Памяти моего дорогого друга
Крэйга Хинтона
(1964 – 2006)

Глава первая
Ты никогда не относился к тем солдатам, которые не повинуются прямому приказу.
Теперь это вот-вот изменится. Потому что вот ты сжимаешь в руках холодный шершавый
пластик руля угнанного «Волка». «Волк» нагружен оборудованием, а ты смотришь в дула
двух винтовок SA-80. Эти винтовки и стали тем, что заставило тебя остановить машину, так
и не выехав из лагеря. При ярком полуденном солнечном свете изодранная полосатая ткань
ограды кажется самым красочным объектом на фоне коричневой земли, грязно-серого
предупреждающего знака и униформы часовых цвета хаки.
Конечно, ты знаешь обоих солдат, которые целятся в тебя из винтовок. Рядовые
Фокстон и Кандахал. Ты впервые увидел их на учениях всего несколько месяцев назад, в
начале их двадцатичетырёхнедельной службы. Росс Фокстон выглядит нервным, в нём не
осталось ни следа того самоуверенного чванства, которое он демонстрировал в первые дни
своего пребывания в тренировочном лагере Кареган. Его бледное лицо покраснело, угрожая
слиться по цвету с его коротко остриженными рыжими волосами.
Суджит Кандахал ниже ростом, коренастый, со смуглой кожей и тёмными
помыслами. Он упирается ногами в грязь, стараясь занять как можно более устойчивую
позицию. Он крепко держит оружие, он уравновешен и стоит справа от тебя, чётко
представляя, где ты находишься за капотом «Волка». В других обстоятельствах ты сказал бы
ему, что тебя это впечатляет.
— Заглушите двигатель и выходите из автомобиля, руки вверх. Сэр, — запоздало
добавляет он. Раньше ему не приходилось командовать. Особенно тобой.
Ты чувствуешь, как голод усиливается. Так скоро, намного скорее, чем ты
предполагал. Ты пытаешься подавить его, а потом смотришь, как реагируют на
происходящее часовые. Возможно, Фокстон считает, что ты нервничаешь, потому что он
спокойно встаёт слева от тебя, и к нему возвращается частица той, прежней, уверенности.
— Сержант Би, вы должны выйти, чтобы мы вас видели.
Ясный, чёткий окрик. Никакой нерешительности не сквозит в его шотландском
говорке. Ты переводишь взгляд на винтовки, не глядя в глаза солдатам. Твоё лицо
безразлично. Ты больше не дашь им подсказок.
— Хорошо, — говоришь ты, громко и спокойно. — Я выхожу.
Ты медленно выходишь и глушишь двигатель «Волка» так же легко, как собираешься
убить одного из этих часовых.
Выйдя из машины, ты вытаскиваешь свой «Браунинг» и засовываешь его за пояс сзади.
Он весит почти два фунта, и его неудобно и небезопасно там прятать, но это место за
пределами видимости Кандахала и Фокстона.
Лёгкий ветерок доносит до твоего слуха звон колоколов местной церкви, как
обычно, извещающих о начале дневной службы. Ты думаешь: «Время смерти – двенадцать
тридцать».
Бежать нет смысла. Самое время быстро улыбнуться.
— До встречи, — весело говоришь ты им. — До скорой встречи.
Мускулы на предплечье Кандахала напрягаются.
— Я сказал – руки вверх, сержант...
Прежде, чем он успевает договорить, ты вытаскиваешь «Браунинг» из-за пояса и,
держа его обеими руками, выпускаешь две пули подряд. Первая поражает Кандахала в лоб, прямо под значком на его берете, и он уродливой грудой растягивается на бетонной
площадке.
Ты остаёшься в распоряжении Фокстона. Ты позволяешь ему убить тебя и надеешься,
что в тебе больше повезёт в другой жизни.

Отредактировано 77pantera777 (20.05.2013 11:39)

Глава третья
Они сидели в кафе «Casa Celi» и смотрели через окно на улицу. Недавно Джек
привёл сюда всю команду – как они решили, для того, чтобы расслабиться после тяжёлой
работы по делу Циклопа или, возможно, чтобы поближе познакомиться. Чёрта с два, как
Гвен поняла позднее – он сделал это только потому, что из «Casa Celi» открывался хороший
обзор на торговый центр «The Hays», а это было идеальной возможностью найти бродячего
долгоносика, на которого Джек охотился в тот вечер. Возможно, они должны были
догадаться об этом, когда увидели, что Джек взял защитный спрей и зажимы для рук,
которые, очевидно, были разработаны не для весёлого вечера в городе. В конце концов Гвен
даже не успела доесть свою закуску.
Сейчас они заняли тот же столик, что и в тот раз. Парочка городских типов –
полосатые рубашки, пинтовые стаканы, замутнённый рассудок – сидели развалясь за
соседним столом и косились на Гвен. Джек поудобнее устроился на металлическом стуле –
шинель он не снял, но набросил её так, чтобы между ней и его спиной находилась спинка
стула.
Гвен сидела рядом с ним, и ей открывался такой же хороший обзор улицы, идеальный
в солнечный день и вполне приемлемый сейчас, когда небо затянулось тучами и начало
смеркаться. В воздухе пахло надвигающейся бурей – когда они уселись за столик, Джек
назвал это «сильным запахом озона от неиспользованной молнии». Нагревшийся за день
асфальт медленно остывал. Покупатели пробегали мимо, торопясь к автомобильным
стоянкам, пока не начался дождь – у них было очень мало времени и очень много сумок.
Маленькая группка учеников школы Меррихилл, всё ещё одетых в школьную форму,
проталкивалась мимо другой группы – из Роат Хай. Вечерний концерт в центре
«Миллениум», должно быть, только что закончился, подумала Гвен, наблюдая, как на улицу
высыпала целая толпа галдящих школьников. Господи, это было достаточно скверно –
ограничивать их, когда они стали старше, напились и отправились в город. Она надеялась,
что, когда они были в этом возрасте, их не нужно было запирать дома.
А потом она вспомнила, что это уже не её работа. И она не была уверена, стоит ли
ей сожалеть об этом или, напротив, испытать облегчение.
Их с Джеком обслуживал тот же привлекательный официант, который приносил еду
Гвен во время их последнего визита. Она вспомнила, что это Энрико, или Рико, Сели –
валлийский итальянец во втором поколении, чуть старше тридцати лет, с почти классической
латинской внешностью, но говорящий с несоответствующим ей южноваллийским акцентом.
Он унаследовал кафе от своего отца. Джек подшучивал над ним, говоря, что, чем дольше
этот парень остаётся в Уэльсе, тем быстрее исчезает его загар. Гвен обнаружила, что Рико
умеет ругаться по-валлийски. Но, казалось, он был не против того, чтобы Джек похлопал его
по заднице, когда он наклонился, чтобы поставить на стол принесённые напитки.
Гвен заказала лимонад со льдом и лимоном в высоком стакане, Джек – простую воду
в пластиковом стаканчике. Он оплатил напитки сразу же, как только Рико принёс их, бросив
деньги в пепельницу на металлическом столе.
— Подразумевается, что я смогу встать и уйти, когда мне понадобится. Рико
слишком нравится мне, чтобы я мог его обманывать, — пояснил ей Джек, когда она
спросила. — Или красть у него стаканы.
Гвен перебирала монеты в пепельнице.
— Точная сумма, — отметила она. — И никаких чаевых?
— Он не настолько привлекателен.
Всё это время взгляд Джека не отрывался от улицы. Он явно не собирался позволять
их цели промелькнуть мимо них незамеченной, пока Гвен вежливо беседовала с ним.
Гвен позволила себе ненадолго задержать на нём взгляд вместо того, чтобы
смотреть на улицу. Однажды Джек сказал ей, что пьёт воду, потому что это помогает ему
избежать дегидратации и даёт возможность быть готовым уйти в любой момент. Казалось,
Джеку ничего не принадлежит, кроме его одежды и нескольких артефактов, хранящихся в
Хабе. Он был высоким и широкоплечим, и его присутствие всегда сильно ощущалось и
физически, и в личном плане. И всё-таки, если бы он вдруг исчез, после него осталось бы
очень мало доказательств его существования. Хотя в её жизни он занимал довольно много
места.
С того дня, как она присоединилась к Торчвуду, прошло всего пару месяцев, но это
могла быть и целая жизнь. Джек был именно таким, каким она себе представляла идеального
босса. Когда она делала всё правильно, он говорил ей об этом. Когда она ошибалась, он
говорил ей и об этом тоже. Это было не очень удобно, но это означало, что она знает, чего
от неё ожидали. Что она поняла и приняла это. Никакой лести, никакой тому подобной
хрени. Никаких нагоняев, которые она получала от инспектора Моррисона, никаких
дискуссий о структурированном карьерном росте для офицеров, которые показали «талант и
потенциал». Никаких курсов по напористости без агрессии. И не нужно слушать коллег
вроде Энди, блеющих о недостатках системы, изливающих ей своё горе из-за того, что
хитрожопые выпускники, не умеющие даже заполнять бланки постановлений об аресте,
снова обскакали его.
Она понятия не имела, куда её приведёт работа в Торчвуде. Более того, она даже не
пыталась гадать об этом. Она лишь знала, что ей это нравится. Когда ей в последний раз
приходилось давать показания в суде, провожать отморозков в камеру, продираться через
бумажную канитель с записью слов свидетелей?
Ей нравился каждый день. Ей нравилось работать с Оуэном и Тошико, с Йанто и
Джеком. Сейчас она не могла представить себе, как можно расстаться с ними. Она не могла
вообразить исчезновение Джека. Его потерю.
Джек бросил быстрый взгляд на часы, потом на Гвен, потом посмотрел на улицу.
— Я даже не знаю, радоваться мне или злиться. Разве ты не должна наблюдать за
нашим парнем вместо того, чтобы смотреть на меня?
Внезапно смутившись, Гвен перевела взгляд на улицу.
— Да.
Она вытащила свой карманный компьютер и открыла фотографию, которую Тошико
отправила им чуть раньше. Экран показал ей тёмное, смазанное изображение – лицо с такой
усмешкой, какую обычно можно увидеть на фотографиях в документах. Гай Уайлдмен,
сорока лет с небольшим, серый воротничок костюма по цвету совпадает с его волосами.
Что сделало его убийцей четверых кардиффских бродяг?
Что могло в принципе сделать кого-либо убийцей?
Они с Джеком разглядывали пешеходов, пересекающих улицу. Пожилая леди в
узорчатой косынке, прихрамывая, шла вперёд, держа в каждой руке по пакету из «Tesco» .
Мужчина в полосатом костюме щёлкнул пальцами в ответ парням за соседним столиком,
которые разразились пьяным хохотом. Синий одноместный мусоровоз остановился возле
кафе, чтобы опорожнить бак. Джек тут же вскочил на ноги для лучшего обзора. Он
наблюдал, как усталая женщина на противоположной стороне улицы пытается справиться с
визжащим дошкольником. Как двое подростков прилипли к окну газетного киоска, оба с
торчащими из-под школьных пуловеров рубашками и с закинутыми на плечо рюкзаками. Как женщина с ненатурально светлыми волосами, в слишком узкой юбке и туфлях в стиле
«трахни меня» ковыляет в противоположную сторону с магазинной тележкой, доверху
наполненной бакалеей. Как какой-то человек проталкивается сквозь толпу, как он стреляет
глазами то влево, то вправо. Как он крепко стискивает в одной руке дипломат, а второй
рукой плотно прижимает воротник к горлу.
Поведение этого человека привлекало внимание. Он был невысоким – около пяти
футов шести дюймов, скорее плотного, чем атлетического телосложения. Он торопился, но
старался не показывать этого. Его седые волосы были взъерошены. Он ничего вокруг не
замечал. Он поднял воротник своего бежевого плаща, словно погода испортилась, и он шёл
под несуществующим ливнем. Это был Гай Уайлдмен.
— Это наш парень, — сказал Джек. Он обогнул мусоровоз и выскочил на улицу в
тридцати метрах от цели. Гвен сунула свой наладонник в карман куртки и бросилась за ним.
Вскакивая, она задела рукавом свой ополовиненный стакан с лимонадом. Он опрокинулся,
покатился по столу, упал на тротуар и разбился. Парни за соседним столом издали
одобрительный возглас и саркастически зааплодировали.
Уайлдмен услышал шум. Обернулся и увидел Гвен.
Она бросила взгляд на Джека, проклиная себя за неловкость.
Уайлдмен уже оглядывался на Джека. Видел, как рука Джека скользнула под шинель,
чтобы достать оружие. Панический недоверчивый взгляд. И Уайлдмен свернул на боковую
улочку и побежал.
Джек тут же бросился за ним. Пешеходы шарахались, словно стая испуганных
голубей, когда он проталкивался между ними.
Гвен последовала за ним, чуть не столкнувшись с женщиной, которая везла
магазинную тележку. Она проигнорировала поток ругательств в свой адрес, подавила в себе
желание остановиться и врезать этой женщине, и свернула в узкий переулок вслед за
Джеком. Она видела хвост его серой шинели, развивающийся у него за спиной, когда он
маневрировал между несколькими покупателями. Далеко впереди Уайлдмен свернул за
очередной угол.
Нагоняя его, Гвен услышала сердитый крик и ругань. Свернув в переулок, она увидела
полдюжины школьников, размахивающих руками вслед исчезающему Джеку. Рыжего парня
сбили с ног, и один из его приятелей помогал ему подняться, а другой собирал
рассыпавшиеся сигареты в сточной канаве.
— Смотри, куда прёшь! — рявкнул рыжий.
Гвен обогнула их, не отрывая взгляда от Джека, который уже поворачивал за угол.
— Курение может серьёзно истощить ваш словарный запас, — сказала она парням,
прежде чем устремиться вслед за Джеком.
Она сильно отстала – по меньшей мере на пятьдесят метров. Она видела, как Джек
на бегу вытащил свой револьвер – странный старомодный револьвер, который он, похоже,
предпочитал любому современному оружию. Было ясно, что он не может тщательно
прицелиться в бегущую фигуру Уайлдмена. На улицах было слишком много пешеходов.
Группа девочек из частной школы в нелепо дорогих пиджаках собралась в галдящую толпу
перед магазином одежды. Двое бизнесменов шли рядом, но не обращали внимания друг на
друга – каждый был поглощён своим телефонным разговором.
Двое пыльных рабочих смеялись, закрывая временную дверь в ограде вокруг
строительной площадки. По тому, как они выглядели и вели себя, Гвен поняла, что их смена
уже заканчивается. Их жёлтые каски были привязаны к поясам, а флуоресцентные куртки
спущены с плеч и болтались на талии. Так что они не были готовы к тому, чтобы в них на полном ходу врезался Уайлдмен. Одного из них Уайлдмен толкнул в плечо, второй получил
сильный удар дипломатом по голове. Они расступились, и Уайлдмен потянул дверь на себя.
Рабочие снова вскочили на ноги и выругались – судя по всему, у них был богатый
опыт в этом деле. Младший из них, подросток, подстриженный «ёжиком», с изуродованным
ухом, попытался схватить Уайлдмена за его бежевый плащ, но Джек подбежал и крикнул
ему, чтобы он отошёл в сторону.
Уайлдмен боролся с дверью, пытаясь открыть замок. Он впился взглядом в Джека и
словно забился в конвульсиях. Гвен всё ещё находилась на полпути к этому месту, и с её
позиции ей показалось, что у Уайлдмена приступ тяжёлой болезни. Она услышала шлепок, и
Уайлдмен плюнул в Джека чем-то серо-зелёным. Джек с удивлённым воплем отступил,
врезавшись в строителей. Уайлдмен воспользовался возникшим замешательством. Он
практически сорвал дверь с её ржавых петель и нырнул на стройплощадку.
Строители смотрели на то, что выплюнул Уайлдмен. Упав на землю, оно не
разбрызгалось, а просто лежало там, слегка пульсируя. Джек ногой столкнул это на пыльный
тротуар, а потом пинком отправил прямо через открытую дверь. Рабочие пытались
помешать ему, хватая за руки, но Джек легко стряхнул их, быстро и резко дёрнув плечами.
Тогда они увидели его пистолет и отступили, подняв вверх руки.
— Правильное решение, — одобрил Джек и исчез за дверью, продолжая
преследовать Уайлдмена.
Гвен подбежала к стройплощадке, размахивая своим удостоверением.
Старший из строителей уставился на неё. Его круглые глаза казались странно
светлыми на фоне грязно-коричневой кожи лица. Теперь, увидев удостоверение, он вёл себя
более осторожно, менее агрессивно.
— Что происходит? Тот парень не в порядке. Его стошнило... что это было?
Дверь была приоткрыта, и он собирался открыть её шире, чтобы заглянуть, но Гвен
захлопнула её.
— Здесь небезопасно находиться, — упорствовал рабочий. — Я вынужден буду
сообщить бригадиру о...
— Мне не нужно разрешение вашего бригадира, — прервала его Гвен. — Мне
просто нужно, чтобы вы ушли с дороги. Там есть кто-нибудь ещё? Будет ли ещё одна смена?
— Мы последние. На сегодня всё. Осталось только запереть дверь, — сказал
младший из рабочих, которому хотелось быть полезным.
— Но ещё не все этажи достроены, — запротестовал его старший товарищ. —
Дальше пятого, во всяком случае. И защитное покрытие там пока не готово.
Гвен отклонилась назад и посмотрела на вечернее небо. Строящееся здание
возвышалось над ней – головокружительная скала лесов и серого бетона. Над последним
этажом возвышался грязно-оранжевый подъёмный кран. Зелёная сетчатая ткань колебалась
на ветру вокруг недостроенного бизнес-центра, покачивающийся знак сообщал, что это
будет новое здание «Levall-Mellon».
— Начальник сожрёт меня. Но если вы убьётесь, это будет не моя вина, — теперь
тон строителя полностью изменился. Гвен узнала его – работая с новой командой, ей уже
приходилось с этим сталкиваться. Сначала такие люди вели себя высокомерно, заносчиво,
потом, побеждённые анонимной властью, вынуждены были подчиняться. Или, как сейчас,
они начинали пытаться переложить ответственность на других. Именно тогда становилось
ясно, что эти люди не представляют собой никакой угрозы, потому что эта власть им
больше не нужна.
Она указала на жёлтую каску, привязанную к поясу рабочего.
— Мне это понадобится, — сказала она. Он медлил. — Давайте, у нас нет времени.
— Она потянула на себя дверь. — Закройте за мной.
За деревянной оградой оказалось темнее, чем можно было ожидать, стоя на улице.
Гвен пришлось на мгновение остановиться, чтобы дать глазам привыкнуть к слабому
освещению. Она попыталась надеть каску и обнаружила, что голова парня была намного
больше её собственной. Она положила каску на край частично проржавевшей жёлтой
тележки, наполовину загруженной щебнем, серыми обломками стены и кусками арматуры.
То, что Джек подфутболил через дверь, валялось у угла тележки. Гвен удивилась, как
Уайлдмен мог выплюнуть это. Эта штука была похожа на морскую звезду цвета соплей, с
четырьмя ногами. Она на мгновение задрожала, а потом превратилась в густую жёлтую
желчь и впиталась в серую пыль.
Гвен открыла свой карманный компьютер и с помощью клавиши быстрого вызова
связалась с Тошико.
— Мы гонимся за Уайлдменом на Блэкфрайер Уэй. На стройплощадке. Уайлдмен
немного оторвался от нас.
— Интересно, — ответила Тошико. — Должно быть, с ним произошло чудесное
выздоровление. Причина, по которой мы не могли связаться с его секретарём, в том, что
она отвозила его домой, потому что он плохо себя чувствовал.
— Думаешь, это просто оправдание? — спросила Гвен. — Причина слинять с работы
днём, чтобы потрахаться?
— Вряд ли, — сказала Тошико. — Насколько я поняла, Уайлдмен – печальный
холостяк. Не похоже, чтобы у него была девушка. Или парень. Или тесные взаимоотношения
с животным.
— Не уверена, — Гвен перевела взгляд на мёртвую морскую звезду, которую
Уайлдмен бросил в Джека. — С ним определённо что-то не так, — сказала она. — Я
собираюсь помочь Джеку. Вы можете заставить полицию оградить всю эту область, а потом
приехать сюда?
— Хорошо, — согласилась Тошико.
— С Митчем всё было в порядке?
— С Митчем? — переспросила Тошико.
— Это тот полицейский.
— С каких это пор ты начала беспокоиться о полиции?
— Я и не прекращала, — сказала ей Гвен. — Так с ним всё нормально?
— Я не обратила внимания, — призналась Тошико. — Мы были слишком заняты,
убирая тело. Поговорим позже, — и она отключилась.
Гвен услышала, как кто-то бегает этажом выше. Стук обуви и шорох пыльного бетона.
Она осмотрела этот этаж и увидела, куда они могли пойти. Она прошла через промежуток в
стене, где позже будут навешены двери, и изучила лестничную площадку. Бетонная лестница
спиралью поднималась вверх. Перил не было, поэтому Гвен схватилась за стену, стараясь
держаться подальше от края.
К тому времени, как она добралась до восьмого этажа, её лёгкие горели огнём. В
районе следующей лестничной площадки послышался шорох подошв обуви по бетону. Гвен
замедлила шаг и тщательно присмотрелась.
Закатное солнце бросило яркий луч света через всю стройку, на пронизанные
арматурой бетонные блоки. Гвен удивлённо моргнула. Через отверстие в полу
недостроенного этажа она могла видеть, что происходит тремя этажами ниже. На
поперечной балке в центре стоял Джек. Он балансировал, совершенно не беспокоясь из-за
головокружительного расстояния от балки до земли, направив пистолет в противоположную
часть комнаты.
Уайлдмен осторожно пробрался по балкам и теперь перелез через недостроенную
наружную стену на деревянно-металлический каркас, окружающий здание. Ему пришлось использовать обе руки, чтобы удержать равновесие, а затем вскарабкаться на выступ лесов.
Бежевый плащ теперь не облегал его фигуру, а развевался на ветру, пронизывающем здание.
Гвен видела, что фактически плащ был мал Уайлдмену, и рукава его не доставали даже до
запястий, обнажая грязные манжеты его серого костюма.
Уайлдмен стоял на светло-коричневой платформе лесов. Он повернулся лицом к
Джеку. Гонка к стройплощадке и путь на верхние этажи недостроенного здания оставили
его без сил. Он тяжело дышал. Слева, в нескольких метрах от него, болтался кусок
верёвочной лестницы – ещё более опасный путь вниз, чем недоделанная пожарная лестница.
С правой стороны располагалась зловеще распахнутая пасть потрёпанного пластикового
жёлоба для мусора, готового сожрать всё, что в него попадёт, и выплюнуть в невидимую
отсюда стоящую несколькими этажами ниже жёлтую тележку. Уайлдмен не может серьёзно
рассматривать ни один из этих путей к бегству, подумала Гвен.
Похоже, Джек думал о том же.
— Давай, Уайлдмен, — крикнул он. — Как ты собираешься выбраться отсюда?
Уайлдмен обернулся и оглядел город. Пока он делал это, Гвен осторожно
пробралась в комнату. Теперь она могла видеть сквозь скелет здания, на какой высоте она
находится, и на неё мгновенно накатила тошнота. Гвен схватилась за стену, чтобы удержать
равновесие.
Подняв взгляд, она увидела, что Уайлдмен всё ещё в замешательстве. Зелёная
сетчатая ткань прикрывала эту часть здания за рамой лесов, но через дыру на одном участке
можно было увидеть весь Кардифф. Сейчас они находились достаточно высоко, чтобы
соседние здания не заслоняли им обзор. Улицы пересекались на пути к берегу, где
возвышался бронзовый горб центра «Миллениум». Сверкающий залив отражал свет между
причалами и тянулся к дамбе. Над ним сгущались облака, предвещая дождь над дамбой и
Бристольским заливом.
Уайлдмен осторожно повернулся, чтобы снова посмотреть на Джека, стараясь не
сорваться с лесов. Теперь Гвен видела, что верхняя часть серого пиджака Уайлдмена была
влажной и тёмной. По ярко-красному пятну на его белой рубашке было ясно, что это кровь.
Однако лицо и шея Уайлдмена были чистыми. Может быть, он успел вытереть их, пока
бежал через здание. На плаще тоже не было никаких пятен, теперь это было очевидно.
Расположение пуговиц говорило о том, что плащ женский, и это объясняло, почему рукава
были слишком коротки. Уайлдмен уже перевёл дух и широко улыбался. Когда он увидел Гвен
на другом конце комнаты, его улыбка немного дрогнула, но он вскоре перевёл взгляд на
Джека.
Джек не двинулся с места. В одной руке он сжимал пистолет, наведя его на
Уайлдмена. Вторую руку он держал на бедре. Он знал, что Гвен стоит у него за спиной, в
двадцати метрах от него, хотя она ничего не говорила и едва ли издала хотя бы звук. Он
немного пошевелил пальцами так, чтобы Уайлдмен не видел, давая Гвен понять, что ей
следует оставаться сзади.
— Ладно, ты осмотрелся, — крикнул Джек Уайлдмену. — И знаешь, что тебе некуда
бежать.
Уайлдмен склонил голову набок, разглядывая Джека.
— Это оружие – очаровательная штука, — сказал он. В его голосе не чувствовалось
беспокойства, только интерес. — Это антиквариат?
— Это «Уэбли», — спокойно ответил Джек. — МК IV. 38-го калибра, ствол длиной в
пять дюймов. Этого более чем достаточно, чтобы пристрелить тебя там, где ты стоишь.
— Интересно. Где ты берёшь патроны?
Рука Джека, в которой он держал револьвер, не дрогнула.
— В данном случае важнее то, откуда ты можешь получить один из них. В любой
момент. Вернись в здание. Держись подальше от края. Осторожно.
— Думаю, мне безопаснее оставаться на месте. Почему мы не можем продолжить
беседу отсюда?
Джек повернул голову, и Гвен увидела, что он мрачно улыбается.
— Хорошо. Тогда, может быть, начнём с очевидного. Например, как ты связан со
смертью четверых бродяг? Тех, которые были найдены в пяти минутах ходьбы от офисов
лаборатории ядерных исследований «Blaidd Drwg»?
Уайлдмен нахмурился.
— Это такой удар. Я видел это в новостях. Конечно, на работе нас всех
предупреждали об этом. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из сотрудников пострадал.
— Нет, — отрезал Джек. — Никто тебя не предупреждал. В СМИ ничего не
сообщалось об убийствах бродяг. Мы проверили. Так что ты необычайно хорошо
осведомлён.
— Полагаю, да.
— И время их смерти совпадает со временем, когда ты должен был вот-вот
появиться на работе, или когда ты только что ушёл. Мы проверили твой пропуск в «Blaidd
Drwg» – время соответствует.
Улыбка Уайлдмена не дрогнула.
— В самом деле?
— Один раз ты даже уходил во время обеда. С чего вдруг? Не взял обед из дома в
тот день? Нет, потому что твой пропуск показывает, что ты обедаешь в столовой на работе
каждый день в 12.15, минута в минуту. За исключением того дня. Когда умерла третья
жертва.
— Пойти прогуляться во время обеденного перерыва – не преступление, — мягко
заметил Уайлдмен. — Можно сказать, это моё конституционное право.
— Ты убивал людей, а не время...
— Не думаю.
— Нападал на беззащитных людей и проламывал им головы.
— Какой ужас, — сказал Уайлдмен.
— Трудно поверить в это, глядя на тебя сейчас. Но ты убивал их, кусая за шею сзади.
Уайлдмен недоверчиво засмеялся.
— В самом деле, — гнул своё Джек, — это случайно не спинномозговая жидкость?
Там, у тебя под подбородком? На воротничке твоей рубашки?
Уайлдмен почти непроизвольно поднял руки к лицу. Его лицо исказилось от гнева.
Джек рассмеялся.
— Я тебя подловил.
Ветер, продувавший здание, усилился. Шинель Джека развевалась у него за спиной,
хотя сам он продолжал стоять неподвижно, как скала. С улицы донёсся печальный вой
полицейской сирены.
Уайлдмен снова бросил взгляд вниз, на улицу. Пристально посмотрел на Джека. Он
больше не выглядел разозлённым. Он был спокоен.
— Давай, Уайлдмен, — в голосе Джека появились просящие нотки. — Тебе не
убежать. Гвен здесь, у меня за спиной, ты её видел. Она вызвала полицию. Так что даже если
ты вырвешься от меня – а тебе это не удастся – через кордон, который установлен вокруг
здания, ты не прорвёшься. А теперь отойди от края, осторожно.
— Собираешься указывать мне, что делать? — улыбнулся Уайлдмен.
— Ты под наблюдением Торчвуда. Мы не полиция. Мы всё делаем иначе. Но ты это
уже знаешь благодаря своей работе в «Blaidd Drwg», не правда ли? И это означает, что ты
знаешь, что мы можем тебе помочь, Уайлдмен. Независимо от того, в чём проблема.
Уайлдмен поднял левую руку – медленно, чтобы это не встревожило Джека. Взглянул
на часы, которые выглядывали из-под грязной манжеты рубашки. «Время смерти...» —
пробормотал он себе под нос. Он опустил руку и стал изучать свои ноги так, словно видел
их впервые или они были самым интересным объектом в помещении.
Гвен показалось, что рука Джека напряглась.
— Не пытайся меня одурачить, Уайлдмен. Я могу пристрелить тебя даже отсюда.
Уайлдмен поднял взгляд от своих ботинок. Он смотрел мимо Джека, на Гвен. Теперь
он ухмылялся, словно всё это было шуткой. Той же улыбкой он одарил Джека.
— До встречи, — весело сказал он.
Уайлдмен позволил себе упасть. Его ноги не двигались, руки спокойно висели вдоль
тела. Он просто отклонился назад, словно это было упражнение на доверие, как на
психологическом тренинге, и кто-то собирался поймать его.
Но никто не мог его поймать. Зелёная сетка беззвучно разорвалась у него за спиной.
Гай Уайлдмен продолжал спокойно улыбаться, когда решительно отшатнулся и головой вниз
упал в объятия своей смерти.

Отредактировано 77pantera777 (20.05.2013 11:37)

Глава пятая
Внимание Тошико переключалось с одного монитора на другой. Над её рабочим
столом в Хабе их было шесть, и каждый из них показывал отдельный аспект её
исследований или результаты начатого ею поиска.
Гвен стояла у неё за спиной, молча наблюдая за работой. Она очень быстро поняла,
что Тошико не нравится, когда её контролируют. Тош говорила, что это слишком
напоминало ей о том, как отец проверял её домашние работы. Гвен хотела сказать ей, что
его усилия не были потрачены впустую – наука была стихией Тошико, несмотря на
пренебрежительное замечание Оуэна о том, что она чокнутая. Тошико была своего рода
композитором, только её музыкой были данные. Она приводила к гармонии все компоненты
своей оркестровой партитуры, сочетая их, пока они не обретали смысл, так, чтобы
остальные могли слышать симфонию, а не какофонию невразумительного шума. И, как это
бывает с выступлениями оркестра, это случалось только тогда, когда Тошико представляла
их вниманию уже готовую часть, которую они могли бы понять. Шедевр, созданный из
беспорядочной массы информации.
Рабочий стол Тошико в Хабе представлял собой примерно то же самое – массу
различного барахла, которое, казалось, имело смысл только для неё самой. Джек однажды
описал методологию Тошико как «творческий хаос», и его восхищённый тон предполагал,
что и остальные могли бы взять с неё пример. Не то чтобы он сам сильно отличался от неё
– Гвен видела на его столе среди документов, старых телевизоров и мисок с фруктами
блюдо с кусочками коралла, как будто он пытался вырастить их.
Стол Тошико был первым, что видел человек, попадая на базу Торчуда – куча экранов
мониторов, разбросанные груды документов и разные детали электронных приборов. Там
был даже кубик Рубика, который Тошико могла собрать за минуту. Когда она не видела,
Оуэн перемешивал его и бросал обратно на стол. И Тошико доводила его до исступления,
как-то умудряясь каждый раз собрать кубик обратно, даже когда Оуэн поменял местами
несколько наклеек на нём. «Спальня подростка» — таково было альтернативное описание
стола Тошико, которое дал ему Оуэн.
Гвен бросила взгляд на Оуэна и увидела, что на его столе, который был следующим за
столом Тошико, тоже царит бардак. Сам Оуэн держал клавиатуру на коленях и лупил по
клавишам. Это было так не похоже на изящные прикосновения пальцев Тошико.
Теперь Тошико пользовалась цифровой ручкой, комментируя показания на
нескольких экранах. На двух дисплеях слева от неё прокручивался список имён и дат, почти
слишком быстро, чтобы его можно было прочесть, и уж точно слишком быстро для
запоминания. Справа демонстрировался маршрут передвижения Уайлдмена по центру
города, в прерывистом формате записи, украденной с камер видеонаблюдения. Два самых
маленьких экрана в центре показывали объединённый спутниковый снимок области вокруг
офисного комплекса «Blaidd Drwg». Тошико наложила поверх этого изображения схему
местных дорог в виде сетки белых линий и обозначила места преступлений красными
точками. Гвен вспомнила красную лужу с разбитой головой Уайлдмена в центре её, которую
она видела на дороге ранее. Эти кровавые брызги на дисплеях Тошико показывали
местоположения жертв Уайлдмена за прошлую неделю.
Гвен наклонилась, чтобы посмотреть поближе. Тошико испустила лёгкий
раздражённый вздох.
— Ты на меня капаешь, ты в курсе?
— Прости, — Гвен сделала шаг назад. — Дождь начался раньше, чем мы успели
вернуться к машине. Он немного застал нас врасплох. Днём была такая хорошая погода. А в
прогнозе ничего не говорили про дождь.
Тошико повернулась в кресле.
— Слушай, почему бы тебе не пойти в конференц-зал? Через несколько минут я
передам туда результаты.
Гвен кивнула.
— Хорошо.
Лучше оставить Тошико в покое, подумала она. Она спустилась по короткому
лестничному пролёту, который вёл к мостику через мелкий бассейн. Её всё ещё поражало то,
как Хаб Торчвуда сочетался с окружающим подземным пространством. Ориентиром был
высокий столб из нержавеющей стали, который тянулся из бассейна до высокого потолка и
возвышался ещё на семьдесят футов над мостовой на Роальд Даль Пласс, напротив центра
«Миллениум». Непрерывно льющаяся каскадом вода была словно мерцающий занавес на
каждой из сторон столба. Основание его уже начало зарастать водорослями, но в Хабе не
чувствовалось никакого запаха сырости. В самом бассейне, казалось, периодически
происходили приливы и отливы. Однажды торчвудцы обнаружили там леща, который
плескался у столба, потерянный и несчастный, пока Оуэн не поймал его. Оуэн исследовал
леща, объявил, что он пригоден для употребления в пищу, и приготовил его в кухне
Торчвуда на верхнем уровне торчвудской базы, за что заработал прозвище «Гарри
Рэмсден».
Гвен встретила Джека на верхней площадке винтовой лестницы, ведущей к залу
заседаний. Он всё ещё был одет в шинель. Радужные капли дождя сверкали на воротнике и
плечах в неравномерном свете расположенных в Хабе ламп. Он смотрел вниз, явно
наслаждаясь видом своей команды за работой.
— Я видел, как ты там беседовала с полицейским...
— Энди?
— Да. Он тебя замучил?
— Нет, ничуть. — Гвен вспомнила, как она чувствовала себя, разговаривая с Энди.
Или, точнее, не разговаривая. — Иногда я ненавижу хранить секреты. Иногда мне хочется,
чтобы люди не доверяли мне их, тогда никто и ничто на меня не давит. Понимаешь, что я
имею в виду?
— Это часть работы, — сказал ей Джек.
— Моя мама говаривала, что от друзей нельзя ничего скрывать. Если ты не можешь
доверять своим друзьям, то кому ты вообще можешь доверять?
— Тогда нет смысла заворачивать твои подарки ко дню рождения!
Гвен засмеялась.
— А, это никакой не секрет. Мама скорее посчитала бы это «сюрпризом».
— И в чём разница?..
— Сюрприз – это то, о чём ты можешь рассказать всем. В конце концов. У тебя не
получится вечеринки-сюрприза, если на неё никто не придёт.
Джек тоже засмеялся.
— А секрет – это то, что ты можешь рассказать людям об одном друге? — Джек
задумчиво смотрел на неё. Он почесал лоб указательным пальцем, не отводя от неё взгляда
своих светлых глаз. — А ты делишься с кем-нибудь своими секретами?
Гвен понимала, что он имеет в виду. Она видела, как он получил выстрел в голову и
выжил. Слышала, как он говорил о каком-то необъяснимом инциденте, который означал, что
он не может умереть. Он определённо мог чувствовать боль – у него адски болела голова в
течение нескольких дней после того выстрела, даже притом, что от него не осталось и
следа. Она не знала, насколько он неуязвим; было бы достаточно болезни, катастрофы или
огня, чтобы убить его. Но, более того, об этом знала только она одна. Йанто, Тошико и
Оуэн не имели об этом никакого понятия. Джек не просил её хранить его тайну – казалось,
он просто знал, что она будет. Понимание без слов.
Джек всё ещё наблюдал за её реакцией.
— А как же Рис?
А что Рис, подумала она. Каждый день она скрывала что-то от своего приятеля. Она
не могла рассказать ему правду о Торчвуде. Он не понимал, почему она всегда должна была
срываться на работу по первому же звонку, и днём, и ночью. И никогда не спрашивал её об
этом. Ещё один пример понимания без слов. Или нет? Как она могла убедиться, не
спрашивая?
— Не теряй след своей жизни, — сказал ей Джек. — Ты не должна позволять ей
отдаляться. Торчвуд способен сожрать всё. Всех...
Его голос затих. Он увидел Йанто, их секретаря, поднимающегося по лестнице. Это
был парень возраста Гвен или, может быть, на несколько лет младше, довольно
привлекательный, решила она. Она пока не разобралась в нём. Он казался вполне
счастливым, выполняя обычную работу в Торчвуде – разного рода «подай-принеси», вне
зависимости от того, что это – пакет из «Tesco», полный продуктов, или мешок для
транспортировки трупов с телом долгоносика.
Он направился к кофемашине и улыбнулся в знак того, что заметил их, стоящих у
перил балкона.
— Извините, я вас не видел. — Он помахал недавно вымытым кофейником. — Я
собирался сварить свежий кофе.
Джек улыбнулся его замечанию. Он сбросил с плеч шинель и повесил её на перила.
— Йанто, ты предвидел мою потребность в чём-то тёплом и влажном.
Йанто театрально закатил глаза.
— Очень забавно, сэр. Я должен был догадаться, что, что бы я ни сказал, вы всегда
будете хотеть превзойти меня.
— Вот ты обрадовался, — сказал ему Джек. Он жестом показал Гвен, чтобы она шла
за ним через стеклянные двери в зал заседаний. — Мы будем пить кофе здесь, Йанто.
Спасибо.
Когда они входили, на них среагировали датчики движения, и под потолком
загорелись длинные лампы. Гвен посмотрела вниз, мимо стальной колонны, сверкающей
благодаря льющейся в ней воде, туда, где Тошико и Оуэн завершали свою работу. Вспышка
огней привлекла внимание Тошико, и она весело показала Гвен большие пальцы на обеих
руках, показывая, что почти готова.
В тот же момент плазменная панель, висящая на стене за спиной у Гвен, с жужжанием
ожила. Широкоформатный экран был разделён на четыре части, и Гвен узнала несколько
изображений из тех, что анализировала Тошико.
Они с Джеком провели несколько минут, изучая эти изображения. Красные точки на
карте снова напомнили ей брызги крови Уайлдмена на автобусе на последнем месте
преступления.
К ним присоединилась Тошико, тихо устроившись на противоположном конце
овального стола для переговоров. Её красивые глаза моргали за стёклами очков,
устремлённые на экран карманного компьютера, который она принесла с собой.
Ещё спустя минуту Оуэн прогрохотал по металлической лестнице и ворвался в зал
заседаний, как всегда, опаздывая. На нём всё ещё был белый лабораторный халат, надетый
поверх мятой футболки. Осознав это, он снял халат, понял, что его некуда повесить, и
запихнул под стол, прежде чем усесться.
Все заняли свои места за столом, и Йанто подал свежий, дымящийся кофе, получая в
ответ бормотание: «Спасибо».
— Итак, я думаю, что закончила детальный анализ передвижений Уайлдмена, —
начала Тошико.
— Бурные аплодисменты доктору Тошико Сато, — сказал Джек остальным. — Вы
знаете, что значит для неё «закончила». Иногда мне кажется, что ты никогда не закончишь
доводить до совершенства то, что уже и так идеально.
Гвен и Оуэн понимающе усмехнулись. Тошико мило покраснела.
— Я сопоставила места смерти всех бродяг, — она продемонстрировала список
имён на основном экране. Меньшая часть из них была показана как «Д. Р. Угой». Она
продолжала: — Далее, это довольно обычное дело для бродяг – умирать, даже в это время
года, когда погода ещё довольно тёплая. Так что я отмела наименее сомнительные случаи.
— Всех, у кого не были отгрызены задние части шеи и черепа, — сказал Оуэн.
Тошико нахмурилась.
— Не совсем. Исчезновения этих людей точно никто не заметил, и никто их не
оплакивает. Их никто не ищет. Они уже пропали, так что они вполне могли умереть, и
никого это не волнует. Это означает, что их тела вполне могло употребить в пищу какое-
нибудь хищное животное.
— Фу, — сказала Гвен. — Хищники? Ты имеешь в виду, их едят?
— Конечно, — Тошико постучала стилусом по экрану своего карманного
компьютера. Основной экран в зале высветил более короткий список имён. — У
интересующих нас жертв головы были прокушены человеческими зубами. Это не связано с
теми местами, где они живут. Или жили раньше – некоторые из этих адресов давно
неактуальны.
Оуэн встал, чтобы поближе взглянуть на экран.
— Чёрт возьми! Только посмотрите на эти валлийские названия. — Он взглянул на
Гвен и сморщил нос. — Вы что, вообще не используете гласные? Похоже, когда английские
градостроители закончили давать имена всем нашим городам, вашим пришлось использовать
те буквы, которые остались.
— Гуирионин, — сказала ему Гвен. — Как сказала бы моя бабушка.
— Благослови тебя Господь, — парировал Оуэн. — Я имею в виду, взгляни на это.
Как это вообще можно выговорить?
— Это Истрадгинлайс , — ответила Гвен. — Думаю, это где-то на севере. Тош, как
ты всё это нашла?
Тошико казалась довольной тем, что ей задали этот вопрос.
— Я проверила соответствие их ДНК с записями Государственной службы
здравоохранения. — Она обратилась к другому экрану, который показал полную карту
Кардиффа и близлежащих областей. Там было две группы красных точек и одна отдельная
точка в отдалении. Тош указала на самую большую группу. — Как видите, все они
располагаются на небольшом расстоянии от офисов «Blaidd Drwg». Ещё есть один
обособленный случай в заповеднике несколькими днями ранее. И ещё есть группа поменьше.
Здесь ближайшие точки – туристический центр, армейский тренировочный лагерь и городок
Коубридж.
— Превосходная работа, Тош, — Джек явно был доволен. — Бóльшая группа очень
убедительна: Уайлдмен – наш парень.
— А разве кто-нибудь другой не мог использовать его пропуск? Подставить его? —
спросила Гвен.
Тошико покачала головой.
— Кроме пропуска, там действует ещё система идентификации по отпечаткам
большого пальца.
— Оба больших пальца у него на месте, — заметил Оуэн. — Никто их у него не
одалживал.
— Это не имело бы значения, — возразила Тошико. — Если палец отрезать, контур
кожи искажается. Отпечаток был бы несовершенен.
Гвен видела, как Джек снисходительно улыбнулся, наблюдая за этим состязанием
умов.
— Хорошо, — громко сказал он. — Нужно узнать, есть ли какая-либо связь с
Уайлдменом в другой группе. Мистер Харпер, что у вас?
— Доктор Харпер, если вы не возражаете, — Оуэн выпрямился на стуле, как будто
учитель вызвал его отвечать на какой-то особенно заковыристый вопрос. Он открыл крышку
своего ноутбука и защёлкал по клавишам, транслируя информацию на плазменный экран.
Казалось, он адресовал свои объяснения в первую очередь Гвен. — Я проделал кое-какие
подготовительные работы для вскрытия трупа Уайлдмена. Я пока не проводил инвазивных
исследований, но сделал несколько ренгтеновских снимков. Они доказывают наличие
костной ткани в верхнем отделе желудочно-кишечного тракта, но ничего особенного вне
привратниковой пещеры.
Гвен удивилась, заметив, как Джек и Тошико оба сделали вид, что закашлялись. Оуэн
нахмурился и продолжил объяснять Гвен:
— Или, выражаясь проще...
— Он проглотил целую кучу осколков костей, — перебил его Джек.
— Ну да, — согласился Оуэн.
— Держу пари, — продолжал Джек, — что в желудке Уайлдмена будет кровь,
фрагменты черепов и спинномозговая жидкость по крайней мере из трёх различных
источников ДНК.
— Подсказкой будет то, что он проглотил последним, — Оуэн нажал ещё несколько
клавиш на своём компьютере. На висящем на стене экране появилось несколько новых
изображений. На фотографиях были изображены окровавленные останки Уайлдмена,
которые, лёжа на холодном металлическом столе для вскрытий, почему-то выглядели ещё
ужаснее, чем раньше. Лицо представляло собой сплошное розовато-серое месиво.
— Кажется, я больше никогда не буду есть клубничный йогурт, — сказала Гвен.
Оуэн выглядел так, словно её дискомфорт доставлял ему удовольствие.
— Тебе нужно будет увидеть его, когда я его вскрою. Тогда мы узнаем, содержатся
ли в его желудке образцы ДНК других жертв. Которые были... как ты сказала, Тош?
Съедены.
Джек опёрся на стол и глотнул кофе из чашки, принесённой Йанто.
— Думаю, в желудке Уайлдмена должен быть и образец ДНК самой последней
жертвы. Той, которой пока нет в твоей таблице, Тош. Я видел лицо Уайлдмена перед тем,
как он разбил его об автобус. Перед тем, как он прыгнул. Мне показалось, что на его
одежде были следы спинномозговой жидкости. Он очень неаккуратно ест, — он сделал
большой глоток кофе. — Знаете, что самое ужасное в том, чтобы быть загрызенным до
смерти подобным образом? Это нельзя назвать чистой смертью, потому что у валлийцев
такие ужасные зубы.
Гвен отреагировала на эту инсинуацию широкой, неестественной улыбкой.
— Где последняя жертва?
Джек покачал головой.
— Не знаю. Похоже было, что Уайлдмен перекусывал совсем недавно. Возможно,
это был очередной бездомный, но в центре города. Есть какие-нибудь новости от полиции,
Тош?
Тошико быстро застучала стилусом по экрану своего наладонника.
— Сейчас посмотрим.
— Хорошо бы это оказался бродяга, — кивнул Оуэн. — Тогда не придётся сочинять
историю для объяснения его исчезновения.
Его обыденный тон привёл Гвен в ярость. Она почувствовала, как её лицо и шея
вспыхнули от гнева, и услышала свои собственные слова чуть ли не прежде, чем осознала,
что произносит их:
— Бродяги тоже люди, Оуэн.
— Вы только послушайте её.
— Мне не нужно твоё снисхождение! Пока мы тут сидим, другой бедняга лежит
мёртвый в сточной канаве. До сих пор не найденный. И, конечно, не замеченный.
Настоящие люди вроде тебя просто прошли бы мимо, даже когда он был жив. Может быть,
он продавал «Big Issue» в городе. Или просто бродил в поисках ночлега, и в первый раз,
когда на него, казалось бы, обратили внимание, оказалось, что его заприметил Уайлдмен, и
это было последним, что несчастный бродяга узнал в своей жизни.
— Я просто говорю, — настаивал Оуэн, — что Тош не придётся изо всех сил
стараться скрыть смерть некоторых загрызенных, когда они появляются в сточных канавах
где-нибудь в Грейнджтауне.
Гвен хлопнула обеими руками по столу, и этот тревожный звук эхом отразился от
стеклянных стен зала заседаний.
— Откуда мы можем знать, что заставило его приехать в Кардифф, этого бедного
парня, которого мы ещё даже не видели? Как мы можем утверждать, что у него нет семьи
где-нибудь в другой части Уэльса или ещё дальше? Семьи, которая беспокоится, в порядке
ли он. Которая не знает, жив ли он, но молится, чтобы он был жив. Которая не знает, что
сегодня он умер. — Она моргнула и перевела взгляд на лампы на потолке, чтобы не дать
волю слезам. Она не доставила бы Оуэну такого удовольствия. — Его не нашли? Не
заметили? Да. Но его не ищут? Не думаю.
Оуэн наклонился к ней, опираясь локтями на стол. Её речь его не испугала.
— Когда ты поработаешь здесь подольше, ты будешь смотреть на это иначе. Вот что
я имею в виду. Через пару месяцев я снова спрошу тебя, и ты запоёшь по-другому. Я хочу
сказать, я честно надеюсь, что я не прав относительно этого...
— Неправда, — тихо сказала Тошико.
— Да, — признал Оуэн после короткой паузы. — Я вру.
Джек встал. Это был непривычный жест, и он сделал вид, что просто решил собрать
чашки и поставить их на поднос. Но, делая это, он склонился над столом к каждому члену
своей команды. Это был изящный способ проявить контроль, подтвердить свою власть.
Успокоить команду.
Он через стол улыбнулся Оуэну.
— Хорошая работа с рентгеном.
Писк карманного компьютера Тошико прервал его.
— Пришли результаты поиска, — сказала она и переместила данные на главный
экран. — Полицейский отчёт, который соответствует интересующим нас критериям.
— Действительно, результат, — заметил Джек. — Они нашли машину Уайлдмена.
Так, где моя шинель? — Гвен указала через стеклянную дверь туда, где на перилах лестницы
висела шинель. — Хорошо, спасибо. Тош, вот ещё один поиск – я хотел бы, чтобы ты
произвела его. — Он придвинул к ней сложенный листок бумаги. Она бросила короткий
взгляд на этот листок, кивнула и сунула его в карман вместе со своим компьютером. —
Оуэн, сообщи нам, что ещё ты найдёшь, когда вскроешь Уайлдмена.
С этими словами Джек направился к двери зала заседаний, приглашая Гвен
последовать за ним. Она догнала его у подножия винтовой лестницы.
— К чему такая спешка?
— Машина не была пустой, — сказал он ей, когда они подошли к платформе,
лежавшей на полу в Хабе. — Мне больно говорить об этом, но я не доверяю твоим бывшим
коллегам. Мне кажется, они не смогут правильно разобраться с этим.
— Так, значит, ты можешь чувствовать боль.
Он встал на платформу и подал руку Гвен.
— Только не в отношении моих бывших.
Оуэн взял со стола чашку с кофе. Он как раз был достаточно тёплым. Оуэн подошёл
к стеклянному окну зала заседаний, где он мог наблюдать, как Джек пересекает Хаб, а Гвен
догоняет его, перепрыгивая через несколько ступенек на лестнице, словно нетерпеливый
щенок.
Она научится, подумал Оуэн. Волшебство в конце концов испарится. Это была
прекрасная работа – лучшее, что он мог представить себе. Но после первых шести месяцев
всё это воспринималось совсем иначе.
Тошико всё ещё сидела за столом, тыкая стилусом в экран наладонника. Она тоже с
нетерпением стремилась выполнить последний приказ Джека.
Оуэн подумал о лежащем в прозекторской трупе Уайлдмена, готовом к вскрытию.
Он пригубил свой едва тёплый кофе и решил, что этот тип может и подождать.
Он толкнул дальнюю дверь конференц-зала и вышел на балкон. На доске объявлений
на задней стене красовалась беспорядочная коллекция пожелтевших газетных вырезок
вперемешку с карикатурами, фотографиями и листовками. На одном полароидном снимке
были изображены он и Тошико, улыбающиеся в объектив фотоаппарата, находящегося на
расстоянии вытянутой руки. Это было рядом с Замком. Оуэну надоело смотреть на эту
фотографию, когда она была прикреплена магнитом к дверце его посудомоечной машины,
так что он принёс фото сюда и приколол к доске, наполовину скрыв его под купонами на
скидку в «Jubilee Pizza». Тошико пока не заметила.
Сидя на одном из металлических стульев на балконе, Оуэн видел, как Джек идёт к
подъёмной платформе – выходу из Хаба. Сверху донёсся скрежет, и каменная плита
скользнула в сторону, открывая квадратное отверстие. Огни Роальд Даль Пласс отражались
в стальной башне, видимой сквозь дыру в потолке.
Платформа с грохотом пришла в движение и начала подниматься. Оуэн видел, как
Джек обнимает Гвен за талию, чтобы помочь ей удержать равновесие на квадратной
каменной плитке. Она смотрела в его глаза, поглощённая тем, что он ей говорил, и улыбаясь
ему своей характерной улыбкой со щелью между передними зубами. Эти двое были
настолько увлечены беседой, что не обратили внимания на наблюдавшего за ними Оуэна,
даже когда платформа поравнялась с балконом. Как будто Оуэн был невидимым.
Оуэн смотрел, как они удаляются, исчезают, оставляя его позади. Он видел, как они
быстро наклонились и засмеялись. На мгновение он задумался, над чем.
А потом сквозь открытый проём в потолке брызнули первые крупные капли дождя,
пролетели над балконом и упали на лицо Оуэна. У него было такое ощущение, словно в него
плюнули. Он стряхнул капли.
К нему подошла Тошико.
— Архитектурное упущение, — неодобрительно заметила она. — Я имею в виду, ты
видел, сколько листьев падает через эту дырку? Теперь тут не так много птиц. С тех пор, как
Джек выпустил птеродактиля, — она засмеялась, показывая на дождевые капли на рубашке
Оуэна. — Противная погода сегодня вечером. Объявили штормовое предупреждение.
Оуэн сузил глаза.
— Ага, а я ужасно голоден. В такую погоду никуда не пойдёшь, так что, думаю, нам
нужно заказать что-нибудь с доставкой.
Он взъерошил волосы рукой и посмотрел на Тошико, ожидая ответа.
— Я хочу пиццу, — сказал он ей. — А ты? У нас где-то было несколько купонов на
скидку, да?

Глава седьмая
Ты понятия не имеешь, как очутился в подсобке парикмахерской под названием
«Экстремист». Но именно здесь ты обнаруживаешь себя этим субботним вечером,
наблюдая, как солнечный день исчезает в памяти, пока гибкий подросток по имени Пенни
Пастер цедит твою пинаколаду в матовый бокал для мартини.
За витриной вертится и вспыхивает пара неоновых щипцов для завивки. По улице
туда-сюда снуют пешеходы, спешащие домой. Даже из подсобки тебе слышно, как их ножны
звенят, ударяясь о доспехи на их ногах, когда они направляются к конюшням, чтобы
оседлать коней и ускакать. Пенни целует тебя, коротко проводя языком по твоим губам и
зубам, прежде чем уйти на кухоньку, чтобы сполоснуть пустой шейкер для коктейлей. Чтобы
попасть туда, ей приходится переступить через труп неуклюжего клиента, норвежского
полубога по имени Квазир, чью шею ты чуть раньше переломил, словно хрупкую веточку,
после небольшой ссоры. Он не должен был оскорблять твоих помощников-гномов. А его
плевок в тебя стал последней каплей.
Ты не из тех парней, кто смотрит на опасности с ужасом. Самый сильный и яркий в
своём клане, с ростом в шесть футов десять дюймов и весом в пятнадцать стоунов , ты
возвышаешься над всей семьёй и в физическом плане, и в интеллектуальном. Несмотря на
своё коренастое телосложение, ты гибкий, и двенадцать лет военного опыта в качестве
драгуна Брандуина позволяют тебе держаться на одном из первых мест среди стрелков по
точности, скорости и ловкости. Твоё самое ценное качество – опыт рукопашных схваток, и
лишь немногие могут сравниться с тобой в невооружённой борьбе на близком расстоянии.
Особенно высокие длинноволосые скандинавы, которые не видят разницы между пятёркой
и десяткой.
Небо за окном темнеет, предвещая бурю. Остерегайся надвигающейся ночи – грядут
агенты Хаоса, чья мощь может уничтожить тебя.
Ты рассматриваешь свою одежду. Чёрная кожаная безрукавка прикрывает тонкую
кольчугу, надетую поверх хлопчатобумажной сорочки. Тёмные брюки из хлопка заправлены
в прочные чёрные сапоги. Твою левую грудь украшает изображение дракона.
Ты вынослив и энергичен. Твоё основное стремление – нападение на Лигу Борьбы,
чтобы победить её за три месяца и стать профессионалом до конца года.
Мерцающие вдали за окном строения Капитолия Тысячелетия зовут тебя. Хотя
сначала тебе придётся пробраться по тенистым дорожкам, окружающим залив Апзугард.
Остерегайся летучих тварей, нападающих с чернильно-фиолетового неба, хищных созданий,
живущих в заливе, и сумасшедших, полузабытых жителей трущоб Капитолия, которые стоят
между тобой и твоей мечтой.
Дверь приоткрыта. Вперёд! Твоя судьба ждёт!
Ты – Глендовер Бродсорд!
Продолжить? Да/Нет
— Глендовер Бродсорд? — засмеялась Тошико. — Спрячь своё оружие в ножны,
Оуэн. Это не впечатляет.
Поглощённый событиями на экране, Оуэн даже не заметил, что она стоит у него за
спиной. Он кликнул на иконку в верхней части дисплея, и текстовое окно свернулось,
показав картинку с изображением «Экстремиста». Под углом тянулся ряд парикмахерских кресел – чёткие формы, простые цвета. За внутренней дверью виднелось мультяшное
изображение Пенни Пастер, которая стояла на кухне спиной к раковине, полной грязной
посуды. На Пенни было пушистое розовое бикини, которое лишь чуть-чуть прикрывало то,
что даже Оуэн признавал неправдоподобно большой грудью. Она бы плохо справилась с
мытьём посуды, решил он. Как она может видеть тарелки, которые моет?
Тошико прервала эти праздные размышления, отобрав у него мышь и снова развернув
текстовое окно.
— Нет смысла прятать это, Оуэн. Я уже прочитала бóльшую часть, — она прокрутила
текст вниз. — Что это, женофоб несчастный? Распутная девка из обслуги удовлетворяет
каждую твою потребность. В парикмахерской? — Она предприняла нерешительную попытку
подавить смех и отошла назад к своему столу.
Она сидела за столом, окружённая кучами компьютерных запчастей, инопланетных
артефактов и нагромождениями кофейных чашек. В конце концов она подняла свои
красивые миндалевидные глаза, чтобы оглянуться на него через груды барахла. Когда она
уловила хмурый взгляд Оуэна, на неё накатил новый приступ хихиканья, и она застенчиво
прикрыла рот рукой.
Оуэн постарался не реагировать.
— Я думал, ты пыталась усовершенствовать эту игру?
— Успокойся, «Глендовер». — Она нажала ещё несколько кнопок на своей
клавиатуре. — Я сделала для тебя расширения, как и обещала.
Тошико вернулась к Оуэну, прихватив с собой коробочку с DVD-диском и нечто
похожее на мотоциклетный шлем с непрозрачным щитком спереди.
— Прежде чем начать, ты должен отключиться от интернета.
— Потому что?..
— Потому что ты собираешься делать это в пределах брандмауэра Торчвуда. В
настоящее время та версия с графикой низкого разрешения работает с сервера компании
«Другая реальность» в Пало-Альто. Тысячи людей во всём мире одновременно подключены
к общей системе. Именно поэтому это называется «широкомасштабной многопользовательской онлайн-игрой».
Оуэн постучал по клавишам, и на экране появилось сообщение: «Другая реальность –
вы действительно хотите разорвать соединение (Да/Нет)?». Он нажал «Да». «Увидимся в
следующий раз, Глендовер Бродсорд!» — весело сообщил компьютер.
Тошико вставила диск в дисковод компьютера Оуэна. Экран высветил ряд
сообщений, и жёсткий диск задребезжал, когда началась установка программного
обеспечения.
Она положила шлем Оуэну на колени и стала подключать кабели к его компьютеру.
— Хорошо, пока достаточно. Для начала надень эти перчатки, — она протянула
Оуэну пару тонких ярко-голубых перчаток, в которых он тут же узнал нестерильные
одноразовые нитриловые перчатки, которые надевал во время экспертиз и вскрытий. Только
теперь они были покрыты проводами и датчиками – сзади, по бокам, даже на кончиках
пальцев. — Это опытный образец перчаток данных, — сказала ему Тошико. — Они
предполагают обратную связь на уровне тактильных ощущений.
Оуэн скривился, на его лице явственно читался вопрос: «что это, чёрт возьми?».
— Они реагируют на прикосновение.
— Я тоже.
— Осторожно, не запутай провода, — вздохнула Тошико. — Хорошо, теперь надень
это. Это система индикации, которая закрепляется на голове. Здесь два эмиссионных
электролюминесцентных экрана, встроенных в щиток, чтобы предоставить тебе
стереоскопическое изображение. Нет, наоборот... — она помогла ему надеть шлем правильно, и он подумал, что, может быть, кончики её пальцев задержались на его загривке
как-то слишком надолго.
— Здесь очень темно, — прогремел голос Оуэна из-под шлема.
Голос Тошико теперь звучал приглушённо.
— Я ещё не включила это. Здесь, подтяни микрофон так, чтобы он оказался на уровне
твоего подбородка. Это для перевода речи в текст – теперь тебе больше не придётся
печатать что-либо на клавиатуре.
— Тем лучше, потому что я ни черта не вижу! И что это за запах?
— Чипсы с сыром и луком, кажется. Просто будь терпеливым, Оуэн. В общем...
Калейдоскопическая вспышка цветов заставила Оуэна вздрогнуть. Даже с закрытыми
глазами он видел эти вспышки света. Когда он осторожно открыл глаза, сетка ярко-зелёных
линий на сером фоне исчезла. Он неуверенно повернул голову, и поле линий закружилось
вокруг него. Когда он наклонился, ближайшие линии стали ещё ближе.
— Спокойно, — сказала ему Тошико. Теперь её голос звучал совершенно чётко,
доносясь из колонок на боковых сторонах шлема. — Здесь шестикоординатное считывание
позиции – все твои передвижения будут перенесены в виртуальный мир. Если будешь
поворачиваться, делай это осторожно, потому что устройство подключено к твоему
компьютеру.
— Думаю, меня стошнит.
Её приглушённый голос стал взволнованным.
— Этого не должно произойти. Я калибровала устройство так, чтобы оно
синхронизировалось с движениями твоей головы.
— Нет, — поддразнил её Оуэн. — Я имею в виду, что ненавижу сыр и лук. Ой!
Тошико с силой постучала костяшками пальцев по верхушке шлема.
— Обрати внимание, это – научная часть. — Когда она говорила, Оуэн точно мог
сказать, в какой части помещения она находится, по тому, как её голос перемещался между
двумя колонками. — Это мой первый опытный образец. Тебе должно хватить этого для
полного счастья, пока я разберусь со стресс-тестом ремней безопасности для основной
реализации без подключённых устройств ввода.
— Звучит как извращение.
— Я о программном обеспечении, извращенец. — Он слышал, как она что-то
печатает вдалеке, настраивая оборудование. — Следующая стадия будет использовать
проекторы таким образом, чтобы пользователь не был вынужден надевать шлем и перчатки.
Правильная трёхмерная среда с естественными жестами взаимодействия. Тогда ты сможешь
прикасаться к объектам, физически лепить мир, создавать вещи.
Оуэн кивнул, и зелёная сетка кивнула вместе с ним.
— Ты хочешь сказать, что я смогу заставлять что-либо произойти, создавая это, а не
просто описывая?
— Точно. Потерпи, я почти закончила. Да, готово. То, что на тебе сейчас надето, в
тысячу раз лучше имеющейся в продаже версии от «Другой реальности». Я исправила
многие их материалы, так что у тебя будет меньше системных сбоев.
— Всезнайка.
— И, как ты можешь увидеть, с доступной у нас на базе производительностью
системы пользовательская среда тоже более фотореалистична.
Оуэн знал, что Тошико любит употреблять кучу технических терминов. Он дал ей
выговориться, даже не пытаясь понять, что она имеет в виду, но последняя фраза вызвала у
него вопрос.
— Что ты имеешь в виду – фотореалистична?
Тошико немного помолчала.
— А. Прости. Давай я подключу твой шлем к сети.
Оуэн слышал, как она ищет подключения, копаясь где-то между его колен. Это
выглядело многообещающе...
А потом ему больше не понадобились объяснения об этой новой системе. Он
увидел, что она имела в виду. Он мог испытывать это прямо сейчас. Потому что мир вдруг
ожил.
Он был в «Экстремисте». Сидел в одном из парикмахерских кресел. Только теперь
они не были обычными контурами стандартных цветов, какими он видел их в последний раз
на экране своего монитора. Они были обиты потрескавшейся красной кожей, и швы были
хорошо видны, часть из них размещалась на подлокотниках, протёртых руками тысяч
предыдущих клиентов.
Покрытый обшарпанным линолеумом пол был усыпан обрезками волос – чёрных и
коричневых, светлых и рыжих, оставшихся от прежних клиентов. Один из них, Квазир, всё
ещё был здесь, он тоже лежал на полу, неуклюже раскинувшись среди разбросанных волос.
Его оторванная голова в рогатом шлеме валялась у обшитой панелями стены, у основания
шеи виднелись следы тёмной венозной крови. «Разменяй десятку», — вспомнил Оуэн.
Реализм мёртвого тела перед ним заставил его почувствовать смущение из-за недавнего
скандала.
Он повернулся на стук копыт за окном. Неоновая вывеска вспыхнула у входной
двери, странно освещая броню прохожих. Что-то встревожило проходящую мимо лошадь.
Животное пронзительно заржало и взбрыкнуло. Наездник попытался успокоить его, но
ноздри коня раздувались, и он снова встал на дыбы. Стоявшая неподалёку девица в чепце
завопила: «О, Господи!» — и бросила свой свёрток с продуктами.
— Ну как? — послышался голос Тошико.
Он на мгновение задумался.
— Хорошие сиськи. Тебе идёт розовый цвет.
Пенни Пастер стояла перед ним и говорила голосом Тошико. Она нахмурилась и
вздохнула. Протянула свои голые руки и повертела пальцами в воздухе. Браслеты на её
запястьях звенели, когда она двигалась, но Оуэн также мог слышать щёлканье клавиш, как
если бы она печатала на невидимой пишущей машинке. Пенни повернулась на каблуках,
словно в пируэте, и мгновенно изменилась.
Теперь она была больше похожа на Тошико Сато – по крайней мере, тоном кожи и
короткими чёрными волосами. Вместо пушистого розового бикини на ней был строгий
брючный костюм с френчем, застёгнутым на все пуговицы. Оуэн надулся и указал на бокал
для мартини и шейкер, стоящие на кухонной стойке рядом с ней.
— Я вижу, ты так и не закончила мыть посуду.
— Не заставляй меня тебя бить, — предостерегла она. — Это был самый близкий
персонаж, которого я могла использовать, чтобы взаимодействовать с тобой. Если не
считать его, — она показала на безголовый труп. — Думаю, мне лучше убрать его, как ты
считаешь? Здесь ничто не остаётся мёртвым слишком надолго. — Она снова что-то
напечатала в воздухе, и труп Квазира беззвучно исчез. — Я даже вытерла пол. Так что мытьё
посуды я оставляю тебе.
— Это просто потрясающе, Тош.
— Скажи, что я гений.
— Я заметил, что ты уменьшила себе задницу. Гламур не прошёл мимо тебя?
— Можешь говорить что угодно, — парировала она. — Ты себя-то видел? Думаю, у
тебя могут быть проблемы. В самом деле, «Глендовер»!
Он расправил свои широкие виртуальные плечи.
— Ну и что? Это компьютерная игра, а не психологический сеанс. Должен признать,
я ошеломлён. Это фантастика, даже для тебя.
— Я уже говорила, что я гений?
— Ты гений, — он встал и сделал шаг в её сторону, но ударился коленом о
невидимый стол. Он слышал, как карандаши и коробочки от дисков посыпались на пол, хотя
их и не было видно.
— Стоп, стоп, — воскликнула Тошико. — Ты должен оставаться за своим столом.
Никуда не отходи! Ты всё ещё подключён к компьютеру.
Оуэн нащупал реальный офисный стул у себя за спиной и уселся на него, как будто
это было кожаное парикмахерское кресло.
Тошико с непривычным гибким изяществом скользнула к нему.
— Попробуй использовать свои перчатки данных. Они помогут тебе перемещаться,
как если бы ты использовал клавиатуру.
Оуэн попробовал несколько движений. Сначала он умудрился перевернуть себя вверх
ногами, что имело эффект дезориентации в пространстве: парикмахерскую он видел в
перевёрнутом виде, в то время как его тело говорило ему, что он всё делает правильно.
Вскоре он разобрался с жестами и обошёл «Экстремиста» так, словно был хозяином этого
места. Впрочем, фактически так оно и было.
— Когда я разберусь с этим, — пояснила Тошико, — можно будет использовать
позиционную информацию с камер и датчиков в Хабе. Устройства отслеживания в наших
мобильных телефонах. И всё такое. И разрешение будет достаточно хорошим, чтобы
изображение было близким к реальности.
— Флешспейс, — сказал ей Оуэн.
— Э-э... Что?
— Так игроки «Другой реальности» называют реальный мир.
— Когда-нибудь я буду рада приветствовать тебя в реальном мире, Оуэн.
— Я не представляю, что мог бы сделать это в флешспейсе, — он протянул руку и
стал ласкать грудь виртуальной Тошико сквозь ткань её френча. Датчики на его перчатках
мягко прижимались к его пальцам и ладоням. Когда в реальности на его голову обрушился
град ударов, у него зазвенело в ушах. — Ой! Тош! Перестань стучать по моему шлему.
Тошико подчинилась.
— Держу пари, ты бы не сказал этого Пенни Пастер, если бы вы встретились в
флешспейс.
С улицы донеслось пронзительное ржание. Оуэн пошевелил рукой, и его виртуальный образ направился к выходу из салона. Гунтер вставал на дыбы и нервно фыркал, чем-то
напуганный. Девица в чепце и пыльном пальто уклонялась от него.
Оуэн схватился за дверную ручку, надеясь, что сможет выбежать и спасти девицу. Но
прежде, чем он успел толкнуть дверь, она распахнулась, и он оказался на улице. Девица
отскочила в сторону с криком: «О, Господи!» – и бросила на землю свой свёрток с
покупками. Большой окорок покатился по дороге. К тому моменту, когда наездник успокоил
свою лошадь, девица вернула себе и самообладание, и окорок. Оуэн видел, как она
торопливо удаляется вниз по улице.
Тошико смотрела на него, стоя в дверях салона.
— Ты должен быть Прекрасным Принцем, — сказала она. — Давай, похлопай по
бедру для меня.
Оуэн вернулся в салон. Дверь закрылась, и колокольчик за спиной у Оуэна мелодично
зазвенел. Тошико хмурилась.
— Глендовер Бродсорд. Ты попытался создать для игры виртуальный образ без
слабостей и недостатков. В действительности люди совсем не такие. В жизни не бывает
сказочных персонажей, только хороших или только плохих. И персонажей из игр тоже не
бывает.
— А мой персонаж есть, — проворчал Оуэн. — Как я уже сказал, это не
психологический сеанс.
— Ты просто не хочешь этого признавать.
— Очень хорошо, — улыбнулся Оуэн. — Едва ли я могу поспорить с этим
заявлением.
— Ладно, будь осторожен со своими желаниями, Прекрасный Принц.
— Я рад, что ты не моя Золушка.
Тошико пошевелила пальцами, словно что-то печатала, и с надеждой выглянула в
окно.
Оуэн проследил за неё пристальным взглядом. С неба на мостовую свалилась
огромная сфера из стекла и металла, корёжась и деформируясь. Шокированный Оуэн чуть не
упал со своего реального офисного стула.
На секунду ему показалось, что всё это упало на нескольких белых лошадей,
стоявших на улице, но потом он заметил, что они были привязаны к остаткам этой сферы.
Они не были запряжены, а просто прикованы к обломкам золотыми цепями. Двое
извозчиков в розовых жилетах поднялись на ноги и помогли красивой молодой женщине
осторожно выйти из развалин её кареты. Когда она осторожно стряхнула осколки стекла со
своего переливающегося пышного платья, извозчики повернулись на каблуках, превратились
в крыс и разбежались. Карета теперь была просто остатками большой тыквы, разбившейся о
мостовую. Пышное платье женщины расползлось в грязные тряпки. Увидев это, она в
отчаянии вскрикнула и похромала вниз по улице мимо равнодушных прохожих.
— Хорошо, Тош. Как ты думаешь, я могу идти?
— Делай что хочешь, Оуэн.
— Конечно, я предпочитаю настоящую Пенни Пастер. Я бы хотел увидеть, как бы
она выглядела здесь.
Тошико бросила на него неодобрительный взгляд.
— Для начала, её графика не была бы такой хорошей. У неё был бы только тот
компьютер, которым она обычно пользуется. При условии, что это она, а не какой-нибудь
волосатый пятидесятилетний тип, который приглашает тебя на виртуальную прогулку, на
самом деле тайно зависая в ночном интернет-кафе.
— Очаровательная картина.
— Для некоторых игроков «Другая реальность» — это всего лишь побег от унылой
реальности. Они могут быть храбрыми уверенными в себе персонажами вместо грустных
асоциальных неудачников. Они могут посещать места, которые в действительности не могут
себе позволить. Они могут даже заняться сексом с совершенно незнакомыми людьми.
Многие из них. Это буквально другая жизнь для них, Оуэн. Это зависимость. Кто знает, кем
на самом деле является Пенни Пастер?
— Думаю, теперь я довольно хорошо её знаю.
На улице заржала лошадь. Женский голос вскрикнул: «О, Господи!».
Оуэн одарил Тошико своей самой обаятельной улыбкой.
— Тогда дай мне найти Пенни в «Другой реальности». На самом деле узнать её
поближе со всеми этими фантастическими новыми... как ты их назвала? Этими
фантастическими новыми жестами взаимодействия. — Он помахал ей руками и на
мгновение обнаружил себя висящим в воздухе.
Тошико покачала своей виртуальной головой.
— Ни в коем случае. Я загрузила широкий спектр различных профилей с главного
сервера «Другой реальности» на Западном побережье. Ты можешь весело проводить время
с ними, пока я не доделаю автономную версию игры. Так что нет никакой потребности
подключаться к интернету, Оуэн. Нам нужно держаться подальше от «чёрных шляп» и хакеров. Эта версия «Другой реальности» никак не должна подключаться к сети через
брандмауэр Торчвуда.
— Какая проблема с хакерами? — проворчал Оуэн. — Ты же гений, ты можешь с
ними справиться.
— Я беспокоюсь не о себе, — парировала она. — А о тебе. Ты несёшь
ответственность за безопасность, потому что понятия не имеешь, что делаешь на
компьютере. Я имею в виду, ты даже не умеешь нормально создать себе образ для игры. Ты
понимаешь, что твой образ – изначально женский?
— Женский? Как – с такими плечами? — Оуэн расправил их в подтверждение своих
слов.
— Да, — ответила Тошико. — Смотри, у тебя самого классные сиськи. — Она
помахала ему рукой и растворилась в воздухе.
Оуэн неуклюже наклонил голову, чтобы рассмотреть свою грудь, но шлем мешал ему.
Оуэн направился в противоположный конец парикмахерской и встал перед висящим на
стене зеркалом, чтобы посмотреть на себя в полный рост.
Да, в отражении это было явно заметно. Глендовер Бродсорд был широкоплечим,
высоким, золотоволосым и очень красивым. И впервые стало очевидным то, что под
плотной кожаной безрукавкой у него скрывалась внушительная грудь.
Научившись летать, Оуэн смог посетить некоторые места, которые помнил со
времени своих предыдущих визитов в «Другую реальность». Только теперь он был
полностью погружён в этот мир, и вокруг него было поистине несчётное количество разных
картин и звуков. Он провёл время на пляже, покачиваясь на шине, которую создал буквально
из ничего. Гигантский глаз по имени Харольд плавал рядом с ним, не моргая, и вместе они
любовались оранжевым закатом над горизонтом, пока черепашата не попрятались в песок.
Он посетил трущобы, соседствовавшие с пёстрым торговым районом, где бушевали
перестрелки. Неряшливые зомби, которых выгнали из собственных домов, безучастно
смотрели на свои отражения в тонированных стёклах проезжавших мимо лимузинов, пока
она них не нападали карательные отряды. Равнодушные полицейские наблюдали за этим,
стоя на углу улицы. Оуэн видел, как один зомби дважды загорался, а потом пошёл дальше.
Торговый район представлял собой городской пейзаж, похожий на Чикаго. Улицы были
покрыты цветочным узором, напоминавшим гигантские звёзды, и трамваи спускались с
холмов под песню «Chasing Cars» группы «Snow Patrol».
Он посмотрел теннисный матч, игравшийся на крыше небоскрёба. Энди Мюррей
проигрывал первый сет безымянному и никому не известному бегемоту, у которого были
потрясающие белые теннисные шорты и дикий удар слева. В конце концов Оуэн ушёл
оттуда разочарованным, когда понял, что неспособность Мюррея отражать однообразные
подачи бегемота свидетельствовала о том, что они играли одни и те же четыре игры снова
и снова, много раз подряд.
Оуэн узнал некоторых персонажей, которых видел во время своих предыдущих
визитов. Владельца таверны Джереми Кросса. Молли, школьницу на трёхколёсном
велосипеде. Белль и Алексея, близнецов-исследователей, появившихся из каравана в пустыне
в тропических шлемах. Оуэн как будто видел оживших мультяшных персонажей. Пират по имени Капитан Иен Шаркчам выскочил ему навстречу из тени деревьев в лондонском парке,
пытаясь сбросить его с лошади, позаимствованной у Колдстримского гвардейского полка.
Ему удалось отделаться от Шаркчама. Когда Капитан попытался спрыгнуть на него с того же
самого дерева ещё дважды, Оуэну стало скучно, и он решил поэкспериментировать со
смертностью.
Он обнаружил, что в заброшенном снукерном клубе играют в «русскую рулетку».
Он занял одно из четырёх мест у пыльного голубого стола для пула и стал разглядывать
других игроков, на чьи лица падал приглушённый свет длинных потолочных ламп. Напротив
сидел Брэд Комински, солдат, его узкая футболка цвета хаки была наполовину скрыта под
пустым патронташем, наискосок пересекающим грудь. Бренда Симон напоминала гадалку в
клубах дыма от её толстой сигары. А рядом с Оуэном устроился Уолтер Пендьелэм,
массивный мужчина в смокинге, но с головой жирафа. Казалось, Оуэн очень впечатлил
Уолтера, и тот многозначительно хлопал своими длинными ресницами, словно на что-то
намекая. Чтобы отвлечь его внимание, Оуэн указал на лежащий на столе самовзводный
револьвер. Оружие, которым каждый из них должен был воспользоваться по очереди.
Они сделали начальные ставки, банкноты, кружась, опустились на голубое сукно. Оуэн
почувствовал, что его сердце начало колотиться как безумное. Почему поднести
виртуальный револьвер к голове своего персонажа вдруг стало так страшно? Подняв оружие,
он понял. Учитывая больший реализм версии «Другой реальности», созданной Тошико, он
фактически подносил руку к своей собственной голове.
Повернуть барабан. Спустить курок.
Щёлк. Выстрела нет.
Оуэн расслабился. Он снова начал дышать и постарался не показать своего
облегчения другим игрокам.
Револьвер взял Уолтер Пендьелэм. Сразу стало ясно, что его рука недостаточно
длинна, чтобы приставить оружие к его жирафьей голове. Комински предложил прицелиться
и выстрелить в него, и это положило начало спору с Симон о том, будет ли это являться
убийством или самоубийством в случае смертельного выстрела. В конце концов Пендьелэм
согнул шею и нажал на спусковой крючок сам. Выстрела не прозвучало.
Комински схватил револьвер, повернул барабан. Помедлил, прижав дуло к виску.
Открыл глаза и в упор посмотрел на Оуэна.
Спустил курок.
Револьвер ожил. Голова Коминского исчезла в тумане крови, его тело отлетело от
стола и упало на пол.
Бренда Симон подняла револьвер. Спокойно перезарядила его, взяв патрон из
стоявшей на столе коробки. Повернула барабан. Нажала на спусковой крючок.
Выстрела не было.
— Раунд окончен, — холодно заметила она. — Давайте увеличим ставки. — Она
выложила на стол ещё несколько банкнот. — Делай ставку или проваливай, — сказала она
Пендьелэму.
Оуэн видел, как Пендьелэм напряжённо сглотнул, и его длинная шея напряглась. Он
посмотрел на труп Коминского, лежащий на испачканном кровью полу снукерного клуба. В
ужасе вскочил. Ударился головой об абажур. Побежал к двери, его короткий жирафий хвост
испуганно покачивался, выглядывая из дыры в брюках. Оставшиеся за столом слышали, как
его копыта цокали по металлической лестнице, когда он удирал.
Симон перевела свой немигающий, как у василиска, взгляд на Оуэна.
— Делай ставку или проваливай.
— Ва-банк, — ответил Оуэн и вывалил все свои оставшиеся деньги на стол.
Он снова удивился тому, как у него перехватило дыхание. Он взял револьвер,
повернул барабан. Его грудь напряглась, когда он поднёс оружие к виску. Услышал мягкий
щелчок поворачивающегося барабана. На долю секунды перед тем, как нажать на спусковой
крючок, у него промелькнула мысль: «А что, если?..»
Курок медленно взводился. Оуэн продолжал давить.
Курок спустился. Ударил по капсюлю, послав снаряд дальше.
И выпустив пулю в его голову.

Отредактировано 77pantera777 (20.05.2013 11:55)

Глава девятая
От запаха хлора першило в носу и горле. В дальнем конце бассейна закричал ребёнок
– от страха или от восторга, Гвен не поняла. Она бродила вокруг, пошатываясь, боясь
поскользнуться на бело-голубой плитке.
В бассейне было полно пловцов. Флотилия надувных матрацев, на которых плыли
кричащие дети и терпеливые родители, скользила по диагонали к спокойной реке, где струи
воды уносили поток людей всё дальше и дальше.
Тот человек на балконе по-прежнему наблюдал за ней. Он беспечно поглядывал на
неё поверх своей газеты. Она откуда-то его знала, разве нет?
Гвен схватилась за поручень из нержавеющей стали у края глубины. Отчаянно
сжимала его, пока комната не перестала кружиться у неё перед глазами. В самом центре
бассейна, огибаемый бесконечным потоком пловцов, какой-то человек бился в зеленовато-
голубой воде. Барахтался. Задыхался. Уходил под воду в третий раз.
Это был Джек. Гвен узнала его чёрный костюм для плавания. (Как она узнала этот
костюм? Она не могла сказать. Это не имело значения).
Лицо Джека снова показалось над поверхностью воды. Он жадно хватал ртом
воздух. Его мокрые волосы прилипли к голове. Он поймал её взгляд – мимо детей на
надувных матрацах, мимо их внимательных отцов, мимо шумных подростков, которые
окунали под воду своих подруг или делали стойку на руках под водой. Они не замечали
Джека, а он – его округлившийся от удивления и ужаса рот, его нос, его испуганные голубые
глаза – скрывался под бурлящей водой.
— Кто-нибудь, помогите ему! — закричала Гвен, нервно озираясь по сторонам. С
другого конца бассейна к ней неторопливо направился спасатель. Этому парню было лет
двадцать, и он был до нелепости красив, с коротко подстриженными каштановыми волосами
и потрясающими зелёными глазами. Он апатично стянул свою жёлтую футболку,
демонстрируя гладкую мускулистую грудь и дорожку волос, огибающую пупок и убегающую
куда-то в его мешковатые красные шорты.
— Оставь его, — сказал он ей своим мягким, мрачным и спокойным голосом. — Он мой.
Спасатель скользнул в воду, и дети, родители и подростки расступились перед ним.
Он поплыл к тонущему Джеку неторопливыми, мощными гребками. Гвен чувствовала, как в
ней растёт напряжение и как напрягаются мышцы рук и плеч. «Быстрее, быстрее, быстрее»,
— твердила она, словно мантру.
Когда парень был уже почти добрался до Джека, с ним столкнулась длинноногая
девушка. Её светлые волосы развевались в воде вокруг неё, как змеи. Её обтягивающий
красный цельный купальник был такого же цвета, как шорты парня, и Гвен вдруг поняла, что
это ещё один спасатель.
— Оставь его, — сказала девушка в красном. Она говорила неторопливо,
хрипловатым голосом, но её было хорошо слышно. Она подняла одну руку из воды и,
положив её на голову парня, надавила. — Оставь его. Он мой.
Молодой человек-спасатель увернулся от неё и вынырнул обратно на поверхность,
встряхивая головой и брызгая водой вокруг. Он прижался к женщине, отталкивая её так, что
она медленно падала на спину, и ткань купальника натягивалась у неё на груди.
Двое спасателей продолжали бороться, обмениваясь толчками и ударами – это
больше походило на балет, чем на драку. Рядом с ними под водой виднелось лицо Джека с
широко открытыми глазами и ртом. Гвен задыхалась. Как будто она была под водой и не могла или боялась сделать вдох.
Она хотела нырнуть в бассейн, доплыть до его середины и спасти Джека. Но её ноги
словно налились свинцом; она не могла сделать ни одного шага по потрескавшимся
голубыми плиткам. Руки свела судорога, пальцы онемели, и она продолжала цепляться за
поручень.
Узколицый мужчина смотрел с балкона вниз, наблюдая за происходящим в бассейне.
Нет, поняла Гвен, его взгляд был направлен на неё.
— Оуэн Харпер, — сказала она.
— Это доктор Оуэн Харпер, — окликнул её узколицый. — В самом деле.
Гвен выругалась, проклиная свои парализованные ноги, и попыталась перепрыгнуть
через бортик в воду. Но в её руках не было никакой силы. Люди продолжали равнодушно
проплывать мимо тонущего человека. Гвен в истерике кричала на спасателей. Они прервали
драку, чтобы без любопытства взглянуть на неё.
— Спасите его! — её пронзительный крик эхом отозвался по всему бассейну.
Она неожиданно проснулась, с воплем страдания и ужаса выпутываясь из простыней.
— Чёрт возьми! — Рис шарил на прикроватной тумбочке, рассыпав по полу книги и
ручки, пока не нащупал выключатель. Он приподнялся на локтях. — Что случилось, любимая?
Гвен обнаружила, что её руки больше не парализованы, обняла своего приятеля и
разрыдалась.
Она позволила ему крепко, спокойно обнимать её, пока она постепенно не
успокоилась. Рис, он был очень хорошим. Он знал, когда лучше говорить, а когда молчать и
не произносить ни слова.
Она знала, что не сможет объяснить ему, что произошло, и соврала – мол, она уже
всё забыла, это был просто ночной кошмар.
Рис снова сжал её.
— Наверно, это просто дождь стучал в окно. Прости, любимая, я знаю, что должен
был закрыть его, особенно сейчас, с этой бурей...
— Нет-нет, — пробормотала она. — Всё в порядке.
Рис отстранился, чтобы посмотреть на неё. Кивнул на окно.
— Здесь жарко, правда? Может быть, дождь не очень сильный, и я могу открыть
окно, чтобы немного проветрить? — он выскользнул из кровати и подошёл к окну. Когда он
открыл форточку, Гвен услышала равномерный шёпот дождя.
Рис направился в ванную, оставив дверь приоткрытой и повысив голос, чтобы его
было слышно за шумом льющейся воды. Чистя зубы, он говорил о кратковременных
вспышках.
— Каждый раз моя бабушка знала, что надвигается буря. Она завешивала все зеркала
в доме простынями. Белыми простынями. Её дом начинал напоминать склад. И она не
разворачивала зеркала, пока гроза не проходила.
Гвен улыбнулась, не совсем уверенная, была она удивлена или расстроена. Она знала,
что Рис просто говорит всякую забавную ерунду, чтобы отвлечь её от тяжёлых мыслей,
помочь забыть о том, что её расстраивало. Но этот анекдот напомнил ей о той
инопланетной сияющей фее, которую Торчвуд заманил в ловушку в зеркальной коробке
несколько недель назад. Тошико закрыла отражающие поверхности и обернула их тёмной
тканью. Не могло быть ничего проще, подумала Гвен. Наверно, она больше никогда не
сможет нормально воспринимать истории, которые Рис рассказывает о своей семье, или о
том, что произошло в его офисе, или о том, над чем они с Бананом смеялись в пабе. Она не
могла говорить о своей работе, и милый Рис просто не спрашивал её, признавая, что
«спецоперации» обсуждать нельзя. Он мог рассказать ей о последней компьютерной
путанице Барри, или о наивности молодой секретарши, которую он недавно нанял, или новейшую сумасшедшую диетическую теорию Люси из его офиса. Но Гвен никогда ничего
не говорила о своих коллегах по «спецоперациям». Из опыта своей работы в полиции она
знала, что, если начнёшь лгать, потом будет очень легко запутаться во всём этом.
— Посмотри на себя! — Рис стоял в дверях. — Ты не на той стороне кровати. Я
встал немного раньше, чтобы сходить по-маленькому и выпить водички – пиво, которое мы
выпили за ужином, уже просилось наружу. Когда я вернулся, ты перекатилась на мою
сторону. Поэтому мне было немного трудно нащупать выключатель от твоей лампы. Прости,
я не видел, что там лежит. — Он наклонился у её стороны кровати и стал подбирать книги,
ручки и документы, которые случайно рассыпал. — У тебя было довольно много
беспокойных ночей, верно? С тех пор, как ты сменила работу. Чего это ты занервничала? —
Он засмеялся. — Совесть мучает?
— Тьфу на тебя, — парировала Гвен. — Меня мучает совесть из-за моей новой
работы? Это твой приятель Гэз говорит. Можно подумать, тебе никогда не снятся кошмары.
— Я всегда хорошо сплю. Сном праведника.
— Скорее, сном трахальщика, — сказала она. — Ты имеешь в виду свою
посттрахательную кому, Рис.
Он бросил бумаги на прикроватный столик, наклонился и попытался обнять Гвен.
— Нечестно! — запротестовала она, смеясь и вдыхая запах зубной пасты. — Ты
почистил зубы, а я готова поспорить, что у меня изо рта воняет.
— Мне всё равно.
— А мне нет, — ответила она. — И вообще, мне нужно в туалет.
Рис встал, чтобы дать ей вылезти из постели.
— Тогда я приберусь тут, пока ты будешь делать свои дела.
Гвен на цыпочках прошла по холодному линолеуму в ванную, оставив Риса
разбираться в рассыпанных бумагах. С тех пор, как она присоединилась к Торчвуду, у неё
было много бессонных ночей, потому что она просыпалась от какой-нибудь мысли или идеи
и боялась заснуть, чтобы не забыть их наутро. Она записывала их на магазинных чеках и
конвертах, а потом и в маленький блокнотик. Она доверяла Рису, зная, что он не будет
рыться в её вещах, но не доверяла самой себе, опасаясь потерять записи, поэтому
зашифровывала их и использовала различные сокращения. Это неизбежно означало, что её
ночные записки были нацарапаны неразборчиво или, после изучения в утреннем свете,
представляли собой лишь хаотичный бред усталого человека.
— Это твой новый номер мобильника? — окликнул её Рис.
Гвен вернулась в комнату, всё ещё сжимая в руке зубную щётку. Она вытерла влажную
руку о свою ночную рубашку и взяла стикер, который Рис протягивал ей.
— Написано как будто в спешке, — заметил он, изучая записку. — И это не твой
почерк. Здесь написано «Гвен», и номер... это ноль или шестёрка?
Гвен знала, что небрежно написанное слово означало «Оуэн». Он сунул ей номер
своего мобильного телефона, когда они с ним лениво беседовали, и он пытался к ней
клеиться. Она сказала ему, чтобы он отвалил. В любом случае, это была просто шутка,
потому что номера телефонов всех членов Торчвуда были запрограммированы на быстрый
набор. Однако даже при этом, вытряхивая вечером карманы куртки перед тем, как повесить
её в шкаф, она обнаружила, что стикер всё ещё там.
— Это записка из офиса, — сказала она Рису.
Гвен взяла листок с собой в ванную и приклеила его на зеркало. Сидя на унитазе, она
думала о своём сне. О Джеке в бассейне. Об Оуэне, наблюдавшем с балкона.
Она вернулась в постель и прижалась к Рису. Он с комфортом растянулся на своей
стороне кровати, мерно дыша широко открытым ртом. Гвен слушала дыхание Риса. Потом вернулась в ванную и сняла стикер с телефоном
Оуэна с зеркала. Сунула его в блокнот. Спрятала блокнот в прикроватную тумбочку. Легла в
кровать рядом с Рисом и выключила лампу. И лежала в темноте, слушая непрекращающийся
дождь.

Глава одиннадцатая
Кто-то потряс его за плечо. Инстинкт подсказывал ему, что надо ткнуть локтем того,
кто пристаёт к нему. Оуэн боролся с этим искушением, пытаясь сориентироваться.
На нём всё ещё был сделанный Тошико шлем, а голова его покоилась на клавиатуре
компьютера. Когда он поднял голову, изображение, показывавшееся на экране шлема, не
изменилось: это была двухмерная заставка, цифры на которой сообщали, что сейчас 5:58
утра.
Чёрт. Он заснул, играя в «Другую реальность». После некоторого времени
бездействия игра, очевидно, разорвала соединение с интернетом, и на компьютере
появилась заставка, демонстрирующая точное время.
Оуэн стащил с головы шлем. Та же заставка на экране его компьютера переключилась
на 5:59. Остальная часть комнаты была в тени, лампы не горели, и большая часть мониторов
была ещё выключена.
Когда глаза Оуэна привыкли к свету, он понял, что это Йанто разбудил его, потряся
за плечо. То, что он прикоснулся к Оуэну – да и к кому-либо другому из команды – не
походило на Йанто. Этот парень мог вписаться в крутой поворот на внедорожнике, точным
ударом вырубить долгоносика или пробежать стометровку, как Кристиан Малколм. Но он
был не из тех, кто мог бы в утешение прижать кого-нибудь к себе, или игриво шлёпнуть по
руке, и он бы скорее умер, чем обнял кого-то. Йанто никогда не строил глазки Гвен или
Тошико. А Джек всё время приставал к нему, так что, возможно, он был геем, который
прятался в туалете, не включая света и надеясь, что никто не услышит его дыхания.
Йанто застенчиво смотрел на Оуэна.
— Я не думал, что кто-нибудь придёт сюда так рано. Я решил, что лучше разбудить
тебя прежде, чем... — он затих и оглянулся через плечо. Откуда-то со стороны комнаты
отдыха доносились звуки выстрелов и радостные возгласы Джека.
— Да, верно. Извини, — пробормотал Оуэн.
Йанто бросил на него серьёзный взгляд.
— Ты ведь не хочешь получить зависимость от этого, правда?
— Не начинай, — голос Оуэна звучал устало. — Ты такой же зануда, как Тош. Нет, я...
э-э... тестировал кое-какое новое программное обеспечение для неё.
— Я понимаю, — торжественно кивнул Йанто. — А эта грудь – тоже часть теста, да?
Оуэн перевёл взгляд вниз, на свои руки. Вместо синих перчаток данных он увидел
замшевые перчатки Глендовера Бродсорда. Он вышел из «Другой реальности», но
трёхмерные проекторы Тошико продолжали работать. И поэтому Оуэн по-прежнему носил
потрясающую пару сисек. Йанто стоял рядом с улыбкой до ушей.
— Ладно, да, — сдался Оуэн. Очевидно, до Йанто всё же дошло, что он не трудился
в поте лица всю ночь. Но, может быть, он мог бы выкрутиться. — И что с того? В сети я
встретился кое с кем, кого интересует киберсекс.
Улыбка Йанто тут же испарилась, и на его лице промелькнуло паническое выражение.
Оуэн не ожидал такой реакции, но, тем не менее, ему было приятно стереть эту ухмылку с
лица Йанто. Может быть, этот парень был более щепетильным и стыдливым, чем он думал.
Один из тех валлийских пресвитериан, вне всяких сомнений. Церковь каждое воскресенье.
Они бы не хотели, чтобы он оказался геем, разве нет? Человек, регулярно посещающий
церковь... да, это могло бы объяснить, почему он одет в строгий костюм в воскресенье на
рассвете.
— Что ты тут делаешь в такую рань, Йанто?
Йанто выглядел уклончивым.
— Я мог бы задать тот же вопрос вам, доктор Харпер. — Из комнаты отдыха
послышался очередной возглас, по которому можно было предположить, что Джек достиг
очередного уровня в игре. — Но, может быть, не буду.
Сильным ударом руки Оуэн отсоединил оборудование Тошико. Костюм Глендовера
растворился в воздухе вокруг него.
— Если с первого раза ты не добился успеха, уничтожь все доказательства того, что
ты пытался. — Он указал на Джека. — Он был здесь всю ночь?
— Нет, — ответил Йанто. — Он вернулся минут тридцать назад.
Оуэн кивнул и ушёл.
В комнате отдыха он нашёл Джека, увлечённого игрой-стрелялкой. Несколько
месяцев назад он решил, что это забавно – установить игру «Смерть зомби» вместе с
другими аркадами двадцатилетней давности, вроде «Астероидов» или пинбола в стиле «Bat Out Of Hell» .
— Джек! — Оуэн старался говорить непринуждённо-дружелюбным тоном, пытаясь
понять, как вести себя с Джеком дальше. — Как дела?
— Я выпихиваю тебя из таблицы рекордов, приятель, — ответил Джек. — Ты набрал
наибольшее количество очков? Уже нет! — Он поднял пластмассовый пистолет,
стилизованный под старинный револьвер и прикреплённый к игровой машине с помощью
толстого провода. На экране целая группа слюнявых зомби сжималась вокруг толпы
пациентов больницы и медсестёр.
— Тош рассказала мне о своей трёхмерной игровой технологии. Но, знаешь, в таких
вещах я традиционалист. Предпочитаю классику. Ретро.
Что ты мне рассказываешь, подумал Оуэн, разглядывая Джекову рубашку без
воротника и подтяжки.
— Сегодня я решил попробовать пострелять с левой руки, — беспечно продолжал
Джек. — Дать тебе шанс. — Он выпустил серию выстрелов, и машина одобрительно
засвистела, когда зомби на экране разлетелись в пыль. Джек издал очередной восторженный
возглас. — О да! Видел? — Он подтянул Оуэна ближе к игровому автомату и постучал
пальцем по экрану. — Это означает, что я получаю дополнительную жизнь. Но... — он
сделал скорбное лицо. — Я не могу торчать тут весь день. Так что давай, продолжай. — Он
бросил пистолет Оуэну. Тот решил принять вызов и занял своё место перед «Смертью
зомби».
Джек остановился в дверях и смерил Оуэна взглядом.
— Ты что-то сделал со своими сиськами?
Оуэн не смог удержаться от того, чтобы смущённо ощупать грудь.
— Нет. Я отключил игру.
— Ну, тебе нужно уделить больше внимания упражнениям на мышцы груди. Могу
порекомендовать тебе хороший спортзал. Ты закончил вскрытие трупа Уайлдмена?
Оуэн попытался не позволить себе скорчить рожу в стиле «О, чёрт!». Ему всё ещё
предстояло закончить вскрытие, потому что он слишком увлёкся «Другой реальностью».
— Конечно, я скоро закончу, — соврал он.
Пока Оуэн смотрел на Джека, в игре «Смерть зомби» монстры схватили и сожрали
его персонажа. Джек засмеялся.
— Принеси результаты в зал заседаний через час. — Он повернулся спиной к Оуэну
и вышел из комнаты. — Или раньше, если ты проиграешь.

***

Обычно путь из Риверсайда занимал не больше получаса. Но сегодня были
определённые повторяющиеся препятствия. Ночная гроза не закончилась, поэтому,
поцеловав на прощание Риса, уплетающего кукурузные хлопья, Гвен вызвала такси в надежде
остаться сухой. Двухмильная прогулка превратилась в пятимильную поездку, которая,
несмотря на то, что было утро воскресенья, заняла много времени из-за пробки на залитой
водой Пенарт-роуд. Наконец Гвен несколько мгновений простояла на тротуарной плитке у
водяной башни из нержавеющей стали, ожидая спуска в Хаб. Сквозь пелену дождя она
разглядывала похожие на броненосца очертания центра «Миллениум». «Creu Gwir fel gwydr
offwrnais awen», — гласил текст на стене. «Творите истину как стекло из печи вдохновения».
Ей всегда нравилось читать эти слова, будучи скрытой в обманчивой невидимости плитки,
ведущей в секретное пространство базы Торчвуда.
Джек отмахнулся от её извинений за опоздание, когда она вошла в зал заседаний, и
указал на её место за столом. Тошико вернулась к изучению своего ноутбука, где в одном
окне она делала пометки, в другом – вычисления, а ещё два демонстрировали
видеоматериалы в режиме реального времени.
Оуэн, стоявший у плазменного экрана, уставился на Гвен с плохо скрываемым
раздражением из-за того, что она прервала его выступление.
— Смерть ликует, — сказал Джек. — Почему он был так счастлив из-за этого?
— Не понимаю, — отозвалась Гвен.
— Ты можешь увидеть это в некоторых моргах, — сообщил ей Оуэн. — Hic locus est
ubi mors gaudet succurrere vitae. — Латинские слова, произнесённые с его лондонским
акцентом, звучали странно. — Это означает «Это место, где смерть ликует, чтобы научить
живущих». Знаете, чтобы приободрить их, когда они думают о мёртвых.
— Однако тот парень... — Джек жестом указал на фотографии мёртвого
Уайлдмена, показанные на экране, — когда я в последний раз видел его, казалось, что
смерть его совершенно не беспокоит.
— Он изменил своё мнение об этом после первых пятидесяти футов, — заметил
Оуэн.
Гвен нахмурилась.
— Но кто в самом деле хочет умереть, а? Как в этой программе о курении, которую
показывали вчера вечером по четвёртому каналу, а, Тош?
— Не знаю. Я не смотрю телевизор, — ответила Тошико, не поднимая взгляда от
компьютера.
— Не смотришь телевизор по вечерам? — удивилась Гвен. — Господи, не знаю, что
бы мы с Рисом делали, если бы не было телика.
— Может быть, говорили бы друг с другом? — предположила Тошико.
Оуэн кашлянул.
— В таком случае, мне придётся начать всё сначала? — спросил он, обращаясь скорее
к Гвен, чем к Джеку. Джек лишь улыбнулся; реакция Оуэна его позабавила.
— Я разберусь, что к чему, — заверила его Гвен. Сегодня утром Оуэн выглядел
довольно помятым. Она и раньше видела, как он приходил в Хаб в таком виде, словно спал
прямо в одежде, потерял бритву и не переодевался. Но этим утром круги у него под глазами были почти такими же тёмными, как щетина на его подбородке. По крайней мере,
он выглядел чуть-чуть лучше, чем труп Уайлдмена на фотографиях со вскрытия.
Гвен впервые увидела вскрытие всего несколько месяцев назад. Когда она работала в
полиции, у неё не было нужды наблюдать за этим процессом, и она всегда боялась дня,
когда ей придётся сделать это. Она слышала истории о том, как здоровые парни из её
участка падали в обморок в морге, впервые наблюдая за вскрытием трупа. Ребята вроде
Джимми Митчелла, которые могли вытошнить весь свой обед. Так что первое вскрытие,
которое она видела, было здесь, на базе Торчвуда, когда Оуэн исследовал
шестидесятипятилетнюю женщину, случайно наткнувшуюся на долгоносика.
Оуэну нравилось просить Гвен помогать ему, испытывая новенькую, пытаясь
заставить её упасть в обморок, заплакать, стошнить или просто выбежать из морга. Она
решительно отказалась доставить ему такое удовольствие. Она подошла ко всему этому с
той отстранённостью, которая всегда помогала ей при осмотре места преступления. Весы
для взвешивания удалённых органов – с круглым циферблатом, деления на котором
обозначали килограммы, и с кастрюлей из нержавеющей стали внизу – походили на те, на
которых она обычно взвешивала фрукты в «Tesco». Бунзеновская горелка на столе была
точно такой же, какой она пользовалась в школе. Не обращать внимания на серые
фрагменты мозга, сердце и кишечник в банках, стоящих в помещении, было труднее. Ладно,
они были похожи на образцы, использовавшиеся во время выпускного экзамена по биологии
в школе. Гвен перенесла это испытание и была довольна своим спокойствием и явным
разочарованием Оуэна.
В тот вечер, когда она вернулась домой и привычное лежание на диване с куриным чау-мейном и «Жителями Ист-Энда» по телевизору успокоило её, она вдруг вспомнила
светло-серые глаза старушки, которые увидела, когда Оуэн небрежно оттянул веки. И, к
удивлению Риса, Гвен помчалась в ванную, где её рвало так сильно и так долго, пока желудок
не опустел.
Но это было тогда. Теперь она привыкла к этому. Или просто стала более жестокой?
— Я использовал бекаранский сканер – прибор для глубокого сканирования тканей,
— объяснял Оуэн. — Так что мне удалось получить несколько первоначальных снимков без
всяких инвазивных процедур. — На экране было показано несколько фотографий – ярко-
красного и кремового цвета – плоть, кровь и кости. — Поразительно, правда? Этот сканер
как будто проходит сквозь внешние слои, очищает их, или делает невидимыми, или что-то в
таком роде.
Тошико лениво оторвала взгляд от экрана своего ноутбука.
— Тогда зачем заморачиваться со вскрытием трупа? Даже без этого сканера – у тебя
есть прибор для магнитно-резонансных исследований, ультразвук, медицинская радиология,
молекулярное тестирование... нетрудно определить, как он умер, не правда ли? Он
ударился головой о тротуар со скоростью тридцать миль в час. Дело закрыто.
— Подожди и увидишь, — заметил Оуэн.
Он перелистал изображения на экране. На многих из них можно было увидеть труп
Уайлдмена с распростёртыми руками, содранной кожей и вскрытыми грудью и животом.
Традиционный Y-образный разрез был сделан от плеч до середины груди и ниже, до лобка.
Голова Уайлдмена ударилась об автобус, а потом он приземлился на живот. Его лицо было
разбито в непонятную кашу, даже после того, как Оуэн очистил его. Оуэн объяснил, что
подумывал извлечь мозг через большую дыру в передней части черепа, а не через обычный
разрез за ушами.
— В открытом гробу его хоронить не будут, это уж точно, — согласился Джек.
Фотографий было много. Оуэн перерезал хрящи, чтобы отделить рёбра от грудины.
— Они были раздроблены, когда он упал, — пояснил он. — И когда я вошёл в
брюшную полость, как вы можете видеть, толстая кишка была разорвана из-за сотрясения во
время удара о землю. Так что мне пришлось потратить некоторое время на то, чтобы
освободить кишечник. В большинстве органов нет ничего интересного. Никаких бактерий в
крови. Ничего интересного в анализах желчи и мочи. Он не курил, по несколько увеличенной
печени можно предположить, что он выпивал. Никаких признаков того, что он употреблял
наркотики, лекарства, отпускаемые по рецепту, или яды.
Джек побарабанил пальцами по столу.
— Ты оставляешь самое вкусное напоследок, правда?
— Да, — с удовольствием подтвердил Оуэн и вывел на экран несколько новых
фотографий.
—Экспертиза пищевода, желудка, поджелудочной железы,
двенадцатиперстной кишки и селезёнки. Там есть определённые нечеловеческие элементы...
— Та штука, которую он выплюнул в Джека, — перебила его Гвен.
— Гениально, — лаконично отозвался Оуэн и продолжал, словно она ничего не
сказала: — Также там было инопланетное устройство, вставленное в его позвоночник.
Фактически, оно было присоединено к позвоночному столбу, где-то в верхней его части.
Вот оно.
Он триумфальным жестом извлёк откуда-то прибор. Он был сферической формы,
размером с крупный мраморный шарик для игры, но с тупым хромированным наконечником.
С одной стороны было три коротких зубчатых насадки, которые, как поняла Гвен, служили
для закрепления устройства на его месте. Тошико взяла у Оуэна прибор и положила его в
маленький чёрный контейнер размером со спичечный коробок. Она присоединила его к
ноутбуку и начала исследовать содержимое.
— Эта круглая штука – то, что убило Уайлдмена?
Оуэн закатил глаза.
— Он умер от отравления. Как ты думаешь, что его убило? — Чтобы прояснить это,
Оуэн вернул на экран фотографию, на которой были изображены изуродованные останки
Уайлдмена, лежащие на улице. — Технически, знаешь ли, мы назвали бы это вдавленным
переломом черепа и мозговым кровотечением.
— А что с тем, что ты вчера говорил о спинномозговой жидкости?
Оуэн сверился со своими записями.
— Твоё предположение подтвердилось, Джек. Кровь, фрагменты черепа и
спинномозговая жидкость были из трёх различных источников ДНК, включая тот вонючий
мешок дерьма, который мы нашли вчера.
Гвен напряглась и почувствовала, как её лицо вновь вспыхнуло гневом.
— Тот мешок дерьма был человеком.
— Уже нет, — ответил Оуэн.
— Хорошо, — перебил их Джек. — Хорошая работа со вскрытием, Оуэн. Тош, что у
тебя?
Тошико улыбнулась.
— Результаты поиска скоро будут, — она прикоснулась к клавиатуре, и её экран
заменил экран Оуэна на висящей на стене плазменной панели.
Оуэн сел и с завистью уставился на экран.
— Посмотрите, — сказал он. — Она получает задания, которые занимают у неё
всего пару минут, а потом эта первоклассная техника делает за неё всю трудную работу,
пока она сидит и занимается маникюром. Почему мне достаются задания, для выполнения
которых мне приходится проводить два часа по локти в чьих-то холодных мёртвых кишках?
Тошико хлопнула ладонью по столу, чтобы заставить Оуэна замолчать.
— Для этого потребуется некоторое время, потому что нужно провести поиск в
мультимедийных базах данных по всей Великобритании. О, и да, Джек, я ничего не нашла по
тому запросу, о котором ты говорил вчера. Ни одна больничная экспертиза или вскрытие в
Великобритании не содержит информации о двойной сердечно-сосудистой системе.
Результат по заграничным больницам тоже отрицательный. Я произвела поиск по отчётам за
последние три года, как ты предлагал. Расширить критерий поиска до пяти лет?
Джек покачал головой.
— Не бери в голову. Сосредоточься на теперешней проблеме. — Но Гвен видела,
что Джек пытается скрыть разочарование. Это было не похоже на него, обычно он
предпочитал поощрять и поддерживать свою команду. — Что ещё тебе удалось найти?
— Я проверила отчёты службы безопасности места работы Уайлдмена –
исследовательской лаборатории «Blaidd Drwg». Как ты думаешь, это слишком большое
совпадение – что у них пропало некоторое количество их новых, экспериментальных
ядерных блоков питания?
Глаза Джека расширились.
— Я не слышал об этом в вечерних новостях.
— Ну, это не та тема, которую они бы хотели обнародовать, — заметила Тошико. —
Интересно, что...
Её голос стих, потому что в комнату вошла странная фигура. Надутый белый костюм
и тяжёлый цилиндрический шлем мешали ему протиснуться сквозь дверной проём.
Совершив этот небольшой подвиг, он заковылял через зал заседаний к ним. Гвен слышала
его шипящее дыхание сквозь колонку на одной из сторон шлема. Спустя мгновение,
посмотрев сквозь щиток, она поняла, что это Йанто.
— Это человечек Мишлен! — засмеялся Оуэн.
Джек, казалось, не был удивлён.
— Покрой этого костюма тебе не идёт. Он даже не выглядит удобным.
— Он удобно защищает мои яички, — донёсся из колонок голос Йанто.
Джек обдумал эту неожиданную новость.
— Я мог бы говорить о твоих яичках весь день, Йанто, — сказал он. — Но, полагаю,
ты хотел сказать нам что-то более важное.
Йанто сконфуженно кашлянул и продемонстрировал коллегам счётчик Гейгера. Он
уже тревожно щёлкал. Гвен тут же задумалась о том, куда она могла бы пойти, чтобы
спрятаться от радиации. Но что было её источником?
— Я взял на себя смелость просканировать трупы в морге, — начал Йанто. — И мне
жаль говорить об этом, но один из них очень радиоактивен.
— Хорошо, — спокойно сказал Джек. — В конце концов, это не такое уж большое
совпадение, Тош.
В свою очередь, Йанто быстро просканировал их всех. Стук счётчика Гейгера не
усилился, когда Йанто пронёс его над Джеком и Тошико. То же самое было, когда Йанто
махнул прибором перед Гвен, и она выдохнула, поймав себя на том, что бессознательно
задержала дыхание. Она отодвинулась, давая Йанто пройти дальше в комнату вдоль стола.
Счётчик Гейгера начал яростно трещать и искрить, когда Йанто поместил его
напротив Оуэна. Судя по выражению лица Оуэна, он не был так уж удивлён.
— Я по самые локти копался в трупе, — пожал он плечами. — В течение двух часов.
Чего вы ожидали?
— У остальных показатели в пределах безопасной нормы, — подтвердил Йанто.
Гвен с некоторым стыдом поймала себя на том, что она неосознанно отодвинулась к
концу стола, как можно дальше от Оуэна. Она заметила, что Тошико тоже придвинулась к
ней. Оуэн впился в них обвиняющим взглядом с другого конца помещения. Но куда делся
Джек?
Йанто продолжал объяснять.
— Боюсь, что непосредственная близость Оуэна к облучённому трупу означает, что
он будет нуждаться в дезактивации.
Джек вновь появился в дверях. Он нёс деревянную коробку – из тика с латунными
петлями и искусно сделанным зажимом. Он поставил её на стол, открыл зажим и извлёк из
обитых бархатом недр коробки нечто, похожее на большую широкую мочалку.
Оуэн смерил взглядом новый предмет.
— Если ты думаешь, что я собираюсь соскрести с себя всё этой...
Джек протянул мочалку Оуэну и покачивал ею у него перед носом, пока тот не взял
её.
— Это впитывает шесть видов радиации.
— Шесть? — Оуэн выглядел впечатлённым. — Я припоминаю только три типа.
— Мне приходилось иметь дело с этой штукой, — пояснил Джек.
Оуэн рассмотрел радиационную мочалку поближе. Энтузиазма у него поубавилось.
— Это оно? Мне нужно просто пялиться на эту штуку, пока у меня не начнётся рвота
и кишечное кровотечение, или следует подождать, пока у меня не выпадут все волосы?
Джек одарил Оуэна одной из своих ухмылок, которые всегда сбивали с толку.
— Эта штука настолько эффективна, что бóльшую часть времени я вынужден хранить
её в коробке со свинцовой подкладкой. Держи её при себе, возможно, до конца дня. — Он
взял у Йанто счётчик Гейгера и вручил его Оуэну. — Ты должен оставаться в Хабе, пока
количество бэров для поглощённой тобой дозы не достигнет этого показателя, — он
сделал отметку на счётчике. Похоже было, что Оуэн собирается начать жаловаться на это,
но Джек пресёк это одним лишь взглядом. — Тош, можешь составить ему компанию, пока
ты производишь поиск по тому прибору из позвоночника Уайлдмена. Гвен, ты идёшь со
мной обыскивать квартиру Уайлдмена на предмет источника радиации. Думаю, мы можем
предполагать, что это, но если оно такое же радиоактивное, как Уайлдмен, нужно сделать
это безопасным. А, спасибо, Йанто...
Йанто принёс ещё два счётчика Гейгера, каждый размером с карманный калькулятор.
Джек сунул один в карман жилетки, а второй отдал Гвен.
Гвен держала его на расстоянии вытянутой руки над столом, протянув к Оуэну.
Стрелка перескочила в опасную зону.
— Ты должен был сказать, что мы собираемся к Уайлдмену, Джек. Во-первых, я могла
бы встретить тебя там и не ехать сюда.
— Что? — спросил Джек, выходя из зала заседаний и направляясь в центр основной
области базы. — И не увидела бы, как Оуэн светится в темноте? И тебя не устраивает моя
компания? — Он остановился около фонтана из нержавеющей стали, стоявшем посреди
Хаба. Джек нажал на кнопку, и Гвен увидела, как далеко вверху поршень отодвинул плитку
на потолке. Оказывается, с тех пор, как она пришла, погода ухудшилась. Брызги дождя
начали попадать на них, и вода потекла сквозь отверстие в потолке.
Джек отскочил в сторону и тут же закрыл отверстие.
— Нет, это мне не подходит. Давай выйдем через приёмную.

Глава тринадцатая
Джек позволил Гвен вести внедорожник. Она была рада, что ей представился шанс
посидеть за рулём машины Торчвуда. Этот автомобиль очень отличался от её собственного
«Сааба». Впервые сев за руль SUV, чувствуешь себя так, словно находишься на верхнем
этаже двухэтажного автобуса. Амортизаторы были достаточно мягкими, так что можно
было спокойно въехать на тротуар и пролететь по ступенькам, не пролив ни капли напитка
из стаканчиков, стоявших в специальных держателях рядом с сиденьями. Возможно, на этой
машине можно было проехать сквозь толпу пешеходов и даже не почувствовать удара.
Обычно об этом следовало помнить, когда Гвен мчалась через центр города, пытаясь успеть
на место преступления раньше, чем там появятся журналисты.
Дождь барабанил по крыше внедорожника. С какой бы скоростью ни работали
дворники, вода не переставала заливать ветровое стекло, мешая обзору. Было позднее
воскресное утро, но из-за ливня и облаков казалось, что ещё только светает. Сегодня не
нужно было опасаться сбить какого-нибудь пешехода или группу, потому что улицы были
почти пустыми. Люди всё ещё спали, встать пришлось лишь тем, у кого были какие-то планы.
Рис мог бы быть среди них.
Джек запрограммировал адрес Уайлдмена в радиопеленгаторе SUV. Тошико
сконструировала его как усовершенствованный спутниковый навигатор. Он мог использовать
местную информацию о дорожных работах, полицейские сообщения о ДТП и судить об
интенсивности движения, анализируя записи с камер видеонаблюдения. Этот прибор
напоминал, когда следует повернуть, раздражающе спокойным голосом школьной
учительницы. Гвен не нуждалась в подобного рода помощи, и ей нравилось выбирать
альтернативные маршруты вопреки тому, что указывал навигатор, просто чтобы услышать,
как он укоризненным тоном произносит: «Перепрограммирование маршрута» и как
хихикает Джек.
Частые патрулирования территории во время работы полицейским сделали Гвен
экспертом в городской географии Кардиффа. Она свернула на дорогу, ведущую к дому, где
жил Уайлдмен. Здесь было множество параллельных дорог между двух железнодорожных
путей, так что можно было срезать расстояние и не привлекать внимания, паркуя
устрашающего вида чёрный автомобиль с тонированными стёклами у дома их цели.
Внедорожник легко справился с буграми на асфальте, сделанными для того, чтобы
машины снижали скорость, проезжая по этой дороге.
— Здесь устроили эти препятствия несколько лет назад, когда через Кардифф
прошло валлийское ралли.
— Это было ралли или полоса препятствий? — спросил Джек.
— Нет, — засмеялась она. — Группа местных детишек решила, что неплохо было бы
провести свою собственную версию ралли здесь, на этих улицах. Это была вспышка
подростковой тяги к ВБС.
— Я бы назвал это не так.
— Взять без спроса, — Гвен нахмурилась. — Было решено помешать этому наиболее
простым способом. Так что здесь поместили этих лежачих полицейских, чтобы не ставить
под удар настоящих копов.
Автомобиль остановился, и Джек отстегнул свой ремень безопасности.
— Лежачие полицейские? — он посмотрел на горбы на шоссе, куда Гвен указывала
пальцем. — О, да. Знаешь, мне почти нравится идея о том, что на самом деле под этой
дорогой замуровали какого-нибудь ленивого копа.
— Полицейский скорее закопается в бумагах, — Гвен открыла бардачок и вытащила
оттуда два портативных счётчика Гейгера. Один из них она вручила Джеку, застегнула
куртку до самого горла и отошла от машины.
Они побежали под дождём, огибая наиболее глубокие лужи. Над тротуаром свисали
поникшие ветки живой изгороди. Затянутое облаками небо было таким тёмным, что уличные
фонари не гасли. От витрин мини-супермаркета «Tesco» на потрескавшуюся тротуарную
плитку падал оранжевый отсвет.
Квартира Уайлдмена размещалась в трёхэтажном доме. Гвен прижалась к Джеку под
козырьком подъезда, который был слишком мал, чтобы защитить от дождя. Немигающий
глаз видеокамеры наблюдал за ними сверху. Крепкая металлическая входная дверь была
выкрашена зелёной краской, на стенах пестрели неаккуратные нарисованные маркером
граффити. Имена жильцов были написаны куда аккуратнее на небольших кусочках бумаги в
пластиковых чехлах. Несколько надписей расплылись и стали нечитаемыми, но одна была
сделана очень чётко, заглавными буквами, зелёными чернилами и сообщала, что
«УАЙЛДМЕН, Г» живёт на втором этаже. Линза видеокамеры продолжала пялиться на Гвен
и Джека из-за стекла.
— Его определённо нет дома. — Джек отступил назад. Похоже было, что он
собирается выломать дверь.
— Нет! — вскрикнула Гвен. — Ты перебудишь всех соседей.
— И что ты предлагаешь?..
— Где его ключи? Они должны были быть там же, где его тело.
— О да, — сказал ей Джек. — Я действительно собираюсь сунуть горстку
радиоактивного металла в карман моих штанов.
— Но ты не можешь взломать дверь. По крайней мере, здесь. Ты же не хочешь
вызвать суету и привлечь внимание людей. Особенно если он оставил аккуратную кучку
ядерных материалов в своей кухоньке.
Он натянуто улыбнулся и сунул руку в карман жилетки.
— Хорошо, мой местный эксперт. Мы воспользуемся удостоверением.
Она покачала головой.
— Нет, даже если бы мы были в форме. Они подозрительные. Вон, в доме напротив
уже шевелятся занавески. Нет! Не оборачивайся! Подумай об этом. Ты бы не хотел, чтобы
промокшие бобби  толпились у тебя в прихожей. Мы должны сделать так, чтобы они
захотели нас впустить. Так что...
Гвен порылась в карманах, но не смогла вспомнить, куда сунула свой кошелёк. Она
протянула Джеку влажную руку:
— Можешь одолжить мне пятёрку? У меня нет денег.
Он дал ей смятую десятифунтовую бумажку.
— Ты что, член королевской семьи?
— Вернусь через две минуты, — пообещала Гвен. Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Обещаешь, что не будешь устраивать сцену?
Она побежала вниз по улице, слыша, как он кричит ей вслед:
— Я жду сдачу!
Из-за погоды дела в мини-супермаркете «Tesco» шли плохо. Владелицу магазина, судя
по значку у неё на груди, звали Расика. И Расика выглядела благодарной своей первой и,
возможно, единственной покупательнице за утро, хотя и явно была удивлена тем, что купила
Гвен. Гвен продемонстрировала Джеку четыре пакета с провизией, держа их, словно
трофеи.
— Хорошо, а теперь нажми кнопку звонка квартиры ниже Уайлдмена.
Он разглядывал её покупки.
— Ты проголодалась?
— Шесть булок дешёвого хлеба и четыре большие коробки кукурузных хлопьев, —
Гвен нахмурилась. — Дёшево и сердито. Пакеты объёмные, весят не слишком много, и
стоит всё это совсем недорого.
— Не думай, что я забыл про сдачу.
— Нажми на кнопку, Джек.
На звонок ответил ворчливый женский голос:
— Да?
— Доставка «Tesco»! — крикнула Гвен в микрофон и подняла пакеты из магазина так,
чтобы их было видно в камеру. — Не могу дозвониться в девятую квартиру. Я могла бы
оставить заказ здесь, на лестнице, но лучше бы спрятать покупки от дождя.
Из динамика донёсся такой звук, словно кто-то положил телефонную трубку на
рычаги. Почти в тот же момент загудел зуммер на двери.
Джек прислонился к зелёному металлу, и дверь открылась в тёмный холл с грязным
линолеумом. Слева располагалось две двери, ещё две – напротив. С правой стороны вверх, в
темноту поднималась крутая лестница. В холле стояло два поцарапанных столика, один из
которых был завален бесплатными газетами и почтой, которую никто не забрал. Джек
просмотрел письма, но не обнаружил ничего адресованного Уайлдмену. Проверил
показания счётчика Гейгера, но он мягко тикал, указывая, что эта зона безопасна.
Гвен стала подниматься по лестнице. Когда она приблизилась к промежуточной
площадке, датчик отреагировал на её появление, и на потолке зажглась лампочка. Через
большое окно Гвен видела, как дождь барабанит по мусорным бакам и наполовину
заполненной ржавой жёлтой тележке на заднем дворе.
К тому времени, как они с Джеком добрались до верха следующего лестничного
пролёта, на лестничной площадке у одной из дверей появилась пожилая женщина. У неё
были длинные седеющие волосы и морщинистое лицо. Гвен приподняла пакеты и кивнула в
направлении следующего пролёта.
— Спасибо, — бодро сказала она старухе.
Она смерила Джека и Гвен взглядом, разглядывая их обычную чёрную одежду и
стекающую с них на пол воду. Гвен посмотрела, куда падают капли, и увидела, что
безвкусный линолеум на лестничной площадке у квартиры этой старухи был чисто вымыт.
— Я помню, — неторопливо проговорила старуха, — когда водители из службы
доставки носили униформу. Но теперь всё это пошло к чёрту, не так ли? — И с этими
словами она вернулась в свою квартиру. Когда дверь за ней закрылась, послышался грохот
запираемых замков и цепочек.
Гвен бросила четыре пакета дешёвой бакалеи на верхней ступеньке лестницы,
прислонив их к перилам. Джек снова проверил уровень радиации и остался доволен,
обнаружив, что эта территория чиста.
Квартира Уайлдмена была одной из двух, размещавшихся на втором этаже. Дверь
квартиры номер семь была выкрашена краской вишнёвого цвета и этим живо
контрастировала с дверями других квартир, которые видели Джек и Гвен.
— Американский замок, — сказала Гвен Джеку. — Может быть заперт на два
оборота. Но мы знаем, что в любом случае Уайлдмена нет дома.
Она наблюдала за лестницей, пока Джек пытался отпереть замок.
— О.
Что-то удивило Джека. Гвен обернулась и увидела, что он прячет в карман счётчик
Гейгера, но достаёт из кобуры в своей шинели револьвер.
— Дверь уже открыта, — беззвучно шевеля губами, сообщил он ей.
Гвен тоже вытащила пистолет. В отличие от «Уэбли» Джека, её пистолет был
стандартным оружием Торчвуда. Для любой другой организации в мире он бы, конечно, не
был стандартным, потому что оружие Торчвуда явно было усовершенствовано с помощью
инопланетных технологий. Джек не испытывал явного желания объяснить ей, как именно
это было сделано, а спрашивать об этом Тошико было, как поняла Гвен, сродни просьбе о
приглашении на лекцию по физике элементарных частиц.
Джек толкнул ногой дверь квартиры, и они с Гвен прижались к стене по обеим
сторонам дверного проёма. Изнутри не донеслось никакого ответа. Джек повернулся,
напрягшись и обеими руками сжимая «Уэбли».
Из квартиры послышался пронзительный крик и звук бьющегося стекла.
— Всё в порядке, мэм, — сказал Джек и медленно шагнул в дверной проём. —
Сохраняйте спокойствие. Не стоит волноваться.
Гвен последовала за ним в квартиру, обратив внимание, что он не опустил
револьвера.
Женщина прижималась к оклеенной полосатыми обоями стене в гостиной. Её
расширенные от испуга карие глаза не моргали. Она не могла отвести взгляд от револьвера
Джека.
— Пожалуйста, не стреляйте, — взмолилась она голосом школьницы, хотя ей явно
было уже за тридцать. — Пожалуйста. Не делайте мне больно.
У её ног валялись осколки маленького столика со стеклянной столешницей и
безделушек, которые на нём стояли. Женщина опрокинула их, испугавшись, когда впервые
увидела Джека. На ней были удобные туфли и никаких колготок, только загорелая голая
кожа.
— Комната чистая, — Джек повысил голос так, чтобы Гвен могла слышать его, стоя в
узкой прихожей у него за спиной. — Останься там на минутку, пока я осмотрю квартиру.
Из прихожей Гвен видела, как Джек пинками открыл двери, ведущие из гостиной.
Спальня, ванная, кухня. В конце концов он крикнул ей, что квартира безопасна.
Гвен вошла в комнату и сунула пистолет в кобуру. Комната выглядела так, словно
ремонт в ней последний раз делали в 1970-е годы. Мохнатый коричневый ковёр был
совершенно истёрт за многие годы использования.
— Всё в порядке, — заверила Гвен испуганную женщину. — Мы из полиции.
Специальный отдел. — Она показала женщине своё удостоверение. — Как вас зовут,
дорогая?
Женщина, казалось, сползла по стенке, немного расслабившись.
— Бетти, — сказала она. — Бетти Дженкинс.
У неё был южноваллийский акцент. Возможно, она из Суонси.
Джек, не таясь, сканировал комнату с помощью счётчика Гейгера.
— Я думал, Тош сказала, что Уайлдмен был печальным холостяком без личной жизни?
— он исследовал вещи в комнате. Журнал «Men’s Health» с чёрно-белой обложкой, на
которой был изображён мужчина-модель атлетического телосложения и заголовок: «Шесть
простых шагов заполучить такой же пресс, как у него». Рядом – замусоленная копия «Radio
трёхнедельной давности. На поцарапанном журнальном столике стояла
Times» единственная грязная кофейная кружка, столешница вокруг которой была усыпана крошками. Подушки на продавленном диване были сдвинуты в одну сторону, как будто кто-то сложил
их вместе, чтобы опираться на них спиной, смотря телевизор. Пыльный задний щиток
газового обогревателя подсказывал, что им не пользовались уже несколько месяцев, что
подтверждало и наличие обогревателя электрического, подпёртого грудой книг и
включённого в розетку с помощью удлинителя. У дверей стоял буфет, который был в моде
лет сорок назад, его верхняя часть была завалена старыми журналами и рекламными
листовками, там же лежал старый нож для писем.
Как и любая комната, осматриваемая впервые, она помогала лучше понять её
обитателя. Гвен иногда пыталась так же смотреть на вещи, когда возвращалась домой к Рису,
в их квартиру. Хотя каждый раз, когда она так делала, единственным эффектом от этого
было желание прибраться и что-нибудь выбросить.
На стенах в квартире Уайлдмена висели увеличенные до формата А4 фотографии в
рамочках. На большинстве из них были изображены разноцветные тропические рыбы,
снятые под водой у песчаного морского дна или напротив потрясающего великолепия
кораллового рифа. На одном снимке можно было увидеть троих людей, готовых нырнуть, на
лодке, плывущей в голубой воде под безоблачным синим небом. Они были в водолазных
костюмах и масках, с поднятыми вверх большими пальцами, и их яркие акваланги делали их
такими же экзотическими, как рыбы. На стойке у окна лежала штанга. Воздух в квартире был
затхлый, тяжёлый, холодный. Такой запах царит в первый день в доме, куда возвращаешься
после двухнедельного отпуска.
Гвен помогла Бетти подойти к ближайшему креслу – огромному, уродливому,
обитому зелёным дралоном. Испуганная женщина с благодарностью села. Она натянула
полы своего пальто цвета морской волны на колени и разгладила ладонями.
— Кстати, я Гвен. А что вы здесь делаете, Бетти? Вы знаете мистера Уайлдмена?
Бетти сделала глубокий, прерывистый вдох. Она всё ещё казалась испуганной.
— Всё в порядке. Нас интересует мистер Уайлдмен и то, где он находится. Мы
хотим помочь ему. — Проработав в Торчвуде некоторое время, Гвен поняла, что врать или
не говорить всей правды ей становится всё легче. Уайлдмен был холодным как лёд
мертвецом, слегка светящимся в морге Торчвуда. Но они не знали, где он был перед
самоубийством. Возможно, эта женщина могла помочь. — Вы знаете, где он может быть,
Бетти?
— Он в Египте. Он сказал, что поехал заниматься дайвингом через какую-то
турфирму в... Дахаб? На Красное море. Я подшучивала над ним, то он не сможет
погрузиться под воду из-за того, что она такая солёная, а он засмеялся и сказал, что я
перепутала это с Мёртвым морем... — она затихла, её голос сорвался. — Мёртвое море, —
повторила она и перевела взгляд на Гвен; её карие глаза наполнились слезами. — О Боже.
Скажите мне, что с ним всё в порядке. Он не умер, правда? Что с ним случилось?
Гвен обняла её за плечи, чтобы успокоить. Теперь женщина дрожала в руках Гвен.
— Мы не знаем. Всё в порядке, не волнуйтесь.
Уайлдмен не всё хорошо продумал, подумалось Гвен. Потому что он ходил на работу
всю прошедшую неделю – Тошико узнала это из его рабочего удостоверения, где
отмечалось время прихода и ухода. Отпечатки больших пальцев Уайлдмена были уникальны,
и это доказывало, что он был в Уэльсе, а не в Египте. Тогда почему он сказал Бетти, что
собирается в Египет? И вообще, зачем он что-то сообщал Бетти?
— Как вы связаны с мистером Уайлдменом, дорогая? — мягко спросила Гвен.
— Мы соседи, — шмыгнула носом Бетти. Неловко извиваясь в кресле, она вытащила
из рукава кардигана носовой платок. — Я поливала его цветы, когда он уезжал. Хотя
суккуленты, конечно, не так в этом нуждаются. — Она указала на стоящий на другом конце комнаты горшок, в котором росло растение со светло-зелёными остроконечными листьями.
Это был единственный цветок, который Гвен видела в этой комнате – возможно, в других
помещениях их было больше. — Это его амирис. Я не могу о нём не позаботиться.
Бетти всё время наблюдала за Джеком, исподтишка глядя, как он ходит по квартире,
сканируя её с помощью своего счётчика Гейгера. Щелчки не стали громче, даже когда он
пронёс счётчик над дурацким ковриком из леопардовой шкуры у газового обогревателя.
Очевидно, он почувствовал её пристальный взгляд, потому что обернулся, стоя в кухне, и
одарил её одной из своих неожиданных лучезарных улыбок.
— Капитан Джек Харкнесс, — вежливо представился он. — Мы с вами случайно не
знакомы?
Бетти резко отвела взгляд.
— Извините, — сказал Джек. — Просто вы так на меня смотрели, что я решил, что
вы меня откуда-то знаете. Со мной часто такое бывает.
Гвен задумалась, пытался ли он заигрывать с Бетти. Она определённо была
привлекательной женщиной, стройной и подтянутой, с коротко подстриженными светлыми
волосами и высокими скулами. Её элегантное платье трапециевидной формы было длиной
чуть выше колен и демонстрировало красивые ноги и упругую, гладкую кожу. Так что Гвен
совсем по-детски радовалась, когда улыбка медленно сползла с лица Джека после того, как
он слишком долго удерживал её, не получая ободряющей реакции от Бетти.
— Хорошо, — твёрдо произнёс Джек. Он взъерошил волосы и жестом велел Гвен
встать. — Здесь нет ничего неожиданного, — тихо сообщил он ей.
Гвен окинула взглядом комнату.
— Не считая этой древней обстановки.
Джек щёлкнул языком, и этот звук напомнил Гвен счётчик Гейгера.
— Счётчик показывает, что радиационный фон здесь в пределах нормы. Если бы
Уайлдмен появлялся в квартире, всё было бы не так. Нет никаких признаков того, что
топливные пакеты находятся здесь.
— Наверно, Уайлдмен только зашёл сюда посрать, принять душ и побриться, —
предположила Гвен.
— Да, — согласился Джек. — Тогда он спрятал блоки питания где-то в другом
месте. Так что кто-то может получать действительно большую дозу радиации где-нибудь в
Кардиффе. Свяжись с Тош и узнай, есть ли у неё какой-нибудь способ обнаружить это. — Он
указал на дверь ванной. — Надо проверить ещё одну комнату.
Гвен улыбнулась Бетти в знак извинения и присела рядом с ней на корточки, чтобы
продолжить разговор. Однако она не успела ничего сказать – когда она собиралась
спросить ещё что-нибудь об отсутствующем Уайлдмене, её прервал вопль Джека.
Это был крик удивления и злости.
Гвен вскочила на ноги и побежала в ванную за Джеком. Он сражался с длинным
бежевым полотенцем, которое обвилось вокруг его руки. Но Гвен знала, что обычно люди
не дерутся с влажными полотенцами.
Это была конечность какого-то чудовища, сидевшего в ванне. У него не было видно
ни головы, ни туловища – казалось, оно состояло только из множества длинных, покрытых
грубой кожей рук, высовывавшихся из воды. Две из них протянулись по грязно-белой плитке
на стене, с мягким шлепком отделились и прилипли к стенке и душевой кабине. Ещё две
обхватывали край ванны, каждая из них была по метру длиной. Гвен поскользнулась на
залитом водой, расплескавшейся из ванны, линолеуме, но смогла удержаться на ногах.
Ближайшая конечность чудовища схватила Джека за правое предплечье. Она крепко
обвилась вокруг рукава его шинели и потащила Джека к себе. Левой рукой тот пытался
дотянуться до револьвера, который лежал в луже воды рядом с ванной. Гвен потрясённо наблюдала за происходящим. От ужаса у неё мороз побежал по
коже, потому что она поняла, что это было.
— Это похоже на ту штуку, на которую ты наступил, когда столкнулся с Уайлдменом!
— Мне плевать, как ко мне относится старший братец этой хрени, — закричал в
ответ Джек. — Убери это от меня!
Гвен взяла себя в руки и вытащила пистолет. Она повернулась, чтобы не выстрелить
Джеку в спину, перешагнула через унитаз, чтобы твёрдо стоять на ногах, и крепко сжала
пистолет двумя руками, как Джек учил её на стрельбище Торчвуда. Сделала глубокий вдох.
Медленно подняла оружие и, выдыхая, мягко, но решительно нажала на спусковой крючок.
Четыре подряд выстрела в маленькой ванной комнате прозвучали оглушительно.
Четыре выстрела в существо, которое корчилось в наполненной водой ванне. Четыре
выстрела, которые едва заставили его пошевелиться.
Прямо над краем ванны Гвен теперь могла видеть, где конечности присоединялись к
телу существа. Под ними открывалось тёмное отверстие, и оттуда начала расти труба,
словно какой-то ужасный хобот. Но это был не нос, в ужасе поняла Гвен. Это был рот. Это чудовище тащило беспомощного Джека к себе в рот, и Гвен не могла его
остановить.

Отредактировано 77pantera777 (20.05.2013 14:20)

Глава пятнадцатая
Глендовер Бродсорд терпеливо ждал, забросив ноги на стол в «Кормушке» и
потягивая свой виртуальный коктейль. Водка, текила и лайм. Он не мог почувствовать его
вкус, но сама идея ему нравилась. Он ждал уже целый час, но мог бы прождать ещё три, если
бы надо было. Глендовер ждал, когда появится Эгг Магнет. Оуэн Харпер искал Меган Тэгг.
Ранее он обследовал продовольственный район, но это ничего не дало. Сначала он
думал, что снова может встретить её у Сурер-сквер, но в этот момент один из жителей
выбросил кого-то в окно, и фигура сбежала к тому времени, как Оуэн добрался до места
встречи. Её не было ни на одной из окрестных улиц, ни возле балкона, где они в последний
раз разговаривали.
Оуэн знал, что она могла изменить свой виртуальный образ, но продолжал искать тот
характерный белый брючный костюм и блестящие серебристые волосы. Ещё он знал, что у
неё могло быть более одного персонажа в «Другой реальности», поэтому он носил
волшебные тёмные очки, чтобы видеть настоящие имена игроков. Трудно было
предположить, сколько людей он может встретить в сети прямо сейчас, потому что, хотя у
него в Уэльсе сейчас было позднее воскресное утро, для других участников по всему миру
могло быть любое время дня или ночи. По IP-адресам Оуэн видел, что большинство
участников были из Северной Америки, в основном с Восточного побережья, и горстка
игроков из других стран. В какой-то степени это разочаровывало, честно говоря, даже
приводило в уныние, когда он обнаруживал, что всесторонне одарённый «Харли Гидрурга »
на самом деле был всего лишь Колином Таунсендом из Уичито, штат Канзас, а вовсе не
тюленем-жонглёром, как в игре.
Оуэн провёл ладонью по столешнице, и она превратилась в экран. Результаты
обычного поиска в сети колебались на его поверхности, демонстрируя Оуэну информацию
из настоящего мира в «Другой реальности». Там говорилось о том, что доктор Меган Тэгг в
течение последних шести месяцев была старшим сотрудником Королевской больницы
Кардиффа. Она жила в Уайтчёрч, на северо-западе Кардиффа. У неё было несколько
опубликованных статей, никаких криминальных историй и никаких признаков того, что она
была замужем, разведена или что у неё были дети.
Чего он ожидал после того, как прошло столько времени?
Парочка близнецов-альбиносов через стол смотрела на экран его дисплея. Оуэн
погасил его щелчком пальцев и выплеснул на близнецов остатки своего коктейля. Они с
негодованием отряхнулись, неуклюже поднялись со своих стульев и торопливо пошли к
находившейся неподалёку телефонной будке. Наверно, они пытаются позвонить своей маме,
чтобы нажаловаться, решил Оуэн – тёмные очки сообщили ему, что это были Джейн Лоусон
и Триша Лоусон, использующие один и тот же IP-адрес в Тимперли, графство Чешир.
Весёлая компания карликов с огненными волосами прошествовала мимо Оуэна,
танцуя конгу, лишь ненадолго остановившись только для того, чтобы зажечь сигару от
своих голов, прежде чем завалиться в ближайший бар. Все вокруг Оуэна смеялись, или
танцевали, или развлекали других игроков. Оуэн ёрзал на своём стуле, расстроенный и
бессильный. Это было так глупо. Теперь он мог поехать в Уайтчёрч, домой к Меган. В её
настоящий, реальный дом. Постучаться в её реальную дверь и сказать: «Привет, помнишь меня? Я твой парень, который бросил тебя в Лондоне шесть лет назад. Ты хотела замуж, я
хотел свалить. Так как ты себя после этого чувствовала, а?»
Он стиснул зубы, и его шея и плечи напряглись. Он спрыгнул со стула и направился
туда, где собралась толпа, чтобы понаблюдать за Харли Гидрургой. Тюлень балансировал на
нескольких поставленных друг на друга стульях, стоя на своём украшенном усиками кожаном
носу. Оуэн подошёл к нему сзади, немного подпрыгнул и как можно тяжелее приземлился на
хвост тюленя. Харли завизжал, все стулья попадали, и толпа разбежалась.
Он хотел посмеяться над реакцией и попытался саркастически помахать
разъярённому Харли. Но его образ Глендовера не мог двигаться. Как будто его
заблокировали – как будто игра зависла, однако все остальные персонажи могли
перемещаться вокруг него.
К нему направлялся мрачного вида полицейский. Он был похож на одного из
Кистоунских полицейских со своими закрученными усами и комичной дубинкой. Когда он
подошёл к Оуэну, на его шлеме начал вспыхивать синий маячок.
— Время вышло! — сказал полицейский, и всё вокруг Оуэна начало исчезать.
Спустя пару секунд он обнаружил себя стоящим на бесконечной лестнице на
вершине высокой кирпичной башни. Каждая из опор лестничной площадки была в два метра
шириной, и они формировали квадрат с пустой серединой, который исчезал в тумане далеко
внизу. Это было совсем как гравюра Эшера , хотя тут было небольшое дополнение –
невидимая стена, не позволявшая Оуэну наклониться над краем, чтобы посмотреть вниз.
Голубое небо с пушистыми белыми облаками простиралось во всех направлениях. А на
противоположной стороне квадрата вырисовывался отчётливый сверкающий силуэт Эгга
Магнета.
— Тебя арестовали, а? — окликнул его Эгг Магнет. — Меня тоже.
Оуэн сделал несколько шагов на своей стороне башенки и обнаружил, что
поднимается вверх. Так что он повернулся и попытался пойти в другую сторону. Этот путь
тоже вёл вверх, поэтому Оуэн прекратил попытки.
— Где это?
Эгг Магнет засмеялся.
— Эй! Хорошенький у нас преступник-новичок. Это – Скамейка Штрафников. Место,
где ты можешь подумать о своих проступках в «Другой реальности». Тебе придётся
заплатить им, прежде чем они позволят тебе выйти.
— Тьфу! — сказал Оуэн. — Я просто выйду из системы и зайду снова где-нибудь в
другом месте.
— Ну-ну, — ответил ему Эгг. — Ты будешь оказываться здесь каждый раз при входе
в систему, пока они не решат иначе. Так за что тебя сюда загнали, приятель?
— Ты первый.
Эгг приосанился.
— Я начал драку на Сурер-сквер. Снова, — добавил он, возможно, с ноткой
сожаления. — А в чём твоё преступление?
Оуэн переступил с ноги на ногу.
— Я придавил тюленя.
Это чрезвычайно позабавило Эгга. Фигура с серебряными волосами всё хихикала и
хихикала. Возбуждённый этим весельем, Эгг пробежал по ступенькам на двух сторонах
башни, пока не очутился рядом с Оуэном.
— Хорошая работа! Для меня это что-то новенькое.
— Полагаю, что я ещё мог расстроить парочку близнецов.
Эгга порадовала эта информация. Он протянул руку. Оуэн попытался пожать её и
понял, что всё ещё держит свой пустой стакан из-под коктейля. Взяв его другой рукой, он
смог обменяться крепким рукопожатием с Эггом.
— Ты Глендовер, не так ли, приятель? — сказал Эгг. — Я тебя помню, мы уже
встречались как-то на днях.
— А ты, — ответил Оуэн, — доктор Меган Тэгг.
Эгг Магнет выглядел шокированным. Он попытался отступиться от Оуэна. Это было
труднее, чем он ожидал, потому что он двигался по лестнице вверх, а Оуэн всё ещё крепко
сжимал его руку.
— Кто сказал? — слабым голосом поинтересовался Эгг.
— Меган Тэгг. Это анаграмма Эгга Магнета.
— И что? — настаивал Эгг Магнет. — На самом деле это... — он некоторое время
молчал, обдумывая. — Это «Гет Эггман».
Оуэн сел на лестницу и похлопал ладонью по ступеньке рядом с собой. Она была
достаточно широкой для двоих.
— Я знаю тебя в флешспейсе. Я имею в виду, в реальном мире, — поспешно
исправился он. — Э-э... телесно, так сказать.
Казалось, Эгг перестал притворяться. Точнее, теперь Меган перестала притворяться.
— Откуда ты знаешь? Я же ничего тебе не говорила.
— Ты сказала мне больше, чем думаешь, — ответил Оуэн. — Помнишь, как ты
говорила о том, что предпочитаешь хорошую чашку чая дерьмовой чашке чая? И что ещё...
о да, те слова о «безопасности в такси»? Возможно, ты могла бы предложить состязание по
бросанию шашлыка на Вудро-роуд. Тот, чей шашлык окажется ближе к почтовому ящику,
выигрывает?
— О Боже мой, — странным тоном произнёс Эгг.
— Ты что?
— О Господи, — сказала Меган. — Ты не можешь быть им!
— Я – это он, — ответил Оуэн. — Я Оуэн Харпер. Точнее, доктор Оуэн Харпер. Но
ты помнишь... — он показал ей пустой коктейльный стакан. — Знаешь, что это? Водка,
текила и лайм. «Гавайский соблазн». Мы заказали этот коктейль в клубе «Kington». Именно
тогда я сказал ту шутку о гавайцах.
— Так ты пытаешься меня соблазнить? — спросила Меган.
— Я пытаюсь убедить тебя.
— В чём разница, Оуэн?
— Так теперь уже «Оуэн», да?
— Это могло быть уловкой. Я читала о таких людях, как ты. Люди в сети не всегда
те, кем они пытаются казаться.
Он протянул ей волшебные очки.
— Я могу видеть твои настоящие данные. Ты находишься в Кардиффе. Ты вошла в
систему как Эгг Магнет, но твой идентификатор пользователя – m.tegg@caerdyddnet.net.
Она осторожно взяла у него тёмные очки. Посмотрела сквозь них.
— Что такое IP-адрес? — спросила она. Определённо, через очки она могла видеть о
нём больше информации. — И что такое Торчвуд?
— IP-адрес – это как телефонный номер твоего компьютера. То, как он узнаёт, где
ты находишься. А Торчвуд... — он на мгновение задумался. — Я могу рассказать тебе
гораздо больше о Торчвуде.
Меган вернула ему тёмные очки.
— Эй, — сказала она. — Это странно. Изображение у меня на экране только что
намного улучшилось. Как ты это сделал, приятель?
— Это часть сервиса, — Оуэн не знал, почему, но он не собирался говорить ей.
Возможно, это был неожиданный бонус от использования тёмных очков через систему
Торчвуда.
— Детализация графики просто фантастическая. Посмотри на это! Можно увидеть
даже сколы на кирпичах. И твоя одежда, приятель... ого! Эй, моя тоже очень неплоха! —
Она встала и повернулась вокруг своей оси. Сердце Оуэна на мгновение замерло, потому
что вращение было методом, с помощью которого участники выходили из игры. Но образ
Меган поклонился ему и снова сел рядом.
— У меня сегодня выходной, — объяснила Меган. — Мне нужно будет вернуться на
работу сегодня вечером и торчать там всю ночь. Думала, что проведу утро воскресенья,
бездельничая здесь. Полагаю, я не играю на самом деле, но это немного захватывающе,
правда? Между прочим, я расстроилась, когда мне отправили на Скамейку Штрафников. Я
собиралась выйти из игры. Но теперь... ладно, мы здесь.
Оуэн задумался, собиралась ли она в конце концов выйти из игры.
— Мы можем встретиться? — не удержался он.
— Мы уже встретились.
— Нет, я имею в виду, в Кардиффе. Я тоже в Кардиффе. Я хочу кое-что обсудить с
тобой. Лично. Сделать тебе предложение... что-то типа того.
Меган засмеялась и подтолкнула его плечом.
— Я помню это с той ночи, когда мы впервые переспали.
— На балу в колледже, — он улыбнулся.
— Это действительно ты, правда, Оуэн?
— Я имел в виду предложение другого рода, — сказал он.
— Да, тогда ты сказал то же самое.
Сейчас самое время стать более настойчивым, Оуэн. Возьми инициативу в свои руки,
если ты хочешь, чтобы она поняла, что такое Торчвуд. Это то, что сделал бы Джек
Харкнесс в такой ситуации.
Нет, к чёрту Джека Харкнесса. Это – то, что сделал бы Оуэн Харпер.
— Я докажу это, Меган. Если ты хочешь. Можешь позвонить мне. Сейчас, по
мобильнику. — Он дал ей номер. Заставил её прочитать его вслух, чтобы убедиться, что она
записала его.
И вышел из игры.
Он стащил с головы шлем. Игровая комната вновь сосредоточилась вокруг него. Оуэн
встал из-за своего рабочего стола и потянулся.
Большое окно на одной из стен смотрело вниз, на нижние этажи Хаба. Он мог
видеть свет в зале заседаний, где до этого работала Тошико. Она закрепила радиационную
мочалку вокруг его шеи с помощью верёвочки и оставила его заниматься своими делами,
пока идёт процесс дезактивации. Пару раз она ему звонила, и он резко сказал ей оставить
его в покое. Теперь он взглянул на счётчик Гейгера и увидел, что показания улучшились, но
всё ещё были слишком высокими.
Оуэн тихо сидел за столом у автомата для игры в пинбол и думал о «Другой
реальности». Первоначальное восхищение этой игрой, потом разочарование, когда он узнал,
кем на самом деле были участники, и их унылая реальность. Им приходилось возвращаться к ней, когда они выходили из игры. Он, по крайней мере, мог возвращаться сюда, в Торчвуд.
Даже если он больше не мог быть похожим на свой образ в игре.
Оуэн оттянул воротничок рубашки и стал разглядывать свои мышцы груди сквозь
просвет в ткани.
Это занятие прервал звонок мобильного телефона. Экран высветил надпись:
«Неизвестный абонент» – и незнакомый Оуэну номер.
Меган звонила ему.
Он снова был в игре.

Отредактировано 77pantera777 (20.05.2013 14:36)

Глава семнадцатая
Удивительно, как долго Джеку удаётся держать себя в руках, размышляла Тошико.
Подполковник не мог заставить его даже повысить голос, несмотря на свои длительные
попытки увильнуть от разговора. Джек лишь коротко кивнул в знак согласия, когда Йорк
сказал, что их с Тошико во время их нахождения в лагере постоянно будет сопровождать
вооружённый охранник. Столкнувшись с необходимостью пройти через плац под
проливным дождём, Джек просто закатил глаза, поднял воротник шинели и быстрым шагом
пошёл вперёд, спрятав руки глубоко в карманы. Тем, что заставило его выйти из себя, был
взгляд на гараж лагеря.
Он был абсолютно чист.
— Вы должны объяснить, что, чёрт возьми, здесь произошло, — заорал Джек на
рядового Фокстона, их неудачливого сопровождающего.
Высокий светловолосый солдат не вздрогнул.
— Там был найден капрал Шиллинг, — вежливо начал Фокстон. — Возле
«Пинцгауэра»...
— Это не моё дело, — рявкнул Джек. Он подошёл так близко к солдату, что Тошико
начала задаваться вопросом, мог бы Джек ударить его или нет. Что было бы ошибкой. Джек
был выше и крепче Фокстона, но молодой солдат держал свою винтовку со спокойной
непринуждённостью, и Тошико поняла, что он не собирался пугаться, особенно
эксцентричного старшего офицера из другой службы. Тошико не хотелось тащить из лагеря
тело Джека с пулей в голове.
— В чём дело, Джек? — тихо спросила Тошико. Она мягко положила руку на ладонь
Джека, не уверенная, пытается она его удержать или подбодрить.
Джек обернулся и раздражённым жестом обвёл помещение.
— Посмотри на это.
Тошико посмотрела. В углу напротив двое механиков работали над корпусом
шестиколёсного автомобиля с безбортовым кузовом. За исключением разбросанного вокруг
них оборудования, инструменты были аккуратно сложены на стойках вдоль стен и заперты
за решётку. Разложенные в аккуратный ряд на параллельных рельсах колёса были
рассортированы по размеру. Она видела два «Лендровера» и полдюжины грузовиков, все
они были окрашены в мрачный цвет хаки, характерный для армейских транспортных
средств. Бетонный пол был чисто вымыт.
— Они поддерживают чистоту в помещении, — пошутила она.
— Точно! — к её удивлению, Джек остался доволен её наблюдением. — После всей
этой вежливой болтовни с главнокомандующим мы узнаём, что один из его инженеров-
техников был убит одним из местных преподавателей. В этом помещении. Теперь мы здесь,
и место преступления даже не оцеплено. Те, кто изначально отвечал за это, давно ушли или
похоронены в других обязанностях. Посмотри на это. И понюхай.
Джек сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие воздухом. Тошико сделала то же самое,
сначала более осторожно. К запаху машинного масла и несвежего пота примешивался какой-
то химический аромат. Это был сильный запах хлорного отбеливателя.
— Йорк как можно раньше отправил сюда команду уборщиков, — продолжал Джек.
— Теперь нет никакой надежды обнаружить здесь какие-либо доказательства. Никаких
следов, никаких волос или волокон. Ты видишь доказательства борьбы? Брызги крови? Что-
нибудь?
Тошико покачала головой.
— И люминол здесь бесполезен, потому что отбеливатель подавляет его.
— Я должен был знать, — пробормотал Джек. — Я должен был догадаться, что, как
только он рассказал нам всё, тело отсюда убрали. Лучше будем надеяться, что Гвен удастся
узнать больше от врача.
Тошико подошла, чтобы посмотреть на продолговатую форму шестиколёсного
грузовика, «Пинцгауэра», на который указал Фокстон. Запах отбеливателя здесь был более
сильным. Неестественно чистый серовато-белый бетон под «Пинцгауэром» демонстрировал
небольшое доказательство того, что здесь были следы нефти, грязи или следы шин.
Доказательство отсутствия, подумала она. Это место было тщательно вымыто.
— Рядовой Фокстон, — сказала она. — Что ещё вы знаете об убийстве капрала
Шиллинга?
Теперь Фокстон выглядел менее расслабленным.
— Только то, что мне сказали, мэм. Сержант Би размозжил череп Шиллингу, потому
что Шиллинг поймал его за кражей грузовика, полного оборудования.
— Откуда вы знаете, что здесь произошло?
— Подполковник Йорк рассказал нам. Рассказал тем из нас, кто ловил Лопату.
— Лопату? — мягко переспросила Тошико, пытаясь противопоставить своё
настроение настрою Джека, который всё ещё мерил шагами гараж, словно пытаясь
выместить свой гнев.
— Сержант Би, мэм. У него были большие руки. Как лопаты.
— Мертвец был вашим другом?
— Я не знал капрала Шиллинга.
— Я имела в виду сержанта Би, — сказала Тошико. — Лопата был вашим другом?
На лице Фокстона промелькнуло странное выражение. Потом он напрягся, и это
прошло.
— Я видел, как сержант Би застрелил одного из моих друзей, — Фокстон переступил
с ноги на ногу. — Я выстрелил в сержанта Би, мэм. При исполнении служебных
обязанностей.
Похоже, Джек пришёл к выводу, что обход гаража ничего ему не даст. Тошико
почувствовала небольшой всплеск раздражения, когда он прервал её вежливый опрос
рядового Фокстона.
— Здесь больше не на что смотреть, — резко сказал он. — Лучше отведите нас в
казарму сержанта Би.
Они сделали ещё одну серию коротких перебежек через открытое пространство,
прижимаясь поближе к стенам везде, где они могли попытаться укрыться от непрерывного
дождя. Когда они бежали между двумя приземистыми зданиями, Тошико подняла взгляд и
увидела, как растущий грозовой фронт маячит вдали над Кардиффом, тёмный и угрожающий.
Рядовой Фокстон провёл их в одну из казарм и плотно закрыл входную дверь. Не
считая их троих, в здании было пусто и тихо, и это контрастировало с шумом дождя на
улице. Случайный порыв ветра направил дождь в окно, словно горстку брошенного гравия.
— Это корпус с отдельными комнатами, — объяснил Фокстон. — Здесь живут
тренеры и некоторые из сотрудников.
Тошико представляла себе казарму чем-то вроде сарая с двумя рядами кроватей и
шагающим между ними старшиной, пока рядовые стоят навытяжку перед своими аккуратно
сложенными серыми одеялами. Ей представлялись мрачные общие душевые, большие влажные помещения, выложенные заплесневелыми плитками, с дюжиной ржавых насадок для
душа, торчащих из стен.
Вместо этого здесь было несколько комнат поменьше, в каждой из которых было не
больше четырёх кроватей, а иногда и по две. Комнаты были чистыми и аккуратными, хотя
они и не напоминали старомодные казармы. У узких односпальных кроватей были простые
белые спинки и нейтральные покрывала. Тошико с радостью обнаружила, что хоть один
стереотип оправдался, потому что все кровати были безупречны: свежие белые простыни,
прикрытые серыми одеялами, натянутыми так туго, что можно было заставить монету
отскочить от них. Рядом с каждой кроватью стояли или встроенные шкафы, или дешёвые, но
крепкие комоды. Здесь были и настольные лампы, и маленькие семейные фотографии –
иногда родителей, сидящих на диванах или в садах, а иногда и молодых женщин,
улыбающихся в камеру, их лица были отбелены и сглажены фотовспышкой. В душевых
комнатах стояли в ряд отдельные кабинки, а в отдельной комнате размещались стиральные
машины и сушилки.
— Я не думала, что условия проживания будут такими, — сказала Тошико их
сопровождающему. — Это менее... ну, менее однообразно, чем я ожидала.
Разговор с Тошико, а не с Джеком, похоже, снова расслабил Фокстона.
— Это не казённый быт, как считают гражданские лица, — согласился он. — Это
современное учебное заведение. Например, новички впервые тренируются в стрельбе на
моделируемом компьютером стрельбище.
— Оуэну бы это понравилось, — Тошико улыбнулась Джеку, который по-прежнему
угрюмо разглядывал казарму.
— Я бы всё ещё надрал ему задницу, — проворчал Джек.
— У нас есть спортзал, — продолжал Фокстон. — А также кино и кегельбан.
— Обычная база отдыха, — прервал его Джек. — Где комната сержанта Би?
Рядовой Фокстон указал в конец другого коридора.
— Как у инструктора, у сержанта Би была одноместная комната. Думаю, дверь
может быть заперта.
Джек сделал шаг назад, поднял правую ногу и сильно ударил по двери чуть выше
ручки. Дверь распахнулась вместе с отвалившимся куском перемычки.
Тошико прошла в комнату вслед за Джеком.
— Надо было сначала попробовать ручку.
— Я не из тех, кто пробует ручку.
За дверью оказалось компактное квадратное пространство. На дальней стене
располагалось окно, прикрытое короткими, наполовину задёрнутыми занавесками. Тошико
подошла и полностью открыла их. Сквозь пелену дождя в комнату пробился серовато-белый
свет. Когда она отодвинула тонкую синюю ткань, под подоконником обнаружился радиатор
и, в углу, раковина. Кровать не была застелена – на пятнистом матраце аккуратной стопкой
лежали чистые одеяла и простыни. По-видимому, их принесли к возвращению Би из отпуска,
но теперь он уже не мог заправить их.
Обычный пустой стол и деревянный стул без подлокотников стояли у одной стены.
Около стола были сложены три крепких картонных коробки, одна из которых была намного
больше двух других. Одна из меньших коробок была так переполнена, что крышка не
закрывалась, и изнутри выглядывали бумаги.
— Похоже, дверь не была заперта, — сказал Фокстон. Это было наблюдение, а не
упрёк. По-видимому, солдата не обеспокоили жёсткие методы Джека. Держа одной рукой
винтовку, другой рукой он ощупал дверной косяк, стараясь не получить занозы.
Тошико указала на коробки под столом.
— Он упаковал вещи и готовился уйти?
— Нет, — объяснил Фокстон. — Мы собрали его имущество, чтобы освободить
место, когда приедет новый инструктор. Думаю, завтра.
— Вы здесь не теряете времени, правда? — Джек со щелчком открыл другую
коробку. — Дверь открыта, внутри никакой охраны. Новый парень практически принят на
работу. Всё выглядит так, как будто Би никогда здесь и не было.
Фокстон посмотрел на Тошико, ожидая её реакции. Было такое впечатление, словно
он судит о Джеке, опираясь на её мнение.
— И вам даже не любопытно, что ли? — Джек поставил на стол самую маленькую
коробку, сел рядом, а потом обернулся, чтобы рассмотреть солдата. — Ты когда-нибудь
видел, как всё бывает на поле боя, солдат?
— Пока нет, сэр.
— Так что, — продолжал Джек, — солдаты в лагере Кареган. Расходный материал, а?
Незаменимых нет.
— Не мне судить, сэр.
Тошико задумчиво посмотрела на Джека.
— Они стажёры. Всё время и здесь, и там.
В самой большой коробке лежал сетчатый вещмешок, чёрный с красной отделкой и
напечатанным на одной стороне словом «Грань». Он был почти пуст. Тошико вытащила
оттуда всего три вещи. Она нашла жёлто-белую трубку для подводного плавания с
отражательной лентой на конце. Кроме того, там был объектив для съёмок крупным планом
SL951 для камеры «SeaLife Reefmaster», всё ещё нераспакованный. Третьей вещью оказалась
квадратная сумка на молнии, в которой лежало круглое чёрно-серебристое устройство,
назначение которого Тошико определить не смогла.
— Это регулятор для дайвинга, — сказал ей Джек.
— Лопата был подводным энтузиастом, — пояснил Фокстон.
— А где остальное оборудование? — спросила Тошико. — Гидрокостюм, например?
— она осмотрела платяные шкафы, но перекладины были пусты, не считая нескольких
бренчащих металлических вешалок. — Вы имеете в виду подводное плавание?
— Нет, я имею в виду акваланг, — сказал Фокстон. Его голос был задумчивым,
потому что он начал что-то припоминать. — Лопата всегда рассказывал нам о своих
последних путешествиях. Он любил фотографировать рыб.
— Это объясняет наличие линзы, — сказал Джек. Он продолжил рыться в других
коробках и обнаружил кучку негативов.
— Немного старомодно, вам так не кажется? Тридцать пять миллиметров, не
цифровые. Интересно, что произошло с остальными фотографиями? А, продолжим.
Джек нашёл обувную коробку с надписью «SGWBA» аккуратными крупными
буквами, наполненную глянцевыми фотокарточками. Джек начал раскладывать их на столе.
Они не были рассортированы, так что несфокусированные кадры смешивались с другими,
более чёткими, изображениями морской флоры и фауны экзотических цветов. На некоторых
фотографиях были запечатлены исследующие морские глубины водолазы, неузнаваемые в
своих масках для подводного плавания.
Тошико поняла, в чём различие между этими фотографиями и теми, которые она
видела в других солдатских комнатах.
— Здесь нет семейных фотографий.
— У него не было никаких близких родственников, — сказал Фокстон. — Мы ничего
не знаем о его семье. Но он ездил заниматься плаванием с аквалангом с постоянной группой
друзей. — Я уже где-то видел это, — сказал Джек. Он передал одну из фотографий Тошико.
На карточке были изображены три человека, одетые в гидрокостюмы и маски. Яркие цвета
их костюмов были такими же, как на других фотографиях с водолазами.
В куче разбросанных по столу глянцевых фотографий Джек наконец нашёл несколько,
на которых водолазы были запечатлены без масок.
— Эй! — Джек подвинул одну из фотографий по столу так, чтобы она оказалась
перед Тошико. — Узнаёшь этого парня?
Его обтянутое хорошо подогнанным гидрокостюмом тело было относительно
стройным. Влажные волосы прилипли к голове и казались темнее, чем обычно. Тошико
понадобилось мгновение, чтобы вспомнить.
Когда она видела его в последний раз, он выглядел совсем иначе. Узнать его лицо
после того, как оно размазалось по асфальту, было невозможно. Она знала лишь, что он
должен быть похож на фотографию с пропуска, которую она получила из базы данных
охраны лаборатории «Blaidd Drwg».
— Это – Гай Уайлдмен.
Они принялись копаться в груде фотографий, ища другие изображения Уайлдмена.
— Вы навели беспорядок? — послышался знакомый голос от двери.
Тошико подняла взгляд и увидела, как Гвен входит в комнату в сопровождении
темноглазого солдата, которого они видели ранее. Он был похож на русского. Услышав
шаги Гвен, рядовой Фокстон вскочил в тревоге, но теперь немного расслабился и кивнул
другому солдату в знак приветствия.
Гвен пнула несколько щепок от сломанной двери.
— Мне не нужна была помощь Джона-Пола, чтобы найти вас. Я могла бы просто
идти по следам развалин.
— Джон-Пол? — спросила Тошико.
— Рядовой Вишневски, — сказала Гвен. Она бросила взгляд на него, и его вежливая
улыбка сказала ей, что она произнесла его фамилию правильно.
Тошико протянула Гвен несколько глянцевых фотографий.
— Мы нашли связь с Гаем Уайлдменом.
— В его квартире были подводные фотографии. Не считая кое-какой дикой природы
у него в ванной, — Гвен порылась в кармане и вытащила маленький счётчик Гейгера. Она
включила его, и он успокаивающе защёлкал на нижнем конце шкалы. Два солдата тревожно
переглянулись. Гвен поспешила успокоить их: — Не из-за чего волноваться. Всё в порядке,
— она продемонстрировала им показания. Тошико заметила, что солдаты не выглядят
уверенными.
— Здесь есть ещё один снимок трёх дайверов, — отметил Джек.
Гвен и Тошико посмотрели на фотографию, которую он держал в руках. Трое
дайверов в лодке, готовые прыгнуть в голубую воду у них за спиной, в масках и с поднятыми
большими пальцами.
— Мы видели эту фотографию в квартире Уайлдмена, — согласилась Гвен.
— Уайлдмен, Би и ещё один, — размышляла Тошико. — Он мог бы быть третьим. То
есть она. Она довольно симпатичная. Чья-то девушка?
— Не думаю, что «довольно симпатичная» могла бы встречаться с Уайлдменом, не
так ли? — засмеялась Гвен.
— Это один из наших инструкторов, — сказал рядовой Фокстон. Тошико не
обратила внимания, что эти два солдата, стоя у них за спинами, тоже смотрят на
фотографии. — Это сержант Эпплгейт. Она тоже была подводным энтузиастом. Hwntw ,
они оба.
— Они были кто? — переспросила Тошико.
— Уроженцы Южного Уэльса, — объяснила Гвен. — Возможно, у неё всё же были
отношения с Би. Медицинский офицер был не очень откровенен, но он сказал, что кое-кто
из офицеров думал, что Би слишком близко общался с другими солдатами. Как вы думаете,
это то же самое, что и «служебный роман»?
Тошико передала ей фотографию.
— Не знаю. А ты бы стала заниматься этим на работе?
Сначала она подумала, что Гвен могла обидеться на её поддразнивающий вопрос. Как
только Гвен взяла фотографию, её лицо застыло. Она повернула снимок так, чтобы Джек мог
лучше его видеть.
— Я бы стал, — сказал Джек, но по голосу было понятно, что он шутит. — Но тогда
у меня будут отношения с блондинками, у которых ноги растут прямо от ушей.
— Это Бетти Дженкинс! — воскликнула Гвен.
Тошико засмеялась.
— Пенсионерка из квартиры Уайлдмена?
— Нет, — ответила Гвен. — Женщина, которая выдавала себя за Бетти Дженкинс.
Джек спрыгнул со стола и подбежал к двери. Он остановился в разломанном
дверном проёме и резко спросил Фокстона:
— Где эта сержант Эпплгейт? Нам нужно увидеться с ней.
Впервые Фокстон выглядел взволнованным.
— Я не знаю, сэр. Простите.
— Из какой она части?
— Нет, сэр. Я имею в виду, никто не знает. Её не было в лагере последние три
недели, хотя она и не в отпуске.
Джек зажмурился и в отчаянии застонал. Он стукнул кулаком по открытой двери и
вздрогнул.
— Я бы хотел, чтобы у меня было время на то, чтобы пойти и хлопнуть полковника
по его плотно сжатым губам. Он знал это и ничего не сказал нам, когда мы пришли. Это
обструкция, чистая и простая.
— Это доверие, — тихо сказала ему Гвен. — Это неправильно, но это можно
понять.
— Нет времени для вежливых бесед, — решил Джек. — Ладно, мы знаем, что
Эпплгейт была в квартире Уайлдмена не для того, чтобы полить его цветы.
— Если только она не поливала их, чтобы потом кормить ими ту отвратительную
морскую звезду в ванне, — согласилась Гвен. — И всё это визгливое нервное поведение?
Это же было обычным делом. Она обученный солдат, она не боялась бы оружия или
насилия.
Тошико видела, как Джек достаёт щепки из пореза на руке. Он ударил кулаком по
пролому в двери и занозил руку.
— Возможно, ты была права, Тош. Я должен был воспользоваться ручкой.
— Дверь была не заперта, — кивнула она. — И без охраны.
Джек уставился на неё, изумлённый.
— Без охраны! — завопил он. — Правильно. Но в квартире Уайлдмена был охранник.
Правда, Гвен?
— Эпплгейт?
— Нет! То существо в ванной! Мы знаем, что Уайлдмен мог выплёвывать такие штуки.
Он должен был выплюнуть одну такую в ванну, чтобы она охраняла, что бы он там ни
спрятал. Давайте, нам нужно вернуться. Что бы он там ни спрятал... оно всё ещё может
быть там!