно, равнодушно подумала она и вздохнула. — Господи, и когда это кончится?!»
   Студенты ждали каникул с особым нетерпением. Ведь в это время можно было отдохнуть от учебников, конспектов, на время позабыть, что такое лекции. Короче, каникул ждали все, но только не Элен. Она чувствовала, что эти летние месяцы будут тянуться для нее бесконечно. И хотя ей порядком наскучило шумное общество подруг и она давно мечтала об одиночестве, при слове «каникулы» Элен делалось не по себе. Возможно, потому, что год назад примерно в это время погиб Майкл...
   Закончилась сессия, опустел студенческий городок, а самолеты и поезда заполнила галдящая молодежь. Лоли и Аделина не стали исключением из правил. Еще неделю назад они уехали из Парижа. Вначале Элен радовалась вынужденному одиночеству. Но прошло два дня, и она стала скучать без подруг.
   Элен целыми сутками слонялась из угла в угол и не переставая думала о Майкле. Она не отвечала на телефонные звонки, не забирала почту и даже не выходила за покупками. Когда продукты в холодильнике закончились, Элен решила сесть на диету. Результат превзошел все ожидания: через три дня она похудела на пять килограммов и не смогла встать с постели. Обессиленная от истощения и навязчивых воспоминаний, Элен лежала на кровати и смотрела в окно.
   «Прошла еще одна ночь без Майкла, — подумала она и повернулась лицом к стене. — И таких ночей будет еще тысячи...»
   Телефон зазвонил так неожиданно, что Элен вздрогнула и машинально подняла трубку.
   — Алло?
   — Салют! — жизнерадостный голос Лоли неприятно резал слух. — Как дела?
   — Нормально...
   — Я тебе никак не могла дозвониться! Почему-то никто не подходил к телефону.
   Элен промолчала. У нее появилось желание прервать разговор, уткнуться лицом в подушку и дать волю слезам. Однако Лоли, словно почувствовав неладное, быстро затараторила:
   — У нас в Рио-де-Жанейро сорокаградусная жара... Мальчиков симпатичных почти нет, так что я сегодня же вылетаю в Париж.
   — В Париж? — переспросила Элен и растерянно добавила: — Но ведь ты так мечтала все каникулы провести в Бразилии...
   — Мои предки ужасные зануды, — в голосе Лоли послышалось сожаление. — Не успела я переступить порог нашей фазенды, как получила хороший нагоняй. Вначале решила, что это от большой любви, а через несколько дней поняла: мои родители привыкли жить в свое удовольствие... Нет, я их очень люблю и все такое прочее, но нельзя же меня пилить с утра до вечера, ведь так?
   — Так, — равнодушно согласилась Элен.
   — А ты разве не рада, что я приезжаю? — вдруг насторожилась по-друга.
   — Очень рада...
   — Короче, дела обстоят таким образом: я беру билет на ближайший рейс и на крыльях мчусь домой. Можешь позвонить Себастьяну, Бенедикт, Жозе и пригласить их на вечеринку по поводу приезда прекрасной бразильянки.
   — Я сделаю так, как ты просишь. Пока! — Элен нажала на рычаг и слегка улыбнулась.
   Разговор с Лоли подействовал на нее странным образом. Впервые за последнюю неделю Элен смогла критически посмотреть на себя со стороны. Все ее поступки показались глупыми и по-детски смешными.
   «Майкла этим все равно не воскресишь, — подумала Элен. — И если бы он узнал, что я вытворяю, то вряд ли бы одобрил».
   Она с трудом встала с постели и, пошатываясь, отправилась в ванную. Увидев в зеркале своё осунувшееся лицо, Элен вздрогнула и замотала головой.
   — До чего я себя довела! — вслух подумала она. — На меня страшно смотреть... Словно зомби из фильма ужасов.
   Элен приняла душ и сразу почувствовала себя гораздо лучше. Появилось желание прогуляться по Парижу и даже зайти в Лувр, где она не была уже больше месяца.
   Пока не произошла та злополучная авария, Элен очень часто наведывалась в этот прославленный на весь мир дворец-музей. И не только потому, что занималась на факультете искусствоведения. Девушка могла часами бродить по многочисленным залам музея, любуясь произведениями знаменитых художников. После таких экскурсий хотелось мечтать, творить и даже летать.
   «Мне просто необходимо снова побывать в Лувре! — решила Элен. — А то я будто бы не живу, а существую...»
   И, словно по заказу, погода мгновенно изменилась: перестал моросить дождь и из-за туч робко выглянуло солнце.
   Элен быстро привела себя в порядок, оделась и вышла из дома. По дороге купила булочку и с аппетитом сжевала ее. После легкого завтрака, первого за последние несколько дней, Элен ощутила невероятный прилив сил.
   «Все идет как нельзя лучше!» — обрадовалась она, садясь в автобус, который направлялся в сторону Лувра.
   И хотя Элен видела здание прославленного музея сотни раз, общий вид огромных строений в стиле ренессанса, заставил ее сердце затрепетать. Несколько минут полюбовавшись Луврской колоннадой, девушка вошла в музей и купила билет.
   Экскурсанты, как раз выходившие из зала античного искусства, негромко обменивались впечатлениями. Элен посторонилась, чтобы пропустить их, и едва не наскочила на невысокого темноволосого парня с фотоаппаратом в руках. На мгновение их взгляды встретились, и Элен первая опустила глаза.
   — Простите, — девушка быстро пошла в Новый Лувр, где размещалась картинная галерея.
   Она чувствовала, что незнакомец пристально глядит ей вслед, но не обернулась.
   Элен знала, что для того, чтобы осмотреть все картины, выставленные в Лувре, нужен месяц. Поэтому сразу направилась в зал, где висела знаменитая «Джоконда». Элен могла часами простаивать перед великим произведением Леонардо да Винчи, молча любоваться загадочным лицом женщины, смотревшей с полотна.
   — Извините, — мягкий баритон заставил Элен вздрогнуть и обернуться.
   В нескольких шагах от нее стоял тот самый темноволосый незнакомец, но уже без фотоаппарата.
   — Еще раз простите, — парень смущенно улыбнулся. — Не сочтите меня этаким наглецом, но я рискнул подойти к вам и познакомиться. Меня зовут Жюльен... Жюльен Роше.
   Элен вздернула брови и не нашлась что сказать.
   — Я работаю фотографом в женском журнале, —торопливо продолжил Жюльен. — Каждый месяц в одной из рубрик нашего журнала мы помещаем фотографии известных парижанок. И я бы хотел предложить вам попозировать для портрета...
   — Но я же не известная парижанка, — уклончиво ответила Элен. — А самая обыкновенная студентка.
   — Нет! — с жаром запротестовал Жюльен. — У вас такое необычное лицо... А эти печальные глаза напоминают глаза Моны Лизы.
   Жюльен обернулся к знаменитой картине и впился взглядом в полотно.
   Полицейский, охраняющий бессмертное произведение, настороженно нахмурился и положил руку на кобуру пистолета.
   — Отойдем в сторону, — предложила Элен. — Вы своей эмоциональностью привлекаете к себе слишком много внимания.
   Жюльен мгновенно поник и согласно кивнул головой. Он понуро поплелся вслед за девушкой, время от времени бросая пылкие взгляды на «Джоконду».
   Когда молодые люди уединились в зале скульптур, Элен негромко начала:
   — Простите, но ваше предложение настолько неожиданное, что я даже не знаю, соглашаться мне или нет.
   — Соглашайтесь! — громкий шепот Жюльена заставил смотрительницу зала встрепенуться.
   — Тише, — Элен положила ладонь на руку нового знакомого. — Успокойтесь. Не надо так нервничать. Я еще ничего не решила.
   — У вас такое прекрасное лицо, — продолжал наступать Жюльен. — Оно будет самым настоящим украшением обложки журнала.
   Элен слегка улыбнулась. Этот странный парень напоминал ей кого-то из друзей, но девушка никак не могла вспомнить, кого именно.
   — Жюльен, я и вправду не знаю... — неуверенно начала она.
   — По-моему, мой вид не внушает вам доверия, — вздохнул парень и, достав из кармана пиджака визитку, протянул ее Элен. — Здесь телефон моей студии. Если вам все-таки ког-да-нибудь захочется стать знаменитой, позвоните...
   Он втянул голову в плечи и пошел к выходу так быстро, что Элен не успела его остановить. Она бросилась вдогонку за Жюльеном, но того и след простыл.
   «Нехорошо получилось, — подумала девушка, которой вдруг расхотелось смотреть картины. — Я не сказала ни «да», ни «нет». Он будет надеяться, что я соглашусь, а мне совсем не нравится его предложение».
   Неожиданно Элен поняла, кого ей напомнил этот энергичный, жизнерадостный парень.
   «Он очень похож на Майкла, — от этой мысли Элен стало не по себе. — Те же привычки, та же манера разговаривать... И этот жест, когда Жюльен легким поворотом головы убирает со лба челку... Нет, определенно я схожу с ума! Во всяком случае, Лоли охарактеризовала бы мое состояние именно так».
   Побродив еще немного по залам Лувра, Элен направилась в сад Тюильри. Посидела у фонтанов, побродила по тенистым аллеям, понаблюдала за ребятишками, играющими на садовых дорожках. Однако и это не помогло избавиться от навязчивых мыслей, которые вертелись вокруг нового знакомого. Элен поймала себя на том, что теперь думает о Жюльене гораздо больше, чем о Майкле. Достала визитку, которую всучил ей фотограф, и пробежалась глазами по строчкам, набранным изящным шрифтом.
   «Жюльен Роше. Фотограф. Студия «Коллаж», — прочитала она и вздохнула.

6
   Элен пришла в Люксембургский сад на час раньше назначенного времени. Перед свиданием с Жюльеном ей хотелось погулять по аллеям парка и хорошенько разобраться в своих чувствах. Думая о фотографе, Элен испытывала непонятное волнение, и это состояние ее немного тревожило.
   «Неужели я влюбилась? — испуганно вздрогнула девушка. — Но ведь я почти не знаю Жюльена. Видела его всего один раз, да и то минут пять... Разговаривала и того меньше. А вдруг я все придумала, и он совершенно не тот человек, которого я уже успела нарисовать в своем воображении?»
   Элен скользнула взглядом по изгороди из вечнозеленых мирта и лавра. И вдруг увидела Жюльена, который стоял по ту сторону кустов и с улыбкой смотрел на нее. Элен почувствовала, что краснеет. Парень шагнул навстречу и протянул руку.
   — Привет, — нежно произнес он. — Ты пришла раньше?
   — Я люблю гулять в этом парке, — смущенно пролепетала Элен. — Я часто бываю здесь... Я...
   — А я пришел пораньше потому, что мне не терпелось тебя увидеть, — в глазах Жюльена светилось обожание.
   «Так на меня смотрел только Майкл», — подумала Элен и отметила про себя, что воспоминания о погибшем женихе больше не приносят страдания.
   Жюльен бросил взгляд на свои наручные часы и с сожалением произнес:
   — До начала концерта осталось чуть больше десяти минут. А мне так хотелось погулять с тобой по парку.
   — Еще успеем.
   Молодые люди отправились в ту часть сада, где небольшой симфонический оркестр, расположившись под открытым небом, собирался играть Моцарта. Многие слушатели уселись прямо на траву. Их примеру решили последовать и Элен с Жюльеном. Фотограф достал из сумки предусмотрительно захваченный из дома плед, расстелил его и жестом предложил Элен присесть. Девушка робко опустилась на мягкую ткань, поджала ноги и приготовилась слушать. Пока музыканты играли первые произведения, Элен сидела не шелохнувшись. Прекрасная мелодия захватила девушку целиком. На несколько мгновений ей удалось позабыть обо всем на свете и окунуться в мир прекрасной музыки. Когда же девушка случайно обернулась, то увидела, что Жюльен не отрываясь смотрит на нее.
   — Что-то не так? — Элен смущенно поправила волосы.
   — Ты такая красивая, — шепотом ответил тот.
   Девушка не успела возразить, так как оркестр вновь заиграл. Однако теперь Элен никак не удавалось сосредоточиться. Она чувствовала на себе влюбленный взгляд Жюльена, но это не раздражало, а даже наоборот.
   Когда концерт закончился, фотограф помог Элен подняться и предложил прогуляться по парку. Они немного постояли у памятника Мюрже, автору «Жизни богемы», полюбовались скульптурными фигурами, которые украшали фонтан «Медичи» и, в конце концов, уселись на скамейку. Жюльен достал из сумки фотоаппарат и направил объектив на Элен.
   — Нет-нет! — горячо запротестовала та, закрывая лицо. — Я же сказала, что не фотогенична!
   — Любого человека можно снять очень эффектно. А уж тебя тем более, — не сдавался Жюльен.
   Он так умоляюще посмотрел на Элен, что та не выдержала и разрешила сделать несколько снимков. Потом Жюльен предложил зайти в кафе и выпить чего-нибудь прохладительного. Элен согласилась.
   Жюльен усадил девушку в свою машину и повез в небольшой ресторанчик, расположенный на набережной Сены. Заказав пиво и порцию крабов, молодые люди устроились за двухместным столиком и принялись болтать.
   — Знаешь, ты очень похожа на мою маму, — вдруг сказал Жюльен, пристально посмотрев на Элен.
   Та смущенно улыбнулась и спросила:
   — Серьезно?
   — Вполне. Они с отцом живут в Монпелье. Я очень скучаю без них.
   — А чем занимается твоя мама?
   — Она домохозяйка. У нее очень узкий круг общения. Кроме отца, меня и цветов, ее ничто не интересует. И еще, она очень любит животных.
   — Что ж, — кивнула Элен. — В чем-то мы с ней похожи. Только я не собираюсь быть домохозяйкой. Я учусь в Сорбонне на факультете искусствоведения... Как и твоя мама, я очень замкнутая. Конечно, у меня есть друзья, но их не так уж и много. Когда-нибудь я познакомлю тебя с ними...
   — А твои родители?
   — Сейчас они живут недалеко от Парижа, — уклончиво ответила Элен. — У них я бываю нечасто. Мы слишком по-разному смотрим на многие вещи...
   Чтобы скрыть удивление, Жюльен опустил глаза и отпил из своего бокала. Элен почувствовала неловкость и перевела разговор на другую тему.
   — А у тебя есть братья и сестры? — спросила она.
   Чуть помедлив, Жюльен покачал головой.
   — Нет. Я один.
   — Я тоже.
   После нескольких секунд неловкого молчания Жюльен попытался поймать взгляд Элен.
   — Это очень хорошо, что ты мне позвонила, — признался он.
   — А если бы не позвонила? — в глазах девушки появились лукавые огоньки.
   — Я бы все равно тебя нашел! — твердо заверил Жюльен.
   — Как? Ведь ты даже не знал моего имени.
   — Нашел бы! — Жюльен сказал это так уверенно, что у Элен исчезли все сомнения.
   Она поняла: этот парень и вправду отыскал бы ее даже на краю света.
   Заметив, что Элен украдкой поглядывает на часы, Жюльен решительно поднялся.
   — Я отвезу тебя домой, — предложил он и подозвал официанта.
   Расплатившись по счету, фотограф повел Элен к машине, усадил рядом с собой и спросил:
   — Где ты живешь?
   Элен назвала адрес. Она закрыла глаза и расслаблено откинулась на спинку сиденья. Сегодняшний вечер, проведенный в обществе Жюльена, показался ей прекрасным и романтичным.
   — Почему ты пригласил меня на этот концерт? — спросила она, не открывая глаз.
   После секундной паузы Жюльен ответил:
   — Признаю, что я — жуткий эгоист. Когда ты позвонила, у меня уже были билеты. Я не хотел пропускать концерт, но перенести наше свидание на следующий день не решился. Короче, совместил два приятных момента...
   — Что ж, это было самое необычное свидание в моей жизни...
   Через полчаса Жюльен притормозил у дома на окраине Парижа, где жили Элен и ее друзья. Во всех окнах горел свет, а музыка была слышна даже на улице.
   Заметив в глазах Жюльена удивление, Элен со смехом сообщила:
   — Это моя подруга Лоли устроила вечеринку. Она только вчера вернулась из Бразилии и по этому поводу закатила банкет.
   — Я вижу, ты не скучаешь, — в голосе Жюльена послышались нотки ревности. — У тебя заводные друзья.
   — Даже слишком, — Элен поцеловала парня в щеку и взялась за ручку дверцы. — Извини, что я не приглашаю тебя в дом, но...
   — Я все понимаю, — перебил тот. — И не напрашиваюсь, хотя расставаться с тобой мне очень не хочется.
   — Мой телефон ты знаешь, так что звони.
   Не успела Элен выйти из машины, как Жюльен робко предложил:
   — А давай встретимся завтра?
   — Завтра?
   — Да. Жду тебя ровно в восемь на Монмартре в кафе «Шантан».
   Не успела Элен открыть рот, как машина фотографа тронулась с места и быстро скрылась за поворотом. Растерявшаяся девушка так и осталась стоять посреди улицы, досадуя на себя за то, что не решилась отказаться.
   «Но ведь на завтрашний день у меня совершенно другие планы, — подумала она, поднимаясь по лестнице. — Хотя, мне, конечно, приятно, что Жюльен пригласил меня. Придется пойти, чтобы не обидеть».
   Переступив порог дома, Элен сразу же очутилась в объятиях друзей. Жозе и Бенедикт, прервавшие каникулы по случаю приезда Лоли, принялись наперебой рассказывать о своих приключениях. Себастьян, сидевший на диване, помахал рукой:
   — Салют!
   Оливье, уплетавший бутерброды, что-то невнятно пробормотал. Элен догадалась, что это что-то, скорее всего, означает приветствие.
   Красавица Линда обняла подругу и поцеловала в щеку. Только Лоли так и осталась сидеть в кресле. По ее нахмуренным бровям и гневно сверкающим глазам Элен поняла, что Лоли не в духе.
   — Вечеринка удалась? — Элен подошла к подруге и присела рядом. — По-моему, все очень здорово... Даже Жозе и Бене приехали.
   — Только ты не очень торопилась расставаться со своим фотографом, — недовольно пробурчала Лоли.
   — Несколько часов пролетели незаметно, — Элен смущенно пожала плечами. — Извини, что я опоздала, но мы с Жюльеном так заболтались, что не следили за временем.
   — А как концерт? — язвительно поинтересовалась Лоли. — Неужели он так затянулся?
   — Элен, ты была на концерте? — удивился Жозе и подошел поближе. — Какая команда выступала?
   — Это был не рок-концерт. Я слушала произведения Моцарта в Люксембургском саду.
   — И не одна, а с фотографом, — презрительно вставила Лоли и выразительно посмотрела на Линду. — Кажется, парни этой категории по твоей части?
   Линда, работавшая манекенщицей, слегка нахмурилась.
   — Лоли, что с тобой? — строго спросила она. — Какая муха тебя укусила? С каких пор ты вмешиваешься в дела Элен? По-моему, она взрослый человек и имеет право на личную жизнь?
   — Ребята, не ссорьтесь! — вступила в разговор миролюбивая Бенедикт. — Лучше потанцуем.
   Элен молча встала и, не говоря ни слова, направилась в свою комнату. Ей было до слез обидно выслушивать язвительные замечания Лоли.
   «Но ведь Жюльен очень хороший парень, — подумала она, вспомнив прошедший вечер. — Внимательный, умный, тонкий... А Лоли иногда бывает просто несносной».
   Открыв дверь своей комнаты, Элен включила свет. Сразу в глаза бросилась фотография Майкла, стоящая на письменном столе.
   «Боже мой, за весь день я даже ни разу не вспомнила о нем, — вздохнула девушка и взяла фотографию в ладони. — Бедный Майкл, как нам хорошо было вместе...»
   Однако, кроме легкой грусти, Элен больше ничего не почувствовала.
   Легла на кровать и, закрыв глаза, принялась думать о Жюльене.

8
   Через неделю Элен приняла окончательное решение: она едет в Амстердам вместе с Жюльеном. Что толкнуло ее на этот шаг, девушка и сама не знала. Возможно, Элен в глубине души давно мечтала о таком парне, как Жюльен, который хотя бы на время помог ей забыть отношения с Майклом, так нелепо оборвавшиеся.
   Но прежде чем позвонить Жюльену и ответить «да», она решила еще раз поговорить с Линдой. Узнав у Оливье адрес студии, где сейчас снималась подруга, Элен взяла такси и поехала туда...
   Робко переступив порог огромного павильона, Элен растерянно огляделась. Повсюду взад-вперед сновали высокие манекенщицы; светились прожектора; громкий голос режиссера неприятно резал слух.
   В тот момент, когда Элен вошла, Линда как раз рекламировала продукцию всемирно известной компании «Проктер энд Гембл». Она сидела в огромной ванной, наполненной пеной, и мило улыбалась в камеру.
   — Как вы сюда попали? — вдруг раздался за спиной Элен громкий голос.
   Девушка обернулась и увидела прямо перед собой рыхлого мужчину в смешной кепке, надетой задом наперед.
   — У вас есть пропуск? — сурово спросил он.
   Не успела Элен что-нибудь сообразить, как толстяк грубо взял ее за локоть и зло зашипел в лицо:
   — Вы знаете, что посторонним на студию вход воспрещен?!
   Элен попыталась вырваться, но мясистые пальцы толстяка держали ее крепко. Элен заметила, что все с неодобрением оглядывают ее с ног до головы. От смущения она готова была провалиться сквозь землю. Только вмешательство Линды спасло Элен от необходимости давать объяснения.
   — Все в порядке, Анри, — сказала манекенщица, подходя к толстяку. — Это ко мне...
   На лице мужчины появилась растерянность, и он пробормотал извиняющимся тоном:
   — Прости, Линда. Я не знал, что это твоя подруга.
   — Поговорим в моей гримерной, — предложила Линда и, покинув студию, стремительной походкой пошла по коридору.
   Толкнув одну из дверей, пропустила Элен вперед и вслед за ней переступила порог.
   — Как ты меня разыскала? — в голосе Линды послышалось удивление. — Что-то произошло?
   — Мне помог Оливье, — торопливо ответила Элен. — Не волнуйся, ничего не случилось. Просто я хотела тебе кое о чем рассказать.
   Вздохнув с облегчением, Линда опустилась в кресло. Устало провела рукой по лицу и тяжело вздохнула.
   — Я сегодня работаю с семи утра, — негромко начала она. — Сейчас только десять, а я как выжатый лимон...
   — Знаешь, завтра я уезжаю в Голландию, — на одном дыхании выпалила Элен, наблюдая, как прореагирует подруга на это сообщение.
   В глазах Линды появился неподдельный интерес.
   — Все-таки решилась? — живо откликнулась она.
   — Да.
   — Что ж, в это время года в Амстердаме прекрасно... Не зря его называют Северной Венецией.
   — Мы будем жить на самой окраине, в маленьком домике. Жюльен едет туда работать.
   — Вот как? — задумчиво переспросила Линда. — Но, надеюсь, ты сможешь оттуда с нами связаться?
   — Конечно. Я буду каждый день посылать вам открытки со своими впечатлениями.
   Линда ничего не ответила. Она принялась наматывать прядь волос на палец, время от времени бросая на подругу заинтересованные взгляды.
   — Вообще-то мне понравился Жюльен, — наконец высказала она свое мнение. — Он очень заботливый и внимательный, но... Я просто не узнаю тебя, Элен. Не в твоем характере отправляться черт знает куда с незнакомым человеком.
   — Почему «незнакомым»? — холодно произнесла Элен. — Я уже достаточно хорошо его знаю...
   — Вижу, ты все уже решила без меня, — вздохнула Линда и встала. — Ладно, пойду работать. Встретимся вечером.
   Элен была немного шокирована холодностью подруги и ее нелепыми предостережениями. Ей казалось, что она не совершает ничего аморального, отправляясь с любимым человеком в небольшое путешествие.
   Она вышла из студии и медленно побрела по тротуару. Увидев телефон-автомат, зашла в кабинку, набрала номер Жюльена. Через минуту тот поднял трубку.
   — Салют, это я, — представилась Элен. — Как твои дела?
   — Неплохо, а что у тебя нового?
   — Мне удалось уладить все свои проблемы, — медленно начала Элен. — И, кажется, я могу поехать с тобой в Голландию.
   — Боже мой! — в голосе Жюльена послышался восторг. — Неужели Господь услышал мои молитвы?!.. Я немедленно звоню в агентство и заказываю билеты на завтрашний рейс!
   — Не так скоро, — рассмеялась Элен. — Мне же нужно еще упаковать чемоданы.
   — Не вздумай брать много вещей, — предупредил фотограф. — Только самое необходимое. Мы будем жить в лесу, как отшельники. Вокруг ни души, только я, ты и природа...
   — Хорошо-хорошо, — поспешно перебила Элен. — Перезвони мне домой через час. Я хочу пройтись по магазинам, чтобы выбрать себе купальник.
   — Целую, — в трубке послышались короткие гудки.
   После разговора с Жюльеном все сомнения куда-то улетучились. Элен решила, что предостережения Линды не имеют никаких оснований.
   Поиски купальника заняли гораздо меньше времени, чем планировала Элен. Она зашла в первый попавшийся магазин и сразу же нашла то, что ей было нужно. Продавщица, заворачивавшая покупку, не преминула отметить, что выбранная вещь как нельзя лучше подходит к темным глазам Элен. Девушка понимала, что комплименты входят в обязанности работников магазина, но все равно ей было приятно.
   Взяв такси, Элен отправилась домой. На одном дыхании взбежала по ступенькам и, распахнув дверь, застыла в немом изумлении. В гостиной был накрыт большой стол, возле которого суетились Лоли, Линда и Бенедикт. Жозе, Себастьян и Оливье сидели на диване, и когда Элен переступила порог, приветствовали ее дружными криками. Но самым удивительным оказалось то, что в гостиной находился и Жюльен.
   — Поздравляем! — хором закричали ребята.
   — С чем? — растерялась Элен.
   Жюльен подошел к любимой и,
   взяв из ее рук свертки, с улыбкой ответил:
   — С нашей помолвкой.
   Заметив, что Элен слегка нахмурилась, быстро спросил:
   — Я не поторопился? Возможно, ты хотела сообщить об этом сама?
   — Нет-нет, ты все сделал правильно.
   Жюльен обнял девушку за плечи и зашептал ей на ухо:
   — Ты меня прости...
   — За что? — так же шепотом произнесла Элен.
   — За то, что я все это организовал... Я так надеялся, что тебе это понравится.
   — Но, Жюльен, ведь я не совсем уверена, что хочу стать твоей женой. Во-первых, я сама не знала, что мы уже помолвлены. Во-вторых, я же тебя почти не знаю...
   — Очень скоро у тебя появится такая возможность, —- в голосе парня появилась мольба. — Поверь, ты не разочаруешься во мне... Ведь я тебя так люблю.
   — О чем это вы там секретничаете? — к Элен и Жюльену подскочила раскрасневшаяся Лоли и потащила их к столу. — Располагайтесь на самых лучших местах. Ведь это ваш праздник...
   — Лоли, я могу хотя бы вымыть руки? — лукаво улыбнулась Элен и направилась вверх по лестнице в ванную комнату.
   Ей очень хотелось побыть одной несколько минут и хорошенько поразмыслить.
   Элен было приятно, что Жюльен организовал в ее честь праздник. Однако немного обескураживало то, что парень во всеуслышание объявил об их помолвке.
   «Он слишком торопит события. Я ведь не давала согласия, — вздохнула девушка. — Хотя сама виновата... Ведь я же согласилась поехать с ним в Голландию, вот он и истолковал мои слова по-своему».
   Вымыв руки, Элен возвратилась в гостиную, села рядом с Жюльеном и подняла бокал шампанского. Обвела друзей внимательным взглядом и улыбнулась.
   — Что ж, давайте выпьем! — предложила она. — Завтра я и Жюльен уезжаем в Амстердам. Пожелайте нам попутного ветра и веселых приключений...
   Слова Элен были восприняты по-разному. Линда, которая уже знала о планах подруги, пожала плечами. Лоли, услышав эту новость, замерла с раскрытым ртом. Себастьян и Жозе переглянулись, а Оливье зевнул.
   — Ты это серьезно? — Лоли наконец обрела дар речи.
   — Вполне...
   — Ты хочешь сказать, что мне пора подумать о новом наряде на свадьбу подруги? — от Лоли было не так-то просто отвязаться.
   — Об этом говорить еще рано, — вмешался Жюльен. — Но я надеюсь, что все мои мечты сбудутся.
   Он бросил на Элен полный нежности взгляд и тоже поднял свой бокал.
   — Предлагаю выпить за наше будущее! — воскликнул он и пригубил шампанское.
   Все последовали его примеру...
   Когда вечеринка подходила к концу, Лоли улучила момент и, взяв Элен за руку, отвела ее в сторону.
   — Ты что, серьезно решила выйти за него замуж? — с ходу спросила она.
   Элен пожала плечами.
   — Я еще не знаю...
   — Он мне не нравится! — категорично заявила Лоли. — Он слишком слащавый и из кожи вон лезет, чтобы тебе угодить.
   — Но разве это так уж плохо? — не сдавалась Элен. — По-моему, совсем недавно ты мечтала о таком же парне.
   — Да-да, — задумчиво пробормотала подруга. — Ты права... Я, кажется, погорячилась...
   В ее глазах появилось отрешенное выражение, и Элен поняла: Лоли что-то замышляет. Однако спустя мгновение подруга тряхнула челкой и весело спросила:
   — А твои родители в курсе, что ты уезжаешь черт знает куда?
   — При чем здесь мои родители? — обиделась Элен. — Я вполне взрослый и самостоятельный человек. Мне уже не восемнадцать, и я имею право выбирать друзей по своему вкусу.
   — И все-таки, позвони им перед отъездом, — посоветовала Лоли. — Сообщи координаты, где тебя искать.
   — Но ты же прекрасно знаешь мою маму! Она ни на минуту не оставит нас в покое. Вначале ей захочется познакомиться с Жюльеном, потом она найдет в нем кучу недостатков, а если нам все же удастся спокойно уехать, то каждое утро она будет звонить нам и спрашивать: поели мы или нет?!
   Лоли, закусив губу, неуверенно кивнула.
   — Да, эта вечная проблема взаимоотношений отцов и детей всем уже поперек горла стоит, — нехотя согласилась она и хотела еще что-то добавить, но тут к девушкам подошел Жюльен.
   Он обнял Элен за плечи и, поцеловав в щеку, спросил:
   — О чем вы так мило беседуете?
   — О своих женских делах, — уклонилась от ответа Лоли и, сверкнув улыбкой, порхнула в сторону.
   Проводив девушку внимательным взглядом, Жюльен тяжело вздохнул.
   — Мне кажется, Лоли меня недолюбливает, — признался он.
   — Нет, что ты! — горячо возразила Элен. — Она находит тебя вполне милым и приятным молодым человеком...
   — Не пытайся переубедить меня, — покачал головой Жюльен. — Я чувствую, что она не одобряет наших с тобой отношений.
   — Ты ошибаешься.

10
   Дуврский пролив, или, как его называют французы, Па-де-Кале, встретил пассажиров теплохода неприветливо. Из-за сильного ветра поднялись большие волны, судно плавно покачивалось, отчего Элен почувствовала себя не очень хорошо. Она лежала в своей каюте с мокрой повязкой на голове и проклинала тот день, когда согласилась отправиться в это путешествие.
   Через несколько часов море улеглось, и, когда теплоход подошел к берегам Голландии, Элен уже немного оправилась от морской болезни. Судно медленно двигалось по глубоководному каналу, который соединял город Роттердам с Северным морем. Все пассажиры высыпали на палубу и принялись с интересом осматривать судостроительные верфи. А когда навстречу попадались катера, все дружно махали руками. Наконец впереди показался Роттердамский порт. Все его причалы, а также мачты, трубы и борта судов украшали гирлянды из электрических лампочек. От восторга Элен захлопала в ладоши и спросила у Жюльена:
   — Не правда ли, это очень красиво и романтично?!
   — Да, — согласился парень и пояснил: — Сегодня праздник голландского флота.
   — О! — Элен с удивлением повернулась к спутнику. — Ты так неплохо знаешь местные обычаи!
   — Ошибаешься, — рассмеялся Жюльен. — Просто я был здесь в прошлом году в это самое время...
   Немного помолчав, Элен спросила:
   — Какие у нас планы на сегодняшний вечер?
   — Если ты не очень устала, предлагаю немедленно поехать в Гаагу, оттуда в Схевенинген.
   — Куда? — переспросила девушка и с удивлением добавила: — Но ведь мы планировали отправиться в Амстердам?
   — Мне не удалось снять там домик, — вздохнул Жюльен. — Но Схевенинген не самое плохое местечко. Это известный морской курорт... Я был там два года назад.
   Элен согласно кивнула, но не удержалась от замечания:
   — Ты что, собираешься с завтрашнего утра приняться за работу?
   — А почему бы и нет...
   В порту Жюльену легко удалось уговорить одного местного жителя подбросить их до Гааги на автомобиле. Элен немного жалела, что ей так и не выпало попасть в Амстердам и побывать в Национальном музее живописи. Однако, как только она устроилась на заднем сиденье небольшого «Фольксвагена», хозяином которого оказался толстый рыжеволосый нидерландец, она позабыла обо всем на свете.
   Перед тем как отправиться в путешествие, Элен перечитала немало книжек о Нидерландах. Она знала, что официальной столицей Голландии считается Гаага, древний город, известный еще с одиннадцатого века, который соединяется с Амстердамом и Роттердамом железными дорогами и каналами. Но одно дело — читать обо всех чудесах этого города, а другое — увидеть все своими глазами.
   Когда автомобиль выехал на шоссе, Элен не могла отвести восхищенного взгляда от бесконечных полей с тюльпанами, нарциссами и другими цветами. Во все стороны простиралась зелено-бесконечная даль с силуэтами ветряных мельниц и темными пятнами перелесков.
   Наконец впереди показались зеленые массивы парков и садов.
   — Мы почти приехали, — обронил Жюльен и оглянулся на Элен. — Видишь, какие роскошные коттеджи построили себе местные богачи... Пальчики оближешь.
   Однако Элен привлекало совсем другое. Их автомобиль как раз подъехал к самому центру города, где на берегу озера Вейер разместилось несколько зданий, образующих целый ансамбль. Элен вышла из автомобиля и сделала несколько шагов по направлению к зданиям.
   — Да это же музей Морицхейе! — воскликнула она, кивнув на дворец. — А вот и старинное здание парламента... Боже мой, неужели я не сплю?!
   Но Жюльен не разделял восторгов своей подруги. Он принялся о чем-то деловито договариваться с рыжим хозяином автомобиля.
   — У нас совсем мало времени! — предупредил Жюльен. — Поехали... Карл согласился подбросить нас и в Схевенинген.
   Бросив прощальный взгляд на всемирно известные памятники архитектуры, Элен забралась в автомобиль. Вздохнув с сожалением, укуталась в шарф и попробовала уснуть. Ей совсем не нравилось то, как Жюльен реагирует на окружающую его красоту.
   «Как может фотограф, который приехал в Голландию за наглядным материалом, спокойно проходить мимо прекрасного? — подумалось девушке. — Вот если бы здесь была Лоли! Кто-кто, а уж она смогла бы по достоинству оценить все прелести этой холодной, пасмурной, но чудесной страны».
   Через полчаса автомобиль остановился у небольшого отеля. Жюльен расплатился с водителем и, подхватив сумки, направился к главному входу. Парень шел так быстро, что Элен едва поспевала за ним.
   — Нам придется переночевать здесь! — на ходу бросил он. — Завтра утром я договорюсь с рыбаками и арендую у кого-нибудь катер. И, как только взойдет солнце, мы отправимся в наш домик на берегу моря.
   — Замечательно, — улыбнулась Элен. — А то я с ног валюсь от усталости...
   Неожиданно она остановилась и, хлопнув себя ладошкой по лбу, рассмеялась.
   — Что случилось? — встревоженно поинтересовался Жюльен.
   — Я же забыла отправить письмо! Так и таскаю его с собой в кармане.
   — Это не проблема. Отдашь портье, он обо всем позаботится.
   — Ты прав.
   Элен и Жюльена поселили в смежных номерах, которые соединялись между собой дверью. Парень, с улыбкой оглядев комнату, заметил:
   — Если ты не против, сегодня ночью я приду к тебе в гости.
   Почувствовав, как екнуло сердце, Элен едва заметно кивнула. Она давно ждала, когда же Жюльен сделает первый шаг. Иногда девушка панически боялась этого, а бывали минуты, когда она страстно желала очутиться в объятиях Жюльена.
   Когда парень ушел к себе, Элен быстро распаковала сумку, вытащила самую красивую ночную рубашку и примерила ее перед зеркалом. Оставшись вполне довольной своим внешним видом, Элен отправилась принимать душ. Неожиданно ее взгляд уперся в маленький белый конверт, лежащий на полу.
   — Вот ворона! — с досадой воскликнула Элен. — Я так и не отправила это письмо... Что ж, наверное, уже не стоит. Все равно все сведения устарели. Лучше написать новое.
   Решив не откладывать дело в долгий ящик, присела за стол и быстро нацарапала несколько строчек:
   «Дорогие папа и мама! Думаю, вы не обидитесь на меня, если узнаете, почему я не смогла приехать к вам на выходные. В данный момент я сижу в отеле на берегу Северного моря и пишу вам эти строки. Да, мама, ты, как всегда, права: здесь не все так просто, и я отправилась в Голландию не на экскурсию. Вероятно, в ближайшем будущем я выйду замуж за одного прекрасного человека. Он меня очень любит, почти так же, как и вы. Жюльен, а именно так его зовут, предложил мне провести неделю в маленьком домике на одном из островов. Это недалеко от известного курорта Схевенингена. Я вам обязательно позвоню перед отъездом. Целую, ваша беспутная дочь».
   В дверь негромко постучали.
   — Входи, Жюльен, — разрешила девушка.
   Когда фотограф переступил порог, она как раз заклеивала новый конверт. Старое письмо валялось рядом.
   — Я вижу, ты устроила грандиозную переписку! — Жюльен растерянно повертел конверт в руках.
   — Решила сообщить родителям наши с тобой координаты.
   — Если хочешь, я сам спущусь вниз и прослежу, чтобы твое письмо немедленно отправили, — вызвался Жюльен.
   Элен бросила на любимого полный благодарности взгляд.
   — Если тебе не трудно, — улыбнулась она. — А я пока приму душ...
   Кстати, старое письмо можешь выбросить.
   Парень небрежно сунул в карман рубашки оба конверта.
   — Я мигом! — пообещал он и ринулся к выходу.
   «Какой он все-таки милый!» — вздохнула Элен и, захватив полотенце, отправилась в ванную комнату.
   Если бы она могла увидеть, чем в эту минуту занимается Жюльен, то немало бы удивилась и, возможно, поменяла бы свое мнение на этот счет.
   Дело в том, что Жюльен, как только вышел за двери, то сразу же юркнул в свой номер. Повернул ключ в замке и осторожно распечатал оба конверта. Пробежав глазами по строчкам, улыбнулся и... разорвал письма на мелкие кусочки. Бросил их в пепельницу, щелкнул зажигалкой и принялся наблюдать за тем, как догорает то, что еще минуту назад было письмами. Взгляд его в этот момент был злорадным...