Сюжет сериала:
Римейк знаменитого фильма Бруну Баррету 1976 года.
Взяв за основу сюжетную канву знаменитого романа Жоржи Амаду, авторы сериала наполнили историю новыми персонажами, сохранив неизменным место действия - Баию, а также перенесли время действия ближе к нашим дням, в 1980-е годы.
Это двенадцатисерийный минисериал по мотивам одноименного романа известнейшего бразильского писателя Жоржи Амаду. Тайная, волнующая история, пережитая Доной Флор, почетной преподавательницей кулинарного искусства и ее двумя мужьями: первым, по прозвищу Гуляка, вторым - аптекарем Таодору Мадурейра, или страшная борьба между духом и плотью.
Выдержки из книги
Первая ночь Гуляки и Флор
Так и вышло. После неудачного визита тети Литы - последней посланницы Флор - девушка решила внять голосу разума. То есть, покориться Гуляке, который, вооружившись самыми вескими доводами, убеждал ее, что есть только одна возможность разрешить эту проблему и в то же время доказать ему свою любовь и доверие. Как только Гуляка ее убедил, она не стала тянуть и вскоре позволила ему то, чего он так давно добивался. Однако, чтобы быть откровенным до конца (даже при всем нашем хорошем отношении к Флор и стремлении защитить перед читателями целомудрие и скромность нашей героини, ставшей жертвой неотразимого донжуана), следует сказать, что Флор сама безумно желала того же, ибо в ней пылал огонь, на котором сгорела ее стыдливость.
Один из состоятельных приятелей Гуляки - Марио Португал в те времена ветренный холостяк, - предоставил ему свой скромный домик в окрестностях Итапоа. Легкий ветерок шевелил гладкие черные волосы Флор, солнечные блики трептали на ее коже. Под рокот моря, овеваемый легким ласковым ветерком, Гуляка целовал Флор и, крепко прижимая к себе, с улыбкой говорил, пока его пальцы расстегивали пуговицы на ее платье:
- Я не умею любить не под простыней, ни тем более одетым. Чего ты стыдишься, дурочка? Разве мы поженимся не для того же самого? Да и без женитьбы все равно это дело Божье. Это он повелел, чтобы люди любили друг друга. "Возлюбите друг друга, дети мои, и у вас родится потомство", - сказал он, и это была одна из самых справедливых его заповедей.
- Умоляю тебя, Гуляка, не кощунствуй... - Флор закуталась в красное одеяло. Все в этой комнате действовало на нее возбуждающе: обнаженные женщины на стенах, репродукции рисунков, изображающих фавнов, которые преследуют нимф, огромное зеркало напротив кровати... Марио Португал был аристократом и создал в своей спальне утонченно-эротическую атмосферу. На туалетном столике стояли духи, прохладительные напитки. У Флор похолодело в животе.
- Если бы он не хотел, чтобы мы любили друг друга, он оскопил бы всех и у детей не было бы ни отца, ни матери... Ну, не будь дурочкой, отбрось одеяло...
Он сдернул с Флор красное одеяло и увидел ее обнаженное смуглое тело, которое красиво выделялось на белой простыне. Гуляка с радостным удивлением воскликнул:
- Боже, да ты вся словно пушком покрыта... Как это забавно и как прекрасно...
- Гуляка...
Чтобы она не стыдилась, он закрыл ее своим тело, Флор зажмурилась. Над морем грянула аллилуйя, ветер донес стон любви, и он проник в морскую тишь, где обитают рыбы и сирены. Голос Флор вступил в аллилуйю, которая теперь звучала и в море и на земле, в небесах и в аду.
Смерть Гуляки
Гуляка, первый муж доны Флор, скончался в воскресенье утром во время карнавала, когда в костюме баиянки вдохновенно отплясывал самбу в одной из групп карнавальной процессии на площади Второго июля, неподалеку от своего дома. Он не принадлежал к этой группе, а только что присоединился к ней в компании четырех своих приятелей, тоже одетых баиянками, которые вместе с Гулякой возвращались из бара на площади Кабеса (Cabeça), где виски лилось рекой за счет некоего Мойзеса Алвеса, богатого и расточительного владельца плантаций какао.
Во главе этой карнавальной группы шествовал небольшой оркестр гитаристов и флейтистов, среди которых был тощий Карлиньос Маскареньяс, хорошо известный в местных публичных домах. Он играл - и как божественно играл! - на своей маленькой гитаре кавакиньу. Юноши были одеты в цыганские костюмы, девушки - в костюмы венгерских и румынских крестянок. Но ни одна венгерка, румынка, болгарка или югославка не могла бы извиваться в танце так, как извивались эти веселые девушки в расцвете молодости.
Гуляка, завидев появившуюся из-за угла прецессию и услышав божественную музыку тощего Маскареньяса, быстро направился ей навстречу и очутился перед пышной, смуглой румынкой, величественной, как церковь Святого Франциска, так сверкало ее покрытое золотыми блестками платье. Гуляка обратился к ней со словами:
- Вот и я, моя русская красавица...
Маскареньяс в цыганском камзоле, расшитом стеклярусом и бисером, с нарядными серьгами-кольцами в ушах, изощрялся на своем кавакиньу. Стонали флейты и гитары. Гуляка танцевал самбу самозабвенно, как делал все, кроме работы. Он вертелся вокруг мулатки, притопывал каблуками и наступал на нее, словно петух. И вдруг, совершенно неожиданно, издал глухой хрип, покачнулся и плашмя упал на землю. Изо рта показалась желтая пена. Однако гримаса смерти не смогла стереть с его лица улыбку заправского весельчака, каким он был при жизни.
Теодору предлагает замужество Флор.
Свыкнувшись с мыслью, что доктор Теодору не может жениться, они не учли важной перемены, происшедшей в его жизни несколько месяцев назад: мать доктора Теодору скончалась, освободив сына от рокового обета, которому он оставался верен почти двадцать лет. Теперь он мог вступить в брак, однако кумушки по-прежнему не сплетничали о нем, поскольку за ним укрепилась слава порядочного человека.
Каково же было их изумление, когда стало известно, что аптекарь интересуется доной Флор! Ах, плут! В полной бовой готовности заняли они наблюдательные посты между аптекой и кулинарной школой "Вкус и искусство". Под перекрестным огнем их взглядов доктор Теодору шествовал мимо окон доны Флор, которая отвечала вежливой улыбкой на низкий поклон воздыхателя. Ах, плут, ах, притворщик! Глаза сплетниц так и загорались.
Все еще продолжая жить в Итапажипе, теперь он не торопился на трамвай, когда закрывались двери аптеки: его уже не ожидала нетерпеливая и больная мать. Доктор Теодору завтракал и обедал в ресторане португальца Морейры, прогуливался по Кабесе, Масиэлу, Содре - его словно магнитом притягивал дом вдовы. Он держался на почтительном расстоянии, не досаждал своим присутствием доне Флор; но как можно оставаться скромным и сдержанным, если на каждом шагу наталкиваешься на кумушек и выслушиваешь ехидные намеки доны Диноры?
Доктор Теодору, не умевший лицемерить и притворяться, чувствовал себя не в своей тарелке; ситуация становилась для него невыносимой. Дона Норма заметила это:
- Жаль беднягу...
- Да... - улыбнулась дона Флор.
- Пора положить этому конец... Уж я постараюсь...
Дона Норма решила откровенно поговорить в влюбленным фармацевтом и сразу внести ясность в дело. Дона Флор не скрывала, что относится к нему с интересом, хорошо о нем отзывалась и неизменно оказывалась у окна, если он проходил мимо.
- Поговорю с ним...
- Ты что, с ума сошла? Подумает еще, что я тебя подослала, что я легкомысленная женщина и навязываюсь...
- Не глупи... И во всем положись на меня...
Но дона Норма так и не успела взять на себя инициативу: тем же вечером, взволнованная, дона Флор примчалась к ней домой. У нее в руках было несколько листков дорогой голубой бумаги с золотым обрезом и благоухающих сандалом, которые содержали признание в любви, сделанное в самых изысканных выражениях на отличном португальском языке. Подробно описав свое финансовое положение и свои достоинства, доктор Теодору, преисполненный самых честных и благородных намерений, выражал полную готовность положить к стопам доны Флор все, чем он распологал. Послание было пронизано самой пылкой любовью, но не выходило за рамки дозволенного.
- Он великолепен!.. - воскликнула дона Норма, жадно проглотившая письмо. - Просто чудо!
Дона Флор и два ее мужа. Окончание.
В ясное прохладное воскресное утро завсегдатаи бара Мендеса на Кабесе смотрели, как по улице идет нарядная дона Флор под руку со своим мужем. Супруги направлялись в Рио Вермельу, где тетя Лита и дядя Порту ожидали их завтракать.
Скромно опустив глаза, как и подобает серьезной замужней женщине, дона Флор отвечала на приветствия.
Сеу Вивальдо, оглядев дону Флор, заключил:
- Никогда бы не подумал, что Доктор Касторка окажется таким прытким...
-Да, этот формацевт многим даст сто очков вперед... - вмешался торговец святыми Алфреду.
- Вы только взгляните, как она хороша, просто прелесть! Лакомый кусочек, ничего не скажешь, и, судя по всему, очень довольна жизнью. У нее вид женщины, которая завела себе любовника...
- Не говорите глупостей! - вступился за дону Флор Мойзес Алвес, проматывающий состояние владелец плантаций какао. - Если и есть в Баии честная женщина, так это дона Флор.
- А я разве возражаю? Я просто хочу сказать, что этот доктор только прикдывается свтошей. Я преклоняюсь перед ним - никогда бы не подумал, что он справится с такой красоткой. - И, восхищенно глядя на дону Флор, сеу Вивальдо добавил: "Посмотрите только на ее бедра! Такое впечатление, будто кто-то их гладит... Счастливец этот доктор...
Идя под руку со счастливым мужем, дона Флор нежно улыбается. Ах, этот Гуляка, летает вокруг нее и ласково касается ее груди и бедер, словно легкий утренний ветерок! В это светлое воскресное утро дона Флор идет по улице, довольная своими обоими мужьями.
На этом кончается история доны Флор и двух ее мужей, рассказанная во всех подробностях, история веселая и грустная, как сама жизнь. И история эта, хотите верьте, хотите нет, действительно произошла в Баии, где невероятное ни у кого не вызывает удивления. А если вы сомневаететсь, спросите у Кардозу и Са, он скажет вам, правда это или нет. Найти его можно на Марсе или в бедных кварталах города
