Глава 60
   Самолет в Монтеррей прибыл по расписанию, где они взяв такси понеслись на вокзал. Джоана тотчас справилась, прибыл ли поезд из Мехико? Да, поезд прибыл, ответили в справочном.
   – Как бы нам их, Джоана, не пропустить – беспокоилась Марианна.
   – Что вы! Не волнуйтесь! – они должны спуститься по этой лестнице, – Джоана пыталась умерить волнение.
   – Нет, не могу больше ждать! Не могу!..
   – Не отчаивайтесь, Марианна. Уже близится момент, когда вы обнимете своего сына и расскажете ему всю правду.
   – Да, теперь уже скажу все! На этот раз скажу, потому что не могу больше ждать.
   – Думаю, Марианна, что Бето вас все-таки слышал, когда вы кричали там на вокзале…
   – Да, может быть, Джоана, но наверное, не понял, что я говорила.
   – Вот только те пожилые сеньоры, которые оттягивали его от окна – вероятно им не хотелось, чтобы мальчик слышал все.
   В это мгновение они увидели тех, кого с таким нетерпением ждали.
   – Это в самом деле они! Я уже вижу их лица! – обрадованно заспешила навстречу Джоана.
   – Сеньора Марианна! – послышалось близко.
   – Сынок, мой дорогой сынок! – только и могла вымолвить измученная ожиданием женщина.
   Изумление Бето было так велико!
   – Но как вы оказались здесь раньше нас? Как?
   – Очень просто, Бето! Полетела следом за тобой. Вместе с сеньорой Джоаной. – Увы… я не в силах была, сынок, помешать вашему отъезду из Мехико…
   – Ах, оставьте его, оставьте! – в отчаянии закрыла глаза ладонями донья Чоли, услышав, как называла Марианна Бето. – Почему вы всюду следуете за нами, сеньора? Почему?
   – Вы же знаете, Чоли… Зачем повторять известное…
   – Вы хотите отнять у меня сына. Отнять моего единственного ребенка!
   – Не отнять, Чоли, нет. Это не так, вы знаете.
   – Нет, это чистая правда! – рыдала донья Чоли. – Вы сказали, что хотите увезти его за границу, разлучить нас, спасти его, чтобы ему не смог причинить зла ваш муж, который задумал убить его. – Они стояли у многолюдного вокзала, но никого не замечали эти две женщины, две матери.
   – Успокойтесь, донья Чоли. Пока я жива, он в безопасности. Поэтому я и хотела увезти Бето на какое-то время за границу. Во всяком случае, до развода с Луисом Альберто.
   – Прошу об одном, сеньора, – не отнимайте его у меня, – снова и снова просила Чоли.
   – Чоли! Чоли, успокойся, прошу, – урезонивала подругу Филипе. – Ты ведешь себя глупо.
   Но женщина будто не слышала ничего, продолжала стенать.
   – Она хочет отнять, хочет отнять… у меня моего мальчика. Я же умру без него, Филипе…
   – Сеньора Чоли, прошу вас! Никто не собирается отнимать его у вас. Вы же знаете, я просто хочу избежать беды и должна защитить сына. Как же вы не можете этого понять? Вы мать, потому что вырастили его, а я – потому, что дала ему жизнь… – теперь и Марианна еле сдерживала слезы.
   Бето, молча наблюдавший за разговором, словно ожил.
   – Что вы сказали, сеньора? Повторите! Повторите!
   – Не обращай внимания, Бето, – навзрыд молила Чоли. – Это неправда!
   Марианна поняла, что пришла минута, которую она ждала всю жизнь. Отступать было нельзя.
   – Нет, вы прекрасно знаете, что это правда, Чоли! Скажите мальчику, – он это должен услышать от вас, что я родная мать Бето. Его родная мать…
   – Ложь, ложь, сынок! – словно в беспамятстве твердила Чоли. – Это выдумка, чтобы отнять тебя у меня и увезти подальше…
   – Мама Чоли! Объясни, я не могу не верить ни сеньоре Марианне, ни тебе. Что все это значит? Вы говорите, что я ваш сын, сеньора… вы просили меня там, в Мехико, не уезжать… я слышал… Вы и там говорили… Вы дали мне жизнь? Как это?
   – Да, Бето, дорогой, я дала тебе жизнь, я родила тебя. – Слезы заливали лицо Марианны, взгляд ее терял с каждой минутой уверенность: еще минута такого напряжения, и она не выдержит. И тогда, собрав последние силы, она посмотрела долгим взглядом в глаза доньи Чоли. – Прошу вас… последний раз. Я даю вам слово, что вы всегда будете с ним рядом, всю жизнь, неразлучно. Бето никогда не расстанется с вами, даже узнав всю правду. И если нам с ним придется покинуть Мексику, клянусь, вы поедете с нами… Чоли, дорогая, не надо больше лжи, мы так много лгали друг другу последнее время, скажите же ему, наконец, что я его родная мать, прошу вас…
   – Это правда, мама Чоли, правда, то, что сказала сеньора Марианна? – Бето, не спуская глаз, с мольбой смотрел на женщину. – Ответь же, это правда?
   – Да, да, да, Бето, это правда! – В каком-то исступлении твердила донья Чоли. – Она твоя родная мать. А отец… отец… Луис Альберто Сальватьерра.
   – Не понимаю, это невозможно… – совершенно растерялся Бето.
   – Я тебе все объясню, дорогой. Ты обо всем узнаешь, милый. Я просто не в силах говорить теперь… Нам надо возвращаться в Мехико. Всем вместе. И как можно скорее…
   – Сеньора Марианна, – опять и опять как в гипнозе шептала донья Ноли, – ведь вы не отнимете у меня Бето?
   – Я же сказала вам…
   – Я все понимаю. Но меня, кто меня поймет? Я боюсь, сеньора…
   – Хватит, Чоли, – решительно одернула ее Филипе. – У тебя нет выбора. Будем надеяться, что сеньора Марианна сдержит данное слово. Если она обещала, значит, так и будет. Ты в этом не раз сама убеждалась.
   – Кроме того, и сын не захочет с вами расставаться. Ведь так, Бето?
   – Бето! Бето, скажи! Бето!
   – Мама Чоли! Не надо, перестань же наконец плакать! Никто не заставит меня расстаться с тобой. Не расстраивайся, прошу!
   – Мы расскажем тебе все, как было, дорогой. А сейчас отправимся в аэропорт, чтобы не опоздать на рейс, – счастливая Марианна не сводила с сына глаз.
   – Мы полетим в Мехико? И жить будем в прежней квартире? – беспокоилась Чоли.
   – Да! Теперь же мы отправимся в аэропорт, а когда прилетим, вы поедете к себе домой, а мы с Бето – к себе, чтобы поговорить обо всем.
   – Вы даже не заглянете к нам? Хоть на минуту?
   – Ну вот, вы опять мне не верите, Чоли. Чтобы все объяснить, я должна поговорить с Бето. Понимаете?
   – Хорошо, сеньора Марианна, хорошо! В конце концов, Филипе права. Мне не остается ничего другого, кроме как довериться вам.
   – Нам пора, Чоли! Пойдем, сынок!
   Утро выдалось солнечное, и, вопреки обещаниям, данным накануне отцу, Луис Альберто, почитав немного на ночь, заснул с легким сердцем. Ему снилась Марианна, она держала его за руку и все куда-то вела, вела, и он безмолвно безропотно следовал за нею… Проснувшись и приняв душ, Луис Альберто нашел отца в столовой – тот поджидал его к завтраку.
   – Доброе утро, сын! Видишь, сегодня у тебя другой вид. Лицо спокойное. Я всегда был убежден, человек с трудом понимает огромный вред алкоголя. Пока это, наконец, не скажется на его здоровье.
   – Не будем об этом, папа, я дал тебе слово не пить.
   – В тебе произошли какие-то решительные перемены. Могу я узнать, чем это объяснить.
   – Вчера я сказал тебе, что за завтраком мы поговорим.
   – В таком случае, слушаю.
   – Знаешь, я пришел к выводу, что был несправедлив к Марианне.
   – Ну, наконец-то ты прозрел, сын мой. Я рад и ждал этой минуты.
   – Да, папа. Я нагрубил ей, наговорил много лишнего. И не дал ей даже возможности ответить мне, защитить себя…
   – И как же ты пришел к такому разумному выводу?
   – Мне дала совет одна женщина по имени Виктория. Она молода, но мудра… Я рассказал ей обо всем случившемся, и она пошла к Марианне.
   – Интересно, что ответила твоя жена?
   – То же, что говорила всем: что тот самый мальчик, Бето, вовсе не ее любовник. Виктория узнала, что в жизни Марианны этот парень появился не случайно. Эта нежная забота оттого, что она видит в нем своего сына, которого потеряла.
   – Мне кажется, твоя проницательная подруга не так уж далека от истины.
   – Виктория посоветовала все хорошенько обдумать. По ее мнению, Марианна не виновата, и я ошибаюсь.
   – Что ты в связи с этим собираешься предпринять?
   – Я хочу все проверить.
   – Слушай, если ты задумаешь объясниться с Марианной после всего, что ты наговорил ей, думаю, она просто не пожелает с тобой встретиться.
   – Нет, пока я не собираюсь с ней разговаривать.
   – А как же ты поступишь?
   – Сначала я решил пойти к мальчику. Надо докопаться до истины.
   – Каким же образом?
   – Мы с ним встретимся, по-доброму, спокойно. Выберу подходящий случай, может быть, и сегодня после обеда…
   – А у тебя выдержат нервы?
   – Буду стараться, папа. Если правда то, что я думаю, он признается, уверен. Да в любом случае…
   – Подумай о последствиях, сын.
   – Все будет в порядке, не тревожься, отец.
   Но беспокойство все равно отразилось на лице дона Альберто.
   – А если ты, сын, ошибаешься, и мальчик скажет тебе об этом?
   – Тогда уж непременно попрошу прощения у Марианны.
   – И надеешься получить его?
   – На коленях, отец, буду молить, если понадобится…
   – Ты нанес ей такую непоправимую обиду, сын. И ведь уже не впервые, – сокрушенно качал головой дон Альберто. – Простит ли?
   – Простит, папа, – уверенно ответил Сальватьерра-сын. – Ведь она любит меня. – Поправился, – если любит… Может быть всю оставшуюся жизнь мне придется молить ее о прощении.
   В доме Сальватьерра уже царила легкая паника: времени было уже около трех пополудни, а о сеньорах Марианне и Джоане не было ни слуху ни духу. Наконец в начале четвертого Рамона с Марией ринулись с легкостью молоденьких девушек на звонок в дверь. Ну, наконец-то!.. Марисабель, сияющая, бросилась навстречу Бето: как себя чувствует, как долетели. Она видела, юноша так смутился от ее искреннего порыва, так растерялся, что слова вымолвить был не в состоянии. И она понимала его всею душой, оттого и отошла тут же к Джоане, вполголоса спросила, знает ли уже обо всем Бето. Да, конечно, знает, оттого и растерян так, взволнован, ну совсем, как Марисабель, когда узнала правду о своем происхождении, – тихо говорила на ухо дочери Джоана. – А теперь им надо поговорить, не надо откладывать на потом: чем раньше, тем лучше… Да и Марианна, не чувствующая под собой от радости ног, усталая, но сияющая прежней счастливой улыбкой, взяла за руку своего Альберто и повела в библиотеку…
   О, эта библиотека семьи Сальватьерра… Сколько повидали ее стены за последние четверть века. Они были безмолвными свидетелями всех трагических и радостных событий, происходящих здесь. Сюда, к дону Альберто, робко приходила девочкой Марианна, впервые попавшая в дом восемнадцать лет назад. Здесь обсуждали свои горести и радости, доставляемые сыном, милая незабвенная донья Елена и ее муж. Сюда вызывали на ковер Луиса Альберто… Тут часами задушевно беседовали Сальватьерра-отец и его друг падре Адриан… Сюда привела Марианна и своего сына, который молча сел в кресло напротив своей обретенной после долгих лет разлуки матери, с опаской огляделся и, наверное, почувствовал такую же, как она сама когда-то, робость в душе перед этим громадным письменным столом, и перед книгами, и перед той особой тишиной, которая всегда воцарялась тут, предвещая особые повороты в судьбах членов семьи Сальватьерра.
   – Я понимаю, Бето, ты никак не можешь прийти в себя после всего.
   – Не знаю, сеньора…
   – Называй меня, мамой, дорогой! Ты не сразу привыкнешь.
   – Нет… Я люблю вас, как родную мать.
   – Я и есть, Бето, твоя мать, которая тебя родила, дала тебе жизнь…
   – А как же мама Чоли? Кто теперь она мне?
   – Она тоже твоя мать. Пусть не она родила тебя, зато вырастила, сделала таким, какой ты есть, добрым, честным и порядочным.
   – Почему, сень… мама, я все время был с ней? Почему я так поздно узнал, что вы моя настоящая мать?
   – Это слишком длинная и грустная история, дорогой мой Бето.
   – Я хочу знать ее со всеми подробностями, ведь это моя жизнь.
   – Как раз за этим я и позвала тебя сюда, в нашу библиотеку.
   – А, а… сеньор Луис Альберто… он мой отец, так сказала мама Чоли.
   – Да, Бето, он отец.
   – Что произошло, расскажите мне, пожалуйста.
   – Эта грустная история началась, едва мы с Луисом Альберто поженились. Почему-то кажется, что счастье приходит тогда, когда молодая пара вступает в брак. Но это неправда, Бето. После свадьбы бывают дни и радостные, и грустные. Приходится пережить еще и горе, и страдания, и даже слезы.
   – Неужели после свадьбы вы были несчастны?
   – Представь себе, самыми несчастливыми мы стали именно после свадьбы…
   – Почему же, мама?
   – Из-за одного недоразумения, стечения обстоятельств, что ли… Так вот, дорогой, мы только что поженились, когда Луис Альберто, по чудовищному недоразумения страшно оскорбил меня. И уехал далеко по делам фирмы, бросив меня одну. Вскоре я убедилась, что у меня от него будет ребенок. Ты, Бето…
   Марианна и теперь, спустя столько лет, чувствовала ту давнюю незаслуженную обиду.
   – А он? Он не понял тебя? Да?
   – Я поехала к нему в Бразилию, где он занимался строительством, в надежде, что это изменит наши отношения. Но он не стал и слушать меня, заявив, что ребенок, которого я жду, вовсе не его. Я вернулась в Мехико, получила письмо, в котором он сообщал, что разводится со мной. Мои нервы не выдержали, Бето. Я поняла, что теряю рассудок, с каждым днем чувствовала себя все более одинокой. Когда родился ты, у меня уже была совершенно расстроена психика, врачи это называли умопомрачением… Домой идти мне не хотелось, и когда я вышла из больницы с тобою на руках, то пошла бродить по городу. Дошла до какого-то парка, села на скамейку рядом с продавщицей лотерейных билетов.
   – Это была мама Чоли, да?
   – Да, она. Увидев, что я держу на руках новорожденного, стала играть с тобой, а потом сказала мне, что ты очень ей понравился. Я была вне себя, задумалась на минуту, и, мне показалось, что ты будешь очень несчастным со мной. Тогда… тогда я предложила сеньоре Чоли, чтобы она взяла тебя…
   – И вы отдали? Вы?..
   – Все произошло в считанные секунды. Я встала и пошла куда глаза глядят, не чувствуя под ногами земли. А когда очнулась, поняла, что натворила. Захотела вернуться на то место, но было поздно. Я начала метаться по городу, что-то кричала, плакала… Отнимала у кого-то ребенка. Дальше ничего не помню. Добрые люди подобрали меня. Очнулась я в клинике для душевнобольных… Вот и все, Бето.
   – А сеньор Луис Альберто?
   – Позже, когда он вернулся из Бразилии, его убедили, что между нами произошло недоразумение. Он разыскал меня, пришел в клинику, где я лечилась. Потом, ну… потом он продолжал считать, что я страдаю умственным расстройством, потому что я никак не могла забыть тебя, Бето.
   – А вы искали маму Чоли? Потом, спустя время?
   – Да, Бето, я много лет ее искала, но ни разу больше не встретила там, где мы расстались. Я продолжала искать. Все было напрасно. Позднее я познакомилась с тобой, но не могла и предположить, что ты именно тот ребенок, которого я когда-то потеряла.
   – Знаете, мы ведь виделись с вами много раз, я помню… в супермаркете, в театре. Потом я залез в ваш дом…
   – О, будь благословен тот день, Бето! Господь услышал меня. Если бы ты не залез тогда в наш дом, мне никогда бы в жизни не встретиться с сеньорой Чоли. Я не поняла тогда сначала, что ты пошел бы на все ради больной матери. Мое желание помочь тебе и ей стало причиной знакомства. И как только я ее увидела, сразу узнала. – Это была она, та самая продавщица билетов, которой я когда-то тебя отдала.
   – Почему же вы сразу не сказали мне этого?
   – Я боялась, что ты меня возненавидишь. И решила сначала помочь вам, заслужить твою любовь, чтобы в один прекрасный день, когда я скажу тебе всю правду, ты понял меня правильно.
   – А сеньор… он знает, что я ваш сын?
   – Нет, не знает. Ничего не знает! Поэтому ненавидит тебя и воображает что-то несусветное.
   – А почему вы от него, сеньора, скрывали, что нашли меня, скажите…
   – Я боялась, Бето. Луис Альберто много раз мне говорил, что если окажется правдой, то, что я тебя отдала… подарила… он не простит. И я не решалась. Тем более сейчас, когда он так скверно думает… о нас с тобой.
   – Теперь я понимаю и многое другое, сеньора… мама.
   – Что, что, Бето, ты понимаешь?
   – Почему меня оттолкнула Марисабель, не захотела встречаться. – Она ведь уже знает, что я ваш сын, правда?
   – Да. Теперь знает.
   – Значит, она моя сестра?
   – Нет, Бето. Она тебе не сестра, она не родная нам дочь: мы ее удочерили, взяв из приюта. У нее другие родители. Знаешь, ее мать – та сеньора, которая ездила со мной в Монтеррей. Марисабель знает правду, ей, как и тебе, известно все. Единственный, кто ничего не знает, это мой муж, Луис Альберто.
   – Но ему непременно надо все рассказать.
   – Нет, Бето, я не уверена еще в этом… Когда я пошла к нему с желанием наконец-то все сообщить, он не дал мне и рта открыть, оскорблял… Мы расстанемся, это твердое решение, и он никогда ничего не узнает. Ну вот, Бето, теперь я тебе открыла все тайны твоего происхождения, ничего не утаив.
   – Вот почему, сеньора, когда Марисабель была со мной высокомерна, вы сказали ей однажды, что еще неизвестно, кто из нас кого более достоин…
   – Думаю теперь тебя это не должно тревожить. С сегодняшнего дня у вас наладятся самые добрые отношения..
   – А Марисабель… как она ко мне относится, вы знаете?
   – Конечно, мой мальчик. Знаю, она влюблена в тебя.
   – Это правда, сеньора?.. Простите, мама…
   – Спасибо, что ты называешь меня так, я счастлива…
   – Ведь ты и в самом деле моя мама.
   – Бето! Мой Бето! Трудно поверить… – Марианна, обняв сына за плечи и уткнувшись в его рубашку, заплакала.
   – Я последнее время считал, что у меня две матери, мама Чоли и ты, которая так добра ко мне. Еще я говорил, что люблю тебя, как мать, – мне так подсказывало сердце, а когда узнал правду, теперь я не могу тебя называть по-другому.
   – Сынок! Мальчик мой любимый! – продолжали литься счастливые слезы Марианны.
   – Ну, не надо плакать, мама. Ты должна успокоиться.
   – Знаешь, дорогой мой, я все же родилась под счастливой звездой. Мне так хорошо и спокойно впервые за очень много лет. Единственное, что омрачает мою радость, это поведение твоего отца. Но к сожалению, с этим ничего не поделаешь. И для тебя будет лучше забыть о нем навсегда. Нужно думать о будущем. Поэтому мы с тобой на время уедем из Мехико. Может быть, за границу…
   – Но мы возьмем с собой и маму Чоли, ведь правда?
   – Да, Бето, конечно. Я обещала и не нарушу своего слова.
   – А Филипе может все это время жить в нашей квартире.
   – Если ей так захочется, Бето. А мы будем путешествовать до тех пор, пока Луис Альберто не завершит все формальности по разводу. И, возможно, даже женится.
   – А Марисабель?
   – Думаю, она поедет с нами.
   – Она меня любит, мама? Для меня это так важно…
   – Конечно, Бето. Марисабель держалась от тебя на отдалении только потому, что считала братом. Но сейчас, когда все счастливо выяснилось, поверь, она будет другой.
   – Видит бог, мама, я так хочу этого!
   – Знаю, сынок, тебе недолго осталось ждать, вот увидишь.