Дико смеялась, когда Хеновева зачитывала прощальное письмо
Ой, я тоже, да еще действительно интонации такие были. 
Надеюсь Клара скоро вернется, Эспе теперь точно понадобиться моральная поддержка
Да, а тут настоятельница с вопросом про то, откуда у нее тест на беременность. 
Ну Хеновьева опять учудила! 
Вот не могла сказать: я монашка отстань и вали, надо было Мигелю правду говорить, тут бы любой целоваться полез.
Точно, надо было ему раньше хоть в телефонных разговорах объяснить. Только вот наивный парень думает теперь, что в монастыре за ней никто не будет ухаживать. Ну да, как же... 
А я почему то в этом не уверена, зная характер Томаса.
Не, его в другую крайность кинуло-епитимья на 48 часов. 
И вот теперь не заставил себя ждать результат-на исходе второго дня он весь в жару, и мертвой хваткой вцепился в руку Эсперансы, прося ее не уходить. 
Я уже предвкушаю.
Поход на кладбище на могилу падре Хуана это смягчил. Томас пошел к могилам родителей, расплакался там, и Эспе его утешала.
А мне, кстати, еще понравился разговор Максимо и Томаса. Может Томас реально стал священником из-за чувства вины? Если бы он не отправился в тот лагерь, может его родители были бы живы.
Конечно из-за чувства вины, еще потому и с Эвой ничего не сложилось, небось боялся ее чем-нибудь обидеть. Хотя, как сказала Эспе, Эва пустоватая, может он это подспудно чувствовал, что от нее не будет особой поддержки, и подался в религию. 
А Максимо молчал бы лучше, чем до сих выговаривать брату за больной живот в детском лагере. У самого под боком вечно недовольная невеста, и беременная секретарша, которую тошнит уже прямо на рабочем месте, и она его смсками бомбит без остановки. Моралист из него прямо скажем не очень.
Вообще моменты, что прям трогательно так. 
Я смотрела на них в этих сценах, и впервые поймала себя на том, что им обоим защита нужна. 
Эспе хоть и выглядит со стороны сильной, но поддержка ей очень нужна, и у падре оказывается такая трагедия в жизни случилась... 
).
Как уши греть возле дверей кабинета настоятельницы, так это пожалуйста, а Эсперанса произнесла литературное слово, и оказалась грубиянкой.