Не молись перед боем. Если ты не умеешь сражаться, молитва тебе не поможет. Когда выходишь лицом к лицу с врагом, говори себе: "Я не хочу бороться с тобой, я хочу убить тебя!"
Cерия 1. Фаза 1( 1944 год)
Дорогой дневник! Сегодня первое октября тысяча девятьсот сорок четвертого года. Идет война… Днем за днем, неделя за неделей, я удивляюсь насколько жесток этот мир. Наших военных уже отправили на флот воевать. Погибли многие. Каждый день я молюсь Богу, о том, что антигитлеровская коалиция выиграет и наши, а также остальные солдаты вернуться живыми и невредимыми и мы сможем отмечать тот день, когда выиграем фашизм и нацизм в мире. Сейчас, я даже сижу в церкви. Тут людей мало. Даже очень. Только я и парень. Очень симпатичный. Что я пишу? Я не могу на него смотреть, ведь у меня есть он! Моя первая любовь! Джон. То что мы вместе, доказывает, что любовь и преданность, намного важнее, чем ненависть и борьба за не пойми что. Наши семьи, с давних времен, ненавидят друг друга. Наши рода пошли с Италии и что-то там не поделили и поэтому между нашими семьями началась вражда. Не буду описывать как наши предки оказались в Бразилии, ибо это была иммиграция или что-то типа того( я сама точно не знаю), но когда наши прадеды встретились тут, в Латинской Америке, вражда началась по-новому. Но когда мы с Джоном встретились, то влюбились по уши и стали встречаться не смотря на запреты родителей. Помню день когда встретились 14 июня 1938 года. Тогда не было войны и была тихая, спокойная и размеренная жизнь. Нам было по четырнадцать лет. Тогда, конечно, мы были малы что бы встречаться( как мне казалось тогда), но уже в шестнадцать лет, наша дружба стала любовью и мы начали встречаться. Наши родители конечно были против и все наподобие этого, но уже через год (после нашего знакомства) почти смирились. Когда началась война, а наши отцы оба военных, то, всем, пришлось выбирать за кого они. Олигархи поддерживали антигитлеровскую коалицию( им важен был импорт в Британию и США, а не политические и человеческие предпочтения), а военные стали на защиту к Гитлеру. Наши родители, как не многие военные, были против Гитлера. Джон кстати не воюет, у него сильная проблема со спиной ( не знаю как это заболевание называется) и его просто – на –просто не взяли, хоть он этого хотел.
Брюнетка сидевшая на второй лавочке в левом ряду церкви писала что-то ручкой в тетрадке. Блондин сидевший на пятой лавочке в противоположном ряду смотрел на девушку и улыбался. Она взглянула на парня и снова принялась что-то писать, но потом резко черкнув ручкой, положила тетрадку рядом с собой. Священника все не было. Брюнетка опять повернулась и бросив короткое «Здравствуйте», блондин кивнул ей в лицо. Он решил подойти к ней. Она была миниатюрной брюнеткой с красивыми карими глазами. Ее внешность слегка смахивала на азиатскую, но смуглое тело и еще пару других чертов лица придавали ей более европейский тип внешности. Она была одета в серое платье – карандаш. Ее волосы бы подобраны заколкой, а оставшиеся черные пряди свисали по телу. Он не знал с чего начать, но сказал что первое пришло на ум:
- Привет! – акцент выдавал себя очень сильно. Если она узнает что он немец, будут проблемы, а они ему не нужны. – Тебя как – уже с осторожностью спросил он – зовут?
- Амалия, - она сказала это с улыбкой, что сильно зацепило парня - а тебя как? Ты наверное иммигрант? С Европы? У тебя просто такой акцент, - она опустила взгляд – ты совсем не чисто говоришь на португальском, очень заметно что ты не с Бразилии! – он пошатнулся. Не может или просто не хочет ей лгать.
- Я Ганс! – кратко сказал он. Амалия сразу посмотрела на него. С ненавистью.
- Ты немец? – все что смогла сказать она. Он кивнул. – Ты за Гитлера? - он ничего не ответил и никак не показал этого. – Ты за Гитлера или нет? – он опять ничего не сказал – Отвечай! - она крикнула.
- Какая разница? Я же не воюю!
- А может раньше ты воевал. И убивал: мирных людей, невинных солдат, простых евреев и славян. Так это или не так?
- Я прошлом воевал, но сейчас, нет! – он смотрел на потолок.
- Прозрел? - она взяла тетрадку в руки и встав она посмотрела на него – ты знаешь, мне уже пора. Дома еще дел много. – она пошла к дверям церкви. Он посмотрел ей вслед. Он крикнул: «Мы еще встретимся?» . Брюнетка остановилась, но промолчала, а только тихонько улыбнулась и направилась дальше к выходу.
[
СССР. Где-то возле Бородянки.
Миловидная брюнетка лежала возле разваленного дома. Она вся тряслась. Вдалеке послышался звук бомбы. Она заплакала со всей силы. Но поднялась на ноги. Ее платье, когда-то еще красивое, было порвано: на животе, левого рукава не было. Оно было все грязное. Ее лицо было исцарапано, волосы грязные и не расчёсанные.
- Мама! – крикнула она – мамуль! – но ответа не последовало – Инна! – но ответа тоже не последовало. Она опять зарыдала. Она прошла прямо где в кругу стояло много народу. Возле них, она остановилась и подошла к ним.
- Что случилось? – ее голос дрожал. Пару человек отступили и перед собой она увидела труп женщины, которая лежала лицом вниз. Девушка присела на колени и повернула женщину к себе лицом. Она заплакала. – НЕТ! Только не это! Мама! Мамочка! Не умирай! Умоляю тебя! Очнись! – она плакала со всей силы. Рыдала не переставая. Женщина словно услышала плач дочери открыла глаза. – Мамуль! – она ее обняла.
- Ада… - простонала женщина
- Помогите! – крикнула Ада – вы не видите что ей нужна помощь!
- Мне она уже не понадобиться, - она сказала это очень тихо. – будь хорошей, ты осталась одна…
- Нет мамуль, все будет хорошо…
- Дочь, я умираю, погибли все, кроме тебя. Пожалуйста, оставайся сильной, умной и не теряй себя. Ты должна. Ради папы. Ради погибших твоих сестер и братьев. Ради меня. Спасись! Будь счастлива. Я тебя очень люблю. Этот кулон, - она сняла его с шеи – принадлежал твоей бабушке, а потом мне и я хочу, что бы он был у тебя – она стала закрывать глаза. Брюнетка прижала мать к груди и заревела.
- НЕТ! НЕТ! – она повторяла это. Недалеко послышался взрыв, от которого все пошатнулись.
- Вы слышали, что, идет сбор помощи, тебя куда-то отвозят от войны или еще что-то в этом духе! – сказал кто-то в толпе.
- Да ну! – крикнул еще кто-то – быть то, это не може!
- А то! Ручаюсь! Надо идти, а то без нас пидуть! – все начали продвигаться вперед. Ада взяв кулон и поцеловав мать в лоб, прошептала « Я клянусь, я буду сильной! Ради вас всех! Подождите! Я с вами пойду! – она встала еще раз взглянув на труп матери и пошла за остальными.
Амалия шла по городу. И напевая слова из старой песни она прошла через маленький базар. Она со всеми поздоровалась и остановилась возле фруктовой лавки. Выбирав яблоки, она не заметила как к ней подбежал парень. У него были русый длинный волос, густая борода. Одет он был в белую рубашку и бежевые брюки. Он закрыл ей глаза. Девушка немного пошатнулась.
- Угадай кто? – шепотом спросил он. Она задумалась.
- Даже не знаю, - она улыбнулась – наверное мой любимый… Джон? - она повернулась и поцеловала его в губы.
- Что делаешь? – спросил он
- Выбираю фрукты! Мы с мамой хотим приготовить фруктовый салат и посидеть вечером вместе.
- Ясно! А я думал, что мы можем вместе время провести!
- А ты приходи к нам! Все будет отлично, посидим втроем!
- Нет, я не могу, побудьте вдвоем! – их идиллию перебила продавщица:
- Ребят, - сказала она странным голосом – вы не слышали?
- О чем? – спросил Джон и приобнял Амалию за талию, а затем посмотрел на продавщицу. Она была невысокой полноватой рыжеволосой женщиной за сорок лет.
- О том, - она сделала паузу, скорее всего для того, что бы дать истории больше драматичности – в нашем городе появился, - она опять сделала паузу, теперь на нее уже смотрели все на базаре – немецкий шпион!
- Да не может быть! – сказала другая продавщица. Она была похожа на эту, за исключением волос. У этой продавщицы они были короткие и русые. Амалия стала вспоминать недавнюю сцену из церкви и хотев уже сказать про Ганса, она внезапно заткнулась.
- Миссис Гутиэррес, вы уверены? - вместо того что собиралась сказать, спросила брюнетка – Мне кажется, что вряд ли, такая новость вошла в широкий загал и что ему делать в маленьком городке? Мне кажется, что шпионов они бы отправили в США или СССР! И кстати, даже если так, то, не думаю, что бы шпион, назвал свое настоящее имя!
- А кто тебе сказал, что немец называл свое настоящее имя? – спросил Джон.
- Я так думаю, - она опустила взгляд, а затем протянула, миссис Гутиэррес немного денег за фрукты – может быть по-другому… Не знаю, давайте это не будем обсуждать?
- Хорошо, пошли милая? – он посмотрел на нее, на что девушка криво улыбнулась и вместе они удалились с базара к дому девушки.
Брюнетка шла пытаясь не заплакать. Ее село разрушено, ее семья погибла, осталась она одна. Ей казалось глупым идти за кучкой народа, оставшихся живыми в их села, которых осталось всего лишь двадцать человек, не пойми куда.
- А куда мы идем? – спросила она. – Вы хоть знаете, куда? – но она в ответ ничего не услышала. Наверное поняла, они сами, не знают куда идти. Она посмотрела на всех своих спутников. Все грязные, неумытые, как и она. В основном встречались пятидесятилетние мужчины и женщины, молодых не было. Только она. Девятнадцатилетняя. Было пару детей. Если быть точным трое. Маленький мальчик, ему на вид был только год, которого несла на руках очень толстая женщина, в темноте она не видела ее лица. Двое других, им было пять и семь лет, шли возле, молодой и худой женщины. Женщине было лет тридцать.
- К морю! – сказала тридцатилетняя. Брюнетка остановилась. Она убрала за уши пряди волос, хоть ее волосы были короткими, но ей мешали.
- Вы знаете, сколько туда идти надо? Вам не кажется, что это ловушка? - но ее все проигнорировали. Она сделала глубокий вдох и решила идти за остальными еще раз в кармане стиснув кулон своей матери.
