…Когда на земле царили динозавры

Они собрались в двухэтажном здании для гостей Парка. Сквозь стеклянные стены виднелись балки и опоры из темной анодированной стали. Тут царил дух современных технологий, подумал Грант.

Они прошли в небольшую аудиторию, внутри которой высилась действующая модель тиранозавра. Она угрожающе нависала над входом в выставочный зал. Рядом висела табличка:…КОГДА НА ЗЕМЛЕ ЦАРИЛИ ДИНОЗАВРЫ

Дальше располагались другие экспозиции: «ЧТО ТАКОЕ ДИНОЗАВР?» и «МИР МЕЗОЗОЯ». Однако экспозиции не были закончены: повсюду по полу тянулись провода и кабели. Дженнаро поднялся на сцену и подошел к стоящим там Гранту, Элли и Малкольму. В глубине сцены сидел Хэммонд, скрестив руки на груди.

– Сейчас мы пойдем осматривать наш центр, – объявил Дженнаро.

Голос его легким эхом разносился по комнате.

– Сотрудники мистера Хэммонда и он сам покажут вам все самым подробным образом. Но, прежде чем мы пойдем, я бы хотел напомнить, зачем мы здесь собрались и какое решение я должен принять. Теперь вы знаете, что в целом этот остров представляет собой место, где воссозданные с помощью генной инженерии динозавры помещены в естественные условия обитания. Естественный Парк, в котором они живут на воле, предназначен для туристических экскурсий. В настоящее время Парк для посетителей пока закрыт, но его откроют через год.

Итак, я хочу получить ответ на один очень простой вопрос. Опасно находиться на острове или нет? Угрожает ли опасность туристам? Представляют ли динозавры, находящиеся здесь, хоть малейшую угрозу?

– Мы располагаем некоторой информацией, которую нам необходимо рассмотреть, – продолжал Дженнаро, выключая свет в комнате. – Во-первых, как мы знаем, доктору Гранту удалось установить вид до сих пор неизвестного динозавра, найденного на территории Коста-Рики. Динозавр этот известен только по небольшому фрагменту животного, обнаруженному в июле этого года, после того как он, по непроверенным сведениям, укусил на пляже американскую школьницу. Подробнее доктор Грант расскажет вам об этом позднее. Я запросил этот образец. Он хранится в одной нью-йоркской лаборатории. Его доставят вертолетом и мы сможем тщательно изучить его здесь, на месте. Но у нас есть и другие данные.

В Коста-Рике прекрасно налажена система здравоохранения. Их медстатистика фиксирует абсолютно все. Начиная с марта в тамошние больницы стали приносить детей, укушенных ящерицами прямо в колыбелях. Кроме того, приходили старики с подобными укусами, полученными во время крепкого сна. Эти случаи были зафиксированы в основном у жителей прибрежных деревень, на участке от Исмалойи до Пунтаренаса. После марта сведений об укусах ящериц не поступало. Однако у меня есть еще кое-что – диаграмма, сделанная в министерстве здравоохранения в Коста-Рике. Она отражает динамику детской смертности в городах западного побережья страны за первую половину этого года.

– Я хочу обратить ваше внимание на две особенности этой диаграммы, – продолжал Дженнаро. – Во-первых, как мы видим, в январе и феврале уровень детской смертности низок, затем в марте происходит всплеск, в апреле уровень снова низкий. Однако начиная с мая смертность высокая, вплоть до июля, когда была укушена американская школьница. По мнению министерства здравоохранения, у факта повышенной детской смертности есть какая-то причина, однако медицинские работники из прибрежных деревень объяснений не представляют. Вторая особенность этой диаграммы заключается в том, что резкие скачки загадочным образом происходят раз в две недели. Видимо, можно предположить, что речь идет о каком-то повторяющемся явлении.

– Итак, – подвел итог Дженнаро, включая свет, – я рассказал вам, какими данными мы располагаем. Ну а какие будут у вас…

– Чтобы не терять много времени, – перебил его Малкольм, – я вам все объясню.

– Объясните? – удивленно переспросил Дженнаро.

– Да, – ответил Малкольм. – Во-первых, ваши подопечные, скорее всего, с острова удрали.

– А, черт! – простонал Хэммонд, сидевший сзади.

– Во-вторых, диаграмма, полученная вами из министерства здравоохранения, почти наверняка не имеет никакого отношения к убежавшим динозаврам.

– А откуда вы это знаете? – вмешался Грант.

– Обратите внимание, что кривая все время показывает по очереди то высокую, то низкую смертность, – начал Малкольм. – Такие кривые характерны для большинства сложных систем. Возьмем, например, воду, капающую из крана. Если вы слегка повернете кран, вода будет капать равномерно: кап, кап, кап. А теперь откройте кран чуть сильнее, вода пойдет, образовывая турбулентный поток, и у вас будут чередоваться большие и малые капли: кап-кап… кап-кап… Примерно так. Вы можете сами попробовать. За чередованием всегда скрывается турбулентность. Всегда. И если где-то распространяется новое заболевание, вы всегда получите диаграмму с такой вот чередующейся кривой.

– И все-таки, почему вы сказали, что сбежавшие динозавры здесь ни при чем? – снова спросил Грант.

– Потому, что нелинейная зависимость, – ответил Малкольм. – Такую кривую могли дать только сотни сбежавших динозавров. А я думаю, что их сбежало гораздо меньше. Отсюда вывод, что кривая на диаграмме показывает нам какое-то другое явление, связанное, например, с новой разновидностью гриппа.

– И тем не менее вы думаете, что динозавры сбежали? – не унимался Дженнаро.

– По всей видимости, да.

– А почему?

– Бежать их заставило то, чем вы здесь занимаетесь. Понимаете, вы хотите возродить на этом острове природные условия, которые существовали в далеком прошлом, создать изолированный мир, в котором вымершие животные будут жить в естественных условиях. Правильно?

– Правильно.

– Однако, по моему мнению, ваша задача неосуществима. Результат математического моделирования настолько очевиден, что даже не нужно его проводить. Ну вот представьте, например, что я вас спрашиваю, какой налог нужно платить с прибыли, равняющейся одному миллиарду долларов. Чтобы ответить на мой вопрос, калькулятор вам не понадобится. Вы и так мне ответите. Точно так же в нашей ситуации с островом, мне не нужно делать расчеты, чтобы сказать вам, что успешно воспроизвести природное явление или пытаться изолировать его от остального мира просто невозможно.

– Но почему невозможно? Существуют же, наконец, зоопарки…

– В зоопарках природу не возрождают, – возразил Малкольм. – Давайте разберемся. Зоопарки – это уже существующие островки природы. Их подвергают самым незначительным изменениям, создавая там загоны или площадки для животных. Причем даже такие незначительные попытки изменений часто оканчиваются неудачей. Животные оттуда постоянно бегут. Однако данный Парк создан не по образцу зоопарка. У вас тут планы более грандиозные. Мне это больше напоминает попытку построить орбитальную космическую станцию на земле.

– Нет, не понимаю, – покачал головой Дженнаро.

– Но это же очень просто. За исключением воздуха, распространение которого ограничить невозможно, все в этом Парке должно быть изолировано. Никого не впускать, никого не выпускать. Животные, которых вы здесь держите, ни в коем случае не должны попасть в другие, большие экосистемы земли. Они ни в коем случае не должны отсюда бежать.

– И никогда не бежали, – сердито вставил Хэммонд.

– Такой изоляции добиться невозможно, – спокойно продолжал Малкольм. – У вас просто ничего не должно получиться.

– Однако получается. Вон сколько времени уже получается.

– Вы меня, конечно, извините, – сказал Малкольм, – но вы просто сами не понимаете, о чем говорите.

– Высокомерный кретин, – бросил Хэммонд, встал и вышел из комнаты.

– Ну, успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста, – примиряюще заговорил Дженнаро.

– Я прошу прощения, – сказал Малкольм, – однако сути дела это не меняет. То, что мы называем природой, является на самом деле сложнейшей системой, очень тонким механизмом. И вот об этом мы часто забываем. Сначала мы создаем упрощенную картину природы, а затем, убедившись в ее бесполезности, начинаем ее перекраивать и латать. Я не отношу себя к числу защитников окружающей среды. Но ведь нужно хотя бы постараться понять то, чего не понимаешь. Сколько раз нужно повторять, сколько раз нужно видеть все это собственными глазами? Построили Асуанскую плотину. Кричали о том, какое богатство ожидает Египет. А вместо этого гибнет плодороднейшая дельта Нила. Появляются мириады кровососущих насекомых, подрывается экономика страны.

Потом строят…

– Простите, – перебил его Дженнаро, – кажется, вертолет прилетел. Наверное, привезли образец для доктора Гранта.

Он быстро вышел из комнаты, все последовали за ним.

У подножия горы стоял Дженнаро. Он кричал так, что голос его перекрывал шум вертолета, а на шее выступили вены.

– Повторите! Что вы сделали? Кого вы позвали?

– Ну, успокойся, успокойся, – растерянно приговаривал Хэммонд.

– Вы что, с ума сошли?! – взвизгнул Дженнаро.

– Постой, – строго сказал Хэммонд, взяв себя в руки. – Думаю, тебе не следует забывать, что…

– Нет! – прошипел Дженнаро. – Нет, это вы не должны забывать, что это вам не светский раут? Это вам не воскресная экскурсия…

– Это мой остров, – перебил его Хэммонд. – И я буду приглашать того, кого захочу.

– На вашем острове работает комиссия по расследованию. Ваши инвесторы озабочены тем, что ситуация у вас вышла из-под контроля. Мы считаем, что здесь очень опасно и что…

– Послушай, Дональд, вам моих планов не нарушить.

– Я нарушу любые планы, если в этом возникнет необходимость.

– Да здесь неопасно, – повторял Хэммонд. – что бы этот горе-математик ни говорил.

– Здесь опасно…

– Я продемонстрирую безопасность…

– Да… И не забудьте посадить их обратно на вертолет, – сказал Дженнаро, не слушая его.

– Невозможно, – ответил Хэммонд, показывая на облака. – Вертолет улетел. – И правда, шум винтов вертолета удалялся.

– Неужели вы, черт побери, не понимаете, что подвергаете бессмысленному риску… – начал Дженнаро.

– Тихо, тихо, – успокаивающе сказал Хэммонд. – Потом продолжим, а то детей напугаем.

Грант обернулся и увидел, что по холму спускаются двое детей в сопровождении Эди Реджиса – мальчик, лет примерно одиннадцати, в очках, и девочка помладше, лет семи или восьми. Ее белокурые волосы были заправлены под бейсбольное кепи, а на плече болталась бейсбольная перчатка. Дети легко сбежали по тропинке, ведущей от вертолетной площадки, и остановились, не доходя до Дженнаро и Хэммонда.

– О Боже! – еле слышно простонал Дженнаро.

– Слушай, полегче, – прошипел Хэммонд. – Их родители сейчас как раз разводятся, я хочу, чтобы дети на пару дней отвлеклись.

Девочка несмело помахала им рукой.

– Привет, дедушка, – крикнула она. – Вот и мы.

ВЕДУТСЯ РАБОТЫ С ТЕРАТОГЕННЫМИ ВЕЩЕСТВАМИ
БЕРЕМЕННЫМ ЖЕНЩИНАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН
и:
ВЕДУТСЯ РАБОТЫ С РАДИОАКТИВНЫМИ ИЗОТОПАМИ.

ЭЛЕКТРОПИТАНИЕ Р4 (ГОСТИНИЦА «САФАРИ») КОМАНДА НЕ ИСПОЛНЯЕМА. ОШИБКА – 505.

ВЕДУТСЯ РАБОТЫ С РАДИОАКТИВНЫМИ ИЗОТОПАМИ.
ОБЛАДАЮЩИМИ КАНЦЕРОГЕННЫМ ПОТЕНЦИАЛОМ

Возбуждение Тима росло. Тератогенные вещества! Из них делают чудовищ! Он был заворожен и почувствовал разочарование, когда Эд Реджис сказал, обращаясь к присутствующим: «На эти надписи внимания не обращайте. Повесить их заставляет нас закон. Можете мне поверить, что здесь все абсолютно безопасно». Он пропустил их через дверь. С другой стороны стеклянной стены дежурил охранник.

– Вы могли заметить, что численность обслуживающего персонала на острове сведена к минимуму. Всего двадцать человек требуется на обслуживание всего острова. Естественно, когда начнут приезжать гости, обслуживающий персонал будет увеличен, но сейчас их только двадцать. Вот наш пульт управления. Отсюда мы управляем работой всех служб Парка.

Они остановились перед окнами, за которыми была темная комната, напоминающая центр управления космическим полетом в миниатюре. С одной стороны на вертикальной стеклянной панели была нанесена прозрачная карта Парка. С другой стороны перед ней вытянулся ряд светящихся экранов компьютеров. На одних мониторах была выведена какая-то информация, на других – а их было большинство – изображения происходящего в разных частях Парка. В комнате находились два человека. Они разговаривали стоя.

– Слева – наш главный инженер Джон Арнольд, – объяснил Реджис, показывая на худощавого человека. который курил сигарету. – Рядом с ним стоит смотритель Парка, Роберт Малдун, знаменитый охотник из Найроби.

Малдун был плотным мужчиной в костюме цвета хаки, на нагрудном кармане его рубашки болтались солнечные очки. Заметив группу экскурсантов, он коротко им кивнул и снова повернулся к компьютерам.

– Конечно, вы хотите зайти внутрь, – сказал Эд Реджис. – Но сначала давайте посмотрим, как мы получаем ДНК динозавров.

* * *

Табличка на двери гласила: «Группа экстракции». Как и все остальные двери в лабораторном корпусе, открыть ее можно было только с помощью специальной карточки, на которую был нанесен код. Когда Эд Реджис сунул свою карточку в щель замка, мигнула лампочка и дверь открылась.

За дверью Тим увидел небольшое помещение, залитое зеленым светом. В нем находились четверо лаборантов в белых халатах, которые сидели перед двойными стереомикроскопами или смотрели на удивительно четкие изображения на экранах мониторов. Все помещение было уставлено какими-то желтыми камнями, они стояли в застекленных полках, в картонных коробках, на больших рабочих подносах. К каждому камню была приклеена бирка на которой было что-то написано чернилами. Реджис представил им Генри Ву, подтянутого тридцатилетнего человека.

– А вот наш главный генетик – доктор Ву. Сейчас он нам расскажет, чем тут занимаются.

– Во всяком случае, постараюсь, – сказал Генри Ву. – Генетика – наука сложная. Но вам-то, наверное, интересно, откуда мы взяли ДНК для наших динозавров.

– Да, хотелось бы узнать, – отозвался Грант.

– Вообще-то, – начал Ву, – существуют два возможных источника получения ДНК. Иногда мы можем получить ее прямо из костей динозавров, используя метод Лоя – извлечение антитела.

– Каковы возможности этого метода? – осведомился Грант.

– Ну, если учесть, что во время фоссилизации большая часть растворяемого белка вымывается, метод Лоя позволяет нам получить около двадцати процентов белка. Для этого мы должны истолочь кости в порошок. Сам доктор Лой использовал этот метод для получения белков вымерших австралийских сумчатых и клеток крови из останков древнего человека. Его метод настолько эффективен, что позволяет работать всего лишь с пятьюдесятью нанограммами материала. Это составляет пятьдесят миллиардных грамма.

– Значит, вы использовали метод Лоя? – снова спросил Грант.

– Только как вспомогательный метод, – ответил Ву. – Вы прекрасно понимаете, что двадцать процентов вещества для нашей работы недостаточно. Для того чтобы воспроизвести динозавра, нам нужно получить всю цепочку ДНК полностью. И она у нас вот тут, – Он взял один из желтых камней. – В янтаре – окаменевшей смоле, в которую когда-то превратился сок доисторических деревьев.

Грант посмотрел на Элли, затем на Малкольма.

– А что, умно придумано, – произнес Малкольм.

– Я все-таки ничего не понимаю, – признался Грант.

– Когда древесный сок стекает, – стал объяснять Ву, – в него попадают и остаются там насекомые. Потом эти насекомые отлично сохраняются внутри окаменелости. Каких только насекомых не найдешь в янтаре, включая паразитов, сосавших кровь у крупных животных.

– Сосавших кровь… – повторил Грант. От удивления, смешанного с восхищением, у него открылся рот. – То есть вы хотите сказать – они сосали кровь динозавров…

– Надеюсь, что да.

– А потом эти насекомые попадали в янтарь – продолжал Грант. – Черт побери, а ведь может получиться.

– Уже получается, – сказал Ву. Он подошел к микроскопам. Лаборант как раз установил кусочек янтаря, внутри которого находилась муха, перед окулярами. На экране монитора было видно, как он проткнул янтарь иглой, введя ее в грудной отдел доисторической мухи.

– Если у этого насекомого содержатся инородные клетки крови, мы сможем извлечь их и получить палео-ДНК или ДНК вымершего животного. Наверняка мы, конечно, не знаем, пока не извлечем все, что там есть, проведем репликацию и проверку. Этим мы занимались последние пять лет. Дело шло медленно, но результаты мы все-таки получили.

Вообще-то с помощью этого процесса легче получить ДНК динозавра, чем ДНК млекопитающих. Дело в том, что у последних эритроциты не имеют ядер. Чтобы воспроизвести млекопитающее, нужно найти лейкоциты, которые встречаются гораздо реже, чем эритроциты. Но у динозавров эритроциты имеют ядра, как у современных птиц. Кстати, это одно из многих подтверждений того, что динозавры на самом деле не рептилии. Это огромные, покрытые кожей птицы.

Тим обратил внимание, что выражение лица у доктора Гранта было все еще недоверчивым, а Деннис Недри, неопрятный суетливый толстяк, не проявлял абсолютно никакого интереса, как будто все это он уже знал. Недри нетерпеливо посматривал в сторону следующей комнаты.

– Я вижу, что мистер Недри интересуется следующим этапом нашей работы, – заметил Ву, – на котором мы расшифровываем полученную ДНК. Делаем мы это с помощью очень мощных компьютеров.

Через раздвижную дверь они вошли в следующую комнату. Здесь было прохладно и раздавалось громкое гудение. Два высоких двухметровых аппарата круглой формы возвышались в центре комнаты. Вдоль стен тянулись ряды ящиков из нержавеющей стали.

– Это наша высокотехнологичная прачечная-автомат, – с гордостью сказал доктор Ву, – а аппараты вдоль стены – автоматические генные секвенаторы[9] фирмы «Хамачи-Худ». Ими управляют с огромной скоростью суперкомпьютеры «Крей-Экс-Эм-Пи», вы их видите в центре комнаты. По сути, комната представляет собой генную фабрику удивительной мощности.

В помещении стояло несколько мониторов. Данные мелькали на экране с такой скоростью, что разобрать что-нибудь было просто невозможно.

Нажав кнопку, Ву остановил на дисплее таблицу.
– Здесь мы можем видеть подлинную структуру небольшой части цепочки ДНК динозавра, – начал объяснять Ву. – Обратите внимание, что последовательность состоит из четырех основных соединений – аденина, тимина, гуанина, цитозина. В этом участке ДНК, вероятно, содержатся указания, как создать молекулы белка, например, гормона или фермента. Полная молекула ДНК содержит три миллиона таких оснований. Если каждую секунду на этом экране в течение восьми часов в день будет появляться новая таблица, на то, чтобы увидеть полную цепочку ДНК у нас уйдет два года. Вот какие у нее размеры.

– Вот вам типичный пример, – он показал на экран, – поскольку здесь в строке 1201 цепочка содержит ошибку. ДНК, которую мы получаем, как правило бывает в виде отдельных фрагментов или неполной. Поэтому мы начинаем с того, что как бы чиним ее, вернее, этим занимается компьютер. Он перережет цепочку ДНК, используя так называемые рестрикционные ферменты. Компьютер выбирает целую группу различных ферментов, которые и выполняют поставленную задачу.
– Перед вами тот же участок цепочки. Вы видите местоположение рестрикционных ферментов. На строчке 1201 вы видите, как два фермента перерезали поврежденный участок с обеих сторон. Обычно компьютеры у нас сами решают, какими средствами они воспользуются. С другой стороны, нам нужно знать, какие пары оснований необходимо вставить, чтобы исправить повреждение. Для этого мы сопоставляем разные участки, разрезанные ферментами. Как, например, здесь.
Сопоставление последовательности рестрикционных ферментов
Код: С= сравнение Р= развернутое сравнение П= подтверждение сравнения 0=Окончание
– Теперь мы ищем такой участок цепочки, который перекрывает поврежденное место. Так мы узнаем, чего там не хватает. Вы увидите, что, таким образом, мы сможем исправить поврежденный участок. Темные полосы на экране – это ограниченные участки – маленькие отрезки ДНК динозавра. Мы разрезали их с помощью ферментов и проанализировали. Теперь компьютер соединяет их снова путем поиска накладывающихся участков кода ДНК. Это напоминает решение головоломки. Компьютер делает это очень быстро.
– И вот перед вами воссозданная компьютером цепочка ДНК. На работу, которую мы с вами провели, в обычной лаборатории ушли бы месяцы, а у нас – секунды.

– Значит, вы работаете с полной цепочкой ДНК? – поинтересовался Грант.

– Да нет, – сказал Ву. – Это невозможно. Мы добились большого прогресса по сравнению с шестидесятыми. Тогда на дешифровку такого кода у целой лаборатории ушло бы четыре года. Теперь компьютеры делают это в течение нескольких часов. Однако даже сейчас мы не можем развернуть всю цепочку. Мы исследуем только те ее участки, которые отличают динозавра от других доисторических животных или не встречаются в современных молекулах ДНК. Межвидовое расхождение по нуклеотидам не превышает нескольких процентов, но все равно, чтобы их проанализировать нужно провести очень большую работу.

* * *

Деннис Недри зевнул. Он давно уже понял, чем примерно должны заниматься в «Ин-Джин». Несколько лет назад, когда Недри наняли в «Ин-Джин» для того, чтобы он разработал системы управления Парком, он удивился, увидев, что согласно техническому заданию длина групп разрядов числовых данных должна достигать не менее Зx109. Сначала Недри подумал, что тут какая-то ошибка, и позвонил в Пало-Альто. Однако там ему сказали, что требование правильное, действительно, три миллиарда разрядов чисел.

С большими системами Недри приходилось работать много и в прошлом. Профессиональный авторитет он заработал, создавая межконтинентальные линии телефонной связи для транснациональных корпораций. Такие системы обычно требуют несколько миллионов записей. К подобной работе он привык. Но в «Ин-Джин» хотели создать что-то немыслимо гигантское. Не понимая в чем дело, Недри поехал к Барни Феллоузу, который работал в компании «Симболикс» в Кембридже.

– Послушай, Барни, – спросил он своего приятеля, – что это за база данных, которая требует трех миллиардов записей?

– Напортачили, когда техзадание писали. – засмеялся Барни, – лишний ноль вписали. А может, два.

– Там все правильно, я проверял. Они хотят три миллиарда.

– Свихнулись, наверное, – предположил Барни. – Она работать не будет. Даже если у них самые быстрые процессоры и алгоритмы, то поиск данных займет несколько дней. Или недель.

– Это я знаю, – отмахнулся Недри. – Слава богу, мне хоть алгоритмы не надо делать. Но меня только попросили разработать архивирование и память для программы. И все-таки, для чего может служить такая база данных?

– Бумагу о неразглашении подписывал? – спросил, нахмурившись, Барни.

– Да, – ответил Недри, большинство контрактов которого включали пункт о неразглашении конфиденциальной информации.

– Ты мне что-нибудь можешь про них рассказать?

– Фирма занимается биотехнологией.

– Биотехнологией, – протянул Барни. – Ну тогда все ясно.

– Что?

– Молекулы ДНК.

– Да нет, – возразил Недри. – Кто за это возьмется.

Он знал, что в биологии собирались начать целый проект в целях изучения полной цепочки ДНК человека. На такую работу ушло бы лет десять. В ней пришлось бы участвовать сотням ученым из лабораторий всего мира. Это было бы грандиозной программой, не уступающей по масштабам Манхэттенскому проекту, создавшему атомную бомбу.

– У них частная компания, – добавил Недри.

– С тремя миллиардами разрядов чисел, – усмехнулся Барни. – Кроме ДНК, я больше ничего не могу предположить. А может, у них приступ научного оптимизма?

– Острый приступ, – поправил его Недри.

– А может, они исследуют только участки цепочки ДНК, а память у них в основном предусматривает произвольную выборку.

Вот это уже было больше похоже на истину. Определенные способы поиска в базе данных поглощают огромное количество памяти машины.

– А ты не знаешь, кто писал им программу?

– Нет, – ответил Недри. – Они там слова лишнего не говорят.

– В общем, я думаю, что они занимаются ДНК, – заключил Барни. – Какая у них там машина стоит?

– «Супер-Экс-Эм-Пи».

– «Экс-Эм-Пи»? Да еще «Супер»? Да это же несколько «Креев»! Вот это да! – Барни нахмурился, задумавшись. – Это все, что ты можешь мне рассказать?

– Все, – ответил Недри, – извини.

Он вернулся из Кембриджа и разработал систему управления Парком. У него и команды программистов, которой он руководил, на это ушло более года. Работать было особенно тяжело, потому что заказчик ни за что не хотел сообщить, для каких целей создаются подсистемы. Задания ему давались примерно в следующей форме:

«Разработайте такой-то блок для такой-то записи» или «Сделайте такой-то блок для вывода данных на экран». В техническом задании он находил только параметры требуемой системы, но никаких сведений о ее использовании. Недри работал чуть ли не вслепую. И вот теперь, когда система пришла в действие, он не удивился, что в ней оказались скрытые дефекты. Что они, собственно, ожидали? Денниса вызвали сюда в панике, встревоженные «его» дефектом. Как они мне надоели, думал Недри.

Он повернулся к присутствующим, услышав, как Грант спросил:

– После того как компьютер проведет анализ ДНК, как вы узнаете вид животного?

– Мы пользуемся двумя процедурами, – ответил Ву. – Во-первых, мы составляем филогенетические схемы. Как и все остальное в организме – руки, ноги и так далее, ДНК постоянно развивается. Поэтому мы можем взять неизвестную нам часть цепочки ДНК и с помощью компьютера определить, правда приблизительно, ее место в общеэволюционном процессе. Время на это уйдет, конечно, много, но ответ мы получим, – А какой второй способ?

– Нужно просто вырастить животное и посмотреть кем оно окажется, – ответил Ву, пожимая плечами. – Так мы обычно и поступаем. Я вам покажу, как это делается.

По мере того как экскурсия продолжалась, нетерпение Тима все возрастало и возрастало. Технику он любил, но, несмотря на это, ему становилось неинтересно. Все подошли к соседней двери, на которой было написано: «Оплодотворение». Сунув в щель карточку, доктор Ву открыл дверь и все вошли в комнату.

Тим увидел комнату, похожую на прежнюю где также у микроскопов склонились лаборанты. Часть помещения была огорожена и освещена голубыми ультрафиолетовыми лампами. Доктор Ву объяснил, что их работа с ДНК остановки деления клеток в точно определенные моменты и для этой цели у них здесь хранились самые сильнодействующие яды.

– Гелотоксины, производные колхицина, бета-алкалоиды, – перечислял он, показывая на набор наполненных шприцев, установленных под ультрафиолетовой лампой. – Умертвляют все живое в течение секунды.

Тиму, конечно же, хотелось поподробнее узнать о ядах, однако доктор Ву монотонно рассказывал о том, как они использовали неоплодотворенную яйцеклетку крокодила и заменяли ДНК. Затем какие-то сложные вопросы задавал профессор Грант. С одной стороны в комнате стояли большие баки, на которых было написано: «Жидкий азот». Там также стояли большие, в человеческий рост, морозильные камеры. На полках внутри них хранились зародыши, каждый был упакован в тонкую серебряную фольгу.

Лекси скучала. Недри откровенно зевал. И даже доктору Сэттлер становилось неинтересно. Тим устал от всех этих лабораторных сложностей. Ему хотелось увидеть динозавров.

На следующей двери было написано: «Инкубатор».

– Там внутри тепло и сыро; – предупредил доктор Ву. – Мы поддерживаем внутреннюю температуру на уровне 37,2 градуса по Цельсию, относительную влажность в пределах 109 процентов. Мы так же увеличиваем содержание кислорода в воздухе до 33 процентов.

– Атмосфера юрского периода, – произнес Грант.

– Верно. Во всяком случае, мы так полагаем. Если кто-нибудь из вас почувствует, что кружится голова, сразу же скажите мне.

Доктор Ву сунул карточку в щель, и дверь инкубатора с шипением открылась.

– Напоминаю, внутри ни к чему не прикасаться. У некоторых яиц скорлупа пропускает жир кожи пальцев. Будьте осторожны – на уровне головы все время двигаются сенсорные датчики.

Он открыл внутреннюю дверь, и они зашли в инкубатор. Тим увидел большое просторное помещение. На длинных столах под мощными инфракрасными лампами лежали яйца. Их бледные очертания были размыты какими-то шипящими стелющимися испарениями. Все яйца слегка покачивались.

– У рептилий яйца содержат большое количество желтка. Однако воды внутри почти нет. Зародыш должен втягивать влагу внутрь из атмосферы. Для этого мы создаем туман.

Доктор Ву объяснил, что на каждом столе находится до ста пятидесяти яиц. Он показал новую партию яиц, полученных методом извлечения ДНК. Партии обозначались номерами, указанными на каждом столе, например:

«СТЕГ – 458/2» или «ТРИЦ – 390/4». Между столами по пояс в тумане двигались лаборанты. Погружая руки в испарения, они каждый час переворачивали яйца, одно за другим, заодно измеряя температуру с помощью термодатчиков. За происходящим в комнате следили подвешенные сверху телевизионные камеры и двигающиеся сенсорные датчики. Термодатчик прикасался гибким щупом к каждому яйцу, раздавалось пиканье, и датчик отправлялся дальше.

– В нашем инкубаторе мы произвели уже более десятка выводков. В результате мы располагаем двумястами тридцатью восемью живыми экземлярами. Уровень выживания – в пределах четырех десятых процента, и мы естественно хотим его повысить. Однако, согласно данным, полученным из компьютера, нам приходится иметь дело почти с пятьюстами переменными. Сто двадцать переменных относятся к окружающей среде, еще двести действуют внутри яйца, остальные относятся к собственно генетическому материалу. Скорлупа сделана из пластмассы. Зародыш мы помещаем внутрь механическим путем, а затем они у нас здесь вызревают.

– Как быстро вырастает динозавр?

– Динозавры растут быстро, достигая полного роста в период от двух до четырех лет. У нас в Парке уже есть определенное количество взрослых экземпляров.

– А что означают эти цифры?

– Это коды, которыми маркируем различные партии по извлеченному нами ДНК. Первые четыре буквы – вид. Вот смотрите, «ТРИЦ» означает трицератопс, а «СТЕГ» – стегозавр. И так далее.

– А что на этом столе? – спросил Грант. На табличке был написано: «хххх-0001/1». Внизу приписано от руки: «Предположительно келу».

– Это новая партия ДНК, – пояснил Ву. – Что из этого вырастет, мы точно не знаем. Когда делается первое извлечение, какое получится животное, неизвестно. Вы видите, что тут написано «Предположительно келу», значит, по всей вероятности, это будет келурозавр – если я не путаю, небольшое травоядное. Очень трудно запоминать все эти имена. Уже известно около трехсот видов динозавров.

– Триста сорок семь, – уточнил Тим.

– А кто-нибудь сейчас должен вылупиться? – улыбаясь, спросил Грант.

– Сейчас нет: У каждого животного свой период инкубации. Однако в среднем это примерно месяца два. Мы стараемся сделать так, чтобы они появлялись все разом и не осложняли работу обслуживающему персоналу. Итак можно представить себе, что здесь творится, когда в течение двух-трех дней на свет появляются сто пятьдесят динозавров. Ну, конечно, многие не выживают. Между прочим, эти келурозавры должны появиться со дня на день. Еще вопросы будут? Нет? Тогда пойдемте в помещение для новорожденных.

Это была круглая белая комната. Тут стояла несколько небольших инкубаторов, но в данный момент ОРУ были пустыми. По полу были разбросаны половики и игрушки. На полу спиной к двери сидела молодая женщина в белом халате.

– Ну, кто тут у нас сегодня? – спросил доктор Ву.

– Да так, ничего особенного, – ответила Кэти. – Только один маленький велоцираптор.

– Ну-ка, давайте на него посмотрим. Женщина поднялась на ноги и отошла в сторону. Тим услышал, как Недри произнес:

– На ящерицу похож.

Маленький динозавр был не больше полуметра и размерами напоминал мелкую обезьяну. Он был темно-желтого цвета с коричневыми полосами, как у тигра. Головой и длинной мордой он походил на ящерицу, однако, в отличие от последней, уверенно стоял на сильных задних лапах, сохраняя равновесие при помощи толстого прямого хвоста. Передними лапами, которые были короче задних, он шевелил в воздухе. Велоцираптор наклонил голову и уставился на склонившихся над ним гостей.

– Велоцираптор, – тихо произнес Алан Грант.

– Velociraptor mongoliensis, – добавил доктор Ву, кивая. – Хищник. Данный экзепляр родился шесть недель назад.

– Я совсем недавно раскопал велоцираптора, – сообщил Грант, нагибаясь, чтобы внимательно рассмотреть животное. Тут же крохотный динозавр, подпрыгнув, перескочил через голову Гранта и очутился у Тима в руках.

– Эй, поосторожней?

– Детеныши у них прыгают, – сказал доктор Ву, – кстати, и взрослые особи тоже.

Тиму удалось наконец одолеть велоцираптора. Он протянул его доктору Ву. Детеныш весил немного, чуть больше полукилограмма. Кожа у него была теплой и абсолютно сухой. Крохотная головка оказалась сантиметрах в пяти-шести от лица Тима. На него уставились темные глаза-бусинки. Взад и вперед мелькал маленький раздвоенный язычок.

– А он меня не укусит?

– Нет. Он у нас дружелюбный.

– Вы уверены? – озабоченно спросил Дженнаро.

– Абсолютно, – успокоил его доктор Ву. – По крайней мере, не укусит, пока маленький. У этих малышек нет никаких зубов, даже яичных.

– Яичных? – спросил Недри.

– Да, яичных. Большинство видов динозавров рождаются с небольшими зубами – скорее даже маленькими шипами на кончике носа, как у носорога. Они нужны им, чтобы вылупиться из яиц. Велоцирапторы – исключение. Они расковыривают дырку в скорлупе с помощью своей заостренной мордочки, а затем наши сотрудники уже помогают им выбраться наружу.

– Значит, это вы им помогаете выбраться наружу, – заметил Грант, качая головой. – А на воле?

– На воле?

– Ну да, на воле. Когда они рождаются на воле, – объяснил Грант, – когда они живут в своем гнезде.

– Нет, это невозможно, – возразил доктор Ву. – Ни один из наших экземпляров не способен размножаться. Поэтому-то мы и создали, так сказать, детский сад для динозавров. Только так можно восполнять поголовье динозавров в Парке.

– А почему они у вас не размножаются?

– Ну, вы, наверное, и сами понимаете, почему они не должны размножаться, – начал объяснять доктор Ву. – В особо ответственных случаях, вроде нашего, мы всегда разрабатываем системы с многократной защитой, даже когда это и не нужно. То есть мы всегда устанавливаем по крайней мере две контрольные процедуры. В нашем случае, существуют два независимых друг от друга фактора, благодаря которым животные не могут размножаться. Во-первых, они стеризованы, так как мы облучаем их рентгеновскими лучами.

– А второй фактор?

– Все экземпляры, находящиеся в Парке юрского периода, – самки, – сказал доктор Ву с довольной улыбкой.

– Я бы хотел, чтобы вы рассказали об этом поподробнее. Ведь насколько я знаю, стерилизация при помощи облучения не гарантирует положительного результата. Может быть неверно выбрана доза, поток лучей может быть направлен не на тот орган животного…

– Все правильно, – ответил доктор Ву, – однако мы вполне уверены, что уничтожаем у них ткани яичников.

– А то, что они все самки, – не унимался Малкольм, – это кто-нибудь проверяет? Иными словами, кто-нибудь задирает им, так сказать, юбки, чтобы проверить? И вообще, как у них пол-то определяют?

– Половые органы меняются от вида к виду. У некоторых видов половые признаки различаются хорошо, у других слабо. Однако, отвечая на ваш вопрос, мы знаем, что все наши экземпляры самки потому, что мы их такими делаем в буквальном смысле этого слова. Мы управляем их набором хромосом и средой обитания зародыша внутри яйца. С точки зрения биотехнологии, легче всего выращивать самок. Вероятно, вы знаете, что любой зародыш изначально наследует женский генетический код. Иными словами, мы все зарождаемся самками. Для того, чтобы развивающийся эмбрион превратился в самца необходимо дополнительное воздействие, то есть, в ходе развития в определенный момент должен появиться дополнительный гормон. Но если этого не произойдет, зародыш разовьется в самку. Поэтому все наши экземпляры женского пола. Правда, к некоторым из них мы относимся как к самцам. Например, когда мы говорим о тиранозавре рексе, мы называет его «он». Но на самом деле самцов там нет, и уж поверьте мне, наши экземпляры не размножаются.

* * *

Маленький велоцираптор обнюхал Тима, затем потерся головой о шею мальчика. Тим хихикнул.

– Она хочет, чтобы все ее покормили, – пояснил доктор Ву.

– А что она ест?

– Мышей, Но она только что ела, поэтому сейчас мы ее кормить не будем.

Маленький велоцираптор отпрянул, пристально посмотрел на Тима и стал перебирать передними лапами в воздухе. Тим увидел, что на каждой лапе у ящера три пальца с маленьким коготком на каждом. Затем велоцираптор опять уткнулся головой в шею Тиму.

Подошел Грант и стал пристально рассматривать животное. Он потрогал крохотную лапку и сказал Тиму.

– Я возьму его, ладно?

Мальчик передал велоцираптора в руки палеонтолога. Перевернув животное на спину, Грант внимательно осмотрел все его тело. Велоцираптор при этом извивался, пытаясь вырваться. Затем Грант высоко подняв динозавра, стал смотреть на него в профиль, не обращая внимания на пронзительные крики животного.

– Не нравится, – заметил Реджис, – не любит, когда его от груди отрывают.

Велоцираптор продолжал кричать, но Грант не обращал на это внимания. Сжав хвост, он пытался нащупать позвонки. Вмешался Реджис:

– Доктор Грант, отпустите ее.

– Я ей ничего не сделаю.

– Послушайте, доктор Грант, эти животные принадлежат к другому миру. В те времена, когда они жили, людей не было. Некому было брать их на руки, мять…

– Во-первых, я ее не мну, а…

– Доктор Грант, отпустите ее, – приказал Эд Реджис.

– Послушайте…

– Я сказал, отпустите. – В голосе Реджиса появилось раздражение.

Грант вернул ящера Тиму. Животное сразу перестало кричать. Тим чувствовал, как бьется маленькое сердце прижавшегося к груди динозавра.

– Прошу меня извинить, доктор Грант; – сказал Реджис уже спокойно, – эти животные в детстве очень нервные. Мы уже потеряли несколько экземпляров из-за внезапного стресса, который, по нашему мнению, был связан с гормонами коры надпочечников. Иногда смерть у них наступает за какие-нибудь три-четыре минуты. Тим погладил велоцираптора по голове.

– Все нормально, приятель, – сказал он. – Все будет хорошо.

Сердце животного продолжало бешено биться.

– Мы считаем, что к нашим животным необходимо относиться как можно более гуманно, – продолжал Реджис. – Я обещаю, что вам будет предоставлена возможность провести тщательный осмотр.

Однако Грант не унимался. Он подошел к Тиму, в руках которого лежал динозавр, и, наклонив голову, стал осматривать животное.

Велоцираптор внезапно открыл пасть, обнажая зубы, и угрожающе зашипел.

– Великолепно, – сказал Грант.

– А можно остаться и поиграть с ним? – спросил мальчик.

– Только не теперь, – ответил Эд Реджис, взглянув на часы. – Сейчас три часа и мы как раз успеем спокойно осмотреть Парк. Вы увидите динозавров в естественной среде обитания, которую мы для них создали.

Тим отпустил велоцираптора. Тот поспешно побежал через комнату, схватил зубами половик и потащил его в угол комнаты.

Версия 4.4

– У тебя не возникло каких-нибудь проблем с группой? – поинтересовался Хэммонд.

– Нет, – покачал головой Генри Ву. – Никаких проблем не было.

– Они приняли твои объяснения?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Ву. – В общих чертах ведь все ясно. Сложности возникают только в деталях. И именно о них я и хотел сегодня с вами поговорить. Можете расценивать это как чисто эстетический вопрос.

Джон Хэммонд наморщил нос, словно уловив какой-то неприятный запах.

– Чисто эстетический? – переспросил он. Они стояли в гостиной элегантного домика Хэммонда, расположенного в тени пальм в северной части Парка. В комнате было свежо и уютно, полдюжины мониторов позволяли следить за животными в Парке. Папка с надписью «Развитие животных: версия 4:4», которую принес с собой Ву, лежала на журнальном столике.

Хэммонд смотрел на него по-отечески терпеливо. Тридцатитрехлетний Ву вдруг как-то особенно остро ощутил, что он всю свою профессиональную жизнь проработал рядом с Хэммондом, который нанял его сразу после окончания аспирантуры.

– Нет, конечно, у меня есть не только эстетические, но и практические соображения, – продолжал Ву. – Мне кажется, что вы все-таки должны учесть мои рекомендации относительно второй фразы. Нам следует перейти к версии 4:4.

– Ты не хочешь заменить всех имеющихся животных? – поразился Хэммонд.

– Да, хочу.

– Но почему? Что в них плохого?

– Ничего, – сказал Ву, – если не считать того, что они самые настоящие динозавры.

– Так мне именно это и нужно, Генри, – улыбнулся Хэммонд. – И ты мои пожелания выполнил.

– Я знаю, – вздохнул Ву. – Но понимаете… Он замялся. Ну как объяснить это Хэммонду? Он фактически ни разу не был на острове. А Ву хотел обратить его внимание на очень неординарные обстоятельства.

– Понимаете, – продолжал он, – сейчас, в настоящий момент, почти никто не видел живого динозавра. Никому не известно, как они на самом деле выглядят.

– Да…

– Мы с вами получили настоящих динозавров, – Ву указал на экраны в комнате, – но по ряду параметров результат меня не удовлетворяет. Они у нас какие-то неубедительные. Я бы мог их усовершенствовать.

– В каком смысле?

– Во-первых, они слишком быстро двигаются, – ответил Ву. – Людям может показаться странным проворство таких гигантских животных. Я боюсь, посетители решат, что это похоже на кино, которое крутят с повышенной скоростью.

– Но, Генри, это же настоящие динозавры! Ты сам говорил…

– Да, конечно, – вздохнул Ву. – Но нам нетрудно вывести и других, более домашних… они и двигаться будут помедленней.

– Более домашних? – фыркнул Хэммонд. – Домашние динозавры никому не нужны, Генри. Людям хочется увидеть настоящих динозавров!

– Как раз об этом я и собирался с вами поговорить, – сказал Ву. – Я не думаю, что им действительно хочется увидеть настоящих динозавров. Они хотят, чтобы динозавры оправдали их ожидания, а это совсем другое дело.

Хэммонд нахмурился:

– Вы же сами говорили, Джон: это развлекательное предприятие, – продолжал убеждать его Ву. – А развлечения не имеют ничего общего с реальностью. Развлечение – прямая противоположность реальному миру. Хэммонд вздохнул:

– Да ладно тебе. Генри! Мы что, устроим сейчас очередную дискуссию на отвлеченные темы? Ты же знаешь, я не люблю усложнять… Динозавры, которых мы вывели, реальны и…

– Реальны, да не совсем, – возразил Ву. Расхаживая взад и вперед по комнате, он указал на экраны мониторов. – Мне кажется, мы не должны себя обманывать. Мы здесь не воскресили прошлое. Оно ушло безвозвратно. Мы занимались тем, что воссоздали, реконструировали прошлое… по крайней мере, какой-то его вариант. И я хочу вас убедить в том, что мы можем сделать его еще лучше.

– Лучше, чем оно было в реальности?

– А почему бы и нет? – сказал Ву. – В конце концов, эти животные уже модифицированы. Мы ввели им специальные гены, чтобы их можно было запатентовать. И, кроме того, сделали ящеров лизин-зависимыми. Да и к тому же всеми силами попытались ускорить их рост и взросление.

Хэммонд передернул плечами.

– Это было неизбежно. Мы не хотели ждать. У нас есть инвесторы, с которыми надо считаться.

– Безусловно. Но почему мы должны останавливаться на полпути?

Почему бы нам не пойти дальше и не создать такого динозавра, какого бы нам хотелось видеть? Пусть это будет новая версия: более медлительный, более послушный ящер.

Хэммонд нахмурился:

– Но тогда динозавры не будут настоящими.

– А они и сейчас ненастоящие, – сказал Ву. – Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Здесь этим и не пахнет.

Ву беспомощно пожал плечами. Он видел, что ему никак не удается пробить стену непонимания. Хэммонд никогда не вникал в тонкости, а в них-то и была вся суть! Как втолковать Хэммонду, что в ДНК были разрывы, выпадение фрагментов, нарушение последовательности и их нужно было заполнить? Ву старался действовать как можно точнее, но в некоторых случаях все равно приходилось двигаться вслепую. ДНК динозавров напоминала старую, подретушированную фотографию: в принципе все то же, что и в оригинале, но кое-какие детали восстановлены и оттенены, а в результате…

– Ладно, Генри, – Хэммонд положил Ву руку на плечо. – Не обижайся, но, по-моему, у тебя мандраж. Ты столько времени напряженно работал и проделал чертову уйму работы – чертову уйму! – и наконец настала пора показать людям, что тебе удалось сделать. Вполне понятно, что ты нервничаешь. И тебя посещают некоторые сомнения. Но я убежден. Генри, мир будет вполне удовлетворен. Вполне!

Хэммонд говорил и одновременно увлекал его к двери.

– Но, Джон! – воскликнул Ву. – Вспомните, как мы в восемьдесят седьмом году начали разрабатывать систему содержания животных! Тогда у нас еще не было подросших ящеров, и приходилось предугадывать, что нам понадобится. Мы заказали большие электрошокеры, зарешеченные автомобили, ружья, стреляющие металлической сеткой, по которой проходит ток высокого напряжения. Все готовилось специально по нашему заказу. Теперь у нас есть целая куча приспособлений, но все они оказались слишком нерасторопными по сравнению с этими зверюгами. Нам надо исправить ситуацию. Вам известно, что Малдун хочет заполучить военное снаряжение: управляемые ракеты и лазерные прицелы?

– Не впутывай сюда Малдуна, – сказал Хэммонд. – Я совершенно не волнуюсь. Это ведь просто зоопарк, Генри.

Зазвонил телефон, и Хэммонд снял трубку. Ву отчаянно пытался придумать, как бы убедить босса. Но все дело было в том, что по прошествии пяти долгих лет создание Парка юрского периода близилось к своему завершению и Джон Хэммонд больше не желал слушать своего подчиненного.

А ведь было время, когда Хэммонд слушал Ву очень внимательно. Особенно в самом начале их совместной деятельности. Генри Ву, двадцативосьмилетный аспирант, работал тогда над диссертацией в Стэнфорде, в лаборатории Нормана Эфертона.

Смерть Эфертона повергла всех в смятение и в траур: никто не знал, как будет теперь обстоять дело с субсидированием докторских программ. Все повисло в воздухе, и люди очень беспокоились за свою профессиональную судьбу.

Через две недели после похорон Джон Хэммонд пришел к Ву. В лаборатории все знали, что Эфертон был как-то связан с Хэммондом, однако подробности никому не были известны. И вдруг Хэммонд обратился к Ву с такой прямотой, которую Ву не мог забыть.

– Норман мне всегда говорил, что вы лучший генетик в лаборатории, – заявил Хэммонд. – И каковы теперь ваши планы?

– Не знаю. Продолжать исследования…

– Вы хотели бы получить работу в университете?

– Да.

– Напрасно, – торопливо проговорил Хэммонд. – По крайней мере, если вы цените свой талант. Ву удивленно заморгал.

– Но почему?

– Давайте смотреть фактам в лицо, – принялся объяснять Хэммонд. – Университеты больше не являются интеллектуальными центрами нашей страны. Сама эта идея абсурдна! Университеты – это ведь тихая заводь. Да-да, не делайте удивленные глаза. Я не говорю ничего такого, что вам не было бы известно. Со второй мировой войны все действительно важные открытия выходят из частных лабораторий. Лазер, транзистор, вакцина против полиомиелита, микросхемы, голография, персональные компьютеры, томографы, работающие с магнитным резонансом или с рентгеновским излучением, – этот список можно продолжать и продолжать. В университетах подобных открытий сейчас просто не делают. Не делают уже лет сорок! Если вы хотите заниматься серьезными исследованиями в области компьютерной техники или генетики, вы не должны идти в университет. Бог с вами! Какой университет?!

Ву буквально лишился дара речи.

– Боже правый, – продолжал Хэммонд, – сколько вам придется преодолеть трудностей прежде, чем начать новый проект. Сколько заполнить анкет, получить подписей, сколько написать запросов на гранты! А управляющие комитеты?! А руководители отделов?! А финансовые комиссии универстета?! Где взять лишнюю рабочую комнату? Как раздобыть дополнительных ассистентов, если они вам понадобятся? Сколько все это займет времени? Блестящий ученый не может тратить свое драгоценное время на всякие дурацкие анкеты и комитеты. Жизнь слишком коротка, а ДНК, наоборот, длинна. Вы же хотите оставить свой след в науке? Если вы хотите сделать что-нибудь стоящее, держитесь подальше от университетов.

В те дни Ву отчаянно желал оставить след в науке. Поэтому он трепетно внимал каждому слову Джона Хэммонда.

– Я говорю о работе, – по-прежнему наседал на Ву Хэммонд. – О настоящем деле. Что нужно ученому для успешной работы? Ему нужны время и деньги. Я предлагаю вам пятилетний контракт и финансирование порядка десяти миллионов долларов в год. Пятьдесят миллионов долларов, причем никто не будет вам указывать, как их тратить. Вы сами будете это решать. А все остальные – прочь с дороги!

Это было так потрясающе, что казалось сказкой. Ву долго молчал.

Потом наконец спросил:

– В обмен на что?

– На то, что вы совершите прорыв в невозможное, – ответил Хэммонд. – И попытаетесь сделать то, что, скорее всего, сделать невозможно.

– А о чем идет речь?

– Я не могу сообщить вам подробностей, но в принципе речь идет о клонировании рептилий.

– Я не считаю это невозможным, – сказал Ву. – С рептилиями иметь дело проще, чем с млекопитающими. Клонирование займет, очевидно, лет десять – пятнадцать, не больше, если учесть, что генетика постоянно развивается.

– У меня всего пять лет, – сказал Хэммонд. – И куча денег, которые я дам тому, кто попытается совершить этот прорыв сейчас.

– А результаты работы можно будет опубликовать?

– В конечном итоге да.

– Но не сразу?

– Нет.

– Однако в конечном итоге да? – еще раз уточнил Ву, явно упирая на этот пункт. Хэммонд рассмеялся.

– Не беспокойтесь. Если исследования увенчаются успехом, весь мир узнает о том, что вы сделали. Это я вам обещаю.

И вот теперь, похоже, мир действительно узнает, – подумал Ву.

Пять лет напряженных, нечеловеческих усилий – и через год Парк откроется для публики. Разумеется, не все за эти годы было так, как обещал Хэммонд. В ряде случаев Ву указывали, как ему следует поступить, и порой на него оказывалось ужасное давление. Да и направление работы изменилось: теперь речь шла не о клонировании рептилий, а о клонировании птиц (поскольку стало уже понятно, что динозавры очень близки к птицам). Что было совсем другой задачей. Гораздо более трудной. Вдобавок в последние два года Ву пришлось в основном выполнять роль администратора, контролируя работу исследователей и работая с банком данных о генных последовательностях. Административную работу Ву не любил. И вовсе не стремился к ней.

Однако в конце концов усилия Ву увенчались успехом. Он сделал то, что, по всеобщему мнению, сделать было невозможно… по крайней мере, за такое короткое время. И Генри Ву считал, что опыт и достижения дают ему какое-то право голоса. Но вместо этого его влияние уменьшалось с каждым днем. Динозавры уже существовали. Техника их получения была отработана настолько, что стала рутиной. Методика была доведена до совершенства. И Джон Хэммонд больше не нуждался в услугах Генри Ву.

– Это было бы прекрасно, – произнес в телефонную трубку Хэммонд.

Потом немного послушал, что ему говорят в ответ, и улыбнулся, посмотрев на Ву – Прекрасно. Да-да. Прекрасно. Хэммонд повесил трубку.

– На чем мы остановились. Генри?

– Мы говорили о второй фазе, – напомнил Ву – Ах, да… Но мы же это уже обсуждали. Генри…

– Я знаю, но вы не осознаете…

– Извини меня. Генри, – перебил его Хэммонд, в голосе которого зазвучали нетерпеливые нотки. – Я все осознаю. И я буду с тобой откровенен. Генри. По-моему, у нас нет никаких оснований для того, чтобы пытаться улучшить реальность. Каждое изменение в геноме[10] было вызвано либо необходимостью, либо какими-нибудь юридическими требованиями. В дальнейшем мы можем производить измерения, чтобы повысить устойчивость животных к болезням или в других целях. Но я не думаю, что мы должны стремиться улучшить реальность просто потому, что так вроде бы будет лучше. У нас в Парке обитают настоящие динозавры. Это именно то, что люди хотят увидеть. И они должны их увидеть! Это наш долг, Генри. Так будет честно. Генри.

По-прежнему улыбаясь, Хэммонд открыл перед Ву дверь, давая понять, что пора уходить.

ВСЕГО ЖИВОТНЫХ 238
– То, что вы здесь видите, – продолжал Арнольд, – это результат отдельной системы подсчета. Он. не основан на системе слежения. Это как бы свежий взгляд. Основная идея состоит в том, что компьютер не может ошибиться, поскольку он сравнивает два разных способа получения информации. И если животное исчезнет, мы уже через пять минут будем об этом знать.

– Понятно, – протянул Малкольм. – А это когда-нибудь подвергалось проверке?

– Ну, в некотором смысле да, – сказал Арнольд. – У нас погибло несколько видов животных. Отнелия запуталась в ветвях дерева и погибла от удушья. Один из стегозавров умер от желудочно-кишечного заболевания, которым до сих пор страдают ящеры. Гипсилофодонт упал и сломал себе шею. И в каждом случае, как только животное переставало двигаться, поступление цифровых данных прекращалось, и компьютер подавал сигнал тревоги.

– Не позже, чем через пять минут.

– Да.

Грант сказал:

– А что это за цифры в правой колонке?

– Номер версии. Самые последние ящеры – это версия 4.1 или 4.3. Сейчас мы собираемся приступить к производству версии 4.4.

– Номер версии? Это что, программное обеспечение? Новые модификации?

– Ну, в общем, да, – кивнул Арнольд. – В каком-то смысле это можно назвать программным обеспечением. Как только мы обнаруживаем изъян в ДНК, ребята из лаборатории доктора Ву приступают к работе над новой версией.

Идея нумеровать живые существа, словно мягкие компьютерные диски, модернизировать и подправлять их смутила Гранта. Он даже не мог объяснить почему – сама эта мысль была слишком новой и смелой, – однако он инстинктивно чувствовал какое-то отторжение. В конце концов, это все-таки живые существа…

Арнольд, очевидно, обратил внимание на выражение его лица, потому что сказал:

– Послушайте, доктор Грант, вам не следует обольщаться на счет этих тварей. Очень важно помнить, что они созданы искусственно. Созданы человеком. И тут могут быть разные технические дефекты. И как только мы их обнаружим, сотрудники доктора Ву должны приступить к разработке новой версии. А нам необходимо отслеживать каждый шаг уже имеющейся версии.

– Да-да, конечно! – нетерпеливо воскликнул Малкольм. – Но давайте вернемся к системе подсчета. Насколько я понимаю, все подсчеты базируются на показаниях датчиков движения?

– Да.

– А датчики установлены по всему Парку?

– Они позволяют просматривать девяносто два процента территории, – сказал Арнольд. – Мы не можем ими воспользоваться только в некоторых местах. К примеру, на реке, протекающей в джунглях, поскольку она очень бурная, и поднимающиеся над поверхностью воды испарения мешают работе датчиков. Но практически во всех других местах датчики установлены. И если компьютер обнаруживает, что ящер зашел в непросматриваемую зону, он это запоминает и ждет, когда животное оттуда выйдет. Если же оно не появляется, компьютер подает сигнал тревоги.

– Так, теперь вот еще что… – сказал Малкольм. – У нас в таблице указано сорок девять прокомпсогнатид. А если бы я заподозрил, что не все они принадлежат к данной разновидности? Как бы вы мне доказали, что я не прав?

– Двумя способами, – принялся объяснять Арнольд. – Прежде всего я бы сравнил его перемещения с перемещениями других компи. Они стадные животные и всегда ходят вместе. В Парке у нас два таких стада. Так что интересующие нас особи должны быть либо в стаде. А, либо в стаде Б.

– Да. но…

– А второй способ непосредственно визуальный, – продолжал, не слушая возражений, Арнольд. Он нажал несколько клавиш, и на одном их мониторов замелькали изображения компи, с первого по сорок девятый номер.

– Эти картинки…

– Представляют собой идентификационные образы. Причем это самые свежие данные. За последние пять минут.

– Значит, вы можете увидеть всех ящеров?' – Да. Я в любой момент могу посмотреть на животных.

– А что вы скажете об условиях их содержания? – поинтересовался Дженнаро. – Они могут браться из заповедника?

– Никоим образом, – заверил его Арнольд. – Это дорогие животные, мистер Дженнаро. И мы очень хорошо о них заботимся. Существует множество заграждений. Во-первых, рвы с водой. – Он нажал клавишу, и карта покрылась сеткой оранжевых линий. – Эти рвы не бывают глубже полуметра, они заполнены водой. Для особенно крупных животных рвы могут быть глубиной до девяти метров. Во-вторых, есть колючая проволока, по которой пропущен электрический ток. – На карте засветились ярко-красные линии. – У нас восемьдесят километров заграждений высотой три с половиной метра, в том числе тридцать пять километров вдоль берега острова. И все заграждения под напряжением десять тысяч вольт. Ящеры быстро соображают, что к ним не следует подходить близко.

– Ну а если кто-нибудь все-таки выберется? – спросил Дженнаро.

Арнольд фыркнул и погасил окурок.

– Ну, чисто гипотетически, – настаивал Дженнаро. – Предположим, что это случится… Малдун откашлялся, прочищая горло.

– Мы пойдем в Парк и водворим животное на место, – сказал он. – Для этого существует масса способов: электрошок, сети под высоким напряжением, транквилизаторы. Все это не смертельно, потому что, как уже сказал мистер Арнольд, ящеры – очень дорогие животные.

Джекнаро кивнул:

– А если динозавр покинет остров?

– Он умрет в течение суток, – сказал Арнольд. – Это специально выведенные животные. Они не могут выжить вне заповедника.

– А что насчет системы контроля? – поинтересовался Дженнаро. – Сквозь нее можно прорваться? Арнольд покачал головой.

– Система непробиваема. Компьютер существует совершенно автономно. У него автономное питание, запасное питание тоже автономное. Система не сообщается с внешним миром, поэтому на нее нельзя повлиять извне.

Безопасность гарантирована.

Наступила пауза. Арнольд запыхтел сигаретой.

– Чертовски надежная система, – пробормотал он. – Будь я проклят, надежнее ничего не может быть.

– Но тогда, – сказал Малкольм, – раз ваша система так хорошо работает, значит, никаких проблем нет?

– У нас море проблем, – ответил Арнольд, приподнимая бровь. – Но это не имеет отношения к тому, что вас беспокоит. Насколько я понимаю, вы опасаетесь, что животные удерут с острова, переберутся на материк и устроят там веселую жизнь. Нас же это ничуть не тревожит. Ящеры кажутся нам созданиями весьма хрупкими и нежными. Их вернули в мир, в корне отличающийся от того, который они покинули шестьдесят пять миллионов лет назад, они не адаптированы к новым условиям. Нам приходится очень тщательно заботиться о них.

– Поймите, – продолжал Арнольд, – люди сотни лет держат в зоопарках млекопитающих и рептилий. И прекрасно знают, как ухаживать за слонами или крокодилами. Но до нас никто не пытался ухаживать за динозаврами. Это новые животные. И мы просто не ведаем, как это делать. Самая серьезная проблема – это болезни наших животных.

– Болезни? – внезапно встревожился Дженнаро. – А посетители не могут заразиться? Арнольд опять фыркнул:

– Вы когда-нибудь подхватывали простуду, заразившись от крокодила в зоопарке, мистер Дженнаро? Работников зоопарка это абсолютно не тревожит. И нас тоже. Нас тревожит то, что животные могут умереть от болезней или заразить своих сородичей. Однако и на этот счет у нас разработаны специальные программы. Хотите посмотреть медицинскую карту большого тиранозавра? А его прививочную карту? А стоматологическую? Это нечто… вам следовало бы полюбоваться, как ветеринары чистят его громадные клыки, чтобы у бедняжки не портились зубки…

– Только не сейчас! – воскликнул Дженнаро, – А что вы скажете о механических системах?

– Вы имеете в виду маршруты? – уточнил Арнольд.

– Маршруты? – пронзительно поглядел на него Грант.

– Пока еще ни один маршрут не готов, – принялся объяснять Арнольд. – У нас планируется маршрут по реке Джунглей, где суда идут по подводным направляющим, Будет еще маршрут к летающим ящерам, но пока пользоваться им нельзя. К открытию Парка мы подготовим основной маршрут – тот, по которому вы через несколько минут поедете. Остальные будут введены в действие по линии номер шесть, через двенадцать месяцев после открытия.

– Погодите минутку, – перебил его Грант. – У вас что, будут маршруты, как в увеселительном парке? Арнольд сказал:

– Это не увеселительный, а зоологический парк. У нас планируются экскурсии в различные его уголки, и мы называем это «маршрутами». Вот и все.

Грант нахмурился. Его снова охватило беспокойство. Ему пришлась не по вкусу идея, что динозавров будут использовать для увеселения публики.

А Малкольм продолжал задавать вопросы:

– Вы можете отсюда, из этой комнаты, управлять всем Парком?

– Да, – кивнул Арнольд. – Если придется, я могу справиться даже в одиночку. Тут все автоматизировано. Компьютер может сам выследить животных, накормить их и заполнить поилки водой, которую не нужно будет менять в течение сорока восьми часов.

– Эту систему спроектировал мистер Недри? – спросил Малхольм.

Деннис Недри сидел за терминалом в дальнем углу комнаты, сосал леденец и стучал по клавишам.

– Да, это так, – подтвердил Недри, не поднимая глаз.

– Это потрясающая система, – с гордостью вставил Арнольд.

– Верно, – с отсутствующим видом откликнулся Недри. – Осталось только доработать пару мелких деталей.

– Ладно, – сказал Арнольд. – Нам пора отправляться в путь, так что если у вас больше нет вопросов…

– Вообще-то есть один, – сказал Малкольм. – Это меня интересует как исследователя. Вы нам продемонстрировали, что можете отследить перемещения прокомпсогнатид и воспроизвести на дисплее изображение каждой отдельной особи. А можно ли произвести какое-нибудь групповое исследование? Например, измерить их или сделать еще что-нибудь в этом же роде… Скажем, если бы мне вдруг пришло в голову поинтересоваться их ростом или весом, или…

Арнольд, не дослушав, нажал несколько клавиш.

– Все это можно сделать и очень быстро, – сказал Арнольд. – Компьютер получает данные с видеозаписи, и вот как это выглядит. Перед вами нормальное распределение Пуассона для популяции животных. Оно показывает, что большинство животных по размеру мало отличаются от среднего значения, и лишь некоторые бывают больше или меньше всех остальных. Это нам и демонстрируют хвосты кривой.
Вы ожидали именно такого распределения? – уточнил Малкольм.

– Да. В любой здоровой биологической популяции существует подобное распределение. Ну, ладно, – добавил Арнольд, закуривая очередную сигарету, – у вас есть еще вопросы?

– Нет, – покачал головой Малкольм. – Я выяснил все, что мне хотелось узнать.

Идя к выходу, Дженнаро произнес:

– По-моему, это отличная система, Я ума не приложу, как бы животные могли выбраться с этого острова.

– Неужели? – поднял брови Малкольм. – А я считал, что это ясно как день.

– Погодите, – опешил Дженнаро. – Вы думаете, что животные могут отсюда выбраться?

– Я не думаю, а знаю.

– Но как? – воскликнул Дженнаро. – Вы же сами видели. Они могут сосчитать всех ящеров. Могут на всех посмотреть. Они постоянно в курсе их перемещений. Как же динозаврам удастся убежать?

Малкольм улыбнулся.

– Элементарно, – сказал он. – Это все в рамках ваших допущений.

– Ваших допущений? – повторил, нахмурившись, Дженнаро.

– Да, – кивнул Малкольм. – Ну посудите сами. Ученые и лаборанты попытались создать в Парке юрского периода новый, полноценный биологический мир, это была их главная цель. А ученые, сидящие на контрольном пункте, ожидают увидеть естественный мир. Вспомните график, который они нам показали. Хотя если даже на минуту задуматься, станет понятно, что нормальное распределение среди животных на этом острове должно было бы вызвать крайнее беспокойство.

– Вы полагаете?

– Да. Вспомните, что говорил нам недавно доктор Ву, и вы со мной согласитесь, что такого графика не может быть.

– Но почему? – никак не понимал Дженнаро.

– Потому что речь шла о графике для нормальной биологической популяции. А в Парке юрского периода этого как раз нет! Парк юрского периода – не реальный мир. Он задуман как контролируемый мир, который только с виду напоминает реальный. В этом смысле он настоящий парк, имеющий много общего с японским классическим садом. Искусственная природа может казаться даже более естественной, чем настоящая.

– Боюсь, что вы меня совсем запутали, – раздосадованно сказал Дженнаро.

– Я уверен, что путешествие вам многое разъяснит, – ответил Малкольм.

Контрольный пост

– Съемники барахлят, – сказал сидевший в темной комнате Джон Арнольд. – Пошлите электрика, пусть проверит электромобили ББ-4 и ББ-5, как только они вернутся с экскурсии.

– Хорошо, мистер Арнольд, – послышался голос из приемника.

– Да это все пустяки! – воскликнул Хэммонд, входя в комнату.

Выглянув в окно, он увидел, два электромобиля, которые ехали по Парку на юг.

Малдун стоял в углу и молча наблюдал за происходящим.

Арнольд отодвинул свой стул от главного пульта управления.

– Пустяков здесь не бывает, мистер Хэммонд, – возразил он и закурил очередную сигарету.

И без того постоянно нервничавший, Арнольд был сейчас как натянутая струна. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что посетители по Парку едут впервые. Вообще-то Арнольд и его сотрудники редко ходили в парк. Иногда туда наведывался лишь ветеринар Хардинг. Ну, и люди, ухаживавшие за животными, ходили в домики, где хранился корм. Но в основном за Парком велось наблюдение с контрольного поста, И теперь, когда в Парке появились первые посетители, у Арнольда была сотня разных поводов для беспокойства.

Джон Арнольд был системным программистом и работал над созданием подводной лодки с ракетами «Полларис» в конце шестидесях годов, однако потом у него родился первый ребенок, и производство оружия стало вдруг ему отвратительно. Тем временем Дисней начал создавать свои увеселительные парки на основе сложных технологий, и туда набирали людей из аэрокосмической промышленности. Арнольд помогал построить «Дисней-уорлд» в Орландо и участвовал в создании больших парков – «Волшебной горы» в Калифорнии, «Американской старины» в Вирджинии и «Астромира» в Хьюстоне.

Постоянная работа в парках исказила мировосприятие Арнольда. Он шутил, говоря, что целый мир – это тематический парк, но в такой шутке была для него доля истины.

– Париж – тематический парк, – провозгласил однажды Арнольд, вернувшись из отпуска, – правда, он очень дорогой, да и служители довольно неприятные, угрюмые типы.

За последние два года работа Арнольда состояла в том, чтобы «довести до кондиции» Парк юрского периода. Будучи системщиком, он привык работать не торопясь – говоря об «открытии Парка в сентябре», он имел в виду сентябрь будущего года, – и вот теперь по мере приближения заветной даты Арнольд все больше впадал в уныние, когда оценивал то, что сделано. Он по опыту знал, что порой на устранение дефектов одного-единственного маршрута уходят годы. Что уж тут говорить о целом Парке?!

– Да вы просто паникер! – воскликнул Хэммонд. – Я так не думаю, – покачал головой Арнольд. – Поймите, с точки зрения системщика Парк юрского периода делается с самым большим размахом за всю историю. Посетители об этом думать не будут, а я думаю.

Он начал загибать пальцы:

– Во-первых, в Парке юрского периода есть все. проблемы, актуальные для любого увеселительного парка: поддержание порядка на маршрутах, контроль за очередями, транспорт, вопросы питания, размещение посетителей, уборка мусора, безопасность.

Во-вторых, перед нами встают проблемы, от которых никуда не деться ни одному большому зоопарку: уход за животными, их здоровье и благополучие, кормление Ей чистка, защита от насекомых, паразитов, борьба с аллергией и инфекциями, поддержание в порядке заграждений и все такое прочее.

И наконец мы столкнулись с совершенно новыми проблемами, ведь нам приходится ухаживать за животными, которых никогда раньше не разводили.

– Ну, все не так уж и плохо, – сказал Хэммонд. – Нет, плохо. Вы здесь наездами и не могли всего заметить, – возразил Арнольд. – Тиранозавр пьет воду из лагуны и, случается, заболевает. Почему – мы не знаем. Самки трицератопсов убивают друг друга в борьбе за главенство, и мы вынуждены разделять стада, чтобы там оставалось меньше шести особей. И опять-таки мы не знаем, почему это происходит. У стенозавров язык часто покрывается волдырями, они по непонятным причинам страдают диареей. Мы уже потеряли двух животных. У гипсилофодонтов на коже сыпь. А велоцирапторы…

– Нет, про велоцирапторов, пожалуйста, не надо! – замахал руками Хэммонд. – Мне осточертело слушать про велоцирапторов. Похоже, это самые жуткие твари, которые когда-либо существовали на свете.

– Совершенно верно, – тихо произнес Малдун. – Их всех нужно истребить.

– Вы хотели надеть на них радиофицированные ошейники, – напомнил Хэммонд. – Я согласился.

– Да. И они их мигом сжевали… Но даже если хищникам никогда не удастся вырваться на свободу, – сказал Арнольд, – я считаю, мы все равно должны признать, что Парк юрского периода изначально таит в себе страшную угрозу.

– О, дьявол! – скривился Хэммонд. – Вы-то на чьей стороне, не пойму?

– У нас сейчас выведено пятнадцать разных видов вымерших животных, – сказал Арнольд. – И большинство их весьма опасно. Из-за дилофозавров пришлось отложить ввод в действие маршрута по Реке Джунглей Аттракцион «Гнездовье птератопсов» – он планировался на маршруте к летающим ящерам – тоже пока не готов, потому что птеродактили совершенно непредсказуемы. И никакие не инженерные проблемы порождают задержки, мистер Хэммонд. Все упирается в то, что необходимо надежно контролировать животных.

– У вас и инженерных проблем выше головы, – хмыкнул Хэммонд. – Нечего все валить на животных!

– Да, такие проблемы тоже есть. Действительно, стоило нам додуматься до того, чтобы установить в машинах проигрыватели для лазерных дисков, контролируемые датчиками движения, и главный аттракцион «Прогулка по Парку» можно было считать готовым. Мы несколько недель налаживали его, и вдруг забарахлила коробка передач! Коробка передач!

– Давайте лучше смотреть в будущее, – сказал Хэммонд. – Вы отладите все технические детали, и с животными все будет в порядке. В конце концов их же можно выдрессировать!

С самого начала создатели Парка уповали именно на это. Какими бы необычными ни были животные, все же фундаментально их поведение не должно отличаться от поведения любых зверей в зоопарке. Если за ними постоянно ухаживать, они привыкнуть и начнут отвечать на ласку.

– Ну, а пока что скажете: как дела с компьютером? – спросил Хэммонд. И при этом посмотрел на Денниса Недри, который сидел за терминалом в углу комнаты. – Этот чертов компьютер – наша вечная головная боль.

– Мы сейчас туда входим, – откликнулся Недри.

– Это надо было делать с самого начала… – принялся читать ему нотацию Хэммонд, но Арнольд предостерегающе положил ему на плечо руку.

Арнольд знал, что когда Недри работает, с ним лучше не связываться.

– Это большая система, – сказал Арнольд. – Тут всякое может случиться.

И действительно, список дефектов уже насчитывал более ста тридцати пунктов, среди которых были и довольно странные неполадки.

Например:

Программа кормления животных запускалась повторно не каждые двадцать четыре часа, а каждые двенадцать часов, и воскресные кормления не записывались. В результате персонал не мог точно измерить количество пищи, потребляемой животными.

Система безопасности, контролировавшая все двери, которые открывались с помощью магнитных карточек, выключалась всякий раз, когда выходила из строя система питания, и при включении запасного источника энергии работать отказывалась. Программа безопасности была рассчитана исключительно на основную систему питания.

Программа экономии электроэнергии, убавлявшая освещение в сумерках, после десяти часов вечера, работала только по четным дням недели.

Автоматический анализатор фекалий (его прозвали «дерьмовый робот»), предназначенный для выявления паразитов в испражнениях животных, показывал, что у всех ящеров есть паразит Phagostomum venolosum, хотя на самом деле ни у кого его не было. А по программе в еду животных автоматически добавлялись лекарства. Если же работники парка вынимали медикаменты из кормушек, включался сигнал тревоги, который просто так не выключить.

И так далее, и тому подобное, страница за страницей…

Приехав в Парк, Деннис Недри сперва надеялся справиться со всеми неполадками к концу недели. Однако увидев полный список дефектов, он побледнел. Недри позвонил в свой офис в Кембридже и велел сотрудникам работать без выходных до понедельника. А еще он сказал Джону Арнольду, что ему нужно поддерживать постоянную телефонную связь между островом Нубларом и материком, поскольку для отладки программы ему и его коллегам необходимо было обмениваться данными.

Пока Недри работал, Арнольд создал новое окно на своем мониторе. Это позволило ему увидеть, что делает на рабочем месте Недри. Не то чтобы Арнольд не доверял Недри… Нет, просто он любил быть в курсе всего, что происходит.

Арнольд посмотрел на графический дисплей справа от него: на дисплее показывался маршрут электромобилей. Они ехали вдоль реки, чуть к северу от того места, где проходил маршрут «К летающим ящерам» и к авиарию.

– Взгляните налево, – сказал голос, – и вы увидите купол авиария Парка юрского периода, он пока еще не готов для приема посетителей.

Тим увидел вдали алюминиевые подпорки, сверкавшие на солнце.

– А внизу течет река мезозойской эры, и, если вам повезет, вы можете разглядеть в ее водах очень редкого плотоядного животного. Пожалуйста, все наденьте защитные очки!

На экранах в машине показалась птичья голова, украшенная ярко-красным гребнем. Но никто из сидевших в машине Тима на экран не смотрел, все уставились в окно. Электромобиль ехал вдоль высокого обрыва, откуда была видна бурная река. Правда, густая листва, нависавшая над рекой с обеих сторон, почти закрывала воду.

– Эти плотоядные динозавры сейчас там, – сообщил голос. – Животные, которых вы видите, называются дилофозаврами.

Но несмотря на уверения экскурсовода Тим увидел всего одного дилофозаара. Стоя на задних лапах, он пил из реки. С виду дилофозавр был классическим хищником: массивный хвост, сильные задние лапы, длинная шея. В высоту он достигал трех метров и был, словно леопард, покрыт желтыми и черными пятнами.

Однако внимание Тима прежде всего приковала голова дилофозавра. Два широких волнистых гребня шли по верху морды от глаз к носу. В середине они соединялись, образуя на голове динозавра букву «V». Гребни были в черно-красную полоску, как у попугая или тукана. Животное тихонько ухало, будто сова.

– А они хорошенькие, – умилилась Лекси.

– Дилофозавры, – произнес голос, – одни из первых на земле плотоядных динозавров. Ученые думали, что их челюстные мускулы были слишком слабыми и дилофозавры, не имея сил убить добычу, пожирали падаль. Однако теперь мы знаем, что они ядовиты.

– Ого! – ухмыльнулся Тим. – Здорово! И опять в воздухе разнесся характерный крик этого животного.

Лекси беспокойно заерзала на сиденье.

– А они действительно ядовитые, мистер Реджис?

– Не волнуйся, – сказал Эд Реджис.

– Но они ядовитые, да?

– Ну… да, Лекси.

– Как и у современных рептилий – гигантской ящерицы ядозуба и гремучей змеи, – железы дилофозавра вырабатывают гемотоксин. Буквально через несколько минут после укуса жертва теряет сознание. После этого динозавр спокойно приканчивает свою добычу. Таким образом, дилофозавр – великолепное, однако весьма опасное дополнение коллекции животных, которую вы видите здесь, в Парке юрского периода.

Электромобиль свернул в другую сторону, река осталась позади. Тим оглянулся, надеясь в последний раз полюбоваться на дилофозавра. Ведь это кому сказать?! Ядовитый динозавр!.. С каким удовольствием он сейчас остановил бы машину, однако все было автоматизировано. Тим голову на отсечение готов был дать, что доктору Гранту тоже хотелось бы остановиться.

– Если вы посмотрите вправо, на обрыв, то увидите трехзвездный ресторан «У гигантов». Шеф-повар Алан Ричард приехал сюда из всемирно известного французского ресторана «Боманьер». Вы можете сделать заказ прямо из отеля, наберите по телефону цифру «4».

Тим посмотрел на обрыв, но ничего не увидел.

– Ресторана пока не существует, – объяснил Эд Реджис. – Строительство начнется не раньше ноября.

– Продолжая наше доисторическое сафари, мы подъезжаем к травоядным из отряда птицетазовых. Посмотрев направо, вы, возможно, увидите их.

И действительно, Тим заметил двух животных, которые неподвижно застыли в тени раскидистого дерева. Трицератопсы… такие же серые и большие, как слон… с виду свирепые, как носороги. Над каждым глазом были изогнутые роговые выросты длиной метра полтора, напоминающие перевернутые бивни слона. Третий рог располагался по носу, как у носорога. Вытянутой мордой животное тоже напоминало носорога.

– В отличие от других динозавров, – сказал голос, – Triceratops serratus не очень хорошо видят. Они близоруки, как современные носороги, и склонны пугаться движущихся предметов. Если бы они стояли ближе и могли разглядеть нашу машину, они бы ее атаковали! Но расслабьтесь, друзья! Мы здесь в полной безопасности.

На загривке у трицератопса гребень в виде веера. Это сплошная кость, очень прочная. Каждое животное весит около семи тонн. Несмотря на свою устрашающую внешность, трицератопсы – существа очень кроткие. Они знают служителей, которые за ними ухаживают, и позволяют себя гладить. Особенно им нравится, когда им чешут круп.

– А почему они не двигаются? – спросила Лекси. Она опустила свое окно. – Эй! Глупый динозавр! А ну пошевелись!

– Не приставай к животным, Лекси, – остановил ее Эд Реджис.

– Но почему? Они же ничего не понимают. Сидят тут, как будто на картинке в книжке, – недовольно пробурчала Лекси.

А голос продолжал:

– Добродушные чудовища из давно ушедших времен резко контрастируют с теми, которых мы увидим сейчас. Этот самец – самый знаменитый хищник во всей истории – могущественный тиран, известный под именем Tyranosaurus Rex.

– Отлично, Tyranosaurus Rex! – воскликнул Тим.

– Надеюсь, он окажется получше этих туш, – проворчала Лекси, отворачиваясь от трицератопсов. И электромобиль, урча, поехал вперед.

Контрольный пост

Войдя в зал, Генри Ву увидел, что все сидят в темноте и слушают, о чем переговариваются по рации люди в Парке.

– Господи, если такой зверь выберется на свободу, – говорил Дженнаро, и голос его дребезжал, – его ничто не остановит.

– Ничто его не остановит, ничто…

– Он такой огромный, у него нет в природе врагов…

– Боже мой, вы только подумайте… Сидевший на контрольном пункте Хэммонд проворчал:

– Черт бы побрал этих людишек! На них не угодишь.

Ву сказал:

– Они что, до сих пор опасаются побега животных? Не понимаю я их. Они уже должны были убедиться, что у нас все под контролем. Мы создали животных, создали привлекательное место отдыха…

Ву передернул плечами. Он был глубоко убежден, что парк построен на верных принципах. Точно так же он верил, что палео-ДНК в принципе восстановлена верно. Любые проблемы с восстановлением ДНК в конечном итоге упирались в генетический код, что вызывало нарушение фенотипа[11]: не работал фермент, белковые цепочки не укладывались правильно. Но насколько бы тяжелыми ни казались нарушения, их удавалось исправить, сделав сравнительно небольшие поправки в следующих версиях.

А вот что касается проблем Парка юрского периода, то Ву, наоборот, не считал их принципиальными. Там не было проблем с контролем. Ничего существенного, серьезного, ничего даже отдаленно похожего на побег животных. Ву саму мысль об этом считал оскорбительной: неужели он способен создать систему, в которой такое возможно?

– Это все Малкольм, – мрачно пробурчал Хэммонд. – Он за всем этим стоит. Вы же знаете, он с самого начала был против. У него своя теория: якобы сложные системы невозможно контролировать, а природе нельзя подражать. Я не понимаю, в чем тут дело. Черт, мы же тут создаем зоопарк! В мире полно зоопарков, и все они прекрасно функционируют. Но Малкольм намерен доказать правоту своей теории или умереть. Я лишь надеюсь, что он не напугает Дженнаро настолько, чтобы тот попытался закрыть Парк.

Ву сказал:

– А он может это сделать?

– Нет, – сказал Хэммонд. – Но он может попытаться напугать японских инвесторов, чтобы они отозвали средства. Или же поднимет вонь в Сан-Хосе, в правительственных кругах. Из-за него могут возникнуть неприятности.

Арнольд погасил окурок.

– Давайте подождем и посмотрим, как будут разворачиваться события, – предложил он. – Мы с вами верим в наш Парк. Посмотрим, что из этого получится.

* * *

Малдун вышел из лифта, кивнул охраннику, дежурившему на первом этаже, и пошел вниз, в подвал. Слегка хлопнув ладонью по выключателю, он зажег свет. Подвал был битком набит электромобилями, две дюжины машин стояли аккуратными рядами. Планировалось, что после открытия парка эти машины будут беспечной вереницей объезжать парк, возвращаться к гостинице и отправляться обратно.

В углу стоял «джип» с красной полосой, один из двух автомобилей, работавших на бензине. Ветеринар Хардинг в то утро взял вторую машину. «Джип» мог проехать где угодно, даже среди животных. На боку каждого «джипа» была нарисована диагональная красная полоса: почему-то она отпугивала трицератопсов, и они не нападали на машину.

Пройдя мимо «джипа», Малдун дошел до конца подвала. На стальной двери, которая вела в оружейную комнату, не было никаких надписей. Малдун открыл ее ключом и широко распахнул. Внутри стояли ружейные пирамиды. Малдун достал гранатомет Рэндлера и боеприпасы. А под мышку сунул две ракеты.

Заперев за собой дверь, Малдун положил оружие на заднее сиденье «джипа». Когда он выходил из гаража, вдалеке послышался раскат грома.

– Похоже, будет дождь, – заметил Эд Реджис, поглядев на небо.

Электромобили опять остановились, на сей раз возле болота, где обитали ящероногие динозавры. На берегу лагуны паслись апатозавры, они объедали листья с верхушек пальмовых деревьев. Там же было несколько гадрозавров с мордами, напоминающими утиный клюв. По сравнению с апатозаврами они казались малютками.

Тим, разумеется, знал, что на самом деле гадрозавры вовсе не малютки. Просто апатозавры были гораздо больше. Их крохотные головки, сидевшие на длиннющих шеях, возвышались над землей на целых пятьдесят футов.

– Больших животных, которых вы сейчас видите, называют обычно бронтозаврами, – сказал магнитофон. – Но на самом деле это апатозавры. Они весят более тридцати тонн. Это означает, что одно-единственное животное весит столько же, сколько стадо современных слонов. Как вы можете заметить, любимое место их обитания по краю лагуны, это не заболоченная местность. Несмотря на то, что говорится в книгах, бронтозавры избегают болот. Они предпочитают иметь под ногами твердую почву.

– Бронтозавр – самый большой из динозавров, Лекси, – пояснил Эд Реджис.

Тим не стал с ним связываться и доказывать другое. Вообще-то брахиозавр был в три раза больше бронтозавра. А некоторые люди считали, что ультразавр и сейсмозавр еще больше брахиозавра. Вполне вероятно, что сейсмозавр весил аж сто тонн!

Более мелкие гадрозавры, пасшиеся рядом с апатозаврами, вставали на задние лапы, чтобы дотянуться до веток. Они двигались весьма грациозно для подобных созданий. Среди взрослых гадрозавров шныряли несколько детенышей: они подъедали листья, которые выпадали из пасти взрослых животных.

– Динозавры в Парке юрского периода не размножаются, – сообщил голос экскурсовода. – Детеныши, которых вы видите, выведены искусственно несколько месяцев назад и помещены в стадо. Однако взрослые особи их все равно кормят.

Послышался раскат грома. Небо помрачнело, появились грозные, низкие тучи.

– Да, похоже, дождь собирается, – кивнул Эд Реджис.

Машина двинулась вперед, Тим оглянулся, чтобы посмотреть на гадрозавров. Внезапно сбоку мелькнуло какое-то животное бледно-желтого цвета. На спине у него были коричневатые полосы. Тим сразу узнал его.

– Эй! – закричал Тим. – Остановите машину!

– Что такое? – спросил Эд Реджис.

– Быстро! Остановите машину!

– А сейчас мы поедем посмотреть на наших последних доисторических животных, – провозгласил записанный на магнитофон голос. – Это стегозавры.

– В чем дело, Тим?

– Я его видел! Я его видел вон там, на лугу!

– Что ты видел?

– Велоцираптора! Вон там на лугу!

– Стегозавры – животные среднего юрского периода, обитающие сто семьдесят миллионов лет тому назад, – сообщил магнитофон. – Несколько таких удивительных травоядных живут здесь, в Париже.

– О нет, Тим, вряд ли, – покачал головой Эд Реджис. – Это не велоцираптор.

– Нет, я его видел! Остановите машину! В радиопередатчике послышалось бормотание: новость была передана Гранту и Малкольму.

– Тим говорит, что видел велоцираптора.

– Где?

– На лугу.

– Давайте вернемся и посмотрим.

– Мы не можем вернуться, – сказал Эд Реджис. – Мы можем ехать только вперед. Так запрограммированы машины.

– Мы не можем вернуться? – переспросил Грант.

– Да, – подтвердил Реджис. – Мне очень жаль, но вы понимаете, это экскурсионный маршрут…

– Тим, говорит профессор Малкольм, – перебил Эда другой голос. – Я хочу задать тебе всего один вопрос по поводу этого велоцираптора. Какого он был возраста, по-твоему?

– Старше того малыша, что мы сегодня видели, – ответил Тим. – И моложе взрослых велоцирапторов. Взрослые были почти двухметровые, а этот вполовину меньше.

– Очень интересно, – сказал Малкольм.

– Я его видел только одну секунду, – добавил Тим.

– А я уверен, что это был не велоцираптор, – заявил Эд Реджис. – Это просто не мог быть велоцираптор. Наверно, ты видел отнелию. Они постоянно перепрыгивают через ограду. С ними черт знает сколько хлопот.

– Я твердо знаю, что видел велоцираптора, – сказал Тим.

– Я есть хочу, – пожаловалась Лекси. Она начала хныкать.

На контрольном пункте Арнольд повернулся к Ву.

– Как вы думаете, что видел мальчик?

– Я думаю, это была отнелия. Арнольд кивнул.

– За отнелиями очень трудно следить, потому что они проводят очень много времени на деревьях.

Отнелии были единственными животными, за которыми им не удавалось следить ежеминутно. Компьютеры постоянно теряли их из виду, поскольку отнелии то залезали на деревья, то спрыгивали на землю.

– До чего же обидно, – сказал Хэммонд, – мы создали этот чудесный, фантастический парк, а наши первые посетители являются сюда с видом ревизоров и выискивают лишь, какие у нас проблемы. Они совсем не изумлены.

– Это их дело, – сказал Арнольд. – Мы не можем заставить их изумляться.

В радиопередатчике щелкнуло, и Арнольд услышал, как кто-то говорит, медленно произнося слова:

– Эй, Джон! Это судно «Анна Б», мы тут на пристани. Разгрузка не закончена, но я смотрю, с юга идут тучи. Если погода еще ухудшится, мне, пожалуй, придется отчаливать.

Арнольд повернулся к монитору, на котором было видно грузовое судно, причалившее к пристани на восточном берегу острова. Он нажал кнопку радиосвязи:

– А много вам еще осталось разгрузить, Джим?

– Только три последних контейнера с оборудованием. Я не смотрел в декларацию, но полагаю, вы вполне можете подождать их пару недель. Здесь не очень-то подходящее место для стоянки, а до берега – сотни километров.

– Вы просите разрешения отчалить?

– Да, Джон.

– Мне нужно это оборудование, – заявил Хэммонд. – Это оборудование для лабораторий. Нам оно необходимо.

– Да, – сказал Арнольд. – Но вы же не захотели вложить деньги в строительство защитного мола. Вот у нас и нет хорошей пристани. Если разыграется шторм, корабль может разбиться. Я видел, как таким образом погибали корабли. А вам тогда придется взять на себя все издержки: возмещение убытков за корабль плюс расходы по расчистке дока… И пока вы этого не сделаете, пользоваться доком будет нельзя…

Хэммонд махнул рукой.

– Ладно, пусть убираются!

– Можете отчаливать, «Анна Б», – сказал в микрофон Арнольд.

– Увидимся через две недели, – откликнулся голос. На видеомониторе показалась команда корабля: стоя на палубе, матросы сбрасывали причальный конец. Арнольд повернулся к главному монитору и увидел, что электромобиль движется в клубах дыма.

– Где они сейчас? – поинтересовался Хэммонд.

– Похоже, что в южной части, – откликнулся Арнольд.

На южной оконечности острова вулканы были активнее, чем на северной.

– А значит, они уже почти добрались до стегозавров, – добавил он. – Наверняка теперь они остановятся: им захочется посмотреть, чем занимается Хардинг.

КОНТРОЛЬНЫЙ ПОСТ

– Полная нелепость, – пробормотал Хэммонд, прислушиваясь на контрольном посту к голосам, доносившимся из радиопередатчика. – Это наверняка птичье яйцо! Другого просто быть не может!

В радиопередатчике послышался треск. Потом раздался голос Малкольма:

– Давайте кое-что проверим, хорошо? Я прошу мистера Арнольда воспроизвести на экране таблицу, в которой подсчитаны все животные.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас. Насколько я понимаю, вы можете перенести ее и на экран в машине доктора Хардинга, не так ли? Пожалуйста, сделайте это.

– Хорошо, о чем разговор? – откликнулся Арнольд. Через мгновение на экране компьютера, стоявшего на контрольном посту, появилась таблица:ВСЕГО ЖИВОТНЫХ –238
– Я надеюсь, вы удовлетворены? – сказал Хэммонд. – Вы видите таблицу на своем экране?

– Да, видим, – откликнулся Малкольм.

– Все, как всегда, сходится. – Хэммонд не мог скрыть злорадства.

– Погодите, – сказал вдруг Малкольм. – А компьютер не может поискать другое количество животных?

– Например? – уточнил Арнольд.

– Например, двести тридцать девять.

– Минуточку, – нахмурился Арнольд.

Через секунду на экране появилась другая таблица:ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 239
Хэммонд подался вперед:

– Черт побери, что это такое?

– Мы обнаружили еще одного компи.

– Но откуда он взялся?

– Не знаю.

В радиопередатчике раздался треск.

– Так, а теперь попросите компьютер поискать… ну, скажем, триста животных.

– О чем он говорит? – воскликнул, повысив голос, Хэммонд. – Триста животных?! О чем он говорит?

– Минуточку, – сказал Арнольд. – Это займет пару минут.

Он ткнул пальцем, нажав несколько кнопок. Появилась первая надпись:ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 239

– Не понимаю, к чему он клонит, – сказал Хэммонд.

– А я, увы, боюсь, что понимаю, – отозвался Арнольд.

Он смотрел на экран. В первой строчке, пощелкивая, менялись цифры. ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 239

– Не понимаю, к чему он клонит, – сказал Хэммонд.

– А я, увы, боюсь, что понимаю, – отозвался Арнольд.

Он смотрел на экран. В первой строчке, пощелкивая, менялись цифры. ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 244

– Двести сорок четыре? – переспросил Хэммонд. – Что происходит?

– Компьютер подсчитывает количество животных в Парке, – ответил Ву. – Он подсчитывает всех животных.

– Но я думал, он всегда это делал! – Хэммонд обернулся. – Недри!

Вы опять что-то изменили в программе?

– Нет, – поднял глаза сидевший за компьютером Недри. – Компьютер позволяет оператору задавать искомое число животных – в целях ускорения подсчетов. Но это исключительно ради удобства, это вовсе не дефект программы.

– Он прав, – подтвердил Арнольд. – Мы всегда исходили из числа двести тридцать восемь, поскольку не предполагали, что животных может быть больше. ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 262

– Погодите! – воскликнул Хэммонд. – Но эти животные не могут размножаться. Компьютер, должно быть, считает полевых мышей или каких-нибудь других зверьков.

– Я тоже так думаю, – сказал Арнольд. – Почти наверняка это огрехи визуального отслеживания. Но скоро все выяснится.

Хэммонд повернулся к Ву:

– Они ведь не способны к размножению, не так ли?

– Не способны, – ответил Ву. ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 270

– Откуда же они берутся? – пробормотал Арнольд.

– Будь я проклят, если знаю, – ответил Ву. Они молча смотрели, как число животных увеличивается. ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 283

Послышался голос Дженнаро;

– О дьявол.

– Я есть хочу! Когда мы поедем домой? – раздался голос девочки.

– Сейчас-сейчас, Лекси. На экране вспыхнул сигнал ошибки. ОШИБКА: Заданные параметры: 300 животных не обнаружено.

– Ошибка, – закивал Хэммонд. – Я так и думал! Я знал, что тут непременно должна быть ошибка!

Однако через мгновение на мониторе появилась таблица:ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 292   
Снова раздался треск в радиопередатчике.

– Теперь вы понимаете, в чем была ваша ошибка? – спросил Малкольм. – Вы отслеживали перемещения только ожидаемого числа динозавров. Вы боялись потерять какое-нибудь животное и направляли все усилия на выяснение, не уменьшилось ли количество особей. Но загвоздка была не в этом. Загвоздка в том, что у вас больше животных, чем вы думали.

– О, Боже! – прошептал Арнольд.

– Но их не может быть больше! – возмутился Ву. – Мы же знаем, сколько получено особей. И больше их просто не может быть.

– Боюсь, что может. Генри, – сказал Малкольм. – Они размножаются.

– Нет!

– Даже если вас не убеждает осколок скорлупы, найденный Грантом, вы можете убедиться, что я прав, посмотрев свои собственные данные. Взгляните на график распределения животных по величине. Арнольд сейчас его воспроизведет на компьютере.
– Ну, как? Вы что-нибудь заметили? – спросил Малкольм.

– Это распределение Пуассона, – ответил Ву. – Нормальная кривая.

– Но вы же сами говорили, что выводили компи в три приема? С шестимесячным интервалом…

– Да…

– Тогда у вас на графике должно быть три отдельных пика – по одному на каждую группу, – сказал Малкольм, стуча по клавишам. – Примерно так. – Но такого у вас нет, – продолжал Малкольм. – То что мы видим на дисплее – это график размножающейся популяции. Ваши прокомпсогнатусы размножаются!

Ву покачал головой.

– Я не понимаю, каким образом.

– Они размножаются точно так же, как отнелии, майязавры, гипси и… и велоцирапторы!

– О, Господи! – ахнул Малдун. – По Парку свободно разгуливают велоцирапторы.

– Ну, все не так уж и плохо, – заявил Хэммонд, взглянув на экран. – Мы имеем увеличение поголовья всего у трех видов… ладно, у пяти… В двух категориях это увеличение совсем незначительное.

– Да о чем вы говорите? – громко воскликнул Ву. – Неужели вы не понимаете, что это значит?

– Конечно, я понимаю, что это значит, Генри, – отрезал Хэммонд. – Это значит, что ты все перепутал.

– Вовсе нет.

– И динозавры начали по твоей милости размножаться. Генри!

– Но они же все самки! – воскликнул Ву. – Это невозможно. Тут явно закралась ошибка. И посмотрите на цифры. У больших животных, майязавров и гипси, прирост маленький. А у небольших – очень существенный. Это полный абсурд. Наверняка тут ошибка.

В радиопередатчике раздался щелчок.

– Отнюдь, – возразил Грант. – Я думаю, цифры лишь подтверждают, что мы имеем дело с размножением животных. И происходит оно на этом острове в семи различных местах.

ЧЕТВЕРТОЕ ПРИБЛИЖЕНИЕ

Скрытые недостатки системы неизбежно начнут проявляться.

ЭЛЕКТРОПИТАНИЕ Р4 (ГОСТИНИЦА «САФАРИ») КОМАНДА НЕ ИСПОЛНЯЕМА. ОШИБКА – 505.

Главная дорога

Дождь громко барабанил по крыше электромобиля. Очки ночного видения давили Тиму на лоб. Он слегка ослабил ремешок над ухом. Потом он увидел фосфоресцирующую вспышку и разглядел среди черно-зеленых теней стоявший сзади электромобиль, в котором сидели доктор Грант и доктор Малкольм. Здорово.

Доктор Грант смотрел на него через ветровое стекло. Тим увидел, что он берет рацию, лежащую на приборной панели. Раздалось шипение из-за атмосферных помех, а потом голос доктора Гранта:

– Вы нас видите?

Тим взял у Эда Реджиса рацию:

– Я вас вижу.

– Все в порядке?

– Все нормально, доктор Грант.

– Оставайтесь в машине.

– Хорошо. Не беспокойтесь. – Тим выключил рацию.

Эд Реджис хмыкнул.

– Дождь льет как из ведра. Конечно, мы будем сидеть в машине, – пробормотал он.

Тим посмотрел на деревья, которые росли на обочине. Листья, если смотреть на них сквозь очки ночного видения, казались ярко-зелеными – такой цвет обычно бывает на компьютере, – а под ними Тим заметил очертания зеленой же проволочной ограды. Электромобили остановились на склоне холма… Значит, где-то тут неподалеку обитает тиранозавр. Вот было бы потрясающе, если бы удалось разглядеть тиранозавра в очки ночного видения! Это был бы настоящий восторг! Может, тиранозавр подойдет к забору и посмотрит на них? Интересно, поблескивают ли его глаза в темноте? Если да, то это вообще отпад…

Однако Тим ничего не видел и постепенно перестал приглядываться. Пассажиры, сидевшие в обеих машинах, притихли. Дождь стучал по крышам. По стеклам электромобилей текли струйки воды. Тиму даже в очках было не видно ни зги.

– Долго мы уже тут сидим? – спросил Малкольм.

– Не знаю. Минуты четыре… может быть, пять.

– Интересно, что стряслось?

– Наверное, короткое замыкание из-за дождя.

– Но это случилось до того, как хлынул дождь. Снова наступило молчание. Лекси напряженно спросила:

– Но ведь молнии не будет, правда? Она всегда боялась молний и теперь нервно сжимала в руках свою кожаную перчатку. Доктор Грант сказал:

– Что-что? Мы не расслышали…

– Да это просто моя сестра болтает.

– А…

Тим опять принялся разглядывать листву, но ничего не увидел. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы по размерам сравниться с тиранозавром.

«Интересно, гуляют ли тиранозавры по ночам? – принялся размышлять Тим, – Ночные они животные или нет?..» Тим не помнил, чтобы в книгах об этом говорилось. Однако у него было чувство, что тиранозавры могут гулять в любую погоду, и днем и ночью. Что для них время суток не имеет значения.

А дождь все лил.

– Проклятый дождь! – проворчал Эд Реджис. – Прямо потоп какой-то.

Лекси сказала:

– Я хочу есть.

– Я знаю, Лекси, – мягко проговорил Реджис, – но мы тут застряли, детка. Наши машины работают от тока, который пропущен по проводам, зарытым в землю на дороге.

– И надолго мы застряли?

– Пока не наладят электричество.

Тим слушал шум дождя, и постепенно его начало клонить ко сну. Он зевнул, повернулся, чтобы посмотреть на пальмовые деревья, которые росли слева от дороги, и резко вздрогнул от глухого удара, сотрясшего землю. Тим повернул голову назад и успел заметить какую-то темную тень, которая мелькнула между двумя машинами.

– Боже мой!

– Что это было?

– Что-то большое, почти как наша машина…

– Тим! Ты тут? Тим взял рацию.

– Да, я тут.

– Ты его видел, Тим?

– Нет, – признался Тим. – Я не успел его разглядеть.

– Да что же, черт побери, это было? – воскликнул Малкольм.

– Ты в очках ночного видения, Тим?

– Да. Я буду смотреть очень внимательно, – пообещал Тим.

– Это был тиранозавр? – спросил Эд Реджис, – Не думаю. Он промчался по дороге.

– Но ты же его не видел? – спросил Эд Реджис.

– Нет.

Тиму было очень неприятно, что он проморгал животное, неважно, кто это был: тиранозавр или не тиранозавр. Внезапно в небе сверкнула белая молния, раздался треск, и все вокруг стало ярко-зеленым… Тим зажмурился и начал отсчитывать секунды:

– И – раз, и – два… Лекси всхлипнула:

– О нет!..

– Не бойся, милая, – сказал Эд Реджис. – Это же просто молния!

Тим внимательно разглядывал обочину дороги. Дождь хлестал со страшной силой, капли стучали по листьям, и те тряслись. Все вокруг пришло в движение. Все казалось живым. Тим осматривал буквально каждый листок… И вдруг замер! Под деревьями кто-то стоял. Тим поднял глаза и посмотрел повыше. За деревьями, по ту сторону забора, он увидел что-то огромное, шероховатое, словно кора дерева. Однако это было не дерево… Тим поправил очки и посмотрел еще выше…

И увидел громадную голову тиранозавра! Он стоял у забора и глядел на электромобили. Снова сверкнула молния, гигантское животное тряхнуло головой и издало протяжный вопль. Затем снова стало темно и тихо, только слышался шум дождя.

– Тим!

– Да, доктор Грант…

– Ты видел, что это было?

– Да, доктор Грант, У Тима сложилось впечатление, что доктор Грант говорит, тщательно выбирая слова, так как не хочет расстраивать его сестренку.

– А что там сейчас?

– Ничего, – ответил Тим, глядя на тиранозавра в очки ночного видения. – Он стоит по ту сторону забора.

– Мне отсюда почти ничего не видно, Тим.

– А мне зато видно прекрасно, доктор Грант. Он просто стоит – и все.

– Хорошо.

Лекси по-прежнему плакала, хлюпая носом.

Снова наступила пауза. Тим глядел на тиранозавра. До чего ж у него громадная башка! Животное перевело взгляд на другую машину. Потом опять посмотрело на ту машину, в которой сидел Тим. Тиму казалось, зверь смотрит прямо на него.

В очках ночного видения глаза тиранозавра были ярко-зелеными и светящимися.

У Тима похолодело внутри. А потом, скользнув взглядом по туловищу животного, посмотрев чуть пониже массивной головы с огромными челюстями, Тим увидел переднюю лапу тиранозавра, небольшую, но мускулистую. Тиранозавр взмахнул ей и схватился за забор.

– Господи Боже ты мой! – ахнул Эд Реджис, посмотрев в окно.

Самый крупный хищник, когда-либо ходивший по земле. Самое страшное нападение за всю историю человечества.

В глубинах его журналистского сознания независимо ни от чего, как бы сама собой рождалась статья. Однако колени Эда неудержимо дрожали, штанины хлопали друг о друга, словно флаги на ветру. Господи, до чего ж он был напуган! Он не хотел сидеть здесь! Из всех людей, сидевших в машинах, только он, Эд Реджис, знал, что бывает, когда динозавр кидается в атаку. Он знал, что тогда бывает с людьми. Он видел покалеченные трупы тех, на кого напал велоцираптор. И эта картина всплыла в его памяти. А тут ведь не велоцираптор, а сам тиранозавр рекс! Он куда больше! Это же крупнейший плотоядный зверь, когда-либо ходивший по земле!

О Господи!

Вопль тиранозавра был ужасен, этакий вопль из какого-то иного мира… Эд Реджис почувствовал, что по брюкам расплывается мокрое пятно. Он обмочил штаны! Реджису стало стыдно и страшно. Однако он знал, что надо что-то делать. Нельзя так просто сидеть и ждать! Он должен что-то сделать. Хоть что-то… Его руки, положенные на приборную панель, дрожали…

– Господи Боже ты мой! – повторил Эд Реджис.

– Нельзя так говорить, – погрозила ему пальцем Лекси.

Тим услышал, как открылась дверь. Отвернув голову от тиранозавра – очки ночного видения сползли набок, – он успел заметить, как Эд Реджис вылезает в открытую дверь, втягивая голову в плечи, спасаясь от дождя.

– Эй! – окликнула Эда Лекси. – Ты куда? Но Эд Реджис молча повернулся и кинулся бежать в противоположную сторону от тиранозавра, И вскоре скрылся в лесу. Дверь электромобиля осталась открытой, панельная обшивка намокла.

– Он ушел? – растерянно проговорила Лекси. – Но куда? Он оставил нас одних.

– Закрой дверь, – приказал Тим, но Лекси начала кричать:

– Он нас бросил! Он нас бросил!

– Тим, что происходит? – раздался по рации голос доктора Гранта. – Тим!

Тим подался вперед и попытался закрыть дверь. Однако, сидя сзади, он не мог дотянуться до ручки. Оглянувшись назад, Тим снова увидел тиранозавра при вспышке молнии: громадная черная тень на фоне ослепительно белого неба.

– Тим, что происходит?

– Он нас бросил, он нас бросил!

Тим поморгал, чтобы быстрее адаптироваться к темноте. Когда он еще раз оглянулся, то увидел, что тиранозавр, огромный и неподвижный, по-прежнему стоит у ограды. Дождевая вода стекала с его клыков. Передняя лапа цепко держалась за забор…

И тут вдруг до Тима дошло: тиранозавр ведь схватился за ограду.

Ограда больше не под напряжением!

– Лекси, закрой дверь! Рация затрещала.

– Тим!

– Я здесь, доктор Грант!

– Что там такое?

– Реджис убежал, – ответил Тим.

– Что-что??

– Он убежал. Я думаю, он понял, что тока нет и забор больше не защита, – сказал Тим.

– Забор больше не защита? – переспросил по рации Малкольм. – Он что, так и сказал, что тока нет?

– Лекси, – велел Тим, – закрой дверь. Но Лекси продолжала монотонно хныкать, приговаривая:

– Он нас бросил, он нас бросил!

Тиму ничего не оставалось делать, как выйти из задней двери под проливной дождь и захлопнуть переднюю дверь. Снова загрохотал гром и сверкнула молния. Тим поднял глаза и увидел, что тиранозавр крушит забор своими могучими задними лапами.

– Тимми!

Он запрыгнул обратно и захлопнул за собой дверь, в громовых раскатах этого хлопка даже не было слышно. Из рации доносилось:

– Тим! Ты здесь?

Он схватил свою рацию:

– Да, здесь.

Тим повернулся к Лекси.

– Запри двери. Сядь посередине сиденья. И заткнись!

Тиранозавр тряхнул головой и неловко шагнул вперед. Когти его задних лап запутались в проволоке упавшей ограды. Лекси наконец заметила животное и умолкла, застыв, как изваяние. Она смотрела на тиранозавра широко раскрытыми глазами.

В передатчике послышался треск:

– Тим!

– Да. доктор Грант.

– Оставайтесь а машине. Никуда не выходите. Сидите спокойно. Не шевелитесь и не шумите.

– Да, сэр.

– Все будет хорошо. Я думаю, он не сможет открыть машину.

– Да, сэр.

– Только сидите смирно, чтобы не привлекать лишний раз его внимание.

– Да, сэр. – Тим выключил передатчик. – Ты слышала, Лекси?

Сестра молча кивнула. Она не отрывала взгляда от динозавра. Он заревел. При свете молнии дети увидели, как тиранозавр выпутался из проволоки и уверенно двинулся вперед.

Теперь он стоял меж двух машин. Тим больше не видел электромобиля доктора Гранта, потому что его загораживала эта громадная туша. Дождь ручьями стекал по шершавой коже, по мускулистым задним лапам… Тим не видел головы животного, она была где-то над крышей электромобиля.

Тиранозавр двинулся вдоль их машины. Вот он подошел к тому самому месту, на котором стоял Тим, когда выбрался из электромобиля. Потом к тому, куда ступал, выходя из машины, Эд Реджис. Зверь замер. Здоровенная голова опустилась вниз, к грязной земле.

Тим оглянулся и посмотрел на доктора Гранта и доктора Малкольма, сидевших в задней машине. Они смотрели вперед сквозь ветровое стекло, их лица были страшно напряжены.

Огромная голова вновь поднялась вверх и остановилась на уровне боковых окон электромобиля, пасть была открыта. При вспышке молнии дети увидели блестящий, словно бусина, безразличный глаз рептилии…

Глаз заглядывал в машину.

Сестра Тима задышала неровно, от испуга она начала задыхаться.

Тим потянулся к ней и схватил ее за руку, надеясь, что она будет сидеть по-прежнему тихо. Динозавр очень долго смотрел в боковое окно.

«Может быть, на самом деле он нас не видит?» – пронеслось в мозгу у Тима.

Наконец голова чудовища поднялась еще выше и вновь скрылась из виду.

– Тимми… – прошептала Лекси.

– Все нормально, – едва слышно ответил Тим. – Я думаю, он нас не увидел.

Тим обернулся и посмотрел на доктора Гранта, как вдруг электромобиль потряс сокрушительный удар и ветровое стекло сплошь покрылось паутиной трещин: это тиранозавр шарахнулся своей башкой о капот. Тим свалился с сиденья. Очки ночного видения соскочили со лба.

Тим быстро уселся обратно и, моргая, уставился в темноту; во рту он ощущал теплую кровь.

– Лекси!

Сестры нигде не было видно.

Тиранозавр стоял у капота электромобиля, грудь его вздымалась, он загребал в воздухе передними лапами.

– Лекси! – прошептал Тим.

Внезапно он услышал стон. Сестра лежала где-то на полу, под передним сиденьем.

Но тут громадная голова снова опустилась вниз, загородив собой практически все лобовое стекло. Тиранозавр снова ударился головой о капот. Машина закачалась, Тим ухватился за сиденье. Тиранозавр стукнул головой еще пару раз, в металле появились вмятины.

Потом он зашел сбоку. Большой, поднятый кверху хвост заслонял Тиму видимость. Животное фыркнуло и глухо зарычало, и этот раскатистый рык смешался с раскатами грома. Вонзив губы в запасное колесо, прикрепленное к багажнику электромобиля, тиранозавр один-единственный раз мотнул головой и сорвал его. Задняя часть машины на секунду приподнялась в воздух, а потом шлепнулась обратно на землю, разбрызгивая грязь.

– Тим! – позвал доктор Грант. – Тим, ты здесь? Тим схватил рацию.

– С нами все в порядке, – сказал он. Послышался резкий металлический скрежет: зверь принялся царапать когтями крышу электромобиля. Сердце Тима бешено заколотилось. С правой стороны в окне ничего не было видно, кроме шершавой кожи животного. Тиранозавр навалился на машину, которая раскачивалась взад и вперед с каждым его вздохом, рессоры громко скрипели, металл скрежетал.

Лекси снова застонала. Тим положил рацию и начал переползать на переднее сиденье. Тиранозавр взревел, и металлическая крыша прогнулась. Тим ощутил резкую боль в голове и рухнул на пол, прямо на ручку переключения передач. Он оказался прямо рядом с Лекси и в ужасе увидел, что ее голова сбоку вся в крови. Сестра, похоже, была без сознания.

Последовал очередной удар, и на пол посыпались осколки стекла. Закапал дождь. Тим поднял глаза: лобовое стекло было разбито. Теперь на его месте торчали только осколки, а за ними виднелась огромная голова динозавра.

Динозавр смотрел на него!

У Тима похолодело внутри, и тут голова ринулась вперед, пасть раскрылась. Зубы ударились о металл, Тим ощутил горячее, зловонное дыхание зверя и увидел толстый язык, просовывающийся в машину сквозь отверстие на месте разбитого стекла. Динозавр начал шлепать мокрым языком по обшивке кабины… капли горячей пенистой слюны упали на кожу Тима… затем тиранозавр взревел… оглушительно…

И резко отстранил голову.

Тим залез обратно на сиденье, стараясь держаться подальше от вмятины в крыше. На переднем сиденье рядом с водителем еще оставалось достаточно свободного места. Тиранозавр стоял под дождем возле переднего бампера. Похоже, его смутило то, что произошло. Из пасти чудовища обильно текла кровь.

Тиранозавр смотрел на Тима, повернув голову так, что был виден один огромный глаз. Голова придвинулась к машине, тиранозавр начал всматриваться внутрь. Кровь капала на покореженный капот электромобиля, смешиваясь с дождем.

«Он не может до меня добраться, – подумал Тим. – Он слишком большой».

Затем голова отодвинулась, и Тим при вспышке молнии увидел, как динозавр задрал заднюю лапу. Мир бешено завертелся, электромобиль перевернулся на бок, захлюпала грязь… Лекси безвольно упала на боковое окно, он шлепнулся рядом с ней, ударившись головой. В глазах у Тима помутилось. А потом челюсти тиранозавра лязгнули о дверцу, и электромобиль, сотрясаясь, поднялся в воздух…

– Тимми! – взвизгнула Лекси, причем так близко, что у него заболели уши.

Она внезапно пришла в себя. Тим схватил ее рукой, и в этот момент тиранозавр снова принялся крушить машину. Тим почувствовал острую, колющую боль в боку, сестра упала на него. Машина, вибрируя, вновь взмыла в воздух.

Лекси закричала:

– Тимми!

И он увидел, что дверь прямо перед ней распахнулась и Лекси выпала из машины в грязь. Однако он ничего не смог ей ответить, потому что в следующее мгновение все вокруг завертелось… стволы пальм полетели куда-то вниз… вбок: земля мелькнула далеко внизу… динозавр взревел… вновь мелькнул светящийся глаз… верхушки пальмовых деревьев…

А потом машина с металлическим скрежетом и лязгом выпала из пасти тиранозавра, у Тима екнуло в животе, а потом все вокруг стало черным-черным и погрузилось во тьму.

Сидевший в другой машине Малкольм ахнул:

– Господи! Что там с их машиной?

Грант поморгал, вглядываясь в темноту, в которой только что сверкнула молния.

Вторая машина исчезла!

Грант не верил своим глазам. Он наклонился вперед, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь окно, по которому текли потоки воды. Динозавр такой огромный, наверное, он просто загораживает…

Нет! Снова сверкнула молния, и Грант отчетливо увидел, что машина исчезла.

– Что там случилось? – спросил Малкольм.

– Не знаю.

Сквозь шум дождя Грант смутно различил слабые крики девочки. Динозавр стоял в темноте на дороге, однако даже во мраке можно было разглядеть, что он нагнулся над землей и что-то обнюхивает.

Или ест.

– Бы что-нибудь видите? – спросил, щурясь, Малкольм.

– Почти ничего, – ответил Грант.

Дождевые капли барабанили по крыше электромобиля. Грант прислушивался, не кричит ли малышка, но ее больше не было слышно. Так они и сидели в машине, молча вслушиваясь в тишину.

– Это была девочка? – наконец спросил Малкольм. – Такое впечатление, что кричала девочка.

– Да, действительно.

– Вы думаете?

– Не знаю, – вздохнул Грант, На него вдруг навалилась усталость. Сквозь залитое дождевыми потоками лобовое стекло был виден расплывчатый силуэт динозавра: чудовище шло к их машине. Медленно и зловеще оно шло прямо на них.

Малкольм сказал:

– Знаете, в такие минуты, как эта, мне начинает казаться, что… что пусть лучше вымершие животные так и оставались бы вымершими. У вас сейчас нет такого чувства?

– Есть, – ответил Грант.

Сердце его громко колотилось в груди.

– Гм… Как вы думаете, что нам предпринять?

– Понятия не имею, – откликнулся Грант.

Малкольм повернул ручку, толчком ноги распахнул дверь и кинулся бежать. Но едва он это сделал. Гранту стало понятно, что уже слишком поздно, тиранозавр подошел чересчур близко. Снова сверкнула молния, и Грант с ужасом заметил, что тиранозавр, взревев, рванулся вперед.

Грант не мог связно объяснить, что случилось потом. Малкольм бежал, шлепая по грязи. Тиранозавр мчался за ним большими скачками, потом опустил свою громадную голову, и Малкольм подлетел в воздух, словно крошечная куколка.

К тому времени Грант тоже уже выскочил из машины; холодный дождь хлестал его по лицу и плечам. Тиранозавр стоял к нему спиной, могучий хвост раскачивался, словно маятник. Грант собрался было юркнуть в лес, как вдруг тиранозавр повернулся к нему и оглушительно взревел.

Грант похолодел.

Он стоял у машины не со стороны водителя, а с противоположной, стоял под проливным дождем… Он торчал на виду у тиранозавра, стоявшего от него всего в двух с половиной метрах. Гигантский зверь снова взревел. На таком близком расстоянии его рев звучал ужасающе громко. Грант вдруг осознал, что дрожит от холода и от страха. Он прижал трясущиеся руки к металлической двери электромобиля, стараясь унять дрожь.

Тиранозавр издал еще один вопль, однако в атаку не ринулся.

Повернув голову, он посмотрел на машину сначала одним глазом, потом другим.

И ничего не сделал.

Просто стоял – и все.

Что происходит?

Лязгнули мощные челюсти. Тиранозавр сердито рыкнул, поднял огромную заднюю лапу и с размаху ударил ей по крыше машины; когти со скрежетом скользнули вниз по металлу, чуть не задев Гранта, который по-прежнему стоял не двигаясь.

Лапа шлепнулась в грязь. Зверь медленно наклонил голову и, фыркая, принялся обследовать машину. Сперва заглянул сквозь лобовое стекло в салон. Затем двинулся по направлению к багажнику, захлопнул по дороге переднюю дверь со стороны пассажирского сиденья и пошел прямо на Гранта. Грант от ужаса чуть не потерял сознание, сердце его бешено колотилось. Животное подошло так близко, что он ощутил, как из пасти динозавра пахнет тухлым мясом и сладковатой кровью… это был тошнотворный запах хищника…

Грант напрягся, ожидая неизбежного.

Громадная голова проплыла мимо него, зверь пошел дальше. Грант недоуменно заморгал.

Что случилось?

Неужели тиранозавр его не увидел? Похоже, что нет. Но почему?

Грант обернулся и увидел, что зверь обнюхивает заднее колесо. Толкнув колесо мордой, он поднял голову. И снова подошел к Гранту. Тиранозавр обдал его своим горячим дыханием. Однако он не принюхивался, как собака. Он просто дышал и, казалось, был очень озадачен.

Нет, тиранозавр не мог его увидеть. Если, конечно, стоять неподвижно. Где-то на задворках сознания Гранта мелькнуло научное объяснение этого факта, он понял, почему…

Страшная пасть открылась прямо перед ним, огромная голова поднялась вверх. Грант схватился руками за свои запястья, отчаянно стараясь стоять неподвижно, как изваяние, и не издавать ни звука.

Тиранозавр взревел, и его рев далеко разнесся в ночном воздухе.

Однако Грант к тому времени уже начал кое-что понимать. Зверь не мог его увидеть, но подозревал, что он где-то здесь, и пытался ревом вспугнуть его, заставить хоть как-то обнаружить свое присутствие.

Значит, до тех пор, пока он будет стоять не шевелясь, сообразил Грант, он будет оставаться невидимым.

Могучая задняя лапа приподнялась, и тиранозавр напоследок в бессильной ярости пнул электромобиль, перевернув его. Гранта пронзила острая боль, и он испытал весьма непривычное ощущение полета, поскольку его тело взмыло в воздух. Все это происходило как-то удивительно медленно, и у Гранта было полно времени, чтобы почувствовать, как его обдает холодом, и увидеть, как земля несется ему навстречу, чтобы он ударился о нее лицом.

Недри

Надпись гласила: «Ограда под напряжением 10 тысяч вольт. Не прикасаться!» Однако Недри притронулся к ней голыми руками и, отперев замок на воротах, широко распахнул их. Затем возвратился за «джипом», выехал за ворота и, выйдя из машины, вернулся, чтобы закрыть их за собой.

Теперь он оказался в Парке, всего в полутора километрах от восточной пристани. Недри нажал на акселератор и, нависнув над рулем, внимательно вглядывался в залитое дождем окно, ведя «джип» по узкой дороге. Он ехал быстро – даже слишком быстро, – но ему нельзя было выбиваться из графика. Со всех сторон Недри окружали черные джунгли, однако вскоре слева должен был появиться океан.

«Проклятая гроза!» – думал Недри. Из-за нее могут расстроиться все планы. Ведь если судно Доджсона не ждет его на восточной пристани, все полетит к чертям. Недри не мог торчать на берегу слишком долго, иначе его хватились бы на контрольном посту. Весь смысл этого плана состоял в том, чтобы быстренько съездить на восточную пристань, отдать эмбрионы и через несколько минут вернуться обратно, пока никто ничего не заметил. Это был хороший, умный план. Недри разрабатывал его тщательно, стараясь продумать все до мельчайших деталей. Этот план должен был принести ему полтора миллиона долларов. Одну целую пять десятых мегадолларов… Это составляло десять его годовых доходов, причем без всяких налогов, и он понимал, что его жизнь круто изменится. Недри проявил величайшую осторожность. Вплоть до того, что заставил Доджсона в самую последнюю минуту встретиться с ним в аэропорту Сан-Франциско – якобы для того, чтобы поглядеть на деньги. В действительности же Недри хотел записать свой разговор с Доджсоном на пленку и назвал его в этом разговоре по имени. Для того чтобы Доджсон не забыл уплатить должок, Недри положил копию записи в пакет с эмбрионами. Короче, Недри продумал буквально каждый шаг.

Он не предусмотрел только этой проклятой грозы.

Что-то пронеслось по дороге, что-то белое мелькнуло в свете фар… Похоже на большую крысу… Зверек метнулся в кусты, волоча по земле пушистый хвост. Опоссум… Удивительно, как он мог тут сохраниться? Казалось бы, динозавры давно должны были бы сожрать его.

Но где же проклятая пристань?

Недри ехал быстро, однако уже прошло целых пять минут… Вообще-то пора было бы приехать… Может, он не туда повернул? Да нет, непохоже…

На дороге не было никаких развилок.

Но где же тогда пристань?

Для него было настоящим шоком, когда за поворотом он увидел, что дорога утыкается в серый бетонный барьер высотой два метра, потемневший от дождя. Недри ударил по тормозам, «джип» вильнул, его занесло, и на какой-то момент перепуганному Недри показалось, что он сейчас врежется… Он бешено завертел рулем, и «джип», скользя по грязи, остановился. Фары оказались в каком-нибудь футе от бетонной стены.

Недри замер, прислушиваясь к ритмичному пощелкиванию «дворников». Потом глубоко вздохнул и, сделав медленный выдох, посмотрел назад. Да, судя по всему, он свернул не на ту дорогу. Можно, конечно, вернуться, но это займет слишком много времени.

Лучше пойти посмотреть, куда его занесла нелегкая.

Недри вылез из «джипа», тяжелые дождевые капли забарабанили по его голове. Это была настоящая тропическая гроза, дождь хлестал с такой силой, что становилось больно. Недри нажал на кнопочку и посмотрел на осветившийся циферблат наручных часов. Прошло шесть минут. Куда же он, черт побери, попал? Недри обогнул бетонный барьер и сквозь шум дождя расслышал звук журчащей воды. Может, тут рядом океан? Недри торопливо зашагал вперед, постепенно его глаза привыкали к темноте. Вокруг были непроходимые джунгли. Ливень барабанил по листьям.

Журчание становилось все громче, Недри спешил на этот звук и вдруг заметил, что деревья остались позади, а его ноги утопают в мягкой илистой почве. Рядом темнела река. Река! Он вышел к реке Джунглей!

«Проклятье! – подумал Недри. – Что это за место?»

Река ведь тянулась по острову на много миль… Недри снова поглядел на часы. Миновало уже семь минут.

– Ты влип, Деннис! – сказал он вслух сам себе.

И словно в ответ из леса раздалось негромкое уханье совы.

Однако Недри почти не обратил на это внимания, его тревожила судьба задуманного плана. Недри прекрасно понимал, что время истекло. Выбора у него больше не было. От первоначального плана придется отказаться. Все, что он может теперь сделать, это вернуться на контрольный пост, включить компьютер, попытаться каким-то образом связаться с Доджсоном и договориться о встрече на восточной пристани завтра ночью. Это, конечно, будет нелегко, но Недри надеялся выкрутиться. Компьютер автоматически записывал все телефонные разговоры; побеседовав с Доджсоном, надо будет войти в программу и стереть эту запись. Но одно совершенно ясно: дольше оставаться в Парке нельзя, иначе его отсутствие на контрольном посту не пройдет незамеченным.

Недри повернул назад, ориентируясь на свет фар. Он промок до нитки и был ужасно несчастен. Снова раздалось негромкое уханье; на это раз Недри замер. Вообще-то на сову непохоже… Уханье раздавалось совсем неподалеку, оно доносилось справа, из джунглей.

Прислушавшись, Недри различил в кустах какой-то треск. Потом все стихло. Он подождал: треск повторился. У Недри сложилось впечатление, что кто-то очень большой медленно пробирается по направлению к нему сквозь джунгли.

Кто-то очень большой… И этот кто-то очень близко… Большой динозавр!

Выбраться отсюда!

Недри кинулся бежать. Он громко топал, но, даже несмотря на шум, ему было слышно, как животное с треском продирается сквозь чащу. И опять это уханье…

Оно приближалось.

Спотыкаясь в темноте о корни деревьев, раздвигая руками мокрые ветки, он наконец добрался до того места, откуда был виден стоявший впереди «джип»; различив свет фар, как бы омывавший барьер, Недри немного успокоился. Через секунду он будет в машине и выберется из этого проклятого леса. Он пробрался сквозь заросли, обошел барьер и… замер, похолодев.

Зверь был уже там!

Однако он стоял не совсем рядом. Динозавр был в сорока футах от Недри, туда еле-еле доходил свет фар. Недри не ездил на экскурсию по Парку, так что он видел не очень-то много динозавров, однако даже ему показалось, что динозавр выглядит довольно странно. Тело высотой десять футов было все в желтых и черных пятнах, а на голове скрещивались, образуя букву V, два красных гребня. Динозавр не шевелился, он лишь снова негромко заухал.

Недри ждал, что животное нападет на него. Однако оно не нападало. Вероятно, его пугал свет фар, вынуждая держаться поодаль… ведь это похоже на огонь…

Динозавр пристально поглядел на Недри, а потом резко вскинул голову. Недри почувствовал на груди что-то мокрое. Он посмотрел вниз и увидел на своей промокшей рубашке хлопья пены. Не понимая еще, в чем дело, он потрогал ее…

Это была слюна.

Динозавр в него плюнул!

«Какая гадость!» – подумал Недри. Он оглянулся на динозавра и увидел, что тот снова мотнул головой. Второй плевок угодил ему в шею, прямо над воротником рубашки. Недри утер его рукой.

Господи, до чего же противно!.. И не только противно:

Недри почти сразу же почувствовал зуд и жжение. Руки тоже зудели. Казалось, он прикоснулся к кислоте.

Недри открыл дверь машины, напоследок оглянулся; ему хотелось убедиться, что динозавр так и не нападет на него…

И вдруг резкая, мучительная боль в глазах… вонзились острые шипы… Недри зажмурился, охнул, поднес руки к глазам, прикрывая их, и почувствовал, как по переносице стекает скользкая пена.

Слюна…

Динозавр плюнул ему в глаза.

Как только он это осознал, боль захлестнула его, и он, хрипя, упал на колени и мгновенно потерял ориентацию. С колен Недри свалился на бок, прижался щекой к мокрой земле и, дыша с тоненьким присвистом, завопил от жуткой, непрекращающейся боли… перед крепко зажмуренными веками плясали яркие круги…

Земля под ним заходила ходуном, и Недри понял, что динозавр сдвинулся с места… он снова услышал негромкое уханье и, несмотря на боль, все-таки открыл глаза… однако все равно ничего не увидел… ничего, кроме ярких кругов, светившихся на темном фоне. Постепенно Недри начал понимать…

Он ослеп!

Уханье становилось все громче, Недри с трудом поднялся за ноги и, шатаясь, привалился к двери машины; ему было дурно, муторно… Динозавр подошел уже близко, Недри чувствовал, что зверь совсем рядом… «Вот он, сопит где-то над ухом», – смутно осознавал Недри.

Однако он ничего не видел.

Он ничего не видел и поэтому был вне себя от ужаса.

Недри вытянул руки и яростно замахал ими, пытаясь отразить атаку, которая – он в этом не сомневался – вот-вот должна была последовать.

И тут его вновь пронзила острая боль… словно ему в живот воткнули раскаленный нож… Недри покачнулся, дотронулся вслепую до разорванной рубашки и, ощутив под рукой какой-то большой, скользкий комок, с ужасом осознал, что держит в руках свои внутренности… Динозавр распорол ему живот, и все кишки вывалились наружу!

Недри рухнул на землю и почувствовал под собой что-то чешуйчатое и холодное… То была нога динозавра. А затем нахлынула новая волна боли, на сей раз болела голова… с двух сторон… Боль усилилась, зверь рывком поднял Недри на ноги. Недри понял, что клыки впились ему в голову, и сперва затрепетал от ужаса, а потом… потом у него осталось только желание, чтобы все это поскорее закончилось.