В четыре руки
Poor unfortunate souls
In pain, in need
This one longing to be thinner
That one wants to get the girl
And do I help them?
Yes, indeed
(Walt Disney "The Little Mermaid" - Poor Unfortunate Souls)
Эва Салливан размашистой решительной походкой вступила в помещение, занимаемое городским музеем ведьм. Крупная, широкая в кости, молодая женщина походила на сильную, грациозную лошадь, хотя от льстивых поклонников скорее можно было дождаться сравнения с «прелестной ланью». Знали бы они, в какое бешенство иногда её приводили своими слюнявыми комплиментами! Однако концертирующая пианистка, и просто хорошо воспитанная сеньорита, должна сдерживать подобные порывы. Теперь вокруг неё вьюном крутился Питер Галлагер из Ирландии. Такой же прилизанный, удобный, и… ничтожный. Эва раздражённо мотнула головой. Что она тут делает? Да, на празднике в честь её возвращения в Серраниас Зилда была очаровательна и остроумна, но сейчас не до светских визитов. Ей необходимо поговорить с кем-то, кому она могла бы доверять. Тётушка Перола – подруга, компаньонка и импресарио – увы, с недавних пор перестала пользоваться авторитетом у племянницы.
- Ты занята, Зилда?
Директриса живо обернулась. В 40 с небольшим она уже полностью поседела, однако Эва, второй раз после праздника, отметила, что ей это странным образом идёт.
- Эва, дорогая моя, конечно проходи! Музей, в настоящее время, почти в руинах, но мы всегда рады посетителям.
Пианистка сделала несколько шагов, стараясь не зацепиться за громоздившиеся кругом ящики, где, видимо, дожидались своего часа экспонаты, и с интересом огляделась. Картины на стенах усиливали сходство огромной залы со старинным рыцарским замком. Без них она сошла бы за темницу, вместо чадящего факела освещённую множеством свечей.
- Занятно, ты действительно веришь в ведьм и магию?
Зилда оказалась рядом, их бёдра из-за тесноты, на мгновение соприкоснулись.
- По-твоему, в этом городке можно найти более увлекательное занятие?
- Разумеется, я так не думаю, - совершенно искренне ответила Эва.
Они взрослые люди, к чему лицемерить?
Её собеседница красноречиво развела руками.
- Кроме того, твой крёстный, врач. Если бы не было магазина, где я торгую предметами, имеющими отношение к волшебству, а был один музей, наша семья жила бы намного скромнее. Каждый в наши дни крутится, как может. И я ещё не в худшем положении.
- Я знаю, ты талантливая художница, - вежливо заметила музыкантша, которую, по совести, мало волновали творческие наклонности знакомой.
Зилда звонко рассмеялась, как бы польщённая, но считая комплимент чрезмерным.
- Ну, что ты, Эва! Магазин полностью достался мне от одного человека…
Конец фразы Эва пропустила мимо ушей. Её внимание привлекла витрина с кольцами необыкновенно тонкой, искусной работы, имеющими форму сердец.
- Что это?
- Это? – директриса небрежно пожала плечами, - Копии. Так называемые кольца «валентин», последовательниц Валентины о’Коннелл… наверняка ты слышала эту историю в детстве. Предполагается, что они наделяют своих владельцев экстраординарными возможностями, - последние слова были сопровождены замысловатыми движениями руки, как бы совершающей магические пассы.
Да, Эва что-то такое слышала, хотя уже порядком подзабыла. Кольца дающие хозяевам могущество, исполняющие желания… Если бы она верила в подобные глупости…
- Большой соблазн, не правда ли? – Зилда неожиданно дотронулась до неё сзади, заставив вздрогнуть, - Но обыкновенным смертным не стоит на них заглядываться. Кольцо повинуется только чародею.
- Моя мать носила похожее, - задумчиво произнесла молодая женщина, не отводя взгляда от витрины, - Очень похожее.
- В самом деле? - щебетнула её визави - Такие кольца передаются по наследству. А твоя тётя Перола, которая всегда называла себя «валентиной», никак это не комментировала? Довольно оригинальные украшения, к тому же, представляющие некоторую историческую ценность.
Манера Зилды непринуждённо перескакивать с темы на тему, подмеченная Эвой ещё раньше, несколько сбивала с толку, но внушала расположение. Неглупая, вполне современная, может быть немного откровенная в высказываниях, она являла разительный контраст с окружением музыкантши, где дамы старше 27 лет отличались раздражающим занудством, а юные девицы столь же действующей на нервы наивностью и восторженностью. Хуже всего было то, что подстраиваясь под них, Эва начинала сомневаться в себе. Неужели по натуре она настолько испорчена, что понятия для других непреложные у неё часто вызывают лишь затаённую насмешку? Но вот перед ней живое, во плоти, доказательство надуманности и фальши разного рода табу. А следующее им большинство просто патологически боится снять маску благопристойности, не умея без неё обходиться, такова единственная правда.
- Нет, поручусь, у нас дома никогда не говорили о происхождении этого кольца, - подтвердила она.
Зилда перехватила её кисть и подняла повыше к свету.
- Оно хорошо смотрелось бы на твоей руке. У тебя изящные пальцы. Длинные, нервные.
- Разумеется, я же играю на пианино.
- Это признак людей артистичных, чувственных, легко возбудимых, - директриса лёгкими касаниями подушечек пальцев словно целовала кожу, спускаясь ниже, и находя особенно чувствительные участки.
Эва тактично высвободилась. Приятно, когда тобой восхищаются, но Зилда что-то чересчур далеко заходит. Ох уж эти эстетствующие особы!
- Не понимаю, как Перола, с её умом и образованностью, может разделять веру во всякую чушь про сверхъестественные силы, которыми обладают некие избранные. Просто смешно.
Пианистка отошла от витрины, наугад открыв какую-то книгу, внушительных размеров, чтобы замять неловкость момента: пентаграммы, женщины в старинных платьях, сцена сожжения на костре. Совсем молоденькая девушка, отчаянно, выгибаясь всем телом, вырывается из рук стражников, тащащих «колдунью» к столбу с разложенными вокруг вязанками дров. Рубаха, в борьбе, сбилась почти до пояса, выставив напоказ грудь. Другая, уже прикованная, похоже, смирилась со своей участью. Изображение вызвало спазм в низу живота, и ощущение вовсе не причиняло дискомфорта.
- Всё это, конечно, ОЧЕНЬ познавательно с культурной точки зрения…
- Эва, - Зилда возникла перед ней, как чёрт из табакерки, - Какова истинная причина твоего визита? Что тебе от меня нужно?
- Медея, - выпалила Эва, - Странная нищенка, недавно появившаяся в окрестностях. Что у неё общего с моей семьёй?
Госпожа Бресер, не моргнув, выдержала взгляд пианистки.
- Понятия не имею.
Но именно демонстративное спокойствие превратило невинное желание Эвы прояснить ситуацию, в упрямую уверенность – от неё что-то пытаются утаить!
- Не может быть, - заявила она безапелляционно.
Зилда прошла вперёд, предоставив гостье беседовать со своей спиной.
- Но это правда, Эва. Я ничего не знаю о Медее.
- Не верю, - Эва сама понимала, как глупо и ребячливо это звучит, однако отступить означало бы признать, что она неправа.
Директриса снова очутилась лицом к ней. Голос её стал бархатным, вкрадчивым.
- Дорогая, ты не замечаешь того, что рядом. Хочешь доказательство, что мне можно доверять?
Эва кивнула, иронично подняв брови. Что она ещё выдумает?
- Мне известно, - проговорила Зилда, делая ударения чуть ли не на каждом слоге, - что ты и Конраду встречаетесь. Нужно что-то добавлять?
Музыкантша рассмеялась. Этот смех отлично убеждал всех, с кем она общалась, что Эва Салливан милая, благовоспитанная и совершенно безвредная молодая особа.
- Что за вздор, Зилда! Только не говори, что ты прислушиваешься к сплетням!
Губы директрисы разошлись в полуулыбке, но глаза смотрели цепко и проницательно.
- Я видела. Мне никто ничего не рассказывал.
- ЧТО ты видела? – Эва изобразила возмущение, для чего, впрочем, ей не пришлось особенно напрягать актёрские способности.
Если бы она только предполагала, что наткнётся здесь на очередную любительницу совать нос в чужие дела, на пушечный выстрел не приблизилась бы к этой идиотской развалюхе, гордо именующей себя «музеем».
- Ты ничего не могла видеть. Конраду жених моей сестры, они безумно влюблены, скоро свадьба. И ты ещё намекала на какие-то свои особые таланты.
Собственно, эта обмолвка супруги доктора, то ли случайная, то ли вполне сознательная, и привела пианистку сюда. В нынешнем положении Эва готова была ухватиться за любую призрачную надежду на помощь. А получила разочарование и досаду.
Зилда стояла, опустив очи полу, поскольку дола поблизости не водилось. Неужели её так легко смутить?
- Не трать понапрасну время, дорогая.
Голова директрисы медленно поднялась, тело по-змеиному завибрировало, и на Эву, обратился неподвижный, гипнотизирующий взгляд. Сейчас никто не назвал бы Зилду Бресер привлекательной, она выглядела почти отталкивающе. Зрачки больших, выразительных глаз сжались в размере, превратившись в две сверлящие точки.
- Не нужно красивых слов о свадьбе, клятвах верности и прочем в том же духе. Я видела тебя и Конраду целующимися в старом амбаре. Здесь не о чем сожалеть, такое поведение более чем достойно настоящей женщины, - интонация, поначалу сладко-ядовитая, плавно перетекла в поощряющую, - Но, с твоего разрешения, продолжим в другом месте. Разговор слишком личный, и, думается мне, не короткий.
- Где именно? – Эве отчего-то не хотелось возражать.
- Там, где нас никто не побеспокоит.
***
Коляска Зилды, запряженная гнедой кобылкой, доставила их к дому семьи Бресер.
- Ты чем-то удивлена? – директриса натянула поводья, легко спрыгнула и протянула руку, помогая сеньорите Салливан сойти.
- Чрезмерной таинственностью. Могла бы сразу сказать, что приглашаешь меня к себе.
- По меньшей мере, невежливо было бы с моей стороны принимать тебя среди пыли и мусора.
Через гостиную они прошли в узкий коридор, остановившись перед одной из дверей. Ключ трижды повернулся в замке. Эва ожидала попасть в комнату, возможно, будуар, но, вместо этого, увидела лестницу, ведущую куда-то вниз, в темноту, тут же рассеянную щелчком выключателя. Просторная, с низким потолком, полуподвальная студия была уставлена мольбертами с полотнами на необъяснимые сюжеты, а также пустыми подставками и рамами, по всей вероятности, предназначавшимися для будущих творений.
- Не знала, что у вас такой большой дом. А ты оборудовала себе настоящую мастерскую, - пианистка шагнула к холсту завешенному покрывалом, - Эта работа не закончена?
Зилда предупредила её жест, положив руку на ткань. Эва отдёрнула пальцы, словно уличённая в чём-то дурном.
- Собственность музея. Я взяла её отреставрировать.
- А ты никогда не выставляла там своё творчество? – равнодушно-бодрым тоном осведомилась музыкантша, подхватывая не накрытую работу и держа на вытянутых руках, чтобы лучше рассмотреть.
Голова древнего старика, который в равной степени мог быть, как колдуном (раз уж мы здесь говорим о ведьмах), так и обитателем мира населённого фантастическими существами. Не особенно похоже на классическую живопись, сплошные мазки краски, складывающиеся в гротескное подобие лица, выглядывающее из них. Обычная любительская пачкотня, с претензиями выражать «современное» искусство.
- Что? – сзади послышался смешок, - Здесь, на окраине цивилизации моя любовь к живописи пустила бы семью по миру.
Этот серебристый смех вдруг начал нервировать Эву. Получалось, что бы она ни спросила, всё оказывалось несусветной глупостью, веселившей собеседницу. Определённо, Зилда не так уж хорошо воспитана. Но тогда ей тем более надо держаться с безукоризненной вежливостью.
- Я могу тебе помочь. Это превосходный, спонтанный набросок.
- Спасибо, - напевно протянула Зилда, - в чём Эве немедленно почудилась фальшь, - А теперь, почему бы не вернуться к занимающему нас предмету?
- Какому? – пианистка с вызовом вздёрнула подбородок и шагнула к директрисе, однако пристальный взгляд остановил её на полпути.
- К завоеванию Конраду. Для меня детская забава устроить так, чтобы в его сердце пробудилась любовь к тебе.
И глаза, и голос, негромкий, властный, словно предупреждали – шутки кончились.
- Я уже сказала, - медленно вымолвила Эва, - меня это не интересует, - язык и губы повиновались с трудом.
- Не лги мне. Не здесь. Не сейчас, - госпожа Бресер швыряла ей в лицо короткие, отрывистые фразы, - Ты говоришь не с той Зилдой, которую знала.
- А с кем? – музыкантша озадаченно наморщила лоб.
Зилда посмотрела на неё так, будто была готова испепелить на месте, одной лишь силой воли. И… дала все необходимые объяснения.
Как только Эва услышала, что перед ней ведьма, по имени Зоефь, трепет охвативший её на мгновение, тут же прошёл. Надо же так глупо попасться!
- Довольно выдумок, - она уже свободно прошла мимо, и, остановившись у кирпичной стены, со снисходительным превосходством взглянула на хозяйку дома, - Прости, Зилда, это похоже на какую-то провокацию. Ты же знаешь, такие истории мне кажутся нелепостью. Что за шутки?
Самодеятельная художница растопырила в воздухе три пальца.
- Не только валентины, вроде твоей тёти Перолы и Нины, - отчеканила Зилда, - не только ирландский десант прилетел в Серраниас.
Упоминание в данном контексте Нины, её маленькой сестрёнки, едва выросшей из детских платьиц, лишь прибавило, по мнению Эвы, гротеска их диалогу. Десант? Какой ещё десант? Тётушка спустилась на парашюте, как американские и русские авиаторы, которых показывают в кинохронике, перед началом сеанса? Нет, Зилде совершенно точно изменяет чувство меры.
- И кто были те, другие? – спросила она, запасаясь терпением.
- Мы составляем часть этой компании. Но действуем, как нам хочется, не связывая себя правилами.
Директриса говорила с непонятной Эве гордостью, и какой-то холодной страстью. Пианистка отвернулась, пряча улыбку, впрочем, не особенно усердно.
- Извини, но то, что ты рассказываешь очень странно, и немного смехотворно.
Зилда, с каменным лицом, отошла к изображению старца и провела по нему рукой.
- Дядя Рафа, Элиза… - молодая женщина склонила голову чуть набок, предвкушая победу, - Что дядя Рафа думает об этом?
- Никто ничего не знает, - коротко ответила супруга доктора, тем же напряжённым тоном.
- Тогда… - пианистка с преувеличенным недоумением подняла плечи, - почему ты рассказываешь об этом мне? Где гарантия, - продолжала она заговорщическим полушёпотом героини шпионских фильмов, - что я не разболтаю столь важный секрет?
Зилда надвинулась на неё, заставив подавиться весельем.
- Я читаю по твоему лицу яснее, чем в книге. Можешь не сомневаться, я поставлю Конраду на колени, в точности осуществив твоё желание. Вижу, как ты импульсивна, хотя отрицаешь. Он твоя цель, в настоящий момент. Ты хочешь
Слова слетали с губ, сухие, но обладающие необыкновенной мощью. Эва уставилась во все глаза и не сразу поняла, что уже несколько мгновений смотрит в пустое пространство.
- Попытайся Эва, - прозвучало позади, - Попробуй.
За последние полчаса пианистка научилась не вздрагивать при внезапных исчезновениях и появлениях Зилды. Она снова улыбнулась, довольно натянуто.
- Мне очень жаль, Зилда, но я, правда, не хочу. Я замечательно к тебе отношусь, однако поверить в сказки о ведьмах, которые мановением волшебной палочки делают кого угодно богатым, красивым, счастливым… В этом нет никакой логики!
- Забудь о логике! – воскликнула госпожа Бресер, возбуждённо меря студию широким мужским шагом, столь отличавшимся от её обычных, подчёркнуто утончённых движений, - Многое из того, что люди могли бы изведать, не страшась осуждения… Только представь. Наберись смелости.
- Для меня никогда не было трудностью завоевать любого мужчину, - высокомерно сказала Эва, - Но мы сейчас говорим о крестьянине…
- Которого ты безумно желаешь, - прервала Зилда едва ли не грубо, - Конраду также чувствует влечение к тебе, и ты знаешь об этом. Но он не станет бороться. Вряд ли есть необходимость живописать последствия.
Директриса, казалось, обращалась не к ней, а рассуждала вслух сама с собой, неспешно, капля за каплей, роняя фразы, наполненные тревожным смыслом. Однако пианистка твёрдо решила не поддаваться больше этим фокусам. Пора поставить Зилду на место.
- Не нужно быть волшебницей, чтобы дознаться о наших встречах, - перешла она от обороны к наступлению, - Вполне достаточно страдать кризисом совести. Некоторое время ты следила за мной и Конраду…
- У вас не осталось времени, - Зилда закрыла глаза, очевидно подавляя таким образом раздражение.
- А теперь имеешь наглость заявлять мне в лицо…
- Конраду уедет завтра, - вылилось на Эву ушатом ледяной воды, - Его мучает вина перед Ниной, за их расставание, и на рассвете он покинет Серраниас. Один, - в пальцах Зилды появился ключ с остроконечной бородкой, - Меньшее, что я могу, помочь тебе.
Музыкантша растерянно наблюдала, как та отпирает шкаф, в самом конце подвала. За дверцами обнаружились зимние шубы, но они лишь маскировали проход. Эва громко, неестественно, расхохоталась.
- О, нет, шкаф с секретом? Зилда, ты не устаёшь меня удивлять!
Хозяйка остановила её повелительным взмахом руки.
- Не смейся над тем, чего не в состоянии постичь. Это опасно, - и скомандовала, - Проходи.
Пианистка хотела было огрызнуться в ответ, но не осмелилась, и проследовала мимо указующей длани в соседнее помещение, напоминавшее лабораторию средневекового алхимика. За спиной с глухим стуком сомкнулись двери, отрезая дорогу назад.
***
По прошествии часа дамы опять поднялись в гостиную. Эва несла в левой руке парчовый мешочек с «магическими» принадлежностями. То, что она увидела, разожгло любопытство, но до конца не убедило. Колдовство? Скорее шарлатанство, призванное произвести впечатление на легковерных обывателей. В любом случае, она испытает дома «средство», хотя Зилде об этом знать не обязательно.
- Ты поняла, как обращаться с предметами? – беспардонно влезла та в её мысли.
- Поняла, но не думаю, что применю на практике, - отозвалась музыкантша, напуская на себя безразличие, - Сожалею, что отняла у тебя столько времени.
- Абсолютно уверена, ты всё сделаешь правильно, - удовлетворённо изрекла Зилда, в очередной раз, не посчитавшись с настроениями Эвы.
- Это меньшая из проблем, - пианистке уже не терпелось проститься, однако отделаться от гостеприимства госпожи Бресер было не пустячком.
- Удивительно, что воспитанница Перолы ни во что не верит.
- Что такого может уметь одна ведьма, с чем не справилась бы другая? Тётя Перола должна быть не бездарнее тебя. В конце концов, она тоже волшебница, - Эва хихикнула.
Зилда сложила ладони – кожа розовая, как у молоденькой девушки, аккуратные ноготки покрыты тёмно-красным лаком. Пребывание в «комнате чародея» подействовало на неё умиротворяюще, она вновь источала любезность и шарм.
- Представителей твоей профессии считают более восприимчивыми, конечно, если они подготовлены к знакомству с этими материями. Ты не торопишься? Я хотела бы показать тебе кое-что ещё.
- Куда идти? – музыкантша демонстрировала крайнюю степень скептицизма, граничащую с бравадой, - Остались какие-нибудь неизвестные мне тайники?
- О, сколько угодно, - непринуждённо сообщила хозяйка, - Но, всему своё время, а для некоторых вещей оно никогда не настанет. Сейчас я веду тебя в спальню. Мою и Рафаэла. Что же ты остановилась?
Эва замялась, не зная, как объяснить своё промедление.
- Тебе это кажется непристойным?
- Нет… я…
- Понимаю, - Зилда тронула её за руку, - И не буду настаивать, если ты решишь уйти. Эва… Выбрось из головы всё, что я наговорила. Принципы, идущие от веры в них, достойны самого глубокого уважения. Пошли, я провожу тебя к выходу.
Она говорила серьёзно, даже взволнованно. Но слова уже дали всходы.
- В задницу принципы! – вырвалось у Эвы, тут же сконфузившейся от допущенной нескромности, - О, Зилда, я прошу прощения…
Та поднесла кулачок ко рту и быстро отняла.
- Открою тебе секрет. Мне бы очень хотелось, чтобы Элиза была чуть более раскованной. Так же как ты сейчас, откровенно высказывала, что у неё на уме. Не постоянно, конечно… Непосредственность молодости, пренебрежение к условностям, прелестны, и так недолговечны. А моя девочка держит любые порывы за семью замками, упуская возможности, которые не повторятся. Ну что, наверх?
- Наверх! – отважно подтвердила Эва.
Спальня Бресеров ничем не отличалась от любой другой. Может быть, только выглядела слишком женской, без намёка на незримое присутствие главы семьи. Подушки, обшитые кружавчиками, фарфоровые фигурки, пуфики… Яснее ясного: в подвале Зилда строит из себя непризнанного мастера кисти, а здесь, забыв о высоком, окружает свою персону разными милыми безделушками. Повесила бы на стену репродукцию Микеланджело или ту гравюру, с осуждёнными ведьмами. Хотя, и за бело-розовым убранством пряничной избушки должна крыться какая-то мрачная сторона. Иначе, зачем её сюда пригласили? Ох уж эта Зилда, ничего не делает просто так, куда ни кинь, везде таинственность, известные ей одной проходы и помещения, запертые двери… Кстати, зачем она закрывает задвижку?
- Кто-то должен прийти? – спросила пианистка, сразу насторожившись.
Смелость-смелостью, но быть обнаруженной в чужой спальне ей вовсе не улыбалось. Даже в обществе хозяйки.
- Сейчас я никого не жду. – Зилда подёргала ручку, - Просто… так надёжнее.
Мотивировка не убеждала. Пожалуй, стоит быстро взглянуть на очередную диковинку, и откланяться.
- И чем ты собираешься меня поразить, в дополнение к краткому курсу чёрной магии? – опять заслонилась она спасительным щитом подтрунивания.
Зилда проплыла через комнату к ней.
- Никак не избавишься от недоверия, а, Эва? Что до меня, я, в настоящий момент, меньше всего хочу кого-либо поражать. Знаешь, почему?
- Подожду пока ты мне скажешь, дорогая, - позволила себе Эва передразнить директрису.
- Потому что вижу перед собой то, что, в каком-то смысле, поразительнее самых дерзновенных алхимических опытов или ведовских культов, - голос госпожи Бресер упал до еле слышного бормотания, но, так как стояла она, дыша в висок Эве, не разобрать слов было невозможно, - Живую, нерукотворную магию Природы… Распущенные, не изуродованные лентами и заколками волосы. Естественные, свободные, мягкие, словно шёлк… Гордый изгиб шеи… Ты прекрасна, как грех…
И прежде чем пианистка уразумела к чему всё идёт, Зилда, с тихим стоном зарылась лицом ей в волосы. Мгновение, и Эва, в отвращении отшатнувшись, бросилась к двери.
- Немедленно выпусти меня!
Глаза директрисы горели безумием, лицо же, наоборот, стало гипсово-белым, а между губ трепетал кончик языка. Пальцы вслепую возились с пуговицами блузки, с трудом сдерживаясь, чтобы не рвануть их прочь. Эву обуял настоящий страх.
- Я закричу!
- В доме никого нет, - неровное дыхание мешало Зилде поддерживать светскую беседу, - Но я… тебя не удерживаю. Дверь, всего-навсего, заложена… на щеколду.
Музыкантша наблюдала за ней со звериной чуткостью, обострённой приближением опасности. Наверняка тут какой-то подвох. Ни один хищник просто так не отпускает добычу. Однако в этот раз Зоефь выбрала себе дичь не по зубам.
- Ты сумасшедшая, - покачала она головой, - Я и вообразить не могла…
- Не могла? Охотно верю, - супруга доктора уже разделалась с блузкой и теперь столь же нетерпеливо освобождалась от юбки, - Но это… всего-навсего… ещё один… эксперимент.
- Не болтай чепухи. Я не лесбиянка!
- И не станешь, после единственного эпизода.
Оставшись в белой, шёлковой комбинации, Зилда подошла, ещё более миниатюрная без одежды, с покатыми плечами, и стиснула её левую грудь. Так сжимают упругий, но податливый манго, выдавливая сок. Внутри сладко заныло. Эва начала тихонько дрожать.
- Волнуешься? Это в порядке вещей. Но я не чувствую в тебе подлинного сопротивления.
Искусная рука, проникнув под рубашку, продолжала свою работу – бесстыдно и виртуозно. Пианистка ощущала, что ей всё труднее сохранять контроль.
- Ведьма… - выдохнула она.
- Да… Я и не скрываю этого… от тебя
Ах, нет, нужно было сказать…
- Сука…
- Ты тоже не похожа на невинную овечку…
Голова Эвы запрокинулась, она сжала зубы, чтобы не издать ни звука, однако невнятное мычание всё же просочилось сквозь них. Зилда плотоядно ощерилась.
- Урок первый. Чем дольше терпишь, тем острее наслаждение. Но и здесь важно не переусердствовать. Хватит упрямиться… Никуда ты не уйдёшь, мы обе это знаем. Дай себе волю… Раскрепостись…
Эва боролась, но всё слабее. Кажется, они куда-то медленно двигались… верно, к кровати, как она раньше не заметила… Было не противно, и, что самое удивительное, вовсе не стыдно, а нечаянные прикосновения побуждали самой перейти к ласкам. Но это недопустимо! Позорно!
И ещё одно…
- Конраду! – приглушённо вскрикнула она, оседая на постель, под мягким давлением, – Он сразу поймёт, что я…
Зилда накрыла губы музыкантши рукой.
- Он в тебя влюбится, ни о чём другом не думая, глупышка. Ему будет безразлично, девственна ты, или нет.
Эва укусила её ладонь. Не для того, чтобы освободиться. Плоть Зилды, так близко, схожая на ощупь с гладкой шелковистой бумагой, вызывала непреодолимое желание сделать это. Она хотела её всем телом, всей кожей, всем, что рвалось наружу, столь долго подавляемое. Хотела впиваться, трепать, выворачивать, причинять боль, доводить до экстаза, и получать в ответ то же самое. Они были подобны за кратчайшее репетиционное время сыгравшемуся дуэту, исполняющему «в четыре руки» сложное музыкальное произведение, набирая крещендо. До яростного всплеска фортиссимо за которым не стало звуков.
***
- Ты способная ученица, - Зилда перебирала её волосы, прядь за прядью.
- Тебе было хорошо со мной?
- Очень. Гораздо лучше, чем с…
- С дядей Рафой? – удивилась Эва и тут же прикусила язык.
Надо же так ляпнуть!
- Вспомни Шодерло де Лакло. Муж, это человек, который даёт нам определённое положение, избавляет от мелких, но докучающих неудобств. Есть и другие.
- Расскажи! – потребовала пианистка.
- А тебе понравится, если я передам кому-то, что произошло сегодня между нами? – осекла госпожа Бресер, - Лежи спокойно, я не болтлива. Ты пока резвишься, как неугомонная лошадка, но скоро любовные похождения станут и в твоей жизни способом приятно разнообразить время.
- Всех меришь по своей мерке? – Эва скользнула взглядом по маленькому телу рядом с собой, - Я в неё не укладываюсь.
На лице Зилды появилось выражение глубочайшей скуки.
- Знаю, продолжение не обязательно. Ты любишь Конраду, ваш брак будет заключён на Небесах… при скромной протекции Тёмных Сил, но это так, мелочи.
- Зилда, чёрт побери…
- Поминать нечистого, говоря о суженом? Господи, Эва, чему тебя учили?! – её наставница вскочила, проворнее блохи, - Пошевеливайся, дорогая. Моя дочь вернётся с минуты на минуту.
Сквозь злость на бесцеремонное обхождение, музыкантша всё же пожалела, что не прогулялась повторно по зарослям холма Венеры. В этой комнате, а, вероятнее всего, и в этом доме, ноги её отныне не будет.
Они едва успели спуститься. Входная дверь отворилась навстречу, впуская Элизу, кроткую ясноглазую малютку шестнадцати лет, одногодку и подругу Нины Салливан, за компанию с портнихой, доной Шикой. Обе, только что оживлённо болтавшие, застыли в недвусмысленном замешательстве. У Эвы засосало под ложечкой. Что их так изумило? Заметили ли они красную отметину на шее Зилды? Догадались ли?
- Э-э-э… госпожа пианистка зашла на чашечку чая, - сообщила хозяйка, лишь на секунду запнувшись.
Кудрявая головка Элизы и седая портнихи синхронно закивали, однако, большие вопросительные знаки из их глаз никуда не пропали.
- Мне пора уходить, - извинилась Эва, как можно натуральнее, - Спасибо Зилда. Доброй ночи.
- Доброй ночи – приветливо откликнулась Элиза, придержав для неё дверь.
Пианистка побрела прочь от дома, сиявшего в наступивших сумерках зажжёнными окнами.
«Представителей твоей профессии считают более восприимчивыми, конечно, если они подготовлены к знакомству с этими материями», и тут настиг её медовый, подстрекающий голосок, заставив зябко передёрнуться. Ерунда… послышалось. Пальцы крепче сжали мешочек.
***
Спровадив дону Шику, которая принесла ей заказанное платье (иногда приходилось пользоваться услугами местных умельцев) госпожа Бресер чуть ли не спаслась бегством обратно в спальню от нахальных расспросов Элизы, не поверившей в рассказ про позднее чаепитие. Все в Серраниасе считали её дочь чудеснейшим ребёнком. Ещё бы! Свой подлинный нрав та демонстрировала исключительно перед матерью. Зилда хорошо представляла, какое ослиное упрямство обнаружит наследница в недалёком будущем, как будет орать и брыкаться, прежде чем примет жребий их рода. Но, чем строптивее, тем интереснее. Воспитание детей вообще задача неблагодарная, тут надобны стальные нервы. И железная рука.
Вот шею напрасно не потрудилась замаскировать бархоткой или высоким воротничком. У старой хрычовки глаз намётанный, не зря её так перекосило. Элиза не в счёт. Наивная дурочка неумело шпионит за нею полная благих намерений не дать причинить вред её «друзьям» (а это, чтобы не соврать, весь город). Только… что она знает о вреде?
Начало положено. Эва, бесхарактерная, порочная, глупая Эва уже поддалась. Придётся выждать, скорая война надолго задержит в Европе Эву О’Нил, с мужем и отродьем, но, дело того стоит. Получить кольцо Валентин, а с ним величайшую магическую мощь и… неограниченную власть над Перолой О’Брайен. Благодаря смекалке и воле сломить надменность бывшей одноклассницы, изменявшую ей лишь в ночные часы. Вернуть – навсегда! – упоительные мгновения в дортуаре женского пансиона, после отбоя. Сделать юными себя и Перолу, и оставить в таком состоянии, как двух насекомых, уснувших обнявшись в капле янтаря – застывшем, мёртвом пространстве, в которое обратится Серраниас, новое царство Спящей Красавицы. Нина практически молодая копия тётки, однако, имитаций вокруг неё предостаточно, и цена им грош.
Зилда бросилась на кровать, широко разбросав руки и ноги. Полное блаженство! Они с мужем давно спали в разных комнатах, никто не мог явиться, вмешавшись в её торжество.
- Рафаэл, Жаир, Роберта, Сузана, и ты Эва тоже* – убирайтесь к дьяволу! Мне нужна она!
А всё, что ей нужно Зилда рано или поздно получит. Иначе, где в жизни справедливость, хотя бы для тех, кто её заработал по праву? Пока же, ждать, мечтать и не допускать ошибок. Платить она уступает другим.
* По канону: Жаир Ферейра - любовник Зилды, Роберта (Берта) - медсестра исполняющая её поручения, Сузана - служанка в доме Бресеров. Почему двух последних Зилда поминает вместе с теми, с кем точно имела сексуальную связь? А вы как думаете? 
Серия "В четыре руки" получилось такой длинной и интересной, я хоть и Вечную магию не смотрела, но мне интересно почему ты решила именно ее адаптировать?
Понятно, во всех сериалах, книгах, фильмах злодеи заканчивают плохо, это естественно, однако им, как правило, достается самая интересная часть сюжета. Этим они меня чаще всего и привлекают
Но её действительно арестовали, за убийство любовника (Жаира), а я дофантазировала, как могли развиваться события, не поверни сюжет в другую сторону 
