Дорога

Малдун резво вошел в поворот «джип» заскользил по грязи. Сидевший рядом с ним Дженнаро сжал кулаки. Они неслись по дороге, которая шла вдоль скал, высоко над рекой, терявшейся внизу, в темноте. Малдун мчался вперед. Лицо его было напряжено.

– Далеко еще? – спросил Дженнаро.

– Еще три, может быть, четыре с половиной километра.

Элли и Хардинг остались в гостинице. Дженнаро попросился поехать вместе с Малдуном. Машина вильнула.

– Уже целый час, – сказал Малдун, – целый час от пассажиров ни слова.

– Но у них же есть рации, – сказал Дженнаро.

– Мы не смогли с ними связаться, – объяснил Малдун.

Дженнаро нахмурился:

– Если бы я битый час просидел в машине под дождем, я бы наверняка попробовал связаться с кем-нибудь по рации.

– Я тоже, – откликнулся Малдун. Дженнаро покачал головой:

– Вы действительно думаете, что с ними случилось что-то неладное?

– Вполне возможно, – сказал Малдун, – что с ними все в порядке, но мне будет спокойнее, если я их увижу. Это может произойти сейчас в любую минуту.

Дорога повернула и пошла в гору. У подножия Дженнаро заметил какой-то белый предмет, лежавший в зарослях папоротника на обочине.

– Погодите, – сказал Дженнаро, и Малдун нажал на тормоз.

Дженнаро выскочил из «джипа» и побежал вперед, чтобы посмотреть при свете фар на лежащий предмет. Он думал, что это какая-то одежда, но оказалось…

Дженнаро остановился.

Даже с расстояния в шесть футов было прекрасно видно, что это такое. Дженнаро пошел медленней.

Малдун выглянул из машины и спросил:

– Что там?

– Нога, – ответил Дженнаро.

Нога была бледно-голубоватой, а на месте колена виднелся окровавленный огрызок. Дженнаро увидел на ноге белый носок и коричневый мужской ботинок. Такие ботинки носил Эд Реджис.

К тому времени Малдун уже вышел из машины и, пробежав мимо Дженнаро, склонился над ногой.

– О Господи!

Малдун вытащил ногу из зарослей, поднес ее к свету, и на руки ему хлынула кровь. Дженнаро был еще в метре от него, но поспешно нагнулся, уперся руками в колени, зажмурился и начал глубоко дышать, борясь с тошнотой.

– Дженнаро! – Голос Малдуна звучал резко.

– Что?

– Отодвиньтесь. Вы мне загораживаете свет. Дженнаро сделал глубокий вдох и отодвинулся.

А когда открыл глаза, увидел, что Малдун придирчиво осматривает откушенную кость.

– Разрез по сухожилию, – сказал Малдун. – Он не кусал: просто повернул ногу и отрезал своими зубами. Да, просто отрезал – и все тут!

Малдун встал, держа обрубок окровавленным местом вниз, чтобы оставшаяся кровь стекала на папоротник. Когда он схватился за щиколотку, то перепачкал в крови белый носок. Дженнаро опять почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

– Насчет того, что тут случилось, вопросов нет, – сказал Малдун. – Его прикончил тиранозавр. – Малдун посмотрел на холм, потом перевел взгляд на Дженнаро. – Как вы себя чувствуете? Вы можете ходить?

Малдун двинулся обратно к «джипу», неся в руках обрубок ноги.

– Пожалуй, это следует захватить с собой, – сказал он. – Нехорошо ее тут оставлять. Господи, да она мне перепачкает всю машину! Поглядите, там сзади нет ничего типа пленки или газеты?..

Дженнаро открыл заднюю дверь и заглянул под сиденье. Он был рад подумать сейчас о чем-то другом. Теперь его целиком занимал вопрос: во что завернуть изуродованную ногу? Никаких других мыслей не осталось. Под сиденьем оказался холщовый мешок с инструментами, колесный диск, коробка из-под карт и…

– Два куска пленки, – сказал Дженнаро. Пленка была аккуратно сложена в несколько раз.

– Дайте мне один, – попросил Малдун, все еще стоя возле машины.

Он завернул ногу в пленку и протянул бесформенный сверток Дженнаро. Держа его в руках, Дженнаро удивился: до чего же он тяжелый!

– Положите ее назад, – велел Малдун. – И если есть чем загородить, то загородите, чтобы она не скатилась на пол…

– Хорошо.

Дженнаро положил сверток, и Малдун сел за руль. Он нажал на газ, колеса сперва прокручивались по грязи, но потом машина пошла. «Джип» помчался вверх по холму, на какой-то момент фары еще выхватывали из темноты кустарник, но затем скользнули вниз, и Дженнаро увидел перед машиной дорогу.

– О Господи! – ахнул Малдун.

Дженнаро увидел электромобиль, лежавший на боку посередине дороги. Второй машины вообще не было видно.

– А где вторая машина? – спросил Дженнаро. Малдун быстро огляделся и указал налево.

– Там.

Второй электромобиль валялся в двадцати футах от первого, у подножия дерева.

– А что она там делает?

– Ее туда забросил тиранозавр.

– Забросил? – переспросил Дженнаро. Малдун был мрачен.

– Давайте-ка поскорее с этим разделаемся, – сказал он и вышел из «джипа».

Они поспешно приблизились к электромобилю, шаря в темноте фонарями.

Подойдя поближе, Дженнаро увидел, что машина страшно покалечена.

Он предусмотрительно дал Малдуну заглянуть в нее первым.

– Я бы на вашем месте не тревожился, – сказал Малдун. – Вряд ли мы там кого-нибудь обнаружим.

– Да?

– Да.

Малдун объяснил, что, живя в Африке, он много раз оказывался на месте нападения животного на человека. Скажем, леопард ночью пропорол когтями палатку и унес трехлетнего ребенка. Или взять нападение буйвола на людей в Амбосели, или два случая нападения львов, или ту историю, когда крокодил напал на людей на севере Африки, возле Меру. Всякий раз оставалось удивительно мало следов.

Неопытные люди полагают, что после атаки животного должны оставаться всякие кошмарные свидетельства: оторванные конечности, валяющиеся возле палатки, кровавые следы, уводящие в лес, окровавленная одежда где-нибудь неподалеку от лагеря… Но, по правде сказать, обычно не остается ничего, особенно если жертва маленькая – младенец или ребенок чуть постарше. Человек просто исчезает, словно он ушел в заросли и никогда больше не возвращался. Хищник может убить ребенка, хорошенько встряхнув его, перекусив ему шею. Как правило, при этом не проливается ни капли крови.

И в большинстве случаев вы не найдете останков жертв. Разве что порой вам удастся отыскать пуговицу от рубашки или кусочек подметки. Но в основном не остается ровным счетом ничего.

Хищники забирали детей – они всегда предпочитали детей – и не оставляли никаких свидетельств. Поэтому-то Малдун и думал, что детских останков им с Дженнаро не найти.

Но в машине его ждал сюрприз.

– Провалиться мне на этом месте! – воскликнул он. Малдун пытался понять, что же произошло. Лобовое стекло электромобиля было разбито, но осколков валялось немного. Он заметил, что какие-то осколки валяются на дороге. Значит, стекло было разбито там, а затем тиранозавр подхватил машину и швырнул ее сюда. Но машина ужасно покорежена… Малдун посветил внутрь фонарем.

– Пусто? – напряженно спросил Дженнаро.

– Не совсем, – откликнулся Малдун.

Фонарь выхватил из темноты сломанную рацию, а на полу Малдун заметил кое-что еще: округлый черный предмет. Передние двери были покорежены и не открывались, но Малдун залез в машину через заднюю дверь и, перебравшись на переднее сиденье, подобрал с пола загадочный черный предмет.

– Это часы! – воскликнул он, посветив себе фонарем.

Дешевые наручные часы с черным пластиковым ремешком. Циферблат был разбит. Малдун подумал, что, наверное, это часы мальчика, хотя с уверенностью сказать не мог. Однако мальчику такие часы вполне подошли бы.

– Что это? Часы? – спросил Дженнаро.

– Да. А это рация, но она сломана.

– Это что, важно?

– Да. И вот тут есть еще кое-что…

Малдун принюхался. В машине чувствовался какой-то кислый запах. Малдун осветил салон фонарем и увидел на боковой двери рвоту. Он дотронулся до нее пальцем: рвота была еще свежей.

– Один из ребятишек, возможно, жив, – сказал Малдун.

Дженнаро удивленно посмотрел на него:

– Почему вы так думаете?

– Часы, – ответил Малдун. – Они служат доказательством.

Он протянул часы Дженнаро, тот взял их и, светя себе фонариком, принялся вертеть их в руках.

– Стекло разбито, – заметил Дженнаро.

– Вот именно, – сказал Малдун. – А ремешок цел.

– Ну и что?

– А то, что мальчик их снял.

– Мало ли когда это могло случиться?! – пожал плечами Дженнаро. – Это могло быть еще до нападения тиранозавра.

– Нет, – покачал головой Малдун. – Стекло в таких часах очень прочное. Оно может разбиться только от ужасного удара. Так что это произошло во время нападения Т-рекса.

– Значит, мальчик сам снял часы…

– Да, вдумайтесь в это хорошенько, – сказал Малдун. – Когда на вас нападает тиранозавр, вы разве будете тратить время на то, чтобы снять часы?

– Может быть, часы были сорваны?

– Практически невозможно сорвать часы с запястья, не оторвав саму руку. А тут тем более ремешок совершенно цел. Нет, – покачал головой Малдун, – мальчик снял их добровольно. Он посмотрел на часы, увидел, что циферблат разбит, и снял их. Причем у него было время, чтобы это сделать!

– Но когда?

– Это могло случиться только после того, как тиранозавр ушел, – заявил Малдун. – Значит, после нападения мальчик находился в машине. Рация тоже вышла из строя, так что он ее тоже бросил. Тим – умный паренек, он сообразил, что от этих предметов теперь нет никакого проку.

– Если он такой сообразительный, – задумчиво протянул Дженнаро, – то куда он теперь направился? Я бы на его месте сидел в машине и ждал бы, когда за мной приедут.

– Да, – кивнул Малдун. – Но, наверное, он не мог тут остаться.

Либо тиранозавр вернулся. Либо явилось еще какое-нибудь животное. В общем, что-то заставило его уйти.

– Но куда он направился? – спросил Дженнаро.

– Попробуем это определить, – сказал Малдун и пошел вперед по главной дороге.

* * *

Дженнаро внимательно смотрел на Малдуна, который шарил по земле своим фонарем. Лицо Малдуна было буквально в нескольких сантиметрах от грязи, он вел интенсивные поиски. Малдун действительно верил, что ему удалось напасть на след и что по крайней мере один ребенок жив. Дженнаро наблюдал за этим с бесстрастным видом. Его так потрясло, что они нашли откушенную ногу, что он преисполнился мрачной решимости закрыть Парк и уничтожить его. Что бы теперь ни говорил Малдун, Дженнаро все равно обвинял его в необоснованном энтузиазме и излишнем оптимизме, а также…

– Видите эти отпечатки? – спросил Малдун, не отрывая взгляда от земли.

– Какие отпечатки? – переспросил Дженнаро.

– Следы… вот они, идут прямо на нас от дороги… Это следы взрослого человека. Ботинки на резиновой подошве. Обратите внимание на характерный рифленый рисунок…

Дженнаро видел перед собой только грязь. Когда фонарь выхватывал из темноты лужи, в них начинали плясать отблески света.

– Посмотрите, – продолжал Малдун, – большие следы подходят сюда и здесь к ним присоединяются другие. Маленькие и средние… они кружат тут, пересекаются… похоже, их обладатели стояли здесь и разговаривали… А потом кинулись наутек… – Малдун махнул рукой. – Туда, в Парк.

Дженнаро покачал головой:

– Да вы можете увидеть в этой грязи все, что вам заблагорассудится!

Малдун поднялся и отступил на несколько шагов назад. Потом посмотрел на землю и вздохнул:

– Говорите все, что хотите, а я держу пари, что кто-то из детей жив. А мажет быть, даже и двое. Может, и взрослому человеку удалось уцелеть… если, конечно, это не следы Реджиса. Придется обыскивать Парк.

– Сегодня ночью? – ахнул Дженнаро. Но Малдун его уже не слушал.

Он отошел в сторону, к насыпи, возле которой проходила дренажная труба.

И опять присел на корточки.

~ В какой одежде была девочка?

– Господи! – поморщился Дженнаро. – Ну откуда я знаю?

Малдун медленно подошел к обочине дороги. И вдруг они услышали какие-то хрипы. Эти звуки явно издавало животное.

– Послушайте… – в панике пробормотал Дженнаро. – Я думаю, нам лучше…

– Тес, – сказал Малдун. И замер, прислушиваясь.

– Да это просто ветер, – прошептал Дженнаро. Но затем они снова услышали хрипы, теперь они звучали весьма отчетливо. Ветер тут был ни при чем. Хрипы доносились из зарослей, которые темнели впереди, на обочине дороги. На животное это тоже было непохоже, однако Малдун все равно насторожился. Он помахал фонарем и громко крикнул, но звуки не изменились. Малдун отвел в сторону пальмовые ветки.

– Что это? – спросил Дженнаро.

– Это Малкольм, – ответил Малдун.

* * *

Ян Малкольм лежал на спине, кожа у него была бледно-серого цвета, рот широко открыт. Дыхание вырывалось изо рта с жуткими хрипами. Малдун протянул Дженнаро фонарь и наклонился, осматривая пострадавшего.

– Никаких повреждений не видно, – пробормотал он. – Голова цела, грудь, руки…

Дженнаро посветил фонарем на ноги Малкольма.

– Он наложил себе жгут.

Малкольм обвязал себе ремнем правое бедро. Дженнаро повел фонарем, освещая всю ногу. Правая щиколотка была вывернута, брюки прилипли к ноге и намокли от крови. Малдун слегка дотронулся до щиколотки, и Малкольм тут же застонал.

Малдун отступил назад, раздумывая, что делать дальше. Вполне вероятно, это не единственная рана. Вдруг у Малкольма перелом позвоночника? Тогда он умрет, если его попытаться куда-нибудь перенести. Но если его оставить здесь, он умрет от болевого шока. Он не истек кровью только потому, что у него хватило присутствия духа наложить себе жгут. Вполне возможно, он обречен. А тогда – все одно, тогда его можно переносить.

Дженнаро помог Малдуну поднять Малкольма, и они неуклюже понесли его на плечах. Малкольм застонал и судорожно, с присвистом, задышал.

– Лекси… – пробормотал он. – Лекси… пошла… Лекси…

– Кто такая Лекси? – спросил Малдун.

– Малышка, – сказал Дженнаро.

Они отнесли Малкольма к «джипу» и положили на заднее сиденье.

Дженнаро затянул потуже жгут на ноге раненого. Малкольм снова застонал. Малдун закатал штанину Малкольма и увидел клочья мяса, торчащие наружу обломки тускло-белой кости.

– Нужно отвезти его на контрольный пост, – сказал Малдун.

– Вы хотите уехать без детей? – удивился Дженнаро.

– Если они пошли в Парк, то ищи их свищи, здесь двадцать квадратных миль, – сказал Малдун, качая головой. – Единственный способ их обнаружить – это положиться на датчики движения. Если дети живы и бродят где-то здесь, датчики их засекут, и мы поедем прямо на место, чтобы забрать бедняг. А если сейчас же не отвезти доктора Малкольма на базу, он умрет.

– Тогда нужно возвращаться, – согласился Дженнаро.

– Да, я тоже так думаю. Они сели в машину.

Дженнаро спросил:

– Вы собираетесь рассказать Хэммонду о том, что ребятишки пропали?

– Нет, – ответил Малдун. – Это ему расскажете вы.

В парке

– Я устала, – прохныкала Лекси. – Понесите меня, доктор Грант!

– Ты слишком большая, чтобы тебя тащить, – возразил Тим.

– Но я устала!

– Хорошо, Лекси, – отозвался Грант и взял ее на руки. – О, да ты тяжеленькая!

Было уже почти девять часов вечера. Полная луна расплывчатым пятном просвечивала сквозь медленно движущийся туман, и нечеткие тени беглецов неслись, как бы указывая им дорогу по лугу к темному лесу, маячившему впереди. Грант никак не мог сообразить, где они находятся. Поскольку вначале они прошли через сломанную тиранозавром ограду. Грант полагал, что они идут по участку тиранозавров. А там ему быть ой как не хотелось! Он помнил, как компьютер отслеживал передвижение тиранозавров: плотная сеть ломаных линий покрывала небольшую территорию. И он с детьми находится сейчас именно там!

Но Грант также помнил, что тиранозавры были изолированы от остальных животных, а это значило, что стоит миновать ограду, ров с водой или и то и другое вместе, и территория тиранозавров кончится.

Однако ограды все не было.

Девочка положила голову ему на плечо и принялась наматывать свои волосы на пальцы. Вскоре она стала посапывать. Тим устало ковылял рядом с Грантом.

– Еще держишься, Тим?

– Держусь, – откликнулся мальчик. – Мне кажется, мы сейчас на тиранозавровом участке.

– Я в этом не сомневаюсь. Но, надеюсь, мы скоро из него выберемся.

– Вы хотите войти в лес? – робко спросил Тим. Чем ближе они подходили, тем темнее и страшнее выглядел этот лес.

– Да, – признался Грант.

Мы сможем определить направление движения по номерам на датчиках.

Зеленые ящики с датчиками движения были подвешены в метре над землей. Большинство были прикреплены к деревьям, остальные стояли на специальных подпорках. Ни один из них не работал. Видимо, отсутствовало электропитание. В середине лицевой стороны каждого такого ящика была вмонтирована линза, а под ней написан условный номер. В замутненном туманом лунном свете Грант разглядел пометку на одном из датчиков: Т(S) 04.

Они углубились в лес. Огромные стволы колоннами возвышались со всех сторон. Туман, подсвеченный тусклым светом луны, стлался по земле, клубился у корней деревьев. Картина была живописной, но идти было очень трудно. Грант искал датчики, их нумерация шла в убывающем порядке. Они миновали Т(S) 03, затем Т(S) 02. Чуть позже добрались до Т(S) 01. Грант выбивался из сил под тяжестью девочки и очень надеялся, что этот ящик расположен на границе территории тиранозавров. Но он оказался лишь очередным датчиком, в ряду многих. Следующий был помечен Т (N) 01, затем шел Т(N) 02. Грант догадался, что нумерация подобна компасу – она географически выстроена вокруг какого-то центра. Они шли с юга на север, и номера уменьшались, а когда была пройдена центральная точка, номера стали увеличиваться.

– По крайней мере, мы знаем, что идем в правильном направлении, – сказал Тим.

– Молодец, – похвалил его Грант.

Тим улыбнулся и тут же упал, споткнувшись о незаметную в тумане лиану. Без промедления он вскочил на ноги и опять пошел рядом с Грантом.

Пройдя еще немного, мальчик сообщил:

– А мои родители разводятся.

– Угу, – отозвался Грант.

– Мой отец ушел от нас месяц назад. Он теперь живет в Мил Белли.

– Угу.

– Он больше не носит мою сестру на шее. Он даже не берет ее на руки.

– И говорит, что у тебя только динозавры на уме, – добавил Грант.

Тим вздохнул:

– Да.

– Ты скучаешь по нему?

– Не очень, – сказал Тим. – Только иногда. Она больше скучает.

– Кто? Твоя мама?

– Нет, Лекси. У мамы есть друг. Они познакомились на работе.

Какое-то время они шли молча. Миновали датчики Т(N) 03 и Т(N) 04.

– Ты его видел? – спросил Грант.

– Да.

– Ну и как он тебе?

– Да ничего. Он моложе папы, но уже лысый.

– А как он к тебе относится?

– Не знаю. В общем, нормально. Я думаю, он хочет со мной подружиться. Я не знаю, что будет дальше. Маме иногда предлагает продать дом и уехать. Иногда они с мамой ругаются поздно вечером. Я сижу у себя в комнате и занимаюсь с компьютером, но мне все слышно.

– Угу, – промычал Грант.

– А вы развелись?

– Нет. Моя жена умерла много лет назад.

– И теперь вы с Элли Сэттлер?

Грант улыбнулся в темноте:

– Нет. Она моя ученица.

– Она что, до сих пор в школе учится?

– Учится, но в аспирантуре.

Грант приостановился, переложил Лекси на другое плечо, и они пошли дальше, минуя датчики Т(N) 05 и Т(N) 06. Вдалеке слышались раскаты грома. Гроза уходила к югу. Тишину леса нарушали только звон цикад и нежные голоса древесных лягушек.

– У вас есть дети? – спросил Тим.

– Нет.

– Вы не собираетесь жениться на Элли Сэттлер?

– Нет, она в будущем году выходит замуж за очаровательного врача из Чикаго.

– О! – Тим, видимо, удивился. После недолгой паузы он поинтересовался:

– А на ком вы хотите жениться?

– Я не думаю, что мне стоит на ком-нибудь жениться.

– Я тоже не собираюсь жениться, – сообщил Тим. Они прошли еще немного, и Тим спросил:

– Мы будем идти всю ночь?

– У меня на это сил не хватит. Надо будет остановиться, по крайней мере на несколько часов, – ответил Грант и взглянул на часы. – Время у нас еще есть. Нам надо вернуться не позже, чем через пятнадцать часов, пока корабль не дошел до материка.

– А где мы остановимся? – тут же спросил Тим. Гранта самого мучил этот вопрос. Первой его мыслью было взобраться на дерево и поспать там. Но, чтобы обезопасить себя от зверей, надо взобраться достаточно высоко, и Лекси может во сне сорваться и упасть. К тому же на жестких ветвях они вряд ли смогут сладко выспаться. По крайней мере, он сам точно не отдохнет.

Нет, нужно подыскать действительно безопасное место… Грант вспомнил, как перед посадкой самолета он рассматривал план Парка. В каждой его части имелись отдельно стоящие здания. Грант не знал, как они выглядели, потому что их индивидуальные планы не прилагались. Не помнил он и где именно они стояли, но зато ему запомнилось, что здания были рассеяны по всему Парку.

Значит, они могут быть и где-нибудь неподалеку…

Вот только выбраться с территории тиранозавров посложнее, чем просто пройти через поваленную ограду. Чтобы найти такое здание, надо придумать какую-то стратегию поиска. И лучшей стратегией будет…

– Тим, ты не мог бы подержать сестру? Я хочу влезть на дерево и посмотреть по сторонам.

* * *

Сверху был хорошо виден лес, ряды деревьев уходили вправо и влево. Впереди, на удивление близко, лес кончался. Вдоль опушки тянулось защитное ограждение, за которым белел забетонированный ров. За ними лежало большое открытое пространство. Грант решил, что там должна быть территория ящероногих динозавров. Вдали снова росли деревья, а дальше… дальше тусклый свет луны мерцал на океанских волнах.

Откуда-то донесся рев динозавра, но это было далеко. Грант надел взятые у Тима очки для ночного видения и снова осмотрелся. Проследив взглядом за серой изогнутой полосой бетонного рва, он увидел то, что искал: темная полоса служебной дороги вела к плоской прямоугольной крыше. Крыша хоть и невысоко, но все-таки была приподнята над землей. И она была недалеко. Приблизительно в полукилометре от дерева.

Когда Грант спустился вниз, Лекси хлюпала носом.

– Что стряслось?

– Я слышала зверя.

– Он нас не тронет. Ты проснулась? Пойдем. Они подошли к забору высотой три с половиной метра со спиралью из колючей проволоки наверху. В лунном свете забор казался еще выше, чем был на самом деле. Сразу же за ним начинался ров.

Лекси нерешительно посмотрела на преграду.

– Ты сможешь перелезть? – спросил ее Грант. Она отдала ему бейсбольную перчатку и мяч.

– Конечно, смогу! Запросто! И стала карабкаться вверх.

– Спорим, что Тим не перелезет? Тим вздрогнул и злобно прошипел:

– Заткнись ты!

– Тимми боится высоты.

– Не боюсь.

– А вот и боишься!

– Ни капельки!

– Тогда догони меня.

Грант обернулся к Тиму: даже в темноте было видно, как тот побледнел.

– Ты перелезешь, Тим?

– Конечно.

– Тебе помочь?

– Тимми – трусишка! – крикнула Лекси.

– Дура набитая, – проворчал Тим и полез на забор.

– Хо-олодно, – пожаловалась Лекси.

Они стояли по пояс в вонючей воде, застоявшейся в бетонном рву. Забор был преодолен без осложнений, если не считать того, что Тим порвал шорты о колючую проволоку, протянутую по верху ограждения. Потом они спустились в ров, и теперь Грант искал, как из него выбраться.

– По крайней мере, я помогла вам перетащить Тимми через забор, – похвасталась Лекси. – Он же всего боится.

– Благодарю за помощь, – язвительно ответил Тим. В свете луны он видел какие-то комки, плавающие на воде. Тим шел вдоль рва, глядя на бетонную стену. Бетон был гладкий – и выбраться наверх не представлялось возможным.

– Ой! – вскрикнула Лекси, показывая пальцем на воду.

– Не бойся, Лекси, оно тебе ничего не сделает. Грант в конце концов нашел в бетонной стене трещину, вдоль которой к воде спускалась лиана. Он повис на лиане, она выдержала его вес.

– Дети, вперед!

Они вскарабкались по лиане и вышли на открытое пространство.

Уже через несколько минут путники подошли к насыпи, за которой ниже уровня земли была проложена служебная дорога. Она вела направо к зданию подсобных служб. Они прошли мимо двух датчиков движения. Грант с огорчением отметил, что лампочки на них не горят, а значит, датчики не работают. Прошло уже больше двух часов после отключения электричества, и восстановить его до сих пор не удалось.

Откуда-то издалека донесся рев тиранозавра.

– Он близко? – испуганно прошептала Лекси.

– Нет, – успокоил ее Грант. – Мы уже в другой части Парка.

Они спустились к поросшей травой насыпи и направились к зданию, напоминавшему большой блиндаж.

– Что это? – спросила Лекси.

– Убежище, – ответил Грант, надеясь, что говорит правду.

Вход, перегороженный массивной решеткой, был настолько широк, что в него мог проехать грузовик. Внутри виднелись охапки свежей травы и кипы сена, разбросанные среди какого-то оборудования.

Решетчатые ворота были заперты на большой висячий замок. Пока Грант изучал его, Лекси проскользнула между массивными прутьями.

– А ну все за мной!

Тим пробрался следом за ней и сообщил:

– Я думаю, доктор Грант, у вас тоже получится. Мальчик оказался прав. Грант хотя и с трудом, но все же протиснулся внутрь и тут же ощутил полное изнеможение.

– Интересно, здесь есть хоть что-нибудь съедобное? – осведомилась Лекси.

– Только сено. – Грант распотрошил кипу сена и разбросал его по полу. В середке сено было теплое. Путники улеглись и сразу почувствовали приятное тепло. Лекси свернулась калачиком. Тим ее обнял. Грант услышал, как вдали негромко трубят ящероногие динозавры.

Дети, не промолвив ни слова, заснули, размеренно посапывая.

Грант посмотрел на часы, но было слишком темно. Лекси пригревала его сбоку.

Грант закрыл глаза и заснул.

Парк
Портативный генератор затрещал и, рокоча, заработал. Замигали кварцевые лампы на телескопических опорах. Малдун слышал нежное журчание реки в нескольких ярдах к северу от себя. Он обернулся к ремонтному фургончику и увидел, что из него выше рабочий с большой электропилой.

– Нет-нет, Карлос, – сказал Малдун. – Неси веревки. Не нужно его пилить.

Он вновь посмотрел на ограждение. Поврежденную секцию ограждения отыскали с трудом. Небольшое деревце-протокарпус навалилось на ограду. Протокарпусы здесь посадили, чтобы их перистые ветви замаскировали заграждение. Но это деревце поддерживалось неизолированными проволочными растяжками с металлическими креплениями. Во время грозы растяжки лопнули и, попав на защитное ограждение, вызвали короткое замыкание. Этого, разумеется, не случилось бы, если бы озеленители использовали растяжки, покрытые пластиком, и керамические крепления. Однако факт оставался фактом.

В любом случае работы было немного: выпрямить деревце, убрать металлические крепления и поставить метку, чтобы утром озеленители сделали подпорку. Всех трудов минут на двадцать. Кратковременность работы радовала Малдуна: он помнил, что дилофозавры всегда держались неподалеку от реки. И хотя рабочие были с ними по разные стороны ограды, это их не спасло бы от плевка ослепляющей слюной.

Подошел один из рабочих, Рамон.

– Сеньор Малдун, – сказал он, – вы видели огоньки? – Рамон показал на восток, в сторону джунглей. – Я заметил их, когда мы уходили. Свет очень слабый. Вы видите его? Похоже на автомобильные фары. Только они не движутся.

Малдун мельком взглянул туда, куда указывал рабочий. Скорее всего, это было какое-то вспомогательное освещение, ведь электричество уже было включено.

– Займемся этим позже, – решил он. – А пока давайте выпрямлять дерево.

* * *

Арнольд пребывал в приподнятом настроении. Порядок в Парке почти полностью восстановлен. Малдун чинит ограждения. Хэммонд отправился вместе с Хардингом посмотреть, как будут возвращать по местам разбежавшихся динозавров… Арнольд устал, но был так доволен, что даже мог проявить снисходительность по отношению к Дженнаро.

– Вы интересовались эффектом Малкольма? – спросил Арнольд. – Это вас что, тревожит?

– Нет, я спросил просто так, из любопытства.

– То есть вы хотите, чтобы я вам объяснил, в чем Ян Малкольм не прав, да?

– Совершенно верно.

Арнольд закурил следующую сигарету.

– Это не так-то просто понять.

– Я постараюсь.

– Ну, хорошо. Теория хаоса описывает нелинейные системы. Сейчас она стала очень общей теорией, приложимой для изучения всего, чего угодно, – от фондовой биржи до сердечных ритмов. Очень модная теория. Ее применяют к любой сложной системе с непредсказуемым поведением, понятно?

– Да.

– Ян Малкольм известен среди математиков как специалист по теории хаоса. Он интересный собеседник и приятный человек. Его основное занятие, кроме ношения черной одежды, это компьютерное моделирование поведения сложных систем. Джон Хэммонд, обожающий новомодные веяния в науке, предложил Малкольму создать модель нашего Парка как сложной системы. Что тот и сделал. Его модель – это поверхности в фазовом пространстве, их можно отобразить на дисплее компьютера. Вы их не видели?

– Нет.

– Ну, они похожи на странно искривленные корабельные винты.

Представляете себе?

– Не очень, – отозвался Дженнаро. Арнольд поднял руку и, держа ее горизонтально, ладонью вверх, продолжал:

– Представьте себе, что на тыльной стороне ладони капля воды.

Она должна стечь с моей руки, при этом она может скатиться к запястью, а может к пальцам. Капля может дойти до большого пальца, а может протечь между пальцами. Я не знаю, куда именно она будет двигаться. Но я знаю, что она будет двигаться по поверхности моей руки. Она должна двигаться именно так.

– Ясно, – кивнул Дженнаро.

– Теория хаоса уподобляет поведение сложной системы движению капли по поверхности пропеллера причудливой формы. Капля может скатываться по спирали или напрямую уйти к краю лопасти. Но она всегда движется по имеющейся поверхности.

– Ясно, – повторил Дженнаро.

– В моделях Малкольма обычно есть уступы или крутые уклоны, где скорость резко возрастает. Он сам скромно называет это ускоренное движение «эффектом Малкольма». Вся система может неожиданно перестать функционировать. Именно это он и говорил о Парке. По его словам, Парку как системе присуща внутренняя нестабильность.

– Внутренняя нестабильность? – переспросил Дженнаро. – А как вы отреагировали на его сообщение?

– Мы с ним не согласились и, естественно, проигнорировали, – ответил Арнольд.

– Вы считаете, что вы мудро поступили?

– Но это же очевидно! В конце концов, мы имеем дело с живой системой! Это жизнь, а не компьютерная модель, – объяснил Арнольд.

* * *

В резком сиянии кварцевых ламп зеленая голова гипсилофодонта перевешивалась через стропы, глаза затуманились, язык вывалился.

– Аккуратней! Аккуратней! – закричал Хэммонд, когда кран начал поднимать динозавра.

Хардинг заворчал и подвинул голову, чтобы она легла на кожаные стропы. Он боялся, что пережмется сонная артерия. Кран зашипел и понес динозавра к поджидающему грузовику с мягкой подстилкой в кузове. Гипси, как их обычно называли, – это небольшие динозавры длиной два метра и весом более ста восьмидесяти килограммов, зеленого цвета в коричневую крапинку. Динозавриха дышала медленно, но в остальном все, похоже, было нормально. Хардинг выстрелил в нее из специального ружья шприцем с транквилизатором и, кажется, угадал с дозой. Определение дозы транквилизатора было самым сложным моментом. Слишком мало – ящер удерет в лес и рухнет где-нибудь в недоступном месте. Слишком много – необратимая остановка сердца, которое не расслабляется после резкого сокращения. Главное – точная дозировка.

– Эй, там! Полегче! – закричал на рабочих Хэммонд.

– Мистер Хэммонд, – попытался успокоить его Хардинг. – Пожалуйста…

– Но они должны быть внимательней…

– Они и так внимательны, – проворчал Хардинг. Он забрался в кузов, куда опустили гипси, и надел на динозавриху сбрую, ограничивающую ее движения. Потом нацепил на животное ошейник с кардиографическим датчиком, чтобы контролировать работу сердца, и, достав большой электронный термометр, размером с турецкий ятаган, ввел его в прямую кишку. Термометр писком просигнализировал, что измерение выполнено: 35,6 С.

– Ну как она? – обеспокоенно спросил Хэммонд.

– Превосходно, – ответил Хардинг. – Всего на полтора градуса ниже нормы.

– Это слишком много! – испугался Хэммонд. – Слишком глубокий наркоз.

– А вы хотите, чтобы она проснулась и выпрыгнула из кузова? – огрызнулся Хардинг.

До прихода в Парк Хардинг руководил ветеринарным отделением зоопарка в Сан-Диего и был специалистом мирового класса по содержанию птиц. Он объехал весь мир, давая консультации зоопаркам Европы, Индии и Японии по уходу за экзотическими птицами. Хардинг не заинтересовался, когда появился странный маленький человечек, предложивший ему должность в частном увеселительном парке. Но когда до него дошло, чего добился Хэммонд… Такой шанс нельзя было упустить! Хардинга всегда манили научные лавры, а тут замаячила возможность в будущем написать книгу под названием «Руководство по ветеринарии. Внутренние болезни. Заболевания динозавров»… К концу двадцатого века ветеринария добилась значительных успехов. Лучшие зоопарки содержали клиники, мало отличающиеся от крупнейших больниц для людей. Новые учебники были лишь улучшенным повторением старых. Для специалистов мирового уровня не существовало каких-либо неизученных проблем. В такой ситуации оказаться первым, кто разработает лечение нового класса животных, это вам не шутка!

Хардинг никогда не жалел о своем решении. Он приобрел значительный опыт работы с динозаврами и сейчас не собирался выслушивать ценные указания Хэммонда.

Гипси захрипела и вздрогнула. Она по-прежнему тяжело дышала, зрачковый рефлекс отсутствовал. Надо было ехать.

– Посадка закончена! – прокричал Хардинг. – Девочке пора возвращаться в свой загончик.

– Живые системы, – объяснял Арнольд, – отличаются от механических.

Живые системы никогда не находятся в равновесии. Им присуща внутренняя нестабильность. Они могут только казаться стабильными, но это видимость. В них все движется и изменяется. В некотором смысле они постоянно на грани распада. Дженнаро возразил:

– Но ведь многое не изменяется: температура тела постоянна, есть и еще всякие…

– Температура тела постоянно меняется, – перебил его Арнольд. – Постоянно! Она циклически изменяется на протяжении суток: самая низкая утром, самая высокая вечером. На нее влияют настроение, болезни, физические нагрузки, температура воздуха, пища. Температура тела то повышается, то понижается, и происходит это непрерывно. На графике видны небольшие отклонения, потому что в любой момент действуют какие-то силы: одни понижают температуру, другие повышают. Температуре присуща нестабильность. Как и любой другой параметр живой системы.

– То есть вы хотите сказать…

– Малкольм всего лишь теоретик, – продолжал Арнольд. – Сидя в своем кабинете, он выдумывает прелестные математические модели. Но ему и в голову не приходит одна вещь: то, что он считаем дефектом, на самом деле является необходимым свойством. Когда я занимался ракетами, мы столкнулись с явлением, названным «резонансное рыскание». Если ракета уходит со старта хоть бы слегка раскачиваясь, то она обречена – это и есть резонансное рыскание. Ракета непременно выйдет из-под контроля, и это необратимо. Таковы свойства механических систем. Маленькие отклонения становятся больше и больше, пока не разрушится вся система. Но те же самые отклонения существенно необходимы живым системам. Их наличие говорит о том, что система функционирует нормально и может отвечать на внешние воздействия. Малкольм никогда этого не понимал.

– Вы уверены, что он этого не понимает? Мне кажется, что он ясно представляет себе разницу между живым и неживым…

– Посмотрите! – воскликнул Арнольд. – Вот где доказательства!

Он показал на экран.

– Не пройдет и часа, как Парк снова будет в порядке.

Единственное, что осталось сделать, это разобраться с телефонами. По некоторым причинам они пока отключены. Но все остальное работает. И это не теория, это факт!

Игла глубоко вошла в шею, и Хардинг ввел медрин лежащей на земле наркотизированной самке динозавра. Она тут же начала приходить в себя, фыркая и брыкаясь могучими задними лапами.

– Все назад! – закричал Хардинг, отскакивая в сторону, – Назад!

Динозавриха, пьяно покачиваясь, встала на ноги. Потряхивая головой, очень похожей на голову ящерицы, она, моргая, смотрела на людей, залитых светом кварцевых ламп.

– У нее из пасти слюна капает, – обеспокоенно воскликнул Хэммонд.

– Это временно, – ответил Хардинг. – Пройдет. Динозавриха чихнула и медленно пошла по поляне подальше от яркого света.

– Почему она не скачет?

– Поскачет, – успокоил Хэммонда Хардинг. – Ей потребуется около часа на то, чтобы полностью прийти в себя. С ней все в порядке.

Он повернулся к машине:

– Все в порядке. Теперь займемся стегозавром. Малдун смотрел, как в землю забивают последний кол. Провода уже были натянуты, протокарпус распрямлен. На месте короткого замыкания на серебристом ограждении были обугленные черные подтеки. Внизу вышло из строя несколько керамических изоляторов. Их необходимо было заменить. Но до этого Арнольд должен был замкнуть все ограждения в единую цепь.

– Контрольный пост! Говорит Малдун. Мы готовы начать ремонт.

– Вас понял, – откликнулся Арнольд. – Отключаю вашу секцию.

Малдун взглянул на часы. Где-то поодаль раздалось негромкое уханье, напоминающее крик совы. Малдун знал, что так кричат дилофозавры. Он подошел к Рамону и сказал:

– Давайте здесь заканчивать. Я хочу заняться другими секциями ограждения.

* * *

Прошел час. Дженнаро как раз смотрел на светящуюся карту, когда лампочки мигнули и изображенные на карте точки и цифры изменились.

– Что случилось?

Арнольд работал за компьютером.

– Я пытаюсь включить телефоны, чтобы сообщить о Малкольме.

– Да нет, я спрашиваю о том, что там у них случилось.

Арнольд посмотрел на карту:

– Похоже, что они заканчивают перевозить животных и завершают ремонт двух секций ограды. Как я уже говорил, Парк снова в наших руках. И без всяких катастроф вроде эффекта Малкольма! Фактически только третья секция…

– Арнольд! – раздался голос Малдуна.

– Слушаю.

– Вы видели этот проклятый забор?

– Подождите минуту.

На одном из мониторов Дженнаро увидел показанный с высокой точки луг, трава колыхалась под ветром. За лугом виднелась низкая забетонированная крыша, – Это служебное здание на территории ящероногих динозавров, – объяснил Арнольд. – Мы используем такие здания для инвентаря, как продовольственный склад и так далее. Подобные здания поставлены по всему Парку, в каждом его секторе.

Изображение на мониторе стало меняться.

– Мы поворачиваем камеру, чтобы посмотреть на ограждение, – пояснил Арнольд.

Дженнаро увидел сверкающую в свете ламп стену из Металлической сетки. Одна из секций была исковеркана и лежала на земле. Рядом стоял «джип» Малдуна и ходили рабочие – ремонтники.

– Ого! – протянул Арнольд. – Похоже, что тиранозавр прорвался к завроподам.

– Сегодня у него будет отличный ужин, – откликнулся Малдун.

– Мы должны убрать его оттуда, – решил Арнольд.

– Каким образом? – поинтересовался Малдун. – Мы не взяли с собой ничего подходящего для рекса. Я починю ограду, но не собираюсь соваться туда до рассвета.

– Хэммонду это не понравится.

– Ладно, обсудим все, когда я вернусь, – завершил дискуссию Малдун.

– Сколько этих ящеров убьет рекс? – спросил Хэммонд, мечась по помещению контрольного поста.

– Скорее всего, одного, – ответил Арнольд. – Завроподы достаточно велики, и реке будет жрать одного несколько дней.

– Мы должны сегодня же поймать его! – заявил Хэммонд.

Малдун покачал головой:

– Я не собираюсь выходить до рассвета. Хэммонд раскачивался на пятках: он всегда так делал, когда был зол.

– Вы, наверно, забыли, что работаете на меня?

– Нет, мистер Хэммонд, я не забыл. Но там бродит огромный взрослый тиранозавр. Как вы собираетесь его обездвижить?

– У нас есть ружья, стреляющие транквилизатором.

– У нас есть ружья, которые стреляют ампулками объемом до двадцати миллилитров. Это превосходное оружие для животных весом сто восемьдесят – двести килограммов. А тиранозавр весит восемь тонн! Он попросту ничего не заметит.

– Вы заказывали более мощное оружие!

– Я заказывал три штуки, мистер Хэммонд, но вы урезали ассигнования, и мы получили только одну. А она исчезла, ее захватил с собой Недри.

– Какая глупость! Кто это допустил?

– Недри не мой подчиненный, – ответил Малдун.

– Итак, вы утверждаете, – продолжал Хэммонд, – что в данный момент нет способа остановить тиранозавра?

– Да, именно так, – подтвердил Малдун.

– Но это смешно!

– Это ваш Парк, мистер Хэммонд, Вы не хотели, чтобы кто-нибудь причинил вред вашим драгоценным динозаврам. Что ж, теперь тиранозавр проник к завроподам, и вы ничего, абсолютно ничего не можете с этим поделать.

Проговорив последнюю фразу, Малдун вышел из помещения.

– Одну минуточку! – заторопился следом за ним Хэммонд.

Дженнаро внимательно глядел на экраны и прислушивался к раздраженному спору в коридоре, за дверью.

Он сказал Арнольду:

– Насколько я могу судить, вы пока что не контролируете Парк.

– Не сгущайте краски, – возразил Арнольд, закуривая очередную сигарету. – Парк целиком в нашей власти. Через несколько часов рассветет. Мы, возможно, потеряем пару динозавров, прежде чем выгоним оттуда рекса, но, поверьте мне, мы контролируем Парк.

Парк

Что-то негромко затрещало, словно сучья в костре. Грант ощутил теплое и влажное прикосновение к колену и открыл глаза. Прямо перед собой он увидел огромную голову песочного цвета. Плоское рыло напоминало утиный клюв. Выпуклые глаза смотрели ласково и добродушно – этакий коровий взгляд. Утиный клюв раскрылся, и динозавр принялся жевать ветки, отходившие от сука, на котором сидел Грант. Он увидел большие плоские зубы. Теплые губы жующего животного слегка прикоснулись к его колену.

Утконосый гадрозавр… Грант изумился, увидев его так близко. Он, конечно, не испугался, ведь все виды утконосых динозавров травоядны, а этот и вовсе вел себя, словно какая-нибудь корова. Несмотря на свои исполинские размеры, ящер был так спокоен и миролюбив, что Грант чувствовал себя в полной безопасности. Он сидел на ветке, стараясь не шевелиться, и наблюдал за животным, поедавшим листья.

Грант наблюдал за ящером с восхищенным трепетом, чувствуя себя хозяином этого гиганта: скорее всего, перед ним стоял майязавр, живший в позднем меловом периоде в Монтане. Грант первым, совместно с Джоном Хорнером, описал этот вид. Уголки губ майязавров были подтянуты вверх, так что казалось, будто ящеры усмехаются. Их имя переводилось как «ящер – хорошая мать», так как, по предположениям ученых, эти ящеры охраняли отложенные яйца и заботились о вылупившихся динозавриках, пока те не становились самостоятельными.

Грант услышал настойчивый писк, и огромная голова нырнула вниз. Он наклонился и увидел детеныша, топтавшегося около ноги взрослого животного. Шкура малыша была темно-бежевая с черными пятнами. Динозавриха опустила голову к земле и спокойно ждала, пока малыш встанет на задние лапы и, опершись передними о морду матери, примется объедать ветки, свисавшие вбок от материнской пасти.

Динозавриха терпеливо дождалась, когда малыш закончил трапезу и встал на все четыре лапы; затем огромная голова вновь вынырнула перед Грантом.

Ящер продолжал объедать ветки всего в нескольких сантиметрах от Гранта. Палеонтолог разглядывал пару удлиненных ноздрей наверху плоского «клюва». Видимо, динозавр не мог его учуять. И хотя левый глаз смотрел прямо на Гранта, животное почему-то на него не реагировало.

Вспомнив, как прошлой ночью тиранозавр силился его разглядеть.

Грант решился на эксперимент.

Он кашлянул. Динозавр тут же замер. Большая голова застыла, животное перестало жевать. Двигались только глаза: они искали источник звука. Через несколько мгновений динозавриха, видимо, решила, что опасность миновала и снова принялась жевать ветки.

«Потрясающе», – подумал Грант.

Сидевшая у него на коленях Лекси открыла глаза.

– Ой, а что это?

Встревоженная Динозавриха громко, протяжно загоготала. Этот гогот так перепугал Лекси, что она чуть не слетела с дерева. Животное отпрянуло от сука и снова загоготало.

– Не своди ее с ума, – рассмеялся Тим, сидевший чуть повыше.

Малыш пискнул и укрылся под материнским брюхом, а мать начала потихоньку отступать от дерева. Она подняла голову и испытующе уставилась на сук, где сидели Лекси и Грант. Эта Динозавриха с изогнутыми, словно в усмешке, губами выглядела очень забавно.

– Она что, совсем тупая? – спросила Лекси.

– Нет, – покачал головой Грант. – Просто ты ее повергла в изумление.

– Ну и что она теперь собирается делать? – продолжала допытываться Лекси. – Скинет нас вниз, да?

Динозавриха попятилась метра на три и снова подала голос. Гранту показалось, что она пытается их напугать. Но вообще-то животное, похоже, не знало, как ему поступить. Оно было сбито с толку и чувствовало себя неуютно. Грант с детьми ждали, затаившись, и наконец животное вновь потянулось к ветке, предвкушающе причмокивая. Оно явно намеревалось продолжить завтрак.

– И не надейтесь! – заявила Лекси. – Я здесь не останусь.

И она стала спускаться по веткам вниз. Стоило ей пошевелиться, как ящер в очередной раз издал испуганный клич.

Грант был поражен.

«А ведь динозавриха действительно не видит нас, пока мы не двигаемся, – подумал он. – А увидев, буквально через минуту забывает о нашем существовании. Точно так же обстояло дело с тиранозавром: вот вам еще один великолепный пример того, что из себя представляет зрительная кора, устроенная, как у земноводных. Исследования, выполненные на лягушках, показали, что те видят только движущиеся объекты – скажем, насекомых. Если же предмет неподвижен, они его не видят, не видят в прямом смысле слова. Похоже, что глаза динозавров устроены таким же образом».

Как бы там ни было, вид спускающихся с дерева загадочных существ произвел слишком тягостное впечатление на динозавриху. Загоготав на прощание, животное подтолкнуло малыша и медленно поплелось прочь.

В какой-то момент оно замерло, оглянулось на людей, но затем снова продолжило путь.

Грант с детьми спустились на землю. Лекси отряхнула одежду. И у нее, и у брата одежда была покрыта тонким слоем пыли. Трава вокруг была примята, а местами и забрызгана кровью. И все пропиталось противным кислым запахом.

Грант взглянул на часы.

– Нам лучше не задерживаться тут, ребята, – сказал он.

– Я не могу, – отозвалась Лекси. – Я туда больше не пойду.

– Но мы должны!

– С какой стати'?

– Мы должны рассказать про корабль, – терпеливо объяснил Грант. – Раз на контрольном посту нас не могут заметить с помощью датчиков движения, мы должны сами явиться туда. У нас нет другого выхода.

– А почему бы нам не взять лодку? – спросил Тим.

– Какую лодку?

Тим показал пальцем на бетонное здание с решетчатыми воротами, в котором они провели ночь. До него было метров двадцать, причем нужно было идти по лугу.

– Я видел там надувную лодку, – прибавил мальчик. Грант моментально оценил все плюсы подобного предложения. Было семь часов утра. Пройти предстояло не меньше тринадцати километров. Если же плыть по реке, они сэкономят время и силы…

– Хорошо, давай, – согласился он.

* * *

Арнольд включил режим визуального слежения и ждал, пока мониторы начнут сканировать всю территорию Парка, меняя картинку каждые две секунды. Это было утомительно для глаз, однако позволяло обнаружить «джип» Недри в самые кратчайшие сроки, на чем упорно настаивал Малдун. Сам он ушел с Дженнаро выяснить, что перепугало стадо травоядных динозавров, но потребовал, чтобы теперь, когда рассвело, машину нашли. Малдуну нужно было оружие.

Динамик внутренней связи щелкнул.

– Мистер Арнольд, мне бы хотелось поговорить с вами.

Это был Хэммонд. Он вещал, словно сам Господь Бог.

– Может быть, вы зайдете сюда, мистер Хэммонд?

– Нет, мистер Арнольд. Лучше вы придите ко мне. Мы с доктором Ву ждем вас в лаборатории генетики. Арнольд вздохнул и отошел от мониторов.

Грант неуверенно пробирался по темному помещению. Ему попадались пустые двадцатиметровые канистры из-под гербицидов, сучкорезы, запасные колеса для «джипа», мотки колючей проволоки, сорокакилограммовые мешки с удобрениями, связки коричневых керамических изоляторов, пустые банки из-под машинного масла, мешки с лампочками и провода.

– Я не вижу никакой лодки.

– Ищите, там дальше. – Мешки с цементом, длинные медные трубы, зеленая сетка… и, наконец, два пластмассовых весла, висящих на зажимах, прикрепленных к бетонной стене.

– Так, хорошо, – сказал Грант. – А где лодка?

– Должно быть, где-то здесь, – ответил Тим.

– А ты ее вообще видел или нет?

– Нет, я просто подумал, что она должна быть где-то здесь.

Роясь в барахле. Грант не обнаружил никакой лодки, но зато обнаружил в металлическом ящике на стене комплект карт, которые от сырости покоробились и покрылись плесенью. Грант расстелил карты на полу и отбросил в сторону большого паука. Он рассматривал их очень долго.

– Я хочу есть…

– Подожди минутку.

Это были подробные топографические карты центральной части острова – той самой, где сейчас находились Грант и дети. Судя по изображению, лагуна соединялась с рекой, которую они видели, проезжая на машине… потом река поворачивала к северу… протекала через авиарий и проходила метрах в восьмистах от гостиницы.

Грант перелистал страницы атласа, возвращаясь назад. А как добраться до лагуны? Карта подсказывала, что в задней стене здания, где они находились, должна быть дверь. Грант присмотрелся и увидел ее: к лагуне вела мощеная дорога, спускавшаяся прямо к воде. Она была проложена ниже уровня земли, и сверху ее не было видно. Вероятно, Грант обнаружил дополнительную служебную дорогу, по которой можно доехать до пристани, расположенной в конце лагуны… А на стене павильона, стоявшего на причале, отчетливо виднелась надпись: «Лодки».

– Эй! – воскликнул Тим. – Загляните сюда. Он протянул Гранту металлическую коробку. Открыв ее, Грант обнаружил пневматический пистолет и патронташ с пулями-шприцами. В нем было шесть пуль толщиной в палец. На пулях виднелась метка «МОРО-709».

Грант надел патронташ через плечо, а пистолет заткнул за пояс.

– Это усыпляющие пули?

– Видимо, да.

– Но где же все-таки лодка? – спросила Лекси.

– Наверное, на пристани, – ответил Грант. Они пошли по дороге.

Грант нес на плече весла.

– Надеюсь, лодка будет большая, – сказала девочка. – А то я ведь не умею плавать.

– Не волнуйся, – успокоил ее Грант.

– А может, нам удастся поймать рыбку? – приободрилась Лекси.

Дорога шла вниз между двумя пологими откосами. Было слышно тяжелое сопение, но Грант не видел источника звука.

– А вы уверены, что лодка именно там? – спросила Лекси, наморщив нос.

– Я надеюсь, – откликнулся Грант.

Мерное сопение становилось все громче, затем послышалось еще и непрерывное жужжание. Они дошли по дороге до края небольшого бетонного причала, и вдруг Грант в ужасе замер.

Тиранозавр!

Он сидел в тени деревьев, выставив задние лапы. Глаза его были открыты, но зверь не шевелился. Только голова его плавно приподнималась и опадала в такт посапыванию. Что ж касается жужжания, то оно исходило от тучи мух, которые вились у его морды, ползали по ней, забирались в приоткрытую пасть, из которой торчали окровавленные клыки, и роились над обагренной кровью тушей убитого гадрозавра, лежавшей на боку за спиной у хищника.

Тиранозавр сидел всего в двадцати метрах от дороги. Грант был уверен, что зверь его заметит, однако чудовище ни на что не реагировало. Он просто сидел – и все. Грант не сразу сообразил, что тиранозавр спит. Спит, сидя.

Ученый махнул рукой, приказывая Тиму и Лекси оставаться на месте, и медленно двинулся по направлению к причалу. Он шел на виду у тиранозавра. Огромное животное продолжало спать, негромко посапывая.

У края пристани стоял деревянный павильон, выкрашенный под цвет зеленой листвы. Грант тихонько отворил дверь и заглянул внутрь. Он увидел полдюжины оранжевых спасательных жилетов, развешанных по стенам, несколько мотков веревки и два больших резиновых свертка на полу. Свертки были туго перетянуты резиновой лентой.

Лодки…

Грант оглянулся на Лекси.

Она беззвучно спросила:

– Нет лодок?

Он кивнул головой:

– Есть!

Тиранозавр отмахнулся передними лапами от мух, облепивших его морду, и снова замер. Грант выволок один из свертков на пристань. Он казался на удивление тяжелым. Алан освободил его от резиновых лент и нащупал баллончик со сжатым воздухом. Лодка с громким шипением начала расправляться, и – хлоп! – и вот она уже лежит надутая на причале. Хлопок показался Гранту ужасающе громким.

Он обернулся к тиранозавру.

Тиранозавр заворчал и фыркнул. Потом зашевелился… Грант собирался дать деру, но громадная туша, пошевелившись, снова привалилась к стволу и протяжно захрапела.

Лекси с отвращением помахала ладошкой перед своим носом.

Грант весь взмок от напряжения. Он поволок резиновую лодку к краю причала. Она громко плюхнулась в воду.

Динозавр по-прежнему спал.

Алан привязал лодку к причалу и вернулся в павильон за парой спасательных жилетов. Бросив их в лодку, он взмахнул рукой, призывая детей выйти на причал.

Побледневшая от страха Лекси замахала на него: дескать, ни за что!

Грант опять повторил свой молчаливый приказ.

Тиранозавр все еще спал.

Грант вновь поманил пальцем девочку. Лекси бесшумно подошла к нему, и он жестом приказал ей садиться в лодку. Потом уселся Тим, и оба ребенка надели спасательные жилеты. Грант последним спрыгнул в лодку и оттолкнулся от причала. Лодка бесшумно поплыла внутрь лагуны. Алан взял весла и вставил их в уключины. Лодка удалялась от пристани.

Лекси откинулась назад и облегченно вздохнула. Затем всполошилась и обеими руками закрыла себе рот. Тело ее содрогалось, изо рта вырывались сдавленные хрипы: девочка пыталась подавить кашель.

Она всегда кашляла не вовремя!

– Лекси! – в ярости прошептал Тим, оглядываясь на берег.

Девочка жалобно покачала головой и показала на горло. Тим знал, что этот жест означает: у меня зуд в глотке. Ей необходимо было выпить хоть глоточек воды. Грант греб. Тим перегнулся через борт и, зачерпнув воду ладонью, протянул ее сестре.

Лекси зашлась в приступе громкого кашля. Тиму показалось, что звук разнесся по воде, словно ружейный гром.

Тиранозавр лениво зевнул и, словно собака, поскреб задней лапой за ухом. Потом снова зевнул. Ящер явно опьянел от обильной трапезы и потому просыпался медленно.

Девочка, сидя в лодке, немного поперхивалась.

– Лекси, заткнись! – прошептал Тим.

– Я не могу, – едва слышно откликнулась она и снова закашлялась.

Грант греб изо всех сил, выводя лодку на середину лагуны.

Тиранозавр, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Я не могу остановиться, Тимми, – жалобно взвизгнула Лекси. – Не могу, не могу!

– Т-сс…

Грант что было мочи махал веслами.

– И потом какая разница? – продолжала Лекси. – Мы уже далеко. А он не умеет плавать.

– Еще как умеет, кретинка! – заорал на нее Тим. Тиранозавр сошел с причала и тяжело плюхнулся в воду. А затем уверенно зашагал за ними к середине лагуны.

– Откуда же мне было знать? – оправдывалась Лекси.

– Да всем на свете известно, что тиранозавры умеют плавать! Это во всех книжках написано! И вообще, рептилии ведь могут плавать!

– Змеи не могут.

– Да могут, конечно! Идиотка!

– Сядьте на дно, – приказал Грант. – И держитесь за что-нибудь.

Он смотрел на тиранозавра, наблюдал за его движениями. Ящер был уже по грудь в воде, но огромная голова пока торчала над поверхностью. Неожиданно до Гранта дошло, что животное не плывет, а идет по дну; через мгновение над водой остались его глаза и ноздри. Тиранозавр стал похож на крокодила, он и плыл, как крокодил, размахивая огромным хвостом так, что вода взвинчивалась бурунами. Над водой чуть выступала голова, выглядывала горбатая спина и изредка показывался гребень, тянувшийся по верху хвоста.

«Точь-в-точь как крокодил, – в тоске подумал Грант. – Самый большой крокодил в мире».

– Простите меня, доктор Грант, – захныкала Лекси. – Я не хотела…

Алан посмотрел через плечо. Лагуна в этом месте была шириной в какую-нибудь сотню метров, не больше, и они добрались уже почти до середины. Если плыть дальше, то ближе к берегу будет мелеть. А значит, тиранозавр снова сможет идти по дну. На мелководье он двигается гораздо быстрее… Грант развернул лодку и погреб к северу.

– Что вы делаете?!

Тиранозавр был уже в нескольких метрах от них. Хриплое дыхание раздавалось все громче. Грант посмотрел на весла, но они были из легкой пластмассы… Это не оружие.

Ящер откинул голову и широко разинул пасть, демонстрируя несколько рядов изогнутых зубов. Затем резким рывком подвинулся к лодке. Огромная голова, едва не задев резиновый борт, исчезла под водой. Лодка закачалась на волнах, поднятых чудовищем.

Тиранозавр ушел на дно, на поверхности остались только бурлящие пузырьки. Затем все успокоилось. Лек-си вцепилась в поручень на борту и оглянулась.

– Он что, утонул?

– Нет, – пробормотал Грант. Пузырьки опять появились… потом на воде показалась легкая рябь… она вела к лодке…

– Держитесь! – закричал Грант, и в тот же момент голова ящера поддела лодку и подбросила ее в воздух. Лодка бешено закрутилась и плюхнулась на воду.

– Сделайте же что-нибудь! – зарыдала Лекси. – Сделайте что-нибудь!

Грант выхватил из-за пояса пневматический пистолет. Он выглядел жалкой игрушкой, но и от него может быть толк, если попасть в уязвимое место: в глаз или в нос. Динозавр вынырнул рядом с лодкой и, разинув пасть, заревел. Грант прицелился и выстрелил. Шприц, сверкнув на солнце, вонзился зверю в щеку. Тиранозавр тряхнул головой и снова заревел.

Неожиданно раздался ответный рев, он доносился с берега.

Оглянувшись, Грант увидел молодого тиранозавра, стоявшего над тушей убитого гадрозавра и заявлявшего свои права на добычу. Тиранозавр-подросток ударил лапами по туше, затем поднял голову и громко рыкнул. Большой тиранозавр тоже увидел это и немедленно среагировал: повернул назад к берегу, чтобы спасти свой охотничий трофей.

– Он удирает! – взвизгнула Лекси и захлопала в ладоши. – Он удирает! Ага! Вот тебе? Глупый динозавр!

Младший тиранозавр, стоявший на берегу, вызывающе заревел. Разъярившись, большой зверь вылетел на полной скорости на берег и помчался вверх по склону холма, огибая пристань. Вода потоками лилась с его огромного тела. Подросток нагнул голову и кинулся наутек, держа в пасти огромный кусок мяса.

Большой тиранозавр погнался за ним, пробежал мимо убитого гадрозавра и скрылся за холмом. Грант и дети в последний раз услышали его устрашающий рык, и лодка, выйдя из лагуны в реку, повернула на север.

Измотанный греблей. Грант откинулся назад, грудь его ходила ходуном. Он никак не мог отдышаться и, спазматически хватая ртом воздух, лежал на дне лодки.

– С вами все в порядке, доктор Грант? – спросила Лекси.

– Надеюсь, теперь ты будешь делать то, что я тебе говорю?

– Хорошо, – вздохнула Лекси, словно он потребовал чего-то несусветного. Она обмакнула руку в воду и немного подержала ее там.

– А вы перестали грести, – заметила Лекси.

– Я устал, – объяснил Грант.

– Но тогда почему мы все-таки движемся? Грант привстал. Лекси была права: лодка медленно дрейфовала к северу.

– Должно быть, это течение.

Река уносила их на север, к гостинице. Грант посмотрел на часы и удивился: они показывали четверть восьмого. В предыдущий раз он глядел на часы всего пятнадцать минут назад, а казалось прошло два часа.

Грант откинулся на резиновый борт, закрыл глаза и заснул.

Авиарий

– Ума не приложу, куда они все подевались, – проговорил Джон Арнольд в телефонную трубку. – Ни рекса не видно, ни Гранта с детьми.

Он сидел перед пультом, допивая очередную чашку кофе. Вокруг были разбросаны бумажные тарелки и недоеденные бутерброды. Арнольд страшно вымотался. Дело было в восемь часов утра в субботу. Прошло четырнадцать часов с тех пор, как Недри разрушил компьютерную систему, управлявшую Парком. Арнольд терпеливо восстанавливал одну ее часть за другой.

– Все системы Парка работают нормально. Телефоны включены. Я вызвал для вас врача.

На другом конце провода Малкольм закашлялся. Арнольд позвонил ему в гостиницу.

– Но с датчиками движения у вас по-прежнему сложности? – спросил Малкольм.

– Да, я не могу найти то, что ищу.

– Например, рекса?

– Он до сих пор не показывается. Двадцать минут назад он двинулся на север, шел по берегу лагуны, а затем я его потерял из виду. И не знаю почему. Может быть, он снова завалился спать?

– А вы смогли найти Гранта и детей?

– Нет.

– Думаю, ответ прост, – высказал предположение Малкольм. – Ваши сенсоры неадекватно перекрывают территорию Парка.

– Неадекватно? – возмутился Арнольд. – Да они перекрывают девяносто два…

– Я помню, девяносто два процента территории, – перебил его Малкольм. – Но если вы посмотрите на карту, то поймете, что эти восемь процентов топологически едины. Я имею в виду, что все непросматривающиеся участки соединены друг с другом, а следовательно, животные могут свободно передвигаться, избегая наблюдения. Для этого им нужно следовать или вдоль служебной трассы, либо по берегу Реки Джунглей, либо по побережью.

– Даже если вы правы, – возразил Арнольд, – животные слишком глупы, чтобы это понять.

– А кто может знать, насколько глупы животные? – поинтересовался Малкольм.

– Вы считаете, что Грант с детьми пошли тем же путем? – ответил вопросом на вопрос Арнольд.

– Необязательно, – ответил Малкольм и снова закашлялся. – Грант не дурак. Он несомненно желает, чтобы его заметили. Он и ребятишки должны размахивать руками перед каждым встречным датчиком движения. Но, вероятно, у них свои трудности, о которых мы не знаем. Или, может, они у реки…

– Да это немыслимо! Там ведь так узко! Пробраться вдоль реки невозможно!

– Но река может привести их сюда, так?

– Так, но это далеко не самый безопасный путь, он же проходит через авиарий…

– А почему авиарий не включен в маршрут? – осведомился Малкольм.

– При организации маршрута мы столкнулись с проблемами. Исходно в Парке планировалось построить трехэтажную гостиницу, посетители тогда могли бы наблюдать за птеродактилями, находясь на уровне их полета. Сейчас в авиарий четыре дактиля – вообще-то их называют птеродактилями, это огромные летучие ящеры, питающиеся рыбой.

– Так, ну и что?

– Закончив строительство гостиницы, мы поместили дактилей в авиарий для акклиматизации. Но это было большой ошибкой. Оказалось, что наши рыболовы привязаны к территории.

– Привязаны к территории?

– Да, и жестко привязаны: они сражаются за территорию между собой и атакуют любое животное, вторгающееся в их владения.

– Атакуют?

– О, это впечатляющее зрелище, – усмехнулся Арнольд. – Дактили забираются под крышу авиария, складывают крылья и пикируют. Эта двенадцатикилограммовая тварь сваливается на человека, словно тонна кирпичей. Рабочие теряли сознание и получали серьезные травмы.

– А самим дактилям это не вредит?

– Да не очень-то.

– Значит, если дети в авиарий…

– Их там нет, – отрезал Арнольд. – По крайней мере, я на это надеюсь.

– И это называется гостиницей? – хмыкнула Лекси. – Какая дыра!

Сооруженная под куполом авиария гостиница «Крылатые ящеры» возвышалась на деревянных пилонах посреди рощи. Стволы деревьев и здание гостиницы были испещрены широкими белыми полосами.

– Наверное, по каким-то причинам строительство не завершено, – предположил Грант, стараясь скрыть свое разочарование. Он посмотрел на часы. – Ладно, пойдемте к лодке.

Пока они шли назад, выглянуло солнце и на душе стало веселее. Грант смотрел на решетчатую тень, отбрасываемую высоченным куполом. Он заметил, что трава местами покрыта широкими белыми штрихами, похожими на меловые полосы на стенах гостиницы. В утреннем воздухе явственно ощущался какой-то прокисший запах.

– Тут воняет, – сказала Лекси. – А что это за белая гадость?

– Похоже на помет рептилий. А может быть, это и птичий помет.

– Но как так получилось, что гостиницу недостроили?

– Не знаю.

Грант увидел на траве впереди темную тень, словно от облака. Тень быстро приближалась. Через несколько мгновений она уже нависла над ними. Грант поднял голову и увидел огромный темный силуэт, загородивший солнце.

– Ого! – закричала Лекси. – Это птеродактиль?

– Да, – ответил Тим.

Грант промолчал. Он был захвачен видом гигантского крылатого создания. Высоко в небе птеродактиль издал негромкий свист, грациозно развернулся и полетел по направлению к путникам.

– Но почему же их не включили в экскурсию? – изумился Тим.

Грант тоже об этом подумал. Летучие ящеры были так прекрасны, так грациозно двигались. Грант увидел, что появился еще один птеродактиль, потом третий, четвертый…

– Может, их не включили в экскурсию, потому что гостиница недостроена? – предположила Лекси.

Гранту пришло на ум, что это необычные птеродактили. Они были слишком велики. Скорее всего, под куполом летали птеродактили, огромные крылатые рептилии из периода верхнего мела. Когда они летали в вышине, то были похожи на маленькие аэропланы. Но стоило им опуститься ниже, и Грант различил, что у ящеров кожистые крылья длиной четыре с половиной метра, косматое тело и голова, как у крокодилов. Он вспомнил, что они питались рыбой и жили в Южной Америке и в Мексике.

Лекси прищурилась и посмотрела в небо.

– А они могут сделать нам что-нибудь плохое?

– Не думаю. Они питаются рыбой.

Один из дактилей спустился вниз по спирали и, прошелестев черной тенью за спиной путников, обдал их волной теплого воздуха и тошнотворной вонью.

– Ого! – воскликнула Лекси. – А они и вправду большие! – Потом еще раз спросила:

– А вы уверены, что они не причинят нам вреда?

– Абсолютно уверен.

Второй ящер спустился еще быстрее первого. Он прилетел сзади и просвистел прямо у них над головами. Грант успел разглядеть зубастый клюв и тело, покрытое шерстью. Ящер был похож на гигантскую летучую мышь. Но Грант был поражен тем, насколько хрупкими выглядели эти животные. Огромные крылья были обтянуты тонкой розовой кожицей, такой тонкой, что она просвечивала… да и вообще, все как бы нарочно подчеркивало их хрупкость.

– Ой! – воскликнула Лекси. – Он меня клюнул!

– Что-что? – переспросил Грант.

– Он меня клюнул! Клюнул! Лекси отняла руку от головы, и Грант увидел кровь. Высоко над ними еще два ящера сложили крылья и, превратившись в два маленьких темных пятнышка, понеслись к земле. Стремительно падая, они издавали резкие крики.

– Бежим! – Грант схватил детей за руки. Они побежали через луг, а крики все приближались. Б последний момент Грант упал, толкнув детей на землю, и два птеродактиля пролетели над ними, крича и со свистом рассекая воздух развернутыми крыльями. Грант почувствовал, что когти ящера прорвали его рубаху на спине.

Он вскочил, помог подняться Лекси, и все трое пробежали еще несколько метров. Но тут два новых ящера с криками спикировали на них спереди. Грант в последний момент толкнул детей на землю, и огромные тени пронеслись мимо.

– Фу! – с омерзением произнесла Лекси, и Грант увидел, что ее одежда выпачкана белыми брызгами помета, Грант снова вскочил.

– Бежим!

Он готов был бежать, но Лекси в ужасе взвизгнула. Грант обернулся: один из ящеров вцепился ей в плечи своими когтистыми лапами. Огромные просвечивающиеся на солнце крылья нависли над девочкой. Ящер пытался ее унести, но Лекси оказалась слишком тяжелой. Когда же она попробовала вырваться, птеродактиль стал бить ее по голове длинным острым клювом.

Лекси вопила, бешено размахивая руками. Грант сделал единственное, что пришло ему в голову. Подбежав, он подпрыгнул и бросился на дактиля, свалив его на землю. Сам Грант упал сверху на своего противника. Птеродактиль кричал и щелкал клювом. Грант отдернул голову, чтобы избежать ударов, и попытался отползти назад. Огромные крылья били его по телу. У Гранта было такое ощущение, будто его застала в брезентовой палатке гроза. Он ничего не видел и не слышал, кроме криков дактиля и хлопанья его гигантских кожистых крыльев. Когтистые лапы яростно били его в грудь. Лекси кричала. Грант отпрянул, и дактиль, пронзительно взвизгнув и заверещав, захлопал крыльями, пытаясь подняться. В конце концов он сложил крылья, словно летучая мышь, перевернулся и, приподнимаясь на небольших крыльевых когтях, заковылял прочь. Грант застыл в изумлении.

Птеродактиль ходит на крыльях! Ледерер был прав в своих предположениях! Но тут на них набросились остальные ящеры. Гранту стало дурно, он упал и с ужасом заметил, что Лекси побежала, прикрывая голову руками… Тим закричал что было сил…

Первый из ящеров снизился, и Лекси что-то в него бросила. Неожиданно дактиль свистнул и стал вновь набирать высоту. Два других тоже взмыли вверх и погнались за первым. Четвертый птеродактиль неуклюже захлопал крыльями и присоединился к сородичам. Грант, щурясь, смотрел в небо, не понимая, что произошло. Три ящера, злобно крича, преследовали первого.

Путники остались на поле боя одни.

– Что случилось? – спросил Грант.

– Они схватили мою перчатку, – сказала Лекси. – Мою прекрасную «Деррил Строберри».

Грант с детьми двинулись дальше. Тим обнял сестру за плечи и спросил:

– Ну как, все в порядке?

– Конечно же, дурачок, – хмыкнула Лекси, скидывая его руку. Она поглядела вверх. – Надеюсь, они ею подавятся и сдохнут.

– Ага, – согласился Тим. – Я тоже надеюсь.

* * *

Лекси приободрилась, когда они выплыли из-под серебристого купола авиария. Берега реки сдвинулись, и деревья снова сплелись ветвями в вышине. Река стала еще уже, чем раньше, местами она была шириной всего три метра, течение сильно ускорилось. Лекси протягивала руки вверх и касалась ветвей.

Грант сидел в лодке и прислушивался к журчанию воды под нагретой резиной. Они двигались теперь намного быстрее, и ветки проносились над головой с гораздо большей скоростью. Это было приятно, поскольку в знойный коридор из сплетенных ветвей задувал легкий ветерок. Ну и вдобавок раз они плывут быстрее, значит, будут на месте намного раньше.

Грант не знал точно, сколько они уже проплыли, но от домика на территории завроподов, где они провели прошлую ночь, их отделяло несколько километров. Может быть, семь-восемь. А может, и больше. Следовательно, им останется около часа ходьбы, когда они высадятся на берег. Но после авиария Грант не спешил покидать лодку. Пока и так хорошо…

– Интересно, как там Ральф? – задумчиво произнесла Лекси. – Наверное, его убили…

– Да нет, я уверен, что с ним все нормально!

– Я все думаю: разрешил бы он мне покататься верхом? – Лекси зевнула: ее разморило на жаре. – Было бы чудесно прокатиться на Ральфе.

Тим обратился к Гранту:

– Помните, мы были вчера вечером у стегозавра?

– Помню.

– Почему вы тогда их спросили про ДНК лягушки?

– Из-за размножения. Они не могли понять, почему их динозавры размножаются, несмотря на облучение и на то, что все динозавры в Парке – самки.

– Да, действительно, – согласился Тим.

– На облучение полагаться нельзя, от него часто никакого проку.

По-моему, это уже тут сказалось. Однако другое возражение остается в силе: если все динозавры – самки, как они могут размножаться?

– В самом деле, – откликнулся Тим.

– В животном царстве размножение существует в самых неожиданных вариантах.

– Тим очень любит слушать про размножение, – вставила Лекси.

Они не обратили на нее внимания.

– Например, – продолжал Грант, – некоторые животные размножаются без того, что мы называем сексом. Самец выделяет сперматофор, содержащий сперматозоиды, а самка позже его захватывает. При таком варианте между самцами и самками вовсе не обязательно должны существовать телесные различия, хотя мы и привыкли считать это необходимым. Самцы и самки у животных более сходны между собой, чем у людей.

Тим кивнул:

– Но при чем тут лягушки?

Внезапно вверху, на деревьях, раздался визг, и микроцератопсы в панике кинулись наутек, раскачивая ветки. Огромная голова тиранозавра просунулась сквозь листву слева от путников. Лекси в ужасе застонала. Грант судорожно погреб к правому берегу, но река здесь была всего три метра шириной. Тиранозавр запутался в густых зарослях. Он ревел и вертел головой. Затем голова скрылась.

Меж деревьев, росших на берегу, проглядывал огромный темный силуэт зверя: он двигался в северном направлении, ища просвет между деревьями, окаймляющими берег. Все микроцератопсы перебежали на противоположный берег и, вереща, метались и прыгали с ветки на ветку, вверх-вниз… Сидевшие в лодке Грант, Тим и Лекси беспомощно наблюдали за попытками тиранозавра продраться сквозь заросли. Но деревья росли слишком густо. Тиранозавр снова пошел вниз по течению, обогнал лодку и опять попробовал пробиться к реке, яростно сотрясая ветки.

Но его попытка снова не удалась.

Тогда он двинулся дальше.

– Я его ненавижу, – прошептала Лекси. Грант сидел потрясенный.

Если тиранозавр прорвется сквозь заросли, детей уже не спасти. Река сузилась настолько, что была чуть пошире лодки. Лодка плыла, словно по туннелю. Резиновые борта нередко терлись об илистые берега, вдоль которых быстрое течение проносило лодку.

Грант посмотрел на часы. Почти десять. Лодка по-прежнему неслась вниз по течению.

– Эй, – крикнула Лекси. – Слышите?

Грант услышал рычание, прерывавшееся настойчивым уханьем. Крики доносились из-за поворота, ниже по течению. Грант прислушался: снова уханье…

– Что это? – спросила Лекси.

– Не знаю, – ответил Грант. – Но их там несколько. Он подгреб к противоположному берегу и схватился за ветку, чтобы удержать лодку на месте. Рычание повторилось. И уханье – тоже.

– Словно стая сов, – заметил Тим.

* * *

Малкольм застонал:

– Не пора ввести еще морфин?

– Еще не пора, – откликнулась Элли. Малкольм вздохнул:

– А сколько у нас воды?

– Не знаю. Из крана она хлещет вовсю…

– Нет, я спрашиваю: какие у нас запасы воды? Есть хоть какие-нибудь?

Элли покачала головой:

– Никаких.

– Пройдите по номерам на нашем этаже, – приказал Малкольм, – и наполните водой ванны. Элли нахмурилась.

– И еще, – продолжал Малкольм, – у нас есть воки-токи? А карманные фонари? Спички? Примусы или что-нибудь еще в этом роде?

– Я поищу. Вы что, готовитесь к землетрясению?

– Примерно так. При эффекте Малкольма возможны катастрофические изменения.

– Но Арнольд уверяет, что все системы работают нормально!

– Да, и именно тогда и происходят катастрофы.

– А вы невысокого мнения об Арнольде, да? – спросила Элли.

– Нет, этого бы я не сказал. Он не математик. Как и Ву. У обоих нет настоящего ума. Я называю это умишком. Они не мыслят на два шага вперед. Их мышление ограниченно, и они называют это умением сфокусироваться. Они не замечают привходящих обстоятельств и не видят возможных последствий. Так получилось и с этим островом. Все наши беды из-за их умишка. Как можно создать животных и ожидать, что они будут вести себя, словно неживые?! Не верить, что они смогут совершать непредсказуемые поступки? Убежать? Но – нет, они этого не предусмотрели!

– А вам не кажется, что просто такова человеческая порода? – спросила Элли.

– О Боже! Конечно же, нет! – воскликнул Малкольм. – Точно с таким же успехом можно утверждать, что в человеческой природе есть на завтрак яичницу с ветчиной. Ничего подобного! Это всего лишь продукт западного воспитания, а большинству человечества противно даже думать о таком завтраке. – Малкольм поморщился от боли. – Морфин настраивает меня на философский лад.

– Хотите воды?

– Нет. Я объясню вам разницу между учеными и инженерами. Ученые дружно пудрят всем мозги, расписывая, как они докапываются до истины. Это правда, но на самом деле ими движут другие мотивы. Никто не руководствуется абстракциями вроде «поисков истины».

В действительности ученых интересует результат их исследований. Они сосредоточены на одном: способны ли они что-либо свершить? И никогда не спрашивают себя: а нужно ли это свершать? Такой вопрос они называют бессмысленным, им так удобно. Дескать, если ты этого не сделаешь, то сделает кто-то другой. Они верят, что открытие неотвратимо, а посему каждый рвется быть первым. В науке идет игра. Даже абстрактное научное открытие – это акт агрессии, подобный взлому. Открытие требует большого оборудования и в буквальном смысле слова изменяет мир. Ускорители элементарных частиц уродуют землю и загрязняют ее радиоактивными продуктами. Астронавты оставили мусор на поверхности Луны. Ученые, совершающие открытия, неизбежно оставляют следы. Открытие – всегда насилие над природой. Всегда!

Ученые сами стремятся к этому. Им необходимо препарировать природу. Им не терпится оставить в мире свой след. Они не могут удовлетвориться ролью наблюдателей. Не могут просто оценивать то, что они видят. Нет, они не желают мириться с естественным ходом вещей. Им нужно создать что-то противоестественное. Вот чем на самом деле занимаются ученые, а теперь все наше общество жаждет быть научным.

Малкольм вздохнул и откинулся на подушки.

– Вам не кажется, что вы преувеличиваете, – подняла брови Элли.

– А как выглядели ваши раскопки в прошлом году?

– Не очень-то красиво, – призналась Элли.

– Вы ведь не рекультивировали почву после раскопок?

– Нет.

– Почему?

Элли пожала плечами:

– Наверное, не хватило денег…

– Значит, на раскопки денег хватает, а на рекультивацию уже нет?

– Ну, вообще-то мы работаем на пустошах…

– На пустошах, – хмыкнул Малкольм, покачав головой. – У вас всего лишь пустоши, у других – всего лишь мусор, или всего лишь продукты распада, или побочные эффекты… Я пытаюсь втолковать вам, что ученым хочется действовать таким образом. Им нужны продукты распада, мусор, уродства и побочные эффекты. Они таким образом самоутверждаются. Этот путь – неотъемлемая часть всего научного подхода, и он ведет к катастрофе.

– Но тогда что же делать?

– Избавиться от людей, у которых не ум, а умишко, Отстранить их от власти.

– Но тогда мы лишимся всех наших достижений…

– Да каких достижений? – раздраженно вскричал Малкольм. – Несмотря на все достижения, время, которое женщины затрачивают на домашнее хозяйство, точно такое же, как было в 1930 году. Все эти пылесосы, стиральные машины, мусоропроводы, химчистки… Почему на уборку квартиры уходит столько же времени, как в тридцатом году?

Элли не ответила.

– А потому что нет никакого прогресса, – сказал Малкольм. – Никакого реального прогресса не существует. Тридцать тысяч лет назад, когда люди рисовали картины на стенах пещер в Ласко, они работали по двадцать часов в неделю, чтобы обеспечить себя пищей, инструментами и одеждой. В остальное время они могли играть, спать или просто делать что им заблагорассудится. И при этом они жили в естественном мире с чистым воздухом, с чистой водой, с прекрасными деревьями и роскошными закатами! Подумайте об этом! Двадцать часов в неделю… Тридцать тысяч лет тому назад…

Элли спросила:

– Вы что, хотите повернуть время вспять?

– Нет, – сказал Малкольм. – Я хочу, чтобы человечество очнулось.

Современная наука существует уже четыре столетия, и нам пора бы понять, что в ней хорошо, а что плохо. Пришло время все изменить.

– Пока мы не уничтожили нашу планету? – спросила Элли.

Малкольм вздохнул и закрыл глаза.

– О Господи! Да меня это меньше всего волнует, – пробормотал он.

* * *

В темном туннеле, нависавшем над Рекой Джунглей, Грант медленно вел лодку вниз по течению, хватаясь за ветки и притормаживая. Он по-прежнему слышал непонятные звуки. И наконец увидел динозавров.

– Это не те, ядовитые?

– Те самые, – подтвердил Грант. – Дилофозавры. На берегу реки стояли два дилофозавра. Их тела высотой три метра были покрыты черными и желтыми пятнами, а брюхо было ярко-зеленым, как у ящериц. Два красных изогнутых гребня проходили по верху от носа к глазам, образуя как бы букву «V». Сходство с птицами усиливалось тем, как дилофозавры двигались. Спустившись к реке на водопой, они наклонялись, а затем, подняв головы, рычали и ухали. Лекси прошептала:

– Может, нам лучше вылезти и пойти пешком? Грант отрицательно покачал головой. Дилофозавры меньше тиранозавра. Они могут протиснуться сквозь густые заросли на берегу. И вообще, они довольно проворны, подумал Грант, наблюдая за дилофозаврами, которые то рычали, то ухали, обращаясь друг к другу.

– Но мы не можем проплыть мимо них на лодке! – настаивала Лекси. – Они же ядовитые!

– Придется как-нибудь проплыть, – сказал Грант. Дилофозавры продолжали пить и ухать, как совы. Казалось, это у них какой-то странный, повторяющийся ритуал. Животное, стоящее слева, нагибалось к воде, разинув пасть, в которой виднелись длинные ряды острых зубов, и, попив, ухало. Тогда другой дилофозавр, стоящий справа, ухал в ответ и наклонялся к воде, он был как бы зеркальным отражением первого ящера, в точности воспроизводя его движения, только в обратной последовательности. После этого все опять повторялось.

Грант заметил, что динозавр, стоявший справа, немного поменьше, пятна на его спине тоже были меньше, а гребень – не такой яркий.

– Будь я проклят! – воскликнул он. – Это же брачный ритуал.

– Нам не удастся проскочить мимо них? – спросил Тим.

– Не сейчас. Они стоят у самой воды. Грант знал, что животные нередко исполняют подобные брачные ритуалы часами. Они находятся без еды и ни на что не обращают внимания… Он взглянул на часы. Двадцать минут десятого…

Ну, так что будем делать? – спросил Тим. Грант вздохнул:

– Понятия не имею.

Он сел на дно лодки, и тут вдруг дилофозавры начали возбужденно гоготать и рычать. Оба ящера отвернулись от воды и смотрели куда-то назад.

– Что там такое? – спросила Лекси. Грант улыбнулся.

– Я думаю, мы дождались подмоги. – Он оттолкнулся от берега. – Ребята, ложитесь на дно лодки. Мы должны промчаться мимо них как можно быстрее. Помните: что бы ни случилось, не говорите ни слова.

Лодка, набирая скорость, двинулась по течению в сторону трубящих дилофозавров. Лекси лежала в ногах у Гранта и испуганно смотрела на него. Они приближались к дилофозаврам, которые все еще глядели в противоположную сторону, Грант достал пневматический пистолет и проверил заряд.

Лодку несло дальше, до путников донесся странный запах: сладкий и одновременно тошнотворный. Пахло словно засохшей рвотой. Голоса ящеров стали громче. Лодка сделала еще один поворот, и Грант затаил дыхание. Дилофозавры были уже в нескольких метрах от путников и продолжали трубить, глядя в сторону деревьев. Как Грант и предполагал, они трубили, отпугивая тиранозавра. Тот пытался пробиться сквозь заросли, и дилофозавры трубили и топали лапами по прибрежному илу. Лодка прошла мимо них. Воняло невыносимо. Тиранозавр ревел – наверное, потому, что видел лодку. И вдруг…

Стоп!..

Лодка встала. Они сели на мель всего в полуметре от дилофозавров.

Лекси прошептала:

– О Боже!..

По дну лодки что-то поскребло, и она сошла с илистой отмели. Они снова поплыли вниз по течению. Тиранозавр взревел в последний раз и ушел от берега. Один из дилофозавров удивленно огляделся и ухнул. Второй ему ответил.

Лодка неслась вниз по реке.

Контрольный пост

– Отлично, – вздохнул сидевший на контрольном посту Арнольд. – Рекс повержен.

Он откинулся в кресле. Широко улыбаясь, Арнольд закурил сигарету и смял пустую пачку. Последний этап в наведении порядка в Парке пройден. Теперь надо только поехать и вернуть тиранозавра на место.

– Сукин сын! – выругался Малдун, глядя на монитор. – Все-таки я в него попал. – Он обернулся к Дженнаро. – Но его проняло только через час.

Генри Ву нахмурился.

– Но в таком положении он может захлебнуться…

– Не захлебнется, – успокоил его Малдун. – В жизни не видел более живучую зверюгу.

– Думаю, надо поехать и вытащить его, – сказал Арнольд.

– Хорошо, – отозвался Малдун, но в его голосе не чувствовалось ни малейшего энтузиазма.

– Это очень ценное животное.

– Знаю я какое оно ценное, – проворчал Малдун. Арнольд повернулся к Дженнаро:

– Обратите внимание. Парк почти возвращен к нормальному состоянию. И что бы ни предсказывали Малкольмовские математические модели, мы вновь целиком и полностью контролируем ситуацию.

Дженнаро показал пальцем на экран над головой Арнольда и спросил:

– А это что означает?

Арнольд обернулся. Угол экрана был выделен для показа общего состояния системы. Обычно он был пуст, но, к удивлению Арнольда, сейчас на нем мигала желтая надпись: «Вспомогат. напряж. сниж»… Несколько мгновений он ничего не мог уразуметь. Почему падает напряжение вспомогательного источника питания? Парк должен получать питание от основного источника, а вовсе не от запасного! Арнольд подумал: а может, это стандартная проверка генераторов или уровня горючего в цистернах? Или зарядка аккумуляторов?

– Генри, – Арнольд обратился к Ву. – Посмотрите-ка.

– Зачем вы включили запасной генератор? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Я ничего не включал.

– Нет, похоже, вы это сделали.

– Но я не мог!

– Вызовите таблицу состояния основных систем, – предложил Ву.

В этой таблице содержались сведения за последние несколько часов.

Арнольд нажал на клавишу, и в углу застрекотал принтер. Ву подошел к нему.

Арнольд все еще смотрел на экран. Надпись мигала уже не желтым, а красным, и текст изменился: «Вспомогат. напряж. отсут». Мелькающие цифры начали обратный отсчет от двадцати.

– Черт побери, что же здесь творится? – вскричал Арнольд.

* * *

Тим осторожно прокрался по илистой тропинке и вышел на открытое пространство. Осмотревшись, он увидел тиранозавра, который лежал в воде на боку.

– Надеюсь, он сдох, – проворчала Лекси. Тим видел, что тиранозавр жив, грудная клетка его двигалась, и одна из передних лап судорожно подергивалась, Но что-то с ним было не так. Тут Тим заметил белый цилиндр, впившийся в кожу ящера в области затылка, рядом с опознавательным номером, вытатуированным за ухом.

– В него стреляли транквилизатором, – догадался Тим.

– Так ему и надо, он чуть не сожрал нас. Тим смотрел, как тяжело дышит ящер. Неожиданно ему стало горько видеть огромное животное в таком плачевном состоянии. Он не хотел, чтобы ящер умер.

– Он не виноват.

– Ну, конечно! – возмутилась Лекси. – Он чуть нас не слопал, и он не виноват?!

– Он хищник и действует, как ему предписано природой.

– Если бы ты сидел сейчас в его брюхе, ты бы запел по-другому.

Вдруг шум водопада изменился. Рев его стал смягчаться и затихать. Поток воды сузился и превратился в капель… А затем и вовсе исчез.

– Тимми, куда делся водопад? – закричала Лекси. Только отдельные капли срывались вниз, словно из неприкрытого водопроводного крана. Чаша водопада успокоилась. Брат с сестрой изумленно застыли в неглубокой, заставленной агрегатами пещерке почти над самым уровнем воды.

– Но водопады не должны останавливаться! – удивленно произнесла Лекси. Тим тряхнул головой:

– Это, наверное, электричество… Кто-то отключил ток.

Насосы и клапаны за их спиной переставали работать один за другим. Лампочки меркли. Агрегаты остановились. Затем раздался щелчок магнитного замка, и дверь, помеченная номером «04», медленно отворилась.

Из-за двери показался сощурившийся от яркого света Грант.

– Молодцы, ребята, вы все-таки открыли дверь!

– Нет, мы тут ни при чем, – призналась Лекси.

– Просто электричество отключилось, – объяснил Тим. – Ну и Бог с ним! – махнул рукой Грант. – Пойдемте, я покажу вам, что я нашел.

* * *

Арнольд замер, как вкопанный.

Мониторы гасли один за другим, следом за ними отключилось освещение, и контрольный пост погрузился в темноту. Все взбудораженно закричали. Наконец Малдун открыл жалюзи, и в комнате посветлело. Ву склонился над принтером.

– Взгляните сюда, – позвал он остальных.

Ву пояснил:

– Вы отключили основной генератор утром в пять тридцать, а когда пытались его запустить, то запустили вместо основного запасной.

– Боже! – прошептал Арнольд.

Оказывается, главный генератор до сих пор отключен! Когда он пытался включить электроснабжение, заработал только запасной генератор. Арнольд сначала подумал, что это невозможно. Но тут же понял, что только так и могло быть. Случилось именно то, что и должно было произойти. Система электроснабжения была выстроена достаточно разумно. Сначала включился запасной генератор, и с его помощью запускался в работу основной, поскольку для его запуска требовался значительный расход энергии. В соответствии с техническими требованиями и была задумана система управления.

Но Арнольду никогда раньше не приходилось иметь дело с основным генератором. Поэтому, когда загорелся свет и ожили мониторы, он даже не заподозрил, что главный генератор не запущен.

Однако он так и не заработал. И все это время, пока они выслеживали тиранозавра и занимались массой других дел, энергоснабжение Парка шло от вспомогательного генератора. Это было не самым лучшим решением. Наконец-то до Арнольда стало доходить, чем это может кончиться…

– А что здесь? – спросил Малдун, указав на какую-то строку в распечатке.

«5:14:57 Внимание: статус ограждений . Вкл. зап. питание ».

– Это означает, что компьютер послал предупреждение на мониторы контрольного поста, – пояснил Арнольд. – Относительно защитных ограждений.

– Вы видели это предупреждение? Арнольд покачал головой:

– Нет. Наверное, я тогда связывался с вами по рации. Короче, я ничего не видел.

– А что означает «Внимание: статус ограждений»?

– Пока не знаю. Но мы питались от вспомогательного источника. А он не дает мощности, какая требуется для электрифицированной ограды. Поэтому заграждения автоматически отключились.

– Как? – ахнул Малдун. – Электрическая защита отключена?

– Да.

– Полностью? С пяти часов утра? То есть уже целых пять часов?

– Да.

– И у велоцирапторов тоже? Арнольд вздохнул:

– Да.

– Боже мой! – вскричал Малдун. – Пять часов… Да за это время они выбрались на свободу!

В этот момент издалека донесся громкий вопль. Малдун торопливо заговорил. Обойдя всех присутствующих, он раздал им радиопередатчики.

– Мистер Арнольд должен направиться на электростанцию и запустить основной генератор, – приказал Малдун. – Вы, доктор Ву, оставайтесь здесь. Кроме вас, никто не управится с компьютерами. Мистер Хэммонд, вам следует вернуться в гостиницу. Не спорьте со мной, уходите немедленно. Закройте за собой ворота и ждите, пока я вас позову, Я помогу пока Арнольду разобраться с рапторами, – Малдун повернулся к Дженнаро:

– Хотите рискнуть еще разок?

– Не очень, – отозвался побледневший Дженнаро.

– Ладно, тогда отправляйтесь с остальными в гостиницу. – Малдун осмотрел собравшихся. – Это все. А теперь действуйте!

Хэммонд закричал:

– Что вы собираетесь сделать с моими животными?

– Вопрос сейчас стоит иначе, мистер Хэммонд, – возразил Малдун. – Бы лучше спросите: что они собираются сделать с нами?!

Он выскочил из помещения и заспешил по коридору к своему кабинету. Дженнаро выбежал вслед за ним.

– Что, передумали? – рявкнул Малдун.

– Вам же понадобится помощь! – ответил Дженнаро.

– Верно.

Малдун вошел в комнату, на двери которой было написано:«Наблюдатель за животными».

Он схватил серую трубку гранатомета и открыл шкаф над письменным столом. На полке стояло шесть закрытых цилиндров и шесть пустых емкостей.

– С этими динозаврами столько сложностей! – пожаловался Малдун. – Нервная система у них рассредоточена. Их трудно убить, даже если попасть прямо в мозг. Они очень надежно сделаны: толстые ребра защищают от выстрела в сердце, лапы и круп повредить тоже почти невозможно. Эти сволочи очень медленно истекают кровью и долго подыхают.

Малдун вскрыл цилиндры и высыпал их содержимое в емкости. Затем протянул Дженнаро широкий патронташ.

– Наденьте его.

Дженнаро перепоясался, и Малдун дал ему заряды.

– Единственная наша надежда – это разорвать их на куски. К несчастью, у нас всего шесть зарядов. А за оградой восемь рапторов. Пойдемте. И держитесь поближе ко мне – у вас заряды.

Малдун вышел из комнаты и заспешил по галерее, разглядывая дорожку, которая вела к электростанции. Дженнаро, запыхавшись, бежал за ним. Они спустились на первый этаж, и, едва вышли через стеклянную дверь на улицу, Малдун застыл.

Арнольд стоял, прижавшись спиной к стене электростанции. К нему подбирались три велоцираптора. Он схватил палку и, громко крича, замахивался на них. Рапторы, приближаясь к нему, перестроились. Один остался в центре, а двое других стали обходить жертву с флангов. Маневр выполнялся четко и скоординированно. Дженнаро содрогнулся.

Стадное поведение…

Малдун, замедлив шаг, приложил гранатомет к плечу и скомандовал:

– Заряжай!

Дженнаро засунул гранату в трубу гранатомета. Зажужжал электрический зуммер, но больше ничего не произошло.

– Боже мой! Да вы вставили ее задом наперед! Малдун наклонил ствол, и заряд выпал в руки Дженнаро. Тот спешно перезарядил оружие. Рапторы, оскалившись, окружили Арнольда. Но вдруг ящер, стоявший слева, буквально разлетелся на куски: верхнюю часть тела подбросило в воздух, кровь брызнула, словно из раздавленного помидора, и испачкала стену. Нижняя же часть тела рухнула на землю, лапы били по воздуху, хвост извивался.

– Это их слегка отрезвит, – проворчал Малдун. Арнольд влетел в дверь электростанции. Велоцирапторы обернулись и направились к Малдуну и Дженнаро. Приближаясь, они показывали клыки. Откуда-то издалека, со стороны гостиницы, раздались громкие крики.

– Наверное, там несчастье, – испугался Дженнаро.

– Заряжай! – ответил Малдун.

Генри Ву, услышав взрыв, посмотрел на дверь контрольного поста. Он обогнул пульты и замер. Ему хотелось выйти, но он понимал, что должен оставаться на месте. Если Арнольду удастся возобновить подачу энергии хотя бы на минуту, то он. Ву, сумеет запустить основной генератор. Он услышал, как кто-то закричал. Кажется, то был голос Малдуна.

Малдун ощутил боль в лодыжке, рухнул и больно ударился об асфальт. Оглянувшись, он увидел Дженнаро: тот кинулся наутек к лесу. Велоцирапторы, не обращая на него внимания, устремились к Малдуну. Их разделяло не более двадцати метров. Малдун на бегу заорал во все горло. Он сам не знал, куда мчится, но тем не менее понимал, что ему отпущено не более десяти секунд…

Десять секунд…

А может, и того меньше…

Элли помогла Хардингу повернуть Малкольма и ждала, пока ветеринар наполнит шприц и введет больному морфий. Малкольм вздохнул и откинулся назад. Он слабел на глазах. По местной связи до них доносились какие-то визгливые крики и приглушенные взрывы, раздававшиеся где-то в районе гостиницы.

В номер вошел Хэммонд и поинтересовался:

– Ну, как он?

– Пока держится, – ответил Хардин. – Временами заговаривается.

– Ничего подобного, – возмутился Малкольм. – Я в здравом уме. – Все вместе они прислушались к звукам, вылетавшим из динамика.

– Похоже, там война началась, – добавил Малкольм.

– Рапторы вырвались на свободу, – объяснил Хэммонд.

– Как же им это удалось?

– Сбои в системе… Арнольд не подозревал, что включилось только вспомогательное электроснабжение, а защитные ограждения отключены.

– Неужели?

– Помолчал бы, хитроумный выродок!

– Насколько помнится, – сказал Малкольм, – я предсказывал, что защита вырубится.

Хэммонд рухнул в кресло и вздохнул.

– Черт побери! – Он покачал головой.

От вашего внимания, верно, не ускользнуло, что наша идея была вообще-то предельно проста. Я с моими коллегами несколько лет назад понял, что мы можем клонировать ДНК вымерших животных и вырастить их. Нам показалось, что это блистательная мысль, что-то вроде первого в истории человечества путешествия во времени. Мы, так сказать, вознамерились воскресить динозавров. Это было так волнующе и казалось настолько реальным, что мы решили испытать судьбу. Мы купили этот остров и приступили к работе. Все оказалось проще простого.

– Проще простого?! – вскричал Малкольм. Неизвестно откуда он взял силы, но тем не менее поднялся и сел на постели. – Проще простого?! Да вы еще тупее, чем я думал! А ведь я и так считал вас круглым дураком!

– Доктор Малкольм – вмешалась Элли, пытаясь уложить его на подушки.

Но он только отмахнулся от нее и обернулся к динамику внутренней связи, откуда доносились душераздирающие вопли.

– Что там творится? – гневно спросил Малкольм

Вот вам реализация вашей простой идеи! Предельно простой! Вы создали новые формы жизни, не имея о них ни малейшего представления. Ваш доктор Ву даже не знает, как называются созданные им существа! Его не волнуют такие мелочи, как названия. Я уж не говорю о сути явления. Вы очень быстро сотворили множество новых существ, совершенно ничего о них не ведая. И при этом ожидаете, что они будут вам подвластны. Видимо, из благодарности за то, что вы их вызвали на свет Божий. Вы напрочь забыли, что они живые, что у них есть свои жизненные интересы и они могут не испытывать к вам никакой благодарности. Еще раз повторяю: вы забыли, как мало вы о них знаете, забыли о своей некомпетентности! Но бесшабашно заявляете, что все легко и просто… О Боже…

Он, закашлявшись, откинулся на подушки.

– Знаете, в чем порок так называемой «научной мощи»? – продолжал Малкольм. – Это своего рода унаследованное богатство. А вам, наверное, известно, какими тупицами бывают урожденные богачи. Это правило не знает исключений, – Что он такое говорит? – возмутился Хэммонд. Хардинг жестом показал ему, что больной бредит. Малкольм подмигнул ему.

– Я поясню вам свою мысль, – произнес он. – Тот, кто хочет достичь могущества – в любой области! – должен постоянно чем-то жертвовать. Он должен учиться, долгие годы соблюдать суровую дисциплину. Это относится к достижению любого могущества. Чтобы стать президентом компании, или получить черный пояс по каратэ, или сделаться гуру, то есть духовным наставником, – для всего этого требуются значительные усилия, самоотверженность. Вам необходимо от многого отказаться ради достижения цели. Это должно быть для вас чем-то очень-очень важным. И когда вы наконец достигаете желанной цели, вы обретаете могущество, и его уже у вас не отнять. Оно становится частью вашего естества. Это в буквальном смысле слова результат вашей самодисциплины.

Самое интересное тут вот что: если вы, скажем, овладели искусством убивать голыми руками, вы одновременно дозреете и до того, что не будете растрачивать свое умение направо и налево. Могущество такого рода имеет как бы встроенные механизмы безопасности. Самодисциплина приучает человека к тому, чтобы он не злоупотреблял обретенным мастерством.

Но мощь науки подобна богатству, полученному по наследству: здесь не нужно никакой дисциплины. Вы прочли в книгах о чужих свершениях и делаете следующий шаг. Это можно проделать и в юном возрасте. И быстро добиться успеха. Здесь нет сурового ученичества, длящегося десятилетиями. Не существует мастеров-предшественников: всех ученых, работавших раньше, можно просто игнорировать. Нет здесь и преклонения перед природой. Правило одно: быстро разбогатеть, быстро создать себе имя. Хитрите, врите, подделывайте результаты – это все не имеет никакого значения. Ни для вас самих, ни для ваших коллег. Никто вас не осудит. Все такие же беспринципные. Все играют в одну игру: получить как можно больше и сразу.

А поскольку вы стоите на плечах у гигантов, вы в состоянии быстро добиться результата. Не успев понять, что же вы на самом деле совершили, вы уже сообщаете о своем свершении, патентуете его и продаете. А у покупателя еще меньше сдерживающих факторов, чем у вас. Он просто покупает могущество, как любой другой товар, обеспечивающий ему комфорт. Ему и в голову не приходит, что это требует обучения и самодисциплины.

– Вы понимаете, о чем он говорит? – спросил Хэммонд.

Элли кивнула.

– А я не могу уловить смысл.

– Хорошо, я скажу совсем просто, – терпеливо проговорил Малкольм. – Каратист не убивает людей голыми руками. Он не позволяет себе в порыве гнева убить свою жену. Настоящий же убийца не признает дисциплины, у него нет тормозов, и он способен продать свою силу на субботней распродаже. Именно такого рода могущество дает нам наука. Вот почему вы решили, что создать Парк юрского периода проще простого.

– Но это было действительно просто! – заартачился Хэммонд.

– Тогда почему же все идет наперекосяк?

* * *

Джон Арнольд, у которого от напряжения кружилась голова, открыл дверь электростанции и вошел в темное помещение.' – О Господи, да тут совсем черно!

Он должен был вообще-то раньше сообразить, что свет выключен. Арнольд почувствовал сквозняк: в здании было два подземных этажа. Так, нужно найти эстакаду… И надо быть поосторожней, чтобы не сломать себе шею.

Эстакада…

Он, как слепой, пробирался на ощупь, пока не понял, что это бесполезно. Надо как-то осветить помещение. Арнольд вернулся назад и приоткрыл дверь сантиметров на десять. Света стало достаточно. Но как удержать ее в таком положении? Арнольд решительно снял ботинок и всунул его в щель.

Он разглядел эстакаду и пошел по заржавленному железу. Обутая нога топала громко, босая ступала тихо. Но хотя бы не приходится тыкаться вслепую!.. Впереди показалась лестница, которая вела вниз, к генераторам. Еще десять метров…

И вдруг стало темно.

Свет померк.

Арнольд посмотрел назад и увидел, что велоцираптор закрыл собой дверной проем. Ящер наклонился и тщательно обнюхал ботинок.

Генри Ву мерял шагами комнату. Он нетерпеливо пробежался пальцами по клавиатуре, потрогал мониторы. Ву все время был в движении. Ему казалось, что он сойдет с ума от нервного напряжения.

Ву еще раз мысленно повторил, что ему предстоит сделать.

Действовать надо быстро. Сначала включится экран. Тогда нужно нажать…

– Ву! – раздалось, свистя, из рация. Ву схватил микрофон:

– Я слушаю!

– Ну как? Включилось наконец это проклятое электричество или нет? – Это был Малдун. Его голос звучал как-то странно глухо.

– Нет еще. – Ву улыбнулся, обрадовавшись, что Малдун жив.

– Я думаю, Арнольд пошел для этого в технический корпус. А что было потом, я не знаю.

– Где вы сейчас? – спросил Ву.

– Я заткнут.

– Что-что?

– Заткнут в чертову трубу, – объяснил Малдун. – И пользуюсь тут большим спросом.

* * *

«Веселенькое занятие – торчать затычкой в трубе!» – думал Малдун.

За гостиницей лежал штабель дренажных труб, и Малдун, как какая-то жалкая тварь, втиснулся задом в первую попавшуюся трубу. Там было тесновато, но зато его здесь не могли достать велоцирапторы.

По крайней мере, после того, как он отстрелил лапу первому голубчику, подошедшему к трубе. Раненый раптор, взвыв, отскочил, и остальные стали вести себя с тех пор гораздо почтительней. Малдун жалел только о том, что не дождался, пока в трубе появится морда мерзкой твари, а спустил курок раньше.

Но у него есть еще такая возможность, ведь вокруг трубы рыщут еще три или четыре хищника.

– Да, я пользуюсь большим спросом, – повторил Малдун в микрофон.

Ву спросил:

– А у Арнольда есть рация?

– По-моему, нет.

– Ладно, вы пока сидите тихо и ждите.

Малдун не успел разглядеть другого конца трубы: слишком быстро он в нее залез. Теперь же он плотно закрывал собой трубу, и оставалось только уповать на то, что с другой стороны она закупорена. Его не очень-то прельщала мысль, что одна из этих скотин начнет обгрызать его окорока.

Арнольд, пятясь, отступал по помосту. Велоцираптор шел вслед за ним, отставая не больше, чем на три метра, и углублялся в темноту. Арнольд слышал клацанье смертоносных когтей по железу. Но хищник двигался медленно. Арнольд знал, что ящер хорошо видит, однако решетчатый настил помоста, запах металла и смазки вынуждали раптора вести себя осторожно. В этой осторожности Арнольд видел свой единственный шанс. Если ему удастся добраться до лестницы и спуститься вниз на этаж…

Он был совершенно уверен, что велоцирапторы не умеют карабкаться по лестницам. Во всяком случае, по узким и крутым лестницам.

Арнольд глянул через плечо. До лестницы оставалось меньше метра.

Еще пара шагов…

Добрался! Схватившись за поручни, Арнольд повернулся спиной вперед и начал торопливо спускаться по почти вертикальному трапу. Наконец его ноги коснулись бетонного пола. Раптор, стоя на помосте метров на шесть выше него, заворчал в бессильной злобе.

«Не повезло тебе, приятель», – подумал Арнольд и повернулся. Он был уже совсем рядом от главного генератора. Еще несколько шагов – и можно будет увидеть его даже при таком тусклом освещении…

За спиной раздался глухой удар. Арнольд обернулся. Велоцираптор, пофыркивая, стоял на бетонном полу.

Он спрыгнул сверху!

Арнольд торопливо огляделся в поисках оружия, но был сбит с ног и ударился спиной об пол. Что-то тяжелое придавило его грудь, так что невозможно стало дышать, и он понял: ящер стоит на нем! И почувствовал, как огромные когти раздирают его тело. Смрадная пасть приближалась. Арнольд открыл рот и закричал…

Элли вслушивалась в доносившиеся звуки, держа рацию обеими руками. Еще двое костариканских рабочих добрались до гостиницы. Казалось, они знали, что здесь безопаснее. Но за последние несколько минут никто не объявился, и снаружи стало тише.

Малдун спросил по рации:

– Сколько это должно занять времени?

– Четыре-пять минут, – отозвался Ву.

– Что слышно о Дженнаро? Дженнаро нажал кнопку:

– Я здесь.

– Где, черт побери, «здесь»? – взревел Малдун.

– Я иду в технический корпус, – сообщил Дженнаро. – Пожелайте мне удачи.

* * *

Дженнаро притаился в кустах и прислушался. Прямо перед ним проходила обсаженная кустами дорожка, которая вела к гостевому центру. Дженнаро знал, что технический корпус расположен восточнее. В ветвях чирикали птицы. Над землей стлался легкий туман. Издалека, справа от Дженнаро, донесся рев велоцираптора. Дженнаро пересек дорожку и углубился в заросли. – Любите рисковать?

– Не очень.

Это было правдой. Он не любил рисковать, но у него созрел план действий. Или, по крайней мере, хоть какое-то подобие. Если он находится к северу от основного комплекса зданий, значит, может проникнуть в технический корпус сзади. Все рапторы, очевидно, бродят среди Изданий к югу от него. С чего бы им лезть в джунгли? Дженнаро старался двигаться как можно тише, но, к сожалению, все равно производил довольно много шума. Он заставил себя умерить шаг, сердце бешено золотилось в груди. Листва перед ним была настолько густой, что он ничего не видел дальше полутора-двух метров. Дженнаро уже начал думать, что он прошел мимо цели, когда справа за пальмами показалась крыша.

Он направился к зданию, обогнул его, нашел дверь и, открыв ее, проскользнул внутрь. Там было совсем темно, и Дженнаро обо что-то споткнулся. Мужской ботинок.

Дженнаро нахмурился. Подпер ботинком дверь так, чтобы она была распахнута настежь, и прошел в здание. Перед собой он увидел помост и вдруг понял, что не знает, куда идти… А радиопередатчик остался на улице! Черт побери!

Но в здании где-то должна быть рация! А если нет, то нужно просто разыскать генератор – и все! Дженнаро знал, как он выглядит. Наверное, генератор где-то в подвальном этаже. Дженнаро нашел лестницу, которая вела вниз.

Внизу было темнее. Он пробирался среди труб, почти не видя их, держа руки перед собой, чтобы не ушибиться головой.

Внезапно Дженнаро услышал рычание какого-то зверя. Дженнаро очень осторожно возобновил путь. Что-то капнуло ему на плечо и на руку. Жидкость была теплой и напоминала воду. Дженнаро потрогал ее в темноте Дальцем.

Липкая… Он понюхал…

Кровь!

Дженнаро посмотрел вверх. На трубе, словно на насесте, всего в нескольких футах над его головой сидел велоцираптор. Кровь стекала с его когтей, С какой-то странной отрешенностью Дженнаро подумал, что ящер, наверное, ранен. А потом бросился бежать, но раптор прыгнул ему на спину и толкнул лицом на цемент.

Дженнаро был сильным мужчиной, он откинул хищника и покатился по полу. Обернувшись, он увидел, что раптор лежит на боку и тяжело дышит.

Точно, он ранен! У него повреждена нога.

Убить гадину…

Дженнаро вскочил и огляделся, ища оружие. Раптор по-прежнему тяжело дышал, лежа на полу. Дженнаро суматошно искал что-нибудь, хоть какую-то замену оружию. Когда он опять повернулся к ящеру, тот исчез.

Лишь его рычание эхом отдавалось в темноте.

Дженнаро обошел помещение, вытянув перед собой руки, и вдруг почувствовал острую боль в правой ладони.

Зубы…

Он укусил меня!

Раптор мотнул головой, и Дональд Дженнаро, не ожидавший рывка, упал.

Малкольм лежал в постели весь в поту. Услышав, что приемник затрещал, он встрепенулся.

– Ну как? – поинтересовался Малдун. – Есть что-нибудь?

– Абсолютно ничего, – ответил Ву.

– Черт побери! – Молчание. Малкольм вздохнул:

– Я жду не дождусь, когда же он расскажет нам про свой новый план. Наступила пауза.

– Я хотел бы, – сказал Малдун, – собрать всех в гостинице и перегруппироваться. Но не знаю, как мы туда доберемся.

– Перед центром для гостей стоит «джип», – сообразил Ву. – Если я к вам подъеду, вы сможете заскочить в него?

– Возможно. Но вам придется покинуть контрольный пост.

– Я все равно тут не у дел.

– Видит Бог, это так, – согласился Малкольм. – Контрольный пост без электричества – не контрольный пост.

– Ладно, – решил Малдун, – попробуем. А то все выглядит довольно скверно.

Лежа в постели, Малкольм проворчал;

– Скверно?! Да это самая настоящая катастрофа!

– Рапторы собираются сопровождать нас, – заметил Ву.

– Лучше отключить связь, – сказал Малкольм, – и приступить к делу.

Радио, щелкнув, отключилось. Малкольм закрыл глаза и мерно задышал, экономя силы.

– Расслабьтесь, – попросила Элли, – и не расстраивайтесь.

– Вы понимаете, о чем мы на самом деле говорим? – начал Малкольм. – Все эти попытки установить контроль… Мы говорим о мировоззрении, существующем на Западе более пятисот лет. Оно возникло в те времена, когда Флоренция была главным городом мира. Основополагающая идея любой науки в том, что это новый взгляд на реальность, что законы мироздания объективны и не зависят от чьей-либо веры или национальности. Словом, что все в мире устроено рационально. Эта идея была тогда новой и возбуждала умы. Она открывала перспективы и внушала веру в будущее. Старая средневековая система, существовавшая многие столетия, была отброшена. Средневековый мир феодальной политики, религиозных догм и отвратительных суеверий рухнул под натиском науки. Но на самом деле это случилось потому, что средневековая система перестала работать. Она уже не работала ни в экономике, ни в познании Вселенной. Она не соответствовала миру, пришедшему на смену средневековью.

* * *

Малкольм закашлялся.

– Но в наше время, – продолжал он, – наука как система убеждений насчитывает сотни лет своего существования. И подобно давней средневековой системе. наука перестала соответствовать окружающему миру. Наука достигла вершины своего могущества, и стали видны границы ее применения. Преимущественно благодаря науке миллиарды людей живут в тесном мирке, пронизанном множеством связей. Но наука не подскажет, что нужно делать в этом мире или как в нем жить. Наука может объяснить, как построить ядерный реактор но не подскажет, что строить его не следует.

Наука может создать пестициды, но не говорит, чтобы ими не пользовались. И наш мир превращается в тотально загрязненный. Загрязнен воздух, загрязнены вода и почва, и все это из-за бесконтрольного развития науки! – Малкольм вздохнул. – Это ясно почти каждому.

Наступила тишина. Малкольм лежал с закрытыми глазами и тяжело переводил дух. Никто не произносил ни слова, и Элли показалось, что Малкольм заснул.

Вдруг он резко приподнялся.

– В то же время исчезло важнейшее интеллектуальное оправдание существования науки. Еще со времен Ньютона и Декарта наука предлагала нам картину полнейшего контроля. Она претендовала на то, что будет контролировать все на свете, поскольку постигнет законы природы. Но в XX веке эта вера была безнадежно поколеблена.

Сначала Гейзенберговский принцип неопределенности установил пределы тому, что мы можем узнать о субатомном мире. Можно сказать: «Ну и ладно! Никто из нас не живет в субатомном мире. В обыденной жизни это не имеет значения». Затем теорема Геделя наложила ограничения на математику – формальный язык науки. Математики всегда считали, что их языку присуща некая особая истинность, идущая от законов логики. Теперь нам известно, что так называемая «причинность» оказалась игрой по произвольным правилам. Это все не такие узкие вопросы, как нам представлялось.

А теперь теория хаоса подтверждает, что непредсказуемость – неотъемлемый компонент нашей повседневной жизни. Она столь же обычное явление, как, скажем, гроза, которую мы так и не научились предсказывать. И великая мечта науки, мечта, владевшая умами в течение нескольких сотен лет, – я имею в виду мечту о тотальном контроле – в нашем веке благополучно захирела. А вместе с ней умерло оправдание науки, позволявшее ей поступать по своему усмотрению. И заставлявшее нас жить по ее подсказке. Наука всегда говорила, что не знает всего, но когда-нибудь непременно узнает. Однако теперь понятно, что это неправда. Это дурацкая похвальба. Подобная бредятина так же доводит до беды, как нелепая мысль, которая толкает ребенка прыгнуть с высокой крыши: дескать, он сможет полететь, будто птица.

– Ну, это уже крайности! – вмешался Хэммонд, качая головой.

– Мы с вами являемся свидетелями заката научной эры. Наука, как и другие устаревшие системы, сама себя разрушает. Чем больше она приобретает могущества, тем меньше становится способна с ним управляться. Ведь сейчас все происходит очень стремительно. Пятьдесят лет назад все сходили с ума при мысли об атомной бомбе. Это было символом мощи< Ничего мощнее и вообразить себе было нельзя! Но всего через десять лет после создания бомбы стала проявляться мощь генетики. А это куда серьезнее, чем атомная энергия.

Достижения ученых-генетиков используются где угодно и кем угодно: и садоводами-любителями, и школьниками в лаборатории, диктаторами и террористами. Это должно заставить каждого задать вопрос: «А на что будет направлена мощь, которой я обладаю?» Но именно на этот вопрос наука ответить не в состоянии.

– Что же произойдет дальше? – спросила Элли.

– Перемены, – пожал плечами Малкольм.

– Какие перемены?

– Большие перемены всегда подобны смерти, – откликнулся Малкольм. – Вы не можете знать, что находится по ту сторону, пока сами там не окажетесь.

Он закрыл глаза.

– Бедняга, – покачав головой, прошептал Хэммонд.

Малкольм вздохнул:

– Вы понимаете, насколько маловероятно, что вы или кто-нибудь другой выберется с этого острова живым?

Энергосистема

Пытаясь вернуть главную схему, Тим запутался: на экранах царила какая-то мешанина. Обычно существует какая-то кнопка или команда, позволяющая вызвать на экране предыдущее изображение или главное меню. Но в данной системе ничего подобного не было… или во всяком случае, Тиму ничего не было об этом известно. Он не сомневался в наличии каких-то вспомогательных команд, но ему никак не удавалось их обнаружить, а Лек-си прыгала вокруг него и кричала ему прямо в ухо, от чего Тим ужасно нервничал.

Наконец ему удалось воспроизвести главную схему. Он и сам не знал, как это получилось, однако схема вдруг появилась на экране. Тим замешкался, выбирая подходящую команду.

– Ну, сделай же что-нибудь, Тимми!

– Ты замолчишь или нет? Я пытаюсь…

Тим нажал на квадратик «Шаблон главн». На экране высветилась сложная диаграмма: множество стрелочек и связанных между собой квадратиков.

Нет, это не годится…

Мальчик прикоснулся к надписи «Общий интерфейс». Изображение изменилось.
– Что такое? – суетилась Лекси. – Почему ты не включаешь электричество, Тимми?

Тим не обратил на нее внимания. А может, следует нажать на «информ»? Он нажал.
– Тимми-и! – заскулила Лекси, но Тим уже нажал на «Найти». И получил еще один бесполезный ответ. Тогда он попробовал «Возврат».
Мальчик слышал, как Малдун по рации спрашивает:

– Ну, как там у тебя, Тим?

Но он даже не потрудился ответить. Тим судорожно нажимал одну клавишу за другой. И вдруг совершенно неожиданно на экране загорелась главная схема.
Тим внимательно изучал надписи. И «Электрич. глав». и «Запуск сетей DNL» вполне могли иметь отношение к энергоснабжению. Да и «Здоровье/безопасность» и «Замки» тоже, вполне вероятно, важны в данном случае. Тим услышал рычание рапторов. Нужно сделать выбор! Он нажал на квадратик «Запуск сетей DNL» и, увидев картинку на экране, застонал.
Тим не знал, что ему делать. Он прикоснулся к надписи «Стандартные параметры».
Тим с досадой покачал головой. Он не сразу сообразил, что получил ценную информацию. Теперь он знал, как получить данные об электропитании гостиницы! Тим прикоснулся к надписи «Электропитание Р4».
ЭЛЕКТРОПИТАНИЕ Р4 (ГОСТИНИЦА «САФАРИ») КОМАНДА НЕ ИСПОЛНЯЕМА. ОШИБКА – 505.

ЭЛЕКТРОПИТАНИЕ П4 (ГОСТИНИЦА «САФАРИ») КОМАНДА НЕ ИСПОЛНЯЕМА. ОШИБКА – 505.

(Включение электропитания несовместимо с командой – ошибка. См. «Руководство» стр. 4.09-4.11).

– Не действует, – сказала Лекси.
– Я знаю!
Тим нажал еще на одну кнопку. На экране вспыхнула новая надпись. ЭЛЕКТРОПИТАНИЕ П4 (ГОСТИНИЦА «САФАРИ») КОМАНДА НЕ ИСПОЛНЯЕМА. ОШИБКА – 505.

«Осторожно? Биогенные токсины. Класс опасности А4. Соблюдать меры предосторожности!»

Грант вспомнил, как Реджис расписывал, насколько это сильные яды. Всего несколько молекул вызывают мгновенную смерть…

Колпак плотно прилегал к поверхности стола. Грант не мог подсунуть под него руку. Он пытался откинуть колпак, но ни крышки, ни какой-нибудь ручки – ничего подобного не видел… Алан медленно поднялся и посмотрел, что творится в основной лаборатории. Рапторы все еще пробирались меж столов.

Грант опять повернулся к колпаку и увидел странное металлическое приспособление, углубленное в поверхность стола. Оно напоминало электрический разъем с круглой крышкой. Он снял крышку, и под ней оказалась кнопка. Грант нажал на нее.

Колпак с тихим шипением поднялся к потолку.

Перед Грантом высились стеклянные полки, на которых стояли ряды пузырьков; на них тоже был изображен череп со скрещенными костями. Грант принялся читать надписи. «ССК-55»… «Тетра-Альфа секретин»… «Тимо-левин Х-1612»… Жидкости флуоресцировали бледно-зеленым цветом под ультрафиолетовым освещением. Рядом на стеклянном подносе лежали шприцы. Они были маленькие, в каждом содержалась капля поблескивающей зеленоватой жидкости. Пригнувшись в синей темноте, Грант потянулся к подносу. Иглы шприцов были в пластиковых чехлах. Грант стянул один чехольчик зубами и поглядел на тонкую иголку.

Он двинулся вперед. По направлению к рапторам.

Грант всю жизнь изучал динозавров. И теперь убедился, что действительно знает о них очень много. Велоцирапторы были небольшими плотоядными динозаврами. Долгое время считалось, что они наряду с овирапторами и дромеозаврами крадут яйца. Некоторые современные птицы едят чужие птичьи яйца, и Грант всегда подозревал, что велоцирапторы не упустят возможности полакомиться яйцами динозавров.

Он подкрался к ближайшему столу в инкубаторе. Медленно протянул руку в клубящийся туман и взял с поворачивающегося устройства большое яйцо. Оно было размером чуть ли не с футбольный мяч. На бежевом фоне слабо розовели прожилки. Осторожно держа яйцо, он проткнул иглой скорлупу и ввел внутрь содержимое шприца. Яйцо заголубело.

Грант снова нагнулся. Под столом, в клубящемся тумане, ему удалось различить лапы рапторов. Он катнул светящееся яйцо туда, где стояли рапторы. Они встрепенулись, услышав легкий стук катящегося по полу яйца, и завертели головами. А затем возобновили свои неумолимые поиски.

Яйцо остановилось в нескольких ярдах от первого раптора.

Проклятье!

Грант снова проделал ту же операцию: спокойно достал яйцо, снял его со стола, впрыснул туда жидкость … и яйцо опять покатилось к хищникам. На сей раз яйцо остановилось прямо у лапы велоцираптора, мягко стукнувшись о его громадный коготь.

Раптор удивленно посмотрел на этот новый подарок. Наклонившись, он понюхал яйцо. Немного покатал его мордой по полу.

И – бросил…

Велоцираптор выпрямился и медленно пошел вперед, ища Гранта.

Не сработало!

Грант потянулся за третьим яйцом и воткнул в скорлупу третий шприц. Затем взял его обеими руками и покатил по полу. Но теперь он придал ему большую скорость. Яйцо громко застучало по полу.

Один из зверей услышал стук, опустил голову, заметил катящееся яйцо и инстинктивно бросился на движущийся предмет, стремительно лавируя между столами. Мощные челюсти щелкнули, раскусывая скорлупу…

Раптор выпрямился, белок стекал по его клыкам. Он, причмокивая, облизал губы и фыркнул. Потом опять наклонился и лизнул, разлившееся по полу яйцо. Похоже, его ничуть не расстроило то, что оно разбилось. Ящер то выпрямлялся, то вновь нагибался, доедая вкусное лакомство. Грант смотрел на него из-под стола, ожидая развития событий…

И вдруг раптор его заметил. Теперь он смотрел прямо на Гранта!..

Велоцираптор угрожающе заворчал. И двинулся по направлению к Алану, пересекая комнату длинными, необычайно стремительными скачками. Потрясенный Грант в ужасе замер, но хищник неожиданно начал ловить ртом воздух, в горле его раздалось бульканье, и он с размаху грохнулся на пол.

Тяжелый хвост судорожно забил по кафельным плиткам. Раптор задыхался и время от времени издавал громкие, пронзительные крики. Из его рта шла пена. Голова моталась из стороны в сторону. Хвост извивался и бил по полу, «Один готов» – подумал Грант.

Но хищник умирал не очень-то быстро. Похоже, он собирался подыхать целую вечность. Алан потянулся за следующим яйцом и заметил, что два других раптора замерли. Они внимательно прислушивались к звукам, которые вырывались из глотки умирающего животного. Сперва один из них наклонил голову, потом другой… Первый раптор приблизился к своему упавшему сородичу.

Умирающий зверь уже корчился в судорогах, все его тело сотрясалось. Он жалобно стонал. Пена хлопьями шла из его рта, уже и головы толком не было видно. Ящер в очередной раз забился в конвульсиях и застонал.

Раптор склонился над умирающим и внимательно осмотрел его. Похоже, его удивляла агония собрата. Он с опаской покосился на морду, перепачканную пеной, поглядел па изгибающуюся шею, на вздымающуюся грудь, на ноги…

И впился зубами в заднюю лапу лежащего ящера.

Умирающий зверь зарычал, резко приподнял голову и, изогнувшись, укусил неприятеля в шею.

«Второй тоже готов», – подумал Грант.

Однако стоявший зверь высвободился. Кровь стекала с его шеи. Он поднял заднюю лапу и молниеносно, всего одним движением, распорол поверженному животному брюхо. Кишки, свернутые кольцами, вывалились наружу, словно жирные змеи. Комнату огласили дикие крики подыхающего ящера. Нападавший отвернулся и отошел, словно борьба ему внезапно наскучила.

Он пошел по комнате и, вдруг наклонив голову, наткнулся на поблескивавшее яйцо. Грант смотрел, как раптор вгрызается в скорлупу, блестящая жидкость закапала с подбородка жадного зверя.

– Номер два, – вздохнул Грант.

Второго раптора проняло почти моментально: он закашлялся и качнулся вперед. Падая, он ударился о стол. По полу раскатилась добрая дюжина яиц. Грант в отчаянии закатил глаза.

Ведь оставался еще третий раптор!

А у Гранта был только один шприц… После того, как по полу раскатилось столько яиц, ему нужно было придумать какой-то другой маневр. Но не успел он принять решение, как хищник раздраженно зафыркал. Грант поднял глаза: раптор его выследил.

Однако зверь довольно долго не трогался с места, а лишь внимательно смотрел на человека. Потом медленно, спокойно пошел вперед. Так охотник подкрадывается к добыче. Велоцираптор беспрестанно наклонялся и заглядывал под столы, затем снова выпрямлялся. Он шел осторожно. И куда только подевалась стремительность, с которой он двигался, когда был в стае! Оставшись один, хищник осторожничал. Продвигаясь вперед, он не отрывал взгляда от Гранта. Грант торопливо осмотрелся. Спрятаться было негде. И предпринять ничего нельзя…

Он тоже неотрывно следил за раптором, который медленно приближался к нему сбоку. Грант, впрочем, тоже не стоял на месте. Он старался, чтобы его и подбиравшегося к нему зверя разделяло как можно больше столов. Медленно… плавно Грант отступал влево…

Раптор шел по инкубатору, освещенному темно-красными лампами.

Воздух с негромким свистом проходил через его раздувающиеся ноздри.

Грант наступал на яйца, подошвы ботинок были все в желтке.

Присев на корточки, он нащупал в кармане рацию.

Рация…

Грант достал ее из кармана и включил.

– Алло! Это Грант.

– Алан? – раздался голос Элли. – Алан?

– Послушайте, – тихо попросил он, – говорите сейчас что-нибудь в передатчик… хоть что-нибудь!

– Алан, это вы?

– Говорите! – повторил он и отбросил рацию подальше, стараясь, чтобы она упала на пути у раптора. А сам притаился за ножкой стола, выжидая.

– Алан! Ответьте, пожалуйста!

Затем послышался треск помех и – молчание. Рация умолкла. А раптор неумолимо продвигался вперед. Все ближе, ближе это негромкое свистящее дыхание…

Рация по-прежнему безмолвствовала.

Что такое, в чем дело? Неужели Элли его не поняла? Раптор подбирался к нему в темноте.

– …Алан?

Услышав звонкий голос, донесшийся из радиопередатчика, большой зверь замер. Потом принюхался, словно учуяв в комнате еще кого-то.

– Алан… пожалуйста…

Ну, почему он не откинул передатчик еще дальше? Раптор переключил свое внимание на передатчик, но тот лежал слишком близко от Гранта, Огромная лапа маячила почти у его носа. Он отчетливо видел шероховатую шкуру, на которой плясали бледно-зеленые отблески. На загнутых когтях запеклась кровь. Сильно запахло рептилией.

– Алан, послушайте меня… Алан?!

Раптор наклонился и опасливо ткнул лапой рацию. В этот момент он отвернулся от Гранта. Большой хвост оказался прямо над головой Алана. Грант потянулся вверх и, глубоко вонзив шприц в мясистый хвост, ввел ящеру яд.

Велоцираптор взревел и прыгнул на него. Широко разинув пасть, он с ужасающей скоростью помчался на Гранта. Щелкнув челюстями, ящер перекусил ножку стола и вздернул голову. Стол рухнул, и Грант повалился на спину, он был теперь на виду у хищника. Раптор навис над ним, выпрямился во весь рост, ударившись головой об инфракрасные лампы наверху, от чего те бешено закачались.

– Алан?

Раптор отступил назад и занес когтистую лапу для удара. Однако Грант откатился в сторону, и лапа обрушилась на пол, почти не задев его. Грант ощутил резкую боль в ключицах, на рубашку хлынула теплая кровь. Он покатился по полу, разбивая яйца, пачкая лицо и руки. Раптор снова стукнул лапой и вдребезги расколотил рацию, так что во все стороны полетели искры. В ярости зарычав, он нанес третий удар. Грант уже подкатился к самой стене, деваться ему было некуда, и зверь занес над ним лапу, намереваясь его прикончить. И вдруг повалился навзничь. Зверь хрипел. Из его пасти валила пена. Дженнаро и брат с сестрой зашли в комнату. Грант замахал на них руками, не веля приближаться. Девочка поглядела на умирающее животное и тихо произнесла:

– Так тебе и надо.

Дженнаро помог Гранту подняться на ноги. Затем все они повернулись и побежали на контрольный пост.
(Включение электропитания несовместимо с командой – ошибка. См. «Руководство» стр. 4.09-4.11).

Тим старался не потерять самообладания и спокойно все обдумать. Почему-то попытки включить электропитание приводили к тому, что он давал неправильную команду. Компьютер говорит, что команда, которую дает Тим, несовместима с включением электропитания. Но что это значит? Почему она несовместима?

– Тимми… – Лекси потянула его за руку.

– Не сейчас, Лекси.

– Нет, сейчас! – сказала сестра и оттащила Тима от экрана и пульта управления.

И тут он услышал рычание рапторов. Оно доносилось из коридора.

Рапторы, трудившиеся на стеклянном куполе над кроватью Малкольма, уже почти перегрызли второй металлический прут. Теперь они уже могли свободно просовывать головы сквозь разбитое стекло и рычали на людей, смотревших на них снизу. Затем возвращались в исходное положение и снова начинали вгрызаться в металл.

Малкольм сказал:

– Осталось недолго. Три-четыре минуты. – Он нажал кнопку передатчика. – Тим, ты здесь? Тим!

Ответа не было.

Тим выскользнул из двери и увидел в конце коридора, возле балкона, велоцираптора. Мальчик потрясение уставился на зверя. Как ему удалось выбраться из холодильника?

Но затем с балкона появился второй раптор, и Тим понял, что произошло. Раптор вовсе не выходил из холодильника. Он пришел с улицы. Он запрыгнул на балкон снизу. Второй раптор бесшумно приземлился на балконные перила и стоял, прекрасно удерживая равновесие. Тим не верил своим глазам. Крупное животное запрыгнуло на высоту трех метров! Нет, даже больше! Должно быть, у рапторов необыкновенно мощные задние лапы.

Лекси прошептала:

– Мне кажется, ты говорил, что они не могут…

– Тес…

Тим пытался собраться с мыслями, но, окаменев от ужаса, увидел, что на балкон метнулся третий велоцираптор. Животные немного потолкались в коридоре, а потом выстроились в ряд и согласованно двинулись вперед. Вперед по направлению к Тиму и Лекси!

Тим тихонько нажал на дверь за своей спиной, решив укрыться на контрольном посту. Но она не поддалась. Он толкнул сильнее.

– Тут заперто! – прошептала Лекси. – Вот, посмотри!

Она показала ему на щель магнитной карточки. В ней поблескивал красный огонек. Замки каким-то образом заработали…

– Из-за тебя она захлопнулась, идиотина! – шипела Лекси.

Тим опять выглянул в коридор. Там было еще несколько дверей, однако на каждой светилась красная лампочка. А следовательно, все двери были заперты. Скрыться негде…

Но внезапно Тим заметил на полу в другом конце коридора валявшегося человека. Это оказался мертвый охранник. К его поясу была прикреплена магнитная карточка, – Пошли! – прошептал Тим.

Они кинулись к охраннику. Тим схватил карточку и повернулся, намереваясь возвратиться к контрольному посту. Но рапторы, естественно, его увидели. Они заворчали и загородили ему дорогу на контрольный пост. Затем рассредоточились и начали обходить Тима и Лекси с двух сторон. При этом они ритмично кивали головами.

Рапторы готовились атаковать.

Тим сделал единственное, что можно было предпринять в такой ситуации. Он открыл с помощью карточки ближайшую дверь в коридоре и затолкнул Лекси в комнату. Когда дверь начала медленно захлопываться за ними, ящеры зашипели и ринулись вперед.

Контрольный пост

Тим был поражен, увидев, что на экране компьютера, установленного на контрольном посту, мигает свет.

— Что это? — спросила Лекси.

Тим заметил, что доктор Грант пристально глядит на экран, доктор опасливо потянулся к пульту.

— Нет, я ничего не смыслю в компьютерах, — сокрушенно покачал он головой.

Но Тим уже уселся перед компьютером. И начал поспешно прикасаться к экрану. На мониторах появилось судно, оно приближалось к Пунтаренас. До пристани оставалось всего лишь метров двести. На другом мониторе показалась гостиница, рапторы уже свисали с потолка. Из радиопередатчика раздавалось их рычание.

— Сделай же что-нибудь, Тимми! — воскликнула Лекси.

Тим нажал на квадратик «Запуск сетей DNL», хотя он и без того светился, на экране вспыхнула надпись:

    «ВНИМАНИЕ! ИСПОЛНЕНИЕ КОМАНДЫ ПРЕРВАНО (СЛИШКОМ НИЗКОЕ ВСПОМОГАТЕЛЬНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ)».

— А что это означает? — спросил Тим. Дженнаро прищелкнул пальцами.

— Это уже было. Значит, вспомогательного напряжения недостаточно. Ты должен включить основное питание.

— Я?

Тим прикоснулся к надписи «Электрич. главн».

Тим застонал.

— Ну, и что ты собираешься делать? — спросил Грант.

Теперь светился весь экран монитора.

Тим нажал на квадратик «Главн».

Никакого результата! Экран продолжал мигать.

Тим попробовал «Главн, сеть Р». Душа у него ушла в пятки.

    ГЛАВНАЯ ЭНЕРГОСЕТЬ НЕ ВКЛЮЧЕНА
    ДЕЙСТВУЕТ ТОЛЬКО ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ.

Экран не потухал. Тим нажал на квадратик «Установка главн. I».

    ГЛАВНАЯ ЭНЕРГОСЕТЬ РАБОТАЕТ

Освещение в комнате включилось полностью. Все мониторы перестали мигать.

— Эй! Все в порядке!

Тим нажал на «Включ. сетей». Вроде бы ничего... Он посмотрел на видеомониторы и перевел взгляд на главный экран.

Какую сеть включить?

Грант что-то сказал, но Тим не расслышал, он лишь обратил внимание на его напряженный тон. Грант с тревогой следил за мальчиком.

Сердце Тима бешено колотилось в груди. Лекси что-то вопила, обращаясь к нему. Тим больше не смотрел на видеомониторы. Он слышал, как на потолке гостиницы прогибаются прутья, слышал рычание рапторов.

Потом Малкольм услышал голос:

— Боже мой...

Тим выбрал надпись «Гостин».

    ОБОЗНАЧЬТЕ НОМЕР ВКЛЮЧАЕМОЙ СЕТИ.

На какой-то жуткий миг — он показался всем бесконечным — Тим позабыл нужный номер... но потом все-таки вспомнил: Р4! И нажал на соответствующий квадратик.

    ИДЕТ ВКЛЮЧЕНИЕ СЕТИ «ГОСТИН». Р4.

Тим увидел на экране видеомонитора, как с гостиничного потолка посыпался дождь искр. Экран побелел.

Лекси закричала:

— Что ты наделал?

Но изображение почти тут же восстановилось, и стали видны рапторы: они извивались между прутьями и вопили, попав в раскаленный водопад искр, а Малдун и его друзья по несчастью явно приободрились, голоса их стали звонче.

— Есть! — Грант хлопнул Тима по спине. — Есть! Молодец!

Все вскочили и запрыгали от радости, а затем Лекси спросила:

— А что насчет корабля?

— Насчет чего?

— Насчет корабля, — она указала на экран. Здания за кормой корабля стали уже гораздо больше, они теперь находились справа, поскольку корабль повернул влево, собираясь причаливать. Матросы уже готовили концы.

Тим снова уселся на стул и уставился на экран. Он внимательно изучал надписи. «Телеком VВВ» и «Телеком RSD», похоже, могли иметь отношение к телефонам. Он надавил на «Телеком RSD».

    К ВАМ ПОСТУПИЛО 23 ТЕЛЕФОННЫХ ЗВОНКА И/ИЛИ ТЕЛЕГРАММЫ. ХОТИТЕ ПОЛУЧИТЬ СЕЙЧАС?

Тим нажал «Нет».

— Может быть, с корабля тоже звонили, — предположила Лекси. — Может, тебе удастся таким образом с ними связаться!

Но он не обратил на нее внимания.

    УКАЖИТЕ ТЕЛЕФОННЫЙ НОМЕР ИЛИ НАЖМИТЕ КНОПКУ F7 ДЛЯ ВЫХОДА В СООТВЕТСТВУЮЩУЮ ДИРЕКТОРИЮ.

Тим нажал на «F7» и внезапно перед ним замелькали имена и телефоны из огромного списка. Фамилии шли не по алфавиту, и Тиму пришлось внимательно проглядывать список, пока он не обнаружил то, что искал.

    СУДНО «АННА Б». (ФРЕДДИ) 708—3902

Оставалось только выяснить, как звонить. Тим нажал на несколько кнопок внизу экрана.

    ЗВОНИТЬ СЕЙЧАС ИЛИ ПОЗЖЕ?

Он выбрал «Звонить сейчас».

    ИЗВИНИТЕ, ВАШ ЗАПРОС НЕ МОЖЕТ БЫТЬ УДОВЛЕТВОРЕН (ОШИБКА-598).
    ПОЖАЛУЙСТА, ПОПЫТАЙТЕСЬ ЕЩЕ РАЗ.

Тим попытался еще раз.

Раздался гудок, а затем звуки автоматически набираемого номера.

— Получилось? — спросил Грант.

— Отлично, Тимми, — похвалила его Лекси. — Но они уже почти на месте.

На экране было видно, как судно уже причаливает к пристани. Они услышали пронзительный писк, а затем голос:

— Алло, Джон? Это Фредди, Ты меня слышишь? Прием.

Тим схватил телефонную трубку, лежавшую на панели, но услышал только звук набираемого номера.

— Алло, Джон! Это Фредди.

— Отвечай же! — шептала Лекси.

Присутствующие в комнате похватали телефонные трубки — все, которые попались им на глаза — но везде слышались лишь звуки набираемого номера. Наконец Тим заметил трубку на боку панели, там мигала лампочка.

— Алло, контрольный пост? Это Фредди. Вы меня слышите? Прием.

Тим торопливо снял трубку.

— Алло, говорит Тим Мерфи, мне нужно, чтобы вы...

— Повтори еще раз, я тебя не понял, Джон.

— Не причаливайте! Вы меня слышите? Наступила пауза. Затем голос удивленно произнес:

— Похоже, какой-то паршивый мальчишка развлекается...

Тим выкрикнул:

— Не причаливайте! Возвращайтесь на остров! Отдаленные голоса звучали прерывисто.

— Он что... назвался Мерфи? — спросил первый голос.

— Да я не разобрал... не разобрал имени, — откликнулся второй.

Тим в панике посмотрел на взрослых. Дженнаро взял у него трубку.

— Дай-ка я попробую. Ты можешь узнать его имя? Раздался резкий треск.

— ...наверно, это шутка... розыгрыш... наверно, долбанный оператор... или еще что-нибудь...

Тим колдовал над панелью... неужели нельзя выяснить, кто ты такой Фредди?..

— Вы меня слышите? — произнес в телефонную трубку Дженнаро. — Вы слышите, ответьте. Прием.

— Сынок, — протянул в ответ голос, — мы понятия не имеем, кто ты такой, но, черт тебя побери, это не смешно. Мы сейчас причаливаем, и у нас куча дел. Так что либо представься честь по чести, либо повесь трубку.

На экране компьютера появилась надпись «Феррелл, Фредерик Д. (капит.)».

— Вас устроит такое представление, капитан Феррелл? — гаркнул Дженнаро. — Если вы немедленно не развернете корабль и не возвратитесь на остров, вы нарушите 509-й параграф Единого Морского Кодекса, за что поплатитесь своей лицензией, выложите пятьдесят тысяч долларов штрафа и проведете пять лет в тюрьме. Вы меня слышите?

Воцарилось молчание.

— Вам понятно, капитан Феррелл? Наконец далекий голос произнес:

— Понятно.

А затем другой голос сказал:

— Все на корму!

И судно начало поворачивать назад. Лекси издала радостный возглас. Тим упал в кресло и утер пот со лба.

Грант поинтересовался:

— А что такое «Единый Морской Кодекс», на который вы сослались?

— Чтоб мне провалиться, если я знаю, — усмехнулся Дженнаро.

Все с довольным видом смотрели на экран. Судно отдалялось от берега, в этом не было сомнений.

— Ну, я полагаю, все самое трудное позади, — вздохнул Дженнаро.

Грант покачал головой.

— Самое трудное, — сказал он, — только начинается.

Все под контролем

Прошло четыре часа. День клонился к вечеру, солнце садилось. На контрольном посту вновь заработал кондиционер, компьютер тоже работал нормально. Насколько удалось выяснить, из двадцати четырех человек, находившихся на острове, восемь человек погибло, судьба еще шестерых была пока неясна. Центр для гостей и отель «Сафари» охранялись теперь надежно, северная оконечность острова, похоже, была очищена от динозавров. Грант и его товарищи связались с Сан-Хосе и попросили о помощи. Солдаты костариканской Национальной гвардии уже отправлялись на остров, вылетел и вертолет «Скорой помощи» — он должен был перевезти Малкольма в больницу. Однако по телефону костариканцы говорили очень осторожно и, конечно же, потом не раз созванивались с Вашингтоном, пока, наконец, не отправили на остров подмогу. И вот день заканчивался; если вертолеты не прилетят в ближайшее время, придется ждать до утра. А пока что оставалось томиться ожиданием. Корабль возвращался; матросы обнаружили трех молодых рапторов, резвившихся в кормовой части судна, и убили их. Непосредственная опасность на острове Нублар миновала, все люди были либо в центре для гостей, либо в отеле. Тим хорошо освоился с компьютером и вызвал на экране новую таблицу.
— Что показывает этот проклятый агрегат? — возмутился Дженнаро. — Теперь он заявляет, что животных стало меньше?

Грант кивнул.

— Вероятно, так оно и есть. Элли сказала:

— Парк юрского периода наконец опять под контролем.

— Что это значит?

— То, что достигнуто равновесие, — Грант указал на монитор. На одном из них было видно, как подскочили гипсилофодонты, завидев приближающихся с запада велоцирапторов.

— Электроохрана была отключена много часов, — пояснил Грант. — Животные все перемешались. Популяции уравновесились... и теперь в Парке юрского периода установилось настоящее равновесие.

— Мне кажется, это совершенно не предусматривалось, — сказал Дженнаро. — Не предусматривалось, что животные перемешаются.

— И тем не менее, это произошло.

На другом мониторе Грант увидел, как стая рапторов стремительно преследует на открытой местности четырехтонного гадрозавра. Гадрозавр пытался спастись бегством, но один из рапторов запрыгнул ему на спину и впился зубами в длинную шею, а другие рванулись вперед, окружили беднягу, принялись кусать его за ноги и разрывать брюхо мощными когтями. В считанные минуты шесть рапторов свалили на землю огромное животное.

Грант молча смотрел на происходящее.

Элли спросила:

— Вы именно так себе все представляли?

— Да я сам не знаю, как я себе это представлял, — сказал Грант. Он пристально следил за изображением на экране. — Нет, в общем-то не совсем так.

Малдун тихо пробормотал:

— Знаете, похоже, что все взрослые рапторы покинули свой загон.

Грант сперва не обратил на это внимание. Он молча смотрел на мониторы, наблюдая за взаимоотношениями крупных животных. В южной части острова стегозавр отмахивался шипастым хвостом от осторожно кружившего вокруг него маленького тиранозаврика, который безуспешно пытался откусить костяные шипы. В западном секторе дрались взрослые трицератопсы: они нападали друг на друга и сплетались рогами. Одно животное уже лежало на земле раненое и испускало дух.

Малдун сказал:

— До темноты остался примерно час, доктор Грант. Если хотите, можно попытаться отыскать это гнездо.

— Да, — кивнул Грант, — хочу.

— Я вот о чем подумал, — продолжал Малдун. — Когда сюда заявятся костариканцы, они, наверное, решат, что остров представляет собой почти военную угрозу. И попробуют уничтожить его как можно скорее.

— Верно, черт побери! — поддакнул Дженнаро.

— Они разбомбят его с воздуха, — предположил Малдун. — Либо используют напалм, либо нервно-паралитический газ. Но в любом случае прибегнут к бомбежке.

Грант воскликнул:

— Этого недостаточно! Он вскочил.

— Ладно, пора отправляться.

— Мне кажется, вы меня не поняли, Алан, — поспешил вставить Дженнаро. — Мое мнение таково: весь остров представляет слишком большую опасность. Его следует уничтожить. Каждое животное на острове нужно уничтожить, и именно мы должны положиться на них, ведь они знают свое дело. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Прекрасно понимаю, — кивнул Грант.

— Но тогда в чем проблема? — пожал плечами Дженнаро. — Это военная операция. Пусть они ей и занимаются.

У Гранта болела спина, ведь раптор саданул по ней когтями.

— Нет, — поморщился он. — Мы должны сами позаботиться об этом.

— Оставьте все специалистам, — настаивал Дженнаро.

Грант вспомнил, как он шесть часов назад нашел Дженнаро, который в ужасе забился в кабину грузовика, стоявшего в техническом корпусе. Грант резко вспылил и, схватив адвоката за горло, припер его к стене.

— Послушай ты, низкорослый ублюдок! Ты виноват в том, что произошло, и должен сейчас это расхлебывать?

— Но я расхлебываю... — закашлялся Дженнаро.

— Ничего подобного! Ты с самого начала пытался избежать ответственности.

— Черт...

— Ты втравил инвесторов в дело, в котором сам толком не разобрался. Ты был совладельцем и при этом даже не сумел осуществить нормальный контроль. Ты не проверил, чем занимается человек, о котором ты доподлинно знал, что он лжец. Ты позволил ему иметь дело с самой опасной в мире технологией! Нет, ты, конечно же, вел себя безответственно.

Дженнаро снова закашлялся.

— Ну, хорошо... теперь я беру на себя ответственность...

— Нет! — рявкнул Грант. — Ты опять пытаешься ее избежать. Но теперь это тебе не удастся. — Он отпустил Дженнаро, который скрючился, ловя ртом воздух, и повернулся к Малдуну. — Какое у нас есть оружие?

Малдун ответил:

— Несколько электросеток и электрошокеры.

— Насколько мощные эти электрошокеры? — поинтересовался Грант.

— Похоже, их используют, чтобы глушить акул. При контакте они вызывают шок. Высокий вольтаж, мало ампер... Летального исхода не вызывает, но из строя выводит основательно.

— Нет, этого недостаточно, — покачал головой Грант. — В гнезде это не сработает.

— В каком гнезде? — кашляя, пробормотал Дженнаро.

— В гнезде велоцирапторов, — пояснила Элли.

— В гнезде велоцирапторов??

Но Грант, не слушая его, уже спрашивал:

— У нас есть радиофицированные ошейники?

— Наверняка есть, — сказал Малдун.

— Раздобудьте один. А что еще можно использовать для самозащиты?

Малдун печально развел руками.

— Ну... все, что получится.

Малдун ушел. Грант повернулся к Дженнаро.

— Ваш остров — дерьмо, мистер Дженнаро. И эксперимент ваш — дерьмо. Теперь это дерьмо нужно разгребать. Но сделать это нельзя, пока мы не поймем всех размеров этого кошмара. А следовательно, мы должны найти гнезда динозавров. Особенно важно обнаружить гнезда велоцирапторов. Они, вероятно, надежно спрятаны. Мы должны обнаружить их, осмотреть и сосчитать яйца. Нам необходимо учесть всех животных, родившихся на острове. Тогда можно будет его взорвать. Но мы обязаны сделать эту небольшую работенку.

Элли изучала настенную карту, где была указана территория обитания каждого вида. Тим работал на компьютере. Элли кивнула в сторону карты.

— Рапторы сосредоточены в южной части, там, где много вулканических испарений. Может быть. они любят тепло...

— А там есть где спрятаться?

— Выходит, что есть, — сказала Элли. — Там массивные бетонные дамбы, построенные, чтобы бороться с наводнениями. Просторные подземные помещения. Вода и полумрак.

Грант кивнул.

— Стало быть, они там. Элли сказала:

— Туда есть вход с пляжа. — Она повернулась к компьютерному пульту. — Тим, покажи-ка нам еще раз эти сооружения.

Но Тим не слушал ее.

— Тим! — снова окликнула его Элли. Мальчик склонился над пультом.

— Погодите минуточку, — пробормотал он. — Я тут кое-что нашел.

— Нашел? Что?

— Не обозначенный на схеме склад. Я не знаю, что там такое.

— Должно быть, оружие, — предположил Грант.

* * *

Все сгрудились возле технического корпуса. Стальная дверь открылась, и солнечный свет озарил бетонные ступеньки, уводившие под землю.

— Проклятый Арнольд! — ругался Малдун, ковыляя по ступенькам, — Он наверняка про это знал с самого начала.

— Вряд ли, — возразил Грант. — Он ведь даже не пытался сюда пробраться.

— Ну, тогда Хэммонд знал. Кто-то же должен знать!

— А где сейчас Хэммонд?

— Все еще в гостинице.

Они добрались до конца лестницы и увидели множество противогазов в пластиковых мешках: они висели на стене. Осветив фонарями помещение, Грант с Малдуном обнаружили несколько тяжелых стеклянных кубов высотой полметра, закрытых металлическими крышками. Внутри Грант различил какие-то темные маленькие шарики.

«Как будто гигантские мельницы для черного перца», — подумал он.

Малдун снял крышку со стеклянного куба и вынул один шарик.

Поднес его к свету и озабоченно наморщил лоб.

— Будь я проклят...

— Что это такое?

— «МОРО-12», — сказал Малдун. — Нервно-паралитический газ. Это гранаты. Куча гранат.

— Тогда начнем? — мрачно предложил Грант.

— Он меня любит, — улыбаясь, сказала Лекси. Они стояли в гараже центра для гостей и смотрели на маленького раптора, которого Грант поймал в туннеле. Девочка гладила малыша, просунув руку сквозь прутья клетки. Зверек к ней ластился.

— Я бы на твоем месте был поосторожней, — заметил Малдун. — Они здорово кусаются.

— Да он меня любит! — воскликнула Лекси. — Его зовут Кларенс. — Кларенс?

— Да, — кивнула девочка.

Малдун дергал в руках кожаный ошейник, к которому была прикреплена маленькая металлическая коробочка. Грант услышал пронзительный писк рации.

— Как вы думаете, трудно будет надеть на него ошейник?

Лекси по-прежнему ласкала детеныша, засунув руку в клетку.

— Спорим, что мне он разрешит?! — воскликнула она.

— Не стоит, — возразил Малдун. — Они непредсказуемы.

— Да я уверена, что он мне разрешит! — повторила девочка.

Малдун дал ей ошейник, и она протянула его раптору, чтобы он понюхал. А затем медленно надела его на шею зверенышу. Когда Лекси застегивала ошейник, раптор вдруг стал ярко-зеленым. А затем расслабился, и его шкура побледнела.

— Он как хамелеон, — сказала Лекси.

— Другие рапторы не обладали такими свойствами, — нахмурившись, заметил Малдун. — Должно быть, звери, рожденные на свободе, отличаются от них. Кстати, — он повернулся к Гранту, — как же все-таки они размножаются? У нас ведь были сплошные самки! Вы так и не объяснили нам, причем тут ДНК лягушки.

— Не лягушки, — поправил Грант, — а амфибии. На лягушках это все хорошо изучено. Особенно, насколько мне помнится, подробно описаны западно-африканские лягушки.

— А что это за феномен?

— Половое перерождение, — сказал Грант. — А по-простому, — перемена пола.

Грант объяснил, что некоторые растения и животные обладают способностью изменять в течение жизни свой пол. Таковы орхидеи, некоторые виды рыб, креветки, и, как выяснилось, лягушки. Было замечено, что лягушки, откладывающие яйца, через несколько месяцев могли полностью переродиться в самцов. Сперва они становились драчливы, как самцы, затем перенимали их брачные призывы, затем в их организме начинали вырабатываться мужские гормоны, у них вырастали мужские половые органы, и в конце концов такие лягушки благополучно спаривались с самками.

— Да вы шутите! — не поверил Дженнаро. — А почему это происходит?

— Вероятно, этому благоприятствует большое скопление животных одного пола. В подобных обстоятельствах амфибии внезапно могут переменить пол, самки становятся самцами.

— И вы считаете, что с динозаврами случилось то же самое?

— Да, поскольку никакого более правдоподобного объяснения у нас нет, — сказал Грант. — Я думаю, что все было именно так. Ну, а теперь, я надеюсь, мы отправимся на поиски гнезда?

Они сели в «джип», а Лекси выпустила раптора из клетки. Зверек спокойно сидел у нее на руках и казался почти ручным. Девочка погладила его на прощанье по голове и выпустила.

Но звереныш не уходил.

— Иди же, брысь! — крикнула Лекси. — Иди домой! Раптор повернулся и убежал в кусты.

* * *

Грант надел наушники, в руках он держал радиопередатчик. Малдун вел машину. Она ехала по главной дороге, направляясь на юг. Дженнаро повернулся к Гранту и спросил:

— А на что похоже это гнездо?

— Этого никто не знает, — пожал плечами Грант.

— Но мне казалось, вы находили их на раскопках, — Я раскапывал окаменевшие гнезда динозавров, — сказал Грант. — Но за столько миллионов лет все окаменелости деформировались. У нас есть гипотезы, есть кое-какие предположения, но никто не может твердо знать, как выглядят гнезда динозавров.

Грант прислушался к писку рации, он обратился к Малдуну и жестом велел ему ехать дальше. Он все больше и больше убеждался в правоте Элли: гнездо, очевидно, располагалось на юге, где были вулканические испарения.

Грант покачал головой.

— Вы должны понять: мы даже о гнездах живых рептилий — таких, как крокодилы, — далеко не все знаем. Этих животных трудно изучать.

Тем не менее, про африканских аллигаторов было известно, что их гнезда охраняют только самки, ожидающие, пока детеныши проклюнутся из яиц. Самец ранней весной постоянно лежал бок о бок с самкой, дул на нее сбоку, пуская в воде пузыри — таким образом он пытался снискать ее расположение, — и наконец она задирала хвост, позволяя ему совокупиться с ней. Но через два месяца, к тому времени, как самка начинала устраивать гнездо, самца уже не было и в помине. Самка сама зорко охраняла конусообразное полутораметровое гнездо, и когда раздавался писк проклюнувшихся детенышей, нередко помогала им разбивать скорлупу, а затем вела их к воде. Иногда она даже переносила их туда в пасти.

— Значит, взрослые аллигаторы защищают детенышей?

— Да, — подтвердил Грант. — И вдобавок существует своеобразная групповая защита. Маленькие крокодильчики издают жалобный писк, и любой взрослый крокодил, который их услышит — неважно, родитель или нет, — приходит к ним на помощь и яростно кидается в атаку. Не становится в угрожающую позу, а именно кидается в атаку.

— Ого!.. — Дженнаро умолк.

— Но динозавры же не рептилии, — лаконично заметил Малдун.

— Совершенно верно. И их поведение в период гнездовья может больше напоминать поведение птиц.

— Стало быть, вы не знаете, — Дженнаро начал раздражаться. — Вы не знаете, как выглядят их гнезда?

— Нет, — отрезал Грант. — Не знаю.

— Так... — протянул Дженнаро. — Вот вам и эксперты... очковтиратели чертовы...

Грант не обратил на него внимания. Он уже чувствовал запах серы.

А впереди клубился вулканический пар.

«Горячая здесь земля», — подумал Дженнаро, шагая вперед. Она была действительно раскаленной. То тут, то там грязь начинала пузыриться и как бы плевалась. Вонючие серные клубы пара, шипя, окутывали людей, поднимаясь на высоту их плеч. У Дженнаро было такое чувство, будто он попал в ад.

Он посмотрел на Гранта, который шел, не снимая наушников и прислушиваясь к сигналам. В ковбойских сапогах, джинсах и гавайской майке Грант выглядел хладнокровным смельчаком. А вся смелость Дженнаро куда-то улетучилась. Он страшно перепугался, попав в это зловонное, кошмарное место, и понимал, что где-то здесь неподалеку прячутся велоцирапторы. У Дженнаро просто в голове не укладывалось, как это Грант может сохранять спокойствие.

Или его сотрудница Сэттлер... Женщина спокойно шагала вперед и смотрела по сторонам.

— Вас это что, не волнует? — спросил Дженнаро. — Я хочу сказать, вы что-то уж очень спокойны.

— Нам нужно это сделать, — промолвил Грант. И больше не добавил ни слова.

Они продвигались вперед в клубах пара. Дженнаро потрогал пристегнутые к поясу гранаты и обратился к Элли:

— Почему он совершенно не волнуется?

— Может, и волнуется, — возразила она. — Но он ведь предвкушал этот миг всю свою жизнь.

Дженнаро кивнул и задумался: интересно, как это бывает? А у него было что-нибудь такое, чего бы он ждал всю жизнь? После некоторого размышления Дженнаро решил, что нет, не было...

Грант прищурился: солнце светило ему в глаза. Впереди, в туманной дымке, притаилось какое-то животное: оно следило за людьми, затем стремительно умчалось.

— Это был раптор? — спросила Элли.

— Мне кажется, да. А может, какой-нибудь другой зверь. Но в любом случае не взрослая особь. Элли предположила:

— Вероятно, он хотел сбить нас со следа?

— Вполне возможно.

Элли рассказала Гранту, как рапторы играли с ней у забора, чтобы отвлечь ее внимание от крыши, на которую тем временем забирались их сородичи. Если это было действительно так, то, значит, они превосходят по своим умственным способностям почти все живые организмы на Земле. Обычно считалось, что способностью строить и выполнять планы обладают только три вида живых существ: шимпанзе, гориллы и люди. Но, может быть, динозавры тоже в состоянии это делать...

Раптор появился снова, он выскочил на свет, а затем, взвизгнув, отпрыгнул в сторону. Похоже, он действительно пытался сбить их с толку. Дженнаро нахмурился.

— Насколько они умны? — спросил он.

— Если считать, что они близки к птицам, — сказал Грант, — то их ум приведет вас в восхищение. Последние исследования показали, что серый попугай обладает способностью к абстрактному мышлению ничуть не меньше шимпанзе. А шимпанзе вполне в состоянии освоить элементы человеческого языка. Так вот, исследователи обнаружили, что эмоциональное развитие попугаев соответствует развитию трехлетнего ребенка, однако их ум не подвергается сомнению, попугаи могут мыслить символами.

— Но я никогда не слышал, чтобы попугай кого-нибудь убил, — проворчал Дженнаро.

* * *

Издалека доносился шум прибоя. Вулканические испарений остались уже позади, теперь перед Грантом и его товарищами расстилалась местность, усеянная большими валунами. Маленький раптор взобрался на камень и вдруг исчез.

— Куда он мог подеваться? — удивилась Элли. Грант прислушивался к звукам, раздававшимся в наушниках. Писк прекратился.

— Он убежал.

Они торопливо пошли вперед и обнаружили среди скал небольшую нору, похожую на кроличью. Диаметром она была примерно в полметра. Пока они ее разглядывали, звереныш появился снова, он щурился на солнце и моргал. А затем ускакал.

— Ни за что! — воскликнул Дженнаро. — Я туда ни за что не полезу!

Грант не промолвил в ответ ни слова. Они с Элли начали доставать снаряжение. Вскоре Грант присоединил к портативному монитору маленькую видеокамеру. Он привязал к ней веревку, включил камеру и спустил ее вниз, в нору.

— Да вы так ничего не увидите! — сказал Дженнаро.

— Ничего, пусть будет хоть так. — откликнулся Грант.

В верхней части норы было не так уж темно, и они смогли разглядеть гладкие грязные стены. А затем проход резко расширился. В наушниках послышался какой-то визг. Потом более низкий, трубный звук. Потом новые шумы — их явно издавало множество животных.

— Да, это похоже на гнездо, — сказала Элли.

— Но ведь вы ничего не видите! — воскликнул Дженнаро и утер пот со лба.

— Не вижу, — согласился Грант. — Но зато слышу. Он еще немного послушал, а затем вытащил камеру из норы и положил на землю.

— Ладно, давайте начинать.

Грант полез к норе. Элли достала фонарь и электрошокер. Грант надел противогаз и неловко пополз по-пластунски.

— Вы шутите?! Неужели вы действительно собираетесь сюда залезть? — ахнул Дженнаро. Грант кивнул.

— Меня это не вдохновляет. И все же я полезу туда первым, за мной — Элли, за ней — вы.

— Погодите, погодите минутку! — встревожился Дженнаро. — Почему бы нам сперва не забросать нору гранатами с нервно-паралитическим газом? А уж тогда можно и спуститься. Вам не кажется, что это более разумно?

— Элли, вы достали фонарь? Элли протянула Гранту фонарь.

— Ну, так что? — продолжал настаивать Дженнаро. — Что вы на это скажете?

— Да я бы с удовольствием, — откликнулся Грант и полез в нору. — Но вы когда-нибудь видели, как умирают, отравившись газом?

— Нет...

— Обычно это вызывает конвульсии. Страшные конвульсии.

— Ну, мне очень жаль... это, конечно, неприятно, но...

— Послушайте, — перебил его Грант. — Мы должны спуститься сюда и посмотреть, сколько динозавров вылупилось из яиц. Если сперва отравить животных, то они в судорогах упадут на гнезда, и мы не сможем разглядеть, что в них лежало. Поэтому так поступить нельзя.

— Но...

— Вы создали этих животных, мистер Дженнаро.

— Я их не создавал!

— Они были созданы благодаря вашим капиталам. И вашим усилиям.

Вы помогли создать их. Так что они — ваше творение. И вы не можете их теперь убить просто потому, что у вас пошаливают нервишки.

— Да какие, к черту, нервишки? — вскричал Дженнаро. — Я напуган до смерти...

— Пошли за мной! — скомандовал Грант. Элли протянула ему электрошокер. Он начал спускаться в нору, ворча. — Тесновато тут.

Грант выдохнул воздух, вытянул руки и вдруг, тихо охнув, исчез.

На Элли и Дженнаро зловеще смотрела черная, зияющая дыра.

— Что с ним случилось? — в тревоге заметался Дженнаро.

Элли подошла к норе и, наклонившись, прислушалась. Включив рацию, она негромко позвала:

— Алан!

Последовало долгое молчание. Наконец до них донесся слабый голос:

— Я здесь.

— Все в порядке, Алан?

Опять долгое молчание. Когда Грант все же заговорил, его голос звучал как-то странно; в нем был чуть ли не благоговейный ужас.

— Все отлично, — ответил он.