50
6 июля, наши дни. Несвиж
Изучив показания задержанного, Островский пришел к выводу, что, возможно, рано прощаться с паном Бронивецким. Ситуация выглядела несколько иначе, нежели рисовалась ему накануне. Его настораживали некоторые детали, о которых в показаниях Ежи не было ни слова. Что-то этот поляк не договаривает, думал Вадим, барабаня пальцами по трубке телефона. Боится? Да, несомненно, боится, но кого? Зачем так настойчиво тянет на себя? Хотя, с другой стороны, для следствия эта вероятная ветвь была бы нежелательна. Интерес Бронивецкого к документам и камню вполне объясним, и действия его логически выглядят безупречно. На выяснение же всех обстоятельств может уйти очень много времени, что прямо расходится с моими планами, да и не так уж это важно, ибо преступник схвачен, похищенные вещи найдены, а сами участники событий полны раскаяния и активно сотрудничают со следствием. Неизвестный или неизвестные, которых выгораживает пан Шумахер, конечно же, никого не посылали убивать. Их интересовали только бумаги и камень. Стало быть, на этом можно поставить точку и переходить ко второй части Марлизонского балета.
Ещё накануне Островский принял решение не сообщать начальству о своём договоре с одним из свидетелей. Во-первых, потому что тот слыл в городе личностью одиозной и странной, а во-вторых, потому что Вадиму совсем не хотелось выглядеть в глазах майора Миронова человеком, которому можно что-то диктовать. Кроме того, выдача улик, проходящих по делу об убийстве, едва ли была бы понята и одобрена руководством. Да и сам предмет договора выглядел как-то странно и представлял Вадима далеко не в лучшем свете, что было чревато расспросами и подозрениями отнюдь не полезными для его карьеры.
Чтобы как-то подстраховаться, он позвонил Виктору.
- Слышал, взял убийцу? – начал тот с вопроса.
- Да, - коротко ответил Островский, которому совсем не хотелось сейчас разговаривать об этом.
- Наш, местный? – не унимался Виктор.
- Местный, - подтвердил Вадим его догадку и тут же, чтобы не дать собеседнику задать следующий вопрос, заговорил о Григории.
- Я сейчас же поговорю с ним, - охотно согласился Виктор, выслушав приятеля. – Думаю, он выполнит обещание. Ты же знаешь, что Гриша немного повёрнут на всей этой радзивилловской ерунде. Уже и седина в бороду, а всё не переменился, не успокоился. Даже Альке по ушам проехал, так что она теперь невесть что себе возомнила. Он буквально бредит славой первооткрывателя подземелий. Пусть потешится, а я проконтролирую. Может, хоть после этого успокоится.
- Не думаю, - усмехнулся Вадим. - Ты сам-то там, наверно, всё уже облазил?
- Ну, всё не всё, а посмотрел. Сомневаюсь я, что там найдётся хоть одна щель, куда дотошные кладоискатели не совали свои носы до меня. Вот разве что ход, что к браме вёл, раскопать…
- Что ж не раскопал? – спросил Вадим, почувствовавший какой-то интерес в голосе Виктора.
- Как ты себе это представляешь? – удивился тот. – Это же сколько кубов грунта!
- А что тут представлять, ты ведь подрядчик по реконструкции. Подогнал утром экскаватор, поставил задачу и копай себе по тихой грусти. Никому и в голову не придёт, чем ты там занят.
- Глупости всё это, - отмахнулся Виктор. – Глубина там приличная, да и воды грунтовые могут враз всю затею превратить в аварию. Мне за это потом начальство голову снимет. Нет, мне моих сокровищ пока хватает. Вот если бы наверняка знать, тогда другое дело.
- Так может Гришка и знает? – осторожно поинтересовался Островский. – С чего-то же он суетится?
- Ой, нет, - засмеялся собеседник, - я тебя умоляю. Откуда ему знать? Так, наверно, насочинял себе что-то и думает, что самый умный. Сколько уже таких осведомлённых было… И где они теперь?
- А ты хоть знаешь, ради чего двух человек убили?
- Догадываюсь, - ответил Виктор, понизив тон.
- Может быть, эти улики, которые твой Гришка у меня выклянчивает, что-то действительно из себя представляют. Ну, вроде ключа или карты. Как думаешь?
На том конце наступила пауза.
- Не знаю, - наконец ответил Виктор. – Может, и представляют, только откуда мне знать?
- Так ты и разузнай осторожненько так у Гриши, - заторопился Островский. – Дёрни его за язык. Пойми, мне ж тоже идиотом выглядеть не хочется. Завтра он залезет в подвал и найдёт там что-нибудь, а послезавтра весь Несвиж будет об этом судачить. Не дай Бог, выяснится, что я ему по доброте душевной ключ подогнал, да ещё от начальства скрыл. Ты понимаешь, чем пахнет? Там и до Минска дойдёт…
- Ничего он там не найдёт, - перебил его Виктор. – Не думал, что ты такой впечатлительный.
- Станешь тут с вами, - обиделся Островский. – Короче, я хочу, чтобы ты присутствовал при передаче улик, - вернулся он к тому, с чего начал. – Для гарантии, так сказать.
- Для гарантии? – переспросил Виктор, в голосе которого вдруг появились настороженные нотки. – А бумаги там никакие подписывать не надо? Пойми правильно, не хотел бы я впутываться в милицейские дела.
- Никаких подписей, у нас исключительно джентльменское соглашение с твоим родственником. Он берёт улики на сутки и через двадцать четыре часа возвращает их мне в целости и сохранности. И молчит потом как рыба об лёд чтобы ни одна сука, ни сном не духом.
- Хорошо, - согласился Виктор. – Когда?
- Давай ближе к вечеру, после работы. Я так понимаю, что ты часов до шести точно будешь на объекте.
- Тогда в шесть у Гриши.
- Лады, - согласился Вадим.
Отключившись, Островский ещё некоторое время пребывал в задумчивости. Утром ему доложили, что во время работы Куцего подсобником на реконструкции замка именно главный инженер управления покрывал все его сумасбродные затеи, связанные с поисками в подвалах замка и раскопками в котлованах, подготовленных для прокладки новых сетей водоснабжения и канализации. Странно, рассуждал он, что может быть общего между такими разными людьми? Ещё можно понять, почему Григорий, но Виктор… А что если столь неочевидная связь всё же существует? Это на первый взгляд – ничего общего. Если же вдуматься, то кое-что можно предположить. Допустим, они связаны между собой. Виктор в замке полновластный хозяин. Все строительно-монтажные работы проводятся под его непосредственным руководством и присмотром. У него вся полнота власти. Без него там ни единый камень не сдвинется. Значит, без покровительства такого человека двум кладоискателям-любителям никак не обойтись. Виктор и Григорий родственники, что значительно облегчает задачу последнему. Договориться им ничего не стоит, учитывая все обстоятельства.

- Смотрите там осторожно, - крикнул он с порога, - а то ведь не ровён час снова присыплет, не докричитесь. И, если вдруг надо будет помочь поднести золотишко, звоните. Я всегда рад помочь хорошим людям, особенно когда просят.
В машине его ждала Алька, с которой они собирались сначала поужинать в Ратуше, а потом прокатиться за город, где у Вадима был небольшой бревенчатый домик, доставшийся в наследство от бездетной тётки.
***
- Что он там болтал по поводу золотишка? – спросил Григорий, когда УАЗик Виктора, миновав мост, въехал во двор замка.
- Не обращай внимания. Это он так шутит, а может поляк твой наплёл ему небылиц.
Они вышли из машины и направились в левое крыло, где уже было сложено всё необходимое: фонари, вёдра для грунта, верёвка, пара совковых лопат, заступ и строительные каски с логотипом 105-го строительного управления.
- Здравия желаю, начальник, - приветствовал их сторож. – Какие будут текущие распоряжения?
Виктор на ходу сунул ему в руку бутылку плодово-ягодного вина и сказал, чтобы он отправлялся к себе в сторожку и не высовывал нос до темноты.
- Есть, - отрапортовал тот и исчез.
- А остальные где? – спросил Григорий, оглядываясь по сторонам.
- Отпустил всех. До семи утра никого не будет. Только мы с тобой, этот пьянчуга и двенадцать Апостолов.
Переодевшись и собрав приготовленный инструмент, они спустились в подвал. Перед ними в темноту уходил сводчатый коридор, пахло сыростью.
- Дорогу-то не забыл? – спросил Виктор, оглядываясь на Григория.
- Я её с закрытыми глазами найду, - ответил Гриша. – Мне несколько лет чуть не каждую ночь этот проклятый тоннель снился. Если бы не тот амулет, сверкнувший в свете фонаря, то кто знает, чем бы всё закончилось. Потянулся я тогда за ним и не обратил внимания, что подпорка трещит. А когда повернулся, было уже поздно.
Виктор достал связку старых ключей и отпер дверь, за которой когда-то был склад бочек. Теперь помещение пустовало. В углу были сложены полусгнившие доски и куски насквозь проржавевшего кровельного железа.
- Здесь, кажется, - сказал он, останавливаясь перед одной из стен и указывая куда-то себе под ноги.
- Точно, здесь, - подтвердил Григорий, опускаясь на колени и пристально осматривая кладку. – Если память мне не изменяет, то за этой стеной должен быть ход, который вёл в Ратушу. Но это направо, а налево через коридор будет бывшая скарбница и в северной стене её - вход в тоннель, ведущий к браме.
- Что ж, давай приступать. Время идёт. Надо постараться успеть до темноты.
Виктор вставил лом в щель между кирпичами и налёг на него всем телом. Кладка поддалась, посыпались куски раствора. Через десять минут перед ними зиял пролом, в который уже можно было протиснуться одному.
- Давай я, - предложил Григорий, освещая пространство по ту сторону стены.
Они проникли в тоннель и двинулись направо, осторожно ступая по усыпанному кирпичным щебнем полу. Их шаги гулко отдавались позади.
- Может, пора уже воспользоваться твоим чудо-камнем? - прошептал Виктор, когда они достигли помещения, где по преданию когда-то была скарбница Радзивиллов, опустошенная Чичаговым и Тучковым в 1812 году.
- Рано ещё. Нам теперь надо попасть в тоннель, который ведёт к браме, вернее в то, что от него осталось.
- Это там тебя привалило? – спросил Виктор, простукивая ближайшую к нему стену.
- Там, - откликнулся Григорий из темноты. – Жаль, ладанку мы не взяли. С её помощью можно было точно определить направление.
- А откуда ты это знаешь?
- Было дело… Когда бабка Стефания помирала, она в бреду много чего говорила. В том числе и про ладанку. Ты тогда в институте уже учился, а я Серафиме помогал за старушкой ухаживать. Там, если помнишь, звёздочки есть на ней. Так вот, в них всё дело. Серебряные и золотые звёзды на левом поле соответствуют буквам на правой стороне. Надо только понять, в какой последовательности их расставлять. Если расставить правильно, то должен получиться текст, который укажет, где именно находится главная скарбница, которую не нашли мародёры Чичагов и Тучков.

51
9 июня 1942 г. Несвиж
«Когда я был маленький и почти до самого совершеннолетия, мать рассказывала мне одну и ту же сказку. А может и не сказку, а легенду. В ней говорилось будто эти места, люди, которые здесь проживают, все эти речки и озера, леса и болота, птицы и звери, находятся под святым покровительством золотых статуй Двенадцати Апостолов. Зарыты эти сокровища в подземельях замка, и пока они там находятся, никакая сила не способна нас завоевать. И хранить Апостолов доверено нашему роду, роду Ковальчиков».
Эту историю Стефания часто слышала от Адама.
- И ты сам в нее веришь? – переспрашивала она. Дед Язэп утверждал, что Золотых Апостолов не существует.
- А это что, по-твоему? – спрашивал Адам, распахивая рубашку и демонстрируя висящую на груди ладанку. – Мать рассказывала, что этот оберег передается из поколения в поколение и обязывает его обладателя к ответственной миссии.
- Адам, не дури мне головы, - отвечала Стефания и трепала его по волосам. На любимого иногда накатывала инфантильная сентиментальная грусть, которую Стефания связывала с его недавней контузией. Волевой и целеустремленный диверсант был ближе ее женской природе, хотя и этот верящий в сказки мальчишка вызвал не меньше теплых чувств в ее распахнутой настежь душе.
Несколькими часами ранее, когда Генрих привез Стефанию из комендатуры, Адам, как джин из лампы, готов был для ее спасителя на любые подвиги. Попроси разведчик его жизнь, он, не задумываясь, расстался бы с ней. Но чуть позже, оценив обстановку и увидев, что между Стефанией и Генрихом существует нечто большее, чем чувство благодарности, сильно приуныл. Девушка смотрела на Генриха с не меньшей любовью, чем на него. Вот сучка, выругался про себя Адам, и вышел на задний двор, где принялся кромсать топором сырое грушевое бревно.
- Ну, здравствуй еще раз, Отелло, - раздались за спиной слова Генриха, - давай о деле поговорим. И еще, я о твоем существовании вообще не подозревал, так что перестань корчить из себя ревнивца. Между мной и Стефанией нет ничего такого, что могло бы помешать вашей любви. Тебе все понятно?
- Говори по делу, - присаживаясь на пень, произнес Адам.
- В общих чертах задача тебе известна - это лаборатория. Ее следует взорвать в ближайшие дни, во что бы то ни стало. Суть в том, что как только мой шеф Вагнер, отыщет статуи Апостолов, причин оставаться в Несвиже хоть на минуту больше не будет. А то, что этот хищник со своим волчьим чутьем найдет их со дня на день, можешь не сомневаться. Вход в подземелье мы обнаружили несколько часов назад, и завтра планируем спуститься вниз. Твоя и моя задача - побывать там раньше, осмотреться, определиться с подходами к лаборатории и вариантами ее минирования. Беда в том, что помещение лаборатории наполнено метаном, и хотя я уверен, что немцы уже откачали газ, опасность нарваться на новую метановую полость, не исключена. Для чего канарейки нужны, знаешь?
- Знаю. Не вчерашний, - ответил Адам, - но есть и другие способы страховки, если птички нет. В идеале - акваланг, но можно и кислородной подушкой воспользоваться. А противогаз в данном случае вещь бесполезная.
- Неплохая идея, - обрадовался Генрих, - я как раз видел подушки у аптекаря. Перед тем как встретимся, попроси Язэпа, чтобы тот сходил и купил пару штук и принес их сюда. Я чуть позже заеду – заберу. Взрывчатка где припрятана?  - поинтересовался он, разворачивая перед Адамом нарисованный на листе бумаги план парка.
- Здесь, на опушке, - ответил Адам, ткнув пальцем в картинку.
- Неплохо. Почти рядом с колодцем. Вход в подземелье здесь, лаборатория здесь, сориентируешься?
- Запросто.
- В ноль два ноль-ноль там и встретимся. Времени у меня будет в обрез, но занести в подземелье взрывчатку помогу. Что-нибудь еще?
- Будильник понадобится, - сообщил Адам.
- Будильник? – переспросил Генрих, на секунду задумавшись, - ах да, конечно. Я все привезу. - Ладно, до встречи.
Адам нехотя оторвал зад от полена и прошел проводить благодетеля.
Через минуту после ухода Генриха на двери вздрогнул колокольчик и на пороге появился Штольберг. Лицо Эриха озаряла ехидная улыбка, будто он подловил Язэпа, его внучку и не успевшего спрятаться на заднем дворе Адама, на чем-то непристойном, либо уличил их в какой-то невероятной лжи.
- День добрый, господа. По совету вашего друга, господина Штраубе, я тоже решил заказать себе пару высоких ботинок на шнуровке, - сообщил Штольберг, - не могу сказать, что я поизносился, но лишняя пара добротной обуви никогда не помешает. Мои любимые сапоги утонули вместе с одеждой во время взрыва моста. Как вы думаете, - обратился Эрих к Язэпу, - кто мог устроить этот подрыв? У вас нет соображений?

- Кажется все в норме, - произнес Адам, останавливаясь и сгружая мешки на землю, - дальше давай сам. Мне необходимо вернуться, замести следы нашего здесь пребывания, немного поспать, чтобы завтра к утру спуститься сюда с доктором. Надеюсь, у нас все получится, и мы одним выстрелом убьем двух зайцев. Взорвем лабораторию и найдем статуи Апостолов. А лучше всего трех зайцев - я имею в виду Вагнера. Удачи, подрывник, - Генрих протянул Адаму руку.
Адам хлопнул по руке, и приложил два пальца к кепке, имитируя польское армейское приветствие.
- Дурак ты, брат, - ответил Генрих и стал пробираться к выходу.
***
- Странно, - произнес Вагнер, спустившись с Генрихом в колодец, - я надеялся, что обнаружу здесь свой амулет. Доктор внимательно осмотрел дно колодца и, весело размахивая клеткой с двумя канарейками, которых купил накануне Генрих, устремился по туннелю, ведущему в сторону замка. Амулет пропал, это плохо, размышлял доктор, хорошо хоть камень со мной. Он сунул руку в карман и пальцем погладил его гладкую поверхность. – Пойдем в направлении ловушки, в которую я вчера чуть не угодил. Мне кажется, именно тот разлом и спровоцировал выброс метана. Не унеси мы тогда ноги, вполне вероятно, что тоже бы лежали закрытые белыми тряпками во дворе замка. Эй, орлы, - Вагнер потряс клетку, обращаясь к птичкам, - вы еще не подохли? Смотрите у меня… Вы как там сзади? Справляетесь?
- Стараюсь, - ответил навьюченный поклажей Генрих. Обливаясь потом, он тащил за плечами килограммов пятьдесят альпинистского снаряжения, держал в руках кувалду и небольшой лом, - доктор, скажите честно, вы взяли меня с собой в это путешествие в качестве вьючного животного?
- Ошибаетесь, мой друг, - не обращая внимания на страдания попутчика, ответил доктор, - скорее в качестве талисмана. От вас, в отличие от рассмотренных в Берлине кандидатур, не веяло несчастьем и тихим горем. Скорей наоборот. Удача так и прописана у вас на лбу. Посмотрите, - доктор указал на решетку в полу, - точно такая, как и в помещении лаборатории.  Открою вам один секрет, в этом подземелье два уровня, и нам необходимо попасть на нижний. Чутье мне подсказывает, что в него должны вести ступеньки в одном из ближайших ответвлений туннеля.
- А если чутье вас обманет? – поинтересовался Генрих, - хоть я и не могу назвать себя слабаком, но я и не Геракл, чтобы попусту таскать на себе такие тяжести.
- Какие проблемы, вернемся к решетке, выломаем ее и спустимся на нижний уровень, - ответил доктор, оставив без внимания вторую часть предложения Генриха.
Как и предсказывал доктор, через несколько десятков метров в одном из ответвлений основного ствола подземелья обнаружились ведущие вниз ступени. Вагнер спустился вниз, поставил на пол клетку с канарейками и быстро вернулся:
- Подождем минут двадцать, - прокомментировал свои действия доктор, - если птички останутся живы, значит можно спускаться. Генрих посмотрел на часы, до встречи с Адамом, назначенной у входа в подземелье, оставалось несколько минут. По договоренности, тот должен был ожидать Генриха с десяти утра до неопределенного времени. По истечении отведенных двадцати минут, убедившись, что канарейки живы, доктор и Генрих последовали дальше, но, через несколько десятков метров пути, Вагнеру неожиданно стало плохо. Доктор оперся о кирпичную стену, медленно опустился на землю и, облокотившись о стену спиной, лихорадочно задрожал.
- Метан? – настороженно поинтересовался Генрих, - вы задыхаетесь?
- Нет, старые тропические раны, - тряся подбородком и заикаясь, произнес Вагнер, - потрудитесь вернуться, съездить в город и раздобыть молока. Вот ключ от моего номера, на тумбочке возле кровати также найдете пузырек с лекарством – принесите его сюда. Не будет там, найдете его где-нибудь в другом месте, и побыстрей. Я очень на вас надеюсь. Генрих опустил рядом с шефом рюкзак, кинул рядом кувалду с ломом и, прихватив с собой фонарик, неторопливо пошел к выходу.
Может, не стоило ломать с ним комедию, размышлял доктор, провожая взглядом удаляющийся силуэт Генриха. Он и так обо всем догадался. Но, черт побери, у меня нет никакого желания, чтобы он пялился на моих Апостолов, прикасался к ним, и видел те магические ритуалы, которые я хочу провести с их помощью, как только проникну за эту кладку.
Участок стены, выложенный тем же кирпичом что и перегородка в замке, доктор заприметил несколько минут назад. Он намеренно прошел на несколько метров дальше, где и разыграл припадок, симулируя свою тропическую болезнь. Он прикинул время, достаточное для того, чтобы Генрих выбрался наружу, вернулся к кладке, и принялся молотить по ней кувалдой.

***
- У меня все готово, - доложил у колодца Адам, - ёбнет так, что мало никому не покажется. Боюсь, как бы замок не покосился. Я под этой лабораторией пороховой склад обнаружил, похоже, еще с войны наполеоновских времен. Туда взрыватель и подвел. Достаточно будильник выставить и тихо смыться. Когда прикажете выполнять, пан барабан?
- Позже, - ответил Генрих. Ему уже был смешон сарказм ревнивца, и не было никакого желания разубеждать его в своей невиновности, а тем более делиться с ним новостями по поводу его будущего отцовства. – Тут еще одна проблема нарисовалась, похоже, что доктор нашел Апостолов, слышишь, как по стенке кувалдой молотит? Мне сейчас срочно надо в город смотаться, а когда вернусь, тогда и решим все проблемы разом. Как понял, прием? – Генрих помахал рукой перед глазами побледневшего Адама, - о чем задумался, Отелло?
- Да так, ни о чем, - ответил Адам, - дождусь, конечно. И еще, ты по веревке не лезь, зачем  корячиться как Маугли. Там впереди, метров через сто я нашел вполне нормальный пологий выход. Сообразишь. И еще. Заскочи к Язэпу. А то на сердце как-то тревожно. Немец этот еще вчера приходил, сука… Я думал, мы с тобой раньше управимся, а тут вон оно, как все затягивается.
- Ладно, загляну, не волнуйся, - ответил Генрих и поспешил к выходу, - кстати, спасибо, что с выходом подсказал. Лично я бы тебя, барана упёртого, по веревке лезть заставил.