2 глава
Мужчина лет тридцати пяти, мускулистый и гибкий, пристроившись в кустах на горном склоне, смотрел в объектив фотоаппарата и нажимал на спуск. Снимок, еще один, еще... Сонинья в объятиях Зе Паулу на площадке перед домом. Долгий поцелуй. Сонинья у ног Зе Паулу на пляже. Мужчина переложил пистолет из одного кармана в другой и вновь принялся щелкать фотоаппаратом...
Артурзинью сидел возле бассейна и нервничал. Они с Алисиньей давно уже должны были быть на вечеринке, а она все еще купалась в бассейне.
— Тутука, — жеманно и слащаво произнесла фотомодель из Рио, поднимаясь, наконец, по лесенке из воды, — подай мне полотенце.
Но ей пришлось подождать. Зазвонил телефон, Артурзинью нажал на кнопку. По мере того, как он выслушивал то, что ему говорили, он менялся в лице.
— Еду немедленно, — отрывисто сказал он, кинул полотенце своей очаровательной любовнице и добавил уже на ходу: — Я к отцу! С ним, кажется, несчастье!
Алисинья застыла в недоумении и так простояла несколько минут, привыкая к перемене обстановки.
От Сан-Паулу до Маримбы совсем недалеко, Артурзинью приехал бы и быстрее, если бы не дурная корова, которая встала в потемках посреди дороги. Он обругал хозяина, который ехал за ней на какой-то механической таратайке, а хозяин оказался вдобавок не парнем, а здоровенной девицей. Все было неправдоподобно и нелепо в эту страшную ночь, как будто происходило в сне-кошмаре. Войдя в ателье отца, поднявшись по лестнице в спальню в сопровождении верного Сервулу и охранника Налду, Артурзинью увидел в постели двух мертвецов, они лежали рядом, совсем обнаженные, едва прикрытые простыней, — Зе Паулу и Сонинья.
Лоб Артурзинью покрылся холодным потом, но он совладал с собой и распорядился:
— Оденьте их! Перенесите в гостиную, пусть там беседуют! Потом вызовите полицию. Маме о спальне ни слова!
Сервулу почтительно наклонил голову. Когда Шику вошел в ателье, он увидел мертвого Зе Паулу, сидящего в кресле, и напротив него Сонинью в красном платье за чашкой кофе.
Обоих мертвецов он немедленно отправил на экспертизу в Кампу-Линду. Установив, что выстрелы слышал его отец Сервулу, который находился в доме, стал составлять протокол и записывать свидетельские показания. Ателье он опечатал — до поры до времени всем, включая домашних, вход в него был запрещен. Шику не понравилось, что раньше полиции на место прибыли сын покойного и врач Орланду де Пайва. Да и идиллическая парочка в гостиной его не убедила. Расследование будет нелегким, но он любил трудности, иначе не работал бы в полиции. Другое дело, их примирение с Амандой. Он-то рассчитывал пронести эту ночь дома, но, как видно, не судьба.
Его семейная жизнь напоминала скачки с препятствиями. О жене он мог сказать одно: его норовистая кобылка непременно взбрыкнет. Но вот когда? На каком месте? Это по-прежнему оставалось для него загадкой. Рано утром, встав с левой ноги и отправляясь к себе на кожевенную фабрику в Кампу-Линду, Аманда могла наброситься на него за завтраком:
— Когда ты научишься держать правильно вилку, деревенщина?!
Нельзя сказать, что подобный вопрос, да еще заданный в соответствующем тоне, не обижал его. Особенно поначалу. В раздражении он отправлялся в свой полицейский участок, и, случалось, оставался там ночевать. Но тогда Аманда являлась к нему сама, нежная, страстная, нетерпеливая. Она пылала таким любовным огнем, что он никогда не мог ей отказать и вновь попадал в сети своей переменчивой сирены.
«Ад и рай» — так отзывался он о своей семейной жизни и не желал для себя ничего иного. Ну, разве только, чтобы Аманда стала более нежной и кроткой. Шику был вынужден расспросить и жену в качестве свидетельницы. Как-никак она одна из последних видела покойного Зе Паулу. Но что она могла рассказать ему? Да ничего нового. Он нисколько не сомневался в том, что увидит злобный и торжествующий огонек в ее глазах при известии о смерти ее недруга. И он мгновенно вспыхнул, этот огонек. Ему было жаль Аманду — она так нерасчетливо тратила себя на ненависть и злобу. Но что он мог поделать, если ночами ее мучил один и тот же кошмар: она видела во сне качающуюся на волнах яхту и не могла помочь отцу взобраться на ее борт. Тогда она кричала во сне и плакала, а он утешал ее нежными поцелуями. Здоровый, сильный, спокойный, он чувствовал себя в ответе за своего большого обездоленного ребенка.
Аманда никак не могла поверить, что ее отца нет в живых. Тела его не нашли, и свидетельство о смерти близкие могли получить только спустя пять лет. Аманда считала его живым и требовала, чтобы сестра и мать считали так же. Она частенько устраивала матери скандалы из-за доктора Орланду, который приходил к ним в дом как врач, наблюдающий за здоровьем ее младшей сестры Лижии, но частенько задерживался, болтая с доной Илдой.
— Нечего ему у нас делать, — шипела Аманда. — Как тебе не стыдно?
— Нисколько, — спокойно отвечала Илда, — вот уже три года твоего отца нет в живых. Это большой срок, и я имею полное право проводить время с тем, кто мне нравится.
— Отец жив! — яростно утверждала Аманда.
— Он мертв, — спокойно возражала Илда. — У него был нелегкий характер, но что, правда, то, правда, тебя он любил больше всех нас, и поэтому тебе труднее, чем нам, поверить в его гибель.
— Я запрещаю тебе встречаться с доктором! — настаивала на своем Аманда. — А Лижия не смеет встречаться с Гуту! Он наш враг! Он из вражеского дома!
— Не вмешивайся в личную жизнь ни мою, ни твоей сестры, — окорачивала ее мать.
— Если вы обе полностью лишены чувства собственного достоинства, то мне приходится стоять на страже чести семьи! — гордо заявляла Аманда и, тряхнув головой, удалялась.
Илда со вздохом смотрела ей вслед. Нет, Лижию она в обиду не даст. Девочка находилась в таком тяжелом психическом состоянии, она чуть ли не пыталась покончить с собой, поэтому они и провели столько времени в Швейцарии — там прекрасные лечебницы санаторного типа. Все шло прекрасно, Лижия успокоилась, повеселела. У нее появился интерес к жизни. Илда смотрела на нее и радовалась. Девочка даже начала кататься на горных лыжах. Но сказалась непривычка к куда более суровому климату — Лижия подхватила воспаление легких. Сейчас она была еще довольно слабенькой, но зато полной желания жить и радоваться. И мать не препятствовала ей в этом. То же советовал и доктор Орланду.
Что же касается Гуту, то они так дружили в детстве и столько проводили времени на пляже, что ничего удивительного, если, вновь повстречавшись через столько лет, они опять прониклись друг к другу дружеским чувством. Илда не считала нужным пестовать вражду, посеянную когда-то Тиноку и Зе Паулу. Более того, она решила пойти к Изабел и выразить ей свое соболезнование. А когда она что-то решала, то так и поступала.
Изабел держалась очень мужественно. Илда оценила ее мужество. А Изабел оценила поступок Илды. Она была по-настоящему растрогана, увидев у себя в доме свою давнюю подругу. Женщины обнялись, прижались друг к другу, потом сели и разговорились.
— Может, ты скажешь, что я ненормальная, но я всегда понимала, что нужно Зе Паулу, и совсем не расстроилась, узнав, что рядом с ним была та девушка, — призналась Изабел.
— Нет, ты нормальная, но, наверное, чуть великодушнее остальных, — ответила ей Илда. — Тиноку не делал тайны из своих романов, но меня его постоянные измены очень задевали. Ни меня, ни Лижию он просто не замечал. Он любил только Аманду. Мне это больно до сих пор.
— А мне тяжелее сознавать, что я больше уже никогда... Я любила только его! Зе Паулу был для меня первым и единственным! Господи! Кто же мог его так ненавидеть? — Глаза Изабел наполнились слезами.
— Пусть на этот вопрос ответит полиция, а тебе нужно подумать о себе, успокоиться. Придет день, и боль отпустит, это я говорю тебе исходя из собственного опыта. — Попыталась утешить подругу Илда.
— Но я не хочу его забывать! Не хочу! — пылко отозвалась всегда такая сдержанная Изабел. — Спасибо, что ты зашла, с детьми на такие темы трудно разговаривать!
Подруги с нежностью посмотрели друг на друга, они знали, что теперь они будут встречаться. Они не хотели продолжать ту вражду, которой жила и дышала Аманда.
Аманда задумала подать на семью Мерейра де Баррус иск. Она не хотела терять времени. Сколько его еще утечет на похороны, на вхождение в наследство, на передачу дел. Пусть суд принудит их выплатить все, что ей причитается!
Большой неожиданностью для нее был визит Артурзинью. Он неплохо знал свою бывшую невесту, он сообразил, чего можно от нее ждать, и нанес упреждающий удар — явился к ней сам. Говорил он с ней резко, попросил дать ему отсрочку, прежде чем она натравит на него своих адвокатов.
— Я верну тебе все, что задолжал отец. До последнего гроша, — пообещал он. — Но постарайся быть почеловечнее, это тебе так к лицу! И передай своему комиссару; пусть поторопит расследование. Моего отца убили, это факт, и я хочу знать, кто в этом виноват! Я не хочу в течение многих лет обвинять невиновных, как это делаешь ты!
Похоже, Аманда согласилась дать ему отсрочку. Но кто одержал победу, Артурзинью не знал, потому что вновь почувствовал над собой власть этой обольстительной женщины, которую обожал как безумный, которую ждал у алтаря с блаженным видом идиота, как он сам выражался про себя. Ждал и не дождался! Зато он дождался другую. Войдя в дом, он с недоумением уставился на груду чемоданов и шляпных картонок и сидящую среди них Алисинью.
— Я поняла, что должна быть с тобой в эту тяжелую для тебя минуту, — патетически произнесла она, поднимаясь ему навстречу.
Артурзинью ничего не оставалось, как обнять ее и поцеловать. И честное слово, он не раскаялся, потому что она была очень соблазнительной. Он вызвал служанку и распорядился, чтобы вещи Алисиньи отнесли в комнату для гостей, а сам отправился к матери.
— Я не приглашал ее, но она сочла нужным приехать, чтобы поддержать меня, — закончил он сообщение о неожиданной гостье.
— Ну что ж, может, и вправду нам всем будет легче, если в доме у нас поселится добрая и красивая девушка, — мягко сказала Изабел и спустилась с сыном вниз, чтобы познакомиться с его подружкой.
— Я вам так сочувствую, — проговорила Алисинья, картинно выставив вперед грудь. — И очень рада познакомиться. Артурзинью вам, наверное, уже сказал, что мы помолвлены?
На лице Изабел отразилось удивление, которое она поторопилась смягчить благожелательной улыбкой. Не меньшее удивление отразилось и на лице Артурзинью. И мать невольно улыбнулась, увидев его реакцию на сказанное Алисиньей.
Одна Алисинья не заметила переполоха, произведенного ею в семействе де Баррус, и бережно понесла себя на второй этаж в отведенную ей комнату.
Крис, попавшийся ей навстречу, застыл от восхищения — таких красоток он еще в жизни своей не видел!

4 глава
Доктор Орланду де Пайва жил в Маримбе вот уже несколько лет. Врач он был замечательный, и человек приятный. «Настоящий джентльмен» — так отзывались о нем все, кто имел с ним дело. Он был начитан, обходителен, мягок в обращении, однако был у него один недостаток, который для многих перекрывал все его достоинства, — доктор пил. И если днем никто не видел его пьяным, то по вечерам редко кто видел его трезвым. Разве что дона Илда, у которой он порой засиживался допоздна, обсуждая проблемы Лижии. Девочка перенесла тяжелую психологическую травму, и долгое время находилась в тяжелом состоянии. Мать лечила ее у лучших европейских специалистов и сумела справиться с болезнью. Тем внимательнее Илда следила за состоянием здоровья дочери теперь, когда для нее настало непростое время юности. В такие дни доктор обходился минимальной дозой алкоголя. Но чаще всего он просиживал вечера в баре Лианы, то и дело, прося ее повторить фирменный коктейль «Гремучая смесь».
Лиана, очаровательная мулатка, живая, общительная, близко принимающая к сердцу судьбы своих постоянных клиентов, зачастую делала свою смесь совсем не гремучей, предлагала доктору пиво вместо виски, и все-таки частенько вынуждена была посылать кого-нибудь проводить доктора домой — один он вряд ли бы добрался. Пил доктор для того, чтобы уснуть и спать без просыпу, иначе его мучили кошмары.
Кошмар был один и тот же: больная женщина, мечущаяся на кровати от боли, призывающая смерть, потом похороны и плачущие у гроба дети, мальчик и девочка... Доктор просыпался в холодном поту и долго сидел, приходя в себя. Но наступал день с его насущными заботами, и он торопился в очередной дом принимать роды. Глядя, как он умело обращается с младенцами, окружающие ему не раз говорили: из вас бы вышел замечательный отец, доктор! Замечательный? Отец? А что это значит — быть замечательным отцом?..
Жуди, прежде чем уснуть, очень долго плакала. За что?! За что отец ее так обидел? А она-то! Она! Как она о нем горюет! Как жалеет его! Неужели он вот так всегда и думал о своей дочери? Неужели совсем не любил ее? И чем больше она вспоминала, тем больше убеждалась в этом. За всю жизнь он не пришел ни на один ее детский праздник, ни разу не посадил на колени, не задувал вместе с ней свечки на именинном торте. Ей нечего было о нем вспомнить, она для отца не существовала. Открытие потрясло ее. На другой день она была еще сумрачнее, чем накануне. Тадеу, который пришел с утра, чтобы повидать свою невесту, нашел ее очень подавленной. После долгих недоуменных расспросов он, наконец, узнал про кассету, которая послужила причиной горя Жуди. Как мог он постарался ее утешить. В конце концов, чего только не говорят своим детям родители!
— Хочешь, мы посмотрим ее вместе? — предложил он. — Я уверен, ты чего-то не поняла.
— Я понятия не имею, где она, — ответила безнадежно Жуди. — В любом случае, ею распоряжается мама. И потом я совсем не хочу смотреть ее еще раз. Я уверена, что все поняла правильно!
— Ну и Бог с ней, с этой кассетой! Забудь о ней! У твоего отца могло быть дурное настроение, когда он ее записывал. Погрейся на пляже, искупайся в море, а вечером мы пойдем с тобой поужинаем к Лиане. Пошли, я отведу тебя на пляж!
Жуди не противилась. Народу на пляже было мало. Они устроились на привычном месте и уже собрались искупаться. У Тадеу оставалось совсем немного времени, его ждал в офисе Артурзинью, и ему предстоял долгий рабочий день. Но Жуди в такой тоске! Если ее окатит хмельная соленая волна, ей сразу станет веселее! Они уже были готовы бежать навстречу волнам, как вдруг к ним подошел мужчина средних лет, высокий, крепкий, с темными глазами без блеска.
Жуди невольно напряглась, она помнила пристальный настойчивый взгляд этих глаз. Вот уже несколько дней она его встречала то в магазине, то в ресторане.
— Привет, ребята! — поздоровался незнакомец. — Вы давно на этот пляж ходите?
— На пляж Любви? — переспросил Тадеу и улыбнулся. — Давно не то слово. Мы на нем выросли.
— Какое название, а? «Пляж Любви!» — оценил незнакомец и снова особенным взглядом посмотрел на Жуди. От его взгляда — мужского, откровенного, у нее вдруг странно засосало под ложечкой, и она ответила ему тоже каким-то особенным взглядом, словно бы становясь его сообщницей.
— Меня зовут Тадеу, — счел нужным представиться Тадеу, — а это моя невеста Жуди.
— А я Вильям. Но вы можете звать меня просто Билли. Видите парнишку? — Он указал на море, где в волнах прыгал светленький паренек. — Это мой сын.
Мы здесь в первый раз, моря не знаем, и я за него побаиваюсь. Я тут в отпуске, снял домик на двоих. А по профессии я фотограф.
— Можете не опасаться за своего сына, море тут прекрасное, — успокоил его Тадеу и протянул руки Жуди, приглашая ее купаться. Она пошла с ним, но обернулась: Билли провожал ее все тем же откровенным пристальным мужским взглядом.
После купания Тадеу простился и отправился на работу. Он прекрасно знал, что прибудет туда раньше своего шефа Артурзинью, который не слишком утруждал себя делами.
— Это тебе нужно стараться деньги зарабатывать, — говорил он своему приятелю и помощнику, — я ведь за богатой невестой не охочусь.
Тадеу в ответ вежливо улыбался. Он обладал немалой выдержкой, этот красивый молодой человек с холеными усиками и бородкой. Он не считал нужным обижаться на своего будущего шурина.
В полдень он выехал из ворот обувной фабрики, ему нужно было отвезти счета в банк, повидать кое-кого из деловых партнеров. Что удивительного, если его машина остановилась у ворот кожевенной фабрики Аманды дус Кампус?
- Как ты посмел приехать ко мне? — зашипела она.  – Я плачу тебе деньги, причем немалые, совсем не для того, чтобы тебя здесь видели все, кому не лень.
- Я по делу, - спокойно ответил Тадеу, не обращая внимания на ее высокомерный неприятный тон. — И совсем не прочь получить свои деньги. Я узнал о существовании кассеты, которую оставил своему семейству Зе Паулу, надеюсь посмотреть ее и...
— Да! Ты должен сообщать мне обо всем, что творится в этом семействе, о каждом шаге Артурзинью! А что касается кассеты, то я хочу посмотреть ее сама!
— Эта кассета у доны Изабел. Вы что, предлагаете мне ее украсть? — Тадеу пожал плечами.
— Неужели у тебя есть принципы? — издевательски воскликнула Аманда. — У тебя, который сам предложил мне свои услуги?! У жалкого предателя?! Презренного шпиона?! Если не имеешь принципов, то компенсируй это хотя бы профессионализмом. Я плачу тебе большие деньги и сейчас плачу их вперед! Забирай их и отправляйся! И запомни: кассета должна быть у меня!
Тадеу вновь пожал плечами, взял деньги и удалился. Трудно было сказать, что он думал о предстоящем задании, он был спокоен, сдержан, сосредоточен.
После ухода Тадеу Аманда позвонила Шику. Она была в хорошем настроении, ей хотелось вечером куда-нибудь отправиться с мужем, похоже, что сегодня ей было что праздновать. Но Шику она не застала. Он опять уехал куда-то по делам.
Однако в этот день дела у Шику были особые. Он снова отправился в имение полковника, чтобы отыскать парнишку, который спас ему жизнь, и поблагодарить его.
Полковник Эпоминондас встретил его широкой улыбкой.
— Мы выяснили, комиссар, как зовут вашего спасителя, — сказал он. — Только это не парень, а девушка.
- Девушка?!
Профессия Шику разучила его удивляться, но на этот раз он был удивлен. Больше того, поражен. Ошеломлен.
- Ну, так познакомьте меня с ней поскорее! — попросил он.
Полковник все с той же довольной улыбкой повел его к загону, где стояла его лучшая кобыла по имени Дона Флора, она была жеребная и вот-вот должна была родить. Возле него хлопотала невысокая коренастая женщина в светлых джинсах.
- Дона Камила, - представил ее Эпоминондас.  — Лучший ветеринар в нашей округе. А это ее дочь, ваша спасительница.
Шину увидел высокую стройную девушку в джинсах и ковбойской шляпе - прямой взгляд карих глаз, длинные волнистые каштановые волосы, по-мужски протянутая для знакомства рука. Она была хороша собой, эта его спасительница.  Он взял протянутую ему руку и поцеловал ее. Жесткая, мозолистая, она спасла ему жизнь.
Девушка покраснела. Они стояли возле изгороди и разговаривали.
Селена Ферейра, так звали его спасительницу, жила с матерью на маленькой ферме Бураку-Фунду. Хозяйствовали они вдвоем с матерью, и не было в округе лучшей наездницы, а может, и наездника, чем Селена. Многие заглядывались на стройную амазонку, многие мечтали ее приручить. Мечтала и мать поскорее выдать дочь замуж. В их хозяйстве так не хватало мужских рук. Но Селена никого не удостаивала благосклонным взглядом. В последнее время полковник Эпоминондас, который купил у Камилы несколько коров, вел с ней многозначительные разговоры.
- Они у меня разжиреют, дона Камила, — говорил он. — У меня хорошие пастбища. И я был бы рад скрестить наши стада.
— Я тоже была бы рада, — отвечала дона Камила, — но та телочка, что у меня есть, она жутко упрямая. Вы ведь понимаете, о чем я говорю?
— Конечно, понимаю, дона Камила, — с усмешкой отвечал полковник. — Но огорчаться не стоит. Мы найдем для нее лучшего бычка. А кто лучше укротит телочку? Только хороший бычок.
Полковник Эпоминондас имел в виду своего сына Жоржинью, на которого Селена и смотреть не хотела. Зато посматривала на него ее мать — как-никак полковник был одним из самых богатых людей в округе, а они были бедны, все в долгах. Камиле приходилось палкой выгонять всех, кто зарился на ее землю, кто готов был купить ее, как только она не заплатит налоги. Пока она держалась, но держалась из последних сил.
Поглядывая на  дочку, что заговорилась у изгороди с комиссаром, она поняла, на  кого положила глаз ее Селена, и видать, уже давно. Недаром она его спасла. Дело-то ведь это непростое: нужно было вовремя оказаться на месте, значит, следила, что-то подозревала и поскакала вслед.  Они  в семье все скрытные. Она до сих пор так и не сказала дочке, кто ее отец. А ведь как та ее допрашивает. Но нет. Не хочет ей говорить Камила и не скажет. Дурные у нее воспоминания об этом человеке. Хоть виноват, наверное, больше другой. Он все задумал. Хитер был кик дьявол. Но и на него нашелся свой хитрец. Добралась до него пуля. И поделом. Он ее заслужил. Так считала Камила, но суждений своих не высказывала. Ее дело — сторона. Пусть комиссар это дело расследует.
А выбора дочери Камила не одобрила, хоть комиссар и был парнем хоть куда - косая сажень в плечах, красавец, умница, и смелости не занимать. Но у Камилы были свои основания оберегать дочь от этого знакомства, и она позвала ее:
— Помоги мне, дочка! Дона Флора рожает!
Селена попрощалась с Шику, но тот удержал ее за руку.
— Я подожду вас, — сказал он, — и мы все вместе отпразднуем день рождения.
Жеребеночек родился на диво крепеньким и стройным. Жоржинью, который побоялся присутствовать при родах и появился только тогда, когда все было кончено, теперь пожирал глазами Селену, присевшую на корточки возле малыша.
— Разреши мне назвать его! — скорее приказала она, чем попросила у Жоржинью.
— Конечно, называй, — обрадовался он. — И как же его будут звать?
— Шику, — сурово сказала она. И, тут же обратившись к жеребенку, ласково сказала, — Шикинью.
А потом они все сидели за простым деревенским столом, ели мясо, жаренное на углях, запивая густым красным вином, и веселились от души. Еще бы! Ведь это был двойной день рождения!
Шику вернулся домой довольно поздно, что с ним случалось очень редко, но не позднее Аманды. Ее еще не было дома. Он рассказал доне Илде историю своего спасения и как они отпраздновали его вместе со спасительницей и ее друзьями на ферме. Получился настоящий деревенский праздник.
Илда порадовалась за зятя. Он заслуживал веселых праздников, а они выпадали на его долю нечасто. Она не обольщалась насчет характера своей старшей дочери — характер у нее был трудный, неуживчивый. Ох, как с ней было нелегко! Вот и сегодня Аманда вернулась с работы довольно рано, но вместо того чтобы заняться домашними делами или приготовить что-нибудь повкуснее к приходу мужа или просто посидеть в саду, принялась выяснять, где Лижия.
Илда так радовалась за Лижию в последнее время — волосы беленькие, сама хорошенькая, на солнышке подпеклась и стала точь-в-точь как куколка. Они с Гуту по целым дням странствовали по побережью, он ей показывал заводи, они купались, грелись на больших камнях, болтали и чувствовали себя счастливыми. Что тут было плохого? Илда была спокойна за свою Лижию. Илда, но не Аманда. Один раз она углядела, как они целовались. И устроила такой скандал, что бедная девочка не знала, куда ей деваться от обиды и горя.
- Давай уедем от нее, мама! — просила она. — Я не хочу с ней жить! Я же имею право жить и быть счастливой!
- Конечно, моя радость, — отвечала мать, обнимая ее. – Живи и будь счастлива. Не обращай на сестру внимания. У нее сложный характер.
- Ах, вот как! - возмутилась Аманда. — Ты, значит, позволяешь своей дочери вытворять черт знает что? Имей в виду, Лижия, я запрещаю тебе встречаться с этим негодяем! Это наши враги, и если мать тебя не защищает, от беды огражу тебя я. Я не позволю, чтобы тебе причинили вред!
Она вышла и хлопнула дверью. Лижия расплакалась. Илде с трудом удалось утешить ее. А сегодня вышло еще хуже. Не найдя Лижии на пляже, Аманда отправилась ее разыскивать на машине и увидела: Гуту с Лижией мчались на мотоцикле по горной дороге. Аманда пустилась за ними. На повороте Гуту попытался разъехаться с ней, но неудачно — мотоцикл повалился на бок, прямо ему на ногу. Лижия, слава Богу,  соскочила, с ней ничего не случилось. А вот Гуту не мог ходить, он повредил себе ногу.
Аманда, чувствуя свою вину, но, не желая в ней признаться, повезла обоих к доктору Орланду. Тот наложил Гуту жесткую повязку, приказал две недели не заниматься серфингом и отпустил. Аманда привезла Лижию домой, но на этом не успокоилась. Она отправилась к Изабел с тем, чтобы потребовать от нее запрета, — Гуту не должен встречаться с Лижией!
И вот старшей сестры до сих пор нет. Бедная Лижия сидит у себя в комнате, как птичка в клетке... Но вот Аманда вернулась. Судя по тому, как она была раздражена, она не нашла у Изабел ни взаимопонимания, ни сочувствия, ни поддержки. Илда тихонько про себя улыбнулась. Недаром они с Изабел были подругами. Они с ней никогда не потворствовали вражде. Дружба и любовь — вот что они хотели бы оставить в наследство своим детям.

6 глава
Артурзинью был вне себя. Мало того, что отец при жизни считал его полным идиотом, ни в чем с ним не считался и всегда пытался навязать свою волю, он что, собирается продолжать портить ему жизнь и после смерти?!
В раздражении он зашел за Алисиньей, чтобы вместе идти на пляж. Обычно ему льстило, что вслед соблазнительной Алисинье оборачиваются все — и молодые, и старые, но сейчас он сердито упрекнул ее за то, что она надела слишком откровенный купальник.
— Не придирайся ко мне, Тутука, — обиженно надула хорошенькие губки Алисинья. — А то я тоже найду на что обидеться!
— Ты?! — возмутился Артурзинью. — Да какие у тебя могут быть проблемы? Вот у меня их миллион, и все одна другой сложнее!
И он принялся излагать своей подружке, что отец приказывает ему жениться на неведомо на ком для того, чтобы поправить семейное финансовое положение, но он не собирается этого делать, он не раб своей семьи, у него своя жизнь! Защищая свою жизнь от посягательств Зе Паулу, Артурзинью размахивал руками, он повысил голос — он уже почти кричал и не заметил, что Алисиньи нет с ним рядом. Едва услышав о женитьбе на другой, она вся в слезах побежала к морю. Ей необходимо было успокоиться, никто не должен был видеть, что она плачет? Но она продолжала плакать. Она всегда знала, что Артурзинью не любит ее, но верила, что рано или поздно оценит ее преданность. А теперь... Одна волна накрыла ее, потом другая... С морем шутки плохи. В нем и так много соленой воды, добавлять не следует. Бедная Алисинья глотала морскую воду, выныривала, задыхалась, кричала. Артурзинью, наконец, понял, в чем дело и, пометавшись по берегу, наконец, бросился ей на помощь. Но вытащить подружку не смог —  его тоже прихлопнуло огромной волной. Теперь в пенистом кипении прибоя с криками барахтались двое. Кто знает, чем бы это кончилось, если бы не Гуту с Крисом и Зекой. Гуту вытащил из воды брата, мальчишки Алисинью. Крис вытащил бы ее из адского пекла — так она ему нравилась. Он был горд, счастлив, он был в восторге, что спас ее от неминуемой гибели.
Алисинья уже не дышала. Зека принялся делать ей искусственное дыхание, вдувать воздух в губы. Крис с завистью и ревностью смотрел на приятеля. Он предложил свои услуги, он тоже может вдувать воздух! Но туг Алисинья пришла в себя, села на песок и снова горько заплакала. Подбежала Ланс и увела ее с собой. Но девушка была безутешна.
— Я уезжаю! Я немедленно уезжаю! — твердила она.
Артурзинью, ворвавшийся в ее комнату, нашел все чемоданы собранными, шляпные коробки упакованными и саму Алисинью готовой к отъезду. Он попытался отговорить ее, но у него ничего не получилось. Зато дона Изабел, встретив свою гостью в холле с вещами, сказала:
— Нам будет грустно без вас, но решение вы приняли, как мне кажется, верное.
А что Алисинье оставалось кроме этого верного решения? Однако Артурзинью не считал это решение верным. Он подхватил чемодан, запихнул его в багажник и повез свою подружку к Лиане.
— Здесь нам будет куда уютнее, дурочка, — сказал он ласково. — Ты сама в этом убедишься. А пока отдохни после стольких передряг!
Алисинья сдалась. Передряг и в самом деле было слишком много. Ей просто необходимо было принять успокоительное и поспать. Так она и сделала. Зато Артурзинью ожидал еще один сюрприз. Он увидел, что из номера, где жил Тадеу, вышла Аманда! Хорошо, что она его не заметила. Она была явно разозлена, быстро спустилась вниз, села в машину и уехала. Артурзинью специально проследил за ней через окно, а потом направился к Тадеу. Уж его-то номер он знал прекрасно. Тадеу жил у Лианы почти год.
— Что у тебя за дела с Амандой? — спросил он с порога. — Только не уверяй, что это было любовное свидание!
Тадеу, на которого Аманда снова унизительно наорала из-за пресловутой пленки, заявив, что он больше у нее не служит, не стал особенно отпираться. Он объяснил, что Аманда интересуется завещанием Зе Паулу, которое тот оставил на кассете.
— И по этому поводу она обратилась к тебе, потому что ты и раньше оказывал ей подобного рода услуги? — ядовито произнес Артурзинью. — А откуда она вообще узнала о пленке?
- О ней знает уже весь город, — спокойно ответил Тадеу.
- Тоже верно,  — признал Артурзинью, вспомнив, что мать сама показывала пленку доне Илде. — Ладно, мы слишком долго были друзьями, и потом, ты собираешься жениться на моей сестре, так что я пока не буду подозревать тебя в пособничестве Аманде. Согласимся, что я удачно оказался в нужном месте. Я сейчас расскажу тебе все, что было на пленке, а потом ты поедешь к Аманде и все ей перескажешь. Идет?
Тадеу кивнул. В любом случае это был не худший выход из сложившейся ситуации — он не только не потерял работу у Артурзинью, но имеет шанс по-прежнему получать деньги от Аманды.
— Так вот, — важно начал Артурзинью, — отец высоко оценил мои деловые качества и поручил мне продать нашу фабрику одной фирме в Сан-Паулу. Что же касается еще одной дочери Тиноку, то ни имени ее, ни местожительства отец не называл. Вот и все, что ты можешь передать Аманде.
Артурзинью даже подвез Тадеу в Кампу-Линду, так ему не терпелось восторжествовать над Амандой, поймать ее в расставленную ей же ловушку. Шику, который шел к жене, заметил своим наметанным глазом Артурзинью, сидящего в машине, а с выходящим от Аманды Тадеу он просто столкнулся в дверях.
Глаза Аманды засияли, как только она увидела Шику. Он нагрубил ей за ужином у Лианы, они снова поссорились, но Шику вновь торопится помириться, он любит ее! И она крепко прижалась к нему, а потом выглянула и сказала секретарше, что ее ни для кого нет. Но Шику сейчас было не до любовных утех в кабинете. Он и вправду сожалел о ссоре, он действительно хотел помириться, но в Кампу-Линду у него были дела, и он должен был ими срочно заняться. И потом, его всегда несколько удивляло пристрастие Аманды к самым неожиданным местам для занятия любовью — то у него в участке, то в кабинете. А все потому, что они то и дело ссорились. Если бы она спросила его мнение, он бы ей ответил, что он предпочитает их спальню и отсутствие ссор. А вот о визите Тадеу он умолчать не мог.
— Что делал у тебя помощник Артурзинью? — спросил он. — Ты его подкупила?
— А разве это преступление? — рассмеялась Аманда. — Я живу в мире бизнеса и должна защищаться.
Шику так помрачнел, взгляд его стал таким тяжелым, что Аманда поспешила смягчить неприятное впечатление, произведенное ее словами:
— Перестань думать, как меня арестовать. Шику! — с улыбкой заявила она. — Это просто игра... Мы так играем…
- Двойная игра в двое ворот. Внизу его ждал Артурзинью, - мрачно сказал комиссар полиции. — Ты ходишь по краешку пропасти, Аманда!
- Я умею ходить по краешку. Что ты думаешь, я не знала, что он все мне наврал насчет пленки? Знала, но подыграла. И теперь Артурзинью уверен, что я у него на крючке, но карты сдавать буду я, и у меня будут полные руки козырей!
Шику не стал ни в чем разубеждать свою самоуверенную жену, только подумал, что хорошо бы и ему знать побольше об этой пленке, о которой толкует весь город.
- До встречи дома, — попрощался он и вышел на улицу.
Он ехал по тенистой улице в полицейский участок, ехал довольно быстро и вдруг резко затормозил. Девушка бросилась через улицу прямо перед его машиной. Он узнал свою спасительницу Селену и остановил машину, собираясь как следует ее отругать. Он вышел из машины вовремя. Девушка посмотрела на него каким-то странным невидящим взглядом и пошатнулась. Шику едва успел подхватить ее, иначе она грохнулась бы прямо на мостовую. Но как только Селена оказалась в его объятиях, она мгновенно пришла в себя и бросилась бежать.
— Селена! Куда ты? Погоди! — кричал он ей вслед. — Ты потеряла бумагу!
Он держал в руках бумагу, которую поднял с земли. По профессиональной привычке он просмотрел ее. Это была копия свидетельства о рождении, за которой, наверное, Селена приехала в город. В ней значилось: мать Камила Ферейра. Отец неизвестен.
Теперь ему стало ясно, почему была в таком состоянии Селена...
Но полицейский комиссар Шику ошибался. Селена давным-давно знала, что имя ее отца ведомо только матери. Много лет она добивалась, чтобы мать назвала ей это имя. Но мать молчала как каменная. Характер у нее был как кремень. Селена пошла в нее характером. А что касается странного поведения Селены, то дело было в самом комиссаре Шику. Еще недавно Селена была счастлива — она встретила человека, которому отдала свое сердце. Потом она спасла ему жизнь, и он приехал благодарить ее. И они вместе веселились на деревенском празднике. Долги, нищета, тяжкий каждодневный труд — все было забыто. Селена пообещала матери, что поедет на родео в Энкантаду.
— Неужели на Бестии? — спросила Камила, которая лучше всех знала свою дочь.
— Не зови его так. Я зову этого коня Аризона.  Когда-нибудь он будет моим, и тогда ты увидишь, что это самый умный и преданный конь в мире.
— Как же, как же, — не согласилась Камила. — То-то никто не может его оседлать.
- Он знает, что нам нужны деньги и я должна выиграть на нем родео, — рассмеялась Селена. — Представляешь, сколько мы получим! Расплатимся с долгами и заживем на славу!
— Пожалуй, что с долгами расплатимся, — признала Камила, — но вот на жизнь вряд ли что останется... И почему ты не хочешь выйти замуж за Жоржинью? Он спит и видит, чтобы на тебе жениться! Тает при тебе как масло!
— А зачем мне за него выходить? Я же его не люблю! – лицо Селены осветилось счастливой улыбкой. - Я люблю другого, мама! Ты, наверное, догадалась кого.
— Догадалась! — резко и недовольно буркнула Камила.
— И что? — удивилась Селена. — Неужели он тебе не нравится?
— Нравится не нравится, значения не имеет, — сердито заявила Камила и взялась за метлу. Она всегда бралась за какое-нибудь дело, когда была в расстроенных чувствах. — Он женат, и этим все сказано!
Вот это был удар! Неожиданный, Непредвиденный. Селена и подумать не могла, что такое может быть. Но она сразу поверила матери, зачем той было обманывать?
А чуть позже она и сама убедилась, что это так. Когда поехала по делам в Маримбу. Там она увидела и комиссара Шику, он шел с красивой элегантной женщиной, хрупкой, небольшого роста, нежно смотрел на нее, покровительственно обнимал за плечи и что-то говорил, наклоняясь, а она в ответ улыбалась. Они вошли в ресторан Лианы и сели за столик, а Селена взгромоздилась на свой неуклюжий разбитый грузовичок и вся в слезах вернулась домой. Но реветь попусту она не любила. Раз уж судьба подстроила ей такую гадость, она засучит рукава и возьмется за работу. А мужчины? Они больше для нее не существуют. Ее единственный любит другую, а всех остальных для нее просто нет!
И вот теперь этот единственный, от кого она убегала, кричал ей вслед и звал ее. И она вернулась. Она не могла не вернуться, ведь он ее звал. Шику с улыбкой вручил Селене свидетельство и, решив немного развеять дурное настроение девушки, предложил перекусить в ближайшем кафе.
— Нет, у меня мать очень строгая, — попробовала отговориться Селена, и все-таки не смогла устоять перед благожелательной улыбкой комиссара. Если на то пошло, ей и вправду нужно было подкрепиться.
- Я, наверное, и в обморок-то бухнулась с голоду, — призналась она. - Иногда со мной такое случается. Забываю поесть, если очень чем-то занята.
Все эти дни до еды ли было? Она была занята одним – своим горем.
— Когда я был мальчишкой, я мечтал стать хозяином клочка земли, — с вздохом сказал Шику, принимаясь за еду. — А потом жизнь меня закрутила, и из этой круговерти мне не выбраться.
- А твоя жена?  — отважилась спросить Селена. Ей, наверное, придал сил соус, который она старательно подбирала кусочком хлеба. — Она любит заниматься землей?
— Не думаю, — пожал плечами комиссар, — хотя у ее семьи хорошее имение.
— А ты почему там не хозяйничаешь? — продолжала расспрашивать Селена. Ей все было интересно про Шику, про его жену, про его жизнь.
— Как ты думаешь? — улыбнулся он. — Есть у меня на это время?
— Думаю, нет, — улыбнулась она. — А сколько у вас детей?
— И на детей у нас пока нет времени, — признался комиссар.
— Что это за жизнь, — удивилась девушка, — когда на все самое нужное времени не хватает?
Этот вопрос продолжал задавать себе Шику, когда, расставшись с Селеной, продолжил свой путь в полицейский участок, и потом, когда, забрав там необходимые документы, ехал обратно в Маримбу.

Отредактировано 77pantera777 (25.04.2013 20:04)

8 глава
Много лет добивалась Селена от матери имени своего отца, но безуспешно. И вот, наконец, в этот несчастный и счастливый день, который она, можно сказать, провела с Шику и поздно вернулась домой, мать попросила ее присесть.
- Мне, мама, не до разговоров. Я так устала, — сказала Селена.
— Присядь! — грозно распорядилась Камила, — я это делаю для твоей же  пользы! Я скажу, кто твой отец!
Селена присела ил краешек стула, сложила на коленях руки и приготовилась слушать. Так она узнала, что ее отцом был состоятельный человек по имени Антониу, которого все звали Тиноку, умерший несколько лед назад.
Лучше бы мать хранила свою тайну! Мечта Селены об отце, которого она увидит хоть на миг, который познакомится с ней,  с Селеной, рухнула. Из глаз Селены хлынули слезы.
- Не стоит он твоих слез, дочка, — решительно сказала Камила. - Я же его никогда не любила. Он заманил меня в западню. Обманул, как обманывают девчонок, у которых гуляет в голове ветер. Ладно, пошли спать. Жизнь – непростая штука, дочка. Но ты научишься жить, как научилась я.
На следующее утро Селена узнала, что у нее есть две сводные сестры и что она может рассчитывать на какую-то долю наследства. Нельзя сказать, что эти новости обрадовали Селену, скорее напугали. Она привыкла рассчитывать на свои силы, и единственное,  что ее сейчас интересовало, так это родео в Энкантаду — на эти деньги она могла рассчитывать.
Илда с Лижией решили поехать на родео.
— Думаю, это будет лучший способ нам всем познакомиться, — сказала Илда дочери, и Лижия захлопала в ладоши. Ей не терпелось познакомиться с сестрой. Зато Аманда заранее ненавидела грубую деревенщину. Да она и не верила, что эта неотесанная деваха может быть дочерью ее отца. Ее отец — богатый землевладелец, человек образованный, с манерами, разве он мог польститься на простолюдинку? Это все были происки наглеца Зе Паулу, который лез из грязи в князи, но так и остался грязью. Претило Аманде и то, что с этой девкой завел дружбу Шику. Сколько она положила сил на то, чтобы сделать из него аристократа! А его все равно тянет ко всякому быдлу! И все-таки она сочла нужным тоже приехать на родео. Она должна была увидеть врага в лицо.
Изабел решила, что родео — прекрасный повод для того, чтобы Артурзинью увидел свою будущую невесту, и с большим трудом, но уговорила его сопровождать Илду и Лижию в качестве кавалера. Скрепя сердце он согласился. Главной причиной согласия была, разумеется, Аманда: ему не терпелось увидеть, как поведет себя задавала, которую он наконец-то поймал на крючок!
Все любители родео из окрестных деревень съехались на праздник в Энкантаду — толпа народу, шум, толкотня.
Аманда с презрением морщила свой аристократический носик – она терпеть не могла подобных сборищ.
Между тем, соревнование началось. На молодом бычке выехал Жоржинью. Красавцу бычку, норовистому крепышу, всадники были не очень-то по душе. А Жоржинью, несмотря на свой могучий рост и широкие плечи, по характеру был порядочным тюфяком. Многого ему недоставало - решительности, храбрости, смелости. Он держался на быке из последних сил, но держался недолго. Бык бросил его и затоптал бы, если бы не Селена. Вернее, Камила, она первая бросилась на помощь незадачливому претенденту на приз. Женщиной она была решительной, с быками и коровами управляться умела и мигом, как говорится, взяла и этого быка за рога. Селена тем временем помогала Жоржинью и чертыхалась про себя: парень то ли не желал, то ли не мог подняться, а одна она не могла его уволочь. Наконец, появились и другие парни и унесли пострадавшего. А Селена поторопилась увести мать, которая, похоже, вошла во вкус и готова была сама принять участие в родео, укрощая норовистого бычка.
Зато когда Селена выехала на вороном красавце Аризоне, зрители невольно затаили дыхание. Такого еще не было, чтобы девушка принимала участие в ковбойских играх наравне с парнями. Но девушка сидела в седле как влитая и, что бы ни выделывал ее капризный конек, не давала ему спуску. После всех испытаний зрители аплодировали ей стоя. И Шику тоже. И Илда, и Лижия, и даже Артурзинью. Но не Аманда. Она уже уехала, отговорившись делами. Ей было противно смотреть на эту деревенщину.
Селене Ферейра присудили первый приз! Можно было бы предположить, что Селена испытывает заслуженную гордость, что она, свысока поглядывая на соперников и зрителей, объедет свой круг почета, но она была просто довольна хорошо выполненной работой и ехала, отдыхая и расслабившись, доверившись своему Аризоне.
Рано она ему доверилась — конь вдруг взбрыкнул, помчался, сбросил всадницу — и куда? Прямо на Артурзинью! Удар был мощным — пострадавшего пришлось немедленно везти в больницу. Будущая невеста в прямом смысле свернула шею своему нареченному, и ему пришлось надеть гипсовый ошейник. Да-а, подобное знакомство не сулило впереди больших удач!
Артурзинью, возле которого тут же оказалась нежная Алисинья, нес нескладную мужеподобную девицу и себя за то, что не сумел отказаться наотрез от посещения родео и подчинился матери.
Селена пострадала меньше, она мгновенно вскочила на ноги. Но самая большая опасность грозила своенравному Аризоне. Преисполнившийся гневом хозяин приготовился расправиться с ним. Ему надоели неприятности, которых только и жди от этой бестии! Конь был неуправляемым, покалечил множество людей, в том числе и таких уважаемых,  как Селена Ферейра и Артурзинью де Баррус.
Решительный кривоногий ковбой уже достал пистолет и приготовился выстрелить своему коню в ухо, когда к нему подбежала Селена, умоляя его не делать этого.
- Покупай!  - равнодушно сказал хозяин. — У себя больше держать не буду!
Но откуда у Селены такие деньги? Того, что выиграла она на родео, хватит только на уплату долгов за их ферму. Не могут же они отказаться от своей потом и кровью политой земли.
К Селене подошли Илда и Лижия. Они уже успели познакомиться, Лижия была в восторге от своей сводной сестры. Илда, услышав о предложении купить коня, закивала, а подошедший Сервулу отвел хозяина в сторону.
- Конечно, такие дела должны решаться мужчинами, - сказал очень довольным неожиданным поворотом событий хозяин.
- Вы не пожалеете, что купили его, — горячо заговорила Селена. – Аризона — прекрасный конь, чуткий, умный, послушный. У него был плохой хозяин. Как только он попадет в другие руки, вот увидите, он станет совсем другим.
— Не сомневаюсь, — ответила с улыбкой Илда. — Но мне уже поздно учиться ездить на лошади. Я купила его для тебя.
Глаза Селены вспыхнули. Все было в них — благодарность, любовь, преданность. Такой подарок мог сделать только родной человек, эта женщина поняла ее! Они будут друзьями!
Но вслух она сказала только «спасибо», но это «спасибо» дорогого стоило.
— А меня ты научишь ездить на лошади? — спросила Лижия.
— Конечно, — пообещала Селена, обнимая и прижимаясь щекой к шее своего дорогого Аризоны.
— Я же говорила, что ты будешь моим, — прошептала она, когда ставила его в стойло конюшни полковника Эпоминондаса. Он любезно согласился до поры до времени подержать у себя Аризону. — Я чувствовала, что так будет, но не верила, «Аризона и Шику — вы будете моими», — вот  что сказала она себе однажды. И вот Аризона принадлежит ей. А Шику?..
Шику уехал по срочному вызову. Прибыл он как нельзя вовремя. Грабители, что напали на придорожное кафе, прихватили кассу, но заинтересовались хорошенькой девушкой. Они решили прихватить и ее, тем более, что та отбивалась молча, не подавая голоса. Защищать ее кинулся молодой человек, и защищал как лев. Шику прострелил одному нападавшему негодяю икру, а  второго уже скрутил незнакомый юноша.
Через несколько минут грабители сидели в полицейской машине под охраной Кабесона, помощника Шику. Причем раненому незнакомец успел оказать помощь, наложив жгут и повязку.
- Ты, я думаю, врач? — спросил его Шику. Не часто ему приходилось видеть так хорошо наложенные повязки. Разве что доктор Орланду накладывал их так же красиво.
- Меня зовут Лукас, - представился молодой человек, - а это моя сестра Клара. Я морской биолог по образованию и профессиональный аквалангист. Профессия рискованная, но денежная. И в ней ко всему нужно быть готовым.
Шику  с уважением посмотрел на мускулистого, стройного паренька. Он профессионально дрался и умел профессионально лечить травмы, нанесенные в драке.
- А в нашу Маримбу приехали отдохнуть? — поинтересовался он.
- Не только. Хочу посмотреть на вашу морскую фауну. Экологический баланс и все прочее. Выясню, он у вас или нет…
Клара стояла рядом и улыбалась.
— Думаю, что сестре пойдет на пользу ваш свежий воздух. Мы люди непритязательные, нам бы только узнать, где можно палатки раскинуть.
— С удовольствием помогу вам, — доброжелательно пообещал Шику. — Вот только разберусь с этими голубчиками! А впрочем...
Он вызвал Кабесона, поручил ему отвезти грабителей в участок и оформить на них протокол. Экологию он тоже считал своим делом, и нарушения в этой области волновали его не меньше, чем во всех других.
— Я покажу вам замечательное место, — пообещал он и сел в машину Лукаса.
Шику заметил, что Лукас объясняется с сестрой жестами, но ничего не стал спрашивать. Лукас сам рассказал ему дорогой, что сестра его прекрасно слышит, но говорить не может вследствие психологической травмы. Училась она в специальном интернате при монастыре, и он совсем недавно забрал ее оттуда.
Слушая брата, Клара невольно припомнила длинную мирную череду дней, которая, не спеша, тянулась и складывалась в годы. Она любила своих подруг, любила сестер-монахинь, и все они очень любили ее. Брат навещал ее по воскресеньям. Он непременно привозил ей какие-нибудь лакомства или смешные милые пустяки, они сидели в монастырском садике или прогуливались по его аллеям. Изредка Лукас водил ее в кино или в театр. Ученицей она была способной, переходила из класса в класс с наградами, научилась шить, вести домашнее хозяйство.
А потом настал день, когда Лукас приехал за ней и забрал навсегда. Прощаясь, все плакали. Монахини пожелали ей счастья. И Клара и самом деле чувствовала себя счастливой. У нее был такой замечательный, заботливый брат. Им хорошо жилось вместе.
Когда Клара увидела чудесную бухту с мелким золотым песком пляжа, с синими морскими волнами, она захлопала в ладоши. В зеленых зарослях виднелись полуразрушенные домики.
- А что здесь случилось? — поинтересовался Лукас. – И почему здесь никто не живет?
- Это место называется Пиратский пляж, оно пользуется у нас недоброй славой. Рыбаки — люди суеверные, когда-то их что-то здесь напугало, они снялись с места и ушли. Больше они сюда ни ногой. Если не боитесь, то милости просим, располагайтесь, —  гостеприимно предложил Шику.
- Мы с радостью, — отозвался Лукас. — Вот я и проверю, есть ли тут чего бояться.
- Если вам приглянется какой-нибудь дом, можете располагаться прямо в нем, все равно здесь никто не живет.
- Дом для нас слишком роскошно. Мы привыкли жить в палатке. Но если Клара захочет…
Клара оживленно закивала и побежала выбирать себе хижину. Шику с улыбкой смотрел на ее стройную, гибкую фигурку, мелькающую среди зелени.
— А вот как посмотрит на наше вторжение хозяин? — задумчиво произнес Лукас. — Я не думаю, чтобы такое чудесное место никому не принадлежало.
— Хозяин к вашему вторжению отнесся благосклонно, — отозвался Шику. — Хозяин здешних мест — я. Откладывал по крохам и, наконец, купил. Не хочу, чтобы испортили застройками и еще неведомо чем. Я тоже забочусь об экологии.
— Спасибо вам, комиссар, — с искренней благодарностью сказал Лукас.
— Живите на здоровье, — пожелал Шику.

10 глава
Аманда уехала от Артурзинью разозленная. Она так старалась его растрогать. О чем только не напоминала! Даже как целовались. Она не сомневалась, что этот слабак распустит, как обычно, слюни, начнет заикаться, сдастся на ее милость и она быстренько скрутит и его и наглую деревенскую девку, которая задумала втереться в ее семью. Не тут-то было. Этот идиот уперся как баран. Не клюнул ни на одну из ее приманок и, когда она начала на него орать, с ухмылкой заявил:
— Вот теперь я узнаю тебя, Аманда! Выкладывай, с чем приехала. Не в твоем характере вздыхать о прошлом, закатывая глазки!
Ей пришлось подыграть ему и сказать, что окольными путями до нее донеслись слухи, что он собирается продать свою фабрику некой фирме из Сан-Паулу. У нее возникло встречное предложение: если бы они сошлись в цене, она бы купила фабрику, и тогда их многие проблемы бы разрешились.
— Я подумаю, Аманда. Я обо всем подумаю, — важно сказал Артурзинью, словно и в самом деле был дельцом и мог о чем-то всерьез думать.
Тон Артурзинью, его самодовольство еще больше разозлили Аманду, и ушла она совсем не так, как думала, — не хозяйкой положения, а раздосадованной просительницей.
Но ее испытания, как оказалось, не кончились. Когда она вошла и свой кабинет, то за своим рабочим столом она увидела мать, которая просматривала бумаги и беседовала с управляющим. От этого самоуправства у Аманды позеленело в глазах. Управляющий передал матери еще пачку бумаг, и, поклонившись, вышел.
- Позволь мне узнать, что ты тут делаешь? — спросила бледная от негодования Аманда.
— Очень скоро узнаешь, дочка, очень скоро узнаешь, — зловеще произнесла Илда, вставая из-за стола.
Появление Селены подвигло Илду на то, чтобы вникнуть в их денежные дела. До сих пор и фабрика, и семейные финансы были целиком и полностью в ведении Аманды. Обожествив отца, старшая дочь пожелала служить ему и после его смерти. Все, что касалось фабрики, стало для нее святыней, а ее деятельность — служением, вторжение в которое она сочла бы святотатством. При этом она проявляла недюжинные деловые способности, и матери даже в голову не приходило вмешиваться в ее деятельность. Но, занявшись документацией, она обнаружила немало странных вещей.
Прежде всего, то, что ее старшая дочь переводила часть их общих доходов на свой личный счет.
— Как ты могла так поступить? — спросила Илда, предъявив Аманде неопровержимые доказательства ее нечестности по отношению к матери и сестре.
Но Аманда придерживалась совершенно иной точки зрения. Она сразу пошла в атаку.
— А ты хотела, чтобы все это время я работала бесплатно? — возмутилась она. — Разве я своими трудами не содержала вас обеих, тебя и Лижию. А врачи? Они стоили очень дорого! А санатории в Швейцарии?!
— По закону половина всего имущества принадлежит мне, и если на то пошло, то я продолжаю содержать вас обеих!
— Ты еще не наследница! Отец может быть жив! Ты еще ничем не владеешь! — наступала Аманда.
— Твоя сестра была тяжело больна, каждый день я сражалась за ее жизнь и выиграла эту битву. Выиграю и вторую. Теперь больна ты, дочка! Ты живешь в мире своих фантазий и хочешь всех и вся подчинить им. Но другие люди вправе жить так, как они хотят. Ты должна научиться уважать всех, кто живет вокруг тебя. Я тебя очень люблю и поэтому поступлю с тобой очень жестоко. Я подам на тебя в суд, Аманда!
С этими словами Илда вышла, оставив свою дочь не в растерянности, не с чувством вины и раскаяния, а в ярости.
Аманда пришла в ярость потому, что ее близкие, те, ради кого она трудилась не щадя сил, ничего не смыслили в жизни и были готовы пустить плоды ее трудов на ветер. Она имела дело с безумцами, которые не видят дальше собственного носа и готовы себя погубить. Но Бог дал ей, Аманде, и ум, и силу воли, и она должна была спасти их любыми средствами. Она была вправе поступать с ними так, как посчитает нужным, поскольку действовала ради их собственного блага.
Аманда была не из тех, кто сдается. Но сейчас главным направлением борьбы  была  для нее Селена. Она думала только о ней и вдруг вспомнила, что незадолго до исчезновения отцу вырезали родинку, а значит, у него брали анализ на биопсию. Иными словами, в клинике остался кусочек его кожи, предназначенный для анализа. План созрел мгновенно: она забирает из клиники этот кусочек, а затем требует анализа для Селены. В том, каков будет результат этого анализа, она не сомневалась. Как не сомневалась в том, что Зе Паулу нашел очередной способ напасть на ее семью, которую давно мечтал разорить.
— Я боролась с тобой при жизни, — прошептала она, — так неужели ты думаешь, что позволю тебе победить после смерти?!
Она позвонила Тадеу и приказала приехать к ней.
— Мы с тобой поедем в клинику за анализом моего отца, — заявила она. — Ты поведешь машину. У нас мало времени.
Тадеу сорвался с места в один миг. Он спешил. Он не хотел разозлить Аманду еще больше.
Билли, прослушавший их разговор, передал сведения шефу по сотовому, получил инструкции, переоделся в белый костюм и сел в машину. В клинику он приехал раньше Аманды с ее подручным. Представился доктором, попросил анализ своего вымышленного клиента, а когда его не нашли, прошел в клинику сам. Дальше он действовал со свойственной ему сноровкой. Но помогло и везение — дежурный доктор, утомленный жарой и трудным днем, заснул на посту. Билли в черных перчатках бесшумно перебрал карточки, выяснил, в какой лаборатории хранится исходный материал для анализа, бесшумно вошел в пустую в этот час лабораторию и забрал его с собой. На выходе он столкнулся с Амандой, и она даже спросила его, где найти дежурного доктора. Не оборачиваясь, он буркнул где. В целом операция прошла идеально, и Билли был доволен. Сообщив о результате, он даже поинтересовался у своего шефа, с чего это вдруг его так взволновал этот дурацкий анализ. Но тут же извинился. В его профессии задавать вопросы полагалось не ему.
Множество вопросов задавала себе Изабел. Она  была потрясена тем, что сообщил ей Гуту. В последнее время ее младший сын стал все больше вникать в дела, и она подумала, что рано или поздно он станет ей опорой. Она еще раз поразилась прозорливости Зе Паулу, потому что очередная пленка предназначалась ей и младшему сыну. Отец предлагал ему подумать о переводе с архитектурного на экономический, так как именно этого требуют интересы семьи.
— Я и сам стал об этом подумывать, мама, — сказал ей после свидания с потусторонним миром Гуту. — Просто удивительно, как отец мог все это предусмотреть.
Мнение Зе Паулу стало официальным разрешением для Гуту вмешиваться в дела Артурзинью, который свалил все на Тадеу и больше знать ничего не хотел. Они были друзьями с давних пор, значит, о чем было волноваться? Тадеу сделает все в лучшем виде.
Точно так же думал и Гуту. Высказанное Жуди обвинение очень ему не понравилось. У них могли испортиться отношения как угодно, но это не значило, что нужно было возводить на человека напраслину. С этими мыслями Гуту пришел в кабинет Артурзинью, собираясь немного поработать. Он изучал товарооборот их фабрики и хотел посмотреть, какие контракты они заключили в последнее время. Возле стола стоял черный кейс Тадеу, в котором он как раз носил контракты. «Самые последние, наверное, здесь», — подумал про себя Гуту, садясь за письменный стол. Но каково же было его удивление, когда он обнаружил в кейсе банковские счета, причем они отражали тайную бухгалтерию помощника Артурзинью: все, что утекало с их общего семейного счета, попадало на счет Тадеу.
Потрясенный Гуту откинулся на спинку стула — Жуди права! Тадеу был действительно вор. Кто бы мог подумать? Тадеу!
Он отправился к матери и все рассказал ей. Изабел попросила сына утром съездить в банк, а потом прийти к ней, чтобы они решили, что будут делать.
— Полицию мы не будем вызывать в любом случае, — твердо сказала она.
И вот всю ночь Изабел задавала себе вопросы, а к утру нашла на них и ответы. Может быть, другим они показались бы неудовлетворительными, но ее устроили. Но кое-какие вопросы остались и у нее. И она задала их Жуди.
— Откуда ты узнала, что Тадеу ворует у нас деньги? — спросила она.
— Мне сказал об этом Билли, — откровенно призналась Жуди.
— В таком случае я даю тебе задание: пойди к нему и спроси, откуда он узнал об этом, — приказала Изабел.
— Но ты же мне запретила даже приближаться к нему, — насмешливо  протянула Жуди, — а теперь сама посылаешь к нему в дом?
Жуди никак не могла простить матери, что за ней следит как за маленькой. Не далее как позавчера, когда они целовались с Билли на пляже, и она уже была готова пойти вместе с ним, появился Сервулу и заявил, что мать ждет ее ужинать. Билли возразил, что девушка совершеннолетняя, но Сервулу достал из кармана пистолет, наставил на Билли, и тот спорить перестал. Жуди вернулась домой, но настроение ее от этого не  улучшилось. А уж когда Сервулу сказал, что пистолет у него был не заряжен, — тем более. В общем, Жуди все время чувствовала, что ее выставляют на посмешище. Самое обидное, что после подобных историй Билли тоже обращался с ней пренебрежительно и насмешливо. Но в  этот раз дело было в самом деле серьезное, и Жуди хоть и неохотно, но подчинилась. Ей и самой было любопытно, откуда Билли мог узнать о Тадеу.
Гуту застал Артурзинью и Тадеу как раз в ту минуту, когда его брат собирался подписать пустые банковские счета. Артурзинью был счастлив — с утра с него наконец-то сняли противный ошейник, и он почувствовал себя человеком. Он собирался купить букет цветов и отправиться к Селене. Он был влюблен в нее. Интрига, которую он затеял только для того, чтобы насолить Аманде, зная, как она ненавидит свою сводную сестру, привела к тому, что он влюбился. Затевая интригу, он пообещал Селене позаботиться о том, чтобы ей досталась ее доля наследства, убеждал, что они должны быть заодно против гордячки и задавалы Аманды. Может, даже должны пожениться. А теперь думал, что готов всерьез выполнить отцовский наказ. Он со смехом рассказал Тадеу историю, которая произошла накануне в ресторане, куда он пригласил Камилу и Селену. Алисинья не отпустила его одного на это любовное свидание. А со стороны Селены прибыл ее поклонник Жоржинью, который решил расквитаться со счастливым соперником.
— Здоровенный малый, — рассказывал Артурзинью, — он поднял меня как котенка, и я понял: пришел мой конец. И тут... — глаза молодого человека вспыхнули и засияли. — Селена как даст ему! Она дала ему в скулу и положила этого быка одним ударом! Ты можешь представить себе такую женщину? Я в отпаде! Честное слово, я в отпаде!
О том, что Шику повел потом их всех в участок и Селена как самая толковая рассказывала о том, что произошло, он не упомянул. Не упомянул и о том, как кричала Алисинья, собираясь подать в суд на негодяя, который поднял руку на ее Тутукинью, а деревенский увалень смотрел на нее раскрыв рот, потому что никогда в жизни не видел таких женщин.
Тадеу, слушая красочный рассказ своего приятеля, смеялся от души. Артурзинью уже взялся было за ручку, чтобы подписать чеки, как вошел Гуту.
— Брат, этот человек, — он показал на Тадеу, — ворует наши деньги! Он настолько обнаглел, что даже не счел нужным прятать улики.
Тадеу увидел в руках Гуту свой кейс, и на лбу у него выступил холодный пот.
- Я брал эти деньги в долг, — сказал он. — Я непременно верну их.
— Все? — поинтересовался Гуту и показал Артурзинью свои подсчеты. — Да ты до конца жизни столько не заработаешь!
Артурзинью схватился за голову и застонал будто от зубной боли.
— С тобой хочет поговорить мама, — сказал Гуту Тадеу, и тот, понурившись, пошел вслед за ним.
Гуту оставил Тадеу с доной Изабел и Сервулу, а сам пошел объясняться с братом.
— Твоя мать была моей лучшей подругой, и я стала твоей крестной, Тадеу, — начала дона Изабел. — Деньги ты брал для отца. Я хорошо знакома с Эзекиелом, знаю, как он умеет помыкать людьми, особенно тобой. Он подбил тебя на то, чтобы ты брал деньги у Артурзинью.
Тадеу опустил голову еще ниже.
— Я благодарен за то, что вы не обратились в полицию, — сказал он.
— Во время крестин я поклялась, что буду заменять тебе мать, когда твоей не окажется рядом, — продолжала дона Изабел. Слова давались ей нелегко, но она много думала этой ночью и ей было что сказать этому запутавшемуся мальчику.
— Простите меня, — попросил он со слезами на глазах.
Да, широкоплечий, плотный, с бородкой и усами, он продолжал оставаться маленьким мальчиком и нуждался в помощи и поддержке.
— Прощать должны другие. А мать понимает и всегда готова помочь сыну, чтобы он вернулся на путь истинный. Иногда это не просто, но я продолжаю считать тебя своей матерью и буду за тебя бороться. Я не могу заставить Артурзинью и Гуту не увольнять тебя. Но этого тебе хватит до тех пор, пока ты не найдешь работу. Я постараюсь тебе чем-нибудь помочь. Возможно, ты мне еще понадобишься.
Дона Изабел сказала все, что считала нужным. Больше говорить было не о чем. Тадеу ушел с полными слез глазами. Все было кончено. Впрочем, нет, не все. Тадеу поехал в тюрьму к отцу. Эзекиел был немало удивлен неурочным визитом сына.
— Я приехал сказать тебе, что больше денег не будет, - сказал ему Тадеу. — По твоей милости я потерял и друга, и работу.
— Ты пошел не в меня, — насмешливо проскрипел Эзекиел, — ты неудачник. Потерять богатую невесту, потом потерять богатого друга. Если бы ты сохранил их, ты бы потом гордился теми путями, которые привели тебя к богатству и почету. Но ты — неудачник.
- Больше я не приду к тебе, — по-бычьи наклонив голову и глядя на отца исподлобья, сказал Тадеу.
- Придешь. Ты еще придешь ко мне, — сказал Эзекиел.
Может быть, кому-то это покажется странным, но Тадеу почувствовал невероятное облегчение, когда вышел из тюрьмы. Его пожизненная каторга кончилась. У него начиналась новая жизнь.

12 глава
Ранним утром Шику и Азеведу отправились на ферму полковника Эпоминондаса. Азеведу решил как следует расспросить Казимиру, брата Налду. В своих показаниях он упомянул, что брат дважды ездил в Рио — наверное, в первый раз он получал задание, а во второй — деньги. Нужно было проверить, так ли это.
Узнав, что до Казимиру нужно добираться верхом на лошади, Азеведу отказался от поездки.
— Поезжай один, Шику, я дождусь тебя здесь, — сказал он. — Мы, городские, хорошо ладим только с кнопочками.
Эпоминондас рассмеялся и пригласил почетного гостя посидеть в тени на веранде и выпить сока из свежевыжатых фруктов.
Шику подпели красавца коня, и он уже приготовился прыгнуть в седло, как к нему подошла дона Камила. Она с раннего утра приехала к соседу поделиться дурной новостью  — Селена сбежала из дому, отправилась на Аризоне искать по белу свету свою судьбу, известив мать запиской на двери.
- Она поехала в ту же сторону, что и ты. Найди мою дочь, комиссар, потому что ее беду зовут Шику.
Шику вздохнул. Он не был виноват в беде Селены. Она очень нравилась ему, она чудесная, удивительная девушка, и он от души желал ей счастья. Нет, он совсем не хотел быть для нее бедой. Ни для нее, ни для доны Камилы.
- Я постараюсь,  — пообещал он, вскочил на лошадь и поскакал леском в сторону гор.
Он ехал на лошади, наслаждаясь чудесным утром и красотой зеленых полей между деревьев. А следом за ним уже мчался всадник и сжимал и руках «хеклер». Выстрел, и все было кончено: Шику сполз с лошади и распростерся на земле. Спешился и всадник, подошел и готов был выпустить еще одну пулю из «хеклера». Но понял, что это ни к чему. Комиссар лежал неподвижно, и на груди возле сердца расползалось кровавое пятно. Всадник довольно усмехнулся: удачно он его подловил на повороте. Вскочив опять на лошадь, он поскакал обратно, туда, где ждал его подельник. Дело было выполнено наполовину. Им предстояло еще убрать Азеведу.
Возле их машины стояла еще одна. Коллеги не было видно. На вопрос о нем всадник получил пулю и свалился с лошади. Билли убрал пистолет, развернулся и уехал. Информация, полученная по телефону, была очень ценной. Вечерний звонок от шефа его порадовал. Там беспокоились, поручали узнать, кто испортил игру.
— Надо нанимать профессионалов, — процедил Билли. — Я целый день просидел на телефоне.
Он лег, его знобило, пуля второго киллера слегка задела его, перед смертью он все-таки успел выстрелить...
Два дня спустя к Жуди прибежал перепуганный Зека — отец горел как в огне и бредил. Жуди отправила его за доктором Орланду, а сама побежала к Билли. После того как она явилась к нему в дом выяснять про Тадеу, она его не видела. Всякий раз он обижал ее своим пренебрежением. Обидел и в тот раз. Про Тадеу сказал, что чувствует таких самовлюбленных фатов на расстоянии, потом повел ее завтракать и оставил с Зекой, а сам куда-то ушел. Жуди была обижена на Билли, но, узнав про его болезнь, побежала к нему домой.
Доктор застал идиллическую картину: Жуди сидела возле больного и меняла мокрые холодные полотенца.
Жуди вышла, доктор осмотрел больного. Он сразу понял, что причина температуры в загноившемся пулевом ранении. Билли что-то врал насчет неудачного падения на реке, но Орланду пропустил его слова мимо ушей.
- Каждые четыре часа антибиотики, иначе будет плохо. Никакого самолечения. Завтра приду, перевяжу.
Странные дела творились в Марим6е, очень странные. Комиссар Шику лежал с пулевым ранением в Кампу-Линду, этот здесь…
Комиссару повезло. Как только цокот копыт затих, он открыл глаза, попытался встать, мечтая взгромоздиться на лошадь. Но у него ничего не получилось, он снова ткнулся лицом в землю. Из раны хлестала кровь. Где-то впереди журчала вода,  и он из последних сил пополз туда.
Будто лесная нимфа, плескалась в горном ручье Селена, смывая с себя все горести. Услышав приглушенный оклик, она обернулась и увидела того, от которого бежала. Сама судьба звала ее.
И на этот раз Селена спасла жизнь Шику. Она сумела извлечь пулю ножом без наркоза, без виски. Ей было страшно, но она молилась.
- Пусть он никогда не будет моим, пусть я сама погибну, но только пусть он будет жив, Господи!
И Господь сотворил все по ее молитве; Шику остался жив, но в бреду он звал Аманду...
Когда их обоих нашли в лесу люди Эпоминондаса, Селена была очень спокойной и очень молчаливой. Она попросила у матери прощения за свой побег. Они обе проводили Шику до больницы и дождались в коридоре вести, что он вне опасности. У постели больного сидела Аманда.
— Ты мой, только мой, — твердила она. При одном только упоминании имени Селены ее начинало трясти от негодования и ненависти. Когда Шику пришел в себя и завел речь о том, что хочет повидать Селену и поблагодарить ее, Аманду так затрясло, что он раскаялся в своей попытке.
От Азеведу, который навестил его в больнице. Шику узнал, что их пытались убить профессиональные бандиты-киллеры, которых тут же опознала полиция. Навестил сына и Сервулу. Он был очень обеспокоен покушением.
— Знаешь, сынок, если кто-то задумал кого-то убрать, то он рано или поздно своего добивается. Уж я-то это знаю.
— Придется быть поосторожнее, — с улыбкой сказал Шику, которому стало гораздо лучше. — Я постараюсь.
— Постарайся, сынок, постарайся,— сказал Сервулу и подумал, что и он будет стараться тоже, чтобы его сыну не всадили пулю в висок или в сердце. И еще подумал, что дело наверняка  не обошлось без Эзекиела. И  был прав, потому что именно он руководил всем из своей камеры.
- Эти двое слишком любопытны, — сказал он своим подручным. - Они никак не поймут, что дело нужно просто прикрыть. А раз они такие непонятливые, придется им прикрыть глаза.
После больницы Сервулу  приехал к доне Изабел. Он привез ей очередную кассету. Много воды утекло с тех пор, как она ждала этих кассет,  будто любовных свиданий с тем, кого она страстно любила. Зе Паулу приоткрыл перед  ней завесу, которую не приоткрывал при жизни. Она поняла, что жил он чуждой ей и страшной жизнью. И в наследство оставил ей и своим детям не только фабрику, но и врагов. Узнала она и о его скрытой камере, которая постоянно работала в его кабинете. Посмотрела пленки, на которых шаг за шагом разворачивались его дни, увидела его в обществе гулящих девиц… И будто высох животворный источник любви в сердце доны Изабел. С ужасом оглядывалась она на свою прожитую жизнь и только удивлялась, что могла быть настолько слепой и доверчивой. Она больше ничего не хотела знать о Зе Паулу, чтобы хоть что-то сохранить от  прошлого, чтобы окончательно не сойти с ума.
— Во что ты превратил мою жизнь, Зе Паулу? Во что ты ее превратил?
Она попросила Сервулу сжечь все пленки из ателье мужа. Только ее воспоминания имели право на существование. Ей не нужна была грязная правда чужой жизни.
— И эту тоже? — спросил Сервулу, показывая новую пленку.
И дона Изабел, словно наркоманка, принялась смотреть ее.
Зе Паулу торопил Артурзинью со свадьбой. И будто повинуясь отцу, старший сын старательно ухаживал за Селеной, даря ей букеты и пытаясь расположить к себе. Но вызывал только смех и сочувствие. Селена сравнивала его с занозистым петушком из их курятника, который, несмотря на щуплость и малый рост, гордо выпячивал грудь и лез на самую высокую кручу. Она бы посочувствовала своему незадачливому кандидату в женихи еще больше, если бы узнала, что верная Алисинья, которая вот уже несколько лет была его покорной и неразлучной спутницей, покинула его. И ради кого? Ради Жоржинью. Молодой фермер просто голову потерял, познакомившись с такой необыкновенной девушкой. Она произвела на него неизгладимое впечатление еще в полицейском участке. А когда она позволила ему нести свои покупки, а потом согласилась с ним сходить в ресторан, он влюбился окончательно и бесповоротно. Она казалась ему верхом ума и всех прочих совершенств. А уж что красивее ее нет на свете, это было ясно не только ему, но и всем на свете. А уж образованна! Какие умные слова говорит!
-  Твои слова мне по ночам снятся, — признавался он Алисинье.
Так могла ли устоять Алисинья перед тем, кто наконец-то оценил ее по достоинству? На предложение Жоржинью стать его девушкой и гулять с ним она царственно кивнула, выражая свое согласие, и прибавила:
- Хорошо, погуляем немножко. Но без интима, понимаешь, да?
Оставшись один, Артурзинью пребывал в черной меланхолии. Все оказались при деле, кроме него. Даже Тадеу. Кто бы мог подумать, что и он пристроится, да так быстро. Работу ему предложила Лиана. В ее отеле некому было проверять счета, и она пригласила Тадеу. Он честно признавался, что, будучи помощником Артурзинью, вел себя недостойно, что потерял доверие семьи, у которой служил.
- А моего еще не потерял, — с обезоруживающей улыбкой сказала Лиана.
И Тадеу сдался, приготовившись служить верой и правдой этой женщине, которая поддержала его в трудную минуту. Вдобавок он познакомился с очаровательной девушкой по имени Лу.  Они сама с ним заговорила, решив немного развеселить, — видно, посочувствовала его одиночеству. Именно Лу и подала ему идею о развлекательных шоу, которые существуют на других пляжах. Тадеу поделился этой идеей с Лианой. Та одобрила ее.
— Но с одним условием, — сказала она, — часть  вырученных денег пойдет на лечение моего крестника.
— Разумеется, — обрадованно ответил Тадеу. Ему очень хотелось использовать тот счастливый шанс, который предоставила ему судьба, и оправдать надежды не только Лианы, но и доны Изабел. Счастливый шанс помочь своей дочери судьба предоставила и доктору Орланду. Он все ждал решения сына, ждал, когда тот позовет его, но Лукас медлил, не зная, на что решиться.
Он побывал у отца, но обида вновь взяла верх над добрыми чувствами, с которыми он пришел. Лукасу было трудно, он хотел разобраться в самом себе. Орланду не выдержал ожидания. Он сам пришел на Пиратский пляж. В этот день вся компания увлекающихся серфингом была в сборе и под предводительством Ренату трудилась на стройке. Волны были слишком высокими для серфинга, поэтому стройка продвигалась с удвоенной быстротой. Ребята обсуждали загадочную находку Лукаса — на днях он вытащил из моря металлическую пластинку с буквой «С».
— Я думаю, что она от пиратского корабля, — говорил один, — недаром пляж назван Пиратским.
— А представляешь, если на дне лежит целый корабль? — вторил ему другой. Ребята с удивлением уставились на подошедшего Орланду. Он спросил Ренату, не видел ли он его детей, Лукаса и Клару. Теперь пришел черед удивляться и Ренату. Он никак не ждал, что эти двое молодых людей — дети доктора. Ренату вызвался проводить Орланду на пляж. От рыбачьей деревеньки, где они строили свой ресторан, он был буквально в двух шагах.
Но что это? Что там случилось? Вся молодежь столпилась на берегу. Ренату и Орланду почувствовали неладное и ускорили шаг. На песке лежала бездыханная Клара. Орланду бросился к ней, стал делать искусственное дыхание. А молодежь наперебой рассказывала им, что произошло. Несмотря на волны, Клара решила искупаться. А когда начала тонуть, то не могла позвать на помощь. Крис увидел ее и побежал звать остальных. Прибежали ребята, но Клары уже не было видно на поверхности. И если бы не Гуту, который как раз подплывал к пляжу на лодке и увидел в воде бедную девушку, дело кончилось бы совсем плохо. Гуту нырнул и вытащил ее со дна уже бездыханную. Вот тут-то и подоспел Орланду. Разве мог он отдать безжалостной смерти свое дитя? Он боролся за жизнь до последнего. И его усилия увенчались успехом: Клара вздохнула и открыла глаза. Но Орланду она не увидела. Как только он услышал биение ее сердца, он ушел, объяснив Лукасу, что нужно делать дальше.
— Кто меня спас? — спросила Клара, когда окончательно пришла в себя.
— Гуту и местный врач, — сказал Лукас.
Клара благодарно посмотрела на смущенно улыбавшегося парня, и пока они смотрели друг на друга, их глаза сказали их сердцам и еще что-то...
— Доктор у нас такой замечательный человек, — говорила между тем Лижия Лукасу.
— Я не верю, что человек может быть хорошим, если он бросил своих детей, — упрямо ответил Лукас.
Однако мнение Лижии было ему совсем небезразлично. Он влюбился в нее сразу и не надеялся на взаимность, зная, что она — девушка Гуту.
Но жизнь непростая штука.
— Я хотела бы знать, что такое любовь, мама, — говорила Лижия вечером Илде. — Гуту мне очень нравится, он и красивый, и добрый, но быть мне хочется с Лукасом, хотя он молчаливый, замкнутый и я о нем ничего не знаю. И когда он на меня смотрит, мне и страшно, и хочется за него жизнь отдать!
Илда только крепко обняла свою дочку. У нее самой голова шла кругом. У Орланду взрослые дети, Клара чуть было не утонула. Лижия, похоже, всерьез влюбилась в Лукаса. А сама она — в Орланду...

14 глава
Больше месяца прошло со дня смерти Зе Паулу, но для дона Изабел реальное время перестало существовать.  Оно не просто остановилось, а словно потекло вспять, потому что покойный Зе Паулу продолжал являться к безутешной вдове на видеокассетах, все более затягивая ее в свой иррациональный мир. Без этих кассет Изабел уже не могла обходиться и требовала от Сервулу все новых и новых видеозаписей. А тот лишь вздыхал украдкой и безропотно выполнял обещание, данное Зе Паулу.
В отличие от Изабел ее дети постепенно смирились с утратой и более того — смерть отца в какой-то мере мобилизовала их. Гуту и Артурзинью всерьез занялись делами фирмы, понимая, что ответственность за благосостояние семьи теперь полностью лежит на них. И даже всегда благодушествующие Ланс и Ренату осуществили свою идею, казавшуюся многим фантастической: оборудовали-таки «Грот Будды» и весьма успешно продавали в нем пирожки собственного изготовления. Работы в кафе хватало всем, включая Криса и Дуку, которые убирали использованные подносы, мыли посуду, протирали пол.
И только одна Жуди продолжала оставаться не у дел. День за днем она проводила  на пляже, издали поглядывая на отвергнувшего ее Билли и втайне тоскуя по Тадеу.
Билли ей был ненавистен. Ведь именно с него у Жуди начались все беды. Обрушился на нее как смерч, закружил, вырвал из привычной жизни и бросил. А сам понесся дальше... Просто дьявол какой-то! Не будь его, Жуди бы вышла замуж за Тадеу, и никто бы не узнал, что он перечислял те проклятые деньги на свой счет. Ну, подумаешь, оступился человек, не устоял перед соблазном! Это можно понять и простить. Жуди ведь тоже проявила слабость, попав под обаяние Билли. Но к счастью, все это осталось в прошлом. А к Тадеу обратной дороги нет. Он, по слухам, с увлечением работает у Лианы, готовит какое-то грандиозное шоу и — самое печальное — ни на минуту не расстается с некой Лу. Говорят, даже поселил ее в своем гостиничном номере. И откуда она только здесь взялась?..
Этот же вопрос задавал своей новой подруге и Тадеу, только интонация была совсем другая:
— И откуда ты взялась?! Это же просто чудо какое-то! — говорил он, восторженно глядя на Лу. – Наверное, тебя мне послал сам Господь. Ты вернула меня к жизни! Я вновь почувствовал себя человеком. И мужчиной!
- Ты замечательный мужчина. Самый лучший на свете! — не скупилась на похвалы она. — Я люблю тебя! И сделаю для тебя все, что захочешь!
- Так, может, ты пришла из сказки? Ты — добрая фея или волшебница?
- Угадал! Я — волшебница и готова выполнить любое твое желание.
— Правда? И спонсора можешь найти для моего шоу?
— Нет ничего проще! Я возьму деньги у дяди, маминого брата. Он меня очень любит и все время пытается навязать мне свою помощь. Я до сих пор отказывалась, но сейчас, ради тебя, воспользуюсь его щедростью с удовольствием.
Поняв, что Лу говорит серьезно, Тадеу смутился:
— Нет, я не могу принять деньги от твоего дяди. Вдруг мое шоу не окупится?
— Не волнуйся, я войду с тобой в долю. Считай, что это будет моим взносом в наш общий бизнес, — заявила Лу. — Сегодня же позвоню дяде и все устрою!
Свое обещание она сдержала, и окрыленный такой удачей Тадеу с удвоенной энергией принялся за дело. Теперь у него появилась возможность привлечь к шоу известных певцов, которые охотно согласились выступать в ресторане Лианы.
Огорчали Тадеу лишь настойчивые звонки Эзекиела, особенно если говорить с ним приходилось в присутствии Лу. В таких случаях Тадеу отвечал односложно и с нескрываемым раздражением. А изумленной Лу пояснял:
— Это меня донимает один старый знакомый, с которым я не хочу иметь никаких дел.
То же самое он заявлял и Эзекиелу, но отец продолжал интересоваться жизнью сына и всячески зазывал его к себе, говоря, что очень по нему соскучился.
— Приходи! Мне хочется тебя увидеть. Я ведь ничего о тебе не знаю, — лукавил Эзекиел, потому что на самом деле он регулярно получал информацию от Лу.
Иногда он сам звонил ей в магазин, где она устроилась продавщицей, и спрашивал:
- Тадеу ничего не заподозрил? Запомни: он не должен знать, что деньги на его шоу дал я!
Артурзинью все еще не терял надежды завоевать сердце Селены, хотя ничего для этого не делал и вообще не представлял, как можно подступиться к лихой деревенской гордячке.
Иногда, правда, он кружил на машине вблизи пастбищ Селены, мечтая о случайной встрече с ней, но, как нарочно, ему на глаза все время попадалась только Алисинья, которая теперь жила в доме Жоржинью — на правах его невесты.
«И что у нее может быть общего с таким неотесанным мужланом?» - недоумевал Артурзинью, испытывая при этом довольно сильное чувство ревности, в котором не хотел признаться даже себе.
Алисинья же, издали завидев автомобиль своего незабвенного Тутуки, демонстративно прижималась к Жоржинью, изо всех сил стараясь показать, насколько она сейчас счастлива.
Ей и в самом деле жилось здесь неплохо. Никогда еще Алисинья не чувствовала себя так легко и вольготно. На фазенде Эпоминондаса ее радовало и удивляло буквально все:  «Курочки, коровки, телятки». А на Жоржинью она и вовсе смотрела как на некое чудо.
Надо же, такой огромный, красивый, добрый и — влюбился в нее без памяти! Жениться хочет на Алисинье! Только отец у него строгих нравов — не разрешает сыну спать в одной комнате с невестой. Но Алисинья не обижается на старика: пусть все будет так, как здесь заведено. Главное, что Жоржинью ее любит и всячески о ней заботится.
Алисинье, разумеется, было неведомо, какие разговоры велись в ее отсутствие между отцом и сыном. Эпоминондас твердил, что эта странная девица — не пара Жоржинью! Ничего не умеет делать по хозяйству и вообще — безнадежно развращена городской жизнью.
— Она просто позорит нас! — возмущался Эпоминондас. — Это ж надо было додуматься — загорать голой посреди пастбища! У наших пастухов чуть глаза на лоб не вылезли!
— Алисинья была не голой! — истово защищал свою невесту Жоржинью. — Только лифчик сняла, и все. Но сейчас так принято загорать. Это называется «топлесс».
— Господи! Где принято? У нас на фазенде? Ты совсем лишился ума с этой бесстыжей девицей? Имей в виду: если она еще хоть раз вздумает позагорать в таком виде, я выгоню из дома вас обоих! — пригрозил Эпоминондас.
Жоржинью, смущаясь и запинаясь, передал Алисинье требование отца, на что она изумленно пожала плечами:
— Я же загорала не среди людей, а среди коров! Неужели для них тоже имеет значение, в каком я купальнике?
— Дело не в коровах, а в пастухах. Ты не сердись, потерпи немного. Хотя бы до нашей свадьбы.
- Ладно,  потерплю, — пообещала Алисинья. — Здесь загорать не стану. Теперь мы с тобой будем ездить на пляж. Вдвоем! Каждый день!
- Каждый день я не могу, — с нескрываемым сожалением  произнес Жоржинью. — Надо работать в поле и на ферме…
- Да? Я про это совсем забыла. Ну, ничего, мы будем ездить на пляж по выходным!
- Какая же ты прелесть, Алисинья! — восторженно воскликнул Жоржинью. — Такая понятливая и покладистая! С тобой обо всем можно договориться.
С тех пор как Гуту спас едва не утонувшую Клару, его душа лишилась покоя. Он пребывал в смятении, которое скрывал ото всех, и прежде всего от Лижии.
Они по-прежнему встречались, гуляли вдвоем на пляже, но теперь эти свидания не доставляли радости им обоим. Гугу догадывался, что сердцем Лижии завладел Лукас, но заговорить с ней об этом не решался. Так продолжалось до тех пор, пока Лижия сама однажды не сказала:
— Знаешь, Клара влюблена в тебя! Ты ей представляешься настоящим героем! А она тебе тоже нравится? Признайся. Я не обижусь.
— А тебе нравится Лукас! — ушел от прямого ответа Гуту. — Ведь так?
— Да, — не стала отрицать Лижия. — Только я его почти совсем не знаю. Он выглядит таким хмурым, печальным. Мне кажется, в его жизни было много страданий...
— Вот этим он тебя и привлекает! — раздраженно заметил Гуту. — Правильно Артурзинью говорил: женщины любят мучеников! Жалеют их и мучаются вместе с ними!
— Ну что ты! Меня вовсе не заботят проблемы Лукаса. Я не хочу страдать! Поверь мне! — попыталась оправдаться Лижия, однако настроение Гуту уже было окончательно испорчено.
С того дня они стали встречаться все реже, но тоски друг по другу не испытывали, так как у каждого из них появилась новая влюбленность.
— Мама, наверное, я легкомысленная? — спросила как-то Лижия у Илды. — Поначалу мне казалось, что я люблю Гуту и это на всю жизнь. А теперь то же самое думаю о Лукасе.
— Не расстраивайся. В юности так часто бывает. Одно увлечение сменяется другим, пока не придет настоящая сильная любовь, — успокоила ее Илда.
— А как узнать, люблю я Лукаса по-настоящему или он мне просто нравится?
— Время покажет, дочка! Оно всегда все расставляет по своим местам. Кстати, если увидишь Лукаса, пригласи его к нам. Мне надо поговорить с ним по поручению доктора Орланду.
Вообще-то Орланду ничего ей не поручал, а просто попросил ее поговорить с Лукасом по-женски, по-матерински.
— Мне кажется, ты сможешь убедить его в том, что нам нужно помириться, — сказал он.
Но убедить Лукаса оказалось непросто. Едва услышав, о чем идет речь, он тотчас же отрубил:
— Оставьте эту затею, дона Илда! Вы не все знаете, отец  нас бросил, сбежал, думал только о себе. Я не хочу о нем и слышать.
— Я вовсе не утверждаю, что твой отец прав, — возразила Илда. — Он ошибся, запутался, проявил слабость. Но подумай, не совершаешь ли ты сейчас ошибку, о которой будешь потом горько сожалеть? Твои заботы о сестре достойны всяческого уважения, но ваш отец может помочь ей и как врач. Вам нужно встретиться, всем троим, поговорить спокойно. Орланду приглашает вас к себе на обед.
Лукас задумался. Он уже несколько раз останавливал Клару, порывавшуюся пойти к Орланду и поблагодарить его за спасение. Может быть, зря? Пусть сходит и успокоится.
— Хорошо, мы придем, — сказал он, наконец. — Но при одном условии: Клара не должна знать, что это наш отец.
Илда согласилась на такое условие, считая, что и так немало сделала для сближения Орланду с его детьми. Начало положено, и это главное. Орланду же так разволновался, готовясь к приходу детей, что даже испугался за возможный исход этой встречи.
— Я боюсь сорваться, — признался он Илде. — Разрыдаюсь... Или вообще сбегу, как когда-то... Для меня это очень ответственный момент. Может, ты побудешь рядом со мной?
— Ну конечно, — ответила она. — Ты только успокойся. Все будет хорошо, вот увидишь!
Она оказалась права: обед прошел вполне успешно, если не считать того, что Лукас был излишне напряжен, а Орланду — чересчур эмоционален. Он едва избежал нервного срыва, когда Клара, проникновенно глядя ему в глаза, попыталась что-то объяснить жестами.
— Она говорит, что вас зовут так же, как нашего отца, и он тоже врач, — перевел Лукас. — Ее удивляет такое совпадение.
Орланду же почувствовал во взгляде дочери совсем другое: Клара узнала в нем своего отца!
Испуг и смятение, отпечатавшиеся в тот момент на лице Орланду, вовремя заметила Илда и поспешила ему на помощь.
— Попробуйте этот сок, я добавляю в него немного мяты, — обратилась она к Лукасу и Кларе, отвлекая их внимание.
— Да-да, спасибо, — верно оценил ее старания Лукас, понимая, что она уводит разговор из опасной зоны.
В дальнейшем они к этой теме больше не возвращались.
Когда же дети ушли, Илда поделилась с Орланду своими впечатлениями:
— Клара — такая красивая девушка, но взгляд у нее... не соответствует возрасту. Открытый, доверчивый... Как у ребенка!
— Да, это так, — с болью произнес Орланду. — Это результат психологического сбоя. Защитная реакция организма. После того кошмара, который Кларе пришлось увидеть, она словно бы перестала расти. Подсознательно ей захотелось навсегда остаться в безоблачном детстве, каким оно было до болезни ее матери.
— А что она увидела? Ты мне об этом не рассказывал.
— Я никому об этом не рассказывал. Потому что... Я совершил нечто ужасное, Илда!
— А ты откройся мне. Облегчи душу. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь, — мягко промолвила она.
— Нет, мне уже ничем не поможешь, — обреченно махнул рукой Орланду. — Эти страдания, с которыми я живу много лет, невыносимы! Но даже ты не сможешь понять, и тем более — оправдать меня. Если я все расскажу, то рискую потерять тебя навсегда...
— Не бойся, я пойму!
Орланду посмотрел на нее с благодарностью и, залпом осушив бокал виски, начал свой непростой рассказ:
— Мы с Мартой поженились очень молодыми. Потом вместе учились, вместе работали. Я не просто любил ее — она стала частью меня. Она была чудной женщиной! Умная, великодушная, красивая, веселая... Такую редко встретишь... А как ее любили дети! И она их обожала... Словом, мы были очень счастливы. И вдруг... Марта заболела. Тяжело, безнадежно... Рак...
Он выпил еще виски и продолжил:
— У нее были жуткие боли, она не спала ночами.
Никакие наркотические средства уже не помогали. И тогда Марта стала умолять меня, чтобы я... ускорил ее смерть... Чтобы помог ей умереть...
— И ты это сделал?! — спросила Илда, похолодев от ужаса.
— Да. Ты не представляешь, что это такое — видеть, как мучается твой любимый человек, которому ничем нельзя помочь!
— Но ты же врач!
— Тогда я был не врачом, а просто человеком. Единственное, что было в моих силах, — сократить срок ее мучений...
— Но это же...
— Преступление?
— А разве нет? Об этом свидетельствует хотя бы твое неизбывное чувство вины.
— Дело не в этом... Повторись такая ситуация сейчас, я бы сделал то же самое.
— Боже мой! В это невозможно поверить! — воскликнула Илда.
— Ну вот, я знал, что ты испугаешься, — огорченно произнес Орланду. — Точно так же, как я испугался... Убежал без оглядки... Хотел наложить на себя руки, но и тут духу не хватило...
— А дети? Ты их бросил?
— Я не мог оставаться с ними. Тогда я никого не мог любить... Но самое страшное то, что Клара все видела! Она вошла в комнату, а я не заметил ее и отключил систему питания, с помощью которой Марта только и держалась еще на этом свете.
- Клара тогда была ребенком и вряд ли могла что-то понять, — возразила Илда.
- Понять не могла, но догадалась, что маму убил я. Именно это отпечаталось у нее в подсознании...
- Боже мой, что же теперь делать? — обеспокоилась Илда. - Ты расскажешь обо всем детям?
— Нет, этого я пока сделать не могу.
— А ты знаешь, мне в какой-то момент показалось, что Клара тебя узнала, — вдруг произнесла Илда.
— Ты это почувствовала?! — изумился Орланду. — Мне тоже так показалось.  Спасибо тебе. За все. За то, что выслушала меня и не убежала, узнав мою страшную тайну.
— У меня нет права на осуждение, — ответила Илда. — Мне ясно только, что это большое горе, в котором я хотела бы поддержать тебя и твоих детей. Но ты не должен истязать себя. Хватит пьянствовать! Ты губишь свою жизнь, а это уже действительно преступление.
Выйдя из дома Орланду, Клара заплакала, и Лукас долго не мог успокоить ее.
— Что случилось? Тебя ведь, кажется, никто не обидел, — недоумевал он. — Может, тебе не понравилась дона Илда?
Клара отрицательно помотала головой и жестом пояснила, что Илда ей, наоборот, очень понравилась, потому что она такая ласковая — как мама.
— Поэтому ты и плачешь? — догадался Лукас, — Тебе вспомнилась мама!
Клара не стала возражать, и лишь дома, уже немного успокоившись, спросила Лукаса на своем, доступном ей языке:
— Ты знал, что это наш отец? Потому и повел меня к нему?
— Почему ты так решила? Ты узнала его?! — изумился Лукас, и Клара, кивнув головой в знак согласия, вновь заплакала.
Обида на отца всколыхнулась в душе Лукаса с новой силой, и он пообещал сестре, что завтра же они уедут отсюда, чтобы никогда больше не видеть этого ужасного человека, принесшего им столько страданий. Клара горячо поддержала идею брата, однако наутро, когда Лукас стал укладывать вещи, остановила его, сказав, что не хочет никуда уезжать.
— Но почему? Из-за Гуту? Ты не хочешь с ним расставаться? — допытывался Лукас. — Нет, не только? Из-за отца? Я ничего не понимаю, Клара! Тебе его жаль? Ну, ты меня удивляешь!..

16 глава
Селена считала своим долгом сообщить Илде и Лижии о том, что она начинает дело по установлению отцовства и будет претендовать на часть наследства. Потому она и поехала к ним вместе с Камилой, которая побоялась отпускать дочь без сопровождении, опасаясь еще одной, вполне возможной, драки с Амандой.
К счастью, той дома не оказалось, а Илда и Лижия очень обрадовались гостям.
— Мы ведь собирались ехать к вам и могли с вами разминуться, — сказала Илда.
— К нам? — удивилась Камила.
— Да. Я должна исправить то, что натворила моя старшая дочь. Возьми чек, Селена, и быстренько поезжай в банк, внеси эти деньги на счет Аманды. Я не могу допустить, чтобы вы лишились дома и фермы.
— Спасибо, — растроганно произнесла Камила, не ожидавшая такого сюрприза. — Вы очень добрая женщина, дона Илда. Но мы уже выкупили закладные.
— Да? Как же вам это удалось?
— Нам дал деньги Артурзинью, — пояснила Селена и рассказала, зачем они сюда пришли.
Илда и Лижия сочли решение Селены вполне справедливым и еще раз подтвердили свою готовность всячески ей помогать.
— Мне стыдно за Аманду, но вы попытайтесь не держать на нее зла, —  попросила Илда.
Камила ответила ей с искренним сочувствием:
— Да, я понимаю... Она ведь — ваша дочь!.. А мы — люди не мстительные.
Потом Илда усадила гостей за стол и все-таки уговорила Селену взять чек.
— Пусть это будет подарок тебе от меня и Лижии. Считай, что таким образом я прошу прощения за Аманду и возвращаю себе душевное спокойствие.
Против такого аргумента Селена не смогла возразить и с благодарностью приняла подарок.
А на обратном пути она заехала к Билли.
— Ты не сказал, сколько я тебе должна, но, может быть, этого хватит? — спросила, протянув ему чек, полученный от Илды.
Билли посмотрел на нее с укоризной:
— Я думал, тебе понятно, что такое любезность.
— Мне понятно, что я должна расплатиться с тобой деньгами, а не тем, чего ты от меня ждешь! — отрезала Селена.
— Какая сердитая! Как же ты с ребятами общаешься? Наверное, они тебя здорово боятся?
— Можешь не насмехаться: я действительно умею и за себя постоять.
— Ты из тех женщин, которые не любят мужчин? — надолжал поддразнивать ее Билли, чем окончательно разозлил Селену.
— Послушай, парень, — произнесла она презрительно, — я нормально отношусь к мужчинам, только ты — не в моем вкусе! Понял? Бери этот чертов чек и не выводи меня из терпения!
— Ты мне ничего не должна, — еще раз повторил Билли. — Я просто помог тебе и все.
— Ладно, — сменила гнев на милость Селена. — Спасибо тебе за помощь. А когда захочешь получить деньги — приезжай, я готова заплатить в любой момент.
Она умчались на сноси Маргарите, а к Билли, восхищенно глядящему ей вслед, подошел Зека.
— По-моему, из всех девиц, что ты тут обхаживал, эта — самая классная! — сказал он отцу. — Такая красивая!
— Да, ты прав, — согласился тот. — Самая красивая, но и самая недоступная!  Это прямо какой-то вызов для настоящего мужчины!
Повестку из суда принесли в полицейский участок, и Шику, горько усмехнувшись, сказал Азеведу:
— У меня есть очень дорогой костюм, который я надевал только однажды — на собственную свадьбу. Теперь вот появился повод надеть его снова... В чем женился, в том и разводиться буду.
— А я думаю, это подходящий повод для того, чтобы пойти к Лиане и выпить чего-нибудь покрепче, — в тон ему ответил Азеведу.
— Беда, если детектив думает только о симпатичной женщине, а не о расследовании! — засмеялся Шику. — Теперь мне ясно, почему мы с тобой топчемся на месте.
Тем не менее, они отправились в бар Лианы и там увидели двух незнакомцев, показавшихся им подозрительными.
— У них под куртками — оружие! — наметанным глазом определил Шику.
— Да, похоже, — согласился Азеведу. — Не по наши ли с тобой души они пришли? Надо их как-то нейтрализовать.
Бандиты, вероятно, тоже были достаточно опытными и быстро сообразили, что они разоблачены.
— Все, уходим! — сказал один из них и, резко метнувшись в толпу, исчез.
Другой же несколько замешкался и оказался под прицелом у Шику.
— Бросай оружие! — скомандовал тот, но бандит, не выполнив команды, схватил случайно проходившего мимо Криса и, прикрываясь им как щитом, стал отступать к выходу.
Шику бросился на бандита, однако тот предупредил его:
— Я убью этого щенка!
Шику остановился. И тут ему на помощь пришел Лукас, у которого здесь было назначено свидание с Лижией. Незаметно подойдя сзади, он перехватил руку бандита, удерживающую пистолет, и в тот же момент прогремел выстрел.
Пуля, к счастью, лишь слегка задела Лукаса, и он продолжал бороться с бандитом. Крису тем временем удалось освободиться, и Шику смог беспрепятственно выстрелить в бандита.
Когда Зеку рассказал отцу о случившемся, Билли уединился у себя в комнате и позвонил своему патрону:
— Ты снова заказал покушение на комиссара и следователя? Хочешь, чтобы сюда съехалась вся федеральная полиция? Тут и так слишком много народа гибнет. Это может привлечь внимание ко мне и вообще к нашему делу... Нет, не ты? Изменились планы? Ну, вы там сами разбирайтесь... Что же касается Селены, то она сейчас сблизилась с Артурзинью. Он помогает ей установить отцовство. А меня она игнорирует. Рожа моя ей не нравится. Да и всех мне тут не соблазнить — наверное, я уже потерял форму...
***
Происшествие в баре не могло не встревожить Сервулу. И хотя у него не было прямых доказательств того, что эти бандиты замышляли очередное покушение на Шику, Сервулу все же решил вновь навестить Эзекиела.
Разговор у них вышел еще более жесткий, чем в прошлый раз, но Эзекиел клятвенно заверял разгневанного посетителя, что убийство Шику вовсе не входит в его планы.
— Я не хочу привлекать к себе внимание. Наоборот, для меня сейчас очень важно оставаться в тени. Вообще нам надо заключить с тобой договор: ты нигде не будешь упоминать мое имя, а я, соответственно, ни при каких обстоятельствах не расскажу комиссару о твоем прошлом. Ты меня понял, Сервулу?
— Это еще одна угроза?
— Нет, я просто хотел тебе напомнить, что обоюдное молчание как нельзя лучше соответствует нашим общим интересам.
— У меня нет с тобой общих интересов, Эзекиел, — отмежевался от него Сервулу. — И если с Шику что-нибудь случится — тебе не сносить головы. Запомни это!
Он ушел, чудом не столкнувшись с другим посетителем — Тадеу, который совершенно случайно обнаружил в блокноте Лу номер сотового телефона Эзекиела и, разгневавшись, примчался к отцу.
Этого визита Эзекиел уж точно не ожидал и потому в первый момент даже растерялся:
— Ты?! Какими судьбами? Глазам своим не верю!.. Нет, я всегда говорил, что зов крови — сильная штука!
— Отец, хватит юродствовать! — оборвал его Тадеу. — Зачем ты пытался меня обмануть? Подослал ко мне Лу, передавал через нее деньги...
— Ах, вот оно что! — понял, наконец, Эзекиел. — Ты называешь это обманом, а я просто хотел тебе помочь.
— Мне не нужны твои грязные деньги!
— Сынок, все деньги на свете — грязные, — философски заметил Эзекиел, но Тадеу возразил ему:
— Нет, бывают деньги — честно заработанные, а твои – ворованные! И я от них отказываюсь.
— Напрасно. Ты мог бы неплохо устроить свою жизнь. Тебе же нравится Лу? Не так ли?
— Это теперь не имеет никакого значения, потому что она работает на тебя.
— Ну, не надо преувеличивать! Просто родители Лу мне кое-чем обязаны.
— И поэтому они согласились положить свою дочь в постель к человеку, которого даже не знают? Что же это за родители такие?
— Они знают меня.
— Ладно, отец. Закончим этот пустой разговор. Обман не удался, и ты можешь отзывать свою помощницу обратно.
После встречи с отцом Тадеу сказал Лиане, что затея с шоу провалилась и все придется отменить.
— Но почему? — расстроилась Лиана. — Ты же говорил, что Лу нашла спонсора.
— Да, нашла. Но я не хочу брать эти деньги.
— Так нельзя поступать, Тадеу! Ты втянул в это дело меня, договорился со столькими людьми, и теперь хочешь нас всех подвести? Я считала тебя серьезным человеком, а ты бросаешь все только из-за того, что поссорился со своей подружкой, — отчитала его Лиана.
— Прости. Наверное, ты права, — согласился с ней Тадеу. — Теперь уже поздно отступать. Видимо, придется взять эти проклятые деньги, а потом вернуть их из прибыли от концерта.
Лу он ничего не сказал о том, что разоблачил ее, и постарался сделать вид, будто между ними все осталось по-прежнему. Эзекиелу это показалось подозрительным:
— Наверное, Тадеу притворяется. Он очень хитрый, гораздо сообразительнее, чем ты.
Лу это расстроило до слез.
— Значит, Тадеу меня не любит? Он обманывает меня? Я этого не перенесу! Я выхожу из игры и больше к нему не вернусь!
Эзекиелу пришлось пригрозить ей:
— Я нанял тебя на работу и требую, чтобы ты ее выполнила. На совесть! Если же ты уклонишься от своих обязанностей, то горько об этом пожалеешь!

Слух о новом покушении на Шику очень скоро докатился до Аманды, и она, забыв обо всем на свете, помчалась к нему в полицейский участок.
— Я так испугалась за тебя! Ты не ранен?
— Ты же видишь, что нет, — холодно ответил Шику.
— Не обижай меня! Я тебя люблю!
— Да? А как быть с той бумажкой, которую ты мне прислала через суд?
— Порви се! Я просто погорячилась. Ты ведь сказал, что больше не можешь со мною жить.
— Ну да, и ты решила меня поставить на место. Где это видано, чтобы сын шофера, невоспитанный мужик, который даже есть прилично не умеет, и вдруг пренебрег тобой!
— Перестань! Я люблю тебя! Порви эту бумагу. Я не хочу с тобой разводиться.
— А я хочу! — твердо заявил Шику. — Мне надоели постоянные унижения. Все эти годы ты вытирала об меня ноги, поэтому мне нужно заново научиться себя уважать и стать, наконец, свободным человеком!
— Тебе понадобилась свобода, чтобы жениться на той деревенщине? — сорвалась на крик Аманда. — Я знаю, это все из-за нее! Я уничтожу эту гадину!
— Прекрати истерику. Ты не дома, — напомнил ей Шику, но Аманду уже было трудно унять.
Замолкла она лишь с появлением Азеведу и, не ответив на его приветствие, пулей вылетела из кабинета. Шику попросил прощения за бестактное поведение жены, но Азеведу был озабочен гораздо более важными делами.
— Ладно, все перемелется... Ты вот лучше послушай, до чего я додумался сегодня ночью. По-моему, мне удалось вычислить заказчика преступлений!
— И кто же он?
— Антониу Фигейра дус Кампус. Он больше известен как Тиноку.
— Мой тесть? — изумился Шику. — Но он же умер!
— А кто-нибудь видел его мертвым?
— Нет, тела так и не нашли.
— И я думаю, это не случайно. Твоя жена уверена, что ее отца убил Зе Паулу. Предположим, он действительно пытался это сделать. А Тиноку почувствовал угрозу и решил себя обезопасить, разыграв собственную смерть! Так ему гораздо легче было убрать Зе Паулу, а потом и Налду.
— Прости, Азеведу, но мне кажется, у тебя слишком разыгралась фантазия, — сказал Шику. — Тиноку мог отомстить Зе Паулу гораздо проще. Для этого ему не надо было отказываться от семьи, от всех жизненных благ и скрываться невесть где.
— У меня есть некоторые основания полагать, что Тиноку и Зе Паулу схватились из-за несравненно большего капитала, нежели обувная фабрика и кожевенный завод.
Азеведу умолк, не желая посвящать комиссара в известные только ему подробности, но Шику проявил настойчивость:
— Хватит водить меня за нос! Выкладывай все, что тебе известно. Мы же вместе ведем расследование.
— Это в некотором роде служебная тайна...
— Из-за которой тебя и прислали в Маримбу?
— В общем, да. Но ты прав: наверное, я должен посвятить тебя в подробности этого дела, — сдался Азеведу.
История, которую он поведал Шику, уходила своими корнями во времена Второй мировой войны. Некий фашистский преступник — полковник СС Генрих фон Мюллер за годы войны награбил огромное количество драгоценностей в музеях России и стран Восточной Европы. Потом эти драгоценности бесследно исчезли вместе со своим владельцем, и их до сих пор разыскивают спецслужбы всего мира. Долгое время эти поиски были абсолютно безуспешными, и лишь несколько лет назад часть драгоценностей всплыла на крупном аукционе в Рио-де-Жанейро. Среди них было и уникальное изумрудное колье из сокровищ русских царей. Человек, выставивший на аукционе это колье, признался, что купил его у какого-то крупного предпринимателя из Маримбы — владельца кожевенного завода.
Так следствие вышло на Тиноку. Но ни арестовать его, ни допросить как свидетеля следователи не успели — Тиноку внезапно исчез, и после него осталась только яхта в открытом море.
— Мы решили тогда, что он инсценировал собственную смерть и сбежал, прихватив драгоценности, — сказал Азеведу. — За вашим районом был установлен дополнительный надзор, но Тиноку ни разу себя не обнаружил — даже косвенно.
— Однако сейчас ты подозреваешь именно его в убийстве Зе Паулу. Почему? — спросил Шику.
— Да, мне кажется, что Тиноку на несколько лет затаился, лег на дно, и лишь теперь, когда о нем все забыли, счел возможным всплыть на поверхность.
— Но зачем надо было убивать Зе Паулу, если Тиноку скрывался не от него, а от федеральных служб?
— Очевидно, все из-за тех же драгоценностей, которые они не поделили. После исчезновения Тиноку мы проверяли все его окружение, в том числе и Зе Паулу. Вел он себя, надо сказать, престранно. Бизнес его был на грани банкротства, а он, несмотря на это, много путешествовал.
— Продавал драгоценности за границей! — догадался Шику.
— Вот именно, — подтвердил Азеведу. — Однажды мы получили сообщение от французских коллег: они нашли редкую драгоценность у какого-то мафиози, и тот утверждал, будто приобрел ее у богатого бразильца. Среди фотографий, которые мы им отослали, он узнал Зе Паулу. Казалось, круг замкнулся. Но как только это выяснилось — последовала смерть Зе Паулу.
— И вы снова остались ни с чем?
— Не совсем так. Теперь, когда мне стало ясно, что Тиноку вышел из тени, нам следует обратить пристальное внимание на его адвоката — Эзекиела дус Сантуса. Этот тип был приговорен к длительному заключению по совокупности преступлений — заказные убийства, подкупы, распространение наркотиков, контрабанда. Он сидит в тюрьме, но не исключено, что у него сохранилась связь с Тиноку.
— Бедная Аманда! Она даже не представляет, кем был ее отец! — сокрушенно покачал головой Шику. — Или, может, даже не был, а есть.
— Шику! Ты обещал мне, что будешь хранить тайну! — напомнил ему Азеведу. — Твоя жена не должна знать ни о драгоценностях, ни о предмете моего расследования!

18 глава
По заключению экспертизы, металлический осколок, найденный Лукасом на дне моря, оказался фрагментом судна времен Второй мировой войны, а буква «С» — частью нацистской аббревиатуры «СС». Это дало основания Азеведу предположить, что в здешних местах затонула немецкая подводная лодка «Рипденберг», на которой Генрих фон Мюллер, вероятно, и вывез из Германии награбленные драгоценности.
— Но почему ты решил, что это была именно подводная лодка? — спросил Шику.
— Потому что ее в последний раз видели именно в этих краях, а потом она бесследно исчезла. И не исключено, что основная часть драгоценностей также покоится на дне моря. Если моя догадка верна, то становится понятным, зачем Тиноку понадобилось инсценировать собственную смерть: чтобы спокойно искать сокровища!
— Но ты же сам говорил о каких-то драгоценностях, продаваемых Тиноку и Зе Паулу за границей!
— Мне кажется, они нашли только часть сокровища и какое-то время продолжали вместе искать целое. А потом поссорились. Почему? Может, кто-то один нашел все, но утаил находку от подельника?
— Ты думаешь, это был Зе Паулу? Потому Тиноку его и убрал?
— Возможно. Хотя мы до сих пор и не знаем, кто же на самом деле убил Зе Паулу. Твой отец приехал туда как раз в тот момент, когда прогремели выстрелы. Это подтвердил второй охранник. Но мы-то знаем, что Зе Паулу умер еще до выстрелов.
— Ты подозреваешь моего отца?
— У меня нет таких оснований, — уклончиво ответил Азеведу. — Я вполне допускаю, что Зе Паулу отравила Сонинья, специально для этого кем-то нанятая. Кем? Это загадка. Нам также неизвестно, чей заказ выполнял Налду... А еще кто-то убрал с места преступления флакончик из-под атропина...
— Я надеюсь, ты не думаешь, что это сделал мой отец!
— Успокойся. Я говорю о другом. Для меня совершенно очевидно, что за всем этим стоит Тиноку. Но почему он избрал такую усложненную схему убийства? Не достаточно ли было одного Налду?
— Да, все слишком запутанно, — согласился Шику. — И, насколько я тебя понял, нам следует искать либо сокровища, либо тех людей, которые работают на Тиноку.
— Последнее вообще-то больше по нашей части, — усмехнулся Азеведу.
Размышляя дальше в этом направлении, он пришел к выводу, что настала пора откровенно поговорить с Амандой. Если Тиноку так сильно был привязан к дочери, как все утверждают, то логично предположить, что он не выпускает ее из поля зрения, а может, даже и тайно поддерживает с ней отношения. Так ли это, Азеведу решил проверить по реакции Аманды.
Приехав к ней в офис, он сказал, что хотел бы помирить ее с Шику, а затем, усыпив бдительность Аманды, вдруг огорошил ее сообщением:
— Вы знаете, дона Аманда, кое-кто из моих коллег полагает, что ваш отец на самом деле жив, а его  гибель и море была лишь инсценировкой. Услышав это, Аманда едва не лишилась чувств, а когда перевела дух, то в ее глазах Азеведу отчетливо увидел слабый огонек радости и надежды: а что, если отец и вправду жив?!
Азеведу стало ясно, что о мнимой гибели отца Аманда услышала сейчас впервые и, стало быть, никакой связи Тиноку с ней не поддерживает. Но на всякий случай Азеведу все же спросил, не получала ли она от отца хотя бы каких-то косвенных вестей.
— Вы хотите сказать, не занимаюсь ли я спиритизмом? — ядовито усмехнулась Аманда. — Мой отец был самым дорогим для меня человеком! Так неужели бы я сидела, сложа руки, если бы узнала, что он жив?!
— Да, я вас понимаю... простите, что невольно сделал вам больно.
— Да уж, вы разбередили такие чувства!.. И все это — понапрасну. Потому что мой отец, к сожалению, погиб. Его убил Зе Паулу! — металлическим голосом произнесла Аманда, и ее глаза сверкнули такой ненавистью, от которой Азеведу стало не по себе.
После ухода следователя Аманда какое-то время сидела, обхватив голову руками, и напряженно думала. Судя по всему, ей удалось провести Азеведу. Пусть он считает, что Аманда ему не поверила! Это в интересах отца — если он действительно жив и почему-то вынужден скрываться. Азеведу должен был увидеть, что Аманда ни на секунду не усомнилась в гибели отца, и она ему это продемонстрировала.
Однако надежда, зародившаяся в душе Аманды, распирала ее изнутри, поэтому она не удержалась — рассказала о странном визите следователя матери и Лижии.
— Но почему же папа прячется от нас? Разве это не жестоко? — заплакала Лижия.
— Успокойся, это всего лишь версия, — сказала Илда. — Если бы отец был жив, неужели бы он не дал о себе знать хотя бы намеком? Уж с Амандой бы он точно попытался связаться!
— У него могут быть какие-то веские причины для того, чтобы даже я не знала! — возразила Аманда. — Он прекрасно представлял, на что способен Зе Паулу, и скрывался от него.
— Так что же, ему неизвестно о смерти Зе Паулу? — растерянно спросила Илда.
— Вполне вероятно, — ответила Аманда. — Отец может быть далеко отсюда, где-нибудь за границей... Но он вернется к нам! Я в это верю, мама!
Однако надежда на счастливое воскрешение Тиноку, едва успев забрезжить, тотчас же и погасла — когда стало известно, что Лукас обнаружил на дне моря скелет взрослого человека. Слух об этом моментально разнесся по Маримбе, и Аманда, накануне страстно верившая в то, что отец жив, теперь с такой же страстью заявила:
— Это мой отец! Я знаю! Я чувствую!
Пока водолазы, вызванные Шику, извлекали скелет из воды, на берегу собралось довольно много любопытствующих, и среди этой пестрой пляжной толпы бесновалась, заламывая руки, Аманда. Наконец водолазы вытащили останки неизвестного на берег и рядом с костями положили тяжелую якорную цепь.
— Ею был опутан скелет, — пояснил старший из водолазов. — Вероятно, цепь использовали как груз, чтобы тело не всплыло на поверхность воды.
— Значит, беднягу, скорее всего, убили, а уже затем утопили, — высказал предположение Шику и услышал рядом с собой пронзительный возглас Аманды:
— Папочка!..
Она забилась в рыданиях, и Шику, отдав необходимые распоряжения о транспортировке останков на экспертизу, увез Аманду домой. По дороге она продолжала рыдать и посылать проклятия Зе Паулу.
Весь день жители Маримбы только и делали, что обсуждали страшную находку Лукаса, и лишь один Билли какое-то время оставался в неведении, поскольку он с самого утра уехал в Кампу-Линду, где счел необходимым навестить Эзекиела.
— Ба! А я уже потерял надежду на встречу с тобой! — воскликнул, увидев его, Эзекиел. — Пришел извиниться за то, что укокошил двух моих людей? Ты хоть представляешь, какая это для меня утрата?
— Мне не за что перед тобой извиняться. Я не терплю самодеятельности, тем более такой глупой и жестокой! — отрезал Билли.
— А зачем же ты пожаловал? — удивленно вскинул брови Эзекиел.
— Оставь в покое Селену! — требовательно, с нескрываемой угрозой произнес Билли.
— Неужели дикарка так тебя очаровала? Или ты суетишься из-за денег? — осклабился Эзекиел.
— Тебя это не касается!
— Ошибаешься. Здесь все меня касается.
— Нет, не все, — возразил Билли. — Ни я, ни эта девушка тебе не подотчетны!
— Но у меня есть приказ — четкий и суровый. А я приказы не обсуждаю — только исполняю.
— Если будешь упорствовать, мне придется вмешаться снова, — предупредил Эзекиела Билли.
— Значит, опять война?
— Тебе решать!
Эзекиел укоризненно покачал головой:
— Неужели ты и вправду полагаешь, что я приму всерьез твои угрозы и откажусь от выполнения приказа? Ты зарываешься, парень! И скоро тебе пообломают рога!
— Значит, ты все же выбираешь войну? — с сожалением промолвил Билли. — Очень жаль! Я хотел все уладить по-хорошему...
Из Кампу-Линду он поехал на ферму к Камиле и попросил ее не спускать глаз с Селены, которая, сама того не ведая, подвергается серьезной опасности.
Камила всполошилась, запричитала:
— Но моя дочка — девушка чистая, хорошая, Господа чтит! Кто ей может угрожать? Неужели Аманда? Господи, помоги нам, убереги мою девочку!
Потом, несколько успокоившись, она перешла в наступление на Билли:
— Послушай, парень, я тебе не верю! Ты все это сочинил, чтобы приударить за Селеной! Думаешь, мне неизвестно, как ты ее обхаживаешь? Ведь это ты втравил ее в это дело по установлению отцовства! Скажи прямо, что тебе надо, и не пугай нас понапрасну.
Билли принялся внушать ей, что угроза, нависшая над Селеной, вполне реальна, и оставил Камиле номер своего сотового телефона.
— Звоните сразу же, как только почувствуете что-то подозрительное. Договорились?
— Да у нас тут обычного телефона нет, а не то что сотового! — пояснила Камила.
— Ну, значит, мне придется самому усилить бдительность, — сказал, прощаясь. Билли. — А вы все же присмотрите за Селеной и — не дай Бог, что случится — зовите меня.
Вернувшись домой, он узнал от Зеки о найденном скелете и встревожился:
— Ты тоже был там, на берегу? Может быть, слышал, что говорил комиссар? У него есть какие-то версии?
— Нет, меня туда не подпустили. Но все вокруг повторяли, что это скелет какого-то Тунику или Тиноку...
— Прости, сын, — прервал его Билли. — Мне надо кое-куда позвонить. Без свидетелей. Ты меня понимаешь?
— Да. Что тут непонятного? Я сейчас уйду. Но скажи, неужели ты имеешь какое-то отношение и к этому скелету?
— Нет, не имею, успокойся.
Поговорив по телефону с боссом, Билли затем позвонил в Рио матери Зеки и оставил на автоответчике сообщение, что намерен отправить сына к ней.
Когда же он сказал об этом Зеке, тот обиделся:
— Ты хочешь от меня избавиться. Я никому не нужен! Меня никто не любит — ни ты, ни мама. Я вам только мешаю. Мама уехала в Грецию со своим женихом, ее сейчас нет в Рио.
— Да, телефон не отвечает, — подтвердил Билли. — Но я должен тебя отправить отсюда, потому что изменились обстоятельства... Ну, пойми: ты мой сын, и тебя могут похитить, чтобы загнать в ловушку меня.
— Я везде буду твоим сыном, — резонно возразил Зека. — И уж если кто-то захочет навредить тебе таким способом, то отыщет меня даже в Рио. В общем, я никуда не поеду!
Для идентификации найденных останков Шику запросил медицинскую карту у доктора Рубенса, который на протяжении многих лет был личным дантистом Тиноку. И на основании записей, имеющихся в этой карте, эксперты заключили, что обнаруженный скелет принадлежит Тиноку Фигейра дус Кампусу. А пулевое отверстие в черепе не оставляло никаких сомнений в том, что Тиноку был убит выстрелом в затылок и лишь затем сброшен в море.
Когда Шику сказал об этом Аманде, она закричала: «Я убью их всех!» и помчалась прямиком к дому Мерейра де Баррус.
Шику бросился следом за ней, но когда он туда вошел, там уже вовсю шла перепалка между Амандой и Изабел.
— Ваше проклятое семейство получит по заслугам! Вы заплатите за все мои страдания! Клянусь памятью отца! — неистовствовала Аманда.
Изабел — бледная, исхудавшая, едва державшаяся на ногах, защищалась как могла:
— Твой отец, Аманда, был негодяем, отъявленным преступником, сообщником Эзекиела! Ты должна это знать!
— Я убью тебя прямо сейчас! — бросилась на нее Аманда с кулаками, но Шику вовремя оградил Изабел от удара.
— Уведи ее, Шику, — взмолилась Изабел. — Она сумасшедшая. Вбила себе в голову, будто Тиноку погиб от руки Зе Паулу. А его, скорее всего, убрал Эзекиел! Потому что эти двое могли посоперничать между собой по части жестокости и бесчестья!
Аманда не могла стерпеть такого и, вырвавшись все-таки из цепких рук Шику, с силой ударила Изабел. Та упала. В доме поднялся невообразимый крик. Жуди и Ланс звали на помощь мужчин, которых, как нарочно о тот момент не было дома.
Шику же вынужден был взять Аманду в охапку и на руках вынести ее из дома.
На пороге он столкнулся с Артурзинью, который тоже, видимо, побывал в какой-то переделке — рубашка на нем была разорвана, а под глазом багровел кровоподтек. Но Шику не стал выяснять, что произошло с Артурзинью, а лишь коротко бросил ему:
— Прости. Иди к доне Изабел, там нужна твоя помощь.
Изабел, однако, уже пришла в чувство и теперь испугалась за сына:
— Эта сумасшедшая напала на тебя? Боже мой! Она действительно способна на все!
— Нет, мама, успокойся, это я вступился за девушку, — с явной неохотой пояснил Артурзинью.
— За какую девушку? Селену?
— Нет. Алисинью, — совсем уж смущенно ответил он, не желая вдаваться в подробности.
Это и в самом деле была нелепая история, о которой Артурзинью даже не хотелось вспоминать. Алисинья, все это время жившая в доме Жоржинью, вздумала покататься на лошади в полуобнажен ном виде, надеясь на то, что рано утром на фазенде все спят и ее никто не увидит. Откуда ей было знать, что пастухи встают с рассветом!.. Разразившийся скандал кончился полным разрывом с Жоржинью. Алисинья уехала в Маримбу и временно поселилась в гостинице Лианы. Прежде чем окончательно вернуться в Сан-Паулу, она хотела повидаться с Артурзинью.
Ну, вот они и повидались!.. Жоржинью, приехавший мириться с Алисиньей, застукал их целующимися в гостинице. И вместо примирения устроил драку, в которой довольно сильно перепало Артурзинью.
В результате Жоржинью вернулся домой ни с чем, а Алисинья осталась жить в Маримбе, вновь поверив в то, что она небезразлична Артурзинью и между ними еще возможны прежние отношения.
После бурного выплеска эмоций Аманда была совершенно обессиленной, опустошенной и лежала в кровати без движения, молча удерживая за руку Шику, пристроившегося рядом на стуле.
Напуганная ее состоянием Илда позвала Орланду, чтобы тот оказал Аманде какую-то врачебную помощь, но он посоветовал просто оставить ее на время в покое.
— Я боюсь за Аманду, — поделилась с ним своими страхами Илда. — Она только кажется сильной и уверенной. А на самом деле у нее большие проблемы. После гибели Тиноку Аманда словно надломилась. Он слишком баловал ее, и она выросла капризной, заносчивой. А когда Тиноку не стало, эти черты переросли в нервозность и агрессивность. Аманда очень уязвима, Орланду! Как бы она чего не натворила!
— Не бойся, там с ней сейчас Шику.
— Это сейчас. А потом он уйдет... Они ведь не живут вместе, — горестно вздохнула Илда.
И, как будто в подтверждение ее слов, в дом робко, бочком протиснулся Кабесон и попросил передать Шику, что его срочно вызывают в полицейский участок.
Аманда вновь впала в истерику, не желая его отпускать и твердя, что без него ей будет совсем тяжело, что она не представляет, как дальше жить, и чувствует себя полностью раздавленной.
Шику пообещал вернуться к ней, как только освободится, и ушел на службу.
А там Азеведу сообщил ему неприятную новость:
— Сегодня из тюрьмы сбежал Эзекиел. Это вызов!
— Да. Вероятно, он и есть главарь, — сказал Шику. — Теперь, когда мы точно знаем, что Тиноку нет в живых, Эзекиел остается наиболее весомой фигурой.
— Нет, мне кажется, за его спиной стоит еще кто-то, — высказал свои предположения Азеведу. — Возможно, даже целая организация, которая занимается хищением и торговлей музейными ценностями. Понимаешь, Эзекиел все-таки находился в тюрьме, и возможности его были ограничены. А некто очень могущественный организовывал все эти преступления и руководил большим количеством людей.
— Что же означает этот побег Эзекиела, как ты думаешь? Бандиты перешли в наступление?
— Не знаю. Но мы должны быть готовы ко всему. Эзекиела уже ищет федеральная полиция.
— А мы, после того как версия с Тиноку не подтвердилась, опять остались на нуле, — с досадой произнес Шику. — Правда, есть еще одна ниточка, за которую, наверное, следует ухватиться: тот загадочный стрелок, что спас мне жизнь.
— Ну, этот уж точно не работает на Эзекиела, — возразил Азеведу.
— А вот на кого? Чьи интересы он тогда защищал? И вообще — кто он? Мы ведь ничего о нем до сих пор не знаем.
Пока они так рассуждали, Билли сидел у себя дома и напряженно ждал звонка от босса.
Наконец этот звонок прозвучал, и Билли взволнованно заговорил в трубку:
— Да, я на связи. Эзекиел сбежал, и в этом нет ничего хорошего... Ну что ты! Я не боюсь его. Так же, впрочем, как и тебя... Нет, у меня на сей счет другое мнение. Я — профессионал и вольный стрелок! Когда мы с тобой договаривались, у нас были общая цель и общие интересы. Ты не сказал мне, что будет так много трупов. А я так не работаю, ты же знаешь... Нет, обо мне беспокоиться не стоит — за себя я постоять сумею... Селена? Эзекиела я уже предупредил. Если он ее хоть пальцем тронет, то... Хорошо, поговорим с глазу на глаз. Где и когда?.. Ладно, до встречи!
Положив трубку, он позвал Зеку.
— Сынок, пообещай мне, пожалуйста, чтобы я был за тебя спокоен: если я не вернусь домой к вечеру, ты пойдешь ночевать к Гуту. Ну, придумаешь какую-нибудь причину. А здесь не оставайся один ни в коем случае.
— Ладно, папа, обещаю, — не стал противиться Зека. — Только и ты будь там поосторожнее. Чтобы я тоже за тебя был спокоен.