5
   После пяти часов репетиции Кристоф поднял вверх палочки и с удовлетворенном произнес:
   — Ребята, мы играем, как боги. Думаю, успех нам гарантирован.
   Жозе, который давно ждал перерыва, мгновенно вскочил и бросился к выходу.
   — Извините, я сейчас вернусь, — на ходу крикнул он.
   — Ты куда? — строго спросил Николя, которому не нравилось, когда музыканты во время репетиции покидали студию. — Уже третий раз выходишь.
   — У меня дело, — принялся оправдываться клавишник. — Очень важное. Я на пять минут.
   Хлопнула дверь, послышались удаляющиеся шаги Жозе, и музыканты переглянулись.
   — Что он задумал? — пробормотал Себастьян.
   — Ты же знаешь, этого нельзя предугадать, — усмехнулся Оливье.
   — Это будет тайной до последнего момента.
   Кристоф громко хмыкнул и в очередной раз натянул потуже ремни «колотушки». Оливье растянулся на диване и закрыл глаза, а Николя вдруг заиграл давно забытую мелодию, которую написал еще тогда, когда встречался с Элен. Не успел он проиграть ее до конца, как в гараж вбежал запыхавшийся Жозе.
   — Я вас не задержал?.. — Он уставился на руководителя группы с недоумением. — Тебя что, замучила ностальгия?
   Тот отложил гитару и смущенно потупился. Жозе мгновенно оценил ситуацию и, обняв Николя за плечи, доверительно начал:
   — Мне надо с тобой поговорить. Приглашаю выпить после репетиции.
   — Хорошо, если хочешь, — согласился тот.
   После получасового перерыва музыканты вновь взялись за инструменты. Однако былое рвение по-угасло, и все играли машинально. Николя вынужден был прервать репетицию.
   — Может, на сегодня хватит? — предложил он.
   — Пожалуй, — все вздохнули с облегчением.
   Николя подумал, что сейчас самый подходящий момент поговорить о пропаже. Он поднял вверх руку и попросил:
   — Ребята, минуточку внимания!..
   — Эй, что ты еще задумал? — Жозе выразительно посмотрел на часы. — Между прочим, мы уже опаздываем.
   — Погоди, — Николя откашлялся, не зная, как спросить.
   В конспирации он был не силен, и поэтому смущенно развел руками.
   — Дело в том, что я потерял… — начал Николя, но нетерпеливый Жозе не дал ему докончить фразу и потащил к выходу.
   — Ты стал таким мелочным, — пробормотал он. — Разводишь панику из-за каких-то пропавших струн. Да я тебе подарю дюжину новых… Когда получу деньги, разумеется.
   Николя беспомощно оглянулся, но Жозе так дернул за руку, что он едва не упал.
   Выйдя из гаража, клавишник прямой наводкой направился к зданию спортзала, где обычно занимались девочки. Ребята заглядывали туда крайне редко, так как все свободное время отдавали музыке.
   Вообще, этот спортзал был популярен среди университетской молодежи. Там, кроме новейших спортивных снарядов, находился бар, открывшийся совсем недавно. После физических нагрузок можно было выпить легкий коктейль или стакан сока.
   Как только Жозе и Николя переступили порог зала, клавишник с удовлетворением огляделся. Он тут же подмигнул двум девушкам, стоящим у снарядов и подошел к стойке.
   — Идем, не бойся… — позвал он замешкавшегося у входа Николя. Потом помахал красоткам рукой и поздоровался с ними.
   — Это твои знакомые? — удивился Николя. Жозе небрежно махнул рукой.
   Да. Беленькая это Виржиния, а черненькая — Софи.
   — Я думал, ты меня выпить пригласил, — обиделся Николя.
   — Конечно! — Жозе повернулся к бармену и заказал два некрепких коктейля.
   Несколько минут парни молча потягивали легкий напиток. Жозе не спускал со своих подружек восторженных глаз, а Николя думал только об Элен. Когда пауза немного затянулась, он спросил:
   — Жозе, что мы тут будем делать?
   — Не задавай вопросов, сам увидишь… — Клавишник оперся о стойку и закинул пробный шар: — Например, на девочек посмотрим. Кстати, как они тебе?
   — Не понимаю…
   — Ты что, ослеп? — Жозе покрутил пальцем у виска.
   — И что мне с ними делать?
   — Ты мужик или нет?
   — Мужик, но не животное, и не кидаюсь на все, что шевелится. — Николя повернулся к другу и немного раздраженно спросил: — О чем ты хотел поговорить?
   — Об Элен, — откликнулся тот. — Все, что я сказал сегодня в ванной, я говорил серьезно.
   — Ну, если о ней, то не затрудняй себя. Николя поставил на стойку стакан и встал. Не успел он сделать и шага, как Жозе схватил его за край куртки и усадил на место.
   — Погоди! — Клавишник был вне себя от возмущения. — Ну, хватит, я же для тебя стараюсь. Специально взял записную книжку с лучшими экземплярами и позвонил им.
   — О чем ты? — удивился Николя.
   — Я же бегал специально из гаража туда-сюда, чтобы звонить девочкам. — Жозе вновь подмигнул подружкам. — И вот, слава Богу, они здесь.
   — Ты опять собираешься изменить Бене? — догадался Николя и осуждающе покачал головой.
   — У тебя совсем плохо с мозгами, — разозлился клавишник. — Это же не для меня, а для тебя.
   Только теперь Николя догадался, в чем дело. Стали понятны и намеки Жозе, и его отлучки с сегодняшней репетиции… Николя тяжело вздохнул и сказал:
   — Это ты ничего не понимаешь, Жозе. У меня проблемы с Линдой из-за того, что приехала Элен, а ты мне хочешь еще другие навязать?
   — Забудь об Элен. С ней все кончено. — Клавишник, совершенно никого не стесняясь, громко предложил: — Ты можешь из этих девочек выбрать любую.
   И он с гордостью окинул спортзал взглядом.
   — Жозе, но я, кажется, люблю ее, — тихо проговорил Николя и опустил глаза.
   — Но ты же встречаешься с Линдой.
   — А разве ты не видишь, как я мучаюсь из-за всего этого?
   — Ты мучаешься, потому что Элен тебя бросила, и твое самолюбие пострадало.
   — Я мучаюсь из-за того, что я ее предал, — сказал Николя и тяжело вздохнул. — Когда-то давно я сказал ей, что, если мы расстанемся, я никого не смогу полюбить так же сильно. Но не прошло полгода, как я уже встречаюсь с Линдой… И мне очень хорошо с ней… Я стал противен сам себе, и не могу смотреть на себя в зеркало…
   Жозе посмотрел на друга как на умалишенного.
   — Все, ты кончил? — нетерпеливо уточнил он и повернулся к девочкам. — А теперь я познакомлю тебя с одной из них… Софи!
   К ребятам, виляя бедрами, подошла хорошенькая брюнетка лет двадцати. Она села рядом с Николя и, как бы случайно, положила свою ладонь ему на колено.
   — Привет, как дела? — улыбнулась брюнетка.
   — А у тебя? — Жозе надулся от удовольствия. — Познакомься с моим другом Николя… Нравится?
   Софи окинула парня долгим изучающим взглядом и совершенно откровенно призналась:
   — Да, он очень красивый.
   Ее свободные манеры заставили Николя вскочить с места. Он повернулся к брюнетке и быстро произнес:
   — Прошу прощения, я не знаю, что вам говорил Жозе, но мне не хочется с вами знакомиться. Это не по вашей вине, надеюсь, вы понимаете? Софи растерянно оглянулась на Жозе и покачала головой.
   — Нет, не понимаю, — в ее голосе появилась растерянность.
   Николя догадался, что своей категоричностью обидел девушку и еще раз извинился:
   — Простите.
   — Но я ничего не понимаю… — Софи дернула Жозе за край куртки.
   — Я тоже. — Он галантно взял Софи за локоть и легонько подтолкнул вперед. — Ладно, иди и пришли мне Виржинию, пожалуйста. Брюнетка пожала плечами и улыбнулась.
   — Жаль, он очень хорошенький. Когда она отошла, Николя повернулся к другу и зло зашептал:
   — Ты творишь черт знает что!
   — Нет, это ты творишь черт знает что! — не согласился тот. — Ты мне всю игру портишь. Из-за тебя страдает моя репутация. А ею я, между прочим, очень даже дорожу.
   — Что мне до твоей репутации? Это твои проблемы. — Николя едва сдерживал ярость. — Зачем ты меня сюда привел?..
   Но Жозе не успел ответить на этот вопрос, так как к ним подошла не менее хорошенькая блондинка.
   — Привет, Виржиния, садись. — Клавишник протянул девушке недопитый коктейль и спросил у Николя: — Но хоть эта-то тебе нравится?
   — Жозе, я тебе все сказал.
   — Что с твоим другом? Блондинка попыталась заглянуть в глаза Николя.
   — Его бросила подружка. — Жозе постарался придать своему лицу страдальческое выражение. — Он одинок и нуждается в утешении.
   — Бедняжка! — Виржиния положила голову на плечо Николя и проворковала: — Только отпетая идиотка могла бросить такого красавца…
   От ее прикосновения Николя резко дернулся, вскочил и бросился к выходу с криком:
   — Козел!
   — Мы же не закончили! — возмутился Жозе. — Куда ты полетел? У порога Николя обернулся.
   — Я же сказал, что ты козел, — повторил он и хлопнул дверью так сильно, что в окнах задребезжали стекла. Жозе развел руками и растерянно пробормотал:
   — Извините…
   В тот момент со всех концов зала к нему начали стекаться самые разнообразные девушки. Это были светлые и темные, маленькие и большие, короче, на любой вкус. Но всех их объединяло одно: возмущенное выражение лица и испуганные глаза.
   — Жозе, что это за история? — спросила рослая блондинка с длинными волосами.
   Маленькая брюнетка в ярко-красном купальнике пошла дальше. Она схватила Жозе за плечо и принялась судорожно тормошить его.
   — Зачем ты нас вызвал? — в ее словах звучала обида.
   — Ты сказал, что твой друг хорош собой, но он ушел! — подключилась к допросу Виржиния.
   Жозе, отбиваясь от назойливых поклонниц, поднял вверх руки и взмолился:
   — Прежде всего, успокойтесь.
   — Мне из-за тебя пришлось занятия прогулять, — надулась Софи.
   — Я сейчас всем все объясню. Жозе набрал в рот побольше воздуха, собираясь рассказать девоч кам душещипательную историю, но не успел. Софи села к нему на колени и предложила:
   — Ты сначала поцелуй нас, чтобы заслужить прощение.
   — Все понятно! Такой вариант Жозе устраивал гораздо больше. Он прильнул губами к чувственному рту Софи и застонал от удовольствия. Потом повернулся к Виржинии и с не меньшей страстью поцеловал и ее. И вдруг Жозе заметил, что невдалеке стоит Бенедикт и с ужасом наблюдает за его действиями. Их взгляды встретились, и девушка, резко повернувшись, бросилась из спортзала.
   — Бенедикт, я тебе все объясню! Расталкивая подружек, Жозе помчался за ней. Однако догнать невесту Жозе не удалось. Бенедикт села в такси и захлопнула дверцу прямо перед его носом. Расстроенный Жозе поплелся домой пешком. По дороге он успел продумать, что скажет в свое оправдание. История, сочиненная на ходу, показалась Жозе вполне убедительной. Именно поэтому он непринужденно открыл дверь и, сохраняя каменное спокойствие, смело поздоровался:
   — Привет.
   В гостиной собрались почти все. Не хватало только Линды, но Жозе помнил, что у нее съемка. Николя сидел рядом с Элен и с прежним обожанием смотрел ей в глаза. Себ и Лоли разместились по разным концам дивана, а Бенедикт устроилась в центре.
   Жозе отодвинул Николя в сторону и сел к невесте. Та недовольно поморщилась, но ничего не сказала.
   — Чего вы такие мрачные? — слишком оптимистично начал Жозе и тут же повернулся к Бене. — Послушай, то, что ты подумала…
   Нечего мне объяснять! — взорвалась таи, встав, переместилась в кресло. Однако Жозе не отчаивался.
   — Эти девушки выходят из пансионата раз в неделю. Когда видят парня, сразу же на него кидаются, — с жаром сказал он. — Кто виноват, что им попался я?
   — Хватит болтать, что попало! Бенедикт вытерла выступившие на глазах слезы и отвернулась в сторону.
   — Но это же правда!
   — Девочки, дайте ему понять, что я не дура, — попросила Бене, уставшая от вечного вранья любимого. Лоли громко захохотала и с сарказмом уточнила:
   — Дать что-нибудь понять Жозе?.. Ты что, шутишь?
   — Ты-то хоть не подливай масла в огонь. — Жозе зло посмотрел на Лоли и повернулся к Элен. — Объясни ей, что я не имею к ним никакого отношения.
   — Он не имеет к ним никакого отношения, — со смехом повторила та.
   — И что же они все висели на тебе? — с сомнением в голосе произнесла Бенедикт, которой очень хотелось поверить любимому.
   — Просто я не мог от них отделаться. — Жозе вновь обратился к Элен. — Скажи ей, что я ее люблю.
   — Бенедикт, он тебя любит.
   — Ну-да, любит. — Бене отбросила все сомнения и обиженно нахмурилась. — Он так меня любит, что я нахожу его в спортзале в окружении десятка девушек. Какая дура поверила бы, что ты ее любишь.
   Николя, молча слушавший разговор, не выдержал.
   — Это все из-за меня, Бенедикт, — громко сказал он. — Это я позвал его в спортзал, чтобы немного позаниматься и отвлечься.
   Бене с сомнением посмотрела на Николя. Благодаря своей безупречной репутации, он сумел немного поколебать уверенность девушки. Мгновение поразмыслив, она осторожно спросила:
   — А тогда почему с вами не пошел Себастьян?
   — У меня были важные дела. Себ всегда был готов помочь Жозе. Видя, что назревает крупная ссора, Элен решилась вмешаться.
   — Насчет Себа это правда, — она сочувствующе улыбнулась Бенедикт. — Я попросила его съездить со мной за покупками.
   В комнате воцарилось молчание. Казалось, Бене раздумывает, поверить ей Жозе или нет. Все замерли, ожидая, что последует за этим: примирение или продолжение скандала. Но уставшая от подозрений Бенедикт вновь спросила:
   — Объясни мне, что ты делал с этими девочками?
   — Они набросились на нас, — огрызнулся Жозе и, поняв, что не стоило говорить это так грубо, переменил тон. — Это чистая правда!.. Клянусь!
   — Он хотел меня познакомить с этими девочками, чтобы я мог забыть Элен и отдохнуть от Линды,
   — У него все просто: одна девочка уходит, ты находишь другую, и все хорошо.
   Себастьян вошел в спальню друга и рухнул на кровать.
   Не успели ребята перекинуться парой слов, как дверь распахнулась, и в комнату влетел расстроенный Жозе. Как ни в чем не бывало он поздоровался и спросил:
   — Я могу переночевать у вас?
   — А что стряслось? Николя едва сдерживал смех.
   — Бенедикт меня выгнала, а я не люблю спать один, — пояснил тот и, не дожидаясь разрешения, принялся стаскивать джинсы.

2
   Вот уже полчаса Лоли и Бенедикт с восхищением следили за своими новыми знакомыми, которые, одев боксерские перчатки, демонстрировали свое умение драться. Однако, к большому разочарованию Лоли, парень
   махал кулаками гораздо лучше, чем ее Себастьян.
   — Давай, поднимайся! — заорала она, когда Себ в очередной раз повалился на пол.
   Бенедикт бросилась к Матье на шею и наградила того страстным поцелуем.
   — Эй, мы так не договаривались, — нахмурился Себастьян, потирая ушибленную коленку.
   — Покажи, на что ты способен! — не отставала Лоли, помогая ему подняться.
   Но и в следующий поединок Матье без труда нокаутировал друга.
   — Вот, черт, — с досадой протянула Лоли и отошла в сторону.
   Неожиданно она схватила лежащую в стороне перчатку, натянула ее
   на левую руку и, подбежав к Матье, точным ударом уложила его на пол.
   — Здорово! — зааплодировал Себастьян. Матье, который все еще никак не мог оправиться от потрясения, повернулся к Бене.
   — Крепко бьет твоя подружка… — пробормотал он с восхищением. Бенедикт победно улыбнулась.
   — А ты как думал?
   — Пойдем выпьем? — Лоли гордо вздернула подбородок. — Мы это заслужили. Себастьян обнял ее и зашептал на ушко:
   — Особенно, ты.
   — Особенно, я, — согласилась Лоли.
   Бенедикт не хотелось отставать от подруги. Она присела на корточки и, ласково погладив своего парня по щеке, проговорила:
   — Бедный мой Матье. Тот поморщился, потер подбородок и вновь повторил:
   — Здоровая у тебя подружка.
   — Лоли вообще очень талантлива. Бене помогла Матье подняться.
   — Между прочим, у нее хороший удар левой, — заметил тот. — Это я говорю тебе, как профессионал.
   Себастьян, который уже успел натянуть спортивный костюм, шутливо поблагодарил:
   — Спасибо, что предупредил… Может, пригодится.
   — Я никак не могу опомниться. — Матье потер переносицу. — Это же надо…
   — Ладно, не хнычь, — оборвал его друг. — Помоги лучше принести попить.
   Матье галантно расшаркался и повернулся к девочкам.
   — Что вы будете пить?
   — Мне, пожалуйста, апельсиновый сок, — отозвалась Бенедикт.
   — И мне тоже самое, — кивнула Лоли.
   — Мы будем через две минуты. — Себастьян направился к выходу. — Только не уходите никуда.
   — Не уйдем, — пообещали девочки.
   Когда парни вышли из спортзала, Лоли мечтательно закатила глаза и с восторгом протянула:
   — Бене, мне так нравится Себастьян…
   — Мне он тоже очень нравится. Лоли подозрительно посмотрела на подругу и неожиданно добавила:
   — Мне кажется, еще немного, и я не устою.
   — Матье тоже очень забавный.
   Бене улыбнулась, вспомнив, как здорово дерется ее новый знакомый.
   Однако Лоли в этот момент уже думала о совершенно других вещах.
   — Ты чувствуешь себя готовой сломаться? — вдруг спросила она и испытующе посмотрела на подругу.
   — Ну, не будем же мы на них кидаться, — сказала Бене и скромно потупила взгляд. — Мы же их едва знаем.
   — А чего ждать? — Лоли презрительно фыркнула и пожала плечами. — Пока мы станем дряхлыми уродинами и никто нас не захочет.
   — Нет, но…
   — Что «но»?
   — Но я никак не могу забыть Себа и Жозе.
   — А мне все равно, — махнула рукой Лоли. — Зовут-то их одинаково.
   — А это уже зло, идиотка, — нахмурилась Бене.
   — Неужели ты забыла, каких уродин они вчера привели?
   При воспоминании о вчерашнем вечере у Лоли испортилось настроение.
   Бенедикт тоже чувствовала себя не в своей тарелке.
   Минутку подумав, она решительно заявила:
   — Но тут Себастьян не причем.
   — Как это не причем?
   — Их нашел Жозе. — Бене брезгливо поморщилась. — Этот Жозе без разбора бросается на все, что шевелится.
   — Знаешь, Себ тоже хорош!
   — Но не забывай, что ты сама сказала ему, что у вас все кончено.
   — А ты говорила мне, что он по мне плачет, — вдруг вспомнила Лоли и расхохоталась. — Что-то очень быстро он утешился.
   Несколько минут девочки сидели молча. Бенедикт, едва сдерживая слезы, вспоминала ту высокую шатенку, которую притащил вчера Жозе. Но тут же мысли переключились на обаятельного Матье.
   — Но я уже ничего не понимаю, — расстроено воскликнула она.
   Лоли нагнулась к уху подруги и зашептала:
   — Послушай моего совета: сломайся вместе со мной.
   — Я не могу так сразу, — замотала головой Бенедикт. — Мне очень тяжело переключаться.
   — Ты мне вечно все портишь. Лоли надула губы и отвернулась. Бене взяла ее за руку и попросила:
   — Дай мне время до конца недели, и я обещаю, что я тебе ничего не испорчу.
   — Ладно… — повеселела Лоли.
   — Вот и здорово.
   — Не знаю, выдержу ли я до конца недели. — Лоли подавила вздох разочарования. — Но я подожду.
   Девочки так заболтались, что не заметили, как вернулись ребята. Только, когда Себастьян нежно дотронулся до плеча Лоли, та обернулась и воскликнула:
   — А вот и вы!
   Протягивая Бенедикт сок, Матье ласково улыбнулся и произнес:
   — Время без твоих прекрасных глаз тянулось очень долго.
   Бене покраснела от удовольствия, а Лоли обиженно пробормотала:
   — Долго же вы ходили за двумя баночками сока.
   — Это потому, что мы думали о вас. Себастьян вытащил из-за спины яркий пакетик и подал его Лоли.
   Та взвизгнула от восторга и достала из пакетика синий купальник.
   — Спасибо…
   — Мы зашли в магазинчик по соседству… — Матье протянул Бене точно такой же пакет и, заметив, что девушка медлит, поторопил: — Открывайте же.
   Купальник, предназначенный Бенедикт, оказался красного цвета. Она прижала подарок к груди и благодарно улыбнулась.
   — Какая прелесть. Это мой любимый цвет.
   — Вы молодцы, — похвалила Лоли, мгновенно позабыв о кольце, которое еще совсем недавно так радовало ее сердце.
   — Слушайте, а не пойти ли нам в кафе? — вдруг предложил Матье.
   — С удовольствием, — улыбнулась Бене.
   — И я согласна.
   Лоли взяла Себастьяна под руку и потащила к выходу.
   К огромному огорчению девочек, их любимый столик оказался занят. Они растерянно огляделись и, заметив в углу свободные места, поспешили туда. Устроившись и заказав по чашечке кофе, ребята принялись непринужденно болтать. Матье, желая понравиться своей новой знакомой, оторвал кусок салфетки и написал на нем крупными буквами «Ты самая красивая». Потом приклеил салфетку на лоб и повернулся к Бенедикт.
   — Смотри, ты самая красивая, — ласково улыбнулся он и погладил девушку по руке. Та огляделась и умоляюще попросила:
   — Перестань, ты выглядишь смешно.
   — Но я, действительно, так думаю.
   На лице Матье появилось недоумение.
   Его виноватые, но вместе с тем восторженные глаза заставили Бене по-иному взглянуть на эту полу-мальчишескую выходку.
   — Это очень мило, — улыбнулась в ответ она.
   А тем временем Себастьян, сидевший напротив Лоли, не сводил с нее печального взгляда.
   — Чего ты так на меня смотришь? — удивилась та, подумав, что у нее размазалась косметика.
   — Ты мне напоминаешь ацтекскую богиню.
   Такой комплимент вполне удовлетворил девушку.
   — А среди моих предков есть и ацтеки, — с гордостью сообщила она. Себастьян рассмеялся.
   — Я угадал. — Он протянул руку и дотронулся пальцами до щеки девушки. — Ты великолепна, Лоли… Я не верю, что сижу рядом с тобой.
   — Спасибо. Это мило.
   Матье, который уловил часть разговора, сорвал со лба салфетку и повернулся к Бене.
   — А знаешь, кого ты мне напоминаешь?
   — Кого?
   — Котенка Тити… — Матье скорчил смешную рожицу. — Помнишь, Тити и толстый кот? У тебя такие же голубые глаза, маленький носик.
   — Оригинальный комплимент.
   — А я толстый кот и сейчас тебя съем.
   Он надул щеки и нагнулся над девушкой.
   И тут Лоли заметила, что в кафе вошли Жозе, Себастьян и две девушки, которые вчера побывали у них в доме. Лоли поморщилась и указала глазами на дружную четверку. Бене оглянулась и, поняв в чем дело, тяжело вздохнула.
   — Что с вами? — удивился Матье.
   — Тут наши знакомые. — Бене кивнула на столик, где уже сидели Жозе, Себ и их девушки.
   — Что они тут делают? — Лоли нервно теребила край платья.
   Себастьян внимательно посмотрел на нее и спросил:
   — В чем дело, девочки?.. Вам неприятно, что они здесь?
   — Нет, нам все равно, — отмахнулась Лоли и, встретившись взглядом со своим женихом, демонстративно отвернулась в другую сторону.
   — Пусть что хотят, то и делают, — согласилась Бенедикт.
   Неожиданно для всех Жозе поднялся со своего места и не спеша
   направился прямо к их столику. Подойдя, он нерешительно потоптался на месте и поздоровался:
   — Привет.
   — Привет, — кивнули девушки. Матье, едва сдерживая улыбку, протянул руку.
   — А этот чего смеется? — занервничал Жозе.
   — Извини. — Матье попытался сжать губы, но у него ничего не получилось. — Просто ты очень похож на спаниеля.
   — Очень смешно, — передразнил Жозе и, подумав, добавил: — А меня и зовут Джо Коккер… Нравится?
   — Еще как! — Матье обнял Бенедикт и снисходительно добавил: — Ты забавный парень.
   — Я не за этим пришел. — Жозе указал на свой столик. — Нас там четверо, и вас тут четверо. Может, пойдем домой. Выпьем чего-нибудь.
   — Мысль хорошая, — согласилась Лоли и посмотрела на подругу. — Идем?
   — Мы с удовольствием. — Бенедикт взяла своего нового друга за руку. — Ты не против, Матье?
   — Ничуть, — улыбнулся тот и встал.
   Всю дорогу молодые люди шли молча. Когда же до их дома оставалось метров сто, Лоли со своим новым дружком вырвалась вперед и первой заскочила в гостиную. За ней потянулись и остальные.
   Матье, не отпуская Бенедикт ни на шаг, внимательно огляделся. Поймав его взгляд, Жозе ядовито усмехнулся и, как бы между прочим, заметил:
   — Здесь будет удобно. Есть диван и подушки, комнаты и бильярд.
   Матье обернулся и по-дружески похлопал жениха Бене по плечу.
   — Ты классный парень, Жозе… Под его мощными хлопками Жозе согнулся и едва не ойкнул.
   — Да ты оказывается еще и сильный, — с сарказмом протянул Матье.
   — Джо Коккер у нас здоровяк, — ухмыльнулась Лоли, косясь на подружку своего бывшего жениха.
   Бенедикт, которой вдруг стало немного жаль несчастного клавишника, решила переменить тему.
   — Ну, хватит, Жозе, давайте лучше рассаживаться, — предложила она.
   — Только не как попало, — встряла в разговор девушка Себастьяна, высокая блондинка, полная противоположность Лоли.
   Ее подруга, которая вовсю флиртовала с клавишником, напомнила:
   — Жозе, кажется, ты хотел, чтобы все было поинтереснее и…
   — Я все устрою, — оборвала ее Лоли и критично оглядела диван.
   — Давай, не стесняйся, — подбодрил ее Жозе, искоса наблюдая за Бене.
   Когда Матье обнял девушку за талию, а та доверчиво потянулась к нему, Жозе скрипнул зубами, но ничего не сказал.
   — Итак, мой милый Себастьян, ты сядешь здесь.
   Лоли взяла своего нового парня за руку и усадила на середину дивана.
   Потом подтолкнула Бене к креслу.
   — Ты здесь.
   — А я? — растерялся Матье.
   — А ты иди к Бенедикт. Вам будет тут хорошо.
   Лоли с легкой гримасой презрения указала бывшему жениху на правый край.
   — Себ, ты сядешь рядом со своей девушкой.
   Те безропотно подчинились.
   — А ты, Жозе, со своей.
   Лоли усадила клавишника на второе кресло, стоящее рядом с тем, где удобно устроились Бене и Матье.
   — А где же сядешь ты? — удивился Жозе.
   — А я сяду вот здесь!
   Лоли ловко втиснулась между двумя Себастьянами.
   В комнате повисло гнетущее молчание. Первым не выдержал Жозе.
   — Что будем делать? — насмешливо спросил он, хотя ему было совершенно не до смеха.
   — Выбирай, — предложила Лоли. Подруга Жозе, чувственная шатенка, повисла у него на шее и громко зашептала:
   — Чего ты ждешь?.. Поцелуй меня.
   Жозе страстно прильнул к ее губам, от чего Бенедикт едва не потеряла сознание.
   Матье, чутко уловив ее настроение, намекнул:
   — Я способен сделать тоже самое.
   — Докажи.
   Бенедикт закрыла глаза и подставила свои хорошенькие губки.
   Лоли, поерзав на диване несколько секунд, искоса посмотрела на своего нового Себастьяна. Однако тот, по всей видимости, не решался последовать примеру остальных.
   — А ты так можешь? — подколола его Лоли, устав от ожидания.
   — Я тебе это гарантирую.
   И новая пара слилась в горячем поцелуе.
   — Ты хочешь, чтобы мы среди них выглядели идиотами? — удивилась подруга Себа.
   — Ни в коем случае, — он обнял девушку и прильнул к ее губам.
   В этот момент дверь распахнулась, и порог переступили Николя и Элен. Девушка всплеснула руками и в ужасе оглянулась на Николя.
   — Они все окончательно рехнулись! — воскликнула Элен. — Я не верю своим глазам…
   Испуг Элен придал Николя решительности. Он подскочил к целующимся парочкам, схватил за руки Матье и Себастьяна и вытащил их на середину комнаты. Потом то же самое проделал с подружками Жозе.
   — А теперь, все на выход и побыстрее! — грубо приказал он.
   — Николя! — Возмущенный Жозе вскочил с кресла. — Что ты делаешь?
   — До свидания, концерт окончен!
   Николя, не обратив на стенания друга ни малейшего внимания, вытолкнул гостей за порог.
   — Эй, как ты обращаешься с нашими друзьями?!
   Жозе готов был броситься на Николя с кулаками.
   — Помолчи, — отрезал тот и сказал, — а теперь, слушайте меня.
   — Кто ты такой, чтобы мы тебя слушали? — зло спросила Лоли.
   — Да посмотрите вы на себя внимательно, — в голосе Николя звучало осуждение. — Если вам наплевать на меня, то пожалейте хотя бы Элен. Вы не виделись с ней полгода. И вот она приехала к нам в гости, а вы занимаетесь только тем, что выясняете отношения между собой…
   — Николя, не надо, — негромко попросила Элен.
   — Нет надо! Себастьян, ты же всегда был благоразумен. Неужели тебе настолько наплевать на Лоли, что ты готов изменить ей с первой встречной?
   — Нет. — Себ опустил голову. — Ты же знаешь, что я люблю Лоли.
   Та презрительно фыркнула и отвернулась.
   — А ты, Жозе, — повернулся к клавишнику Николя. — Ты же еще неделю назад утверждал, что дороже Бенедикт для тебя никого не существует.
   — Было такое, — нахмурился Жозе.
   — Так зачем ты так мучаешь ее?
   Жозе пожал плечами и шагнул к невесте.
   — Ты на меня не очень обижаешься? — спросил он.
   Неожиданно для всех Бенедикт обняла парня за шею и прильнула к его груди.
   — Как это понимать? — растерялась Лоли. — А как же наши новые мальчики?
   — Забудь про них. — Себастьян крепко обнял упирающуюся Лоли и притянул к себе. — Тем более, что и меня, и того парня зовут одинаково.

4
   Вскоре порог столовой переступили возбужденные ребята. Но особенно на общем фоне выделялся Жозе, Во-первых, его волосы были мокрыми, а, во-вторых, он был в халате.
   — Ну хватит. Мне надоело! — недовольно пробормотал Жозе, вытирая волосы полотенцем. — Каждое утро принудительная ванна. Это уж слишком!
   — Перестань брюзжать, — совсем не дружелюбно ответил ему Себастьян. — Мы этого уже наслушались.
   — Придумайте что-нибудь другое.
   — Что ты опять натворил? — полюбопытствовала Бенедикт, обняв своего любимого.
   — Ничего, — вместо Жозе ответил Николя. — Всего лишь выдавил зубную пасту на наши расчески.
   — А разве это было не смешно? — Жозе растянул губы в улыбке.
   — Очень смешно! — парировал Себастьян. — Мы так хохотали, что пришлось бросить тебя в ванну… чтобы немного успокоиться.
   — Не вижу связи, — недовольно пробурчал Жозе.
   — Мы боялись тебя поранить взрывами хохота, — нанес еще один удар Себастьян.
   Жозе не оставалось ничего другого, как сделать ответный ход.
   — Вы когда вышли из детского сада? — презрительно усмехнулся он.
   — Когда ты вышел из яслей.
   — Я смотрю, вы сегодня в хорошей форме, — ехидно заметила Лоли.
   — Мы же приняли ванну.
   Николя занял привычное место за столом, но был так захвачен перебранкой, что совершенно позабыл о еде.
   — Мы будем завтракать или что? — напомнил Жозе и сверкнул глазами на Бенедикт.
   — Да-да — опомнившись, засуетилась та и поспешила на кухню. — Сейчас я все подам.
   — Видели. — Жозе горделиво вдернул подбородок. — По струнке ходит.
   — Высокий класс! — не без иронии заметил Себастьян.
   Бенедикт возвратилась через минуту с прозрачной емкостью, наполовину наполненной горячим кофе.
   — Тебя обслужить? — любезно спросила она, подойдя к Жозе.
   Жозе, словно фараон, надменно кивнул.
   «Ну, это уж слишком!» — одновременно подумали Себастьян и Николя и буквально вырвали из рук Бенедикт кофеварку.
   Та испуганно посмотрела на ребят.
   — Нет, мы сами, — успокоил девушку Николя и подмигнул Себастьяну. — Наливай молоко.
   — Кофе с молоком — это то, что тебе нужно, дорогой Жозе, — поддержал игру тот и, схватив кувшин, суетливо принялся наливать молоко.
   Николя проделал тоже самое, но с кофе. Прежняя самоуверенность вмиг слетела с лица Жозе.
   — Что вы делаете? — растерянно пробормотал он.
   — Наливаем тебе кофе с молоком, мой милый, — передразнил Бенедикт Себастьян.
   Жозе вздохнул и включился в навязанную ему игру.
   — Спасибо, — кивнул он с прежним надменным видом, но на этот раз всем он показался нелепым, и ребята весело рассмеялись.
   — Ничего смешного, — обиделся Жозе.
   Достигнув поставленной перед собой цели, Себастьян и Николя уселись на свои места и рьяно взялись за завтрак.
   Заметив на лице Лоли печальное выражение, Себастьян взял руку любимой и поинтересовался:
   — Как ты детка?
   — Хорошо, — оживилась та и к немалому удивлению Себастьяна тут же взобралась к нему на колени и крепко обняла за шею. — Я по тебе соскучилась.
   — Но мы же расстались всего четверть часа назад, — смутившись, пробормотал тот.
   — Ну и что?
   Лоли чмокнула любимого в щеку.
   Тот с подозрением посмотрел на девушку.
   — С тобой все в порядке?
   — Да, — кивнула Лоли и еще крепче обняла Себастьяна. — Я тебя люблю.
   — Кажется, день начинается хорошо, — растерянно выдавил из себя тот и ответил поцелуем.
   Все умиленно посмотрели на Лоли и Себастьяна. Лишь на лице Жозе отразился скепсис.
   — Себастьян, — позвал он друга и тут же высказал свое соображение на этот счет, — она или сделала глупость или собирается ее сделать…
   — А ты помолчи, — оборвала любимого Бенедикт.
   Столь решительное заявление робкой Бенедикт было для Жозе новостью и он, не зная, как отреагировать на это, замолчал.
   — Сегодня я ни на шаг не отойду от тебя, — неожиданно во всеуслышание заявила Лоли.
   Себастьян, восприняв это заявление как аллегорию, ободряюще кивнул и признался:
   — Я очень рад.
   — Посмотрим, посмотрим, — вновь подал голос Жозе, но, покосившись на Бенедикт, замолчал.
   Дальнейшая часть завтрака прошла без особых осложнений и конфликтов. Как обычно, быстренько собравшись, парни поспешили на репетицию. Но не прошло и десяти минут после ее начала, как дверь распахнулась, и на пороге показалась Лоли.
   — Привет, — радостно улыбнулась она открывшему дверь Себастьяну и повисла у него на шее.
   — Лоли, ты точно хочешь остаться со мной? — немного растерялся он.
   — Да, — кивнула Лоли. — Я решила с тобой не расставаться.
   — Ты что, весь день не собираешься с ним расставаться? — изумился обладающий идеальным слухом Жозе.
   — Да, — подтвердила Лоли. — Я его невеста, и мой долг всегда быть с ним рядом.
   Она выглянула из-за широких плеч Себастьяна и помахала рукой Оливье и Кристофу.
   — Привет всем.
   — Привет, привет, — наперебой ответили барабанщики.
   Себастьян попытался освободиться из крепких объятий Лоли, но не смог — девушка крепко вцепилась в его.
   — Разреши мне хотя бы бас взять, — краснея, попросил Себастьян.
   Лоли разжала пальцы.
   — Бери.
   Себастьян взял гитару и присел на свое привычное место на диване. Не успел он опомниться, как Лоли оказалась у него на коленях.
   — Нет-нет-нет, — отрицательно помахал он головой. — Я так не смогу играть.
   — Правда, не сможешь? — Лоли удивленно вскинула брови.
   — Нет. Заметив усмешки на лицах парней, Лоли решила пойти на уступки. — Ну, хорошо, — согласилась она, слезая с коленок. — Я сяду рядом.
   Почувствовав себя несколько неудобно, Себастьян посмотрел в глаза Лоли и спросил:
   — Ты, действительно, собираешься остаться?
   — Да, — коротко ответила та. — Я так решила.
   — А занятия?
   — Несколько пропущенных занятий вряд ли испортят мне жизнь.
   — Зато нам испортят! — зло прошипел Жозе.
   — Занимайся лучше своим синтезатором, — отмахнулась Лоли.
   К таким оскорблениям Жозе не привык и поэтому возмутился до глубины души.
   — Лоли, я тебе напоминаю, что мы здесь для того, чтобы репетировать, — угрожающе проговорил он. — Это ты понимаешь?
   — Я прекрасно это понимаю, — улыбнулась Лоли. — И, думаю, никому не помешает, если я буду сидеть рядом с Себастьяном.
   Лоли оглянулась на Кристофа и Оливье, ища поддержки, однако те промолчали.
   — Ребята, это кому-нибудь помешает? — сделала вторую попытку Лоли.
   Кристоф, которому не терпелось поскорее начать репетицию и которого вся эта история уже начала раздражать, вопросительно посмотрел на Оливье.
   — Как ты думаешь, Оливье, что они сегодня ели на завтрак?..
   — Если так будет продолжаться, я лучше уйду! — неожиданно взорвался Жозе,
   — Да ладно, не заводись, — попытался успокоить его Николя. — Посмотри лучше, как они милы.
   — Они не милы а смешны, — презрительно фыркнул клавишник.
   — Ах, смешны! — Лоли вскочила с дивана и бросилась на Жозе, — Ссоры ищешь? Возможно, она вцепилась бы ему в кудри, если бы клавишник предусмотрительно не отскочил за спину обескураженного Кристофа. — Войны захотел?! Ну, так сейчас мои пули засвистят у тебя в ушах! — в отчаянии взревела Лоли я, двумя руками ухватившись за синтезатор, принялась его трясти и подбрасывать.
   То, что еще мгновение, и от синтезатора останутся только осколки, поняли все. Поэтому рядом с Лоли тут же оказались Николя, Себастьян и Оливье.
   — Успокойся, Лоли. — Себастьян первым попытался остановить разъяренную Лоли и крепко схватил ее за плечи.
   Однако та вырвалась и вновь принялась уничтожать синтезатор. На этот раз вмешался Николя.
   — Лоли, не надо нервничать, — мягко проговорил он, осторожно взяв девушку за локоть.
   — Он меня достал! — в отчаянии выкрикнула Лоли. — Понимаешь, достал!
   — Лоли, иди сядь на диванчик, — принялся уговаривать ее Николя.
   Похоже, кризис прошел, и Лоли согласно кивнула. Николя не спеша отвел девушку к дивану и усадил.
   — Если хочешь, можешь провести с нами весь день, — разрешил он.
   — Хорошо, — размазывая по щекам слезы, согласилась Лоли. — Но я хочу, чтобы Себастьян сел играть рядом со мной.
   — Конечно, Лоли, — незамедлительно ответил тот и едва ли не на задних лапках поспешил к дивану. — Я иду.
   Оценивающе взглянув на любимую, присел и забросил на колено гитару.
   — Поближе! — потребовала Лоли.
   — Да-да, — кивнул Себастьян.
   На его лице появилась блаженная усмешка.
   — Я, наверное, сплю… — не удержался от комментария Жозе, внимательно наблюдая за каждым движением басиста.
   — Могу я задать один вопрос? — послышался из-за барабанов раздраженный голос Кристофа.
   — Валяй, — разрешил Николя.
   — Мы еще являемся членами группы или нет?
   — Разумеется, — кивнул Николя и удивленно посмотрел на ударника. — А почему ты спрашиваешь?
   — Просто так… Интересуюсь… — хмыкнул тот, всем своим видом показывая, что ему совершенно не нравится то, что драгоценное время уходит на черт знает что.
   — Ну и интересуйся себе на здоровье, — огрызнулась Лоли и прижалась к плечу любимого. — А я хочу быть с Себастьяном и все тут.
   Неизвестно чем бы закончилась эта история, если бы в репетиционную не заглянула Линда.
   — Добрый день, — радостно поприветствовала она всех присутствующих.
   Ее жизнерадостное лицо немного сняло напряжение, и музыканты весело поприветствовали фотомодель.
   — Привет, — поздоровался последним Себастьян и с удивлением посмотрел на невесту.
   Та даже не повернулась в сторону Линды.
   — Лоли, могла бы и поздороваться, — обиженно заметил Себастьян.
   — Я с ними уже виделась, — лениво протянула Лоли, так и не посмотрев на Линду.
   — Да, это правда, — подтвердила та и повернулась назад.
   Из-за ее спины вышел темноволосый парень лет двадцати пяти.
   — Представляю вам моего друга Майкла, — представила незнакомца Линда. — Он фотограф. Мы пришли потому, что у нас проблема.
   — Какая? — поинтересовался Николя.
   — Дело в том, что друзья Майкла обещали предоставить нам квартиру для съемок, но передумали. И я хочу попросить у вас разрешения снимать в вашем доме… Он очень понравился Майклу.
   — Пожалуйста, — пожал плечами Николя. — Нет никаких проблем.
   — Если вас это устраивает, то и я не против, — присоединился к руководителю Себастьян и испытующе посмотрел на клавишника. — Жозе, ты не возражаешь?
   — Если вы ничего не будете трогать, то нет, — нехотя протянул тот.
   — Не волнуйся Жозе, мы ничего не тронем, — заверила Линда и вновь обратилась к Николя. — Ну, так как? Можно?
   Николя кивнул.
   — Разумеется.
   — Спасибо, — на лице Майкла появилась улыбка признательности. — Вы меня очень выручили.
   — Тогда пошли, — Линда схватила Майкла за руку и потащила к выходу. — Еще раз спасибо.
   — Подожди, Линда! — окликнул ее Себастьян,
   — Да? — оглянулась та. Себастьян посмотрел на невесту и умоляющим тоном предложил:
   — Лоли, может быть, ты дойдешь с ними?
   Та ничего не ответила. Себастьян расценил это, как согласие и вновь повернулся к Линде и незнакомцу,
   — Она вам не помешает?
   — Нет, нисколько, — поспешила с ответом Линда.
   Неожиданно брови Лоли поползли вверх.
   — И ты предлагаешь мне это? — с угрозой спросила она.
   — Ну да, — пожал плечами Себастьян. — С ними тебе будет лучше, чем здесь.
   — Да?! — взревела Лоли, но тут же успокоилась и обреченно проговорила: — Ну, что ж, с судьбой бороться невозможно.
   Затем, опустив голову, она молча направилась к двери и, даже не попрощавшись, переступила порог.

6
   После ухода Лоли и устроенного ею скандала музыка покатила вкривь и вкось. Жозе постоянно жаловался на то, что после рукоприкладства Лоли синтезатор зазвучал как-то не так, а Кристоф на каждом шагу сбивался с ритма.
   — Может, закончим? — предложил Оливье.
   — Ни в коем случае! — возразил Николя. — В конце концов, мы рокеры или кто?
   — После встречи с Лоли мы скорее «или кто», — мрачно заключил Жозе.
   — Да ладно тебе, — оборвал клавишника Себастьян, чувствовавший себя отвратительнее всех. — Ведь ничего страшного не произошло.
   — Не произошло?! — возмутился Жозе и пробежался пальцами по клавишам. — Ты только послушай эти звуки! Такое впечатление, что я играю на фанере, а не на профессиональном инструменте.
   — Может, дело не в клавишах? — поддел его Кристоф.
   — А ты, вообще, греми по своим кастрюлям и молчи, — огрызнулся Жозе.
   — Да-а-а, — сокрушенно протянул Оливье. — Репетиция сегодня явно не удалась.
   — А я так не думаю, — возразил Николя и принялся наигрывать мотив новой мелодии.
   Неожиданно остановившись, он оглядел присутствующих и произнес:
   — Кто хочет, может уйти.
   — Отлично! — обрадовался Жозе и принялся собираться.
   А Николя вновь заиграл. Его одиночество длилось не долго. Неожиданно подключился Себастьян. Вначале он робко поддерживал тональности, а потом заиграл в полную силу. Получилось неплохо. Первым это понял Оливье и негромко поддержал мелодию на бонгах.
   — По-моему, наше дело не так уж и плохо, — одобрил Кристоф и уселся за барабаны.
   — Не знаю, не знаю, — скептично протянул Жозе и, забросив сумку на плечо вышел из комнаты.
   Однако его отсутствие длилось недолго — минут пять. Скрипнув дверью, он прямиком направился к синтезатору.
   — Что-то забыл? — с издевкой поинтересовался Кристоф.
   Жозе посмотрел на друга свысока и пояснил:
   — На улице ваша игра воспринимается гораздо лучше…
   Он включил в сеть синтезатор и попытался импровизировать. Музыка покатила. Ребятам было далее жаль прерываться. Все боялись, что если начнут сначала, так отлично уже не получится. Но Николя рассудил иначе и, перестав играть, отложил гитару в сторону.
   — Ну вот, а вы говорили, — радостно улыбнулся он.
   — Импровизация, что надо! — подхватил Себастьян. — Я, кажется, даже увлекся.
   Кристоф, громыхнув по тарелкам, удивленно покачал головой и заключил:
   — Пожалуй, мы отличная группа.
   — Когда обстановка хорошая, тогда все получается, — подал голос Жозе. — К счастью, Лоли нет, а то бы она все испортила.
   — Жозе, полегче. Ясно? — пригрозил Себастьян.
   Тот презрительно хмыкнул и, как бы между прочим, проговорил:
   — Напоминаю, что это именно ты ее выставил отсюда.
   — Не твое дело, — насупился Себастьян.
   Поняв, что еще чуть-чуть и дело закончится в лучшем случае очередной перепалкой, Кристоф решил уйти подальше от опасной темы и обратился к Николя:
   — Ты был прав, мы рано похоронили эту репетицию.
   — Поздравляю, Николя, ты делаешь успехи, — подхватил Жозе.
   Николя скромно потупил взгляд.
   — Спасибо.
   Почувствовав, что Николя расслабился, Жозе вновь язвительно усмехнулся и полюбопытствовал:
   — Это благодаря Линде? Николя негодующе покачал головой. — А я-то думаю, что это ты мне комплименты начал делать?..
   — Ну, так это благодаря ей или нет? — перебил его клавишник.
   — Прошу тебя… — начал было Николя, но опять не договорил.
   — Ну, тогда я по-другому спрошу. — Жозе подошел поближе к Николя, бухнулся на диван и посмотрел гитаристу в глаза. — Ты любишь ее или нет?
   — Жозе, тебя это не касается, — попытался вступиться за Николя Кристоф.
   — Не ты же с ним живешь! — возмутился Жозе.
   — Ну и что, — на этот раз не сдержался Оливье, самый спокойный из всех спокойных — Какая здесь связь?
   — Как это «какая»?! — искренне удился Жозе. — Мы же вместе живем. Следовательно, я должен знать, к чему готовиться.
   — Почему? — уже совершенно ничего не понимая, пожал плечами Кристоф.
   — Все чрезвычайно просто, — без промедления ответил Жозе — Если он с Линдой, то я должен пересмотреть свое к ней отношение к Николя тяжело вздохнул. Вначале ему захотелось послать наглого клавишника подальше, но потом, подумав о том, что им, действительно, еще неизвестно сколько жить в одном доме, передумал.
   — Ты хочешь знать, с ней ли я? — Николя посмотрел Жозе прямо в глаза, надеясь, что у того проснется совесть, и переспросил: — Ты, действительно, хочешь это знать?
   Жозе улыбнулся и согласно кивнул.
   — Нет, мы просто друзья, — сухо ответил Николя и взял в руки гитару.
   — Друзья? — недоверчиво хмыкнул Жозе. — Не смеши меня. А чем вы тогда занимаетесь по вечерам в твоей комнате? Чем занимаетесь, а?
   — Жозе! — одернул друга Кристоф.
   — Я имею право задать вопрос? — огрызнулся тот. — К тому же, как мне кажется, мы очень мило беседуем. Правда, Николя?
   Николя сочувственно улыбнулся и решил поскорее покончить с этой темой.
   — Мы просто говорим, и все, — заключил он.
   Однако Жозе и не думал так быстро сдаваться.
   — И ты думаешь, я в это поверю? — начал он по второму кругу.
   — Если я говорю разговариваем, значит, разговариваем, — в голосе Николя почувствовалось раздражение.
   Тонко уловив настроение друга, Жозе отступил.
   — Тогда ты не прав, — улыбнулся он, похлопав гитариста по плечу.
   — С девочками нужно другим заниматься, а не разговаривать.
   — Ты меня своими примитивными реакциями уже не удивишь, — спокойно парировал Николя.
   — Мы не все животные! — Себастьян вскочил со стула и сжал кулаки.
   Оливье негромко рассмеялся и заметил:
   — Жозе никак не может смириться с тем, что девочки такие же люди, как и мы.
   — Ему этого не понять, — внес свою лепту в разговор Кристоф.
   Однако реакция друзей совершенно не смутила Жозе.
   — Вы что, можете просто разговаривать с девочкой? — пробормотал он, схватившись за голову.
   Взяв себя в руки, Себастьян сел на стул и негромко заметил:
   — Знаешь, Жозе, это даже приятно разговаривать с девочкой.
   — Можно подумать, что у них есть мозги, чтобы разговаривать? — проворчал Жозе.
   Если бы это был не Жозе, а кто-нибудь другой, то он уже давно получил бы в челюсть, но к Жозе привыкли и относились к нему снисходительно.
   — Не будь таким противным и глупым, — попытался пристыдить друга Николя.
   — Хорошо, — согласился тот. — Но я все равно не поверю, что Линда приходит к тебе в комнату, чтобы поговорить.
   — Ну, как хочешь, — отмахнулся Николя, уже порядком уставший от этого разговора. — Это не мои, а твои трудности.
   — А Элен? — не сдавался Жозе. — Ты же говорил мне, что снова ее любишь…
   — У Элен своя жизнь, а у меня своя. — Николя грустно улыбнулся. — У Элен есть парень, у них все прекрасно: общие интересы, общая квартира… Так что я не имею права вмешиваться в их дела.
   — Надеюсь, Линда это понимает. — Клавишник хитро подмигнул Николя.
   Когда в дверь кто-то постучался, все, кроме Жозе облегченно вздохнули.
   — Привет, — порог переступила Линда.
   — Смотри-ка, легка на помине, — молниеносно отреагировал Жозе.
   — Вы говорили обо мне? — осторожно спросила Линда, не зная стоит ей радоваться или печалится.
   — Мы говорили, что ты замечательная девчонка, — опередил всех Николя, подошел к девушке и поцеловал ее в щеку.
   — Правда? — Линда сделала вид, что она удивлена такой новостью и под всеобщий восторг нежно обняла Николя.
   — О-о-о! — дружно протянули ребята, чем вогнали Линду в краску.
   — Извините, что опять вас беспокою, — робко проговорила она. — Но я к вам по делу.
   — Вы уже закончили съемку? — удивился Николя, взглянув на часы.
   — Нет, — искренне призналась Линда. — Мы еще и не начинали. Но нам понадобилась гитара. Вы не могли бы ее мне одолжить?
   Николя взял стоявшую в углу акустическую гитару и, протянув ее Линде, поинтересовался:
   — Тебе настроить?
   — Парень совсем рехнулся! — рассмеялся Жозе. — Какая им разница, будет гитара настроена или нет.
   — Спасибо, но я думаю, настраивать действительно не стоит, — улыбнулась Линда.
   — А Лоли дома? — не сдержался Себастьян.
   Линда утвердительно кивнула.
   — Да. Лоли решила навести порядок у себя в комнате.
   Открыв дверь и переступив порог, Линда улыбнулась и помахала всем рукой.
   — До скорого.
   — Счастливо, — хором отозвались ребята.
   — Спасибо еще раз. До вечера. — Линда осторожно прикрыла за собой дверь.
   — До вечера, — уже вдогонку ей ответили музыканты и вновь переглянулись.
   Однако высказать то, что было у всех на уме, решился только Жозе.
   — Если это не любовь, то что же это? — усмехнулся он, глядя Николя прямо в глаза.

8
   Элен металась по комнате, заглядывая во все уголки. Перед тем, как отправиться в гараж, она решила еще раз тщательно проверить: не валяется ли бог Ра где-нибудь на видном месте. Однако и эти поиски закончились неудачей.
   — Что ж, как это не прискорбно, но придется во всем признаться профессору, — вздохнула она. — Боже, что скажет Франсуа, когда узнает.
   Она в изнеможении опустилась на диван и заплакала. Потом усилием воли заставила себя подняться и спуститься вниз.
   С профессором Курбье Элен разговаривала по телефону час назад. Возмущенный профессор, не слушая никаких оправданий, приказал немедленно приехать в институт.
   — Я разыскиваю вас по всему Парижу, милочка, — недовольно проворчал он. — Разве ваши друзья не передали вам, что я звонил?
   — Нет, — дрожащим от волнения голосом ответила Элен.
   — Странно, — удивился профессор. — Впрочем, нынешняя молодежь так рассеяна… Надеюсь, бог Ра у вас?
   — Да, — соврала Элен.
   — В таком случае, ровно в пять часов я жду вас у себя в кабинете.
   Элен побрела в гостиную, размазывая по лицу слезы. Что еще предпринять, она не знала, да уже и не хотела что-то менять. Она бродила по дому, словно тень, машинально заглядывая во все уголки.
   — Ты что, все еще не нашла своего бога? — вдруг послышался удивленный голос Лоли.
   — Нет.
   — Ты это серьезно? — Лоли нахмурилась. — Ты молчишь, ничего мне не рассказываешь, и я подумала, что все нормально.
   — У вас и без меня хватает проблем, — вздохнула Элен.
   — Ну уж нет! — в голосе подруги послышалась решимость. — Если твой бог пропал в нашем доме, моя обязанность помочь тебе его отыскать. К тому же, я уже давно разобралась со всеми своими проблемами,
   Лоли схватила телефон и убежала в свою комнату. Через несколько минут возвратилась и победно улыбнулась.
   — Все предупреждены, все ждут не дож-дуться, когда появимся мы.
   — Лоли решительно взяла подругу за руку и потянула ее к выходу.
   — Куда мы идем? — растерялась та.
   — В гараж.
   — Зачем?
   Лоли остановилась и протяжно застонала.
   — Как ты не понимаешь, что твоего бога стащил кто-то из наших, — сказала она. — Вот я и собрала их всех в одном месте, чтобы было удобнее проводить допрос.
   — Допрос?! — растерялась Элен. — Может, не стоит?..
   — Хватит ныть! — в голосе Лоли слышалась решимость. — Я сейчас в два счета отыщу твоего пропавшего бога.
   — И как ты это сделаешь?
   — Очень просто: припру всех к стенке. Кто-нибудь не выдержит прессинга и расколется.
   — Сомневаюсь, — пробормотала Элен, уже не веря в удачу.
   В гараже собрались все, Бене и Жозе сидели на диване и с обожанием смотрели друг на друга. Кристоф отстукивал простенький рок-н-ролльный ритм. Оливье с грустным видом наблюдал за Линдой, примостившейся за правым плечом Николя. И только Себастьян занимался делом: слушал «Битлз» и пытался внести импровизацию в партию Маккартни.
   — Так, слава Богу, все здесь! — Лоли обвела ребят суровым взглядом и, подтолкнув Элен вперед, приказала: — Рассказывай.
   — Эй, Лоли, — не выдержал Жозе. — Зачем ты нас здесь собрала?
   — Сейчас узнаешь.
   Элен обвела всех задумчивым взглядом и пожала плечами.
   — Даже не знаю, с чего начать… Пожалуй, с того самого момента, когда я…
   — Стой! — вдруг заорала Лоли. Элен испуганно вздрогнула и повернулась к подруге.
   — Что-то не так?
   — Конечно. — Лоли выразительно посмотрела на Оливье и Кристофа. — Между прочим, вас сюда никто не звал… Не понимаю, почему вы все еще здесь?
   Оливье пожал плечами и направился к выходу. Кристоф же, не сдвинувшись с места запротестовал:
   — Тебе не кажется, что в последнее время ты себе слишком много позволяешь?
   — Не кажется! — отрезала Лоли. — У нас конфиденциальный разговор, который вас не касается.
   — Тогда могли бы поговорить в доме, — пробурчал Кристоф, нехотя вылезая из-за барабанов.
   Когда за ним закрылась дверь, Лоли обвела ребят подозрительным взглядом и спросила:
   — А теперь признавайтесь: кто из вас взял бога Ра?
   — Что?! — Жозе покрутил пальцем у виска. — Ты, по-моему, уже совсем свихнулась.
   — Ничуть. — Лоли вновь повернулась к Элен. — Объясни им, в чем дело.
   Та растерянно развела руками и вздохнула.
   — Честное слово, ребята, я все бы отдала, чтобы не впутывать вас в эту историю, но дело может обернуться так, что мне придется заявить в полицию…
   — И лучше будет, если мы разберемся во всем сами, — встряла в разговор Лоли. — Через полчаса у нас встреча с профессором, и если до этого времени мы не найдем бога, то пеняйте на себя. Нас затаскают по допросам, а кое-кого вообще посадят в тюрьму.
   — Мрачное начало, — хмыкнул Себастьян. — Что ж, если Лоли хотела нас заинтриговать, ей это вполне удалось.
   Жозе испуганно огляделся и шепотом спросил:
   — А что случилось?.. Кого-то убили?
   — Бене и Лоли знают, в чем дело, а вам я все расскажу. — Элен присела на стул. — Все началось в Египте. Я поехала туда на раскопки со своим другом…
   Поймав взгляд Николя, Элен стушевалась и покраснела.
   — Дальше, — потребовал Жозе. — Надеюсь, это не кровавая история из жизни фараонов?
   — Из жизни фараонов, — кивнула Элен. — Но не кровавая… Короче, мне удалось найти изображение бога солнца Ра. Мой друг попросил меня отвезти эту вещицу в Париж и показать профессору Курбье. Я уже назначила встречу с профессором, но тут обнаружила, что бог Ра исчез из моего рюкзака… Вначале я подумала, что случайно выронила его. Мы с девочками обыскали весь дом, но ничего не нашли. Вот, пожалуй, и все.
   — Ничего себе история, — протянул Себастьян и посмотрел на Лоли. — Ты меня удивляешь… Прямо не верится, что ты знала об этой истории с самого начала и не проболталась.
   Лоли нахмурилась и сурово проговорила:
   — А теперь я попрошу всех подумать, не видел ли кто из вас бога Ра… И не брал ли его кто-нибудь случайно.
   Все промолчали.
   — Значит, не брал и не видел, — Лоли тяжело вздохнула. — Попробуем по-другому.
   Она вышла вперед и, положив руку на сердце, торжественно произнесла:
   — Я, Лоли Асунсон, клянусь, что я не брала из рюкзака Элен изображение священного бога Ра. А также я клянусь в том, что если узнаю о ком-то из моих друзей, что он нечист на руку, я не изменю к нему отношения. Буду все так же любить и уважать его… Только бы он отдал бога.
   — Это напоминает сцену из дешевой мелодрамы, — со смехом сказал Жозе, и, заметив, что лица друзей по-прежнему серьезны, удивился.
   — Вы что, собираетесь давать эту дурацкую клятву?
   — Конечно, если это поможет в розысках бога Ра, — одернула его Бене и первая сказала: — Я тоже клянусь.
   Жозе резко дернулся и обвел всех недоуменным взглядом.
   — Неужели и ты, Себ, поддашься на эту провокацию? — спросил он.
   Себастьян ничего не ответил. Он так же, как Лоли, положил руку на сердце и произнес:
   — Клянусь.
   — Клянусь, — почти одновременно проговорили Линда и Николя.
   Жозе заметался по комнате, тихо чертыхаясь.
   — Получается, что это я украл вашего бога? — зло выкрикнул он.
   — И даже, если я скажу «клянусь», мне никто не поверит.
   Лоли нахмурилась и мрачно протянула:
   — Все понятно… Значит, никто не пошел на это добровольно. Что ж, полиция разберется. Но она будет по-круче разговаривать с вами.
   — Не получился из тебя Шерлок Холмс, — улыбнулся Себастьян.
   На эту подколку Лоли никак не прореагировала.
   — Пеняйте на себя. Девушка махнула рукой и села на стул. Элен смахнула набежавшие на глаза слезы и принялась оправдываться:
   — Я ни в чем не подозреваю никого из вас. Но пропала очень ценная вещица, которая была поручена мне. Видимо, придется во всем признаться Франсуа… Но только как ему сообщить? Ведь он все еще в Египте и ни о чем не подозревает.
   И в этот самый момент Жозе спросил:
   — Послушайте, кто-нибудь мне объяснит, что это за такой бог Ра?.. Я имею ввиду, как он выглядит? А то трепемся-трепемся, ищем, подозреваем друг друга, а я даже не представляю, что этот знаменитый бог из себя представляет.
   — Это самый обыкновенный бог Ра, — разозлилась Лоли и повернулась к Элен. — Опиши, какой он из себя?
   — Маленький, блестящий, сделанный из желтого металла… Скорее всего, из золота. Похож на орла, но голова грифа. Туловище у бога Ра напоминает амфору… Ну, что я могу еще добавить?
   — У меня возникла идея. — Жозе посмотрел на Лоли. — Среди нас, между прочим, есть профессиональная гадалка… Ну-ка, Лоли, раскинь свои карты и скажи, кто украл бога Ра?
   Та фыркнула и показала язык.
   — Еще чего выдумал! — Лоли покосилась на Себастьяна. — Я уже не увлекаюсь гаданием. Да и карты давно выбросила… Хотя…
   — Давай-давай, — энергично наседал Жозе. — Насколько мне не изменяет память, один раз ты попала в точку. Помнишь, когда нагадала про приезд Элен.
   Лоли покраснела, а Элен удивленно вздернула брови.
   — Как? — переспросила она. — Но ведь я позвонила Лоли из Каира и предупредила, что вылетаю.
   В воздухе повисло неловкое молчание.
   — Ах, ты ко всему прочему еще и врушка! — возмутился Жозе и бросился на пристыженную Лоли с кулаками.
   Если бы не вмешательство Себастьяна, Жозе обязательно наградил бы незадачливую гадалку парочкой тумаков. Но Себ кинулся наперерез и защитил свою невесту от физической расправы.
   — Ладно, пока живи, — разрешил Жозе, возвратившись на место.
   Элен, которая все время поглядывала на часы, обреченно вздохнула.
   Она понимала, что время играет не в ее пользу.
   — Через пятнадцать минут встреча с профессором, — прошептала она.
   Вдруг Лоли издала протяжный стон и, вытащив из кармана карты, бросила их на бонги Оливье.
   — Так уж и быть, — сказала она. — Если не остается ничего другого, придется погадать… К тому же, у меня совсем случайно завалялась колода Таро.
   Не обращая внимания на недовольное лицо Себастьяна, Лоли принялась раскладывать карты. Через несколько минут она озадаченно пожала плечами и неуверенно проговорила:
   — Знаете, все время выпадает тот самый король… Это означает то, что бога взял кто-то из ребят.
   — Что значит «тот самый король»? — уточнил Себастьян.
   — Ну, мой старый знакомый длинноволосый король, — потупилась девушка.
   Жозе резко дернулся и спросил:
   — Это ты на меня намекаешь?
   — Почему на тебя? — удивилась Бене. — У Лоли была еще одна версия насчет этого короля. Что парень, укравший бога Ра, бородатый. По-моему, тебя сразу же можно отбросить.
   — Но ведь бородатых среди нас нет, — помрачнел Жозе и вдруг вскочил. — Ребята, подождите минутку, я сейчас вернусь!
   Он бросился к двери, распахнул ее и столкнулся с загорелым молодым человеком. Оба парня едва не упали и, потирая ушибленные лбы, одновременно отпрянули в разные стороны.
   — Простите, — пробормотал загорелый.
   — Смотреть надо, куда прешь!
   Жозе выскочил из гаража, словно ошпаренный.
   Элен, завидев незнакомца, сжалась в комок и отступила за ударную установку Кристофа.
   — Франсуа? — ее голос дрожал от испуга.
   — Элен, — незнакомец шагнул навстречу. — Слава Богу, с тобой все в порядке. Лоли громко ойкнула и уцепилась за руку Себастьяна
   — Вот и все, приехали, — прошептала она
   — Элен, почему ты не связалась с профессором? — продолжал задавать вопросы Франсуа. — И почему не отнесла ему бога Ра?.. И вообще, что с тобой? Ты так плохо выглядишь. Ты, случайно не заболела?
   Элен молча покачала головой.
   — Понимаешь, Франсуа, я совершила ужасную оплошность. Приехав в Париж, сразу же отправилась к друзьям… Кстати, познакомься с ними, — девушка изо всех сил оттягивала признание.
   Однако Франсуа не обратил на ребят никакого внимания. Он во все глаза смотрел на Элен и, словно не узнавал ее.
   — Я едва тебя разыскал, — признался Франсуа. — Обегал все окраины Парижа, пока случайно не натолкнулся на тот самый домик, о котором ты мне рассказывала… Бросился туда, а там никого… Слава Богу, попались добрые люди и объяснили, как пройти сюда…
   Элен опустила лицо в ладони и глухо проговорила:
   — Франсуа, я потеряла бога Ра.
   — Как? — растерялся тот. — Где?
   — Не знаю, — девушка развела руками. — Кажется, в Париже…
   — И поэтому ты не пошла к профессору?
   — Да…
   — Хорошенькое дельце, — на лице Франсуа появилась досада. — Но почему ты мне раньше об этом не сказала?
   — Я думала, что сама справлюсь.
   В этот момент дверь распахнулась, и в гараж влетел запыхавшийся Жозе. Громко чертыхаясь, он тащил за собой упирающегося Кристофа. Побрякушки, которыми был увешан барабанщик, тихо позвякивали. Эта незатейливая мелодия повергла всех в полнейшее уныние. А Элен даже заплакала. Из всей компании только Жозе выглядел жизнерадостным и счастливым. Он толкнул Кристофа на середину комнаты и заявил:
   — Вот ваш бог Ра!
   Лоли округлила глаза и тихо прошептала:
   — Сам собой напрашивается вопрос: кто из нас сошел с ума?.. Я или Жозе?
   Однако клавишника реплика Лоли совершенно не смутила.
   — Да посмотрите вы повнимательнее на грудь этого обормота. — Жозе потряс Кристофа за плечи. — На самом видном месте у нашего юного «металлиста» красуется не что иное, как знаменитый бог Ра.
   — Глазам не верю. — Элен подошла к Кристофу и дотронулась до блестящей броши в виде орла, которую барабанщик прицепил на куртку. — Откуда он у тебя?
   Кристоф, недоуменно озираясь, пробормотал:
   — Да я уже целую неделю хожу с этой железкой… И у меня, глядя на ваши лица, складывается впечатление, будто я попал в сумасшедший дом. Вы что, эмблему «Монтаны» в первый раз видите?
   — Ничего себе железка. — Франсуа подскочил к барабанщику и, сорвав с его груди изображение бога, принялся внимательно оглядывать каждый сантиметр. — Господи, да его кто-то здорово потер наждаком.
   — Это я, — признался Кристоф. — Она была такой пыльной и грязной, что… Услышав такое, Франсуа застонал.
   — Подумать только! — воскликнул он. — Да ты бы мог испортить такую древность.
   — Откуда я знал, что она такая ценная. — Кристоф громко фыркнул. — По мне, так обыкновенный кусок металла в виде орла… Валялся, как беспризорный на полу, я и подобрал. Все равно выбросили бы…
   — Так ты нашел его у нас в гостиной? — догадалась Лоли.
   — Ну, да. — Барабанщик повернулся к Жозе. — Я же тебе ее показывал и спрашивал, могу ли я ее взять.
   С Жозе весь героизм, словно рукой сняло.
   — Ну я же не знал, что это бог Ра, — нахмурился он. — Если бы Элен с самого начала сказала мне, что у нее пропал орел, то мы нашли бы эту птичку в два счета. Я догадался об этом только после гадания Лоли… Так что иногда полезно иметь при себе колоду карт.
   — Видите, и мои карты Таро пригодились.
   Лоли гордо вздернула подбородок и вдруг удивленно распахнула глаза.
   И тут все заметили, что Линда и Николя целуются. Себастьян смущенно кашлянул, а Жозе громко спросил:
   — Эй, парочка на диване, вы хоть знаете, что бог Ра нашелся?
   Николя и Линда отстранились друг от друга и одновременно спросили:
   — Какой бог Ра?

2
   В студенческом кафе было шумно и весело. Здесь царила непринужденная, раскованная атмосфера. Куда ни поглядишь — повсюду только молодые лица. Когда вся жизнь, кажется, еще впереди, то любой молодой человек полон радости, оптимизма и любви к окружающим. Весь мир представляется ему сплошным, нескончаемым праздником. Ему кажется, что этот праздник — только в его честь и лишь для него одного. Ему кажется, что все остальные и живут-то только для него одного. Чтобы этот самый молодой человек мог развлекаться, отдыхать, веселиться и лишь изредка — работать или учиться. Так, походя, между делом. Праздник — это и есть настоящее дело. А все остальное
   — обыкновенная суета сует. Просто ерунда. Зато вся его жизнь, вся жизнь этого молодого человека — истинный праздник. Праздник, который всегда будет с ним.
   Так кажется многим молодым людям, девушкам и парням.
   Но на самом деле все это — сплошные иллюзии, обман.
   Хотя, согласитесь, что и в обмане бывают свои прелести, не так ли? А ложью тоже можно наслаждаться… Особенно, если обманывают не тебя, а ты…
   Элен почему-то вспомнила о своем детстве. Вспомнила, как отец приходил после работы домой усталый, раздраженный. Вечерами все в доме не нравилось ему. Все было не так, как надо. Вещи лежали не там, где ему хотелось. И будто мать на ужин приготовила совсем не то, что он хотел бы съесть. По телевизору шли совершенно не те передачи, которые хотелось бы видеть отцу. И Элен разговаривала с отцом абсолютно не тем тоном да и вообще не о тех вещах, какие бы хоть чуть-чуть могли заинтересовать отца.
   И тогда отец просто напивался. Это был наилучший выход для него. Да и для всех остальных членов семьи тоже. Красное вино гасило раздражение. Отец становился мягким и добрым — хоть к ране прикладывай. Хотя, конечно, к ране его прикладывать никто не собирался. А вдруг он взорвется внезапно? Характер-то у него вон какой был неуравновешенный!
   Ну да ладно, Элен на него все равно никогда не обижалась. Не сердилась ни за что. Отца она любила больше, чем мать, несмотря на его сердитость и раздражение. Мама не могла пройти мимо ни одного человека в штанах. В смысле — спокойно пройти. При одном только виде мужчин, ее начинала колотить мелкая дрожь. И ей очень хотелось приятно провести время с очередным кавалером.
   Теперь-то Элен ее не осуждала. Не то, что раньше. Тогда поведение матери, случалось, шокировало ее. Сражало, можно сказать, наповал. Ну, естественно! В то время Элен еще ничего не знала о том, какое удовольствие может получить женщина или девушка в объятиях настоящего крепкого мужика. То есть мужчины, юноши, парня. Может, Элен сейчас и не очень-то лестно думает о своей собственной матери. Но что поделаешь, если это правда. Какая бы она ни была. Правда — она всегда глаза колет. Это — неумолимый закон.
   Очень любила «подгульнуть» мама у Элен. Отца ей не хватало. Не надо было ему столько работать. Утомляться. Раздражаться. Пить. Тогда и с мамой он был бы поласковее. Для женщины ведь это очень важно — мужское внимание. Любая женщина мечтает о гармонии. Не только нежными словами о любви да тугим кошельком живет женщина. Ей непременно нужен настоящий мужик, супермен, с которым забываешь все неприятности дня.
   Этого всегда хотелось и матери Элен. Потому что она не была исключением из правил. В те далекие дни Элен пришло на ум сравнение: все мужики — это рыба. А ее мать — это рыбак, который эту рыбу ловит. А потом делает с ней, со своей добычей, все, что только угодно.
   Вот и сегодня, когда Элен и ребята только-только ввалились в студенческое кафе, чтобы пообедать, и проходили мимо кухни, как раз дверь была открыта, — очень жарко, душно, — Элен увидела, как работница кафе, вооруженная длинным ножом, разделывает рыбу на столе.
   Она брала крупную живую рыбину и несколько мгновений смотрела, как та бьется. Может быть, так нужно было — выждать несколько мгновений. Рыба упиралась в поверхность стола головой и хвостом, вяло, обреченно билась, переворачивалась, шлепалась. Жабры ее вздымались редко, еле-еле приоткрывались и опять закрывались. Потом картинка повторялась. Эпизоды становились назойливыми, одними и теми же, как повторяющиеся кадры в неинтересном, лишенном фантазии мультфильме. Элен с брезгливым ужасом смотрела на эту странную, уродливую агонию. На рыбу, которая выгибалась в руках работницы кафе. На руки этой женщины. На лезвие ножа. На стол, залитый темной кровью. Нечто почти эротическое и оттого еще более отталкивающее было в движениях крупных рук той женщины. Она резким движением хватала рыбу, отсекала ей голову и начинала чистить чешую. Но даже без головы рыбина еще продолжала трепыхаться.
   Элен с отвращением отвернулась. Вся компания расселась за двумя столиками.
   — Чего ты уставилась на эту рыбину? — сказал Николя, перехватив взгляд Элен. — Первый раз видишь, как ее разделывают, что ли? Такая впечатлительная… Если не нравится, ты можешь не есть рыбу, — добавил он и даже попытался пошутить: — Мы с тобой можем просто надлежащим образом похоронить эту рыбину!
   — Не смешно, — отрезала Элен и уставилась теперь на скатерть. На скатерти били красные винные пятна. А может, то были пятна от крови. Трудно сказать наверняка. Одно только можно было утверждать с уверенностью: как следует отстирывать эту скатерть никто не собирался. Черт с ними, с пятнами. Черт с ней, со скатертью. Черт с ним, с красным вином.
   — Что-то ты приуныла, — сказала Рози, заглядывая в глаза Элен; они с Е-е тоже устроились за этим столом. — А по-моему, унывать просто глупо. Ведь сейчас мы так вкусно и сытно пообедаем! Ой! — она засмеялась с довольным видом.
   — Наемся до отвала, — честно признался Е-е и в предвкушении удовольствия ласково погладил себя но животу.
   Тут уж и Элен не выдержала и прыснула. Рози опять засмеялась. Она выглядела столь же непосредственно, как женщина-уборщица в мужском туалете. Почему-то на ум Элен вдруг пришло именно такое сравнение.
   «А все-таки как хорошо быть молодой, наивной и бестолковой!» — подумала Элен о Рози, но без малейшей зависти.
   — У нас дома никогда не было вдосталь еды, — щебетала Рози. — А я всегда любила хорошо покушать. И чтобы продуктов побольше… И повкуснее…
   — А ты, оказывается, настоящая обжора, — сказал Е-е и округлил глаза. Теперь у него было задумчивое выражение, он стал похож на лемура. — А я и не знал.
   — Да. Я вот такая, — согласилась Рози. — Люблю вкусную и здоровую пищу.
   — Боже! И с кем только меня свела судьба? — в шутку запричитал Е-е.
   — Я — подарок, — сообщила Рози.
   — Вовсе не подарок, — возразил Е-е.
   — А вот и подарок! — топнула ножкой Рози.
   — Не выдумывай!
   — И вовсе я не выдумываю! Я знаю, что говорю, — Рози надула губки; правда, больше, чем три секунды, она выдержать не смогла, и поэтому вскоре опять заулыбалась.
   — Хорошо, знаешь, знаешь, — согласился Е-е; на этот раз он решил больше не спорить. — Ты — самая хорошая. И вовсе не обжора.
   — Я — самая хорошая, — словно эхо, повторила Рози. — И вовсе не обжора. Разве что только немного сластена, — она хитро прищурилась.
   — Да все в этой жизни — сластены, — философски заметил Николя.
   — Ты что этим хочешь сказать? — не поняла Рози.
   — Только то, что уже сказал.
   — Он хочет сказать, — начала терпеливо объяснять Элен, — что все люди любят в жизни обычно сладкое.
   — Все любят пирожные? — заулыбалась Жози.
   — Не только, — продолжала Элен. — Не только пирожные. Это касается не только еды. Мы все любим, когда что-то в жизни нам доставляет удовольствие. Когда все вокруг сладкое. Сладкие вечеринки. Сладкий отдых. Сладкие грезы. Сладкая жизнь.
   — В которой непременно присутствуют такие сладкие девушки, как, например, Рози, — поспешил с комплиментом Е-е.
   — А как же без них, — усмехнулся Николя. — Моя Элен еще слаще, чем твоя Рози, — неожиданно ляпнул он.
   — Откуда ты знаешь? — моментально навострил уши Е-е. — Ты что, пробовал?
   — Да нет, — спокойно ответил Николя. — Я просто так сказал. Для сравнения.
   — Чтобы показать, что я слаще всех, — «успокоила» Е-е Элен. — Да не переживай ты так, — добавила она, обращаясь к «специалисту по бонгам», завидев, как на лице Е-е начинает медленно проступать печать сомнения; так же медленно, как начинает проявляться изображение на совсем недавно еще абсолютно чистом листе фотобумаги. — Николя не изменяет мне ни с кем. Правда, Николя? — она повернулась к своему любимому.
   — Правда, любимая, — сказал Николя. — Не психуй, Е-е! Я люблю только Элен. А на твою Рози — никогда не положу глаз… Мы ведь все-таки друзья!
   Взгляд у Е-е посветлел. Приступ ревности прошел. Человеку сразу полегчало. Это было видно по всему его поведению.
   — Я и сам знаю, что Рози принадлежит только мне, — тихо вздохнув, сказал Е-е. — Она никогда не изменяет мне.
   — Конечно, родной! — Рози, до этого сидевшая тихо, как мышка, и терпеливо ожидавшая, чем же закончится этот необычный разговор, теперь даже захлопала в ладоши. — Зачем мне тебе изменять? Мне с тобой очень хорошо, очень сладко, — по-детски добавила она и чмокнула Е-е в щеку.
   Е-е растаял, словно мороженое на жарком солнце.
   — Знаешь, Рози, — сказал Е-е. — Кажется, я только сегодня оценил тебя по-настоящему.
   — Да, дорогой? — Рози игриво заглянула ему в глаза.
   — Да, дорогая, — ответил Е-е. — Мне приятно было слышать некоторые слова о… э-э-э… моих мужских достоинствах.
   — Достоинства у тебя что надо, — скромно потупив глазки, молвила Рози. — Иной девушке такие и во сне не приснятся…
   — Конечно, — без тени ложной скромности заявил Е-е. — Я сам знаю себе цену.
   — Истинную цену, — с удовольствием добавила Рози; она с наслаждением — чуток, совсем чуток! — поддразнивала Е-е. Но он не заметил иронии в ее голосе. Он все принял за чистую монету.
   Впрочем, для некоторых людей — это отменное качество. Принимать все за чистую монету. Независимо от того, так это на самом деле или не так.
   Принимай все за чистую монету — и ты будешь жить легко и свободно. Без тени сомнения в душе. Без страха. Без ненужных переживаний, волнений и треволнений.
   К черту все сомнения! Живи настоящим! Живи теперь, сейчас, сегодня! А что там когда-то будет — никто не знает. Никто не знает этого на самом деле. Все могут только предполагать. Гадать. Строить карточные домики, возводить замки на песке. Поэтому живи настоящим! Ведь только оно реально!
   — Истинной цены не знает никто, — по-философски заметил Николя, — ни себе, ни другим, ни людям, ни вещам. Все меняется в этом мире. Проходит время — и все опять меняется. Потом — снова меняется. Вновь и вновь. И так — до бесконечности. Поэтому проходит время — и истинная цена тоже меняется.
   Рози с напряженным вниманием выслушала этот монолог. Потом честно признала:
   — Ты очень умный, Николя. Потому-то, я думаю, ты и стал руководителем рок-группы. Тут недостаточно просто хорошо играть на гитаре. Или на каком-нибудь другом инструменте. Надо быть умнее других. Видеть дальше других. Глубже других. Хоть на чуть-чуть. И ты как раз обладаешь этими качествами.
   — Не пудри мозги моему Николя, — спохватилась Элен. — Ты тут заливаешь, какой он весь из себя замечательный, а я? Что ты думаешь, что я буду спокойно сидеть и слушать, как ты вешаешь ему на уши всю эту «лапшу»? Не отбивай у меня парня, Рози! У тебя ведь есть Е-е! Разве тебе его не хватает?
   — Хватает, — с присущей молодости нагловатостью бесцеремонно заявила Рози. — Очень даже. Такого же и остальным желаю…
   — Но-но! — предостерегающе помахал ей пальцем Е-е. Он не хотел, чтобы девушки поссорились. Одно дело — расточать друг другу комплименты, а совсем другое — когда этих комплиментов — через край. Ведь так легко наломать дров. А зачем? Честное слово, это совсем ни к чему! — Не надо язвить, Рози. Я понимаю, что ты от меня в восторге, — поспешил добавить он, чтобы не обижать свою девушку, ведь как-то надо было избежать возможной ссоры. — Но ведь и Николя, и Элен тоже счастливы! Ведь у каждого — свое счастье!
   — Спасибо, Е-е, — засмеялся Николя. — Только мы и сами можем постоять за себя. Вместе с Элен. Просто твоя пташечка еще очень юна и поэтому точно так же, я бы сказал, юно смотрит на мир…
   — Молодо-зелено, — улыбнулась и Элен.
   Все-таки она была и умнее Рози, и красивее, да и не первокурсница, как-никак. И, конечно же, вовсе не старуха! Стоит ли придавать большое значение неудачной шутке юной девицы? В конце концов, та могла сказать это и непроизвольно. В том-то, может быть, и состоит прелесть молодости, что молодые живут с постоянными ошибками и при этом бурно радуются такой счастливой и глупой жизни!..
   — Ну уж, — сконфузилась Рози и покраснела. Видимо, до нее все-таки дошло, что она вела себя несколько бестактно. — Ты вовсе не старуха, Элен…
   — Благодарю за комплимент, — снова улыбнулась Элен.
   — Да это правда… Правда, а не комплимент, — добавила Рози.
   — Конечно! — с воодушевлением воскликнул Е-е. — Элен оч-чень молода и оч-чень привлекательна…
   — Лучше моей Элен, действительно, на всей Земле нет, — Николя нежно взял ее за руку.
   — А я думал, ты скажешь: в Париже и на всей Земле.
   — Хорошо, — согласился Николя. — Пусть будет так: в Париже и на всей Земле.
   — Все это, конечно, замечательно, — вздохнула Рози. — Но мы, в конце концов, будем обедать или нет?
   — Рози на этот раз права, — сказала Элен. — Вам и в самом деле надо поменьше говорить…
   — И побольше есть, — перебил Е-е.
   Все засмеялись и дружно приступили к трапезе.
   А трапеза, надо честно сказать, была отменной.
   Французская кухня есть французская кухня. Даже если вы обедаете в обыкновенном студенческом кафе, а не в роскошном ресторане, то это сразу почувствуете. Неважно, где вы находитесь: в Париже, Марселе, Бордо или еще где-нибудь во Франции. Будьте уверены в одном: повсюду в этой чудесной стране вы сможете поесть вкусно, сытно и аппетитно.
   Элен гордилась французской кухней. Она любила французов, которые эту кухню когда-то придумали. Она любит и тех французов, которые сейчас продолжают совершенствовать эту кухню.
   «Боже мой, — подумала Элен, — я до сих пор помню, как мама готовила красный салат… Да… Он так и назывался красный салат, казалось бы, простенькое блюдо, просто-напросто салат. Но ведь до чего вкусный!.. Мама брала краснокочанную капусту, мелко-мелко нарезала, клала в тарелку. Посыпала солью и черным перцем. А потом — перетирала руками. И вот начинал выделяться сок, капуста становилась мягкой, мама заливала капусту смесью уксуса и растительного масла. Потом салат отправлялся на пару часиков в холодильник. И уж после этого мама подавала его к столу… А после салата мы — я, мама и папа уплетали за обе щеки суп «Жюльен», — вспоминала Элен. — Чтобы его приготовить, надо было растопить в небольшой кастрюле сливочное масло. Затем — обжарить в масле мелко нарубленные овощи: репчатый лук, морковь, лук-порей, репу, фасоль в стручках, лущеный горох, щавель… При этом овощи ни в коем случае не должны были потемнеть. И еще мама добавляла капустную кочерыжку. Вливала куриный или мясной бульон, солила и перчила его, варила на небольшом огне около часа… А перед тем, как подать к столу, клала в тарелку с супом сметану… Это было просто объедение, такая вкуснотища!.. Ну, а потом… Что мы ели потом, после этого чудесного супа? Как когда. Или антрекот по-бретонски, или котлеты «Софи» из телятины, или говядину по-шарантски… Но больше всего мне нравилась рыба в фольге, и до сих пор помню, как ароматно пахла сковорода, в которой в растопленном сливочном масле обжаривались лук, петрушка и шампиньоны, буквально несколько минут, до полного испарения жидкости. Затем мама добавляла пшеничную муку и соль, молоко, ждала, пока оно закипит, и варила на небольшом огне до загустения… Папа, случалось, помогал маме готовить это блюдо… Он натирал рыбное филе солью и черным молотым перцем, обжаривал опять-таки на сковороде, на сливочном масле, с обеих сторон это самое филе… Обычно то была камбала, реже — морской окунь или палтус, смотря что удавалось отцу купить по дороге домой… Потом папа вырезал четыре кусочка алюминиевой фольги, клал на каждый слой грибов, потом — рыбу, потом опять слой грибов, поливал свое творение соусом, загибал углы фольги по направлению к центру «конвертиком» и соединял их. Мама клала сие чудо на противень и ставила в сильно разогретую духовку минут на десять-пятнадцать… Помню, эти минуты тогда казались мне вечностью, я никак не могла дождаться своего любимого деликатеса… Боже мой!.. Кажется, все это вчера было…»
   Элен вздохнула с легкой грустью. Этот вздох не ускользнул от внимания Николя.
   Он наклонился к Элен:
   — Тебе не нравится суп по-нормандски? Или в салате с сыром было слишком много лимонного сока?
   — Ах, нет, — тихо ответила Элен. — Все нормально. Просто вспомнила о своем детстве…
   — О детстве вообще вспоминать вредно, — «авторитетно» заявил Е-е. Он уплетал помидоры, фаршированные по-провансальски.
   — Особенно — за обедом, — поддержала его Рози. Удивительно, как она вообще смогла что-нибудь произнести с набитым ртом. Безусловно, она была «абсолютной чемпионкой» сегодняшнего обеда в кафе, потому что, давно разделавшись с салатом и супом, чуть ли не в бешеном темпе дожевывала котлеты из телятины со сметаной, запивая все это лошадиной дозой — по величине чашки — кофе по-парижски. В чашку с черным кофе Рози умудрилась бухнуть далеко не одну чайную ложечку ликера, который она всегда предусмотрительно носила с собой в сумочке, и влила в кофе почти столько же сливок, сколько и алкогольного «зелья». — Ужас, до чего я люблю вкуснющие обеды, — «разоткровенничалась» Рози, и Элен явственно ощутила в ее дыхании смесь ароматов корейки, топленого масла, душистого перца и лимонного сока…
   — Рози. — обратился к подруге Е-е, — а нас ты ликером тоже угостишь, или только о себе думаешь?
   — Как ты можешь такое говорить, любимый? — Рози округлила глаза, стараясь изо всех сил изобразить неподдельное изумление. — Я же вовсе не эгоистка, — добавила она, вновь извлекая из своей сумочки «четвертушку» с ликером, которую уже успела туда запрятать. — Пейте на здоровье!
   И она водрузила красивую плоскую бутылочку в центре стола.
   — А нам тоже хочется! — моментально послышалось из-за соседнего стола, за которым обедали Кристоф, Себастьян и Жозе.
   — Всех угощаю! — великодушно махнула рукой Рози. — Обедать так обедать… Но только в следующий раз, чур, не моя очередь…
   — Ла-адно, — заявил Кристоф. — В другой раз ликер купит кто-нибудь из ребят.
   — Бросим на пальцах, — быстро сориентировался Жозе.
   — Будет видно, — уклончиво сказал прижимистый Себастьян, но все на него тут же зашикали, и поэтому он вынужден был произнести: — Ну, ладно, уговорили, я согласен… Только прекратите этот галдеж… А то башка от вашего ора пухнет… Довольно с нас и музыки…
   — Репетиции — вещь серьезная, — деловито заявил Е-е. — Правда, Николя? Надо стараться, чтобы выбиться в музыкальные звезды.
   — Не бухти, — поморщился Николя. — Дай людям поесть спокойно. Это, понимаешь ли, обед, трапеза, священнодействие.
   Он мельком глянул на проглатывавшую последние кусочки пищи Рози, которая, к тому же, усердно запивала их «адской смесью» алкогольного кофе, и добавил:
   — Надо кушать с чувством, с толком, с расстановкой…
   — Как Рози! — вставил Е-е. Все дружно рассмеялись. Рози ничуть не обиделась. Она лишь повернулась к Е-е и сказала:
   — Любимый мой! Я тоже была бы очень-очень рада, если б у тебя был такой же аппетит, как и у меня. Мужчинам, знаешь ли, кушать много весьма полезно. И я на твоем месте больше бы налегала на овощи, на зелень, особенно на петрушку.
   — Это еще почему? — искренне удивился Е-е.
   — В ней много железа, — весело пояснила Рози.
   И все снова засмеялись.
   — А что, разве у меня его недостаточно? — с хитрецой поинтересовался Е-е.
   — Не сказала бы, что недостаточно, — честно призналась Рози. И, немного подумав, произнесла: — Но я не возражала бы, если б его у тебя было еще больше…
   — Ты молодец, Рози, — похвалила подругу Элен. — Глядишь, с твоей помощью из нашего романтичного музыканта Е-е со временем получится несгибаемый мужчина…
   — Насчет несгибаемого — это ты очень хорошо сказала, Элен, — Николя улыбнулся ей.
   — Еще бы! — заулыбался и Е-е. — Хорошо бы, чтобы понятия «парни» и «несгибаемость» — стали неразделимыми…
   — В хорошем смысле, — в один голос поддержали мысль Элен, Жозе, Себастьян и Кристоф, сидевшие за соседним столиком. Похоже, они заранее договорились одновременно выкрикнуть эту фразу. В тот же самый момент все остальные студенты, обедавшие в кафе, оглянулись на разухабистую компанию.
   — Кажется, мы начинаем привлекать всеобщее внимание, — сказала Элен.
   — Похоже на то, — согласился Николя.
   — Пора завязывать с обедом, — заявил Е-е. — Надо убыстрять темп… У каждого из нас сегодня еще море работы.
   — Ну да, любимый, конечно же, — Рози томно поглядела в глаза так обожаемому ею Е-е.
   — У тебя только одно на уме, — сделал вид, будто обиделся, «специалист до бонгам». На самом-то деле он был безмерно счастлив. Ему по-настоящему нравилась Рози. Возможно, он даже любил ее.
   — Я приблизительно знаю планы каждого из вас на сегодняшний день, — сказал Николя. — Если понадобитесь, то разыщу вас…
   — Хорошо, — ответил за всех музыкантов Е-е.
   — А мы с Элен отправимся к Джону, — продолжал Николя. — Он ждет нас. Постараемся поработать серьезно… Да, дорогая? — адресовал он свой вопрос Элен.
   — Да, дорогой, — в тон Николя ответила Элен.
   Из кафе ребята и девушки отправились каждый по своим делам.
   В тот раз Элен и Николя не попали в студию звукозаписи к Джону.
   Хотя приехали туда, как и договаривались…
   К удивлению Элен и Николя, дверь студии оказалась заперта. Да и на звонки никто не отвечал.
   — Смотри, — вдруг сказала Элен, — тут какая-то записка. Она взяла небольшой листок, вырванный из блокнота. Этот клочок бумаги был аккуратно подсунут под дверь, только маленький его краешек торчал, так что сразу и не заметишь.
   — Дай-ка мне. — попросил Николя, взял листок, развернул и прочитал вслух: — «Друзья! Прошу меня извинить. Придется запись магнитоальбома отложить на неделю. У меня умерла тетя. Срочно вылетаю на похороны в Нью-Йорк. Увидимся…».
   — Значит, Джон улетел в Соединенные Штаты, — пробормотала Элен, и, немного подумав, сказала: — Ну что ж, это только к лучшему. Не смерть тети, разумеется, а то, что у меня еще есть время. Время, чтобы пока самой поработать над альбомом. Послушать его не один раз. Подобрать к музыке стихи, может, написать и свои тексты. Подумать хорошенько надо всеми композициями…
   — Может, так и действительно к лучшему, — согласился Николя. — Тебе не надо будет работать впопыхах. Все-таки, что ни говори, а целая неделя — большой срок…
   — Да, — ответила Элен. — Это судьба… Она подарила мне неделю для того, чтобы я могла потом как можно лучше записать альбом твоей рок-группы, Николя.
   — Что ты сейчас собираешься делать? — спросил Николя.
   — Поеду домой, в общежитие, — задумчиво сказала Элен. — Пожалуйста, поймай такси.
   — Хорошо, — сказал Николя. — Зря я его отпустил…
   — Ничего, — сказала Элен. — Ведь мы же не могли знать, что Джона не окажется на месте.
   — Конечно. Он ведь планировал быть тут целый день.
   — Жизнь часто нарушает наши планы, — сказала Элен. — Никогда не надо забывать об этом.
   — Тут забывай или не забывай, — вздохнул Николя, — а все равно жизнь распорядится по-своему.
   — Да. У нее свои законы, и уж меньше всего они зависят от воли людей. Человек только думает, что он управляет жизнью, что он управляет событиями, что он управляет судьбой. На самом деле все совсем не так, все обстоит иначе. Все мы — марионетки, куклы, щепки в руках судьбы.
   — Может быть… — Николя посмотрел в ясные глаза Элен. Но все-таки не надо быть такой фаталисткой… я, например, не такой фаталист, как ты… Я считаю, что иногда неизбежного можно избежать…
   — Значит, ты считаешь, что тебе на голову может свалиться белый кирпич вместо красного? — усмехнулась Элен. — Это ты называешь — «избежать неизбежного»?
   — Ну, ты даешь, — сказал Николя с улыбкой. — Вечно все переиначишь,
   — Такой уж у меня характер, мой дорогой, — улыбнулась в ответ Элен. — Поэтому, или вообще не принимай меня, или принимай меня такой, какая я есть.
   — Уговорила, — сказал Николя. И замолчал, начав с сосредоточенным видом разглядывать стену студии звукозаписи.
   Будто бы у него вдруг пробудился к этому сооружению неподдельный интерес строителя и архитектора современных зданий. Получилось, что пауза затянулась.
   — В чем — уговорила? — по-женски не выдержала Элен. — В том, что ты вообще не будешь принимать меня? Или, наоборот, будешь принимать меня такой, какая я есть, не стараясь меня переделать на свой собственный лад?
   Николя деланно вздохнул, а затем искренне улыбнулся:
   — Моя дорогая Элен! Я всегда, всегда буду принимать тебя только такой, какая ты есть… Я не буду тебя переделывать… Ты довольна ответом?
   — Почти, — сказала Элен.
   — Почему — почти? — удивился Николя.
   — Потому что только дурак может быть всегда и всем доволен. Настоящий человек всегда чем-нибудь недоволен, это — нормальное явление.
   — Разумно, — согласился Николя. — Похоже, ты даже умнее, чем я когда-то думал. Я не перестаю удивляться тебе… По-хорошему, разумеется…
   — Я рада, мой дорогой, — усмехнулась Элен, — что до сих пор не перестаю тебя удивлять. Это говорит о том, что я обладаю чувством новизны…
   — Ты обладаешь не только чувством новизны, но и кое-чем еще, — констатировал Николя и неожиданно обнял Элен, прижал ее к себе, крепко-крепко поцеловал. От этого сладкого поцелуя у Элен даже закружилась голова.
   — Ну ладно, — сказала она через минуту и слегка отстранилась от Николя. — Тут не время и не место. Зачем распалять себя впустую?
   — Хорошо, — согласился Николя сразу же, словно какой-нибудь уж чересчур послушный школяр. — Ты права.
   — Отвези меня домой, — мягко попросила Элен.
   Николя остановил проезжавшее мимо такси. Потом открыл дверцу, усадил Элен и уселся сам. Машина тронулась с места, и клубы летней пыли вырвались из-под колес.
   Минут через тридцать впереди показался студенческий городок. Вскоре машина притормозила.
   — У меня еще дела, — сказал Николя. — Я — в «гараж».
   — А я — в общежитие, — сказала Элен. — Почитаю учебник… Послушаю магнитоальбом… Посмотрю стихи…
   — Хорошо, — чмокнул Элен в щечку Николя. — Позвони, если понадоблюсь.
   — Всего хорошего, — произнесла Элен и выбралась из салона такси. Еще раз взглянула на Николя. Он отсчитывал терпеливо дожидавшемуся таксисту франки. Деньги. Денежки… Ассигнации. Клочки бумаги, которые правят этим миром. Вершат судьбы людей. Решают все.
   Элен по дорожке направилась в сторону общежития.
   «Если Лоли и Аделина уже там, то дам им тоже прослушать магнитоальбом рок-группы Николя. Возможно, у них будут какие-нибудь замечания, или пожелания, или советы», — подумала Элен.
   А она была неглупой девушкой и поэтому прислушивалась к советам других людей и иногда даже извлекала из них пользу.

4
   Конечно, можно было еще вчера рассказать подругам о том, что Джон предложил Николя и музыкантам его рок-группы записать второй магнитоальбом. Но не инструментальный, разумеется. Там будут песни на стихи известных французских поэтов. Старых и современных. А также и песни на тексты, которые сочинили Николя и Элен.
   Однако Элен сочла правильным вчера не утомлять подруг информацией. У них и так был тяжелый день. Рано проснулись. Ездили на вокзал. Встречались с Альберто. Узнали хорошую новость. Для одного дня этого более чем достаточно. Плюс у студентов ведь и свои заботы. То занятия, то работа в общежитии с учебником в руках, то поход в библиотеку, то расслабуха в баре, а то и просто обычная постирушка… и на все требуются и время, и силы…
   Сегодня Элен позволила себе отоспаться. Как впрочем и Лоли с Аделиной. Благо с утра никому никуда спешить не надо было.
   Элен застелила постель, приняла душ, почистила зубы и отправилась на кухню. Следом за ней ванную заняла Аделина. А на кухне уже орудовала Лоли.
   — Привет, Лоли, — поздоровалась Элен. — Как ты спала?
   — Здравствуй, Элен… Отлично я спала. Не то, что вчера, когда надо было переться к поезду в такую рань.
   — Зато доброе дело сделала.
   — Уж конечно. Сделала. Только не знаю, отплатит ли мне кто-нибудь когда-либо за все мои добрые дела.
   — Можешь не сомневаться…
   — В чем?
   — Что никто тебе за твои добрые дела платить не будет.
   — Думаешь, не будет?
   — Уверена, — вздохнула Элен. — Обычно все люди добрые дела, которые им делают другие, воспринимают, как само собой разумеющееся. Считают, что добро им нужно подносить на тарелочке с голубой каемочкой. За просто так.
   — Да, наверное.
   — Поэтому надо делать хорошее, не требуя ничего взамен. Хочешь
   — делай это, не хочешь — не делай этого. Никто тебя не принуждает. Только и от других ничего не требуй. Они тоже ничем не обязаны тебе.
   — Вот поэтому я особенно и не рассчитываю ни на чью помощь. Всего стараюсь добиваться сама.
   — Это отличное качество. Оно помогает жить.
   — Точно. По себе знаю.
   — А вот когда людям сделаешь какую-нибудь гадость, даже случайно — ведь по большей части гадости так и происходят! — вот уж тут некоторые начинают верещать! — воскликнула Элен. — Будто бы весь свет против них ополчился, будто бы им ставят палки в колеса, будто бы им мешают работать и жить, и так далее, и тому подобное. Но это ведь сущий бред!
   — Бред, — согласилась Лоли. — Однако многим очень нравится бредить наяву. Бредить не во снах, а в реальной жизни, прячем выдавать эту бредятину за чистую монету. Диву даешься, когда слышишь, как некоторые люди наговаривают один на другого.
   — Причем даже не думают о том, какие слова произносят в данную минуту, — сказала Элен.
   — Выдумывают, обманывают, — продолжала Лоли. — Но зачем? Я не понимаю…
   — Я иногда думаю, — сказала Элен, — что половина человечества
   — это настоящие шизофреники. Многие поступки людей мне просто трудно объяснить, есть такие, которые не укладываются ни в какие рамки.
   — И шизофрения, и гениальность — это отклонения от нормы, — Лоли загремела кастрюлями. — Только в разные стороны, в «плюс» и «минус»… Точнее, в «минус» и «плюс»… Взять хотя бы вашего преподавателя Жака, который приходит на занятия всегда в белых тапочках… Только в белых тапочках… В любую погоду: в дождь и снег, в холод и жару… В любое время года: весной, зимой, летом, осенью…
   — Точно! — воскликнула Элен. — У каждого свой «сдвиг по фазе». У каждого «крыша едет» по-своему. Один помешан на алкоголе, второй
   — на футболе, третий — на почтовых марках…
   — А четвертый — на сексе! — выпалила Лоли.
   — У кого что болит… — съязвила Элен.
   — А у тебя — не болит? — поинтересовалась Лоли, и разговор принял совсем иное направление.
   Ах, девушки, девушки! Милое женское племя! Как ловко умеете вы прыгать с пятого на десятое, переходить с одной темы на другую, выносить безапелляционные оценки не только близким людям, родственникам, друзьям и знакомым, но и всему человечеству! Если бы существовала должность Президента Земли, то любая из вас без малейших колебаний и сомнений заняла бы это кресло и с удовольствием приняла бразды правления в свои руки! Разве не так? Разве не считает себя каждая из вас красивее, добрее, лучше и умнее всех других?
   — Секс — великая вещь, — сказала Элен, немного подумав. — Еще старина Фрейд это усек.
   — Зигмунд Фрейд — молодчина, — поддержала подругу Лоли. — У него башка варила, это точно.
   — По Фрейду, — сказала Элен, — без секса вообще никакого развития у человечества не было бы. Никакого прогресса не существовало бы. Все основывается лишь на взаимоотношениях полов.
   — Вот почему с сексом у каждого человека должен быть полный порядок, — заявила Лоли. — Только тогда он сможет находиться в гармонии с самим собой и с окружающим миром.
   — Безусловно!
   — И тогда сможет двигать вперед науку, искусство и… И все остальное, — закончила Лоли, так и не подобрав нужные слова. Но Элен ее, разумеется, прекрасно поняла.
   — А как у тебя с Себастьяном? — спросила Элен. — Все хорошо?
   — Не всегда, — честно призналась Лоли. — Иногда я не получаю удовлетворения.
   — А он?
   — А он получает. Все мужики, знаешь ли, эгоисты, — резко сказала Лоли.
   Разумеется, она была не совсем права. Не все мужчины эгоистичны. Точно так же, как и не все женщины — пустышки. Все люди разные. Хотя у людей и есть много общего, что их объединяет. Но ведь немало и такого, что разъединяет! И не надо об этом забывать.
   Так подумала Элен. Но говорить своей подруге ничего не стала. Это было ни к чему. Только разозлишь человека почем зря — вот и весь результат. Зачем?
   — Значит, ты должна Себастьяна кое-чему научить, — сказала Элен. — Чтобы он знал, каким именно образом он может сделать тебя счастливее. Чтобы ты тоже могла испытать полное блаженство.
   — Спасибо, дорогая… Какая ты умная, — произнесла Лоли с легкой иронией. — Советы всегда давать легко. Я понимаю, что ты сказала мне все это с самыми лучшими намерениями… Да уж ладно, я сама как-нибудь постараюсь додуматься до главного… А у тебя-то как с Николя? Ваши отношения совершенно гармоничны и идеальны? Или как?
   — Или как, — ответила Элен, ничуть не обидевшись на подругу. В конце концов, уж если разговор зашел на такие интимные темы, то тут не до взаимных обид. Потому что бывает трудно, ох как трудно подобрать точное словцо, абсолютно правильно отражающее самое сокровенное, самое нежное чувство — любовь, причем во всех ее многогранных проявлениях.
   — Все ясно, — сказала Лоли. — Вот и у нас с Себастьяном «или как»…
   — По-разному бывает, — добавила Элен. — Случается, что счастье, радость, гармония переполняют нас… Трудно описать словами то наслаждение, которое мы испытываем при этом… Но, откровенно говоря, такое бывает редко. Особенно в последнее время, когда Николя стал уделять мне меньше внимания, полностью переключившись на свою любовницу — Музыку… Кроме его мелодий, альбомов, песен, репетиций, для него теперь, кажется, больше ничего не существует.
   Я иногда думаю, что Николя, если б только мог, то вообще не вылезал бы из «гаража», Играл бы там, и ел, и пил, и спал… Ну, будто одержимый какой-то…
   — Одержимость — это хорошо, — задумавшись на секунду, сказала Лоли. — Но не до такое же степени! Лучшие наши дни и годы — они ведь сейчас, лишь сейчас, и никогда больше не повторятся! Нельзя упускать время. Надо любить напропалую, без оглядки, без всяких там придуманных кем-то рамок и ограничений… Иначе потом будет поздно…
   — Конечно, — сказала Элен. — Время — оно, как песок, просачивающийся сквозь пальцы. В любви нельзя упускать его. Это просто непростительно. Это ведь не красный сигнал светофора, где обязательно надо стоять и ждать, пока загорится зеленый и можно будет переходить улицу. Там — совсем другое дело. Там — не нужно торопиться. Там — надо ждать. Не торопить время.
   — Правильно! — с жаром воскликнула Лоли. — Время всегда течет по-разному. А в разных ситуациях играет совсем разные роли, иногда совершенно противоположные.
   — А вот в любви нужно торопиться, — заключила Элен. — Иначе годы пройдут впустую. И когда мы станем старухами, то кто на нас посмотрит?
   — Никто! Не сомневайся, — сказала Лоли. — У старух не бывает любовников.
   — Хотя лично я, наверное, не отказалась бы и в старости от удовольствия любви, — призналась Элен. — Я считаю, что все в жизни должно доставлять радость.
   — По крайней мере, следует стремиться к этому, — добавила Лоли. — О чем это вы болтаете, кумушки? — на кухню вошла Аделина.
   На ней был красивый цветастый халат. В этом халате она была похожа на симпатичную, привлекательную цыганку из романтического табора. Табора, в котором «вопросам любви» и мужчины, и женщины уделяют самое серьезное внимание.
   — Как ты думаешь, о чем мы можем болтать? — повернулась к Аделине Элен.
   — Разумеется, о любви, — закончила мысль подруги Лоли. — Мы всегда о ней говорим.
   — И думаем, — усмехнулась Элен.
   — И что же вы о ней думаете, если не секрет? — полюбопытствовала Аделина.
   — Что любовь — это продолжение секса, а секс — это продолжение любви, — сказала Элен. — И они взаимно дополняют друг друга, развивают, совершенствуют, перетекают одно в другое…
   — Не могу с этим не согласиться, — сказала сразу Аделина. — Вот у меня, например, с Жозе, знаете ли, по-разному бывает. То он — просто ангел во плоти, а то — бац! — и мимо лузы…
   — Мимо лузы? — не поняла Лоли. — Поясни, что конкретно ты этим хочешь сказать? Он — что? — в порыве страсти забывается и обрушивается на тебя как Ниагарский водопад?
   — Ну ты и сказанула! — прыснула в кулак Аделина. — Словечки-то какие откопала… Ниагарский водопад…
   — Тебе лучше знать, — уклончиво ответила Лоли.
   — Уж конечно, — согласилась Аделина. — Я знаю Жозе лучше вас всех… Впрочем, меня не это сейчас волнует…
   — А что же? — поинтересовалась Элен.
   — Честно говоря, Жозе — отнюдь не герой-любовник. Как бы это сказать по-другому? Ну, он вовсе не супермен в сексе, девочки… Поэтому я не уверена, что мне хватит одного Жозе на всю мою оставшуюся жизнь…
   — От тебя этого никто и не требует, — сказала Элен.
   — Мы ведь живем не в восемнадцатом веке, — добавила Лоли. — Так ведь?
   — Так-то так, — сказала Аделина. — Но какие-то нормы и принципы жизни в человеческом обществе соблюдать все-таки приходится…
   — А ты и соблюдай, — спокойно ответила ей Элен. — Никто ведь, знаешь ли, не заставляет тебя спать с мужчиной, скажем, на Елисейских полях…
   — Или на Эйфелевой башне, на виду у толп глазеющих во все зенки туристов… — Лоли засмеялась, представив столь невероятную картину.
   — Да ну вас, девки, — сконфузилась Аделина. — Вечно вы что-нибудь отмочите… В краску меня вогнали.
   — Это не страшно, — сказала Элен и тут же пояснила свою мысль: — Не страшно, что мы вогнали тебя в краску, Мы ведь твои подруги. Искренние и надежные. Другое дело, если б тебя вогнали в краску те, кто тебя не любит, Какие-нибудь твои недруги. Уж они-то не желают тебе добра. А мы… Ты же знаешь, что мы — совершенно иное дело. Мы должны помогать друг другу. И делом, и советом.
   — Только так, — подтвердила Лоли.
   — Тебе надо почитать определенную литературу по поводу сексуальных взаимоотношений между мужчиной и женщиной, — посоветовала Элен, глядя прямо в глаза Аделине. — Не мешает и посмотреть эротические кинофильмы… И не только «Эммануэль», разумеется… Поближе познакомиться с «камасутрой»… Все это только пойдет на пользу, если ты сумеешь сделать из всего правильные выводы. А ты сумеешь, я в этом не сомневаюсь. У тебя-то есть голова на плечах, да?
   — Да, — ответила Аделина. — Ты права, Элен. Я действительно должна ликвидировать в себе все пробелы, которые у меня еще есть, насчет любви и эротики… Ведь секс — это так важно! Это и здоровье, и гармония, и счастье…
   — Можешь даже заглянуть в какой-нибудь «секс-шоп», если посчитаешь нужным, — хохотнула Лоли. — Там тоже бывают прелюбопытные штучки…
   — Ладно, подруги, — вздохнула Аделина. — Пожалуй, вы правы… Спасибо за советы.
   — Давайте на время оставим эту тему, — предложила Элен, — и лучше активней займемся нашим завтраком. Нельзя же нам так долго оставаться голодными!
   — Верно! — воскликнула Лоли, моментально удвоив темп нарезки овощей.
   Элен взялась за приготовление гренок.

6
   Вскоре выяснилось, что Элен заболела. Именно поэтому ее тогда поутру сморил сон. У Элен появилась слабость во всем теле, легкое головокружение, апатия, потеря аппетита.
   Аделина и Лоли вызвали доктора. Доктор, осмотрев Элен, сказал, что ничего серьезного нет, но все же у Элен — переутомление, вызванное, скорее всего, несоблюдением режима сна и питания, чрезмерными занятиями, повышенным напряжением на лекциях и семинарских занятиях, а также впечатлительностью и перенапряжением нервной системы.
   — Отдых я покой, покой и отдых, — сказал доктор, укладывая медицинские инструменты в сумку. — Повышенное давление, быстрая утомляемость и головные боли вскоре пройдут. Пускай ваша подруга просто немного отдохнет, пока не ходит на занятия, поваляется в постели или посидит во дворе на лавочке. И через неделю все, как рукой снимет. Не помешает также чай с медом, чай с малиной, а также теплая ванна перед сном. И почаще проветривайте комнаты. Свежий воздух еще никому не мешал…
   Успокоив подруг, доктор удалился. Как только дверь закрылась за ним, Элен произнесла:
   — Уфф! А я-то думала, что подзалетела…
   — А разве ты не предохраняешься, когда спишь с Николя? — округлила глаза Аделина.
   — Предохраняюсь, конечно, — сказала Элен. — То есть это он, так сказать, меня предохраняет от беременности… Всегда пользуется презервативом.
   — Уж так и всегда? — не поверила Лоли.
   — Ну, почти… почти всегда, — вздохнула Элен. — Потому что иногда бывают совершенно неконтролируемые приступы страсти…
   — Ты бы сказала еще — припадки, — съязвила Лоли.
   — Тебе бы только посмеяться над бедной заболевшей подругой, — попробовала разжалобить ее Элен.
   — Я и не думаю смеяться, — тут же пошла на попятную Лоли. Все-таки ей не хотелось обижать свою «заболевшую подругу». Тем более, что, как она хорошо понимала, на месте Элен вполне могла оказаться или она сама, Лоли, или Аделина, или Рози, или еще кто-либо из их дружной компании. — Поэтому, пожалуйста, не обижайся… Я о другом хотела сказать… В связи с этими твоими презервативами…
   — Не моими, а Николя, — поправила Элен.
   — Ну хорошо, — согласилась Элен. — В связи с презервативами Николя…
   — Говори быстрее, — заторопила ее Аделина.
   — Когда захочу, тогда и скажу, — топнула ножкой Лоли. — Тебе-то какое дело?
   — А у меня чайник на кухне кипит. Надо бежать выключать…
   — Ну так беги! Я тебя не держу.
   — Так я же хочу послушать…
   — Послушать, что я скажу?
   — Ну да!
   Лоли только вздохнула. Потом с улыбкой произнесла:
   — Любопытство, конечно, не порок…
   — Но порядочное свинство, — закончила за нее Аделина. Я знаю. Однако на меня это не влияет. Я не обижаюсь… Говори быстрее!
   — Придется, значит, сказать. Сказать при тебе, — засмеялась Лоли.
   — Хотя я вовсе не собиралась делать из этого тайны. Уж пристала ты ко мне со своим чайником… Скоро он, вероятно, весь выкипит…
   — Ну ты скажешь, наконец, или нет? — чуть ли не закричала Аделина. — Ты сегодня меня уже достала, девка…
   — Хорошо-хорошо, уже говорю, — примирительно молвила Лоли и повернулась к лежащей на диване Элен: — Так вот, дорогая моя, не обязательно твоему Николя всегда пользоваться презервативами…
   — Ты хочешь сказать о менструальном цикле? — поинтересовалась Элен, — и вообще, о моих внутренних, так сказать, ритмах? Ну так я прекрасно знаю, когда можно забеременеть, а когда — нет… Хотя и существует некая вероятность — туда-сюда.
   — Вот именно! — неизвестно чему обрадовалась Лоли. — «Туда-сюда". А тебе-то ведь надо только «сюда», а «туда» и даром дока не надо. Так ведь?
   — Так, — согласилась Элен.
   — Ну, так внимательно слушай, моя дорогая, — торжественным голосом, словно на свадьбе близкого родственника, произнесла Лоли. — Слушай… Передаю тебе свой богатый опыт. Причем совершенно бесплатно… Тебе следует пользоваться некоторыми эффективными лекарствами. Например, грамицилиновой пастой, инфекундином, бисекурином, ригевидоном, норгестрелом, ноновлоном, овидоном…
   — Благодарю, моя милая, — рассмеялась ей в лицо Элен. Она явно развеселилась, и это был хороший признак. Пусть скорее поправляется! Так всем будет лучше. — Я сама могу тебе посоветовать пользоваться климованом, лютэстролом, постинором… Это кроме названных тобою противозачаточных препаратов.
   — Климован и лютэстрол — это слова-синонимы, обозначающие одно и то же средство… Таблетки «Прегэстрол», — «блеснула эрудицией» и Аделина. — Я тоже знаю эту «химию»… Но все же никому не рекомендую увлекаться ею…
   — И правильно! — воскликнула Элен. — Я давно уже подумываю о спирали…
   — Лучший контрацептив! — воскликнула Лоли.
   — По себе знаешь? — «подколола» ее Аделина.
   — Иди-ка ты… — Лоли вздохнула. — Иди-ка ты лучше на кухню, — добавила она, подумав. — У тебя там чайник окончательно выкипел.
   — У тебя? — в тон ей сказала Аделина, но тотчас послушно поплелась на кухню. Она собиралась заварить для всех свежий чай.
   — Ты меня сегодня, конечно, здорово просветила, — улыбнулась Элен. — Спасибо. Но еще больше — развеселила.
   — Так это же здорово! — обрадовалась Лоли. — Я ведь не хочу, чтобы ты долго болела.
   — Я тоже этого не хочу, поверь мне, — сказала Элен. — Просто так получилось. Я не хотела заболеть.
   — Бывает, — согласилась Лоли. — Ничего страшного. Мы постараемся быстро поставить тебя на ноги.
   — А вот быстро — и не надо, — неожиданно для Лоли произнесла Элен.
   — Это еще почему? — удивилась Лоли.
   — Недели мне вполне хватит, — сказала Элен.
   — Недели хватит — для чего? — поинтересовалась выросшая на пороге комнаты Аделина. В руках у нее был поднос, ка котором красовались три чашки, баночки с джемом, печенье, сливочное масло и фарфоровый чайник с ароматно дымящейся заваркой.
   — Ну ты и любопытна, матушка, — произнесла Лоли.
   — А я не у тебя спрашиваю, — парировала Аделина. — У Элен.
   — Подумаешь, — фыркнула Лоли. — Цаца какая. Слова ей не скажи, сразу — в штыки.
   — Да будет вам, подружки, — миролюбиво молвила Элен. — Сейчас я вам все объясню… Дело в том, что звукорежиссер Джон, которого вы все хорошо знаете и который теперь работает в фирме звукозаписи «СБР», предложил группе Николя записать у него в студии второй магнитоальбом рок-группы…
   — Но ведь и первый еще не продавался в магазинах Франции, — сказала Аделина.
   — Девчата, не перебивайте меня, — вздохнула Элен. — Не то я потеряю мысль… Сами же знаете, что первый инструментальный магнитоальбом у ребят записан. Просто не растиражирован. Но теперь-то им помогут перезаписать и растиражировать его эти самые итальянцы! Значит, первый музыкальный альбом ребят выйдет в Италии, а второй — здесь, во Франции… Усекли?
   — Схватываем на лету, — деловито молвила Лоли, — Это просто великолепно!
   — Шикарно! — воскликнула и обрадованная Аделина. — Если так и дальше пойдет, то скоро рок-группа Николя пробьется в число лучших, известнейших рок-групп Европы!
   — Для этого очень и очень много нужно работать, — охладила пыл подруги Элен. — Далекая перспектива.
   — Но ведь реальная! — продолжала гнуть свое Аделина.
   — А кто говорит, что нереальная? — произнесла Лоли. — Тебе же ясно сказали: надо серьезно поработать.
   — Наши ребята работы не боятся, — уверенно заявила Аделина.
   — В этом-то ты, конечно, права, — согласилась Элен.
   — Разумеется, — поддакнула Лоли.
   Уж очень она обрадовалась этой новости. Потому-то и разволновалась не в меру. Впрочем не меньше, чем она, разволновалась и Аделина. Только каждая из подруг «переживала» это волнение по-своему. Как и другие люди, которые на одну и ту же ситуацию реагируют по-разному. Один — краснеет, другой — бледнеет, один — мигом теряется и расслабляется, другой — наоборот, собирается и концентрирует все свои силы. Хотя ситуация перед ними одна и та же…
   — К тому же, — продолжала Элен, — это будет не инструментальный альбом. Все, как положено… Вокал… Песни… Стихи… Может быть, хоть одна-две песни станут шлягерами. Во всяком случае, хочется на это надеяться…
   — Это было бы здорово, — мечтательно произнесла Лоли. — На ту долю гонорара, которую получил бы от продажи альбома мой Себастьян, я бы купила себе новое платье и самые моднецкие туфельки…
   — А при чем тут ты? — заулыбалась Аделина. — Гонорар-то не твой, а Себастьяна…
   — Не переживайте, мои дорогие, — продолжала Лоли с улыбкой. — Вам тоже достанется по кусищу гонорара: и Николя, и Жозе в обиде вас не оставят… Так что вам в накладе тоже не быть, это точно!
   — Ладно-ладно, — сказала Элен. — Пускай только выпустят эти свои альбомы. А уж деньгами-то мы сможем разумно распорядиться. Все вместе что-нибудь придумаем. Правильно?
   — Очень даже, — похвалила Аделина, искоса глянув на Лоли. Все-таки она не любила, если кто-нибудь одерживал над ней верх. Пускай даже ненадолго. Очень уж свободолюбивая была у нее натура. Впрочем, как и у других девушек.
   — Песни я буду записывать в студии у Джона, — опять заговорила об альбоме рок-группы Элен. — Под фонограмму. Она достаточно высокого качества. Даже очень высокого. Стихи у меня уже есть. Кокто, Элюара, Кено, некоторых других поэтов… И даже стихи Николя… Возможно, добавится и парочка моих собственных текстов. Если на-пишется что-нибудь стоящее, — добавила Элен, немного подумав. Ей не хотелось хвастаться. Это было совершенно не в ее характере. Но и скрывать что-то от подруг она не собиралась. Такое было бы просто глупо. Ведь все они, по сути, одна дружная семья. Свои люди. Друзья. — Так что всю эту неделю мне будет над чем поработать. Стану трудиться над музыкальным альбомом…
   — А почему не начать работу прямо в студии? — удивилась Лоли.
   — Ведь там для этого куда лучшие условия, чем тут, в общежитии.
   — Ах, да… — спохватилась Элен. — Я же вам еще не сказала… Знаете, когда мы с Николя приехали в студию звукозаписи к Джону — Николя хотел еще раз обсудить с ним все вопросы, передать аудиокассету, ну и все такое, — то Джона в студии не оказалось…
   — Куда же он испарился? — удивилась Лоли.
   — У него умерла тетя, — вздохнула Элен. — И поэтому Джон срочно вылетел на похороны в Нью-Йорк.
   — А вы откуда об этом узнали? — спросила Аделина.
   — Джон оставил записку в дверях, — пояснила Элен. — Мы ее прочитали. Джон пообещал вернуться приблизительно через неделю, и тогда мы приступим к записи альбома…
   — Тебе надо хорошенько поработать все это время, — сказала Лоли, глядя, как Элен поглаживает одну руку другой. — А тебя вдруг угораздило заболеть!
   — Ты же сама слышала, что доктор сказал, — заговорила Аделина.
   — У Элен — ничего серьезного. Просто обычное переутомление.
   — Будем надеяться, что Элен скоро оклемается, — сказала Лоли. —
   Нельзя ей болеть в такие ответственные дни.
   — Разумеется, нельзя, — сказала Элен и улыбнулась подругам.
   Какие они у нее все-таки заботливые!
   «Нет, не каждому так везет с подругами в этой жизни, — подумала Элен. — Может быть, мне везет просто потому, что я и сама — тоже неплохая подруга?».
   Эти мысли здорово улучшили ей настроение.
   Дня через три-четыре к Элен в общежитие заглянул Николя. Он заявился не один, а вместе с Рози.
   — Здравствуй, дорогая! — выкрикнул Николя, едва переступив порог, и расцеловал Элен в обе щеки. — Извини, что не мог прийти к тебе эти пару дней. Занят был по горло. Все, понимаешь ли, учеба да репетиции… Совсем дела доконали. Но я все равно доволен, — поспешил добавить он, стараясь предупредить возможные вопросы со стороны Элен.
   Аделины и Лоли в это время дома не было, потому что они отправились на занятия.
   — Привет, дорогой! — ответила Элен и, увидев за спиной Николя потупившую глаза Рози, спросила напрямик: — С каких это пор ты приударяешь за девушкой Е-е?
   — Он и не приударяет вовсе, — прошептала Рози.
   — Понимаешь, милая, — забормотал Николя, — мы направлялись сюда все вместе: я, Кристоф, Жозе, Е-е и Себастьян, но по дороге обстоятельства изменились. Е-е, Кристофа, Жозе и Себастьяна наши хорошие друзья попросили помочь в одной разборке, там к нашим товарищам какие-то чмыри прицепились, ни за что, ни про что обещали им морды набить… Так мои ребята с нами разберутся. Это нам не впервой. Пускай знают наших… А мы с Рози решили все-таки заглянуть к тебе. А то времени в обрез. Когда еще выберемся?
   — Какой ты у нас занятой, однако, — съязвила Элен. — Весь в делах да в заботах…
   — Кстати, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Николя, старательно пропуская мимо ушей язвительный тон Элен. — Тебе уже лучше?
   — Лучше, мой дорогой, лучше, — ответила Элен. — И было б еще лучше, если бы ты вообще ко мне не приходил. Тем более вместе с Рози.
   — Это еще почему? — вспыхнула Рози. — Он мне не муж. Не нужно ревновать.
   — К мужьям не ревнуют, — усмехнулась Элен. — Но достаточно просто на вас посмотреть, чтобы догадаться, что между вами возникли взаимные симпатии.
   — Да нет, дорогая, что ты, — снова забормотал виноватым тоном Николя. — Какие, к черту, симпатии… Впрочем, тут ты кое в чем права, — спохватился он. — Рози дружит с Е-е, приходит к нам на репетиции, увлекается нашей музыкой… Да ты же сама все знаешь… У нас у всех симпатии к Рози. И у Е-е, и у Себастьяна, и у Жозе…
   — Тем не менее, она почему-то пришла сегодня не вместе с Е-е, а с тобой, Николя, — укоризненно сказала Элен. Но все же не такая она была дура, чтобы сильно расстраиваться из-за таких вещей. Во всяком случае, в данный момент. — Ну да ладно. Коли пришли, то садитесь.
   Николя и Рози уселись в креслах.
   — Я все эти дни только и делал, что думал о тебе, дорогая, — продолжал «строчить из пулемета» Николя. — Вот, думаю, как она там, моя Элен, чем теперь занимается, что делает в это самое время, о чем мечтает? Не болит ли у нее чего-нибудь? Не хочется ли чего-нибудь вкусненького?
   — Кстати о вкусненьком, — вставила Рози. — Мы принесли тебе, Элен, большую шоколадку.
   — Спасибо, — сказала Элен. — Положите на стол.
   Но она даже не предложила гостям чаю. Что-то в ней противилось этому.
   Рози вытащила из полиэтиленового пакета увесистую плитку шоколада и положила на белоснежную скатерть. Потом невинно сложила свои красивые ручки на пышной груди. Да. Грудь у нее была пышная, красивая и соблазнительная. Элен не могла не признать этого.
   — Кстати, я хотел сообщить тебе прелюбопытнейшую новость, — продолжал болтать Николя, — Знаешь ли, одна крупная итальянская фирма грамзаписи хочет записать наш первый музыкальный альбом. Ну, тот самый, где одни только инструментальные композиции, помнишь?
   — Помню, — ответила Элен, сразу добавила, чтобы не вызвать ни у Николя, ни у Рози никаких подозрений: — Поздравляю тебя, Николя! Это большой успех! Наконец-то будет записан первый альбом вашей группы! То-то ребята обрадуются!
   — Они уже радуются, — с воодушевлением сообщил Николя.
   — Да еще как! — воскликнула Рози. — Е-е, например, вчера вечером напился вдрызг…
   — Ну молодец, — «похвалила» Элен. — Скажите ему, что если будет так напиваться, то вряд ли сможет участвовать в записи альбома… А ведь для него это, может быть, даже важнее, чем для всех остальных. Ведь как ни крути, а специалист по бонгам, каким бы хорошим он ни был, это все-таки только специалист по бонгам — и точка. Не клавиш-ник, не гитарист, не скрипач, не аккордеонист…
   — Ничего страшного, — беспечно махнула ручкой Рози. — Он и выпимши все может…
   — Сколько раз тебе повторять: не «выпимши», а «выпивши»! Так надо правильно говорить! — строго одернул ее Николя. Элен улыбнулась.
   Ах, этот глупый Николя… Глупый-глупый. Несмотря на то, что и является руководителем рок-группы. Что бы он делал без нее, без разумной Элен?
   Нет, эта девчонка, эта малолетка Рози ей, Элен, и в подметки не годится! Что он в ней нашел? Почему это он вдруг начал ей симпатизировать? Надо будет хорошенько поразмышлять надо всем этим. Но не сейчас. Позже.
   — Неважно, как говорить, — коварно улыбнулась Элен. — Каждый вправе произносить слова именно так, как он сам этого хочет!
   — Вот-вот! — Рози даже захлопала в ладоши. — И я, слово в слово, то же самое говорю нашему Николя…
   Это ее «нашему» — резко стукнуло по Элен, резануло ее слух, эхом ударилось в стеклянные стенки души. Но Элен вовсе не хотела, чтобы в ее нежную ранимую душу глубоко западали слова глупой девчонки. Несмышленой. Неопытной. Зато — более молодой и, возможно, в чем-то более привлекательной, чем сама Элен. Элен продолжила:
   — Так что, это неважно… Лучше расскажи мне еще о предложении этой итальянской фирмы.
   — Короче говоря, — снова воодушевился Николя, — представители этой фирмы слышали, как мы играем, когда были в Милане, в кафе, по контракту… Продюсер Томас Фова тогда еще неплохо на нас подзаработал… Теперь итальянцы прислали нам необходимые бумаги. Есть договор. Неплохие деньги. Они нам все оплачивают: дорожные расходы, питание, проживание и так далее…
   — То есть, ты хочешь сказать, что этот альбом вы будете записывать в Италии? — уточнила Элен.
   — Ну да, — обрадовался Николя. — В студии фирмы.
   — Прекрасно! — сухо сказала Элен. По-другому у нее почему-то не получилось, как ни старалась она придать своему голосу радость и восторженность. — Просто замечательно. И кто же поедет в Италию?
   — Все мы, — заявил Николя. — Я, Жозе, Себастьян, Кристоф, Е-е…
   — Тут он неожиданно замялся.
   — И я! — чуть не выкрикнула Рози. — Я тоже еду вместе с ребятами! Буду им во всем помогать.
   «Уж ты-то будешь, — подумала Элен. — Точно. Причем, разумеется, во всем…».
   — Ясненько, — произнесла Элен. И поинтересовалась: — А Лоли и Аделине вы предлагали поехать вместе с вами?
   — Нет, не предлагали, — нехотя ответил Николя. — Себастьян и Жозе сказали, что им там будет не до девочек.
   — Ребята ведь едут в Италию работать, а не развлекаться, — укоризненно произнесла Рози и посмотрела на Элен своими ясными, кажущимися совершенно невинными, детскими глазами.
   «Ну, уж мне «лапшу на уши» вешать не нужно», — подумала Элен.
   — Сама во всем хорошо разбираюсь. Работа, конечно, есть работа, но ведь выпадают и свободные минуты… Без них-то ни поесть, ни попить, ни поспать, ни, пардон, в туалет сходить… А уж с девушкой переспать
   — для этого как раз времени много и не требуется… Так что, моя дорогая пеструшка Рози, зря ты из меня стараешься делать круглую дуру… Может, я и не столь юна, как ты, даже не может, а точно, но уж никак не круглая идиотка…».
   — Что ты говоришь, моя девочка? — специально ласковым тоном произнесла теперь Элен и, в свою очередь, посмотрела на нее долгим проницательным взглядом, и та не выдержала этого взгляда, залилась краской, опустила глаза… — Так говоришь, ребята едут туда работать?
   — Да, — прошептала Рози, все еще не поднимая глаз.
   — Ну, так пускай едут, — неожиданно для Рози твердым тоном заявила Элен. — Вы езжайте, Николя! И работайте там на славу! Старайтесь!
   — Уж постараемся, — удивленно ответил Николя. Он, как и все парни и мужчины, не обладал столь чуткой и тонкой душой, какой обладала Элен. Он был намного проще, грубее и примитивнее Элен. Даже несмотря на все свои музыкальные способности.
   Разумеется, на свете есть мужчины-музыканты — настоящие романтики, истинные поэты, чуткие джентльмены. Но Николя к разряду таких, увы, не относился. При всех его иных достоинствах. Впрочем, в данную минуту для Элен это не имело большого значения.
   — И пускай Рози вам помогает, — с улыбочкой добавила Элен. — Постарайся, детка, чтобы не одна итальяночка не смогла обидеть наших ребятишек. Как следует присмотри за ними, ладно?
   — Присмотрю обязательно! — Рози обрадовались, расценив слова Элен, как прощение ее проступков.
   «Не буду я перевоспитывать эту Рози, — вздохнула Элен. — Может, не такая она и плохая… Девчонка все-таки… Что с нее возьмешь… А ребятам, глядишь, хоть какая-то польза будет…».
   — Чего за нами присматривать? — Николя сделал вид, что обиделся. — Мы и сами за собой отлично присмотрим.
   — Но, дорогой, — мягко возразила Элен, — чем же, в таком случае, займется Рози? Уж лучше она будет с вами, чем начнет носиться по всей Италии с какими-нибудь местными Дон-Жуанами.
   Николя сразу переменился в лице. Это, разумеется, не ускользнуло от внимательной Элен.
   — Да-да, — заговорил Николя. В голосе его появились встревоженные нотки. — Ты абсолютно права, моя милая. Пускай Рози все время будет с нами. Вместе. При нас.
   — Я, конечно же, согласна! — восторг так и переполнял юную Рози.
   Нет, что бы там ни твердили неудачники, а все-таки правы, ох, как
   правы умные люди: лучше быть молодым, красивым и богатым, чем старым, уродливым и бедным. Да. Только так. Лучше быть здоровым, чем больным. Лучше веселиться и жить, чем печалиться и помирать…
   — Вот и хорошо, — сказала Элен. — Пока вы будете записывать новый альбом в Италии, я займусь вторым тут, в Париже. Скоро должен приехать Джон, я позвоню ему, а потом подъеду в студию… Мы сделаем все как надо, дорогой… Ты не переживай. Я уже не раз прослушала этот альбом, подобрала стихи к песням, разумеется, использовала и твои стихи, Николя… И написала также тексты к двум композициям рок-группы…
   — Сама написала? Ты? — неподдельное изумление отразилось на лице Рози.
   — Разумеется, я. Кто же еще, — с удовольствием выдохнула Элен. Ей стало приятно видеть такую реакцию со стороны Рози, Именно этого Элен и добивалась: ей хотелось ошарашить девчонку, удивить ее, поставить на место. И, надо признать, Элен это удалось.
   — Я и не знала, что ты такая способная, — произнесла Рози с уважением.
   — Ну что ж, — сказала Элен. — Теперь будешь знать.
   — Спасибо, Элен, — обрадовался Николя. — Большое тебе спасибо. Ты — настоящий товарищ!
   — Разумеется, настоящий, — мгновенно согласилась Элен. Ей почему-то было смешно. Словно она со стороны наблюдала за какой-то забавной сценкой. — Я запишу второй альбом рок-группы, Николя. Пусть он выйдет у нас, во Франции. Думаю, он должен иметь успех…
   — Будем надеяться, — лицо у Николя заметно посветлело. Признаться, он не ожидал от Элен такого благородства. Он даже предполагал, что Элен разозлится на него и вообще не захочет принимать участив в записи музыкального альбома. Тогда Николя в срочном порядке пришлось бы искать ей замену. Но, к счастью для него, этого не произошло. — Так думал Николя.
   — Конечно, все получится! — заявила Рози. — Я в том ничуть не сомневаюсь.
   «Разумеется, — подумала Элен. — Чем моложе человек, тем меньше сомнений он испытывает. Для него весь мир лишь в розовых красках. Других цветов для молодого человека просто не существует».
   Элен поймала себя на том, что думает, может быть, как тридцатилетняя женщина. Достаточно опытная и в меру тертая. Тертая жизнью. Впрочем, она тут же списала все на свой природный ум. И, кстати, была в том совершенно права.
   — А как ты назвала эти песни, дорогая? — поинтересовался Николя, обращаясь к Элен. Она отметила, что при слове «дорогая» Рози капризно поджала губки.
   «Девочка все же с норовом», — подумала Элен. Правда, при этом она не испытывала ни малейшей злости по отношению к Рози.
   Наоборот, внутренне она желала Рози удачи. Ведь Элен была далеко не глупа. Она вполне могла справиться со своими чувствами. В отличие от некоторых… Во всяком случае, самой Элен в ту минуту хотелось искренне в это верить.
   — Одну я назвала «иду к тебе», а вторую — «Сексуальная девчонка».
   — Гениально! — воскликнул Николя. — Великолепные названия! Лучше никто бы не придумал. Правда, Рози? — Николя повернулся к этой молоденькой пигалице.
   — Правда, — нежно проворковала Рози.
   — Ну, раз и Рози одобрила, — усмехнулась Элен, — тогда, значит, и в самом деле чудесные названия…
   — Да, дорогая, — тотчас согласился Николя, вновь не уловив иронии в ее голосе. — Чудесные!
   — Эти названия очень здорово гармонируют с названием песни, то есть пока еще текстом, который написал ты, Николя, — умело ввернула свою фразу в разговор настырная Рози. — «Страстные желания»…
   — Откуда ты знаешь это название? — удивилась Элен.
   — Николя сам мне сказал, — похвасталась Рози. И добавила: — Даже прочитал весь этот текст… А потом напел песню под гитару… Для меня одной.
   — Ну что ж, — произнесла Элен и сглотнула слюну. — Ты молодец, Николя. Времени даром не терял.
   — Надо же работать над альбомом. Над одним, другим, третьим, — пояснил Николя. — Нельзя останавливаться на достигнутом. Никогда. Надо постоянно, систематически, упорно работать. Совершенствовать свое мастерство. Писать музыку, тексты к песням. Слушать новые вещи, новые альбомы других ансамблей. Как только ты остановился — хлоп! — вот тут-то тебе и конец. Жизнь — это движение.
   — Конечно! — с этим Элен не могла не согласиться. Потому что и сама так считала. Она не мыслила свою жизнь без движения. Без приключений. Без авантюр. Без риска. Без всего этого она просто не смогла бы жить.
   — Ты поправляйся, Элен, — произнес Николя, протягивая ей руку. — и не скучай. Я буду думать о тебе.
   — Ладно, — сказала Элен. — Я постараюсь не болеть.
   — И удачи тебе в записи альбома.
   — Тебе — тоже удачи, — ответила Элен.
   — Может быть, мы позвоним из Италии, — сказала Рози, — или дадим оттуда телеграмму. Завтра или послезавтра, — добавила она после небольшой паузы.
   — Как это — завтра? — не поняла Элен. Она думала, что до отъезда Николя ей еще удастся с ним встретиться, поговорить наедине, без этой навязчивой Рози. Но все ее надежды насчет этого важного, как она думала, для нее и Николя разговора, теперь пошли прахом.
   — А разве мы тебе не сказали? — пожал плечами Николя, словно все было ясно и без слов. — Мы с ребятами и Рози уезжаем сегодня вечером, ночным поездом. Мы уже и билеты взяли.
   — Ах, вот как? — пробубнила Элен подавленным голосом, чувствуя, как в ее горле застрял какой-то комок. — Вы, значит, отправляетесь в Италию уже сегодня?
   — Ну да! — обрадованно воскликнул Николя.
   Элен не заметила на его лице даже легкой тени грусти или сожаления. «Все-таки Николя — порядочный эгоист, — подумала Элен. — Почему же я этого раньше не замечала? Или у меня просто такая судьба — всегда влюбляться только в отъявленных эгоистов, настоящих себялюбцев? Кто знает…».
   — Да ты за нас не переживай, Элен, — по-своему расценила ее внезапную подавленность Рози. — Все будет хорошо. Ребята запишут первоклассный альбом. А уж я за ними присмотрю. Чтобы от рук не отбились.
   При этом Рози хитро подмигнула Николя.
   Тот улыбнулся ей в ответ.
   Потом, словно спохватившись, виновато глянул на Элен. Деликатно кашлянул:
   — Мы, пожалуй, пойдем. Ты, Элен, тут не очень-то скучай…
   — Я думаю, — сказала Рози, — что Элен тут скучать совсем не придется!
   Рози даже предположить не могла, что попала в самую точку. Кто бы мог подумать!..
   Правда Элен в ту самую минуту тоже не могла даже догадываться о том, что слова Рози, в определенном смысле, станут для нее, для Элен, по-настоящему пророческими.
   — Счастливо! — Николя на прощание махнул Элен рукой.
   — Счастливо! — эхом повторила Рози.
   — До свидания! — ответила Элен. Двери закрылись за Николя и Рози, и Элен осталась в комнате одна.

8
   Как выяснилось, прекрасного незнакомца звали Стивеном Корнуэллом. Он был американцем, и являлся довольно-таки опытным звукорежиссером, как поняла Элен из беседы в ним. Возможно, даже одним из лучших звукорежиссеров среди многих, однако парень не был хвастуном, поэтому о его профессиональных качествах Элен могла пока что только догадываться. Правда, она редко ошибалась в таких вещах, как профессиональная квалификация. Это — во-первых. А во-вторых, зная Джона, она могла предположить — и наверняка бы попала в яблочко!
   — что в его студии звукозаписи может находиться только великолепный звукорежиссер, настоящий мастер своего дела.
   — Дело в том, — объяснил Стивен, — что Джон пока не может приехать. В Америке его все знают, поэтому, как только он там появился, его «отловили» и как хорошего специалиста, попросили записать пару интереснейших дисков. Если не ошибаюсь, то, кажется, один диск
   — Пола Маккартни, а второй — Майкла Джексона… Хотя, конечно, я не могу утверждать этого наверняка, потому что не имею привычки совать свой нос в чужие дела… Джон задержится в Соединенных Штатах на недельку-другую… Может, и больше… Точно пока этого он и сам не знает. А меня он попросил поработать с тобой, Элен. Объяснил, что к чему. Я в курсе всего. Знаю, что надо записать альбом рок-группы, возглавляемой одним из самых перспективных музыкантов Франции, Николя. Правильно я его называю?
   — Правильно, — кивнула Элен и от неожиданно нахлынувшего волнения даже сглотнула слюну.
   «Ах, Николя, Николя, — подумала Элен. — Ты предал меня, ты сейчас в Италии не только работаешь, но и наверняка вовсю забавляешься со своей новой подружкой Рози, бесцеремонно отбив ее у своего товарища Е-е… Нельзя так поступать… Но я лучше тебя, и я выше всего этого, и я добрее, и я совсем не мстительная… Бог тебе судья… А я… Я буду записывать твой альбом… Я буду записывать его вместе с необыкновенным человеком, вместе с мужчиной, в которого я влюбилась — надо признаться пока в этом хоть себе самой! — с первого взгляда. И этого парня, этого мужчину зовут — Стивен Корнуэлл!»
   — И вот я здесь, — продолжал Стивен. — И готов приступить к работе.
   — Я тоже, — сказала Элен. — А ты знаком с этим альбомом?
   Элен с удовольствием отметила, как легко у них со Стивеном получается разговор на «ты». И в самом деле, будто бы они до этой встречи знали друг друга много-много лет. Может быть, даже вместе росли… От этих мыслей сердце ее наполнилось радостью.
   Элен тайком глянула на Стивена и заметила на его лице чистую и ясную улыбку, что ее несказанно обрадовало. Она поняла, что и Стивен в отношении ее, Элен, испытывает подобные, яркие и сильные чувства. Ведь такое невозможно скрыть!
   — Конечно, знаком! — с воодушевлением воскликнул Стивен. — Джон дал мне кассету. У него, по обыкновению, была с собой копия. Он, знаешь ли, всегда серьезно работает. Практически без отдыха, без выходных. Потому-то и добивается успеха.
   — Ну, и как тебе музыка? — поинтересовалась Элен.
   — Неплохая, — ответил Стивен, и Элен понравилась его сдержанность. Ей понравилось, что он не стал расхваливать напропалую этот альбом, не стал петь дифирамбы Николя и другим музыкантам рок-группы, не стал играть клоуна, другими словами. А ведь не валять дурака, не рисоваться перед другими и перед собой, не играть там, где надо, и там, где не надо, обладать чувством меры — редкое для мужчины качество.
   Элен это сразу оценила.
   — Говоришь, неплохая? — переспросила Элен.
   — Ну да, — подтвердил Стивен. — Я думаю, что может получиться интересный альбом. Но тут уже, конечно, многое зависит от того, как ты напоешь эти песни. То есть многое теперь зависит от тебя, Элен.
   — А от тебя?
   — И от меня, разумеется, — согласился Стивен. — Но от меня, в основном, техническая сторона… А твоя часть — творческая, непредсказуемая, наиболее важная…
   — А если муза не посетит? — усмехнулась Элен.
   — Надо, чтобы посетила, — серьезно ответил Стивен. — Ты ведь, как и она, женского пола… Придумай что-нибудь… Заинтересуй близкое тебе по духу существо… — в глазах Стивена зажглись необычные голубые огоньки. Словно две новые звездочки вспыхнули в черноте космоса.
   Так неожиданно подумалось Элен.
   — Давай приступим, — сказал Стивен, и звездочки в его глазах сразу же погасли. Видимо, рутинные, обыденные дела способны мгновенно гасить любые, даже малейшие проявления романтики и вдохновения.
   — Давай, — вздохнула Элен. Стивен указал на дверь, которая вела в соседнюю комнату:
   — Ступай туда. Надень наушники, подойди к микрофону, и я включу фонограмму. С самого начала. И когда я ее включу, ты, пожалуйста, напой текст первой песни. Хорошо?
   — Хорошо, — ответила Элен.
   Она вынула из сумочки тетрадку со словами всех песен альбома. Тетрадку, в которую собственноручно переписала тексты песен как раз в той последовательности, в какой они и будут располагаться в альбоме. Блокнот, который ей дал Николя, тоже был у нее с собой. Но сейчас заглядывать в него не было необходимости.
   Элен уже все достаточно отрепетировала еще дома, перед зеркалом, в общежитии. Все-таки целая неделя — срок немалый, и он, безусловно, пошел ей на пользу.
   — Так я через минуту включаю?.. — переспросил Стивен.
   — Погоди, — сказала Элен, заглянув в тетрадку. — Я сейчас уточню… Ага… Первая песня — «Если ты есть…»
   — Эту песню я знаю, — сказал Стивен. — Еще раньше вы записывали ее вместе с Джоном. Я неоднократно слушал эту запись. Можно оставить первый вариант.
   — Разумеется, и первый вариант неплох, — произнесла Элен. — И он звучал по радио… Но все же, все же… Время прошло, и мне хочется спеть эту песню чуть-чуть по-другому. Может быть, потому, что и я теперь немного другая, не такая, какой была тогда, когда в первый раз записывала эту песню.
   — Все течет, все изменяется, — усмехнулся Стивен.
   — Конечно! — воскликнула Элен. — И это — вполне нормально. Разве не так?
   — Так, — согласился Стивен.
   — Поэтому я снова ее напою, — сказала Элен. — Тем более, у меня уже есть практика… Возможно, получится даже со второго или с третьего раза… Я ведь тогда столько над ней работала!.. Спасибо Джону. Он — настоящий звукорежиссер и, к тому же, прекрасный человек.
   — Это точно, — улыбнулся Стивен.
   — Ну, я жду, — сказала Элен.
   — Добро! — ответил Стивен и приготовился включать фонограмму.
   Элен с тетрадкой в руке отправилась в соседнюю комнату. Там она
   увидела висевшие на микрофоне наушники, надела их. Да, она уже не замирала со страхом, как раньше, когда впервые приходила в студию грамзаписи. Тогда еще в студию, которая принадлежала продюсеру Томасу Фове. Та студия была совсем другой. Она не выглядела столь уютно и по-домашнему, как эта студия. Студия, в которой работал Джон.
   Томас Фова… С чего бы это Элен вспомнилось о нем? Вероятно, оттого, что Фова, будучи человеком довольно-таки сложным, обладал резким, непримиримым характером, все-таки кое-чему научил ее, Элен, в этой жизни. Все-таки благодаря Фове Элен записала на видеоклип популярную песенку композитора Фовьена «Электроулыбка». В студии Фовы она записала и песню Николя «Если ты есть…», пускай даже и тайком от Фовы. Опять же в студил Фовы Элен оттачивала и совершенствовала свое пение. Она хотела бы сказать — свое мастерство, — но, честно говоря, чтобы стать настоящим мастером, нужно очень много работать. Безумно много. Позабыв — почти позабыв! — об отдыхе, развлечениях, танцульках, барах, видеосалонах и прочем, прочем, прочем… Или ты работаешь, как зверь, и находишься на гребне волны, или ты бездельник, лентяй и никто, обыкновенная никчемная блоха, или первое, или второе. Третьего просто не существует!
   Томас Фова… Самые невероятные легенды ходили о нем в рокерских тусовках. Он был эгоистичен, влюблен в себя без меры, самонадеян, лжив, невероятно энергичен и, к тому же, ужасный хам и грубиян. И вместе с тем очень многие музыканты искренне хотели, чтобы их продюсером был именно Томас Фова, и никто другой. Пускай они жаловались на то, что Томас выжимает из них все соки, что он отнимает у них все свободное время, что он попросту издевается над ними, чуть ли не как самый настоящий садист. И все же музыкантам, как они и сами говорили, доставляло истинное удовольствие выполнять все непомерные требования и капризы эксцентричного Томаса.
   Как ни крути, а Томас Фова, безусловно, был личностью. Все признавали это. Только слепой или круглый дурак мог с тем не согласиться. Глупо говорить, что это — черное, если каждый ясно видит — это белое! Вовсе не надо быть семи пядей во лбу для того, чтобы распознать в человеке личность.
   Даже когда врачи обнаружили у Томаса Фовы СПИД, этот бодрый и активный продюсер на стал отчаиваться Он был не из таких, кто пускает слюни по всякому поводу и без повода. Он хорошо понимал, что слабым в этой жизни уготовано только одно место: на задворках. А быть на задворках — это не в характере Томаса! Он всегда жил по принципу — «Хоть день, да мой!», терпеть не мог паниковать сам и терпеть не мог тех, кто паниковал.
   К тому же, он был твердо убежден, что рано или поздно люди победят и эту страшную болезнь. Ведь победили же они многие другие болезни, считавшиеся, скажем, в семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом веках абсолютно неизлечимыми! Почему бы со временем не победить и СПИД? А может, такое произойдет вот-вот… завтра… Тогда, значит, и у него есть шанс. Есть шанс выжить!
   А вдруг его организм сам способен выработать противоядие? Вдруг он, Томас Фова, станет первым человеком на Земле, победившим СПИД? Кто знает…
   Поэтому, узнав про свою болезнь, Томас Фова с еще большей энергией окунулся в работу. Каждый год он открывал столько новых талантов, что остальные продюсеры просто хватались за головы и чуть ли не сходили с ума от зависти.
   Завидовать Томасу у них, конечно, были причины. И немаловажные. Слава, почет, всеобщее признание… Но не только это.
   Главное, что не давало другим продюсерам покоя и постоянно нарушало их спокойный безмятежный сон, это — деньги. Бешеные деньги, которые зарабатывал на новичках Томас Фова. Впрочем, он не обижал и молодых исполнителей, музыкантов, певцов, актеров. Выгода была обоюдной.
   Разумеется, бывали случаи, когда кто-то оставался недоволен. Да разве всем угодишь? Уж такая штука жизнь, можно ли вообще найти на Земле хоть одного человека, который был бы целиком и полностью, абсолютно и окончательно всеми и всем доволен? А могли бы вы отыскать такого уникума, который сообщил бы во всеуслышание: «Я всем доволен, у меня все есть, я наелся, а денег на жизнь мне не то что хватает, а даже через край…». Даже миллиардеры, и те не могут так сказать, не говоря уже о «простых смертных».
   Жаден человек, жаден, слаб, нечист — либо на руку, либо в помыслах своих. Все время стремится к чему-то идеальному, но ведь ничего идеального, ничего абсолютного в природе нет. Не существует даже абсолютного вакуума. И не то что на Земле, а и в просторах космоса…
   И все же, все же… Нужно стремиться к какой-либо цели. Потому что, если цели нет, то жизнь становится совершенно пустой и бессмысленной.
   Вот почему цель обязательно должна быть. Правда, наметить ее для себя каждый должен только сам. Только он — и никто другой, сам. Сам — для себя.
   «Есть такая цель у Томаса Фовы, — подумала Элен. — Поэтому он личность. Есть такая цель и у меня. Поэтому я тоже смогу стать личностью. Во всяком случае, постараюсь…».
   Все эти мысли вихрем промчались в голове Элен, когда она приготовилась записывать песни для музыкального альбома.
   Сквозь стеклянное окно в стене Элен могла видеть, что происходит у пульта. Стивен был сосредоточен и деловит. Он занимался своей работой, нажимал какие-то клавиши, передвигал рычажки, дотрагивался до кнопок, проверял показания приборов, наблюдал за положениями стрелок. Наконец, Стивен взял в руку небольшой микрофончик. В наушниках послышался его голос. Голос был бархатный и приятный, и Элен неожиданно почувствовала, как сладкая волна теплого и приятного чувства словно охватывает ее вето, от кончиков пальцев ног до макушки…
   «Неужели я и в самом деле безумно влюбилась в Стивена? — подумала Элен. — Неужели он волшебник и маг, в считанные минуты завоевавший и покоривший мое сердце? Неужели все это происходит со мной, вот в этой студии звукозаписи, в действительности, в реальной жизни? Неужели подобная любовь существует?»
   Тем временем Стивен произнес:
   — Элен! Дорогая моя! Я задаю размер: «Раз», «Два», «Три…». А на счет «Четыре» запускаю фонограмму. Будь, пожалуйста, внимательна. Ты пропускаешь восемь тактов, потом вступаешь. Все понятно?
   — Все, — спокойно ответила Элен.
   — Может, есть какие-то вопросы? — на всякий случай уточнил Стивен Корнуэлл.
   — Нет. Все ясно, — так же спокойно ответила Элен
   «Да, — подумала она. — Это не так, как в первый раз. Когда я волновалась, словно какая-нибудь дуреха. Конечно, все, что с тобой в жизни происходит впервые, впечатляет. Не может не впечатлять. Такие ощущения можно сравнить с потерей девственности. Когда ты еще девушка, то вся дрожишь в ожидании первой близости с мужчиной. Потом, когда это уже случится, и все страхи позади, чувствуешь себя совсем другим человеком. Словно заново родившимся на этот свет. Все краски мира становятся иными. Более яркими, более глубокими, более сочными. Начинаешь понимать, в чем ты был обделен. Чего тебе в этой жизни не хватало. Каких мощных и полнокровных симфоний не слышало твое существо. От чего ты отказывался… Как человек. Как девушка. Как живое существо».
   — Тогда — начали, — просто сказал Стивен.
   В условленное время зазвучала музыка. Элен мысленно считала такты. На этот раз она не сбилась, как тогда, впервые, в студии Томаса Фовы.
   Элен пела с желанием и с чувством. С видимым удовольствием. С истинной радостью.
   Голос ее не дрожал. Он был приятным, грудным, мелодичным. На лице Элен не было и тени волнения. Только его выражение слегка менялось в зависимости от того, какие слова в данную минуту произносили губы Элен. Она жила этой песней. Она жила чувствами героини песни. Это была и ее жизнь, жизнь Элен.
   — Я переселяюсь в твой сон, в тишину твоих глаз… — пела Элен.
   Когда она закончила, то, к своему удивлению, увидела, как Стивен
   захлопал в ладоши. Элен не ожидала от него такого бурного проявления чувств.
   — Дубля не потребуется, — радостно заявил Стивен Корнуэлл. — Ты спела великолепно! Этот вариант песни «Если ты есть…», на мой взгляд, просто безупречен! Вероятно, ты серьезно над ним поработала.
   А предварительная работа, знаешь ли, всегда дает превосходные результаты. Особенно в творчестве. Ведь творчество и труд — понятия неразделимые.
   — Конечно, — согласилась Элен. — Если как следует не поработать, то ничего толкового не получится.
   — Спешка и искусство — понятия несовместимые, — с мягкой улыбкой сказал Стивен. — Впопыхах только котята родятся…
   — Причем — слепыми, — в тон Стивену поддакнула Элен.
   — Если ты не устала, — все так же приязненно сказал Стивен, — то давай продолжим работу.
   — Конечно, я ничуть не устала, — ответила Элен,
   — Тогда переходим ко второй песне, — продолжал Стивен.
   — Хорошо.
   Это была песня, написанная на стихотворение Поля Элюара «Мы двое», Элен пела ее со всем старанием, на которое только была способна, сердечно и искренне.Мы двое крепко за рука взялись.
Нам кажется, что мы повсюду дома —
Под тихим деревом, под черным небом,
Под каждой крышей, где горит очаг,
На улице, безлюдной в жаркий полдень,
В рассеянных глазах людской толпы.
Бок о бок с мудрецами и глупцами —
Таинственного нет у нас в любви.
Мы очевидны сами по себе,
Источник веры для других влюбленных.— Замечательно! — воскликнул Стивен, когда Элен закончила петь. — Но все-таки давай сделаем еще один дубль. Это не помешает.
   Элен послушно повторила песню с самого начала и до конца.
   Как и в первый раз, она ни единожды не сбилась. «Не зря я так старалась в общежитии перед зеркалом, — мелькнула у Элен мысль. — Вот что значит как следует отрепетировать!»
   — Хорошо, — констатировал Стивен Корнуэлл после дубля. — Будем продолжать?
   — Разумеется, — кивнула Элен.
   Ей вдруг вспомнились отрывки из Жана-Поля Сартра. «Слова» — так, кажется, называлась та мощная проза. Тогда еще Элен училась в лицее. Как-то раз им задали на дом выучить несколько отрывков из Сартра наизусть. По собственному усмотрению. Элен выбрала два эпизода из той наполненной энергией прозы. До сих пор она помнит их так же ясно я четко, как и в тот день, когда учила их наизусть. Вот и сейчас они всплыли из глубин ее памяти…
   «Таково мое начало: я бежал, внешние силы определили характер моего бега, сформировали меня. Сквозь устарелую концепцию Культуры просвечивала религия, она служима образчиком: ребячья модель, она была по сердцу ребенку. Со мной занимались священной историей, евангелием, катехизисом, но возможности верить не дали: это привело к беспорядку, ставшему моим персональным порядком».
   «Я смотрю на все ясно, трезво, знаю свои задачи, достоин награды за гражданственность; вот уже десять лет, как я — человек, очнувшийся после тяжелого, горького и сладостного безумия; трудно прийти в себя, нельзя без смеха вспоминать свои заблуждения, неизвестно, что делать со своей жизнью. И вновь, как в семь лет, стал безбилетным пассажиром; контролер вошел в мое купе, глядит на меня, хоть и не так сурово, как раньше: в сущности, он готов уйти, дать мне спокойно доехать до конца, нужно только, чтоб я сослался на извиняющие обстоятельства, безразлично какие, он удовлетворится чем угодно. К сожалению, я ничего не нахожу, впрочем, мне и искать неохота; так мы и поедем вдвоем, смущая друг друга, до самого Дижона, где меня — я отлично знаю — никто не ждет».
   Как сильно сказано! Как хорошо! Это впечатляет до сих пор. Да и не просто впечатляет, а — переворачивает всю душу.
   Элен вздохнула.
   — Ты готова? — спросил Стивен.
   — Да. Я готова, — ответила Элен.
   Зазвучала уже третья мелодия. В ней был совсем иной ритм. Не такой, как в первых двух. Да и рисунок мелодии сильно отличался.
   «Разнообразие — это прекрасно», — подумала Элен.
   Мысли набегали одна на другую, словно волны. Но это были тихие и ласковые волны. Теплые. Светлые. Они не мешали Элен петь. Наоборот, только помогали.
   Для этой мелодии Элен выбрала стихотворение Жана Кокто «Пернатые в снегу».Пернатые в снегу меняют признак пола.
Родителей легко ввели в обман халат
Да страсть, что делает Элизу невеселой:
Мне ребус бабочек яснее всех шарад.
Я прыгну на тебя, личина, и узнаю
В тебе то пугало, что флейтой я пленял;
Солдатик мой, в твоих романах я читаю
Про вишенник в цвету, про майский карнавал.
Пестель и пастораль — не твой ли шлак,
Людовик Шестнадцатый? — но мак надгробье нам слагал;
Воспоминания на углях цвета крови
Кропают траурный и нежный мадригал.
Как сани русские — открыты для волчицы,
Быть может, твой, Нарцисс, бесчеловечный пыл —
Не преступление? И кто же поручится,
Что сгинул след войны, где руку ты омыл? — Молодец, — опять похвалил Стивен, когда последние аккорды песни смолкли. — И хотел бы придраться, да не могу. Такое со мной впервые на записи… Ты — уникальный человек.
   — Я рада, — пробормотала Элен.
   — Для порядка все же сделаем контрольный дубль, — сказал Стивен.
   Элен снова пропела песню «Пернатые в снегу». Особенно ей почему-то нравились строчки:Я прыгну на тебя, личина,
и узнаю в тебе то пугало, что флейтой я пленял…«Как это похоже на реальную жизнь! — подумала Элен. — Как жаль, что Кокто умер в тысяча девятьсот шестьдесят третьем… Если б он еще пожил, то сколько сильных стихов мог написать… Да и не только стихов. Ведь последние годы он работал в кино».
   — Устала? — заботливо поинтересовался Стивен Корнуэлл.
   — Нет, — с улыбкой ответила Элен.
   Удивительно, но работа с этим человеком доставляла ей истинное удовольствие! Казалось, он стимулировал Элен своей внутренней энергией, заряжал ее, словно подзарядное устройство — автомобильный аккумулятор, который еще вовсе не исчерпал свои ресурсы, а просто-напросто слегка подразрядился из-за чьей-то оплошности. Либо по причине того, что на автомобиле долгое время не ездили. Ведь автомобиль-то и существует для того, чтобы на нем ездить. Все детали должны работать, притираться друг к другу, входить друг с другом в зацепление. Аккумулятор должен тоже все время находиться в работе. То он подразрядится, то подзарядится. И так — все время, которое ему отпущено в этой жизни. Во всяком случае, так должно быть. А если он не работает, то очень быстро разряжается, портится и, в конце концов, выходит из строя.То же самое — с жизнью человеческой.
То же самое — с нашими чувствами.
В особенности, с любовью.
Потому что без любви человека нет.
Без любви есть только бездушный механизм.
Робот. Двуногий автомат.
Но ведь люди — это не автоматы! Элен даже улыбнулась такому сравнению. Оно показалось ей смешным. И она не преминула рассмеяться во весь голос.
   — Что такое? — всполошился Стивен. — Что-нибудь не так? Я смешно выгляжу?
   — Нет, — отвечала Элен. — Ничуть не смешно. Ты нормально выглядишь.
   — Почему ж ты смеешься? — не понимал Стивен. — Что во мне смешного?
   — В тебе пока ничего смешного не вижу, — произнесла Элен. — Поэтому не беспокойся. А если увижу, то сразу об этом скажу. — добавила она. — Может быть, ты переутомилась? — забеспокоился Стивен Корнуэлл.
   — Ничуть, — сказала Элен, потом призналась: — Почему-то мне с тобой очень легко работается. Даже намного легче, чем с Джоном. Во сто крат легче. Хотя я считаю, что и с ним мне в тот раз очень повезло. Он многому научил меня. Если бы не он, то я, разумеется, не смогла бы столь эффективно работать сегодня с тобой.
   — Ты удивительная женщина, — снова признался Стивен. — Я думаю, что таких больше нигде нет.
   — Можешь в том не сомневаться, — не стала перечить ему Элен. — Ведь я — француженка, да еще не такая как все…
   — Вот-вот! — радостно подхватил Стивен. — Особая француженка… Другой такой нет, это точно!
   — Да, — опять согласилась Элен. — Так что ты не обижайся… Я смеялась просто своим мыслям… Иногда, знаешь, интересные вещи вспоминаются…
   — И о чем ты вспоминала? — полюбопытствовал Стивен.
   — О разном, — честно ответила Элен. — О поэзии и поэтах. О любви и об автомобильных аккумуляторах. Ну и вообще, о жизни в целом. Жизнь — это ведь такая интересная штука!
   — Еще бы! — воскликнул Стивен. — Я, например, видел твою фотографию, ее мне показывал Джон, но я совершенно не ожидал увидеть тебя такой, такой… — он внезапно умолк, стараясь отыскать нужное слово.
   — Какой? — переспросила Элен.
   — Неземной! Вот! — выпалил Стивен и тут же смутился. Лицо его налилось алой краской. Глаза засияли каким-то внутренним светом. На секунду мелко дрогнула нижняя губа.
   Целая гамма чувств, переполнявшая только одного мужчину, но какого — Стивена Корнуэлла! — не могла пройти незамеченной от цепкого взора Элен. Ведь женщина, особенно если она влюбленная женщина, всегда похожа на кошку. Красивую, чувственную, внимательную, ласковую, настороженную. Элен хорошо знала о том, что и сама она во многом сродни такой кошке. Но это ничуть не раздражало ее, а, напротив, радовало и лишь придавало жизненных сил.
   — Мне приятно это слышать, — мягко произнесла Элен. — Думаю, что это — правда, а не комплимент…
   — Нет-нет, конечно… — забормотал Стивен.
   — Что «нет-нет»? Правда? Или сладкая ложь? — полюбопытствовала Элен с улыбкой. Как-то само собой получилось, что в эту улыбку она вложила максимум очарования, дарованного ей природой,
   — Правда, — ответил Стивен.
   — Ты мне тоже очень нравишься, — внезапно выпалила Элен. Эти слова произвольно вырвались у нее. Потому что были продиктованы чувствами, а не разумом. На какое-то мгновение чувства подчинили ее разум. Но Элен не жалела об этом. Ничуть.
   После слов Элен Стивен покраснел еще сильнее.
   Чувствовалось, что между молодыми людьми возник особого рода магнетизм, появилось особое напряжение, правда, отнюдь не отталкивающего, а, напротив, весьма притягательного свойства.
   «И это напряжение, — поняла Элен, — вскоре перерастет в самый что ни на есть сильный грозовой разряд. Нас тянет друг к другу с неодолимой силой… Боже мой… Могла ли я хоть когда-нибудь представить, что такое случится со мною?..».
   Но от этих мыслей у Элен только еще слаще защемило сердце, и ей хотелось петь, смеяться, веселиться, прыгать от счастья. Жить странной и необычной жизнью нормальных безумных влюбленных. Настоящих влюбленных…
   — Если ты не устала, — хрипловатым голосом произнес Стивен, стараясь совладать с переполнявшими его чувствами, — то давай будем работать дальше.
   — Давай, — согласилась Элен, — я готова, — она постаралась унять дрожь в руках. Надо было собраться, сосредоточиться. Просто необходимо записать сегодня хотя бы одну сторону альбома. А может, и большее число песен. Как получится. По крайней мере, кое-что можно записать и вчерне. Если что-то не получится, то можно еще сделать дубли. Или сегодня, или в другой раз.
   — Начали, — сказал Стивен Корнуэлл.
   Элен снова запела.
   Это была довольно-таки мощная композиция. Надо признать, Николя вложил в нее всю свою душу. Такое чувствуется сразу. Тяжелый ритм, глубокие аккорды, кричащие диссонансы… Но все это складывалось в крепкую песню. Песню, которая, наверняка, запомнится многим.
   Песню эту Элен пела резко, с болью, с надрывом. Ее как раз так и надо было петь. «Мясная лавка» Раймона Кено. Настоящее имя поэта было — Мишель Прель. Но он предпочитал подписывать свои произведения псевдонимом: Раймон Кено. Так ему больше нравилось.
   Голос Элен, казалось, заполнял всю студию. Он был словно вода, вырвавшаяся из не выдержавших сильного напора шлюзов.По улицам Парижа
брожу среди людей и грусть веду на привязи,
чтоб не вспугнуть детей.
Сыры, куски свинины,
продукты всех сортов,
кровавые витрины,
прилавки мясников
Лежит в углу теленок,
тоскою полон взгляд,
и это я, быть может,
а может быть, мой брат.
Не расставаясь с грустью
сажусь я на скамью,
и, развернув газету,
я снова узнаю
о бедах, и несчастьях, и всевозможном зле,
о страшных преступленьях,
насильях, наводненьях,
войне, землетрясеньях,
страданьях на земле,
и это утешения не приносит мне. — Мне это тоже не принесет никакого утешения, — сказал Стивен, когда Элен закончила пение. — Но зато сильно утешает твое исполнение, Элен. Думаю, что альбом должен принести успех.
   — Не говори «гоп»… — ответила ему Элен. Как все женщины, она зачастую оказывалась рассудительнее мужчин. — Поживем — увидим.
   — И то правда, — сказал Стивен Корнуэлл. — Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы альбом получился.
   — Не сомневаюсь, — Элен подарила Стивену одну из своих самых очаровательных улыбок. И он принял этот подарок с благодарностью. Потом улыбнулся ей в ответ.
   — Отдохнем? Или продолжим? — спросил Стивен. Элен лукаво глянула на него:
   — Давай-ка еще продолжим. А то, мне кажется, отдых может затянуться… Я это просто чувствую… Но надо бы сегодня сделать максимум того, что только можно…
   — Согласен, — вздохнул Стивен. — Тогда будет проще в другие дни.
   — Намного проще, — добавила Элен.
   — Я в этом не сомневаюсь, — подыграл ей Стивен Корнуэлл. И опять-таки сразу перешел к делу:
   — Ну, что, моя дорогая? Поехали?
   — Поехали, — ответила Элен.
   И она вновь запела своим чистым грудным голосом.
   Стивен «колдовал» над пультом. Его руки казались руками опытного хирурга, священнодействующего на ответственной и достаточно сложной операции. То они взлетали вверх, словно птицы, то плавно спускались, будто рыбы в водных просторах. Его лицо то и дело отражало гамму самых разнообразных, порой противоречивых чувств, которые возникали у него по мере пения Элен.
   Удивительное дело! Элен пела с такой неистовостью, с таким мастерством, словно давно уже была профессиональной певицей и записать очередной диск — для нее просто пара пустяков.
   Вот что значит сила любви! Настоящей любви! А не какого-нибудь суррогата, который многие с радостью нарекают этим волшебным словом, обманывая себя и вводя в заблуждение других.
   Любовь поистине может творить чудеса. Шутка ли сказать: за пять часов непрерывной работы Элен и Стивен записали весь альбом! Просто невероятно!
   Да расскажи кто-нибудь такое Элен, она бы в жизни не поверила! Возможно ли это?
   Оказалась, что возможно. Оказалось, что в жизни всему есть место. И даже, на первый взгляд, невозможному.
   Но в глубине души Элен, конечно же, хорошо понимала, что так удачно работа движется не только из-за взаимных симпатий со Стивеном, не только из-за того, что Стивен Корнуэлл оказался первоклассным звукорежиссером, отличным специалистом, подлинным профессионалом, не только потому, что аппаратура ни разу не подвела, не дала ни малейшего сбоя. Важно было и то, что Элен всю эту неделю серьезно репетировала. С упорством, которому наверняка могли бы позавидовать и многие из тех певиц, которые считают себя профессионалками.
   К тому же, Элен весьма тщательно отнеслась к подбору текстов для мелодий. В чем-то согласилась с Николя, а в чем-то — и нет. Перерыла массу стихов. Блокнота Николя ей, разумеется, не хватило. Элен дважды наведывалась в библиотеку, где засиживалась допоздна. Как и планировала, одну песню спела на стихи Николя, и две — это кроме известной уже «Если ты есть…», на свои собственные тексты.
   — На этом — хватит! — воскликнул Стивен Корнуэлл, когда через пять часов весь музыкальный альбом был записан. Пусть что-то и получилось вчерне, в другой раз можно сделать еще дубли. А, возможно, они и не потребуются. Но к такому решению — единственно правильному и разумному — Элен и Стивен смогут прийти позже. Не сегодня. Для этого нужен новый день, новое настроение, новый взгляд. А сейчас требовалось только одно: настоящий, хороший отдых, который бы снял напряжение, отодвинул усталость, влил бы в Элен и Стивена новые жизненные соки.
   Но что же, скажите на милость, может влить соки и силы в сердца влюбленных? Ясное дело: только любовь!
   Как-то само собой получилось, что едва только Элен сняла наушники и вышла в соседнее помещение, она сразу же очутилась в жарких объятиях Стивена Корнуэлла. Не произнеся ни слова, ничего не говоря и не обещая друг другу, влюбленные начали предаваться более смелым ласкам. Руки Стивена гладили Элен, а его губы нежно и сладко целовали ее приятно пахнущую летним лесом очаровательную кожу. Могучая сила настойчиво толкала их друг к другу. Перед глазами влюбленных все кружилось, земля уходила из-под ног: они предавались любовным утехам. Предавались искренне, страстно и бурно. Именно таким образом, каким дарят друг другу секунды, минуты и часы счастья истинно безумные любовники. Настоящие влюбленные. Влюбленные, для которых в мире не существует больше ничего, кроме их единственной, неповторимой, волшебной любви.

Отредактировано 77pantera777 (13.06.2013 19:32)