Аннотация

Возлюбленный Елены Гилберт, вампир Стефан Сальваторе, был схвачен демоническими духами – китцунами, бесчинствующими в Феллс Чёрч. Они хитростью заключили его в тюрьму Ши-но-Ши. Друзья Елены – Бонни и Мередит остались бороться со злом, поселившимся в их городе. Сама Елена отправляется на поиски Стефана.
Для того чтобы найти его, она вверяет свою жизнь брату Стефана, Деймону, красивому, но смертельно опасному вампиру, который хочет завладеть Еленой, ее душой и телом. И сделать ее своей Принцессой Тьмы. Вместе с Мэттом, другом детства Елены, они отправляются в трущобы Темного Измерения, где заточен Стефан. Ходят слухи, что в этом мире, вампиры и демоны перемещаются свободно, но люди живут рабами своих сверхъестественных мастеров…
Елена не остановится ни перед чем, ради спасения Стефана. Тем не менее, с каждым днем напряжение и взаимное влечение между Еленой и Деймоном растет, и она сталкивается с необходимостью принять непростое решение: кто из братьев Сальваторе ей действительно нужен?
Оставшись в Феллс Чёрч, Бонни и Мередит сделали несколько тяжелых открытий. Они стараются нагнать Елену и предупредить ее, только чтобы окунуться вместе с ней в самые опасные приключения.

Глава 2

Елена сорвалась с сиденья «Ягуара» и недалеко отбежала от автомобиля прежде, чем повернуться, чтобы посмотреть на то, что упало на крышу.
То, что упало, было Мэттом. Он изо всех сил пытаться подняться со спины.
– Мэтт о, мой Бог! Ты в порядке? Тебе больно? – Елена закричала, и в то же самое время Мэтт мучительно простонал:
– Елена, о, мой Бог! «Ягуар» цел? Он поврежден?
– Мэтт, ты сошел с ума? Ты ударился головой?
– Поцарапался? А люк все еще работает?
– Нет царапин. Люк в порядке. – Елена понятия не имела, работал ли люк, но она поняла, что Мэтт бредил, из-за его головы.
Он пытался спуститься, не испачкав «Ягуар», но это было тяжело, так как его ноги были по-крыты грязью. Слезть с автомобиля, не используя ног, оказывалось трудно.
Тем временем, Елена оглядывалась. Она сама когда-то упала с неба, да, но сначала она была мертва в течение шести месяцев и явилась голая, а Мэтт не подходил ни под одно требование. Она предположила более прозаическое объяснение.
И вот оно, отдыхает на желтостволом дереве и следит за сценой с неширокой, злой улыбкой.
Деймон.
Он был худощав; не такой высокий, как Стефан, но с неопределимой аурой угрозы, что бо-лее чем восполняет недостаток роста. Он был так же безукоризненно одет как всегда: черные джинсы от Армани, черная рубашка, черный кожаный жакет, и черные ботинки, которые сочета-лись с его небрежно развевающимися темными волосами и черными глазами.
Это сделал именно он. Елена прекрасно осознавала, что она одета в длинную белую ночную рубашку, которую взяла с мыслью, что она могла переодеваться под нею в случае необходимости, во время их остановок.
Проблема состояла в том, что она обычно делала это только на рассвете, и сегодня запись дневника отвлекла ее. И внезапно ее длинная ночная рубашка стала не совсем подходящим одеянием для раннеутренней борьбы с Деймоном.
Она не была откровенной, будучи больше из фланели, чем из нейлона, но она была кружев-ной, особенно вокруг шеи. Тесьма вокруг симпатичной шеи такому вампиру как Деймон – похо-дила на развевающийся красный плащ перед неистовым быком.
Елена скрестила руки на груди. Она также попыталась удостовериться, что ее аура была втянута.
– Ты похожа на Венди, – сказал Деймон, и его улыбка была злой, сверкающей, и определен-но благодарной. Он ласково наклонил голову в сторону.
Елена отказалась от утешения.
– Венди, кто это? – поинтересовалась она, и в момент вспомнила имя девочки в Питере Пэне, и вздрогнула внутри. Елена была всегда способна сострить в ответ. Проблема состояла в том, что у Деймона это получалось лучше.
– Да ведь Венди… дорогая, – сказал Деймон, с нежностью в голосе.
Елена чувствовала внутреннюю дрожь. Деймон обещал не Влиять на нее – не использовать свои телепатические способности омрачить или управлять ее разумом. Но иногда чувствовалось, насколько близок он к этому. Да, это была определенно ошибка Деймона, подумала Елена. У нее не было никаких чувств к нему, что ну, в общем, они были чем-то вроде сестринских. Но Деймон никогда не сдавался, независимо от того, сколько времени она отвергала его.
Позади Елены раздался звук падения, это, несомненно, означало, что Мэтт, наконец, спустился с крыши «Ягуара». Он немедленно кинулся в бой.
– Не называй Елену, дорогой Еленой! – кричал он, комментируя то, как Деймон обратился к девушке, – Венди вероятно имя его последней маленькой подружки. И… и… и ты знаешь то, что он сделал? Как он разбудил меня этим утром? – Мэтт дрожал от негодования.
– Он поднял тебя и бросил сверху на автомобиль? – рискнула Елена. Она говорила через плечо Мэтта, потому что поднялся слабый утренний ветер, который прижимал ее длинную ноч-ную рубашку к телу. Она не хотела, чтобы Деймон оказался сейчас позади нее.
– Нет! Я имею в виду, да! Нет и да! Но – когда он это сделал, он даже не стал использовать свои руки! Он сделал так, – Мэтт, махнул рукой – и сначала я упал в яму с грязью и следующее, что я помню, это как я рухнул на «Ягуар». Это могло сломать или крышку люка или меня! И теперь я весь в грязи, – добавил Мэтт, с отвращением исследуя себя, как будто только что заметил.
Деймон заговорил:
– И почему же я взял тебя и бросил? Что ты делал в то время, когда я стоял вдалеке?
Мэтт вспыхнул до корней его светлых волос. Его обычно спокойные синие глаза засверкали.
– Я держал в руках палку, – с вызовом ответил он.
– Палка. Палка типа той, что ты найдешь у обочины? Такая палка?
– Я действительно поднял ее на обочине, да! – все еще вызывающе.
– Но тогда с ней случилось что-то странное.
Из ниоткуда, Елена не смогла увидеть, Деймон внезапно выудил очень длинный, и очень крепко выглядящий кол, с концом, необычайно острым концом. Это было определенно вырезано из древесины: из дуба, судя по всему. В то время как Деймон изучал свою «палку» со всех сторон с видом крайней озадаченности, Елена вспылила на Мэтта:
– Мэтт! – укоризненно воскликнула она. Это было определенно последней каплей в холод-ной войне между этими двумя парнями.
– Я только подумал, – Мэтт настаивал на своем, – что это могла бы быть хорошая идея. Так как я сплю на открытом воздухе ночью, и… другой вампир мог бы прийти.
Елена уже отвернулась начала успокаивать Деймона, когда Мэтт вспыхнул заново.
– Расскажи ей, как ты фактически разбудил меня! – взрываясь, сказал он.
И, не давая Деймону шанса вставить слово, он продолжил:
– Я только открыл глаза, когда он ткнул этим в меня! – Мэтт приблизился к Елене, держа что-то. Елена в недоумении, взяла нечто у него, и перевернула. Это, казалось, было обломком карандаша, но было окрашено в темный красно-коричневый цвет.
– Он прислонил это ко мне и сказал «царапнул двоих», – проговорил Мэтт. – Он убил двух человек, и еще хвастался этим!
Елена внезапно расхотела дальше держать карандаш.
– Деймон! – в муках простонала она, поскольку она попыталась, поскольку она без слов пыталась выразить. – Деймон-ты-не-делал-этого-на-самом-деле.
– Не проси его, Елена. Что нам надо делать…
– Если кто-нибудь позволил бы мне вставить хоть слово, – сказал Деймон, теперь выглядя по-настоящему сердитым, – я мог бы упомянуть, что прежде, чем я мог объяснить о карандаше, кто-то попытался остановить меня на месте, даже не дав выйти из моего спального мешка. И то, что я собирался сказать, что это были не люди. А вампиры, головорезы, наемники – но они были охвачены малахами Шиничи. И они шли по нашему следу. Они добрались до Уоррена, Кентукки, вероятно, задавали вопросы об автомобиле. Мы определенно оказываемся перед необходимостью избавиться от него.
– Нет! – защищаясь, закричал Мэтт. – Этот автомобиль – этот автомобиль многое значит для Стефана и Елены.
– Этот автомобиль значит кое-что для тебя, – поправил Деймон. – И я могу напомнить, что я оставил свой «Феррари» у ручья, и именно поэтому, мы смогли взять тебя в эту небольшую экспе-дицию.
Елена подняла руку. Она не хотела слушать этого больше. У нее действительно были чувст-ва к автомобилю. Он был большим и блестяще красным и роскошным и плавным – и это напоми-нало, что она и Стефан чувствовали в тот день, когда он купил его для нее, празднуя начало их новой совместной жизни. Только один взгляд на него заставлял ее помнить день, и тяжесть руки Стефана на ее плече и манеру, с которой он смотрел на нее, когда она глядела на него снизу вверх – его зеленые глаза, искрящиеся радостью оттого, что он дал ей то, что она действительно хотела.
К смущению и ярости Елены, она поняла, что немного дрожит, и что ее собственные глаза были полны слез.
– Ты видишь, – сказал Мэтт, впиваясь взглядом в Деймона. – Теперь ты заставил ее плакать.
– Я? Я не тот, кто упомянул моего дорогого покойного младшего братца, – сказал Деймон учтиво.
– Да прекратите вы! Сейчас же! Оба! – закричала Елена, пытаясь сохранить равновесие. – И заберите этот карандаш, пожалуйста… – добавила она, держа его на вытянутой руке.
Когда Деймон забрал его, Елена вытерла свои ладошки о ночнушку, испытывая легкое голо-вокружение. Она содрогнулась, вспомнив о том, что вампиры выследили их. А потом, внезапно, она покачнулась и теплая, сильная рука обвилась вокруг нее, она услышала голос Деймона позади себя:
– Ей нужно немного свежего воздуха, и я собираюсь дать ей его.
В следующий момент Елена почувствовала себя невесомой, Деймон держал ее на руках, и они взлетали все выше.
– Деймон, не мог бы ты отпустить меня?
– Прямо сейчас, милая? До земли уже далековато…
Елена продолжила протестовать, но она должна была признаться, что он ее успокоил. Хо-лодный утренний воздух освежил ее сознание, но он также заставлял ее дрожать. Она попыталась остановить дрожь, но не могла. Деймон посмотрел на нее сверху вниз, и к ее удивлению, выглядел полностью серьезным, сделал движения, как будто хотел снять свой пиджак.
Елена торопливо сказала:
– Нет, нет, поехали дальше, в смысле полетели, я держусь.
– Постарайся не столкнуться с чайками! Они низко летают! – сказал Деймон с серьезным ви-дом, но в уголке его губ затаилась кривая ухмылка. Елена отвернулась от него, потому что сама готова была рассмеяться.
– Ну, рассказывай, когда ты научился поднимать людей в воздух и швырять их на маши-ны? – поинтересовалась она.
– Совсем недавно. Это было так же, как с полетами. Трудная задачка. Но ты знаешь, я люб-лю преодолевать препятствия.
Он смотрел на нее с озорством в глазах, этих черных глубоких глазах с такими длинными девичьими ресницами, потраченными природой на парня. Елена чувствовала себя такой легкой, как будто была пухом от одуванчика, но ее голова все еще кружилась, она чувствовала себя опья-ненной.
Сейчас ей было гораздо теплее, потому что – она поняла – Деймон окутал ее своей аурой, которая и была теплой. Не только в температурном отношении, она была горячей от безрассудно-го, практически опьяняющего осознания того, что он держал ее на руках, ее глаза, ее лицо, ее во-лосы, парящие невесомо в золотом облаке, обрамляющем ее плечи. Елена не могла не покраснеть и практически услышала его мысли о том, что смущение ей очень к лицу, бледно-розовый цвет шел ей больше природного бледного. То, что она покраснела, было непреднамеренным физиче-ским откликом на его теплоту и нежность, но ко всему этому Елена почувствовала и эмоциональ-ный отклик – благодарность за то, что он сделал, признательность за его обожание, и неожидан-ную симпатию по отношению к Деймону. Этой ночью он спас ей жизнь, если бы она знала об этих вампирах, управляемых малахами Шиничи, вампирах-убийцах, начнем с этого. Она не могла даже вообразить то, что такие существа сделают ей, и она не хотела. Она могла только радоваться, что Деймон был достаточно умен и, да, достаточно безжалостен, чтобы убить их прежде, чем они добрались до нее.
Она была бы слепой и откровенно глупой, если бы не признала, что Деймон – великолепен. То, что ей пришлось уже дважды умереть, не вызывало в ней страха, как, возможно, у большинства других девушек на ее месте, но факт оставался фактом, хотя Деймон был задумчив, и улыбался одной из тех редких искренних улыбок, предназначенных только для Елены.
Проблема была в том, что Деймон был вампиром и поэтому мог читать ее мысли, особенно когда она находилась так близко, и их ауры сливались. Деймону понравилось то, что Елена почувствовала к нему, и это вызвало его ответную реакцию. Она даже не успела сконцентрироваться на том, как растворяется в невесомости, как вдруг ее невесомое тело стало тяжелее, она почувствовала его руки, его объятья.
Проблема была в том, что Деймон не оказывал на нее воздействия, он был так же, как и она, увлечен, открывая ей свои чувства. Даже больше, чем она – у него не было никаких предубеждений, чтобы признать эти чувства. А у Елены были, но сейчас эти предубеждения казались такими мелкими и незначительными. Она не могла сосредоточиться. Деймон смотрел на нее удивленно, этот взгляд, она уже видела такой его взгляд, но не могла вспомнить когда.
Она потеряла способность рассуждать здраво. Она просто нежилась в ощущении счастья, от-того, что ее обнимают, ценят, любят и заботятся, причем до такой степени, что это даже пугало.
Когда Елена перестала бороться сама с собой, она сдалась окончательно. Бессознательно она повернула голову, обнажая горло, и закрыла глаза.
Очень нежно Деймон немного развернул ее голову, поддерживая одной рукой, и поцеловал ее.

Глава 4

– Ты дрожишь. Позволь мне сделать это в одиночку, – сказала Мередит, положив руку на плечо Бонни, когда они стояли перед домом Кэролайн Форбс.
Бонни начала поддаваться давлению, но заставила себя остановиться. Это было унизительно дрожать так очевидно июльским утром в Виржинии. Так же было унизительно, что с ней обраща-ются как с ребенком. Но Мередит, которая была старше всего на шесть месяцев, смотрелась сего-дня более взрослой, чем обычно. Ее темные волосы были откинуты назад, таким образом, ее глаза казались еще больше, и смуглое лицо с высокими скулами представало в наилучшем виде. «Она практически моя нянька», тоскливо подумала Бонни.
Мередит так же была на высоких каблуках, вместо своей обычной платформы. Бонни, в сравнении с ней, чувствовала себя более маленькой и юной, чем когда-либо. Она провела рукой по своим клубнично-русым кудрям, пробуя распушить их и сделать себя на драгоценные полдюйма выше.
– Я не боюсь. Я замерзла, – сказала Бонни со всем достоинством, на которое способна.
– Я знаю. Ты чувствуешь, что что-то исходит оттуда, не так ли? – Мередит кивнула на дом перед ними.
Бонни покосилась на него, а потом снова на Мередит. Внезапно взрослость Мередит стала скорей утешающей, чем раздражительной. Но прежде, чем вновь посмотреть на дом Кэролайн, она выпалила:
– Зачем каблуки?
– О, – протянула Мередит, глядя вниз. – Только с практической целью. Если кто-то попыта-ется схватить меня за ногу, на этот раз он получит сдачи.
Она топнула ногой, и раздался удовлетворяющий стук.
Бонни почти улыбнулась:
– Разве ты не носишь свой кастет?
– Я не нуждаюсь в нем, я проучу Кэролайн голыми руками, если она попытается что-нибудь сделать. Но мы отошли от темы. Я могу сделать это одна.
Бонни, наконец, позволила себе вложить свою руку в тонкую, с длинными пальцами руку Мередит. Она пожала ее.
– Я знаю, что ты сможешь. Но я та, кто должна. Это меня она пригласила.
– Да, – сказала Мередит, изящно изогнув губу. – Она всегда знала, куда вонзить нож. Ну что бы ни случилось, Кэролайн сама виновата. Для начала мы постараемся ей помочь, ради нее и ради нас. Мы постараемся заставить ее принять помощь. После этого…
– После этого, – проговорила Бонни, – к сожалению неизвестность.
Она вновь посмотрела на дом Кэролайн. Он смотрелся каким-то… перекошенным… как будто его было видно через кривое зеркало. Более того, у него плохая аура: черная, просачивалась сквозь уродливые тени серо-зеленого. Бонни никогда не видела у дома такой энергетики. И дышало холодом как из морозилки. Бонни чувствовала, что это высосет и ее жизненную энергию и превратит в лед, если только представится шанс.
Она позволила Мередит позвонить в дверь. Раздалось негромкое эхо, и когда миссис Форбс ответила, ее голос тоже отозвался эхом.
У внутренней части дома тоже было то забавное зеркальное искажение, смотря на это, Бонни подумала, что это вызывает какое-то странное ощущение.
Если бы она закрыла глаза, то можно представить себя в более широком месте, с уходящим под наклоном полом.
– Вы пришли повидаться с Кэролайн? – спросила миссис Форбс. Ее появление шокировало Бонни. Мать Кэролайн была похожа на старуху, с седыми волосами и морщинистым, бледным лицом.
– Она в своей комнате. Я вам покажу, – сказала мама Кэролайн.
– Но миссис Форбс, мы знаем, где это, – Мередит осеклась, когда Бонни положила ей на плечо руку.
Увядшая, состарившаяся женщина показывала дорогу. У нее почти не осталось ауры, поняла Бонни, и была поражена до глубины сердца. Она знала Кэролайн и ее родителей так долго, может, их отношения строились таким образом?
«Я не буду называть имени Кэролайн, независимо от того, как она делает», молча пообещала Бонни: «Не важно, что. Даже… да, даже после того, как она поступила с Мэттом. Я постараюсь помнить что-то хорошее о ней».
Но в этом доме тяжело было думать вообще и думать о чем-то хорошем в частности.
Бонни знала, что они поднимаются по лестнице, она видела каждую ступеньку впереди себя.
Но все остальные ее чувства говорили ей, что они спускаются вниз.
Это было ужасающее чувство, вызывавшее головокружение – резкий уклон вниз, когда она видит, что ноги поднимаются.
Присутствовал так же странный и острый запах тухлых яиц.
Это был омерзительный, гнилой запах, который витал в воздухе.
Дверь в комнату Кэролайн была закрыта, а перед ней на полу стояла тарелка, с вилкой и но-жом на ней.
Миссис Форбс опередила Мередит и Бонни, быстро взяла тарелку, открыла дверь напротив комнаты Кэролайн, поставила ее туда, прикрыв дверь за ней. Но перед тем как тарелка исчезла, Бонни уловила движение к горке продуктов на прекрасном английском фарфоре.
– Она сейчас почти не разговаривает со мной, – сказала миссис Форбс тем же пустым голо-сом, что и раньше.
– Но она говорила, что ждет вас.
Она поспешила мимо них, оставляя их одних в коридоре. Запах тухлых яиц – нет, серы, те-перь Бонни поняла, был очень силен. Сера, она узнала запах класса химии в прошлом году. Но как такой ужасный аромат мог оказаться в элегантном доме миссис Форбс? Бонни повернулась к Мередит, чтобы спросить, но та покачала головой. Бонни знала этот жест. Молчи. Бонни сглотнула, вытерла слезящиеся глаза и посмотрела на Мередит, поворачивающую ручку двери Кэролайн. В комнате было темно. Из прихожей лилось достаточно света, чтобы показать, что занавески в комнате были усилены непрозрачными покрывалами, прибитыми над ними. На кровати никого не было.
– Входите, и закройте эту дверь, быстро! – это был голос Кэролайн, с ее типичными язви-тельными нотами.
Волна облегчения прокатилась по Бонни. Голос не походил на мужской бас или завывание, это была Кэролайн-в-плохом-настроении. Она вступила в полумрак перед ней.

* * *

Елена уселась на заднее сиденье «Ягуара» и надела бирюзовую футболку и джинсы под со-рочкой, на всякий случай, если бы остановился полицейский или кто-то еще пытающийся помочь владельцу автомобиля, остановившемуся посреди пустынного шоссе. А затем прилегла на кресле. Но хотя ей было тепло и уютно, сон к ней не шел.
«Чего я хочу? Правильно ли я поступаю сейчас?» – спросила она себя.
Ответ пришел незамедлительно.
«Я хочу к Стефану. Я хочу чувствовать, как его руки обнимают меня. Я хочу посмотреть в его лицо – в его зеленые глаза с этим особым взглядом, как только он умеет смотреть на меня. Я хочу, чтобы он простил меня и сказал мне, что он знает, что я буду всегда любить его. И я хочу…» – Елене стало тепло, потому, что жар пробежал по ее телу, – «я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я хочу поцеловать Стефана… тепло и сладко и спокойно…»
Елена подумала, что это второй или третий раз, когда она закрывает глаза, на них наворачи-ваются слезы. На самом деле она могла только плакать, плакать о Стефане. Но что-то остановило ее. Она с трудом выжала слезинку. Боже, она обессилена… Елена старалась. Она лежала с закры-тыми глазами и раскачивалась взад и вперед, стараясь не думать о Стефане хоть несколько минут. Она должна поспать.
Отчаявшись, она резко поднялась, чтобы устроиться поудобнее, когда все вокруг измени-лось. Елене было комфортно. Слишком комфортно. Она ничем не могла почувствовать сиденье. Она взлетела и замерла, сидя в воздухе. Она почти касалась головой потолка «Ягуара».
«Я снова потеряла вес!» – с ужасом подумала девушка.
Но нет, это было иначе, чем тогда, когда, вернувшись из загробного мира, она парила в воз-духе как воздушный шарик. Она не могла объяснить, почему, но она была уверена. Она боялась, что улетит в неизвестном направлении. Она на была уверена о причине своего бедствия, но не смела двинуться. И потом она увидела это. Она увидела себя, свою упавшую назад голову и за-крытые глаза, лежащую на кресле в машине. Она могла разглядеть все в мельчайших подробно-стях, от складочек на ее футболке до заплетенных в косу золотистых волос, которые из-за отсутст-вия резинки уже растрепались. Она выглядела так, как будто спала. Так вот как все это закончилось.
Это то, что они скажут, что Елена Гилберт, в один летний день, мирно скончался во сне.
Никаких причин смерти найдено не было….
Поскольку она не хотела видеть причиной смерти свое горе и в качестве мелодраматическо-го жеста, она попыталась броситься вниз на свое тело, закрыв лицо одной рукой. Не сработало. Как только она протянула руку, чтобы попробовать еще, она оказалась вне «Ягуара». Она прошла прямо через потолок, не чувствуя его.
«Я полагаю, что такое происходит, когда ты становишься призраком», – подумала Елена. – «Но это не как в прошлый раз. Ведь я увидела туннель и отправилась на свет. Может быть, я не призрак».
Вдруг Елена почувствовала приступ смеха.
«Я знаю, что это такое, с торжеством подумала она. Моя душа вышла из тела!» –
Она снова внимательно оглядела себя.
Да! Да! Вот она, нить, связывающая ее спящее тело с телом духовным. Она была привязана! Куда бы она ни пошла, она сможет найти дорогу домой. Существовало только два возможных на-правления. Один из них – возвращение в Феллс Чёрч. Она знала общее направление от солнца, и была уверена, что это кто-то с буквой «О».

О.
В.

(как-то Бонни переживала приступ спиритизма и перечитала множество книг на эту и аналогичные темы) будет в состоянии узнать все пересечения линий Лей.
Другим направлением был, конечно, Стефан. Деймон мог думать, что она не знает куда идти, и это было правдой, она могла лишь смутно предположить, что Стефан находился в другую сторону по отношению к восходящему солнцу. Но она всегда слышала, что души истинно любящих как-то связаны, серебряной нитью ли от сердца к сердцу или красным шнурком от мизинца к мизинцу.
К ее радости, она нашла почти сразу.
Тонкий шнурок лунного цвета, казалось, натянулся между спящей Еленой и… да. Когда она прикоснулась к разуму, он срезонировал ей Стефана, и она знала, что приведет ее к нему. Было некогда сомневаться в намерении, какое направление выбирать.
Она оказалась в Феллс Чёрче.
Бонни была экстрасенсом с внушительной силой, как и старая домовладелица Стефана, гос-пожа Теофилия Флауэрс. Они были там, наряду с Мередит и ее блестящим интеллектом, для за-щиты города. И они бы все поняли, несколько отчаянно сказала она себе. Такого шанса у нее мог-ло бы больше не быть. Более не колеблясь, Елена повернулась к Стефану, и позволила себе идти. Тут же она поняла, что мчится сквозь воздух слишком быстро, не понимая, что творится вокруг.
Все вокруг было размыто, различаясь лишь по цвету и структуре, как поняла Елена – она проходила сквозь объекты. Таким образом, лишь через миг, она увидела душераздирающую сце-ну: Стефан на ветхом и сломанном убогом ложе весь серый и истощенный.
Стефан в омерзительной, усыпанной тростником, наполненной вшами камере с проклятыми кусками железа, откуда не мог сбежать ни один вампир. Елена отвернулась, чтобы он не увидел ее мучения, и слезы когда проснется. Она успокаивала себя, когда вдруг голос Стефана заставил ее дрогнуть. Он уже не спал.
– Ты пытаешься и пытаешься, не так ли? – сказал он, его голос был полон сарказма. – Ду-маю, ты должна получить за это баллы. Но всегда что-то идет не так. В прошлый раз это были ма-ленькие резкие ушки. В этот раз это одежда. Елена ни за что не одела бы мятую рубашку как эта, и не была бы босиком с грязными ногами, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Убирайся.
Пожав плечами под изношенным одеялом, он отвернулся от нее. Елена изумленно смотрела. Она была слишком раздражена, чтобы подбирать слова: они вырывались из нее как из гейзера.
– О, Стефан! Я просто заснула в одежде на случай, если здесь остановится полиция, пока я на заднем сидении «Ягуара». «Ягуара», который ты мне купил. Но я не думала, что тебе это важ-но! Моя одежда мятая, так как она из моей шерстяной сумки, а ноги испачкались, когда Деймон… Ну… ну… Это не важно. У меня есть ночная рубашка, но она не была на мне, когда я вышла из тела, и, я думаю, когда ты выйдешь, ты будешь выглядеть так же, как и твое тело….
Тут она тревожно вскинула руки, так как Стефан летал вокруг. Но… Чудо из чудес… На его щеках появился оттенок крови! Более того, он уже не выглядел презрительным. Он казался неумолимым, его зеленые глаза угрожающе сверкали.
– Ты испачкалась, когда Деймон – ЧТО? – осторожно и четко потребовал он.
– Это не важно…
– Важно, черт возьми, – отрезал Стефан. – Елена, – прошептал он, глядя на нее, будто она только что появилась.
– Стефан! – она не могла удержаться и не обнять его.
Она уже ничего не могла контролировать.
– Стефан, не знаю как, но я здесь. Это я! Я не сон и не привидение. Засыпая, я думала о тебе – и вот я тут! – она пыталась прикоснуться к нему похожими на привидение руками. – Ты мне ве-ришь?
– Я верю тебе… так как я думал о тебе. Каким-то образом это перенесло тебя сюда.
С помощью любви. Потому что мы любим друг друга! – он произноси слова как откровение.
Елена закрыла глаза. Если бы она была здесь в своем теле, она бы показала Стефану, как сильно его любит. Но сейчас они могут использовать лишь неуклюжие слова, которые были абсо-лютно правдивы.
– Я всегда буду любить тебя, Елена, – сказал Стефан, снова шепча.
– Но я не хочу, чтоб ты находилась возле Деймона. Он найдет способ сделать тебе больно…
– Я могу с этим справиться, – прервала его Елена. – Тебе придется смириться с этим! Так как он моя единственная надежда, Стефан! Он не причинит мне вреда. Он уже убивал, защищая меня. О Боже! Сколько всего произошло! Мы на пути в… – Елена не решалась, ее глаза осторожно ос-матривались.
Глаза Стефана на миг расширились. Но когда он говорил, его лицо было невозмутимо:
– Место, где ты будешь в безопасности.
– Да, – ответила она так же серьезно, зная, что призрачные слезы льются по ее бестелесным щекам. – И… О, Стефан, как много ты не знаешь. Кэролайн обвинила Мэтта в нападении на нее на их свидании, так как она беременна. Но это не был Мэтт!
– Конечно, нет! – с негодованием сказал Стефан, и сказал бы больше, но Елена продолжила:
– И я думаю, что забеременела она от Тайлера Смоллвуда, судя по сроку, и потому, что Кэ-ролайн меняется. Деймон говорит, что оборотень-ребенок всегда превращает свою мать в оборот-ня. Да, но части оборотня придется бороться с малахом, который тоже внутри нее. Бонни и Мере-дит рассказали мне о том, что Кэролайн нравится сидеть на затопленном полу как ящерице, что просто страшно. Но я должна была оставить их разбираться с этим самостоятельно, так что я мог-ла… могла добраться до того безопасного места.
– Оборотни и лисы, – Стефан покачал головой. – Конечно, китцуны являются более могуще-ственными волшебниками, а оборотни, как правили, сначала убивают, а потом думают.
Он ударил по колену кулаком:
– Хотел бы я быть там! Елена, – разразился он смесью удивления и отчаяния, – а вместо это-го я здесь, а не с вами. Я никогда не думал, что смогу это сделать. Но я ни чем не могу помочь вам.
– Моя кровь, – Елена сделала беспомощный жест и увидела самодовольство в глазах Стефа-на. У него еще осталось вино «Черная магия» от лиса, которое она втайне передала ему! Она знала это! Это была единственная жидкость, которая смогла бы, в крайнем случае, поддерживать жизнь в вампире, когда кровь не доступна.
Вино «Черная магия» – безалкогольное и не изготовлено для людей, а в первую очередь яв-ляется напитком, который используют вампиры, находясь далеко от крови. Деймон сказал Елене, что оно волшебное, из винограда, выращенного на землях старых ледников, и что оно должно храниться в полной темноте. Именно это и придает ему такой бархатный и терпкий вкус, сказал он.
– Это не вопрос, – сказал Стефан, видимо для тех, кто может шпионить. – Как это точно слу-чилось? – спросил он после. – Это твоя душа? Почему бы тебе не пройти вот сюда и рассказать мне об этом?
Он лег на койку, с болью отводя от нее глаза:
– Я сожалею, но не могу предложить ничего лучше.
На мгновение его лицо исказилось гримасой унижения. Все это время он скрывал это от нее и чувствовал стыд от появления перед ней в грязной камере, наполненной Бог знает чем и в лох-мотьях. Он – Стефан Сальваторе, который был когда-то…
Был когда-то, сердце Елены раскололось. Она знала, что оно раскололось, потому что чувст-вовала каждый его острый, как стекло, осколок, терзающий каждый кусочек ее плоти. Она знала, что оно раскололось, потому как она плакала, ее огромные слезинки духа падали на лицо Стефана как кровь, прозрачные в воздухе, но, едва касаясь его лица, окрашивались в багрово-красный цвет.
«Кровь? О ну конечно это была кровь», – подумала она.
Она не смогла принести для него что-то еще более полезное в этой форме. Она действитель-но рыдала теперь; ее плечи дрожали, а слезы, продолжали падать на Стефана, который теперь поднял одну руку, чтобы поймать хоть одну…
– Елена, – в его голосе слышалось удивление.
– Что… что? – спросила она.
– Твои слезы. Твои слезы заставляют меня чувствовать себя… – он смотрел на нее снизу вверх с чем-то вроде благоговения.
Елена до сих пор не может остановить плач, хотя знала, что она успокоила его гордое сердце и сделала что-то еще.
– Я не понимаю.
Он поймал одну из ее слез и поцеловал ее. Потом он посмотрел на нее с блеском в его глазах.
– Тяжело говорить, моя маленькая любовь…
Тогда зачем слова, подумала она, продолжая плакать, но, спустившись, таким образом, она дышала чуть повыше его горла.
– Это просто… они не слишком щедры с закусками тут, – сказал он ей. – Как ты догадыва-ешься. Если бы ты не помогала мне, я был бы мертвецом к этому времени.
Они не могут понять, почему я еще им не являюсь. Так они – они погибнут
прежде, чем доберутся до меня, иногда, ты видишь…
Елена подняла свою голову, и на сей раз слезы чистого гнева упали прямо на его лицо:
– Где они? Я убью их. Не говори мне, что я е смогу, потому что я найду дорогу. Я найду способ убить их, хотя и нахожусь в этом мире.
Он покачал головой:
– Ангел, ангел, ты не видишь? Ты не должна убивать. Потому что твои слезы, слезы чистей-шего создания.
Она покачала головой:
– Стефан, любой знает, что я не чистейшее создание.
– Чистейшее создание, – продолжал Стефан, даже не отвлекаясь на ее возражение, – может вылечить от всех скорбей. И я был болен сегодня, Елена, хоть я и пытался это скрыть.
Но я исцелен сейчас! Совсем как новенький! Они никогда не будут в состоянии понять, ка-ким образом это могло произойти.
– Ты уверен?
– Посмотри на меня!
Елена взглянула на него. Серое, осунувшееся лицо Стефана теперь выглядело иначе. Обычно он был бледен, но сейчас его тонкие черты порозовели, как будто он стоял перед костром и свет отражался от изящных очертаний любимого лица.
– Это… сделала я? – она вспомнила первые капельки слез – они выглядели как кровь на его лице. Не как кровь, поняла она, а как естественный оттенок, опускаясь на его лицо и освежая его. Она не могла скрывать свое лицо у его шеи, она подумала: «Я рада. О, как я рада. Но я хотела, чтобы мы могли касаться друг друга. Я хочу чувствовать твои руки, обнимающие меня».
– По крайней мере, я могу смотреть на тебя, – прошептал Стефан, и Елена знала, что даже это, как вода в пустыне для него.
– И, если я мог коснуться тебя, то положил бы руку вот здесь, у талии и поцеловал тебя сюда и сюда.
Какое-то время они говорили друг другу, обычные слова влюбленных, смотря и слушая друг друга. А потом Стефан тихо и твердо попросил рассказать ему все про Деймона, с чего они и на-чали. В настоящее время Елена была достаточно хладнокровна, чтобы рассказать ему об инциден-те с Мэттом, без представления Деймона как злодея.
– Стефан, Деймон действительно, как умеет, защищает нас.
Она рассказала ему о двух вампирах, которые следили за ними, и как поступил Деймон.
Стефан просто пожал плечами и сказал сухо:
– Большинство карандашами пишут; а Деймон ими людей списывает.
Он добавил:
– А твоя одежда испачкалась?..
– Поскольку я услышала, громкий шум, когда Мэтт упал на крышу автомобиля, – сказала она. – Но, честно говоря, в это время он пытался угрожать Деймону самодельным колом. Я под-сказала ему избавиться от нее.
Она шепотом добавила:
– Стефан, я не против того, что Деймон и я сейчас должны проводить много времени вме-сте. Это ничего не меняет между нами.
– Я знаю.
И удивительно то, что он действительно знал. Елена купалась в теплоте его доверия к ней.
После этого, они «коснулись» друг друга, Елена невесомо прижалась к изогнутой руке Сте-фана… И это было счастье. А затем мир во всей вселенной вздрогнул при звуке оглушительного хлопка. Это дернуло Елену. Он исходил не отсюда, мира любви и доверия, и сладостного разделе-ния каждой частички ее души со Стефаном. Это началось снова, чудовищное гудение, что страш-но напугало Елену. Она бесполезно схватилась за Стефана, который с беспокойством смотрел на нее. Он не слышал звук, который, как она поняла, был у нее в голове. Потом стало еще хуже. Она была вырвана из объятий Стефана и понеслась назад через предметы, все быстрее и быстрее, пока не очутилась в своем теле.
При всем своем нежелании она осела в совершенно твердом теле, что до сих пор было един-ственным, что она знала. Она упала в него и растворилась, затем она села и услышала Мэтта, ко-торый стучал в окно.
– Прошло два часа, как ты пошла спать, – сказал он, когда дверь открылась. – Но я понял, что тебе это нужно. С тобой все в порядке?
– Ах, Мэтт, – простонала Елена.
На мгновение казалось, что она не сможет удержаться от слез. Но потом она вспомнила улыбку Стефана. Елена моргнула, заставляя себя иметь дело с ее новой ситуацией. Она не видела Стефана уже достаточно долго. Но ее воспоминания о недолгом прекрасном времени, проведен-ном вместе, были окутаны нарциссами и лавандой, и ничто не могло забрать у нее это.

* * *

Деймон был разгневан.
Поскольку он взлетал все выше на широко раскрытых черных вороньих крыльях, пейзаж внизу разворачивался как великолепный ковер, а освещение рассвета озаряло поля и изгибы хол-мов изумрудом. Деймон все игнорировал. Он видел это множество раз.
То, что он искал, было una donna splendida.  Но его разум продолжал дрейфовать.
Остолоп и его кол… Деймон никак не мог понять, почему Елена наряду с ними хотела огра-дить беглеца от правосудия. Елена… Деймон пытался вызвать в ее воображении те самые чувства, наполненные гневом, которые вызывал в нем Мэтт, но никак не мог с этим справиться.
Он кружил вокруг города, держась ближе к жилым районам, в поисках аур. Ему нужна была сильная и настолько же прекрасная аура. И он был в Америке достаточно долго, чтоб знать, что ранним утром можно встретить на улице три типа людей.
Первыми были студенты, но сейчас лето, так что их не так много чтоб выбирать. Несмотря на предположения Мэтта, Деймон крайне редко подходил к девочкам из средней школы. Вторыми были бегуны. И третьими, у кого были прекрасные мысли, как у… этой, внизу… были домашние садовники.
Молодая женщина с садовыми ножницами смотрела, как Деймон завернул и приближался к ее дому, сначала быстро, но потом замедлил свой шаг. Его шаги уверяли, что он восхищен цветочной феерией перед прелестным Викторианским домом. На мгновение женщина была поражена, практически напугана. Это было нормально. Деймон был одет в черные туфли, черные джинсы, черную футболку, и черный кожаный плащ, дополненный солнцезащитными очками.
Но потом он улыбнулся и начал первую попытку проникнуть в мысли прекрасной леди. Од-на вещь была ясна с самого начала. Ей нравились розы.
– У меня просто шквал эмоций! – сказал он, встряхивая головой от восхищения, когда смот-рел на кустарники, усыпанные блестящими розовыми бутончиками, – и те Белые «Айсберги», вьющиеся по решетке… ваши «Лунные камни»! – он слегка коснулся уже распустившейся розоч-ки, чьи лепестки только слегка наливались цветом.
Криста, молодая женщина не могла сдержать улыбку. Деймон легко почувствовал поток ин-формации с ее памяти к своей. Ей было всего двадцать два, не замужем, все еще жила с родителя-ми. Она имела именно ту ауру, которую он искал, а в доме только спящий отец.
– Вы не похожи на того, кто интересуется розами, – искренне сказала Криста и затем застен-чиво засмеялась. – Простите, я встречала все сорта роз на Криквильской Выставке Роз.
– Моя мать страстный садовник, – солгал Деймон свободно и без тени сомнения. – Я думаю, я перенял это увлечение от нее. Теперь я не задерживаюсь на одном месте достаточно долго, что-бы вырастить их, но я могу мечтать. Хотите знать, какая моя главная мечта?
К этому времени Криста чувствовала, как будто она плыла на прекрасной с ароматом роз ту-че. Деймон чувствовал каждый тонкий ее нюанс, приятно было видеть ее румянец, наслаждаться легкой дрожью, которая потрясла ее тело.
– Да, – просто сказала Криста. – Я хотела бы знать, о чем вы мечтаете.
Подавшись вперед, Деймон снизил голос:
– Я хочу вырастить настоящую черную розу.
Криста вздрогнула, в ее разуме что-то мелькнуло, что Деймон не успел разобрать,
но потом сказала таким же приглушенным голосом:
– Тогда я хотела бы показать вам кое-что. Если… если у вас найдется для меня время.
Задний двор выглядел еще более роскошно, чем вид дома с улицы, и Деймон с одобрением отметил мягко покачивающийся гамак. Вскоре ему понадобится место, куда положить Кристу… пока она не проснется. Но позади беседки обнаружилось нечто, что заставило его невольно уско-рить события.
– Черные розы! – воскликнул он, глядя на бутоны цвета темного, практически бургундского вина.
– Да, – тихо сказала Криста, – черная магия – черные, наиболее удачные из всех когда-либо выведенных. Я получаю урожай трижды в год, – робко прошептала она, не задаваясь более вопро-сом, кто этот молодой человек, пораженная охватившими ее чувствами, которые почти увлекли и Деймона.
– Они великолепны, – сказал он, – это самый глубокий красный цвет, который я когда-либо видел. Ближайший к черному из всех выведенных.
Криста все еще дрожала от радости.
– Можете выбрать одну, если хотите. Я возьму их на выставку в Криквиле на следующей не-деле, но могу дать вам одну полностью распустившуюся. Может, Вы сможете почувствовать ее аромат.
– Я… с удовольствием, – сказал Деймон.
– Вы можете подарить ее своей девушке.
– У меня нет девушки, – ответил Деймон, обрадованный возможностью снова солгать.
Руки Кристы мелко дрожали, пока она отрезала для него один из самых длинных, самых прямых стеблей.
Деймон потянулся, чтобы взять розу, их пальцы соприкоснулись. Деймон улыбнулся ей. Ко-гда колени Кристы сами собой подогнулись, Деймон легко подхватил ее и продолжил делать то, ради чего пришел.

* * *

Мередит была позади Бонни, когда вошла в комнату Кэролайн.
– Я же сказала, закройте эту чертову дверь! – сказала – нет – прорычала Кэролайн.
Было вполне естественно посмотреть, откуда исходит голос. Прежде, чем Мередит погасила единственный источник света, закрыв за собой дверь, Бонни увидела стол в углу комнаты. Стул, стоявший раньше перед ним, исчез. Кэролайн была под ним. В десять лет это могло бы оказаться удачным убежищем, но восемнадцатилетней Кэролайн пришлось скорчиться в немыслимой позе, чтобы уместиться там. Она замерла на куче тряпья, похожего на обрывки одежды.
«Ее лучшей одежды», – подумала вдруг Бонни, когда в свете закрывающейся двери на мгно-вение сверкнула искромсанная золотая ткань. Теперь они оказались втроем в темноте. Со стороны двери, выходящей в коридор, свет совсем не поступал.
– Это потому, что коридор находится в другом мире, – Бонни посетила дикая мысль.
– Что со светильником, Кэролайн? – тихо спросила Мередит.
Ее голос был ровный, успокаивающий:
– Ты просила нас приехать и увидеться с тобой, но мы тебя не видим.
– Я сказала приехать и поговорить со мной, – немедленно поправила Кэролайн, точно в прежние времена. Это тоже должно было успокаивать, только Бонни слышала раскатистый голос из-под стола, можно сказать другого тембра. Не столько охрипший, сколько… «Ты действительно не хочешь думать об этом. В полуночной тьме этой комнаты», – твердил разум Бонни: «Не столь-ко охрипший, сколько рычащий», – беспомощно додумала Бонни.
Можно сказать, Кэролайн рычала, когда отвечала. По еле слышным звукам Бонни поняла, что девушка под столом задвигалась. Дыхание Бонни участилось.
– Но мы хотим видеть тебя, – тихо произнесла Мередит, – и ты знаешь, что Бонни боится темноты. Можно я просто включу твой ночник?
Бонни чувствовала, что дрожит. Это плохо. Не очень-то умно показывать Кэролайн, что бо-ишься ее. Но всепоглощающая тьма заставляла ее трепетать. Она почти чувствовала, как комната искажается, или, быть может, это только ее воображение. Она слышала звуки – резкие двойные щелчки прямо за спиной – и они заставляли ее каждый раз вздрагивать.
Что было их причиной?
– Ну ладно! Включи тот, что у кровати, – Кэролайн определенно рычала. И направлялась к ним; Бонни слышала шуршание и дыхание все ближе.
Это была паническая, иррациональная мысль, но Бонни ничего не могла с собой поделать и вдруг уперлась во что-то… Что-то высокое и теплое. Это не Мередит. За все то время, что Бонни знала Мередит, от нее никогда не пахло горьким потом и тухлыми яйцами. Что-то теплое завладе-ло поднятыми руками Бонни и стиснуло их с теми же странными щелкающими звуками. Руки не были просто теплыми, они были горячими и сухими. Их края странно кольнули кожу Бонни. Как только свет у кровати включился, все исчезло. Лампа, что нашла Мередит, излучала тусклый-тусклый рубиновый свет – и понятно почему. Ярко-красный халатик и пеньюар опутывали аба-жур.
– Это может привести к пожару, – проговорила Мередит, но даже в ее ровном голосе слыша-лась дрожь.
Кэролайн предстала перед ними в красном освещении. Бонни она показалась выше, чем ко-гда-либо, высокая и мускулистая, с немного выступающим животом. Она была одета обычно, в джинсы и облегающую футболку. Руки шутливо заведены за спину, улыбка прежняя, наглая и лу-кавая.
«Хочу домой», – подумала Бонни.
– Ну? – не выдержала Мередит.
Кэролайн продолжала улыбаться:
– Что, ну?
Мередит начала выходить из себя:
– Чего ты хочешь?
Кэролайн с лукавством глядела на них:
– Вы навестили сегодня свою подругу Изабелл? Поговорили с ней?
Бонни подавила в себе мощное желание залепить пощечину и стереть тем самым самодо-вольство с лица Кэролайн. Но она сделала этого. Должно быть, это игра неверного света лампы – она знала, все из-за него, – но, казалось, будто в центре каждого глаза Кэролайн блестит красная точка.
– Да, мы были у Изабелл в больнице, – равнодушно сказала Мередит. И, с очевидным гневом в голосе, добавила: – Ты прекрасно знаешь, что она еще не может говорить. Но, – тор-жествующе добила она: – доктора уверяют, что все будет хорошо. Ее язык срастется, Кэролайн. Да, у нее шрамы везде, где она пронзила себя, но она вполне сможет разговаривать.
Улыбка Кэролайн погасла, теперь ее лицо выглядело осунувшимся и наполненным глухой яростью
«Из-за чего?» – подумалось Бонни.
– Было бы лучше, если б ты иногда выбиралась из этого дома, – сказала Мередит девушке с медными волосами. – Ты не можешь жить в темноте…
– Я не собираюсь жить здесь вечно, – резко оборвала Кэролайн. – Только пока не родятся близнецы.
Она стояла, по-прежнему держа руки за собой, и выгибая спину так, что живот выпирал больше, чем когда-либо.
–… Близнецы? – Бонни была явно поражена.
– Мэтт-младший и Мэтти. Так я собираюсь их назвать
Злорадная ухмылка в сочетании с бесстыдными глазищами Кэролайн – такого Бонни не смогла выдержать.
– Ты не сделаешь этого! – услышала она свой крик.
– Или, быть может, я назову девочку Хани.
Мэтью и Хани, в честь их папочки, Мэтью Ханикатта.
– Ты не сделаешь этого! – вскричала Бонни еще более пронзительно, – Мэтта даже нет здесь, он не может защититься.
– Да, он весьма неожиданно испарился, не правда ли. Полиция все задается вопросом, поче-му ему пришлось сбежать. Конечно, – Кэролайн понизила голос до значительного шепота, – он был не один. С ним была Елена. Интересно, чем эти двое занимаются в свободное время? – высо-комерно захихикала она.
– С Мэттом не только Елена, – сказала Мередит, теперь ее голос был низким и опасным. – Кое-кто еще. Помнишь договор, что ты подписала? О неразглашении любой информации, касаю-щейся Елены? Кэролайн медленно, точно ящерица, сморгнула.
– Это было давным-давно. Для меня в другой жизни.
– Кэролайн, у тебя не будет вообще никакой жизни, если нарушишь клятву! Деймон убьет тебя. Или… ты уже…? – Мередит осеклась.
Кэролайн все еще по-детски хихикала, будто она маленькая девочка, а кто-то при ней отпус-тил скабрезную шуточку.
Бонни почувствовала, как по всему ее телу проступил холодный пот. Тонкие волоски на ру-ках приподнялись.
– Что ты слышишь, Кэролайн? – Мередит облизнула губы.
Бонни видела, что она старается удержать контакт с глазами Кэролайн, но рыжеволосая де-вушка отвернулась.
– Это… Шиничи? – Мередит вдруг кинулась вперед и схватила Кэролайн за руки. – Раньше ты видела и слышала его, когда смотрела в зеркало. Теперь ты слышишь его постоянно, Кэролайн?
Бонни хотела помочь Мередит. Правда, хотела. Но не могла ни двигаться, не говорить.
В волосах Кэролайн проглядывали седые пряди.
«Седые волосы», – подумала Бонни.
Они светились тускло, и были гораздо светлее, чем пылающая рыжая копна, которой Кэро-лайн так гордилась. И там были… другие волосы, они совсем не блестели. Бонни видела подоб-ный пестрый окрас у собак, и смутно полагала, что он также встречается среди волков. Но увидеть такое на голове своей подруги, особенно такие, казалось, ощетинившиеся и трепещущие волоски, вставшие дыбом, как у разъяренной собаки… Она ненормальная. Не взбешена, не в ярости; она сошла с ума, – поняла Бонни.
Кэролайн подняла взгляд, но не на Мередит, а посмотрела прямо в глаза Бонни.
Бонни вздрогнула. Кэролайн смотрела на нее, будто решая, не получится ли из нее ужин или лучше сразу выкинуть Бонни в мусор. Мередит встала рядом с Бонни. Кулаки ее были сжаты.
– Хор-рош пялиться, – внезапно сказала Кэролайн и отвернулась. Да, это определенно было рычание.
– Ты же хотела нас видеть, не так ли? – мягко проговорила Мередит. – Ты… рисуешься пе-ред нами. Но мне кажется, возможно, это твой способ просить о помощи…
– Навр-рряд ли!
– Кэролайн, – сказала вдруг Бонни, изумленная захлестнувшей ее волной жалости, Вспомни, ты говорила, что хочешь замуж? Я… – она замолчала и сглотнула.
Кто возьмет в жены этого монстра, который всего несколько недель назад выглядел обычной девочкой-подростком?
– Тогда я тебя понимала, – сбивчиво закончила Бонни. – Но, честно говоря, ничего не полу-чится, если ты будешь продолжать утверждать, будто это Мэтт напал на тебя! Никто… – она не смогла заставить себя сказать очевидное. – Никто не поверит такой, как ты.
– О, я обо всем позабочусь, – рыкнула Кэролайн, затем хихикнула. – Тебя ждет сюрпр-рриз.
Мысленно Бонни отметила знакомую вспышку наглости в изумрудном взгляде Кэролайн, хитрое, скрытное выражение ее лица, мерцание рыже-каштановых волос.
– Почему именно Мэтт? – требовательно спросила Мередит.
– Как ты узнала, что он был в ту ночь атакован малахами? Шиничи отправил его вслед за Мэттом ради тебя?
– Или это была Мисао? – вспомнив про близнеца китцуна – женщину духа лисы, она больше общалась с Кэролайн.
– У нас с Мэттом было свидание в тот вечер. – Внезапно голос Кэролайн стал монотонным, будто она цитировала вслух поэзию – ужасно. – Я была не против поцеловать его – он такой ми-лый. Думаю, что тогда он и получил отметину на шее. Думаю, я могла немного укусить его за гу-бу.
Бонни уже было открыла рот, но сдерживающая рука Мередит остановила ее.
– Но тут он просто взбесился, – пропела Кэролайн. – Он напал на меня! Я расцарапала его своими ногтями, сверху вниз одной рукой. Но Мэтт был сильнее. Намного сильнее. И сейчас…
«И сейчас ты вынашиваешь щенков», – хотела сказать Бонни, но Мередит сдавила ей плечо и она снова остановилась. Кроме того, с внезапным приступом тревоги Бонни подумала, что дети могут выглядеть как люди, и возможно, их будет только двое, как и говорила Кэролайн. Потом что они будут делать? Бонни знала, как мыслят взрослые. Даже если Кэролайн не перекрасит обратно волосы, они скажут: «Посмотрите, от пережитого стресса она поседела раньше времени». И даже если взрослые заметят странную внешность Кэролайн или ее странное поведение, как только что Бонни и Мередит, то, скорей всего свалят все на пережитый шок. «Ах, бедная Кэролайн, она так изменилась с того дня». «Она так испугалась Мэтта, что прячется от него под столом». И даже то, что она не моется, спишут на одно из проявлений стресса. Кроме того, кто знает, когда эти щенята родятся? Может малах внутри Кэролайн может контролировать и это, и представит все как нормальную беременность. И вдруг Бонни была вырвана из собственных мыслей, чтобы сосредоточиться на словах Кэролайн. Девушка в этот момент рычала. Она выглядела как старые времена, оскорбленная и оттаивающая, когда говорила:
– Я просто не понимаю, почему вы верите ему, а не мне.
– Потому, что мы знаем вас обоих, – спокойно ответила Мередит, – если бы Мэтт встречался с тобой, мы бы об этом знали, а он не встречался. И он не такой парень, чтобы запросто оказаться перед твоей дверью, если учесть, как он относится к тебе.
– Но ты же говорила, что этот монстр напал на него.
– Малах, Кэролайн. Пора запомнить. И один из них внутри тебя.
Кэролайн усмехнулась и махнула рукой:
– Вы говорили, что они могут вселяться и заставлять совершать поступки, не свойственные человеку, не так ли?
Наступило молчание. Бонни подумала, что даже, если они и говорили об этом, то не ей.
– Ладно, если я признаюсь, что я и Мэтт не встречаемся? Что, если я скажу, что увидела его разъезжающим по округе со скоростью пять миль в час, и он неважно выглядел. Его рукав был в клочья разорван, а его рука вся была исполосована. Так что я позвала его домой и пыталась нало-жить повязку на руку, а он вдруг просто сошел с ума. Я пыталась царапаться, но мне мешали бин-ты. Я порвала их. Они у меня до сих пор, все в крови.
Если бы я рассказала вам такую историю, что бы вы сказали?
«Я сказала, что ты использовала нас для репетиции своей речи перед шерифом Моссбер-гом», – холодно подумала Бонни. – «И я сказала бы, что ты права, ты вполне можешь нормально выглядеть, если постараешься. Если отбросить детское хихиканье и избавиться от коварного взгляда, будешь еще убедительней».
Но заговорила Мередит:
– Кэролайн, они определят ДНК крови.
– Ну конечно, я знаю это! – Кэролайн так возмутилась, что на мгновение забыла, что должна смотреть лукавым взглядом
Мередит смотрела на нее.
– Это значит, они смогут определить, принадлежит ли кровь на повязке Мэтту или нет, – сказала она. – И по тому, как растеклась кровь, определят правдивость твоего рассказа.
– Там нет никаких разводов. Бинты промокли насквозь.
Внезапно Кэролайн подошла к шкафу и открыла его, вытаскивая нечто длинное, что изна-чально было спортивными повязками. Теперь они отливали красным при слабом свете. Глядя на куски ткани в рубиновом свете, Бонни знала две вещи. Это не было частью того компресса, что миссис Флауэрс наложила на руку Мэтта утром, после нападения. И этот кусок был пропитан на-стоящей кровью до самых краев. Мир, казалось, закружился вокруг.
Потому что даже если Бонни и доверяла Мэтту, эта новая история пугала ее. Эта новая исто-рия могла бы сработать. Даже при условии, что никто не смог бы найти Мэтта и проверить его кровь. Даже Мэтт признавал, что не помнит часть ночи… Он многое не может вспомнить. Но это не означает, Каролина говорит правду! С чего бы ей начинать со лжи, и, как только всплыли фак-ты, изменять историю.
Глаза Кэролайн стали похожими на кошачьи. Кошки играют с мышами, просто для развле-чения. Только, чтобы посмотреть, как они бегают. Мэтт убежал.
Бонни покачала головой. Вдруг, ей стало невозможно больше находиться в этом доме. Он как-то настроил ее голову, заставил принять свои невозможные углы и искаженные стены.
Она даже привыкла к невыносимому запаху и красному свету. Но теперь Кэролайн протяги-вает ей окровавленные бинты и говорит, что это Мэтт залил их своей кровью…
– Я иду домой, – сказала вдруг Бонни. – Мэтт этого не делал, и я никогда не вернусь сюда!
И, под сопровождение хихиканья Кэролайн, повернулась, стараясь не смотреть на гнездо, которое она устроила под столом. Там были пустые бутылки, и остатки недоеденной пищи впере-мешку со сваленной в кучу одеждой. Там может оказаться что угодно, даже малах. Но, как только Бонни двинулась, комната, казалось, завертелась вместе с ней, она два раза повернулась вокруг себя, прежде чем смогла остановиться.
– Бонни, подожди. Кэролайн? – почти вне себя сказала Мередит.
Та, изогнув все тело как змея, заползала под стол.
– Кэролайн, а как же Тайлер Смоллвуд? Ты не подумала о настоящем отце своих детей? Как долго вы были вместе, пока ты не встретилась с Клаусом? Где он сейчас?
– Все, что я знаю, что он мертв. Ты и твои др-р-рузья убили его, – рычание вернулось, но оно не было злобным.
Это было больше похоже на триумфальное мурлыканье.
– Но я не скучаю по нему, так что надеюсь, что он остается мертвым, – добавила Кэролайн, с глухим смехом. – Он бы не женился на мне.
Бонни хотелось убраться отсюда. Она нащупывала ручку двери и когда нашла, была ослеп-лена. Она так долго находилась в комнате с рубиновым светом, что коридор просто ослепил ее как полуденное солнце в пустыне.
– Выключи лампу, – рявкнула Кэролайн из-под стола.
Но, как только Мередит собралась сделать это, задался сильный щелчок и ярко-красный свет погас сам собой.
И еще. Прежде, чем дверь захлопнулась, свет из коридора озарил комнату Кэролайн как ма-як. И она уже рвала что-то зубами. Что-то, похожее на мясо, сырое мясо. Бонни бросилась бежать и чуть не сбила с ног миссис Форбс. Женщина все еще стояла в комнате, где осталась, когда они вошли к Кэролайн. Она даже не выглядела так, будто подслушивала. Она просто стояла, глядя в пустоту.
– Я должна проводить вас, – сказала она бесцветным голосом.
Она не подняла головы, чтобы взглянуть на Бонни и Мередит.
– В противном случае, вы можете потеряться. Это прямо по коридору и вниз по лестнице, и еще четыре шага до входной двери.
На всем пути Мередит не сказала ни слова, а Бонни просто не могла. Оказавшись на улице, Мередит оглянулась на Бонни.
– Ну? В ней преобладает малах или оборотень? Можешь что-нибудь сказать про ее ауру?
Бонни услышала свой смех, больше похожий на плач:
– Мередит, ее аура нечеловеческая – и я не понимаю, чья. Мне кажется, у ее мамы совсем нет ауры. Они просто… этот дом просто…
– Не беспокойся, Бонни. Тебе не придется идти туда снова.
– Это похоже… – но Бонни не знала, как выразить гнетущее впечатление от стен, искажаю-щихся как в кривом зеркале или что лестница, ведущая вверх, вдруг оказывается ступеньками вниз. – Я думаю, – сказала она, наконец, – тебе следует копать дальше. Первым делом обратить внимание на американский вариант одержимости.
– Ты имеешь в виду одержимость демонами, – Мередит метнула на Бонни внимательный взгляд.
– Да. Я согласна. Только не представляю, с чего начать.
– У меня есть кое-какие соображения на этот счет, – тихо сказала Мередит. – Например, ты заметила, что она не показывала нам свои руки? Я думаю, это очень странно.
– Я знаю, почему, – прошептала Бонни, стараясь подавить вырывающиеся всхлипы. – Это потому, что у нее больше нет ногтей.
– Что ты сказала?
– Она схватила меня руками за запястья. Я чувствовала их.
– Бонни, о чем ты?
Бонни заставила себя говорить:
– У Кэролайн теперь когти, Мередит. Настоящие. Как у волка.
– Или, может быть, – Мередит перешла на шепот, – как у лисы.

Глава 6

Елена проснулась оттого, что Деймон нетерпеливо стучал в окно «Приуса». Она была полностью одета и прижимала к себе дневник. Это было на следующий день после того, как Мэтт их оставил.
– Ты спала так всю ночь? – спросил Деймон, глядя сверху вниз, как она протирает глаза.
Как обычно он был безукоризненно одет, как всегда в черном. Жара и влажность не оказывали влияния на него.
– Я позавтракал, – коротко сказал он, садясь на водительское сиденье. – И принес тебе это.
Этим оказались пластиковый стаканчик с дымящимся кофе, в который с благодарностью вцепилась Елена, как если бы это было вино «Черная магия», и пакет, в котором оказались пончики.
Не очень питательный завтрак, но Елена жаждала кофеина и сахара.
– Мне нужно будет сделать остановку для отдыха, – предупредила Елена, глядя как Деймон садится за руль и заводит машину. – Чтобы умыться и переодеться.
Они двигались на запад, Елена знала это, потому что прошлой ночью сверилась с картой в Интернете. Маленькое изображение на мобильном телефоне соответствовало системе навигации «Приуса».
Они обе показывали, что Седона, штат Аризона находились прямо по маленькой сельской дороге, где Деймон припарковался на ночь в Арканзасе. Но вскоре Деймон развернул машину в южном направлении, выбрав окольный путь, который бы смог – или не смог – запутать преследо-вателей. К моменту, когда они нашли место для стоянки, Елена чуть не умерла от разрыва мочево-го пузыря. В туалете она самым наглым образом провела целых полчаса, умываясь холодной во-дой, расчесывая волосы, переодеваясь в новые джинсы и белую чистую рубашку, которая шнуровалась спереди как корсет. В конце концов, а вдруг ей еще раз придется выйти из своей те-лесной оболочки во время сна, чтобы увидеться со Стефаном.
То, о чем она точно не хотела думать, так это о том, что в связи с отъездом Мэтта, она оста-лась одна с диким вампиром Деймоном и находилась в центре Соединенных Штатов, направляясь в буквальном смысле в потусторонний мир.
Когда, наконец, Елена вышла из туалета, Деймон никак не отреагировал, хотя она все равно успела заметить его оценивающий взгляд.
«О, черт!» – подумала Елена, – «Я же оставила в машине свой дневник».
Она была настолько уверена, что он прочитал его, как будто сама застала его за этим заняти-ем. Но она была рада, что ничего не написала о том, как, покинув свое физическое тело, нашла Стефана.
Хотя она и верила, что Деймон тоже хочет освободить Стефана – она бы не села с ним в эту машину, если бы это было не так – но она чувствовала: ему лучше не знать, что она добралась до Стефана первой.
Деймону нравилось самому контролировать ситуацию, также как и ей. Еще ему нравилось пробовать свое внушение на каждом встречном полицейском, останавливающем их машину за превышение скорости. Сегодня он был вспыльчив даже по его собственным меркам.
Елена сама уже убедилась, что Деймон может быть чрезвычайно приятным собеседником, если сам захочет этого. Он будет рассказывать невероятные истории, и шутить до тех пор, пока самый отъявленный молчун и зануда не сможет сдержаться и рассмеется.
Но сегодня он даже не отвечал на вопросы Елены, намного меньше смеялся ее шуткам. Ко-гда она попыталась установить с ним физический контакт, легонько дотронувшись до его руки, он дернулся от нее так, будто это прикосновение могло прожечь насквозь его черную кожаную куртку
«Ладно, просто замечательно», – обиженно подумала Елена.
Она прислонила голову к окну и стала всматриваться в пейзажи, которые казались ей одно-образными. Ее мысли блуждали. Где сейчас Мэтт? Он обогнал их или следует за ними? Спал ли он вчера ночью? Он едет по штату Техас? Хорошо ли он поел? Вспомнив, как он, уходя, даже не обернулся, чтобы попрощаться, Елена моргнула, и накопившиеся в глазах слезы, вырвались нару-жу.
Елена была лидером. Она могла исправить любую ситуацию, если участвующие в ней были нормальными, вменяемыми людьми. И умение манипулировать парнями было ее отличительной чертой. Она крутила ими, строила их со средних классов. Но сейчас, приблизительно две с поло-виной недели с момента возвращения с того света, мира духов, которого она не помнит, ей совсем не хотелось никем управлять.
И это ей нравилось в Стефане.
Однажды она уже смогла переубедить его избавиться от его преднамеренного инстинкта из-бегать все, что ему дорого, ей не пришлось управлять им. Она не управляла, за исключением мяг-ких намеков и она стала экспертом по вампирам. Не охотиться или убивать их, а любить, не рис-куя собой. Елена знала, когда можно укусить или дать укусить себя, когда остановиться и как остаться при этом человеком. Но, несмотря на эти намеки, ей никогда не хотелось управлять Сте-фаном. Она просто хотела быть с ним. Но из-за этого ситуация и вышла из-под контроля.
Елена могла жить и без Стефана, – подумалось ей.
Также как сейчас вдали от Мередит и Бонни ей казалось, что у нее не хватает рук, так и без Стефана она чувствовала, что живет без своего сердца. Он был ее половинкой, равный ей и ее противоположность, ее возлюбленный и любовник в самом чистом смысле этого слова. Он был второй половинкой священных тайн жизни для нее. После встречи с ним вчера вечером, даже если она была сном, чего она даже не допускала, Елена скучала по нему настолько, что чувствовала пульсирующую боль внутри. Боль настолько сильную, что она даже не могла спокойно сидеть на месте.
Если бы она рискнула, она бы просто сошла с ума и начала просить Деймона ехать быстрее. Хотя боль убивала ее изнутри, Елена не была самоубийцей. Они остановились в каком-то безы-мянном городе, чтобы пообедать. У Елены не было аппетита, но Деймон крутился вокруг нее как заботливая наседка, что ее почему-то стало раздражать. К тому времени как они снова сели в ма-шину, чтобы продолжить путь, напряжение в машине сгустилось до такой степени, что его можно было разрезать даже сложенной надвое салфеткой, не говоря уже о ноже, – подумала Елена.
И тут до нее дошло, что за напряжение это было. Деймона спасало одно – его гордость.
Он знал, что Елена все поняла. Она прекратила попытки дотронуться до него или даже заго-ворить с ним. И это было правильно. Но то, что он чувствовал сейчас, ему не нравилось. Вампиры выбирают девушек за их красивые бледные шейки, но эстетические чувства Деймона требовали, чтобы его доноры и во всем остальном соответствовали его понятиям о прекрасном. А притягательная человеческая аура Елены предлагала вампиру уникальную жизненную силу не только ее крови.
И сущность Деймона отзывалась на нее непроизвольно. Он не думал о девушке в этом смыс-ле уже почти пятьсот лет. Вампиры не были на это способны. Но Деймон сейчас был способен – и даже очень. И чем ближе он находился к Елене, чем сильнее ее аура притягивала его, тем меньше он мог себя контролировать. Благодаря всем демонам в аду, его гордость была сильнее его плот-ских желаний. Деймон никогда никого ни о чем не просил в своей жизни. Он платил за кровь, которую брал у людей, своей особой монетой: удовольствиями, фантазиями и мечтами. Но Елене не нужны были фантазии, не нужны мечты. Ей не нужен был он. Она хотела Стефана.
И гордость Деймона никогда бы не позволила ему просить Елену о том, что желал один лишь он, как равно он никогда бы не смог взять это без ее согласия… оставалось надеяться.

* * *

Только несколько дней назад он был пустой оболочкой, его тело было куклой, которую за ниточки дергали близнецы-китцуны, которые заставили его причинять Елене боль так извращен-но, что внутри его все сжималось от страха. Деймон не существовал тогда как личность, а его те-лом, играя, управлял Шиничи. И хотя он едва мог в это поверить, власть Шиничи над ним была настолько полной, что он повиновался каждой команде китцуна, он мучил Елену, он мог бы даже убить ее. И у него не было никаких оснований не верить этому или утверждать, что это не может быть правдой. Это было правдой. Это произошло. Шиничи был намного сильнее его, когда дело доходило до управления разумом, и у китцуна не было вампирских слабостей к красивым девуш-кам – и их шеям. К тому же он оказался садистом. Ему нравилась боль – боль других людей, и в этом все дело.
Деймон не мог отрицать того, что было в прошлом, не мог винить себя, почему он не «про-снулся», не вышел из игры Шиничи и не прекратил муки Елены. В нем было нечему «просыпать-ся». И если какая-то маленькая часть его сознания все еще оплакивала причиненное ей зло, Дей-мон хорошенько постарался, чтобы засунуть эти мысли куда подальше. Ему некогда было тратить время на сожаления, он собирался контролировать события в будущем.
И этого больше не произойдет никогда – он не допустит этого, даже ценой своей жизни.
Деймон не мог понять только одного, почему Елена его не отталкивает. Она вела себя так, будто доверяла ему. Из всех людей на свете у нее было больше всего прав ненавидеть его, напра-вить на него карающую десницу. Но она ни разу не напомнила ему об этом. Он ни разу не увидел злость в ее голубых, обрамленных золотом глазах. Она единственная, наверное, понимала, что тот, кто полностью подчинен власти малаха, как это было с Деймоном, не имеет выбора – вернее, не может его сделать, потому что не находится в этот момент в себе – и не осознает, что делает. Быть может, это происходит потому, что она достала из него то, что малах внедрил в него – пульсирующее, полупрозрачное тельце.
Деймон с усилием подавил нарастающую дрожь.
Он знал это только потому, что Шиничи весело упомянул это, пока убирал все воспоминания Деймона, начиная с того времени, когда двое, китцун и вампир, встретились в Старом Лесу. Деймон был бы рад избавиться от этих воспоминаний. С момента, когда он встретился с пристальным взглядом лисьих смеющихся золотых глаз, его жизнь была отравлена.
И теперь… прямо сейчас он был наедине с Еленой, посреди пустыни, с немногочисленными, значительно отдаленными городами. Они были совершенно, исключительно одни, и Деймон безнадежно хотел от нее то, что и любой обычный парень, которого она бы встретила на своем пути. Хуже всего было то, что очаровывать девушек, вводить их в заблуждение, в действительности было смыслом существования Деймона. Конечно, это была только одна из причин, по которой он был в состоянии продолжать жить в течение прошлой половины тысячелетия. И все же он понимал, что не надо так поступать с этой девушкой, которая была для него бриллиантом среди серой человеческой массы.
Судя по всему, он полностью контролировал ситуацию, холодно и отчетливо, сухо и беско-рыстно. Правда заключалась в том, что он сходил с ума. Той ночью, убедившись, что Елена на-кормлена, напоена и безопасно закрыта в машине, Деймон призвал густой туман и темную силу и начал устанавливать защиту.
Это было объявлением для всех сестер и братьев ночи, которые могли бы натолкнуться на автомобиль, что девушка внутри была под защитой Деймона; и что Деймон выследит и живьем сдерет шкуру с любого, кто просто нарушит отдых девушки… а затем он нашел бы время для ре-ального наказания преступника.
Деймон пролетел в обличье ворона несколько миль на юг, нашел какой-то кабак с парочкой выпивающих там оборотней и парочкой обслуживающих их симпатичных барменш, которые всю ночью напролет ругались и спорили.
Но этого было не достаточно, чтобы отвлечь его – почти не достаточно. На утро, вернув-шись рано, он увидел, что защита вокруг автомобиля изорвана в клочья.
Прежде, чем он успел запаниковать, он понял, что Елена взломала ее изнутри. Она не хотела напугать его, потому что ее намерения были мирными, а сердце невинным. Потом появилась сама Елена, возвращаясь с берега реки, Она выглядела умытой и освежившейся.
У Деймона пересохло в горле, когда он увидел ее. Ее изяществом, ее красотой, ее невыноси-мой близостью. Он мог ощущать ее влажную кожу, и не мог сопротивляться себе, вдыхая снова и снова ее необыкновенный аромат. Он не знал, как бы он мог вынести еще один день этого.
И тогда у Деймона внезапно возникла Идея.
– Не хотела бы ты научиться кое-чему, что помогло бы тебе контролировать ауру? – спросил он, когда он проходила мимо, направляясь к машине.
Елена бросила на него косой взгляд.
– Значит, ты решил снова со мной говорить. Я должна в обморок от радости упасть?
– Ладно, это всегда бы приветствовалось…
– Да ладно? – сказала она резко, и Деймон осознал, что он недооценивал масштабы шторма, поднятого им в этой грозной девушке.
– Нет.
– Нет, я серьезно, сказал он, останавливая на ней мрачный взгляд.
– Я знаю. Ты скажешь мне стать вампиром, чтобы мне легче было контролировать свою Си-лу.
– Нет, нет, нет. Это не связано с превращением в вампира.
Деймон не стал спорить и это, видимо, впечатлило Елену, потому что в итоге она сказала: – И что же это тогда?
– Это обучение тому, как циркулировать твою Силу. Кровь циркулирует, так? И Сила тоже может циркулировать. Даже люди знали это веками, хотя и называли жизненной силой, ци или ки. Сейчас ты просто разбрасываешься своей Силой. Это твоя аура. Но если ты научишься управлять ею, ты можешь накопить ее для какого-нибудь большого выброса, одновременно, накапливая ее, она будет менее заметной.
Елена пришла в полный восторг.
– Почему ты не рассказал мне об этом раньше?
«Потому что я ...», – подумал Деймон. «Потому что для вампиров это на уровне инстинкта, как дышать для тебя».
Он соврал, не покраснев:
– Ну, надо иметь достаточный уровень знаний, чтобы это получилось.
– А сейчас у меня достаточный уровень?
– Думаю, да, – Деймон придал некоторую неуверенность своему голосу.
Естественно, это сделало Елену еще более решительной.
– Покажи! – попросила она.
– Ты хочешь, чтобы я показал прямо сейчас? – он огляделся вокруг. – Кто-то может проез-жать мимо…
– Мы же съехали с дороги. Ну, пожалуйста, Деймон… пожалуйста… – она взглянула на него широко раскрытыми голубыми глазами, которым практически любой мужчина не смог бы отказать.
Она дотронулась до его руки, снова пытаясь установить контакт, и когда он автоматически отстранился, продолжила:
– Я действительно хочу научиться. Ты можешь меня научить. Покажи мне как это делается, и я продолжу тренироваться сама.
Деймон посмотрел на свою руку, почувствовав колебания своего здравого смысла и силы воли. Как она это делает?
– Ладно.
Он вздохнул. В этом захолустном местечке на планете было как минимум три или четыре миллиона мужчин, которые отдали бы все, чтобы остаться с теплой и желанной, томной Еленой Гилберт. И самое ужасное – он был одним из них, а ей было на него наплевать. Ну конечно. Она любила Стефана. Ладно, посмотрим, изменится ли что-нибудь в его Принцессе когда – если – она сможет освободить Стефана или пройти хотя бы одно из предстоящих испытаний, оставшись жи-вой.
Между тем, Деймон постарался придать своему голосу, лицу, ауре равнодушие. У него было немного времени попрактиковаться в этом. Всего лишь пять веков.
– Для начала нужно найти особую точку, – сказал он без тепла в голосе, тоном не просто бесстрастным, а на самом деле холодным.
Выражение лица Елены не изменилось. Она тоже умеет быть бесстрастной. Даже ее глубо-кие голубые глаза, казалось, впитали в себя морозный блеск.
– Хорошо, где она?
– Там, где сердце, но левее.
Он дотронулся до ребер Елены, затем сместился влево. Елена боролась с напряжением и дрожью – он это видел. Деймон искал нужную ему точку там, где плоть становилась мягкой над ребрами, там, где, многим кажется, находится их сердце, потому что они чувствуют, как оно бьет-ся.
– Она должна быть где-то… здесь… а сейчас я запущу твою Силу один или два цикла, а по-том ты сможешь попробовать сама. Это позволит тебе прятать свою ауру, когда тебе это будет нужно.
– Но как я пойму?..
– Ты поймешь, поверь мне.
Он не хотел, чтобы она задавала вопросы, поэтому он просто держал одну руку перед ней – не касаясь ее тела и даже одежды – и заставлял ее жизненную силу циркулировать синхронно со своей. Вот так. Сейчас нужно запустить цикл. Он знал, что она должна почувствовать: электриче-ский шок, начиная с исходной точки, где он запустил цикл, и быстро распространяющееся тепло по всему ее телу.

* * *

Потом ее накрыл калейдоскоп эмоций, как только он прошел первые несколько циклов.
Стоя напротив него, она почувствовала, что внезапно начала лучше различать звуки, ее зре-ние стало острее, потом тепло пошло вниз по позвоночнику, добралось до кончиков пальцев ног, удары ее сердца участились, и она ощутила что-то вроде электрического разряда в ладонях.
Она подняла свою руку и положила на талию, там, где ее начала бить дрожь. Потом энергия опустилась по ее ногам, она могла чувствовать ее в подошвах ног, она сделала несколько кругов вокруг ее пальцев, и поднялась вновь к месту, где зародилась – рядом с сердцем.

* * *

Деймон услышал, как Елена охнула, когда ее впервые пронизал шоковый удар, потом она почувствовала усиливающееся сердцебиение, ее ресницы дрогнули, и мир стал для нее гораздо яснее, ее зрачки расширились, как у девушки в состоянии влюбленности, ее тело застыло, почув-ствовав как в траве пробежала мышь, – она бы никогда не услышала этого звука, если бы не на-правила Силу к своим ушам.
Он запустил цикл заново, чтобы она смогла почувствовать процесс. Затем он отпустил ее. Елена тяжело дышала и сильно устала, и это он отдавал ей свою энергию.
– Я никогда не смогу повторить это в одиночку, – выдохнула она.
– Сможешь, со временем и опытом.
– И когда ты научишься делать это, то сможешь контролировать свои возможности.
– Ну, если ты говоришь то…
Сейчас глаза Елены были прикрыты и полумесяцы ресниц отбрасывали тени на щеки.
Было ясно, что она на пределе. Деймон почувствовал искушение привлечь ее к себе, но по-давил его. Елена дала ясно понять, что не хотела, чтобы он обнимал ее. «Интересно, скольких ре-бят она оттолкнула?» – с внезапной горечью подумал Деймон. Эта горечь удивила его. Почему его должно заботить сколькими парнями крутила Елена? Когда он сделает ее своей Принцессой Тьмы, они вдвоем будут охотиться на людей, иногда вместе, иногда поодиночке. Он не ревновал бы ее тогда.
– Я говорю, что у тебя получится. Просто надо попрактиковаться самой.
В машине Деймону удавалось казаться раздраженным. Это было достаточно тяжело, потому что Елена была идеальной спутницей. Она не болтала, не мурлыкала мелодии себе под нос и – слава богу – не пыталась петь в голос вместе с радио, не чавкала жвачкой и не курила, не лезла с советами к водителю, не требовала часто останавливаться и никогда не задавала вопроса: «Мы уже приехали?» Кстати это было тяжело для любого, мужчины или женщины, почувствовать раз-дражение от общества Елены Гилберт, сколь угодно долго они не находились рядом с ней.
Она не была так неудержима, как Бонни, и так спокойна, как Мередит. В Елене было доста-точно очарования, чтобы компенсировать ее живой, яркий и решительный ум. В ней было доста-точно сострадания, чтобы уравновесить ее явный эгоизм, ее странные способности не давали шанс кому-либо назвать ее нормальной. Она была очень верна своим друзьям, и великодушной настолько, что никого не считала своим врагом – исключая китцуна и Дневних из рода вампиров.
Она была честной, и откровенной и любящей. Еще в ней была отрицательная черта, которую друзья называли неистовостью, но Деймон знал, что это было на самом деле.
Эта черта, компенсировавшая ее наивность, мягкость и остроумную сторону ее натуры.
И Деймону казалось, что эти качества мешали ему, особенно сейчас. О да… Елена Гилберт была достаточно великолепной, чтобы любые негативные черты не имели никакого значения.
Но Деймон решительно собирался быть раздраженным, и у него было достаточно силы воли, чтобы выбирать настроение и придерживаться его, а уж уместно оно было в данной ситуации или нет – другое дело.
Он игнорировал все попытки Елены заговорить с ним и, в конце концов, она прекратила пытаться это сделать. Его мысли были о дюжине парней и мужчин, с которыми совершенная девушка рядом с ним делила постель. Он знал, что Елена, Кэролайн и Мередит были старшими членами квартета, когда они были друзьями, а Бонни была младшей, и считалась слишком наивной, чтобы быть полностью принятой в компанию. И почему, когда он сейчас был с Еленой, ему неприятно было обнаружить, что его на несколько секунд заинтересовало, манипулировал ли им Шиничи, когда забрал его воспоминания.
Интересно, а Стефана когда-нибудь волновало ее прошлое? Особенно когда она встречалась со своим бойфрендом – Мэттом – и он крутился рядом, когда они расстались, и хотел отдать за нее свою жизнь? Стефан не мог и не должен был положить этому конец – как он мог положить конец тому, чего хотела Елена? Деймон видел единство их желаний, даже когда Елена, возвра-тившись с того света, была по уму ребенком. Когда это касалось Стефана и Елены, она контролировала отношения. Как говорят люди: она была главной в семье.
И скоро эта семья могла стать шведской. Деймон про себя засмеялся. Но его настроение ста-ло еще мрачнее.
Небо над машиной потемнело в ответ, ветер срывал зеленые листья с деревьев, хотя их время опадать еще не пришло. Кошачьими лапками дождь забарабанил в лобовое стекло, затем сверкнула молния и послышался гром.
Елена невольно подскакивала каждый раз, когда доносились раскаты. Деймон наблюдал за этим с мрачным удовлетворением. Он знал, что она догадывалась, кто управлял погодой. Но никто не проронил ни слова об этом.
«Она не будет просить», – подумал он, чувствуя разъяренную гордость в ней снова и раздражение к самому себе за то, что был так мил с ней.
Они проехали мотель, Елена проследила за тусклым электрическим светом, повернувшись назад, пока он не исчез в темноте.
Деймон не хотел останавливать машину. Не мог остановить ее, если честно. Сейчас они въезжали в очень сильную бурю, и время от времени машина подпрыгивала, планируя в воздухе, но Деймону удавалось держать ситуацию под контролем – с большим усилием.
Ему нравилось водить машину в таких условиях.
Только когда он увидел знак, утверждающий, что следующая остановка будет через сто миль, Деймон, не спрашивая совета у Елены, свернул на подъездную дорогу к мотелю и остановил машину.
К тому времени тучи сгустились, и на них как их ведра полился дождь. Комната, которую снял Деймон, была на задворках, отдельно от основного здания. Деймон как раз нуждался в одиночестве.

Глава 8

В тот же момент когда Елена открыла рот, чтобы начать говорить, она почувствовала, что ее будто уносит ураганом. На мгновение она схватилась за мальчика, которого вырывало из ее рук, затем она только успела прокричать:
– Я вернусь, – и услышать его ответ, прежде чем она была вытиснена в обычный мир с ван-нами, махинациями и мотельными комнатами.
– Я сохраню наш секрет! – вот что прокричал ей маленький мальчик в последний момент.
И что это могло означать, что он утаит их встречу от настоящего (или «обычного») Деймона? Мгновением позже Елена стояла в грязной комнате мотеля, и Деймон держал ее за плечи.
Как только он отпустил ее, Елена могла почувствовать вкус соли, который, казалось, не имел никакого значения для напавшего на нее. Казалось, Деймон был во власти жестокого отчаяния. Он трясся как мальчишка, который в первый раз поцеловал свою первую любовь.
«Вот что значит потерять контроль», – подумала Елена. В том, что касалось ее, то она чувствовала, что может бороться. Нет! Она должна оставаться в здравом уме. Елена пихала его и выворачивалась, осознанно причиняя себе боль, пытаясь освободиться из его стальной хватки.
Получилось.
Одержимый? Шиничи снова проник в разум Деймона и заставляет его делать?..
Елена боролась яростнее, брыкаясь пока практически не начала кричать от боли.
Она почти стонала – почти сломала.
Что-то подсказывало Елене, что Шиничи здесь ни при чем.
Настоящей душой Деймона был маленький мальчик, закованный в цепи Бог-знает-сколько веков, который никогда не знал тепла и близости, но до сих пор глубоко ценил их. Ребенок, при-кованный к валуну, был самым сокровенным секретом Деймона. И Елену трясло так сильно, что она засомневалась, устоит ли на ногах, она задумалась о ребенке. Было ли ему холодно? Плакал ли он как Елена? Она и Деймон остановились, глядя в глаза друг другу и тяжело дыша.
Лоснящиеся волосы Деймона были взъерошены, придавая ему распутный вид как у пирата. Его лицо, всегда такое бледное и невозмутимое, было налито кровью. Его глаза опустились, чтобы посмотреть, как Елена непроизвольно потирала запястья. Она чувствовала, будто тысячи иголок и булавок пронзали ей кожу, так восстанавливалось кровообращение. Вдруг он отвел взгляд, он не мог снова взглянуть ей в глаза.
Зрительный контакт.
Хорошо.
Елена нашла оружие, нащупывая в слепую кресло и обнаружив кровать неожиданно близко позади нее. Сейчас у нее не было большого выбора оружия, и она должна была использовать все, что у нее было. Она села, поддавшись слабости в теле, но продолжая смотреть Деймону в лицо. Он надул губы. И это было… нечестно. Обиженный вид Деймона – был частью его тяжелой артиллерии. У него был самый красивый рот, который она когда-либо видела у мужчины или женщины. Рот, волосы, полу прикрытые веки, тяжелые ресницы, изящность линии подбородка… Нечестно, даже для таких, как Елена, которые давно перестали интересоваться людьми только из-за их красоты. Но она никогда не видела эти губы надутыми, эти безупречные волосы спутанными, эти ресницы дрожащими, из-за того, что он смотрел куда угодно, только не на нее, но, старясь этого не показывать.
– Это был… о чем ты думал, когда отказывался разговаривать со мной? – спросила она, ее голос был практически ровный.
Внезапная неподвижность Деймона была безупречной, как и все остальные его безупречности. Бездыханной, конечно. Он уставился в одну точку на бежевом ковре, которой по справедливости следовало вспыхнуть. Затем, наконец, он поднял свои огромные темные глаза на нее. Труд-но было сказать что-нибудь о глазах Деймона, потому что радужная оболочка была практически такого же цвета, что зрачок, но Елена чувствовала, что в тот момент зрачок был настолько расши-рен, что закрывал всю радужную оболочку.
Как могли глаза, темные как ночь светиться? Ей казалось, что она видит в них вселенную полную звезд.
Деймон сказал тихо:
– Беги.
Елена почувствовала напряжение в ногах:
– Шиничи?
– Нет. Ты должна бежать.
Елена почувствовала, как медленно расслабляются ее бедренные мускулы, было приятно не пытаться доказывать, что она умеет бегать, или даже ползти, смотря что, потребовалось бы. Ее ку-лаки крепко сжались.
– Ты хочешь сказать, что это все из-за того, что ты сволочь? – сказала она.
– Ты снова решил меня ненавидеть? Тебе нравится?.. – Деймон снова пришел в смятение, неподвижность в движение быстрее, чем ее глаза могли уловить это. Он выбил оконную раму, вдруг, нанеся удар практически в последний момент. Оно разбилось и тысячи маленьких осколков стекла, как алмазы посыпались в темноту улицы.
– Это привлечет сюда людей, чтобы помочь тебе.
Деймон не пытался подобрать слова, которые, казалось, пришли слишком поздно.
Теперь, когда он отвернулся от нее, он казалось, не беспокоился о сохранении приличия.
Мелкая дрожь пробежала по его телу.
– Сейчас уже поздно, гроза, мы далеко от главного здания, я сомневаюсь, что кто-то услышит.
Тело Елены, наконец, почувствовало приток адреналина, который позволял ей бороться с за-хватом Деймона. Она ощущала дрожь, и должна была что-то делать, чтобы просто не затрястись всем телом. И они вернулись к самому началу, Деймон смотрел в ночь, а она на его спину. Или, скорей всего, это было место, где он хотел ее видеть.
– Ты мог просто попросить, – сказала она.
Она не знала, возможно, ли было вампиру это понять. Она до сих пор не научила Стефана. Он жил без того, чего бы ему хотелось, потому что не понимал, что можно просто попросить об этом. У Деймона, думала она, обычно не было такой проблемы. Он брал все, что он хотел, как бы небрежно собирая продукты с полок в тележку в магазине. И сейчас он про себя смеялся, что оз-начало, что он был по-настоящему поражен.
– Я приму это как извинение, – мягко сказала Елена.
Теперь Деймон смеялся вслух, и Елена почувствовала озноб. Вот, она старалась помочь ему, и…
– Ты думаешь, – он прервал ее размышления, – это все, что мне нужно?
Деймон мог легко выпить ее крови, пока она была неподвижно зажата в его объятьях. Но, безусловно, он хотел не только этого. Ее аура…она знала, как ее аура влияла на вампиров. И Деймон постоянно защищал ее от всех вампиров, которые могли видеть ее ауру. Разница, исходя из откровений ее знакомого, была в том, что она ни капли не заботилась о других. Но Деймон был другим. Когда он поцеловал ее, она почувствовала изменения внутри себя. Что-то, что она никогда прежде не ощущала… до Стефана.
И она предала Стефана – неужели это была действительно она, Елена, когда поддалась воз-никшей ситуации? Деймон был лучше, чем она. Он говорил ей, что ее притягательная аура должна находиться подальше от него. И завтра его мучения начнутся заново. Елена была во многих ситуациях, когда ей следовало уйти, пока не стало слишком жарко. Проблема в том, что теперь она не может повернуться и уйти не оборачиваясь, чтобы уберечь себя от большей опасно-сти.
И, кстати, потерять шанс найти Стефана.
Если бы она поехала с Мэттом? Но Деймон сказал, что они не смогут попасть в темное измерение, не два человека. Он говорил, что они нуждались в том, чтобы он сопровождал их.
У Елены были еще некоторые сомнения относительно того, что Деймон сделал бы хоть шаг по Аризоне, не говоря уже о том, чтобы искать Стефана, если бы она не сопровождала бы каждый шаг его пути. Кроме того, как можно было затащить Мэтта на этот опасный путь? Елена знала, что Мэтт готов умереть за нее, и он это сделает, если они столкнутся с вампирами и оборотнями.
Умрет.
Оставив Елену одну с ее врагами. Ах, да Елена знала, чем занимался Деймон каждый вечер, когда она спала в машине. Он накладывал какое-то темное заклинание вокруг нее, подписанное его именем, и оно охраняло ее от случайных посетителей до утра. Но их заклятыми врагами были китцуны-близнецы Шиничи и Мисао.
Вот о чем думала Елена прежде, чем поднять голову и посмотреть в глаза Деймону. Глаза, которые в этот момент напоминали ей ребенка, прикованного к скале.
– Ты не собираешься бежать? – прошептал он.
Елена покачала головой.
– Ты действительно не боишься меня?
– Я боюсь.
Елена опять почувствовала дрожь. Но сейчас она стремилась по направлению к своей цели, и ничто не могло ее остановить. Особенно когда он на нее так смотрел. Это напомнило ей ощущение огромной радости, торжествующей гордости в момент их схватки с лисами.
– Я не могу быть твоей Принцессой Тьмы, – сказала она ему. – Ты знаешь, что я не могу бросить Стефана.
Тень его старой иронической ухмылки, коснулась его губ:
– У нас много времени, чтобы я смог убедить тебя, рассуждать, как я, по этому поводу.
«Не надо», – подумала Елена.
Она знала, что Стефан поймет. Но даже сейчас, когда казалось, весь мир кружился вокруг нее, Елена находила в себе силы спорить с Деймоном.
– Ты говоришь, что это не Шиничи. Я верю тебе. Но, ты сделал это из-за того, что сказала Кэролайн? – Она почувствовала внезапную жесткость в собственном голосе.
– Кэролайн? – Деймон моргнул, сбитый с толку.
– Она сказала, что прежде, чем встретить Стефана, я была просто… – Елена не смогла про-изнести последнее слово.
– Что я была… я вела беспорядочную половую жизнь.
Челюсть Деймона упала, а щеки вспыхнули так быстро, как будто его застали врасплох.
– Эта девушка… – пробормотал он. – Она уже решила свою судьбу. Если бы это был кто-то другой, я бы еще мог проявить какую-то жалость. Но она зашла слишком далеко дальше любых приличий. – Каждое словом он произносил все медленнее, и к концу речи его лицо приобрело выражение неподдельного удивления.
Он смотрел на Елену, и она знала, что он видел слезы на глазах, потому что он вытер их пальцами. Когда он это сделал, он остановился в недоумении и поднес одну руку к губам, пробуя слезу на вкус. Каковы бы ни были они на вкус, казалось, он все равно не верил своим ощущениям. Он поднес к губам вторую руку. Елена, не скрывая взгляд, прямо смотрела на него. Это должно было смутить его, но не смутило. Вместо этого по его лицу пробежала масса разных эмоций, сменяющиеся одно другим так быстро, что ее человеческий взгляд не мог их различить. Но она выделила удивление, недоверие, смущение, еще большее удивление и потом, в конце концов, какой-то радостный шок и потрясение, он выглядел так, будто у него стояли слезы в глазах.
А потом Деймон засмеялся.
Это был короткий смешок, больше похожий на насмешку над собой, но это смех был на-стоящим, даже эйфорическим.
– Деймон, – прошептала Елена, все еще продолжая бороться с собственным желанием запла-кать, – что это было? Что не так?
– Ничего не случилось, все хорошо, – сказал он, поднимая палец вверх. – Ты никогда не должна пытаться обмануть вампира, Елена. У вампиров много способностей, которых нет у людей – и о некоторых из них мы сами не знаем, пока они нам не понадобятся. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что я знаю о тебе. Потому что все говорили мне одни вещи, а мои собственные ощущения убеждали меня в чем-то ином. И я понял наконец-то в чем. Я знаю, какая ты на самом деле, Елена.
Примерно полминуты Елена сидела в пораженном молчании.
– Если хочешь, я могу сказать это прямо сейчас, то, чему никто не поверит.
– Может и не поверит, – сказал Деймон, – если они люди. Но вампиры запрограммированы видеть ауру девушек. И она является приманкой, Елена. Я не знаю, и мне все равно, как ты полу-чила такую репутацию. Я обманывался долгое время, но, наконец, я нашел истину.
Внезапно он наклонился к ней, чтобы она не видела ничего кроме него, его волосы падали прядями на лоб, губы приблизились к ее, бездонные темные глаза завладели ее взглядом.
– Елена, – прошептал он, – это твой секрет. Я не знаю, как тебе удалось, но ты… девствен-ница.
Он наклонился к ней, его губы дотронулись до нее, разделяя несколько вдохов. Они остава-лись так долго, долго, будто находились в плену, и Деймон давал возможность Елене получать кислород из его тела, как и она, давала, то, что нужно ему. Для многих людей тишина их тел, постоянный контакт глаз, когда ни один не отводит взгляда, показались бы слишком долгими.
Это чувство, будто погружаешься все глубже в своего партнера, чтобы все потеряло четкость и, становясь частичкой души друг друга, прежде чем поцелуй завершиться.
Но Елена буквально плыла по воздуху, что Деймон и давал ей в буквальном смысле.
Если бы сильные, длинные, тонкие руки Деймона не обхватывали ее за плечи, она ускольз-нула бы полностью.
Елена знала, что существует другой путь, что удержит ее внизу. Он может повлиять на нее, чтобы она захотела остаться с ним. Но до сих пор она не чувствовала ни малейшей попытки использования Силы. Казалось, он все еще хочет оставить ей право выбора. Он не хотел соблазнить ее, используя один из методов и приемов Силы, которые он узнал за свою более чем пятисотлетнюю жизнь. Дыхание становилось все более учащенным, Елена почувствовала, что ее ощущения расплываются и сердце заколотилось чаще.
Была ли она полностью уверена, что Стефан не возражал бы и против этого? Но Стефан ока-зал ей большую честь, доверяя ей и веря в ее любовь.
И она начинает чувствовать истинного Деймона, его очевидную необходимость поведения с ней, его уязвимость, поэтому ему необходимо было стать таким, как одержимым. Не пытаясь по-влиять не нее, он по-прежнему расстилался большими темными крыльями вокруг нее так, что не куда было бежать, не куда бежать.
Елена чувствовала, что теряет сознание от накала страсти, что была между ними. В качестве последнего жеста, не отказа, а приглашения, она отклонила назад голову, обнажая свою шею, что-бы он почувствовал ее желание. И как будто большие, хрустальные колокольчики зазвонили вдали, она чувствовала его ликование по поводу ее добровольного поражения бархатной темноте, которая обгоняла ее. Она не почувствовала зубов, которые сломали преграду ее кожи и достигли крови. Но до этого она видела звезды. Казалось, вселенная была сосредоточена в глазах Деймона. Слезы потекли по ее щекам.

Глава 10

Штат Аризона оказался жаркой бесплодной пустыней, точно как Елена его себе и представляла. Они с Деймоном направились прямо в Джунипер Ресорт, и Елена была подавлена, если не поражена, увидев, что Мэтт не зарегистрирован.
– Не может быть, чтобы ему потребовалось больше времени, чем нам, чтобы добраться сю-да, – сказала она, как только они добрались до их комнат. – Если только – о, Боже,
Деймон! Если только Шиничи не поймал его.
Деймон сел на кровать и мрачно рассматривал Елену.
– Что ж, я надеялся, что этот тупица, по крайней мере, будет столь любезен и лично объясниться с тобой, и мне не придется говорить тебе это самому. Но, я отслеживал его ауру с того времени, как он оставил нас. Она неуклонно отдалялась, следуя по направлению в Феллс Чёрч. Иногда, действительно дурные вести требуют времени, чтобы впитаться.
– Ты имеешь ввиду, – сказала Елена, – что он и вовсе не собирается объявляться здесь?
– Я хочу сказать, что, по прямой это не так уж далеко от места, где мы взяли автомобили в Феллс Чёрч. Он поехал в том направлении. И он не вернется.
– Но почему? – потребовала Елена, словно логика могла взять верх над реальностью. – Зачем ему уезжать и оставлять меня? Тем более, зачем ему ехать в Феллс Чёрч, если его там ищут?
– Что касается того, почему он уехал: я думаю, у него сложилось не правильное представление о тебе и обо мне, ну или правильное, но немного рановато, – Деймон поднял брови к Елене, и она бросила в него подушкой, – и решил оставить нас наедине. Что касается Феллс Чёрч… – Деймон пожал плечами. – Послушай, ты знала парня дольше, чем я, но даже я могу сказать, что он – типа Галахеда.  Если бы я должен был говорить, то я бы сказал, что он пошел встретить обвинения Кэролайн.
– О, нет, – сказала Елена, подойдя к двери, в которую стучали. – Нет, после того, как я говорила ему и говорила ему…
– О, да, – сказал Деймон, немного приседая. – Даже с твоим советом мудреца, звучащим в его ушах…
Дверь открылась. Это была Бонни.
Бонни, с ее миниатюрной фигурой, ее вьющимися земляничными волосами, с ее широкими, проникновенными карими глазами. Елена от волнения не поверила собственным глазам, и все еще переваривая аргументы Деймона, закрыла дверь.
– Мэтта могут там линчевать, – почти кричала Елена, с неясным раздражением, оттого, что где-то продолжали стучать. Деймон был непреклонен. Обходя Елену и направляясь к двери, он сказал:
– Думаю тебе лучше присесть, – и усадил ее на стул, придерживая, пока она не бросила по-пытки снова встать.
Затем он открыл дверь. На сей раз это стучала Мередит. Высокая и тоненькая с темными во-лосами как облако, спадающими на плечи, Мередит просияла намерением продолжать стучать, пока дверь бы не открылась. Что-то произошло внутри Елены, и она обнаружила, что могла ду-мать больше, чем об одном человеке сразу. Это была Мередит. И Бонни.
В Седоне, Аризона!
Елена подскочила со стула, куда Деймон поместил ее, и бросилась обнимать Мередит, бес-связно проговаривая:
– Вы приехали! Вы приехали! Вы знали, что я не могу позвонить вам, и вы приехали! Бонни попала в объятия и прошептала Деймону:
– Она вернулась к поцелуям всех, кого встречает?
– К сожалению, – сказал Деймон, – нет. Но будьте готовы к тому, что она задушит вас до смерти в объятиях.
Елена повернулась к нему:
– Я все слышала! О, Бонни! Я просто не могу поверить, что вы обе действительно здесь. Я так сильно хочу поговорить с вами! – тем временем, она обнимала Бонни, а Бонни обнимала ее, и Мередит крепко обнимала их обоих.
Незаметные движения сестринского клуба передавались друг другу, такие как, изогнутая бровь здесь, кивок головой там, хмурый взгляд и пожатие плечами заканчивающееся вздохом.
Деймон не знал, что только что он был обвинен, осужден, оправдан и возвращен в доверие – но пришел к выводу, что в будущем необходимо быть повнимательней.
Елена сперва сердито сказала:
– Вы, должно быть, встретились с Мэттом… должно быть он рассказал Вам об этом месте.
– Рассказал, и потом продал свой «Приус», а мы вроде как упаковали вещи, побежали за би-летами на самолет и вот мы здесь, ждем вас – мы не хотели с вами разминуться! – задыхаясь ска-зала Бонни.
– Я не предполагал, что вы купили билеты сюда только два дня тому назад, – сказал Деймон, развалившись на стуле Елены и опустив руки на подлокотники.
– Дай подумать… – начала Бонни, но Мередит решительно сказала:
– Да, именно так. Что? Это что-то значит для тебя?
– Мы пытались сохранить кое-что слегка неопределенным для врага, – сказал Деймон. – Но, как оказалось, это, вероятно, не имеет значение.
«Нет», – думала Елена, – «потому, что Шиничи может залезать в твои мозги всякий раз, ко-гда хочет украсть воспоминания, и все что ты можешь сделать это попытаться дать отпор».
– Но это означает, что Елена и я должны уходить отсюда немедленно, – продолжал Дей-мон. – Сначала я должен выполнить поручение. Елена должна собираться. Возьми так мало вещей как только можешь, только самое необходимое, но включая еду на два-три дня.
– Ты сказал… немедленно? – выдохнула Бонни, и резко присела на пол.
– В этом есть смысл, если мы уже потеряли элемент неожиданности, – ответил Деймон.
– Поверить не могу, вы двое прилетели, чтобы попрощаться со мной, в то время как Мэтт охраняет город, – сказала Елена. – Это так приятно! – она лучезарно улыбнулась, прежде чем мысленно добавить: «И так глупо!»
– Что ж…
– Что ж, у меня все еще есть кое-какие дела, – сказал Деймон, отмахнувшись не поворачиваясь. – Давай скажи, что мы уедем отсюда через полчаса.
– Вредный, – выразила недовольство Бонни, когда дверь за Деймоном благополучно захлопнулась, – похоже, у нас всего несколько минут, чтобы поговорить, перед тем как мы начнем собирать вещи.
– Я могу сложить все меньше, чем за пять минут, – с сожалением сказала Елена, мысленно вернувшись к последнем совам Бонни.
«Перед тем как мы начнем собирать вещи».
– Я не могу сложить только самое необходимое, – раздраженно сказала Мередит. – Я не смогла сохранить все на своем мобильнике, и я понятия не имею, когда смогу перезарядить бата-реи. У меня чемодан полностью забит бумагами!
Елена повернулась к ним лицом и нервно сказала:
– Гм, я, абсолютно уверена, что это я тот, кто, как предполагается, пакует вещи, – сказала она. – Потому что я единственная уезжаю… верно?
Другой взгляд назад и вперед.
– Как будто мы позволили бы вам отправится в какой-то другой мир без нас! – сказала Бон-ни. – Мы нужны вам!
– Не в другой мир; а только в другое измерение, – сказала Мередит.
– Но принцип тот же.
– Но я не могу позволить вам ехать со мной!
– Конечно не можешь. Я старше тебя, – сказала Мередит. – Ты не можешь мне что-то запре-щать. Но правда в том, что у нас есть цель. Мы хотим найти звездный шар Шиничи или Мисао, если сможем. Если мы смогли бы сделать это, тогда, мы думаем, мы смогли бы остановить кое-что происходящее непосредственно в Феллс Чёрч.
– Звездный шар? – безучастно сказала Елена, в то время как где-то глубинах ее памяти, всплыло тревожное изображение.
– Объясню позже.
Елена покачала головой.
– Но… вы оставили Мэтта одного разбираться со всем сверхъестественным, что там происходит? Когда он в бегах и должен скрываться от полиции?
– Елена, даже полиция теперь напугана Феллс Чёрчем, и знаешь, если они арестуют его и поместят в Риджмонт, это будет самое безопасное место для него. Но они не собираются делать это. Он работает с миссис Флауэрс, и они отлично сработались; они надежная команда, – Мередит остановилась, чтобы перевести дыхание, и казалось, обдумать, как лучше рассказать что-то.
Бонни сказала это ей очень тихим голосом.
– Я была бесполезна, Елена. Я начала, ну, в общем, я начала впадать в истерику, и видеть и слышать то, чего не было, или, по крайней мере, воображать это, и может быть, даже делала так, чтобы все это сбывалось. Я пугала сама себя в своих мыслях и я думаю, что я фактически толкала людей в опасность. У Мэтта достаточно практики, чтобы делать это.
Она слегка коснулась своих глаз:
– Я знаю, что Темное Измерение просто ужасно, но меньше всего я хочу подвергнуть опас-ности огромное количество невинных людей.
Мередит кивнула:
– Бонни там… становилось все хуже и хуже. Даже если бы мы не захотели отправиться с то-бой, мне все равно пришлось бы как-то вывести ее из этого положения. Я не хочу быть слишком драматичной, но я верю, что демоны приходили за ней. И так как Стефана нет, Деймон возможно единственный кто может держать их на расстоянии. Или, возможно, ты можешь помочь ей, Елена?
Мередит… слишком драматична? Елена могла видеть едва заметную дрожь по коже Мере-дит и легкую испарину на лбу Бонни, от которой ее завитки становились влажными.
Мередит коснулась запястья Елены:
– Мы уехали оттуда не по своей воле. Феллс Чёрч – теперь район боевых действий – это правда, как и то, что мы не оставили Мэтта без союзников. Таких как доктор Альберт – она способна рассуждать логически – она лучший врач страны – и она даже могла бы кого-нибудь убедить, что Шиничи и малахи реальны. Но кроме всего этого, родители поверили. И родители, и психиатры, и газетчики. И, в любом случае, они делают невозможной работу в открытую. Мэтт сейчас не в самом худшем положении. Но на прошлой неделе… Взгляни на воскресную газету.
Елена взяла Риджмонт Таймс у Мередит.
Это самая крупная газета в пределах Феллс Чёрч.
Заголовок гласил:

«Одержимость в 21 веке?»

Под заголовком было напечатано еще много серых строк, но то, что действительно броса-лось в глаза, была фотография драки между тремя девушками, которые казалось, бились в припад-ке или невозможно для человеческого тела извивались. Лица двух девушек выражали просто боль страх, но была и третья девушка, от которой у Елены застыла кровь в венах. Она была сгорблен-ная, так что ее лицо было верх тормашками, и она смотрела прямо в камеру, а ее губы были содра-ны ее зубами. Ее глаза – никак иначе не выразить – были демоническими. Они не были выкатив-шимися из орбит или уродливыми или что-нибудь вроде того.
Они не пылали устрашающим красным.
Все дело было в их выражении.
Елена никогда не видела глаз, от вида которых у нее свело бы живот.
Бонни тихо сказала:
– У тебя когда-нибудь проскальзывало ощущение наподобие: «Ого, тут вращается целая все-ленная»?
– Постоянно, после знакомства со Стефаном, – сказала Мередит. – Без обид, Елена. Но дело в том, что все это случилось всего через пару дней; за минуту, те из взрослых, кто знал, что что-то действительно происходит, собрались вместе.
Мередит вздохнула и пробежала пальчиками с идеально наманикюренными ногтями по во-лосам прежде, чем продолжила:
– Те девушки, которых Бонни зовет одержимыми в новом смысле. Или, может, ими овла-дела Мисао – женщина китцун, вероятно проделывает это. Но если только мы сможем найти эти, так называемые, звездные шары – или даже только один из них – то мы сможем заставить их привести все это в порядок.
Елена убрала газету, так чтобы не видеть эти выкатившиеся глаза, пялившиеся на нее:
– А пока происходят все эти события, что делает твой парень во время такого кризиса? Впервые Мередит посмотрела с неподдельным облегчением:
– Пока мы разговариваем, он может быть, в пути. Я ему написала обо всем, что произошло и он, фактически, единственный, кто сказал Бонни уходить.
Она метнула извиняющийся взгляд на Бонни, которая просто подняла лицо и руки к небесам.
– И как только он закончит свою работу на каком-то острове, с названием Шинмеи-но-Ума, он сразу приедет в Феллс Чёрч. Это как раз по специальности Аларика, и он даже совсем не испу-гался. Так что, даже если мы уехали бы на недели, у Мэтта была бы дополнительная поддержка.
Елена вскинула руки вверх в таком же жесте, как и Бонни.
– Есть кое-что, что вы должны знать до того как мы приступим. Я не смогу помочь, Бонни. Если вы рассчитываете на меня, что я смогу сделать то, что делала, когда мы защищались от Ши-ничи и Мисао в прошлый раз – так вот, я не могу. Я пробовала снова и снова, старалась как могла сделать что-нибудь моими крыльями. Но из этого ничего не вышло.
Мередит сказала тихо:
– Ну, тогда может Деймон знает что-то…
– Может и знает, но, Мередит, не впутывай его прямо сейчас. Не в эту минуту. Что он знает наверняка, так это то, что Шиничи может оказывать влияние и забирать воспоминания – и кто знает, может быть даже завладеть им снова…
– Этот лживый китцун! – выругалась Бонни, по-хозяйски.
«Как если бы Деймон был ее парнем», – подумала Елена.
– Шиничи клялся, что не станет этого делать…
– И еще он клялся, что покинет Феллс Чёрч. Только по одной единственной причине я верю в те подсказки о лисьих ключах, что Мисао дала мне, так это потому, что она насмехалась надо мной. Ей и мысль в голову не пришла, что мы заключим сделку, так что, она не пыталась обма-нуть или говорить слишком замысловато – я полагаю.
– Что ж, вот почему мы здесь с вами, вызволить Стефана, – сказала Бонни. – И если нам по-везет найти звездные мячи, тогда это позволит нам контролировать Шиничи. Верно?
– Верно, – горячо сказала Елена.
– Верно, – торжественно сказала Мередит.
Бонни кивнула:
– Сестринство Велоцерапторов   навсегда! – каждая из них быстро положила свою правую руку поверх другой руки, формируя подобие колеса с тремя спицами.
Это напомнило Елене те дни, когда они произносили эти слова вчетвером.
– А что насчет Кэролайн? – спросила она.
Бонни и Мередит переглянулись друг с другом, как бы советуясь.
Затем Мередит покачала головой:
– Ты не захочешь об этом знать. На самом деле, – сказала она.
– Я смогу это принять. На самом деле, – сказала Елена практически шепотом. – Мередит, я была мертва, ты помнишь? Дважды.
Мередит все еще качала головой:
– Если ты не можешь даже смотреть на то фото, то тебе не следует слышать про Кэролайн. Мы дважды ходили повидаться с ней…
– Ты дважды ходила повидаться с ней, – вмешалась Бонни. – Во второй раз, я упала в обмо-рок, и ты оставила меня за дверью.
– Я поняла, что могу потерять тебя навсегда, и я прошу прощения, – Мередит прервалась, когда Бонни взяла ее под руку, и слегка толкнула.
– В любом случае, это был не совсем визит, – сказала Мередит. – Я забежала в комнату Кэ-ролайн перед ее матерью и нашла ее в гнезде, не говоря о том, что она ела. Когда она заметила меня, то только рассмеялась и продолжила есть.
– И? – спросила Елена, когда напряжение стало слишком тягостным для нее. – Что это было?
– Я думаю, – мрачно сказала Мередит, – это были черви и слизняки. Она все растягивала их вверх и вверх, и они извивались прежде, чем она съедала их. Но это было не самое худшее. Слу-шайте, вы сейчас можете только лишь оценить ту ситуацию… она только ухмылялась надо мной, а потом сказала охрипшим голосом: «Перекусишь?», отчего мой рот внезапно наполнился этой извивающейся массой, которая затем спустилась вниз по моему горлу. Так что, меня стошнило прямо на ковер. Кэролайн начала смеяться, я выбежала из комнаты, подхватила Бонни, и мы по-спешно вышли из дома и никогда больше не возвращались туда. Но… на полпути к дому я по-няла, что Бонни задыхается. Во рту и в носу у нее были черви. Я знаю правила оказания первой помощи; большую часть из них мне удалось вытащить прежде, чем вызвалась рвота. Но…
– Это был опыт, который, я надеюсь, мне больше никогда не выпадет возможность повто-рить, – отсутствие выражения в голосе Бонни сказало больше, чем то, что мог выразить любой другой пугающий тон.
Мередит продолжила:
– Я слышала, что родители Кэролайн переехали из своего дома, и я не могу обвинить их в этом. Кэролайн уже больше восемнадцати. Что я могу еще добавить…надо молиться, чтобы кровь оборотня победила в ней, потому что это, мне кажется, по крайней мере, менее ужасно, чем малах или что-то… что-то подобное, демоническое. Ну а если все будет наоборот…
Елена оперлась подбородком на колени.
– А миссис Флауэрс что-нибудь может с этим сделать?
– Миссис Флауэрс рада, что Мэтт рядом, как я сказала, они сплоченная команда. И теперь, когда она, наконец, поговорила с людьми двадцать первого века, думаю, ей это нравится.
И, к тому же, она постоянно упражнялась этому ремеслу.
– Ремеслу?
– Да, так она называет свое колдовство. Я понятия не имею хорошо ли она работает или нет, так как у меня нет никого, с кем можно было бы сравнить.
– Ее припарки работают как настоящая магия! – сказала Бонни так же твердо, как и Елена:
– Ее солевые ванны – работают тоже.
Мередит усмехнулась:
– Жаль, что она не здесь, с нами.
Елена покачала головой. Теперь, когда она снова объединилась с Бонни и Мередит, она точ-но знала, что она никогда не сможет войти в Темноту без них. Они были гораздо больше чем про-сто ее компания; они были частью ее самой… и здесь каждая из них готова рискнуть своей жиз-нью ради Стефана и Феллс Чёрча.
В этот момент дверь в комнату открылась. Вошел Деймон, неся пару коричневых бумажных пакетов в своей руке.
– Ну что, все хорошенько попрощались? – спросил он.
Он, казалось, с трудом мог смотреть на обеих гостий, поэтому он остановил свой присталь-ный взгляд на Елене.
– Ну… Не то, что бы… не совсем, – сказала Елена.
Она подумала, способен ли Деймон выкинуть Мередит через окно с пятого этажа. Может лучше постепенно…
– Потому что мы едем с вами, – сказала Мередит, а Бонни добавила: – Хотя, мы забыли упа-коваться.
Елена быстро скользнула вперед и стала так, чтобы оказаться между Деймоном и девочками. Но Деймон только уставился в пол.
– Это плохая идея, – очень тихо сказал он. – Очень, очень, очень плохая идея.
– Деймон не Воздействуй на них! Пожалуйста! – Елена настоятельным жестом махнула пе-ред ним руками, а Деймон поднял одну руку в отрицательно жесте, и их руки случайно дотрону-лись друг до друга… и сплелись.
Электрический удар.
«Но приятный», – подумала Елена, хотя на самом деле у нее не было времени подумать об этом. Она и Деймон отчаянно пытались отдернуть обратно руки, но казалось, не могли это сде-лать. Слабая электрическая волна бежала от ладони Елены через все тело. Наконец, попытки рас-путаться увенчались успехом, и они оба, чувствуя вину, повернулись, посмотреть на Бонни и Ме-редит, которые уставились на них огромными глазами.
Недоверчивыми глазами.
Глазами на лице, которое имело выражение: «Ага! Что тут у нас?» Это был долгий момент, все молчали, и никто не двигался. Затем Деймон серьезно сказал:
– Это не развлекательная поездка. Мы туда едем, потому что у нас нет выбора.
– Не у вас одних, – голос Мередит был бесстрастен. – Если едет Елена, то мы все едем.
– Мы знаем, что это плохое место, – сказала Бонни, – но мы определенно едем с вами.
– Кроме того, у нас есть свои собственные намерения, – добавила Мередит. – Чтобы очи-стить Феллс Чёрч от зла, которое причинил и сейчас причиняет Шиничи.
Деймон покачал головой.
– Вы не понимаете. Вам там не понравится, – сурово сказал он.
Деймон потряс мобильным телефоном:
– Там нет электроэнергии. Даже обладание одной из этих вещей – преступление. А наказа-ние практически за любое преступление – пытка и смерть, – он подошел к ней на шаг.
Мередит отодвинулась от него в противоположном направлении, а ее темный пристальный взгляд остановился на нем.
– Слушайте, вы даже представить себе не можете, что нужно сделать, чтобы только войти туда, – холодно сказал Деймон. – Во-первых, вам нужен вампир – вам повезло, что один у вас есть. Дальше вам нужно будет сделать многое, что вам не понравится.
– Если Елена сможет это сделать, сможем и мы, – спокойно сказала Мередит, прервав его.
– Я не хочу, чтобы любой из вас причинили боль. Я иду туда ради Стефана, – поспешно ска-зала Елена, говоря отчасти подругам и отчасти своей сущности, до которой, наконец, достигли разряды тока и электрические импульсы.
Такое странное чувство сладости, учащенного сердцебиения, как будто сейчас растаешь от удовольствия, взбудоражило все ее тело. Такое неистовое ощущение лишь от прикосновения к чьей-то руке… Елена смогла оторвать глаза от лица Деймона и вернуться к доводу аргументов.
– Ты едешь туда за Стефаном, ведь так, – настаивала Мередит, – и мы едем с тобой.
– Я говорю вам, вам там не понравится. Вы будете все время жалеть об этом, если, конечно, будете живы, – решительно заявил Деймон с безнадежным выражением.
Бонни пристально посмотрела на Деймона своими большими карими глазами, и на ее ма-леньком сердцевидном личике отразилась мольба. Ее руки крепко сжимали горло. «Сейчас она была похожа на картинку с рекламной афиши», – думала Елена.
Те глаза стоили тысячу логических аргументов. Наконец, Деймон повернулся назад и по-смотрел на Елену:
– Ты, вероятно, берешь их с собой на свой страх и риск. Себя я смогу защитить. Но тебя, Стефана и твоих подружек-подростков… я не смогу.
Слушать и понимать все это было шоком. Елена думала об этом иначе, но теперь… Она ви-дела решительность в глазах, в поведении Мередит и видела, как Бонни поднялась на цыпочки, чтобы казаться выше и взрослее.
– Я думаю, что уже решено, – сказала она, стараясь говорить увереннее, хотя слышала, что голос ее дрожал.
В течение долгого времени Елена пристально смотрела в темные глаза Деймона, и затем его лицо озарила улыбка на 250 киловатт. В это же мгновенье Деймон выключил свою улыбку и сказал:
– Я вижу. Хорошо, в таком случае, у меня есть дела. Меня, возможно, не будет долгое время, так что не стесняйтесь, пользуйтесь комнатой…
– Елена должна пойти к нам в комнату, – сказала Мередит. – Мне очень многое нужно ей показать. Если мы не сможем взять с собой много вещей, вечером нужно будет все сложить…
– Тогда, встречаемся здесь, скажем, на рассвете, – сказал Деймон, – Мы отправимся к Вратам Дьявола отсюда. И помните, не берите с собой деньги; там они абсолютно не нужны. И, это не каникулы, впрочем, вы скоро это поймете.
Изящным, ироническим жестом он отдал Елене ее сумку.
– Врата Дьявола? – спросила Бонни, когда они направились к лифту.
Ее голос задрожал.
– Тише, – сказал Мередит, – Это всего лишь название.
Елене захотелось не знать и не понимать, когда Мередит врет.

Глава 12

Врата Дьявола. Елена посмотрела через плечо на заднее сидение «Приуса». Бонни сонно моргала. Мередит, которая гораздо меньше спала, но слышала намного больше тревожных новостей, выглядела как натянутая струна: напряженной, сосредоточенной и холодной как лед, и в полной готовности. Смотреть больше было не на что, кроме как на Деймона за рулем «Приуса» и его бумажные пакеты на заднем сиденье. За окном, где засушливый аризонский рассвет должен был освещать путь через горизонт, был только туман.
Это пугало и дезориентировало. Они выбрали небольшую дорогу – Шоссе 179, и постепенно туман подбирался к машине, и, наконец, окутал ее целиком. Елене казалось, что их намеренно пытались отключить от привычного мира Макдональда и Таргета,  чтобы пересечь границу в том месте, о котором они не должны были знать, а тем более попасть в него.
В противоположную сторону машины не проезжали.
Совсем.
И как бы пристально Елена не всматривалась в окно, это было похоже на попытку смотреть сквозь быстро летящие облака.
– Не слишком ли быстро мы едем? – спросила Бонни, протирая глаза.
– Нет, – сказал Деймон.
– Это было бы замечательным совпадением, если кто-то еще ехал бы тем же маршрутом в то же время, что и мы.
– Очень напоминает Аризону, – разочаровано сказала она.
– Это может быть и Аризона, кто знает… – ответил Деймон. Но мы еще не проехали сквозь Врата. А они не находятся где-то в Аризоне, куда бы вы могли случайно попасть. Дорога туда имеет свои маленькие хитрости и ловушки. Проблема в том, что ты никогда не знаешь, с чем столкнешься. Теперь послушай, – добавил он, глядя на Елену с выражением, которое она знала. Оно означало: «я не шучу, я говорю с тобой на равных, я серьезен».
– Ты очень хорошо научилась показывать только человеческую ауру, – сказал Деймон. – Но это означает, что ты можешь научиться еще одной вещи, прежде чем мы войдем туда. Ты можешь использовать свою ауру, заставить ее сделать что-нибудь хорошее, когда тебе понадобится, вместо того, что бы просто ее прятать или ждать, пока она неожиданно выйдет из-под контроля, и поднимет машины весом в три тысячи фунтов.
– Что именно хорошее?
– То, что я собираюсь тебе показать. Сначала, просто расслабься и позволь мне контролировать это. Затем я потихоньку ослаблю контроль и передам его тебе. В итоге, ты сможешь направить свою Силу к своим глазам – твое зрение усилится в разы; ушам – и слух станет намного резче; конечностям – и твои движения станут быстрее и точнее. Все в порядке?
– Ты не мог научить меня этому до того, как мы начали эту маленькую экскурсию?
Он широко и беззаботно улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, хотя не знала, что его улыбка могла означать.
– Пока ты не показала, насколько хорошо ты можешь контролировать свою ауру, я не думал, что ты готова, – сказал он прямо. – Теперь готова. В твоем сознании что-то ожидает, чтобы его разблокировали. Ты поймешь, когда мы это откроем.
«И мы откроем это… чем? Поцелуем?» – с подозрением подумала Елена.
– Нет, нет. И это еще одна причина, почему ты должна научиться этому. Твоя телепатия вы-ходит из-под контроля. Если ты не научишься скрывать свои мысли, ты никогда не пройдешь контрольный пункт Врат, как человек.
Контрольно-пропускной пункт. Это звучит зловеще. Елена кивнула и сказала:
– Ладно, что будем делать?
– То, что делали и раньше. Как я сказал, расслабься. Попробуй довериться мне.
Он положил свою правую руку ей на ребро, не дотрагиваясь до материи ее насыщенно-золотой блузки. Елена почувствовала, что краснеет, и подумала, что Бонни и Мередит могут по-думать об этом, если они смотрят. И затем, Елена почувствовала еще кое-что. Это был не холод; это был не жар, но что-то похожее на смесь того и другого. Это была чистейшая энергия. Она сбила бы ее с ног, если бы Деймон не держал ее под локоть своей другой рукой. Она подумала, что он использует свою Силу для того, чтобы зарядить ее, для того, чтобы сделать что-то… что-то, причиняющее боль. Нет! Елена попыталась вслух и телепатически донести до Деймона, что Силы слишком много и она делает ей больно. Но Деймон проигнорировал ее мольбы, так же как он проигнорировал и ее слезы, текущие по щекам. Сейчас его сила вела ее силу сквозь ее тело, причиняя боль. Ее кровообращение тянуло ее собственную Силу как хвост кометы. Оно заставляло ее посылать Силу в разные части тела, и там расти и расти, не позволяя ей вздохнуть или пошевелиться.
«Я начинаю взрываться» – все это время ее глаза были прикованы к глазам Деймона, посы-лая ему калейдоскоп своих чувств: от возмущенной злости до потрясения от мучительной боли до… а потом… ее сознание взорвалось.
Остальная часть ее Силы потекла без боли. Каждый новый вздох добавлял все больше Силы, но она просто циркулировала через кровообращение, не увеличивая ее ауру, но увеличивая ее Си-лу, которая была в ней.
Через два-три быстрых вдоха она поняла, что делала это без особых усилий. Теперь Сила Елены не просто плавно перемещалась у нее внутри, выглядя со стороны, как у любого другого человека.
Кроме того, она была заполнена несколькими внезапно вспыхнувшими приливами энергии в точках пересечения потоков, и там, где они возникали, что-то менялось. Она поняла, что смотрит на Деймона круглыми глазами. Он мог бы рассказать ей о том, что она почувствует, вместо того, а не отпускать ее в слепую.
«Ты действительно настоящий подлец, не так ли?» – подумала Елена и с удивлением почувствовала, как Деймон услышал ее мысли, и почувствовала его автоматический ответ, означающий довольное согласие.
Тогда Елена забыла о нем, открыв новую способность. Она поняла, что может контролировать циркуляцию Силы внутри себя и даже делать ее больше и больше, готовясь к настоящему взрыву, а внешне ничего не будет заметно.
А узлы…
Елена посмотрела на то, что несколько минут назад было бесплодной пустыней. Свет пулями проходил через оба ее глаза. Она была поражена, она была в восторге. Цвета, казалось, ожили в болезненном великолепии. Она почувствовала, что может видеть намного дальше, чем когда-либо все глубже сквозь пустыню и одновременно она могла увидеть зрачки Деймона в радужных оболочках.
«Ведь они оба черные, но разных оттенков черного», – подумала она. – «Конечно, они долж-ны подходить друг другу – откуда у Деймона могут быть радужные оболочки, не гармонирующие со зрачками. Но радужные оболочки были более фиолетовыми, тогда как зрачки были более шелковистыми и блестящими. Тем не менее, фиолетовый может содержать свет внутри – почти как ночное звездное небо, как эти Звездные Шары китцуна, о которых мне рассказывала Мередит».
Сейчас эти зрачки были расширены и упорно сосредоточены на ее лице, как будто Деймон не хотел пропустить ее реакцию. Вдруг уголки его губ ехидно сложились в слабую улыбку.
– Ты сделала это. Ты научилась направлять Силу на глаза, – он говорил еле слышным шепотом, который она никогда бы не услышала раньше.
– И на свои уши, – прошептала она в ответ, слушая удивительную симфонию слабых звуков вокруг.
Высоко в воздухе пропищала летучая мышь на частоте слишком высокой для обычного человеческого слуха. Что касается падения песчинок вокруг нее, они образовали что-то вроде слабо-го концерта, во время падения на скалу, и подпрыгивания с еле слышным звоном прежде, чем упасть на землю.
«Это удивительно», – сказала она Деймону, слыша самодовольство в своем телепатическом голосе.
«И я могу таким образом говорить с тобой в любое время?» – она должна была следить за собой – телепатия угрожала передать получателю больше, чем она хотела.
«Лучше быть осторожней», – согласился Деймон, подтверждая ее опасения. Она отправила больше, чем хотела.
«Но, Деймон, Бонни тоже может делать это? Если я попытаюсь показать ей?»
– Кто знает? – Деймон ответил вслух, что заставило Елену поморщиться. – Учить людей управлять Силой – не мой конек.
«А что на счет моих Крыльев, обладающих различными видами Силы? Смогу ли я теперь их контролировать?»
«Об этом я совершенно ничего не знаю. Я никогда не встречался ни с чем подобным».
Деймон выглядел задумчиво, затем потряс головой.
«Я думаю, тебе нужен кто-то более опытный, чем я, чтобы научить тебя их контролировать».
До того, как Елена успела что-то сказать, он кивнул:
«Нам лучше вернуться к остальным. Мы почти достигли Врат».
«И, как я полагаю, тогда не следует использовать телепатию».
«Ну, это довольно очевидно».
«Но ты научишь меня позже, не так ли? Всему, что ты знаешь о Силе?»
«Наверное, этим стоит заняться твоему парню, – почти грубо произнес Деймон.
«Он боится», – подумала Елена, пытаясь спрятать свои мысли за стеной белого шума, чтобы Деймон их не услышал. «Он так же боится открыться мне, как я боюсь его».

Глава 14

Торопясь за Деймоном, Елена старалась не смотреть по сторонам. Она бы увидела слишком много там, где Бонни и Мередит смогли различить только неопределенную темноту.
По обеим сторонам от дороги находились здания, очевидно, туда пригоняли рабов для про-дажи или покупки, или для дальнейшей пересылки. В темноте Елене послышался детский плач, и если бы она сама не была настолько напугана, она бы уже побежала искать обиженных малышей.
«Но я не могу это сделать, потому что я тоже сейчас рабыня», – подумала она, и задрожала до кончиков пальцев. – «Я больше не обыкновенный человек. Я – часть чьей-то собственности».
Она сверлила взглядом затылок Деймона, удивляясь, как ему все-таки удалось втянуть ее в эту авантюру. Она осознала, что означает быть рабыней – кстати, удивительно то, что она уже имела интуитивное представление об этом – и это было Абсолютно Ужасно.
Это означало, что она может… хорошо, что с ней может случиться все что угодно, и это больше никого не касалось, кроме ее хозяина. И ее хозяином (как ему только удалось уговорить ее на это?) был Деймон. Хозяин их всех. Он мог продать трех девушек – Елену, Мередит и Бонни – и через час быть уже далеко отсюда с выручкой.
Они поспешили пройти территорию порта, девушки, не отрывающие взгляд от своих ног, пытаясь не споткнуться. И затем они добрались до вершины холма. Под ними в образовании в форме кратера был город. По краям были трущобы, и город был густо населен едва не до самого места, где они стояли. Но напротив была мелкая проволочная сетка, которая отделяла их, но в то же время позволяла наблюдать за городом с высоты птичьего полета. Если бы они все еще нахо-дились в пещере, то эта была бы самая величайшая из вообразимых – но под землей они больше не были.
– Это произошло в какой-то момент, когда мы переплывали на пароме, – сказал Деймон. – Мы сделали что-то вроде поворота в пространстве.
Он попытался объяснить, а Елена пыталась его понять.
– Когда проходишь сквозь Ворота Дьявола, то оказываешься уже не в Земном Измерении, а в совершенно ином.
Елена лишь посмотрела в небо, чтобы поверить ему. Созвездия были другие; не было ни Ма-лой, ни Большой Медведицы, ни Полярной звезды.
Зато было солнце.
Оно было гораздо больше, но и более тусклым по сравнению с земным солнцем и никогда не покидало горизонт. Все время его было видно только наполовину, понятие дня и ночи, как заметила Мередит, потеряли свое истинное значение. Когда они приблизились к воротам из проволочной сетки, которые, в конечном счете, выпустили бы их из рабовладельческой области, то были остановлены, как потом узнала Елена, Стражем.
Также она узнает, что в некотором смысле Стражи – правители Темного Измерения, а также что сами они пришли из другого далекого места, и это выглядело практически так, будто они на-всегда захватили этот маленький кусочек Ада, пытаясь руководить королями и феодалами тру-щоб, которые поделили между собой город.
Стражем была высокая девушка с волосами того же цвета, что и у Елены – цвета настоящего золота – длиной до плеча, и она не обращала никакого внимания на Деймона, но немедленно обратилась к Елене, стоящей первой за ним.
– Зачем вы здесь?
Елена была очень рада тому, что Деймон научил ее контролировать свою ауру. Она сконцентрировалась на этом, пока ее мозг работал со сверхзвуковой скоростью над тем, какой ответ на вопрос будет подходящим. Ответ, что оставил бы их свободными и не отправил бы домой.
«Деймон не готовил нас к этому», – была ее первая мысль. Следующая: «Нет, он же никогда не был здесь раньше. Он не знает, по каким правилам здесь живут, только некоторые вещи. И если будет выглядеть так, будто эта девушка пытается стать препятствием на его пути, то он может просто сойти с ума и напасть на нее», добавил предупредительный голосок где-то в подсознании Елены.
Елена удвоила скорость составления плана. Умение лгать всегда было отличительной чертой ее натуры, и теперь она сказала первое, что пришло в голову и показалось разумным.
– Мы с ним заключили пари, и я проиграла.
Что же, это прозвучало убедительно. Люди проигрывали в азартных играх самые разные ве-щи: земли, талисманы, лошадей, замки, бутылки с джиннами. Если бы это оказалось недостаточ-ной причиной, то Елена всегда смогла бы сказать, что это лишь начало ее грустной истории. В любом случае, в каком-то смысле это было правдой.
Когда-то давно она отдала свою жизнь за Деймона, равно как и за Стефана, и Деймон никак не откроет новую страницу, как бы она его не просила. Хотя бы пол страницы.
Малюсенький листочек.
Стражница пристально смотрела на нее голубыми глазами, в которых сквозило замешатель-ство.
Люди всю жизнь таращились на Елену – быть молодой и красивой значит, что ты беспоко-ишься только когда люди на тебя не обращают внимания. Но замешательство было лишь частич-кой неприятностей. Прочитала ли Стражница ее мысли? Елена попыталась добавить еще один слой белого шума сверху. Все что вышло, так это несколько строк из песни Бритни Спирс. Она увеличила внутреннюю громкость.
Стражница поднесла к голове два пальца, как если бы у нее возникла внезапная головная боль.
Затем она взглянула на Мередит.
– Зачем… вы здесь?
Обычно Мередит вовсе не лгала, но если и допускала ложь, то она была подобна интеллек-туальному искусству. К счастью, она никогда не пыталась исправить то, что еще не было испорчено.
– И я тоже, – сказала она печально.
– А ты? – женщина смотрела на Бонни, которая выглядела так, будто собиралась немедленно почувствовать себя плохо снова.
Мередит пихнула Бонни локтем. И потом пристально на нее посмотрела. Елена глянула на Бонни еще более выразительно, понимая, что все, что та должна была произнести: «И я тоже.
И Бонни всегда хорошо поддакивала после того, как Мередит обозначит границы. Проблема была в то, что Бонни также была в трансе, или очень близка к нему, это не имело значения.
– Темные души, – сказала Бонни.
Женщина моргнула, но не так как обычно моргают, когда кто-то вдруг произносит полную чушь. Она моргнула от удивления.
«Господи», – подумала Елена.
Бонни узнала их пароль или что-то вроде. Она выдала предсказание и пророчество или что-то в этом роде.
– Темные… души? – сказала Стражница, внимательно смотря на Бонни.
– Город кишит ими, – печально сказала Бонни.
Пальцы Стражницы забегали, будто она что-то печатала в портативном компьютере.
– Мы это знаем. Это место, куда они приходят.
– Значит, вы должны положить этому конец.
– У нас ограниченные полномочия. Темным Измерением управляет несколько десятков пра-вителей, приказы которых выполняют короли трущоб.
«Бонни», – подумала Елена, пытаясь пробиться через ее помутненный рассудок, даже если Стражница сможет ее услышать. – «Это и есть полиция».
В этот момент вмешался Деймон.
– У нее та же история, что и у остальных, – сказал он. – Кроме того, она – медиум.
– Никто не спрашивал твое мнение, – резко оборвала его Стражница, даже не глядя в его на-правлении.
– Мне все равно, какой у вас здесь статус, – она резко и пренебрежительно повернула голову в направлении огней города – Вы на моей земле за этим забором. И я спрашивала эту маленькую рыжеволосую девушку: то, что он сказал – правда?
На мгновение Елена запаниковала. После всего, что им пришлось пережить, если Бонни сейчас сорвется…
В это время Бонни моргнула. Что еще она могла сказать? Правду, что она была в одинаковом положении с Мередит и Еленой. И правдой было то, что она – медиум. Бонни не умела врать, особенно, когда ей давали время на размышления, но сейчас она могла ответить без колебаний:
– Да, это правда.
Стражница пристально взглянула на Деймона. Деймон ответил таким же пристальным взглядом, дав понять, что готов это делать всю ночь. В умении смущать взглядом ему не было равных. Стражница отмахнулась от них:
– Полагаю, у медиумов тоже могут быть невезучие дни, – сказала она, а потом обратилась к Деймону: – береги их. Ты знаешь, что на всех медиумов у нас надо получить лицензию?
Деймон, с лучшими светскими манерами особо важной персоны, произнес:
– Сударыня, они – не профессиональные медиумы. Они мои личные ассистентки.
– Я не «Сударыня», ко мне следует обращаться «Ваша Справедливость». Кстати, азартные люди здесь очень плохо кончают.
«Ха-ха», – подумала Елена. – «Если бы она только знала, в какую игру мы тут все игра-ем…скорей всего, нас бы кинули в темницу похуже той, где сейчас находится Стефан».
С обратной стороны забора был внутренний двор.
Там были паланкины, а также рикшы и повозки с запряженными в них козлами. Ни карет, ни лошадей.
Деймон нанял два паланкина: один для себя и Елены, а второй для Мередит и Бонни. Бонни, все еще выглядя растерянной, уставилась на солнце:
– Ты хочешь сказать, что оно никогда не поднимается до конца?
– Нет, – терпеливо ответил Деймон.
– И оно зависло здесь, не восходя.
– Вечные сумерки в Городе Тьмы. Ты увидишь больше, если мы двинемся дальше. Не при-трагивайся, – добавил он, когда Мередит собралась развязать веревки, связывающие запястья Бон-ни, прежде чем каждый из них взберется в паланкин. – Вы обе можете снять веревки в палантине, если задерните занавески, но не потеряйте их. Вы все еще рабы и у вас должно быть что-то, что подтверждало бы это – даже если это соответствующие браслеты. Иначе у меня будут неприятно-сти. А, и еще вам придется носить вуаль, когда вы ходите по городу.
– Нам что? – Елена бросила на него недоверчивый взгляд.
На лице Деймона на мгновение сверкнула улыбка, и прежде чем Елена успела сказать еще хоть слово, он достал прозрачные, тонкие ткани из своей черной сумки и раздал им. Вуали были такого размера, что можно было покрыть все тело.
– Но вам нужно будет лишь накрыть ими голову или повязать на своих волосах, или же еще где-нибудь, – сказанное Деймоном звучало освободительно.
– Из чего она? – спросила Мередит, щупая легкий шелковистый материал, прозрачный и та-кой тонкий, казалось, ветер вот-вот вырвет его из рук.
– Откуда мне знать?
– На обратной стороне они другого цвета! – обнаружила Бонни, позволяя ветру превратить ее бледно-зеленую вуаль в мерцающую серебристую.
Мередит встряхивала шелк волнующего глубоко-фиолетового оттенка, превращающийся в таинственный темно-голубой, усыпанный мириадами звезд. Елена, которая ожидала, что ее вуаль будет голубой, поняла, что смотрит на Деймона. Он держал крошечный квадрат ткани в сжатом кулаке.
– Давай посмотрим, как далеко ты продвинулась, – прошептал он, наклоняя ее ближе к се-бе. – Угадай, какой цвет.
Другая девушка могла бы заметить только черные глаза цвета терна и безупречные, словно высеченные из мрамора линии лица Деймона, или может быть дикую, злобную улыбку – так или иначе, более дикую и сладкую чем когда-либо, похожую на радугу среди урагана. Но Елена заме-тила еще и ноту жесткости в положении его плечей и шеи – места, в которых возникла напряжен-ность.
Темное Измерение сделало с ним свое дело, внутренне, хоть он и пытался скрыть это фаль-шью.
Только из любопытства она гадала, сколько проявлений Силы ему приходится блокировать каждую секунду.
Она уже собиралась предложить свою помощь, открывшись жуткому миру, когда он прого-ворил с яростью:
– Угадай! – тоном не предполагающим, что это предложение.
– Золотой, – тотчас ответила Елена и сама удивилась.
Когда она потянулась, чтобы забрать золотистый квадрат ткани из его руки, мощное, достав-ляющее наслаждение ощущение электрического тока распространилось от ее ладони вверх руки и, казалось, пронзит ее сердце насквозь.
Деймон коснулся ее пальцев лишь на миг, когда она забирала ткань, и Елена поняла, что все еще чувствует электрическую пульсацию, исходящую от кончиков его пальцев. Оборотная сторо-на ее вуали наполнилась белым и мерцающим, как будто покрылась бриллиантами.
«Боже, может это и есть бриллианты», – подумала она. «Как еще можно было разговаривать с Деймоном?»
– Возможно это твоя свадебная фата? – прошептал Деймон ей на ухо.
Веревка вокруг запястий Елены ослабла, и она беспомощно провела по воздушной ткани, чувствуя, как крошечные драгоценные камни отдают холодным при прикосновении ее пальцев.
– Как ты узнал, что тебе понадобятся все эти вещи? – из чувства практичности спросила Елена. – Ты не знаешь все, но ты, кажется, знаешь достаточно.
– О, я разузнал в барах и других местах. Я отыскал нескольких людей, которые бывали здесь, и которым удалось вновь отсюда убраться – или же которых выставили отсюда, -
Дикая усмешка Деймона стала таковой еще больше. – Ночью, пока ты спала. В небольшом скрытом от глаз магазинчике я купил их.
Он склонился над ее вуалью и добавил:
– Тебе не обязательно накрывать ею лицо или что-то еще. Прижми ее к своим волоса, и она закрепится на них.
Елена так и поступила, надев вуаль золотом наружу. Она упала ей до пят. Она перебрала пальцами вуаль, уже видя в ней возможности для кокетства, а также для выражения презрения.
Если бы только она могла избавиться от этой проклятой веревки на запястьях… Через мину-ту Деймон вновь принял образ хладнокровного хозяина и сказал:
– Ради всех нас, мы должны быть строги в отношении этих вещей. Хозяева трущоб и дво-рянство, управляющее этим омерзительным беспорядком, которое они называют Темным Измере-нием, знают, что находятся в паре дней от революции, и если мы вмешаемся как-нибудь в состоя-ние равновесия, то из нас сделают Общественный Пример.
– Хорошо, – ответила Елена. – Вот, придержи мою веревку, и я заберусь в паланкин.
Но в веревке не было смысла, не теперь, когда они сидели в одном паланкине. Его несли четверо мужчин – небольшие, но выносливые, все одного роста, что было залогом спокойной и плавной поездки.
Если бы Елена была свободным гражданином, она бы никогда не позволила, чтобы ее пере-возили четыре человека, которые (как она предположила) были рабами.
В действительности, она бы подняла большую шумиху из-за этого. Но смысл разговора, ко-торый она вела сама с собой на перевалочной станции, наконец, дошел до нее. Она была рабыней, хотя Деймон никому не платил, чтобы купить ее. Она не имела права поднимать шумиху из-за чего-либо. В этом красном зловонном месте она могла бы догадаться, что если начнет скандалить, то только создаст проблемы для самих носильщиков паланкина – заставив их хозяина, ну или кто там управляет фирмой по паланкинным перевозкам, наказать их, будто это была их вина.
Сейчас лучший План «А» – это Держать-Рот-На-Замке.
Тут было на что посмотреть, сейчас, когда они проходили по мосту через плохо пахнущие трущобы и переулки полные ветхих домов. Показались магазины, высоко огражденные и постро-енные из неокрашенного камня, потом более респектабельные дома, и вдруг их путь пролег прямо через базар. Но даже здесь на большинстве лиц проявлялся отпечаток нищеты и изнеможения. Во всяком случае, Елена ожидала холодный, черный, отмытый до блеска город с безэмоциональными вампирами и демонами с горящими глазами, разгуливающих по улицам.
Вместо этого, все кого она видела, выглядели как люди, и они продавали разные вещи: от лекарств до еды и напитков – то, что вампирам не нужно.
«Хорошо, возможно китцунам и демонам это нужно», – рассуждала Елена, содрогнувшись при мысли о том, чем питаются демоны.
В закоулках были суровые, полураздетые мальчики и девочки и одетые в лохмотья, измож-денные люди держащие душераздирающие таблички: «Воспоминание за еду».
– Что это значит? – Елена спросила Деймона, но он ответил ей не сразу.
– Это то, как свободные люди города проводят большинство своего времени, – сказал он. – Так что запомни это, перед тем как начнешь одну из своих кампаний…
Елена его не слушала. Елена смотрела на одного из тех, кто держал такую табличку. Этот человек был страшно худым, с редкой бородой и плохими зубами, но хуже всего был его отчаян-ный взгляд. Время от времени он вытягивал дрожащую руку с маленьким, прозрачным шаром, который он взвешивал в своей ладони, бормоча:
– Летний день моей молодости.
Летний день десяти налогов в пользу короны. Чаще всего рядом с ним никого не было, когда он это произносил.
Елена сняла с пальца кольцо с лазуритом, которое Стефан дал ей, и протянула ему.
Она не хотела раздражать Деймона слезанием с паланкина, и ей пришлось сказать:
– Подойдите сюда, пожалуйста, – протягивая кольцо бородатому мужчине.
Он услышал и достаточно быстро подошел к паланкину. Елена увидела, как что-то двигается в его бороде, возможно вши, она заставила себя смотреть на кольцо, и сказала: – Возьмите это. Быстрее, пожалуйста!
Старый мужчина разглядывал кольцо так, как будто это было угощение.
– У меня нет сдачи, – простонал он, поднимая руки и вытирая рот рукавом. Казалось, что он сейчас без сознания упадет на землю. – У меня нет сдачи!
– Мне не нужна сдача! – сказала Елена, с трудом проглатывая огромный комок в горле. – Возьми кольцо. Быстрее, или я выброшу его.
Он выхватил его из ее пальцев, когда носильщики палантина снова двинулись вперед.
– Да благословят вас Стражи, госпожа, – сказал он, пытаясь не отставать от быстрого шага носильщиков. – Услышьте меня! Да благословят Они вас!
– Тебе на самом деле не следовало, – сказал Деймон Елене, когда голос за ними затих. – Зна-ешь, он не купит себе на это еды.
– Он был голоден, – тихо сказала Елена. Она не могла объяснить, что он напомнил ей о Сте-фане, только не сейчас.
– Это было мое кольцо, – добавила она, обороняясь. – Предполагаю, сейчас ты скажешь, что он спустит его на алкоголь и наркотики.
– Нет, но он также не купит на него и еду. Он закатит банкет.
– Что ж, так много…
– В своем воображении. Он купит пыльный шар с каким-нибудь воспоминанием Румын-ского пира старого вампира, или воспоминание какого-то современного из города.
И будет постоянно смотреть его, пока медленно не умрет от голода.
Елена была потрясена.
– Деймон! Быстро! Я должна вернуться и найти его…
– Боюсь, ты не можешь, – Деймон лениво поднял руку. Он жестко схватил ее веревку. – Кроме того, он уже давно ушел.
– Как он может? Как кто-либо может это делать?
– Как может больной раком легких отказываться бросить курить? Но я согласен, что эти ша-ры больше всего остального могут вызывать привыкание. Вини китцунов за то, что они принесли сюда свои звездные шары и сделали их самым сильным объектом одержимости.
– Звездные шары? Хоши-но-тама? – выдохнула Елена.
Деймон посмотрел на нее, он выглядел удивленным.
– Ты знаешь о них?
– Я знаю только то, что нашла Мередит. Она сказала, что китцуны часто изображаются со своими ключами, – она подняла на него свои брови, – или со Звездными шарами. И что в мифах говорится, они могут вкладывать часть или всю свою силу в шары, так что если ты найдешь их, ты сможешь контролировать китцуна. Она и Бонни хотят найти Звездные шары Мисао и Шиничи и взять над ними контроль.
– Спокойно, мое небьющееся сердце, – сказал драматично Деймон, но в следующую секунду он полностью был поглощен делом. – Помнишь, что сказал тот старик? Летний день за еду? Он говорил об этом.
Деймон поднял маленький стеклянный шар, который старик бросил в паланкин, и прижал к виску Елены.
Мир исчез. Деймон пропал. Достопримечательностей и звуков, да и запахов базара уже не было. Она сидела на зеленой траве, колышущейся от легкого ветерка, и смотрела на плакучую иву, что склонилась над ручьем – медная и в то же время насыщенно-зеленая.
В воздухе был сладкий аромат – жимолости, а может быть фрезии? Было нечто восхититель-ное в том, что взволновало Елену, когда она прилегла, чтобы понаблюдать за картинно-идеальными облаками, плывущими по лазурному небу.
Она чувствовала – Елена даже на знала, как это выразить словами. Она чувствовала себя мо-лодой, но где-то в душе знала, что в действительности она гораздо моложе этой чужой личности, которая ей овладела. Тем не менее, эта весенняя пора взбудоражила ее чувства, и каждый золоти-сто-зеленый листик, каждый маленький упругий камыш, каждое невесомое белое облако, каза-лось, радуются вместе с ней.
А потом ее сердце сильно забилось. Она уловила звук шагов позади. В один радостный мо-мент она поднялась на ноги, широко раскрыла руки, показывая свою любовь, неограниченную преданность этой… этой молодой девушке? Что-то внутри незнакомого ей разума, казалось, при-шло в замешательство.
Большая часть которого была отдана определению совершенных качеств девушки, которая легко бежала по колышущейся траве: темным завиткам на ее шее, блестящим зеленым глазам под дугообразными бровями, ровной светящейся коже ее щек, когда она смеялась со своим возлюб-ленным, притворяясь, что убегает. Ее шаг был легким, как у эльфов!..
Преследуемая и преследователь упали вместе на мягкий ковер высокой травы… а потом все стало таким чувственным, что Елена, ее сознание в глубине разума незнакомца, начала подумы-вать как можно было все это, черт побери, прекратить.
Каждый раз, когда она прикладывала руку к своему виску, нащупывая его, ее обнимала и целовала, пока дыхание не сбивалось… Аллегра… так звали девушку, Аллегра.
И, конечно, Аллегра была красива, особенно если смотреть на нее глазами незнакомца.
Ее нежная кремовая кожа…
А потом шокированная также, когда она поняла, что базар исчез, он снова появился.
Она была Еленой, она ехала в паланкине с Деймоном, ее окружала какофония звуков – и ты-сяча различных запахов. Но она тяжело дышала и часть ее сознания все еще перекликалась с разу-мом Джона – так звали незнакомца – с любовью Джона к Аллегре.
– Но я по-прежнему не понимаю, – она причитала.
– Все просто, – сказал Деймон. – Ты прикладываешь пустой Звездный Шар, какого хочешь размера к виску, и вспоминаешь время, которое хочешь записать. Все остальное делает сам Звезд-ный Шар.
Он махнул, не дав ей перебить, и наклонился вперед с озорством в его бездонных черных глазах.
– Возможно, тебе попался особенно жаркий летний день? – добавил он с намеком. – В этих паланкинах есть занавески, которые можно задернуть.
– Не глупи, Деймон, – ответила Елена, но чувства Джона перекрыли ее собственные, как волна, накрывающая прибрежный песок.
Она не хотела поцеловать Деймона, сказала она себе строго.
Она хотела поцеловать Стефана.
Но поскольку несколько мгновений назад она целовала Аллегру, это уже не казалось таким непререкаемым аргументом, как раньше.
– Не думаю, – начала она, все еще задыхаясь, когда Деймон приблизился к ней, – что это очень хорошая…
Легким движением дернув за веревку, Деймон освободил ее руки. Он бы снял веревку с обоих запястий, но Елена сразу же развернулась, поддерживая себя одной рукой. Она нуждалась в опоре.
В нынешних обстоятельствах, действительно, не было что-либо более значимого – или бо-лее волнующего – чем то, что сделал Деймон.
Он не занавесил паланкин, но Бонни и Мередит ехали позади и не могли ничего видеть.
не могли проникнуть в разум Елены.
Она почувствовала теплые руки, обнимающие ее, и инстинктивно устроилась в них поудоб-нее. Она почувствовала, как ее накрыла волна чистой любви и обожания по отношению к Деймо-ну, к его пониманию, что она никогда не смогла бы сделать, если бы была рабыней, а он – ее хо-зяином.
«Мы с тобой никому не подчиняемся», – услышала она его голос в своей голове и вспомни-ла, что когда притупляла свои «читающие чужой разум» способности, она забыла перекрыть дос-туп для него.
Ох, ну может это как раз пригодится…
«Нам обоим нравится поклонение», – телепатически ответила она и почувствовала его смех на своих губах, как подтверждение своей правоты. Не было ничего слаще в ее жизни в эти дни, чем поцелуи Деймона. Она могла бы дрейфовать как сейчас вечно, забыв о внешнем мире. И это было хорошо, потому что у нее было впечатление, что там, во внешнем мире, очень много депрес-сии и не слишком много счастья. Но если бы она всегда могла возвращаться к этому, этому же-ланному, этому сладостному, этому экстазу…
Елена резко двинулась в паланкине, так внезапно нагрузив своим весом, что перевозчики, пошатнувшись, чуть было не упали от тяжести.
– Подонок, – прошептала она злобно.
Они были по-прежнему психически связаны, и она была рада видеть сквозь глаза Деймона, что она была похожа на мстительную Афродиту: ее золотые волосы поднялись и развевались по-зади нее, как во время грозы, ее глаза сияли фиолетовым светом в стихийной ярости. И теперь, что хуже всего, эта богиня от него отвернулась.
– Даже на один день, – сказала она, – ты не можешь сдержать свое обещание.
– Я ничего не делал! Я не Воздействовал на тебя, Елена!
– Не зови меня так. У нас теперь, профессиональные отношения. Я называю тебя – госпо-дин. Ты называешь меня: «рабыня», «собака», или как тебе заблагорассудиться.
– Если теперь у нас профессиональные отношения рабыни и господина, – сказал Деймон раздраженно, – тогда, я могу просто приказать тебе…
– Попробуй! – Елена приподняла уголки губ, что на самом деле, не было улыбкой. – Почему бы тебе не сделать так, и просто увидеть, что из этого получится?

Глава 16

– Ее зовут Ульма, – сказал голос, и Елена, посмотрев вниз, увидела Лакшми, которая задергивала занавески паланкина, подняв руки над головой. – Все знают Старого Дрозне и его рабов. Он бьет их до обморочного состояния, а потом еще ожидает, что они поднимут его рикшу и понесут, выдерживая нагрузку. Он убивает их по пять или шесть в год.
– Он не убил ее, – прошептала Елена. – Он получил то, что заслуживал.
Она сжала руку Ульмы. Она почувствовала облегчение, когда паланкин остановился и появился сам Деймон, как раз в тот момент, когда Елена уже собиралась просить одного из носильщиков отнести Ульму к доктору на руках.
Не обращая внимания на собственную одежду, Деймону каким-то образом удавалось показывать совершенную незаинтересованность, даже когда он поднял женщину, Ульму, и кивком указал Елене следовать за ними.
Лакшми забежала вперед и повела их сначала по затейливо вымощенному камнем внутреннему дворику, а затем – вниз по извилистому коридору, из которого в неведомые помещения вело несколько солидных, респектабельно выглядящих дверей. Наконец, она постучала в одну из них, дверь осторожно открыл худой мужчина с огромной головой и едва различимыми остатками ред-кой бороды.
– У меня нет «кеттерис»! И «гексена» и «земера» тоже нет! И я не занимаюсь заклинания-ми! – затем, подслеповато приглядевшись, похоже, ему удалось сфокусироваться на компании по-сетителей.
– Лакшми? – сказал он.
– Мы принесли женщину, которая нуждается в помощи, – коротко сказала Елена, – а еще – она беременна. Вы ведь доктор, да? Целитель?
– Знахарь с ограниченными способностями. Входите, входите.
Доктор торопливо направился в заднюю комнату. Остальные последовали за ним. Деймон все еще держал Ульму на руках. Оказавшись в помещении, Елена обнаружила, что знахарь стоит в углу, напоминающем логово колдуна, забитое разными магическими штучками, в том числе эле-ментами культа Вуду.
Елена, Мередит и Бонни нервно переглянулись, но затем, Елена услышала плеск и поняла, что доктор забрался в этот угол лишь потому, что там находился таз с водой. Он тщательно мыл руки, закатав рукава выше локтя и создавая множество мыльных пузырей.
Он может называть себя «знахарь», но, по крайней мере, имеет представление о том, что та-кое гигиена – подумала девушка.
Деймон положил Ульму на то, что напоминало чистый накрытый белой простыней стол для обследований. Врач кивнул ему. Затем вытащил поднос с инструментами и велел Лакшми принести лоскуты ткани, чтобы промыть порезы и остановить обильное кровотечение. Он также открыл множество шкафчиков, доставая оттуда пакеты с чем-то сильно пахнущим, и забрался на лестницу, чтобы стянуть связки трав, подвешенных к потолку. Завершилось это действо тем, что доктор открыл маленькую коробочку и взял оттуда щепотку табака, уже для себя.
– Пожалуйста, поторопитесь! – попросила Елена. – Она потеряла много крови.
– И вы потеряли не мало, – сказал мужчина. – Меня зовут Кефар Меггар, а это, должно быть, рабыня Мастера Дрозне? – он оглядел своих посетителей так, словно на нем были очки, которых на самом деле не было.
– Похоже, что вы тоже рабыни? – он уставился на обрывок веревки, который все еще был у Елены на запястье, а затем перевел взгляд на такие же, свисающие с рук Мередит и Бонни.
– Да, но… – Елена остановилась. Она была в некотором роде секретным агентом, поэтому ответила уклончиво: – но не совсем. Это лишь для того, чтобы не нарушать обычаи. Наш хозяин сильно отличается от ее.
«Очень сильно отличается», – думала Елена. – «И самое главное отличие, это то, что у Дей-мона не сломана шея. А, кроме того, не важно, каким жестоким и смертоносным он может быть, он никогда бы не ударил женщину, и уж тем более, не сделал бы ничего подобного. Похоже, у него есть некий внутренний блок против этого, не считая того случая, когда он был одержим Шиничи, и не мог контролировать собственное тело».
– И все же Дрозне разрешил вам привести эту женщину к целителю? – с сомнением спросил мужчина.
– Нет, уверена, он бы нам не позволил, – решительно ответила Елена. – Но, пожалуйста… кровь не останавливается, а ведь она носит ребенка!
Доктор Меггар поднял и опустил брови. Однако, даже не попросив их выйти, начал осматривать пациентку, он достал старомодный стетоскоп и аккуратно прослушал сердце и легкие Ульмы. Понюхал ее дыхание, а затем, бережно пропальпировал живот женщины ниже окровавленной майки Елены. Все это было проделано с видом профессионала. В качестве завершения, он поднес к губам пациентки коричневую бутылочку, из которой та выпила пару мелких глотков и откинулась назад, прикрыв глаза.
– Теперь, – произнес мужчина, – она спокойно отдыхает. Разумеется, ей потребуется нало-жить довольно много швов. Вам тоже можно наложить швы, но это, я полагаю, зависит от реше-ния вашего хозяина.
Доктор Меггар произнес слово «хозяин» с явной неприязнью.
– Я практически могу пообещать вам, что она не умрет. На счет ребенка я не уверен. Из-за произошедшего он может родиться с отметинами, возможно, исполосованный родимыми пятнами, а может все обойдется. Но только при двух условиях: еда и отдых, – Брови доктора Меггара повторили свое путешествие вверх и вниз, словно он хотел бы сказать это в лицо самому Старому Дрозне. – Она должна поправиться.
– Тогда позаботьтесь сперва о Елене, – произнес Деймон
– Нет, нет! – она оттолкнула доктора прочь.
Он походил на хорошего человека, но очевидно в этих местах, «хозяева» были «хозяевами» – и Деймон был более властным и пугающим, чем обычно. Но не в этот момент, не для Елены. В этот момент она не заботилась о себе. Она дала обещание (дала слово) – и слова доктора означали, что она могла бы сдержать его. Именно это сейчас ее волновало.
Вверх и вниз, вверх и вниз.
Брови доктора Меггара выглядели словно две гусеницы, вытянутые в упругую струну. Одна немного отставала позади другой. Понятное дело, поведение, которое он наблюдал, было непра-вильным, и даже подлежало серьезному наказанию. Но Елена едва отметила это где-то на перифе-рии сознания, так же, как она не обращала внимания на Деймона.
– Помогите ей, – настойчиво сказала она, и увидела, как брови доктора подскочили, словно были нацелены на потолок.
Она позволила вырваться своей ауре. Слава Богу, не полностью, но вырвавшаяся волна была подобна вспышке молнии в комнате. И доктор, который не был вампиром, а лишь обычным гражданином, заметил это. И Лакшми заметила это; даже Ульма беспокойно зашевелилась на столе для осмотра.
«Мне нужно быть более осторожной», подумала Елена.
Она бросила быстрый взгляд на Деймона, по которому она могла бы сказать, что он вот-вот взорвется. Слишком много эмоций, слишком много крови в комнате, и адреналин после убийства все еще пульсировал в его крови. Откуда она все это знает? Также она поняла, что Деймон полно-стью не контролировал ситуацию. Она ощущала вещи непосредственно из его ума. Лучшее, что можно сделать – это быстро вывести его.
– Мы подождем снаружи, – сказала она, хватая его руку, что повергло доктора Меггара в шок.
Даже красивые рабы, не позволяли себе таких действий.
– Тогда идите и ждите во внутреннем дворе, – сказал доктор, тщательно следя за выражени-ем своего лица и говоря куда-то в пространство между Деймоном и Еленой.
– Лакшми, дай им бинты, что они смогли остановить кровотечение у молодой девушки.
Затем возвращайся; ты мне можешь помочь. Только один вопрос, – добавил он, когда Елена и остальные выходили из комнаты. – Как ты узнала, что эта женщина беременна? Какого рода за-клинания смогли тебе сказать это?
– Нет никакого заклинания, – просто сказала Елена. – Любая женщина, посмотрев на нее должна понять это.
Она увидела, как Бонни бросила на нее обвинительный взгляд, но Мередит сохранила не-проницаемое выражение лица.
– Тот ужасный рабовладелец – Дрогси, или как там его, наносил удары спереди, – сказала Елена. – И посмотрите на эти глубокие раны.
Она поморщилась, глядя на две полосы, пересекающие грудь Ульмы.
– В этом случае, любая женщина попыталась бы защитить свою грудь, но эта пробовала при-крыть свой живот. Это означало, что она беременна, и, несомненно, в недалеком будущем вы в этом убедитесь.
Брови доктора Меггара опустились одновременно – а потом он взглянул на Елену, словно глядя через очки.
Затем он медленно кивнул:
– Возьмите бинты и остановите кровотечение у себя, – сказал он Елена, а не Деймону.
Несомненно, рабыня она или нет, она заслужила определенное уважение с его стороны.
С другой стороны, Елена, казалось, потеряла связь с Деймоном – или, по крайней мере, он отключил свой ум от ее весьма преднамеренно…
В приемной доктора он повелительным жестом указал Бонни и Мередит.
– Ждите в этой комнате, – сказал он – нет, он приказал. – Не выходите, пока не вернется доктор. Держите дверь запертой, не позволяйте никому проникнуть внутрь.
– Хорошо.
– Елена, идем со мной в кухню, там черный выход. Я не хочу, чтобы меня беспокоили, если только разгневанная толпа не будет угрожать поджогом дома, понятно? Вам обеим?
Елена видела, как Бонни была готова выпалить: «Но у Елены все еще течет кровь!», а Мере-дит глазами и бровями спрашивала совет, должно ли или нет сестринство Велоцераптора немед-ленно организовать бунт.
Они все знали План «А» для исполнения задуманного: Бонни должна броситься на руки Деймону, неистово рыдая или страстно целуя его, что лучше подойдет по ситуации, в то время как Елена и Мередит подойдут к нему сзади и… ну, сделают что-нибудь, что должны сделать. Елена одним молниеносным взглядом категорически отклонила это. Однозначно Деймон был зол, но она чувствовала, что он больше злился на Дрозне, чем на нее. Кровь действительно взволновала его, но он уже привык контролировать себя в кровавых ситуациях.
А ей нужна была помощь в лечении ран, которые теперь начинали сильно болеть, с пор как она узнала, что женщина выживет и даже сможет выносить своего ребенка. Но если у Деймона было кое-что на уме, она хотела знать это сейчас же. Последний раз утешительно взглянув на Бонни, Елена последовала за Деймоном через кухонную дверь. На ней был замок. Деймон посмотрел на него и открыл рот; Елена закрыла дверь на замок.
Потом, она взглянула на своего «господина».
Он стоял у кухонной раковины, методично закачивая воду, прижав одну руку ко лбу.
Волосы, нависшие и над его глазами, промокли. Но казалось, что это его совсем не заботило.
– Деймон? – Елена сказала неопределенно, – с тобой все хорошо?
Он не ответил.
«Деймон?» – мысленно обратилась Елена.
«Я допустил, чтобы тебя ударили. Я достаточно быстр. Я мог убить этого ублюдка Дрозне одним потоком Силы. Но я и представить не мог, что ты пострадаешь».
Его телепатический голос был полон самой безнадежной опасности, какую только можно вообразить, и незнакомого, почти нежного, спокойствия. Как если бы он пытался скрыть всю жестокость и гнев от нее, запереть на замок.
«Я даже не мог сказать ему – я даже не мог послать ему слова, сказать ему кем он был. Я не мог думать. Он был телепатом; он услышал бы меня. Но у меня не было слов. Я мог только кри-чать в мыслях».
Елена чувствовала легкое головокружение, немного сильнее, чем у нее уже было.
Деймон страдал… из-за нее? Он не злился за то, что она вопиюще нарушила правила перед всей толпой, что, возможно, рассекретило их прикрытие? Его не волновало, что он выглядел гряз-ным?
– Деймон, – сказала она.
Он удивился, что она заговорила вслух.
– Это, это… не важно. Это не твоя вина. Ты бы никогда не позволил мне сделать так…
– Но, мне следовало знать, что ты не станешь спрашивать! Я думал ты нападешь него, прыг-нешь ему на плечи и задушишь, и я был готов помочь тебе сбить с него спесь, как два волка валят крупного оленя. Но ты не меч, Елена. Как бы ты там не думала, ты… щит. Я должен был знать, что ты примешь следующий удар на себя. И из-за меня, ты… – его глаза скользнули по ее щеке, и он содрогнулся. Он, похоже, хорошо владел собой.
– Вода холодная, но чистая. Нам нужно промыть эти раны и остановить кровь.
– Я не думаю, что здесь есть «Черная Магия», – полушутя сказала Елена.
Раны начинали сильнее болеть. Деймон, однако, немедленно начал открывать шкаф:
– Вот, сказал он после того, как проверил только три ящичка, триумфально подходя с напо-ловину полной бутылочкой «Черной Магии».
– Многие доктора хранят это как лекарство и обезболивающее. Не волнуйся, я ему хорошо заплачу.
– Тогда, я думаю, ты тоже должен принять это, – смело сказала Елена. – Давай, это поможет нам обоим. И, это будет уже не первый раз.
Она знала, что последний аргумент уговорит его окончательно.
«Это будет способ возвращения того, что Шиничи у него забрал. Так или иначе, но я заберу все его воспоминания у Шиничи», – решила Елена, воздвигая самую прочную защиту своих мыс-лей от Деймона при помощи белого шума. – «Я не знаю, как это сделать, и не знаю, когда мне вы-падет шанс, но я клянусь – я сделаю это. Клянусь».
Деймон наполнил два кубка насыщенным пьянящим вином и передал один Елене:
– Сначала сделай глоток, – сказал он, не в силах удержаться от роли руководителя. – Хоро-ший год.
Елена сделала маленький глоток, а потом просто выпила залпом. Она хотела пить, а в Чис-том вине «Черной Магии Лесса» не было алкоголя, как такового. Конечно же, это вино не было похоже на обычное. По вкусу оно напоминало замечательно бодрящую шипучую ключевую воду, с глубоким, сладким не терпким ароматом винограда. Деймон, как она заметила, тоже забыл, что нужно «потягивать», и когда он предложил ей второй бокал, наполненный вслед за своим, она охотно приняла его.
«Его аура значительно успокоилась», – подумала она, в то время как он взял влажную тряпку и начал бережно промывать порез, проходивший практически по линии скулы. Именно он уже перестал кровоточить, но теперь снова требовалось вызвать кровотечение, чтобы очистить рану.
После двух стаканчиков «Черной Магии», с утра без пищи, Елене захотелось расслабиться, она облокотилась на спинку стула, закрыв глаза и слегка опрокинув голову назад. Она потеряла счет времени, когда он плавно поглаживал порез. А также она потеряла жесткий контроль над своей аурой. Из-за отсутствия звуков и визуальных раздражителей она открыла глаза. Последовала вспышка в ауре Деймона – вспышка внезапной решительности.
– Деймон?
Он наблюдал за ней. Тьма колебалась позади вампира, словно высокая и широкая тень. Оп-ределенно почти пугающая.
– Деймон? – неуверенно снова сказала она.
– Мы это делаем не правильно, – сказал он, и у нее мелькнула мысль о ее рабском неповино-вении, и о менее серьезном нарушении Бонни и Мередит. Но его голос походил на темный бархат, и ее тело отзывалось на это достовернее, чем разум. Оно дрожало.
– А как… будет правильно? – спросила она, и допустила ошибку отрыв глаза.
Она обнаружила, что он склонился над ней, сидящей на стуле, поглаживая, нет, просто каса-ясь, ее волос так мягко, что она едва чувствовала это.
– Вампиры знают, как заботиться о ранах, – уверенно сказал он, и его великолепные глаза, которые, кажется, содержали в себе свою собственную вселенную звезд, завладели ей и удержива-ли ее. – Мы можем их очистить. Мы можем вызвать кровотечение или остановить его.
«Я уже чувствовала что-то подобное раньше», – подумала Елена. – «Раньше он уже говорил мне это, даже если он не помнит. И я… я была слишком напугана. Но это было раньше… До мотеля».
Той ночью, когда он сказал ей бежать, но она этого не сделала. Ту ночь, которую Шиничи забрал, также как он забрал момент, когда они в первый раз вместе пили «Черную магию».
– Покажи мне, – прошептала Елена.
И она знала, что что-то в ее разуме также шепчет, но шепчет совсем другое. Слова, которые она бы никогда не сказала, если бы хоть на секунду подумала о себе, как о рабыне.
Шепот: «я твоя…», возникший тогда, когда она почувствовала, что он слегка прикоснулся к ее устам своими губами. И затем она только думала:
«О! О, Деймон…» пока он перемещался, нежно касаясь ее щеки своим языком, управляя хи-мическими веществами, чтобы сначала очистить кровоток, и затем, когда загрязнения были все так мягко удалены, остановить кровь и залечить рану.
Она могла чувствовать его Силу. Та темная Сила, которую он использовал в тысячах сраже-ний, нанося сотни смертельных ран, сейчас была взята под жесткий контроль и использовалась для решения такой обыденной задачи, как излечение следа от плетки на девичьей щеке. Елена ду-мала, что это похоже на прикосновение лепестков черной розы: прохладные гладкие лепестки нежно смахивали боль до тех пор, пока она не задрожала от наслаждения.
Потом все прекратилось.
Елена знала, что снова выпила слишком много вина. Но на этот раз она не чувствовала тош-ноту. Этот обманчиво легкий напиток ударил ей в голову, сделав ее подвыпившей. Все приобрело ненастоящие, сказочные черты.
– Теперь раны быстро заживут, – сказал Деймон, снова, так мягко касаясь ее волос, что она едва почувствовала это.
Но на этот раз она действительно почувствовала, потому что потянулась своей Силой на-встречу ощущениям, чтобы насладиться каждым мгновением. И он поцеловал ее еще раз – так не-обдуманно – его губы, лишь слегка прикоснулись к ее. Когда Елена откинула голову, он не наклонился вслед за ней, даже, несмотря на то, что разочарованная девушка пыталась заставить его сделать это, надавив на шею вампира сзади. Он просто ждал, пока Елена размышляла над этим… медленно.
«Мы не должны целоваться. Мередит и Бонни прямо за соседней дверью. Каким образом я влипаю в такие ситуации как эта? Но Деймон даже не пытается поцеловать… и мы, как предпола-гается… ох!»
Ее остальные раны. Теперь они по-настоящему болели.
«Какой жестокий человек придумал такой кнут, как этот», – думала Елена, – «плеть с тонки-ми бритвами, которые врезалась так глубоко, вначале было даже не больно – или не так сильно…, но со временем, становилось все хуже и хуже? И кровотечение продолжалось… нам наверно, нужно остановить кровотечение до того, как доктор, сможет осмотреть меня».
Но ее следующая рана, та, которая теперь горела огнем, пересекала по диагонали ее ключи-цу. А третья рана была около колена… Деймон начал подниматься, чтобы взять кусок материи из раковины и промыть порезы водой. Но Елена удержала его.
– Нет.
– Нет? Ты уверена?
– Да. Все что я хочу, это очистить…
– Я знаю.
Она знала. Его разум был открыт ей, вся эта бурная энергия, струящаяся понятно и спокой-но. Она не знала, почему это было открыто ей вот так, но так было.
– Но, позволь мне посоветовать тебе, не жертвуй свою кровь какому-то умирающему вампи-ру; не позволяй никому пробовать ее. Это хуже чем Черная Магия…
– Хуже? – она знала, он льстил ей, но она не понимала.
– Чем больше ты пьешь, тем больше ты хочешь пить, – ответил Деймон, и на мгновение Елена увидела бурю, которую она вызвала в тех спокойных водах. – И чем больше ты пьешь, тем больше Силы, ты можешь поглотить, – добавил он серьезно.
Елена поняла, что даже не думала об этом, как о проблеме, но так и было. Она вспомнила, какие мучения вызывали попытки спрятать собственную ауру прежде, чем она научилась застав-лять ее циркулировать вместе с системой кровообращения.
– Не волнуйся, – добавил он, все еще серьезно, – я знаю, о ком ты думаешь.
Он снова направился за куском ткани. Но, не зная этого, он сказал слишком много, позволил себе слишком много.
– Ты знаешь, о ком я думаю? – мягко сказала Елена, и она была удивлена тем, как опасно мог звучать ее собственный голос, как мягкие лапы тигрицы. – Не спросив меня?
Деймон попытался ловко обхитрить:
– Ну, я предположил…
– Никто не знает, о чем я думаю, – сказала Елена, – пока я сама не расскажу ему.
Она пошевелилась, заставив Деймона опуститься на колени и посмотреть на нее. С жадностью. Затем, так же, как она заставила его опуститься на колени, она же привлекла его к своей ране.