Глава двадцать первая
Йанто размышлял, следует ли ему стучаться. Он остановился у дверей кабинета и
прислушался, думая, что мог бы определить по звуку дыхания Джека, спит ли он. Возможно,
Джек задремал прямо за своим столом после трудной ночи, как Оуэн вчера. Возможно, но
вряд ли, признал Йанто. Он постучал костяшками пальцев по дверному косяку, удерживая в
другой руке поднос с кофе.
В кабинете царил полумрак, свет разливался лишь из-под угловатой головки
старомодной настольной лампы на S-образной ножке. Она устрашающе освещала жуткое
содержимое стоящих на низком столе банок для хранения препаратов. Две
инопланетянских лапы плавали в формальдегиде; чешуйчатые пальцы, казалось, подзывали
Йанто с другого конца помещения.
Он присмотрелся к Джеку. Его глубокое, равномерное и ритмичное дыхание могло
бы указывать на то, что он спит. Йанто подумал, что в том маловероятном случае, если бы
босс не бодрствовал, он мог бы прокрасться назад на кухню, чтобы позавтракать в
одиночестве и, может быть, потратить ещё четверть часа на собственное исследование в
подвале. Сегодня утром он пришёл в Хаб рано, в семь часов. Это было частично из-за того,
что он волновался, что непрерывный дождь может затопить местные дороги, ведущие из
Радира в центр Кардиффа, а частично из-за того, что он не вполне доверял мешкам с
песком у входа на базу. Когда он ехал на работу, мокро было даже на холме Ллан-Дифред, и
по тому, как дождевая вода стекалась к центру города, Йанто мог представить, как она
льётся в подземный комплекс Хаба, нанося ущерб всему их оборудованию.
Джек сидел в своём офисном кресле спиной к Йанто, в том же положении, в каком
Йанто в последний раз видел его ночью. Может быть, он заснул за работой. Голова Джека
свесилась на грудь, и над синим воротничком рубашки показалась задняя часть его шеи.
Шинель была аккуратно сложена на столе рядом с высокой грудой брошюр, распечаток,
зачитанных старых книг и несколькими твёрдыми старыми яблоками. Принадлежащая Джеку
фуражка ВВС Великобритании по-прежнему висела на стене на самодельном крючке, и
золотой дубовый листок на ней слабо поблёскивал в свете лампы. Однажды Йанто допустил
ошибку, поинтересовавшись, не маскарадный костюм ли это, и Джек всю неделю
поддразнивал его, говоря о мужчинах в форме. В конце концов он позволил Йанто
примерить фуражку (по-доброму посмеявшись над ним), но с нескрываемой гордостью
пояснил, что она была изготовлена на заказ в шляпной мастерской Трантера на Джермин-
стрит в Сент-Джеймсе. Йанто потребовались секунды, чтобы ввести поисковый запрос в
Google и узнать, что это тоже было своего рода насмешкой – мастерская Трантера больше
не работает с тех пор, как была стёрта с лица земли ракетой «Фау-1» в 1944 году.
Йанто удивлённо моргнул. Рука подзывала его, шевеля пальцами. Спустя секунду он
понял, что это не лапа инопланетянина, а рука Джека с закатанным до локтя рукавом
рубашки, жестом приглашающая его войти.
— Превосходная пунктуальность, — сказал Джек. В его голосе не было никакого
намёка на усталость, но он раскинул руки в стороны и пожал плечами, словно потягиваясь.
Даже стоя в дверях, Йанто слышал, как он сделал глубокий вдох через нос. — Это какой-то
новый купаж, правда? Какое волшебство ты сотворил с этими бобами, Йанто? — Ещё один
глубокий вдох. — Хотя лосьон после бритья всё тот же, старый.
— Доброе утро, — Йанто вошёл в кабинет, когда его глаза привыкли к свету лампы.
Он не спросил, хорошо ли Джек спал. Джек часто ночевал здесь, в своём кабинете, и хотя у него в комнате была кровать, Йанто ни разу не видел его спящим. Задумавшись об этом, он
понял, что никогда не замечал, чтобы Джек задремал во время совещания или выглядел
изнурённым в конце долгого рабочего дня.
Джек переставил банку с формальдегидом в глубокий ящик стола, выбросив оттуда
кипу бумаг, и запер ящик. Таким образом на столе освободилось место для кофейного
подноса, где стоял кофейник и две чашки, а также лежал блокнот с телефонными
сообщениями и написанными аккуратным почерком Йанто комментариями к ним.
Йанто принялся цедить кофе в одну из чашек.
— Я подумал, что сегодня вам захочется попробовать «Копи Лювак» , — сказал он
Джеку.
Джек выпрямился на своём стуле.
— Ты шутишь! Это кофе, сделанный из бобов, которые виверра съела, а потом
покакала ими?
Йанто налил ему чашку.
— Да...
— Это то, из-за чего индонезийцы так сходят с ума? Кофе, который стоит по сто
фунтов за килограмм? — Джек подозрительно понюхал свою чашку. Неуверенно поднёс её к
губам. — Это не из «Уэйтроуз». Мальчик, я никогда не думал, что мне придётся пить кофе
с кошачьим дерьмом.
— Я имел в виду «да, я шучу».
Джек неодобрительно поцокал языком, но он улыбался.
Йанто улыбнулся в ответ.
— Мне сказали, что на этой неделе у них закончился кофе с кошачьим дерьмом.
Вроде бы их грузовики не могут добраться до места по такой погоде. Так что это обычный
кофе. — Он наклонился над столом, чтобы убрать с подноса блокнот.
Джек откинулся на спинку стула и смерил Йанто оценивающим взглядом.
— Ты такая дерзкая задница, Йанто. Ты когда-нибудь был итальянским официантом?
— Я предпочитаю френч-пресс, — он протянул Джеку блокнот с телефонными
сообщениями. — Тот вопрос может быть расценён как сексуальное домогательство на
рабочем месте.
— Только если ты действительно вежливо меня попросишь, — Джек помахал в
воздухе блокнотом. — Что это?
— Не знаю подробностей. Они сказали, что у них проблемы, и попросили
перезвонить в «Blaidd Drwg».
— Что за проблемы?
Йанто покачал головой.
— Они не захотели уточнить. Голос звучал немного расстроенно, но он извинился за
звонок. Действительно, как-то странно. Джек допил кофе, спрыгнул со стула, пробежал по комнате и включил верхний свет.
Йанто зажмурился из-за болезненного контраста, когда на потолке зажглись яркие лампы.
Джек выставил на стол телефон и бросил Йанто блокнот и телефонную трубку:
— Позвони им, пока я переоденусь. Нет, нет, — сказал он, когда Йанто жестом
показал, что может выйти из кабинета. — Я не настолько застенчив.
Он вытащил из располагавшегося рядом шкафа одну из полдюжины одинаковых
синих рубашек, разорвал ногтем целлофан и выбросил упаковку в мусорную корзину вместе
со старой рубашкой.
Йанто закончил набирать номер. В кабинете прозвучала короткая мелодия
мобильного телефона, а затем послышался голос:
— Алло? Джонатан Мидоуз.
— Прямая линия? — тихо спросил Джек Йанто, застёгивая рубашку. — Никаких
секретарских прикрытий. Значит, дело важное. — Он крикнул в сторону телефона: —
Джонатан! Кажется, мы только вчера разговаривали. Что, утренняя смена?
— Учитывая обстоятельства... — даже по этим кратким словам было понятно, что
Мидоуз пытается сдержать упрёк. Качество звука было достаточно хорошим, чтобы Йанто
мог слышать, как учёный делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Мистер Харкнесс, мы
очень благодарны...
— Капитан Харкнесс, — перебил его Джек. — Но зовите меня Джеком.
Ещё один вздох.
— Капитан Харкнесс. Мы, конечно, очень благодарны вам за то, что вы вернули нам
те топливные пакеты.
— К вашим услугам, Джонатан. Если мы не можем помочь нашим коллегам из «Blaidd
Drwg» вернуть своё утерянное по неосторожности ядерное оборудование, то для чего мы
вообще нужны? — Джек широко улыбнулся Йанто.
— Мы очень вам благодарны, — упорно продолжал Мидоуз. — И мы... хорошо, мы
знаем, что вы, люди из Торчвуда, любите предъявлять свои права на вещи, с которыми
сталкиваетесь.
— Позвольте заверить вас, Джонатан, что мы не нуждаемся в ядерном топливе.
Поверьте, здесь всё работает от пальчиковых батареек.
— Тогда что вы сделали с остальными? — жалобно спросил Мидоуз.
Джек посмотрел на Йанто.
Йанто посмотрел на блокнот, как будто записанное там исходное сообщение могло
дать ему подсказку. Не дало.
— С остальными чем? — поинтересовался Джек.
— С остальными двумя ядерными топливными пакетами, — сердито ответил
Мидоуз. Последовала долгая пауза. — Вы понимаете или нет, что Уайлдмен забрал шесть из
них?
***
Всю ночь гром не давал Гвен спать. Сначала она, как в детстве, пыталась посчитать,
сколько времени проходит между вспышкой молнии и громом, но очень скоро стало ясно,
что гроза совсем близко. Шёпот дождя не успокаивал её, как раньше, когда она была
маленькой. В конце концов она встала с кровати и пошла в туалет, а потом на кухню –
выпить стакан воды. Рис храпел, несмотря на бурю, конечно, не обращая внимания на шум
дождя и бессонницу Гвен. Вернувшись в спальню, она обнаружила, что он растянулся на три
четверти кровати. Сквозь занавески в спальне пробивался тусклый свет раннего утра. Гвен начала
думать, что наконец сможет нормально поспать, когда вдруг зазвонил телефон и разрушил
эту надежду.
Рис что-то пробормотал из-под подушки и, не глядя, потянулся к стоящему на
тумбочке телефону. Он не рассчитал расстояние, и телефон грохнулся на пол вместе с
запутавшимися проводами. Рис выбрался из-под простыней, взъерошенный, ворчащий и
хмурый.
— Гвен, это твой мобильник. Возьми трубку.
Он резко плюхнулся обратно на подушку.
Гвен нашла свой телефон возле комода. Трубка была включена в розетку, она стояла
на подзарядке, но ещё работала. На экране было написано, кто звонит: «Торчвуд».
— Йанто? — сказала Гвен. — Привет. Господи, посмотри, который час. Да, извини. В
чём дело?
— Проблемы, — сообщил ей Йанто. — Тебе нужно вернуться, прямо сейчас.
— Я еду, — Гвен захлопнула крышечку телефона. Она обернулась – Рис уже сидел на
кровати, с негодованием близоруко глядя на неё.
— Я думал, сегодня утром ты останешься дома, — сказал он ей. — Я думал, мы оба
будем дома. Я обещал тебе завтрак. Грибы. Сосиски. Мне хотелось приготовить яйцо в
хлебе.
— Какой стимул. Но, честно, мне нужно идти. — Она через голову стянула ночнушку
и начала искать трусики. — И не надо так на меня смотреть. У нас нет времени.
— У тебя нет времени, — с упрёком отозвался Рис. Он закрыл глаза и снова улёгся
на простыни. — Мы даже больше не едим вместе, Гвен. Я начинаю думать, что ты
предпочитаешь столовую на работе.
— Опять этот Гэз.
— Может быть, он прав, — пробормотал Рис из-под одеяла. — За прошедшие
несколько недель я видел его чаще, чем тебя, даже учитывая, что последние две недели он
был в рейсе. И, держу пари, он не откажется от моих грибов.
— Не уверена, что могу вежливо ответить на это.
Она оделась всего за несколько минут. Подойдя, чтобы поцеловать Риса перед
отъездом, Гвен обнаружила, что он опять заснул, обняв подушку.
***
Облокотившись на кухонную стойку, Тошико смотрела в окно. Дождь стучал по
подоконнику и брызгал в стекло. Под ливнем на улице соседский кот – Тинки? Винки? В
общем, кто-то из Телепузиков – перебежал через улицу в поисках укрытия и исчез под
автомобилем соседа. Тошико всматривалась в стену дождя за окном и улыбнулась
перспективе ленивого завтрака в тёплой ванне.
Она успела съесть всего две ложки мюсли, когда ей позвонил Йанто.
— Да, это всегда проблема, — сказала она ему. — Я еду. И передай Джеку, что он
вообще-то сказал «завтра поваляйся в постели подольше, Тош».
***
Йанто нашёл Джека развалившимся на стуле в зале заседаний. Он забросил ноги на
стол, глаза его были закрыты. Йанто слишком хорошо его знал, чтобы предположить, что он
спит.
— Оуэн не отвечает, — сказал Йанто Джеку.
Джек приоткрыл один глаз.
— Где он?
— Его мобильный, должно быть, выключен. Нет сигнала.
Глаз снова закрылся.
— Напомни мне, чтобы я дал ему по башке, когда он вернётся.
***
Узколицый человек дважды властно хлопнул Оуэна по плечу.
— Вы не можете использовать это здесь, — он показал пальцем на висящую на стене
пластмассовую табличку, которая гласила: «Пожалуйста, выключите мобильные телефоны,
находясь в отделении неотложной помощи. Они могут помешать работе чувствительного
медицинского оборудования».
Оуэн приподнял свой мобильный телефон, экран которого не светился.
— Я выключил его сразу же, как только пришёл. — Он сунул телефон в карман своего
белого докторского халата и заискивающе улыбнулся.
Стоящий перед ним человек был чуть старше пятидесяти, с седеющими волосами.
Его лицо было немного рябым, как осыпающийся песчаник. Тёмные глаза оценивающе
смотрели на Оуэна сквозь очки в черепаховой оправе. Качественная рубашка и шёлковый
галстук, тщательно начищенные башмаки из лакированной кожи и лёгкая властность
говорили о том, что это начальник, а не злой пациент, жалующийся на то, что ему пришлось
ждать четыре часа.
— Кто вы и что вы делаете в моём отделении?
Рядом с Оуэном появилась Меган.
— А, здравствуйте. У меня пока не было возможности представить вас друг другу.
— Ваш друг? — резко спросил её человек.
Меган кивнула.
— Мистер Маджунат, простите, мне не удалось познакомить вас раньше. Это доктор
Оуэн Харпер. Он мой бывший... э-э... коллега. Мы вместе учились...
— Ещё один из Сент-Джорджа ? — перебил её Маджунат, чей экспансивный тон
составлял сильный контраст с недавним подозрением. — Это получается, что в отделении
вас теперь трое? — Он протянул руку и обменялся с Оуэном коротким крепким
рукопожатием. — Амит Маджунат, старший консультант. Я сам из госпиталя Святого
Бартоломью. Работал там пятнадцать лет, пока у них не закрылось отделение экстренной
медицинской помощи. Не ожидал увидеть вас здесь, доктор Харпер. Хотя сегодня все у
насосов – в буквальном смысле, — добавил он, оглядывая пол, покрытый грязными лужами и
следами. Он перехватил медсестру, которая пыталась пробраться мимо них к стойке
администратора. Оуэн заметил, что он и её осмотрел своим фирменным «взглядом поверх
очков». — Кто-нибудь может это вымыть? Сейчас.
— Простите, мистер Маджунат, — ответила медсестра, совершенно не
встревожившись. Очевидно, она привыкла к тому, чтобы руководящий персонал хватал её в
коридорах. — Я попрошу Керис уладить это. В такую ужасную погоду люди целый день
таскают грязь. Кажется, санитары всё своё время проводят со швабрами и вёдрами. — Она
вырвала свой локоть из руки Маджуната и скрылась за углом.
— Кошмар, — пробормотал Маджунат, косясь на грязный пол. — Повезло ещё, что
руководство сегодня здесь не ошивается. Можно надеяться, что они валяются в постели со своими электронными таблицами. Вперёд, а? — Он широко улыбнулся Меган, словно
выражая свою благосклонность. — К нам везут самоубийцу. Только она решила броситься
под одну из наших машин «скорой помощи», которая везла пациента с подозрением на
инфаркт миокарда. У водителя тоже чуть не случился сердечный приступ! — с
удовольствием поделившись этой новостью, он направился к палатам.
Оуэн ухмыльнулся, взглянув на Меган.
— Он ещё хуже, чем ты мне рассказывала!
Меган ткнула его локтем, но тоже захихикала.
— У него слух, как у паука. Он тебя услышит. Думаю, он сегодня немного
нервничает, потому что мы до сих пор ждём назначения начальника отделения неотложной
помощи. Маджунат – фаворит, но он думает, что его зарубят, потому что он не знает
валлийского языка. Он говорит на семи языках, но только не на валлийском. Заседание
Совета должно было состояться вчера, но всё это держится в тайне. Хотя я не уверена, что
это заседание вообще было – из-за ужасной погоды.
— Ты знаешь, как это происходит, — сказал ей Оуэн. — Первым знаком будет, когда
из больничного крематория начнёт выходить белый дым. — Он отошёл в сторону, когда
появился санитар и начал вытирать грязь вокруг них с Меган.
Даже в глубине здания больницы чувствовалось, что на улице бушует непогода. Вдали
грохотал гром. С момента своего прибытия сюда – с начала ночной смены Меган – все
пациенты, которых видел Оуэн, были мокрыми. Медсёстры сняли верхнюю одежду с
мальчика-подростка, поступившего в отделение с подозрением на растяжение связок после
того, как он поскользнулся и упал дома, и он был мокрым до нитки – даже притом, что с
момента установления очерёдности медицинской помощи он провёл здесь два часа.
Находящиеся в критическом состоянии пациенты, которых парамедики направляли сразу в
палаты или в реанимацию, тоже были насквозь мокрыми – с них даже капало, когда их
готовили к операциям.
Меган отступила, чтобы не мешать санитару убирать помещение, и прислонилась к
стене рядом с Оуэном.
— Должно быть, ты очень быстро отключил свой телефон, когда Маджунат поймал
тебя за его использованием.
Оуэн покачал головой.
— Я выключил телефон, как только мы ушли из твоего дома. Он видел, как я
использовал кое-что другое.
— Что?
Оуэн вытащил руку из кармана белого халата и протянул Меган бекаранский сканер.
— Я заменил его мобильником. Не хотел, чтобы твой начальник увидел этот сканер.
Но ты, с другой стороны...
Меган задумчиво покрутила прибор в руках. Она огляделась, чтобы проверить, не
смотрит ли на них кто-нибудь. Санитар выжимал свою швабру в ведро в дальнем конце
коридора.
— Я не уверена, что... — запинаясь, проговорила Меган.
— Почему нет? — Оуэн подтолкнул её к палатам. — Давай, это была длинная смена.
Ты осмотрела целую кучу народу, пока была на приёме, а людей не становится меньше. И
потом, как ты думаешь, как я мог так быстро определить ту эмфизему? У того человека,
который попал в аварию? Про которого твой коллега думал, что у него обычный пневмоторакс ?
— Оуэн! — прошипела она.
— Но я же не использовал его на пациентах, ожидающих рентгена, — сказал он. —
Или в той постоянно растущей очереди на МРТ. — Он кивнул на прибор.
— Но ты даже не работаешь здесь, — настаивала Меган. — Ты же знаешь, что
больничная страховка на тебя не распространяется. И даже если это было... ну...
использование этой... инопланетной штуки, — она сунула сканер обратно ему в руки.
Оуэн не взял. По тому, как бегал взгляд Меган, он понимал, что она беспокоится, что
кто-нибудь ещё увидит устройство. Он ждал. Она попыталась запихнуть сканер в карман его
халата, но Оуэн сунул в карманы руки, чтобы помешать ей.
— Давай, Меган. Разве не из-за этого ты позволила мне прийти сюда? Мы могли бы
встретиться потом. Или ты могла бы прийти к нам в Торчвуд. Мы отправимся туда позже. Я
хочу, чтобы ты это увидела.
Меган расслабилась, и Оуэн подошёл и обнял её за плечи.
— Попробуй.
— Как я объясню это? — запротестовала она. — Как я смогу объяснить это
Маджунату? Или любому другому врачу?
— Тебе это не понадобится. Если кто-нибудь спросит, можешь сказать, что это
новое устройство для сканирования, которое я принёс тебе, чтобы ты его испытала.
Они вошли в реанимацию. Маджунат и ещё один врач осматривали одного из
пациентов, попавших в аварию, и они отказались от помощи Меган.
— Спасибо, не надо, — сказал Маджунат. — Я думаю, это всё равно наш последний
цикл на сегодня. И ещё один, думаю, для доктора Уилкинза.
Оуэн подтолкнул Меган. В противоположном конце палаты лежало тело ещё одной
жертвы дорожно-транспортного происшествия, ожидающее, когда его отвезут в морг. Лицо
трупа было прикрыто испачканной кровью простынёй. Меган хотела отогнуть край
простыни, но Оуэн остановил её. Он помог ей правильно приложить сканер к одной
стороне тела, и фотореалистичное изображение простыни медленно растаяло, сменившись
изображением волосатой кожи жертвы.
— Через эпидермис – к коже, — Оуэн комментировал сканирование, словно читал
лекцию по медицине. — Взгляни, ты можешь рассмотреть отдельные кровеносные сосуды,
нервы... он немного похож на медведя, правда? Посмотри на эти волосяные фолликулы... и
сквозь подкожный жировой слой... через базальную мембрану... теперь мы можем видеть
мышцу и кость...
— Посмотри сюда! — взволнованно показала Меган, стараясь говорить тихо и не
привлекать внимания врачей, работающих на другом конце помещения. — Стернальный
конец пятого ребра раздроблен.
— Врождённое расщепление грудины, очень хорошо, — выдохнул Оуэн. — Это
довольно редкая внутрискелетная аномалия. Если бы этот бедный парень был ещё жив, мы
смогли бы объяснить, почему иногда у него были затруднения с дыханием. Мы немного
опоздали с этим. — Он проследил за реакцией Меган. — Но для других может быть ещё не
поздно.
— Думаю, мы должны остановиться, если все согласны, — Маджунат на другом
конце палаты остановил процесс реанимации пациента. — Время смерти – 8 часов 46 минут.
Всем спасибо.
Когда они вышли из реанимации, к Меган подбежала молодая медсестра. Это была
невысокая, худенькая девушка, и её аккуратно отглаженная форма и нетерпеливые манеры
говорили о том, что она только недавно начала работать и что она едва вышла из
подросткового возраста. Взглянув на её значок, Оуэн узнал, что её зовут Роберта
Ноттингем. — Не могли бы вы пройти в восьмую палату, Меган? Миссис Бут немного
беспокоится.
— Хорошо, Бобби, я иду, — Меган пошла за медсестрой, по пути объясняя Оуэну: —
Беременная женщина, лет двадцати пяти, тоже пострадала в этой аварии. Ей рожать в
следующий четверг. — Она сделала паузу и перед тем, как Оуэн открыл дверь, шёпотом
добавила: — Тот человек, которого мы только что видели в реанимации, был за рулём. Это
её муж.
В палате номер восемь миниатюрная женщина в голубой хирургической сорочке
испуганно смотрела на них.
— Я не чувствую, как он двигается, доктор. Он в порядке? — она осторожно
поглаживала пальцами свой живот.
— Хорошо, Лиэнн, — Меган протянула руку и убрала волосы с бледного лба
женщины. — Посмотрим. Вам скоро выделят место в родильном отделении. — По
выражению лица Меган и по тому, как она умоляюще посмотрела на Ноттингем поверх
головы беременной, Оуэн понял, что вряд ли это правда. Медсестра Ноттингем
обескураживающее хмурилась, едва заметно качая головой.
— Мониторинг сердечной активности ребёнка проводился? — спросил Оуэн.
— Это – доктор Харпер, Лиэнн. Он пришёл помочь.
— У эмбриона превосходный сердечный ритм, — сказала Оуэну медсестра
Ноттингем. — Два случая учащения пульса за последние двадцать минут, оба раза обычный
ритм превышался как минимум на пятнадцать ударов, и оба раза это длилось не меньше
пятнадцати секунд.
Лиэнн выглядела испуганной.
— Что случилось? Ребёнок пострадал в аварии? И где Барри? Что с моим мужем?
— Судя по результатом ультразвукового исследования, с ребёнком всё в порядке,
Лиэнн. Давайте сейчас сосредоточимся на вас и вашем малыше. Не волнуйтесь,
постарайтесь сохранять спокойствие.
— Не могли бы вы пойти и проверить, что там с местом в родильном отделении,
Бобби? Спасибо, — сказал Оуэн медсестре.
Медсестра вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.
Оуэн вытащил бекаранский сканер из кармана Меган. Он провёл прибором над
беременной женщиной, не заставляя её снимать или приподнимать рубашку. Указал Меган,
чтобы она посмотрела на экран сканера. Синяя ткань сорочки исчезла, показалась кожа
матери, её мышцы, а потом внезапно стал виден ребёнок.
Регулируя разрешение, Оуэн смог показать положение конечностей ребёнка, его
головку, плаценту, кости его матери. В процессе сканирования он комментировал то, что
видел, в то же время наблюдая за реакцией Меган на то, что он говорил.
— Это просто потрясающе.
— Я так беспокоилась, — сказала им Лиэнн, которая не видела изображения на
сканере. — После прошлой аварии я с трудом заставляла себя сесть в машину, и вот опять...
— Прошлая авария? — спросила Меган. — Когда это было?
Лиэнн шмыгнула носом и тяжело вздохнула.
— Около десяти лет назад. Мне было лет тринадцать-четырнадцать. В мамину
машину на М4 врезалась другая машина.
— Это было давным-давно, Лиэнн. Вы или ваша мама пострадали?
— С ней было всё в порядке. Я сидела на заднем сиденье, когда в нашу машину
врезался грузовик. У меня был перелом таза. Я целый месяц не ходила в школу.
Оуэн показал на изображение на сканере.
— Вот где был перелом, видишь? Он полностью зажил. А теперь посмотри на
головку ребёнка...
Он встал и жестом показал Меган, чтобы она шла за ним.
— Всё будет хорошо, Лиэнн, — сказал он, выходя за дверь. — Мы вернёмся через
минуту.
В комнате для персонала никого не было. Оуэн сел возле журнального столика и
воспроизвёл показания сканирования на экране бекаранского прибора.
— Видишь искривление тазовых костей? Вы могли не заметить этого до родов.
Меган уставилась на экран.
— Что ты имеешь в виду?
— Клинически узкий таз, — сказал Оуэн. — Не думаю, что её таз достаточно велик,
чтобы позволить ребёнку выйти через родовые пути. — Он выключил сканер. — Как будто
на неё ещё недостаточно свалилось неприятностей после того, как сегодня вечером умер её
муж.
Меган забрала у него бекаранский сканер.
— Это просто поразительно.
— Я же говорил тебе.
— Это могло бы ускорить постановку диагнозов во всём отделении. Оуэн, в такие
ночи, как эта, пациенты прибывают в приёмный покой буквально пачками. Мы могли бы
обслуживать их в два раза быстрее. Нет, держу пари, даже ещё быстрее! Просто
устанавливая очерёдность медицинского обслуживания для них. И вся эта необходимость
целую вечность ждать МРТ или рентгена...
— Ты не улавливаешь суть, — вздохнул Оуэн. Меган расстроенно посмотрела на
него, а он продолжал: — Важно не то, что это за технология. Важно то, откуда это взялось.
Это предполагает, что есть и другие инопланетные технологии. Это хорошая вещь, верно?
Это помогает нам делать кое-что лучше. Когда такие приборы у нас в руках, мы похожи на
группу шимпанзе, которые заполучили цифровой фотоаппарат. Если они понимают, для чего
нужны кнопки, даже случайно, – они могут делать неплохие фотографии и смотреть на них.
Они могут не быть Дэвидом Бейли, но это лучше, чем чертить палкой фигуры в грязи. Суть
в том, что эта вещь не нанесёт им вреда, даже если они просто захотят вытереть ей свою
задницу.
По тому, как расширились глаза Меган, он понял, что она начинает понимать. Она
встала и отошла к окну.
— А что, если шимпанзе найдут ручную гранату?
Оуэн кивнул.
— А если они найдут гранатомёт? Или огнемёт? Или если им дадут коробку, полную
спор сибирской язвы? — Он подался вперёд. — И что, если они не просто шимпанзе?
Меган вздрогнула, словно от окна дуло.
— Торчвуд думает не только о потенциальных выгодах, — сказал Оуэн. — Но и о
реальной, настоящей опасности.
Меган смотрела в окно, на бурю. После долгого молчания она снова повернулась к
Оуэну.
— Я хочу увидеть остальное.
Оуэн не успел ответить. Дверь комнаты открылась, и вошла медсестра Ноттингем.
— Появилось место в родильном отделении, Меган.
— Отлично, — ответила Меган, подталкивая медсестру к выходу и покидая комнату
вслед за ней. — Придержите это место для Лиэнн, даже если вам самой придётся туда лечь. Я оформлю документы, но вы предупредите их, что это случай с клинически узким тазом, и
им нужно будет подготовить всё для кесарева сечения. Не нужно, чтобы эта женщина
мучилась во время родов, ей и так уже досталось. Они могут объяснить это ей. Кому-то
придётся рассказать ей о её муже.
Они остановились у доски регистраций. Меган начала записывать назначения в
карточке Лиэнн, объясняя мистеру Маджунату о «предполагаемом клинически узком тазе»,
так что ей не пришлось преувеличивать свои достижения в области диагностики. Тем
временем Оуэн заметил кое-что на исписанной синим маркером доске у палаты номер
шесть.
— «Сандра Эпплгейт», — прочитал Оуэн.
Маджунат посмотрел на него.
— Да. Это та самоубийца, о которой я говорил. Она бросилась под одну из наших
машин «скорой помощи». — Старший консультант медленно покачал головой, словно не
веря в безумие этого мира. Одной рукой он взял телефонную трубку, а другой провёл по
пришпиленному к стене листу с номерами, ища нужный. — По крайней мере, мы
предполагаем, что она бросилась. Очевидно, она почувствовала себя плохо. Но у неё,
кажется, ещё есть огнестрельное ранение. Нам придётся сообщить в полицию...
Оуэн уже стянул с себя белый халат и бросил его на стоящую рядом тележку. Он
сунул руку в карман куртки и помахал своим удостоверением сотрудника Торчвуда перед
носом у удивлённого старшего консультанта.
— Не нужно никуда звонить, — сказал он Маджунату. — Я из полиции.
